Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 февраля 2018 г. Дело "Акименков (Akimenkov) против Российской Федерации" (Жалобы NN 2613/13 и 50041/14) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Акименков (Akimenkov)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 2613/13 и 50041/14)

Постановление Суда

Страсбург, 6 февраля 2018 г.

По делу "Акименков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты Суда,

Луиса Лопеса Герра,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса,

Жольен Шуккинг, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 16 января 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами (NN 2613/13 и 50041/14), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Владимиром Георгиевичем Акименковым (далее - заявитель) 9 января 2013 г. и 15 июня 2014 г. соответственно.

2. Интересы заявителя представлял адвокат Д.В. Аграновский, практикующий в г. Электростали. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель жаловался на свое судебное преследование из-за участия в массовых беспорядках. Он также утверждал, что его предварительное заключение не было обосновано соответствующими и достаточными основаниями и что различные аспекты его содержания под стражей составляли унижающее достоинство обращение.

4. 10 сентября 2013 г. и 13 декабря 2014 г. Европейский Суд коммуницировал жалобы властям Российской Федерации. 13 июня 2013 г. и 13 октября 2014 г. соответственно Европейский Суд решил применить правило 41 своего Регламента и рассмотреть жалобы в приоритетном порядке.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1987 году и проживает в г. Москве.

A. Демонстрация 6 мая 2012 г.

6. Факты, касающиеся предпосылок планирования, проведения и разгона публичного мероприятия на Болотной площади, подробно изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia) от 5 января 2016 г., жалоба N 74568/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), §§ 7-65, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (Yaroslav Belousov v. Russia) от 4 октября 2016 г., жалобы NN 2653/13 и 60980/14* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 7-33). Доводы сторон относительно обстоятельств, имеющих непосредственное отношение к настоящему делу, излагаются ниже.

7. 6 мая 2012 г. в центре г. Москвы состоялось публичное мероприятие под названием "Марш миллионов" в знак протеста против предположительно сфальсифицированных президентских выборов. Мероприятие было согласовано городскими властями в виде марша с последующим митингом на Болотной площади, который должен был завершиться в 19.30. Шествие было мирным и проходило без каких-либо препятствий, но, когда участники шествия прибыли на Болотную площадь, оказалось, что установленные полицией заграждения сузили вход на место проведения митинга, предположительно ограничив отведенное для него пространство. Чтобы контролировать толпу, сотрудники полиции принудили протестующих оставаться в пределах заграждений, произошли многочисленные столкновения между сотрудниками полиции и протестующими. В 17.30 сотрудники полиции потребовали, чтобы митинг закончился досрочно, и начали разгонять его участников. Им потребовалось около двух часов, чтобы очистить площадь от протестующих.

8. В тот же день Главное следственное управление Следственного комитета Российской Федерации по г. Москве возбудило уголовное дело по расследованию предполагаемых массовых беспорядков и актов насилия в отношении сотрудников полиции (часть вторая статьи 212 и часть первая статьи 318 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее - УК РФ). 18 мая 2012 г. дело было передано для дальнейшего расследования в центральный аппарат Следственного комитета Российской Федерации. 28 мая 2012 г. было начато расследование уголовного дела, связанного с организацией массовых беспорядков (часть первая статьи 212 УК РФ). В тот же день оба уголовных дела были объединены в одно производство.

9. Заявитель принял участие в демонстрации 6 мая 2012 г. на Болотной площади. Он был задержан в указанную ниже дату по обвинению в участии в массовых беспорядках. Заявитель был задержан и предстал перед судом по этому обвинению, впоследствии он был освобожден от ответственности в связи с принятием закона об амнистии.

B. Задержание заявителя и его заключение под стражу

10. Заявитель является политическим активистом и членом оппозиционного движения "Левый фронт". 6 мая 2012 г. он прибыл на Болотную площадь для участия в демонстрации и, по его словам, не принимал участия ни в беспорядках, ни в столкновениях с полицией. После этих событий заявитель продолжал проживать по адресу своего местожительства и заниматься своей обычной деятельностью, в том числе принимать участие в санкционированных публичных мероприятиях.

11. 10 июня 2012 г. заявитель был задержан по подозрению в участии в массовых беспорядках и совершении насильственных действий против сотрудников полиции 6 мая 2012 года. Басманный районный суд г. Москвы 11 июня 2012 г. провел слушания по ходатайству следственных органов о содержании заявителя под стражей до завершения уголовного расследования. Ввиду необходимости представления дополнительных доказательств в обоснование ходатайства суд отложил слушание по делу и санкционировал задержание заявителя на 72 часа.

12. 14 июля 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы вынес постановление о заключении заявителя под стражу до 10 августа 2012 г. Он сослался на тяжесть предъявленных заявителю обвинений и установил, что состояние здоровья заявителя не препятствует его содержанию под стражей. Басманный районный суд г. Москвы пришел к выводу, что заявитель, столкнувшись с угрозой назначения наказания в виде лишения свободы, может воспрепятствовать надлежащему отправлению правосудия или попытается скрыться.

13. 19 июня 2012 г. заявителю были предъявлены обвинения в соответствии с частью второй статьи 212 УК РФ (участие в массовых беспорядках, сопровождающихся насилием). В частности, его обвинили в том, что он бросил в сотрудника полиции неустановленный твердый предмет.

14. 11 сентября 2012 г. Московский городской суд оставил постановление о заключении заявителя под стражу 14 июня 2012 г. без изменения.

15. 8 августа 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы рассмотрел новое ходатайство о продлении срока содержания заявителя под стражей. Заявитель просил освободить его, утверждая, что все необходимые следственные действия в отношении него уже проведены. Он представил личные поручительства двух депутатов Государственной Думы в поддержку своего обязательства являться в следственные органы и суды для рассмотрения его дела. Заявитель также ходатайствовал о его освобождении по состоянию здоровья и предоставил медицинскую справку за 2004 год, согласно которой у него был ряд глазных заболеваний.

16. В ту же дату Басманный районный суд г. Москвы постановил продлить срок содержания заявителя под стражей до 6 ноября 2013 г. Басманный районный суд г. Москвы сослался на мотивы и характер совершенного преступления, которые давали достаточные основания полагать, что заявитель может продолжить заниматься преступной деятельностью, оказать влияние или угрожать свидетелям и другим участникам уголовного разбирательства, уничтожить доказательства либо иным образом воспрепятствовать надлежащему отправлению правосудия. Кроме того, заявитель имел негативные характеристики по месту его жительства. В частности, он не имел постоянной работы или семьи, неоднократно привлекался к административной ответственности. Состояние здоровья заявителя являлось удовлетворительным и не требовало его освобождения. Наконец, Басманный районный суд г. Москвы постановил, что с учетом вышеуказанных обстоятельств мера пресечения в виде лишения свободы не может быть заменена более мягкой мерой пресечения.

17. 12 ноября 2012 г. Московский городской суд оставил постановление о содержании заявителя под стражей от 8 августа 2012 г. без изменения.

18. 29 октября 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы рассмотрел новое ходатайство о продлении срока содержания заявителя под стражей. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей причиняет ущерб его здоровью, в частности, его зрению. Он вновь сослался на личное поручительство двух депутатов Государственной Думы в поддержку его ходатайства о применении более мягкой меры пресечения. В ту же дату Басманный районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 6 марта 2013 г. Он сослался на тяжесть обвинений и характер правонарушения, вменяемого заявителю, а также на информацию о его личности, а именно на то, что у него не было постоянной работы или постоянного источника дохода, а также на негативные характеристики по месту его жительства.

19. 7 ноября 2012 г. обвинения против заявителя были изменены. Квалификация преступления осталась без изменений. Согласно новому обвинительному акту 6 мая 2012 г., с 16.00 до 20.00, на Болотной площади неизвестные лица призвали присутствующих выйти за пределы согласованной зоны митинга и не подчиняться законным требованиям сотрудников полиции, что привело к массовым беспорядкам, сопровождавшимся насилием в отношении должностных лиц. С 17.00 до 22.00 заявитель принимал участие в массовых беспорядках, в частности, неоднократно выкрикивал антиправительственные лозунги. В этот период участники массовых беспорядков бросали в сотрудников полицию куски асфальта, камни, палки и другие предметы, которые попадали в различные части тел полицейских. Заявитель не позднее 20.00 нашел флагшток и бросил его в неустановленного сотрудника полиции, попав тому в грудь.

20. 26 ноября 2012 г. Московский городской суд оставил постановление о содержании заявителя под стражей от 29 октября 2012 г. без изменения.

21. 1 марта 2013 г. Басманный районный суд г. Москвы рассмотрел новое ходатайство о продлении срока заявителя под стражей до 10 июня 2013 г. Он подчеркнул сложность дела, вновь изложил основания, приведенные в предыдущих постановлениях, и отметил, что обстоятельства, оправдывавшие постановление о содержании под стражей, не изменились. Заявитель просил освободить его под залог и представил личные поручительства от известного писателя и двух руководителей видных неправительственных организаций, однако Басманный районный суд г. Москвы счел, что более мягкая мера пресечения не может быть применена. 3 апреля 2013 г. Московский городской суд оставил постановление без изменения.

22. 23 апреля 2013 г. Московский городской суд рассмотрел новое ходатайство о продлении срока содержания заявителя под стражей и продлил его до 6 июля 2013 г. на тех же основаниях, что и ранее.

23. 16 мая 2013 г. Московский городской суд рассмотрел жалобу заявителя на постановление от 23 апреля 2013 г. и отменил его на том основании, что у прокуратуры было достаточно времени для предъявления обвинения до 10 июня 2013 г., указав, что после этой даты суд может рассмотреть новое продление срока содержания заявителя под стражей.

24. 24 мая 2013 г. уголовное дело заявителя было передано в Замоскворецкий районный суд г. Москвы для предъявления уголовных обвинений.

25. 6 июня 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы постановил продлить срок содержания заявителя под стражей до 24 ноября 2013 г. Это постановление касалось 11 обвиняемых. Наряду с тяжестью обвинений Замоскворецкий районный суд г. Москвы обосновал свое решение тем, что "основания, которые первоначально оправдывали содержание под стражей, не изменились" и что "другие меры пресечения не обеспечат целей и задач судебного разбирательства". Замоскворецкий районный суд г. Москвы также отметил, что состояние здоровья заявителя не препятствовало его содержанию под стражей. 2 июля 2013 г. Московский городской суд оставил постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей без изменения.

26. 18 июня 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы начал рассмотрение уголовного дела в отношении 10 участников демонстрации на Болотной площади, которым были предъявлены обвинения в участии в массовых беспорядках и совершении актов насилия в отношении сотрудников полиции.

27. Заявитель подал ходатайство об освобождении в ходе судебного заседания 6 августа 2013 г., но в ту же дату оно было отклонено Замоскворецким районным судом г. Москвы.

28. 11 сентября 2013 г. Уполномоченный по правам человека Российской Федерации направил в Президиум Московского городского суда жалобу на продление срока предварительного заключения заявителя и потребовал применения в отношении него альтернативной меры пресечения.

29. 1 ноября 2013 г. Московский городской суд отклонил ходатайство Уполномоченного по правам человека Российской Федерации.

30. 19 ноября 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы вынес постановление о продлении срока содержания под стражей 10 обвиняемых, включая заявителя. Он решил, что они должны содержаться под стражей до 24 февраля 2014 г. на основании тяжести предъявленных им обвинений и характера вменяемых им преступлений. 17 декабря 2013 г. Московский городской суд оставил постановление о содержании под стражей без изменения.

31. 18 декабря 2013 г. Государственная Дума приняла закон об амнистии, который применялся, inter alia, к находящимся на рассмотрении уголовным делам против лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении уголовных преступлений, предусмотренных частями второй и третьей статьи 212 УК РФ.

32. 19 декабря 2013 г. заявитель обратился с ходатайством о прекращении уголовного дела в отношении него на основании закона об амнистии. В ту же дату Замоскворецкий районный суд г. Москвы удовлетворил его ходатайство и освободил из-под стражи.

C. Условия содержания заявителя под стражей и медицинская помощь

33. У заявителя были следующие заболевания: умеренная близорукость, сложный миопический астигматизм и врожденная колобома сосудистой оболочки глаза.

1. Следственный изолятор N ИЗ-77/5 г. Москвы* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 5 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве" (также известен как "Водник") (примеч. редактора).)

34. С 23 июня по 17 сентября 2012 г. и с 4 ноября 2012 г. по 29 июня 2013 г. заявитель содержался под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-77/5 г. Москвы. По прибытии туда он прошел медицинский осмотр, в ходе которого у него не было выявлено каких-либо проблем со здоровьем.

35. В Следственном изоляторе N ИЗ-77/5 заявитель содержался в камерах NN 320 (до 29 июня 2012 г.), 406 (до 17 сентября 2012 г., затем с 4 по 30 ноября 2012 г.), 509 (до 10 декабря 2012 г.), 506 (до 19 июня 2013 г.) и 507 (до 29 июня 2013 г.).

36. Камеры имели следующие характеристики:

- N 320: площадь 33,7 кв. м, восемь спальных мест;

- N 406: площадь 38,4 кв. м, девять спальных мест;

- N 509: площадь 18,2 кв. м, четыре спальных места;

- N 506: площадь 16,4 кв. м, четыре спальных места;

- N 507: площадь 16 кв. м, четыре спальных места.

37. Стороны согласились с тем, что в большинстве случаев количество заключенных в камере не превышало ее проектной вместимости. Они также согласились с тем, что размеры камер и количество содержащихся под стражей лиц позволили заявителю иметь 4 кв. м личного пространства и что заявитель имел индивидуальное спальное место в каждой камере.

38. Стороны представили следующие версии об условиях содержания в камерах. По словам заявителя, камеры были недостаточно освещены и недостаточно проветривались, летом в них было слишком жарко, а зимой очень холодно. Во всех камерах был туалет, отделенный от жилого пространства пластиковой перегородкой до уровня подбородка, что не обеспечивало достаточного уединения. Заявитель утверждал, что он вынужден был постоянно дышать сигаретным дымом и что, хотя окно в камере можно было открыть, оно выходило во внутренний двор, используемый для сжигания мусора, и пропускало дым. Таким образом, в камере постоянно отсутствовал доступ к свежему воздуху, который система вентиляции не могла компенсировать. Прогулка была ограничена одним часом в день. Заявитель также указывал, что окна в камерах располагались слишком высоко, чтобы обеспечить достаточное освещение для чтения или работы над документами. Наконец, он утверждал, что приобретение электрического чайника являлось одним из условий доступа к питьевой воде.

39. Согласно доводам властей Российской Федерации камеры были оборудованы вентиляцией, состояние санитарных узлов в них было удовлетворительным. Камеры убирались, а постельные принадлежности менялись один раз в неделю. Заявитель имел право на один час прогулки на открытом воздухе в день. Камеры ежемесячно дезинфицировались, в них проводилась дезинсекция. Власти Российской Федерации предоставили таблицы измерений в помещениях в следственном изоляторе, которые датировались августом 2013 года. Эти таблицы свидетельствовали о том, что уровень освещенности в камерах, в которых содержался заявитель, варьировался от 152 до 264 люкс, при этом стандарт составлял 150 люкс. Температура в камерах была от +26 °C до +28 °C, а влажность воздуха - от 41 до 47%, в то время как допустимые уровни составляли до +28 °C и 65% соответственно. Власти Российской Федерации также указали, что задержанные имели доступ в тренажерный зал по их письменному запросу.

