Обзор судебной практики Арбитражного суда Нижегородской области от 20 ноября 2009 г. по проблемным вопросам квалификации административных правонарушений, предусмотренных Особенной частью КоАП РФ

Обзор судебной практики Арбитражного суда Нижегородской области по проблемным вопросам квалификации административных правонарушений, предусмотренных Особенной частью КоАП РФ

Согласно статистическим данным 2008 года, характеризующим соотношение количества рассматриваемых Арбитражным судом Нижегородской области административных споров по отдельным категориям внутри данной группы, дела об административных правонарушениях составляют 15,4 процента от общего числа споров, вытекающих из административных правоотношений (2742 дела).

Анализ практики рассмотрения споров об административных правонарушениях, свидетельствует о наличии ряда проблем, возникающих при их рассмотрении.

Ниже приводятся отдельные вопросы, возникающие при рассмотрении споров об административных правонарушениях и выработанные по ним позиции суда.

Одной из проблем, с которыми столкнулся суд при рассмотрении дел об административных правонарушениях, является проблема, связанная с внесением изменений в законодательство о лицензировании отдельных видов деятельности и соответственно с квалификацией административных правонарушений.

Так, в описанном ниже случае на момент рассмотрения спора Правительством Российской Федерации не было утверждено положение о лицензировании деятельности по эксплуатации взрывопожароопасных производственных объектов на основании изменений, внесенных ФЗ от 08.11.2007.

Заявитель обратился в арбитражный суд о привлечении к административной ответственности предпринимателя за осуществление им предпринимательской деятельности по эксплуатации взрывопожароопасного производственного объекта без лицензии и с нарушением лицензионных требований.

Суд отказал заявителю в удовлетворении его требований на основании следующего. Положения КоАП о производстве по делу об административном правонарушении, предусмотренные ст. ст. 2.1, 26.1., а также правила ст. 1.7 КоАП о применяемом при производстве по делам об административных правонарушениях праве, следует сопоставить с изменениями в законодательстве о лицензировании отдельных видов деятельности с целью квалификации деяний ответчика как виновного административного правонарушения.

А именно, ст. 10 Федерального закона от 8 ноября 2007 года "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации по вопросам лицензирования отдельных видов деятельности", внесены изменения в Федеральный закон от 8 августа 2001 года "О лицензировании отдельных видов деятельности". В частности, вместо лицензирования видов деятельности по эксплуатации взрывоопасных производственных объектов и пожароопасных производственных объектов лицензированию подлежит новый вид деятельности - эксплуатация взрывопожароопасных производственных объектов (пп.28 п.1 ст.17 Федерального закона "О лицензировании отдельных видов деятельности").

Названные новеллы законодательства о лицензировании вступили в силу по истечении девяноста дней после дня опубликования Закона от 8 ноября 2007 года (с 13 февраля 2008 года).

Согласно ст. 5 Федерального закона "О лицензировании отдельных видов деятельности", разработка и принятие положений о лицензировании конкретных видов деятельности и определение федеральных органов исполнительной власти, осуществляющих лицензирование данных видов деятельности, находятся в компетенции Правительства Российской Федерации. На момент рассмотрения спора Правительством Российской Федерации не было утверждено положение о лицензировании деятельности по эксплуатации взрывопожароопасных производственных объектов, соответственно не определены лицензионные требования и правила, не установлен критерий отнесения того или иного производственного объекта к взрывопожароопасным, не определен федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий лицензирование данного вида деятельности.

При этом согласно приказу Ростехнадзора от 30 января 2008 года N 42 "О реализации Федерального закона от 8 ноября 2007 года N 258-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации по вопросам лицензирования отдельных видов деятельности", управлениям центрального аппарата и территориальным органам Ростехнадзора с 13 февраля 2008 года приказано прекратить лицензирование следующих видов деятельности:

- деятельности по эксплуатации взрывоопасных производственных объектов;

- деятельности по эксплуатации пожароопасных производственных объектов.

Соответственно, и у органов МЧС России, в отсутствии положения о лицензировании деятельности по эксплуатации взрывопожароопасных производственных объектов, не было полномочий по выдаче соответствующих лицензий.

Таким образом, на момент рассмотрения спора лицензирование деятельности по эксплуатации взрывопожароопасных производственных объектов фактически никем не осуществлялось.

При таких обстоятельствах суд пришел к выводу, что оснований для привлечения ответчика к административной ответственности за эксплуатацию производственного объекта по распиловке древесины (пилорамы) без лицензии на право осуществления деятельности по эксплуатации взрывопожароопасных производственных объектов (и с нарушением лицензионных требований) не имеется.

(N А43-13361/2008-10-266)

Изменения, внесенные в федеральное законодательство о лицензировании фармацевтической деятельности, предусматривающие установление новых требований в отношении соискателей лицензии, не распространяются на ранее выданные лицензии.

В арбитражный суд обратился заявитель с требованием о привлечении предпринимателя к административной ответственности за нарушения установленных лицензионных требований и условий при осуществлении фармацевтической деятельности, а именно: на момент проверки предприниматель не имел высшего или среднего фармацевтического образования и сертификата специалиста.

Суд отказал заявителю в привлечении предпринимателя к административной ответственности. При этом он исходил из следующего.

В соответствии с п. 1 ст. 17 Федерального закона от 8 августа 2001 года N 128-ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности" фармацевтическая деятельность подлежит лицензированию.

При осуществлении лицензируемого вида деятельности лицензиат обязан соблюдать лицензионные требования и условия, под которыми понимается совокупность установленных положениями о лицензировании конкретных видов деятельности требований и условий (ст. 2 Федерального закона "О лицензировании отдельных видов деятельности").

Лицензия, на основании которой предприниматель осуществлял фармацевтическую деятельность, была выдана в период действия Положения о лицензировании фармацевтической деятельности, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 1 июля 2002 года N 489, применяемого с учетом Решения Верховного Суда Российской Федерации от 4 февраля 2003 года по делу N ГКПИ 2003-11. Указанным Положением к числу лицензионных требований и условий относилось требование о наличии у руководителя организаций оптовой торговли и аптечных учреждений, работа которых непосредственно связана с приемом, хранением, отпуском, изготовлением и уничтожением лекарственных средств, высшего фармацевтического образования, стажа работы по специальности не менее 3 лет и сертификата специалиста.

Так как ответчик сам работы, связанные с приемом, хранением, отпуском, изготовлением и уничтожением лекарственных средств осуществлять не собирался и представил перечень наемных работников, обладающих признаками специалистов в области фармацевтической деятельности и имеющих соответствующее образование и сертификаты специалистов, лицензирующий орган принял положительное решение о предоставлении ответчику вышеназванной лицензии.

Поскольку действие указанной лицензии не было приостановлено, лицензия не аннулирована в установленном Федеральным законом "О лицензировании отдельных видов деятельности" порядке, суд пришел к выводу, что лицензиат осуществляет лицензируемый вид деятельности законно.

Однако Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 июля 2006 года N 416 "Об утверждении положения о лицензировании фармацевтической деятельности" утверждено новое Положение о лицензировании фармацевтической деятельности, ранее действовавшее Положение признано утратившим силу.

В новом Положении к числу лицензионных требований и условий в отношении индивидуальных предпринимателей - соискателей лицензии (лицензиатов) установлено требование о наличии у индивидуальных предпринимателей высшего или среднего фармацевтического образования и сертификата специалиста. При этом указанное требование не ставится в зависимость от осуществления самим индивидуальным предпринимателем работы, связанной с приемом, хранением, отпуском, изготовлением и уничтожением лекарственных средств.

Указывая на несоблюдение ответчиком упомянутого лицензионного требования, заявитель квалифицирует это как административное правонарушение.

Между тем, в Федеральном законе "О лицензировании отдельных видов деятельности" не содержится таких последствий изменения Правительством Российской Федерации лицензионных требований и условий как автоматическое прекращение (аннулирование) действия прежних лицензий, срок которых не истек на момент изменения лицензионных требований и условий.

При таких обстоятельствах, суд признал отсутствие события административного правонарушения, предусмотренного ч. 3 ст. 14.1 КоАП, в деянии ответчика. Указанное исключает привлечение ответчика к административной ответственности.

(N А43-17922/2008-10-178)

По делу об административном правонарушении, предусмотренном ст. 14.10 КоАП, состоящем в незаконном использовании чужого товарного знака или сходного с ним обозначения обязательному установлению подлежит факт ведения в оборот предметов, содержащих незаконное воспроизведение товарного знака (либо схожего с ним до степени смешения обозначения).

Административный орган обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении Общества к административной ответственности за незаконное использование чужого товарного знака.

Из материалов дела следует, что в процессе оформления везенных ответчиком на таможенную территорию РФ товаров должностными лицами заявителя было выявлено, что в обозначении части декларируемых товаров содержится словесное обозначение "MICHELIN", тождественное с товарным знаком "MICHELIN", зарегистрированным на территории РФ. Обратившись к лицензиату данного товарного знака, представляющего интересы правообладателя на территории РФ, за подтверждением о разрешении его использования ответчиком и получив отрицательный ответ заявитель возбудил дело об административном правонарушении. Посчитав, что факт ввоза ответчиком спорных товаров подпадает под признаки административного правонарушения, предусмотренного ст. 14.10 КоАП, административный орган обратился в суд с заявлением о привлечении к административной ответственности.

Суд отказал в удовлетворении требований заявителя на основании следующего.

Ввоз спорных товаров осуществлялся ответчиком в связи с заключением и исполнением контракта международной купли-продажи товаров.

Ответчик осуществлял ввоз спорных товаров открыто, считая эти товары, произведенными на законном основании на заводах группы компаний "Мишлен" ("MICHELIN").

Недоказанность заявителем события и состава административного правонарушения является основанием для вынесения судом решения об отказе в удовлетворении требования административного органа о привлечении к административной ответственности по правилам ч. 6 ст. 205 и ч. 2 ст. 206 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

В данном деле ответчику вменяется административное правонарушение, предусмотренное ст. 14.10 КоАП, в соответствие с которой за незаконное использование чужого товарного знака или сходного с ним обозначения для однородных товаров на юридических лиц может быть наложен административный штраф - от тридцати до сорока тысяч рублей с конфискацией предметов, содержащих незаконное воспроизведение товарного знака.

Таким образом, нормой ст. 14.10 КоАП устанавливается административная (публично-правовая) ответственность не за всякое гражданско-правовое нарушение исключительных прав правообладателя товарного знака, а за такое нарушение, которое сопряжено с введением в оборот предметов, содержащих незаконное воспроизведение товарного знака (либо схожего с ним до степени смешения обозначения). Следовательно, данное обстоятельство подлежит обязательному установлению в числе признаков объективной стороны административного правонарушения, вменяемого лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ст. 14.10 КоАП.

В данном же деле обстоятельство незаконного воспроизведения (нанесения) товарного знака "MICHELIN" на спорных товарах ответчика заявителем не установлено. Более того, в протоколе об административном правонарушении, составленном по окончании административного расследования, должностным лицом заявителя указано, что ответчик осуществил ввоз на таможенную территорию Российской Федерации товаров (колес ходовых с новыми шинами пневматическими резиновыми и новых шин пневматических резиновых), произведенных в Германии изготовителем - "Michelin" (л.д. 113). Такая формулировка протокола об административном правонарушении, напротив, указывает на то обстоятельство, что товарный знак "MICHELIN" был нанесен на спорные товары изготовителем в Германии на законном основании.

В силу чего, оснований для привлечения ответчика к административной ответственности не имеется.

(N А43-1/2009-10-2)

Административно наказуемым является неуведомление контролирующих органов о приме на работу иностранного гражданина на момент обнаружения и пресечения данного административного правонарушения, при условии нарушения срока такого уведомления.

Общество обратилось в арбитражный суд о признании незаконным и отмене постановления ФМС о привлечении к административной ответственности за неуведомление компетентных органов о привлечении к трудовой деятельности иностранных граждан (ч. 3 ст. 18.15 КоАП). В обоснование своих требований заявитель указал на неправильную квалификацию административного правонарушения, а также на процессуальные нарушения, допущенные в ходе производства по административному делу.

Суд первой инстанции требования Общества отклонил, признав необоснованными утверждения заявителя как о нарушении норм процессуального права, так и квалификации совершенного административного правонарушения.

Окружной суд поддержал позицию суда первой инстанции и оставил в силе принятое им решение. При этом выводы судов относительно правильности квалификации правонарушения состояли в следующем.

Согласно ч. 3 ст. 18.15 КоАП, неуведомление территориального органа федерального органа исполнительной власти, уполномоченного на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции, органа исполнительной власти, ведающего вопросами занятости населения в соответствующем субъекте Российской Федерации, или налогового органа о привлечении к трудовой деятельности в Российской Федерации иностранного гражданина или лица без гражданства, если такое уведомление требуется в соответствии с федеральным законом, влечет для юридических лиц административную ответственность в виде административного штрафа в размере от четырехсот до восьмисот тысяч рублей либо административное приостановление деятельности на срок до девяноста суток.

В соответствии с п. 9 ст. 13.1 Федерального закона "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации", работодатели или заказчики работ (услуг) вправе привлекать и использовать для осуществления трудовой деятельности иностранных граждан, прибывших в Российскую Федерацию в порядке, не требующем получения визы, и имеющих разрешение на работу, без получения разрешения на привлечение и использование иностранных работников, но с обязательным уведомлением о таких привлечении и использовании территориального органа федерального органа исполнительной власти в сфере миграции и органа исполнительной власти, ведающего вопросами занятости населения в соответствующем субъекте Российской Федерации в срок, не превышающий 10 дней с даты заключения трудового и (или) гражданско-правового договора (Правила подачи уведомления о привлечении и использовании для осуществления трудовой деятельности иностранных граждан, прибывших в Российскую Федерацию в порядке, не требующем получения визы, утвержденные Постановлением Правительства Российской Федерации от 23 декабря 2006 года N 798).

Поскольку срок представления работодателем указанного уведомления нормативно установлен, то совершенное заявителем нарушение миграционного законодательства следует считать оконченным в момент неисполнения им обязанности, предусмотренной вышеуказанными Правилами, т.е. по истечение 10-ти дневного срока с даты заключения трудового договора с гражданином Республики Узбекистан.

Заявитель указывал на то, что в силу конструкции нормы ч. 3 ст. 18.15 КоАП нарушение работодателем миграционного законодательства может быть административно наказуемым лишь при условии неуведомления контролирующих органов о приме на работу иностранного гражданина, а не при условии нарушения срока подачи соответствующего уведомления. Однако при принятии данной правовой позиции следует, что административное правонарушение, предусмотренное ч. 3 ст. 18.15 КоАП, является длящимся и пресекается правоохранительным органом при его обнаружении.

Применительно к данному делу, событие (признаки объективной стороны вмененного заявителю административного правонарушения) состояли в том, что на момент обнаружения и пресечения спорного административного правонарушения, заявитель не исполнил установленную п. 9 ст. 13.1 Федерального закона "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" обязанность по уведомлению ответчика и Управления Государственной службы занятости Нижегородской области о заключении трудового договора с иностранным гражданином. Тот факт, что заявитель в последующем подал соответствующие уведомления в адрес Управления Государственной службы занятости (с нарушением срока) и ответчика не может устранить факт неисполнения требований миграционного законодательства заявителем на момент обнаружения правонарушения.

Таким образом, в действиях Общества имеется состав административного правонарушения, предусмотренного ч. 3 ст. 18.15 КоАП.

(N А43-17917/2008-10-280)

Тот факт, что предприятие не является непосредственной стороной договора оказания коммунальных услуг гражданам, проживающим в многоквартирном жилом доме, а является контрагентом управляющей этим многоквартирным домом компании, не освобождает его от административной ответственности за нарушение нормативов обеспечения населения коммунальными услугами, если оно виновно в совершении данного правонарушения.

Предприятие обратилось в арбитражный суд с требованием об отмене постановления о привлечении его к административной ответственности за нарушение нормативов обеспечения населения коммунальными услугами, в связи с тем, что предприятие является не исполнителем коммунальных услуг, а ресурсоснабжающей организацией, на которую требования об обеспечении услуг бесперебойной (круглосуточной) подачи холодной воды потребителям не распространяются.

Суд пришел к выводу об отклонении требований заявителя на основании следующего.

Субъектом указанного правонарушения является заявитель (МУП "Горводопровод") как балансодержатель системы и сооружений коммунального водоснабжения, присоединенного к инженерным сооружениям спорного многоквартирного жилого дома.

Тот факт, что заявитель непосредственной стороной договора оказания коммунальных услуг гражданам, проживающим в спорном многоквартирном жилом доме, не является, а является контрагентом управляющей этим многоквартирным домом компанией не влияет на правильность вывода о виновности именно заявителя в совершении административного правонарушения.

Отношения между абонентами (заказчиками), к числу которых относятся организации - исполнители коммунальных услуг для непосредственных их потребителей, и организациями водопроводно-канализационного хозяйства (ВКХ), к которым относится заявитель, регулируются Правилами пользования системами коммунального водоснабжения и канализации в Российской Федерации, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 12 февраля 1999 года N 167.

Согласно п. 87 названных Правил, организация ВКХ обязана обеспечивать надлежащую эксплуатацию и функционирование систем водоснабжения и канализации в соответствии с требованиями нормативно-технической документации и договором, заключенным между собственником этих систем и организацией ВКХ; принимать необходимые меры по своевременной ликвидации аварий и повреждений на системах водоснабжения (канализации) в порядке и в сроки, установленные нормативно-технической документацией, и возобновлению действия систем с соблюдением санитарных правил и норм.

В п. 2.10.23 Правил технической эксплуатации систем и сооружений коммунального водоснабжения и канализации, утвержденными приказом Госстроя России от 30 декабря 1999 года N 168, предусмотрено, что ликвидация аварий на водопроводной сети должна быть осуществлена в сроки, установленные СНиПом (строительные нормы и правила) 2.04.02-84 "Водоснабжение. Наружные сети и сооружения". При этом под аварией на водопроводной сети считаются повреждения трубопроводов, сооружений и оборудования на сети или нарушение их эксплуатации, вызывающие полное или частичное прекращение подачи воды абонентам, затопление территорий.

Материалы дела об административном правонарушении подтверждают то обстоятельство, что заявитель в течение 3-х месяцев не устранял аварийную ситуацию, связанную с неисправным состоянием водяных насосов, закачивающих воду в системы коммунального водоснабжения. Именно это бездействие заявителя является причиной отсутствия бесперебойного холодного водоснабжения жильцов многоквартирного жилого дома.

Таким образом, в оспариваемом постановлении сделан правильный вывод о виновности заявителя в совершении вмененного ему правонарушения.

(N А43-23608/2008-10-365)

Оконченное административное правонарушение, заключающееся в нарушении сроков временного хранения товаров, охватывает все заявленные по каждой конкретной периодической ГТД товарные партии, по которым на определенную дату истек предельный срок временного хранения товаров.

Заявитель (Общество) обратился в арбитражный суд о признании незаконными и отмене постановлений о привлечении к административной ответственности за совершение 4 (четырех) самостоятельных административных правонарушений, предусмотренных ст. 16.16 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП) - нарушение сроков временного хранения товаров.

По мнению заявителя, административный орган должен был рассматривать деяние общества как совершение одного административного правонарушения, поскольку все ввезенные заявителем на таможенную территорию Российской Федерации стальные конструкции, нарушение сроков временного хранения которых как отдельных товарных партий оценивалось ответчиком как самостоятельные административные правонарушения, являлись частью одного (единого) товара по смыслу правила 2(а) интерпретации Товарной номенклатуры внешнеэкономической деятельности (ТН ВЭД).

Проверив обстоятельства привлечения Общества к административной ответственности суд нашел требования заявителя подлежащими удовлетворению в части, исходя из следующего.

Непосредственным объектом административных правонарушений, предусмотренных ст. 16.16 КоАП, является порядок осуществления временного хранения товаров.

Объективная сторона указанных административных правонарушений заключается в бездействии лица, ответственного за завершение процедуры временного хранения, которое привело к нарушению установленных законом сроков временного хранения товаров, в течение которых ввезенные иностранные товары хранятся без уплаты таможенных пошлин, налогов и без применения к ним ограничений, установленных в соответствии с законодательством о государственном регулировании внешнеторговой деятельности. Таким образом, административное правонарушение, предусмотренное ст. 16.16 КоАП, является оконченным в момент истечения срока временного хранения товаров, находящихся под таможенным контролем.

В силу положений п. 1, 2 ст. 136 Таможенного кодекса Российской Федерации, при регулярном перемещении через таможенную границу товаров одним и тем же лицом таможенный орган может разрешить подачу одной периодической таможенной декларации на все товары, перемещаемые через таможенную границу в течение определенного периода времени. Применение периодической таможенной декларации не должно приводить к нарушению предельного срока временного хранения товаров или к нарушению срока уплаты таможенных пошлин, налогов.

Таким образом, сам факт разрешения заявителю использовать специальную процедуру таможенного оформления товаров, предусматривающую подачу периодической таможенной декларации, не может влиять на общий порядок течения сроков временного хранения товаров (товарных партий), предъявленных таможенному органу в установленном порядке.

Между тем товары, декларируемые по различным периодическим ГТД не могут рассматриваться для таможенных целей как один (единый) товар. В данном случае это очевидно, в силу того, что заявителем декларировались строительные конструкции, предназначенные для возведения физкультурно-оздоровительных комплексов в различных городах Нижегородской области, временное хранение которых также осуществлялось в разных местах.

С момента предъявления ввезенных иностранных товаров в месте их прибытия такие товары приобретают статус находящихся на временном хранении (п. 2 ст. 77 Таможенного кодекса Российской Федерации).

Предельный срок временного хранения товаров составляет по общему правилу четыре месяца (ст. 103 Таможенного кодекса Российской Федерации).

Для завершения процедуры временного хранения иностранных товаров, ввезенных на таможенную территорию Российской Федерации в целях их выпуска в свободное обращение декларанту необходимо в пределах срока временного хранения товаров подать соответствующую ГТД в режиме, обеспечивающим выпуск товаров в свободное обращение, и исполнить все условия таможенного режима, обеспечивающие выпуск товаров. При этом выпуск для свободного обращения ввезенных на таможенную территорию Российской Федерации товаров допускается при условии поступления сумм таможенных пошлин и налогов на счета таможенных органов.

Заявитель подал две периодические ГТД по четырем спорным товарным партиям в режиме выпуск товаров для внутреннего потребления (ИМ-4) до окончания предельного срока нахождения этих товаров под процедурой временного хранения товаров. Однако выпуск спорных товаров по обеим периодическим ГТД в пределах установленного срока временного хранения ответчиком осуществлен не был в связи с невыполнением заявителем требований об уплате таможенных платежей. Выпуск не был осуществлен и на момент вынесения оспариваемых постановлений.

Таким образом, вывод о том, что в деяниях заявителя имеются признаки административных правонарушений, предусмотренных ст. 16.16 КоАП являются правильными. Субъектом указанных правонарушений является общество, поскольку именно оно является декларантом в отношении спорных товаров и именно оно ответственно за уплату таможенных платежей как условия выпуска товаров в таможенном режиме выпуск товаров для внутреннего потребления.

Оценивая обстоятельства просрочки декларанта, арбитражный суд признал совершенные заявителем административные правонарушения виновными, поскольку согласно ч. 2 ст. 2.1 КоАП, юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению.

Общество как декларант, должно было обеспечить выполнение своей публично-правовой обязанности по обеспечению требований и условий таможенных процедур и режимов и не ставить выполнение этой публично-правовой обязанности в зависимости от надлежащего исполнения гражданско-правовых обязательств со стороны своих контрагентов - резидентов Российской Федерации.

Однако при квалификации множественности административных правонарушений, совершенных заявителем, ответчик неверно установил множественность как совершение 4 (четырех) тождественных административных правонарушений, предусмотренных ст. 16.16 КоАП.

Ошибочные выводы ответчика основаны на предположении о том, что административные правонарушения, образующие множественность, имевшую место в деяниях заявителя, различаются по каждой товарной партии, помещенной на временное хранение товаров по различным таможенным документам, каковых в спорном случае было 4 (четыре). Вместе с тем, исходя из таких элементов состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 16.16 КоАП, как объект и объективная сторона, следует признать, что при применении периодического декларирования, оконченное административное правонарушение охватывает все заявленные по каждой конкретной периодической ГТД в режиме выпуска для внутреннего потребления товарные партии, по которым на определенную дату истек предельный срок временного хранения товаров. Таким образом, в основе разграничения тождественных административных правонарушений, предусмотренных ст. 16.16 КоАП, во множественности правонарушений, является такой элемент объективной стороны состава правонарушения, как время совершения административного правонарушения.

Заявитель подал две ГТД в отношении двух товарных партий каждая. Срок временного хранения товаров истек по обеим ГТД: по одной ГТД по двум товарным партиям в срок "А", по другой ГТД в отношении одной партии - в срок "Б" и в отношении другой партии - в срок "С".

Таким образом, множественность административных правонарушений, совершенных заявителем, состоит из 3 (трех) тождественных административных правонарушений, предусмотренных ст. 16.16 КоАП, различаемых исходя из двух продекларированных заявителем товаров.

Поскольку неправильная квалификация множественности административных правонарушений ответчиком привела к незаконному назначению заявителю административных наказаний по правилу ч. 1 ст. 4.4 КоАП, путем сложения сумм административных санкций (штрафов) по оспариваемому постановлению по делу об административном правонарушении, в этой части данное постановление суд признал незаконным и подлежащим изменению.

(N А43-20460/2008-10-328)

Правом неприменения контрольно-кассовой техники наделены организации и индивидуальные предприниматели, осуществляющие торговлю продовольственными товарами с открытых прилавков внутри крытых рыночных помещений.

В арбитражный суд обратился предприниматель с требованием о признании незаконным и отмене постановление о привлечении к административной ответственности, предусмотренной ст. 14.5 КоАП, за продажу товаров, выполнение работ либо оказание услуг ... без применения контрольно-кассовых машин.

Решением суда первой инстанции, оставленным в силе постановлением апелляционного суда требования предпринимателя были удовлетворены. При этом суды исходили из следующего.

В соответствии со ст. 2 Федерального закона "О применении контрольно-кассовой техники при осуществлении наличных денежных расчетов и (или) расчетов с использованием платежных карт", контрольно-кассовая техника подлежит применению на территории Российской Федерации в обязательном порядке всеми организациями и индивидуальными предпринимателями при осуществлении ими наличных денежных расчетов и (или) расчетов с использованием платежных карт в случаях продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг. Однако исходя из особенностей осуществления отдельных торговых операций, либо характеристик места осуществления торговой деятельности, в п. 3 ст. 2 названного Закона предусмотрена возможность осуществления наличных денежных расчетов и (или) расчетов с использованием платежных карт без применения контрольно-кассовой техники при торговле на рынках, ярмарках, в выставочных комплексах, а также на других территориях, отведенных для осуществления торговли, за исключением находящихся в этих местах торговли магазинов, павильонов, киосков, палаток, автолавок, автомагазинов, автофургонов, помещений контейнерного типа и других, аналогично обустроенных и обеспечивающих показ и сохранность товара торговых мест (помещений и автотранспортных средств, в том числе прицепов и автоприцепов), открытых прилавков внутри крытых рыночных помещений при торговле непродовольственными товарами.

