Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 октября 2019 г. Дело "Пастухов (Pastukhov) против Российской Федерации" (Жалоба N 74820/14) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Пастухов (Pastukhov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 74820/14)

Постановление Суда

Страсбург, 1 октября 2019 г.

По делу "Пастухов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:

Алёны Полачковой, Председателя Комитета Суда,

Дмитрия Дедова,

Жильберто Феличи, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 10 сентября 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 74820/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Викторовичем Пастуховым (далее - заявитель) 18 ноября 2014 г.

2. Интересы заявителя представляли юристы З. Жуланов и Ю. Першакова, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель утверждал, что он был незаконно задержан и подвергся жестокому обращению в отделе полиции, что расследование этих событий было неэффективным и что он не смог получить надлежащую компенсацию за ущерб, причиненный ему в результате незаконных действий сотрудников полиции.

4. 23 февраля 2017 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

А. Задержание заявителя и его содержание под стражей в отделе полиции

5. Заявитель родился в 1978 году и проживает в г. Перми.

6. Обстоятельства дела, представленные сторонами, можно кратко изложить следующим образом.

7. В ночь на 6 февраля 2011 г. заявитель возвращался домой. Он находился в состоянии алкогольного опьянения и по ошибке зашел в соседний жилой комплекс, в котором оказалась квартира с таким же номером, как и у него. Он настойчиво звонил в дверь и требовал впустить его. Хозяйка квартиры Б. вызвала полицию. Когда прибыли сотрудники полиции, заявитель лежал на лестнице. Они проверили его паспорт и установили адрес его регистрации. Б. предположила, что заявитель перепутал дома, и попросила сотрудников полиции уведомить его родственников об инциденте. После неудачной попытки связаться с ними сотрудники полиции доставили заявителя в отдел полиции.

8. 6 февраля 2011 г., в 5.11, заявитель был доставлен в Отдел полиции N 4 Мотовилихинского района г. Перми. Ему было предъявлено обвинение в соответствии со статьей 20.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ) в связи с нахождением в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения, и он был оштрафован на 300 рублей. Сотрудники полиции также составили протокол задержания, в котором указывалось, что у заявителя была ссадина на носу. Заявитель не проходил медицинский осмотр. После обыска его доставили в пустую камеру и положили на двухъярусную кровать, которая была установлена на высоте около 40 сантиметров над бетонным полом и не имела защитных ограждений. В 9.00 дежурные сотрудники полиции обнаружили заявителя лежащим на полу. Они не смогли разбудить его и оставили лежать на полу. Один из них внес запись в реестр лиц, подвергнутых административному задержанию, отметив, что заявитель был освобожден 6 февраля 2011 г., в 8.10. В 15.00 дежурный сотрудник полиции еще раз попытался разбудить заявителя, но не смог этого сделать и вызвал "скорую помощь". Прибывшие на место врачи установили, что заявитель находился в состоянии комы, и отвезли его в больницу. В течение следующих пяти часов заявителя перевозили между тремя больницами. В 21.00 его поместили в Городскую больницу N 1 г. Перми, где его осмотрел врач. У заявителя был обнаружен ряд телесных повреждений, включая гематомы на левой скуле, колене и плече, а также опухоль в левой теменной области. У заявителя были диагностированы тяжелая закрытая черепно-мозговая травма с гематомами в левой части лобной доли, очагом геморрагического ушиба в правой части лобной доли и переломом костей черепа, затрагивающим основание черепа. В тот же день ему была сделана операция.

9. В период с 6 февраля по 22 марта 2011 г. заявитель проходил лечение в нейрохирургическом отделении больницы. Он находился в коме по крайней мере до 15 февраля 2011 г. У заявителя развились посттравматическая энцефалопатия, эпилепсия и деменция. Он частично потерял зрение, а также способность понимать значение своих действий и контролировать их. Заявителю была присвоена инвалидность первой степени пожизненно, и он был признан недееспособным. Его мать, Елена Пастухова, стала его опекуном.

B. Расследование по утверждениям о жестоком обращении с заявителем

10. 6 февраля 2011 г. больница, в которую поступил заявитель, проинформировала полицию о его травме и состоянии его здоровья. Через четыре дня Е. Пастухова обратилась к прокурору Мотовилихинского района г. Перми с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников полиции. Она жаловалась на незаконное содержание заявителя под стражей в полиции и на неоказание ему необходимой медицинской помощи. Она также предполагала, что травмы были нанесены заявителю сотрудниками полиции. Дополнительная жалоба была подана ею 17 февраля 2011 г.

11. 14 февраля 2011 г. сотрудник Отдела полиции N 4 в ответ на информацию из больницы вынес решение об отказе в возбуждении уголовного дела по данному факту на одной странице. Он указал, что травмы заявителя по своему происхождению не имели "уголовно наказуемого" характера и что невозможно было допросить заявителя, поскольку он находился без сознания. Сотрудник полиции также сослался на показания матери заявителя и Б., по словам которых, "в отношении заявителя не было допущено каких-либо преступлений или правонарушений, и ни одна из его личных вещей не пропала".

12. Тем не менее следователь Следственного отдела по Мотовилихинскому району г. Перми* (* Так в тексте. Правильное название: Следственный отдел по Мотовилихинскому району г. Перми Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Пермскому краю (примеч. редактора).) (далее - Следственный отдел) провел доследственную проверку в связи с жалобой Е. Пастуховой. Он опросил Е. Пастухову, сотрудников полиции Ю. и С., которые производили задержание, дежурного сотрудника полиции Н., врача А. и хозяйку квартиры Б.

13. Е. Пастухова утверждала, что 5 февраля 2011 г. заявитель был в сауне со своими друзьями. Он находился в состоянии алкогольного опьянения и 6 февраля 2011 г., в 2.00, поехал домой на такси, а затем пропал. Сотрудники полиции пытались связаться с Е. Пастуховой по ее домашнему адресу, но она была на работе. 7 февраля 2011 г. сотрудники полиции сообщили ей, что у заявителя был инсульт, он упал с лестницы в жилом комплексе и что его отвезли в больницу в состоянии комы. Е. Пастухова забрала из полиции паспорт и деньги заявителя и отправилась навестить сына в больнице.

14. Сотрудник полиции Н. пояснил, что 6 февраля 2011 г., в 9.00, когда он приступил к исполнению своих обязанностей в отделе полиции, они вместе с сотрудником полиции Ж., который заканчивал смену, вошли в камеру заявителя и увидели, что он спит, лежа на полу лицом вниз и храпит. У заявителя не было крови на одежде или каких-либо видимых повреждений на лице. Сотрудник Н. должен был вручить заявителю протокол об административном правонарушении и вернуть ему найденные при нем деньги. Сотрудник полиции Н. попытался разбудить заявителя, "потянув его за руку и слегка ударив по лицу", но заявитель не отреагировал на эти действия, и Н. вызвал ему "скорую помощь". Заявитель был доставлен в больницу.

15. Сотрудники полиции Ю. и С., которые производили задержание, сообщили, что 6 февраля 2011 г., примерно в 5.00, они приехали на вызов Б., которая жаловалась на то, что пьяный мужчина пытается ворваться к ней в квартиру. Они обнаружили заявителя на полу на лестнице возле квартиры Б. У него были ссадины на носу и руках, и от него пахло алкоголем. Сотрудники полиции проверили у него паспорт и увидели, что заявитель проживал в соседнем доме в квартире с таким же номером, как у Б. Сотрудник полиции пошел в квартиру заявителя, но никто не ответил на звонок в дверь. Сотрудники полиции решили отвезти заявителя в отдел полиции для вытрезвления. Они подняли его и помогли ему дойти до полицейского автомобиля. Заявитель назвал свое имя, но не отвечал на другие вопросы. Заявитель был доставлен в отдел полиции. Сотрудники полиции отрицали применение к нему силы.

16. По словам Б., заявитель впервые позвонил в дверь 6 февраля 2011 г., около 3.00. Двое мужчин в штатском, которые представились "охранниками", подняли заявителя. Последний явно находился в состоянии алкогольного опьянения и не мог стоять прямо. Они объяснили, что заявитель проживал в этой квартире. Б. сказала, что она впервые видит заявителя и что он, вероятно, зашел не в тот дом. Мужчины ушли. Она не заметила каких-либо травм у заявителя. Через 15 минут заявитель вновь позвонил в дверь. Он пинал дверь, бил в нее кулаком, требуя, чтобы его впустили. Она безуспешно пыталась вразумить его. Б. вызвала полицию. Через дверной глазок она видела заявителя лежащим на полу на спине. Он ударился головой о стену и начал хрипеть. Она не слышала каких-либо звуков падения. Сотрудники полиции прибыли через несколько минут. Она открыла дверь и подтвердила, что не знает заявителя. Сотрудники полиции повернули заявителя на левый бок и попросили у нее нашатырный спирт, чтобы привести его в сознание. У заявителя не было каких-либо видимых телесных повреждений. Сотрудник полиции нашел паспорт на имя Алексея Пастухова, где был указан адрес его регистрации. Заявитель не ответил ни на один вопрос, но подтвердил свое имя. Б. предположила, что он перепутал дома. Она отрицала факт совершения какого-либо насилия в отношении заявителя со стороны сотрудников полиции. По словам Б., заявитель мог получить травму в результате падения, поскольку он находился в состоянии алкогольного опьянения и с трудом стоял на ногах.

17. Врач А. сообщил, что при поступлении в больницу у заявителя имелись гематомы на щеке и теменно-затылочной области головы. Осмотр заявителя также выявил серьезные черепно-мозговые травмы: сотрясение головного мозга, перелом костей и основания черепа. По словам А., указанные травмы могли стать следствием падения из положения стоя на твердую поверхность, но действительный механизм получения травм был неизвестен.

18. 18 марта 2011 г. следователь принял решение отказать в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия corpus delicti в действиях сотрудников полиции. Он счел правдоподобным объяснение травм заявителя врачом А. и постановил, что отсутствовали какие-либо признаки получения заявителем травм в результате насилия. Следователь также отметил, что проводилась медицинская экспертиза степени тяжести травм заявителя и их характера.

19. 22 апреля 2011 г. заместитель прокурора Мотовилихинского района г. Перми отменил решение от 14 февраля 2011 г. (см. выше § 11) и распорядился объединить доследственные проверки, проводимые полицией и инициированную Следственным отделом. 25 мая 2011 г. прокурор также отменил постановление от 18 марта 2011 г., подчеркнув, что проверка была неполной, поскольку следователь еще не опросил ряд возможных свидетелей.

20. В ходе дополнительной доследственной проверки следователь провел ряд следующих опросов.

Врач "скорой помощи" Л. сообщил, что он обнаружил заявителя, когда тот лежал без сознания на полу камеры лицом вниз и храпел. У него не было каких-либо видимых телесных повреждений. Заявитель в состоянии комы был доставлен в больницу. Л. пояснил, что сразу после получения серьезной травмы головы человек может ходить без посторонней помощи, пока у него не увеличится размер гематомы. Таким образом, заявитель мог впасть в кому во время сна.

К. и Р. подтвердили, что заявитель вечером 5 февраля 2011 г. находился в состоянии сильного алкогольного опьянения. Они отрицали наличие каких-либо конфликтов между ними.

Сотрудник полиции Ж., который находился на дежурстве в момент, когда заявитель был доставлен в отдел полиции, пояснил, что последний находился в состоянии алкогольного опьянения и с трудом стоял на ногах. Его речь была невнятной. У него не имелось каких-либо видимых телесных повреждений. После составления протокола об административном правонарушении и протокола задержания заявителя отвели в пустую камеру и положили на двухъярусную кровать на правый бок. Сотрудник полиции обыскал заявителя и составил список его личных вещей. В камере велось видеонаблюдение. Каждый час Ж. проверял состояние заявителя, который продолжал спать. Сотрудник полиции Ж. не слышал звуков падения. Утром сотрудники полиции Ж. и Н. обнаружили заявителя спящим на полу. Они не заметили у него каких-либо телесных повреждений. Сотрудник полиции Ж. решил, что заявитель упал с кровати. Сотрудники полиции безуспешно пытались разбудить его. Ж. отрицал применение какой-либо физической силы в отношении заявителя.

21. Следователь также получил заключение судебно-медицинской экспертизы, в котором давалась оценка травм заявителя. Эксперты пришли к выводу о том, что черепно-мозговая травма возникла у заявителя в результате одного или нескольких ударов о "массивный твердый тупой предмет (поверхность), например, в результате падения". В экспертном заключении также были перечислены другие травмы, обнаруженные у заявителя, а именно гематомы на скуле, левом плече, правом колене и на лопатке. Эксперты пришли к выводу, что указанные травмы, скорее всего, были вызваны ударами твердым тупым предметом и не представляли вреда для здоровья заявителя.

22. 9 июня 2011 г. следователь вынес еще одно постановление, вновь не обнаружив доказательств того, что заявитель получил травмы в результате насилия, и отказал в возбуждении уголовного дела. Указанное постановление было отменено 28 ноября 2011 г., когда заместитель руководителя районного Следственного отдела обязал следователя опросить иных лиц, которые находились под стражей в отделе полиции вместе с заявителем, получить видеозапись из отдела полиции, осмотреть лестницу, где был найден заявитель, и камеру, в которой он содержался, найти и опросить охранников, которые доставили заявителя в квартиру Б., повторно опросить сотрудника полиции Н. и назначить дополнительную медицинскую экспертизу, чтобы установить происхождение других повреждений, обнаруженных у заявителя.

23. 8 декабря 2011 г. следователь вынес третье постановление, по существу аналогичное двум предыдущим. В частности, он отметил, что видеозаписи более не были доступны, поскольку они хранились в течение одного месяца, и что оказалось невозможным найти охранников, которые доставили заявителя в квартиру Б. Осмотр лестницы и камеры также не дал результатов. Ожидается заключение эксперта по результатам дополнительной медицинской экспертизы.

24. 30 января 2012 г. заместитель начальника районного Следственного отдела отменил постановление от 8 декабря 2011 года. 24 февраля 2012 г. он возбудил уголовное дело по части первой статьи 111 Уголовного кодекса Российской Федерации ("Причинение тяжкого вреда здоровью") (далее - УК РФ). Следователь, в производство которого было передано это дело, допросил ряд лиц. Помимо свидетелей, уже опрошенных в ходе доследственной проверки, следователь взял показания у М., которая находилась в отделе полиции в ночь задержания заявителя. Она в основном подтвердила показания сотрудников полиции относительно задержания заявителя, а также отметила, что он был доставлен в отдел полиции в наручниках, которые были сняты перед тем, как его поместили в камеру. М. также отметила, что сотрудник полиции Ж. наблюдал за заявителем с помощью видеокамеры, установленной в камере. Заявитель дважды падал с кровати в течение ночи, и каждый раз Ж. укладывал его обратно на кровать. М. отрицала факт совершения каких-либо насильственных действий в отношении заявителя в период его содержания под стражей в отделе полиции.

25. Следователь также допросил задержанных, которые содержались в других камерах отдела полиции. Они не слышали ни криков, ни ударов, ни звуков борьбы. Они сообщили, что сотрудники полиции не применяли силу в отношении задержанных лиц, включая заявителя. Ку., врач больницы, в которую заявитель был доставлен до его перевода в Городскую больницу N 1, утверждал, что у заявителя не имелось видимых травм или каких-либо следов побоев. П., водитель автомобиля полиции, утверждал, что в отношении заявителя не применялись физическая сила или специальные средства. Заявителя не бросали на землю и не били о полицейский автомобиль. К., соседка Б., заявила, что в ночь происшествия она слышала три мужских голоса на лестничной клетке, затем двое мужчин ушли. Она не слышала каких-либо звуков борьбы.

26. Дополнительная медицинская экспертиза показала, что травма головы заявителя не могла быть вызвана "ударами тупых предметов весом меньше головы с ограниченной ударной поверхностью (включая кулаки, ступни и дубинки)". Вероятно, травма стала результатом падения из вертикального положения и удара головой о твердую поверхность. Согласно экспертному заключению прочие травмы, обнаруженные у заявителя (см. выше § 21), не причинили вреда его здоровью. Они были причинены множественными ударами твердым тупым предметом, но не было возможности установить время или последовательность их нанесения.

27. 16 августа 2012 г. уголовное дело в отношении сотрудников полиции было прекращено, поскольку было установлено, что они не причинили какого-либо вреда здоровью заявителя. Дело было передано следователям Управления внутренних дел по Мотовилихинскому району* (* Так в тексте (примеч. переводчика).). 4 октября 2012 г. заместитель районного прокурора отменил постановление от 16 августа 2012 г. по формальному основанию. Дело было возвращено в районный Следственный отдел. 2 декабря 2012 г. уголовное дело по части первой статьи 111 УК РФ было приостановлено, и отделению уголовного розыска Отдела полиции N 4 было поручено установить лиц, причастных к причинению заявителю телесных повреждений.

28. 28 декабря 2012 г. следователь вновь отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников полиции. Он установил, что задержание заявителя было необходимо, поскольку в его действиях содержались признаки административных правонарушений в соответствии с частью 1 статьи 20.1 и статьей 20.21 КоАП РФ (мелкое хулиганство и появление в общественных местах в состоянии алкогольного опьянения), за которые, в частности, предусматривалось наказание в виде административного ареста, и, следовательно, заявитель должен был предстать перед судом. Заявитель содержался под стражей на законных основаниях в соответствии с частью одиннадцатой статьи 11 Закона о полиции 1991 года* (* Так в тексте. Очевидно, имеется в виду Закон Российской Федерации от 18 апреля 1991 г. N 1026-1 "О милиции" (примеч. переводчика).), которая предоставляла сотрудникам полиции право задерживать лиц, находящихся в общественных местах в состоянии алкогольного опьянения, до их вытрезвления, если они утрачивали способность самостоятельно передвигаться или ориентироваться в окружающей обстановке, либо могли причинить вред окружающим или себе. Следователь также установил, что в отделе полиции не было фельдшера, а дежурные сотрудники Ж. и Н. не имели медицинской подготовки. Таким образом, в отделе полиции никто не мог своевременно установить, что заявитель не спит в состоянии алкогольного опьянения, а находится в коме вследствие травмы головы. Следователь пришел к выводу, что сотрудники полиции надлежащим образом выполняли свои обязанности и обеспечили заявителю достаточный уход, вызвав ему "скорую помощь". Следователь отклонил показания врача Ю., который настаивал на том, что в дополнение к другим травмам у заявителя была гематома в области мошонки, как ненадежные и не подтвержденные показаниями других свидетелей.

29. 25 июня 2013 г. мать заявителя обратилась в Мотовилихинский районный суд г. Перми (далее - районный суд) с жалобой в соответствии со статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) на постановление от 28 декабря 2012 г., утверждая со ссылкой на статью 3 Конвенции, что расследование было неэффективным. 15 июля 2013 г. районный суд удовлетворил ее жалобу и признал оспариваемое постановление незаконным и необоснованным. В частности, районный суд указал, что следователь не разрешил противоречия между показаниями сотрудников полиции, которые утверждали, что заявитель не падал с двухъярусной кровати в период своего нахождения в камере и что в отношении него не применялись какие-либо средства сдерживания, и показаниями М., которая свидетельствовала о том, что заявитель находился в наручниках, когда его доставили в отдел полиции, и что он дважды падал с кровати в течение ночи, и каждый раз сотрудник полиции Ж. укладывал его обратно на кровать. Районный суд также постановил, что судебно-медицинские эксперты не смогли обосновать свои выводы и не оценили, могли ли травмы заявителя образоваться вследствие падения с кровати.

30. 14 октября 2013 г. следователь вновь отказал в возбуждении уголовного дела. Данное решение было отменено Следственным управлением Следственного комитета Российской Федерации по Пермскому краю 11 декабря 2013 г.