40. 11 июля 2012 г. адвокат заявителя обратился к начальнику следственного изолятора с просьбой о проведении медицинского осмотра заявителя, который жаловался на быстрое ухудшение его зрения.

41. 16 июля 2012 г. Общественная комиссия по мониторингу мест лишения свободы посетила Следственный изолятор N ИЗ-77/5, и заявитель пожаловался им на чрезмерную жару в камере и на ухудшение у него зрения.

42. 30 июля 2012 г. заявитель обратился к начальнику следственного изолятора с просьбой организовать медицинское обследование в связи с ухудшением у заявителя зрения.

43. 27 августа 2012 г. заявитель был доставлен на амбулаторную консультацию к офтальмологу. У него диагностировали тяжелую близорукость, амблиопию, эзотропию и врожденную колобому радужной оболочки. Врач отметил, что последний раз осмотр заявителя проводился в октябре 2004 года, и рекомендовал ему пройти специальное обследование для определения его группы инвалидности (медико-социальную экспертизу).

44. 8 ноября 2012 г. начальник Следственного изолятора N ИЗ-77/5 ходатайствовал об еще одной консультации у офтальмолога, повторив жалобы заявителя на ухудшение у него зрения.

45. 23 ноября 2012 г. заявитель был доставлен на очередную амбулаторную консультацию к офтальмологу, который пришел к выводу, что в его состоянии здоровья отсутствуют негативные изменения. Врач также рекомендовал заявителю проводить обследования глаз один раз в год.

46. 13 декабря 2012 г. заявитель прошел специальную экспертизу о признании его инвалидом, однако ему в этом было отказано.

47. 29 марта и 19 апреля 2013 г. Общественная комиссия по мониторингу мест лишения свободы посетила Следственный изолятор N ИЗ-77/5, и заявитель пожаловался им на плохое качество матраса и ухудшение у него зрения.

2. Следственный изолятор N ИЗ-77/1 г. Москвы* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве" (примеч. редактора).)

48. 17 сентября 2012 г. заявитель был переведен в Следственный изолятор N ИЗ-77/1 г. Москвы ("Матросская тишина"), который имел медицинскую часть. Заявитель оставался там до 4 ноября 2012 г. и прошел ряд медицинских обследований, включая анализы крови, УЗИ, флюорографию грудной клетки и электрокардиограмму.

49. По утверждению заявителя, в камере изолятора площадью 4 х 3,5 кв. м содержались четверо заключенных, включая его самого. Окно размером 1,75 х 0,5 м было слишком высоким, чтобы обеспечить достаточное освещение для чтения или работы с документами. Искусственный свет был тусклым и мерцающим и не выключался даже ночью. Отсутствовала механическая вентиляция, камера была влажной, с разбитыми оконными стеклами, пропускающими холод. Душ разрешалось принимать один раз в неделю, туалет был отделен от остальной части камеры низкой перегородкой. Прогулки на открытом воздухе ограничивались одним часом в день, а условием для получения доступа к питьевой воде было приобретение электрического чайника.

50. Согласно справке, выданной начальником Следственного изолятора N ИЗ-77/1 от 13 ноября 2013 г., заявитель содержался в камере N 707. В этой камере площадью 16 кв. м содержались четверо заключенных, включая заявителя. Камера имела одно окно размером 115 х 170 см, и состояние остекления проверялось каждый день и исправлялось по мере необходимости. Температура в камере составляла +18 °C. Искусственное освещение обеспечивалось двумя люминесцентными 40-ваттными лампами с 6.00 до 22.00 и 40-ваттной лампой в ночное время в соответствии с установленными требованиями. На окнах отсутствовали ставни, только металлическая решетка с 20-миллиметровыми металлическими прутьями, размер ячейки прутьев был 100 Ч 200 мм. Заключенные должны были ежедневно мыть камеру с хлором и чистящим средством, предоставляемым этим учреждением. Заявитель мог принимать душ раз в неделю в течение 15 минут. В камере регулярно проводились дезинфекция и дезинсекция.

51. 16 октября 2012 г. заявитель был осмотрен комиссией, состоявшей из четырех врачей, включая офтальмолога. Они составили заключение, в соответствующих частях которого указывалось следующее:

"...Согласно медицинским документам [заявителя], датированным 1997-2004 годами, [ему были поставлены диагнозы]: "средняя степень близорукости, сложный миопический астигматизм, врожденная колобома сосудистой оболочки глаза, врожденная колобома радужной оболочки. Частичная атрофия зрительного нерва".

По результатам медицинского обследования в [Следственном изоляторе N ИЗ-77/1], проведенного 5 октября 2012 г., [у него] были сильная близорукость правого глаза, высокая степень амблиопии левого глаза, эзотропия, врожденная колобома радужной оболочки и сосудистой оболочки глаза...

По сравнению с предыдущими медицинскими осмотрами каких-либо негативных изменений не произошло".

52. Общественная комиссия по мониторингу мест лишения свободы 31 октября 2012 г. посетила Следственный изолятор N ИЗ-77/1 для проверки условий содержания заявителя под стражей. В своем докладе она указала следующее:

"[Заявитель] содержится в камере медицинской части следственного изолятора. В камере находятся еще двое заключенных. Камера является одной из худших в медицинской части [Следственного изолятора N ИЗ-77/1]. В ней холодно, радиатор теплый, стекло в форточке разбито. Камера долгое время не ремонтировалась. Грязные потертые стены. В камере нет ни холодильника, ни телевизора, сломана розетка радиоприемника. [Заявитель] жалуется, что он не получает никакого лечения в больнице в течение трех недель. В медицинской части следственного изолятора отсутствует офтальмолог, и его доставили на консультацию в [городскую больницу]... По словам главного врача медицинской части... [у заявителя] было 10% зрения в одном глазу и 20% - в другом. Однако тюремные врачи не могли рекомендовать его освобождение... поскольку только полностью слепые заключенные имеют на это право...

[Содержание заявителя под стражей] причиняет ущерб его здоровью, его зрение ухудшается с каждым днем: свет всегда горит в камере, днем и ночью. Свет тусклый, и это плохо для его зрения...

Члены [комиссии] считают, что содержание [заявителя] под стражей... это способ заставить его дать показания, которые нужны следствию. Он рискует потерять зрение. Очевидно, что он был помещен в худшую камеру, холодную и влажную, вместо того чтобы проходить лечение в больнице. Он был лишен возможности свидания с семьей и оказался в информационном вакууме, без какого-либо телевидения, радио или прессы. Отсутствуют адекватное лечение или медицинская помощь".

53. 2 ноября 2012 г. заявитель был доставлен на амбулаторную консультацию к офтальмологу, который подтвердил его предыдущие диагнозы и не выявил каких-либо изменений в состоянии здоровья заявителя.

54. Выписной эпикриз из медицинской части от 4 ноября 2012 г. содержал результаты медицинских осмотров заявителя в Следственном изоляторе N ИЗ-77/1. Начальник медицинской части пришел к выводу, что они не выявили наличия каких-либо серьезных условий, которые были отнесены к несовместимым с содержанием под стражей, и, таким образом, отсутствовали препятствия для содержания заявителя под стражей.

3. Следственный изолятор N ИЗ-77/2 г. Москвы* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве" (также известен как "Бутырка") (примеч. редактора).)

55. 30 июня 2013 г. заявитель был помещен в Следственный изолятор N ИЗ-77/2 г. Москвы, где он содержался до своего освобождения 19 декабря 2013 г.

56. В Следственном изоляторе N ИЗ-77/2 заявитель содержался в камерах NN 52 (до 7 июля 2013 г.), 1-а (до 12 июля 2013 г.), 703 (до 2 сентября 2013 г.), 332 (до 19 сентября 2013 г.) и 327 (по-видимому, до его освобождения).

57. Камеры имели следующие характеристики:

- N 52: площадь 26,96 кв. м, пять спальных мест;

- N 1-a: площадь 53,01 кв. м, 20 спальных мест;

- N 703: площадь 11,42 кв. м, два спальных места;

- N 332: площадь 11,22 кв. м, три спальных места;

- N 327: площадь 9,25 кв. м, три спальных места.

58. По утверждениям заявителя, условия в Следственном изоляторе N ИЗ-77/2 были неудовлетворительными, особенно из-за отсутствия регулярных прогулок на открытом воздухе и ненадлежащих санитарных условий. В частности, унитаз был отделен от жилого пространства только перегородкой высотой по грудь, которая не обеспечивала достаточного уединения. Кроме того, заявитель не мог принимать душ после его перевода в Следственный изолятор N ИЗ-77/2, по крайней мере, до 30 июля 2013 г., как он указал в своем письме.

59. Согласно утверждениям властей Российской Федерации условия в камерах Следственного изолятора N ИЗ-77/2 были следующими: туалет был отделен глухой перегородкой от остальной части камеры, что обеспечивало необходимое уединение; состояние санитарных узлов было удовлетворительное; в камерах проводили дезинфекции и дезинсекции один раз каждые три месяца или по мере необходимости; заявитель имел право ежедневно на один час прогулки на свежем воздухе; камеры убирались и постельное белье менялось раз в неделю; камеры были оборудованы принудительной вентиляцией и могли проветриваться через форточку. Искусственное освещение в камерах обеспечивалось 100-ваттной лампой днем и 75-ваттной ночью. Остекление окон пропускало достаточное количество дневного света.

60. 12 июля 2013 г. заявитель был помещен в медицинскую часть Следственного изолятора N ИЗ-77/2 для дополнительного обследования и корректировки лечения. Он был выписан 18 июля 2013 г. после отказа от дальнейшего лечения.

61. Согласно справке от 7 ноября 2013 г., выданной администрацией Следственного изолятора N ИЗ-77/2, состояние здоровья заявителя было удовлетворительным, и врачи рекомендовали ему регулярные консультации офтальмолога.

D. Перевозка между следственным изолятором и судом

62. Описание заявителем условий содержания под стражей во время его перевозки из следственного изолятора в суд и обратно было идентично описанию, представленному в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (§§ 69-73).

E. Условия содержания в залах судебных заседаний

63. Рассмотрение дела началось 6 июня 2013 г. в зале N 338 Московского городского суда, а в конце июля 2013 года переместилось в зал N 635. В обоих залах подсудимые, в том числе заявитель, содержались в стеклянных кабинах. С середины сентября 2013 года до конца 2013 года слушания продолжались в Никулинском районном суде г. Москвы, в зале заседаний N 303, который был оборудован металлическими клетками.

64. Подробное описание условий содержания в этих залах судебных заседаний см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (§§ 74-77).

II. Сооветствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

65. Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает следующее:

"Статья 212. Массовые беспорядки

1. Организация массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти,

- наказываются лишением свободы на срок от четырех до десяти лет.

2. Участие в массовых беспорядках, предусмотренных частью первой настоящей статьи, наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет.

3. Призывы к массовым беспорядкам, предусмотренным частью первой настоящей статьи, или к участию в них, а равно призывы к насилию над гражданами наказываются ограничением свободы на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на тот же срок".

66. Краткий обзор положений законодательства Российской Федерации, регулирующего предварительное заключение, и практику судов государства-ответчика по данном вопросу см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Жеребин против Российской Федерации" (Zherebin v. Russia) от 24 марта 2016 г., жалоба N 51445/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 12 (примеч. редактора).), §§ 16-25).

67. Дополнительную информацию о применимых правилах и европейских стандартах условий лишения свободы см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* См.: там же. 2012. N 8 (примеч. редактора).), § 55 и последующие).

68. Закон об амнистии от 18 декабря 2013 г.* (* Так в тексте. Имеется в виду Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 18 декабря 2013 г. N 3500-6 ГД "Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции Российской Федерации" (примеч. редактора).) был принят Государственной Думой по случаю 20-летия принятия Конституции Российской Федерации. Он применялся, inter alia, к находящимся на рассмотрении уголовным делам против лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении уголовных преступлений, предусмотренных частями второй и третьей статьи 212 УК РФ.

69. Пункт 3 части первой и часть вторая статьи 27 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) устанавливают, что уголовное преследование в отношении подозреваемого или обвиняемого прекращается на основании акта об амнистии при согласии лица. Вместе с тем применение акта об амнистии не дает подозреваемому или обвиняемому права на реабилитацию, включая компенсацию за материальный ущерб и моральный вред, и восстановление различных прав, как это предусмотрено в части первой статьи 133 УПК РФ.

Право

I. Объединение рассмотрения жалоб в одном производстве

70. В соответствии с пунктом 1 правила 42 своего Регламента Европейский Суд решил объединить рассмотрение жалоб в одном производстве ввиду их сходной фактической и правовой основы.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в ходе предварительного заключения

71. Заявитель выдвинул ряд жалоб со ссылкой на статью 3 Конвенции в связи с различными аспектами его предварительного заключения. В частности, он жаловался на условия его содержания под стражей в следственных изоляторах. Далее заявитель утверждал, что ему не оказывали надлежащей медицинской помощи в период его лишения свободы. Он также жаловался на условия его перевозки в суд и обратно и на условия его содержания в конвойной комнате Московского городского суда. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

72. Европейский Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Условия содержания под стражей в следственных изоляторах

73. Заявитель утверждал, что неудовлетворительные условия его содержания во всех следственных изоляторах, в том числе в медицинской части Следственного изолятора N ИЗ-77/1, являлись нарушением статьи 3 Конвенции. Доводы сторон в отношении условий его содержания под стражей в Следственных изоляторах NN ИЗ-77/4 и ИЗ-77/2 приведены выше в §§ 34-39, 47-50, и 55-59.

74. Основные факты, имеющие отношение к оценке условий содержания под стражей, в частности, площади камер, количество заключенных, содержащихся в них одновременно с заявителем, и санитарно-гигиенические условия, не оспаривались сторонами. Однако они разошлись во мнении, составляли ли они бесчеловечное и унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 3 Конвенции. Заявитель утверждал, в частности, что 4 кв. м личного пространства были недостаточными для предотвращения переполненности в Следственных изоляторах NN ИЗ-77/5 и ИЗ-77/1. Кроме того, он жаловался на недостаточную вентиляцию и освещение, на отсутствие перегородки между туалетом и жилым помещением, на ограниченный доступ к питьевой воде и на ограничение одним часом ежедневных прогулок на открытом воздухе во всех следственных изоляторах. Он также утверждал, что камера в Следственном изоляторе N ИЗ-77/1 была холодной. Власти Российской Федерации, напротив, настаивали на том, что условия содержания заявителя под стражей соответствовали стандартам, применимым для личного пространства, освещения, температуры помещения, санитарного оборудования и гигиенических мероприятий.

75. Недавно Европейский Суд подтвердил общие принципы, регулирующие применение статьи 3 Конвенции к условиям содержания под стражей, а также принципы, касающиеся переполненности тюрем в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Муршич против Хорватии" (Mursic v. Croatia), жалоба N 7334/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 5 (примеч. редактора).), §§ 96-141, ECHR 2016). В частности, Европейский Суд подтвердил, что требование о предоставлении 3 кв. м личного пространства на одного заключенного в многоместных камерах должно быть соответствующим минимальным стандартом для его оценки в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. ibid., §§ 110 и 114). Он также отметил, что весомая, но опровержимая презумпция нарушения статьи 3 Конвенции возникает тогда, когда личное пространство, имеющееся в распоряжении задержанного, составляет менее 3 кв. м. Эту презумпцию можно опровергнуть, продемонстрировав, в частности, что совокупное воздействие иных аспектов условий содержания под стражей компенсирует недостаточное распределение личного пространства. В этой связи Европейский Суд принимает во внимание такие факторы, как продолжительность и масштабы ограничения, степень свободы передвижения и адекватность занятости вне камеры, а также то, являются ли условия содержания под стражей в конкретном учреждении в целом приемлемыми (см. ibid, §§ 122-138).

76. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что в Следственных изоляторах NN ИЗ-77/5 и ИЗ-77/1 заявитель содержался в камерах, в которых ему предоставлялось 4 кв. м личного пространства, что соответствует требуемому стандарту. В некоторых случаях в Следственном изоляторе N ИЗ-77/2 заявителю предоставлялось личное пространство площадью 2,6 кв. м. Европейский Суд отмечает, что это сокращение требуемого личного пространства не было особенно долгим, поскольку оно продолжалось с 7 по 12 июля 2013 г. (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Курковский против Польши" (Kurkowski v. Poland) от 9 апреля 2013 г.. жалоба N 36228/06, §§ 66-67). Кроме того, заявитель был обеспечен индивидуальным спальным местом и никогда не жаловался, что оборудование в камерах, такое как столы, кровати или туалеты, препятствовало его свободному передвижению в камере (см. Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Беляев против Российской Федерации" (Vladimir Belyayev v. Russia) от 17 октября 2013 г., жалоба N 9967/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).), § 34, и в качестве противоположных примеров Постановление Европейского Суда по делу "Манулин против Российской Федерации" (Manulin v. Russia) от 11 апреля 2013 г., жалоба N 26676/06* (* См.: там же. N 5 (примеч. редактора).), § 46, Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* См.: там же. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 87). Кроме того, в Следственном изоляторе N ИЗ-77/2 заявитель проводил бульшую часть дня вне камер, участвуя в судебных заседаниях, поскольку рассмотрение его уголовного дела уже началось к июлю 2013 года.

77. Что касается других аспектов физических условий содержания под стражей во всех следственных изоляторах, то Европейский Суд отмечает, что заявителю были разрешены ежедневные часовые прогулки на открытом воздухе, в Следственном изоляторе N ИЗ-77/5 у него был доступ в тренажерный зал по письменному запросу. Кроме того, в каждой камере, в которой заявитель содержался под стражей в Следственных изоляторах NN ИЗ-77/5 и ИЗ-77/2, имелся беспрепятственный доступ к естественному освещению. Окна не были закрыты металлическими ставнями или иными приспособлениями, препятствующими доступу естественного света в камеру (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Бабушкин против Российской Федерации" (Babushkin v. Russia) от 18 октября 2007 г., жалоба N 67253/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 11 (примеч. редактора).), § 48). Там, где это было возможно, небольшая форточка могла открываться для проветривания, а в камерах обеспечивались достаточное искусственное освещение и вентиляция. Показатели температуры и влажности находились в соответствующих пределах, в частности, в соответствии с таблицами измерений для Следственного изолятора N ИЗ-77/5. Туалеты в камерах были отгорожены от жилой зоны, хотя перегородка не достигала потолка (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Глотов против Российской Федерации" (Glotov v. Russia) от 10 мая 2012 г., жалоба N 41558/05* (* См.: там же. 2013. N 11 (примеч. редактора).), § 28). Следует отметить, что время принятия душа, ограниченное 15 минутами в неделю, было признано Европейским Судом явно недостаточным для поддержания надлежащей гигиены (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", § 158, с дальнейшими отсылками). Однако заявитель не жаловался на другие условия для принятия душа, такие как ограниченное количество действующих душевых кабин или отсутствие уединения из-за того, что заключенных доставляли в душевые группами (см. ibid). Наконец, администрации следственных изоляторов регулярно проводили необходимые мероприятия по борьбе с вредителями и для дезинфекции камер. Они также предоставляли моющие средства для ежедневной уборки камер.

78. Некоторые элементы описания заявителем условий содержания в медицинской части Следственного изолятора N ИЗ-77/1 были оспорены властями Российской Федерации, в частности, утверждения о недостаточном освещении и холоде в камерах. Европейский Суд отмечает, что стороны предоставили различные описания размера окна (см. выше §§ 49-50). Он принимает во внимание доказательства, представленные властями Российской Федерации, согласно которым в камере N 707 было одно окно размером 115 х 170 см. Даже если на нем была металлическая решетка с 20-миллиметровыми металлическими прутьями, такое приспособление не могло существенно повлиять на естественное освещение камеры (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 78146/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 2 (примеч. редактора).), § 82), которая дополнительно освещалась двумя люминесцентными 40-ваттными лампами. Европейский Суд далее отмечает, что заявитель жаловался на холод в камере, что было также указано Общественной комиссией по наблюдению за местами содержания под стражей (см. выше § 52). Однако согласно справке, выданной начальником следственного изолятора, температура в камере поддерживалась на уровне +18 °C, которую Европейский Суд ранее признал достаточной (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский против Российской Федерации" (Khodorkovskiy v. Russia) от 31 мая 2011 г., жалоба N 5829/04* (* См.: там же. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 111).

79. Европейский Суд признает, что условия содержания заявителя во всех следственных изоляторах не соответствовали минимальным стандартным правилам обращения с заключенными, Европейским пенитенциарным правилам и рекомендациям Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания в некоторых аспектах. К ним относятся, в частности, редкое принятие душа с горячей водой, ограниченная занятость вне камер и ограниченный доступ к питьевой воде. В этой связи Европейский Суд также принимает к сведению доклад Общественной комиссии по наблюдению за местами содержания под стражей, в котором отмечались разбитое стекло, отсутствие холодильника или телевизора, сломанная радиоточка и грязные потертые стены камеры в Следственном изоляторе N ИЗ-77/1 (см. выше § 52). Тем не менее, учитывая совокупное влияние этих условий и, в частности, что заявитель находился в Следственном изоляторе N ИЗ-77/1 полтора месяца, Европейский Суд не считает, что условия содержания заявителя, хотя и далекие от адекватных, достигли порога, позволяющего характеризовать обращение с ним как бесчеловечное и унижающее достоинство по смыслу статьи 3 Конвенции (см. сходную формулировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации", § 98, в Постановлении Европейского Суда по делу "Фетисов и другие против Российской Федерации" (Fetisov and Others v. Russia) от 17 января 2012 г., жалоба N 43710/07 и три другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 7 (примеч. редактора).), §§ 137-138, см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Беляев против Российской Федерации", § 36). Что касается сокращения минимально необходимой площади личного пространства в Следственном изоляторе N ИЗ-77/2, то Европейский Суд подчеркивает его относительно короткий срок, тот факт, что заявитель проводил бульшую часть дня за пределами камеры, и общую адекватность условий содержания в этом учреждении. Европейский Суд полагает, что эти факторы могут опровергнуть убедительную презумпцию нарушения статьи 3 Конвенции.

80. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что по делу не было допущено нарушения требований статьи 3 Конвенции в отношении условий содержания заявителя под стражей во всех следственных изоляторах.

2. Предполагаемое неоказание надлежащей медицинской помощи

81. Заявитель утверждал, что во время его содержания под стражей у него серьезно ухудшилось зрение и что он не получал какого-либо лечения в связи с этой проблемой. Он ссылался на медицинское заключение от 16 октября 2012 г. как на доказательство того, что у него прогрессировала близорукость. Власти Российской Федерации не согласились с заявителем и утверждали, что он регулярно осматривался медицинскими специалистами, в том числе офтальмологами, и ему предоставлялось необходимое лечение. Они отмечали, что с 17 сентября по 4 ноября 2012 г. заявитель проходил стационарное обследование в медицинской части следственного изолятора и что в 2012 году у него были три консультации с офтальмологом в специализированной офтальмологической клинике. Он также прошел специальное обследование, однако оно не привело к присвоению ему какой-либо группы инвалидности.

82. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что, даже хотя статья 3 Конвенции не может быть истолкована как возлагающая обязанность освобождать заключенного по состоянию его здоровья, он всегда толковал требование об обеспечении здоровья и благосостояния заключенных, в частности, как обязанность государства оказывать заключенным необходимую медицинскую помощь (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudia v. Poland), жалоба N 30210/96, § 94, ECHR 2000-XI, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 95, ECHR 2002-VI, и Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 11 (примеч. редактора).), § 96, ECHR 2006-XII (извлечения)). "Адекватность" медицинской помощи остается наиболее сложным элементом для определения. Европейский Суд настаивает, в частности, на том, что власти должны обеспечивать безотлагательные и правильные постановку диагноза и уход за больными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатаев против Российской Федерации" (Khatayev v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 56994/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора).), § 85, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации", § 100, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 10 (примеч. редактора).), § 84, Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan) от 29 ноября 2007 г., жалобы NN 98521/03 и 13413/04, § 115, и, mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Холомиов против Республики Молдова" (Holomiov v. Moldova) от 7 ноября 2006 г., жалоба N 30649/05, § 121), и что, если это обусловлено природой медицинского состояния, наблюдение за больным должно быть регулярным и систематическим и включать всестороннюю терапевтическую стратегию, направленную на лечение заболеваний заключенного или предотвращение их ухудшения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109, 114, Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 1 (примеч. редактора).), § 211, и Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Республики Молдова" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2005 г., жалоба N 3456/05, § 79).

83. В целом Европейский Суд проявляет значительную гибкость при определении требуемого стандарта оказания медицинской помощи, разрешая эти вопросы в конкретных делах. Данный стандарт должен быть "совместим с человеческим достоинством" заключенного, а также учитывать "практические требования содержания под стражей" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 1 (примеч. редактора).), § 140).

84. В настоящем деле заявитель утверждал, что власти не приняли каких-либо мер, несмотря на быстрое ухудшение у него зрения. Однако Европейский Суд отмечает, что диагноз "близорукость" заявителя, поставленный до заключения, датируется 2004 годом, то есть за восемь лет до его задержания (см. медицинское заключение от 16 октября 2012 г., приведенное выше в § 51). В отсутствие какой-либо информации о его диагнозе непосредственно перед задержанием невозможно установить, что прогресс его близорукости от средней до тяжелой степени был обусловлен конкретным периодом содержания заявителя под стражей. Европейский Суд изучил медицинские документы заявителя, предоставленные властями Российской Федерации, и установил, что после рассмотрения его жалоб он прошел всестороннее медицинское обследование и, по меньшей мере, три раза доставлялся к офтальмологу. Ни в одном из медицинских заключений, составленных после этих консультаций, не указывалось на какую-либо угрозу для зрения заявителя или на необходимость его дальнейшего обследования или лечения. В материалах дела отсутствуют документы, которые поставили бы эти заключения под сомнение. Кроме того, заявитель не оспаривал, что ему не были прописаны коррекционные очки или контактные линзы, соответствующие его степени миопии. Согласно последнему обследованию в следственном изоляторе единственная рекомендация, которую он получил, заключалась в проведении регулярных консультаций с офтальмологом (см. выше § 61). В связи с этим Европейский Суд не находит оснований полагать, что власти Российской Федерации не оказали заявителю надлежащей медицинской помощи.

85. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд заключил, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции.

3. Условия перевозки в здание суда и обратно

86. Заявитель настаивал на том, что его перевозка из следственных изоляторов в суд и обратно представляла собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Он жаловался на частоту и продолжительность этих поездок, на ужасающие условия в сборных пунктах и тюремных фургонах, а также на напряженность графика, которая не оставляла ему достаточного времени для сна. Заявитель утверждал, что сочетание вышеуказанных факторов привело к физическому истощению и психическому страданию.

87. Европейский Суд рассмотрел условия перевозки в суд и из суда, которые были общими для заявителя и его сообвиняемого по упоминавшемуся выше Постановлению Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (§§ 103-111). Он установил, что эти условия составляли бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, противоречащее статье 3 Конвенции в отношении отсутствия достаточного времени для отдыха и сна в дни судебных заседаний, переполненности и, как правило, неудовлетворительных условий на сборных пунктах и в конвойных помещениях в Московском городском суде, длительных перевозках между следственными изоляторами и судами и неудовлетворительных условий во время перевозки. Европейский Суд не усматривает оснований для отступления в настоящем деле от ранее сделанных им выводов. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в этой связи.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в отношении содержания в стеклянных кабинах и металлических клетках в ходе судебных заседаний

88. Заявитель жаловался на то, что его содержание в стеклянных кабинах и металлических клетках во время судебных слушаний составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Он ссылался на статью 3 Конвенции.

89. Власти Российской Федерации утверждали, что помещение обвиняемых в металлические клетки в залах судебных заседаний является технической мерой, направленной на обеспечение безопасности всех задержанных. Заявитель и его сообвиняемые содержались в тех же (если не лучших) условиях в суде, что и любые другие подсудимые в ходе уголовного разбирательства.

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

90. Власти Российской Федерации утверждали, что жалобы заявителя на его содержание в стеклянных кабинах были поданы за пределами установленного срока. Они повторили свои доводы, приведенные в этой связи в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (§ 113).

91. Европейский Суд отмечает в этой связи, что власти Российской Федерации не затрагивали вопрос о соблюдении заявителем правила шестимесячного срока для подачи в отношении его содержания в металлических клетках. Ранее он устанавливал, что применение данного правила не следует отменять только потому, что власти государства-ответчика не представили по этому поводу предварительного возражения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сабри Гюнеш против Турции" (Sabri Gьne_ v. Turkey) от 29 июня 2012 г., жалоба N 27396/06, § 29, и Решение Европейского Суда по делу "Уолкер против Соединенного Королевства" (Walker v. United Kingdom), жалоба N 34979/97, ECHR 2000-I). Следовательно, Европейский Суд считает целесообразным рассмотреть этот вопрос в настоящем деле.

92. Европейский Суд повторяет, что содержание заявителя в стеклянных кабинах и металлических клетках касалось двух различных периодов с существенно отличающимися условиями содержания, которые не могут рассматриваться как непрерывная ситуация для целей исчисления шестимесячного срока для подачи жалобы, установленного в пункте 1 статьи 35 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации", § 114). Кроме того, Европейский Суд ранее признавал, что заявителям не было предоставлено средств правовой защиты в отношении организации судебных заседаний и что шестимесячный срок должен исчисляться с даты прекращения предполагаемого жестокого обращения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации" (Svinarenko and Slyadnev v. Russia), жалобы NN 32541/08 и 43441/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 11 (примеч. редактора).), § 87, ECHR 2014 (извлечения)).

93. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд констатирует, что предполагаемое жестокое обращение имело место в ходе слушания дела в суде первой инстанции, которое завершилось 19 декабря 2013 г. в связи с прекращением уголовного производства в отношении заявителя. Европейский Суд далее отмечает, что предполагаемое жестокое обращение в связи с помещением в стеклянные кабины началось 6 июня 2013 г. и закончилось в неустановленную дату в середине сентября 2013 года, когда разбирательство было перенесено в Никулинский районный суд г. Москвы (см. выше § 63). Заявитель подал жалобу в этой связи 30 июля 2013 г., когда он всё еще содержался в стеклянных кабинах. Жалоба о содержании в металлических клетках была подана только 23 марта 2015 г. в рамках комментариев заявителя на замечания властей Российской Федерации по жалобе N 50041/14, то есть более чем через шесть месяцев после окончания уголовного разбирательства в отношении заявителя.

