Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 января 2009 г. Дело "Абдулкадырова и другие (Abdulkadyrova и Others) против Российской Федерации" (жалоба N 27180/03) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Абдулкадырова и другие (Abdulkadyrova и Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 27180/03)

Постановление Суда

Страсбург, 8 января 2009 г.

По делу "Абдулкадырова и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Сверре Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни, судей,

а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 4 декабря 2008 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 27180/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) четырьмя гражданами Российской Федерации, перечисленными ниже (далее - заявители) 20 июля 2003 г.

2. Интересы заявителей были представлены юристами неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". Власти Российской Федерации были представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявители утверждали, что их родственник исчез после задержания военнослужащими в Чечне 8 сентября 2002 г., и в тот же день их дом подвергся обыску, а имущество было повреждено.

4. 11 октября 2005 г. председатель Первой Секции решил рассмотреть жалобу в приоритетном порядке в соответствии с правилом 41 Регламента Суда.

5. Решением от 24 января 2008 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

6. После консультаций со сторонами Палата решила, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 правила 59 Регламента Суда, последняя часть), стороны подали письменные замечания на объяснения друг друга.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявители:

(1) Нуржан Супьяновна Абдулкадырова, 1973 года рождения;

(2) Шамхан Айндаевич Джабаев, 1995 года рождения;

(3) Зумрат Айндаевич Джабаев, 1993 года рождения;

(4) Хеда Айндаевна Джабаева, 1991 года рождения.

8. Заявители проживают в Урус-Мартане, Чечня.

A. Задержание и заключение под стражу Айнди Джабаева

9. Первая заявительница является женой Айнди Алиевича Джабаева, 1967 года рождения. Второй, третий и четвертая заявители - их дети. Первая заявительница - библиотекарь по профессии, но в настоящее время не работает. Единственным кормильцем семьи являлся ее муж Айнди Джабаев, который работал каменщиком в строительной компании.

10. Заявители проживают в собственном доме в г. Урус-Мартане по адресу: Красноармейская ул., 26. По этому адресу расположены три дома с общим двором. Два других дома заняты их родственниками. Один дом занимают Саид-Магомед Д., его жена Фатима (также известная как Петимат) A. и две их дочери, которым в сентябре 2002 г. было соответственно шесть лет и три года.

11. Между их двором и домом соседей, проживавших по адресу Красноармейская ул., 28, имелся прямой проход.

12. 8 сентября 2002 г. первая заявительница находилась на рынке с раннего утра. Трое ее детей - второй, третий и четвертая заявители - находились дома с отцом, Айнди Джабаевым, который болел. Исходящая от заявителей версия событий, относящихся к задержанию Айнди Джабаева, основана на заявлениях третьего и четвертой заявителей, Фатимы A. и двух соседей Розы П. и Хеды А., которые были очевидцами этих событий.

13. Согласно их заявлениям 8 сентября 2002 г. примерно в полдень, группа военнослужащих на нескольких бронетранспортерах (БТР) окружила дом, расположенный по адресу: Красноармейская ул., 28, - соседний по отношению к дому заявителей. Второй, третий и четвертая заявители играли на улице вне дома. Когда прибыли военнослужащие, они вошли в свой дом вместе с их другом Х.

14. В доме N 28 слышалась перестрелка из автоматического оружия. Родственница первой заявительницы Фатима A. и двое ее детей прибежали в дом первой заявительницы. Стрельба в соседнем доме продолжалась 5-10 минут. Когда она прекратилась, Фатима A. пошла в свой дом с младшей дочерью.

15. Затем военнослужащий сломал дверь, отделявшую двор заявителей от двора соседей под номером 28, и вошел в их двор. На военнослужащем была маска, опущенная на глаза, и он был вооружен автоматическим оружием. Он крикнул по-русски: "Все на улицу_"* (* В оригинале к обращению военнослужащего добавлено нецензурное выражение, означающее осужденного, сотрудничающего с администрацией (прим. переводчика).).

16. Фатима A. побежала на улицу со своей дочерью. Она боялась вернуться за остальными детьми и предложила им с улицы выйти. Второй и четвертая заявители услышали крик и немедленно вышли на улицу. Их отец Айнди Джабаев предложил им выйти, пока сам одевался и искал свой паспорт. Третий заявитель дольше всех выходил из дома. Во дворе он слышал обращенное к кому-то указание военнослужащего: "Руки на стену, животное!". Он обернулся и увидел, что солдат целится в его отца, который быстро подошел к стене и поднял руки вверх. Он не имел времени надеть обувь. Военнослужащий подошел к Айнди Джабаеву. Третий заявитель побоялся остаться и вышел на улицу.

17. В этот момент Фатима A. осознала, что ее старшая дочь осталась в доме, и просила четвертую заявительницу пойти и забрать ее. Когда четвертая заявительница вошла во двор, он был пуст, и ее отец, и военнослужащий ушли. Она забрала свою двоюродную сестру, и они отправились к другим членам семьи в дом их соседки Хеды A. К ним присоединилась соседка, проживавшая в доме 29 по Красноармейской ул., Роза П., которой военнослужащие также приказали выйти из дома.

18. После этого заявители слышали стрельбу во дворе дома 28, а затем в их собственном доме. Они утверждали, что это не была перестрелка, поскольку огонь велся из одного автомата, и солдаты, стоявшие на улице, не реагировали на него и сохраняли спокойствие.

19. Около 15.00 военнослужащие собрались на улице у дома 28, где первоначально велась стрельба. Солдаты смеялись и заявляли, что они убили одного бойца ("боевика"), а другой скрылся. Около 15.30 прибыли глава городской администрации и глава Урус-Мартановской районной администрации. Они заговорили со старшими начальниками военных. После этого местные жители стали выходить из домов и подходить к военным.

20. Свидетели Роза П. и Хеда A. утверждали, что видели на улице множество военных машин, включая БТР и грузовики "УРАЛ". Некоторые военнослужащие проследовали в военную комендатуру, расположенную примерно в 300 м от дома заявителей.

21. Фатима A. со своими детьми и второй, третий и четвертая заявители возвратились в свой дом. Айнди Джабаева там не было. В доме все было перевернуто, и вещи были выброшены из шкафов. Мебель и одежда имели пулевые отверстия, на полу рассыпано множество автоматных гильз. На овощной грядке за домом виднелись следы БТР.

22. Роза П. направилась к главам городской и районной администраций и спросила их, где находится Айнди Джабаев. Те ответили, что никто не был задержан.

23. Роза П. и Хеда A. находились среди местных жителей напротив дома 28 по Красноармейской улице. Они свидетельствуют, что ворота дома были открыты, и они могли видеть внутри микроавтобус и военный грузовик "УРАЛ". Под навесом они видели тело мужчины (предположительно "боевика"), который был убит в перестрелке. Несколько военнослужащих положили тело на одеяло и отнесли его в микроавтобус. В толпе находилась жена Магомеда A., владельца дома 28, который, по-видимому, разыскивался военнослужащими. Она опознала в убитом друга Магомеда, в то время как сам Магомед скрылся.

24. Первая заявительница возвратилась домой около 16.00. К этому времени военные уже ушли. Ее старшая дочь, четвертая заявительница, сообщила ей, что их выгнали из дома военные, и когда они возвратились в дом, отца там не было. Первая заявительница нашла стены и мебель поврежденными пулевыми отверстиями. Она отправилась на овощную грядку за домом и заметила следы БТР, которые вели к помещениям Урус-Мартановской районной администрации, военной комендатуры и помещениям бывшей швейной фабрики, в которых в то время была расквартирована воинская часть. В проходе между их домом и домом 28 заявительница нашла упаковку лекарства "Карсил", которое принимал ее муж, страдавший заболеванием печени. Во дворе она нашла его сигареты и мундштук. Она также нашла на крыльце дома его ботинки и заключила, что ее мужа увели босым.

25. В тот же день первая заявительница посетила городскую администрацию, которая была уже закрыта, после чего возвратилась домой.

26. В тот же день около 18.00 группа примерно из 30 военнослужащих вновь прибыла по адресу: Красноармейская ул., 28, - на трех БТР и одном автомобиле УАЗ. Семь или восемь из них носили маски, а остальные были без масок. Большая группа военнослужащих вошла в дом 28 и, по-видимому, провела там обыск. Затем военные обыскали овощные грядки. Когда первая заявительница спросила, что они ищут, они заявили, что ищут оружие.

27. Затем военные пожелали обыскать третий дом во дворе заявителей, который принадлежал их родственникам. Первая заявительница просила их не ломать дверь, и они подождали, пока она найдет ключ. Она разъяснила, что дом принадлежит их родственникам, которые проживают в другом регионе, и военные обыскали его, не предъявив никаких документов.

28. Первая заявительница беседовала с одним из военнослужащих и сообщила, что ранее в тот же день ее мужа увезли военные. Один военнослужащий, не носивший маски, заявил, что если ее муж ни в чем не виноват, он будет освобожден. Другой военнослужащий сообщил, что они никого не задерживали. Когда заявительница стала настаивать, он уточнил, что операцию в тот же день проводили другие военнослужащие, тогда как они прибыли исключительно для проведения обыска. Они отказались отвечать на другие вопросы и примерно через полчаса ушли.

29. Первая заявительница утверждала, что в тот же день сотрудники Урус-Мартановской районной прокуратуры допросили ее соседей по дому N 28. В дом заявителей никто не приходил допрашивать их или их родственников.

30. С этого дня заявители не имели известий о своем муже и отце Айнди Джабаеве.

31. Власти Российской Федерации в своих объяснениях не оспаривали фактов, изложенных заявителями. В своих первоначальных объяснениях они указывали, что установлено, что 8 сентября 2002 г., около 12.30, неизвестные вооруженные люди, носившие камуфляжную форму, вошли в дом заявителей, уничтожили некоторое имущество и увели Айнди Джабаева в неизвестном направлении. Его место нахождения не может быть установлено. В своих последующих объяснениях, представленных в марте 2008 г., власти Российской Федерации ссылались на отсутствие очевидцев того, как Айнди Джабаева увели вооруженные люди.

B. Розыск и расследование "исчезновения"

32. Первая заявительница начала поиски своего мужа 9 сентября 2002 г. Она обращалась в различные официальные органы, как лично, так и в письменной форме, пытаясь установить место нахождения и судьбу Айнди Джабаева. Первая заявительница также совершала поездки по Чечне, когда слышала об обнаружении неопознанных тел, надеясь найти его. В то же время она жаловалась на ущерб, причиненный их имуществу автоматным огнем.

33. Утром 9 сентября 2002 г. первая заявительница посетила местную военную комендатуру, отдел внутренних дел и Урус-Мартановскую районную прокуратуру ("районную прокуратуру"). Всюду ей отвечали, что не знают, кто задержал ее мужа, и где он находится.

34. Заявители почти не получали существенной информации о судьбе их мужа и отца или о ходе расследования. Несколько раз им направлялись копии писем, с которыми их запросы направлялись в различные органы прокуратуры. Они представили в Европейский Суд эти документы, которые могут быть кратко изложены следующим образом.

35. 9 сентября 2002 г. первая заявительница направила письменное обращение в районную прокуратуру. Ее заявление было зарегистрировано под номером 1755, и заявительница была уведомлена о том, что оно будет передано следователю Л. Заявительница подчеркнула, что в их доме до сих пор находятся гильзы от автоматического оружия, а за домом все еще видны следы БТР.

36. 10 сентября 2002 г. заявительница подала заявление местному военному коменданту, главе районной администрации и в управление Специального представителя Президента Российской Федерации по обеспечению прав человека в Чеченской Республике. Она также писала в правозащитный центр "Мемориал".

37. В течение нескольких дней после этого первая заявительница посетила все правоохранительные и военные органы района. Всюду сотрудники отрицали, что ее муж задержан, и что они несут ответственность за операцию, проведенную 8 сентября 2002 г.

38. 18 сентября 2002 г. первая заявительница впервые встретилась со следователем Л. Он показал ей план дома ее соседей по адресу: Красноармейская ул., 28, - и спросил, в какой комнате был задержан ее муж. Первая заявительница осознала, что следователь располагает информацией о том, что Айнди Джабаев был задержан в доме соседей, а не в их доме. Первая заявительница пыталась разубедить его, но следователь настаивал, что в момент задержания ее муж находился в доме N 28. Затем следователь спросил ее о соседях. Он обещал позвонить ей, если возникнет необходимость в дальнейших объяснениях. Он не предпринял дальнейших действий, например, осмотра дома заявительницы или допроса соседей и родственников.

39. 23 сентября 2002 г. районная газета "Маршо" опубликовала статью под названием "Милиция должна работать", в которой было помещено высказывание, якобы принадлежащее урус-мартановскому военному коменданту, о том, что на Красноармейской ул. имело место "боестолкновение", в результате которого один человек, оказавший активное сопротивление, был убит, и его тело доставлено в районную администрацию.

40. 7 октября 2002 г. первая заявительница вновь посетила районную прокуратуру и узнала, что ее заявление от 9 сентября 2002 г. утрачено, хотя регистрационный номер сохранился. Следователь, которому было поручено ее дело, был уволен, и он не смог принять никаких мер по ее заявлению.

41. 8 октября 2002 г. заявительница вновь подала заявление районному прокурору. Она указала, что ее муж был задержан военнослужащими 8 сентября 2002 г., во время специальной операции, о которой сообщалось в местной газете. Она также сослалась на убийство неизвестного молодого человека во время операции и привлечение большого числа военнослужащих и военной техники. Заявительница просила прокурора информировать ее о ходе расследования и признать ее потерпевшей по делу.

42. 11 октября 2002 г. заявительнице сообщили в районной прокуратуре, что ее обращение было передано в районный отдел внутренних дел (РОВД). Заявительница утверждала, что смогла встретиться с сотрудником РОВД, которому было передано ее дело, только месяц спустя. Этот сотрудник допросил ее и четвертую заявительницу, после чего возвратил дело в районную прокуратуру.

43. 4 ноября 2002 г. первая заявительница обратилась к районному прокурору с просьбой об оказании содействия в розыске ее мужа и жаловалась на бездействие следствия.

44. 20 ноября 2002 г. следователь районной прокуратуры уведомил первую заявительницу, что 20 ноября 2002 г. возбуждено уголовное дело N 61152 о похищении Айнди Джабаева, которое имело место 8 сентября 2002 г. в Урус-Мартане.

45. 3 марта 2003 г. первая заявительница обратилась в Урус-Мартановский районный суд ("районный суд") с жалобой на действия районного военного коменданта. Она указывала, что специальная операция 8 сентября 2002 г. осуществлялась военными, которые были подотчетны местному военному коменданту. Она просила суд обязать военного коменданта раскрыть информацию о месте нахождения ее мужа и причинах его задержания, обеспечить ей помощь адвоката и разрешить ей оспаривать законность его задержания. Заявительница утверждала, что ее жалоба не была рассмотрена. Власти Российской Федерации в своих материалах указывали, не представив документов, что 18 апреля 2003 г. требование было оставлено без рассмотрения в связи с повторной неявкой сторон.

46. 15 апреля 2003 г. первая заявительница вновь обратилась в районный суд с жалобой на действия районной прокуратуры. Она просила суд обязать прокуратуру провести проверку по ее жалобе на задержание и исчезновение ее мужа и принять некоторые меры, такие как признание ее потерпевшей, допрос ее детей, родственницы и соседей, сбор пуль и гильз из ее дома и установление и допрос лиц, ответственных за операцию. Заявительница также просила суд оценить ущерб, причиненный ее имуществу, и установить виновных в его причинении. Заявительница не получила ответа на свою жалобу.

47. 14 мая 2003 г. районная прокуратура ответила первой заявительнице и указала, что следователь, которому было поручено дело на начальной стадии, был уволен за небрежность. В рамках уголовного дела N 61152 были допрошены первая заявительница, ее дети и другие свидетели. Вопрос об ущербе ее имуществу подлежит рассмотрению судом. Вопрос осмотра места происшествия и сбора доказательств может быть решен только в том случае, если достигнуто соглашение всех проживающих в доме, и если доказательства преступления, такие как пули и гильзы, все еще сохранились.

48. 15 мая 2003 г. заявительница во время одного из посещений районной прокуратуры получила от следователя копию документа из уголовного дела, который, как он сообщил ей, свидетельствует о том, что ее мужа задержали военные. "Административный протокол" был составлен урус-мартановским военным комендантом полковником Г. 8 сентября 2002 г. В документе указывалось:

"Я, военный комендант Урус-Мартановского района полковник Г., 8 сентября 2002 г. провел административное расследование о ранении сотрудника военной комендатуры, старшего помощника начальника разведывательного отдела капитана И. Расследованием установлено следующее.

8 сентября 2002 г. под руководством полковника Г. с целью проверки оперативной информации в Урус-Мартане, на пересечении улиц Красноармейская и Буденного была проведена операция. В 10.10 по адресу Красноармейская ул., 28 во время проверки помещений находившиеся там бандиты оказали вооруженное сопротивление. Во время боестолкновения был ранен служащий спецназа внутренних войск. По приказу полковника г. район был оцеплен силами военнослужащих комендантской роты, районного отдела ФСБ [Федеральной службы безопасности] и Министерства внутренних дел.

В ходе специальной операции в 11.55 в результате перестрелки капитан И. получил огнестрельное ранение в голову... Во время специальной операции два члена НВФ [незаконных вооруженных формирований] были убиты, изъято оружие и снаряжение. ...О ранении капитана И. был уведомлен урус-мартановский районный прокурор".

49. 19 июня 2003 г. прокуратура Чеченской Республики поручила районной прокуратуре проверить данные первой заявительницы о том, что ее муж был задержан сотрудниками ФСБ во время специальной операции, направленной на задержание их соседа A. Письмо содержало ссылку на ее показания о том, что во время специальной операции A. ранил двоих сотрудников ФСБ и затем скрылся. Затем сотрудники ФСБ провели незаконные обыски в соседних домах и задержали Айнди Джабаева в его доме, после чего он исчез. Прокурор поручил проверить показания заявительницы о причастности ФСБ, установить место нахождения ее мужа, решить вопрос о целесообразности передачи дела в военную прокуратуру для дальнейшего расследования и уведомить заявительницу и прокуратуру Чеченской Республики о результатах расследования.

50. 5 августа 2003 г. первая заявительница направила прокурору Чеченской Республики жалобу на бездействие следствия. Она ссылалась на публикацию от 23 сентября 2002 г. и на административный протокол от 8 сентября 2002 г., копии которых она приложила к жалобе. Заявительница предположила, что, поскольку только один "боевик" был убит 8 сентября 2002 г., военные забрали ее мужа и позднее убили его с целью "увеличения" результатов. Она подчеркивала, что военные выдали только одно тело для похорон, и что имя второго убитого не раскрывается. Заявительница просила прокурора допросить полковника Г., который руководил операцией 8 сентября 2002 г., для установления личности второго убитого в этот день, выявления его места захоронения, передать дело в военную прокуратуру и уведомить ее о результатах расследования.

51. 22 августа 2003 г. заявительница была признана потерпевшей по уголовному делу N 61152. В постановлении указывалось, что расследованием установлено, что "8 сентября 2002 г. около 12.30 неизвестные лица, вооруженные автоматическим оружием и носящие маски, вошли в частный дом, расположенный по адресу: Урус-Мартан, Красноармейская ул., 26, - похитили Айнди Джабаева, 1967 года рождения, повредили его имущество и направились в сторону урус-мартановской военной комендатуры". В постановлении также отмечалось, что первая заявительница претерпела материальный ущерб и моральный вред.

52. Представляется, что летом 2003 года следователь посещал дом заявителей и собирал пули из пулевых отверстий в стенах дома. Заявители не уведомлены о том, проводилась ли баллистическая экспертиза этих пуль, и если проводилась, какие результаты получены.

53. 1 сентября 2003 г. прокуратура Чеченской Республики уведомила первую заявительницу, что 20 января 2003 г. расследование уголовного дела о похищении ее мужа приостановлено в связи с невозможность установления виновных. После дополнительной проверки прокуратурой Чеченской Республики 21 августа 2003 г. это постановление было отменено, и дело направлено для дополнительного расследования в районную прокуратуру.

54. 24 сентября 2003 г. первая заявительница вновь жаловалась прокурору Чеченской Республики на то, что местные органы прокуратуры бездействуют. Она просила их установить и допросить военнослужащих, которые участвовали в специальной операции 8 сентября 2002 г., допросить полковника Г., установить место захоронения второго "боевика", убитого в этот день, собрать пули и гильзы из их дома и допросить ее соседей. Заявительница не получила ответа, и 8 декабря 2003 г. вновь написала прокурору Чеченской Республики, требуя обязать местного прокурора совершить следственные действия, перечисленные в ее письмах.

55. 1 октября 2003 г. районный суд по требованию первой заявительницы признал ее мужа Айнди Джабаева безвестно отсутствующим с 8 сентября 2002 г. Суд принял во внимание показания двух свидетелей о задержании Джабаева неизвестными лицами в камуфляжной одежде и показания первой заявительницы о том, что она не имела известий о муже с этого времени.

56. 19 декабря 2003 г. районная прокуратура уведомила первую заявительницу о том, что расследование похищения Джабаева возобновлено 19 ноября 2003 года. 19 декабря 2003 г. оно вновь было приостановлено в связи с невозможностью установления виновных. Заявительница была уведомлена о праве обжаловать постановление прокурору или в суд.

57. 5 января 2004 г. районная прокуратура уведомила первую заявительницу о том, что расследование возобновлено в эту дату.

58. 19 апреля 2004 г. первая заявительница просила районную прокуратуру уведомить ее как потерпевшую о ходе и результатах расследования и сообщить ей, совершены ли действия, о которых она просила.

59. 29 мая 2004 г. Урус-Мартановский РОВД выдал справку, основанную на показаниях соседей, в которой Айнди Джабаев характеризовался как уважаемый член общества, не имевший никаких проблем с законом.

60. 29 декабря 2005 г. первая заявительница просила районную прокуратуру предоставить ей как потерпевшей возможность ознакомиться с уголовным делом N 61152.

61. 2 марта 2006 г. следователь районной прокуратуры ответил, что она не вправе знакомиться с уголовным делом, пока расследование продолжается. Согласно статье 42 Уголовно-процессуального кодекса она может знакомиться только с документами, относящимися к следственным действиям, в которых она принимала участие.

62. Несколько раз вышестоящие прокуратуры направляли жалобы заявительницы в районную прокуратуру и просили информировать их и заявительницу о ходе разбирательства.

63. 6 мая 2006 г. районный суд по требованию заявительницы признал ее мужа умершим на эту дату. 15 мая 2006 г. районный отдел записи актов гражданского состояния выдал свидетельство о смерти. Место смерти не было установлено.

64. Первая заявительница также утверждала, что 7 декабря 2007 г. она была вызвана в Ачхой-Мартановскую межрайонную прокуратуру. Там она была впервые уведомлена о том, что расследование похищения ее мужа передано в этот орган. Следователь, ответственный за дело, допросил первую заявительницу, которая сообщила ему о документе, озаглавленном "административный протокол" (см. § 48 настоящего Постановления). Следователь поискал в материалах уголовного дела, составлявших одну толстую папку, но не нашел этого документа. На следующий день первая заявительница предоставила следователю копию этого документа.

C. Информация властей Российской Федерации

65. В своих объяснениях власти Российской Федерации не оспаривали информацию о расследовании похищения Айнди Джабаева, представленную заявителями. Ссылаясь на информацию, полученную от Генеральной прокуратуры, они упоминали ряд других процессуальных действий, совершенных при расследовании, которые не упоминались заявителями. Однако, несмотря на конкретный запрос Европейского Суда, власти Российской Федерации не представили копии большинства документов, на которые они ссылались (см. ниже).

66. Со ссылкой на информацию, предоставленную Генеральной прокуратурой, власти Российской Федерации утверждали, что расследование похищения Айнди Джабаева "неизвестными лицами в масках и камуфляжной форме с автоматами" началось 20 ноября 2002 г. Уголовному делу был присвоен N 61152.

67. 21 ноября 2002 г. следователи допросили третьего и четвертую заявителей, которые показали, что 8 сентября 2002 г. они слышали стрельбу на улице, и вскоре после этого их отца увели вооруженные лица.

68. Аналогичные показания дали родственники и соседи, включая первую заявительницу и Фатиму A., которые были допрошены 25 ноября 2002 г.

69. 20 января 2003 г. расследование было приостановлено из-за неустановления виновных.

70. 21 августа 2003 г. расследование было возобновлено. 22 августа 2003 г. первая заявительница была допрошена и признана потерпевшей по уголовному делу.

71. 21 сентября 2003 г. расследование было приостановлено.

72. 17 ноября 2003 г. расследование было возобновлено по указанию заместителя прокурора Чеченской Республики. 20 ноября 2003 г. следователи осмотрели дом Джабаевых и изъяли две пули и одну гильзу. 21 ноября 2003 г. первая заявительница была вновь допрошена. В тот же день была назначена и проведена баллистическая экспертиза. Власти Российской Федерации не указали, в чем заключались ее результаты. С 5 по 10 декабря 2003 г. следователи допрашивали свидетелей Хеду A., Фатиму A. и еще одного соседа.

73. 19 декабря 2003 г. расследование было приостановлено.

74. 4 января 2004 г. расследование было возобновлено. 5 января 2004 г. следователи направили запросы в следственные изоляторы Северного Кавказа и во все районные прокуратуры Чечни.

75. 5 февраля 2004 г. расследование было приостановлено.

76. 20 мая 2004 г. расследование было возобновлено. 1 июня 2004 г. первая заявительница была признана гражданским истцом по делу.

77. 2-19 июня 2004 г. следователи допросили Розу П. и Хеду A., а также первую заявительницу и некоторых других лиц (возможно, соседей).

78. 24 июня 2004 г. расследование было приостановлено.

79. 20 декабря 2005 г. расследование было возобновлено. 28 декабря 2005 г. следователи допросили Хеду A., первую, третьего и четвертую заявителей и двух других лиц.

80. Власти Российской Федерации также указывали, что в декабре 2005 г. следователи допросили главу Урус-Мартановской районной администрации, который показал, что 8 сентября 2002 г. он видел оцепление из военнослужащих на Красноармейской ул., но не имел информации о задержании Айнди Джабаева. Согласно его показаниям операцией руководил районный военный комендант Г., но допросить его было невозможно, поскольку он скончался.

81. В своих объяснениях, представленных в марте 2008 г., власти Российской Федерации указывали, что 28 декабря 2005 г. расследование было прекращено в части, касающейся причинения ущерба имуществу заявителей, в связи с истечением сроков давности. Они не указали, были ли заявители уведомлены об этом решении.

82. 20 января 2006 г. расследование было приостановлено.

83. 27 марта 2006 г. расследование было возобновлено. Власти Российской Федерации заявили, что в этот период Хеда A. и Роза П. показали следствию, что не были свидетелями задержания Айнди Джабаева. Аналогичное заявление сделал муж Фатимы A., который не был дома в указанный день. Представляется, что расследование было вновь приостановлено.

84. В своих объяснениях от 24 марта 2008 г. власти Российской Федерации дополнительно утверждали, что расследование возобновилось 27 марта 2006 г. Ответы из различных управлений Министерства внутренних дел и ФСБ свидетельствовали о том, что эти органы не имели информации о месте нахождения Айнди Джабаева.

85. 25 и 26 апреля 2006 г. следователи допросили двоих соседок заявителей. Одна из них показала, что 8 сентября 2002 г., около 11.00, она была остановлена на пересечении улиц Буденного и Красноармейской группой военнослужащих, носивших камуфляжную форму и вооруженных автоматическим оружием. Они разъяснили ей, что идет "зачистка", и не разрешили ей пройти. Она также видела военную технику, включая БТР, и слышала выстрелы. Впоследствии она узнала о похищении Айнди Джабаева. Другая соседка свидетельствовала, что в этот день около 11 часов утра группа вооруженных людей вошла во двор ее дома и по-русски приказала ей оставаться в доме. Примерно через 30 минут она вышла из дома и увидела труп молодого человека в соседнем дворе. Впоследствии она узнала, что вооруженные люди похитили Айнди Джабаева.

86. Власти Российской Федерации также утверждали, что 30 мая 2006 г. был вновь допрошен глава Урус-Мартановской районной администрации. Он подтвердил свои прежние показания о том, что в начале сентября 2002 г. он находился на Красноармейской ул., где проводилась "специальная операция". Он видел много военных и гражданских лиц и был свидетелем того, как военные уносили тело человека. Он также видел разбросанные боеприпасы и военное снаряжение. 27 июня 2006 г. занимавший в то время должность первого заместителя главы Урус-Мартановской районной администрации M.Г. дал аналогичные показания. Он не имел сведений о том, какое учреждение проводило операцию или об обстоятельствах похищения Джабаева.

87. В июне 2005 г. следствие направило дополнительные запросы о предоставлении информации в различные управления МВД, ФСБ и региональные органы Министерства внутренних дел. Ни одно из этих учреждений не располагало информацией о преступлении, но продолжало принимать меры.

88. В неустановленную дату центральный архив Министерства обороны ответил следователям, что не располагает информацией о проведении специальной операции в Урус-Мартане 8 сентября 2002 г.

89. Попытки найти тело Джабаева среди неопознанных трупов также не дали результата. Уголовное дело против Айнди Джабаева также не возбуждалось.

90. 15 ноября 2007 г. следователи дополнительно допросили первую заявительницу и одну соседку. Соседка показала, что видела на улице вооруженных людей в камуфляжной форме 8 сентября 2002 г., но не присутствовала при похищении Джабаева.

91. 26 ноября 2007 г. расследование было приостановлено, о чем была уведомлена первая заявительница.

92. Между 4 декабря 2007 г. и 12 марта 2008 г. расследование возобновлялось и приостанавливалось еще два раза; несколько запросов было направлено в различные органы МВД и Объединенной группировки войск. Цель запросов заключалась в получении информации о проведении специальной операции 8 сентября 2002 г. и установлении сотрудников военной комендатуры Урус-Мартана. Относящаяся к делу информация не была получена.

93. Следствие не смогло установить место нахождения Айнди Джабаева. Не удалось добыть заслуживающей доверия информации о проведении специальной операции на Красноармейской ул. в Урус-Мартане 8 сентября 2002 г.

94. Несмотря на конкретные запросы Европейского Суда, власти Российской Федерации не представили копий каких-либо документов из уголовного дела N 61152, представив лишь несколько копий постановлений о приостановлении и возобновлении расследования и о признании потерпевшей, а также уведомлений первой заявительницы о приостановлении и возобновлении расследования. Ссылаясь на информацию, полученную от Генеральной прокуратуры, власти Российской Федерации утверждали, что расследование продолжается, и что раскрытие документов противоречило бы статье 161 Уголовно-процессуального кодекса России, поскольку материалы содержали информацию военного характера и персональные данные свидетелей или других участников уголовного дела.

D. Жалобы заявителей на нарушение имущественных прав

95. Заявители утверждали, что утратили имущество вследствие незаконных действий. 10 сентября 2002 г. первая заявительница и ее соседи Роза П. и Хеда A. составили список имущества, уничтоженного огнестрельным огнем в их доме, которое включало телевизор, мебель, предметы домашнего обихода и одежду.

96. В октябре 2003 г. частная коммерческая организация произвела оценку ущерба заявителей, основанную на средней цене указанных предметов на рынке Урус-Мартана. Согласно этим подсчетам ущерб заявителей составил примерно 55 460 рублей.

II. Применимое национальное законодательство

97. Краткий обзор соответствующего национального законодательства см. в Постановлении Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Ахмадова и Садулаева против России" (Akhmadova и Sadulayeva v. Russia), жалоба N 40464/02, §§ 67-69* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.).

Право

I. Предварительное возражение властей Российской Федерации

A. Доводы сторон

98. Власти Российской Федерации полагали, что жалоба должна быть признана неприемлемой в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты. Они утверждали, что первая заявительница не использовала права, предоставленные ей как потерпевшей по уголовному делу, такие как право подачи жалоб и ходатайств следователям или в суд. Она могла также обжаловать в суд решения следствия. Заявители также могли потребовать возмещения следственными органами материального ущерба и морального вреда. Власти Российской Федерации отметили, что в марте 2003 г. первая заявительница обратилась в районный суд, но не явилась, и разбирательство было приостановлено* (* Ранее указывалось, что иск был оставлен без рассмотрения, см. § 45 (прим. переводчика).).

99. Заявители оспаривали это возражение. Со ссылкой на практику Европейского Суда они указывали, что не имели обязанности обращения в суды по гражданским делам для исчерпания внутренних средств правовой защиты. Они отмечали, что расследование уголовного дела оказалось неэффективным, и что их жалобы в этой связи, включая обращение в суд, были бесполезны. В отсутствие выводов следствия и с учетом того, что государство продолжало отрицать ответственность за похищение их родственника, они не могли реально рассчитывать на какие-либо иные средства правовой защиты.

B. Мнение Европейского Суда

100. В настоящем деле Европейский Суд не принял решения об исчерпании внутренних средств правовой защиты на стадии решения вопроса о приемлемости жалобы, установив, что этот вопрос слишком тесно связан с существом жалобы. Он рассмотрит доводы сторон в свете положений Конвенции и своей прецедентной практики (краткий обзор см. в Постановлении Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Эстамиров и другие против России" (Estamirov и Others v. Russia), жалоба N 60272/00, §§ 73-74* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.)).

101. Европейский Суд отмечает, что российская правовая система в принципе предусматривает для жертв незаконных и преступных действий, за которые несут ответственность государство или его представители, два пути получения возмещения, а именно гражданско-правовые и уголовно-правовые средства правовой защиты.

102. Что касается иска о взыскании компенсации ущерба, причиненного предположительно незаконными действиями или незаконным поведением государственных служащих, Европейский Суд ранее указывал во многих аналогичных делах, что эта процедура сама по себе не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты в контексте требований, предъявленных на основании статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы NN 57942/00 и 57945/00, §§ 119-121* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации", § 77)* (* Ранее Европейский Суд более подробно разъяснял свою позицию, указывая, что "суд по гражданским делам не имеет возможности осуществлять независимое расследование и не способен в отсутствие заключений расследования уголовного дела сделать какие-либо значимые выводы о личности причастных_, тем более привлечь их к ответственности" (прим. переводчика).). С учетом вышеизложенного Европейский Суд подтверждает, что заявители не были обязаны использовать гражданско-правовые средства правовой защиты. Таким образом, возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению.

103. Что касается уголовно-правовых средств правовой защиты, Европейский Суд принимает к сведению, что заявители подавали жалобы в правоохранительные органы сразу после похищений двух их родственников, и рассмотрение этих уголовных дел продолжается с ноября 2002 г. Заявители и власти Российской Федерации не пришли к согласию в оценке эффективности этого расследования.

104. Европейский Суд находит, что возражение властей Российской Федерации затрагивает вопрос эффективности расследования двух уголовных дел, который тесно связан с существом жалоб заявителей. Поэтому он полагает, что эти вопросы требуют рассмотрения с точки зрения материально-правовых аспектов Конвенции.

II. Оценка Европейским Судом доказательств и установление фактов

A. Доводы сторон

105. Заявители утверждали, что вне всякого разумного сомнения лица, которые вторглись в их жилище и увели Айнди Джабаева, являлись представителями государства. В поддержку своей жалобы они ссылались на тот факт, что 8 сентября 2002 г. в Урус-Мартане проводилась "зачистка", о чем свидетельствует множество доказательств, имеющихся в деле. Заявители ссылались на показания свидетелей, включая прессу и местных должностных лиц, о том, что в день происшествия они наблюдали военную технику и вооруженных людей, направлявшихся к помещению местной военной комендатуры.

106. Власти Российской Федерации признали, что 8 сентября 2002 г. Айнди Джабаев исчез из своего дома. Хотя в своих объяснениях, представленных в апреле 2006 г., они считали установленным, что он был уведен неопознанными вооруженными лицами, которые повредили имущество заявителей, в своих позднейших объяснениях от 24 марта 2008 г. они указывали, что не имеется достаточных данных о том, что похищение имело место. Они подчеркивали, что свидетели не присутствовали при том, как Джабаева увели вооруженные люди, а только подтверждают, что его в последний раз видели во дворе его дома в присутствии вооруженных людей. При таких обстоятельствах власти Российской Федерации предполагали, что нельзя исключить того, что Джабаев ушел сам или бежал, о чем может свидетельствовать информация, упомянутая некоторыми свидетелями со ссылкой на спецслужбы. Власти Российской Федерации утверждали, что похищение являлось одной из расследуемых версий, хотя и основной. Они заключили, что поскольку не доказано, что Джабаев похищен, нет оснований подозревать, что к преступлению причастны представители государства. Они также утверждали, что отсутствуют убедительные доказательства того, что родственник заявителей был мертв, поскольку его место нахождения не установлено, и тело не было обнаружено.

B. Вопрос о соблюдении подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции и выводы, сделанные Европейским Судом

107. Европейский Суд не раз напоминал, что государства-участники обязаны создавать все необходимые условия для надлежащего и эффективного рассмотрения жалоб Европейским Судом, и что уклонение государства от представления информации, которой оно владеет, без удовлетворительного объяснения может оказать отрицательное влияние на оценку соблюдения государством-ответчиком его обязательств, вытекающих из подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 3531/94, § 66, ECHR 2000-VI).

108. В настоящем деле заявители утверждали, что их родственник был незаконно задержан властями, после чего исчез. Они также утверждали, что надлежащее расследование не проводилось. В связи с такими утверждениями Европейский Суд просил власти Российской Федерации представить документы из уголовного дела, возбужденного по факту похищения. Доказательства, содержащиеся в этом отчете, Европейский Суд счел имеющими значение для установления фактов по настоящему делу.

109. Власти Российской Федерации подтвердили основные факты, изложенные заявителями. Они отказались раскрыть значимые документы из уголовного дела, ссылаясь на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса. Власти Российской Федерации также утверждали, что процедура Европейского Суда не предусматривает гарантий конфиденциальности документов, поскольку не установлены санкции против заявителей в случае нарушения ими обязательства не раскрывать такие документы общественности. Для сравнения они цитировали Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. (статьи 70 и 72) и Устав Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии (статьи 15 и 22) и утверждали, что эти документы предусматривают личную ответственность за нарушение правил конфиденциальности и устанавливают подробную процедуру досудебного исследования доказательств.

110. Европейский Суд отмечает, что пункт 2 правила 33 Регламента Суда допускает ограничения открытого доступа к документам, переданным на хранение в Европейский Суд, для законных целей защиты государственной безопасности, защиты частной жизни сторон или интересов правосудия. Европейский Суд не может строить предположения относительно того, действительно ли информация, содержащаяся в уголовном деле, имела такой характер, поскольку власти Российской Федерации не просили о применении этого правила, а обоснование ходатайства о соблюдении конфиденциальности является обязанностью стороны.

111. Кроме того, два международных суда, уставы которых упоминали власти Российской Федерации, действуют в контексте международного уголовного преследования лиц и обладают юрисдикцией в отношении преступлений, направленных против осуществления правосудия ими самими. Европейский Суд отмечает, что ранее он указывал на отличия уголовно-правовой ответственности от международно-правовой ответственности в соответствии с Конвенцией. Компетенция Европейского Суда ограничивается последней и основана на его собственных правилах, которые толкуются и применяются на основе целей Конвенции и с учетом соответствующих принципов международного права (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 284, ECHR 2001-VII).

112. Европейский Суд также отмечает, что он не раз устанавливал, что положения статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса не препятствуют раскрытию документов рассматриваемого уголовного дела, но устанавливают порядок и пределы такого раскрытия (см. Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01, § 104* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.); и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 123* (* Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayea v. Russia), жалоба N 7615/02, ECHR 2006-... (опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008), в тексте данного Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).)). По этим причинам Европейский Суд находит недостаточным объяснение властей Российской Федерации, представленное в оправдание удержанию ключевой информации, запрошенной Европейским Судом.

113. Учитывая важность сотрудничества государства-ответчика в конвенционном разбирательстве, Европейский Суд отмечает несоблюдение установленного подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции обязательства создавать все необходимые условия для исследования обстоятельств дела Европейским Судом.

C. Оценка фактов Европейским Судом

114. Прежде всего, Европейский Суд отмечает, что 3 октября 2003 г. Урус-Мартановский районный суд признал Айнди Джабаева безвестно отсутствующим после его похищения неизвестными вооруженными людьми из его дома 8 сентября 2002 года. 6 мая 2006 года тот же суд признал его умершим. Эти решения национальных судов остаются действительными, их выводы не оспаривались властями Российской Федерации, и Европейский Суд принимает их как установленные факты. Остальные доводы сторон касаются ответственности государства за его смерть.

115. Европейский Суд отмечает, что им выработан ряд общих принципов, относящихся к установлению фактов в споре, в особенности, при наличии утверждений об исчезновении в контексте статьи 2 Конвенции (краткий обзор этих принципов см. в Постановлении Европейского Суда от 27 июля 2006 г. по делу "Базоркина против Российской Федерации" (Bazorkina v. Russia), жалоба N 69481/01, §§ 103-109* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)). Европейский Суд также отмечает, что при сборе доказательств должно также приниматься во внимание поведение сторон (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", pp. 64-65, § 161). С учетом этого и имея в виду вышеупомянутые принципы, Европейский Суд находит, что из поведения властей Российской Федерации могут быть сделаны выводы в пользу обоснованности утверждений заявителей. Европейский Суд далее рассмотрит существенные элементы данного дела, которые должны быть приняты во внимание при решении вопроса о том, может ли ответственность за смерть родственника заявителей возлагаться на власти.

116. Заявители утверждали, что лица, которые увели Айнди Джабаева 8 сентября 2002 г. и затем убили его, были государственными служащими. Власти Российской Федерации не оспаривали существенных фактических элементов жалобы и не представили иного толкования событий.

117. Европейский Суд отмечает, что заявители и соседи утверждали, что 8 сентября 2002 г. на их улице проводилась специальная операция. Вооруженные военнослужащие оцепили район города, проверяли удостоверения личности у жителей и говорили по-русски между собой и с жителями. Свидетели также указывали, что люди затем удалились по направлению к местной военной комендатуре, и упоминали использование военной техники, такой как БТР, которая не могла использоваться полувоенными группами* (* Эвфемизм, в практике Европейского Суда означающий бандформирования (прим. переводчика).). Свидетели были убеждены, что это была операция сил безопасности. Существенно то, что информация о проведении такой операции была подтверждена гражданскими руководителями городской и районной администраций и сведениями, опубликованными в газете (см. §§ 22, 39 и 80 настоящего Постановления). В своих жалобах, направлявшихся в органы власти, заявители последовательно утверждали, что их родственник был задержан неизвестными военнослужащими, и просили следствие рассмотреть такую возможность (см. §§ 41, 45, 46, 49, 50, 54 и 86 настоящего Постановления). Наконец, власти Российской Федерации не оспаривали действительность "административного протокола", составленного военным комендантом Урус-Мартана 8 сентября 2002 г. и описывающего действия военных и сил безопасности, совершенные в тот день на улицах Красноармейская и Буденного (см. § 48 настоящего Постановления).

118. Европейский Суд находит, что все рассмотренные им материалы подкрепляют утверждение заявителей о том, что специальную операцию проводили военнослужащие* (* В оригинале здесь и в некоторых других местах это слово усилено эпитетом "государственные" (прим. переводчика).). Национальное расследование также приняло предположения о фактах, представленных заявителями, и пыталось проверить причастность правоохранительных органов к задержанию. Следствие не смогло установить, какие конкретно органы вооруженных сил или сил безопасности проводили операцию, но, по-видимому, серьезные меры в этом направлении не принимались.

119. Европейский Суд отмечает, что, если заявителем представлены убедительные доказательства, и Европейский Суд лишен возможности прийти к заключению о фактах из-за отсутствия документов, именно власти Российской Федерации должны окончательно обосновать, почему указанные документы не могут быть приняты в подкрепление утверждений заявителя, или представить удовлетворительное и убедительное объяснение того, как разворачивались указанные события. Таким образом, бремя доказывания переходит к властям Российской Федерации, и, если они не обеспечат его, возникают вопросы в контексте статьи 2 и/или статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 31 мая 2005 г. по делу "Тоджу против Турции" (Togcu v. Turkey), жалоба N 27601/95, § 95; и Постановление Европейского Суда по делу "Аккум и другие против Турции" (Akkum and Others v. Turkey), жалоба N 21894/93, § 211, ECHR 2005-II).

120. Принимая во внимание вышеупомянутые элементы, Европейский Суд полагает, что заявителями представлены убедительные доказательства того, что их родственник был задержан государственными служащими. Заявление властей Российской Федерации о том, что при расследовании не удалось добыть доказательств причастности к похищению специальных подразделений, является недостаточным для исполнения вышеуказанной обязанности доказывания. Учитывая уклонение властей Российской Федерации от представления документов, находящихся в их исключительном владении, или иного убедительного объяснения указанных событий, Европейский Суд заключает, что Айнди Джабаев был задержан 8 сентября 2002 г. в своем доме в Урус-Мартане государственными служащими во время непризнаваемой властями специальной операции.

121. Достоверные сведения о родственнике заявителей отсутствуют с 8 сентября 2002 г. Его имя не значится в документах официальных мест лишения свободы. Наконец, власти Российской Федерации не представили каких-либо объяснений тому, что случилось с ним после задержания. 6 мая 2006 г. районный суд признал его умершим.

122. Европейский Суд с озабоченностью отмечает, что им рассмотрен целый ряд дел, позволяющих предположить, что феномен "исчезновений" хорошо известен в Чечне (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации"; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации"; Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev и Others v. Russia), жалоба N 69480/01, ECHR 2006-... (извлечения)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.); Постановление Европейского Суда от 5 апреля 2007 г. по делу "Байсаева против Российской Федерации" (Baysayeva v. Russia), жалоба N 74237/01* (* Там же.); упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ахмадова и Садулаева против Российской Федерации"; и Постановление Европейского Суда от 5 июля 2007 г. по делу "Алихаджиева против Российской Федерации" (Alikhadzhiyeva v. Russia), жалоба N 68007/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2008.)). Множество международных отчетов позволяют сделать то же заключение. Европейский Суд уже отмечал выше, что он не может использовать результаты национального расследования из-за уклонения властей Российской Федерации от раскрытия большинства материалов уголовного дела. Тем не менее ясно, что следствию не удалось установить причастных к похищению лиц. Европейский Суд напоминает, что в делах об исчезновении людей особенно достойно сожаления, что отсутствует тщательное расследование соответствующих фактов национальной прокуратурой или судами. Представленные властями Российской Федерации немногочисленные документы из уголовного дела не обнаруживают никаких результатов на протяжении пяти с половиной лет и свидетельствуют разве что о неполном и неадекватном характере такого разбирательства. Кроме того, позиция прокуратуры и других правоохранительных органов после получения от заявителей сведений о похищении их родственника свидетельствует о вероятности исчезновения, поскольку в первые дни и недели после задержания необходимые меры не принимались. Поведение властей в связи с обоснованными жалобами заявителей порождает сильную презумпцию, по крайней мере, согласия с ситуацией и вызывает сильные сомнения в объективности расследования.

123. По вышеизложенным причинам Европейский Суд находит, что вне всякого разумного сомнения установлено, что Айнди Джабаев умер после его непризнаваемого задержания государственными служащими. Европейский Суд также считает установленным, что отсутствие надлежащего расследования похищения способствовало последующему исчезновению.

III. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

124. Заявители жаловались со ссылкой на статью 2 Конвенции, что их родственник исчез, будучи похищенным российскими военнослужащими, и что национальные власти уклонились от проведения эффективного расследования дела. Статья 2 Конвенции предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

с) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Предполагаемое нарушение права на жизнь Айнди Джабаева

125. Заявители поддержали свою жалобу.

126. Власти Российской Федерации указывали, что при расследовании не добыто доказательств того, что данное лицо погибло или что представители государства причастны к его похищению или предполагаемому убийству.

127. Уже установлено, что родственник заявителей умер после его непризнанного задержания государственными служащими, и что ответственность за его гибель может быть возложена на государство. В отсутствие какого-либо оправдания применению летальной силы представителями государства Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Айнди Джабаева.

B. Предполагаемая неадекватность расследования похищения

128. Заявители утверждали, что расследование не отвечало требованиям эффективности и адекватности, предъявляемым прецедентной практикой Европейского Суда по делам о нарушении статьи 2 Конвенции. Они отметили, что расследование началось с задержкой, несколько раз приостанавливалось и возобновлялось, принятие самых простых мер затягивалось, и они не извещались надлежащим образом о наиболее существенных следственных действиях. Они утверждали, что факт столь длительного расследования в отсутствие результатов является дополнительным доказательством его неэффективности. Заявители подчеркивали, что один из важнейших документов уголовного дела, "административный протокол" о специальной операции от 8 сентября 2002 г., исчез из дела (см. § 64 настоящего Постановления). Заявители просили Европейский Суд сделать выводы из неоправданного отказа властей Российской Федерации представить документы из уголовного дела им или в Европейский Суд.

129. Власти Российской Федерации утверждали, что расследование отвечало конвенционным требованиям эффективности, поскольку для установления виновных были приняты все меры, предусмотренные национальным законодательством. Они утверждали, что первая заявительница была признана потерпевшей по уголовному делу и имела все возможности для эффективного участия в разбирательстве.

130. Европейский Суд неоднократно указывал, что обязательство защиты права на жизнь, предусмотренного статьей 2 Конвенции, косвенно предполагает наличие некой формы эффективного официального расследования в случае гибели в результате применения силы. Им разработан ряд принципов, которые должны применяться при оценке соблюдения требований Конвенции (краткий обзор этих принципов см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации", §§ 117-119).

131. В настоящем деле расследование похищения проводилось. Европейский Суд должен оценить, отвечало ли это расследование требованиям статьи 2 Конвенции.

132. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что власти Российской Федерации уклонились от раскрытия большинства документов следствия. Поэтому основу для оценки эффективности расследования составят несколько документов, представленных сторонами, и информация о ходе расследования, представленная властями Российской Федерации.

133. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что власти были незамедлительно поставлены заявителями в известность о совершении преступления. Несмотря на это, расследование началось 20 ноября 2002 г., через два с половиной месяца после задержания. Эта задержка сама по себе влияла на расследование такого преступления, как похищение при угрожающих для жизни обстоятельствах, когда решительные меры должны приниматься в первые дни после события. В следующие недели были допрошены заявители и некоторые их соседи. Однако представляется, что ряд существенных мер был принят с опозданием или не был принят вообще.

134. В частности, Европейский Суд отмечает, что первая заявительница была признана потерпевшей только в августе 2003 г., место преступления осмотрено в ноябре 2003 г., а родственники и соседи заявительницы допрошены в декабре 2003 г. и июне 2004 г. Глава районной администрации был допрошен впервые в декабре 2005 г., а его заместитель - только в июне 2006 г. Информация соответствующих органов Министерства внутренних дел и ФСБ о проведении специальной операции была впервые запрошена в 2005 году (см. объяснения властей Российской Федерации о ходе расследования, §§ 66-92 настоящего Постановления).

135. Очевидно, что эти меры, если от них ожидали значимых результатов, следовало принять немедленно после того, как о преступлении были уведомлены власти, и сразу после начала расследования. Такие задержки, которым в настоящем деле нет объяснений, не только демонстрируют неспособность властей действовать по собственной инициативе, но также представляют собой нарушение обязанности проявлять особую тщательность и расторопность при расследовании столь серьезных преступлений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 86, ECHR 2002-II).

136. Ряд существенных мер не был принят. Больше всего обращает на себя внимание то обстоятельство, что, по-видимому, следственные органы не пытались установить или допросить военнослужащих, которые проводили операцию в Урус-Мартане и могли быть причастны к задержанию Айнди Джабаева. Несмотря на наличие в деле достаточных доказательств, еще в 2008 году следователи по-прежнему пытались установить, проводилась ли операция, и выявить сотрудников урус-мартановской военной комендатуры (см. § 92 настоящего Постановления).

137. Европейский Суд также отмечает, что, хотя первая заявительница со временем была признана потерпевшей, она уведомлялась только о приостановлении и возобновлении разбирательства, но не о других значимых действиях. Соответственно, следователи не обеспечили достаточный уровень общественного контроля или интересы ближайших родственников в процессе разбирательства.

138. Наконец, Европейский Суд отмечает, что расследование приостанавливалось и возобновлялось не менее девяти раз без видимых причин и часто в отсутствие элементарных процессуальных действий между приостановлениями.

139. Власти Российской Федерации указывали на возможность обращения заявителей в суд за судебной проверкой решений следственных органов в контексте исчерпания внутренних средств правовой защиты. Европейский Суд отмечает, что заявители, не имея доступа к материалам уголовного дела и не будучи надлежащим образом уведомленными о ходе расследования, не могли эффективно оспаривать в суде действия или бездействие следственных органов. Кроме того, расследование несколько раз возобновлялось самими органами прокуратуры в связи с необходимостью совершения дополнительных следственных действий. Однако они не расследовали утверждения заявителей надлежащим образом. Кроме того, в связи с тем, что с момента обжалуемых событий прошло время, некоторые следственные действия, которые следовало совершить ранее, не могли быть совершены с полезным эффектом. Таким образом, весьма сомнительно, что средство правовой защиты, на которое ссылаются власти, имело какие-либо перспективы. Соответственно, Европейский Суд находит, что средство правовой защиты, на которое ссылаются власти Российской Федерации, было неэффективным при данных обстоятельствах, и отклоняет их предварительное возражение в части неисчерпания заявителями внутренних средств правовой защиты в контексте уголовного расследования.

140. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклоняет предварительное возражение властей Российской Федерации в части неисчерпания заявителями внутренних средств правовой защиты в контексте уголовного расследования и признает, что власти не обеспечили проведение эффективного уголовного расследования обстоятельства исчезновения Айнди Джабаева в нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

141. Заявители также ссылались на статью 3 Конвенции, указывая, что вследствие исчезновения их родственника и необеспечения государством надлежащего расследования этих событий они претерпели нравственные страдания в нарушение статьи 3 Конвенции. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

142. Власти Российской Федерации не согласились с этими доводами и утверждали, что в отсутствие доказательств того, что родственник заявителей был похищен представителями властей, не имеется оснований для утверждения о нарушении статьи 3 Конвенции в части нравственных страданий заявителей.

143. Европейский Суд не раз устанавливал, что в ситуации принудительного исчезновения близкие родственники потерпевшего сами могут быть жертвами обращения, противоречащего статье 3 Конвенции. Сущность этого нарушения касается не столько самого факта "исчезновения" члена семьи, сколько реакции властей и их отношения к ситуации, которая доведена до их сведения (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 2002 г. по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey), жалоба N 25656/94, § 358; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 164).

144. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что заявители являются женой и детьми исчезнувшего лица. Второй, третий и четвертая заявители, несовершеннолетние, были свидетелями задержания своего отца. В течение более чем шести лет они не имели о нем сведений. В этот период заявители обращались в различные официальные органы с запросами о члене своей семьи как в письменной форме, так и лично. Несмотря на эти попытки, они не получали объяснений или информации о его судьбе после задержания. Ответы, получаемые заявителями, в большинстве случаев отрицали, что государство несет ответственность за его задержание, или просто информировали их о том, что расследование продолжается. Выводы Европейского Суда, сделанные с точки зрения процессуального аспекта статьи 2 Конвенции, имеют прямое отношение к этому вопросу.

145. Таким образом, Европейский Суд находит, что заявители претерпевали и продолжают претерпевать страдания и разочарование вследствие исчезновения своего близкого родственника и невозможности получения сведений о том, что с ним случилось. Способ обращения с их жалобами со стороны властей должен считаться составляющим бесчеловечное обращение в нарушение статьи 3 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

146. Заявители также указывали, что Айнди Джабаев был лишен свободы в нарушение гарантий статьи 5 Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: _

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения; _

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

147. По мнению властей Российской Федерации, следствием не добыто доказательств того, что Айнди Джабаев был задержан в нарушение гарантий статьи 5 Конвенции. Он не числился среди лиц, содержавшихся в следственных изоляторах.

148. Европейский Суд ранее отмечал фундаментальное значение гарантий, установленных статьей 5 Конвенции, для обеспечения в демократическом обществе права на свободу от произвольного заключения. Он также указывал, что непризнанное заключение под стражу представляет собой полное отрицание этих гарантий и означает весьма серьезное нарушение статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 февраля 2001 г. по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey), жалоба N 25704/94, § 164; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации", § 122).

149. Европейский Суд счел установленным, что Айнди Джабаев был задержан государственными служащими 8 сентября 2002 г., и с тех пор никто его не видел. Его заключение под стражу не было признано, не зарегистрировано в каких-либо документах мест лишения свободы, и отсутствуют официальные данные об их последующем месте нахождения или судьбе. Согласно практике Европейского Суда этот факт сам по себе составляет серьезнейшее упущение, поскольку он позволяет ответственным за лишение свободы скрыть свою причастность к преступлению, скрыть следы и избежать обязанности отчитаться за судьбу задержанного. Кроме того, отсутствие документов о задержании, в которых указываются дата, время и место задержания, имя задержанного, а также основания его задержания и имя лица, которое его произвело, должно рассматриваться как не совместимое с самой целью статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", § 371).

150. Европейский Суд также считает, что власти могли проявить больше внимания к необходимости проведения тщательного и безотлагательного расследования жалоб заявителей на то, что их родственник задержан и уведен при угрожающих жизни обстоятельствах. Однако выводы Европейского Суда, сделанные в контексте статьи 2 Конвенции, в частности, относительно ведения расследования, не оставляют сомнения в том, что власти не приняли своевременных и эффективных мер для того, чтобы гарантировать его от риска исчезновения.

151. Соответственно, Европейский Суд находит, что Айнди Джабаев подвергся непризнанному лишению свободы без каких-либо гарантий, содержащихся в статье 5 Конвенции. Это составляет особо серьезное нарушение права на свободу и безопасность, гарантированное статьей 5 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

152. Заявители указывали, что они были лишены доступа к правосудию вопреки положениям статьи 6 Конвенции, которая в соответствующей части предусматривает:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

153. Власти Российской Федерации оспаривали этот довод.

154. Европейский Суд находит, что жалоба заявителей с точки зрения статьи 6 Конвенции затрагивает в основном те же вопросы, которые рассматривались с точки зрения процессуального аспекта статьи 2 и статьи 13 Конвенции. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит, что обособленные вопросы в части статьи 6 Конвенции не возникают.

VII. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

155. Заявители утверждали, что исчезновение их родственника составляло нарушение их права на уважение семейно# жизни. Они также жаловались на то, что обыск, проведенный в их доме 8 сентября 2002 г., был незаконным и представлял собой нарушение их права на уважение жилища. Эти факты содержат признаки нарушения статьи 8 Конвенции. Они также ссылались на ущерб, причиненный их имуществу во время обыска, и указывали на нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Эти положения предусматривают следующее:

Статья 8 Конвенции

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции (защита собственности)

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов.

156. Власти Российской Федерации возражали против этих требований как необоснованных. В части требований заявителей относительно обыска власти Российской Федерации подчеркивали, что следствием не добыто сведений, подтверждающих информацию заявителей о том, что обыск проводился. Они уведомили Европейский Суд о том, что в декабре 2005 г. уголовное дело в части повреждения имущества заявителей было прекращено в связи с истечением сроков давности.

157. В части жалобы заявителей на исчезновение их мужа и отца с точки зрения статьи 8 Конвенции Европейский Суд отмечает, что эта жалоба затрагивает те же факты, которые были рассмотрены с точки зрения статей 2 и 3 Конвенции, и с учетом сделанных ранее выводов не находит обязательным их обособленное рассмотрение.

158. Насколько жалоба касается несанкционированного обыска и повреждения имущества, Европейский Суд отмечает, что заявители представили Европейскому Суду их собственные показания, а также показания соседей, которые подтверждали, что 8 сентября 2002 г. в их доме был произведен обыск теми же вооруженными людьми, которые задержали Айнди Джабаева, после чего их имущество было повреждено (см. §§ 21, 24 и 95). Кроме того, эта информация была сообщена национальными правоохранительными органами, которые расследовали события по основанию повреждения имущества и признали первую заявительницу потерпевшей в этой связи (см. § 51). Хотя власти Российской Федерации отрицали ответственность государства за указанные действия, Европейский Суд уже нашел установленным, что лица, вошедшие в дом заявителей и задержавшие их родственника, принадлежали к вооруженным силам или силам безопасности. Следовательно, за указанные действия несет ответственность государство-ответчик.

159. В связи с доводом властей Российской Федерации о том, что уголовное дело в этой части было прекращено 28 декабря 2005 г., Европейский Суд отмечает, что эта информация была предоставлена властями Российской Федерации только в марте 2008 г. без представления каких-либо документов (см. § 81 настоящего Постановления). Неясно, была ли уведомлена об этом первая заявительница. Европейский Суд отмечает, что 29 декабря 2005 г. первая заявительница просила следователя ознакомить ее с материалами уголовного дела, но это ходатайство было отклонено в марте 2006 г. (см. §§ 60-61 настоящего Постановления). Следовательно, она не могла узнать об этом событии из самого дела. Таким образом, заявительница не могла обжаловать это решение.

160. Соответственно, имело место вмешательство в право заявителей на уважение их жилища и защиту их собственности. В отсутствие ссылок властей Российской Федерации на законность и пропорциональность этих мер Европейский Суд находит, что имело место нарушение прав заявителей, гарантированных статьей 8 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

VIII. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

161. Заявители жаловались на то, что они были лишены эффективных средств правовой защиты в отношении вышеупомянутых нарушений вопреки статье 13 Конвенции, которая устанавливает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

162. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители располагали эффективными средствами правовой защиты, как того требует статья 13 Конвенции, и что власти не препятствовали им в использовании этих средств правовой защиты. В частности, заявители могли обжаловать в суд действия или бездействие следственных органов. Они ссылались на статью 125 Уголовно-процессуального кодекса, которая предусматривает обжалование в суд участниками уголовного дела мер, принимаемых во время следствия. Это было эффективное средство правовой защиты, обеспечивающее их права. Заявители не воспользовались этой возможностью, которая требовала инициативы участников уголовного дела, поэтому отсутствие судебной проверки не составляет нарушения статьи 13 Конвенции.

163. Европейский Суд напоминает, что если, как при обстоятельствах настоящего дела, уголовное расследование насильственной смерти является неэффективным, что подрывает эффективность любого другого средства правовой защиты, которое может существовать, включая гражданско-правовые средства правовой защиты, государство должно считаться нарушившим свои обязательства, вытекающие из статьи 13 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации", § 183).

164. Европейский Суд отмечает, что ранее он установил, что в настоящем деле первая заявительница не имела возможности обжаловать решение о прекращении уголовного дела в части ее жалоб на незаконный обыск и повреждение ее имущества (см. § 159 настоящего Постановления).

165. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьями 2 и 8 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

166. Что касается ссылки заявителей на статьи 3 и 5 Конвенции, Европейский Суд полагает, что при данных обстоятельствах обособленные вопросы в отношении статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьями 3 и 5 Конвенции не возникают (см. Постановление Европейского Суда от 15 ноября 2007 г. по делу "Кукаев против Российской Федерации" (Kukayev v. Russia), жалоба N 29361/02, § 119; и Постановление Европейского Суда от 20 марта 2008 г. по делу "Азиевы против Российской Федерации" (Aziyevy v. Russia), жалоба N 77626/01, § 118).

IX. Применение статьи 41 Конвенции

167. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб

1. Ущерб имуществу заявителей

168. Во-первых, заявители требовали компенсации за ущерб, причиненный их имуществу. Они ссылались на список поврежденного имущества, составленный первой заявительницей и ее соседями 10 сентября 2002 г., а также документ, составленный местной коммерческой организацией в октябре 2003 г. (см. §§ 95-96 настоящего Постановления). По данному основанию они требовали в общей сложности 55 460 рублей (эквивалент 1 509 евро).

169. Власти Российской Федерации не комментировали это требование, ограничившись отрицанием ответственности государства за обжалуемые действия.

170. Европейский Суд напоминает, что между ущербом, на который ссылается заявитель, и нарушением Конвенции должна быть прямая причинная связь. Кроме того, в соответствии с правилом 60 Регламента Суда любое требование о справедливой компенсации должно быть представлено письменно в разбивке по составным элементам с приложением соответствующих подтверждающих документов или квитанций, "в противном случае Палата может отказать в удовлетворении требования полностью или частично".

171. Европейский Суд выше установил, что заявители претерпели нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в результате действий неопознанных государственных представителей. Европейский Суд признает, что заявители должны были понести в связи с этим некоторые издержки, и что имеется прямая причинная связь между этими издержками и установленным выше нарушением.

172. Что касается размера убытков, Европейский Суд отмечает, что в период подачи первоначальных материалов заявители представили перечень поврежденного имущества, составленный первой заявительницей и двумя соседями 10 сентября 2002 г., через два дня после происшествия. В 2003 году заявители получили оценку издержек, основанную на рыночной стоимости аналогичных предметов на рынке в Урус-Мартане. 15 апреля 2003 г. первая заявительница просила Урус-Мартановский суд оценить ущерб, причиненный ее имуществу, но ее требование не было рассмотрено. Национальное расследование также не пришло ни к каким выводам в этой связи. Власти Российской Федерации не оспаривали метода расчета, примененного заявителями.

173. При таких обстоятельствах Европейский Суд присуждает заявителям совместно 1 509 евро в качестве компенсации материальных убытков.

2. Ущерб, причиненный утратой дохода

174. Заявители также требовали компенсации в связи с утратой дохода Айнди Джабаева после его задержания и последующего исчезновения. Первая заявительница требовала по данному основанию в общей сложности 108 814 рублей (2 947 евро), второй заявитель - 172 510 рублей (4 672 евро), третий заявитель - 134 037 рублей (3 630 евро) и четвертая заявительница требовала 112 795 рублей (3 055 евро).

175. Они утверждали, что Айнди Джабаев являлся каменщиком коммерческой строительной организации и зарабатывал 79 836 рублей в год. Они представили недатированную справку, выданную обществом с ограниченной ответственностью "Кавказ", о том, что Айнди Джабаев заработал в нем в качестве каменщика следующие суммы: в январе - 6 444 рубля, в феврале - 6 784 рубля, в марте - 7 150 рублей, в апреле - 5 748 рублей, в мае - 6 200 рублей, в июне - 6 920 рублей и в июле - 7 200 рублей. Заявители утверждали, что его среднемесячная зарплата за 2002 год составляла таким образом 6 653 рубля. Заявители также представили справку, выданную 9 октября 2003 г. Урус-Мартановской районной администрацией, о том, что заявители находились на иждивении Айнди Джабаева до его исчезновения.

176. Второй, третий и четвертая заявители утверждали, что они зависели от отца в финансовом отношении с сентября 2002 г. до момента, когда младшему из заявителей исполнилось бы 18 лет, и первая заявительница утверждала, что она зависела от ее мужа до момента, когда младший ребенок достиг бы 14-летнего возраста. Каждый из заявителей мог рассчитывать на 20% его совокупного дохода в соответствующий период.

177. Власти Российской Федерации считали эти требования основанными на предположениях. Прежде всего, они утверждали, что не установлен факт смерти Айнди Джабаева и ответственности государства за его смерть. Они также утверждали, что, поскольку он был признан умершим в рамках национального разбирательства, заявители могли получить компенсацию за потерю кормильца на национальном уровне.

178. Поскольку заявители требовали возмещения потери дохода их мужа и отца, Европейский Суд находит, что имеется прямая причинная связь между нарушением статьи 2 Конвенции в отношении Айнди Джабаева и утратой заявителями финансовой поддержки, которую он мог им предоставить. Европейский Суд также полагает, что утрата дохода касается также зависевших от него детей, и что разумно предположить, что Айнди Джабаев мог иметь доход, выгоду из которого могли извлекать заявители (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации", § 213). Однако Европейский Суд не может принять недатированную справку, представленную заявителями в качестве единственного решающего доказательства годового дохода Айнди Джабаева. Учитывая доводы заявителей, Европейский Суд присуждает заявителям совместно 10 000 евро в качестве компенсации материального ущерба, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Моральный вред

179. Заявители требовали 100 000 евро в пользу каждого из них в качестве компенсации морального вреда за страдания, которые они претерпели вследствие утраты их мужа и отца и безразличия, проявленного властями по отношению к ним.

180. Власти Российской Федерации считали заявленные суммы завышенными.

181. Европейский Суд установил нарушение статей 2, 5 и 13 Конвенции в связи с непризнанным задержанием и исчезновением родственника заявителей. Сами заявители были признаны жертвами нарушений статей 3 и 8 Конвенции. Европейский Суд полагает, что они претерпели моральный вред, который не может быть компенсирован исключительно установлением факта нарушений. Он присуждает заявителям совместно 35 000 евро, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

C. Судебные расходы и издержки

182. Интересы заявителей были представлены юристами неправительственной организации Европейский центр защиты прав человека/ПЦ "Мемориал". Совокупное требование в отношении судебных расходов и издержек, связанных с юридическим представительством заявителей, составило 1 837 фунтов стерлингов. Они утверждали, что по причинам, связанным с применением российского законодательства, они не могли требовать сумм за работу своих юристов, находящихся в Москве. Что касается правовой работы юриста, находящегося в Соединенном Королевстве, они просили 300 фунтов стерлингов за три часа работы по ставке 100 фунтов стерлингов в час. Они также требовали 1 362 фунта стерлингов за оплату переводов, подтвержденных счетами, и 70 фунтов стерлингов в счет административных и почтовых расходов.

183. Власти Российской Федерации в общих выражениях оспаривали разумность и обоснованность сумм, заявленных по данному основанию.

184. Учитывая подробности представленной информации, Европейский Суд признает, что эти ставки являются разумными и отражают расходы, действительно и с необходимостью понесенные представителями заявителей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", § 220* (* Постановление Европейского Суда от 5 сентября 1995 г. по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann и Others v. United Kingdom) в тексте данного Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).).

185. Европейский Суд присуждает 1 837 фунтов стерлингов, которые должны быть выплачены в фунтах стерлингов на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве по указанию заявителей.

D. Процентная ставка при просрочке платежей

186. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации;

2) постановил, что имело место несоблюдение подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции в связи с отказом властей Российской Федерации представить документы, запрошенные Европейским Судом;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Айнди Джабаева;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с отсутствием эффективного расследования обстоятельств исчезновения Айнди Джабаева;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части нравственных страданий заявителей;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Айнди Джабаева;

7) постановил, что обособленные вопросы в части статьи 6 или статьи 8 Конвенции не возникают в части жалобы заявителей на нарушение их права на уважение семейной жизни;

8) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в части обыска в жилище заявителей;

9) постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в части ущерба, причиненного имуществу заявителей;

10) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в части предполагаемого нарушения статей 2 и 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

11) постановил, что обособленные вопросы в части статьи 13 Конвенции в части предполагаемого нарушения статей 3 и 5 Конвенции не возникают;

12) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы:

(i) 1 509 евро (одну тысячу пятьсот девять евро) в пользу заявителей совместно, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, подлежащую переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, в качестве компенсации материального ущерба, причиненного имуществу заявителей;

(ii) 10 000 евро (десять тысяч евро) в пользу заявителей совместно, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, подлежащую переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, в качестве компенсации материального ущерба, причиненного утратой дохода;

(iii) 35 000 евро (тридцать пять тысяч евро) в пользу заявителей совместно, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму, подлежащую переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, в качестве компенсации морального вреда;

(iv) 1 837 фунтов стерлингов (одну тысячу восемьсот тридцать семь фунтов стерлингов), а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителей, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, которые должны быть перечислены на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

13) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 января 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда