Справка по актуальным вопросам судебной практики при рассмотрении наследственных споров

В соответствии с планом работы на первое полугодие 2019 г. судебной коллегией по гражданским делам Владимирского областного суда проведен анализ судебной практики рассмотрения районными (городскими) судами гражданских дел о наследовании имущества за период 2018 года.

Проведенный анализ показал, что районные (городские) суды области в основном правильно применяют законодательство, регулирующее указанные правоотношения. Вместе с тем в судебной практике имеют место факты неправильного применения норм материального и процессуального закона, на которые необходимо обратить внимание судей.

1. Принятие наследником по закону какого-либо незавещанного имущества из состава наследства или его части (квартиры, автомобиля, акций, предметов домашнего обихода и т.д.), а наследником по завещанию - какого-либо завещанного ему имущества (или его части) означает принятие всего причитающегося наследнику по соответствующему основанию наследства, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось, включая и то, которое будет обнаружено после принятия наследства.

Ж. обратился в суд с иском к Ш. о признании недействительным свидетельства о праве на наследство по закону, выданного ему на долю жилого помещения, исключении из ЕГРН сведений о регистрации за ним права собственности, признании за ним права собственности на 1/3 долю вышеуказанного жилого помещения, признании недействительным в части 1/12 доли спорной квартиры свидетельства о праве на наследство по закону, выданного Ш.

Разрешая спор и отказывая Ж. в иске, суд первой инстанции исходил из того, что истец принял наследство после смерти Ж. только по одному из оснований наследования - по закону, пропустив срок для принятия наследства по завещанию, при том, что при надлежащей заинтересованности мог установить наличие завещания на квартиру, что исключает возможность принятия им наследства по завещанию на квартиру.

Отменяя решение суда, суд апелляционной инстанции указал на то, что как следует из дела, истцом были поданы заявления о принятии наследства по завещанию на денежные вклады и о принятии наследства по закону, в которых, среди прочего, было разъяснено, что принятие части наследства означает принятие всего наследства.

Таким образом, Ж. принял причитающееся ему наследство после смерти Ж. и по завещанию, и по закону, и суждение суда о том, что он принял наследство в виде спорного имущества только по закону, что исключает при установленных обстоятельствах принятие наследства по завещанию, основан на неправильном толковании норм материального права.

Данная позиция вытекает из разъяснений, содержащихся в п. 35 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" о том, что принятие наследником по закону какого-либо незавещанного имущества из состава наследства или его части (квартиры, автомобиля, акций, предметов домашнего обихода и т.д.), а наследником по завещанию - какого-либо завещанного ему имущества (или его части) означает принятие всего причитающегося наследнику по соответствующему основанию наследства, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось, включая и то, которое будет обнаружено после принятия наследства.

Учитывая, что Ж. завещала своему сыну Ж. помимо денежных вкладов также и квартиру, последний, приняв по завещанию денежные вклады, принял все причитающееся ему по соответствующему основанию наследство.

(апелляционное определение от 15 января 2019 года N 33-35/2019).

2. Факт совместного проживания лица с наследодателем на протяжении длительного времени, а также получение наследодателем дохода, превышающего размер пенсии совместно проживающего лица, сами по себе не являются доказательствами нахождения истца на иждивении наследодателя в течение последнего года до смерти умершего.

С. обратилась в суд с иском к К., в котором просила признать ее находившейся на иждивении А., умершего 5 июня 2017 г., признать ее наследником по закону после смерти А., признать за ней право собственности на 1/2 долю в праве общей долевой собственности на земельный участок и жилой дом, а также на денежные вклады на счетах банка, принадлежавшие А.

Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что С. с 2003 г. в силу пенсионного возраста является нетрудоспособной, с 1994 г. проживала совместно с А. по месту его жительства, длительное время они состояли в фактических брачных отношениях, помимо ежемесячной пенсии в размере 14036 руб. А. имел постоянный стабильный доход от реализации продуктов личного подсобного хозяйства, средний размер пенсии С. за период 1 января 2016 г. по 1 июня 2017 г. составлял 8715 руб. 62 коп., наличие у нее иного дохода документально не подтверждено, на денежные средства А. в квартире истца был проведен газ и установлены пластиковые окна.

Суд пришел к выводу, что доходы А. позволяли оказывать материальную помощь С., для которой данная помощь была постоянным и основным источником средств к существованию.

Постановлением президиума Владимирского областного суда от 17 сентября 2018 г. отменено апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Владимирского областного суда от 25 апреля 2018 г., которым была оставлена без удовлетворения апелляционная жалоба К. на указанное решение суда первой инстанции с направлением дела на новое апелляционное рассмотрение.

При новом рассмотрении дела суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, исходил из того, что определяющее значение по делу имеет сам факт оказания наследодателем постоянной материальной помощи истцу в период их совместного проживания на протяжении не менее одного года до смерти А.В.П., наличие у умершего, с учетом его состояния здоровья и собственных нужд, возможности оказывать при жизни помощь, которая являлась постоянной и выступала в качестве основного источника средств существования истца.

При этом показания судебная коллегия указала, что показания свидетелей не могут служить допустимыми и относимыми доказательствами по делу в подтверждение вывода суда об оказании наследодателем материальной помощи С., поскольку в них не содержится сведений, которые бы свидетельствовали, что получаемая от наследодателя материальная помощь являлась для С. постоянным и основным источником средств к ее существованию в течение последнего года жизни А.

Отказывая в удовлетворении иска, судебная коллегия исходила из того, истцом не доказан факт оказания наследодателем постоянной материальной помощи С. в период их совместного проживания на протяжении не менее одного года до смерти А., и не подтверждено наличие у умершего, с учетом его состояния здоровья и собственных нужд, возможности оказывать при жизни помощь, которая являлась постоянной и выступала в качестве основного источника средств существования С.

(постановление президиума Владимирского областного суда от 17 сентября 2018 г. N 4г-19/2018; апелляционное определение от 20 ноября 2018 года N 33-4161/2018).

3. Юридический факт принятия наследства устанавливается в особом производстве (ч. 1 ст. 262 ГПК РФ), когда отсутствует необходимость разрешать спор о самом субъективном праве, существование которого зависит от наличия или отсутствия данного факта.

Ш. обратилась в суд с заявлением об установлении факта принятия наследства, открывшегося после смерти двоюродного брата П., ссылаясь на то, что она фактически приняла наследство в виде квартиры в г. Москва, однако к нотариусу с заявлением о принятии наследства в установленные законом сроки не обратилась.

Оставляя заявление Ш. без рассмотрения, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что в данном случае имеется спор о праве на наследственное имущество, который подлежит рассмотрению и разрешению в порядке искового производства.

Судебная коллегия, отменяя определение суда, руководствовалась положениями ст. 262,263,264 ГПК РФ, и исходила из того, в материалах дела отсутствует сведения о том, кто оспаривает права заявителя на наследственное имущество.

Направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, судебная коллегия указала, что каких-либо правопритязаний со стороны иных лиц суд первой инстанции не установил и не привлек к участию в деле заинтересованное лицо - Департамент городского имущества г. Москвы, не выяснил его позицию относительно заявления, в связи с чем, вывод суда о наличии спора о праве являлся преждевременным.

(апелляционное определение от 19 июля 2018 года N 33-2675/2018).

К.Р.А. обратился в суд с заявлением об установлении факта принятия наследства после смерти матери, указав, что наследниками первой очереди по закону являются заявитель и его брат К.Д.А., которые к нотариусу в установленный законом срок не обращались.

Оставляя заявление К.Р.А. без рассмотрения, суд первой инстанции исходил из того, что доказательств отсутствия между наследниками - К.Р.А. и К.Д.А. спора о праве не представлено, в связи с чем, заявление не может быть рассмотрено в порядке особого производства.

Отменяя определение суда, судебная коллегия указала, что приведенный вывод суда о наличии спора о праве является преждевременным, поскольку указание в заявлении на наличие еще одного наследника по закону первой очереди само по себе не свидетельствует о наличии спора о праве на наследственное имущество между наследниками, при том, что в заявлении К.Р.А. утверждал о отсутствии возражений брата против удовлетворения его требования об установлении факта принятия наследства.

