Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 апреля 2009 г. Дело "Григорьевских (Grigoryevskikh) против Российской Федерации" (жалоба N 22/03) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Григорьевских (Grigoryevskikh)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 22/03)

Постановление Суда

Страсбург, 9 апреля 2009 г.

По делу "Григорьевских против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 19 марта 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 22/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Александром Сергеевичем Григорьевских (далее - заявитель) 29 ноября 2002 г.

2. Интересы заявителя представлял И. Большаков, адвокат, практикующий в г. Санкт-Петербурге. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук.

3. Заявитель, в частности, жаловался, что содержался в ужасающих условиях предварительного заключения, и что уголовное разбирательство против него было несправедливым.

4. 24 октября 2007 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд также решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1950 году и проживает в поселке Грибановский Воронежской области.

6. Заявитель страдает частичной глухотой (также известной как нейросенсорная тугоухость).

A. Уголовное разбирательство против заявителя

7. 17 января 2001 г. заявитель был задержан по подозрению в совершении нескольких эпизодов грабежа, кражи и незаконном хранении оружия и был доставлен в отделение милиции для допроса. После допроса заявитель был заключен под стражу в изолятор ИЗ-36/2 в г. Борисоглебске Воронежской области.

8. После задержания заявитель пользовался услугами адвоката Б. В марте 2001 г. заявитель просил заменить Б. на С. Позднее заявитель дважды просил суд о разрешении на замену адвоката, ссылаясь на их неэффективность. По-видимому, на заседании суда его представляла адвокат Н.

9. Суд состоялся 12 ноября 2001 г. Воронежский областной суд признал заявителя и девять других сообвиняемых виновными в краже, грабеже при отягчающих обстоятельствах, нападениях, умышленном причинения вреда имуществу и хранении огнестрельного оружия и приговорил их к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Заявитель подал кассационную жалобу, в которой оспаривал свою причастность к ряду эпизодов и высказывал мнение о том, что наказание является чрезмерно суровым.

10. Как указывает заявитель, 26 августа 2002 г. он ходатайствовал о личном участии в заседании суда по медицинским причинам (частичная глухота и слабое зрение), но это ходатайство не было рассмотрено судом.

11. Как утверждают власти Российской Федерации, суды не получали такого ходатайства.

12. По-видимому, заявитель не был информирован о дате и времени заседании суда кассационной инстанции заблаговременно, но узнал о нем в день заседания. Власти представили справку из изолятора ИЗ-77/3 в Москве, куда заявитель был помещен на время кассационного производства, и уведомили Европейский Суд о невозможности представить копию повестки о кассационном рассмотрении в связи с отсутствием дела заявителя.

13. 13 сентября 2002 г. Верховный Суд России рассмотрел кассационную жалобу заявителя, изменил квалификацию его деяний и уменьшил срок наказания до девяти лет и шести месяцев. Заседание проводилось с использованием видеосвязи. Заявитель был доставлен в изолятор ИЗ-77/3, который имел необходимое оборудование для трансляции заседания. Он не был представлен адвокатом. Прокурор присутствовал в зале заседания лично.

14. Как указывал заявитель, качество видеосвязи и трансляции было неудовлетворительным. Заявитель, страдавший от частичной глухоты, не мог участвовать в заседании надлежащим образом, а когда он просил надзирателей увеличить громкость, его просьба предположительно была отклонена в грубой форме. Он также утверждал, что судья дважды прерывал его, когда он пытался защищать себя, и не мог продолжать свою защиту из-за смущения и негативного психологического воздействия, вызванного отношением судьи и видеотрансляцией. Он также утверждал, что общая продолжительность заседания была менее 10 минут.

15. Как утверждали власти Российской Федерации, заявитель участвовал в заседании суда кассационной инстанции. Он не ссылался на болезнь во время заседания. Верховный Суд рассмотрел его доводы относительно чрезмерной суровости наказания. Суд принял во внимание семейное положение заявителя, его готовность сотрудничать с властями и факторы, которые толкнули его на преступный путь.

16. 19 июля 2005 г. Россошанский районный суд Воронежской области привел приговор заявителя в соответствие с изменениями, внесенными в Уголовный кодекс России в декабре 2003 г. и уменьшил наказание заявителя до восьми лет и шести месяцев лишения свободы.

17. 24 августа 2005 г. Верховный Суд России отказал в пересмотре приговора от 12 ноября 2001 г. и кассационного определения от 13 сентября 2002 г. в порядке надзора, не усмотрев в них нарушений законодательства.

B. Условия содержания заявителя под стражей в ИЗ36/2

18. Заявитель находился в изоляторе ИЗ-36/2 г. Борисоглебска с 22 января по 8 марта 2001 г. и с 27 августа 2001 г. по 12 июля 2002 г. Заявитель не жаловался на условия его содержания под стражей в других изоляторах, в которых он содержался с 8 марта по 27 августа 2001 г.

1. Содержание под стражей с 22 января по 8 марта 2001 г.

19. Власти Российской Федерации утверждали, что в указанный период заявитель содержался в камерах N 9 и 11.

20. Согласно справке от 6 декабря 2007 г., выданной администрацией изолятора, камера N 9 имела размер 9,63 кв. м, камера N 11 имела размер 14.58 кв. м. В другой справке, выданной в ту же дату, указывалось, что в соответствующий период в камере N 9 содержалось двое заключенных, а в камере N 11 трое заключенных. Соответственно личное пространство, отведенное заявителю, превышало 4 кв. м в каждой камере. Камеры были оборудованы отоплением, вентиляцией, окном, которое могло открываться, бачком питьевой воды и туалетом. Окна были закрыты металлическими щитами безопасности, которые были демонтированы в 2003 году. Заявитель имел индивидуальное место и постельные принадлежности. Он получал питание три раза в день в соответствии с обычными нормами. Заявитель имел столовую посуду и предметы личной гигиены. Он мог принимать душ раз в неделю и имел право на одну часовую прогулку в день.

21. Заявитель оспаривал эти утверждения в части личного пространства и санитарных условий. Он утверждал, что камеры были маленькими, грязными и сырыми. Металлические щиты, закрывавшие окна, исключали естественное освещение и доступ свежего воздуха, особенно с учетом того, что камеры находились в полуподвале. Искусственное освещение никогда не выключалось. Питьевая вода была невысокого качества и хранилась в ржавых бачках. Из-за переполненности камер заявитель не имел индивидуального спального места. Туалет в углу камеры не имел системы смыва и не был отделен от жилой зоны; заявитель вынужден был пользоваться туалетом на виду сокамерников и надзирателей, которые наблюдали за ними через глазок в двери. Заключенным отводилось от 10 до 15 минут на принятие душа. От двух до пяти заключенных вынуждены были пользоваться одним душем совместно для мытья и стирки одежды, чтобы уложиться в этот короткий срок.

2. Содержание под стражей с 27 августа 2001 г. по 12 июля 2002 г.

22. Согласно справкам от 6 декабря 2007 г., выданным начальником изолятора и надзирателями, в указанный период заявитель содержался в камерах N 3, 7, 13, 14 и 23. Камеры имели размер 11,8, 16,4, 11,8, 17,7, и 12,6 кв. м, и в них находились двое, четверо, двое, четверо и трое заключенных соответственно. В связи с этим власти Российской Федерации указывали, что заявитель располагал не менее чем 4 кв. м личного пространства в каждой камере.

23. Что касается санитарных условий, власти Российской Федерации представили ту же информацию, что и в отношении периода с 22 января по 8 марта 2001 г. (см. § 20 настоящего Постановления).

24. В подтверждение своих объяснений власти Российской Федерации представили несколько справок, выданных начальником изолятора ИЗ-36/2 от 6 декабря 2007, показания надзирателей (недатированные), копию тюремной карточки заявителя, из которой следует, что заявителю выданы простыни, столовые принадлежности и одежда, а также несколько справок относительно пищевого рациона в соответствующий период и дезинфекционных работ, проводившихся в изоляторе в 2002-2003 годах.

25. Заявитель оспаривал эти утверждения. Он, в частности, указывал, что содержался в камерах 7, 10, 12 и 13; что камеры были маленькими, грязными и сырыми. Металлические щиты, закрывавшие окна, исключали естественное освещение и доступ свежего воздуха, особенно с учетом того, что камеры находились в полуподвале. Искусственное освещение никогда не выключалось. Камеры были тускло освещены 75-ваттными лампочками, размещенными на потолке и закрытыми металлической сеткой. Питьевая вода была невысокого качества и хранилась в ржавых бачках. Согласно утверждениям заявителя заключенные располагали личным пространством от 2 до 4 кв. м на одного человека, и он не имел индивидуального спального места. Туалет в углу камеры не имел системы смыва и не был отделен от жилой зоны; предположительно он был расположен на расстоянии 1 кв. м от обеденного стола; заявитель вынужден был пользоваться туалетом на виду сокамерников и надзирателей, которые наблюдали за ними через глазок в двери. Заключенным отводилось от 10 до 15 минут на принятие душа. От двух до пяти заключенных вынуждены были пользоваться одним душем совместно для мытья и стирки одежды, чтобы уложиться в этот короткий срок. Заявитель также жаловался на ужасающее качество питания, большое количество насекомых и крыс, отсутствие вентиляции, холод в зимнее время (до -10°C в углу камеры) и неадекватное обеспечение моющими средствами. В период содержания под стражей заявитель заболел опоясывающим лишаем и чесоткой.

26. Заявитель подтвердил свои объяснения показаниями четверых сокамерников, Г., К., Ф. и Ш., которые содержались в тех же камерах, что и заявитель в 2001-2002 годах. Дополнительные объяснения, подтверждавшие описание заявителем ИЗ-63/2 в части переполненности и неудовлетворительных санитарных условий, были поданы Ka., который содержался в камерах N 7 и 9 в 2000 году, Ки. который содержался в камерах N 10 и 13 в 2001 году, Х. который содержался в камерах N 8, 12, 21, 13 и 5 в 2002-2003 годах, и Г., который представил общее описание здания изолятора, предположительно построенное в XVIII веке и с тех пор не реконструировавшееся. Хотя не все свидетели содержались точно в тот же период, что и заявитель, их показания относятся к тем же годам и тем же камерам (N 7, 10, 12 и 13) и подтверждают описание заявителя.

27. Власти Российской Федерации оспорили показания Г., К., Ф. и Ш. как не соответствующие действительности, заявив, что их показания не подтверждаются доказательствами, и настаивали на своем описании условий содержание под стражей. Они не оспаривали, что лица, давшие показания, содержались в том же изоляторе совместно с заявителем.

C. Ухудшение слуха заявителя и другие медицинские проблемы

28. 23 января 2001 г. по прибытии заявителя в изолятор заявитель был осмотрен врачами. После осмотра ему был поставлен диагноз "хронический отит среднего уха" и назначено необходимое лечение в изоляторе.

29. 27 августа 2001 г. заявитель обратился за медицинской помощью в изоляторе в связи с той же проблемой. Заявитель был осмотрен тюремным врачом и направлен в Борисоглебскую центральную больницу для консультации отоларинголога, который поставил диагноз "двусторонний мезотимпанит", вид хронического заболевания ушей, сопровождающегося частичной потерей слуха и периодическим выделением гноя из ушей. Заявителю было назначено противовоспалительное лечение.

30. Заявитель вновь жаловался на проблему с ушами администрации изолятора 16 сентября, 9 ноября, 17 декабря 2001 г. и 21 марта 2002 г. По-видимому, во всех случаях заявителю оказывалась какая-то медицинская помощь.

31. В период содержания под стражей заявитель заразился чесоткой и лишаем. В этом отношении он получал необходимую помощь от врача изолятора.

32. По прибытии 7 декабря 2002 г. в исправительную колонию ИK-8 заявитель проходил лечение отита. 7 февраля 2003 г. по его просьбе он был направлен в областную больницу Воронежа, где находился до 15 февраля 2003 г. и проходил противовоспалительное лечение ушей. После медицинского обследования врачи диагностировали у заявителя двустороннюю хроническую нейросенсорную тугоухость.

33. 20 февраля 2003 г. администрация колонии выдала медицинскую справку о том, что заявитель страдает тугоухостью обоих ушей.

D. Имущество заявителя

34. Заявитель указывает, что в день задержания он имел строительный бизнес и три автомобиля иностранного производства.

35. После вступления в силу первоначального приговора от 12 ноября 2001 г. о конфискации имущество заявителя, по-видимому, было конфисковано. Позднее, после внесения изменений в российское уголовное законодательство в декабре 2003 г., эта часть приговора о конфискации была отменена в рамках разбирательства о приведении приговора в соответствие с изменением закона (см. § 16 настоящего Постановления). В любом случае представляется, что до освобождения заявителя имущество не было ему возвращено.