Таким образом, правом неприменения контрольно-кассовой техники наделены организации и индивидуальные предприниматели, осуществляющие торговлю продовольственными товарами с открытых прилавков внутри крытых рыночных помещений.

Предприниматель осуществляет торговую деятельность на территории городского розничного рынка.

Объекты розничной торговли заявительницы располагаются внутри крытого павильона, представляющего собой реконструированный объект капитального строительства - здание продовольственного рынка.

Торговые места (секции) предпринимателя представляют собой открытый прилавок, не имеющий стен, ограждений и входной двери. Помещение (обустроенное замкнутое пространство) для хранения товаров в торговых местах заявительницы не предусмотрено. Покупатели имеют свободный доступ к реализуемым заявительницей товарам через открытую торговую зону, прилавки и стеллажи с товарами конструктивно не доходят до потолка. Иными словами, торговые места (секции) заявительницы не могут по их технологическому обустройству относится к павильонам и киоскам.

В частности, в силу определений п. 36, 37 ГОСТ Р 51303-99 "Торговля. Термины и определения", утвержденного Постановлением Госстандарта России от 11 августа 1999 года N 242-ст, павильон - оборудованное строение, имеющее торговый зал и помещение для хранения товарного запаса, рассчитанное на одно или несколько рабочих мест, а киоск - оснащенное торговым оборудованием строение, не имеющее торгового зала и помещений для хранения товаров, рассчитанное на одно рабочее место продавца, на площади которого хранится товарный запас.

Таким образом, объект розничной торговли заявительницы обладает функциональными признаками открытого прилавка, расположенного в крытом павильоне розничного рынка. При этом заявительница осуществляет продажу продовольственных товаров.

Следовательно, заявительница вправе осуществлять торговую деятельность без применения контрольно-кассовой техники.

(А43-31050/2008-10-405)

При установлении признаков субъективной стороны административного правонарушения суду необходимо исследовать вопрос, имелась ли у юридического лица возможность для соблюдения норм и правил и были ли им приняты все зависящие от него меры по их соблюдению.

Арбитражный суд рассмотрел заявление Общества об отмене постановления таможенного органа о привлечении к административной ответственности за нарушение режима репатриации иностранной валюты (ч. 4 ст. 15.25 КоАП) и пришел к выводу о недоказанности состава административного правонарушения, вмененного Обществу, и отменил указанное постановление. При этом суд исходил из следующего.

В силу ч. 2 ст. 2.1 КоАП, юридическое лицо признается виновным, когда будет установлено нарушение этим лицом норм и правил, влекущее за собой административную ответственность, и если у юридического лица имелась возможность для соблюдения таких норм и правил, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению.

Диспозиция ч. 4 ст. 15.25 КоАП устанавливает административную ответственность за невыполнение резидентом в установленный срок обязанности по получению на свои банковские счета в уполномоченных банках иностранной валюты или валюты Российской Федерации, причитающихся за переданные нерезидентам товары, выполненные для нерезидентов работы, оказанные нерезидентам услуги либо за переданные нерезидентам информацию или результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них.

Общие требования по репатриации резидентами валютной выручки по внешнеторговым сделкам с нерезидентами установлены ст. 19 Федерального закона от 10 декабря 2003 года "О валютном регулировании и валютном контроле". Согласно положениям названной нормы, при осуществлении внешнеторговой деятельности резиденты, если иное не предусмотрено Федеральным законом "О валютном регулировании и валютном контроле", обязаны в сроки, предусмотренные внешнеторговыми договорами (контрактами), обеспечить:

1) получение от нерезидентов на свои банковские счета в уполномоченных банках иностранной валюты или валюты Российской Федерации, причитающейся в соответствии с условиями указанных договоров (контрактов) за переданные нерезидентам товары, выполненные для них работы, оказанные им услуги, переданные им информацию и результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них;

2) возврат в Российскую Федерацию денежных средств, уплаченных нерезидентам за неввезенные на таможенную территорию Российской Федерации (неполученные на таможенной территории Российской Федерации) товары, невыполненные работы, неоказанные услуги, непереданные информацию и результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них.

Действующее законодательство о валютном регулировании не устанавливает нормативных сроков репатриации валюты, а относит регулирование этой обязанности резидента к договорным условиям по внешнеторговой сделке.

Применительно к данному делу, ответчиком правильно установлен факт просрочки на 10 дней зачисления на валютный счет заявителя валютной выручки, против контрактных сроков.

Таким образом, признаки объективной стороны вмененного заявителю деяния имели место быть.

Вместе с тем, при установлении виновности заявителя в нарушении режима репатриации валюты, как обязательного элемента состава административного правонарушения, следовало исходить из того, что в данном деле несвоевременное поступление валютной выручки на счет заявителя было обусловлено не действиями самого заявителя, а просрочкой его контрагента по денежному (валютному) обязательству, действия которого находились вне пределов прямого контроля заявителя.

