Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 февраля 2009 г. Дело "Хадисов и Цечоев (Khadisov and Tsechoyev) против Российской Федерации" (жалоба N 21519/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Хадисов и Цечоев (Khadisov and Tsechoyev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 21519/02)

Постановление Суда

Страсбург, 5 февраля 2009 г.

По делу "Хадисов и Цечоев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Дина Шпильманна,

Джорджио Малинверни, судей,

а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 января 2009 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Постановление исправлено 4 мая 2009 г.

на основании правила 81 Регламента Суда

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 21519/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданами Российской Федерации Саламбеком Даудовичем Хадисовым и Исламом Иссаевичем Цечоевым (далее - заявители) 11 апреля 2002 г.

2. Интересы заявителей, которым была предоставлена юридическая помощь, представлял фонд "Правовая инициатива по России", нидерландская неправительственная организация, имеющая представительство в России. Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук.

3. Заявители, в частности, утверждали, что они были незаконно задержаны и подвергнуты пыткам государственными представителями.

4. Решением от 15 ноября 2007 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

5. Заявитель и власти Российской Федерации подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда). После консультаций со сторонами Палата решила, что слушание по существу дела не требуется (пункт 3 правила 59 Регламента Суда, последняя часть), стороны представили письменные возражения на объяснения друг друга.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Первый заявитель родился в 1956 году, второй заявитель - в 1977 году. Оба проживают в Ингушетии.

A. Содержание заявителей под стражей

1. Версия заявителей

(a) Предварительная информация и содержание первого заявителя под стражей в Сунженском РОВД

7. Первый заявитель женат и имеет четырех детей. До 1999 года он со своей семьей проживал в г. Грозном. В октября 1999 г. из-за военных действий они переехали в соседнюю Республику Ингушетия и проживали в селе Верхний Алкун Сунженского района, находящемся вблизи границы Чеченской Республики. Там первый заявитель и его семья имели в собственности и арендовали несколько коров.

8. 8 сентября 2001 г. старейшины села и глава администрации отправились в подразделение пограничных войск, размещенное вблизи села, чтобы предупредить их, что на следующий день селяне собираются косить траву на лугу для заготовки сена, и исключить возможность обстрела. Командир подразделения заверил их, что стрельбы не будет.

9. 9 сентября 2001 г. первый заявитель вместе со своим младшим сыном и другими селянами (всего 14 человек, включая женщин и детей) отправились на луг для сенокошения. Примерно в 10.00 селяне были обстреляны из близлежащего леса, где размещались войска. Племянник первого заявителя A.K., 1984 года рождения, был ранен в обе ноги. Первый заявитель и другие селяне перевязали его раны, чтобы остановить сильное кровотечение и стали кричать солдатам, находившимся в 100-200 метрах от них, чтобы те прекратили огонь, и что мальчик ранен. Однако стрельба продолжалась примерно час.

10. Первый заявитель и две женщины привязали носовой платок к палке и направились к ближайшему бронетранспортеру (БТР) с криками "Не стреляйте! Здесь раненый". Офицер на БТР заявил первому заявителю, что он попросит других не стрелять, и поручил ему убрать людей с поля. Селяне сели в автомобиль ГАЗ-66* (* ГАЗ-66 - грузовой автомобиль повышенной проходимости грузоподъемностью 2 тонны (прим. переводчика).), на котором прибыли на луг, и спустились по склону холма в село.

11. На краю села они встретили группу военнослужащих, милиционеров и жителей села Верхний Алкун. Им сообщили, что военнослужащие были атакованы и стреляли в ответ. Местный милиционер заявил им, что раненого следует доставить в больницу, для чего он вызвал машину, и что мужчины должны поехать на встречу с журналистами в Сунженский районный отдел внутренних дел (РОВД) в станицу Слепцовская (также известную как Орджоникидзевская) и рассказать им, что произошло.

12. В Сунженском РОВД первый заявитель и другие мужчины были помещены в камеру и допрошены. Семь человек, включая заявителя и его сына A., были задержаны на три дня и освобождены 12 сентября 2001 г. Находясь в РОВД, заявитель и другие мужчины были допрошены неизвестными лицами в камуфляжной форме и М.Б., следователем Сунженской районной прокуратуры. В связи с их задержанием документы не оформлялись.

13. После возбуждения уголовного дела в связи с нападением 9 сентября 2001 г. следователь Прокуратуры Ингушетии 11 октября 2001 г. уведомил A.K., что 11 сентября 2001 г. он был признан потерпевшим по уголовному делу N 21600040. Первый заявитель представил несколько заявлений других селян об обстоятельствах происшествия 9-12 сентября 2001 г.

14. 22 февраля 2003 г. глава администрации села Верхний Алкун составил объяснительную записку, подтвердив версию событий 9 сентября 2001 г., выдвинутую заявителем.

15. После освобождения первый заявитель провел несколько дней в Сунженской районной больнице в станице Слепцовской, ухаживая за раненым A.K. Тем временем милиция провела обыск в доме первого заявителя в Верхнем Алкуне, о чем он был уведомлен женой.

16. 23 сентября 2001 г. заявитель оставил больницу, поскольку другой родственник, С., остался ухаживать за раненым. Вечером после возвращения в больницу он узнал, что С. забрали в РОВД, и что он также должен явиться туда, чтобы дать некоторые объяснения.

17. Первый заявитель, опасаясь повторного задержания, предварительно посетил прокуратуру и беседовал со следователем М.Б., который предположительно заверил его, что ничего не случится, и что он лично гарантирует это. Первый заявитель в сопровождении жены отправился в Сунженский РОВД. Там он был помещен в камеру, в которой уже находились несколько задержанных, включая его родственника С. и второго заявителя, с которым заявитель ранее не встречался.

(b) Содержание второго заявителя в Сунженском РОВД

18. Второй заявитель является агрономом по профессии. В 2001 году он работал механиком в бойлерной. Он проживал со своими родителями и их детьми в станице Орджоникидзевская по адресу: ул. Дзержинского, 112.

19. 23 сентября 2001 г. второй заявитель находился дома. Он собирался отправиться со своими родственниками на строительство их нового дома. Его родители, сестра, три брата и родственник находились в это время дома и представили подробные заявления о последовавших событиях.

20. Около 10.00 группа людей в гражданской одежде вошла в дом. Второй заявитель узнал М.Е., начальника криминальной милиции Сунженского отдела, и двоих милиционеров, которых он знал лично. Членам семьи было предложено выйти из дома, где их документы подверглись проверке. Милиционеры обыскали дом. Они просили второго заявителя явиться в Сунженский РОВД для проверки. Документы относительно обыска или задержания второго заявителя составлены или предъявлены не были.

21. В РОВД второй заявитель был допрошен относительно того, что он делал 9 сентября 2001 г. Из заданных ему вопросов он понял, что его подозревают в нападении на российских военнослужащих, имевшем место в этот день близ села Верхний Алкун. Второй заявитель дал письменные показания о том, что в этот день он работал со своим братом и отцом на строительстве их нового дома, и что соседи могут это подтвердить.

22. После этого второй заявитель несколько часов допрашивался о нападении 9 сентября 2001 г. тремя мужчинами со славянскими чертами в камуфляжной форме. Они, в частности, спрашивали его, знает ли он каких-нибудь боевиков. Они сообщили ему, что подозревают его в принадлежности к незаконным вооруженным формированиям, и что он будет направлен в Ханкалу - главную российскую военную базу в Чеченской Республике. Протокол допроса не был составлен.

(c) Содержание заявителей под стражей на военной базе в Ханкале и в Грозном

23. 24 сентября 2001 г. оба заявителя были доставлены в Сунженский районный суд, где судьей были заданы вопросы об их личности. Заявители позднее узнали, что обвиняются в неповиновении сотрудникам милиции, и они были доставлены в РОВД по этой причине. В тот же день судьей Сунженского районного суда было вынесено постановление об аресте обоих заявителей на три дня за оказание сопротивления сотрудникам милиции при попытке проверить их удостоверения личности.

24. В тот же день заявителям были возвращены паспорта, и они подумали, что будут освобождены. Вместо этого они были переданы прибывшей группе сотрудников отряда милиции особого назначения ("ОМОН"). Сотрудники имели надписи "ОМОН" на их куртках. Они посадили заявителей в автобус, где их заставили залезть под сиденья, били и пинали.

25. Автобус прибыл на базу дивизии особого назначения Министерства внутренних дел (ДОН) N 99 близ Назрани, известную местным жителям под названием "58-я армия". Там избиения продолжались. Заявителей сильно избили прикладами, ботинками, металлическими прутьями и гаечными ключами; их также подвергали удушению с помощью пластиковых мешков и ремней. Когда они теряли сознание, мешки снимали с голов, и избиение продолжалось. Служащие не задавали заявителям вопросов, но пояснили, что бьют их в отместку за их убитых товарищей.

26. Затем обоих заявителей посадили в вертолет. Второй заявитель вновь потерял сознание и позднее очнулся на полу вертолета с мешком на голове и солдатским ботинком на спине, в его голову было направлено оружие. Голова первого заявителя была туго обмотана тканью, так что он не мог ничего видеть, но он транспортировался таким способом.

27. Заявители позднее узнали, что вертолет доставил их на военную базу в Ханкале. Их бросили в большую яму и избивали в течение примерно часа. Они также подвергались другим формам пытки: их руки были туго стянуты металлической проволокой, и об их ребра и бедра гасили сигареты. Солдаты также фотографировались, поставив ноги на головы заявителей.

28. Первого заявителя позднее пересадили в другую яму, где разрешили снять ткань с лица.

29. Второго заявителя куда-то водили на допрос и в течение часа сильно били по голове, ребрам и по пяткам. Он был допрошен относительно связей с боевиками. Он был затем посажен в ту же яму, что и первый заявитель, где ему разрешили снять мешок с головы.

30. Заявители оставались в яме в течение пяти дней. Согласно их описанию она имела примерно 2,5 метра в ширину, 2,5 метра в длину и примерно 2,5 метра в глубину. Она была закрыта деревянным настилом с небольшим отверстием, замаскированным камуфляжной сеткой. Заявители страдали от сырости и холода и не получали пищи.

31. Во время первых четырех дней содержания в Ханкале заявителей одного за другим водили на допросы в комнату с деревянными стенами и электрическим освещением, на стене имелась табличка "начальник штаба". Они были допрошены относительно того, какие сведения они имеют о боевиках, им было предложено назвать имена. Допрашивающие также зачитали список разыскиваемых лиц и спросили, знают ли о них что-нибудь заявители. Официальные протоколы допросов не велись.

32. Как утверждают заявители, они подверглись следующим видам пытки и жестокого обращения: их пинали и били прикладами по различным частям тела, в частности, по подошвам; их прижигали сигаретами и принуждали сидеть в ведре во время избиения. В результате избиений заявители едва могли ходить, кожа на ногах была стерта, и их лица и тела распухли и были покрыты гематомами. Второй заявитель был вынужден часами стоять, прислонившись лбом к стене, в то время как его руки были туго стянуты за спиной, а ноги широко расставлены. У него сохранялись следы на лбу в течение года после этих событий. Солдаты также угрожали заявителям казнью и приставляли оружие к их головам. Однажды обоим заявителям дали прочитать документ, в котором говорилось, что они были застигнуты при установке мины на дороге, что мина взорвалась, и они скончались по дороге в больницу.

33. На пятый день содержания под стражей - заявители считают, что это было 29 сентября 2001 г. - их вызвали поочередно для подписания документа о том, что они не имеют претензий и не подвергались жестокому обращению. Заявители вначале отказались подписывать, но после того, как солдаты избили их, они подписали его, чтобы избегнуть дальнейших избиений. Они были затем перевезены в автомобиле в 6-й отдел по борьбе с организованной преступностью (РУБОП) Старопромысловского района г. Грозного. Заявители провели в этом отделе 15 дней. Условия содержания были удовлетворительными, и заявители получали питание. Однако в некоторых случаях служащие пинали их и угрожали им пытками.

2. Версия властей Российской Федерации

34. 9 сентября 2001 г. в лесу на окраине села Верхний Алкун Сунженского района неустановленные лица открыли огонь из автоматического оружия по военнослужащим федеральных сил. В результате двое военнослужащих были убиты и двое других, а также житель села K. получили ранения* (* В тексте указано "из дробовика" (прим. переводчика).).

35. В тот же день Сунженская районная прокуратура возбудила уголовное дело N 21600040 в связи с этими событиями. В ходе расследования 60 человек, включая первого заявителя, его сына A. и второго заявителя, были доставлены в РОВД для проверки их возможной причастности к обстрелу. Однако они не были задержаны. В доме первого заявителя был проведен обыск. Дом второго заявителя обыску не подвергался.

36. 23 сентября 2001 г. заявители вновь были доставлены в РОВД для дополнительной проверки. Поскольку они не подчинялись распоряжениям сотрудников правоохранительных органов, 24 сентября 2001 г. Сунженский районный суд принял решение об их административном аресте на трое суток.

37. Позднее, 24 сентября 2001 г., заявители были "переданы" сотрудникам мобильного отряда Министерства внутренних дел для проверки их возможной причастности к незаконным вооруженным формированиям.

38. Власти Российской Федерации не представили информации относительно места содержания заявителей под стражей в последующий период. Они указали, что согласно результатам расследования заявители не содержались в следственных изоляторах или изоляторах для административно задержанных Чеченской Республики. Не подтвердилось также их содержание на военной базе в Ханкале.

B. Освобождение заявителей и последующее расследование

1. Версия заявителей

39. 12 октября 2001 г. заявители были освобождены. Им не были выданы документы, и служащие разъяснили им, что они должны считать себя счастливыми, что остались в живых. У ворот помещения РУБОП они встретили сестру первого заявителя и мать второго заявителя. Заявители были очень слабы, и второй заявитель не мог ходить без посторонней помощи. Обоих заявителей родственники доставили в больницу для лечения.

40. Первому заявителю был поставлен диагноз: "пневмония, перелом трех ребер, ожоги от сигарет, частичный паралич левой руки и синяки". Вместо копий медицинских документов он представил заявление его жены, которая подтверждала, что он претерпел от последствий избиений и не мог работать.

41. Второй заявитель был доставлен в Назрановскую больницу 16 октября 2001 г. и оставался там до 19 октября 2001 г. Ему был поставлен диагноз: "травма нижней части спины, ушибы почек, хронический пиелонефрит и макрогематурия". 27 октября 2001 г. второй заявитель был вновь доставлен в больницу в Малгобек его родственниками и оставался там до 19 ноября 2001 г. В дополнение к указанным диагнозам у него были установлены черепно-мозговая травма, сотрясение головы и травма спины. Врачи отметили его жалобы на потерю зрения, боль в спине и голове и головокружение. Второй заявитель продолжал страдать от боли, потери зрения, судорог и других последствий жестокого обращения в течение многих месяцев после освобождения. В феврале 2003 г. врачи рекомендовали ему пройти сложную операцию на почках, но он не согласился.

42. Заявители и их родственники жаловались в различные официальные органы на обыск, задержание и жестокое обращение с заявителями. В ответ они почти не получали существенной информации относительно действий, совершенных властями в связи с их жалобами. В некоторых случаях они получали копии писем от различных органов, уведомлявших их о том, что их жалобы направлены местным прокурорам.

43. Как утверждают родственники заявителей, с 24 сентября по 12 октября 2001 г. они не были осведомлены о месте нахождения заявителей или причинах их задержания. Обратившись к военным и в милицию, они узнали, что заявители содержались на военной базе в Ханкале и затем переведены в г. Грозный. Однако эта информация была неофициальной.

44. 27 сентября 2001 г. прокуратура Ингушетии передала запрос отца второго заявителя о предоставлении информации о причинах задержания и месте нахождения его сына Сунженскому районному прокурору для расследования.

45. 8 и 10 октября 2001 г. мать второго заявителя написала в Сунженскую районную прокуратуру и Сунженскую районную администрацию, соответственно, прося сообщить место нахождения ее сына после задержания 23 сентября 2001 г.

46. 10 октября 2001 г. Сунженская районная прокуратура уведомила родственников заявителей о том, что не существует официальных документов или протоколов относительно задержания заявителей, их заключения под стражу или предполагаемого перевода в Чеченскую Республику. В письме также указывалось, что перевод в Чеченскую Республику или иной регион не был санкционирован прокуратурой, и что ведется расследование возможных нарушений надлежащей процедуры.

47. 11 октября 2001 г. мать второго заявителя вновь написала в Прокуратуру Ингушетии, жалуясь на незаконное содержание под стражей ее сына и предполагаемую передачу военным властям в Чеченской Республике.

48. 12 октября 2001 г. жена первого заявителя лично подала жалобу в Прокуратуру Ингушетии, прося информировать ее о месте нахождения ее мужа и причинах его задержания.

49. После освобождения заявителей они сами обратились в прокуратуру с просьбой о расследовании их утверждений о жестоком обращении и привлечении к ответственности виновных.

50. Вскоре после выписки из больницы (примерно в ноябре 2001 г.) второй заявитель представил подробное описание его задержания, заключения под стражу и жестокого обращения в Прокуратуру Ингушетии с указанием имен, званий и примет служащих, которые участвовали в его задержании и избиении в Ингушетии.

51. Представляется, что 23 ноября 2001 г. Сунженская районная прокуратура отказалась возбудить уголовное дело по факту действий должностных лиц Министерства внутренних дел в связи с отсутствием состава преступления. Заявители не представили копии этого документа, но 20 декабря 2001 г. второй заявитель при содействии адвоката обжаловал это постановление в Прокуратуру Ингушетии. Он просил об отмене постановления и возбуждении уголовного дела по его утверждениям о жестоком обращении. Жалоба также содержала приметы причастных служащих и подробное описание событий.

52. 4 января 2002 г. Прокуратура Ингушетии уведомила второго заявителя о том, что в эту дату возбуждено уголовное дело по его заявлению о задержании и избиении, совершенных неизвестными служащими Министерства внутренних дел, и что расследование поручено Сунженской районной прокуратуре.

53. 27 февраля 2002 г. представитель заявителей, фонд "Правовая инициатива по России", направил прокурору Чеченской Республики просьбу о возбуждении уголовного дела по факту жестокого обращения с заявителями на военной базе в Ханкале 24-27 сентября 2001 года. 10 апреля 2002 г. фонд "Правовая инициатива по России" вновь направил письмо этому прокурору, но не получил ответа.

54. 10 октября 2002 г. заявители беседовали с представителями фонда "Правовая инициатива по России" в Назрани, которые выполнили видеозапись беседы. Они представили расшифровку видеозаписи, на которой заявители демонстрируют шрамы на своих телах и указывают, что страдают от хронических заболеваний. Они также отмечали, что надлежащее расследование их жалоб не проводилось.

2. Версия властей Российской Федерации

55. 4 января 2002 г. Прокуратура Ингушетии возбудила уголовное дело N 22600008 по жалобе второго заявителя на предполагаемое жестокое обращение со стороны представителей федеральных сил. Уголовное дело было возбуждено на основании статьи 285 Уголовного кодекса (злоупотребление должностными полномочиями).

56. 16 января 2002 г. второй заявитель был допрошен и признан потерпевшим по данному делу. Как указывалось в материалах властей Российской Федерации, второй заявитель показал, что он и первый заявитель были доставлены в РОВД 23 сентября 2001 г., они были переданы неизвестным лицам в Назрани, Ингушетия, и затем перевезены в Грозный. Заявители подвергались жестокому обращению на пути в Назрань и Грозный. Они были освобождены через несколько дней. Они не могут опознать лиц, подвергавших их жестокому обращению.

57. В ту же дату были допрошены К.Д. и A.A., сотрудники Сунженского РОВД.

58. 18 и 19 января 2002 г. были допрошены A.M., М.Ц., С.Ц., В.Х. и И.М., сотрудники Сунженского РОВД.

59. 1 февраля 2002 г. второй заявитель участвовал в очной ставке с сотрудником К.Д.

60. 11 февраля 2002 г. первый заявитель был допрошен и признан потерпевшим по данному делу. Он дал показания, аналогичные показаниям второго заявителя.

61. 15 февраля 2002 г. первый заявитель участвовал в очной ставке с сотрудником A.M.

62. 19 февраля 2002 г. второй заявитель участвовал в очной ставке с сотрудником A.A.

63. 21 февраля 2002 г. был допрошен Д. Неясно, кем он был, и какое значение для дела имели его показания.

64. 27 февраля 2002 г. был допрошен A.И., старший сотрудник Самогорского отдела Министерства внутренних дел Хакасии.

65. 13 марта 2002 г. расследование было приостановлено на том основании, что не установлены лица, подлежащие привлечению в качестве обвиняемых.

66. Несмотря на приостановление предварительного следствия, 3 апреля 2002 г. следователь M. Замоскворецкой прокуратуры г. Москвы допросил в качестве свидетеля С.З., командира мобильного отряда Министерства внутренних дел Ингушетии.

67. 10 октября 2002 г. решение о приостановлении предварительного следствия было отменено Сунженским районным прокурором.

68. 20 октября 2002 г. T.Х. и A.-С.K. были допрошены. 29 октября 2002 г. был допрошен M.E. Неясно, кем они были, и какое значение для дела имели их показания.

69. 10 ноября 2002 г. предварительное следствие было приостановлено на том основании, что не установлены лица, подлежащие привлечению в качестве обвиняемых.

70. 15 апреля 2003 г. решение о приостановлении предварительного следствия было отменено Сунженским районным прокурором.

71. 17 апреля 2003 г. У.Х. был допрошен. Неясно, кем он был, и какое значение для дела имели его показания.

72. 15 мая 2003 г. предварительное следствие приостановлено на основании отсутствия состава преступления.

73. В июле 2003 г. материалы относительно содержания заявителей под стражей на военной базе в Ханкале были выделены из дела N 22600008 и переданы в военную прокуратуру Объединенной группировки войск (ОГВ) в Северо-Кавказском регионе. Результаты проведенной впоследствии проверки не подтвердили утверждения заявителей о том, что они содержались на базе. 8 августа 2003 г. Прокуратура ОГВ отказала в возбуждении уголовного дела, ссылаясь на отсутствие состава преступления. Как утверждают заявители, они не были уведомлены об этом решении.

74. 7 июня 2005 г. решение о приостановлении предварительного следствия от 15 мая 2002 г. было отменено заместителем прокурора Ингушетии.

75. 6 июля 2005 г. заявители прошли судебно-медицинскую экспертизу. Экспертиза установила, что второй заявитель имел тупое повреждение поясничной области с ушибами почек, причинившее вред здоровью средней тяжести. У первого заявителя были следы повреждений, которые заживали. Однако в связи с истечением значительного срока невозможно установить, как они были причинены, или какую степень вреда здоровья они представляли.

76. 17 июля 2005 г. предварительное следствие было прекращено за отсутствием состава преступления. В соответствующей части постановления указывалось:

"Следователь Сунженской районной прокуратуры... установил следующее:

23 сентября 2001 г. сотрудники [Сунженского РОВД] доставили [заявителей] в [РОВД] для проверки их возможной причастности к нападению на военнослужащих федеральных войск. Поскольку [заявители] не повиновались сотрудникам милиции в процессе их доставки в [РОВД], 24 сентября 2001 г. судья... Сунженского районного суда вынес постановление об их административном аресте... на три и два дня соответственно.

В тот же день [M.], заместитель начальника ОВД администрации Сунженского района передал [заявителей] [A.И.], начальнику уголовного розыска мобильного отряда МВД Российской Федерации по Ингушетии, который передал их военнослужащим федеральных войск. Последние доставили [заявители] на вертолете в поселок Ханкала Чеченской Республики, где в течение 20 дней пытали и избивали их, вынуждая признаться в принадлежности к незаконным вооруженным формированиям.

4 января 2002 г. по жалобе [второго заявителя]... было возбуждено уголовное дело...

[A.И.], будучи допрошен, показал, что 24 сентября 2001 г. по приказу [С.З.], командира мобильного отряда Министерства внутренних дел, он перевез [заявители] из Сунженского РОВД на территорию воинской части в Назрани, где он передал их военнослужащим, прибывшим из Ханкалы. Подполковник [A. Ив.] выдал ему документ, подтверждающий, что он принял [заявителей]. Однако Сунженский РОВД не был информирован о том, что [заявители] будут отправлены в г. Грозный. Когда [заявители] были перевезены на территорию воинской части в Назрани, они не подвергались какому-либо физическому давлению.

Во время проверки [С.З.] командир мобильного отряда Министерства внутренних дел признал, что по указанию воинской части в Ханкале он приказал [A.И.] перевезти [заявителей] из Сунженского РОВД в вертолет, прибывший из Ханкалы. Однако во время предварительного следствия [С.З.] отказался давать показания, сославшись на статью 51 Конституции [предусматривающую право не свидетельствовать против себя].

С учетом отказа [С.З.] от дачи показаний решено не возбуждать уголовное дело в связи с [истечением срока давности для привлечения к уголовной ответственности].

Из экспертного заключения N 258 в отношении [первого заявителя] следует, что он имел два вида травм: заживающие шрамы от ожогов и заживающие шрамы от глубоких царапин. Однако в связи с истечением значительного срока невозможно определить степень причинения вреда здоровью.

Из экспертного заключения N 359 в отношении [второго заявителя] следует, что он перенес тупую травму поясничной области с ушибами почек, что составляет вред здоровью средней тяжести.

Таким образом, из материалов дела следует, что [заявители] были незаконно задержаны и подвергнуты давлению на территории Чеченской Республики.

Постановление судьи Сунженского районного суда [относительно административного ареста заявителей] является законным и вступило в силу.

Материалы относительно незаконного содержания [заявителей] под стражей и оказания на них давления были выделены в отдельное производство и переданы по подследственности прокурору Чеченской Республики...

С учетом вышеизложенного уголовное дело N 22600008 подлежит прекращению в связи с отсутствием состава преступления... в действиях сотрудников Сунженского РОВД...".

77. 26 сентября 2005 г. постановление о прекращении уголовного дела было отменено заместителем прокурора Ингушетии. Он, в частности, указал на необходимость допроса подполковника А. Ив.

78. 29 октября 2005 г. предварительное следствие было вновь приостановлено в связи с отсутствием состава преступления.

79. 27 декабря 2007 г. Прокуратура Ингушетии возобновила предварительное следствие по делу N 22600008.

3. Результаты предварительного следствия

80. 15 марта 2008 г. предварительное следствие было приостановлено. Заявители были уведомлены о приостановлении письмом, датированным 12 марта 2008 г., но не получили копию постановления. Следствие не смогло установить место пребывания заявителей с 24 сентября по 12 октября 2001 г., когда, как утверждают заявители, они были освобождены. Как было установлено, органами преследования Чеченской Республики уголовное дело против заявителей не возбуждалось. Они не удерживались в каком либо следственном изоляторе или изоляторе административного задержания Чеченской Республики.

81. Как утверждают власти Российской Федерации, в неустановленную дату Прокуратура Ингушетии обратилась в Министерство внутренних дел Ингушетии для принятия мер по привлечению к ответственности виновных в незаконной передаче заявителей, которые были осуждены к административному аресту, начальнику уголовного розыска мобильного отряда Министерства внутренних дел по Ингушетии. В результате начальник уголовного розыска Сунженского РОВД был освобожден от занимаемой должности, а сотруднику Сунженского РОВД, отвечавшему за изолятор, был объявлен выговор.

C. Запрос Европейского Суда о представлении уголовного дела

82. Несмотря на прямые неоднократные запросы Европейского Суда, власти Российской Федерации не представили документов из уголовного дела N 22600008, за исключением восемь страниц, содержавших постановления о признании заявителей потерпевшими, постановление от 17 июля 2005 г. о прекращении уголовного дела и постановлений от 4 января 2002 г. и 26 сентября 2005 г. о возобновлении предварительного следствия. Они указывали, что раскрытие документов могло бы нарушить статью 161 Уголовно-процессуального кодекса, поскольку уголовное дело содержит информацию относительно военных операций и персональные данные участников уголовного дела. В то же время власти Российской Федерации высказывали мнение о том, что делегация Европейского Суда может быть допущена к материалам уголовного дела по месту его расследования, за исключением "документов [содержащих информацию военного характера и персональные данные свидетелей и других участников уголовного процесса], а также без права копирования материалов уголовного дела и их передачи другим лицам".

D. Гражданское разбирательство о возмещении вреда

83. 15 декабря 2002 г. второй заявитель предъявил иск о возмещении вреда в Сунженский районный суд в связи с его предположительно незаконным содержанием под стражей и жестоким обращением. Он требовал 3 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

84. 9 января 2003 г. Сунженский районный суд отклонил требование на том основании, что заявителем не соблюден досудебный порядок урегулирования споров. В соответствующей части определения указывалось следующее:

"Настоящий иск не подлежит рассмотрению по следующим причинам.

Как видно из информации, представленной Сунженской районной прокуратурой... материалы относительно незаконного содержания под стражей и жестокого обращения со [вторым заявителем] направлены в Прокуратуру Чеченской Республики для решения вопроса о территориальной юрисдикции.

До решения этого вопроса рассмотрение дела не представляется возможным, поскольку не соблюден порядок досудебного урегулирования".

85. Определение могло быть обжаловано в вышестоящий суд. По-видимому, второй заявитель не обжаловал его.

E. Предполагаемое вмешательство в право обращения в Европейский Суд

86. Первый заявитель указал следующее относительно событий января - марта 2008 г., которые, по его мнению, имели отношение к его жалобе в Европейский Суд.

87. 22 января 2008 г. одетый в штатское человек чеченской национальности посетил его дом и предложил ему прибыть на военную базу в Ханкале. Первый заявитель подчинился этому требованию. На военной базе в Ханкале его привели в комнату, где первого заявителя ожидал офицер, представившийся майором Д., заместителем начальника, старшим следователем военного следственного отдела воинской части N 68797. Майор Д. огласил выдержки из жалобы первого заявителя в Европейский Суд и задавал вопросы о жестоком обращении в Ханкале в 2001 году. В ходе допроса он набирал что-то на компьютере. Затем распечатал документ и предложил заявителю прочесть. Первый заявитель сказал, что "плохо читает" и что забыл дома очки. Затем с согласия первого заявителя майор Д. зачитал документ, который оказался протоколом допроса первого заявителя, и предложил подписать его. Первый заявитель подписал документ и попросил выдать ему копию, которую он предоставил Европейскому Суду.

88. Когда первый заявитель возвратился домой, его жена прочитала ему документ. Протокол содержал, в частности, следующие показания, предположительно данные первым заявителем в ходе допроса:

"Во время допросов в Ханкале меня не били. Однако [второго заявителя] били..."

В протоколе... моего допроса в качестве свидетеля 11 февраля 2002 г. по поводу того, что меня били в период нахождения в "яме" сделана неверная запись. Я имел в виду, что [второго заявителя] и меня били сотрудники мобильного отряда [Министерства внутренних дел по Ингушетии], которые доставляли нас из... Сунженского РОВД к вертолету.

Я не имею претензий к военнослужащим Министерства обороны и внутренних войск Министерства внутренних дел. Я имею претензии к сотрудникам мобильного отряда [Министерства внутренних дел по Ингушетии].

Также могу уточнить, что я подавал жалобу представителю Российской Федерации [при Европейском Суде] именно на действия сотрудников мобильного отряда [Министерства внутренних дел по Ингушетии]. На действия военнослужащих Министерства обороны и внутренних войск Министерства внутренних дел я жалоб не подавал".

89. 24 января 2008 г. первый заявитель подал письменное заявление руководителю военного следственного отдела N 505 воинской части N 68797. Он написал, в частности, что в ходе допроса 22 января 2008 г. он не давал подобные показания, и протокол допроса содержит искажения в этой части, которые он обнаружил только дома, после того, как жена прочитала этот документ. Он подчеркнул, что в ходе допроса он подтвердил факт избиения в Ханкале. Он указал на то, что в Ханкале его били не так сильно, как второго заявителя, и не настолько сильно, как сотрудники мобильного отряда Министерства внутренних дел по Ингушетии. Заявитель просил считать протокол допроса 22 января 2008 г. недействительным.

90. 15 февраля 2008 г. жена первого заявителя была допрошена майором Д. Она изложила свою версию событий, связанных с содержанием ее мужа под стражей в сентябре-октябре 2001 г. Вопросы относительно жалобы первого заявителя в Европейский Суд ей не задавались. Копия протокола допроса была представлена в Европейский Суд.

91. 14 марта 2008 г. майор Д. вновь допросил первого заявителя, которого сопровождал его адвокат A. Первый заявитель указывал, что он в основном подтвердил свои показания, содержащиеся в протоколе его допроса 22 января 2008 г., с определенными оговорками. Он разъяснил, в частности, что во время допроса в Ханкале в 2001 году его пинали, били кулаками и палками. Его избивали три человека одновременно. Во время его допроса 22 января 2008 г. он имел в виду, что в Ханкале его не избивали так сильно, как второго заявителя, и что избиение там было менее жестоким, чем в Назрани. Кроме того, первый заявитель показал, что он никогда не утверждал, что он не имеет претензий к военнослужащим. Жалобы, изложенные в его заявлении на имя представителя Российской Федерации в Европейском Суде, относились ко всем лицам, кто незаконно задерживал его и подвергал жестокому обращению. Он также показал, что он не знакомился с протоколом допроса 22 января 2008 г., поскольку не имел с собой очков. Он подписал его после прочтения вслух следователем и не может объяснить, почему его показания были записаны неточно. Заявитель подписал протокол своего допроса 14 марта 2008 г. и получил его копию, которую представил Европейскому Суду.

II. Применимое национальное законодательство

1. Уголовный процесс

92. До 1 июля 2002 г. вопросы уголовного процесса регулировались Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР (Российской Советской Федеративной Социалистической Республики) 1960 года. 1 июля 2002 г. этот кодекс был заменен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.

93. Статья 125 нового УПК предусматривает, что постановления следователя и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд.

94. Статья 161 нового Уголовно-процессуального кодекса устанавливает, что данные предварительного расследования не подлежат разглашению. Часть 3 той же статьи предусматривает, что данные следствия могут быть преданы гласности лишь с разрешения прокурора или следователя* (* Буквально "с разрешения следователя, дознавателя" (прим. переводчика).) и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается.

2. Административное задержание и административный арест

95. В соответствующей части Конституция Российской Федерации, принятая на референдуме 12 декабря 1993 г., предусматривает:

Статья 22

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов".

96. Кодекс об административных правонарушениях РСФСР, действовавший до 1 июля 2002 г., содержал следующие положения.

97. Согласно статье 239 милиция и другие компетентные органы вправе подвергнуть лицо административному задержанию в целях пресечения административных правонарушений, установления личности, составления протокола об административном правонарушении при невозможности составления его на месте, если составление протокола является обязательным, обеспечения своевременного и правильного рассмотрения дел и исполнения постановлений по делам об административных правонарушениях.

98. Статья 240 предусматривала, что в протоколе об административном задержании указываются дата и место его составления, должность, фамилия, имя и отчество лица, составившего протокол; сведения о личности задержанного; время и мотивы задержания. Протокол подписывается должностным лицом, его составившим, и задержанным. В случае отказа задержанного от подписания протокола в нем делается запись об этом. По просьбе лица, задержанного за совершение административного правонарушения, о месте его нахождения уведомляются его родственники, администрация по месту работы или учебы.

99. Статья 241 содержала перечень компетентных органов и обстоятельств, допускающих применение ими административного задержания. В частности, должностные лица органов внутренних дел (сотрудники милиции) вправе осуществлять административное задержание за неповиновение законному распоряжению или требованию работника милиции.

100. Статья 242 предусматривала, в частности, что административное задержание лица, совершившего административное правонарушение, может длиться не более трех часов, за исключением отдельных категорий нарушителей, включая проявивших неповиновение законным требованиям работника милиции. Они могут быть задержаны на необходимый срок до рассмотрения их дела судьей или вышестоящим должностным лицом органов внутренних дел* (* Буквально "В исключительных случаях, в связи с особой необходимостью законодательными актами Российской Федерации могут быть установлены иные сроки административного задержания" (прим. переводчика).).

101. Согласно статье 302 административный арест мог быть применен при исключительных обстоятельствах судьей в качестве наказания за определенные административные правонарушения на срок не более 15 суток* (* Статья 302 КоАП регулировала последствия уклонения от исправительных работ, примененных за совершение мелкого хулиганства (прим. переводчика).).

102. Согласно статье 303 постановление об административном аресте приводится в исполнение немедленно после его вынесения.

103. Статья 304 предусматривала, что лица, подвернутые административному аресту, содержатся под стражей в местах, определяемых органами внутренних дел. Срок административного задержания засчитывается в срок административного ареста.

104. Пункт 3 Правил внутреннего распорядка специальных приемников для содержания лиц, арестованных в административном порядке (утвержденных приказом МВД Российской Федерации от 6 июня 2000 г. N 605дсп), устанавливал, что основанием для приема и содержания в специальном приемнике арестованных является постановление уполномоченного должностного лица об административном аресте.

105. Пункт 13 Правил предусматривает, что лица, доставленные в специальный приемник, регистрируются в журнале. На каждого арестованного, помещенного в специальный приемник, оформляются учетная карточка с информацией об арестованном, сроке наказания и наименования органа, принявшего решение об аресте, а также времени доставки в приемник и освобождения из него. На каждого арестованного заводится личное дело, к которому приобщаются постановление об аресте, протокол личного досмотра и досмотра вещей, другие материалы, характеризующие личность арестованного и его поведение в специальном приемнике во время отбытия ареста. Личные дела хранятся в течение трех лет.

Право

I. Предварительное возражение властей Российской Федерации

A. Доводы сторон

106. Власти Российской Федерации выражали мнение о том, что жалоба должна быть признана неприемлемой в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты, поскольку предварительное следствие утверждений заявителей о жестоком обращении и незаконном содержании под стражей еще не завершено. Кроме того, заявители не обжаловали в суд действия или предполагаемое бездействие следственных органов, не обжаловали постановления о приостановлении расследования. Кроме того, заявители не подавали жалобу на постановление Сунженского районного суда от 24 сентября 2001 г. в отношении их административного ареста; не предъявляли иск о возмещении вреда, причиненного их предположительно незаконным содержанием под стражей согласно статье 1100 Гражданского кодекса.

107. Заявители оспорили это возражение. По их мнению, расследование осуществлялось в течение семи лет без каких-либо ощутимых результатов, и это, на их взгляд, является неэффективным средством в данном случае. Заявители далее утверждали, что иск о возмещении вреда также не является эффективным средством, поскольку удовлетворение такого иска зависело от результатов уголовного расследования, которое оказалось бесполезным. Заявители утверждали, что власти Российской Федерации не доказали, что средства правовой защиты, на которые они ссылались, были эффективными, и что благодаря им можно было установить личность виновных и наказать их.

B. Мнение Европейского Суда

108. В настоящем деле Европейский Суд не принял решения относительно исчерпания внутренних средств правовой защиты на стадии приемлемости жалобы, установив, что этот вопрос слишком тесно связан с существом жалобы. Он рассмотрит доводы сторон с учетом положений Конвенции и его соответствующей практики (краткий обзор см. в Постановлении Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia), жалоба N 60272/00, §§ 73-74* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.)).

109. Европейский Суд отмечает, что следственные органы были уведомлены об утверждениях заявителей о жестоком обращении вскоре после их освобождения 12 октября 2001 г., и вскоре было возбуждено уголовное дело. Заявители и власти Российской Федерации не пришли к согласию относительно эффективности расследования. Он также отмечает, что после того, как Сунженский районный суд принял решение об административном аресте заявителей 24 сентября 2001 г., они были "переданы" сотрудникам мобильного отряда Министерства внутренних дел и оставались под стражей до 12 октября 2001 г. Стороны не пришли к согласию относительно обстоятельств содержания под стражей заявителей. Европейский Суд полагает, что предварительное возражение властей Российской Федерации затрагивает вопросы, тесно связанные с существом жалобы заявителей. Таким образом, он полагает, что этот вопрос подлежит рассмотрению с точки зрения материально-правовых положений Конвенции (см. §§ 121-122 и 150-151 настоящего Постановления).

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

110. Заявители жаловались со ссылкой на статью 3 Конвенции, что они подверглись жестокому обращению и пытке. Они, в частности, обращали внимание на методы жестокого обращения, которым они подверглись в Ингушетии и в Ханкале, условия содержания под стражей в Ханкале и на угрозы казни. Заявители также жаловались со ссылкой на статью 3 Конвенции, что власти не обеспечили проведение эффективного расследования их утверждений о жестоком обращении. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

111. Заявители повторили свои утверждения о том, что были подвергнуты пытке и жестокому обращению со стороны представителей федеральных сил. Они указывали, что их утверждения подкреплялись фактами их задержания милиционерами и последующей передачи военнослужащим, что было признано властями Российской Федерации. Заявители утверждали, что расследование их обращений на национальном уровне было явно неадекватным, поскольку после нескольких лет оно не дало ощутимых результатов.

112. Власти Российской Федерации указывали, что, поскольку обстоятельства, при которых заявители получили повреждения, еще не установлены предварительным следствием, не имеется оснований полагать, что они подверглись бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции. По мнению властей Российской Федерации, предварительное следствие отвечало требованиям Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Эффективность предварительного следствия

a) Общие принципы

113. Европейский Суд напоминает, что, если лицо выступает с доказуемым утверждением о том, что оно подверглось жестокому обращению в нарушение статьи 3 Конвенции, это положение, рассмотренное во взаимосвязи с основной обязанностью государства в соответствии со статьей 1 Конвенции "защищать права и свободы каждого в рамках своей юрисдикции, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Обязательство расследовать это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть удачным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс Одри против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N 46477/99, § 71, ECHR 2002-II; и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

114. Таким образом, расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 103 и последующие, Reports 1998-VIII). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы и так далее (см., с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 106, ECHR 2000-VII; Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, § 104 и последующие, ECHR 1999-IV; и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89). Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта. Кроме того, предварительное следствие должно быть безотлагательным (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 133 и последующие, ECHR 2000-IV; и Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 89, ECHR 2000-VI).

(b) Применение принципов к настоящему делу

115. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что большинство документов предварительного следствия не были раскрыты властями Российской Федерации. Следовательно, он должен оценить эффективность предварительного следствия на основе немногочисленных документов, представленных сторонами, и информации о ходе расследования, представленной властями Российской Федерации.

116. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что власти были уведомлены об утверждениях заявителей о незаконном содержании под стражей и жестоком обращении вскоре после их освобождения 12 октября 2001 г. Они представили подробное описание их содержания под стражей и жестокого обращения, и второй заявитель представил медицинский документ о причиненных ему подтверждениях. Таким образом, утверждения заявителей были очевидно "доказуемыми". Представляется, что в возбуждении уголовного дела было первоначально отказано 23 ноября 2001 г. Однако по жалобе второго заявителя предварительное следствие было возбуждено 4 января 2002 г. Европейский Суд, таким образом, отмечает, что предварительное следствие началось с более чем двухмесячной задержкой, объяснения которой представлено не было.

117. Европейский Суд подчеркивает, что 16 января 2002 г. второй заявитель был признан потерпевшим и допрошен. Первый заявитель был признан потерпевшим и допрошен 11 февраля 2002 г. В январе-феврале 2002 г. следственные органы допросили семерых сотрудников Сунженского РОВД и организовали очную ставку заявителей с тремя из них. В феврале 2002 г. они также допросили старшего сотрудника Самогорского отдела Министерства внутренних дел Хакасии и в апреле 2002 г. - С.З., командира мобильного отряда Министерства внутренних дел по Ингушетии. Следственные органы также допросили ряд лиц, в отношении которых Европейскому Суду не была представлена информация о том, кем они являются, и объяснения относительно того, какое отношение к делу имеют их показания.

118. На основе доступной информации Европейский Суд также отмечает, что ряд существенных мер был принят с задержкой, после коммуницирования жалобы государству-ответчику, или не был принят вообще. Прежде всего, заявители не проходили судебно-медицинскую экспертизу до 6 июля 2005 г., то есть в течение более чем трех лет после возбуждения уголовного дела. В делах, затрагивающих утверждения о жестоком обращении, медицинское обследование с целью установления тяжести повреждений, а также времени и способа их причинения, имеет важнейшее значение для последующего предварительного следствия, проводимого максимально быстро, поскольку любая задержка влияет на точность выводов в связи с заживлением травм и, таким образом, затрагивает доказательную базу предварительного следствия. В настоящем деле уклонение от проведения судебно-медицинской экспертизы в течение более чем трех лет, объяснение которому Европейскому Суду не представлено, само по себе делает предварительное следствие неэффективным.

119. Европейский Суд также отмечает, что следственные органы допросили С.З., командира мобильного отряда Министерства внутренних дел по Ингушетии, которому заявители были переданы 24 сентября 2001 г. Власти Российской Федерации не представили Европейскому Суду протокол допроса С.З. Однако из постановления Сунженской районной прокуратуры от 17 июля 2005 г. следует, что он признал, что поручил A.И., начальнику уголовного розыска мобильного отряда, доставить заявителей на вертолет, прибывший из Ханкалы, что подтвердил A.И. Последний также показал, что он передал заявителей военнослужащим, прибывшим из Ханкалы, и что подполковник А.Ив. выдал документ, подтверждающий, что заявители были ему переданы. Тем не менее следственные органы не смогли установить место пребывания заявителей в последующий период, не говоря уже о конкретных обстоятельствах их содержания под стражей. Хотя в постановлении от 26 сентября 2005 г. первый заместитель прокурора Ингушетии особо указал, что необходимо допросить подполковника А.Ив., Европейскому Суду не представлено информации о мерах по допросу этого лица или его подчиненных.

120. Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах настоящего дела, в котором национальное расследование располагало данными о подразделениях и их командирах, уклонение от установления их места нахождения в данный период и привлечения к ответственности виновных может объясняться лишь небрежностью органов преследования в проведении предварительного следствия и их нежеланием его проводить. Европейский Суд отмечает, что после того, как командир подразделения, доставившего заявителей на военную базу в Ханкале, был установлен, органы военной прокуратуры прекратили расследование в связи с отсутствием состава преступления, а предварительное следствие, осуществлявшееся Прокуратурой Ингушетии неоднократно приостанавливалось на том же основании. Вышестоящие органы прокуратуры обращали внимание на недостатки расследования и указывали на меры по их устранению. Однако представляется, что их указания не исполнялись. Такой способ разбирательства не обеспечивал перспективы привлечения к ответственности причастных к преступлению.

121. Что касается предварительного возражения властей Российской Федерации, рассмотрение которого отложено до рассмотрения существа жалобы по делу, в части ссылки на тот факт, что предварительное следствие продолжается, Европейский Суд отмечает, что после того, как данное возражение было выдвинуто, предварительное следствие было прекращено. Соответственно, Европейский Суд не считает необходимым его рассмотрение.

122. Власти Российской Федерации также упоминали возможность обращения заявителей за судебной проверкой постановлений следственных органов в контексте исчерпания внутренних средств правовой защиты. Европейский Суд отмечает, что заявители только уведомлялись о случаях приостановления и возобновления предварительного следствия, но информация о существенных следственных действиях им не предоставлялась. Кроме того, как утверждают заявители, они не были уведомлены о решении прокуратура ОГВ от 8 августа 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела, и власти Российской Федерации не представили доказательств противоположного. Не имея доступа к материалам уголовного дела и не будучи уведомленными о ходе предварительного следствия, заявители не могли эффективно обжаловать действия или бездействие следственных органов в суде. Кроме того, предварительное следствие неоднократно возобновлялось по собственной инициативе органов преследования в связи с необходимостью производства дополнительных следственных действий. Однако они до сих пор не расследовали утверждения заявителей надлежащим образом. С учетом значительного срока, истекшего после обжалуемых событий, определенные следственные меры, которые следовало совершить гораздо раньше, более не могут быть произведены с полезным результатом. Поэтому весьма сомнительно, что средство правовой защиты, на которое они ссылались, имело какую-либо перспективу. Европейский Суд, следовательно, находит, что средство правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, было неэффективно при данных обстоятельствах, и отклоняет их предварительное возражение также и в этой части.

123. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что власти не провели эффективное расследование утверждений заявителей о жестоком обращении. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в этом отношении.

2. Предполагаемое жестокое обращение

(a) Общие принципы

124. Европейский Суд напоминает, что утверждения o жестоком обращении должны быть подкреплены достаточными доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд обычно применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения", однако отмечает, что доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых презумпций фактов (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 121, ECHR 2000-IV). Статья 3 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Конвенции предполагает наличие позитивного обязательства государств обеспечить, чтобы лица, находящиеся в их юрисдикции, не подвергались пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию (см. Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1998 г. по делу "A. против Соединенного Королевства" (A. v. United Kingdom), § 22, Reports of Judgments и Decisions 1998-VI). Если лицо доставлено в полицию в нормальном состоянии здоровья, но к моменту освобождения у него обнаруживаются повреждения, государство обязано представить убедительное объяснение того, каким образом эти повреждения причинены, в отсутствие чего возникают вопросы с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 августа 1992 г. по делу "Томази против Франции" (Tomasi v. France), §§ 108-111* (* Так в оригинале. Близкие по содержанию рассуждения о толковании статьи 3 Конвенции содержатся в пунктах 104-115 указанного Постановления (прим. переводчика).), Series A, N 241-A; и Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), § 34, Series A, N 336).

(b) Применение принципов к настоящему делу

125. Европейский Суд отмечает, что 24 сентября 2001 г., после того, как Сунженский районный суд приговорил заявителей к административному аресту, они были переданы сотрудникам мобильного отряда Министерства внутренних дел. В ту же дату, что подтверждается выводами национального расследования, они были переданы военнослужащим, которые прибыли из военной базы в Ханкале. Как утверждают заявители, во время их перевозки и нескольких дней содержания под стражей в Ханкале сотрудники Министерства внутренних дел и военнослужащие подвергали их жестокому обращению, вынуждая их признаться в связях с полувоенными формированиями. В частности, они были посажены в яму и были подвергнуты следующим формам жестокого обращения: их пинали сапогами и били прикладами автоматов по различным частям тела, включая подошвы ног; их прижигали сигаретами и заставляли сидеть на ведре во время избиений. Второго заявителя заставляли часами стоять, упершись лбом в стену, с крепко связанными за спиной руками и широко расставленными ногами. Военнослужащие также угрожали заявителям казнью, приставляя дула автоматов к их головам. Как утверждают заявители, через пять дней они были переданы в 6-й отдел РУБОП Старопромысловского района г. Грозного, где они содержались до своего освобождения 12 октября 2001 г. Там заявителей несколько раз пинали и угрожали пытками, хотя в целом условия содержания были удовлетворительными. Национальное следствие не установило место пребывания заявителей с момента их "передачи" военнослужащим 24 сентября 2001 г. и до момента их освобождения 12 октября 2001 г.

126. Как утверждают заявители, в результате избиений они с трудом могли ходить, кожа на их ногах была содрана, их лица и тела опухли и покрылись синяками.

127. После освобождения второй заявитель был дважды госпитализирован в больницу, где у него были выявлены травмы поясницы, ушиб почек, хронический пиелонефрит и макрогематурия, черепно-мозговая травма, сотрясение головы и травма поясницы. Врачи в своем заключении отметили потерю зрения, боли в спине и голове, головокружение. Он продолжал страдать от болей, потери зрения, судорог в конечностях и от других последствий жестокого обращения в течение многих месяцев после освобождения. В феврале 2003 г. врачи рекомендовали ему операцию на почках, которую он не мог себе позволить. Судебно-медицинская экспертиза 6 июля 2005 г. выявила у второго заявителя телесное повреждение тупым предметом поясничной области с ушибом почек.