36. По-видимому, гражданско-правовые требования о компенсации или возвращении имущества не предъявлялись.

E. Предполагаемый отказ в разрешении на посещение заявителем похорон его матери

37. В неустановленную дату в феврале 2001 г. мать заявителя скончалась. Как утверждает заявитель, он просил тюремную администрацию доставить его к месту похорон в 10 км от тюрьмы. В его ходатайстве предположительно было отказано. Заявитель не представил каких-либо решений об этом или дополнительных подробностей.

II. Применимое национальное законодательство

A. Федеральный закон "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений"

38. Статья 22 Федерального закона N 103-ФЗ от 15 июля 1995 г. "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" предусматривает, что подозреваемые и обвиняемые обеспечиваются бесплатным питанием, достаточным для поддержания здоровья и сил по нормам, определяемым Правительством Российской Федерации. Статья 23 предусматривает, что подозреваемым и обвиняемым создаются бытовые условия, которые отвечают требованиям гигиены и санитарии. Им предоставляются индивидуальное спальное место, постельные принадлежности, посуда и средства гигиены. Каждый заключенный должен располагать не менее чем 4 кв. м личного пространства в камере* (* Буквально - "норма санитарной площади в камере на одного человека устанавливается в размере четырех квадратных метров" (прим. переводчика).).

B. Уголовно-процессуальный кодекс

39. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (действующий с 1 июля 2002 г.) устанавливает следующее:

Статья 51

"1. Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если:

1) подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника в порядке, установленном статьей 52 настоящего Кодекса;

2) подозреваемый, обвиняемый является несовершеннолетним;

3) подозреваемый, обвиняемый в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту;

3.1) судебное разбирательство проводится [в отсутствие обвиняемого] в порядке, предусмотренном частью пятой статьи 247 настоящего Кодекса;

4) подозреваемый, обвиняемый не владеет языком, на котором ведется производство по уголовному делу;

5) лицо обвиняется в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь;

6) уголовное дело подлежит рассмотрению судом с участием присяжных заседателей;

7) обвиняемый заявил ходатайство о рассмотрении уголовного дела в порядке, установленном главой 40 настоящего Кодекса;

2. ...

3. В случаях, предусмотренных в части первой настоящей статьи* (* Данная цитата представляет собой вольный пересказ текста статьи 51, в которой указано: "в случаях, предусмотренных пунктами 1 - 5 части первой настоящей статьи" (прим. переводчика).), если подозреваемый или обвиняемый или его законный представитель или иные лица по его просьбе или с его согласия не привлекли защитника, участие защитника обеспечивается следователем, прокурором или судом".

Статья 52

"1. Подозреваемый, обвиняемый вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника. Такой отказ допускается только по инициативе подозреваемого или обвиняемого. Отказ от защитника заявляется в письменном виде и должен быть отмечен в протоколе данного следственного действия* (* Буквально "Отказ от защитника заявляется в письменном виде. Если отказ от защитника заявляется во время производства следственного действия, то об этом делается отметка в протоколе данного следственного действия" (прим. переводчика).)...".

40. Статья 373 Кодекса устанавливает, что суд кассационной инстанции проверяет по кассационным жалобам и представлениям законность, обоснованность и справедливость приговора. Согласно пунктам 4 и 5 статьи 377 Кодекса суд кассационной инстанции может непосредственно исследовать доказательства, включая дополнительные материалы, представленные сторонами.

41. Статья 376 Кодекса устанавливает, что при поступлении уголовного дела с кассационными жалобой или представлением судья назначает дату, время и место судебного заседания. О дате, времени и месте рассмотрения уголовного дела судом кассационной инстанции стороны должны быть извещены не позднее 14 суток до дня судебного заседания. Вопрос о вызове осужденного, содержащегося под стражей, решается судом. Осужденный, содержащийся под стражей и заявивший о своем желании присутствовать при рассмотрении жалобы или представления на приговор, вправе участвовать в судебном заседании непосредственно либо изложить свою позицию путем использования систем видеоконференц-связи. Вопрос о форме участия осужденного в судебном заседании решается судом.

C. Практика Конституционного Суда Российской Федерации

42. Рассматривая вопрос о соответствии Конституции статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса, Конституционный Суд указал следующее (определение N 497-O от 18 декабря 2003 г.):

"Часть первая статьи 51 УПК Российской Федерации, устанавливая случаи обязательного участия в уголовном деле защитника, не содержит каких-либо указаний на то, что ее положения не подлежат применению в стадии кассационного производства, в связи с чем может быть ограничено право осужденного на помощь адвоката (защитника)".

43. Эта позиция впоследствии подтверждалась и развивалась в семи определениях, вынесенных Конституционным Судом 8 февраля 2007 г. Он указал, что бесплатная юридическая помощь на кассационной стадии разбирательства должна обеспечиваться на тех же условиях, что и на более ранних стадиях, и она является обязательной в ситуациях, перечисленных в статье 51 УПК. Он особо подчеркнул обязанность судов обеспечивать участие защитника на кассационной стадии.

D. Практика Верховного Суда

44. В ряде дел (постановления от 13 октября 2004 г. и 26 января, 6 апреля, 15 июня и 21 декабря 2005 г.) Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменял определения судов кассационной инстанции и возвращал дело на новое рассмотрение на том основании, что суды не обеспечили участие защитника на кассационной стадии, хотя назначение защитника обвиняемому было обязательным.

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

45. Заявитель жаловался на то, что условия его содержания под стражей в изоляторе ИЗ-36/2 г. Борисоглебска и отсутствие достаточной медицинской помощи нарушали статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

46. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал доступные ему внутренние средства правовой защиты. В частности, он не обжаловал в суд условия его содержания под стражей. Власти Российской Федерации также прокомментировали условия содержания заявителя под стражей. В частности, они утверждали, что заявитель имел достаточное личное пространство, что он был обеспечен индивидуальной кроватью и постельными принадлежностями, и что санитарно-гигиенические нормы соблюдались. Хотя окна камер были первоначально закрыты металлическими щитами безопасности, они были демонтированы к январю 2003 г. Заявитель получал пищу удовлетворительного качества и необходимую медицинскую помощь в связи с заболеванием уха и лишаем. Таким образом, условия содержания заявителя под стражей в ИЗ-36/2 соответствовали статье 3 Конвенции.

47. Заявитель утверждал, что он не обращался к прокурору или в суд, поскольку считал такие жалобы бесперспективными. Кроме того, он не подавал никаких жалоб администрации ИЗ-36/2 из опасения, поскольку несколько раз другие заключенные были наказаны за подачу таких жалоб. Заявитель также оспорил описание властей Российской Федерации условий ИЗ-36/2 как не соответствующее действительности. Он утверждал, что камеры были переполнены, грязны, темны и сыры. Заявитель имел питьевую воду и пищу неудовлетворительного качества. Он также утверждал, что лечение от болезни уха было недостаточным, и что он получал лекарства с давно истекшим сроком действия.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

48. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что заявитель не обжаловал в суд условия его содержания под стражей. В этой связи Европейский Суд отмечает, что он неоднократно рассматривал такое возражение со стороны властей Российской Федерации и отклонял его. В частности, Европейский Суд указывал в соответствующих делах, что власти Российской Федерации не продемонстрировали, какое возмещение могли предоставить заявителю прокурор, суд или иное государственное учреждение с учетом того, что проблемы, связанные с условиями содержания заявителя под стражей, очевидно имели системный характер и затрагивали не только личную ситуацию заявителя (см., например, Решение Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00; и Решение Европейского Суда от 18 сентября 2001 г. по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99). Европейский Суд не видит оснований для отступления от этого вывода в настоящем деле и поэтому полагает, что настоящая жалоба не может быть отклонена в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

49. Европейский Суд также отмечает, что заявитель содержался в изоляторе ИЗ-36/2 с 22 января по 8 марта 2001 г. и с 27 августа 2001 г. по 12 июля 2002 г. (см. § 18 настоящего Постановления).

50. Первый период содержания заявителя под стражей в этом изоляторе закончился 8 марта 2001 г., когда он был переведен в другой изолятор, условия содержания в котором не обжаловались, тогда как настоящая жалоба подана 11 ноября 2002 г. Отсюда следует, что жалоба в части первого периода содержания в ИЗ-36/2 подана за пределами срока и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

51. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя в отношении периода 27 августа 2001 г. по 12 июля 2002 г. подана в пределах шестимесячного срока и не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

52. Заявитель утверждает, что условия, в которых он содержался в предварительном заключении в ИЗ-36/2 с 27 августа 2001 г. по 12 июля 2002 г. не отвечали требованиям адекватного минимума, совместимого с человеческим достоинством.

53. Власти Российской Федерации оспорили этот довод.

54. Как неоднократно указывал Европейский Суд, статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Однако чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня является относительной; она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологическое последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, §§ 100-101, ECHR 2001-VIII). Если лицо содержится под стражей, государство должно обеспечить его содержание в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, и способ, и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы", § 102; и Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 94, ECHR 2000-XI). При оценке условий заключения в расчет должны быть приняты совокупные последствия этих условий, так же как и конкретные утверждения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II). Длительность содержания под стражей также является значимым фактором.

55. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле стороны оспаривали некоторые аспекты условий содержания заявителя под стражей. Однако Европейскому Суду не обязательно устанавливать правдивость каждого утверждения, поскольку он усматривает признаки нарушения статьи 3 Конвенции на основании представленных фактов, которые государство-ответчик не оспаривает (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 19 июня 2008 г. по делу "Гулиев против Российской Федерации" (Guliyev v. Russia), жалоба N 24650/02, §§ 39 - 41* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.)).

56. Основной характеристикой, в которой стороны не достигли согласия, является число заключенных в камере. Европейский Суд также отмечает, что номера камер, в которых предположительно содержался заявитель, по-разному указываются в объяснениях сторон. Заявитель утверждал, что в камерах, в которых он находился, число заключенных обычно вдвое превышало проектную вместимость. Власти Российской Федерации, руководствуясь справками, выданными начальником ИЗ-36/2 и письменными объяснениями надзирателей этого изолятора (см. § 22 настоящего Постановления), утверждали, что заявитель всегда имел не менее четырех метров личного пространства в каждой камере.

57. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации в своих объяснениях относительно числа заключенных ссылались на показания надзирателей и начальника изолятора, в которых указывалось число сокамерников заявителя. Европейский Суд находит необычайным, что в декабре 2007 г., то есть более чем пять с половиной лет после содержания заявителя в этом изоляторе, должностные лица способны вспомнить точное число заключенных, содержавшихся совместно с заявителем, и указывают номера пяти камер, в которых он находился в соответствующий период. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не указали источник информации, на основе которой они оценили среднее число заключенных в камерах, и не представили документов, с помощью которых такая оценка могла быть проверена. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не лишены права представить копии из регистрационных журналов, указывающих фамилии заключенных, содержавшихся совместно с заявителем в соответствующий период. Однако такие документы не были представлены. Справки начальников изоляторов и надзирателей, выданные в декабре 2007 г., таким образом, имели для Европейского Суда низкую доказательственную силу. Наконец, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не отрицали того, что сокамерники заявителя, давшие показания в поддержку его описания условий содержания под стражей, находились там совместно с заявителем в соответствующий период.

58. Европейский Суд, соответственно, находит, что власти Российской Федерации не подтвердили свои объяснения, относящиеся к содержанию заявителя под стражей (см., с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гулиев против Российской Федерации", § 39; и Постановление Европейского Суда от 10 июля 2008 г. по делу "Сударков против Российской Федерации" (Sudarkov v. Russia), жалоба N 3130/03, § 43* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.)).

59. В этой связи Европейский Суд напоминает, что конвенционное производство, как, например, по настоящей жалобе, не во всех случаях характеризуется строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio (доказывание возлагается на утверждающего), так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей жалобы на нарушение Конвенции. Непредставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), жалоба N 21689/93, § 426).

60. Принимая во внимание вышеуказанный принцип, а также тот факт, что власти Российской Федерации не представили убедительной относимой информации, и что заявитель представил в Европейский Суд письменные показания восьми своих сокамерников, подтверждавших их объяснения (см. § 26 настоящего Постановления), Европейский Суд рассмотрит вопрос о числе заключенных в камерах ИЗ-36/2 на основании доводов заявителя.

61. Заявитель утверждает, что располагал от 2 до 4 кв. м личного пространства во время пребывания в ИЗ-36/2. Число заключенных изменялось, но большую часть времени превышало количество коек. Следовательно, заключенные, включая заявителя, были вынуждены пользоваться общими спальными местами, отдыхая по очереди.

62. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных достаточным личным пространством (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 104 и последующие, ECHR 2005-Х* (* Там же. N 7/2006.); Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, § 44 и последующие* (* Там же. N 10/2005.); Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, § 41 и последующие* (* Там же.); Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, § 39 и последующие* (* Там же.); упоминавшееся выше* (* Указывая на то, что Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia) жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI) упоминалось ранее в тексте настоящего Постановления, Европейский Суд допускает ошибку - ранее упоминалось решение о приемлемости той же жалобы от 18 сентября 2001 г. Ошибочность этого указания подтверждается также тем, что решение не имеет такого количества параграфов. Текст Постановления по делу Калашникова опубликован в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда за 2002 год" (прим. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, § 97 и последующие; и Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, § 69 и последующие, ECHR 2001-III). Напротив, в других делах, в которых переполненность не была столь острой для возникновения вопроса о соблюдении статьи 3 Конвенции сама по себе, Европейский Суд принимал к сведению другие аспекты физических условий содержания под стражей как имеющие значение для оценки соблюдения этого положения. Такие аспекты включали, в частности, возможность использования туалета в уединении, доступность вентиляции, доступ естественного освещения и воздуха, достаточность отопления и соблюдение санитарных требований. Таким образом, даже в тех делах, в которых фигурируют камеры больших размеров - от 3 до 4 кв. м на одного заключенного - Европейский Суд устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку фактор пространства усугублялся выявленными недостатками вентиляции и освещения или другими факторами (см., например, Постановление Европейского Суда от 19 июля 2007 г. по делу "Трепашкин против Российской Федерации" (Trepashkin v. Russia), жалоба N 36898/03, § 94* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2008.); и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции", §§ 70 - 72). Поэтому Европейский Суд рассмотрит другие обжалуемые элементы.

63. Что касается утверждений заявителя о неадекватной медицинской помощи в связи с его заболеванием уха в период содержания под стражей, Европейский Суд отмечает, что после жалоб заявителя администрации изолятора он, по-видимому, всегда имел возможность консультироваться с врачом. Заявитель дважды направлялся в больницу к отоларингологу (см. §§ 29 и 32 настоящего Постановления). Четыре раза ему, видимо, назначали некое противовоспалительное лечение для ушей. Принимая во внимание информацию, представленную сторонами в этом отношении, Европейский Суд находит, что в настоящем деле власти приняли все необходимые меры по оказанию заявителю адекватной медицинской помощи.

64. Однако, что касается санитарных условий, представляется, что администрация изолятора не обеспечила условия, отвечающие стандартным требованиям. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что изолятор ИЗ-36/2 располагался в помещениях, построенных в XVIII веке, и что камеры заявителя находились в полуподвале этого здания. Хотя в настоящем деле нельзя установить "вне всякого разумного сомнения", что вентиляция, отопление, освещение или санитарные условия изолятора были неприемлемы с точки зрения статьи 3 Конвенции, Европейский Суд, тем не менее, отмечает, что окна камер были закрыты металлическими щитами, преграждавшими доступ свежего воздуха и естественному освещению. Они были явно демонтированы через некоторое время после перевода заявителя из изолятора (см. § 23 настоящего Постановления).

65. Европейский Суд полагает, что эти аспекты, хотя сами по себе не позволяют ставить вопрос об "унижающем достоинство" обращении, имеют значение в дополнение к основному фактору переполненности и свидетельствуют о том, что условия содержания заявителя под стражей вышли за пределы, допустимые с точки зрения статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Новоселов против Российской Федерации", § 44).

66. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей в ИЗ-36/2, которые должны рассматриваться как бесчеловечные и унижающие достоинство в значении этого положения.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 6 Конвенции

67. Заявитель жаловался на то, что при рассмотрении кассационной жалобы 13 сентября 2002 г. ему не был предоставлен защитник. Он также утверждал, что его тугоухость препятствовала его участию в заседании суда кассационной инстанции и надлежащей защите, особенно с учетом видеосвязи, с помощью которой рассматривалась его жалоба. Он ссылался на пункты 1 и 3 статьи 6 и статью 13 Конвенции.

68. Поскольку статья 6 при этих обстоятельствах является специальным законом по отношению к статье 13 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 146), Европейский Суд рассмотрит жалобу заявителя с точки зрения этого положения, которое в соответствующих частях предусматривает:

Статья 6 (право на справедливое судебное разбирательство)

"1. Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела_ судом_

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права: _

с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника_"* (* Поскольку заявитель не выбирал себе защитника в суде кассационной инстанции, рассчитывая, что это сделает последний, можно предположить, что Европейский Суд хотел сослаться на полный текст данного подпункта, устанавливающего, что каждый вправе "защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия" (прим. переводчика).).

A. Приемлемость жалобы

69. Европейский Суд находит, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

70. Власти Российской Федерации первоначально утверждали, что в деле заявителя отсутствовали правовые основания для обязательного назначения защитника заявителю в заседании суда кассационной инстанции. Они ссылались на статью 51 Уголовно-процессуального кодекса, которая предусматривает обязательное назначение защитника в ситуациях, отличных от обстоятельства дела заявителя. Они также утверждали, что в своих многочисленных ходатайствах в суд заявитель не просил суд о назначении защитника и не указывал, что нуждается в представительстве по медицинским причинам.

71. Что касается способа проведения заседания, власти Российской Федерации утверждали, что в России с помощью видеосвязи рассматриваются свыше 2 000 дел, и что трансляция в этих случаях осуществляется с использованием современного оборудования, отвечающего необходимым техническим требованиям. Жалобы на качество работы этого оборудования в соответствующий период не поступали. Заявитель мог осуществлять свою защиту и следить за трансляцией. Все доводы его жалобы были рассмотрены и получили надлежащую оценку.

(b) Заявитель

72. Заявитель утверждал, что его болезнь уха продолжалась, по крайней мере, с 23 января 2001 г., когда тюремный врач впервые диагностировал у него отит, до 15 февраля 2003 г., когда он был выписан из больницы; соответственно, он испытывал трудности во время всего разбирательства, включая период, когда рассматривалась его кассационная жалоба.

73. Что касается способа рассмотрения его жалобы, заявитель, во-первых, утверждал, что он не был информирован о дате и времени ее рассмотрения, что он не мог сосредоточиться на заседании из-за неудовлетворительного качества звука, что он обращал внимание суда на неудовлетворительное состояние его здоровья и тугоухость и просил о доставке в зал заседания заблаговременно (26 августа 2002 г.) и во время самого заседания, но безрезультатно, что его речь дважды прерывалась председательствующим судьей, и что он перестал понимать, что он должен говорить из-за нервного состояния и помех, созданных использованием видеосвязи. Наконец, заявитель утверждал, что время, требуемое для рассмотрения жалобы с помощью видеосвязи, было определено судом заранее, и что на рассмотрение его жалобы было отведено только около 10 минут, что делало невозможным тщательное рассмотрение его доводов.

74. Заявитель также утверждал, что отсутствовали документы, подтверждающие, что рассмотрение жалобы осуществлялось посредством видеосвязи.

2. Мнение Европейского Суда

75. Европейский Суд прежде всего отмечает, что требования пункта 3 статьи 6 Конвенции являются специальными аспектами права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6, следовательно, жалобы заявительницы на нарушение пунктов 1 и 3 статьи 6 Конвенции должны рассматриваться совместно (см. Постановление Европейского Суда от 17 декабря 1996 г. по делу "Ваше против Франции" (Vacher v. France), Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, р. 2147, § 22; и Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Шулепов против Российской Федерации" (Shulepov v. Russia), жалоба N 15435/03, § 31* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.)).

76. Европейский Суд напоминает, что способ, которым пункт 1, так же как и подпункт "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, должен применяться в отношении рассмотрения дела в суде апелляционной или кассационной инстанции, зависит от конкретных особенностей судебного разбирательства; в расчет необходимо принять полноту национальных судебных разбирательств, а также роль судов апелляционной или кассационной инстанции (см. Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "Твалиб против Греции" (Twalib v. Greece), § 46, Reports of Judgments and Decisions 1998-IV; и Постановление Европейского Суда от 28 марта 1990 г. по делу "Гранджер против Соединенного Королевства" (Granger v. United Kingdom), § 44, Series A, N 174, р. 17).

77. Европейский Суд также напоминает, что даже если суд кассационной инстанции вправе полностью пересмотреть дело с точки зрения фактов и права, из статьи 6 Конвенции не всегда вытекает право на личное участие обвиняемого. При рассмотрении этого вопроса должны, в частности, учитываться особенности конкретного судебного разбирательства и то, насколько интересы защиты представлены и гарантированы в суде кассационной инстанции, особенно с учетом разрешаемых вопросов и их значения для лица, обжалующего приговор (см. Постановление Европейского Суда от 29 октября 1991 по делу "Хелмерс против Швеции" (Helmers v. Sweden), §§ 31-32, Series A, N 212-A, p. 15; Постановление Европейского Суда от 25 марта 1998 г. по делу "Бельзюк против Польши" (Belziuk v. Poland), § 37, Reports 1998-II; Постановление Европейского Суда от 3 октября 2000 г. по делу "Поборникофф против Австрии" (Pobornikoff v. Austria), жалоба N 28501/95, § 24; и Постановление Европейского Суда от 3 октября 2002 г. по делу "Кучера против Австрии" (Kucera v. Austria), жалоба N 40072/98, § 25).

78. Предусмотренное статьей 6 Конвенции право обвиняемого на эффективное участие в рассмотрении его уголовного дела обычно включает не только право личного присутствия, но и право слышать и следить за разбирательством. Это право вытекает из самого понятия состязательной процедуры и может быть выведено из гарантий, содержащихся, в частности, в подпункте "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, - права "защищать себя лично" (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 6 декабря 1988 г. по делу "Барбера, Мессеге и Хабардо против Испании" (Barberа, Messegue and Jabardo v. Spain), § 78, Series A, N 146; Постановление Европейского Суда от 23 февраля 1994 г. по делу "Станфорд против Соединенного Королевства" (Stanford v. United Kingdom), § 26, Series A, N 282-A; и Постановление Европейского Суда по делу "S.C. против Соединенного Королевства" (S.C. v. United Kingdom), жалоба N 60958/00, § 28, ECHR 2004-IV). "Эффективное участие" в данном контексте предполагает, что обвиняемый обладает широким пониманием сути судебного разбирательства и того значения, которое оно имеет для него, включая санкцию, которая ему угрожает. Обвиняемый должен, в частности, иметь возможность разъяснить своим адвокатам собственную версию событий, указать на показания, с которыми он не согласен, и сообщить им те факты, которые могут быть выдвинуты в его защиту (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Станфорд против Соединенного Королевства", § 30; Постановление Большой Палаты по делу "V. против Соединенного Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба N 24888/94, §§ 85, 89, 90, ECHR 1999-IX; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "S.C. против Соединенного Королевства", § 29).

79. Обстоятельства дела могут вынудить Высокие Договаривающиеся Стороны принять позитивные меры с целью обеспечения эффективного участия заявителя в разбирательстве (см. Решение Европейского Суда от 8 января 2008 г. по делу "Либрейх против Германии" (Liebreich v. Germany), жалоба N 30443/03).

80. Что касается более конкретной ситуации пониженного слуха обвиняемого, Комиссия по правам человека установила, что она как таковая не должна препятствовать обвинению и не дает оснований полагать, что обвиняемый с таким ограничением возможностей не может участвовать в справедливом судебном разбирательстве (см. Решение Комиссии по правам человека от 6 апреля 1994 г. по делу "Роос против Швеции" (Roos v. Sweden), жалоба N 19598/92). В деле Рооса Комиссия отметила, что заявитель имел слуховой аппарат и был представлен адвокатом, и заключила, что он имел возможность слышать разбирательство и следить за ним.

81. В деле "Станфорд против Соединенного Королевства" Европейский Суд установил, что требования Конвенции нарушены не были в связи с тем фактом, что обвиняемый не мог слышать некоторые показания, данные на суде из-за плохой акустики, поскольку его адвокат, который мог слышать все, что говорилось, и мог получать указания своего клиента в любое время, по тактическим причинам предпочел не обращать внимание судьи, рассматривавшего дело, на проблемы обвиняемого со слухом на всем протяжении разбирательства дела, продолжавшегося шесть дней (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Станфорд против Соединенного Королевства", §§ 24 - 32).

82. В недавнем деле "Тимергалиев против Российской Федерации" (Timergaliyev v. Russia) (жалоба N 40631/02, Постановление Европейского Суда от 14 октября 2008 г.) заявитель страдал тем же видом ухудшения слуха, что и заявитель в настоящем деле (хроническая двусторонняя тугоухость). Он не получил слухового аппарата, несмотря на его просьбы, и не был представлен адвокатом, несмотря не серьезные обвинения в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Европейский Суд установил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

83. Что касается применения видеосвязи, Европейский Суд напоминает, что эта форма участия в судебном процессе не является не совместимой в соответствии с понятием справедливого и публичного разбирательства, но должна гарантировать возможность для заявителя участвовать в процессе и быть выслушанным без технических препятствий, а также обеспечивать эффективное общение с адвокатом без свидетелей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Марчелло Виола против Италии" (Marcello Viola v. Italy), жалоба N 45106/04, ECHR 2006-... (извлечения)).

84. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что сторонами не оспаривается, что заявитель имел пониженный слух. Заявитель представил медицинскую справку, указывающую, что он страдает хронической двусторонней тугоухостью (см. § 33 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд исходит из того, что способность заявителя слышать разбирательство и следить за ним являлась пониженной. Однако следует установить, были ли национальные суды осведомлены о проблемах заявителя со слухом.

85. Европейский Суд отмечает, что сторонами оспаривается вопрос о том, довел ли заявитель свои сложности со слухом до сведения суда кассационной инстанции. Заявитель утверждал, что он лично ходатайствовал об этом, ссылаясь, в частности, на плохой слух (см. § 10 настоящего Постановления). Он также утверждал, что он затрагивал этот вопрос перед Верховным Судом при кассационном рассмотрении, осуществлявшемся посредством видеосвязи. Власти Российской Федерации оспаривали, что заявитель так или иначе упоминал суду о проблемах со слухом.

86. Европейский Суд отмечает, что стороны не представили соответствующих документов, таких как ходатайства заявителя о личном участии в кассационном рассмотрении или жалобы в суд кассационной инстанции. Он также отмечает, что протокол заседания суда кассационной инстанции обычно не ведется. В связи с этим Европейский Суд затрудняется установить, действительно ли заявитель довел свои проблемы слуха до сведения суда кассационной инстанции. Тюремная администрация должна была знать о тугоухости заявителя, поскольку в период его предварительного заключения заявитель несколько раз доставлялся к отоларингологу, и ему ставился диагноз болезни, влекущей частичную утрату слуха. Однако тюремные власти не обязаны информировать национальные суды о проблемах заявителя со слухом. Таким образом, в отсутствие достаточно убедительных доказательств противного Европейский Суд не убежден, что судебные власти знали или должны были знать о частичной утрате слуха заявителя.

87. Другие вопросы, затронутые заявителем в связи с судебным разбирательством, затрагивали отсутствие юридической помощи и использование видеосвязи во время заседания суда кассационной инстанции. Европейский Суд, соответственно, рассмотрит, затрагивали ли эти два элемента справедливость процедуры в такой степени, чтобы нарушать право заявителя на справедливое судебное разбирательство, гарантированное статьей 6 Конвенции.

88. Европейский Суд отмечает, что в России компетенция судов кассационной инстанции распространяется и на правовые, и на фактические вопросы. Верховный Суд, таким образом, имел полномочия для рассмотрения дела в полном объеме и мог принять во внимание дополнительные доводы сторон, которые не были рассмотрены в суде первой инстанции.

89. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции обвиняемый имеет право на назначение ему защитника бесплатно, "когда того требуют интересы правосудия" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Водель против Франции" (Vaudelle v. France), жалоба N 35683/97, § 59, ECHR 2001-I; и Постановление Европейского Суда от 10 августа 2006 г. по делу "Падалов против Болгарии" (Padalov v. Bulgaria), жалоба N 54784/00, §§ 54 и 55). Власти Российской Федерации полагали, что дело заявителя не относилось к категории, которая требовала обязательного предоставления юридической помощи. Они также утверждали, что заявитель мог привлечь защитника в заседании суда кассационной инстанции за счет собственных средств, что он сделал в суде первой инстанции; он также мог довести до сведения суда любые сложности, которые препятствовали ему в этом. Европейский Суд, однако, не разделяет мнения властей Российской Федерации о том, что обязательное участие защитника не распространялось на это дело. Он отмечает, что статья 51 Уголовно-процессуального кодекса предусматривает, что участие защитника является обязательным, если подозреваемый или обвиняемый прямо не откажется от него, за исключением определенных категорий дел, не допускающих такого отказа (см. § 39 настоящего Постановления). В настоящем деле заявитель был представлен в суде первой инстанции адвокатами, привлеченными по соглашению с ним. Хотя он, по-видимому, не принял соответствующих мер на кассационной стадии, не имеется данных о том, что он отказался от юридической помощи вообще. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что любой отказ должен быть оформлен в письменной форме и внесен в официальный протокол (часть 1 статьи 52 Кодекса). Следовательно, тот факт, что защитник, представлявший интересы заявителя в суде первой инстанции, не присутствовал на заседании суда кассационной инстанции, не подразумевает отказа от юридической помощи.

90. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что заявитель должен был уведомить суд о сложностях привлечения адвоката, Европейский Суд полагает, что он не имеет значения. Напротив, эффективность гарантии юридической помощи по умолчанию ("если не отказался"), содержащейся в статье 51 Кодекса, была бы умалена в отсутствие корреспондирующей обязанности со стороны суда удостовериться в том, будет ли законным рассмотрение конкретного дела в отсутствие защитника обвиняемого. Действительно, лица, способные осуществлять собственную защиту в суде (подобные тем, что перечислены в пунктах 2-4 части 1 статьи 51 Кодекса), также могут не привлечь внимание суда к отсутствию юридической помощи, если этот вопрос не будет рассмотрен судом по собственной инициативе.

91. Европейский Суд, соответственно, заключает, что суд кассационной инстанции был обязан удостовериться, отказался ли заявитель от защиты, и если нет, назначить ему защитника, как того требуют пункт 1 части 1 и часть 3 статьи 51 Кодекса. С учетом серьезности и количества обвинений против заявителя и тяжести грозящего ему наказания соблюдение судом этой гарантии имело тем большее значение.

92. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что использование права на юридическую помощь имеет большое значение, когда заявитель принимает участие в судебном процессе посредством видеосвязи (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Марчелло Виола против Италии"; Решение Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Голубев против Российской Федерации" (Golubev v. Russia), жалоба N 26260/02; и Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Шулепов против Российской Федерации" (Shulepov v. Russia), жалоба N 15435/03, § 35). В настоящем деле заседание суда кассационной инстанции проводилось посредством видеосвязи, что является еще одним фактором, обязывавшим суд удостовериться в причинах отсутствия защитника заявителя.

93. С учетом уклонения Верховного Суда от этой обязанности в настоящем деле Европейский Суд заключает, что имело место нарушение пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

94. Что касается жалобы на проведение заседания суда кассационной инстанции посредством видеосвязи, она в значительной степени совпадает с жалобой на отсутствие юридической помощи в заседании суда кассационной инстанции. Учитывая сделанный вывод о том, что имело место нарушение в связи с последним, Европейский Суд не считает нужным рассматривать отдельно вопрос, соответствовало ли участие заявителя в слушании посредством видеосвязи статье 6 Конвенции.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

95. Наконец, заявитель жаловался со ссылкой на статью 6 Конвенции, что национальные суды неправильно применили закон в его деле, что их выводы относительно виновности заявителя были ошибочны, и что наказание было слишком суровым. Со ссылкой на статью 8 Конвенции он жаловался на то, что ему было отказано в посещении похорон матери. Он также жаловался, ссылаясь на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, на то, что его имущество было разграблено после осуждения. Наконец, он ссылался также на статьи 8, 13 Конвенции и статью 3 Протокола N 7 к Конвенции.

96. Однако с учетом представленных ему материалов, и насколько эти жалобы относятся к компетенции Европейского Суда, он не находит признаков нарушении прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение Статьи 41 Конвенции

97. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

98. Заявитель требовал 102 000 долларов США в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда в связи с нарушениями его конвенционных прав.

99. Власти Российской Федерации характеризовали это требование как чрезмерное и неразумное.

100. Европейский Суд отмечает, что требование заявителя о компенсации материального ущерба относится к жалобе на предполагаемый ущерб его жилищу в период его содержания под стражей, которая была признана неприемлемой (см. §§ 95-96 настоящего Постановления); соответственно он отклоняет это требование. Однако Европейский Суд полагает, что заявитель должен был претерпеть унижение и страдания в связи с бесчеловечными и унижающими достоинство условиями его содержания под стражей. Его страдания не могут быть в достаточной степени компенсированы установлением нарушения. Кроме того, Европейский Суд установил, что было нарушено его право на "справедливое разбирательство" по предъявленным ему обвинениям. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 6 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

101. Заявитель просил Европейский Суд о возмещении судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде без указания требуемой суммы.

102. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Учитывая, что требование заявителя не содержало подробностей и не сопровождалось подтверждающими документами, Европейский Суд отклоняет требование по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

103. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части нарушения статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в изоляторе ИЗ-36/2 г. Борисоглебска и на отсутствие представительства в заседании суда кассационной инстанции, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей с 27 августа 2001 г. по 12 июля 2002 г. в изоляторе ИЗ-36/2 г. Борисоглебска;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, что касается рассмотрения кассационной жалобы Верховным Судом России;

4) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 6 000 евро (шесть тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 апреля 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается совпадающее особое мнение судьи Ковлера.

Х. Л. Р.

С.Н.

Совпадающее особое мнение судьи Ковлера

Я разделяю выводы Палаты в части установления нарушения пункта 1 статьи 6 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции в настоящем деле, но не по тем причинам, которые усматриваются в оценке Европейским Судом рассмотрения кассационной жалобы в Верховном Суде России.

В первом российском деле, касавшемся участия обвиняемого в слушании посредством видеокоммуникационной системы, Европейский Суд указал, что "физическое присутствие обвиняемого в зале судебного заседания крайне желательно, но не является самоцелью: оно служит более важной цели обеспечения справедливости разбирательства в целом" (см. Постановление Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Голубев против Российской Федерации" (Golubev v. Russia), жалоба N 26260/02).

Именно разбирательство "в целом" должно было стать предметом рассмотрения Палаты, поскольку, по моему мнению, в заседании суда кассационной инстанции от 13 сентября 2002 г. наличествуют три взаимосвязанных элемента: во-первых, заявитель не был уведомлен о дате и времени заседания суда кассационной инстанции заранее, а тем более за 14 дней, как того требует часть 2 статьи 376 Уголовно-процессуального кодекса, но узнал об этом только в день заседания суда кассационной инстанции (см. § 23 Постановления); во-вторых, он не был представлен адвокатом, хотя прокурор лично присутствовал в зале заседания (§ 13); в-третьих, заявитель, страдавший тугоухостью, не мог надлежащим образом следить за заседанием суда кассационной инстанции посредством видеосвязи (подробности см. § 14). По моему мнению, все эти три элемента составляют нарушение права на справедливое разбирательство.

Само собой разумеется, что контакт заявителя с судом посредством видеосвязи в отсутствие представительства в зале заседания представлял для него серьезное неудобство (см. Постановление Европейского Суда от 24 июня 2008 г. по делу "Шулепов против Российской Федерации" (Shulepov v. Russia), жалоба N 15435/03, § 35; см. также противоположный пример в Постановлении Европейского Суда по делу "Марчелло Виола против Италии" (Marcello Viola v. Italy), жалоба N 45106/04, § 75, ECHR 2006-... (извлечения); и упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Голубев против Российской Федерации"). Довод государства-ответчика о том, что участие защитника не было обязательным по каким-либо основаниям, предусмотренным статьей 51 УПК, не имеет значения в таких делах, поскольку статья 52 УПК устанавливает, что, хотя подозреваемый или обвиняемый может отказаться от защитника на любой стадии уголовного разбирательства, такой отказ может быть принят только в письменной форме и если подозреваемый делает его по собственной инициативе. Даже если согласиться с доводом властей Российской Федерации о том, что заявитель не делал заявлений о назначении защитника или об отказе от юридической помощи (что оспаривает заявитель, см. § 73), целесообразно учесть выводы Европейского Суда по другому российскому делу "основным гарантом справедливости разбирательства является судья, который, столкнувшись с неявкой адвокатов, был обязан в соответствии с национальным законодательством назначить адвоката обвиняемому, не способному защищать себя в связи с физическим недостатком" (см. Постановление Европейского Суда от 14 октября 2008 г. по делу "Тимергалиев против Российской Федерации" (Timergaliyev v. Russia), жалоба N 40631/02, § 59). Я нахожу, что требования справедливого разбирательства были обеспечены в деле Голубева. Напротив, в настоящем деле ничто не указывает, что поведение председательствующего судьи было направлено на обеспечение заявителю справедливого разбирательства. При обстоятельствах, изложенных в пунктах 13-14 Постановления, отсутствие реального контакта с заявителем в сочетании с другими фактами, упомянутыми выше, свело участие Григорьевских в заседании суда кассационной инстанции с помощью электронных средств к простой формальности.