Определение Конституционного Суда РФ от 19 декабря 2019 г. N 3354-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Пылаева Руслана Сергеевича на нарушение его конституционных прав частью восьмой статьи 5 Федерального закона "Об оперативнорозыскной деятельности"

Определение Конституционного Суда РФ от 19 декабря 2019 г. N 3354-О
"Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Пылаева Руслана Сергеевича на нарушение его конституционных прав частью восьмой статьи 5 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев по требованию гражданина Р.С. Пылаева вопрос о возможности принятия его жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

установил:

1. Гражданин Р.С. Пылаев, осужденный за совершение преступления, утверждает, что часть восьмая статьи 5 "Соблюдение прав и свобод человека и гражданина при осуществлении оперативно-розыскной деятельности" Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативнорозыскной деятельности" нарушает права, гарантированные статьями 23 (часть 1), 24 (часть 1), 50 (часть 2), 51 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку позволяет органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, действовать не в официальном качестве и нарушать право человека не свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, а также право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, не соблюдая при этом запрет сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни лица без его согласия и создавая возможность использования полученной информации в доказывании по уголовному делу.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Часть восьмая статьи 5 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" не только не содержит положений, допускающих использование органами и должностными лицами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, своих полномочий вопреки целям и задачам этой деятельности, но и прямо устанавливает для них запрет разглашения сведений, которые затрагивают неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя граждан и которые стали известными в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, без согласия граждан, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами, и тем самым носит гарантийный характер. При этом, как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, право на неприкосновенность частной жизни (статья 23, часть 1, Конституции Российской Федерации) означает предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера; в понятие "частная жизнь" включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если она носит непротивоправный характер (Постановление от 16 июня 2015 года N 15-П; определения от 9 июня 2005 года N 248-О, от 26 января 2010 года N 158-О-О, от 27 мая 2010 года N 644-О-О, от 22 января 2014 года N 113-О, от 25 сентября 2014 года N 2161-О, от 28 сентября 2017 года N 2211-О, от 19 декабря 2017 года N 2881-О и N 2898-О, от 25 октября 2018 года N 2792-О и др.).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату определения Конституционного суда N 2161-О следует читать как "24 сентября 2014 г."

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно отмечал также, что оперативно-розыскная деятельность объективно невозможна без значительной степени секретности. Прежде всего, это касается сведений о лицах, участвующих в ней или способствующих ей, а также осуществления негласных оперативно-розыскных мероприятий с соблюдением требований конспирации и засекречивания их целей (определения от 14 июля 1998 года N 86-О, от 6 марта 2001 года N 58-О, от 28 марта 2017 года N 669-О, от 19 декабря 2017 года N 2810-О, от 24 апреля 2018 года N 918-О и др.). Уведомление лиц, в отношении которых осуществляется оперативно-розыскная деятельность по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений, а также выявлению и установлению их причастности к подготавливаемым, совершаемым или совершенным преступлениям, о намечаемых или проводимых мероприятиях, их целях и задачах делало бы проведение оперативно-розыскных мероприятий невозможным или бессмысленным.

Гарантированное статьей 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации право не свидетельствовать против себя самого предполагает, что лицо может отказаться от дачи показаний и от представления правоохранительным органам других доказательств, подтверждающих его виновность в совершении правонарушения. Вместе с тем данное конституционное право не исключает возможности проведения оперативнорозыскных мероприятий, по своей сути не являющихся собиранием доказательств, которое осуществляется лишь в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (статья 86 УПК Российской Федерации). При проведении оперативнорозыскных мероприятий лицо не понуждается к свидетельствованию против самого себя по смыслу статьи 51 Конституции Российской Федерации, не делает заявлений о своей виновности и не представляет каких-либо доказательств. При этом, как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм уголовно-процессуального закона, т.е. так, как это предписывается статьями 49 (часть 1) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения от 25 ноября 2010 года N 1487-О-О, от 25 января 2012 года N 167-О-О, от 19 июня 2012 года N 1112-О, от 29 мая 2014 года N 1198-О, от 20 ноября 2014 года N 2557-О, от 29 сентября 2015 года N 2255-О, от 29 марта 2016 года N 479-О, от 28 марта 2017 года N 596-О, от 25 января 2018 года N 184-О и др.).

Тем самым оспариваемые законоположения не содержат препятствий для реализации права каждого не свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, не имеют предметом регулирования порядок доказывания по уголовному делу и не могут расцениваться в качестве нарушающих права заявителя в обозначенном им аспекте, а потому данная жалоба, как не отвечающая критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Пылаева Руслана Сергеевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин