Обзор судебной практики по рассмотрению районными (городскими) судами Калининградской области гражданских дел во втором полугодии 2016 года

Трудовые споры

При разрешении спора о взыскании предусмотренной ст. 279 ТК РФ компенсации в пользу истицы, являвшейся директором муниципального бюджетного учреждения и уволенной по основаниям, предусмотренным п. 2 ст. 278 ТК РФ, суд пришел к ошибочному выводу о необходимости взыскания данной денежной суммы с администрации муниципального образования, тогда как в данном случае работодателем являлось соответствующее учреждение, руководство деятельностью которого осуществляла истица.

Из положений ч. 2 ст. 278, ст. 279 ТК РФ в совокупности с разъяснениями, содержащимися в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июня 2015 г. N 21 "О некоторых вопросах, возникших у судов при применении законодательства, регулирующего труд руководителя организации и членов коллегиального исполнительного органа организации", следует, что обязанность по выплате компенсации руководителю организации в порядке ст. 279 ТК РФ возложена на работодателя.

Взыскивая с администрации МО "Зеленоградский городской округ" в пользу П.Б.А. компенсацию в связи с досрочным расторжением трудового договора, проценты за задержку выплаты компенсации, компенсацию морального вреда, суд первой инстанции, установив факт невыплаты, исходил из того, что поскольку решение об увольнении директора муниципального бюджетного учреждения культуры "К", в том числе, и по п. 2 ст. 278 ТК РФ, входит в полномочия главы администрации МО "Зеленоградский городской округ" и трудовой договор был заключен между П.Б.А. и администрацией МО "Зеленоградский городской округ", являющейся в соответствии с Уставом МБУК "К" учредителем и собственником имущества Центра, то именно указанное юридическое лицо - администрация МО "Зеленоградский городской округ" является работодателем истицы, на котором в силу положений ст. 279 ТК РФ и лежит обязанность по осуществлению выплаты.

Однако апелляционная инстанция пришла к выводу о том, что работодателем истицы, то есть тем юридическим лицом, с которым П.Б.А. состояла в трудовых отношениях, является МБУК "К", выступающее самостоятельным юридическим лицом.

То обстоятельство, что трудовой договор с П.Б.А. как с руководителем организации был заключен администрацией МО "Зеленоградский городской округ", не позволяет прийти к выводу о том, что работодателем истицы является администрация МО.

В соответствии с Уставом МБУК "К" учредителем и собственником имущества Центра действительно является администрация МО "Зеленоградский городской округ", к компетенции которой относится в том числе и принятие решения о назначении руководителя учреждения и прекращении его полномочий. Трудовой договор с истицей был заключен администрацией МО "Зеленоградский городской округ" в соответствии с требованиями Устава, однако само по себе это не свидетельствует о возникновении трудовых отношений между руководителем культурно-досугового центра и администрацией муниципального образования.

Из положений трудового договора, заключенного с истицей, следует, что трудовой договор регулирует отношения между работодателем и руководителем, связанные с выполнением руководителем обязанностей по должности руководителя учреждения - МБУК "К". Местом работы руководителя является учреждение. После назначения на должность П.Б.А. приступила к исполнению трудовых обязанностей, осуществляла текущее руководство деятельностью учреждения и при исполнении этого руководства имела право на осуществление действий от имени учреждения без доверенности, право на открытие (закрытие) счетов, утверждение структуры и штатного расписания, прием работников на работу в учреждение, поощрение работников и т.д.

В этой связи именно МБУК "К" являлось работодателем истицы, руководителем которого она была назначена распоряжением учредителя, и на данном юридическом лице лежит обязанность по выплате денежных средств, в том числе, и компенсации руководителю организации в порядке ст. 279 ТК РФ (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5514/2016 г. от 23 ноября 2016 г.).

При разрешении требований военного прокурора о взыскании расходов, связанных с прохождением медицинского осмотра работника из числа лиц гражданского персонала воинской части, суд первой инстанции признал не пропущенным трехмесячный срок обращения в суд, предусмотренный ст. 392 ТК РФ, неверно определив порядок исчисления данного срока. Кроме того, суд не учел, что порядок прохождения соответствующих медицинских осмотров нормативно определен и должен осуществляться на бесплатной основе.

Военный прокурор 73 военной прокуратуры гарнизона обратился в суд с иском в интересах Х.В.В. к ФКУ "Управление финансового обеспечения МО РФ по Калининградской области", войсковой части N о взыскании расходов, связанных с прохождением медицинских осмотров, в размере 775 руб. В обоснование иска указал, что Х.В.В работает в должности <данные изъяты> филиала войсковой части N . 23.04.2013 г. Х.В.П. в ООО "А" и ГБУЗ "Психиатрическая больница Калининградской области N 1" были пройдены медицинские осмотры, по результатам которых она признана годной к работе. Поскольку оплата медицинских услуг произведена Х.В.В. за счет собственных денежных средств, она обратилась к командиру войсковой части с заявлением об оплате стоимости прохождения медицинского осмотра, однако до настоящего времени расходы работодателем не возмещены.

Взыскивая с войсковой части за счет средств, находящихся на лицевом счете в ФКУ "УФО МО РФ по Калининградской области", в пользу Х.В.В. понесенные ею расходы, суд первой инстанции исходил из того, что срок обращения в суд, предусмотренный ст. 392 ТК РФ, о применении которого ходатайствовал ответчик, истицей не пропущен. При этом суд сослался на то, что трудовые отношения между работником и работодателем до настоящего времени не прекращены, нарушение носит длящийся характер. Кроме того, Х.В.В. не знала и не могла знать, когда будет произведено финансирование по статье расходов, предусматривающей возмещение сотрудникам прохождение медицинских осмотров.

Вместе с тем, с такими выводами суда первой инстанции судебная коллегия согласилась, признав пропущенным без уважительных причин трехмесячный срок обращения в суд, предусмотренный ст. 392 ТК РФ.

Судебная коллегия исходила из того, что право на оплату расходов по прохождению медосмотра у истицы возникло при предъявлении работодателю квитанций (чеков), т.е. не позднее августа 2014 г. О нарушении своего права на возмещение понесенных расходов истица узнала или должна была узнать в том месяце, когда вернулась без исполнения заявка начальника филиала войсковой части о выделении денежных средств для погашения задолженности перед гражданским персоналом за прохождение предварительных и профилактических осмотров. Следовательно, в суд с иском Х.В.В могла обратиться в срок до 01.12.2014 г. Обратившись к прокурору и в суд только в марте 2016 г., истица значительно пропустила установленный законом трехмесячный срок.

При этом разъяснения, содержащиеся в 56 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса РФ", касаются только начисленной, но не выплаченной работнику заработной платы. В данном случае расходы истицы по прохождению медосмотра (апрель 2013 г.), являющиеся предметом спора, не были начислены работнику. Кроме того, учитывая указания Министра обороны РФ о порядке проведения медосмотров, у истицы не имелось оснований полагать, что работодателем будет добровольно произведена какая-либо выплата, в связи с чем ссылка в решении на вышеуказанные разъяснения Пленума Верховного Суда РФ несостоятельна.

Также судебная коллегия исходила из того, что указаниями Министра обороны РФ от 30.03.2013 г. N 205/2/176 и начальника главного военно-медицинского управления МО РФ от 12.04.2013 г. N 161/2/710 определен порядок проведения обязательных предварительных и периодических медицинских осмотров работников из числа лиц гражданского персонала воинских частей и организаций, дислоцированных на территории Западного военного округа, в соответствии с приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 12.04.2011 г. N 302н. Предписано проводить обязательные предварительные и периодические медицинские осмотры (обследования) в военно-медицинских подразделениях, частях и учреждениях Западного военного округа на бесплатной основе (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5576/2016 г. от 30 ноября 2016 г.).

Работодатель в целях осуществления эффективной экономической деятельности и рационального управления имуществом вправе самостоятельно, под свою ответственность принимать необходимые кадровые решения, обеспечивая при этом закрепленные трудовым законодательством гарантии трудовых прав работника.

Работодатель не может быть органичен в принятии тех или иных кадровых решений, включая сокращение численности работников и штата, введение новых должностей, перераспределение между работками должностных обязанностей, если это обусловлено оптимизацией производства, включая оптимизацию затрат работодателя, и гарантировано соблюдением прав работников.

И.И.В. обратился в суд с иском к ответчику ФГУП "ОКБ "Ф", оспаривая законность своего увольнения с должности заместителя начальника опытного производства. В обоснование заявленных требований истец указывал, что работал у ответчика на различных должностях с 1972 г., а с 14 сентября 2012 г. - в должности заместителя начальника опытного производства. Приказом от 14 января 2016 г. он был уволен с занимаемой должности в связи с сокращением численности работников по п. 2 ч. 1 ст. 81 ТК РФ. Замещая должность заместителя начальника опытного производства, осуществлял руководство производственно-диспетчерским отделом, являющегося структурным подразделением опытного производства. Одновременно с изданием 09 ноября 2015 г. приказа о сокращении его должности заместителя начальника опытного производства был издан приказ о внесении изменений в штанное расписание производственно-диспетчерского отдела - введена должность начальника отдела и исключена должность главного специалиста по направлению этого отдела. В тот же день Ш., занимавший должность главного специалиста по направлению в производственно-диспетчерском отделе, подлежащую сокращению с 09 ноября 2015 г., переведен на вновь введенную должность начальника производственно-диспетчерского отдела. Поскольку исполняемые им должностные обязанности по должности заместителя начальника опытного производства и должностные обязанности вновь введенной должности начальника производственно-диспетчерского отдела идентичны, а также учитывая его квалификацию, опыт работы в целом на предприятии и по данной должности, предусматривающей руководство отделом, полагал, что имеет преимущественное право на занятие указанной вновь введенной должности и она должна была быть ему предложена наряду с иными вакантными должностями. Кроме того, в числе вакантных должностей ему не были предложены должности начальника службы подготовки производства и начальника испытательного комплекса, однако он мог бы их замещать исходя из его образования, квалификации и опыта работы.

Признавая увольнение незаконным и восстанавливая истца на работе, суд первой инстанции, сопоставив объем и характер должностных обязанностей по должности заместителя начальника опытного производства и вновь введенной должности начальника производственно-диспетчерского отдела, и придя к выводу о их идентичности, исходил из того, что фактического сокращения занимаемой истцом должности не произошло, функция руководителя отдела была сохранена, а изменения коснулись лишь размера заработной платы, что расценено судом как изменение условий трудового договора.

Однако апелляционная инстанция с такими выводами суда не согласилась, признав, что фактически имело место сокращение штатной единицы заместителя начальника опытного производства, и в этой связи работодатель вправе был уволить истца в связи с сокращением штата.

В соответствии со структурой ФГУП ОКБ "Ф", утвержденной по состоянию на 2015 г., в опытном производстве имеются: производственно-диспетчерский отдел, основное производство, главный технолог, которому подчиняется технологический отдел. Руководство опытным производством осуществляет начальник опытного производства. Заместитель начальника опытного производства осуществлял руководство производственно-диспетчерским отделом, а также в его должностные обязанности входила также организация работы комиссии по рассмотрению рационализаторских предложений. Должность заместителя начальника опытного производства состояла в штате руководителей предприятия и предполагала в случае необходимости замещение должностных обязанностей начальника опытного производства.

Вопреки выводам суда после сокращения штата должность заместителя начальника опытного производства была фактически сокращена и исключена из штата руководителей. Вновь введенная должность начальника отдела значится в штате производственно-диспетчерского отдела. Оклад по должности начальника производственно-диспетчерского отдела значительно ниже оклада по должности заместителя начальника опытного производства, что привело к реальной экономии фонда заработной платы.

Апелляционная инстанция признала, что проведенные работодателем оргштатные мероприятия, с учетом сокращения как должности заместителя начальника опытного производства, так и должности главного специалиста по направлению, безусловно были направлены на оптимизацию производственного процесса и сокращение расходов на административно-управленческий аппарат. При этом перераспределение должностных обязанностей тем или иным образом в связи с проведенными организационно-штатными мероприятиями, а равно и принятие работодателем конкретных кадровых решений являются правом работодателя, в реализации которого он не может быть ограничен. Условием же осуществления работодателем таких прав, является соблюдение прав работника и отсутствие злоупотребления правом со стороны работодателя.

Руководство ФГУП "ОКБ "Ф", реализуя по своему усмотрению кадровую политику, на вновь введенную должность начальника производственно-диспетчерского отдела назначен главный специалист этого же отдела Ш., должность которого подлежала сокращению. Последний имеет соответствующее образование и квалификацию, длительное время работал в отделе, состоял в составе кадрового резерва за замещение должности заместителя начальника опытного производства.

Вопреки позиции истца, какого-либо преимущественного права, предусмотренного положениями ст. 179 ТК РФ, перед Ш. на занятие указанной должности И.И.В. не имел. В силу положений ст. 179 ТК РФ при сокращении численности или штата работников преимущественное право на оставление на работе предоставляется работникам с более высокой производительностью труда. Поскольку в данном случае сокращению подлежала одна должность заместителя начальника опытного производства из одной имеющейся, положения ст. 179 ТК РФ в данном случае неприменимы. Вопросы же преимущественного права при трудоустройстве трудовое законодательство не регламентирует.

Что касается соблюдения работодателем установленных законом гарантий при увольнении работника по п. 2 ч. 1 ст. 81 ТК РФ, то судебная коллегия согласилась с выводами суда первой инстанции о том, что при увольнении И.И.В. они были в полной мере соблюдены. О предстоящем увольнении И.И.В. был предупрежден работодателем не позднее чем за два месяца перед увольнением. С момента предупреждения о предстоящем увольнении ему неоднократно предлагались различные вакантные должности, которые истец в соответствии с его квалификацией, образованием и опытом работы, мог бы замещать. Между тем заявлений от истца о намерении занимать ту или иную предложенную ему должность не поступало (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда 33-3373/2016 г. от 13 июля 2016 г.).

Апелляционная инстанция признала ошибочными выводы суда первой инстанции о нарушении сроков привлечения к дисциплинарной ответственности.

К.Ю.С. оспаривал законность увольнения его с должности <данные изъяты> ООО "Ю." по п.п. "а" п. 6 ст. 81 ТК РФ за прогул.

При разрешении спора установлено, что К.Ю.С. 25 и 29 октября 2015 г. в течение всей смены отсутствовал на своем рабочем месте. Не выходил он на работу в свою смену и в ноябре-декабре 2015 г. Приказом от 30.12.2015 г. К.Ю.С. был уволен 30.12.2015 года за прогул. При этом истец ссылался на то, что он не являлся на работу в связи с тем, что 21 октября 2015 г. был незаконно отстранен от работы и его не ставили в известность о дате выхода на работу.

Оценив представленные доказательства, судебные инстанции согласились с доводами ответчика о том, что отсутствие К.Ю.С. на рабочем месте после 25.10.2015 г. является прогулом. Доводы истца о том, что он не являлся на работу в связи с тем, что 21.10.2015 г. был незаконно отстранен от работы и его не ставили в известность о дате выхода на работу, признаны судебными инстанциями несостоятельными.

Между тем, суд первой инстанции пришел к ошибочному выводу о том, что приказ об увольнении истца был издан ответчиком за пределами месячного срока, предусмотренного ст. 193 ТК РФ, что исключало возможность наложения дисциплинарного взыскания на работника.

Так, суд пришел к выводу о том, что об отсутствии уважительных причин неявки К.Ю.С. на работу работодателю стало известно 29.10.2015 г. из докладной заместителя директора У. Поскольку ответа на полученное истцом 14.11.2015 года требование представить объяснения по поводу отсутствия на работе работодатель не получил, у ответчика имелись основания для применения дисциплинарного взыскания к работнику 18.11.2015 г., однако приказ был издан только 30.12.2015 г., т.е. с нарушением требований ст. 193 ТК РФ.

Судебная коллегия признала ошибочными выводы суда первой инстанции о нарушении сроков привлечения к дисциплинарной ответственности, указав, что в рассматриваемом случае имело место длящееся с 25 октября по 30 декабря 2015 г. неисполнение работником по его вине возложенных на него трудовых обязанностей (неявка на работу).

При этом апелляционная инстанция исходила из того, что истцу неоднократно по телефону предлагалось выйти на работу, 29 октября 2015 г. ему направлено письменное уведомление с требованием представить объяснения по поводу отсутствия на работе, которое получено 14 ноября 2015 г. То обстоятельство, что после получения такого требования истец не дал на него ответа в трехдневный срок, бесспорно не свидетельствует об отсутствии у него уважительных причин неявки на работу (например, наличие листка нетрудоспособности). После получения требования К.Ю.С. на работу не вышел, объяснений не дал и не представил работодателю оправдательных документов, подтверждающих уважительность причин отсутствия. К работодателю истец обратился только 23 декабря 2015 г., требуя объяснений по поводу отстранения его от работы.

Таким образом, апелляционная инстанция исходила из того, что истец уволен не за прогул 25 и 29 октября 2015 г., а за прогул в период с 25 октября по 30 декабря 2015 г. До обращения истца с заявлением 23 декабря 2015 г. работодатель не располагал достоверными сведениями о причинах отсутствия работника на рабочем месте (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-3318/2016 г. от 06 июля 2016 г.).

При разрешении спора о возмещении материального ущерба, причиненного работодателю, апелляционная инстанция признала, что включение материально-ответственных лиц в состав инвентаризационной комиссии не привело к неточностям в подсчете материального ущерба или к выводу об отсутствии такого ущерба, следовательно, не может служить основанием для освобождения работника от материальной ответственности.

При разрешении требований ООО "П." к Г.С.В. о возмещении материального ущерба, причиненного работодателю, в размере 67691,53 руб., судом уставлено, что Г.С.В. работала в ООО "П." в должности продавца 3 категории с 28.08.2012 г. по срочному трудовому договору (на время отпуска основного работника). С 30.09.2012 г. Г.С.В. переведена на работу в магазин N , в тот же день с ней заключен договор о полной коллективной (бригадной) материальной ответственности. Членом бригады являлась также W. - заведующая магазином N . 10.08.2015 г. Г.С.В. уволена на основании п. 3 ст. 77 ТК РФ по инициативе работника. По состоянию на 26.07.2015 г. в магазине проведена инвентаризация, в ходе которой выявлена недостача в размере 145 593,43 руб., при этом доля Г.С.В. в причиненном ущербе, с учетом количества членов бригады, периода работы, размера заработной платы, составляет 67 691,53 руб.; W. - 72 222,44 руб.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции исходил из положений ч. 1 ст. 238, ст. 245 ТК РФ, а также разъяснений, содержащихся в пунктах 4-5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.11.2006 г. N 52 "О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю".

Установив, что в состав инвентаризационной комиссии приказом от 26.07.2015 г. включены ревизор Я. (председатель комиссии), а также W. (зав. магазином) и Г.С.В. (продавец), суд первой инстанции пришел к выводу о том, что инвентаризационная комиссия фактически не была сформирована, поскольку W. и Г.С.В., будучи материально-ответственными лицами, в нарушение пунктов 2.3, 2.8 Методических указаний по инвентаризации имущества и финансовых обязательств, утвержденных приказом Минфина России от 13.06.1995 г. N 49, были включены в состав инвентаризационной комиссии. С учетом этого, суд пришел к выводу об отсутствии оснований для признания результатов проведенной инвентаризации надлежащими доказательствами вины Г.С.В. в выявленной недостаче, кроме того, указал, что из представленных доказательств невозможно установить размер недостачи; отсутствуют достоверные данные о размере причиненного ущерба.

Вместе с тем, с такими выводами суда первой инстанции судебная коллегия не согласилась.

Так, по смыслу положений, изложенных в пунктах 2.3 и 2.8 Методических указаний по инвентаризации имущества и финансовых обязательств, утвержденных приказом Минфина России от 13.06.1995 г. N 49 в состав инвентаризационной комиссии материально ответственные лица не включаются, поскольку производится проверка фактического наличия имущества, вверенного указанным лицам. При проведении инвентаризации предполагается обязательное их участие. В состав инвентаризационной комиссии включаются представители администрации организации, работники бухгалтерской службы, другие специалисты; могут включаться представители службы внутреннего аудита организации, независимых аудиторских организаций.

Вместе с тем, апелляционная инстанция указала, что включение материально-ответственных лиц в состав такой комиссии само по себе не влечет недействительность результатов такой инвентаризации, поскольку права и законные интересы работников в данном случае не нарушаются.

Работники в этом случае не просто принимают участие в проверке фактического наличия имущества, но и обладают правами членов комиссии, то есть правами по проверке первичных платежных документов.

При этом ответчица не отрицала, а свидетели Я. и W. подтвердили, что при проведении инвентаризации пересчитали товар, деньги и потоки по ведомостям дважды для того, чтобы исключить возможную ошибку.

Инвентаризационной описью товарно-материальных ценностей от 26.07.2015 г. подписанной всеми членами инвентаризационной комиссии, в том числе Г.С.В., являющейся также материально-ответственным лицом, удостоверено, что к началу проведения инвентаризации все расходные и приходные документы на товарно-материальные ценности сданы в бухгалтерию, все товарно-материальные ценности, поступившие на их ответственность, оприходованы, а выбывшие списаны в расход. Все товарно-материальные ценности, поименованные в инвентаризационной описи комиссией проверены, претензий к описи у работников, в том числе Г.С.В., не имелось.

Однако в результате сличения остатков по бухгалтерским записям с фактической наличностью ценностей по описи за то же число недостача была подтверждена.

Учитывая размер выявленной недостачи, подтверждение результата при повторной проверке наличия товара в магазине, приказом от 27.07.2015 г. создана комиссия для проведения служебного расследования по факту выявленной недостачи. В соответствии с актом служебного расследования от 10.08.2015 г. учет товарно-материальных ценностей в магазине суммовой, результат инвентаризации выводится по первичным документам; за межинвентаризационный период взломов, проникновений, хищений в магазине не было, магазин оснащен сигнализацией с выводом на пульт вневедомственной охраны; выведенная в итоге недостача в сумме является крупной. Работникам было предложено дать письменное объяснение для установления причины возникновения ущерба, однако объяснить недостачу они не смогли.

Каких-либо допустимых и достоверных доказательств, опровергающих размер ущерба, а также подтверждающих отсутствие вины в возникновении недостачи материальных ценностей (в причинении работодателю ущерба) ответчицей не представлено. Доказательств доступа в магазин иных лиц, кроме продавцов, необеспечение работодателем мероприятий по сохранности товарно-материальных ценностей не представлено. Вместе с тем, материалами дела подтверждено и ответчицей не оспаривалось, что работодатель обеспечил надлежащие условия для работы ответчиков - магазин имел сигнализацию, свободный доступ в магазин имели только члены бригады.

С учетом того, что обстоятельств, исключающих материальную ответственность, предусмотренных ст. 239 ТК РФ, не установлено, а также не представлено доказательств, являющихся основанием для снижения в силу ст. 250 ТК РФ размера ущерба, подлежащего взысканию с работника, апелляционная инстанция пришла к выводу о том, что работодателем доказаны факт недостачи, т.е. причинение прямого действительного ущерба; размер ущерба; противоправность поведения ответчиков, выразившаяся в ненадлежащем исполнении ими трудовых обязанностей по обеспечению сохранности товара, вверенного им для хранения и распоряжения, и обязанностей бережно относиться к имуществу работодателя (ст. 22 ТК РФ); причинная связь между ненадлежащим исполнением трудовых обязанностей и причинением ущерба (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда 33-4543/2016 от 21 сентября 2016 г.).

Споры, вытекающие из жилищных правоотношений

Лицо, занимающее служебное жилое помещение без законных оснований, подлежит выселению из него по иску собственника жилья.

Отказывая в удовлетворении исковых требований ФГКУ "Западного регионального управления жилищного обеспечения" Министерства обороны РФ к У.Н.И. о выселении без предоставления другого жилого помещения, суд первой инстанции применил положения п. 2 ч. 2 ст. 103 ЖК РФ в совокупности с п. 9 ст. 108 ЖК РСФСР и исходил из того, что ответчик на момент введения в действие (1 марта 2005 г.) Жилищного кодекса РФ состояла в трудовых отношениях с войсковой частью N и не может быть выселена из занимаемого помещения без предоставления ей жилого помещения.

При этом суд исходил из того, что ответчица не имеет другого жилья на праве собственности, а также отсутствуют сведения о том, что она является нанимателем иных жилых помещений по договору социального найма или членом семьи собственника жилого помещения или нанимателя жилого помещения по договору социального найма. Занимаемое ею жилое помещение в общежитии, предоставленное ей на законном основании, является единственным местом ее жительства, самостоятельно обеспечить себя другим жильем У.Н.И. возможности не имеет, состоит на учете нуждающихся в жилом помещении, с 15.07.2007 она является пенсионером по старости.

Однако судебная коллегия не согласилась с такими выводами, поскольку постановлены они без учета всех обстоятельств по делу и основаны на неправильном применении норм материального права.

Судом установлено, что нежилое здание N по <адрес> ранее относилось к специализированному жилищному фонду и являлось общежитием (гостиницей). На основании приказа директора Департамента имущественных отношений Министерства обороны РФ от 02.06.2014 N 858 указанное здание передано в оперативное управление ФГКУ "1409 Военно-морской клинический госпиталь" Министерства обороны РФ для организации работы поликлинического отделения лечебно-диагностического центра. Использование под такие цели помещений нежилого здания в настоящее время невозможно вследствие того, что часть помещений на третьем этаже занимает У.Н.И.

При этом стороной ответчика не представлено допустимых доказательств, подтверждающих право постоянного проживания в спорных помещениях общежития на условиях договора найма служебного помещения на законных основаниях.

Так, первоначально предоставление на основании выписки из протокола заседания жилищной комиссии войсковой части от 01.09.2004 и договора найма от 01.09.2004 предоставление У.Н.И. помещений общежития носило временный характер, сроком на 5 лет и не являлось мерой улучшения её жилищных условий. При этом к числу военнослужащих или членам семьи военнослужащего У.Н.И. не относилась, состояла в трудовых отношениях с войсковой части в должности <данные изъяты>. Сведения о предоставлении этих помещений с соблюдением порядка, установленного "Примерным положением об общежитиях", утвержденным постановлением Совмина РСФСР от 11.08.1988, в материалах дела отсутствуют. Не имеется в деле также сведений о её нуждаемости в обеспечении Министерством обороны РФ служебным жилым помещением по состоянию на 01 сентября 2004 г. при том, что ранее у ответчика в найме, а затем в собственности находилось другое жилое помещение, проданное ею 22.09.1998. Право на обеспечение жилым помещением за счет средств федерального бюджета и в порядке, предусмотренном Федеральным законом "О статусе военнослужащих", у ответчика отсутствовало и не имеется в настоящее время.

При оценке последующего предоставления с соответствии с договорами найма служебного жилого помещения от 01.02.2009 и 05.08.2011, согласно которым ответчику предоставлено для постоянного проживания в безвозмездное владение и пользование спорное жилое помещение, апелляционная инстанция указала, что решение о предоставлении этих помещений ответчику для постоянного проживания в установленном законом порядке Департаментом жилищного обеспечения Министерства обороны РФ не принималось. Занимаемые ответчиком помещения общежития не являются самостоятельным жилым помещением, соответственно, не могли являться предметом договора найма служебного жилого помещения.

При таком положении те обстоятельства, что У.Н.И. является пенсионером по старости с ДД.ММ.ГГГГ, состоит на учете в качестве нуждающейся в жилых помещениях при администрации Советского городского округа с 27.02.2009, спорные помещения общежития являются для неё единственным местом жительства, правового значения не имеют и не могли служить основанием для отказа в удовлетворении исковых требований.

Не соглашаясь с выводами суда первой инстанции о применении к спорным правоотношениям положений п. 2 ч. 2 ст. 103 ЖК РФ в совокупности с п. 9 ст. 108 ЖК РСФСР, судебная коллегия исходила из следующего.

Согласно ч. 2 ст. 105 ЖК РФ договор найма жилого помещения в общежитии заключается на период трудовых отношений, прохождения службы или обучения. Прекращение трудовых отношений, обучения, а также увольнение со службы является основанием прекращения договора найма жилого помещения в общежитии.

В соответствии с частью 1 статьи 103 ЖК РФ в случаях расторжения или прекращения договоров найма специализированных жилых помещений граждане должны освободить жилые помещения, которые они занимали по данным договорам. В случае отказа освободить такие жилые помещения указанные граждане подлежат выселению в судебном порядке без предоставления других жилых помещений, за исключением случаев, предусмотренных частью 2 статьи 102 настоящего Кодекса и частью 2 настоящей статьи.

В силу пункта 2 части 2 статьи 103 ЖК РФ не могут быть выселены из служебных жилых помещений и жилых помещений в общежитиях без предоставления других жилых помещений не являющиеся нанимателями жилых помещений по договорам социального найма или членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма либо собственниками жилых помещений или членами семьи собственника жилого помещения и состоящие на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях пенсионеры по старости.

Статьей 13 Федерального закона от 29 декабря 2004 г. N 189-ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" установлено, что граждане, которые проживают в служебных жилых помещениях и жилых помещениях в общежитиях, предоставленных им до введения в действие ЖК РФ, состоят в соответствии с пунктом 1 ч. 1 ст. 51 ЖК РФ на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, или имеют право состоять на данном учете, не могут быть выселены из указанных жилых помещений без предоставления других жилых помещений, если их выселение не допускалось законом до введения в действие ЖК РФ.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 43 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 14 от 2 июля 2009 г. "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации" судам следует учитывать, что статьей 13 Вводного закона предусмотрены дополнительные гарантии для граждан, проживающих в служебных жилых помещениях и жилых помещениях в общежитиях, предоставленных им до введения в действие ЖК РФ.

В соответствии с названной статьей указанные граждане, состоящие на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма (ч. 1 ст. 51 ЖК РФ), или имеющие право состоять на данном учете (ч. 2 ст. 52 ЖК РФ), не могут быть выселены из служебных жилых помещений и жилых помещений в общежитиях без предоставления других жилых помещений, если их выселение не допускалось законом до введения в действие ЖК РФ. Категории граждан, выселяемых из служебных жилых помещений и общежитий с предоставлением другого жилого помещения, были определены статьями 108 и 110 ЖК РСФСР.

В соответствии с вышеприведенным положением закона невозможность выселения граждан без предоставления другого жилого помещения, проживающих в жилых помещениях в общежитиях, предоставленных им до введения в действие ЖК РФ, предусмотрена лишь при одновременном наличии двух условий: указанные граждане должны быть отнесены к перечню лиц, выселение которых не допускалось законом до введения в действие ЖК РФ (ст. 108 ЖК РСФСР), а также такие граждане должны состоять на учете нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма либо иметь право состоять на таком учете.

Между тем, основания для применения положений п. 9 ст. 108 ЖК РСФСР при разрешении настоящего спора отсутствовали, поскольку статуса лица, названного в данной норме, у У.Н.И. не имелось, так как к моменту введения в действие ЖК РФ (1 марта 2005 г.) она пенсионером по старости не являлась, в связи с чем положения статьи 108 ЖК РСФСР о невозможности выселения из общежития без предоставления другого жилого помещения на нее не распространяются.

Также принимая во внимание отсутствие у У.Н.И. законных оснований для пользования спорным помещением на условиях договора найма специализированного жилого помещения, предусмотренного статьей 105 ЖК РФ, при разрешении настоящего спора оснований для применения положений п. 2 ч. 2 ст. 103 ЖК РФ у суда первой инстанции не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 20 июля 2016 г. N 33-3566/2016).

Судом первой инстанции ошибочно применены последствия пропуска срока исковой давности по требованиям о выселении лица из служебного жилого помещения.

Поскольку возникшие между сторонами правоотношения, регулируемые нормами жилищного законодательства, носят длящийся характер, а договор найма служебного жилого помещения, на основании которого ответчик продолжает занимать жилое помещение, не прекратил своего действия, оснований для исчисления срока исковой давности с даты увольнения ответчика у суда не имелось.

Решением районного суда иск Министерства обороны РФ к Д.Л.А. об истребовании имущества из чужого незаконного владения, снятии с регистрационного учета оставлен без удовлетворения.

Материалами дела подтверждено, что Дубровина Л.А. проживает в общежитии ВОХР войсковой части по адресу: <адрес>, занимает жилое помещение - комнату N площадью <данные изъяты> кв. м. Указанное помещение является собственностью Российской Федерации, находится в распоряжении Министерства обороны РФ, состоит на балансе ФГКУ "Северо-Западное территориальное управление имущественных отношений" Министерства обороны РФ. Жилое помещение предоставлено Д.Л.А. в связи с работой с 01.06.2002 г. в должности <данные изъяты>.

Как следует из трудовой книжки Д.Л.А., трудовые отношения сторон, в связи с которыми ответчику было предоставлено спорное помещение для проживания, прекращены в 2012 г.

Отказывая в удовлетворении иска, суд признал недоказанным факт самоуправного вселения в общежитие без ведома и согласия собственника, а также учел, что истцу еще в 2010 г. было известно о проживании ответчика в указанном общежитии, однако с настоящим иском в суд он обратился только 19.11.2015 г., пропустив установленный законом срок исковой давности, о чем заявлено ответчиком.

Между тем, судебная коллегия признала необоснованным вывод суда о пропуске истцом срока исковой давности и указала на наличие оснований для выселения ответчика из спорного помещения в связи с утратой прав на него.

В соответствии со ст. 195 ГК РФ исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

Общий срок исковой давности, в соответствии с пунктом 1 ст. 196 ГК РФ, составляет три года со дня, определяемого в соответствии со статьей 200 названного Кодекса.

Если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права (пункт 1 ст. 200 ГК РФ).

По смыслу норм права, установленных ст. 93, ч. 3 ст. 104, ч. 1 ст. 103 ЖК РФ, прекращение трудовых отношений с работодателем, предоставившим жилое помещение, служит лишь основанием для прекращения договора найма служебного жилого помещения, но не влечет за собой автоматическое прекращение договора в момент увольнения сотрудника. Договор найма служебного жилого помещения сохраняет свое действие вплоть до добровольного освобождения нанимателем этого помещения. При отказе от добровольного освобождения служебного жилого помещения гражданин подлежит выселению в судебном порядке с прекращением прав и обязанностей в отношении занимаемого жилья.

Учитывая, что возникшие между сторонами правоотношения, регулируемые нормами жилищного законодательства, носят длящийся характер, а отношения по найму жилого помещения в общежитии между сторонами продолжаются и в настоящее время, оснований для исчисления срока исковой давности с даты увольнения Д.Л.А. из воинской части, равно как и с 2010 г., когда ей было вручено требование об освобождении спорного жилья, у суда первой инстанции не имелось.

Таким образом, последствия пропуска срока исковой давности по делу судом применены ошибочно.

Поскольку прекращение договора найма служебного жилого помещения в связи с увольнением с занимаемой должности гражданской службы в воинской части и прекращением трудовых отношений является безусловным основанием для освобождения жилого помещения, выводы суда об отсутствии оснований для выселения ответчика из спорного помещения являются ошибочными, учитывая, что доказательств предоставления ответчику спорного жилого помещения в установленном законом порядке для постоянного проживания по договору социального найма материалы дела не содержат.

При этом из материалов дела не следует, что ответчик относится к категориям граждан, перечисленным в ч. 2 ст. 102 и ч. 2 ст. 103 ЖК РФ, которые не подлежат выселению из служебных жилых помещений без предоставления другого жилья.

С учетом изложенного решение суда в апелляционном порядке отменено с вынесением нового решения о выселении ответчика (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 12 октября 2016 г. N 33-4898/2016 г.).

Определение порядка пользования, в том числе жилым помещением, находящимся в собственности граждан, возможно лишь между его сособственниками.

Только участник долевой собственности имеет право на предоставление в его владение и пользование части общего имущества, соразмерной его доле, следовательно, действующим жилищным и гражданским законодательством не предусмотрена возможность определения порядка пользования жилым помещением между собственником этого помещения и иными лицами, проживающими в квартире.

Решением районного суда исковые требования Х.А.Г. к М.Ю.А. об определении порядка пользования жилым помещением удовлетворены частично.

Судом установлено, что квартира N в д. N по <адрес> на основании договора приватизации от 25.12.1993 г. передана в единоличную собственность бывшей супруге истца N. При этом Х.А.Г. отказался от участия в приватизации, дав письменное согласие на передачу квартиры в единоличную собственность супруги N. В настоящее время единоличным собственником указанной квартиры является М. Ю.А., которая приобрела квартиру в 2012 г. на основании договора купли-продажи у N.

Вступившим в законную силу решением суда от 19.12.2012 г. Х.А.Г. вселен в указанную квартиру, при разрешении данного спора суд установил, что за Х.А.Г., как за бывшим членом семьи собственника указанного жилого помещения сохраняется бессрочное право пользования им и при смене собственника жилого помещения и переходе права собственности на жилое помещение к М.Ю.А.

Определяя порядок пользования указанным жилым помещением и предоставляя в пользование истцу и ответчику по одной комнате с сохранением в общем пользовании иных помещений квартиры, суд первой инстанции исходил из равенства прав на пользование спорной квартиры собственника М. Ю.А. и пользователя Х.А.Г.

Вместе с тем, такой вывод суда не основан на требованиях закона.

В соответствии со статьями 288 ГК РФ и 30 ЖК РФ собственник жилого помещения осуществляет права владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему на праве собственности жилым помещением в соответствии с его назначением.

Согласно ст. 247 ГК РФ владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляются по соглашению всех ее участников, а при недостижении согласия - в порядке, устанавливаемом судом.

Участник долевой собственности имеет право на предоставление в его владение и пользование части общего имущества, соразмерной его доле, а при невозможности этого вправе требовать от других участников, владеющих и пользующихся имуществом, приходящимся на его долю, соответствующей компенсации.

Из содержания приведенных норм следует, что требование о предоставлении в пользование части имущества может быть заявлено собственником данного имущества к другим сособственникам.

Истец собственником какой-либо доли спорной квартиры не является, следовательно не вправе требовать от собственника определения порядка пользования данным помещением, поскольку имеет лишь право пользования этим жильем.

Само по себе недостижение согласия между собственником квартиры и лицом, имеющим жилищные права на это жилое помещение, при ограничении этого права подлежит судебной защите путем устранения таких ограничений. По настоящему делу право Х.А.Г. было защищено вступившим в законную силу решением Ленинградского районного суда г. Калининграда от 19.12.2012 г.

С учетом изложенного, оснований для удовлетворения иска Х.А.Г. у суда не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5486/2016 от 14 декабря 2016 г.).

При разрешении спора по иску собственников жилого помещения о выселении бывшего члена семьи в связи с прекращением с ним семейных отношений апелляционная инстанция пришла к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения иска.

П. и Н. обратились в суд с иском к Р. о выселении, указав, что они являются собственниками квартиры по адресу: <адрес>. Данная квартира передана в собственность истцов и ответчика в порядке приватизации на основании договора приватизации от 15.11.2002 г. - по 1/3 доли каждому. П. состояла в браке с Р., брак расторгнут решением мирового судьи от 07.10.2014 г. Р., являвшийся собственником 1/3 доли квартиры, до расторжения брака 26.08.2014 г. подарил свою долю П., однако продолжает проживать в спорной квартире, участия в содержании квартиры не принимает, также не оплачивает коммунальные платежи, которые истцы вынуждены оплачивать за него по настоящее время. Поскольку семейные отношения с П. прекращены, право пользования жилым помещения за ответчиком не сохраняется. Они неоднократно предлагали ответчику освободить спорную квартиру, но ответчик не предпринимает никаких действий по решению жилищного вопроса, тогда как имеет в собственности иное жилое помещение.

Удовлетворяя заявленные исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что Р. утратил право пользования жилым помещением, так как не является членом семьи собственника П., общего хозяйства с ней не ведет, расходов по содержанию жилого помещения, оплате коммунальных услуг не несет. Поскольку общего хозяйства с собственником Н. Р. также не ведет, членом семьи сына Н. он также не является. Соглашения с собственниками о проживании в спорной квартире у Р. не имеется.

Однако судебная коллегия с выводами суда о наличии оснований для выселения Р. из спорной квартиры не согласилась по следующим основаниям.

Согласно части 4 статьи 3 ЖК РФ никто не может быть выселен из жилища или ограничен в праве пользования жилищем, иначе как по основаниям и в порядке, которые предусмотрены ЖК РФ, другими федеральными законами.

Как следует из разъяснений Верховного Суда РФ, содержащихся в п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 02.07.2009 N 14 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса РФ" - по смыслу частей 1 и 4 статьи 31 ЖК РФ, к бывшим членам семьи собственника жилого помещения относятся лица, с которыми у собственника прекращены семейные отношения. Под прекращением семейных отношений между супругами следует понимать расторжение брака в органах записи актов гражданского состояния, в суде, признание брака недействительным. Отказ от ведения общего хозяйства иных лиц с собственником жилого помещения, отсутствие у них с собственником общего бюджета, общих предметов быта, неоказание взаимной поддержки друг другу и т.п., а также выезд в другое место жительства могут свидетельствовать о прекращении семейных отношений с собственником жилого помещения, но должны оцениваться в совокупности с другими доказательствами, представленными сторонами.

Вопрос о признании лица бывшим членом семьи собственника жилого помещения при возникновении спора решается судом с учетом конкретных обстоятельств каждого дела.

При этом, учитывая положения части 1 статьи 31 ЖК РФ, следует иметь в виду, что поскольку ведение общего хозяйства между собственником жилого помещения и лицом, вселенным им в данное жилое помещение, не является обязательным условием признания его членом семьи собственника жилого помещения, то и отсутствие ведения общего хозяйства собственником жилого помещения с указанным лицом либо прекращение ими ведения общего хозяйства (например, по взаимному согласию) само по себе не может свидетельствовать о прекращении семейных отношений с собственником жилого помещения. Данное обстоятельство должно оцениваться в совокупности с другими доказательствами, представленными сторонами по делу (статья 67 ГПК РФ).

Как установлено по делу, после прекращения права пользования Р. спорной квартирой как собственника ее доли, ответчик продолжает проживать в указанном жилом помещении, собственником доли которого является также и его сын; до настоящего времени проживает в данном жилом помещении, от своих прав на спорное жилое помещение он не отказывался.

Право собственности Р. на долю квартиры прекращено 18.09.2014 г. - до расторжения брака с П. Еще до расторжения брака он стал проживать в спорной квартире в качестве члена семьи собственников П. и Н., в связи с чем приобрел равное с ними право пользования квартирой, которое не может быть прекращено только в связи с расторжением брака с П.

При этом отсутствуют основания полагать, что Р., являющийся отцом одного из собственников квартиры, перестал находиться с ним в семейных отношениях. Само по себе непродолжительное непроживание Н. в спорной квартире в связи с заключением брака, не свидетельствует о прекращении семейных отношений между ним и его отцом Р.

Поскольку установлено, что Р. приобрел право проживания в спорной квартире в качестве члена семьи собственников, продолжает проживать в спорном жилом помещении в качестве члена семьи собственника Н., который временно не проживает в спорной квартире в связи со вступлением в брак; оснований считать, что между Р. и его сыном Н. прекращены семейные отношения в связи с отсутствием совместного проживания и ведения общего хозяйства, судебная коллегия не усмотрела, признав, что данное обстоятельство от воли Р. не зависит.

Поскольку Р. был вселен в квартиру на законных основаниях, из спорного жилого помещения не выезжал, является членом семьи сособственника квартиры, вне зависимости от расторжения брака с П., ответчик права пользования спорным жилым помещением не утратил и не может быть выселен из спорного жилого помещения по приведенным в иске основаниям.

Учитывая, что ответчик проживает в спорной квартире с 1989 г. до настоящего времени, от прав на нее не отказывался, сохраняет регистрацию в данной квартире, в которой проживает также несовершеннолетняя дочь сторон - О., ДД.ММ.ГГГГ, в квартире по адресу: <адрес>, 1/2 доля которой перешла в его собственность в порядке наследования по завещанию, он не проживает; в указанной квартире с 1983 г. проживает его брат с семьей; само по себе наличие в собственности ответчика доли другого жилого помещения не свидетельствует о наличии оснований для удовлетворения иска, поскольку наличие права собственности на иное жилое помещение не является безусловным основанием для выселения ответчика из спорного жилого помещения и не является предусмотренным законом основанием для выселения члена семьи собственника из жилого помещения (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 17 августа N ).

Решение суда первой инстанции о признании членами семьи сотрудника УФСИН внуков признано апелляционной инстанцией необоснованным, поскольку не представлено доказательств вселения внуков в жилое помещение и проживания в нем именно в качестве членов семьи истицы, а также того, что внуки находятся на иждивении бабушки, то есть получают от нее такую помощь, которая носит систематический характер, является основным и постоянным источником средств к существованию.

Удовлетворяя исковые требования Ж. о признании её внуков И. и Л. членами семьи истицы, как участника подпрограммы "Выполнение государственных обязательств по обеспечению жильем категорий граждан, установленных федеральным законодательством", суд первой инстанции исходил из доказанности факта постоянного совместного проживания Ж., И. и Л. в качестве членов одной семьи.

Между тем с обоснованностью таких выводов апелляционная инстанция не согласилась, признав, что материалы дела с достоверностью не подтверждают то обстоятельство, что несовершеннолетние внуки истицы вселены в квартиру г. Калининград, Наб. З., д. N кв. N , и проживают в ней в качестве членов её семьи.

Так, к числу лиц, которые в силу закона являются членами семьи истицы, как участника подпрограммы, её внуки не относятся. Не содержится в материалах дела и доказательств, которые давали бы основания для признания их таковыми в судебном порядке.

Положенные в основу решения выводы суда о том, что несовершеннолетние внуки истицы с рождения были зарегистрированы и проживали совместно с истицей в качестве членов её семьи в жилом помещении по адресу: <адрес> опровергаются имеющимся в деле доказательствами.

Так, с момента рождения оба несовершеннолетних внука истицы вместе с их матерью М. зарегистрированы по месту жительства в другом жилом помещении - в трехкомнатной квартире, принадлежащей на праве собственности отцу М. В занимаемое истицей жилое помещение И. и Л. перерегистрированы незадолго до обращения Ж. с заявлением о включении в состав участников подпрограммы. При этом их мать М. осталась зарегистрированной в вышеуказанной трехкомнатной квартире, где сохраняет за собой право пользования жилым помещением.

Допрошенные судом свидетели лишь подтвердили, что М. проживает в квартире свекрови вместе с детьми, однако не сообщили сведений о постоянном характере такого проживания, взаимной заботе друг о друге членов семьи, их личных неимущественных и имущественных правах и обязанностях, общих интересах, ответственности друг перед другом, ведении общего хозяйства и наличии единого бюджета, которые бы указывали на семейный характер их взаимоотношений.

Кроме того, материалами дела подтверждено, что внуки наблюдаются в поликлинике Ленинградского района г. Калининграда, в том же районе намерены посещать детские дошкольные учреждения, в то время, как квартира истцы находится на территории Московского района г. Калининграда.

Не имеется оснований и для признания внуков истицы членами её семьи, как находящихся на её иждивении, поскольку не представлено доказательств того, что внуки получают от нее такую помощь, которая носит систематический характер, является основным и постоянным источником средств к существованию детей.

В соответствии с разъяснениями, данными в абзаце 3 пп. "б" п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 02.07.2009 г. N 14 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса РФ", при определении круга лиц, относящихся к нетрудоспособным иждивенцам, судам необходимо руководствоваться пунктами 2 и 3 ст. 9 Федерального закона от 17.12.2001 г. N 173-ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", в которых дается перечень нетрудоспособных лиц, а также устанавливаются признаки нахождения лица на иждивении.

Согласно приведенной норме закона внуки кормильца признаются нетрудоспособными членами его семьи при условии, что они не имеют трудоспособных родителей.

Судебная коллегия указала, что Л. и И. имеют родителей, которые являются трудоспособными, не лишены родительских прав и в силу ст. 80 СК РФ обязаны содержать своих детей. Оба они трудоустроены. Представленные в материалы дела справки о размере пенсии Ж. за выслугу лет, страховой пенсии, получаемой ею заработной платы, а также сведения о доходах К. и М. о нахождении Л. и И. на иждивении Ж. бесспорно не свидетельствуют. Также материалы дела не содержат данных о том, что К. и М. не выполняют возложенных на них законом обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних детей. Сам по себе факт оказания бабушкой материальной помощи своим внукам, при наличии у неё такой возможности, также о нахождении внуков у неё на иждивении не свидетельствует.

С учетом изложенного, законных оснований для признания несовершеннолетних Л. и И. членами семьи Ж. в целях обеспечения жильем за счет средств федерального бюджета не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 21 декабря 2016 г. N ).

У суда первой инстанции отсутствовали правовые основания для признания членом семьи военнослужащего его падчерицы в целях обеспечения жилым помещением.

Ь. обратился в суд с иском об установлении факта нахождения у него на иждивении Y., ДД.ММ.ГГГГ рождения, признании ее членом его семьи, ссылаясь на то, что с 05.03.2016 состоит в браке с U., у которой имеется дочь Y. Родной отец девочки I. содержание ребенку не предоставляет. С ноября 2015 г. падчерица Y. фактически проживает с истцом в качестве члена семьи в служебной квартире и находится на его иждивении, так как основным и постоянным источником дохода семьи является получаемое им денежное довольствие. Совместно с ним также проживает супруга U., с которой они имеют общий семейный бюджет, совместно занимаются воспитанием и содержанием несовершеннолетней Y. Признание нахождения Y. на его иждивении необходимо для получения социальных гарантий и компенсаций, предусмотренных Федеральным законом от 27.05.2012 N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих", в том числе, обеспечения жилым помещением, как члена семьи военнослужащего, проходящего военную службу по контракту.

Признавая Y. членом семьи военнослужащего Ь., суд первой инстанции исходил из положений статей 2, 15, 16, 19, 20 Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих", ст. 69 ЖК РФ, разъяснений, содержащихся в п. 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 02.07.2009 N 14 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации", и указал, что несовершеннолетняя Y. проживает с истцом в качестве члена его семьи и находится на его иждивении, а поэтому имеются основания для признания ее членом семьи военнослужащего для реализации прав и льгот, установленных ФЗ "О статусе военнослужащих".

Однако судебная коллегия не согласилась с такими выводами.

При этом апелляционная инстанция исходила из того, что родителями Y. являются U. и I., не лишённые в отношении дочери родительских прав и обязанные в силу п. 1 ст. 80 СК РФ содержать своего несовершеннолетнего ребенка вне зависимости от наличия или отсутствия у них необходимых для содержания денежных средств. При этом, как указано матерью несовершеннолетней Y. - U., от отца ребенка I. денежных средств на содержание дочери она не получает в связи с достигнутой между ними договорённостью об исполнении им за нее кредитных обязательств под условием ее отказа от добровольного получения и взыскания алиментов. Такое поведение родителей несовершеннолетней Y., влекущее за собой нарушение прав ребёнка на получение от обязанных в силу закона лиц необходимого содержания, свидетельствует о злоупотреблении ими своими правами.

В этой связи само по себе предоставление Ь. несовершеннолетней Y. материальной помощи, являющейся для нее в настоящее время основным источником средств к существованию и факт их совместного проживания, вопреки ошибочным выводам суда первой инстанции, основаниями для признания Y. находящейся на иждивении Ь. являться не могут, так как не исключается возможность получения несовершеннолетней содержания от своих родителей.

Кроме того, заслуживающим внимание судебная коллегия признала и то обстоятельство, что несовершеннолетняя Y. вселена к Ь. в качестве члена его семьи только 25 мая 2016 г., а уже 17 июня 2016 г. Ь. обратился в суд с настоящим иском. При совместном проживании Ь. и Y. менее месяца суждение об иждивении вообще исключалось, равно как и суждение о ведении ими совместного хозяйства, что в свою очередь является одним из обязательных условий для признания лица членом семьи военнослужащего, имеющим право на обеспечение жильем.

Таким образом, у суда первой инстанции отсутствовали правовые основания для удовлетворения исковых требований Ь. о признании несовершеннолетней Y. членом его семьи в целях получения социальных гарантий и компенсаций, предусмотренных Федеральным законом от 27.05.2012 N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих" для членов семей военнослужащих, в связи с чем решение суда в апелляционном порядке отменено с внесением нового решения об отказе в удовлетворении иска Ь. (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 21 декабря 2016 г. N ).

Семейные споры

Оснований для признания обязательств по кредитному договору общим долгом супругов не имелось, так как не представлено достоверных доказательств возникновения долговых обязательств по инициативе обоих супругов, о том, что супруг знал и одобрял действия истицы по получению кредита и полученные денежные средства были потрачены на нужды семьи.

При этом бремя доказывания обстоятельств, подтверждающих использование кредитных денежных средств на нужды семьи, лежит на стороне, претендующей на распределение долга.

Решением районного суда исковые требования Й. к Г. о расторжении брака и распределении обязательств по погашению кредита удовлетворены в части. Брак между сторонами расторгнут, обязательства по кредитному договору 05 ноября 2015 г. признаны совместным долгом супругов.

Судом установлено, что стороны состояли с 03 июля 2015 г. в зарегистрированном браке, брачные отношения и ведение совместного хозяйства супругами прекращены с 15 марта 2016 г. В период брака, 05 ноября 2015 г. Й. заключен кредитный договор, по которому ей предоставлен потребительский кредит на сумму 277 750 руб. сроком на 37 месяцев - до 05.12.2018 г. под 28% годовых.

Признавая кредитные обязательства Й. по кредитному договору общим долгом супругов, суд первой инстанции исходил из того, что кредитный договор заключен в период брака, полученные денежные средства использованы в интересах семьи.

С такими выводами суда первой инстанции апелляционная инстанция не согласилась и исходила при этом из следующего.

Из положений с ч. 1 ст. 34 СК РФ, ст. 256 ч. 1 ГК РФ, ст. 33 СК РФ, ст. 39 СК РФ для возложения на одного из супругов солидарной обязанности по возврату кредитных средств обязательство должно являться общим, то есть, как следует из п. 2 ст. 45 СК РФ, возникнуть по инициативе обоих супругов в интересах семьи, либо являться обязательством одного из супругов, по которому все полученное было использовано на нужды семьи.

Пунктом 2 ст. 35 СК РФ, п. 2 ст. 253 ГК РФ установлена презумпция согласия супруга на действия другого супруга по распоряжению общим имуществом. Однако положения о том, что такое согласие предполагается также в случае возникновения у одного из супругов долговых обязательств с третьими лицами, действующее законодательство не содержит.

Напротив, в силу п. 1 ст. 45 СК РФ, предусматривающего, что по обязательствам одного из супругов взыскание может быть обращено лишь на имущество этого супруга, допускается существование у каждого из супругов собственных обязательств.

Следовательно, в случае заключения одним из супругов договора займа или совершения иной сделки, связанной с возникновением долга, такой долг может быть признан общим лишь при наличии обстоятельств, вытекающих из п. 2 ст. 45 СК РФ, бремя доказывания которых лежит на стороне, претендующей на распределение долга.

Г. отрицал наличие общих долговых обязательств, как и использование кредитных средств на нужды семьи.

Поскольку Й. не представлено доказательств того, что кредитные обязательства по кредитному договору возникли по инициативе обоих супругов, что денежные средства, полученные Й. по кредитному договору, потрачены на нужды семьи, оснований для признания данного обязательства общим долгом супругов не имеется.

Материалы дела не содержат доказательств того, что супруг заемщика был поставлен в известность о существовании долговых обязательств и давал согласие на получение данных денежных средств, не доказан факт траты данных денежных средств на приобретение совместного имущества или на нужды семьи.

Таким образом, Й., на которой лежит бремя доказывания, как на стороне, претендующей на распределение долга, не представлено доказательств, отвечающих принципам допустимости, достоверности и достаточности, подтверждающих то обстоятельство, что все кредитные денежные средства были использованы на нужды семьи.

С учетом изложенного, обязательства по названному кредитному договору являются обязательствами одного из супругов - Й., и оснований для признания долговых обязательств Й. перед банком общим долгом супругов не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N от 14 сентября 2016 г.).

Допущенные судом нарушения норм материального права послужили основанием для отмены решения суда по спору о разделе совместно нажитого имущества.

Э. обратилась в суд с иском о расторжении брака с Ю. и разделе в равных долях совместно нажитого имущества - трех земельных участков и жилого дома общей площадью <данные изъяты> кв. м, о признании за сторонами права собственности на 1/2 долю за каждым.

Решением городского суда исковые удовлетворены в части. Разделено общее имущество супругов и признано право собственности Э. и Ю. по 1/2 доле каждого на три земельных участка для садоводства, площадью <данные изъяты> кв. м, <данные изъяты> кв. м <данные изъяты> кв. м по адресу: <адрес>. Оставлен в собственности Э. дом, общей площадью <данные изъяты> кв. м. по адресу: <адрес>; расположенный на земельном участке для садоводства, площадью <данные изъяты> кв. м.

Исходя из положений ст.ст. 34, 38, 39 СК РФ и ст. 254 ГК РФ все приведенное выше имущество является совместной собственностью супругов Э., поскольку приобретено ими в период брака, отсутствуют достоверные доказательства приобретения данного имущества не на совместные денежные средства супругов, в связи с чем суд первой инстанции обоснованно передал в собственность каждого из супругов по 1/2 доле указанных выше земельных участков, против чего стороны не возражали.

Э. оспаривала решение в части раздела жилого строения.

Передавая в собственность Э. указанное жилое строение, суд первой инстанции исходил из того, что Ю. отказывается от раздела указанного жилого строения и просит оставить его за Э., и что этим не нарушаются права истицы.

С такими выводами суда первой инстанции судебная коллегия не согласилась.

Передавая в единоличную собственность Э. жилое строение площадью <данные изъяты> кв. м, расположенное на земельном участке площадью <данные изъяты> кв. м., то есть имущество, стоимость которого превышает причитающуюся ей долю, суд не разрешил вопрос о присуждении другому супругу соответствующей денежной или иной компенсации, тогда как при разделе имущества супругов подлежит учету стоимость всех подлежащих разделу объектов.

Таким образом, суд, не учел состав и стоимость всего имущества, подлежащего разделу, в результате чего в собственность истицы передано имущество, стоимость которого значительно превышает причитающуюся ей долю. При этом отсутствуют какие-либо обоснованные и убедительные доводы о необходимости предоставления данного объекта в единоличную собственность Э.

Согласно закрепленному в подп. 5 п. 1 ст. 1 ЗК РФ принципу единства судьбы земельного участка и прочно связанных с ним объектов недвижимости все прочно связанные с земельными участками объекты следуют судьбе земельных участков, за исключением случаев, установленных федеральными законами.

Передав строение в единоличную собственность Э., суд в нарушение указанного установленного законом принципа земельный участок, на котором расположено названное строение, передал в собственность обеих сторон - по 1/2 доле каждому.

Также не учтено судом, что в использовании указанного объекта заинтересованы обе стороны, в жилом строении проживает Ю. и его мать; тогда как при разделе имущества супругов необходимо обеспечить максимально возможное соблюдение интересов обеих сторон.

С учетом изложенного передача жилого строения в единоличную собственность истицы не соответствует закону, поскольку такой вариант раздела не отвечает принципу равенства долей супругов, не может быть признан целесообразным и обоснованным при наличии иных вариантов раздела; нарушает основополагающий принцип земельного законодательства о единстве судьбы земельного участка и прочно связанных с ним объектов недвижимости (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N от 30 ноября 2016 г.).

Споры, возникающие из наследственных правоотношений

Согласно ч. 1 ст. 1155 ГК РФ по заявлению наследника, пропустившего срок, установленный для принятия наследства, суд может восстановить этот срок и признать наследника принявшим наследство, если наследник не знал и не должен был знать об открытии наследства или пропустил этот срок по другим уважительным причинам, и при условии, что наследник, пропустивший срок, установленный для принятия наследства, обратился в суд в течение шести месяцев после того, как причины пропуска этого срока отпали.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 40 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" требования о восстановлении срока принятия наследства и признании наследника принявшим наследство могут быть удовлетворены лишь при доказанности совокупности следующих обстоятельств:

а) наследник не знал и не должен был знать об открытии наследства или пропустил указанный срок по другим уважительным причинам. К числу таких причин следует относить обстоятельства, связанные с личностью истца, которые позволяют признать уважительными причины пропуска срока исковой давности: тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п. (ст. 205 ГК РФ), если они препятствовали принятию наследником наследства в течение всего срока, установленного для этого законом. Не являются уважительными такие обстоятельства, как кратковременное расстройство здоровья, незнание гражданско-правовых норм о сроках и порядке принятия наследства, отсутствие сведений о составе наследственного имущества и т.п.;

б) обращение в суд наследника, пропустившего срок принятия наследства, с требованием о его восстановлении последовало в течение шести месяцев после отпадения причин пропуска этого срока. Указанный шестимесячный срок, установленный для обращения в суд с данным требованием, не подлежит восстановлению, и наследник, пропустивший его, лишается права на восстановление срока принятия наследства.

Согласно ст. 56 ГПК РФ бремя доказывания наличия обстоятельств, препятствовавших реализации наследственных прав в установленный законом срок, возложено на лицо, заявившее соответствующее требование о восстановлении указанного срока.

Л. В.И. обратился в суд с иском к администрации муниципального образования о восстановлении срока для принятия наследства и признании права собственности на наследственное имущество, указав, что 29 января 2013 г. умер его двоюродный племянник G., который при жизни являлся собственником квартиры N в доме N на ул. Мм в пос. Ё. Гвардейского района. Истец является наследником шестой очереди. Поскольку о наследственном имуществе он узнал достоверно только в декабре 2015 г., других наследников, претендующих на имущество нет, просил суд восстановить ему срок для принятия наследства и признать за ним право собственности на жилое помещение.

Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции в качестве уважительных причин пропуска срока для принятия наследства принял отсутствие у истца сведений о смерти наследодателя и неосведомленность о составе наследственного имущества.

Однако апелляционная инстанция признала, что указанные причины не могут являться уважительными причинами, являющимися основаниями для восстановления истцу срока для принятия наследства.

Так, наследство в силу п. 1 ст. 1154 ГК РФ может быть принято в течение шести месяцев со дня открытия наследства, которым является день смерти наследодателя (ст. 1113 ГК РФ). Принятие наследства осуществляется подачей по месту открытия наследства нотариусу или уполномоченному в соответствии с законом выдавать свидетельства о праве на наследство должностному лицу заявления наследника о принятии наследства либо заявления наследника о выдаче свидетельства о праве на наследство, а также совершением действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства (ст. 1153 ГК РФ).

Вместе с тем, истцом указанных действий в течение шести месяцев с момента смерти G. совершено не было, что он не оспаривал, ссылаясь на уважительные причины пропуска данного срока, в качестве которых указывал на отсутствие у него сведений о смерти наследодателя и сведений о составе наследственного имущества.

Из анализа положений п. 1 ст. 1155 ГК РФ, с учетом позиции, изложенной в п. 40 вышеуказанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ при отсутствии хотя бы одного из указанных в данной норме права условий срок на принятие наследства, пропущенный наследником, восстановлению судом не подлежит.

Статья 1155 ГК РФ предоставляет суду право восстановить наследнику срок для принятия наследства только в случае представления последним доказательств не только того обстоятельства, что он не знал об открытии наследства - смерти наследодателя, но и не должен был знать об этом событии по объективным, не зависящим от него обстоятельствам, а также при условии соблюдения таким наследником срока на обращение в суд с соответствующим заявлением.

Между тем, судебной коллегией не установлено совокупности условий, которые бы позволяли восстановить срок для принятия наследства истцу.

Утверждения истца о том, что он не знал о составе наследственного имущества, в силу п. 40 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 г. N 9 не являются уважительной причиной для восстановления срока принятия наследства.

При этом каких-либо доказательств, свидетельствующих об объективных, не зависящих от истца обстоятельствах, препятствующих получать информацию о жизни племянника, общаться с ним, своевременно узнать о смерти и открытии наследства, истцом в суд представлено не было. Напротив, истец утверждал, что общался с племянником редко, в последние 5 лет вообще не общался, то есть не интересовался его судьбой. При добросовестном поведении и наличии заинтересованности в судьбе племянника, истцу ничего не препятствовало получить указанную выше информацию, даже при факте проживания племянника в Украине.

При таких обстоятельствах, учитывая наличие реальной возможности у истца либо уполномоченных им лиц получить сведения о смерти племянника в установленный положениями ст. 1154 ГК РФ срок, при наличии информации о месте жительства последнего, отсутствие проявления истцом интереса к судьбе наследодателя, отсутствие доказательств, с достоверностью свидетельствующих о наличии объективных, не зависящих от истца обстоятельств, препятствующих ему своевременно получить информацию о смерти и открытии наследства, апелляционная инстанция пришла к выводу об отсутствии у суда первой инстанции правовых оснований для удовлетворения исковых требований в части признания причин пропуска срока уважительными, восстановлении срока для принятия наследства, открывшегося после смерти G., равно как и производного от данного требования о признании права собственности на наследственное имущество (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-3242/2016 от 29 июня 2016 г.).

В соответствии с п. 3 ст. 9 Федерального закона от 17 декабря 2001 г. N 173-ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" члены семьи умершего кормильца признаются состоявшими на его иждивении, если они находились на его полном содержании или получали от него помощь, которая была для них постоянным и основным источником средств к существованию.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 31 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. N 9 "О судебной практике по делам о наследовании" находившимся на иждивении наследодателя может быть признано лицо, получавшее от умершего в период не менее года до его смерти - вне зависимости от родственных отношений - полное содержание или такую систематическую помощь, которая была для него постоянным и основным источником средств к существованию, независимо от получения им собственного заработка, пенсии, стипендии и других выплат.

При оценке доказательств, представленных в подтверждение нахождения на иждивении, следует оценивать соотношение оказываемой наследодателем помощи и других доходов нетрудоспособного.

М.Э.Л. обратилась в суд, указав, что 30 сентября 2015 г. умер ее сожитель В., которому принадлежала квартира по адресу: <адрес>, денежный вклад в сумме 329662,35 руб. в КБ "Р" (ООО). Завещание В. не оставил, наследников по закону у него не имеется. На момент смерти В. она являлась нетрудоспособной по возрасту и находилась на его иждивении, в связи с чем в силу положений ч. 3 ст. 1148 ГК РФ является наследником восьмой очереди. В шестимесячный срок она обратилась к нотариусу с заявлением о принятии наследства, но нотариусом вынесено постановление об отказе в совершении нотариального действия в виду того, что для вступления в права наследования необходимо признание ее состоящей на иждивении у наследодателя. Просила признать за ней право собственности в порядке наследования на указанную квартиру и денежный вклад в банке, признать ее состоящей на иждивении умершего В. с 1999 г. по 30 сентября 2015 г.

Удовлетворяя исковые требования М.Э.Л., суд первой инстанции исходил из положений ст. 1111 ГК РФ, ст. 1148 ГК РФ, п. 3 ст. 9 Федерального закона от 17.12.2001 N 173-ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", п. 2 ч. 2 ст. 264 ГПК РФ и признал, что М.Э.Л. в течение более чем одного года до смерти В., а именно с 1999 г., проживала с ним одной семьей, вела с ним общее хозяйство, а В. содержал ее, она получала от него помощь, которая носила постоянный характер.

Судебная коллегия с такими выводами не согласилась, признав, что истицей не представлено суду допустимых доказательств, бесспорно свидетельствующих о том, что она находилась на иждивении у умершего В., который при жизни взял на себя заботу о ее содержании, систематически оказывал ей такое содержание, которое являлось бы достаточным для того, чтобы служить основным источником средств к существованию иждивенца М.Э.Л.

Материалами дела подтверждено, что М.Э.Л. имела самостоятельный стабильный доход в виде ежемесячно выплачиваемой пенсии, размером незначительно отличающимся от пенсии наследодателя; являлась собственником жилого помещения; имеет детей.

Нуждаемость истицы в получении помощи от В. в связи с ее нетрудоспособностью сама по себе не является достаточным доказательством нахождения ее на иждивении В., поскольку значение имеет именно сам факт оказания постоянной помощи иждивенцу, наличие у умершего с учетом его собственных нужд возможности оказывать помощь, которая являлась постоянной и выступала в качестве основного источника средств существования.

Судебная коллегия учла также и то обстоятельство, что проживая совместно с истицей длительное время (с 1999 г.), В. не распорядился принадлежащим ему имуществом на случай смерти в пользу истицы. Согласно пояснениям истицы В. при жизни не высказывал намерения составить завещание; у В. имелись родственники, они с В. обращались в программу "Жди меня" для их розыска. Названные обстоятельства не позволяют бесспорно сделать вывод об отсутствии у В. наследников.

Допрошенные судом свидетели подтвердили лишь факт совместного проживания М.Э.Л. и В., что не свидетельствует о том, что истица находилась на полном содержании В. и он оказывал ей материальную помощь, являвшуюся для нее постоянным и основным источником средств к существованию.

Кроме того, на последнем месте работы в должности сторожа В. работал до 31 марта 2014 г., то есть дополнительный заработок имел более чем за один год до смерти. При этом достоверных доказательств того, что у умершего с учетом его состояния здоровья и собственных нужд имелась возможность оказывать М.Э.Л. помощь, которая являлась постоянной и выступала в качестве основного источника средств к существованию, истицей также не представлено.

Также опровергает доводы истицы о нахождении ее на иждивении В. соотношение размера постоянного дохода М.Э.Л. и В.

С учетом изложенного у суда первой инстанции отсутствовали основания для признания истицы наследником по закону после смерти В. на основании ст. 1148 ГК РФ, ввиду недоказанности факта нахождения ее на иждивении наследодателя в течение года до дня смерти последнего.

С учетом представленных по делу доказательств, учитывая, что истица получала пенсию по возрасту, превышающую размер прожиточного минимума, установленного в Калининградской области, судебная коллегия признала, что М.Э.Л. не представлено допустимых и относимых доказательств того, что содержание ее В. являлось постоянным и основным источником к ее существованию (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4658/2016 от 28 сентября 2016 г.).

Споры, связанные с применением пенсионного законодательства

Апелляционная инстанция пришла к выводу о наличии оснований для зачета в специальный стаж для назначения досрочной трудовой пенсии по старости отдельных периодов работы истца в качестве водолаза.

В соответствии с разделом XXIII "Общие профессии" Списка N 1 производств, работ, профессий, должностей и показателей на подземных работах, на работах с особо вредными и особо тяжелыми условиями труда, занятость в которых дает право на пенсию по возрасту (по старости) на льготных условиях, утвержденного Постановлением Кабинета Министров СССР от 26.01.1991 г. N 10, правом на досрочное пенсионное обеспечение пользуются водолазы и другие работники, занятые работой под водой, в том числе в условиях повышенного атмосферного давления, не менее 275 часов в год (25 часов в месяц) (позиция 12100000-11465).

Р.А.В. обратился в суд с иском к УПФ (государственное учреждение) в Светловском городском округе Калининградской области (межрайонное) о включении периодов его работы в стаж, дающий право на досрочное назначение страховой пенсии по старости, признании права на досрочное назначение страховой пенсии по старости, обязании назначить страховую пенсию по старости с 31 марта 2016 г. В обоснование иска указал, что он работал водолазом в ООО "Б", Западном филиале ФГКУ "Аварийно-спасательная служба по проведению подводных работ специального назначения") и войсковой части 10692, начиная с 2000 г. и до обращения за назначением пенсии. Время его пребывания под водой с начала водолазной практики составило 2979 часов. Пенсионный орган отказал ему в назначении досрочной пенсии по старости в связи с отсутствием требуемого специального стажа по Списку N 1 со ссылкой на то, что льготный стаж истца составляет 6 лет 5 месяцев 6 дней. При этом зачтены лишь периоды, когда он работал под водой не менее 275 часов в год (25 часов в месяц), однако такой порядок подсчета стажа истца ответчиком противоречит разъяснениям Минтруда РФ от 11.05.1993 г. N 6.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что в связи с особым характером работы водолазов законом установлены дополнительные условия назначения досрочной трудовой пенсии по старости, которые выражаются в продолжительности времени пребывания под водой. Стаж на соответствующих видах работ исчисляется по годам, исходя из 275 часов работы под водой в год, и за полные учитываются те годы, в течение которых водолаз был под водой не менее 275 часов. Годы, в течение которых водолаз находился под водой менее 275 часов, исчисляются по месяцам, исходя из месячной нормы 25 часов в месяц, а именно: месяц, в котором имеется 25 часов и более подводной работы учитывается как один месяц, а менее 25 часов подводной работы - исключается из подсчета такого стажа. В этой связи суд пришел к выводу, что в специальный стаж истцу подлежат включению только те периоды работы по годам, когда выработана норма 275 часов в год, и месяцы с полной выработкой не менее 25 часов нахождения под водой.

Судебная коллегия не согласилась с обоснованностью таких суждений.

Как следует из Разъяснений Минтруда РФ от 11.05.1993 г. N 6 "О порядке применения Списков N 1 и N 2 производств, работ, профессий, должностей и показателей, дающих право на льготное пенсионное обеспечение...", утвержденных постановлением Министерства труда Российской Федерации от 11.05.1993 г. N 105, пенсии по Списку N 1 следует назначать водолазам и другим работникам, занятым работой под водой, в том числе в условиях повышенного атмосферного давления, не менее 275 часов в год (25 часов в месяц), либо время пребывания которых под водой с начала водолазной практики составляет 2750 часов и более - как водолазам и другим работникам, занятым работой под водой, в том числе в условиях повышенного атмосферного давления, не менее 275 часов в год (25 часов в месяц) (раздел XXIII "Общие профессии" Списка N 1, позиция 12100000-11465).

В ранее действовавшем Списке N 1, утвержденном Постановлением Совмина СССР от 22.08.1956 г. N 1173, также предусматривалось право на государственную пенсию на льготных условиях и в льготных размерах для водолазов, старших водолазов, водолазных старшин, инструкторов по водолазному делу (раздел XXI "Общие профессии").

При этом также действовало Письмо Министерства социального обеспечения РСФСР от 13.03.1987 г. N 1-33-И, где было указано, что не имеется оснований для отказа в назначении льготной пенсии водолазам, инструкторам по водолазному делу, водолазным специалистам, инструкторам-водолазам, старшинам водолазной станции, время пребывания которых под водой с начала водолазной практики составляет 3000 часов (на тот период времени занятость под водой была установлена 300 часов в год) и более, при условии достижения ими 50-летнего возраста и стажа работы не менее 20 лет, из них не менее 10 лет на водолазных работах.

Исходя из указанных правовых норм и разъяснений, трудовая пенсия по старости назначается мужчинам по достижении возраста 50 лет, если они проработали по профессии водолазами или работниками, занятыми работой под водой, не менее 10 лет - 275 часов в год (25 часов в месяц), либо время пребывания которых под водой с начала водолазной практики составляет 2750 часов и более, и имеют страховой стаж соответственно не менее 20 лет.

Таким образом, действующее пенсионное законодательство предусматривает в качестве альтернативного условия назначения пенсии водолазу наличие времени пребывания под водой за весь период водолазной практики в количестве 2750 часов и более, что свидетельствует о возможности суммарного исчисления специального стажа работы водолаза в часах в тех случаях, когда установленная законом норма часов в год либо в месяц не вырабатывалась.

Вместе с тем, ответчиком при определении наличия у истца права на досрочное назначение страховой пенсии по старости приведенные положения пенсионного законодательства учтены не были, что повлекло за собой необоснованный отказ истцу в назначении такой пенсии с момента обращения за ней (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 14 декабря 2016 г. N 33-5440/2016).

Апелляционная инстанция пришла к выводу о недоказанности факта исполнения обязательств по льготной должности для досрочного назначения пенсии по старости и исходила из того, что право на получение досрочной пенсии носит льготный характер по сравнению с другими видами пенсионного обеспечения, и, следовательно, требует неукоснительного соблюдения дополнительных условий для получения возможности применения такого права.

Законодатель связывает право на назначение пенсии ранее достижения общеустановленного пенсионного возраста не с любой работой в определенной сфере профессиональной деятельности, а лишь с такой, выполнение которой сопряжено с неблагоприятным воздействием различного рода факторов, повышенными психофизиологическими нагрузками, обусловленными спецификой и характером труда.

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 30 Федерального закона от 28.12.2013 г. N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" страховая пенсия по старости назначается ранее достижения возраста, установленного ст. 8 настоящего Федерального закона мужчинам по достижении возраста 55 лет, если они проработали на работах с тяжелыми условиями труда не менее 12 лет 6 месяцев и имеют страховой стаж не менее 25 лет. В силу ч. 4 ст. 30 указанного Закона периоды работы (деятельности), имевшие место до дня вступления в силу настоящего Федерального закона, могут исчисляться с применением правил исчисления, предусмотренных законодательством, действовавшим при назначении пенсии в период выполнения данной работы (деятельности).

Письмом пенсионного органа Д.Н.П. было отказано в досрочном назначении страховой пенсии по старости в соответствии с п. п. 2 п. 1 ст. 30 Федерального закона N 400-ФЗ, в связи с отсутствием у него специального стажа не менее 12 лет 6 месяцев.

При этом пенсионный орган ссылался на то, что период работы истца с 23.09.1985 г. по 10.05.2000 г. в Черняховской ПМК-191 объединения "Калининградстрой" (ОАО "ПМК-191"), в специальный стаж включен быть не может, поскольку из трудовой книжки следует, что он работал в должности монтажника 3 разряда, а не монтажника по монтажу стальных и железобетонных конструкций. Наименование должности монтажник-кровельщик, с которой истец был уволен, свидетельствует о совмещении должностей. Работодателем сведения в пенсионный фонд предоставлялись без подтверждения особых условий труда и постоянной полной занятости.

Удовлетворяя исковые требования Д.Н.П. о включении в специальный стаж для назначения досрочной страховой пенсии периода его работы в ОАО "ПМК-191", суд исходил из того, что факт работы истца в спорный период в должности монтажника по монтажу стальных и железобетонных конструкций в составе комплексной бригады полный рабочий день, полную рабочую неделю, выполнял монтаж металлоконструкций пролетов строений, монтаж фундаментных блоков, монтаж железобетонных колонн, устройство железобетонных плит перекрытий, монтаж металлоконструкций площадок, устройство сборных перекрытий в подсобных помещениях, подтверждается: трудовой книжкой; архивными справками от 20.01.2016 года и от 14.04.2016 года, а также показаниями свидетелей Т., С., L.

Судебная коллегия не согласилась с такими выводами суда первой инстанции, сославшись на то, что каких-либо письменных доказательств того, что Д.Н.П. был принят на работу и исполнял обязанности в должности монтажника по монтажу стальных и железобетонных конструкций, материалы дела не содержат.

Ни записями в трудовой книжке, ни архивными справками, ни приказами о приеме на работу и об увольнении истца не подтверждается, что Д.Н.П. работал в ПМК-191 в должности монтажника по монтажу стальных и железобетонных конструкций. Наличие у истца диплома о получении образования и присвоении ему квалификации монтажник стальных и железобетонных конструкций само по себе не свидетельствует о том, что в дальнейшем он был принят на работу и работал в этой должности. Не следует из лицевых счетов и то, что истцу предоставлялся дополнительный отпуск за работу в тяжелых условиях труда.

В силу ч. 3 ст. 14 Федерального закона от 28.12.2013 г. N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" и ст. 60 ГПК РФ характер работы, то есть особенности условий осуществления трудовой функции, может подтверждаться только письменными доказательствами, а не показаниями свидетелей. При отсутствии письменных доказательств, подтверждающих характер работы истца, допрос свидетелей по этим обстоятельствам для подтверждения специального стажа недопустим (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 29 июня 2016 г. N 33-3244/2016).

Судом необоснованно зачтен в специальный страховой стаж, дающий право на назначение досрочной пенсии по старости в связи с осуществлением педагогической деятельности, период работы истца в должности руководителя кружковой работы средней школы. Доводы о работе истца в спорный период времени по совместительству учителем начальных классов допустимыми доказательствами не подтверждены.

Удовлетворяя исковые требования Т.Е.Ф. о признании незаконным решения пенсионного органа об отказе в назначении досрочной страховой пенсии по старости в связи осуществлением педагогической деятельности, а также зачете в специальный страховой стаж период работы с 13.09.1991 г. по 12.04.1993 г., суд первой инстанции пришел к выводу о том, что в указанный период времени Т.Е.Ф. фактически работала как руководителем кружковой работы, так и по совместительству на ставку учителем начальных классов.

При этом суд исходил из того, что ненадлежащее оформление трудовой деятельности Т.Е.Ф. работодателем, отсутствие записи в трудовой книжке, не сохранение приказа N от 13.09.1991 г. об оформлении совместительства на ставку учителя начальных классов, не может нарушать пенсионных прав истицы.

Апелляционная инстанция с такими выводами не согласилась и исходила из того, что указанный приказ N суду представлен не был. В период времени с 13.09.1991 г. по 12.04.1993 г. в представленных суду первичных документах Т.Е.Ф. значится именно как руководитель кружковой работы, в том числе, в заявлении о приеме на работу, в котором имеется резолюция об оформлении приказа о принятии на работу на должность руководителя кружковой работы, в приказах о предоставлении отпусков, в аттестационном листе и др. В последующий период в приказах от 03.06.1993 г. и от 24.06.1993 г. Т.Е.В. значится как педагог дополнительного образования.

При этом содержание представленных расчетных листов, согласно которым расчет заработной платы Т.Е.Ф. производился как руководителю кружковой работы, так и по совместительству учителю начальных классов, не позволяет сделать такой однозначный вывод, поскольку в них отсутствуют какие-либо соответствующие записи со ссылкой на совмещение Т.Е.Ф. именно должности учителя начальных классов, что и являлось бы правовым основанием для исчисления специального страхового стажа.

Таким образом, при отсутствии письменных доказательств, отвечающих требованиям закона об их относимости и допустимости, показания допрошенных по делу свидетелей не могут подтверждать специальный страховой стаж истицы.

На основании изложенного судебная коллегия пришла к выводу о том, что Т.Е.Ф. не доказала факт осуществления ею педагогической деятельности в должности учителя начальных классов с 13.09.1991 г. по 12.04.1993 г., в связи с чем у ответчика имелись законные основания для исключения указанного периода из стажа работы Т.Е.Ф. для назначения трудовой пенсии по старости ранее достижения общеустановленного пенсионного возраста (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 12 октября 2016 г. 33-4954/2016).

Споры, связанные с исполнением обязательств

Если совершение сделки нарушает запрет, установленный п. 1 ст. 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (пункты 1 или 2 ст. 168 ГК РФ). К сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она была совершена. В частности, такая сделка может быть признана недействительной на основании положений ст. 10 и пунктов 1 или 2 ст. 168 ГК РФ.

Исходя из недопустимости злоупотребления гражданскими правами и необходимости защиты прав и законных интересов кредиторов, по требованию кредитора может быть признана недействительной совершенная до или после возбуждения исполнительного производства сделка должника, направленная на нарушение прав и законных интересов кредиторов, в частности, направленная на уменьшение имущества должника с целью отказа во взыскании кредитору.

АО КБ "Э" обратился с исковым заявлением к ответчикам Г.Ф.Ф., Б.Г.Ф. и А.А. о признании недействительными (ничтожными) сделок, заключенных между Г.Ф.Ф. и Б.Г.Ф.; применении последствий недействительности ничтожных сделок в виде двухсторонней реституции; а также признании недействительными (ничтожными) последующих сделок, заключенных между Б.Г.Ф. и А.А. по отчуждению нежилого здания - телятника с жижесборником и отчуждению права аренды земельного участка; применении последствий недействительности ничтожных сделок в виде двухсторонней реституции.

При этом материалами дела подтверждено, что банком и ООО "Е" в лице <данные изъяты> Г.Ф.Ф. заключен договор об открытии кредитной линии о предоставлении заемщику ООО "Е" кредита в размере 8000000 руб. на срок по 31 мая 2016 г. под 14% годовых. Исполнение обязательств заемщика обеспечивалось договором поручительства с Г.Ф.Ф., в соответствии которым поручитель Г.Ф.Ф. на период действия поручительства обязался не производить отчуждение и обременение принадлежащего ему недвижимого имущества без письменного согласия банка. Также в обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору между банком и ООО "Е" заключен договор залога (ипотеки), в соответствии с которым общество передало в залог банку принадлежащие ему объекты недвижимого имущества: склады, мастерские, котельную, расположенные на земельном участке по адресу: <адрес>, а также право аренды указанного земельного участка.

Впоследствии решением районного суда от 20.11.2014 г. с учетом апелляционного определения от 08.04.2015 г. солидарно с ООО "Е", Г.Ф.Ф. в пользу банка взыскана задолженность по состоянию на 29.08.2014 г. в размере 8 264 698,6 руб., обращено взыскание на указанное выше принадлежащее ООО "Е" имущество, заложенное по договору залога (ипотеки) от 08 декабря 2011 г., путем продажи с публичных торгов с установлением начальной продажной стоимости в размере 2807 600 руб. В отношении должников ООО "Е" и Г.Ф.Ф. 21 мая 2015 г. возбуждены исполнительные производства, однако должниками взысканная задолженность по кредитному договору не погашается. Заложенное недвижимое имущество и право аренды земельного участка, на которые судом обращено взыскание, в рамках исполнительных производств не реализовано, поскольку торги признаны несостоявшимися.

03 июня 2015 г. на основании договора купли-продажи недвижимого имущества Г.Ф.Ф. передал Б.Г.Ф. в собственность за 50000 руб. телятник с жижесборником, общей площадью <данные изъяты> кв. м, переход права собственности зарегистрирован за Б.Г.Ф. Кроме того, на основании соглашения от 05.06.2015 г. об уступке прав и обязанностей по договору аренды земельного участка Г.Ф.Ф. уступил Б.Г.Ф. свои права и обязанности арендатора, возникшие из договора от 27.05.2005 г. аренды земельного участка площадью <данные изъяты> кв. м, для реконструкции нежилого строения под складские помещения с устройством жилого этажа на две квартиры и офис. 18 марта 2016 г. на основании договора купли-продажи недвижимого имущества Б.Г.Ф. передала в собственность А.А. указанный телятник с жижесборником за 50000 руб., а также заключила соглашение от 18.03.2016 года об уступке ему прав и обязанностей вышеуказанному договору аренды земельного участка от 27.05.2005 г. Данные сделки зарегистрированы в Управлении Федеральной регистрационной службы по Калининградской области.

Отказывая в удовлетворении исковых требований банка, районный суд исходил из недоказанности оснований заявленных исковых требований. Однако судебная коллегия не согласилась с выводами суда первой инстанции об отказе в иске по мотиву недоказанности предусмотренных ст. 10 ГК РФ оснований заявленных требований.

В частности, оспариваемые сделки при наличии непогашенной задолженности по кредитному договору совершены должником по исполнительному производству Г.Ф.Ф. со своей сестрой Б.Г.Ф. и соучредителем ООО "Е плюс" А.А. При этом суду не представлено доказательств, что данные сделки с учетом стоимости объекта недвижимости нежилого здания телятника в размере 50000 руб. и бесплатной переуступки прав и обязанностей по договору аренды земельного участка фактически совершены с извлечением прибыли от данных сделок. Кроме того, ответчик Б.Г.Ф. и А.А. постоянно проживают за пределами Калининградской области, при этом не представлено доказательств совершения ими после оформления оспариваемых сделок каких-либо действий, свидетельствующих об их заинтересованности в отношении приобретенного недвижимого имущества.

С учетом обстоятельств совершения оспариваемых сделок между близкими родственниками и соучредителями ООО "Е плюс", судебная коллегия согласилась с позицией банка о нахождении по настоящее время спорного недвижимого имущества в пользовании должника Г.Ф.Ф.

Таким образом, судебная коллегия признала, что сочетание фактических обстоятельств дела, а именно: наличие денежного обязательства, уклонение от его исполнения, интерес в сохранении имущества, которое может быть передано кредитору, оформление права на это имущество на близкого родственника и затем на соучредителя ООО "Е плюс"; свидетельствует о том, что оспариваемые сделки заключены с целью ухода от исполнения обязательств перед кредитором - истцом по делу.

Учитывая, что достижение такой цели является нарушением основ правопорядка и проявлением злоупотребления правом, оспариваемые сделки являются недействительными (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4860/2016 от 14 сентября 2016 г.).

Право собственности на движимое имущество доказывается с помощью любых предусмотренных процессуальным законодательством доказательств, подтверждающих возникновение этого права у истца.

К числу юридически значимых обстоятельств, подлежащих установлению судом при рассмотрении виндикационного иска, относятся наличие права собственности истца на истребуемое индивидуально-определенное имущество; наличие спорного имущества в натуре и нахождение его у ответчика; незаконность владения ответчиком спорным имуществом; отсутствие между истцом и ответчиком отношений обязательственного характера по поводу истребуемого имущества.

Виндикационный иск не подлежит удовлетворению при отсутствии хотя бы одного из перечисленных признаков.

Т.Н.Н. обратилась в суд с иском к С.И.В. об истребовании из ее владения транспортного средства, указав, что 31.03.2013 г. между Т.Н.Н. и ООО "А" заключен договор купли-продажи автомобиля марки "Пежо 3008", стоимостью 974500 руб., Т.Н.Н. свои обязательства по оплате автомобиля выполнила, однако продавец автомобиль не передал. Вступившим в законную силу заочным решением суда от 26.12.2013 г. на ООО "А" возложена обязанность передать Т.Н.Н. спорный автомобиль в соответствии с указанным договором от 31.05.2013 г., а также с общества в пользу Т.Н.Н. взыскана денежная сумма (неустойка, штраф, судебные издержки) в размере 999 480 руб. Указанное решение суда ООО "А" не исполнено.

Материалами дела подтверждено, что спорный автомобиль на основании договора купли-продажи от 09.12.2013 г. продан ООО "А" Д. по цене 944 000 руб. и передан ему по акту приема-передачи от 09.12.2013 г., 10.12.2013 г. автомобиль постановлен на регистрационный учет на имя Д. Впоследствии Д. продал автомобиль С.И.В. по цене 250 000 руб, с 29.11.2014 г. автомобиль поставлен на учет на имя С.И.В., которая владеет названным транспортным средством.

ООО "А" находится в стации ликвидации, решением арбитражного суда от 14.08.2014 г. признано несостоятельным (банкротом), открыта процедура банкротства - конкурсное управление. Определением арбитражного суда от 15.07.2015 г. требование Т.Н.Н. в сумме 999 480 руб. признано обоснованным и подлежащим удовлетворению за счет имущества ООО "А", оставшегося после удовлетворения требований кредиторов, включенных в реестр. На основании выданного судом исполнительного листа в отношении ООО "А" возбуждено исполнительное производство от 02.04.2014 г., предметом которого является обязанность ООО "А" передать Т.Н.Н. автомобиль. Сведения об окончании либо прекращении исполнительного производства отсутствуют.

Удовлетворяя заявленные требования, суд первой инстанции, руководствуясь статьями 301, 302 ГК РФ, исходил из того, что спорный автомобиль может быть истребован у ответчицы, поскольку выбыл из владения Т.Н.Н. помимо ее воли при наличии легитимного заключенного ранее договора купли-продажи, который не был исполнен по вине продавца.

В апелляционном порядке решение районного суда отменено с вынесением нового решения, которым в удовлетворении исковых требований Т.Н.Н. к С.И.В. об истребовании имущества из чужого незаконного владения отказано.

Так, согласно п. 1 ст. 454 ГК РФ по договору купли-продажи одна сторона (продавец) обязуется передать вещь (товар) в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму (цену). Согласно п. 1 ст. 223 ГК РФ право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором.

В связи с тем, что момент перехода права собственности договором купли-продажи от 31 мая 2013 г. не установлен, применяются общие правила, предусмотренные ГК РФ.

Передачей признается вручение вещи приобретателю, а равно сдача перевозчику для отправки приобретателю или сдача в организацию связи для пересылки приобретателю вещей, отчужденных без обязательства доставки. Вещь считается врученной приобретателю с момента ее фактического поступления во владение приобретателя или указанного им лица (п. 1 ст. 224 ГК РФ).

Вместе с тем, договор купли-продажи от 26.12.2013 г. фактически исполнен не был, автомобиль от продавца ООО "А" покупателю Т.Н.Н. не передавался, в связи с чем покупатель не получил его во владение и пользование, следовательно, право собственности у истицы на спорный автомобиль не возникло.

Согласно статье 301 ГК РФ собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения.

В пункте 36 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29.04.2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" разъяснено, что в силу статьи 301 ГК РФ лицо, обратившееся в суд с иском об истребовании своего имущества из чужого незаконного владения, должно доказать свое право собственности на имущество, находящееся во владении ответчика.

Учитывая, что истцом не были представлены доказательства возникновения у нее права собственности на спорный автомобиль, у суда первой инстанции отсутствовали основания для удовлетворения иска об истребовании автомобиля из чужого незаконного владения С.И.В.

Само по себе наличие вступившего в законную силу решения суда, которым на ООО "А" возложена обязанность передать Т.Н.Н. спорный автомобиль, которое до настоящего времени не исполнено, в силу вышеприведенных норм права, не может свидетельствовать о возникновении у истицы права собственности на данный автомобиль (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда 33-3623/2016 от 14 сентября 2016 г.).

Удовлетворяя требования приобретателя транспортного средства о расторжении договора купли-продажи автомобиля, находящегося в залоге у банка, суд первой инстанции не учел, что в силу положений п. 1 ст. 454 ГК РФ, абзацев 1 и 2 п. 1 ст. 460 ГК РФ значимым для разрешения требований о расторжении договора купли-продажи является установление факта притязания на имущество третьих лиц, имеющих на него права, а также то, что покупатель не знал и не должен был знать о правах третьих лиц.

Истец С.Р.А. обратился в суд с иском к ответчикам ООО "Г", П.М.А., Б.С.А., указав, что 07 сентября 2015 г. между ним и П.М.А. был заключен договор купли-продажи транспортного средства автомобиля марки "Ниссан", оформлением сделки занималось ООО "Г". По условиям договора, а также в соответствии со ст. 460 ГК РФ, автомобиль должен был быть передан свободным от прав третьих лиц. Однако после покупки транспортного средства выяснилось, что оно является предметом залога с 18 апреля 2012 г. в обеспечение кредитных обязательств. С учетом изложенного, истец просил на основании ст. 451, 453, 460 ГК РФ расторгнуть договор купли-продажи от 17 декабря 2014 г. на покупку автомобиля, заключенный с П.М.А., взыскать с ООО "Г" в свою пользу 47000 руб.; взыскать с Б.С.А. в свою пользу 660000 руб.

Судом установлено, что 7 сентября 2015 г. между П.М.А. и С.Р.В. заключен договор купли-продажи указанного транспортного средства, по условиям которого С.Р.В. приобрел автомобиль стоимостью 707000 руб. В качестве оформителя данного договора выступало ООО "Г", действовавшее в соответствии с заключенным Договором поручения от 23 мая 2015 г. с Б.С.А., по условиям которого Б.С.А. поручает, а ООО "Г" принимает на себя обязательство представлять интересы поставщика по поиску покупателя на указанное транспортное средство. Также в материалах дела имеется нотариальная доверенность от 17 декабря 2014 г., выданная П.М.А., которой она уполномочивает Б.С.А. управлять, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ей автомобилем сроком на три года. Согласно Отчету комиссионера по исполнению договора поручения от 23 мая 2015 г. Б.С.А. получил от продажи вышеназванного автомобиля по договору с С.Р.В. 660000 руб. Оставшиеся денежные средства в сумме 47000 руб. получены ООО "Г" за оказанные ими услуги. Транспортное средство поставлено новым собственником С.Р.В. на регистрационный учет в МРЭО ГИБДД УМВД России по Калининградской области 09 сентября 2015 г.

Расторгая договор купли-продажи транспортного средства, заключенный между П.М.А. и С.Р.В., районный суд исходил из того, что последний не был поставлен продавцом в известность о наличии обременений в отношении приобретаемого им автомобиля, доказательств обратного суду представлено, поэтому в силу положений ст. 460 ГК РФ истец вправе заявить требования о расторжении такого договора купли-продажи и возврате уплаченных по нему денежных средств.

Однако с такими выводами судебная коллегия не согласилась и пришла к выводу о том, что при приобретении спорного автомобиля истец имел возможность и, следовательно, должен был знать о нахождении приобретаемой им автомашины в залоге у банка, а поэтому правовых оснований, предусмотренных ст. 460 ГК РФ для расторжения договора купли-продажи транспортного средства не имеется.

Так, Федеральным законом N 379-ФЗ от 21 декабря 2013 г. "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", вступившим в силу с 01 июля 2014 г., внесены изменения в Основы законодательства в Российской Федерации о нотариате, а именно: предусмотрена регистрация уведомлений о залоге движимого имущества (статьи 34.1-34.4, глава ХХ.1).

Согласно вышеуказанным нормам уведомление о залоге движимого имущества - это внесение нотариусом в реестр о залоге движимого имущества уведомления, направленного нотариусу в случаях, установленных гражданским законодательством.

Учет залога имущества, не относящегося к недвижимым вещам, осуществляется путем регистрации уведомлений о залоге движимого имущества.

Федеральная нотариальная палата обеспечивает с использованием информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" ежедневно и круглосуточно свободный и прямой доступ неограниченного круга лиц без взимания платы к сведениям реестра уведомлений о залоге движимого имущества, содержащимся в единой информационной системе нотариата (ст. 34.4 Основ).

Запись о регистрации залога на транспортное средство, являвшееся предметом договора купли-продажи, внесена в нотариальный реестр уведомлений о залоге движимого имущества 02 сентября 2014 г., согласно которой залогодателем являлся ЗАО "Р".

Залогодержатель АО "Р" 17 августа 2015 г. обратился в Куйбышевский районный суд г. Санкт-Петербурга с иском к V. о взыскании задолженности по кредитному договору, обращении взыскания на заложенное имущество; решением данного суда от 29 сентября 2016 г. удовлетворены исковые требования банка к V. о взыскании задолженности по кредитному договору, требования банка к П.М.А. об обращении взыскания на заложенное имущество были выделены судом 29 сентября 2016 г. в отдельное производство.

Апелляционная инстанция подчеркнула, что исходя из положений п. 3 ст. 1 ГК РФ и п. 5 ст. 10 ГК РФ истец С.Р.В. перед приобретением бывшей в употреблении автомашины за краткой выпиской из реестра уведомлений о залоге движимого имущества к нотариусу не обратился, хотя каких-либо препятствий для этого у него не имелось, что свидетельствует о том, что он не проявил необходимую степень заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась как от покупателя по характеру обязательства и условиям оборота, вытекающим из договора купли-продажи спорного автомобиля, несмотря на то обстоятельство, что по состоянию на дату совершения сделки купли-продажи автомашины (07 сентября 2015 г.) сведения о нахождении данного автомобиля в залоге у банка в реестре имелись. Указанную выписку из реестра истец получил только 21 января 2016 г.

Кроме того, приобретая транспортное средство, истцу достоверно было известно, что паспорт транспортного средства на спорный автомобиль является дубликатом, который был выдан взамен утраченного, что давало истцу основания усомниться в праве продавца на отчуждение имущества (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5209/2016 от 02 ноября 2016 года).

Суд первой инстанции пришел к выводу о наличии оснований для взыскания с банка уплаченной заемщиком ежемесячной комиссии за расчетное обслуживание и не учел, что заемщиком пропущен срок исковой давности по заявленным требованиям.

Решением районного суда исковые требования Калининградской Межрегиональной общественной организации "Защита прав потребителей "Правовой и Финансовой защиты населения" в интересах П.Н.А. к ПАО НБ "Т" о защите прав потребителей удовлетворены частично. Признан недействительным п. 2.8 кредитного договора от 26.08.2011 г., заключенного между ПАО НБ "Т" и П.Н.А., предусматривающего уплату комиссий; на ПАО НБ "Т" возложена обязанность исключить сумму комиссий на будущее из графика платежей, выдать новый график платежей для исполнения кредитных обязательств; с ПАО НБ "Т" в пользу П.Н.А. взысканы денежные средства в сумме 142 418,88 руб. и компенсация морального вреда в сумме 3 000 руб.; а также в пользу Межрегиональной общественной организации "Защита прав потребителей "Правовой и Финансовой защиты населения" штраф в сумме 72 709,44 руб. и государственная пошлина в доход местного бюджета в сумме 5 381,28 руб.; в остальной части иска отказано.

Судом установлено, что 26.08.2011 г. между П.Н.А. и НБ "Т" (ОАО) заключен смешанный кредитный договор на сумму 399 604,44 руб. с уплатой 16% годовых сроком на 60 месяцев, включающий элементы: договора об открытии банковского счета, договора об открытии спецкартсчета и предоставлении в пользование банковской карты, кредитного договора, договора об организации страхования. П.Н.А. подписано заявление на получение потребительского кредита, в котором содержится оферта на заключение договора, адресованная банку. Оферта клиента на заключение договора акцептована банком в соответствии с п. 3 ст. 438 ГК РФ в момент открытия счета клиенту для зачисления на него суммы кредита. 26.08.2011 г. истцу банком был предоставлен кредит в размере 399604,44 руб.

В соответствии с п. 2.8 заключенного договора истец выплачивала банку ежемесячную комиссию за расчетное обслуживание в сумме 3 956,08 руб.

На момент рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции П.Н.А. свои обязательства по кредитному договору исполнила. Последний платеж по договору ею был внесен в августе 2016 г.

Согласно ч. 1 ст. 181 ГК РФ срок исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной (п. 3 ст. 166) составляет три года. Течение срока исковой давности по указанным требованиям начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки.

Согласно п. 101 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса РФ" для требований сторон ничтожной сделки о применении последствий ее недействительности и о признании такой сделки недействительной установлен трехлетний срок исковой давности, который исчисляется со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, то есть одна из сторон приступила к фактическому исполнению сделки, а другая - к принятию такого исполнения (п. 1 ст. 181 ГК РФ).

Поскольку право на предъявление иска в данном случае связано с наступлением последствий исполнения ничтожной сделки и имеет своей целью их устранение, то именно момент начала исполнения такой сделки, когда возникает производный от нее тот или иной неправовой результат, в действующем гражданском законодательстве избран в качестве определяющего для исчисления срока давности.

Так как исполнение спорной сделки началось в момент внесения заемщиком первоначального платежа в счет уплаты названной комиссии 26 сентября 2011 г., а с соответствующим требованием в суд она обратилась 26 января 2016 г., то срок исковой давности по заявленным требованиям пропущен. Исковые требования должника о взыскании уплаченных им кредитору комиссий, поданные по истечении срока исковой давности при отсутствии уважительных причин его пропуска, о чем заявлено кредитором (ответчиком), удовлетворению не подлежат (п. 2 ст. 199, ст. 205 ГК РФ).

В этой связи применение судом ст. 200 ГК РФ судебная коллегия признала ошибочным, поскольку нормы указанной статьи применяются при нарушении одной из сторон договора об оплате услуг, товара, невнесении стороной обязательного платежа в установленные сроки.

Согласно ч. 2 ст. 199 ГК РФ истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.

Учитывая изложенные обстоятельства, в том числе то, что все обязательства по кредитному договору сторонами исполнены, правовых оснований для удовлетворения иска не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4272/2016 г. от 21 сентября 2016 г.).

Споры о праве собственности

Условие, содержащееся в договорах купли-продажи о том, что последующее отчуждение покупателем доли в праве собственности на дом и земельный участок иным лицам осуществляется только с согласия продавца по данному договору, является ничтожным.

Законом прямо предусмотрен порядок и правила отчуждения имущества, находящегося в долевой собственности (ст. ст. 246, 250 ГК РФ). Ограничение предусмотренных законом правил условиями договора не основано на законе.

А.Л.С. обратилась с иском в суд, указав, что 08 декабря 2012 г. между ней и К.А.Я. о. заключены два договора, зарегистрированные в установленном порядке, по которым она продала ответчику 1/3 долю в праве собственности на земельный участок и 1/3 долю в праве собственности на жилой дом, расположенный на данном земельном участке по адресу <адрес>. По условиям договоров, последующее отчуждение покупателем 1/3 доли дома и 1/3 доли земельного участка иным лицам осуществляется только с согласия продавца, что является обременением. 7 марта 2013 г. на основании договора дарения доли жилого дома и земельного участка право собственности на принадлежащие К.А.Я. доли в праве на упомянутые выше объекты перешло к его сестре Щ. Считая указанный договор дарения сделкой, нарушающей требования закона - нормы Гражданского кодекса РФ об обязательствах и договорах, истица просила суд признать недействительным договор дарения доли жилого дома и доли земельного участка от 07 марта 2013 года, заключенный между К.А.Я. о. и Щ., применить последствия недействительности сделки, вернуть стороны по указанной выше сделке в первоначальное положение.

Удовлетворяя требования А.Л.С. и возвращая в собственность К.А.Я. 1/3 доли в праве на дом и земельный участок, районный суд исходил из того, что данный договор дарения указанных долей в праве общей долевой собственности является недействительным, поскольку заключен вопреки указанным в договорах от 8 декабря 2012 г. обременениям, в отсутствие у дарителя полномочий на распоряжение спорным имуществом без согласия истца и с существенным отступлением от условий ранее заключенных договоров купли-продажи, признав, что оспариваемым договором дарения нарушены права и охраняемые законом интересы истца, поскольку личность собственника долей в праве на жилой дом и земельный участок имеет для А.Л.С. как долевого собственника определяющее значение.

С такими суждениями суда первой инстанции судебная коллегия не согласилась, признав их противоречащими требованиям закона.

Из положений статей 1, 8, 8.1, 131, 209, 235 ГК РФ следует, что права собственника гарантированы законом, собственник вправе владеть и распоряжаться принадлежащим ему имуществом по своему усмотрению совершать в отношении данного имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц.

Условия договора, ограничивающие право собственности, являются ничтожными (ст. 166, 167 ГК РФ).

Указанные права могут быть ограничены федеральным законом.

Так, к числу таких ограничений относится случай распоряжения имуществом, находящимся в долевой собственности (ст. 244, ст. 246 ГК РФ), когда участник долевой собственности вправе по своему усмотрению продать, подарить, завещать, отдать в залог свою долю либо распорядиться ею иным образом с соблюдением при ее возмездном отчуждении правил, предусмотренных статьей 250 ГК РФ.

Данной нормой материального права предусмотрено, что при продаже доли в праве общей собственности постороннему лицу остальные участники долевой собственности имеют преимущественное право покупки продаваемой доли по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях, для чего продавец доли обязан известить в письменной форме остальных участников долевой собственности о намерении продать свою долю постороннему лицу с указанием цены и других условий, на которых продает ее. Если остальные участники долевой собственности откажутся от покупки или не приобретут продаваемую долю в праве собственности на недвижимое имущество в течение месяца, а в праве собственности на движимое имущество в течение десяти дней со дня извещения, продавец вправе продать свою долю любому лицу.

При продаже доли с нарушением преимущественного права покупки любой другой участник долевой собственности имеет право в течение трех месяцев требовать в судебном порядке перевода на него прав и обязанностей покупателя.

Таким образом, согласно ст. 55 Конституции РФ и п. 2 ст. 1 ГК РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены лишь федеральным законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В этой связи условие договора, ограничивающее права собственника, является ничтожным. Собственник доли в праве на недвижимое имущество вправе распоряжаться им по своему усмотрению, производить его отчуждение, в том числе и на основании договора дарения.

С учетом изложенного, решение суда отменено с вынесением по делу нового решения об отказе в удовлетворении иска А.Л.С. (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-3520 /2016 от 20 июля 2016 г.).

Закрепляя в п. 4 ст. 252 ГК РФ возможность принудительной выплаты участнику долевой собственности денежной компенсации за его долю, а следовательно и утраты им права на долю в общем имуществе, законодатель исходит из исключительности таких случаев, из допустимости только при конкретных обстоятельствах и лишь в тех пределах, в каких это необходимо для восстановления нарушенных прав и законных интересов других участников долевой собственности.

Разрешая спор, возникший между участниками общей долевой собственности, суд первой инстанции не учел, что исходя из заявленных исковых требований, их обоснования и с учетом положений ст. 252 ГК РФ юридически значимым и подлежащим доказыванию обстоятельством являлось выяснение следующих вопросов: может ли объект собственности быть использован всеми собственниками по его назначению (для проживания) без нарушения права собственника, имеющего большую долю в праве собственности; имеется ли возможность предоставления ответчику в пользование изолированного жилого помещения, соразмерного его доле в праве собственности на квартиру; есть ли у ответчика существенный интерес в использовании общего имущества.

Д.С.А. обратилась в суд с иском к Б.Я.Д. об устранении препятствий в пользовании жилым помещением - двухкомнатной квартирой N , расположенной в доме N по <адрес>, определении порядка пользования данным имуществом. Указала, что она является собственником 1/4 доли в праве собственности на вышеуказанную квартиру. Собственником 3/4 доли в праве собственности на квартиру является Б.Я.Д. Б.Я.Д. препятствует ей в пользовании своим имуществом, установила новые замки во входной двери в квартиру, при попытках войти вызывает полицию.

Б.Я.Д. предъявила встречный иск к Д.С.А. о признании права собственности на 1/4 долю в праве на указанную квартиру, прекращении права собственности Д.С.А. на эту долю с выплатой ей (Д.С.А.) компенсации в размере 280 000 руб.

При этом материалами дела подтверждено, что общая площадь квартиры составляет <данные изъяты> кв. м, в том числе жилая - <данные изъяты> кв. м. Квартира расположена в одноэтажном с мансардой доме довоенной постройки, состоит из двух изолированных комнат площадями <данные изъяты> кв. м и <данные изъяты> кв. м, а также кухни площадью <данные изъяты> кв. м, ванной комнаты площадью <данные изъяты> кв. м, коридора площадью <данные изъяты> кв. м, двух кладовых площадями <данные изъяты> кв. м и <данные изъяты> кв. м.

Решением городского суда исковые требования Д.С.А. об устранении препятствий в пользовании, определении порядка пользования квартирой удовлетворены. В удовлетворении встречного иска Б.Я.Д. о признании права собственности на долю жилого помещения, прекращении права собственности на долю квартиры, взыскании компенсации за долю жилого помещения отказано.

Разрешая спор, суд первой инстанции исходил из возможности совместного использования спорной квартиры сособственниками для проживания и пришел к выводу о том, что действующее законодательство не предусматривает возможность заявления одним участником общей собственности требования о лишении другого участника права на долю с выплатой ему компенсации, даже если этот участник не имеет существенного интереса в использовании общего имущества и его доля незначительна, при том, что Д.С.А. требования о выделе доли в спорном имуществе не заявляла, исковые требования Б.Я.Д. не признала, выразила несогласие с выделом ее доли в денежном выражении, не соглашалась с оценкой 1/4 доли спорной квартиры.

Однако апелляционная инстанция не согласилась с такими выводами и исходила из того, что закрепленная в п. 4 ст. 252 ГК РФ возможность принудительной выплаты участнику долевой собственности денежной компенсации за его долю, при наличии к тому исключительных обстоятельств, направлена на восстановление нарушенных прав и законных интересов других участников долевой собственности.

При этом апелляционная инстанция учла, что доля Д.С.А., равная <данные изъяты> кв. м жилой площади, не может являться самостоятельным объектом жилищных правоотношений, поскольку комната такой площади в спорной квартире отсутствует, реальное использование каждым из собственников своей доли невозможно.

В спорном жилом помещении постоянно проживает и зарегистрирована Б.Я.Д., которая пользуется всей квартирой в целом. Иных жилых помещений у Б.Я.Д. не имеется. У Д.С.А. имеется в собственности 2/3 доли двухкомнатной квартиры N в доме N по <адрес>, где она постоянно проживает вместе со своим ребенком, матерью и братом.

Кроме того, с момента приобретения права на долю в спорной квартире Д.С.А. мер к использованию данного имущества для проживания не принимала, обязанности собственника по содержанию жилья, предусмотренные ст. 209 ГК РФ, не несла, имеет в собственности иное жилое помещение, где и проживает в настоящее время.

Поскольку действие п. 4 ст. 252 ГК РФ распространяется как на требования выделяющегося собственника, так и на требования остальных участников общей долевой собственности, наличие или отсутствие требований о выделе доли в натуре само по себе не может препятствовать реализации сособственниками прав, установленных в названной норме.

Кроме того, Б.Я.Д. имела намерение распорядиться спорной долей путем продажи. Так, 07.04.2009 г. она через нотариуса предлагала Б.Я.Д. выкупить 1/2 долю в квартире за 1300000 руб., а 16.09.2016 г. - за 1500000 руб. Кроме того, непосредственно после приобретения спорной доли Д.С.А. подала ее Aa, однако сделка не была исполнена. Таким образом, фактически Д.С.А. не возражала против продажи своей доли, стороны лишь не пришли к соглашению о стоимости выкупаемой доли. Однако данное обстоятельство не может быть принято во внимание, поскольку в случае спора о стоимости доли она определяется судом.

Оценив содержащиеся в материалах дела сведения о стоимости спорного имущества, апелляционная инстанция решение городского суда отменила с вынесением нового решения об отказе в иске Д.С.А. к Б.Я.Д. об устранении препятствий в пользовании, определении порядка пользования квартирой. Встречный иск Б.Я.Д. к Д.С.А. удовлетворен (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4460/2016 от 26 октября 2016 г.).

При введении в отношении застройщика процедуры банкротства требования участника долевого строительства в отношении объекта договора долевого участия - нежилого помещения не могут быть удовлетворены путем передачи помещения или путем признания права собственности на него. При этом дольщик не лишен права избрать иной способ защиты нарушенного права, предусмотренный Законом о банкротстве, в том числе путем заявления денежных требований, подлежащих рассмотрению в рамках дела о банкротстве, то есть в общем порядке, предусмотренном правилами статей 134, 142 Закона о банкротстве.

Р.Т.Н. обратилась в суд с иском о признании права собственности на долю в объекте незавершенного строительства, указав, что 13 апреля 2009 г. между нею и ООО "К-Д П" (в настоящее время ООО "Р") заключен договор долевого участия в строительстве, по условиям которого застройщик ООО "К-Д П" обязался передать ей - участнику долевого строительства нежилое помещение проектной площадью <данные изъяты> кв. м, в многоквартирном доме, расположенном по адресу: <адрес>. Цена договора составляла 3680970 руб. и свои обязательства в этой части она исполнила. Срок ввода дома в эксплуатацию, согласно договору, установлен в третьем квартале 2010 года, а срок передачи объекта долевого строительства участнику долевого строительства - в течение двух месяцев после ввода дома в эксплуатацию. До настоящего времени строительство многоквартирного дома застройщиком не завершено и работы его по строительству не ведутся, застройщиком обязательства по договору долевого участия не исполнены.

При этом материалами дела подтверждено, что определением Арбитражного суда Калининградской области от 25 апреля 2012 г. в отношении ООО "Р" введена процедура банкротства наблюдение. Определением Арбитражного суда Калининградской области от 27 июля 2012 г. установлено применение при банкротстве должника ООО "Р" правил параграфа 7 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) о банкротстве застройщиков. Определением Арбитражного суда Калининградской области от 06 марта 2013 г. в отношении общества введена процедура внешнего управления сроком до шести месяцев. Решением Арбитражного суда Калининградской области от 17 декабря 2014 г. ООО "Р" признано несостоятельным (банкротом) открыто конкурсное производство. Определением Арбитражного суда Калининградской области от 02 июня 2015 г. в рамках дела о банкротстве застройщика ООО "Р" оставлены без удовлетворения требования Р.Т.Н. о признании права собственности на вышеуказанное нежилое помещение на том основании, что правила, предусмотренные параграфом 7 главы IX Закона о банкротстве, не применимы к спорным правоотношениям, объектом которых является нежилое помещение.

Удовлетворяя исковые требования Р.Т.Н. о признании за ней права собственности на долю в незавершенном строительством многоквартирном жилом доме, суд первой инстанции исходил из того, что застройщик ООО "Р" не сможет исполнить перед участником свои обязательства по договору, поскольку незавершенный строительством дом может быть включен в его конкурсную массу и реализован с целью удовлетворения требований кредиторов, а учитывая, что истица, оплатила объект долевого строительства - нежилое помещение, суд пришел к выводу, что она приобрела право долевой собственности на объект незавершенного строительства, созданный с соблюдением закона.

Однако судебная коллегия не согласилась с такими выводами суда первой инстанции, поскольку они не основаны на нормах материального права.

Согласно п. 1 ст. 201.1 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) участник строительства - физическое лицо, юридическое лицо, Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование, имеющие к застройщику требование о передаче жилого помещения или денежное требование. При этом под требованием о передаче жилого помещения понимается требование участника строительства о передаче ему на основании возмездного договора в собственность жилого помещения (квартиры или комнаты) в многоквартирном доме, который на момент привлечения денежных средств и (или) иного имущества участника строительства не введен в эксплуатацию.

Согласно статье 201.6 Закона о банкротстве участники строительства наделяются правом предъявления требований о передаче жилых помещений.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 201.8 Закона о банкротстве с даты вынесения арбитражным судом определения о введении наблюдения в отношении застройщика, в ходе проведения наблюдения и всех последующих процедур, применяемых в деле о банкротстве застройщика, только в рамках дела о банкротстве с соблюдением установленного настоящей статьей порядка подлежат предъявлению и рассмотрению требования других лиц к застройщику или застройщика к другим лицам о признании наличия или отсутствия права собственности или иного права либо обременения в отношении недвижимого имущества, в том числе объектов незавершенного строительства.

Вместе с тем, данной нормой определен порядок предъявления и рассмотрения требований к застройщику других лиц, не являющихся участниками долевого строительства.

Иной подход означал бы возможность неравного положения участников строительства при равнозначных обстоятельствах долевого участия в строительстве жилого дома, в том числе кредиторов, включенных в реестр в порядке статьи 201.4 Закона о банкротстве, по сравнению с кредиторами, чьи требования были бы удовлетворены на основании таких же договоров долевого участия в строительстве в порядке п. 1 ч. 1 ст. 201.8 Закона о банкротстве.

Особенности предъявления участниками строительства требований при банкротстве застройщика определены положениями ст. 201.4 Закона о банкротстве, не предусматривающей возможности предъявления дольщиком в рамках дела о банкротстве застройщика требований о признании права собственности на нежилое помещение.

Исходя из совокупного толкования вышеприведенных норм, правила, предусмотренные параграфом 7 главы IX Закона о банкротстве, в том числе и положения п. 1 ч. 1 ст. 201.8 настоящего Закона к спорным правоотношениям, объектом которых является нежилое помещение, не применимы.

В рассматриваемой правовой ситуации наличие зарегистрированного в установленном законом порядке договора участия в долевом строительстве, объектом которого является нежилое помещение, и полная оплата участником цены договора, не порождает возникновение у участника долевого строительства права собственности на такое нежилое помещение ни в виде самостоятельного объекта, ни в виде доли в незавершенном строительством многоквартирном жилом доме, поскольку при введении в отношении застройщика процедуры банкротства требования участника долевого строительства в отношении нежилого помещения не могут быть удовлетворены ни путем передачи такого нежилого помещения, ни путем признания права собственности на него.

Такие требования могут быть трансформированы в денежные требования, подлежащие удовлетворению в общем порядке, предусмотренном правилами ст.ст. 134, 142 Закона о банкротстве.

При таких обстоятельствах оснований для удовлетворения заявленных Р.Т.Н. требований у суда первой инстанции не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5218/2016 от 23 ноября 2016 г.).

Допущенные судом существенные нарушения норм материального права послужили основанием для отмены в части решения суда, вынесенного по спору о признании права собственности на нежилое здание, эксплуатируемое как склад-магазин.

Решением районного суда за П.А.Г. признано право собственности на нежилое здание, общей площадью <данные изъяты> кв. м, расположенное на земельном участке по адресу: <адрес>. В удовлетворении требований администрации МО "Зеленоградский городской округ" к П.А.Г. о сносе нежилого здания склада, расположенного по данному адресу, как самовольной постройки отказано.

В апелляционном порядке указанное решение районного суда отменено в части признания за П.А.Г. права собственности на указанное нежилое здание, вынесено новое решение которым в удовлетворении этих требований П.А.Г. отказано. В остальной части решение суда оставлено без изменения.

Судом установлено, что П.А.Г. является собственником земельного участка площадью <данные изъяты> кв. м с категорией земель - земли населенных пунктов, с разрешенным использованием - для строительства производственной базы по адресу: <адрес>. На данном земельном участке расположено здание склада строительных материалов, площадью <данные изъяты> кв. м, эксплуатируемое истицей как склад-магазин. Данное здание возведено вплотную к одноэтажному производственному зданию, расположенному на земельном участке, собственником которого является Б. При этом владельцем здания является ООО "М". Строение, находящееся на земельном участке П.А.Г. является самовольным, что признается и самой истицей.

Суд пришел к выводу о возможности признания за истицей права собственности на него, поскольку это строение находится на земельном участке, принадлежащем истице на праве собственности, прав и законных интересов третьих лиц не нарушает, строительным и техническим регламентам соответствует.

Между тем, с такими выводами суда судебная коллегия не согласилась.

При этом апелляционная инстанция исходила из того, что земельный участок истицы имеет разрешенное использование - "для строительства производственной базы". Находящееся на этом земельном участке строение "склад-магазин" не соответствует виду разрешенного использования. Вид разрешенного использования не изменен, что не допускает возможности строительства иного объекта, в данном случае магазина-склада.

Само по себе данное обстоятельство исключает возможность признания за истицей права собственности на спорный объект.

Кроме того, судебная коллегия не согласилась с выводами суда относительно соблюдения при строительстве объекта требований пожарной безопасности.

В частности, нежилое помещение истицы расположено вплотную к объекту, расположенному на соседнем земельном участке, принадлежащем ООО "М", пожарных разрывов между двумя зданиями фактически не существует.

Представленное П.А.Г. техническое заключение филиала ООО НИИ ВДПО ОПБ от 13.09.2016 г., согласно выводам которого не выявлено нарушений требований пожарной безопасности в части отсутствия пожарных разрывов между зданиями, расположенными на соседних земельных участках, не соответствует требованиям достоверности. Осмотр зданий произведен специалистом визуально без сопоставления со строительной документацией, указывающей на действительное использование строительного материала при возведении объектов - помимо стен также и крыш строений, без произведения расчетов огнестойкости стен и заполнений обоих объектов; их исследование относительно отнесения к классам огнестойкости не проводилось.

С учетом изложенного, оснований для признания за П.А.Г. права собственности на находящийся на ее земельном участке самовольный объект не имелось.

В то же время судебная коллегия не усмотрела оснований для отмены решения суда в части отказа администрации городского округа в иске о сносе спорного строения.

Применительно к доводам администрации муниципального образования о том, что согласно Правил землепользования и застройки находящийся в собственности истца земельный участок расположен в зоне общественного назначения ОДЗ 2, в которой не предусмотрена возможность строительства данного рода объектов, судебная коллегия отметила, что действительно, в настоящее время вид разрешенного использования земельного участка П.А.Г., "для строительства производственной базы" не соответствует градостроительному регламенту установленному для ныне действующей территориальной зоны ОДЗ 2 - зона общественного назначения. Однако такая территориальная зона была установлена Решением городского Совета Депутатов МО "Зеленоградского городское поселение" от 12 декабря 2012 г. N 173 "Об утверждении Правил землепользования и застройки муниципального образования Зеленоградское городское поселение", тогда как вид разрешенного использования земельному участку П. был установлен до принятия указанного нормативного акта, с учетом ранее существовавшей территориальной зоны, куда входил спорный земельный участок.

При этом положения ст. 36 ГрК РФ не предусматривают обязанности собственника земельного участка по приведению ранее установленного разрешенного использования и находящихся на таком земельном участке объектов с требованиями нового градостроительного регламента, установленного для территориальной зоны, куда земельный участок входит, за исключением случаев, когда использование таких земельных участков и объектов капитального строительства опасно для жизни и здоровья человека, для окружающей среды, объектов культурного наследия.

Таким образом, истица вправе использовать свой земельный участок с тем разрешенным использованием, который был установлен ранее и значится в правоустанавливающих документах.

Вместе с тем, объект которой может находиться на земельном участке должен соответствовать тому разрешенному использованию, которое и установлено.

В настоящее время на земельном участке П. находится нежилое строение, используемое ею как магазин-склад. Однако оснований для его сноса не имеется, поскольку нежилое строение может быть приведено в соответствие с разрешенным использованием земельного участка.

Что касается отсутствия пожарных разрывов, то их обустройство, если их существование необходимо, возможно без сноса здания, путем его реконструкции (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5922/2016 от 14 декабря 2016 г.).

Земельные споры

Орган местного самоуправления безосновательно изменил вид разрешенного использования земельного участка по заявлению его собственника без учета того обстоятельства, что соответствующий вид разрешенного использования правилами землепользования и застройки (градостроительным регламентом) для данной территориальной зоны не предусмотрен.

Прокурор Гвардейского района Калининградской области обратился в суд с иском о признании незаконным постановления об изменении вида разрешенного использования, оспаривании права собственности на земельный участок, понуждении внести изменения в государственный кадастр недвижимости и в запись о регистрации права собственности на земельный участок. В обоснование иска прокурор указал, что Я.Ю.А. является собственником земельного участка площадью <данные изъяты> кв. м с разрешенным использованием "для садоводства" на основании заключенного с А. договора купли-продажи от 28 октября 2014 г. На основании обращения Я.Ю.А. главой администрации МО "Гвардейский городской округ" принято постановление, которым указанному земельному участку установлен в соответствии с классификатором видов разрешенного использования земельных участков вид разрешенного использования "малоэтажная жилая застройка". При этом имело место не установление соответствия вида разрешенного использования спорного земельного участка классификатору, а незаконное изменение вида его разрешенного использования, направленное на обход процедуры, установленной земельным законодательством для предоставления земельных участков для целей жилищного строительства, в том числе процедуры аукциона.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из положений ст. 7 ЗК РФ, ст.ст. 32, 35 ГрК РФ, основных видов разрешенного использования, установленных для территориальной зоны 7СХЗ0101, в которой расположен спорный земельный участок, анализа групп видов использования земельных участков, установленных классификатором видов разрешенного использования, действовавшим на дату возникновения спорных правоотношений, и пришел к выводу о том, что разрешенный вид использования (код 2.1) "малоэтажная жилая застройка" предусматривает выращивание плодовых, ягодных, овощных, бахчевых или иных декоративных или сельскохозяйственных культур, а другие виды классификатора в границах населенных пунктов не предусматривают такой вид использования как "ведение садоводства", вследствие чего администрацией МО "Гвардейский городской округ" правомерно был установлен вид разрешенного использования спорного земельного участка как "малоэтажная жилая застройка". Отклоняя довод прокурора о том, что разрешенный вид использования спорного земельного участка "садоводство" предусмотрен кодом 1.5 классификатора, суд первой инстанции признал, что данный код классификатора в группе "сельскохозяйственное использование" распространяется на земельные участки сельскохозяйственного назначения за пределами населенного пункта.

Однако такие выводы суда основаны на неправильном применении норм материального права.

Так, судебная коллегия пришла к выводу о том, что из правового регулирования порядка определения видов разрешенного использования земельных участков населенных пунктов в градостроительных регламентах (ст. 1 ЗК РФ, ч. 2 ст. 30 ГрК РФ, п. 9 ст. 1, ч. 6 ст. 30, ст. 36 ГрК РФ, пунктов 2 и 3 ст. 85 ЗК РФ, п. 2 ст. 7 ЗК РФ, Приказа Минэкономразвития России от 01 сентября 2014 г. N 540, пунктов 12 и 13 ст. 34 Федерального закона от 23 июня 2014 г. N 171-ФЗ "О внесении изменений в Земельный кодекс РФ и отдельные законодательные акты Российской Федерации"), а также полномочий органов местного самоуправления, предусмотренных подпунктом 20 п. 1 ст. 14 Федерального закона от 06 октября 2003 г. N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ", п. 3 ч. 1 ст. 8 ГрК РФ по утверждению правил землепользования и застройки, следует, что органы местного самоуправления самостоятельно устанавливают перечень территориальных зон и виды разрешенного использования земельных участков в них.

Следовательно, в порядке п. 13 ст. 34 Федерального закона от 23 июня 2014 г. N 171-ФЗ правообладатель земельного участка вправе требовать приведения установленного ему и предусмотренного градостроительным регламентом вида разрешенного использования в соответствие с видом разрешенного использования, установленного классификатором. При этом устанавливаемые виды разрешенного использования должны соответствовать правилам землепользования и застройки, которые в Гвардейском городском поселении утверждены решением представительного органа муниципального образования 26 января 2012 г.

Судом установлено, что принадлежащий Я.Ю.А. земельный участок относится к категории земель - земли населенных пунктов, в его отношении установлен вид разрешенного использования - "для ведения садоводства", и расположен он в границах территориальной зоны 7СХЗ 0101 "зоны, занятые объектами сельскохозяйственного назначения и предназначенные для ведения сельского хозяйства, садоводства, личного подсобного хозяйства граждан".

Для данной территориальной зоны такой вид разрешенного использования как "малоэтажная жилая застройка", за установлением которого обратился Я.Ю.А., Правилами землепользования и застройки (градостроительным регламентом) не предусмотрен. Возведение объектов капитального строительства на земельных участках, предназначенных для ведения садоводства, и жилищное строительство не являются тождественными понятиями. Тем самым заявление Я.Ю.А. по существу является требованием об изменении вида разрешенного использования земельного участка.

В данном случае изменение вида разрешенного использования земельного участка с "для ведения садоводства" на вид разрешенного использования "малоэтажная жилая застройка" допустимо путем изменения границ территориальных зон населенного пункта (жилой зоны и сельскохозяйственной зоны, в которой расположен спорный земельный участок) либо путем внесения изменений в градостроительный регламент данной территориальной зоны.

При таких обстоятельствах доводы прокурора о том, что установление в отношении спорного земельного участка вида разрешенного использования "для малоэтажной жилой застройки" на основании постановления администрации МО "Гвардейский городской округ" от 22 июля 2015 г. противоречит требованиям закона, признаны апелляционной инстанцией обоснованными (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 14 декабря 2016 г. N 33-5881/2016).

Земли лесного фонда подлежат использованию исключительно для целей ведения лесного хозяйства и не могут использоваться для иных целей, не предусмотренных законом. Распоряжение указанными землями может осуществляться только их собственником - Российской Федерацией в лице соответствующих уполномоченных органов.

Территориальное управление Федерального агентства по управлению государственным имуществом в Калининградской области (далее - территориальное управление) обратилось в суд с иском к Х.Л.В. о признании недействительными результатов межевания земельного участка площадью <данные изъяты> кв. м, относящегося к категории земель сельскохозяйственного назначения, расположенного по адресу: <адрес>, и признании отсутствующим права собственности Х.Л.В. на данный земельный участок. В обоснование требований истец указал, что Х.Л.В. на праве собственности принадлежит спорный земельный участок, границы которого сформированы с частичным их наложением на земельный участок, относящийся к категории земель лесного фонда, сведения о границах которого внесены в государственный лесной реестр, расположенный в квартале N Ладушкинского участкового лесничества Багратионовского лесничества, находящийся в федеральной собственности. Между тем, таким формированием границ спорного земельного участка нарушены права Российской Федерации по распоряжению указанным земельным участком лесного фонда. При этом право собственности на данный земельный участок Х.Л.В. приобрела на основании договора купли-продажи от 28.08.2014 г., заключенного между нею и Ъ. Право собственности у Ъ. возникло на основании договора дарения от 06.09.2012 г., согласно которому Ъ. передан в дар от ЗАО "Б" земельный участок площадью <данные изъяты> га, имеющий целевое назначение - земли сельхозназначения.

Решением суда иск удовлетворен частично. Признаны недействительными результаты межевания земельного участка. В удовлетворении исковых требований в остальной части отказано.

При разрешении спора судебные инстанции руководствовались положениями статьи 9, части 1 статьи 19, статьи 72 Лесного кодекса РФ 1997 года, статей 68-68.1 Лесного кодекса РФ 2007 года, статьи 101 Земельного кодекса РФ, статьи 3 Федерального закона от 04 декабря 2006 г. N 201-ФЗ "О введении в действие Лесного кодекса Российской Федерации", разъяснениями Конституционного суда РФ, изложенными в Постановлении от 09 января 1998 г. N 1-П, и правомерно исходили из того, что нормы как ранее действовавшего, так и ныне действующего земельного и лесного законодательства не допускали и не допускают возможности нахождения земель лесного фонда в частной собственности, в связи с чем ЗАО "Б" (совхоз "Б") не могло приобрести право собственности на леса несмотря на то, что участки этих лесов в 1979 г. были предоставлены совхозу "Б" во владение и пользование.

С учетом изложенного, судебные инстанции пришли к выводу о том, что формирование спорного земельного участка произведено с нарушением прав Российской Федерации как собственника названного земельного участка, относящегося к категории земель лесного фонда, на который допущено наложение границ земельного участка, принадлежащего Х.Л.В. В связи с этим результаты межевания принадлежащего Х.Л.В. земельного участка признаны недействительными, как не соответствующие закону. В этой связи из государственного кадастра недвижимости исключены сведения об описании местоположения границ данного земельного участка.

Между тем, в апелляционном порядке решение суда отменено в части отказа в удовлетворении исковых требований о признании права собственности Х.Л.В. на земельный участок прекращенным, в остальной части решение суда оставлено без изменения.

Так, согласно разъяснения, данным в пункте 52 постановления Пленума Верховного Суда РФ N 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ N 22 от 29.04.2010 г. "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", в случаях, когда запись в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним нарушает право истца, которое не может быть защищено путем признания права или истребования имущества из чужого незаконного владения (право собственности на один и тот же объект недвижимости зарегистрировано за разными лицами, право собственности на движимое имущество зарегистрировано как на недвижимое имущество), оспаривание зарегистрированного права может быть осуществлено путем предъявления иска о признании права отсутствующим.

Спорный земельный участок был практически полностью сформирован за счет земель лесного фонда, право распоряжения которыми отнесено к исключительной компетенции Российской Федерации. В этой связи судебная коллегия признала ошибочными выводы суда о том, что зарегистрированное за Х.Л.В. право собственности на земельный участок, располагающийся на землях лестного фонда, прав Российской Федерации не нарушает. Наличие такого зарегистрированного права является препятствием для проведения регистрации прав Российской Федерации на земельные участки лесного фонда. Кроме того, в связи с признанием незаконным результатов межевания и, как следствие, недействительности установленных границ, являющихся, согласно п. 3 ч. 1 ст. 7 Федерального закона от 24.07.2007 г. N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости", одной из уникальных характеристик земельного участка, делается невозможным определение принадлежащего Х.Л.В. земельного участка в качестве индивидуально определенной вещи.

При такой ситуации, когда указанный земельный участок не может быть индивидуализирован и определен с точки зрения ч. 2 ст. 6 ЗК РФ, как объект земельных правоотношений, сохранение его на кадастровом учете, а также сохранение зарегистрированного на него права собственности является неправомерным.

С учетом этого, судебная коллегия в указанной части приняла новое решение, которым признано прекращенным право собственности ответчицы на спорный земельный участок, указано на то, что данное решение является основанием для погашения записи о правах Х.Л.В. на данный объект права в государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 30 ноября 2016 г. N 33-5650/2016).

В соответствии с п. 1 ст. 16.1 Закона Калининградской области от 21.12.2006 N 105 (ред. от 12.05.2012) "Об особенностях регулирования земельных отношений на территории Калининградской области" граждане, имеющие трех и более детей, имеют право однократно бесплатно приобрести земельные участки в собственность, в том числе для индивидуального жилищного строительства без торгов и предварительного согласования мест размещения объектов в порядке, установленном настоящей статьей.

Исходя из положений ст. ст. 28, 30.1 ЗК РФ предоставляемый для жилищного строительства земельный участок должен быть свободен от застройки и прав на него третьих лиц.

Решением городского суда Е.Н.С. отказано в удовлетворении исковых требований к администрации МО "Пионерский городской округ" о возложении обязанности предоставить во внеочередном порядке взамен ранее предоставленного непригодного для жилищного строительства земельного участка бесплатно другой земельный участок для строительства индивидуального жилого дома, как многодетной семье

Судом установлено, что на основании постановления администрации Пионерского городского округа от 18.12.2012 г. и договора от 29.12.2012 г. о безвозмездной передаче земельного участка ей, как многодетной матери, предоставлен в собственность земельный участок под строительство индивидуального жилого дома. При этом ни в указанном договоре, ни в кадастровом паспорте земельного участка, ни в свидетельстве о государственной регистрации права сведений о зарегистрированных ограничениях (обременениях) права не содержалось. При межевании земельного участка 15.11.2015 г. было установлено, что на нем расположена трансформаторная подстанция, построенная ОАО "Я" в соответствии с согласованным актом выбора и обследования земельного участка от 03.11.2011 и постановлением администрации МО "Пионерский городской округ" от 25.01.2012 об утверждении данного акта выбора и обследования земельного участка. <данные изъяты> кв. м земельного участка, предоставленного Е.Н.С., занято указанным объектом электросетевого хозяйства, что исключает возможность использования земельного участка по назначению - под строительство индивидуального жилого дома.

Отказывая в удовлетворении заявленных исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что истица реализовала свое право на однократное бесплатное приобретение земельного участка в собственность, в том числе для индивидуального жилищного строительства, без торгов в порядке, установленном ст. 16.1 Закона Калининградской области от 21.12.2006 N 105 "Об особенностях регулирования земельных отношений на территории Калининградской области", ее право собственности на спорный земельный участок в порядке, установленном ст. 30.2 Федерального закона от 21.07.1997 N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", не прекращено, в связи с чем она не вправе требовать от ответчика повторного предоставления ей земельного участка по тому же основанию.

Судебная коллегия не согласилась с таким выводом суда первой инстанции, указав, что предоставление многодетной семье земельного участка для индивидуального жилищного строительства направлено на создание условий для реализации указанными гражданами права на жилище, однако в данном случае использование спорного земельного участка, предоставленного истице как многодетному гражданину, для строительства индивидуального жилого дома невозможно в силу расположения на нем объектов электросетевого хозяйства. При этом на момент предоставления истцу указанного земельного участка ответчику достоверно было известно об обременении данного земельного участка правами застройщика объектов электросетевого хозяйства, что исключало возможность предоставления истице, либо иному лицу такого земельного участка для строительства на нем индивидуального жилого дома.

Следовательно, право истицы, предусмотренное п. 1 ст. 16.1 Закона Калининградской области от 21.12.2006 N 105, осталось нереализованным в той мере, в которой ей это гарантируется законом.

В этой связи, судебная коллегия признала подлежащими удовлетворению требования Е.Н.С. о возложении на администрацию МО "Пионерский городской округ" обязанности предоставить ей во внеочередном порядке взамен ранее предоставленного непригодного для жилищного строительства земельного участка бесплатно другой земельный участок для строительства индивидуального жилого дома, как многодетной семье. Право собственности Е.Н.С. на спорный земельный участок прекращено с возвращением его в муниципальную собственность МО "Пионерский городской округ" (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 14 декабря 2016 г. N 33-5886/2016).

Споры, связанные с возмещением вреда

По делу подтвержден факт двойного взыскания денежной суммы с двух солидарных должников в результате незаконного виновного бездействия судебного пристава-исполнителя, при этом у истца утрачена возможность возвратить излишне взысканные денежные средства путем обращения к взыскателю, что свидетельствует о наличии оснований для взыскания в пользу истца денежных средств в порядке 1069 ГК РФ в счет возмещения ущерба с Российской Федерации в лице ФССП России за счет казны Российской Федерации.

Решением районного суда в удовлетворении иска Т.Н.Л. к УФССП России по Калининградской области о взыскании с Российской Федерации в лице ФССП России за счет казны Российской Федерации в ее пользу 69717 руб. 51 коп. в счет возмещения ущерба, процентов за пользование чужими денежными средствами 8966 руб., 53 коп., а также расходов по оплате государственной пошлины 2561 руб. отказано.

В апелляционном указанное решение суда отменено с вынесением нового решения о частичном удовлетворении исковых требований Т.Н.Л.

Судом установлено, что заочным решением суда взыскана солидарно с Т.Н.Л., D., Т. А.П., Т. С.С. в пользу ООО "УК У" сумма задолженности по оплате жилищно-коммунальных услуг. 10 октября 2014 г. судебным приставом-исполнителем на основании исполнительных листов возбуждены два исполнительных производства о взыскании ООО "УК У" задолженности в солидарном порядке в размере 69717 руб. 51 коп., должниками по которым являлись D. и Т.Н.Л.

Таким образом, должники по обоим производствам являлись солидарными, однако в нарушение требований ст. 34 Федерального закона "Об исполнительном производстве" исполнительные производства в сводное объединены не были.

Т.Н.Л. осуществлено погашение задолженности в полном объеме на депозитный счет ОСП Октябрьского района г. Калининграда, в дальнейшем данная денежная сумма перечислена на счет взыскателя ООО "УК У". В связи с этим постановлением судебного пристава-исполнителя от 10.12.2014 г. исполнительное производство в отношении должника Т.С.С. окончено фактическим исполнением.

Однако исполнительное производство в отношении солидарного должника D. не было окончено судебным приставом-исполнителем, более того, на следующий день после окончания исполнительного производства в отношении Т.Н.Л. судебный пристав-исполнитель вынес постановление об обращении взыскания на денежные средства должника D., находящиеся в банке, на основании которого 14 декабря 2014 г. банком со счета D. на депозитный счет ОСП Октябрьского района г. Калининграда перечислены денежные средства в сумме 69717 руб. 51 коп., а 16 декабря 2014 г. исполнительное производство в отношении D. окончено фактическим исполнением.

Таким образом, по вине судебного пристава-исполнителя ОСП Октябрьского района г. Калининграда Z. имело место двойное взыскание задолженности.

В нарушение положений ч. 11 ст. 70 Федерального закона "Об исполнительном производстве", не убедившись, что поступившая 14.12.2014 г. на депозитный счет денежная сумма в размере 69 717,51 руб. является излишне полученной, судебный пристав-исполнитель вынес постановление от 16.12.2014 г. о распределении денежных средств путем перечисления на счет взыскателя ООО "УК У" и платежным поручением от 22.12.2014 г. вышеуказанная денежная сумма была фактически перечислена на счет взыскателя ООО "УК У". При этом, несмотря на обращения Т.Н.Л. о возврате излишне взысканной денежной суммы, ОСП Центрального района г. Калининграда возвратил истице только часть денежной суммы в размере 20000 руб., что подтверждается платежным поручением от 20.10.2015 г.

Также из материалов дела следует, что D. 06.12.2014 г. умерла. Т.Н.Л. является наследником умершей D. и в установленный законом срок обратилась к нотариусу с заявлением о принятии наследства. На момент списания денежных средств со счета D., указанные денежные средства являлись наследственным имуществом.

При таких обстоятельствах, учитывая, что в результате незаконного виновного бездействия судебного пристава-исполнителя ОСП Октябрьского района г. Калининграда Z. имело место двойное взыскание задолженности, что привело к возникновению у Т.Н.Л. убытков, при этом излишне взысканные денежные средства (с учетом возврата 20000 руб.) в размере 49 717,51 руб. до настоящего времени Т.Н.Л. не возвращены, судебная коллегия пришла к выводу о наличии правовых оснований для взыскания с Российской Федерации в лице ФССП России за счет казны Российской Федерации в пользу Т.Н.Л. в счет возмещения ущерба 49717,51 руб.

При этом судебная коллегия не согласилась с выводами суда первой инстанции о том, что истица не лишена возможности возвратить излишне взысканные денежные средства посредством обращения к взыскателю ООО "УК Управдом", поскольку на момент вынесения решения ООО "УК Управдом" находилось в стадии банкротства (конкурсное производство), а определением арбитражного суда от 07 сентября 2016 г. конкурсное производство завершено в связи с невозможностью расчетов с кредиторами ввиду отсутствия сформированной конкурсной массы.

Таким образом, возможность истребования излишне взысканных денежных средств у взыскателя ООО "УК У" у истца утрачена.

Вместе с тем, судебная коллегия не усмотрела оснований для удовлетворения требований Т.Н.Л. о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами в порядке ст. 395 ГК РФ, указав, что со стороны ОСП Октябрьского района г. Калининграда не имело место пользование денежными средствами, поскольку поступившие от должника денежные средства были перечислены взыскателю (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5396/2016 от 16 ноября 2016 г.).

Установив, что собственник транспортного средства передал принадлежащий ему автомобиль для ремонта ответчику, который в момент ДТП управлял этим транспортным средством, не имея на это каких-либо законных прав и полномочий, суд не учел, что данные обстоятельства свидетельствуют о том, что автомобиль выбыл из обладания собственника помимо его воли, что освобождает его от ответственности по возмещению ущерба, причиненного в результате ДТП.

В соответствии с требованиями п. 1 ст. 1079 ГК РФ юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, в том числе с использованием транспортных средств (владельцы источника повышенной опасности), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, за исключением случаев, предусмотренных, в частности, пунктом 2 указанной статьи, согласно которому владелец источника повышенной опасности не отвечает за вред, причиненный этим источником, если докажет, что источник выбыл из его обладания в результате противоправных действий других лиц. Ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности, в таких случаях несут лица, противоправно завладевшие этим источником. При наличии вины владельца источника повышенной опасности в противоправном изъятии этого источника из его обладания ответственность может быть возложена как на владельца, так и на лицо, противоправно завладевшее источником повышенной опасности.

Решением городского суда исковые требования К.С.Г. удовлетворены частично: с Т.О.А. в пользу К.С.Г. взыскано 851 225,1 руб. в возмещение ущерба, а также компенсация расходов на оплату оценки ущерба в сумме 4 000 руб. и на оплату государственной пошлины в размере 11 700 руб., а всего - 866 925,1 руб. С М.А.Р. в пользу К.С.Г. взысканы компенсация морального вреда в размере 70 000 руб. и расходов на оплату государственной пошлины в размере 300 руб., а всего - 70 300 руб. В удовлетворении исковых требований в остальной части отказано.

Судом установлено, что 1 мая 2016 г. М.А.Р., управляя принадлежащим Т.О.А. легковым автомобилем "MITSUBISHI" в отсутствие договора обязательного страхования его гражданской ответственности как владельца данного транспортного средства, в нарушение требований пункта 13.9 Правил дорожного движения РФ при выезде с второстепенной дороги создал помеху для движения следовавшего по главной дороге легкового автомобиля "Мерседес", которым управлял К. С.Г., что привело к столкновению указанных транспортных средств. В результате ДТП принадлежащему истцу автомобилю "Мерседес" были причинены значительные механические повреждения.

Взыскивая компенсацию причиненного истцу материального вреда с Т.О.А., суд в решении сослался на то, что она является собственником автомобиля "MITSUBISHI" и не представила доказательств выбытия этого автомобиля из ее обладания в результате противоправных действий других лиц, в том числе М.А.Р.

Такие выводы суда первой инстанции признаны судебной коллегией ошибочными.

Представленные суду доказательства бесспорно свидетельствуют о том, что Т.О.А., являясь собственником автомобиля "MITSUBISHI", 14 апреля 2016 г., то есть до рассматриваемого ДТП, передала указанное транспортное средство для ремонта М.А.Р., которому она не выдавала доверенности на право управления данным транспортным средством. Данное обстоятельство М.А.Р. не оспаривалось.

Из имеющихся в деле материалов, в том числе из постановления и.о. дознавателя ОУР МО МВД России "Светлогорский" от 21 октября 2016 г., следует, что 1 мая 2016 г. М.А.Р., находясь в состоянии алкогольного опьянения и не имея водительского удостоверения, которое ему не выдавалось, без ведома и согласия собственника находящегося у него на ремонте автомобиля "MITSUBISHI", не имея каких-либо законных прав и полномочий, приступил к управлению данным автомобилем и выехал на нем за пределы автомастерской на дороги общего пользования, где допустил нарушение правил дорожного движения РФ, которое привело к столкновению транспортных средств.

Данные обстоятельства свидетельствуют о том, что принадлежащий Т.О.А. автомобиль "MITSUBISHI" выбыл из ее обладания в результате противоправных действий М.А.Р. При этом какой-либо вины Т.О.А. как владельца источника повышенной опасности в противоправном изъятии этого источника из ее обладания не усматривается, в связи с чем на нее в соответствии с требованиями пункта 2 статьи 1079 ГК РФ не может быть возложена ответственность за вред, причиненный этим источником повышенной опасности.

В соответствии с требованиями той же статьи такую ответственность должен нести М.А.Р. как лицо, противоправно завладевшее указанным источником (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5526/2016 от 23 ноября 2016 г.).

Согласно ст. 1079 ГК РФ юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Обязанность возмещения вреда возлагается на юридическое лицо или гражданина, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления либо на ином законном основании (на праве аренды, по доверенности на право управления транспортным средством, в силу распоряжения соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности и т.п.).

Владельцы источников повышенной опасности солидарно несут ответственность за вред, причиненный в результате взаимодействия этих источников (столкновения транспортных средств и т.п.) третьим лицам по основаниям, предусмотренным пунктом 1 настоящей статьи.

Решением районного суда иск П.А.А. к ООО "Б", М.Р.К., Ц.В.Н., А.А.А., ООО "Ф" о взыскании компенсации морального вреда вследствие причинения вреда здоровью в результате ДТП, возмещении расходов по оплате услуг представителя удовлетворен в части; взыскана с М.Р.К. в пользу П.А.А. компенсация морального вреда в сумме 350 000 руб., в возмещение расходов по оплате услуг представителя 6 000 руб.; в остальной части иск оставил без удовлетворения;

В апелляционном порядке указанное решение суда отменено в части отказа в исковых требованиях П.А.А. к ООО "Б", вынесено в указанной части новое решение, которым взыскано с ООО "Б" и М.Р.К. солидарно в пользу П.А.А. компенсацию морального вреда 350 000 руб. и расходы по оплате услуг представителя, увеличив их до 10 000 руб. Взыскана солидарно с М.Р.К. и ООО "Б" госпошлина в доход местного бюджета ГО "Город Калининград" в сумме 300 руб.

Установлено, что 19 октября 2015 г. около 15-30 час. на участке автодороги "Калининград - Крылово" произошло ДТП с участием автомобиля "МАН" под управлением водителя М.Р.К. и пассажирского автобуса "Неман" под управлением S.

Собственниками транспортных средств - участников ДТП по состоянию на дату аварии являлись: автобуса "Неман" - ООО "Б", автомобиля "МАН" - Ц.В.Н.

В соответствии с действовавшими по состоянию на дату ДТП договорами обязательного страхования автогражданской ответственности владельца каждого из участвовавших в аварии транспортных средств число лиц, допущенных к управлению ими, не ограничено.

S. на момент аварии состоял в трудовых отношениях с ООО "Б", где числился водителем, автобусом управлял на основании маршрутной карты, выданной работодателем, осуществлял перевозку пассажиров по маршруту, утвержденному перевозчиком ООО "Б".

Согласно справке о ДТП истец П.А.А., будучи пассажиром транспортного средства "МАН", в результате ДТП получил телесные повреждения. Помимо него в аварии пострадали водители каждого автомобиля и пассажиры автобуса "Неман" в количестве 8 человек, двое из которых скончались на месте.

Согласно заключению судебно-медицинского эксперта Гвардейского межрайонного отделения ГБУЗ КО "Бюро СМЭ" П.А.А. получил телесные повреждения, которые в совокупности, по признаку значительной стойкой утраты общей трудоспособности не менее чем на одну треть, сопровождаются причинением тяжкого вреда здоровью, образовались от воздействия тупых твердых предметов, возможно в результате ДТП.

При таких обстоятельствах не вызывает сомнений факт перенесенных истцом длящихся физических и нравственных страданий, вызванных физической болью, неоднократным оперативным вмешательством, длительной неподвижностью по причине полученных травм, ограничением передвижения, нарушенными жизненными планами на будущее, нуждаемостью в будущем в оперативном вмешательстве.

На основании положений статей 151 и 1100 ГК РФ при определении размера компенсации морального вреда суд верно учел требования разумности и справедливости, степень физических и нравственных страданий истца.

Между тем, судебная коллегия не согласилась с решением суда в части отказа во взыскании компенсации с ООО "Б".

Вывод суда о том, что в рассматриваемом случае при взыскании денежной компенсации морального вреда следует учитывать степень вины каждого участника ДТП не основан на положениях ст. 1079 ГК РФ.

Поскольку телесные повреждения и моральный вред Пирожкову были причинены в результате взаимодействия двух транспортных средств - автобуса "Неман" и грузовика "МАН", надлежащими ответчиками по делу будут являться именно владельцы указанных транспортных средств, которые должны нести солидарную ответственность.

Из материалов дела следует, что собственником и владельцем автобуса "Неман" является ООО "Б", в связи с чем, отказ в иске к указанному ООО безоснователен.

Вместе с тем, судебная коллегия согласилась с выводами суда о том, что владельцем автомобиля "МАН" является М.Р.К.

Из материалов дела следует, что 14 марта 2014 года собственник автомобиля "МАН" Ц.В.Н., как арендодатель, заключил с А. А.А. на срок 3 года договор аренды данного автомобиля без экипажа, по условиям которого арендатор вправе без согласия арендодателя сдавать в аренду данное транспортное средство. В этот же день между А. А.А. и М. Р.К. заключен аналогичный договор аренды этого же транспортного средства на срок 3 года, М.Р.К., как арендатор, обязался, в том числе, осуществлять управление транспортным средством, его коммерческую и техническую эксплуатацию своими силами, следить за техническим состоянием, осуществлять текущий и капитальный ремонт автомобиля.

Указанные договоры аренды в установленном порядке никем не оспорены, ДТП произошло в период действия договора аренды автомобиля, заключенного между Агатовым А.А. и М. Р.К.

Таким образом, в момент ДТП М.Р.К. управлял автомобилем "МАН", являясь законным владельцем арендованного им транспортного средства, пользовался им по своему усмотрению. Представитель М.Р.К. не оспаривал того, что именно он в рассматриваемый период ДТП являлся владельцем грузовика. При этом заключение с ним ООО "Ф" трудового договора о приеме на работу в качестве сборщика-фасовщика не опровергает данного факта. Данная машина не принадлежит ООО "Ф", в аренду ООО не передавалась, в связи с чем доводы истца о том, что ООО "Ф" также является надлежащим ответчиком безосновательны (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5767/2016 от 07 декабря 2016 г.).

В соответствии с подпунктом "д" п. 1 ст. 14 Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит право требования потерпевшего к лицу, причинившему вред, в размере произведенной потерпевшему страховой выплаты, если указанное лицо не включено в договор обязательного страхования в качестве лица, допущенного к управлению транспортным средством (при заключении договора обязательного страхования с условием использования транспортного средства только указанным в договоре обязательного страхования водителями).

Подпункт "б" п. 76 Правил обязательного страхования владельцев транспортных средств также предоставляет страховщику право предъявить к причинившему вред лицу (страхователю, иному лицу, риск ответственности которого застрахован по договору обязательного страхования) регрессные требования в размере произведенной страховщиком страховой выплаты, а также расходов, понесенных при рассмотрении страхового случая, если указанное лицо не включено в число водителей, допущенных к управлению этим транспортным средством.

На основании пункта 1 статьи 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков.

Решением районного суда ООО "Зетта Страхование" отказано в удовлетворении исковых требований к К. О.А. о возмещении материального ущерба, причиненного в результате ДТП, в порядке регресса.

Судом установлено, что 26 сентября 2013 г. около 10.00 час. на 23-м километре автодороги Калининград - Полесск произошло дорожно-транспортное происшествие - столкновение управляемого К. О.А. автомобиля "Мазда", принадлежащего Ч., с принадлежащим J. автомобилем "Форд транзит", находившимся под управлением F. В результате данного ДТП автомобилям причинены механические повреждения, стоимость восстановительного ремонта автомобиля "Мазда" с учетом его износа составила 74 695,76 руб.

На момент ДТП гражданская ответственность владельца автомобиля "Мазда" застрахована по договору обязательного страхования в ООО "ЗС". 13 января 2014 г. ООО "ЗС" на основании заявления потерпевшего - собственника автомобиля "Форд-транзит" J. выплатила последней страховое возмещение в сумме 74 695,76 руб., что подтверждается актом о страховом случае от 30 декабря 2013 г. и платёжным поручением от 13 января 2014 г. При этом из заключенного ООО "ЗС" с К. А.О. договора обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств от 17 февраля 2013 г. следует, что по этому договору застрахована гражданская ответственность определенных лиц, допущенных к управлению автомобилем "Мазда", Ч. и Х. К. О.А. в числе лиц, допущенных к управлению этим автомобилем, в данном договоре не указан.

Отказывая страховой компании в удовлетворении иска к К. О.А., суд сослался на то, что в силу требований Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" и п. 3 ст. 1079 ГК РФ страховая организация вправе ставить вопрос о взыскании денежных средств в размере произведенной потерпевшему страховой выплаты с лица, причинившего вред, лишь в случае наличия вины этого лица в причинении вреда, в то время как в данном случае вина К. О.А. в ДТП не доказана, так как определением должностного лица ОГИБДД ОМВД России по Гурьевскому району в возбуждении дела об административном правонарушении в отношении К. О.А. отказано за отсутствием в его действиях состава административного правонарушения, а постановлением того же должностного лица от 30 октября 2013 г. производство по делу об административном правонарушении по факту ДТП прекращено.

Однако такие выводы суда не соответствуют обстоятельствам дела и требованиям закона.

Нормы действующего гражданского процессуального законодательства не содержат положений о том, что обстоятельства, указанные должностными лицами ГИБДД в определениях об отказе в возбуждении дел об административных правонарушениях или в постановлениях о прекращении производства по делам об административных правонарушениях, обязательны для суда, не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении гражданских дел, в связи с чем суду при рассмотрении настоящего дела следовало установить обстоятельства рассматриваемого ДТП и дать оценку действиям его участников.

В соответствии с требованиями пунктов 11.1-11.2 Правил дорожного движения РФ прежде чем начать обгон, водитель обязан убедиться в том, что полоса движения, на которую он собирается выехать, свободна на достаточном для обгона расстоянии и в процессе обгона он не создаст опасности для движения и помех другим участникам дорожного движения.

Водителю запрещается выполнять обгон, в частности, в случае, если следующее за ним транспортное средство начало обгон.

Пункт 11.3 запрещает водителю обгоняемого транспортного средства препятствовать обгону любыми действиями.

Применительно к рассматриваемому ДТП судебная коллегия признала, что К. О.А., управляя автомобилем "Мазда", в нарушение требований вышеуказанных пунктов Правил дорожного движения РФ приступил к выполнению обгона, не убедившись в безопасности данного маневра, в результате чего допустил столкновение его автомобиля со следовавшим в попутном направлении и находившимся под управлением F. автомобилем "Форд-транзит", располагавшимся на проезжей части слева от автомобиля К. О.А., так как F. уже выполнял маневр обгона автомобиля "Мазда".

Указанные обстоятельства, в том числе вина водителя автомобиля "Мазда" К. О.А. в нарушении требований Правил дорожного движения РФ, подтверждаются материалами проведенной сотрудниками ГИБДД проверки по факту рассматриваемого ДТП, в частности, схемой места ДТП, протоколами осмотра транспортных средств и справкой о ДТП с отраженными в них повреждениями автомобилей, исходя из характера и локализации которых следует, что в момент ДТП автомобиль "Мазда" под управлением К. О.А. совершил наезд своей левой частью на автомобиль "Форд-транзит" в районе его правого крыла, что подтверждает тот факт, что к моменту столкновения автомобиль "Форд-транзит" уже находился в процессе выполнения обгона автомобиля "Мазда" и практически поравнялся с ним. Более того, в объяснениях, данных инспектору ГИБДД непосредственно после ДТП, К. О.А. признал вину в совершении ДТП и прямо указал, что приступил к выполнению обгона, не убедившись в безопасности данного маневра.

При этом в действиях второго участника ДТП - водителя автомобиля "Форд-транзит" F. признаков каких-либо нарушений Правил дорожного движения РФ не усматривается. Обгон совершался им на участке дороги, на котором Правилами дорожного движения РФ не установлены какие-либо ограничения для совершения данного маневра.

Из изложенного следует, что рассматриваемое ДТП произошло исключительно по вине водителя автомобиля "Мазда" К. О.А., а поскольку он не был включен в договор обязательного страхования в качестве лица, допущенного к управлению данным транспортным средством (при заключении договора обязательного страхования с условием использования транспортного средства только указанным в договоре обязательного страхования водителями), ООО "ЗС", выплатившее потерпевшему страховое возмещение причиненного ответчиком вреда, вправе на основании вышеуказанных норм требовать взыскания с К. О.А. денежных средств в размере произведенной потерпевшему страховой выплаты.

При таких обстоятельствах оснований для освобождения К. О.А. от установленной вышеуказанными нормами закона гражданско-правовой ответственности не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4316/2016 от 7 сентября 2016 г.)

Споры, связанные с применением законодательства о страховании

При разрешении спора о взыскании недоплаченной части страхового возмещения по страховому случаю, предусмотренному Федеральным законом от 25.04.2002 N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", апелляционная инстанция пришла к выводу о том, что лица, владеющие имуществом в силу полномочия, основанного на доверенности, самостоятельным правом на страховую выплату в отношении имущества не обладают.

Решением районного суда с ПАО СК "Р" в пользу А. Н.А. взысканы денежные средства в размере 63909,94 руб., неустойка в размере 30000 руб., компенсация морального вреда в размере 5000 руб., штраф в размере 20000 руб. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

В апелляционном порядке решение суда отменено с принятием нового решения, которым в удовлетворении исковых требований А. Н.А. отказано.

Судом установлено, что 04.12.2015 в 17.20 час. в г. Калининграде на ул. К. Маркса около домов N 84-98 по вине водителя Г. С.А., управлявшего автомобилем "Мерседес", произошло ДТП в результате, которого автомобилю "Рено", принадлежащему на праве собственности Q., были причинены механические повреждения.

Гражданская ответственность истца А. Н.А., имеющей нотариально удостоверенную доверенность на право владения и распоряжения данным автомобилем от собственника Q., была застрахована в ООО "БС", гражданская ответственность виновника ДТП - в ПАО СК "Р", куда истец 16.12.2015 обратился за страховым возмещением.

ПАО СК "Р" на основании нотариально удостоверенной доверенности, выданной собственником автомобиля "Рено" А. Н.А., выплатило последней страховое возмещение в размере 108000 руб. Однако А. Н.А. не согласилась с размером страховой выплаты и после соблюдения досудебного порядка урегулирования спора, от своего имени, как истец обратилась в суд с исковым заявлением.

В пункте 1 статьи 11 ГК РФ указано, что защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляет в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, суд, арбитражный суд или третейский суд.

Согласно ст. 12 ГК РФ к способам защиты гражданских прав относятся: возмещение убытков; взыскание неустойки; компенсация морального вреда.

В силу ч. 1 ст. 3 ГПК РФ заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов.

Согласно п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.01.2015 г. N 2 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" право на получение страховой выплаты в части возмещения вреда, причиненного имуществу, принадлежит потерпевшему - лицу, владеющему имуществом на праве собственности или ином вещном праве. Лица, владеющие имуществом на ином праве (в частности, на основании договора аренды либо в силу полномочия, основанного на доверенности), самостоятельным правом на страховую выплату в отношении имущества не обладают (абзац шестой статьи 1 Федеральный закон от 25.04.2002 N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств").

В пункте 1 статьи 16.1 Федерального закона от 25.04.2002 N 40-ФЗ также указано, что потерпевший до предъявления к страховщику иска, содержащего требование об осуществлении страховой выплаты, обязан обратиться к страховщику с заявлением, содержащим требование о страховой выплате или прямом возмещении убытков.

На основании приведенных выше правовых норм и учитывая то обстоятельство, что собственником автомобиля "Рено" на момент ДТП являлся Q., а не А. Н.А., право на страховое возмещение по указанному страховому случаю имеет Q., то есть правовых оснований для удовлетворения заявленных исковых требований А. Н.А. не имелось, так как её гражданские права не были нарушены ответчиком (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-5858/2016 от 14 декабря 2016 г.).

Решение суда в части взыскания компенсации морального вреда с профессионального объединения страховщиков в апелляционном порядке отменено с принятием нового решения, которым в удовлетворении данных исковых требований отказано.

В. Ю.А. обратилась в суд с иском к Российскому Союзу Автостраховщиков (далее - РСА), указав, что 21.08.2015 г. в 09-15 час. на ул. Парковая Аллея, 61 в г. Калининграде произошло ДТП по вине водителя Ц., управлявшего автомобилем "Опель", её автомобилю "Ауди Q7" были причинены механические повреждения. Так как у ООО "СК "О", где была застрахована гражданская ответственность Ц. по договору ОСАГО, 29.04.2015 г. была отозвана лицензия на ведение страховой деятельности, истец обратился с заявлением о компенсационной выплате к РСА. Стоимость восстановительного ремонта поврежденного автомобиля истца с учетом износа составила 238665,36 руб., однако ответчик произвел выплату в размере 75 590,50 руб., исключив из расчета стоимости ремонта ряд повреждений. Просила взыскать с РСА сумму недоплаченной компенсационной выплаты в размере; неустойку; компенсацию морального вреда; штраф в размере пятидесяти процентов от суммы, присужденной судом.

Суд первой инстанции признал обоснованными доводы истца о необходимости взыскания с РСА доплаты компенсационной выплаты с учетом экспертного заключения от 27.08.2015 г. ООО "РАО "Оценка-Экспертиза", указав, что данное автотехническое исследование проведено более полно и объективно, достоверность выводов его не вызывает сомнений; тогда как экспертное заключение ООО "Фаворит", выполненное по заказу РСА, составлялось без осмотра поврежденного автомобиля, расчет производился не на день ДТП, а на 05.10.2015 г., при этом без учета всех повреждений автомобиля истца.

Поскольку РСА нарушил сроки перечисления компенсационной выплаты истцу, произведя выплату частично, а также добровольно в полном объеме не исполнил требования потерпевшего в досудебном порядке, суд первой инстанции взыскал в пользу В. Ю.А. сумму недоплаченной компенсационной выплаты, неустойку; компенсацию морального вреда, а также штраф.

Вместе с тем, в пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 января 2015 г. N 2 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" разъяснено, что на отношения, возникающие между потерпевшим и профессиональным объединением страховщиков в связи с компенсационными выплатами, Закон о защите прав потребителей не распространяется.

С учетом изложенного, применив ст. 15 Закона РФ от 07.02.1992 N 2300-1 "О защите прав потребителей" суд первой инстанции безосновательно взыскал с РСА в пользу истца компенсацию морального вреда (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4873/2016 от 12 октября 2016 г.).

В силу п. 3 ст. 958 ГК РФ при досрочном прекращении договора страхования по обстоятельствам, указанным в пункте 1 ст. 958 ГК РФ, страховщик имеет право на часть страховой премии пропорционально времени, в течение которого действовало страхование.

На основании данной правовой нормы на страховую компанию возложена обязанность возвратить истцу часть страховой премии с момента прекращения договора страхования в связи с досрочным погашением кредита до даты окончания срока действия данного договора, определенной сторонами.

К. А.А. обратился в суд к ООО СК "В С" с иском, указав, что 10.09.2014 г. между ним и ЗАО "В" заключен кредитный договор, по условиям которого банк предоставил ему кредит на сумму 417725,46 руб. под 13,5% годовых на срок до 11.09.2017 г. для оплаты стоимости транспортного средства, стоимости страхового полиса КАСКО ОСАО "Ингосстрах", стоимости страхового полиса ОСАГО ООО "Страховая компания "К" и стоимости по договору страхования жизни и здоровья со страховой компанией ООО СК "В С", заключенному 10.09.2014 г. в размере 36254 руб. 96 коп. Так как истец погасил кредит досрочно, договор страхования прекратил свое действие досрочно, поэтому истец обратился к ответчику за частью страховой премии, за неиспользованный период страхования, однако ответчик отказался возвращать указанные денежные средства. Истец просил признать договор страхования прекращенным с 12.10.2015 г. в соответствии с исполнением страхователем обязательств по кредитному договору, взыскать часть страховой премии в размере 24104,92 руб. за неиспользованный период страхования с учетом того, что договор страхования действовал с 11.09.2014 г. по 12.10.2015 г., неустойку в размере 24104,92 руб. за период с 26.10.2015 г. по 15.01.2016 г., а также штраф в размере 50% от суммы удовлетворенных требований.

Решением районного суда в удовлетворении иска К. А.А. к ООО СК "В С" о признании договора страховании прекращенным, взыскании страховой премии за неиспользованный период страхования, неустойки, штрафа отказано.

Однако судебная коллегия с таким решением суда не согласилась и исходила при этом из следующего.

В силу п. 3 ст. 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно.

Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются (п. 5 ст. 10 ГК РФ).

В силу п. 1 ст. 934 ГК по договору личного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию), уплачиваемую другой стороной (страхователем), выплатить единовременно или выплачивать периодически обусловленную договором сумму (страховую сумму) в случае причинения вреда жизни или здоровью самого страхователя или другого названного в договоре гражданина (застрахованного лица), достижения им определенного возраста или наступления в его жизни иного предусмотренного договором события (страхового случая). Право на получение страховой суммы принадлежит лицу, в пользу которого заключен договор.

Согласно ст. 9 Закона РФ от 27.11.1992 г. N 4015-1 "Об организации страхового дела в Российской Федерации" страховым риском является предполагаемое событие, на случай наступления которого проводится страхование. Событие, рассматриваемое в качестве страхового риска, должно обладать признаками вероятности и случайности его наступления. Страховым случаем является совершившееся событие, предусмотренное договором страхования или законом, с наступлением которого возникает обязанность страховщика произвести страховую выплату страхователю, застрахованному лицу, выгодоприобретателю или иным третьим лицам.

10.09.2014 г. в обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору, заключенному 10.09.2014 г. между банком и К. А.А., по программе "Защита заемщика Автокредита" был заключен на 36 месяцев договор страхования между страховой компанией и К. А.А., условия которого были определены в Правилах добровольного страхования от несчастных случаев и болезней от 08.06.2009 г. - в части личного страхования и "Условиях страхования "Защита заемщика Автокредита" (далее - Условия страхования). Страховая сумма по договору на 10.09.2014 г. составила 419617,55 руб., при этом размер её был напрямую связан с размером задолженности по Кредитному договору, так в пункте 3 Договора страхования было указано, что начиная со второго месяца страхования, страховая сумма устанавливается равной 110% задолженности страхователя по кредитному договору в соответствии с первоначальным графиком платежей, исключая проценты за пользование кредитом, комиссию за оформление кредита, а также штрафные санкции за просрочку и погашения кредита, но не более первоначальной страховой суммы.

Страховая премия по договору страхования на 36 месяцев его действия составила 36254,96 руб. и была уплачена истцом из кредитных средств единовременно.

Действительно, в договоре страхования стороны установили, что в случае отказа страхователя от договора страхования, уплаченная страховщику страховая премия не подлежит возврату.

Вместе с тем, К. А.А. в связи с отказом от договора страхования не просил возвратить ему часть страховой премии.

Являясь заемщиком автокредита в банке и застраховав свою жизнь и здоровье в страховой компании, как заемщик в обеспечение исполнения своих обязательств перед банком, 12.10.2015 г. он досрочно погасил задолженность по кредитному договору, то есть обязательства перед банком исполнил.

Согласно п. 1 ст. 407 ГК РФ обязательство прекращается полностью или частично по основаниям, предусмотренным ГК РФ, другими законами, иными правовыми актами или договором.

В соответствии с п. 3.2 Условий страхования обязательство страховой компании по выплате возмещения по договору страхования действовало до полного погашения кредита.

Договор страхования прекращается до наступления срока, на который он был заключен, если после его вступления в силу возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай. К таким обстоятельствам, в частности, относятся: гибель застрахованного имущества по причинам иным, чем наступление страхового случая; прекращение в установленном порядке предпринимательской деятельности лицом, застраховавшим предпринимательский риск или риск гражданской ответственности, связанной с этой деятельностью (п. 1 ст. 958 ГК РФ).

Таким образом, истец от договора страхования не отказывался, как полагал ответчик и суд первой инстанции, а с учетом изложенного выше данный договор прекратил свое действие с даты погашения истцом кредита, то есть с момента как истец перестал быть заемщиком по автокредиту в банке, после чего возможность наступления страхового случая по договору страхования отпала, так как существование страховых рисков: смерть застрахованного заемщика; критическое заболевание застрахованного заемщика и др. прекратилось.

В силу п. 1 ст. 422 ГК РФ договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения.

В силу п. 3 ст. 958 ГК РФ при досрочном прекращении договора страхования по обстоятельствам, указанным в пункте 1 ст. 958 ГК РФ, страховщик имеет право на часть страховой премии пропорционально времени, в течение которого действовало страхование.

Исходя из данной правовой нормы страховая компания обязана возвратить истцу часть страховой премии с момента прекращения договора страхования до даты окончания срока действия данного договора, определенной сторонами, то есть с 13.10.2015 г. по 09.09.2017 г.

С учетом изложенного, апелляционная инстанция пришла к выводу о том, что в пользу истца со страховой компании подлежит взысканию часть страховой премии за неиспользованный период страхования в размере 23077,36 руб., кроме того на основании ст. 31, п. 5 ст. 28 Закона РФ "О защите прав потребителей", а также с учетом положений ст. 333 ГК РФ с ответчика в пользу истца подлежит взысканию неустойка в размере 10000 руб., а также в силу п. 6 ст. 13 данного Закона РФ - штраф за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя в размере 16538,68 руб. (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4557/2016 от 21 сентября 2016 г.).

Признав, что после досрочного погашения кредита договор личного страхования в отношении истца не прекращен, что обусловлено условиями страхования, апелляционная инстанция указала на отсутствие правовых оснований для возврата части страховой премии за неиспользованный истцом период страхования.

Решением районного суда прекращено участие Р. В.В. в "Программе Добровольного страхования жизни, здоровья и в связи с недобровольной потерей работы заемщика" с 03 февраля 2016 г. С ПАО "С Р" в пользу Р. В.В. взыскано: денежная сумма в размере 36434 руб.; компенсация морального вреда в размере 1 000 руб.; штраф в размере 18717 руб.; расходы на оплату услуг представителя в размере 5 000 руб., а также в доход местного бюджета взыскана госпошлина в размере 2 154,53 руб.

В апелляционном порядке данное решение суда отменено, в удовлетворении заявленных требований отказано.

Судом установлено, что 18 мая 2015 г. между банком и Р. В.В. был заключен кредитный договор, в соответствии с которым истцу был предоставлен кредит на сумму 659124 руб. сроком на 36 месяцев с уплатой 23,65% годовых.

Кроме того, банком на основании заявления истца была оказана услуга последнему по подключению к Программе страхования, в соответствии с условиями, изложенными в заявлении и "Условиями участия в программе добровольного страхованию жизни, здоровья и в связи с недобровольной потерей работы заемщика" (далее - Условия страхования), то есть на основании заявления истца банк, являясь страхователем, заключил в отношении Р. В.В. с ООО СК "ССЖ" договор личного страхования на срок 36 месяцев со страховой суммой 659124 руб., стоимость услуги за подключение к программе составила 59123,42 руб.

При этом по данному договору выгодоприобретателем в размере непогашенной задолженности по кредиту был определен Банк, в остальной части, также в случае досрочного погашения задолженности по кредиту был определен Р. В.В. (п. 5 заявления).

Таким образом, апелляционная инстанция исходила из того, что после досрочного погашения кредита 13.01.2016 г. договор личного страхования в отношении Романова В.В. не прекратил свое действие, так как был заключен на 36 месяцев.

В пункте 5.1 условий страхования действительно предусмотрено, что участие физического лица в Программе страхования может быть прекращено досрочно на основании его письменного заявления. При этом возврат денежных средств, внесенных физическим лицом в качестве платы за подключение к Программе страхования, производится банком в случае отказа физического лица от страхования в следующих случаях: подачи физическим лицом в Банк соответствующего заявления в течение 14 календарных дней с даты подачи заявления на подключение к Программе страхования, независимо от того, был ли Договор страхования в отношении такого лица заключен; подачи физическим лицом в Банк соответствующего заявления по истечении 14 календарных дней с даты подачи заявления на подключение к Программе страхования, если Договор страхования в отношении такого лица не был заключен.

При этом осуществляется возврат застрахованному физическому лицу денежных средств в размере 100% от суммы платы за подключение к Программе страхования.

Вместе с тем, истец в течение 14 календарных дней с даты подачи заявления на подключение к Программе страхования в банк с заявлением об отказе от страхования не обращался, то есть оснований для возврата платы за подключения к Программе страхования у Банка не имелось, так как это не было предусмотрено ни договором, ни законом.

В силу ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.

Однако суд первой инстанции неправильно истолковав указанные выше условия страхования (п. 5.1), а также п. 5.2 данных условий, сделал ошибочные выводы о необходимости удовлетворения исковых требований Р. В.В.

В пункте 5.2 условий страхования указано, что если застрахованное физическое лицо подало заявление на отключение от Программы страхования после того, как в отношении данного застрахованного физического лица был заключен договор страхования, сумма денежных средств, возвращаемая застрахованному физическому лицу, облагается налогом на доходы физических лиц (далее - НДФЛ) по ставке 13% - для налоговых резидентов и 30% - для налоговых нерезидентов, который удерживается налоговым агентом - Банк в момент их возврата.

То есть, в данном пункте предусмотрено дополнительное разъяснение к п. 5.1 условий страхования о том, что если застрахованное лицо откажется от участия в Программе страхования в течение 14 календарных дней с даты подачи заявления на подключение к Программе страхования, а в отношении данного лица был заключен договор страхования, из 100% суммы, уплаченной за подключения к Программе страхования, которая подлежит возвращению, застрахованному лицу, будет удержан НДФЛ по ставке 13% - для налоговых резидентов и 30% - для налоговых нерезидентов.

При таких обстоятельствах оснований для удовлетворения заявленных требований не имелось (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4669/2016 от 28 сентября 2016 г.).

Иные категории дел

Отменяя запрет на выезд несовершеннолетнего ребенка, суд безосновательно разрешил ему временные выезды из Российской Федерации без согласия отца до достижения совершеннолетия.

Выдача разрешения на выезд несовершеннолетнего ребенка за пределы РФ на будущее время, на продолжительный период времени, без привязки к конкретной поездке, не согласуется с действующим законодательством и может привести к нарушению прав ребенка и невозможности обеспечения его интересов, поскольку оценить полезность такого выезда на будущее время, с учетом состояния здоровья ребенка, его интересов, не представляется возможным.

При этом суд правомерно взыскал с ответчика расходы, связанные с приобретением матерью ребенка туристической путевки, поскольку аннуляция тура произошла в связи с необоснованными действиями ответчика по запрету выезда несовершеннолетнего ребенка. В то же время оснований для взыскания компенсации морального вреда у суда не имелось.

Решением районного суда отменен запрет на выезд несовершеннолетнего ребенка R., ДД.ММ.ГГГГ рождения, из Российской Федерации, наложенный 30 декабря 2014 г. на основании заявления R. Несовершеннолетнему ребенку разрешены временные выезды из РФ без согласия отца до достижения совершеннолетия, то есть до ДД.ММ.ГГГГ На R. возложена обязанность не чинить препятствия к временным выездам несовершеннолетнего ребенка из Российской Федерации. С R. в пользу Ф. взысканы убытки в сумме 59123,52 руб.; компенсация морального вреда 5 000 руб., оплата государственной пошлины 2 274 руб., расходы на представителя 15000 руб. В удовлетворении оставшейся части иска отказано.

Судом установлено, что Ф. и R. являются родителями несовершеннолетней R., ДД.ММ.ГГГГ рождения, которая проживает совместно с матерью Ф.

30 апреля 2013 г. в соответствии со ст. 20 Федерального закона "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" R. выдал нотариальное согласие на выезд несовершеннолетней дочери - R. в период с 30 апреля 2013 г. по 29 апреля 2018 г. из г. Калининграда в страны Шенгенского соглашения, в том числе помимо прочего, Республику Польша, Королевство Марокко.

Ф. приобрела 07 декабря 2015 г. туристическую путевку стоимостью 45200 руб. в Агадир, Марокко на 8 дней/7 ночей с 11 декабря 2015 г. по 18 декабря 2015 г. с вылетом из Варшавы, Польша. 11 декабря 2015 г. истица совместно с несовершеннолетней дочерью R. при прохождении пограничного контроля для выезда в туристических целях в Марокко (с вылетом из Варшавы, Польша) на отдых были поставлены в известность офицерами пограничной службы, что выезд за пределы Российской Федерации R. ограничен на основании заявления отца ребенка R., поданного 29 декабря 2014 г. в ПУ ФСБ России по Калининградской области в соответствии с постановлением Правительства РФ от 12 мая 2003 г. N 273 "Об утверждении Правил подачи заявления о несогласии на выезд из Российской Федерации несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации".

Установив изложенные обстоятельства, учитывая, что ранее ответчиком было дано согласие на выезд ребенка на пределы Российской Федерации, суд пришел к выводу о том, что подача ответчиком заявления о несогласии на выезд из Российской Федерации несовершеннолетней дочери являлась злоупотреблением правом со стороны ответчика, с учетом того, что доказательств нарушения прав и интересов несовершеннолетнего ребенка, связанных с выездом за пределы Российской Федерации, ответчиком не представлено.

В этой связи удовлетворение иска в части отмены запрета на выезд несовершеннолетнего ребенка является законным и обоснованным.

Между тем, разрешая несовершеннолетнему ребенку временные выезды из Российской Федерации без согласия отца до достижения совершеннолетия, то есть до ДД.ММ.ГГГГ, судом первой инстанции не было учтено то, что ранее 30 апреля 2013 г R. выдал нотариальное согласие на выезд несовершеннолетней дочери в период с 30 апреля 2013 г. по 29 апреля 2018 г. из г. Калининграда в страны Шенгенского соглашения.

С учетом этого, оснований для разрешения несовершеннолетнему ребенку временных выездов из Российской Федерации без согласия отца до достижения совершеннолетия у суда не имелось, поскольку разрешение временных выездов несовершеннолетнего ребенка без согласия отца противоречит ранее данному согласию, которое не отменено и не отозвано, кроме того, не будет соответствовать интересам ребенка.

Исходя из изложенного, в апелляционном порядке решение районного суда изменено в части разрешения несовершеннолетнему ребенку временных выездов из РФ без согласия отца до достижения совершеннолетия, то есть до ДД.ММ.ГГГГ, разрешены указанные выезды сроком до 29 апреля 2018 г.

Взыскивая в пользу истицы расходы, связанные с приобретением туристической путевки в размере 40230 руб., суд правильно исходил из того, что истицей понесены убытки на указанную сумму в связи с аннуляцией тура.

В то же время правовых оснований для взыскания в пользу истицы компенсации морального вреда апелляционная инстанция не усмотрела, поскольку применительно к данному случаю причинение истице убытков не влечет взыскание компенсации морального вреда, так как в законе такая возможность не предусмотрена (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N от 07 сентября 2016 г.).

При разрешении спора о взыскании неосновательного обогащения апелляционная инстанция признала, что до проведения в 2014 году Счетной палатой РФ контрольных мероприятий истец не обладал информацией о факте получения в 2012 г. ответчиком неположенной выплаты и не мог знать о возникшем на стороне ответчика неосновательном обогащении.

При таком положении, с учетом требований ст. 200 ГК РФ срок исковой давности, предусмотренный ст. 196 ГК РФ, исчисляется со дня составления соответствующего акта Счетной палаты РФ.

Решением городского суда отказано в удовлетворении иска ФКУ "Единый расчетный центр МО РФ" к Г. И.А. о взыскании излишне выплаченных денежных средств.

При этом материалами дела подтверждено, что Г. И.А. проходил военную службу в войсковой части. Приказом Министра обороны РФ по личному составу и строевой части N от 30 ноября 2012 г. ответчик уволен с военной службы досрочно на основании п.п. е п. 1 ст. 51 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе", в связи с назначением наказания в виде лишения свободы.

Поскольку при передаче информации в ФКУ "ЕРЦ МО РФ" отсутствовали сведения об исключении военнослужащего Г. И.А. из списков личного состава воинской части, ему за период с апреля по июль 2012 г. начислено денежное довольствие в общей сумме 99 418,18 руб., указанные денежные средства зачислены на банковский счет ответчика.

Отказывая в удовлетворении заявленного иска о взыскании с Г. И.А. вышеуказанной суммы, суд первой инстанции исходил из пропуска срока исковой давности для предъявления истцом таких требований, о чем ответчик заявил в судебном заседании.

Отменяя решение суда, апелляционная инстанция исходила из того, что факт необоснованного перечисления данной суммы ответчику был установлен контрольным органом (Счетной палатой РФ) в ходе проведения проверки ФКУ "ЕРЦ МО РФ" в 2014 г. и подтверждается соответствующим актом Счетной Палаты РФ от 28.11.2014 г. До даты проведения указанного мероприятия ФКУ "ЕРЦ МО РФ" не располагало достоверной информацией о факте получения ответчиком неположенной выплаты и о необходимости предъявления исковых требований.

Внесение в Специализированное программное обеспечение "Алушта" 21.07.2012 года сведений об исключении ответчика из списков личного состава войсковой части произведено в автоматизированном режиме. При этом выявление необоснованности выплаты, произведенной в апреле-июле 2012 года, возможно в порядке последующего финансового контроля, правом и обязанностью проведения которого истец не обладает, а при текущем финансовом контроле в процессе исполнения финансово-плановых документов не мог выявить необоснованность выплаты ответчику денежного довольствия за апрель-июль 2012 года.

Таким образом, до проведения Счетной палатой контрольных мероприятий истец не обладал информацией о факте получения ответчиком неположенной выплаты в 2012 года и не мог знать о возникшем на стороне ответчика неосновательном обогащении.

При таком положении, с учетом требований ст. 200 ГК РФ при обращении в суд с настоящим иском 23.05.2016 года срок исковой давности, предусмотренный ст. 196 ГК РФ, истцом не пропущен (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N 33-4469/2016 от 14 сентября 2016 г.).

В случае наступления смерти лица, являвшейся стороной по делу о расторжении брака, в период после вынесения соответствующего судебного решения, но до его вступления в законную силу, правовые последствия такого решения суда не наступают и брак не может считаться расторгнутым.

Вв обратилась в суд с иском к Межрайонному отделу ЗАГС N 2 управления ЗАГС администрации ГО "Город Калининград" об аннулировании записи акта о расторжении брака, признании недействительным свидетельства о расторжении брака.

При этом материалами дела подтверждено, что Вв обращалась в суд с иском о расторжении брака с Е. Судебное решение, которым брак Вв и Е. расторгнут, постановлено мировым судьей 23 сентября 2015 г. Данное решение суда по делу о расторжении брака подлежало вступлению в законную силу 26 октября 2015 г., соответственно с этой даты брак между ними мог считаться прекращенным. Между тем, 24 октября 2015 г. Е. умер.

01 февраля 2016 г. ответчиком произведена государственная регистрация расторжения брака и выдано свидетельство о расторжении брака на основании представленной Вв выписки из решения о расторжении брака и заявления Вв

Решением районного суда в удовлетворении заявленных требований было отказано.

Отменяя решение суда, апелляционная инстанция исходила из того, что актовая запись должна соответствовать фактическим событиям, влияющим на возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей, а также характеризующим правовое состояние граждан.

Кроме того, судебная коллегия признала заслуживающими внимания доводы Вв о том, что подавая документы на регистрацию расторжения брака, она заблуждалась относительно своего статуса после смерти мужа, наступившей до вступления решения суда о расторжении брака в законную силу.

Так, в соответствии с п. 1 ст. 25 СК РФ брак, расторгнутый в судебном порядке, считается прекращенным со дня вступления решения суда в законную силу.

В силу ст. 209 ГПК РФ решения суда вступают в законную силу по истечении срока на апелляционное обжалование, если они не были обжалованы.

Наступление смерти Е. до вступления решения суда о расторжении брака в законную силу влечет возникновение правовых последствий, предусмотренных ч. 1 ст. 16 СК РФ, согласно которым брак прекращается вследствие смерти одного из супругов.

При этом, смерть Е. наступила до вступления решения суда в законную силу, в связи с чем такое решение не может считаться вступившим в законную силу, а брак расторгнутым.

Учитывая изложенное, судебная коллегия признала, что при сложившейся ситуации имеются основания для аннулирования актовой записи о регистрации расторжения брака, поскольку наступившая 24 октября 2015 г. смерть Е. повлекла наступление иных правых последствий, в силу которых брак сторон подлежал прекращению вследствие смерти одного из супругов.

Поскольку для аннулирования записи акта гражданского состояния в силу положений ст. 75 Федерального закона "Об актах гражданского состояния" требуется решение суда, судебная коллегия решение суда об отказе в иске Вв отменила с вынесением нового решения об аннулировании записи акта о расторжении брака между Е. и Вв, составленной Межрайонным отделом ЗАГС N 2 управления ЗАГС администрации городского округа "Город Калининград" 01 февраля 2016 г. на основании решения мирового судьи от 23 сентября 2015 г.; одновременно признано недействительным свидетельство о расторжении брака (апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда N от 23 ноября 2016 г.).

Судебная коллегия по гражданским делам Калининградского областного суда