94. Заявитель не утверждал, что имелись какие-либо исключительные обстоятельства, препятствующие соблюдению им правила шестимесячного срока для подачи жалобы. Таким образом, Европейский Суд полагает, что жалоба заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции о его содержании в металлических клетках подана за пределами установленного срока и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

95. В отличие от этого Европейский Суд считает, что заявитель выполнил правило шестимесячного срока в отношении жалобы о содержании в стеклянных кабинах. Европейский Суд также полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что эта жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

96. Европейский Суд кратко изложил принципы содержания в стеклянных кабинах в его упоминавшемся выше Постановлении по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (§§ 120-122). Он изучил условия содержания под стражей в залах судебных заседаний NN 338 и 635 в Московском городском суде, которые были общими для заявителя и его сообвиняемых, включая Белоусова (см. ibid., §§ 123-128), и установил нарушение в отношении вопросов, идентичных рассматриваемым в настоящем деле. Изучив предоставленные ему материалы, Европейский Суд не усматривает фактов или доводов, которые могли бы убедить его принять иное решение в настоящем деле. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении условий содержания заявителя под стражей в зале судебного заседания N 338 Московского городского суда, и отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания под стражей в зале судебного заседания N 635.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

97. Заявитель жаловался, ссылаясь на пункт 1 статьи 5 Конвенции, на то, что его предварительное содержание под стражей не было основано на "разумном подозрении" в том, что он совершил уголовное преступление. Он также утверждал, что длительность его предварительного заключения не была обоснована соответствующими или достаточными мотивами, как того требует пункт 3 статьи 5 Конвенции. Статья 5 Конвенции в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд...".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

98. Что касается предполагаемого незаконного содержания под стражей заявителя, Европейский Суд отмечает, что Басманный районный суд г. Москвы санкционировал его содержание под стражей, которое впоследствии продлевалось несколько раз тем же судом. После того, как дело было направлено в суд, постановление о содержании под стражей было вынесено Замоскворецким районным судом г. Москвы. Суды Российской Федерации действовали в рамках своих полномочий по принятию таких решений, и отсутствуют основания полагать, что они были недействительными или незаконными с точки зрения законодательства Российской Федерации. Таким образом, содержание под стражей заявителя было избрано и продлено в соответствии с порядком, установленным законом.

99. Что касается доводов о том, что содержание заявителя под стражей не было основано на разумном подозрении в том, что он совершил уголовное преступление, жалоба заявителя на основании пункта 1 статьи 5 Конвенции в значительной степени совпадает с его жалобой со ссылкой на пункт 3 статьи 5 Конвенции, в отношении которой власти не привели относимых и достаточных мотивов, требующих продления срока его содержания под стражей в период производства по уголовному делу. Европейский Суд напоминает, что подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции в наибольшей степени касается вопроса о наличии законного основания для содержания под стражей в период производства по уголовному делу, тогда как пункт 3 статьи 5 Конвенции затрагивает возможную оправданность такого содержания под стражей. Кроме того, согласно установившейся прецедентной практике Европейского Суда в отношении последнего положения сохранение обоснованного подозрения является непременным условием действительности продолжающегося содержания под стражей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бузаджи против Республики Молдова" (Buzadji v. Republic of Moldova), жалоба N 23755/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 12 (примеч. редактора).), § 87, ECHR 2016 (извлечения)). Следовательно, Европейский Суд считает целесообразным рассмотреть эту жалобу с точки зрения пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации" (Kovyazin and Others v. Russia) от 17 сентября 2015 г., жалоба N 13008/13 и две другие жалобы* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 1 (примеч. редактора).), § 71, Постановление Европейского Суда по делу "Тараненко против Российской Федерации" (Taranenko v. Russia) от 15 мая 2014 г., жалоба N 19554/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 46, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский против Российской Федерации", § 165).

100. Европейский Суд считает, что эта жалоба заявителя не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 5 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба в данной части должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "подпункта "а" пункта 3 статьи 5" следует читать "подпункта "а" пункта 3 статьи 35"

B. Существо жалобы

101. Стороны представили по существу те же доводы в соответствии со статьей 5 Конвенции, что и в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации" (§§ 73-74). Соответствующие общие принципы были кратко изложены в этом деле (см. ibid., §§ 75-78).

102. Период лишения свободы, который должен быть принят во внимание по настоящему делу, начался 10 июля 2012 г., в день задержания заявителя, и закончился 19 декабря 2013 г., когда он был освобожден после применения закона об амнистии. Таким образом, период, который должен приниматься во внимание, длился один год и шесть месяцев. Европейский Суд также отмечает, что уголовное разбирательство по делу заявителя началось 18 июня 2013 г., то есть через год после его задержания. С учетом этих значительных периодов содержания под стражей и в свете презумпции, свидетельствующей в пользу освобождения, Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации должны были привести существенные причины для избрания данной меры пресечения.

103. Из постановлений о содержании под стражей заявителя и доводов властей Российской Федерации следует, что главным мотивом содержания заявителя под стражей была тяжесть предъявленных ему обвинений. Во-первых, суды Российской Федерации полагали, что заявитель с учетом угрозы тюремного заключения может скрыться, оказать давление на свидетелей или воспрепятствовать осуществлению правосудия по делу. Во-вторых, очевидно, они полагали, что сама природа рассматриваемых преступлений вместе с информацией о личности заявителя свидетельствовали о его склонности к продолжению преступной деятельности и воспрепятствованию разбирательству.

104. Европейский Суд ранее рассматривал аналогичные жалобы сообвиняемых заявителя и признал нарушение их прав, установленных в пункте 3 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Ярослав Белоусов и другие против Российской Федерации", §§ 133-138, и "Ковязин и другие против Российской Федерации", §§ 82-94). Европейский Суд, в частности, отмечал, что суды Российской Федерации ссылались на тяжесть обвинений в качестве основного фактора для оценки возможности скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или воспрепятствовать отправлению правосудия, а также на их нежелание уделять надлежащее внимание обсуждению личной ситуации каждого заявителя или должным образом учитывать факторы, указывающие на необходимость освобождения. Он также отметил коллективные постановления о содержании под стражей без индивидуальной оценки оснований в отношении каждого обвиняемого и отсутствие тщательного рассмотрения возможности применения менее суровой меры пресечения, такой как залог.

105. Принимая во внимание представленные сторонами материалы, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов для того, что сделать иное заключение в настоящем деле. Действительно, конкретное правонарушение, вменяемое заявителю, что он выкрикивал политические лозунги и бросил флагшток, который ударил сотрудника полиции, но не причинил ему длительного вреда здоровью, могло первоначально послужить основанием для предварительного заключения заявителя. Однако с течением времени характер и тяжесть правонарушения как основания для дальнейшего содержания заявителя под стражей неизбежно становились все менее значимыми (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации", § 85, и Постановление Европейского Суда по делу "Артёмов против Российской Федерации" (Artemov v. Russia) от 3 апреля 2014 г., жалоба N 14945/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 1 (примеч. редактора).), § 75). Аналогичным образом суды Российской Федерации не смогли убедительно доказать, что содержание под стражей по-прежнему являлось необходимым в качестве меры пресечения при его продлении (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации", §§ 92-93). Кроме того, суды Российской Федерации отклонили ходатайства заявителя об альтернативной мере пресечения, даже не рассмотрев поручительства, предписанные депутатами парламента, известным писателем и руководителями видных общественных организаций, согласившихся поручиться за него (см. выше §§ 15-16, 18 и 21).

106. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статей 10 и 11 Конвенции

107. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободу выражения мнения и свободу собраний. Он жаловался, в частности, на то, что на месте митинга на Болотной площади были приняты деструктивные меры безопасности, и утверждал, что его досудебное содержание под стражей и судебное преследование за участие в массовых беспорядках не были "необходимыми в демократическом обществе". Он ссылался на статьи 10 и 11 Конвенции, которые предусматривают следующее:

"Статья 10

1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Статья 11 Конвенции

1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства".

108. Доводы властей Российской Федерации по существу дела были такими же, что и в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" (§§ 156-157, 160-163).

109. Заявитель утверждал, что 6 мая 2012 г. он отправился на мирное собрание, которое было санкционировано властями г. Москвы. Он считал, что случаи нарушения общественного порядка и столкновения между протестующими и сотрудниками полиции были вызваны или усугублены мерами властей, предпринятых для предотвращения массовых беспорядков. Заявитель настаивал на том, что он был мирным, законопослушным человеком, который не планировал участвовать в массовых беспорядках. Он никогда не признавал себя виновным в совершении преступления, в котором ему было предъявлено обвинение, и согласился прекратить уголовное разбирательство против него только после принятия закона об амнистии, поскольку у него ухудшилось зрение. По мнению заявителя, его последующее судебное преследование и тяжесть выдвинутых против него обвинений имели целью помешать ему, другим сторонникам оппозиции и широкой общественности участвовать в демонстрациях.

110. Европейский Суд отмечает, что, хотя на момент подачи заявителем первой жалобы уголовное производство по его делу еще не было завершено, оно было впоследствии прекращено после принятия закона об амнистии. Европейский Суд напоминает в этой связи, что решение или мера, принятые в пользу заявителя, в принципе недостаточны для лишения его статуса "жертвы", пока власти государства-ответчика не признают нарушение Конвенции прямо или по существу и не предоставят соответствующее возмещение (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Озтюрк против Турции" (Ozturk v. Turkey), жалоба N 22479/93, §§ 73-77, ECHR 1999-VI). В настоящем деле заявитель не имел права в соответствии с законодательством Российской Федерации на компенсацию ущерба или восстановление различных прав в связи с мерами, принятыми против него (см. выше § 69). Также Замоскворецкий районный суд г. Москвы в своем постановлении от 19 декабря 2013 г. не установил предполагаемого нарушения права заявителя на свободу выражения мнений и свободу мирных собраний вследствие этих мер (см. выше § 32). Таким образом, заявитель не может считаться утратившим статус жертвы в связи с прекращением уголовного разбирательства против него после применения закона об амнистии (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Гюльчю против Турции" (Gulcu v. Turkey) от 19 января 2016 г., жалоба N 17526/10, §§ 99-100).

111. С другой стороны, учитывая суть жалоб заявителя, Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, может ли он, несмотря на прекращение уголовного разбирательства, продемонстрировать, что его предварительное содержание под стражей и уголовное преследование за преступление представляют собой вмешательство в осуществление его прав на свободу выражения мнений и на свободу мирных собраний. Европейский Суд отмечает, что уголовное разбирательство, не завершившееся вынесением уголовного приговора в зависимости от обстоятельств, может представлять собой вмешательство в эти права (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дёнер и другие против Турции" (Doner and Others v. Turkey) от 7 марта 2017 г., жалоба N 29994/02, § 89).

112. Европейский Суд отмечает, что заявитель не был осужден за уголовное преступление, связанное с массовыми беспорядками, в отличие от его сообвиняемых, которые не имели права на амнистию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации", § 177). Следовательно, отрицательные последствия его судебного преследования, указанные заявителем, были ограничены теми, которые были связаны с его содержанием под стражей до суда. Европейский Суд ранее устанавливал, что его содержание под стражей сроком один год и шесть месяцев не было оправдано в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции (см. выше §§ 102-106) и что мера пресечения была связана с перевозкой и содержанием в залах судебных заседаний, которые составляли обращение, противоречащее статье 3 Конвенции (см. выше §§ 87 и 96).

113. При рассмотрении вопроса о том, явились ли те же факты также причиной нарушения прав заявителя в соответствии со статьями 10 и 11 Конвенции, Европейский Суд принимает к сведению утверждение заявителя о том, что его чрезмерно длительное предварительное содержание и тяжесть обвинений были направлены на то, чтобы помешать ему и другим сторонникам оппозиции присутствовать на демонстрациях и участвовать в политических дебатах. Однако в отличие от дела осужденного сообвиняемого заявителя Белоусова, Европейский Суд не находит достаточных оснований для принятия этого довода. Белоусову было предъявлено обвинение по статье 212 УК РФ в участии в массовых беспорядках, заключавшемся в нахождении на митинге и скандировании антиправительственных лозунгов, и по дополнительному пункту в насильственных действиях в отношении сотрудников полиции по статье 318 УК РФ. В этом деле Европейский Суд установил, что действия, которые носили мирный характер, привели к значительному тюремному заключению заявителя на полтора года (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации", §§ 177-178).

114. В настоящем деле, напротив, обвинения в массовых беспорядках по статье 212 УК РФ охватывают как мирные, так и насильственные действия, вменяемые заявителю, а именно скандирование антиправительственных лозунгов и бросок флагштока в сотрудника полиции. В ходе судебного разбирательства не было установлено, действительно ли заявитель совершил эти действия, поскольку его преследование было прекращено до окончания судебного разбирательства. Существенные детали, касающиеся его поведения на месте проведения митинга, оставались неясными, и не было дано какой-либо оценки степени насилия в оспариваемых актах или возможной роли заявителя в первоначальных актах агрессии, которые привели к срыву публичного мероприятия. Следовательно, заявитель не доказал, что меры по борьбе с массовыми беспорядками, на которые он жаловался, или связанные с ними уголовные обвинения относились к осуществлению им права на мирные собрания или с выраженным в них политическим посланием. Соответственно, отсутствуют основания для того, чтобы сделать вывод о том, что эти меры представляли собой вмешательство в права на свободу выражения мнений или на свободу мирных собраний.

115. Следовательно, в этой части жалоба заявителя подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 18 Конвенции

116. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 18 Конвенции, на то, что уголовное разбирательство против него преследовало цель подорвать его право на свободу собраний. Европейский Суд полагает, что данная жалоба должна рассматриваться с точки зрения статьи 11 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции. Статья 18 Конвенции гласит:

"Ограничения, допускаемые в... Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

117. В своих представлениях по этой жалобе стороны вновь изложили свои доводы в отношении предполагаемого нарушения права на свободу собраний.

118. Европейский Суд отмечает, что жалоба в этой части связана с рассмотренной выше в соответствии со статьями 10 и 11 Конвенции. С учетом своих выводов, сделанных в §§ 110-115 настоящего Постановления, Европейский Суд считает, что в этой части жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 3 Конвенции.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 3" следует читать "подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35"

VII. Применение статьи 41 Конвенции

119. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

120. Заявитель требовал выплаты 1 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

121. Власти Российской Федерации оспорили эти требования как необоснованные и чрезмерные.

122. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле им установлены нарушения требований статей 3 и 5 Конвенции. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдание и разочарование заявителя не могут быть компенсированы лишь установлением факта нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

123. Заявитель не представил требований в данном отношении, поэтому отсутствуют основания для присуждения ему каких-либо сумм в вышеуказанном отношении.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

124. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы для рассмотрения в одном производстве;

2) объявил жалобы на основании статьи 3 Конвенции в отношении условий содержания под стражей и перевозки, предполагаемого непредоставления медицинской помощи и содержания в стеклянных кабинах в залах судебных заседаний и на основании статьи 5 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемыми;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении условий содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе;

4) постановил, что не было допущено нарушения требований статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым отсутствием адекватной медицинской помощи заявителю;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении условий перевозки в суд и обратно;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении помещения заявителя в стеклянную кабину в зале судебных заседаний N 338 в Московском городском суде;

7) постановил, что не было допущено нарушения требований статьи 3 Конвенции в отношении помещения заявителя в стеклянную кабину в зале судебных заседаний N 635 в Московском городском суде;

8) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

9) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 10 000 (десять тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

10) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 6 февраля 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Хелена Ядерблом Председатель Палаты Суда