Постановление Европейского Суда по правам человека от 30 июля 2009 г. Дело "Гладышев (Gladyshev) против Российской Федерации" (жалоба N 2807/04) (Пятая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Пятая секция)

Дело "Гладышев (Gladyshev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 2807/04)

Постановление

Страсбург, 30 июля 2009 г.

По делу "Гладышев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:

Пэра Лоренсена, Председателя Палаты,

Ренате Йегер,

Карела Юнгвирта,

Райта Марусте,

Анатолия Ковлера,

Мирьяны Лазаровы Трайковской,

Здравки Калайджиевой, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 7 июля 2009 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 2807/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Евгением Венеаминовичем* (* Так в оригинале (прим. переводчика).) Гладышевым (далее - заявитель) 9 декабря 2003 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляла Е.Л. Липцер, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что его подвергли жестокому обращению сотрудники милиции, что национальные власти не провели эффективного расследования его жалоб на жестокое обращение, и что его право на справедливое судебное разбирательство было нарушено использованием в качестве доказательства показаний, полученных в результате принуждения.

4. 9 июня 2008 г. председатель Пятой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1943 году. В настоящее время он отбывает наказание в исправительной колонии OT-15/1 в г. Костроме.

A. Уголовное разбирательство против заявителя

6. 9 мая 2001 г. сотрудник милиции С. остановил заявителя предположительно в связи с управлением транспортным средством в состоянии опьянения. С. составил протокол об административном правонарушении, отметив, что заявитель совершил деяние, предусмотренное статьей 117 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях (управление транспортным средством в состоянии опьянения).

7. 10 мая 2001 г., рано утром, сотрудники милиции прибыли в дом заявителя и доставили его в Мантуровский отдел милиции. В отделе несколько сотрудников милиции потребовали, чтобы заявитель признался в убийстве милиционера С. Как утверждает заявитель, когда он отказывался сделать это, его несколько раз подвергали сильным побоям. В результате избиения заявитель подписал признательные показания. После этого заявитель был допрошен прокурором в присутствии адвоката П., назначенного следователем. 11 мая 2001 г. заявитель подтвердил свои признательные показания при реконструкции событий.

8. 24 августа 2001 г. уголовное дело заявителя было передано в Костромской областной суд.

9. В период судебного разбирательства заявитель отказался от показаний, данных против себя во время дознания, и не признал себя виновным. Он утверждал, что он был вынужден свидетельствовать против себя, и представил суду медицинские документы. В ходе разбирательства суд предложил областному прокурору рассмотреть жалобы заявителя (см. § 22 настоящего Постановления) и дважды назначал судебно-медицинские экспертизы по поводу травм, которые претерпел заявитель (см. §§ 26 и 28 настоящего Постановления). Согласно последнему заключению судебно-медицинской экспертизы от 22 октября 2002 г. (см. § 29 настоящего Постановления), заявитель имел травму грудной клетки с переломом седьмого, восьмого и десятого ребер, который мог иметь место 10 мая 2001 г., в день задержания заявителя. Эти травмы были причинены воздействием тупого твердого предмета с узкой поверхностью, возможно, кулаков или ноги в ботинке.

10. 27 декабря 2002 г. суд признал заявителя виновным в убийстве сотрудника правоохранительных органов и незаконном изготовлении и хранении оружия и приговорил его к 18 годам лишения свободы. Было установлено, что заявитель просил С. не привлекать его к ответственности за административное правонарушение, и, когда последний отказал ему, заявитель его убил. Признание заявителя виновным в убийстве было основано на его признательных показаниях, полученных 10 мая 2001 г., аналогичных показаниях, данных им во время реконструкции событий 11 мая 2001 г. и во время дополнительных допросов 30 мая и 6 августа 2001 г., показаниях свидетелей, которым потерпевший жаловался за день до этого на то, что заявитель угрожал ему, и на обнаружении пистолета заявителя недалеко от места преступления. В то время как суд согласился с тем, что заявитель мог получить травму грудной клетки с переломом ребер 10 мая 2001 г., в отношении признания заявителя он указал следующее:

"...в то же время суд полагает, что телесные повреждения подсудимого не связаны с его признательными показаниями во время предварительного следствия, поскольку Гладышев дал эти показания при обстоятельствах, исключавших какое-либо физическое или психическое давление со стороны сотрудников Мантуровского отдела милиции".

Суд счел признательные показания заявителя смягчающим вину обстоятельством.

11. Заявитель и его защитник обжаловали приговор в Верховном Суде. Они оспаривали допустимость доказательств, полученных вследствие жестокого обращения, и утверждали, что приговор является необоснованным, поскольку отсутствуют прямые доказательства вины заявителя. Они подчеркивали, что экспертиза не подтвердила, что потерпевший был убит из пистолета, найденного на месте преступления, и суд не проверил утверждение заявителя о том, что этот пистолет был изъят из его дома и подброшен на место преступления.

12. 26 июня 2003 г. Верховный Суд отклонил жалобу и оставил приговор от 27 декабря 2002 г. без изменения. Он отклонил довод заявителя о недопустимости доказательств, сославшись на вывод суда первой инстанции о том, что применение силы не было установлено.

B. Утверждения о жестоком обращении и их расследование

13. После допроса 10 мая 2001 г. заявитель почувствовал себя плохо и потерял сознание, после чего был доставлен на медосмотр. Судебно-медицинский эксперт зафиксировал различные травмы на теле заявителя включая подозрение на травму грудной клетки с переломом ребер.

14. На следующий день, 11 мая 2001 г., заявитель был доставлен в Мантуровскую центральную больницу. Рентгеновское обследование не выявило перелома ребер. Однако эксперт зафиксировал два синяка на теле заявителя, которые были причинены тупыми предметами не более чем за день до обследования.

15. 14 мая 2001 г. мать заявителя просила мантуровского районного прокурора возбудить уголовное дело против сотрудников милиции в связи с предполагаемым истязанием и организовать медицинское обследование заявителя. Она также жаловалась на то, что защитник заявителя не имел к нему доступа. 15 мая 2001 г. аналогичная жалоба была подана женой заявителя.

16. 17 мая 2001 г. заявитель был переведен в СИЗО и помещен в санчасть СИЗО в связи с гипертоническим кризом и параплегией - заявитель не мог двигаться.

17. 29 мая 2001 г. помощник мантуровского районного прокурора вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции, установив, что травмы заявителя были причинены до его задержания. Он сослался на письменные показания заявителя, его медицинские документы и показания защитника П. о том, что заявитель не жаловался на жестокое обращение с ним, и заключил, что заявитель заинтересован в "дискредитации сотрудников милиции с целью избежания уголовной ответственности".

18. 1 июня 2001 г. заключение судебно-медицинской экспертизы зафиксировало синяк на брюшной стенке заявителя и несколько царапин, которые были причинены не менее чем за 10 дней до обследования.

19. 6 июня 2001 г. заместитель прокурора Костромской области отменил постановление от 29 мая 2001 г. и направил дело на дополнительное расследование. На допросе 21 июня 2001 г. заявитель пояснил, что, когда он был задержан, два сотрудника милиции сильно пнули его. Он жаловался на то, что его рот был завязан, а на голову был надет противогаз, чтобы заставить его молчать. Он также утверждал, что написал свои признательные показания в перерыве между первым и вторым избиением, и предположил, что сотрудники милиции подвергли его жестокому обращению в виде мести за убийство их коллеги.

20. 6 августа 2001 г. следователь M. Костромской областной прокуратуры, расследовавший уголовное дело заявителя, вновь отказался возбудить уголовное дело против сотрудников милиции на том основании, что отсутствуют доказательства совершения преступления. Он допросил заявителя, который утверждал, что был подвергнут жестокому обращению, и сотрудников милиции O., T. и Л., которые отрицали какое-либо насилие, и пришел к выводу о том, что не имеется оснований ставить под сомнение достоверность показаний последних.

21. 3 сентября 2001 г. рентгеновское обследование выявило переломы десятого и восьмого левых ребер заявителя.

22. 24 сентября 2001 г., во время уголовного разбирательства против заявителя, Костромской областной суд предложил прокурору Костромской области проверить данные о жестоком обращении, на которые ссылался заявитель. Следователь назначил дополнительную судебно-медицинскую экспертизу.

23. 15 октября 2001 г. была проведена дополнительная судебно-медицинская экспертиза. Были выявлены синяк размером 40 х 10 см, причиненный тупыми предметами (появившийся не ранее чем за 2-3 дня до обследования заявителя 18 мая 2001 г.); перелом восьмого ребра (появившийся не ранее чем за 12 недель до обследования 15 октября 2001 г.) и десятого ребра (появившийся не ранее чем за 16 недель до обследования 15 октября 2001 г.). Эксперты* (* Из § 46 настоящего Постановления следует, что экспертизу 15 октября проводил один эксперт (прим. переводчика).), таким образом, исключили, что упомянутые повреждения были причинены 10 мая 2001 г.

24. 15 октября 2001 г. следователь Я. Костромской областной прокуратуры отказался возбудить уголовное дело против сотрудников милиции O., Н., Л., П., Б. и С. В ходе расследования он допросил сотрудников милиции, заявителя, а также прокурора, который возбудил уголовное дело против заявителя. Прокурор подтвердил, что, когда он впервые увидел заявителя после допроса 10 мая 2001 г., последний едва мог двигаться и жаловался на то, что он избит милиционерами. Следователь, однако, ссылался на вышеупомянутое экспертное заключение о том, что обжалуемые травмы не могли быть причинены 10 мая 2001 г.

25. Власти Российской Федерации утверждали, что 31 октября 2001 г. Мантуровский районный суд признал постановление от 15 октября 2001 г. незаконным. Копия этого решения не была представлена.