128. Как утверждает первый заявитель, после освобождения ему поставили диагноз: "пневмония, перелом трех ребер, ожоги от сигарет, частичный паралич левой руки и ушибы". Он не представил копии медицинских документов, но из доводов его жены следует, что он страдал от последствий избиений и не мог работать. Из заключения судебно-медицинской экспертизы от 6 июля 2005 г. следует, что у него на теле имеются следы заживших травм.

129. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не оспаривали подробностей описания заявителями жестокого обращения, которое они претерпели во время их содержания под стражей; они ссылались только на отсутствие результатов национального следствия относительно обстоятельств получения травм заявителями. Однако он отмечает, что в течение семи лет национальное расследование не только не проверило утверждения заявителей, но даже не установило их место пребывания в рассматриваемый период времени, хотя было подтверждено, что 24 сентября 2001 г. они были переданы военнослужащим, прибывшим из Ханкалы. Кроме того, в вышеизложенных пунктах 115-123 Европейский Суд нашел предварительное следствие неэффективным и нарушающим статью 3 Конвенции.

130. Европейский Суд отмечает, что второй заявитель подтвердил свои доводы копиями медицинских заключений. Хотя первый заявитель и не предоставил копии соответствующих заключений, он представил свидетельские показания своей жены; кроме того, следы заживших ран на его теле были выявлены при проведении судебно-медицинской экспертизы почти через четыре года после рассматриваемых событий. Власти Российской Федерации не оспаривали того, что телесные повреждения сохранялись после содержания заявителей под стражей. Таким образом, Европейский Суд признает, что заявители предоставили последовательное описание жестокого обращения, которому подверглись, подтвержденное соответствующими доказательствами. Ввиду отсутствия любого другого правдоподобного объяснения в отношении происхождения телесных повреждений, полученных заявителями в рассматриваемый период времени, Европейский Суд признает, что они подверглись жестокому обращению со стороны сотрудников Министерства внутренних дел и военнослужащих, в соответствии с приведенным выше описанием.

131. Что касается серьезности актов жестокого обращения, Европейский Суд напоминает, что при определении того, может ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, следует иметь в виду установленное в статье 3 Конвенции отличие между этим понятием и бесчеловечным или унижающим достоинство обращением. По-видимому, предполагалось, что Конвенция за счет этого отличия должна особо заклеймить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее весьма серьезные и жестокие страдания. Европейский Суд ранее рассматривал дела, в которых установил, что было допущено обращение, которое не может рассматриваться иначе, как пытка (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 64, Reports 1996-VI; Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey), §§ 83-84 и 86, Reports 1997-VI; Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 105, ECHR 1999-V; Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Дикме против Турции" (Dikme v. Turkey), жалоба N 20869/92, §§ 94-96, ECHR 2000-VIII; и, в числе последних примеров, Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Баты и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы NN 33097/96 и 57834/00, § 116, ECHR 2004-IV (извлечения)). Обжалуемые действия могли вызвать у заявителя чувства страха, тоски и неполноценности, способные оскорбить и унизить его и сломать его физическое и моральное сопротивление. В любом случае Европейский Суд напоминает, что в отношении лиц, лишенных свободы, применение физической силы, которое не является строго необходимым в связи с их собственным поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе является нарушением права, предусмотренного статьей 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции", § 99).

132. Европейский Суд находит, что в настоящем деле заявители бесспорно находились в длительном состоянии физической боли и беспокойства, вызванного неопределенностью их судьбы и насилием, которому они подвергались в период их содержания под стражей. Наличие физической боли или страдания подтверждается медицинскими заключениями и утверждениями заявителей относительно жестокого обращения с ними со стороны военнослужащих. В частности, они утверждали, что были серьезно избиты и подвергались иным формам жестокого обращения, которое вызвало травмы и иные серьезные проблемы здоровья, что не оспаривалось властями Российской Федерации. Последовательность событий также свидетельствует о том, что боль и страдания причинялись им намеренно, в частности, с целью получения их признания в связях с полувоенными группами в Чечне.

133. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что с учетом цели и суровости взятое в совокупности указанное жестокое обращение представляло собой пытку в значении статьи 3 Конвенции.

134. Соответственно, имело место также нарушение статьи 3 Конвенции в этом отношении.

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

135. Заявители жаловались на то, что их задержание и содержание под стражей нарушали национальное законодательство и пункты 1-4 статьи 5 Конвенции, и что они не имели права требования компенсации в связи с этим нарушениями, как это предусмотрено пунктом 5 статьи 5 Конвенции. Статья 5 Конвенции предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

A. Доводы сторон

136. Заявители утверждали, что, будучи доставлены милиционерами в РОВД 23 сентября 2001 г., они содержались под стражей в отсутствие всяких законных оснований до 12 октября 2001 г. Постановление об их административном аресте на три дня не могло служить основанием для этого, и, кроме того, данные о неподчинении заявителей требованиям сотрудников милиции были сфабрикованы в оправдание их незаконного задержания. Заявители утверждали, что их заключение под стражу не было надлежащим образом признано властями, поскольку власти Российской Федерации не представили копии соответствующих документов. Следовательно, оно не подпадает под какой-либо пункт, и поэтому ни одна из гарантий, предусмотренных статьей 5 Конвенции, не была соблюдена.

137. Власти Российской Федерации указывали, что постановление об административном аресте заявителей было вынесено Сунженским районным судом 24 сентября 2001 г., о чем заявители были немедленно уведомлены. В своих объяснениях, представленных до вынесения Европейским Судом решения о приемлемости жалобы от 15 ноября 2007 г., власти Российской Федерации указывали, что национальное расследование не добыло сведений о содержании заявителей под стражей с 24 сентября по 12 октября 2001 г., и что, следовательно, отсутствуют доказательства того, что заявители были лишены свободы в нарушение статьи 5 Конвенции. В своих объяснениях, представленных после вынесения этого решения, они указывали, что 24 сентября 2001 г. заявители были переданы сотрудникам мобильного отряда Министерства внутренних дел в нарушение существующего порядка. Однако, по мнению властей Российской Федерации, увольнение начальника криминальной милиции Сунженского РОВД и выговор, объявленный сотруднику Сунженского РОВД, отвечавшему за изолятор в соответствующий период, составляли признание нарушения и обеспечивали возмещение для заявителей.

B. Мнение Европейского Суда

138. Европейский Суд напоминает, что выражения "законный" и "в порядке, установленном законом", используемые в пункте 1 статьи 5 Конвенции, в значительной степени отсылают к национальному законодательству и создают обязанность соблюдения его материальных и процессуальных правил. Однако "законность" содержания под стражей в соответствии с национальным законодательством не всегда имеет решающее значение. Европейский Суд должен также удостовериться в том, что содержание под стражей в рассматриваемый период совместимо с целью пункта 1 статьи 5 Конвенции, которая заключается в том, чтобы исключить произвольное лишение свободы (см. Постановление Европейского Суда от 24 апреля 2008 г. по делу "Фурсенко против Российской Федерации" (Fursenko v. Russia), жалоба N 26386/02, § 73). Он также указывал, что непризнанное заключение под стражу представляет собой полное отрицание этих гарантий и означает весьма серьезное нарушение статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 февраля 2001 г. по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey), жалоба N 25704/94, § 164; и Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01, § 122, ECHR 2006-... (извлечения)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.)).

139. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что сторонами не оспаривается, что задержание заявителей 23 сентября 2001 г. и последующее содержание под стражей представляли собой лишение свободы в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции.

140. Власти Российской Федерации признали, что 23 сентября 2001 г. заявители были доставлены в Сунженский РОВД "для дополнительной проверки". Они также указывали, что, поскольку заявители не подчинились требованиям сотрудников правоохранительных органов, 24 сентября 2001 г. Сунженский районный суд вынес постановление об их административном аресте. Однако власти Российской Федерации не указали законных оснований для их содержания под стражей с 23 по 24 сентября 2001 г.

141. Насколько содержание заявителей под стражей в указанный период могло относиться к категории "административного задержания" согласно статье 239 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях, Европейский Суд отмечает, что согласно статье 240 Кодекса должен быть составлен протокол об административном задержании, содержащий подробную информацию об обстоятельствах задержания. Такой протокол Европейскому Суду не представлен. Никакими другими документами, относящимися к содержанию заявителей под стражей в указанный период, включая документы изоляторов, Европейский Суд также не располагает.

142. Европейский Суд также отмечает, что сторонами не оспаривается, что 24 сентября 2001 г. Сунженский районный суд вынес постановление об административном аресте заявителей на три дня за неподчинение требованиям сотрудников правоохранительных органов. Хотя копия этого постановления Европейскому Суду не представлена, с учетом доводов сторон он исходит из того, что такое постановление было вынесено.

143. Он также отмечает, что сторонами не оспаривается, что в ту же дату заявители были первоначально переданы сотрудникам мобильного отряда Министерства внутренних дел, которые передали их военнослужащим военной базы в Ханкале. Что касается последующих событий, как утверждают заявители, они содержались пять дней на военной базе в Ханкале. Затем они были переданы в 6-й отдел по борьбе с организованной преступностью Старопромысловского района г. Грозного, где содержались несколько дней до их освобождения 12 октября 2001 г. Власти Российской Федерации ограничились указанием на то, что национальное расследование не добыло сведений о содержании заявителей под стражей с 24 сентября по 12 октября 2001 г.

144. Что касается постановления Сунженского районного суда от 24 сентября 2001 г. об административном аресте заявителей на три дня, Европейский Суд должен, прежде всего, установить, являлось ли оно законным основанием для их содержания под стражей с 24 по 27 сентября 2001 г.

145. Европейский Суд напоминает, что для целей соответствия пункту 1 статьи 5 Конвенции лишение свободы должно отвечать "порядку, установленному законом". Он отмечает, что согласно Правилам от 6 июня 2000 г. лица, доставленные в специальный приемник, регистрируются в журнале (см. § 105 настоящего Постановления). Однако документы о поступлении заявителей в специальный приемник Европейскому Суду не представлены. Напротив, из материалов, представленных сторонами, следует, что после вынесения Сунженским районным судом постановления об административном аресте, они были переданы сотрудникам мобильного отряда Министерства внутренних дел, а затем военнослужащим военной базы в Ханкале. Власти Российской Федерации прямо признали, что такая передача нарушала действующий порядок. Кроме того, они указывали, что заявители были переданы для "проверки их возможной принадлежности к незаконным вооруженным формированиям". Таким образом, можно сделать вывод о том, что с 24 сентября 2001 г. заявители содержались под стражей в связи с такими проверками и не в связи с примененной к ним санкцией за административное нарушение.

146. Соответственно, Европейский Суд находит, что содержание заявителей под стражей с 24 по 27 сентября 2001 г. не осуществлялось в соответствии с постановлением Сунженского районного суда от 24 сентября 2001 г. об их административном аресте.

147. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не указали законных оснований для содержания заявителей под стражей с 24 по 27 сентября 2001 г., или их последующего содержания под стражей с 27 сентября по 12 октября 2001 г. Национальное расследование не установило обстоятельств их содержания под стражей.

148. Таким образом, содержание заявителей под стражей не было признано и не регистрировалось в документах изоляторов, и, следовательно, не имеется официальных документов о месте их пребывания в данный период. В соответствии с практикой Европейского Суда этот факт сам по себе должен рассматриваться как серьезнейшее упущение, поскольку он позволяет ответственным за лишение свободы скрыть свою причастность к преступлению, скрыть следы и избежать обязанности отчитаться за судьбу задержанного. Кроме того, отсутствие документов о задержании, в которых указываются дата, время и место задержания, имя задержанного, а также основания его задержания и имя лица, которое его произвело, должно рассматриваться как не совместимое с самой целью статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 2002 г. по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey), жалоба N 25656/94, § 371).

149. Соответственно, Европейский Суд находит, что с 23 сентября по 12 октября 2001 г. заявители претерпели непризнанное содержание под стражей в отсутствие каких-либо гарантий, содержащихся в статье 5 Конвенции.

1. Предварительное возражение властей Российской Федерации

150. С учетом предварительного возражения властей Российской Федерации, рассмотрение которого было отложено до рассмотрения существа жалобы по данному делу, насколько оно затрагивает отсутствие жалобы заявителей на постановление Сунженского районного суда от 24 сентября 2001 г. об их административном аресте, Европейский Суд отмечает, что он установил в пункте 146, что их содержание под стражей осуществлялось не в соответствии с этим постановлением. Следовательно, Европейский Суд находит, что средство правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, не было эффективным при данных обстоятельствах, и отклоняет их предварительное возражение в этом отношении.

151. Насколько предварительное возражение властей Российской Федерации касается непредъявления требования о возмещении вреда в связи с их предположительно незаконным содержанием под стражей согласно статье 1100 Гражданского кодекса, Европейский Суд напоминает, что право не быть лишенным свободы "иначе как в порядке, установленном законом" не совпадает с правом на получение компенсации в связи с содержанием под стражей. Пункт 1 статьи 5 Конвенции охватывает первое, а пункт 5 статьи 5 Конвенции - последнее. Суд, рассматривая иск о возмещении вреда, причиненного незаконным содержанием под стражей, рассматривает вопрос после событий и, следовательно, не может отдать распоряжение об освобождении, если содержание под стражей является незаконным, как того требует пункт 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 2 февраля 1987 г. по делу "Уикс против Соединенного Королевства" (Weeks v. United Kingdom), § 61, Series A, N 114). Таким образом, иск о возмещении вреда не имеет отношения к вопросу об исчерпании внутренних средств правовой защиты в отношении жалобы заявителя со ссылкой на пункты 1-4 статьи 5 Конвенции (см., в качестве недавнего примера, Решение Европейского Суда от 6 февраля 2003 г. по делу "Белчев против Болгарии" (Belchev v. Bulgaria), жалоба N 39270/98, с дополнительными ссылками). Соответственно, Европейский Суд отклоняет предварительное возражение властей Российской Федерации также и в этом отношении.

2. Могут ли заявители по-прежнему считаться "жертвами" нарушения

152. Европейский Суд отмечает, что, как утверждают власти Российской Федерации, после письма, направленного Прокуратурой Ингушетии в Министерство внутренних дел Ингушетии, начальник уголовного розыска Сунженского РОВД был освобожден от занимаемой должности, а сотруднику Сунженского РОВД, отвечавшему за изолятор, был объявлен выговор за передачу заявителей сотрудникам мобильного отряда Министерства внутренних дел 24 сентября 2001 г. в нарушение применимой процедуры. Он также отмечает довод властей Российской Федерации о том, что такие меры составляют признание нарушения и надлежащее возмещение.

153. Европейский Суд напоминает, что, согласно его прецедентной практике, заявитель может утратить статус "жертвы", если "власти страны признают нарушение Конвенции прямо или по существу и предоставят соответствующее возмещение" (см. Постановление Большой Палаты по делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI). Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что власти Российской Федерации не представили документов, свидетельствующих о том, что указанные дисциплинарные меры в действительности были приняты. Однако даже если допустить, что это так, и особенно с учетом того, что национальные следственные органы не смогли установить обстоятельства содержания заявителей под стражей после 24 сентября 2001 г., Европейский Суд не склонен заключить, что дисциплинарные меры в отношении сотрудников РОВД в связи с незаконной передачей заявителей другим сотрудникам органов внутренних дел 24 сентября 2001 г. могут рассматриваться как удовлетворительное признание нарушения их прав, предусмотренных статьей 5 Конвенции в отношении всего периода их содержания под стражей с 23 сентября по 12 октября 2001 г. Кроме того, власти Российской Федерации не представили информации относительно того, каким образом, если это вообще возможно, за счет этих мер заявители могли бы получить компенсацию за нарушение их прав. Соответственно, Европейский Суд полагает, что эти меры также не обеспечивают адекватного возмещения, как того требует прецедентная практика Европейского Суда, и заключает, что заявители могут считаться "жертвами" для целей статьи 34 Конвенции.

3. Вывод

154. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в части содержания заявителей под стражей с 23 сентября по 12 октября 2001 г.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

155. Заявители жаловались со ссылкой на статью 13 Конвенции, что они не располагали эффективными средствами правовой защиты против предполагаемых нарушений статей 3 и 5 Конвенции. Статья 13 Конвенции предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

156. Заявители поддержали свою жалобу на то, что они не располагали эффективными внутренними средствами правовой защиты, поскольку их содержание под стражей оставалось непризнанным, и предварительное расследование их жалоб о жестоком обращении было неадекватным.

157. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители располагали эффективными внутренними средствами правовой защиты, как того требует статья 13 Конвенции, и что российские власти не препятствовали им в использовании этих средств. Они были признаны потерпевшими в рамках уголовного дела и получали мотивированные ответы на все их обращения в рамках этого разбирательства. В то же время заявители не подавали жалоб на их предположительно незаконное содержание под стражей или иные жалобы в суд. Власти Российской Федерации ссылались на ряд решений судов Чеченской Республики, которыми жалобы на действия или бездействие органов преследования были удовлетворены.

158. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на национальном уровне средства правовой защиты, направленного на обеспечение предусмотренных Конвенцией прав и свобод, в какой бы форме они ни были закреплены в национальном правопорядке. С учетом фундаментального значения защиты права на жизнь статья 13 Конвенции требует в дополнение к выплате компенсации в необходимых случаях проведения тщательного и эффективного расследования, способного привести к установлению и наказанию виновных в лишении жизни и обращении, противоречащему статье 3 Конвенции, включая эффективный доступ заявителя к процедуре предварительного следствия, обеспечивающей установление и наказание лиц, несущих за него ответственность (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, §§ 161-162, ECHR 2002-IV; и Постановление Европейского Суда от 24 мая 2005 г. по делу "Сюхейла Айдын против Турции" (Suheyla Aydin v. Turkey), жалоба N 25660/94, § 208). Европейский Суд также напоминает, что требования статьи 13 Конвенции шире, чем вытекающее из статьи 2 Конвенции обязательство государств-участников по проведению эффективного расследования (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы NN 57942/00 и 57945/00, § 183* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.)).

159. С учетом вышеизложенных выводов Европейского Суда относительно статьи 3 Конвенции данная жалоба является очевидно "доказуемой" для целей статьи 13 (см. Постановление Европейского Суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), § 52, Series A, N 131). Соответственно, заявители должны были иметь возможность воспользоваться всеми эффективными и практическими средствами правовой защиты, обеспечивающими установление и наказание виновных и получение компенсации для целей 13 Конвенции.

160. Отсюда следует, что, если, как при обстоятельствах настоящего дела, расследование уголовного дела о жестоком обращении являлось неэффективным, что ставило под сомнение эффективность любого другого средства правовой защиты, которое могло существовать, включая гражданско-правовые средства правовой защиты, указанные властями Российской Федерации, государство не исполнило своих обязательств, вытекающих из статьи 13 Конвенции.

161. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции.

162. Что касается ссылки заявителей на статью 5 Конвенции, Европейский Суд отмечает, что согласно его устойчивой прецедентной практике более конкретные гарантии пунктов 4 и 5 статьи 5 Конвенции, являясь специальным законом по отношению к статье 13 Конвенции, поглощают ее требования, и с учетом вышеизложенных выводов о нарушении статьи 5 Конвенции непризнанным задержанием Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах настоящего дела обособленный вопрос в части статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции.

V. Предполагаемое несоблюдение статьи 34 Конвенции

163. Первый заявитель утверждал, что его допрос 22 января 2008 г. и, в частности, протокол допроса, составленный майором Д., составляли вмешательство в право на обращение в Европейский Суд в нарушение статьи 34 Конвенции, в соответствующих частях предусматривающей:

"Суд может принимать жалобы от любого лица... которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции... Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

164. Первый заявитель утверждал, что майор Д. исказил протокол его допроса 22 января 2008 г. и ввел его в заблуждение для обеспечения подписания им протокола. Поскольку эти события имели место до того, как власти Российской Федерации представили объяснения относительно приемлемости жалобы и существа жалобы по данному делу, первый заявитель утверждал, что эти действия были направлены на понуждение его к отказу от жалобы.

165. Власти Российской Федерации считали эти утверждения необоснованными. Они подчеркивали, что сам заявитель не ссылался на оказываемое на него давление. Напротив, он был допрошен в связи с событиями 2001 года, его внимательно выслушали и записали его жалобы. Власти Российской Федерации приняли к сведению версию первого заявителя об "открывшемся" искажении протокола как маловероятную.

166. Европейский Суд отмечает, что 22 января 2008 г. первый заявитель был допрошен майором Д. относительно его содержания под стражей в 2001 году. Протокол допроса был прочитан вслух майором Д. Первый заявитель подписал его и получил его копию. Как утверждает первый заявитель, дома он обнаружил, что некоторые из его показаний были неточно записаны. 24 января 2008 г. он жаловался на это начальнику следственного отдела N 505 воинской части N 68797. 15 марта 2008 г. он был вновь допрошен майором Д. Первый заявитель разъяснил, какие показания, данные им 22 января 2008 г., были неточно записаны. Его пояснения были записаны, он подписал протокол своего допроса 15 марта 2008 г. и получил его копию.

167. Европейский Суд отмечает, что единственный фрагмент в протоколе допроса первого заявителя от 22 января 2008 г., который можно считать имеющим отношение к его жалобе в Европейский Суд, изложен следующим образом:

"Также могу уточнить, что я подавал жалобу представителю Российской Федерации [при Европейском Суде] именно на действия... сотрудников мобильного отряда Министерства внутренних дел по Ингушетии. На действия военнослужащих Министерства обороны и внутренних войск Министерства внутренних дел я жалоб не подавал".

168. На допросе 15 марта 2008 г. первый заявитель уточнил его в том смысле, что его претензии, изложенные в жалобе, относятся ко всем лицам, которые незаконно задержали его и подвергли жестокому обращению.

169. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что в соответствующем фрагменте первый заявитель ссылался на свое обращение к представителю Российской Федерации в Европейском Суде. Европейский Суд допускает, что первый заявитель мог иметь в виду свое обращение в Европейский Суд. Однако ничто в этом фрагменте не свидетельствует о том, что вопрос был задан в этой связи. Напротив, представляется, что первый заявитель дал эти разъяснения по своей инициативе. Кроме того, утверждения первого заявителя о том, что во время допроса 22 января 2008 г. майор Д. читал ему извлечения из его жалобы в Европейский Суд, не подкреплены доказательствами.

170. Из материалов, представленных Европейскому Суду, можно сделать вывод о том, что 22 января 2008 г. первый заявитель был допрошен относительно его содержания под стражей в 2001 году. В связи с его утверждением о том, что некоторые его показания были неточно записаны, он был допрошен вновь 15 марта 2008 г. Во время допроса он уточнил неправильно записанные показания, что отражено в протоколе допроса от 15 марта 2008 г. Точность этого протокола первым заявителем не оспаривалась.

171. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отмечает, что, с одной стороны, представленные материалы не свидетельствуют о том, что первый заявитель был допрошен в связи с его жалобой в Европейский Суд, не говоря о каком-либо давлении на него в этом отношении. С другой стороны, что касается включения в протокол допроса первого заявителя от 22 января 2008 г. неточных сведений, этот вопрос был урегулирован на национальном уровне.

172. Соответственно, Европейский Суд находит, что государством-ответчиком не было допущено несоблюдения обязательств, вытекающих из статьи 34 Конвенции.

VI. Вопрос о соблюдении подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции

173. Заявители утверждали, что уклонение властей Российской Федерации от представления документов, запрошенных Европейским Судом, свидетельствует о несоблюдении обязательства, вытекающего из подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции, которая в соответствующей части предусматривает:

"1. Если Суд объявляет жалобу приемлемой, он:

а) продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого заинтересованные Государства создают все необходимые условия...".

174. Заявители обращали внимание Европейского Суда на то, что отказ властей Российской Федерации от предоставления копии всего уголовного дела по запросу Европейского Суда не совместим с их обязательством, вытекающим из статьи 38 Конвенции.

175. Власти Российской Федерации напомнили, что представление уголовного дела противоречило бы статье 161 Уголовно-процессуального кодекса.

176. Европейский Суд напоминает, что разбирательство определенных категорий жалоб не во всех случаях требует безусловного применения принципа доказывания каждой стороной тех обстоятельств, на которые она ссылается, поэтому для эффективного функционирования системы индивидуальных жалоб, учрежденной статьей, крайне важно, чтобы государства создавали все необходимые условия для надлежащего и эффективного рассмотрения жалоб.

177. Это обязательство требует от Высоких Договаривающихся Сторон создавать Европейскому Суду все необходимые условия как для исследования обстоятельств дела, так и для исполнения общих обязанностей в отношении рассмотрения жалоб. Для разбирательств, относящихся к делам такого рода, в которых заявители обвиняют представителей государства в нарушении их конвенционных прав, характерно то, что в определенных случаях лишь государство-ответчик обладает информацией, способной подтвердить или опровергнуть эти утверждения. Уклонение государства-ответчика от представления такой информации, которой оно располагает, без удовлетворительного объяснения, может не только обусловить вывод об обоснованности утверждений заявителя, но также повлечь негативную оценку соблюдения государством-ответчиком его обязательства, вытекающего из подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции. Если разбирательство по делу затрагивает вопрос эффективности расследования, документы уголовного дела имеют первостепенное значение для установления фактов, и их отсутствие может повредить надлежащему рассмотрению жалобы Европейским Судом на стадии решения вопроса о приемлемости и рассмотрения жалобы по существу (см. Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, § 71, ECHR 1999-IV).

178. Европейский Суд отмечает, что несмотря на его неоднократные запросы о представлении копий всех материалов дела, возбужденного по факту содержания заявителей под стражей и жестоком обращении с ними, власти Российской Федерации отказались представить такие копии, представив лишь несколько документов из уголовного дела. Они ссылались на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса. Европейский Суд отмечает, что ранее он признавал такое объяснение недостаточным для оправдания отказа (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации"* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.) (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02, § 123, ECHR 2006-... (извлечения))* (* Суть позиции Европейского Суда по данному вопросу заключается в том, что положения статьи 161 УПК не препятствуют раскрытию документов рассматриваемого уголовного дела, но устанавливают порядок и пределы такого раскрытия (прим. переводчика).).

179. С учетом значимости сотрудничества государства-ответчика в конвенционном разбирательстве и имея в виду сложности, возникающие при установлении фактов по делам такого характера, Европейский Суд находит, что властями Российской Федерации не соблюдено их обязательство, вытекающее из пункта 1 статьи 38 Конвенции, в связи с отказом представить копии документов, затребованных в отношении содержания заявителей под стражей и жестокого обращения с ними.

VII. Применение статьи 41 Конвенции

180. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Моральный вред

181. Заявители требовали 50 000 евро в пользу каждого из них в связи с их незаконным содержанием под стражей и пыткой.

182. Власти Российской Федерации расценили это требование как необоснованное и избыточное.

183. Европейский Суд установил нарушение статей 3 и 13 Конвенции в связи с тем, что заявители были подвергнуты пытке со стороны государственных представителей, и с отсутствием эффективного внутреннего расследования этого события. Он также установил, что заявители были лишены свободы в нарушение статьи 5 Конвенции. Европейский Суд, таким образом, признает, что они претерпели моральный вред, который не может быть компенсирован одним установлением фактов нарушения Конвенции. Он присуждает каждому из них 35 000 евро, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

184. Интересы заявителей представлял фонд "Правовая инициатива по России". Им представлен подробный перечень расходов и издержек, включавший исследования и опросы в Ингушетии и г. Москве по ставке 50 евро в час и подготовку документов для Европейского Суда и национальных органов по ставке 50 евро в час для юристов фонда и 150 евро в час для старшего персонала фонда. Они также требовали в возмещение почтовых расходов 89 евро 11 центов, в возмещение расходов на перевод документов 491 евро 12 центов, подтвержденные счетами, и в возмещение административных расходов 606 евро 97 центов. В общей сложности сумма судебных расходов и издержек на юридическое представительство заявителей оценивалась в 9 858 евро 20 центов.

185. Власти Российской Федерации не оспаривали подробностей расчета, представленного заявителями, но указывали, что они имеют право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены и являлись разумными по размеру (см. Постановление Европейского Суда от 1 декабря 2005 г. по делу "Скоробогатова против Российской Федерации"* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2006.) (Skorobogatova v. Russia), жалоба N 33914/02, § 61). Однако они возражали против требований в части, относящейся к труду юристов, имена которых не упоминались в доверенности.

186. Европейский Суд должен установить, прежде всего, были ли указанные заявителями расходы и издержки действительно понесены, и, во-вторых, являлись ли они необходимыми и разумными по размеру (см. Постановление Большой Палаты по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, § 54, ECHR 2000-XI).

187. С учетом представленных подробных сведений Европейский Суд признает, что эти ставки являются разумными и отражают расходы, действительно понесенные представителями заявителей. Кроме того, следует установить, были ли судебные расходы и издержки, понесенные в связи с юридическим представительством, необходимыми. Европейский Суд принимает к сведению, что настоящее дело является достаточно сложным и требовало определенных затрат на исследования и подготовку. Соответственно, он признает, что понесенные расходы были необходимыми.

188. Что касается возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отмечает, что интересы заявителей представлял фонд "Правовая инициатива по России". Он признает, что юристы, упомянутые в требовании, входили в штат фонда "Правовая инициатива по России". Соответственно, возражение подлежит отклонению.

189. Принимая во внимание требования заявителей и оценивая обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителям сумму в 9 858 евро 20 центов, за вычетом 850 евро, ранее полученных от Совета Европы в порядке освобождения от оплаты юридической помощи, а также любой налог на добавленную стоимость, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителей, с тем чтобы чистый размер компенсации был перечислен на банковский счет представителей в Нидерландах по указанию заявителей.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

190. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части уклонения от проведения эффективного расследования утверждений заявителей о жестоком обращении;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части жестокого обращения с заявителями со стороны государственных представителей;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции;

6) постановил, что обособленные вопросы в части статьи 13 Конвенции в связи с предполагаемым нарушением статьи 5 Конвенции не возникают;

7) постановил, что несоблюдение государством своего обязательства, вытекающего из статьи 34 Конвенции, в отношении первого заявителя допущено не было;

8) постановил, что имело место несоблюдение подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции в связи с отказом властей Российской Федерации от представления документов, запрошенных Европейским Судом;

9) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы:

(i) 35 000 евро (тридцать пять тысяч евро), а также любые налоги, подлежащие начислению на указанные суммы, в счет компенсации морального вреда в пользу каждого заявителя, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(ii) 9 008 евро 20 центов (девять тысяч восемь евро и двадцать центов), а также любые налоги, обязанность уплаты которых может быть возложена на заявителей, в отношении судебных расходов и издержек, которые подлежат зачислению на банковский счет представителей в Нидерландах;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

10) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 февраля 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда