Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 октября 2008 г. Дело "Бузычкин (Buzychkin) против Российской Федерации" (жалоба N 68337/01) (Вторая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Вторая Секция)

Дело "Бузычкин (Buzychkin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 68337/01)

Постановление Суда

Страсбург, 14 октября 2008 г.

По делу "Бузычкин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Вторая Секция), заседая Палатой в составе:

Франсуазы Тюлькенс, Председателя Палаты,

Антонеллы Муларони,

Иренеу Кабрал Баррето,

Анатолия Ковлера,

Владимиро Загребельского,

Драголюба Поповича,

Андраша Шайо, судей,

а также при участии Салли Долле, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 23 сентября 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 68337/01, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Виктором Михайловичем Бузычкиным (далее - заявитель) 9 ноября 1999 г.

2. Интересы заявителя представляла О. Садовская, адвокат, практикующая в г. Нижнем Новгороде. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. 18 мая 2005 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1959 году и проживает в г. Дзержинске Нижегородской области.

A. Уголовное дело в отношении заявителя

6. 26 мая 1998 г. заявитель был задержан, обвинен в незаконном хранении оружия и покушении на убийство сотрудника милиции и заключен под стражу.

7. 12 октября 1998 г. судебная коллегия по уголовным делам Нижегородского областного суда в составе судьи и двух народных заседателей признала заявителя виновным в соответствии с предъявленным обвинением и приговорила его к 15 годам и шести месяцам лишения свободы. Суд основывался на показаниях пяти свидетелей: двух очевидцев, двух заключениях судебно-медицинской экспертизы и заключении баллистической экспертизы* (*В соответствии с российским уголовно-процессуальным законодательством показания свидетеля и заключения и показания эксперта относятся к различным видам доказательств. Однако Европейский Суд в некоторых постановлениях дает термину "свидетельские показания" самостоятельное толкование, рассматривая в качестве таковых любые показания, которые принимаются во внимание судом (см., например, Постановление Европейского Суда от 25 сентября 2008 г. по делу "Полуфакин и Чернышев против Российской Федерации" (Polufakin and Chernyshev v. Russia), жалоба N 30997/02, § 194 (прим. переводчика).). Заявитель имел широкие возможности участвовать в перекрестном допросе этих свидетелей и оспаривать другие доказательства в течение судебного разбирательства. По-видимому, суд отказал в ходатайстве заявителя о вызове еще двух свидетелей.

8. Заявитель подал кассационную жалобу на приговор суда первой инстанции. В своей кассационной жалобе он указывал, что суд сделал неверные выводы и дал неправильную оценку доказательств. Он не выдвигал возражений по поводу состава суда первой инстанции.

9. 26 апреля 1999 г. Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел жалобу заявителя и уменьшил срок заключения до восьми лет и шести месяцев. Заявитель присутствовал на слушании, в конце которого была зачитана резолютивная часть определения. По словам заявителя, он получил копию определения 12 мая 1999 г.

10. Попытки заявителя добиться пересмотра дела в надзорном порядке оказались безрезультатными.

11. 17 марта 2004 г. заявитель был освобожден условно-досрочно.

B. Условия предварительного заключения заявителя

1. Содержание под стражей в г. Нижнем Новгороде

(a) Доводы заявителя

(i) Общие условия содержания под стражей

12. По словам заявителя, он находился в следственном изоляторе СИЗО-32/1 в г. Нижнем Новгороде с 26 мая 1998 г. по 16 марта 1999 г.

13. Заявитель содержался в камере, рассчитанной на 24 человека. Во время пребывания заявителя под стражей в камере содержались 120 человек, вследствие чего он мог спать посменно, не больше четырех часов в день. Из-за недостатка места остальное время подследственные должны были проводить стоя.

14. Окно камеры было закрыто металлической решеткой в сочетании с "ресничками", то есть металлическими жалюзи, которые не пропускали дневного света. Камера освещалась единственной лампой. Поскольку там не было никакой вентиляции, воздух в камере был затхлым и несвежим. Камера кишела тараканами и кровососущими насекомыми. Ни помещение, ни личные вещи подследственных не дезинфицировались.

15. Заключенные имели возможность принимать душ каждые восемь дней. При этом нормально работали только несколько душевых кабинок, поэтому заключенные не имели достаточно времени для водных процедур. Скудная еда была низкого качества, заключенные ели стоя, поскольку единственный стол был рассчитан на восемь человек.

(ii) Медицинское обслуживание

16. В декабре 1998 г. заявителю поставили диагноз "туберкулез", он проходил лечение до 16 марта 1999 г.

(b) Доводы властей Российской Федерации

(i) Общие условия содержания под стражей

17. Как утверждают власти Российской Федерации, заявитель находился в СИЗО-32/1 в г. Нижнем Новгороде с 5 июня 1998 г. по 16 марта 1999 г. С 26 мая по 5 июня 1998 г. он находился в изоляторе временного содержания Управления внутренних дел г. Дзержинска Нижегородской области.

18. Во время пребывания в СИЗО-32/1 заявитель находился в камере N 3/19 площадью 40,1 кв. м с 20 спальными местами; в камере N 9/69 площадью 40,6 кв. м с 24 спальными местами; в камере N 19/266 площадью 34,1 кв. м с 22 спальными местами и в камере N 1/3 площадью 40,9 кв. м с 20 спальными местами.

19. Власти Российской Федерации утверждали, что они не имеют возможности предоставить информацию о численности сокамерников заявителя, содержавшихся под стражей в то же время, поскольку соответствующие документы были уничтожены по истечении срока их хранения.

20. Каждому заключенному была предоставлена отдельная кровать и постельные принадлежности. Камеры имели стеклянные окна размером 1,6 м на 1,4 м. Окна обеспечивали естественное освещение, достаточное для чтения и работы. Форточки обеспечивали естественную вентиляцию воздуха в дополнение к системе принудительной вентиляции, имевшейся в камерах. Помещения были также оборудованы системой центрального отопления. Средняя температура в камере составляла от 18 до 20 градусов по Цельсию. В каждой камере имелись умывальник и унитаз за кирпичной перегородкой. Мыться подследственные могли раз в неделю. Ни одна из камер не была заражена насекомыми или грызунами.

(ii) Медицинское обслуживание

21. 5 июня 1998 г., во время медицинского осмотра заявителя по прибытии в следственный изолятор, он пожаловался на боль в животе и потерю зрения в правом глазу.

22. 7 июня 1998 г. заявитель прошел флюорографию, которая показала следующие изменения в легких: ограниченный фиброз правой стороны и незначительную кальцификацию корней. Врач усмотрел в этих изменениях признаки заболевания туберкулезом и рекомендовал наблюдение у рентгенолога.

23. 1 декабря 1998 г. заявитель снова прошел флюорографию, которая показала незначительную инфильтрацию в межреберном пространстве с правой стороны с фокальными затемнениями. Врач поставил заявителю диагноз заболевания очаговым туберкулезом верхней части правового легкого в инфильтрационной стадии. Микобактериальный туберкулез обнаружен не был.

24. Заявитель вначале был помещен в специальную камеру для проходящих лечение туберкулеза. Для лечения применялся рифампицин (антибиотик).

25. 22 августа 1999 г. заявитель был помещен в лечебное исправительное учреждение N 10 (ЛИУ-10). Рентгеновское обследование показало улучшение после данного лечения.

26. В неустановленную дату исполняющий обязанности заместителя медицинского управления Федеральной службы исполнения наказаний подписал медицинское заключение по поводу возможности заражения заявителя туберкулезом во время содержания под стражей. В заключении, в частности, указывалось:

"- [Согласно] анамнезу (сообщению пациента о перенесенных заболеваниях), [заявитель имел] пептическую язву, хронический гастродуоденит с 1996 года, который является фактором риска для развития туберкулеза;

- установленные изменения в легких были выявлены во время прибытия [заявителя] в следственный изолятор [1 декабря 1998 г.] - такие изменения показывают, что заявитель приобрел туберкулез ранее;

- отношение пациента к лечению было в высшей степени отрицательным, что ухудшало его состояние и способствовало развитию туберкулеза.

Учитывая вышесказанное, можно утверждать, что предыдущие сроки лишения свободы, наличие факторов риска, установленные изменения в легких, так же как помещение заявителя в камеры для заключенных с хорошим состоянием здоровья перед тем, как ему был поставлен диагноз заболевания туберкулезом, являются доказательством эндогенного возобновления туберкулезного процесса, а не заражения туберкулезом в следственном изоляторе в 1998 году".

2. Содержание под стражей в г. Москве

(a) Доводы заявителя

27. По словам заявителя, его доставили в следственный изолятор ИЗ-48/3 в г. Москве 17 марта 1999 г. и содержали там до 28 мая 1999 г.

28. Несмотря на заболевание туберкулезом, заявителя поместили в камеру с лицами, имеющими хорошее состояние здоровья. Камера размером приблизительно 11 кв. м (2,5 м на 2,5 м) была рассчитана на семь человек, но в ней содержались от 14 до 16 заключенных. Вентиляция не функционировала надлежащим образом, и поэтому в камере было жарко и сыро.

29. Заявитель утверждал, что других подробностей об условиях содержания его под стражей в г. Москве он не помнит.

30. После его доставки в г. Москву заявитель не получал никакого медицинского лечения туберкулеза, поскольку следственный изолятор ИЗ-48/3 не имел для этого условий. По словам заявителя, он жаловался на отсутствие медицинского обслуживания местной администрации и большому числу должностных лиц, однако его жалобы остались без ответа. Тем не менее заявитель предоставил Европейскому Суду только незаверенную рукописную копию одной из своих жалоб.

(b) Доводы властей Российской Федерации

31. Как указывают власти Российской Федерации, заявитель находился в следственном изоляторе ИЗ-48/3 в г. Москве в период между 16 марта и 28 мая 1999 г. Однако согласно справке от 16 июня 2005 г., подписанной начальником следственного изолятора ИЗ-77/3 (бывший ИЗ-48/3), заявитель находился там в период с 17 марта по 28 мая 1999 г.

32. Во время содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-48/3 заявитель был помещен в камеру N 417 размером 14,98 кв. м и в камеру N 419 размером 14,9 кв. м. Заявителю была предоставлена личная кровать и постельное белье. В камерах имелись окна размером 0,89 м. на 0,94 м. Днем окна обеспечивали естественное освещение, достаточное для чтения и работы. Камеры также имели искусственное освещение в виде люминесцентных ламп. Форточка обеспечивала естественную вентиляцию в дополнение к системе принудительной вентиляции, установленной в камерах. В каждой камере имелись водопроводный кран, унитаз за кирпичной перегородкой, а также резервуар с питьевой водой. Средняя температура в камерах никогда не была меньше 18 градусов по Цельсию. Подследственные могли мыться раз в неделю и имели право на ежедневную как минимум часовую прогулку.

33. Власти Российской Федерации не смогли предоставить информацию о числе сокамерников заявителя, находившихся под стражей вместе с ним, а также о предоставленном ему медицинском обслуживании, поскольку соответствующие документы были уничтожены по истечении сроков их хранения.

3. Последующие события

34. По-видимому, из следственного изолятора ИЗ-48/3 заявитель был переведен в лечебное исправительное учреждение ЛИУ-10, где продолжал отбывать наказание.

35. В январе 2000 г. заявителю поставили диагноз заболевания фокальным туберкулезом верхней части правого легкого в карнификационной стадии.

36. В сентябре 2000 г. его состояние ухудшилось, и заявителю было назначено лечение. До марта 2003 г. состояние здоровья заявителя было стабильным, однако с апреля 2003 г. его здоровье стало ухудшаться.

37. 17 апреля 2003 г. заявитель был направлен в больницу исправительного учреждения ЛИУ-10.

38. В ходе обыска, проведенного 20 августа 2003 г., сотрудниками исправительного учреждения были найдены и изъяты более сотни противотуберкулезных таблеток и таблеток ранитидина (антигистаминного лекарства), которые заявитель не принимал, несмотря на предписание врача.

39. Заявитель был освобожден 17 марта 2004 г.

4. Иск о возмещении ущерба вследствие недостаточной медицинской помощи в следственном изоляторе СИЗО-32/1 г. Нижнего Новгорода

40. 21 января 2002 г., когда заявитель отбывал наказание, он предъявил иск о возмещении ущерба, причиненного в результате предполагаемого заражения туберкулезом и ухудшения здоровья вследствие недостаточной медицинской помощи во время содержания под стражей в следственном изоляторе СИЗО-32/1. К этому времени номер следственного изолятора был изменен на СИЗО-52/1.

41. 22 августа 2002 г. Советский районный суд г. Нижнего Новгорода отказал в удовлетворении иска как необоснованного. В решении суда, в частности, указывалось:

"5 июня 1998 г. [заявитель] был помещен в камеру 3/19 следственного изолятора СИЗО-52/1, где он оставался до 28 августа 1999 г.

Флюорограмма N 33-34 от 7 июня 1998 г., сделанная по прибытии [заявителя] в следственный изолятор СИЗО-52/1, показала постспецифические изменения в правом легком в форме ограниченного фиброза и незначительной кальцификации корней.

Флюорограмма N 25-26 от 1 декабря 1998 г. показала незначительную инфильтрацию с фокальными затемнениями в первом межреберном пространстве на правой стороне [и] незначительную кальцификацию корней.

...1 декабря 1998 г. [заявителю] был поставлен диагноз "очаговый туберкулез верхней части правого легкого в инфильтрационной стадии"...

Заключение медицинской комиссии [имеющееся в материалах дела] содержало вывод о том, что "принимая во внимание постспецифические изменения в его правом легком и корнях легкого, которые были установлены ранее, а также такие факторы риска, как язва двенадцатиперстной кишки и стресс во время задержания, туберкулезный процесс в правом легком возобновился".

Сразу после постановки диагноза администрация следственного изолятора приняла меры по лечению истца: [ему были] назначены прием медикаментов совместно со специальным питанием [и] проведение регулярных медицинских обследований, что подтверждается... медицинской картой истца. ...

Рассмотрев доказательства, предоставленные ответчиком (истец не представил никаких доказательств, что он приобрел заболевание туберкулезом по вине администрации следственного изолятора СИЗО-52/1), суд не установил вины администрации следственного изолятора СИЗО-52/1 в заболевании [заявителя] туберкулезом...

В исковом заявлении истец указывал, что не болел туберкулезом ранее, что опровергается медицинскими документами, представленными ответчиком... Согласно этим документам 7 июня 1995 г. заявитель был направлен на лечение в хирургическое отделение... с диагнозом: "Дистрофия сетчатки правого глаза, сопровождаемая тромбозом центральной вены с обширным кровоизлиянием, миопия... правого глаза, ... Флюорография показала ограниченный фиброз справа, кальцификацию корней. ... Эти изменения были постспецифическими... [Заявитель] отказался от дальнейшего обследования и покинул больницу. ...

Туберкулез является инфекционным заболеванием, которое в настоящее время распространяется не только в местах лишения свободы. Суду не представлены доказательства, подкрепляющие [утверждение о том], что действия или бездействие администрации следственного изолятора СИЗО-52/1... причинили вред здоровью истца".

42. Заявитель подал кассационную жалобу на судебное решение.

43. 4 апреля 2003 г. Нижегородский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения.

II. Применимое национальное законодательство

44. В соответствии со статьей 339 Уголовно-процессуального кодекса 1960 г., действовавшего до 1 июля 2002 г., определение суда, вынесенное в результате рассмотрения дела в кассационном порядке, должно быть оглашено в зале суда председательствующим или членом суда.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции, что касается общих условий содержания в Сизо-32/1 и ИЗ-48/3

45. В соответствии со статьей 3 Конвенции заявитель жаловался, что в СИЗО-32/1 в г. Нижнем Новгороде и следственном изоляторе ИЗ-48/3 в г. Москве он находился в ужасающих условиях содержания под стражей. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы

1. Доводы сторон

46. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не жаловался на условия содержания ни в прокуратуру, ни в национальные суды. Они приложили письмо председателя Нижегородского областного суда от 5 августа 2005 г. о том, что заявитель предъявил иск о возмещении вреда здоровью против следственного изолятора ИЗ-32/1, но не выдвигал жалоб относительно условий содержания под стражей или о якобы недостаточном медицинском обслуживании. Они также приложили письмо председателя Московского городского суда от 22 июня 2005 г. о том, что заявитель не предъявлял жалоб относительно условий содержания в ИЗ-48/3. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель, таким образом, не исчерпал всех средств правовой защиты, предусмотренных национальным законодательством.

47. Заявитель оспорил доводы властей Российской Федерации. Он утверждал, что 21 января 2001 г. он предъявил иск о возмещении ущерба против следственного изолятора ИЗ-32/1. Его иск был отклонен Нижегородским областным судом 4 апреля 2003 г. Поэтому правило об исчерпании национальных средств правовой защиты было им соблюдено.

2. Мнение Европейского Суда

48. Европейский Суд напоминает, что пункт 1 статьи 35 Конвенции предусматривает распределение бремени доказывания. Власти Российской Федерации, ссылающиеся на неисчерпание внутренних средств правовой защиты, обязаны доказать Европейскому Суду, что средство правовой защиты было эффективным, существовало теоретически и практически в соответствующий период, то есть было доступным, могло обеспечить возмещение в связи с жалобами заявителя и имело разумные шансы на успех (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 76, ECHR 1999-V; и Решение Европейского Суда по делу "Мифсуд против Франции" (Mifsud v. France), жалоба N 57220/00, § 15, ECHR 2002-VIII). Европейский Суд далее напоминает, что внутренние средства правовой защиты должны быть "эффективными" в смысле предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения либо предоставления адекватного возмещения в связи с нарушением, которое уже имело место (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudдa v. Poland), жалоба N 30210/96, § 158, ECHR-XI).

49. Европейский Суд отмечает, что заявитель не затрагивал данный вопрос в национальных органах власти, его иск о возмещении ущерба касался только предполагаемого заражения туберкулезом. Европейский Суд обращает внимание, что в Постановлении от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, §§ 29-30* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2007.), при аналогичных обстоятельствах он установил, что власти Российской Федерации не смогли показать, какое возмещение мог получить заявитель от прокуратуры или суда, учитывая, что проблемы, вытекающие из условий содержания под стражей заявителя, имели, очевидно, системный характер и касались не только положения заявителя. Далее, в настоящем деле власти Российской Федерации не представили никаких доказательств, чтобы Европейский Суд мог отступить от сделанных ранее выводов в отношении существования эффективных средств правовой защиты от структурных проблем переполненности российских исправительных учреждений (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 30).

50. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации, поскольку оно касается жалобы заявителя на общие условия содержания под стражей.

B. Существо жалобы

51. Заявитель поддержал свою жалобу.

52. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя, касающаяся общих условий содержания под стражей в следственном изоляторе СИЗО-32/1 в г. Нижнем Новгороде и в ИЗ-48/3 в г. Москве была явно необоснованной, и что должностные лица не нарушили его прав, предусмотренных статьей 3 Конвенции.

53. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня является относительной; она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, §§ 100-101, ECHR 2001-VIII).

54. Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения или наказания (см. в качестве одного из последних примеров Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, § 42* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2005.)). Меры, лишающие лица свободы, часто могут содержать такой элемент. Тем не менее государство в соответствии с этим положением должно обеспечить, чтобы лицо содержалось в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, чтобы способ и метод исполнения этой меры не подвергали его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и чтобы, учитывая практические требования меры, связанной с лишением свободы, его здоровье и благополучие адекватно обеспечивались, кроме всего прочего, достаточным медицинским обслуживанием (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI).

55. При оценке условий содержания под стражей в расчет должно быть принято совокупное влияние этих условий, так же как и утверждения заявителя по этому поводу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II). Европейский Суд полагает, что содержание под стражей заявителя с 5 июня 1998 г. по 28 мая 1999 г. составляло продолжающуюся ситуацию, и он будет рассматривать ее, не разделяя на отдельные периоды (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бенедиктов против Российской Федерации", § 31; Постановление Европейского Суда от 7 июня 2007 г. по делу "Игорь Иванов против Российской Федерации" (Igor Ivanov v. Russia), жалоба N 34000/02, § 30* (*Там же. N 7/2008.); и, с соответствующими изменениями, Решение Европейского Суда от 6 декабря 2007 г. по делу "Новинский против Российской Федерации" (Novinskiy v. Russia), жалоба N 11982/02).

56. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что в своей жалобе заявитель утверждал, что он содержался под стражей в следственном изоляторе СИЗО-32/1 с 26 мая 1998 г. по 16 марта 1999 г. В своих объяснениях власти Российской Федерации указывали, что заявитель содержался в следственном изоляторе с 5 июня 1998 г. по 16 марта 1999 г., а с 26 мая по 5 июня 1998 г. он находился в изоляторе временного содержания Управления внутренних дел г. Дзержинска. Заявитель не делал других заявлений по этому поводу. Таким образом, Европейский Суд констатировал, что содержание заявителя под стражей в следственном изоляторе СИЗО-32/1 началось 5 июня 1998 г. Европейский Суд далее отмечает, что сторонами не оспаривалось, что заявитель содержался под стражей в следственном изоляторе ИЗ-48/3 с 17 марта по 28 мая 1999 г.

57. Стороны разошлись по вопросу конкретных условий содержания заявителя под стражей. Тем не менее Европейский Суд не видит необходимости устанавливать правдивость каждого утверждения сторон, поскольку он установил нарушение статьи 3 Конвенции на основании предоставленных фактов, которые государство-ответчик не смогло опровергнуть.

58. Заявитель утверждал, что число лиц, содержавшихся под стражей в камерах, значительно превышало их проектную вместимость. Власти Российской Федерации признали, что они не в состоянии предоставить информацию о числе сокамерников заявителя, поскольку соответствующие документы были уничтожены по окончании срока их хранения.

59. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных достаточным личным пространством и сделал вывод, что проблема имеет системный характер (см., в частности, Решение Европейского Суда от 18 сентября 2001 г. по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99; Решение Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00; Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 57* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.)).

60. Учитывая прецедентную практику по данному вопросу и материалы, представленные сторонами, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов для отступления в данном деле от ранее сделанных выводов. То обстоятельство, что заявитель был вынужден находиться в камере с таким большим числом людей в условиях ограниченного пространства, было само по себе достаточным, чтобы причинить страдания и трудности, превышающие неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и вызвать в нем чувства страха, тоски и неполноценности, способные оскорбить и унизить его.

61. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания под стражей заявителя в следственных изоляторах СИЗО-32/1 в г. Нижнем Новгороде и ИЗ-48/3 в г. Москве в период с 5 июня 1998 г. по 28 мая 1999 г.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции, что касается жалобы заявителя на условия содержания под стражей в следственных изоляторах СИЗО-32/1 и ИЗ-48/3

62. Заявитель жаловался, что он не располагал эффективными внутренними средствами правовой защиты его прав, закрепленных в статье 3 Конвенции, в отношении общих условий содержания в СИЗО-32/1 и ИЗ-48/3. Статья 13 Конвенции предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Приемлемость жалобы

63. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее он отмечает, что она не является неприемлемой по другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

64. Заявитель не представил никаких дополнений по существу жалобы.

65. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель располагал эффективными средствами правовой защиты, которые были для него доступны, и, следовательно, жалоба является явно необоснованной.

66. Европейский Суд напоминает, что в деле "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia) (упоминавшемся выше, §§ 29-30) он установил, что в отношении жалоб о переполненности тюрем в России не существует эффективных средств правовой защиты. Власти Российской Федерации не представили никаких доказательств, позволяющих Европейскому Суду сделать иной вывод.

67. Соответственно, Европейский Суд устанавливает, что в данном деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции из-за отсутствия эффективных и доступных внутренних средств защиты в отношении общих условий содержания в следственных изоляторах СИЗО-32/1 и ИЗ-48/3.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции, что касается предполагаемого заражения туберкулезом в следственном изоляторе СИЗО-32/1

68. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции на то, что в следственном изоляторе СИЗО-32/1 в г. Нижнем Новгороде он заразился туберкулезом, и его здоровье ухудшилось.

1. Доводы сторон

69. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не жаловался на это ни в прокуратуру, ни в национальные суды. Со ссылкой на письмо председателя Нижегородского областного суда от 5 августа 2005 г. (см. § 46 настоящего Постановления) они утверждали, что заявитель не исчерпал доступные ему внутренние средства правовой защиты.

70. Власти Российской Федерации подчеркивали, что из результатов флюорографии, сделанной 7 июня и 1 декабря 1998 г., следовало, что заявитель заболел туберкулезом не в следственном изоляторе СИЗО-32/1, а приобрел его ранее, и заболевание возобновилось. Власти Российской Федерации утверждали, что во время пребывания в следственном изоляторе СИЗО-32/1 заявитель проходил интенсивное лечение от туберкулеза, и за состоянием его здоровья постоянно следили. Тем не менее он часто отказывался от прописанных ему медикаментов. Власти Российской Федерации далее указывали, что иск заявителя о возмещении ущерба, причиненного в результате предполагаемого заражения туберкулезом и ухудшения здоровья в СИЗО-32/1, был отклонен национальными судами в двух инстанциях вследствие необоснованности. Таким образом, с точки зрения властей Российской Федерации, жалоба была явно необоснованной.

71. Заявитель утверждал, что правило об исчерпании внутренних средств правовой защиты им соблюдено. Он ссылался на свой иск о возмещении ущерба, предъявленный им к следственному изолятору СИЗО-32/1, который был отклонен Нижегородским областным судом 4 апреля 2003 г.

72. Заявитель утверждал, что перед тем, как он оказался в следственном изоляторе СИЗО-32/1, он никогда не болел туберкулезом. Он заявил, что флюорография, которая, как утверждали власти Российской Федерации, была проведена 7 июня 1998 г. и показала изменения в его легких, никогда не проводилась. Это подтверждалось тем, что власти Российской Федерации не представили копию сопутствующего медицинского заключения. Он настаивал, что прибыл в следственный изолятор СИЗО-32/1 в нормальном состоянии здоровья, а диагноз заболевания туберкулезом был впервые поставлен 1 декабря 1998 г. после заражения в следственном изоляторе. Заявитель далее утверждал, что был осведомлен о противопоказаниях конкретных медикаментов, прописанных врачами в следственном изоляторе, которые не были приняты во внимание последними. Заявитель приложил недатированное заявление его бывшего сокамерника, который утверждал, что за некоторое время до помещения заявителя в следственный изолятор СИЗО-32/1 он был здоров, но через некоторое время после заключения под стражу он заболел туберкулезом. Сокамерник также утверждал, что заявитель никогда не сообщал ему об обстоятельствах, при которых он приобрел заболевание.

2. Мнение Европейского Суда

73. Общие принципы изложены в § 48 настоящего Постановления.

74. Европейский Суд отмечает, что в отличие от жалобы заявителя на общие условия содержания под стражей (см. § 49 настоящего Постановления) его жалоба на предполагаемое заражение туберкулезом в следственном изоляторе СИЗО-32/1 не касалась структурных проблем, но явно относилась к его личной ситуации. Европейский Суд полагает, что в обстоятельствах настоящего дела, когда заявитель больше не находился в следственном изоляторе, где предположительно был причинен вред его здоровью, иск мог обеспечить возмещение ущерба в связи с его жалобой и позволял разумно рассчитывать на успех.

75. Европейский Суд отмечает, что 21 января 2002 г. заявитель возбудил гражданское разбирательство против следственного изолятора СИЗО-32/1, требуя возмещения ущерба, который был причинен ему вследствие предполагаемого заражения туберкулезом и ухудшения здоровья в следственном изоляторе. Иск был отклонен окончательным решением Нижегородского областного суда 4 апреля 2003 г. Таким образом, Европейский Суд находит, что заявителем соблюдено требование об исчерпании внутренних средств правовой защиты, установленное пунктом 1 статьи 35 Конвенции, и отклоняет возражение властей Российской Федерации.

76. Что касается содержания жалобы, Европейский Суд обращает внимание на то, что 7 июня 1998 г., спустя два дня после поступления заявителя в СИЗО-32/1, он прошел флюорографическое обследование, которое показало постспецифические изменения в его правом легком. Европейский Суд принимает к сведению утверждение заявителя о том, что обследование никогда не проводилось, и непредставление властями Российской Федерации копии медицинского заключения. Тем не менее результаты флюорографии, проведенной 7 июня 1998 г., упоминались в решении Советского районного суда г. Нижнего Новгорода от 22 августа 2002 г. Таким образом, Европейский Суд не имеет оснований сомневаться, что флюорография была действительно проведена 7 июня 1998 г., и что она дала результаты, упомянутые властями Российской Федерации. Более того, из решения Советского районного суда следовало, что у заявителя были обнаружены постспецифические изменения в правом легком, появившиеся ранее 1995 года. Европейский Суд считает показания сокамерника заявителя слишком неопределенными и недостаточными, чтобы подтвердить предположения заявителя. Следовательно, Европейский Суд, исходя из имеющихся у него доказательств, устанавливает, что заявитель болел туберкулезом до его помещения в следственный изолятор СИЗО-32/1, где его заболевание возобновилось.

77. Европейский Суд далее отмечает, что после постановки диагноза заболевания туберкулезом 1 декабря 1998 г. за его состоянием здоровья велось наблюдение; он был обеспечен медикаментами и, вследствие ухудшения его состояния, он был помещен в специализированное медицинское исправительное учреждение. Европейскому Суду не представлены доказательства того, что медицинское обслуживание, предоставленное заявителю, было несвоевременным или недостаточным. Предположения заявителя о том, что его здоровье ухудшилось вследствие действий или бездействия администрации следственного изолятора СИЗО-32/1, были признаны безосновательными национальными судами в двух инстанциях. Европейскому Суду не представлены данные, которые позволили бы ему сделать иной вывод. Соответственно, он принимает довод властей Российской Федерации об отсутствии оснований для возложения на должностных лиц ответственности за возобновление заболевания туберкулезом во время содержания его под стражей.

78. Отсюда следует, что жалоба в данной части является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 4 Конвенции, что касается предположительно недостаточного медицинского обеспечения в следственном изоляторе ИЗ-48/3

79. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 3 Конвенции на то, что в следственном изоляторе ИЗ-48/3 в г. Москве ему не было обеспечено достаточное медицинское обслуживание.

1. Доводы сторон

80. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не подавал подобных жалоб ни в прокуратуру, ни в национальные суды. Они приложили справку от начальника следственного изолятора ИЗ-77/3 (бывший ИЗ-48/3) о том, что в период между 17 марта и 28 мая 1999 г. заявитель не подавал никаких жалоб, касающихся медицинского обслуживания в следственном изоляторе, а также письмо председателя Московского городского суда от 22 июня 2005 г. о том, что заявитель не выдвигал никаких возражений по поводу условий содержания в ИЗ-48/3. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель, таким образом, не исчерпал доступных национальных средств правовой защиты.

81. Заявитель возражал. Сославшись на иск о возмещении ущерба, поданный против следственного изолятора СИЗО-32/1, он настаивал, что исчерпал национальные средства правовой защиты.

2. Мнение Европейского Суда

82. Общие принципы, которыми руководствовался Европейский Суд, изложены в § 48 настоящего Постановления.

83. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя на предполагаемое недостаточное медицинское обслуживание в ИЗ-48/3 не касалась структурных проблем, а имела отношение к его личной ситуации. Далее он отмечает, что настоящая жалоба была подана после того, как заявитель был перемещен из рассматриваемого исправительного учреждения. При данных обстоятельствах заявителю следовало прибегнуть к внутренним средствам правовой защиты, способным обеспечить возмещение предполагаемого ущерба, а не предотвратить нарушение. Принимая во внимание выводы в § 74 настоящего Постановления, Европейский Суд полагает, что в обстоятельствах, когда заявитель более не содержался в исправительном учреждении, где предположительно ему не было обеспечено удовлетворительное медицинское обслуживание, иск о возмещении ущерба мог обеспечить удовлетворение его требований и был достаточно перспективным.

84. Тем не менее заявитель не возбудил судебное разбирательство для компенсации ущерба, понесенного в результате якобы недостаточного медицинского обслуживания в ИЗ-48/3. В принципе Европейский Суд признает уязвимость заключенных и сложности, с которыми они сталкиваются, имея дело со сложными правовыми процедурами. Эти рассуждения могут быть приняты во внимание, если использовать в данных обстоятельствах гибкий подход. Однако в настоящем деле Европейский Суд не установил причин, почему заявитель не мог воспользоваться доступными ему внутренними средствами правовой защиты. Европейский Суд отмечает, что при аналогичных обстоятельствах заявитель предъявил иск о возмещении ущерба против следственного изолятора СИЗО-32/1. Национальные суды в двух инстанциях рассмотрели жалобы и вынесли обоснованные решения по существу дела. Заявитель не объяснил, почему он не предъявил иск о возмещении ущерба против ИЗ-48/3, и материалы дела не содержат никаких указаний на то, что это было невозможно или бессмысленно (см. с соответствующими изменениями Решение Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Слюсарев против Российской Федерации" (Slyusarev v. Russia), жалоба N 60333/00). Соответственно, Европейский Суд установил, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты.

85. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции, что касается жалоб на предполагаемые заражение туберкулезом в следственном изоляторе СИЗО-32/1 и недостаточное медицинское обслуживание в следственном изоляторе ИЗ-48/3

86. Заявитель жаловался, что он не имел эффективных внутренних средств правовой защиты в отношении его жалоб по статье 3 Конвенции, касающихся предполагаемого заражения туберкулезом в следственном изоляторе СИЗО-32/1 и неспособности должностных лиц обеспечить ему достаточное медицинское обслуживание в следственном изоляторе ИЗ-48/3.

A. Приемлемость жалобы

87. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на уровне страны средства правовой защиты, направленного на обеспечение предусмотренных Конвенцией прав и свобод, в какой бы форме они ни были закреплены в национальном правопорядке, в тех случаях, где существует "доказуемая жалоба" нарушения основополагающих положений Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), Series A, N 131, § 52).

88. Европейский Суд отмечает, что в §§ 78 и 85 настоящего Постановления жалоба на основании статьи 3 Конвенции признана неприемлемой в соответствующей части. Соответственно, заявитель не имел "доказуемой жалобы" на нарушение основополагающих принципов Конвенции, и, таким образом, статья 13 Конвенции неприменима к этой части жалобы. Следовательно, жалоба заявителя на основании статьи 13 Конвенции в данной части должна быть отклонена как явно необоснованная в значении пунктов 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VI. Другие предполагаемые нарушения Конвенции

89. Заявитель жаловался, что национальные суды не смогли надлежащим образом рассмотреть законность его содержания под стражей в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции. Он далее жаловался в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, что суд первой инстанции не являлся "судом, созданным на основании закона", поскольку он состоял из профессионального судьи и двух народных заседателей, тогда как должен был состоять из трех профессиональных судей, в связи с чем его лишение свободы после вынесения приговора являлось незаконным. Заявитель также жаловался, что его дело не рассматривалось судом присяжных. Далее он жаловался, что суд первой инстанции был пристрастным, поскольку оценивал показания свидетелей неправильно, не рассмотрев те их части, которые свидетельствовали в его пользу. Наконец, заявитель жаловался, что отказ суда первой инстанции вызвать двух свидетелей с его стороны нарушал подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

90. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции он может принимать к рассмотрению дела в течение шести месяцев с момента вынесения решения или возникновения события, которое составляет существо жалобы. Европейский Суд отмечает, что окончательное определение по уголовному делу заявителя было вынесено Верховным Судом Российской Федерации на заседании 26 апреля 1999 г., последовавшие заявления о рассмотрении дела в надзорном порядке не считаются средствами правовой защиты в значении пункта 1 статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 22 июня 1999 г. по делу "Тумилович против Российской Федерации" (Tumilovich v. Russia), жалоба N 47033/99; Решение Европейского Суда от 29 января 2004 по делу "Бердзенишвили против Российской Федерации" (Berdzenishvili v. Russia), жалоба N 31697/03). Европейский Суд далее отмечает, что заявитель лично присутствовал на слушании 26 апреля 1999 г. и что, по его словам, получил копию определения Верховного Суда 12 мая 1999 г.

91. Европейский Суд напоминает, что первым днем шестимесячного периода считается следующий день после вынесения окончательного решения. Днем окончательного решения считается день, когда это решение было оглашено публично, или, если решение не оглашалось публично, день, когда заявитель или его представитель был уведомлен о вынесении окончательного решения, в зависимости от того, что произошло раньше (см. Решение Европейского Суда от 23 октября 2001 г. по делу "Лаверидж против Соединенного Королевства" (Loveridge v. United Kingdom), жалоба N 39641/98). Когда в соответствии с национальным законодательством заявителю должна быть передана письменная копия решения, шестимесячный срок начинается с момента получения решения (см. Постановление Европейского Суда от 29 августа 1997 по делу "Ворм против Австрии" (Worm v. Austria), § 33, Reports of Judgments and Decisions 1997-V).

92. Европейский Суд обращает внимание, что ни национальным законодательством, ни судебной практикой на Верховный Суд не возлагается обязанности передавать копию своих решений заявителю (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ворм против Австрии"). Судебное решение не имело сложного или объемного обоснования, и заявитель не отрицал, что он был осведомлен 26 апреля 1999 г. о содержании судебного решения, вынесенного на открытом слушании в этот день.

93. Европейский Суд, таким образом, устанавливает, что датой окончательного решения национальных судов в значении пункта 1 статьи 35 Конвенции является 26 апреля 1999 г., тогда как жалоба была подана в Европейский Суд 9 ноября 1999 г. Соответственно, Европейский Суд полагает, что он не уполномочен определять, свидетельствуют ли факты, изложенные заявителем, о каком-либо нарушении Конвенции, так как жалоба была подана после окончания предписанного шестимесячного срока.

94. Из этого следует, что жалоба в данной части подлежит отклонению, поскольку была подана по истечении шестимесячного срока, в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

VII. Применение статьи 41 Конвенции

95. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

96. Европейский Суд отмечает, что заявитель не выдвигал никаких требований о справедливой компенсации. При таких обстоятельствах Европейский Суд не присуждает каких-либо выплат в соответствии со статьей 41 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 23 октября 2003 г. по делу "Тимофеев против Российской Федерации" (Timofeyev v. Russia), жалоба N 58263/00, §§ 51-52).

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал приемлемой жалобу в части нарушения статей 3 и 13 Конвенции, что касается общих условий содержания в следственных изоляторах СИЗО-32/1 в г. Нижнем Новгороде и ИЗ-48/3 в г. Москве, а остальную часть жалобы неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции, что касается общих условий содержания под стражей в обоих следственных изоляторах;

3) постановил, что имело нарушение статьи 13 Конвенции, что касается отсутствия эффективных внутренних средств правовой защиты в связи с общими условиями содержания в обоих следственных изоляторах.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 14 октября 2008 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Салли Долле Секретарь Секции Суда

Франсуаза Тюлькенс Председатель Палаты Суда