Сведений, опровергающих данное утверждение, заявление и приложенные к нему документы не содержат, в связи с чем, с учетом положений п. 5 ст. 10 Гражданского кодекса РФ, закрепляющих презумпцию добросовестности участников гражданских правоотношений, оснований сомневаться в отсутствии спора о праве без надлежащей проверки этого обстоятельства у суда не имелось.

При таких обстоятельствах вывод суда о наличии спора о праве может быть сделан только при рассмотрении заявления по существу, с учетом полученных объяснений и доводов заявителя, заинтересованных лиц, представленных доказательств, а не на стадии принятия заявления к производству суда.

(апелляционное определение от 15 мая 2019 года N 33-1870/2019).

4. Основанием к восстановлению наследнику срока для принятия наследства является не только установление судом факта неосведомленности наследника об открытии наследства - смерти наследодателя, но и предоставление наследником доказательств, свидетельствующих о том, что он не знал и не должен был знать об этом событии по объективным, независящим от него обстоятельствам, а также при условии соблюдения таким наследником срока на обращение в суд с соответствующим заявлением.

К. и Б. обратились в суд с иском к Б.Т.Б. о восстановлении срока для принятия наследства, признании недействительными свидетельств о праве на наследство, определении долей в наследственном имуществе, ссылаясь на то, что срок для принятия наследства был пропущен по тому основанию, что о смерти наследодателя им никто не сообщил. К. указала, что после развода родителей она отношений с отцом не поддерживала, что было вызвано обидой на него, информацию об отце получала от сестры Б., которая также указала, что она периодически общалась с отцом по телефону, но в конце 2016 года сменила телефон и связь с отцом утратила.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении заявленных К. и Б. требований, суд первой инстанции исходил из того, что истцами не представлено каких-либо доказательств, свидетельствующих об объективных, не зависящих от них обстоятельствах, препятствующих реализации ими наследственных прав в установленный законом срок.

Как указал суд, истцы, являясь близкими родственниками наследодателя, по своему выбору не поддерживали с ним отношений, не интересовались его жизнью. Между тем, родственные отношения подразумевают не только возможность предъявить имущественные требования о наследстве, но и проявление должного внимания наследника к наследодателю при его жизни, при проявлении истцами такого внимания они могли и должны были узнать о смерти своего отца своевременно.

Отменяя решение суда первой инстанции, и принимая по делу новое решение об удовлетворении иска, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что в данном случае имеются уважительные причины для восстановления срока для принятия наследства и, как следствие, имеются основания для удовлетворения других заявленных истцами требований. При этом судебная коллегия сослалась на то, что истцы, пропустившие срок для принятия наследства, обратились в суд с данным иском 27 февраля 2018 года, то есть в течение предусмотренного пунктом 1 статьи 1155 Гражданского кодекса Российской Федерации шестимесячного срока после того, как причины пропуска этого срока отпали.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, отменяя апелляционное определение и оставляя в силе решение суда 1 инстанции, руководствовалась положениями ст. 1154, 1155 ГК РФ, а также разъяснениями, содержащимися в пункте 40 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года N 9 "О судебной практике по делам о наследовании", и исходила из того, что незнание истцами об открытии наследства, само по себе не может являться основанием для восстановления пропущенного срока. Отсутствие у истцов сведений о смерти наследодателя не относится к числу юридически значимых обстоятельств, с которыми закон связывает возможность восстановления срока для принятия наследства.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции пришел к правильному выводу, что истцы не были лишены возможности поддерживать отношения с отцом, интересоваться его судьбой, состоянием здоровья, по своему выбору не общались с наследодателем. При должной осмотрительности и заботливости они могли и должны были знать о его смерти, об открытии наследства, о действиях наследников в отношении наследственного имущества.

Верховный Суд РФ также указал, что нежелание лиц, претендующих на восстановление срока для принятия наследства, поддерживать родственные отношения с наследодателем, отсутствие интереса к его судьбе не отнесено ни законом, ни Пленумом Верховного Суда Российской Федерации к уважительным причинам пропуска срока для принятия наследства. Данное обстоятельство носит субъективный характер и могло быть преодолено при наличии соответствующего волеизъявления истцов.

Как установил суд первой инстанции, доказательств, свидетельствующих об объективных, не зависящих от истцов обстоятельствах, препятствующих им связаться в указанный период с отцом или другими родственниками, осведомленными о состоянии его жизни и здоровья, а также при желании установить его место жительства и все необходимые контакты, представлено не было.

Ссылка истцов на неприязненные отношения с наследодателем, на конфликты между ними, ставшие причиной прекращения между ними общения, ничем не подтверждена. Сведений, подтверждающих данный факт, материалы дела не содержат.

(Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 19 марта 2019 г. N 86-КГ 19-1)

5. Ответственность по долгам наследодателя несут все принявшие наследство наследники независимо от основания наследования и способа принятия наследства.

Банк обратился в суд с иском к К. о взыскании кредитной задолженности в пределах стоимости наследственного имущества, указывая, что К. является наследницей заемщика, подавшей заявление нотариусу о принятии наследства.

Определением суда к участию в деле в качестве соответчиков привлечены Е., действующая в своих интересах и интересах несовершеннолетних детей К.Н.А. и К.А.А., которые также являются наследниками заемщика.

Отказывая в удовлетворении иска к Е., действующей в своих интересах и интересах несовершеннолетних детей К.Н.А. и К.А.А., суд первой инстанции исходил из того, что указанные наследники наследство не принимали, к нотариусу за оформлением своих наследственных прав не обращались.

Отменяя решение суда первой инстанции в части отказа в удовлетворении иска к указанным ответчикам, судебная коллегия руководствовалась положениями ст. 1112,1152,1153,1175 ГК РФ, а также разъяснениями, содержащимися в п. 60 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании", и исходила из того, что Е., К.Н.А. и К.А.А. после смерти заемщика остались проживать в принадлежащей им на праве общей долевой собственности квартире и осуществлять права и обязанности собственников, в том числе и в отношении доли, принадлежащей наследодателю, продолжили пользоваться имуществом, находящимся в квартире, от принятия наследства в установленном законом порядке не отказывались, что свидетельствует о фактическом принятии ими наследства и влекут возникновение обязанности отвечать по долгам наследодателя в пределах стоимости перешедшего к ним наследственного имущества.

Учитывая изложенное, судебная коллегия отменила в части решение суда первой инстанции, и, учитывая, что стоимость наследственного имущества, перешедшего к каждому наследнику в размере доли, превышает размер долга перед истцом, приняла новое решение о взыскании с ответчиков в пользу банка в солидарном порядке задолженности по кредитному договору.

(апелляционное определение от 23 мая 2018 года N 33-1890/2018).

6. Страховщик по договору добровольного личного страхования при наступлении страхового случая не освобождается от исполнения обязательств, предусмотренных договором, вследствие не обращения банка за страховой выплатой.

Банк обратился в суд с иском к С. о взыскании задолженности по кредитному договору, заключенному между Банком и М. (умершим в период действия договора).

Определением суда к участию в деле в качестве соответчика привлечена страховая компания, с которой у М. был заключен договор добровольного личного страхования.

Разрешая спор, суд первой инстанции пришел к выводу об отсутствии оснований для возмещения задолженности по кредиту за счет страхового возмещения, поскольку банк, являясь единственным выгодоприобретателем, не обращался к страховщику за выплатой страховой суммы.

Отменяя решение суда в указанной части, судебная коллегия руководствовалась положениями ст. 929,934,942,961,963,964 ГК РФ, а также п. 2 ст. 9 Закона РФ от 27 ноября 1992 г. N 4015-1 "Об организации страхового дела в Российской Федерации" и исходила из того, что необращение банка к страховщику о выплате страхового возмещения не освобождает страховую организацию от исполнения обязательств, предусмотренных договором при наступлении страхового случая.

Судебная коллегия приняла во внимание, что по делу страховая компания была привлечена в качестве 3-го лица, а затем - в качестве ответчика, знала о наличии спора, возражений против наступления страхового случая не представила, договор добровольного страхования не оспаривала.

При таких обстоятельствах судебная коллегия пришла к выводу, что имеются основания для взыскания со страховщика задолженности по кредитному договору на день открытия наследства.

(апелляционное определение от 17 мая 2018 года N 33-1484/2018).

7. Преимущественное право на получение в счет своей наследственной доли входящих в состав наследства неделимой вещи, жилого помещения, раздел которого в натуре невозможен, имеют наследники, обладавшие совместно с наследодателем правом общей собственности на неделимую вещь, в том числе на жилое помещение, не подлежащее разделу в натуре.

Л.И.В. обратилась в суд с иском к несовершеннолетней Л.Ю.А. в лице законного представителя Г.Н.В. о разделе наследственного имущества и выплате денежной компенсации за неделимое имущество.

Разрешая настоящий спор, суд первой инстанции пришел к выводу об отказе в удовлетворении исковых требований Л.И.В. в части раздела наследственного имущества и выплате Л.Ю.А. в счет причитающееся ей 1/10 доли в наследственном имуществе денежной компенсации, ссылаясь на недоказанность доводов истца о неделимости наследственного имущества.

Отменяя решение суда в указанной части, судебная коллегия руководствовалась положениями ст. 1168 ГК РФ, а также разъяснениями, содержащимися в п. 52 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" и, принимая во внимание экспертное заключение о невозможности выделения в натуре доли имущества, соответствующей наследуемой ответчиком доле, учитывая отсутствие в материалах дела каких-либо относимых и допустимых доказательств, бесспорно свидетельствующих о возможности выдела ответчику 1/10 доли в спорной наследственной массе, исходила из того, истец Л.И.В. при жизни наследодателя и до момента открытия наследства обладала с ним правом общей собственности на спорное имущество, что свидетельствует о возникновении у нее преимущественного права на получение в счет своей наследственной доли остальных долей в данном имуществе с компенсацией другим наследникам их стоимости.

При таких обстоятельствах судебная коллегия пришла к выводу, что данная доля ответчика (1/10) может быть признана незначительной, поскольку выделение ее в натуре невозможно, ответчик существенного интереса в использовании общего имущества с учетом размера доли не имеет, ранее спорным имуществом ни ответчик, ни его законный представитель не пользовались.

Кроме того, судебная коллегия приняла во внимание сложившиеся конфликтные отношения между сторонами, а также то обстоятельство, что стороны по данному делу членами одной семьи не являются, в связи с чем, их совместное использование спорным имуществом является затруднительным.

(апелляционное определение от 3 апреля 2018 года N 33-1346/2018).

8. По требованию заинтересованного лица суд отстраняет от наследования по закону граждан, злостно уклонявшихся от выполнения лежавших на них в силу закона обязанностей по содержанию наследодателя.

М.Г.В. обратилась в суд с иском к Б.А.В. об отстранении его от наследования по закону после смерти сына Б.В.А., умершего 31 октября 2016 года.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции пришел к выводу об отсутствии достаточных доказательств, свидетельствующих о злостном уклонении ответчика от исполнения обязанности по содержанию несовершеннолетнего сына.

Отменяя решение суда, судебная коллегия руководствовалась положениями ст. 1117 ГК РФ, а также разъяснениями, изложенными в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 марта 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" и исходила из того, что факт злостного и длительного уклонения ответчика в период с 1993 г. по 2001 г. от обязанности, предусмотренной ст. 80 СК РФ, по содержанию своего несовершеннолетнего ребенка, подтвержден бесспорными письменными доказательствами, а в период с 2001 года до совершеннолетия Б.В.А. в 2007 году - подтвержден показаниями свидетелей и письменными доказательствами с места учебы ребенка, не опровергнутыми достоверными и объективными доказательствами со стороны ответчика.

При этом судебная коллегия указала, что отсутствие судебного постановления о принудительном взыскании с ответчика алиментов на содержание сына не имеет юридического значения, поскольку обязанность родителя содержать своих несовершеннолетних детей предусмотрена ст. 80 СК РФ.

При таких обстоятельствах судебная коллегия пришла к выводу об удовлетворении иска.

(апелляционное определение от 14 марта 2018 года N 33-559/2018).

Судья Владимирского областного суда

Д.В. Яковлева