31. 28 февраля 2014 г. было вынесено еще одно постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников полиции. Следователь отметил, что уголовно-правовые процедуры в соответствии с частью первой статьи 111 УК РФ еще не были завершены (см. выше § 24) и что материалы доследственной проверки содержали доказательства того, что неустановленные лица умышленно нанесли заявителю телесные повреждения. Следователь также сослался на дополнительное судебно-медицинское заключение, согласно которому в ходе осмотра заявителя 17 февраля 2011 г., через 11 дней после его поступления в больницу, у него была обнаружена гематома на мошонке. Как следует из описания в медицинской карте заявителя, гематома образовалась в результате удара твердым тупым предметом не позднее, чем за три дня до осмотра. При этом следователь вновь отклонил показания врача Ю. как необоснованные (см. выше § 28).

32. Мать заявителя обжаловала отказ в районном суде в соответствии со статьей 125 УПК РФ, утверждая, что следователь не смог устранить недостатки, выявленные районным судом в решении от 15 июля 2013 г. Районный суд 15 мая 2014 г. отклонил ее жалобу. Районный суд счел убедительными выводы судебно-медицинских экспертов и отметил, что в ходе дополнительного допроса М. отказалась от своих предыдущих показаний о нахождении заявителя в наручниках. 15 июля 2014 г. Пермский краевой суд оставил данное решение в силе.

C. Производство по гражданскому делу

33. 7 ноября 2013 г. Е. Пастухова, действуя от имени заявителя, подала гражданский иск против Министерства финансов Российской Федерации, требуя выплаты 4 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда, причиненного незаконным содержанием под стражей, нанесением травм и неспособностью сотрудников полиции оказать заявителю необходимую медицинскую помощь.

34. 14 марта 2014 г. районный суд частично удовлетворил ее требование и присудил заявителю 50 000 рублей. Он постановил, что заявление Е. Пастуховой о возбуждении уголовного дела не рассматривалось надлежащим образом около года до возбуждения уголовного дела в соответствии с частью первой статьи 111 УК РФ в феврале 2012 года. Районный суд также подчеркнул, что постановления об отклонении ходатайств о возбуждении уголовного дела, вынесенные в течение указанного периода, были объявлены незаконными и неполными. По мнению районного суда, множественные незаконные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела нарушали права заявителя как потерпевшего от преступления, гарантированные статьей 52 Конституции Российской Федерации. Районный суд пришел к выводу, что заявитель имел право на компенсацию морального вреда в связи с незаконными действиями следственных органов независимо от возможного исхода продолжавшегося судебного разбирательства согласно части первой статьи 111 УК РФ. При этом районный суд не усмотрел оснований для признания последующего расследования (после февраля 2012 года) неэффективным и отклонил иск в соответствующей части.

35. Районный суд также постановил, что задержание и последующее содержание заявителя под стражей были законными и оправданными, поскольку протокол об административном правонарушении не мог быть составлен на месте ввиду его состояния, а также невозможности связаться с его родственниками и отвезти его домой. Кроме того, было установлено, что условия содержания заявителя в отделе полиции соответствовали установленному порядку. Наконец, районный суд отклонил как необоснованный довод Е. Пастуховой об ответственности сотрудников полиции за причинение вреда здоровью заявителю с умыслом или по халатности, в том числе за их предполагаемое несвоевременное оказание ему необходимой медицинской помощи.

36. 4 июня 2014 г. Пермский краевой суд оставил решение от 14 марта 2014 г. в силе. 10 сентября 2014 г. Президиум Пермского краевого суда отклонил ходатайство о рассмотрении дела в кассационном порядке.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

37. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации и правоприменительной практики см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Цветкова и другие против Российской Федерации" (Tsvetkova and Others v. Russia) от 10 апреля 2018 г., жалоба N 54381/08 и пять других жалоб* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 7 (примеч. редактора).), §§ 60-82, в Постановлении Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: там же. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 96-102, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Шимоволос против Российской Федерации" (Shimovolos v. Russia) от 21 июня 2011 г., жалоба N 30194/09* (* См.: там же. 2012. N 1 (примеч. редактора).), §§ 31-34.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

38. Заявитель жаловался на то, что его не осмотрел медицинский специалист и ему не была оказана необходимая медицинская помощь в период его содержания под стражей в отделе полиции, а также на то, что он содержался в камере, неприспособленной для его потребностей в условиях, представляющих угрозу для состояния его здоровья. Кроме того, он жаловался на то, что власти Российской Федерации не смогли объяснить происхождение травм, возникших в период, когда он находился под их контролем, и на неэффективное расследование событий. Заявитель ссылался на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

39. Власти Российской Федерации отметили, что заявитель не утверждал, что сотрудники полиции причинили ему какие-либо травмы. Заявитель не доказал, что у него отсутствовали травмы до контакта с полицией. Он не представил каких-либо доказательств, подтверждающих, что травмы были причинены в период его содержания под стражей. Власти Российской Федерации утверждали, что органы государственной власти изучили обстоятельства, при которых заявитель получил травмы, и что отсутствовали основания для отступления от их выводов. В ходе расследования на внутригосударственном уровне были получены достаточные доказательства, подтверждающие, что заявитель получил травму головы в результате падения и что сотрудники полиции не имели к этому никакого отношения. Сотрудники полиции не проявляли халатность, когда не оказывали заявителю медицинскую помощь. Ничто не предполагало, что его жизнь или здоровье находились в опасности.

40. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он утверждал, что единственные травмы, которые он получил до доставления его в отдел полиции, то есть ссадины на носу и руке, были занесены в протокол административного задержания. Сотрудники полиции также упоминали эти травмы в своих показаниях. Из отдела полиции он был доставлен в больницу, где у него сразу был диагностирован ряд травм, в том числе черепно-мозговая травма. Заявитель утверждал, что он получил указанную травму головы в период содержания под стражей в отделе полиции и что власти Российской Федерации должны были объяснить ее происхождение. Он также утверждал, что по причине халатного отношения сотрудников полиции он не получил медицинскую помощь в надлежащий срок. Наконец, заявитель отмечал, что неэффективное и несвоевременное расследование его дела привело к утрате существенных доказательств, при помощи которых можно было бы установить виновных в жестоком обращении с ним.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

41. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

42. При оценке доказательств, на основе которых может быть принято решение о том, имело ли место нарушение статьи 3 Конвенции, Европейский Суд придерживается стандарта доказывания "вне всяких разумных сомнений". Однако указанный критерий доказывания может следовать из совокупности достаточно веских, ясных и согласованных предположений или аналогичных неопровержимых фактических презумпций (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 67, ECHR 2006-IX). Что касается лиц, содержащихся под стражей, Европейский Суд подчеркивал, что лица, содержащиеся под стражей, находятся в уязвимом положении и что власти государства-ответчика обязаны защищать их физическое благополучие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бобров против Российской Федерации" (Bobrov v. Russia) от 23 октября 2014 г., жалоба N 33856/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 5 (примеч. редактора).), § 33, с дополнительными ссылками). Если физическое лицо заключается под стражу в хорошем состоянии здоровья, а при освобождении у него обнаруживаются телесные повреждения, именно власти государства-ответчика обязаны представить правдоподобные объяснения того, каким образом были получены такие телесные повреждения. Если власти государства-ответчика этого не делают, то возникает вопрос в контексте статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., § 34, Series A, N 336, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 87, ECHR 1999-V). В отсутствие таких объяснений Европейский Суд может сделать неблагоприятные для властей государства-ответчика выводы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Буид против Бельгии" (Bouyid v. Belgium), жалоба N 23380/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), § 83, ECHR 2015).

43. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выдвигает заслуживающее доверия утверждение о том, что оно стало жертвой обращения, нарушающего статью 3 Конвенции, находясь под контролем полиции или иных аналогичных представителей государства, то указанное положение во взаимосвязи с установленной статьей 1 Конвенции общей обязанностью государства "обеспечивать каждому, находящемуся под его юрисдикцией, права и свободы, определенные в... настоящей Конвенции", требует проведения эффективного официального расследования. Такое расследование должно быть способно привести к установлению и, если это возможно, к наказанию виновных лиц. В противном случае общий запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания станет, несмотря на свою фундаментальную значимость, неэффективным на практике и в некоторых случаях предоставит представителям государства возможность фактически безнаказанно нарушать права лиц, находящихся под их контролем (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Армани Да Сильва против Соединенного Королевства" (Armani Da Silva v. United Kingdom) от 30 марта 2016 г., жалоба N 5878/08* (* См.: там же. N 3 (примеч. редактора).), § 233).

44. Расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть оперативным и тщательным. Органы государственной власти во всех случаях должны предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны прекращать расследование или принимать какие-либо решения со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы. Они должны принимать все доступные им и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, включая, inter alia, показания очевидцев и заключения судебно-медицинской экспертизы. Любой недостаток расследования, который умаляет возможность установления причин появления телесных повреждений или личности виновных, может привести к нарушению указанного стандарта (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мокану и другие против Румынии" (Mocanu and Others v. Romania), жалобы NN 10865/09, 45886/07 и 32431/08, § 322, ECHR 2014 (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 6 (примеч. редактора).), § 133). Кроме того, расследование должно быть независимым, беспристрастным и подлежать контролю со стороны общественности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Месут Дэниз против Турции" (Mesut Deniz v. Turkey) от 5 ноября 2013 г., жалоба N 36716/07, § 52). Лица, уполномоченные проводить расследование и проводящие его, должны быть независимы от лиц, причастных к событиям. Это означает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и практическую независимость (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мехмет Эмин Юксел против Турции" (Mehmet Emin Yuksel v. Turkey) от 20 июля 2004 г., жалоба N 40154/98, § 37). Такая независимость должна приводить к вынесению мотивированного решения, чтобы заверить заинтересованную общественность в соблюдении принципа верховенства права (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Келли и другие против Соединенного Королевства" (Kelly and Others v. United Kingdom) от 4 мая 2001 г., жалоба N 30054/96, § 118).

(b) Материально-правовой аспект

45. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что стороны не оспаривали тот факт, что заявитель находился в состоянии алкогольного опьянения и имел некоторые видимые телесные повреждения, в частности, ссадины на носу и на руке, когда его доставили в отдел полиции (см. выше § 8). Также не оспаривалось, что у заявителя были обнаружены и зафиксированы более тяжелые травмы, в частности, черепно-мозговая травма и гематомы на скуле, левом плече, правом колене и на лопатке, когда заявитель уже находился под контролем сотрудников больницы, куда его доставили после освобождения из отдела полиции. Европейский Суд также отмечает, что заявитель, находившийся в состоянии сильного алкогольного опьянения, даже в соответствии с описанием, приведенным сотрудниками полиции (сон на лестнице, невнятная речь, неспособность стоять без посторонней помощи, необходимость поднять его и довести до полицейского автомобиля, неспособность ответить на какой-либо вопрос и т. д.) (см. выше §§ 14, 15 и 20), не был осмотрен врачом или другим медицинским работником после помещения его в камеру в отделе полиции. В связи с этим Европейский Суд подчеркивает, что Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП) рассматривает право задержанных лиц на доступ к врачу в период их содержания под стражей правоохранительными органами как одну из трех основных гарантий против жестокого обращения с ними (см. Стандарты ЕКПП 2022* (* Так в тексте. Вероятно, должно быть "Стандарты ЕКПП 2002" (примеч. переводчика).) (в редакции 2011 года) (CPT/Inf/E(2002)1-Rev.2011), извлечение из Второго общего доклада [CPT/Inf(92)3]). ЕКПП также считает, что, хотя представляется обоснованным содержать под стражей лиц с умеренным уровнем алкогольного опьянения без медицинского наблюдения, врач должен регулярно осматривать лиц с тяжелой алкогольной интоксикацией, которые при необходимости должны находиться под медицинским наблюдением (см. доклад ЕКПП о визите в Косово с 8 по 15 июня 2010 г. Миссии Организации Объединенных Наций по делам временной администрации в Косово (МООНК), CPT/Inf(2011)26).

46. В отсутствие какого-либо медицинского осмотра в период содержания под стражей заявитель был лишен важной гарантии в отношении нарушения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шлычков против Российской Федерации" (Shlychkov v. Russia) от 9 февраля 2016 г., жалоба N 40852/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 11 (примеч. редактора).), § 64, с дополнительными ссылками). По мнению Европейского Суда, неспособность органов государственной власти провести медицинский осмотр заявителя и надлежащим образом зафиксировать его травмы сразу после задержания привела к значительной задержке в предоставлении медицинского лечения и к утрате существенных доказательств, которые могли бы прояснить время и обстоятельства, при которых он получил травмы. Отказывая заявителю в основном праве на медицинский осмотр, органы государственной власти сами лишились возможности дать правдоподобное объяснение травм заявителя и представить доказательства в этом отношении.

47. Власти Российской Федерации отметили отсутствие фельдшера в отделе полиции и отсутствие медицинской подготовки у дежурных сотрудников полиции в качестве обстоятельств, освобождающих их от необходимости проводить осмотр заявителя и устраняющих какую-либо ответственность за состояние его здоровья. Однако Европейский Суд не считает, что какой-либо из данных факторов может служить оправданием для бездействия органов государственной власти. Для оказания первой медицинской помощи заявителю можно было пригласить врача "скорой помощи" или медицинского работника из городской больницы. Европейский Суд также напоминает, что ЕКПП неоднократно подчеркивал необходимость специальной подготовки сотрудников полиции, под контролем которых находятся лица в состоянии опьянения (см., например, доклад ЕКПП о визите в Швецию с 18 по 28 мая 2015 г. властям Швеции, CPT/Inf(2016)1, доклад ЕКПП о визите в Финляндию с 22 сентября по 2 октября 2014 г. властям Финляндии, CPT/Inf(2015)25).

48. Европейский Суд также выражает обеспокоенность в связи с тем, что заявитель был доставлен в больницу с существенной задержкой в пять часов после того, как "скорая помощь" увезла его из отдела полиции, и что в течение этого времени его по неустановленным причинам в бессознательном состоянии перевозили между двумя другими больницами. Европейский Суд не может не принять во внимание тот факт, что у заявителя были диагностированы "дополнительные телесные повреждения" в период его нахождения в больнице (см. выше §§ 28 и 31). Однако, как следует из материалов расследования на внутригосударственном уровне, не было предпринято каких-либо действий, чтобы объяснить их происхождение.

49. Обращаясь к доводу властей Российской Федерации относительно пределов оценки Европейского Суда и необходимости придерживаться выводов и заключений, сделанных властями государства-ответчика, Европейский Суд подчеркивает, что его функция заключается в принятии решения не о виновности в совершении уголовного преступления и не о гражданской ответственности, а относительно ответственности Договаривающихся Государств в соответствии с Конвенцией (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блохин против Российской Федерации" (Blokhin v. Russia) от 23 марта 2016 г., жалоба N 47152/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 12 (примеч. редактора).), § 139, с дополнительными ссылками). Таким образом, в настоящем деле власти Российской Федерации, принимая решение о возбуждении уголовного дела против сотрудников полиции, применили стандарт доказывания "вне всяких разумных сомнений" и не установили оснований для преследования их в судебном порядке в отсутствие прямых доказательств. В то же время Европейский Суд отмечает, что выводы, сделанные в ходе расследования на внутригосударственном уровне, носили вероятностный характер и ни в коем случае не исключали с определенностью возможность получения заявителем травм в отделе полиции.

50. Тот факт, что заявитель был доставлен в больницу из отдела полиции в бессознательном состоянии и что его травмы были впервые зафиксированы в больнице, сформировал обоснованную презумпцию того, что травмы были получены, когда заявитель находился под контролем сотрудников полиции. Следовательно, власти Российской Федерации должны были дать удовлетворительное и убедительное объяснение, представив доказательства, устанавливающие факты, которые ставят под сомнение версию событий заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Буид против Бельгии"). Европейский Суд учитывает довод властей Российской Федерации о том, что, по крайней мере, одна травма, а именно травма головы, была получена заявителем вследствие падения на лестнице. Оставляя в стороне отсутствие каких-либо доказательств, подтверждающих данный вывод, Европейский Суд не считает необходимым оценивать происхождение этой травмы. Он отмечает, что в дополнение к травме головы у заявителя был диагностирован ряд других травм, таких как гематомы на скуле, левом плече, правом колене и на лопатке (см. выше § 21). Характер и причина указанных травм так и не были объяснены. Европейский Суд отмечает, что в отсутствие объяснений или каких-либо доказательств, подтверждающих, что заявитель получил травмы до его доставления в отдел полиции, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте.

(c) Процессуально-правовой аспект

51. Европейский Суд считает, что заявитель выдвинул заслуживающее доверия утверждение о том, что он получил серьезные травмы в период содержания под стражей в отделе полиции. Данный довод был подтвержден медицинскими заключениями и иными доказательствами, полученными в ходе производства по делу на внутригосударственном уровне. Соответственно, власти Российской Федерации были обязаны провести эффективное расследование событий.

52. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации признали, что неоднократные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в течение первых 12 месяцев после подачи матерью заявителя заявления о возбуждении уголовного дела нарушали право заявителя как потерпевшего в результате уголовного преступления на доступ к правосудию, гарантированное статьей 52 Конституции Российской Федерации (см. выше § 34). По мнению Европейского Суда, данный вывод представляет собой как минимум косвенное признание неспособности следственных органов своевременно и эффективно отреагировать на заслуживающее доверия утверждение заявителя о жестоком обращении.

53. Европейский Суд ранее приходил к выводу, что в контексте правовой системы Российской Федерации в случае заслуживающих доверия утверждений о жестоком обращении органы государственной власти обязаны возбуждать уголовное дело и проводить надлежащее уголовное расследование, применяя весь спектр следственных мер. Сам факт отказа следственных органов возбуждать уголовное дело по заслуживающему доверия утверждению о серьезном жестоком обращении со стороны сотрудников полиции свидетельствует о невыполнении государством-ответчиком своего обязательства в соответствии со статьей 3 Конвенции по проведению эффективного расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации", §§ 129 и 132-136). Несвоевременное возбуждение уголовного дела и проведение расследования в подобных случаях с неизбежностью оказывают существенное неблагоприятное воздействие на расследование, значительно ослабляя способность следственного органа обеспечить доказательства, касающиеся предполагаемого жестокого обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Раззаков против Российской Федерации" (Razzakov v. Russia) от 5 февраля 2015 г., жалоба N 57519/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 9 (примеч. редактора).), § 61).

54. Европейский Суд отмечает, что в период с 10 февраля 2011 г., когда мать заявителя подала первое заявление о возбуждении уголовного дела, по 28 февраля 2014 г. следственные органы приняли семь постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Данные постановления, кроме последнего, были отменены вышестоящими следователями и прокурорами или судами по формальным основаниям либо по причине неполноты мер, принятых в ходе расследования. Уголовное дело в отношении неустановленных лиц по обвинению в умышленном нанесении заявителю тяжких телесных повреждений, официально возбужденное в феврале 2012 года, было передано в районный Следственный отдел и приостановлено через восемь месяцев без каких-либо изменений.

55. Европейский Суд отмечает, что первоначальное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено через восемь дней после того, как больница направила в полицию сведения о состоянии здоровья заявителя. Это постановление не было основано на результатах проведения каких-либо следственных или оперативных мероприятий. Кроме того, данное постановление было принято следователем Отдела полиции N 4, сотрудники которого предположительно несли ответственность за жестокое обращение с заявителем. Второе постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено с аналогичной поспешностью даже до завершения судебно-медицинской экспертизы состояния здоровья заявителя, которая была необходима для определения причин и степени тяжести его травм. Европейский Суд также отмечает, что в ответ на распоряжение вышестоящего следователя установить личность охранников, которые предположительно сопровождали заявителя, когда он пришел к квартире Б., и допросить их уполномоченный следователь просто заявил о невозможности их найти. При этом из материалов, имеющихся в распоряжении Европейского Суда, неясно, какие действия, если они и осуществлялись, были совершены для установления их личности. Кроме того, первые осмотры камеры, в которой содержался заявитель, и лестницы рядом с квартирой Б. были проведены примерно через девять месяцев после рассматриваемых событий, что привело к утрате или уничтожению всех относящихся к делу улик и доказательств. Аналогичным образом в результате несвоевременных действий следственных органов запись с видеокамеры, установленной в камере заявителя, также была уничтожена. Кроме того, следственные органы даже не сочли необходимым осмотреть дом друга заявителя, где он провел вечер накануне инцидента, и полицейский автомобиль, в котором он был доставлен в отдел полиции. В материалах дела на внутригосударственном уровне также не содержится какой-либо информации о попытках следственных органов восстановить маршрут заявителя от дома его друга до его дома.

56. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что несвоевременное возбуждение уголовного дела в связи с утверждениями заявителя о жестоком обращении и многочисленные недостатки в проведении расследования свидетельствуют о том, что власти Российской Федерации не приняли всех доступных им разумных мер для обеспечения доказательств и не предприняли серьезных попыток выяснить все обстоятельства дела (см. среди прочих примеров упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 131, и Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., § 103 и последующие, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII).

57. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте.

II. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

58. Заявитель жаловался на то, что его незарегистрированное содержание под стражей в Отделе полиции N 4 Мотовилихинского района г. Перми 6 февраля 2011 г., с 8.10, когда запись о его освобождении была внесена в реестр лиц, подвергнутых административному задержанию, до 15.30 того же дня, когда он был доставлен в больницу, было незаконным. Он также жаловался на отсутствие права на компенсацию за незарегистрированное содержание под стражей. Заявитель ссылался на статью 5 Конвенции, которая в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

(e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг...

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

59. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей было основано на законодательстве Российской Федерации, что оно было законным и обоснованным при обстоятельствах дела и что заявитель имел право на компенсацию ввиду его предположительно незаконного содержания под стражей. В своих замечаниях они не прокомментировали довод заявителя о том, что в течение вышеупомянутого периода его содержание под стражей не было зарегистрировано.

60. Заявитель признал, что его задержание и доставление в отдел полиции были законными. Однако он настаивал на том, что его содержание под стражей 6 февраля 2011 г. после 8.10 (время его освобождения согласно реестру отдела полиции) нарушало гарантии, предусмотренные статьей 5 Конвенции. Он также утверждал, что суды Российской Федерации при рассмотрении его гражданского иска оставили данный довод без внимания и признали законным весь период его содержания под стражей, тем самым лишив его права на компенсацию за незарегистрированное содержание под стражей.

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

61. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Жалоба в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции

62. Согласно неизменной позиции Европейского Суда незарегистрированное содержание лица под стражей является абсолютным отрицанием основополагающих гарантий, содержащихся в статье 5 Конвенции, и представляет собой самое существенное нарушение указанной статьи. Отсутствие регистрации таких фактов, как дата, время и место задержания, имя задержанного и причины задержания, а также имя лица, осуществившего задержание, несовместимо с требованием законности и с самой сутью статьи 5 Конвенции. Кроме того, отсутствие регистрации задержания лица может лишить это лицо доступа к адвокату и к иным правам подозреваемого и потенциально поставить его в уязвимое положение не только для незаконного вмешательства в его право на свободу, но и для жестокого обращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фортальнов и другие против Российской Федерации" (Fortalnov and Others v. Russia) от 26 июня 2018 г., жалоба N 7077/06 и 12 других жалоб, §§ 76-77, с последующими ссылками).

63. Согласно протоколу задержания заявителя он был доставлен в отдел полиции 6 февраля 2011 г., в 5.11. В протоколе отсутствовала какая-либо информация об освобождении заявителя из-под стражи. В реестре лиц, подвергнутых административному задержанию, отдела полиции было указано, что заявитель был освобожден в 8.10 того же дня. Данная запись, как было установлено в ходе внутригосударственного расследования и что не оспаривалось сторонами, была сделана дежурным сотрудником полиции после 9.00, когда заявитель по-прежнему оставался в камере. Он покинул отдел полиции в 15.30 того же дня на машине "скорой помощи". Таким образом, с 8.10 до госпитализации заявителя, то есть в течение семи часов, его содержание под стражей не было зарегистрировано.

64. В отсутствие каких-либо доводов властей Российской Федерации, способных убедить его прийти к иному выводу, Европейский Суд считает, что незарегистрированное содержание заявителя под стражей 6 февраля 2011 г. в период с 8.10 до 15.30 противоречило требованиям статьи 5 Конвенции. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

2. Жалоба в соответствии с пунктом 5 статьи 5 Конвенции

65. Европейский Суд уже приходил к выводу о том, что согласно применимым положениям Гражданского кодекса Российской Федерации решение о выплате государством компенсации материального ущерба и/или морального вреда может быть принято только в том случае, если содержание под стражей будет признано незаконным в рамках производства по делу в судах Российской Федерации. Однако в настоящем деле суды Российской Федерации не признали незаконным содержание заявителя под стражей, несмотря на то, что вышеизложенные факты ранее были установлены в рамках доследственной проверки. Соответственно, у заявителя не было оснований требовать выплаты компенсации в связи с содержанием под стражей в нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чуприков против Российской Федерации" (Chuprikov v. Russia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 17504/07* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 10 (примеч. редактора).), § 98). Кроме того, Европейский Суд отмечает, что законодательство Российской Федерации не предусматривает ответственности государственных органов за заключение под стражу, которое не было зарегистрировано или признано в какой-либо процессуальной форме (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иван Кузьмин против Российской Федерации" (Ivan Kuzmin v. Russia) от 25 ноября 2010 г., жалоба N 30271/03* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 4 (примеч. редактора).), § 79).

66. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу о нарушении требования пункта 5 статьи 5 Конвенции ввиду отсутствия потенциально реализуемого права на компенсацию за незарегистрированное содержание заявителя под стражей в отделе полиции 6 февраля 2011 г. в период с 8.10 до 15.30, которое противоречило пункту 1 статьи 5 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

67. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Требование заявителя о справедливой компенсации

68. Заявитель утверждал, что жестокое обращение, которому он подвергся, нанесло серьезный ущерб его здоровью (см. выше § 9), что по причине инвалидности он не может удовлетворять свои потребности и нуждается в постоянном уходе и помощи. Заявитель требовал выплаты 240 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Он также требовал выплаты 885 353,83 рублей и 324 768,2 евро в качестве компенсации материального ущерба, включая 165 772,03 рублей за понесенные им медицинские расходы (на противоэпилептические препараты и медицинские анализы), а также 692 581,8 рублей за препараты, которые ему придется принимать в течение всей жизни, 27 000 рублей за пластическую операцию (коррекция рубца на голове), 33 104 евро за лечение за границей и 291 664,2 евро в связи с утратой будущих доходов. Заявитель предоставил медицинские документы, рецепты, счета и квитанции, а также фото- и видеоматериалы в подтверждение своих требований.

69. Наконец, заявитель требовал выплаты 138 077,7 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в судах Российской Федерации и в Европейском Суде, которые подлежали бы непосредственно перечислению на счет Фонда содействия защите прав и свобод граждан "Общественный вердикт" (далее - НКО "Общественный вердикт"), неправительственной организации, юрист которой, З. Жуланов, представлял интересы заявителя.

B. Позиция властей Российской Федерации в отношении требования о справедливой компенсации

70. Власти Российской Федерации считали, что статья 41 Конвенции должна применяться в соответствии со сложившейся прецедентной практикой Европейского Суда.

C. Мнение Европейского Суда

1. Материальный ущерб

71. В прецедентной практике Европейского Суда установлено, что должна существовать четкая причинно-следственная связь между заявленным ущербом и нарушением Конвенции и что в соответствующих случаях ущерб может включать в себя компенсацию утраты дохода (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Стретч против Соединенного Королевства" (Stretch v. United Kingdom) от 24 июля 2003 г., жалоба N 44277/98, § 47). Точный расчет сумм, необходимых для полного возмещения материального ущерба, понесенного заявителями, может быть затруднен ввиду неопределенного характера ущерба, причиненного нарушением. Тем не менее компенсация может быть присуждена, несмотря на большое количество не поддающихся учету факторов, связанных с оценкой будущих убытков, хотя чем продолжительнее временной интервал, тем более неопределенной становится связь между допущенным нарушением и причиненным ущербом. Вопрос, который подлежит разрешению в подобных делах, заключается в определении уровня справедливой компенсации в отношении как прошлых, так и будущих убытков, которые она призвана возместить. Данный вопрос подлежит разрешению Европейским Судом по его усмотрению с учетом принципа справедливости (см. ibid., § 48, и Постановление Европейского Суда по делу "Люстиг-Прин и Бэккет против Соединенного Королевства" (Lustig-Prean and Beckett v. United Kingdom) (справедливая компенсация) от 25 июля 2000 г., жалобы NN 31417/96 и 32377/96, §§ 22-23).

72. Европейский Суд отмечает, что заболевание заявителя (см. выше § 9) явилось результатом травмы, которую он получил, находясь под контролем органов государственной власти. Следовательно, существует прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 3 Конвенции, установленным Европейским Судом в настоящем деле, и ущербом, причиненным заявителю.

73. Как следует из имеющихся в распоряжении Европейского Суда документов, препараты и медицинское лечение, которые получал заявитель, были назначены ему лечащим врачом и были ему необходимы. Расходы заявителя в этом отношении были подтверждены соответствующими счетами и квитанциями. Аналогичные доводы применимы к требованию заявителя в части, касающейся пластической операции, необходимость которой также следует из обращения, которому заявитель подвергся в нарушение статьи 3 Конвенции. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что расчет стоимости операции был произведен местной медицинской организацией и не представляется явно необоснованным или чрезмерным. Таким образом, Европейский Суд удовлетворяет требование заявителя о возмещении материального ущерба в части, касающейся понесенных им медицинских расходов и стоимости пластической операции, которую ему надо было сделать.

74. Однако Европейский Суд не может принять требование заявителя о возмещении будущих медицинских расходов в связи с лечением за границей. Европейский Суд отмечает, что заявитель не представил каких-либо медицинских документов, подтверждающих, что такое лечение является для него абсолютно необходимым и не может быть получено в Российской Федерации.

75. Европейский Суд также отмечает, что оставшаяся часть требования заявителя о возмещении материального ущерба, включая стоимость препаратов, которые ему придется принимать в течение всей жизни, и утрату дохода, была основана на средней стоимости назначенных ему препаратов, на разнице между пенсией заявителя по инвалидности и средней заработной платой в Российской Федерации, а также на официальных данных об ожидаемой продолжительности жизни мужчин в Пермском крае. По мнению Европейского Суда, примененный метод расчета не соответствует подходу Европейского Суда к расчету будущих убытков. Соответственно, Европейский Суд не может согласиться с окончательной суммой, требуемой заявителем по данному основанию. Тем не менее учитывая неопределенность положения заявителя и тот факт, что он, несомненно, понесет материальные расходы в результате его полной нетрудоспособности и необходимости в постоянном медицинском лечении, Европейский Суд считает целесообразным присудить в настоящем деле компенсацию материального ущерба, размер которой был основан на оценке ситуации заявителем (см. Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), §§ 159-162).

76. Таким образом, Европейский Суд присуждает заявителю 20 000 евро в качестве компенсации материального ущерба, а также любые налоги, которые могут быть начислены на указанную сумму, и отклоняет оставшуюся часть требований заявителя в этом отношении.

2. Моральный вред

77. Европейский Суд отмечает, что он установил нарушение статьи 3 Конвенции как в материально-правовом, так и в процессуально-правовом аспектах в связи с жестоким обращением с заявителем и неспособностью властей Российской Федерации провести эффективное расследование этого обстоятельства, а также нарушение пунктов 1 и 5 статьи 5 Конвенции в связи с незарегистрированным содержанием заявителя под стражей и отсутствием компенсации в этом отношении. Ввиду указанных нарушений заявитель неизбежно испытывал серьезные страдания и отчаяние. На основе принципа справедливости Европейский Суд присуждает заявителю 25 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, которые могут быть начислены на указанную сумму, и отклоняет оставшуюся часть требований заявителя о компенсации морального вреда.

3. Судебные расходы и издержки

78. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой было доказано, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая имеющиеся в его распоряжении документы и указанные критерии, Европейский Суд считает разумным удовлетворить требование заявителя в полном объеме и присудить ему 2 033 евро в качестве компенсации всех судебных расходов и издержек, а также любые налоги, которые могут быть начислены на указанную сумму. Данная сумма подлежит выплате непосредственно в пользу НКО "Общественный вердикт".

4. Процентная ставка при просрочке платежей

79. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте в связи с тем, что заявитель подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте в связи с отсутствием эффективного расследования утверждений заявителя;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции ввиду незарегистрированного содержания заявителя под стражей;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 5 статьи 5 Конвенции ввиду потенциально реализуемого права на компенсацию за незарегистрированное содержание в связи с незарегистрированным его содержанием под стражей;

6) постановил, что:

(а) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день оплаты:

(i) 20 000 (двадцать тысяч) евро, а также любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 25 000 (двадцать пять тысяч) евро, а также любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(iii) 2 033 (две тысячи тридцать три) евро, а также любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек с их перечислением непосредственно на счет НКО "Общественный вердикт";

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты по ставке, равной предельной кредитной ставке Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 1 октября 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Алёна Полачкова Председатель Комитета Суда