26. С учетом противоречий между экспертными заключениями в неустановленную дату Костромской областной суд назначил дополнительную комплексную судебно-медицинскую экспертизу в Костромском областном бюро судебно-медицинской экспертизы. Это исследование было проведено 12-19 ноября 2001 г., и в соответствующей части заключения указывалось следующее:

"С учетом совокупной оценки характера и степени интенсивности синяков в их динамике, совпадения областей синяков и переломов ребер, а также особенностей консолидации переломов ребер судебно-медицинские эксперты заключают, что вышеупомянутые травмы были причинены в течение ограниченного периода, вероятнее всего, 10 мая 2001 г.

Эти травмы были причинены неоднократным воздействием тупого твердого предмета с узкой поверхностью...

Эти повреждения в совокупности привели к длительному ухудшению здоровья более чем на три недели и, соответственно, причинили вред здоровью средней тяжести...".

27. С 10 по 18 декабря 2001 г. A., один из экспертов, проводивших вышеупомянутое обследование, был допрошен судом. Он подтвердил, что эксперты заключили, что наиболее вероятной датой причинения повреждений заявителю было 10 мая 2001 г. В отношении результатов предыдущей экспертизы от 15 октября 2001 г. он выразил мнение о том, что эксперт оценивал только переломы ребер и не дал общей оценки всех повреждений.

28. С учетом того, что указанная экспертиза не полностью устранила все противоречия в отношении травм заявителя, 18 декабря 2001 г. суд предложил Российскому центру судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения дать заключение o травмах заявителя на основе материалов дела.

29. 22 октября 2002 г. Центр представил заключение, согласно которому заявитель получил травму грудной клетки с переломами седьмого, восьмого и десятого ребер, которая могла иметь место 10 мая 2001 г., в день задержания заявителя. Эти травмы были причинены "по крайней мере, 2-3 ударами тупым твердым предметом с узкой поверхностью, возможно, ударами кулаков или ноги в обуви". Эксперты исключили возможность причинения травм в результате падения.

30. 22 мая 2006 г. Мантуровский городской суд отклонил жалобу заявителя на постановление прокуратуры от 15 октября 2001 г.

31. 13 июля 2006 г. Костромской областной суд отменил это решение и возвратил дело на новое рассмотрение.

32. 25 июля 2006 г. Мантуровский городской суд вновь отклонил жалобу заявителя на постановление от 15 октября 2001 г.

33. 31 октября 2006 г. Мантуровский городской суд удовлетворил жалобу заявителя, признал постановление от 15 октября 2001 г. необоснованным и обязал прокуратуру устранить недостатки.

34. 6 июня 2007 г. следователь Мантуровской районной прокуратуры отменил постановление от 15 октября 2001 г. и возбудил уголовное дело в связи с предполагаемым жестоким обращением с заявителем 10 мая 2001 г.

35. 1 апреля 2008 г. заявитель предъявил иск в Свердловский районный суд г. Костромы к Управлению внутренних дел Костромской области о компенсации морального вреда, причиненного предполагаемым жестоким обращением. 3 июня 2008 г. разбирательство было приостановлено в связи с направлением запросов в Мантуровский и Ярославский суды.

36. 5 августа 2008 г. расследование предполагаемого жестокого обращения было приостановлено в соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 208 Уголовно-процессуального кодекса России (неустановление лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого).

II. Применимое национальное законодательство

A. Гражданско-правовые средства правовой защиты от незаконных действий должностных лиц государственных органов

37. Пункт 1 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Согласно статье 1069 за вред, причиненный гражданину в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов либо должностных лиц этих органов, несет ответственность этот орган или должностное лицо. Вред возмещается за счет казны Российской Федерации или казны субъекта Российской Федерации. Статьи 151 и 1099-1101 Гражданского кодекса предусматривают компенсацию морального вреда. Статья 1099, в частности, устанавливает, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда.

B. Уголовно-правовые средства правовой защиты от незаконных действий должностных лиц государственных органов

1. Применимые составы преступлений

38. Подпункт "е" части 2 статьи 117 Уголовного кодекса Российской Федерации устанавливает, что акты истязания наказываются лишением свободы на срок до семи лет* (* Европейский Суд имел в виду, что подпункт "е" части 2 статьи 117 Уголовного кодекса Российской Федерации признает квалифицирующим признаком причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (прим. переводчика).). Согласно пунктам "а" и "в" части 3 статьи 286 превышение должностных полномочий с применением насилия или с угрозой его применения или с причинением тяжких последствий влечет наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет.

2. Расследование преступлений

39. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (Закон N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., действующий с 1 июля 2002 г., УПК), устанавливает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором по заявлению лица или при получении сообщения о совершенном преступлении из иных источников (статьи 140 и 146). Не позднее трех суток со дня поступления сообщения о совершении преступления следователь или прокурор должны проверить его и принять по нему одно из следующих решений: 1) о возбуждении уголовного дела при наличии оснований полагать, что совершено преступление; 2) об отказе в возбуждении уголовного дела, если проверка установит, что основания для возбуждения уголовного дела отсутствуют; или 3) о передаче сообщения по подследственности. О принятом решении сообщается заявителю. Решение об отказе в возбуждении уголовного дела может быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции (статьи 144, 145 и 148).

40. Часть 4 статьи 29 Кодекса предусматривает, что, если при судебном рассмотрении уголовного дела будут выявлены обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, нарушения прав и свобод граждан, суд вправе вынести частное определение, в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер.

C. Признание как основание для осуждения

41. Статья 77 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР предусматривала, что осуждение не может быть основано исключительно на признательных показаниях обвиняемого* (* Буквально "признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу" (прим. переводчика).).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

42. Заявитель жаловался на то, что после его задержания он подвергся обращению, не совместимому со статьей 3 Конвенции, и что власти не провели эффективного расследования этого происшествия. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения негативного и позитивного обязательств государства, вытекающих из статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

43. Власти Российской Федерации, прежде всего, указывали, что эта часть жалобы подлежит отклонению в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты, поскольку гражданское разбирательство по иску заявителя о возмещении вреда еще продолжается.

44. Власти Российской Федерации также отрицали, что статья 3 Конвенции была нарушена в настоящем деле, и что сотрудники милиции подвергли заявителя бесчеловечному и унижающему достоинство обращению. Они ссылались на результаты судебно-медицинской экспертизы от 15 октября 2001 г., согласно которой обжалуемые травмы не могли быть причинены 10 мая 2001 г. Что касается причины травм заявителя, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель несколько раз упал, убегая с места преступления.

45. Наконец, власти Российской Федерации подчеркивали, что утверждения заявителя о жестоком обращении были тщательно рассмотрены органами прокуратуры и национальными судами. После очной ставки между заявителем и сотрудниками милиции, допроса сотрудников милиции и адвоката, который присутствовал во время допроса заявителя 10 мая 2001 г., и на основании заключения судебно-медицинской экспертизы, утверждения заявителя были признаны необоснованными.

2. Заявитель

46. Заявитель, прежде всего, оспаривал утверждение властей Российской Федерации о том, что его травмы могли быть получены в результате неоднократного падения с высоты его роста. Он отмечал, что такое объяснение было прямо отвергнуто судебно-медицинской экспертизой от 22 октября 2002 г., проведенной пятью квалифицированными специалистами. Заявитель нашел удивительным, что власти Российской Федерации в своих объяснениях ссылались на более раннюю экспертизу от 15 октября 2001 г., проводившуюся одним экспертом.

47. Он также утверждал, что рассмотрение его жалоб являлось поверхностным, и что, несмотря на экспертное заключение от 22 октября 2002 г. о том, что травмы могли быть получены 10 мая 2001 г., уголовное дело было возбуждено только в июне 2007 г. Такая значительная потеря времени сделала расследование неэффективным.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

48. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты для целей пункта 1 статьи 35 Конвенции обязывает заявителей использовать, прежде всего, средства правовой защиты, которые при обычных условиях являются доступными и достаточными в национальной правовой системе для получения возмещения в связи с предполагаемыми нарушениями. Существование средств правовой защиты должно быть достаточно определенным с точки зрения теории и практики, так как в противном случае они не будут обладать требуемыми доступностью и эффективностью. Однако пункт 1 статьи 35 Конвенции не обязывает прибегать к средствам правовой защиты, которые неадекватны или неэффективны (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), §§ 51-52, Reports 1996-VI).

49. Европейский Суд отмечает, что российское законодательство предусматривает гражданско-правовые средства правовой защиты против незаконных действий, ответственность за которые несут государство или его представители (см. § 37 настоящего Постановления). Однако он полагает, что эти средства правовой защиты не могут считаться достаточными для исполнения обязательств Договаривающихся Сторон с точки зрения статьи 3 Конвенции в делах, подобных настоящему, поскольку они направлены на присуждение компенсации ущерба, а не на установление и наказание виновных (см. Постановление Европейского Суда от 10 апреля 2007 г. по делу "Барта против Венгрии" (Barta v. Hungary), жалоба N 26137/04, § 46; и Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), § 102, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII). Европейский Суд, соответственно, отклоняет возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средства правовой защиты.

50. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Предполагаемое жестокое обращение

51. Европейский Суд напоминает, что лица, содержащиеся под стражей, находятся в уязвимом положении, и власти обязаны обеспечить их физическое благополучие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тарариева против Российской Федерации"* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2007.) (Tarariyeva v. Russia), жалоба N 4353/03, § 73, ECHR 2006-... (извлечения); Постановление Европейского Суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдавии" (Sarban v. Moldova), жалоба N 3456/05, § 77; и Постановление Европейского Суда по делу "Муйсель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, § 40, ECHR 2002-IX). В отношении лица, лишенного свободы, любое использование силы, которое не является строго необходимым в связи с его поведением, умаляет человеческое достоинство и в принципе нарушает право, гарантированное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 7 декабря 2006 г. по делу "Шейдаев против Российской Федерации"* (* Там же.) (Sheydayev v. Russia), жалоба N 65859/01, § 59; Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 38; и Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N 50222/99, § 53).

