Сто лет одиночества. Век назад Россия начала строить коммунизм (Г. Баранов, газета "Финансовая газета", N 41, ноябрь 2017 г.)

Сто лет одиночества. Век назад Россия начала строить коммунизм

Г. Баранов

Газета "Финансовая газета", N 41, ноябрь 2017 г., с. 1, 3.

Исполнилось сто лет тому, что десятки лет в нашей стране называли Великой Октябрьской социалистической революцией. В последнюю четверть века получили более широкое распространение другие названия - переворот, захват власти большевиками... Но какой бы ни была оценка тех событий, трудно отрицать их "всемирно-исторический", пользуясь советским же определением, характер.

В 1917 году будущее страны и мира менялось неотвратимо и непредсказуемо. Российская империя (позднее Российская республика) словно раз за разом проваливалась во все новые слои параллельной реальности, которую не только несколькими годами, но порой и месяцами ранее не могли бы вообразить участники тех событий.

РСФСР, СССР, а затем и "социалистическому лагерю" предстояло жить в ином, диковинном, на взгляд внешнего наблюдателя, мире. Его так и называли "второй мир", в отличие от "первого" - капиталистического и "третьего" - развивающихся стран. Но мы вернулись и можем оглядеться.

Нас стало меньше, чем в начале XX века, ВВП страны - больше, но ее место в мире по уровню жизни и масштабам экономики - примерно то же.

Накануне октябрьских событий экономика молодой Российской республики была в тяжелейшем кризисе. Обычно об этом государстве и не вспоминают: оно просуществовало меньше двух месяцев - с 14 сентября по 7 ноября 1917 года. Другого трудно было бы и ожидать. Война, слабое государственное управление, безудержная денежная эмиссия, беспорядки, забастовки, мятежи. Собственно, и республикой-то Россию объявили на фоне корниловского мятежа.

Денежная масса стремительно росла, а товарная - падала. На бытовом уровне это вело к дефициту и гиперинфляции, причем не только такой, когда цены быстро растут, но и той, когда деньги уже не берут. "Керенки", появившиеся только в сентябре, выглядели неказисто и стремительно обесценивались, становясь все менее удобными из-за небольших номиналов (20 и 40 руб.).

Шел натуральный обмен. Порой за крупные покупки люди расплачивались даже не товарами или деньгами, а акциями, которые имели и большие номиналы, и выглядели солидно, да еще и росли в цене, защищая от инфляции. "Сейчас за пару ботинок надо отдать целую двухсотрублевую акцию", - замечала в биржевом обзоре за октябрь 1917 года "Финансовая газета".

Правда, Петроградская биржа не работала со времен Февральской революции, но функционировал неофициальный фондовый рынок. О том, что через несколько месяцев большевики аннулируют и впоследствии сожгут ценные бумаги, торговцы знать не могли. И не только продавали товары за них, но и переводили в акции все имевшиеся свободные рубли.

Между тем цены на все росли, а часть продуктов, промышленных товаров и видов топлива попросту исчезла с рынка. Росли даже регулируемые цены - непосредственно накануне Октябрьской революции были удвоены твердые закупочные цены на зерно. И все же настоящего привыкания к инфляции, такого, как в России конца 1990-х, еще не было.

У россиян в октябре 1917 года оставался в памяти образ некого идеального рубля с "настоящей" ценой. И различия во взглядах на нее между коммунистическими и буржуазными изданиями были невелики. "На наших глазах рубль дошел до 20 копеек", - писала тогда "Финансовая газета". "Рубль стоит 15 копеек", - считал "Рабочий путь". Сейчас так уже никто не скажет.

Уровень жизни падал. Если в 1915 году, несмотря на рост цен, зарплата промышленных рабочих в реальном выражении (с поправкой на инфляцию) еще росла, то в 1917 году - уже уверенно падала. Весной ее покупательная способность составляла менее половины от довоенной. Дальше стало хуже.

К осени из-за нехватки платежеспособного спроса, энергии, да и просто из-за общей ситуации в стране, промышленное производство, даже несмотря на военные заказы, обвалилось. Оценки масштабов падения экономики России в период Первой мировой и Гражданской войн превосходят как Великую депрессию в США, так и наши же 1990-е.

Уже к 1918 году, по расчетам Андрея Маркевича и Марка Харрисона в "Great War, Civil War, and Recovery: Russia's National Income, 1913 to 1928", чистый национальный доход на советской территории составлял 50,1% от 1913 года (в 1921 году - 38,2%). Но и спад экономики (12%), случившийся в 1917 году, соответствует жесточайшей депрессии.

Даже на улицах столицы было неспокойно и гораздо темнее, чем прежде. Ежедневно газеты рассказывали истории о том, что творится на просторах распадающейся империи - массовые насилия, грабежи, убийства. В общем, золотого века в конце октября 1917 года в России совершенно не наблюдалось.

Человеческий фактор

Первая мировая война была одним из тяжелейших потрясений России в XX веке. Но держалась страна не так плохо, как можно подумать. В Германии в это время цены росли еще стремительнее, хлеб уже был по карточкам, а из мясного - суррогатная колбаса с картоном.

В 1917 году снижение ВВП России от уровня 1913 года составляло 18%. Это огромная цифра, но во Франции он за то же время уменьшился на все 21%, в Германии - на 24%, в Австрии - на 33%, в Венгрии и Турции - на 25%, а в Греции - и вовсе на 45%. России еще было куда падать.

Несмотря на неудачи на фронте, это все еще была огромная страна - большего размера, чем сейчас, не только по площади, но и по населению. Были потери людей и территорий, но немало и оставалось - все-таки в 1914 году в Российской империи жило 178,4 млн. человек. Это было около 10% населения Земли.

Сейчас россиян, как известно, 146,8 млн. (и это только 2% населения мира). Правда, теперь среди них не учитывают жителей Финляндии, Польши, Украины, Белоруссии и многих других стран. Но и на территории нынешней РФ в 1914 году было немало людей. В европейской части России, по данным ЦСК МВД, жило 128,9 млн. человек, а в Сибири - 10 млн. человек. Хотя это не вполне совпадает с современными нашими границами, но осенью 1917 года на территории будущей РФ, бесспорно, жило не меньше людей, чем в тогдашних США.

По переписи 1926 года в РСФСР (без Казахской, Киргизской и Крымской АССР, а также за вычетом Тувы) оставалось 100,9 млн. граждан. За время Первой мировой и Гражданской войн погибло с учетом голода, болезней, террора и других причин около 24 млн. человек. Эмигрировало еще около 2 млн. Так что страна к 1926 году недосчиталась многих миллионов граждан и их потомков.

Прирост населения России за сто лет трудно назвать достижением. Землян за это время стало впятеро больше. Скажем, население США росло медленнее мирового, но еще в 1910 году американцев было 92,2 млн. человек, а уже в 1920-м стало 106 млн. человек. Сейчас их - 325 млн. Конечно, эта разница связана и с тем, что мировые войны шли не на территории США.

Россию ожидали темпы роста населения, сопоставимые с дважды разгромленной в мировых войнах Германией. В 1910 году немцев было 64,9 млн. а в 1920 году осталось 61,8 млн. В 1941-1946 годах население страны упало с 70,2 млн. до 63,9 млн. Сейчас немцев - 80,2 млн. человек. Наши экономические, и особенно финансовые, достижения оказались не лучше.

Закон несохранения

В начале XX века фондовый рынок России был пятым по размеру на планете, с долгой и успешной историей (за предыдущие 50 лет российские акции в два раза обошли по реальной доходности американские). На него, по оценке Элроя Димсона, Пола Марша и Майка Стонтона из London Business School, в конце 1899 года приходилось 6% мировой капитализации. Уступала Россия по этому показателю только Великобритании, США, Германии и Франции.

В начале 2017 года, по данным Credit Suisse Global Investment Returns Yearbook, из перечисленных стран только нашей не было в первой пятерке. Хотя места и доли прочих за век, конечно, изменились (так, Германия драматично переехала с 3-го на 5-е место, а США - на 1-е). Новым участником ТОР-5 стала Япония - она заняла 2-е место с 8,3% мировой капитализации. России с долей менее 1% не было не только в пятерке, но и в первой десятке.

Это выглядит провалом, но трудно было бы ожидать другого, ведь большую часть XX века фондовый рынок в России отсутствовал. Экономика в советское время все-таки была - и хотя изменения за сто лет произошли и здесь, они не настолько негативны. Сейчас, по данным МВФ, наш ВВП, рассчитанный по паритету покупательной способности, находится на 6-м месте в мире, немного уступая Германии. В 1914 году мы были на 4-м месте и Германии опять же уступали.

Вот только стоит иметь в виду, что население России всегда было больше германского и как следствие - уровень жизни россиян был ниже немецкого как сто лет назад, так и сейчас. ВВП на душу населения в России в международных долларах в ценах 1990 года составлял в 1913 году $1488. В Германии в то время эта цифра - $3648.

С известной долей условности можно сказать, что соотношение между этими цифрами - это разница в уровне жизни. С Германией она составляла 2,45 раза, а с Великобританией - 3,3 раза, с США - 3,5 раз. За сто лет кое-что, конечно, изменилось.

Сейчас российский ВВП на душу населения, рассчитанный по паритету покупательной способности, меньше германского в 1,8 раза. По сравнению с США разница теперь примерно такая же, какая была с Германией сто лет назад - в 2,2 раза. В принципе, кое-какой прогресс есть, если, конечно, не сравнивать с Катаром (там ВВП на душу населения в 5,4 раза выше, чем у нас, а сто лет назад - были только верблюды).

И все же все эти цифры говорят о другом. За сто лет, две революции, две мировые войны, потеряв десятки миллионов жизней и огромные территории, построив социализм, разрушив его до основания, мы остались примерно там же, где начинали. Наше место в мире по уровню жизни и масштабу экономики относительно других стран практически не изменилось. Немало стран добилось того же вообще без подвигов.