В этой связи, ответчик должен был установить, какие именно меры, зависящие от заявителя, последний при наличии возможности их реализации и действуя в рамках существующих договорных обязательств, не предпринял и не выполнил в период нахождения нерезидента в просрочке. Вместо этого, в оспариваемом постановлении содержатся доводы ответчика о том, что при заключении контракта международной купли-продажи товаров, резиденту необходимо согласовывать условия об аккредитивной форме расчетов, о дополнительном обеспечении в виде залога и поручительства и т.д. Однако действующее федеральное законодательство о регулировании внешнеторговой деятельности не содержит таких требований для резидентов.

Таким образом, в нарушение требований ст. 26.1, 29.10 КоАП, в оспариваемом постановлении по спорному делу об административном правонарушении (равно как и в иных представленных суду материалах дела об административном правонарушении), не указано, какими именно доказательствами подтверждается вина заявителя в несвоевременном поступлении валютной выручки на его валютный счет (недобросовестность при исполнении обязанности по репатриации).

При этом сам заявитель свою вину в несвоевременной репатриации валюты не признал, указав на то, что в первый же день просрочки нерезидента телефонограммой года потребовал от контрагента незамедлительной оплаты поставленной партии товаров. В ответ на указанное доарбитражное требование от контрагента поступило гарантийное письмо, в котором нерезидент наличие денежного обязательства по спорной поставке признал, а в последующем погасил спорную задолженность. Таким образом, применительно к данному делу, меры, принятые заявителем, оказались достаточными и привели к поступлению валютной выручки на счет заявителя.

Помимо недоказанности виновности заявителя в совершении вмененного ему оспариваемым в данном деле постановлением административного правонарушения, суд полагает недоказанным и вывод ответчика о наличии в спорном деянии признаков элементов объекта административного правонарушения.

Формальный характер признаков объективной стороны административных правонарушений, предусмотренных ч. 4 ст. 15.25 КоАП, вовсе не означает, что каждое деяния, подпадающее под эти признаки, обладает общественной опасностью и подлежит квалификации именно как административное правонарушение. Необходимость установления каждого элемента состава административного правонарушения, в том числе, и объекта правонарушения касается любого правонарушения, как с формальным, так и с материальным составом.

Применительно к данному делу, в нарушение требований ст. 26.1, 29.10 КоАП, в оспариваемом постановлении не указано, какими именно доказательствами подтверждается наличие объекта спорного административного правонарушения.

Таким образом, признаки объекта и субъективной стороны административного правонарушения суд признал также недоказанными.

(N А43-33097/2008-10-408)

Обязанность обеспечить требования ГОСТа Р 50597-93 по эксплуатационному состоянию автомобильных дорог возлагается на соответствующие дорожные органы, осуществляющие полномочия владения автомобильными дорогами, находящимися в государственной и муниципальной собственности, а также иных титульных владельцев автомобильных дорог, включая дороги, находящиеся в частной собственности.

В арбитражный суд обратилось предприятие об оспаривании постановления по делу об административном правонарушении, предусмотренном ст. 12.34 КоАП. Требования заявителя об отмене указанного постановления основываются на том, что административным органом был неверно установлен субъект административного правонарушения, поскольку по спорной автомобильной дороге муниципальный заказчик не согласовал с заявителем выполнение подрядных работ по текущему (ямочному) ремонту дорожного покрытия.

Суд посчитал недоказанным состав административного правонарушения и удовлетворил требования заявителя на основании следующего.

Диспозиция ст. 12.34 КоАП устанавливает административную ответственность за нарушение правил проведения ремонта и содержания дорог, железнодорожных переездов или других дорожных сооружений в безопасном для дорожного движения состоянии либо непринятие мер по своевременному устранению помех в дорожном движении, запрещению или ограничению дорожного движения на отдельных участках дорог в случае, если пользование такими участками угрожает безопасности дорожного движения.

Приведенная норма является бланкетной, отсылающей правоприменителя к правилам, стандартам, техническим нормам и другим нормативным документам в области безопасности дорожного движения.

Основным нормативно-техническим документом, регулирующим требования к безопасности автомобильных дорог, является ГОСТ Р 50597-93 "Автомобильные дороги и улицы. Требования к эксплуатационному состоянию, допустимому по условиям обеспечения безопасности дорожного движения", подлежащий обязательному применению в силу правила п. 1 ст. 46 Федерального закона от 27 декабря 2002 года "О техническом регулировании".

В разделе 1 названного ГОСТа Р 50597-93 указано, что установленные в нем требования должны обеспечиваться организациями, в ведении которых находятся автомобильные дороги, а также улицы и дороги городов и других населенных пунктов.

Применительно к автодорожной деятельности, в силу положений ст. 5, 6 Федерального закона от 8 ноября 2007 года "Об автомобильных дорогах и о дорожной деятельности в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" обязанность обеспечить требования вышеупомянутого ГОСТа Р 50597-93 возлагается на соответствующие дорожные органы, осуществляющие полномочия владения автомобильными дорогами, находящимися в государственной и муниципальной собственности, а также иных титульных владельцев автомобильных дорог, включая дороги, находящиеся в частной собственности. Указанная обязанность рассматривается как составная часть бремени собственности.

Должностные лица административного органа (ответчика), определяя субъекта административного правонарушения по данному делу, исходили из факта заключения заявителем с администрацией муниципального контракта по содержанию улично-дорожной сети (дорог, сооружений на них и тротуаров) района. Однако ответчик не принял во внимание то обстоятельство, что названный договор (муниципальный контракт) не является договором о передаче имущества, и на его основании заявитель не стал титульным владельцем спорной дороги.

Из материалов дела следует, что титульным владельцем спорной дороги является администрация в связи с передачей этой дороги на баланс данного учреждения (в оперативное управление) из состава муниципальной имущественной казны.

Таким образом, заявитель, заключивший с администрацией муниципальный контракт, содержащий в себе элементы договора подряда (в части возможности согласования сторонами договора работ по текущему ремонту) и договора возмездного оказания услуг (в части согласования услуг по очистке (подметанию, поливанию и т.д.) дорожного покрытия и вывозу собранного мусора), не является субъектом данного административного правонарушения.

(N А43-31530/2008-10-406)

Непосредственным объектом административных правонарушений в области лесного законодательства являются те правоотношения в сфере лесопользования, которые не связаны с исполнением условий возмездных договоров в части порядка, сроков и размера внесения платы за пользование лесными участками.

Общество обратилось в арбитражный суд об отмене постановления о привлечении к административной ответственности за нарушение лесного законодательства, выразившегося в несвоевременном внесении заявителем арендной платы по договору аренды участков лесного фонда Российской Федерации.

Деяние заявителя административным органом квалифицировано по ч. 4 ст. 8.25 КоАП, предусматривающей административную ответственность за правонарушение, признаки объективной стороны которого изложены законодателем следующим образом - использование лесов с нарушением условий договора аренды лесного участка, договора купли-продажи лесных насаждений, договора безвозмездного срочного пользования лесным участком, иных документов, на основании которых предоставляются лесные участки.

Суд отменил указанное постановление на основании следующего.

При вменении данного правонарушения определенному субъекту необходимо исходить из того, что родовым объектом административных правонарушений, ответственность за которые предусмотрена гл. 8 КоАП, являются правоотношения в области охраны окружающей природной среды и природопользования.

При этом Лесной кодекс Российской Федерации устанавливает, что имущественные отношения, связанные с оборотом лесных участков, регулируются, в том числе, нормами гражданского законодательства (ст. 12 и ст. 3 соответственно).

Передача лесного участка во владение и пользование возможна в соответствующих случаях как на основании возмездного, так и безвозмездного договоров, имеющих конструкцию гражданско-правового договора (ст. 423 Гражданского кодекса Российской Федерации). Исполнение обязанной стороной (должником) в возмездном договоре обязательства по оплате (иному встречному предоставлению) регулируется соответствующим договорным условием.

Между тем анализ признаков объективной стороны административных правонарушений, предусмотренных ч. 4 ст. 8.25 КоАП, позволяет прийти к выводу, что непосредственным объектом соответствующих административных правонарушений являются те правоотношения в сфере лесопользования, которые не связаны с исполнением условий возмездных договоров в части порядка, сроков и размера внесения платы за пользование лесными участками. Поскольку административная ответственность по ч. 4 ст. 8.25 КоАП предусмотрена как в отношении возмездных договоров (аренды лесного участка, договора купли-продажи лесных насаждений), так и в отношении безвозмездных договоров (безвозмездного срочного пользования лесным участком).

Следовательно, неисполнение (ненадлежащее исполнение) договорного обязательства по внесению арендной платы по договору аренды лесного участка, не образует признаков объективной стороны административного правонарушения, предусмотренного ч. 4 ст. 8.25 КоАП. В этом случае, просрочивший должник несет соответствующую гражданско-правовую ответственность.

(N А43-19833/200810-312)

Бездействие в виде непринятия мер по ремонту зданий, сооружений, не образуют признаков объективной стороны правонарушения, предусматривающего повреждение сооружений малых архитектурных форм, спортивных и детских площадок, фасадов зданий, ограждений и других объектов.

Рассмотрев заявление предпринимателя об отмене постановления по делу об административном правонарушении суд счел отсутствующим событие вмененного правонарушения и отменил указанное постановление. При этом он исходил из следующего.

Заявитель является индивидуальным предпринимателем, ему вменено ненадлежащее содержание нежилого здания, собственником части помещений в котором он является.

Вмененное административное правонарушение предусмотрено законом субъекта Российской Федерации - Нижегородской области (ч. 4 ст. 3.1 Кодекса Нижегородской области об административных правонарушениях), признаки объективной стороны которого изложены законодателем следующим образом - повреждение сооружений малых архитектурных форм, спортивных и детских площадок, фасадов зданий, ограждений и других объектов, если эти нарушения не подпадают под действие статьи 7.17 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, если эти действия не повлекли причинение значительного ущерба).

При вменении данного правонарушения определенному субъекту необходимо исходить из того, что понятие "повреждение", является производным от слова "повредить", которое согласно Словарю русского языка Ожегова С.И. (С. 467, 14-е изд., стереотип. - М.: Рус. яз., 1982. - 816С.) означает: испортить, поломать, поранить. Таким образом, объективная сторона административных правонарушений, квалифицируемых по ч. 4 ст. 3.1 Кодекса Нижегородской области об административных правонарушениях, предполагает совершение субъектом правонарушения действий, направленных на причинение вреда, в том числе фасадам зданий и сооружений. Бездействие в виде непринятия мер по ремонту зданий, сооружений, не образуют признаков объективной стороны данного правонарушения.

В то же время, из представленных в отношении заявителя материалов дела об административном правонарушении следует, что заявитель фактически бездействовал, т.е. не принимал мер к ремонту фасада нежилого здания.

Таким образом, событие вмененного административного правонарушения в данном случае отсутствует.

(N А43-19161/2008-10-349)

отдел анализа и обобщения судебной практики