52. Европейский Суд также напоминает, что для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 282, ECHR 2001-VII (извлечения)). Такое доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

53. Если имело место разбирательство на уровне страны, в задачу Европейского Суда не входит подменять своими выводами оценку фактов, осуществлявшуюся национальными судами, и, как правило, именно они должны оценивать представленные им доказательства (Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1993 г. по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany), Series A, N 269, p. 17, § 29). Хотя Европейский Суд не связан выводами судов страны, для того, чтобы вынудить его отойти от выводов таких судов о фактах, при обычных обстоятельствах требуются бесспорные элементы (см. Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 100). Европейский Суд обязан осуществлять особенно тщательную проверку, когда заявитель представляет доказуемую жалобу на жестокое обращение (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 32; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Авшар против Турции", § 283).

54. Обращаясь к фактам настоящей жалобы, Европейский Суд отмечает, что после задержания и допроса 10 мая 2001 г. заявитель был осмотрен судебно-медицинским экспертом, который зафиксировал различные травмы на теле и подозревал травму грудной клетки с переломом ребер. Заявитель жаловался на то, что он был серьезно избит. Переломы левых ребер были позднее подтверждены различными медицинскими обследованиями. Отклоняя жалобы заявителя, власти Российской Федерации ссылались на экспертное заключение от 15 октября 2001 г., установившее, что обжалуемые травмы не могли быть причинены 10 мая 2001 года. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что согласно этому заключению переломы ребер заявителя имели место не более чем за 12 и 16 недель до обследования 15 октября 2001 г., то есть не ранее июля и июня 2001 г., соответственно. В том же заключении указывалось на синяк, причиненный тупыми предметами и возникший не ранее, чем за 2-3 дня до обследования заявителя 18 мая 2001 г. (см. § 23 настоящего Постановления). Таким образом, власти Российской Федерации не утверждали, что травмы могли быть причинены до задержания заявителя* (* Власти как раз утверждали, что травмы заявителя были причинены до задержания (см. § 29 настоящего Постановления). Европейский Суд, по-видимому, имеет в виду, что это утверждение необоснованно (прим. переводчика).).

55. Европейский Суд также учитывает две дополнительные судебно-медицинские экспертизы, проведенные в ноябре 2001 г. и октябре 2002 г. группами квалифицированных экспертов Костромского областного бюро судебно-медицинской экспертизы и Российского центра судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения (см. §§ 26 и 29 настоящего Постановления). В обоих заключениях эксперты пришли к выводу о том, что обжалуемые травмы могли быть причинены 10 мая 2001 г. Власти Российской Федерации не представили доказательств, способных опровергнуть этот вывод, или любое правдоподобное объяснение тому, каким образом и когда синяки и переломы ребер были причинены заявителю, находившемуся под стражей в предварительном заключении.

56. Европейский Суд также находит необоснованным объяснение властей Российской Федерации о том, что травмы заявителя были причинены, когда заявитель упал при попытке покинуть место преступления. Он принимает к сведению вывод эксперта о том, что травмы заявителя были причинены воздействием тупого твердого предмета с узкой поверхностью, возможно, кулаков или ноги в ботинке, и не могли быть вызваны падением (см. § 29 настоящего Постановления), вывод, который не противоречит остальным заключениям.

57. Наконец, Европейский Суд отмечает вывод Костромского областного суда, который рассматривал дело заявителя, о том, что заявитель мог получить травму грудной клетки 10 мая 2001 г. (см. § 10 настоящего Постановления). Учитывая последовательные и подробные утверждения заявителя, подкрепленные результатами нескольких судебно-медицинских экспертиз, и в отсутствие убедительного и правдоподобного объяснения происхождения травм, причиненных заявителю, Европейский Суд находит установленным в соответствии со стандартом доказывания, требуемым в конвенционном разбирательстве, что вышеуказанные травмы являлись следствием жестокого обращения, обжалуемого заявителем.

58. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте.

(b) Предполагаемая неадекватность расследования

59. Европейский Суд отмечает, что в ряде постановлений он устанавливал, что, если лицо выступает с достоверным утверждением об обращении, противоречащем статье 3 Конвенции, со стороны полиции или иных аналогичных представителей государства, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Расследование доказуемого утверждения о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §§ 103 и последующие). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, ECHR 1999-IV, §§ 104 и последующие; и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N 22676/93, § 89). Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта. Кроме того, расследование должно быть безотлагательным (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 133 и последующие, ECHR 2000-IV; и Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94, § 89, ECHR 2000-VI).

60. На основе доказательств, представленных в настоящем деле, Европейский Суд установил, что государство-ответчик несет ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции за жестокое обращение с заявителем (см. § 57 настоящего Постановления). Следовательно, жалоба заявителя в этом отношении является "доказуемой", и власти, таким образом, имели обязанность проведения эффективного расследования обстоятельств причинения заявителю травм (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Крастанов против Болгарии", § 58).

61. Европейский Суд отмечает, что расследование жалоб заявителя началось в мае 2001 г. Эти жалобы также являлись предметом исследования судами страны во время рассмотрения предъявленных заявителю обвинений и во время разбирательства по его жалобам на постановления прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции. Стороны не оспаривали, что проверка была проведена; следовательно, необходимо установить, проводилась ли она тщательно, проявляли ли власти решимость установить и преследовать виновных, и, соответственно, была ли проверка "эффективной".

62. Следует отметить, что расследование было приостановлено в августе 2008 г. в связи с неустановлением подозреваемых. Таким образом, оно продолжалось более семи лет в отсутствие окончательного решения. Разбирательство неоднократно прекращалось в связи с отсутствием доказательств преступного поведения сотрудников милиции. Впоследствии оно возобновлялось, и дело направлялось на дополнительное расследование. По мнению Европейского Суда, неоднократная передача дела на дополнительное расследование может указывать на серьезный недостаток в национальной системе уголовного преследования (см., в контексте статьи 6 Конвенции, Постановление Европейского Суда от 25 ноября 2003 г. по делу "Верцишевская против Польши" (Wierciszewska v. Poland), жалоба N 41431/98, § 46; применение в контексте статьи 3 Конвенции в Постановлении Европейского Суда от 6 декабря 2007 г. по делу "Козинец против Украины" (Kozinets v. Ukraine), жалоба N 75520/01, § 61).

63. Европейский Суд также отмечает упущения, позволяющие ставить под вопрос достоверность и эффективность расследования. Первое постановление от 29 мая 2001 г. об отказе в возбуждении уголовного дела было основано, прежде всего, на письменных показаниях заявителя и его медицинских документах. 6 августа 2001 г. впервые были допрошены три сотрудника милиции, и только в октябре 2001 г. следователь допросил еще троих сотрудников, которые принимали участие в событиях. Европейский Суд не может пренебречь тем фактом, что постановление от 6 августа 2001 г. об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции было вынесено тем же следователем, который возбудил уголовное дело против заявителя и расследовал его, и который, таким образом, имел тесную связь с сотрудниками милиции, которые обеспечили его признание.

64. Кроме того, сославшись на экспертное заключение от 15 октября 2001 г. о том, что перелом ребер имел место не ранее июня-июля 2001 г., следователь не предпринял попыток установить, каким образом заявитель, все это время находившийся под стражей, претерпел травму грудной клетки. Из решений об отказе в преследовании сотрудников милиции от 29 мая и 6 августа 2001 г. также следует, что органы прокуратуры полагали, что заявитель заинтересован в дискредитации сотрудников милиции с целью избежания уголовной ответственности, но не ставили под сомнение достоверность показаний самих сотрудников милиции, в отношении которых была подана жалоба (см. §§ 17 и 20 настоящего Постановления).

65. Европейский Суд также отмечает, что решения органов прокуратуры не включали показаний свидетелей, не являвшихся сотрудниками милиции. В то время как следственные органы могли не располагать именами лиц, которые могли видеть заявителя в отделении милиции или позднее в изоляторе или дать показания о предполагаемых побоях, они, по-видимому, не приняли по своей инициативе никаких мер для установления лиц, содержавшихся в Мантуровском отделе милиции в период, относящийся к обстоятельствам дела, и которые могли свидетельствовать относительно травм заявителя. Европейский Суд, следовательно, находит, что уклонение следственных органов от сбора доказательств и их пристрастное отношение к сотрудникам милиции должны рассматриваться как особо серьезный недостаток расследования (см. Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey), § 106, Reports of Judgments and Decisions 1997-VI; и Постановление Европейского Суда от 31 июля 2008 г. по делу "Надросов против Российской Федерации"* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2009.) (Nadrosov v. Russia), жалоба N 9297/02, § 44).

66. Наконец, Европейский Суд отмечает, что, хотя заключения судебно-медицинских экспертов, подготовленные в ноябре 2001 г. и октябре 2002 г., прямо указывали, что травмы заявителя могли быть причинены 10 мая 2001 г. и были причинены "воздействием тупого твердого предмета с узкой поверхностью, возможно, кулаков или ноги в ботинке", Мантуровский городской суд в мае и июле 2006 г. отклонил жалобы заявителя на постановление от 15 октября 2001 г. Только 6 июня 2007 г., примерно через пять лет после подготовки экспертных заключений, было возбуждено уголовное дело, и никакие следственные действия в течение этого периода не совершались. Кроме того, признавая, что заявитель мог получить серьезную травму грудной клетки при обстоятельствах, которые он обжаловал, Костромской областной суд не вынес частное определение в соответствии с частью 4 статьи 29 Уголовно-процессуального кодекса с целью привлечения внимания компетентных органов к этому факту и принятия адекватных мер в связи с ним (см. § 40 настоящего Постановления).

67. С учетом недостатков, выявленных выше, Европейский Суд заключает, что расследование предполагаемого жестокого обращения было неэффективным, и что национальные власти не приняли значимых попыток привлечения виновных в жестоком обращении к ответственности.

68. Европейский Суд, таким образом, признает, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

69. Заявитель также жаловался на то, что его право не свидетельствовать против себя и право на справедливое разбирательство были нарушены использованием в судебном заседании его признательных показаний, полученных за счет принуждения. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части предусматривает:

"Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое_ разбирательство дела_ судом".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

70. Власти Российской Федерации ссылались на последовательную прецедентную практику Европейского Суда в той части, что вопросы допустимости и оценки доказательств относятся к компетенции судов страны, тогда как Европейский Суд должен оценить, являлось ли справедливым разбирательство в целом. В настоящем деле существенные требования справедливого разбирательства были соблюдены, заявитель был допрошен в присутствии его защитника, и ему было разъяснено его право не свидетельствовать против себя.

71. Они также подчеркивали, что в течение предварительного расследования заявитель жаловался на жестокое обращение, но не связывал это обстоятельство со своим признанием. Национальные судебные органы, таким образом, обоснованно признали его показания допустимым доказательством, поскольку заявитель не имел оснований опасаться угроз со стороны сотрудников милиции.

2. Заявитель

72. Заявитель подчеркивал, что он был признан виновным на основании его свидетельства против себя, полученного на предварительном следствии, в отсутствие реальных доказательств его причастности к преступлению. Он жаловался на жестокое обращение во время предварительного и судебного следствия; однако суды не установили причинно-следственной связи между признанием им своей вины и телесными повреждениями. Он охарактеризовал как нелепый вывод Костромского суда о том, что был избит, но его признание получено "при обстоятельствах, исключавших какое-либо физическое или психическое давление".

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

73. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы, выработанные прецедентной практикой Европейского Суда

74. Европейский Суд напоминает, что в его обязанности входит рассмотрение фактических и правовых ошибок, допущенных национальными судами, лишь если они затрагивают права и свободы, которые гарантированы Конвенцией, и только в этих пределах. В то время как статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не устанавливает каких-либо правил допустимости доказательств, которые относятся прежде всего к предмету регулирования национального законодательства (см. Постановление Европейского Суда от 12 июля 1988 г. по делу "Шенк против Швейцарии" (Schenk v. Switzerland), §§ 45-46, Series A, N 140; и Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Геглас против Чехии" (Heglas v. Czech Republic), жалоба N 5935/02, § 84). Таким образом, к функции Европейского Суда в принципе не относится рассмотрение вопроса о том, могут ли быть допустимыми конкретные виды доказательств - например, доказательства, с точки зрения национального законодательства полученные незаконно, или виновен ли в действительности заявитель. Вопрос, требующий ответа, заключается в справедливости разбирательства в целом, включая способ получения доказательств. Это включает исследование указанной "незаконности" и, если нарушено другое конвенционное право, природы установленного нарушения (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Хан против Соединенного Королевства" (Khan v. United Kingdom), § 34, ECHR 2000-V; Постановление Европейского Суда по делу "P.G. и J.H. против Соединенного Королевства" (P.G. and J.H. v. United Kingdom), жалоба N 44787/98, § 76, ECHR 2001-IX).

75. Особое внимание следует уделять при использовании в уголовном деле доказательств, полученных вследствие меры, признанной нарушающей статью 3 Конвенции, даже если принятие такого доказательства не имело решающего значения при вынесении обвинительного приговора. Использование доказательства, полученного в нарушение одного из ключевых прав, гарантированных Конвенцией, вызывает серьезные вопросы с точки зрения справедливости разбирательства (см. Постановление Большой Палаты по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, §§ 99 и 104, ECHR 2006-IX; Постановление Европейского Суда от 17 октября 2006 г. по делу "Гёчмен против Турции" (Gцзmen v. Turkey), жалоба N 72000/01, § 73; и Постановление Европейского Суда по делу "Харутюнян против Армении" (Harutyunyan v. Armenia), жалоба N 36549/03, § 63, ECHR 2007-...).

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

76. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что Костромской областной суд, рассматривавший уголовное дело заявителя об убийстве, в течение длительного срока оценивал жалобы заявителя о жестоком обращении. Он предложил органам прокуратуры провести проверку жалоб заявителя и назначил дополнительную комплексную медицинскую экспертизу для устранения противоречий между различными медицинскими документами (см. §§ 9, 22, 26 и 28 настоящего Постановления).

77. 27 декабря 2002 г., когда заявитель был признан виновным, Костромской суд располагал результатами ряда проверок. В частности, ему было представлено заключение Российского центра судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения от 22 октября 2002 г., которое было истребовано в связи с противоречивостью сделанных ранее выводов. В этом заключении Центр заключил, что три ребра заявителя были сломаны, что "травмы были причинены воздействием тупого твердого предмета с узкой поверхностью, возможно, кулаков или ноги в ботинке", что травмы не могли быть причинены при падении, и что травмы могли быть причинены 10 мая 2001 г. (см. § 29 настоящего Постановления). Суд принял к сведению, что заявитель претерпел повреждения, но, тем не менее, установил, что обстоятельства, при которых он дал признательные показания, "исключали какое-либо физическое или психическое давление со стороны сотрудников милиции" (см. § 10 настоящего Постановления).

78. Европейский Суд отмечает, что признательные показания заявителя от 10 мая 2001 г. составили часть доказательств, использованных против него. Они не были единственным доказательством, поскольку в дальнейшем были получены иные показания, и имелось ограниченное количество косвенных доказательств (показания свидетелей, которые беседовали с потерпевшим накануне, и пистолет, найденный на месте преступления; см. § 10 настоящего Постановления). Костромской суд не счел первоначальное признание недопустимым доказательством, и Верховный Суд не касался вопроса об обстоятельствах допроса или допустимости полученных на нем показаний (см. §§ 10-12 настоящего Постановления).

79. С учетом вывода Европейского Суда (см. §§ 57-58 настоящего Постановления) о том, что заявитель был подвергнут жестокому обращению, противоречащему материальным нормам статьи 3 Конвенции, при даче им признательных показаний 10 мая 2001 г., того неоспоримого факта, что первоначальные показания заявителя были использованы при вынесении ему обвинительного приговора, и способа использования Костромским судом представленных ему доказательств, Европейский Суд находит, что использование первоначальных показаний заявителя делало разбирательство его дела несправедливым. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

80. С учетом этого заключения Европейский Суд не находит необходимым обособленное рассмотрение довода заявителя о том, что использование его признательных показаний нарушало его право не свидетельствовать против себя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Харутюнян против Армении", § 67).

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

81. Наконец, заявитель жаловался со ссылкой на пункт 3 статьи 5 Конвенции, что его предварительное заключение было чрезмерно длительным, и со ссылкой на пункт 1 статьи 6 Конвенции на общую длительность уголовного разбирательства против него. Он также ссылался на статью 13 Конвенции.

82. С учетом представленных ему материалов Европейский Суд находит, что они не свидетельствуют о наличии признаков нарушении прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

83. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

84. Заявитель требовал 50000 евро в качестве компенсации морального вреда, который он претерпел вследствие жестокого обращения, и 100000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного несправедливым судебным разбирательством.

85. Власти Российской Федерации утверждали, что по делу требования Конвенции нарушены не были, что требуемые суммы являлись чрезмерными, и что доказательства страданий или иных видов ущерба не были представлены. В любом случае они полагали, что в настоящем деле установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

86. Европейский Суд прежде всего напоминает, что на заявителя не может быть возложена обязанность представления доказательств морального вреда, который он претерпел (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Гридин против Российской Федерации" (Gridin v. Russia), жалоба N 4171/04, § 20* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2007.)). Он также отмечает, что установил в настоящем деле серьезные нарушения. Европейский Суд признает, что заявитель должен был претерпеть унижение и беспокойство в результате жестокого обращения и уклонения от надлежащего расследования, а также последующего использования доказательства, полученного за счет жестокого обращения, в судебном разбирательстве. Он полагает, что страдания и чувство разочарования заявителя не могут быть компенсированы одним лишь установлением нарушения. Тем не менее требуемые суммы выглядят чрезмерными. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

87. Европейский Суд также отмечает, что в настоящем деле, помимо вывода о нарушении статьи 3 Конвенции, он также установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции. Он напоминает, что, если лицо осуждено в рамках разбирательства, в котором были допущены нарушения требований статьи 6 Конвенции, повторное рассмотрение или возобновление производства по делу, при наличии такого требования, в принципе представляет уместный способ устранения нарушения (см. Постановление Большой Палаты по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 210, ECHR 2005-IV; и Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 264* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)). Европейский Суд отмечает в этой связи, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает возобновление уголовного разбирательства в случае установления нарушения Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Шулепов против Российской Федерации" (Shulepov v. Russia), жалоба N 15435/03, § 46* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.)).

B. Судебные расходы и издержки

88. Заявитель не требовал компенсации судебных расходов и издержек. Учитывая, что заявителю было выплачено 850 евро в порядке освобождения от оплаты юридической помощи Советом Европы, Европейский Суд не присуждает никаких сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

89. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части жестокого обращения с заявителем в милиции, неэффективности расследования инцидента и использования в суде доказательств, полученных в результате принуждения, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил: что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах;

3) постановил: что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

4) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 30 июля 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Заместитель Секретаря Секции Суда

Пэр Лоренсен Председатель Палаты Суда