Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 января 2009 г. Дело "Барабанщиков (Barabanshchikov) против Российской Федерации" (жалоба N 36220/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Барабанщиков (Barabanshchikov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 36220/02)

Постановление Суда

Страсбург, 8 января 2009 г.

По делу "Барабанщиков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 4 декабря 2008 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 36220/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Владимиром Александровичем Барабанщиковым (далее - заявитель) 31 июля 2002 г.

2. Интересы заявителя представлял В. Комаричев, адвокат, практикующий в г. Липецке. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он был сильно побит сотрудниками милиции и что эффективное расследование его жалоб на жестокое обращение не проводилось.

4. 5 сентября 2005 г. председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции, было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1961 году и проживает в селе Тербуны Липецкой области.

A. Задержание заявителя и жестокое обращение со стороны милиции

7. 7 августа 2001 г. заявитель купил сахар у Д. Он заплатил за него стодолларовой купюрой. Когда Д. попыталась обменять купюру на рубли, она узнала, что купюра являлась фальшивой. Д. подала жалобу в управление внутренних дел г. Липецка, сославшись на получение фальшивой купюры от заявителя.

8. В тот же день сотрудники милиции остановили автомобиль заявителя и задержали его по подозрению в мошенничестве и сбыте фальшивых денег. Во время задержания заявитель пытался передать несколько долларовых купюр своему другу, который возвратил их заявителю по требованию сотрудника милиции.

9. Заявитель был доставлен в Октябрьский районный отдел внутренних дел.

10. Как утверждает заявитель, он отказался отвечать на вопросы следователя, и сотрудники милиции несколько раз стукнули его резиновыми палками по голове, спине и ногам. Побои чередовались с уговорами признать свою вину. Сотрудник милиции дважды ударил заявителя по уху и один раз по обоим ушам обеими руками одновременно. Сотрудники милиции продолжали бить заявителя по ногам и голове резиновыми палками. Заявитель попытался уклониться от ударов, но как только он наклонился вперед на стуле, он получил серию ударов дубинками по груди и спине. Заявитель упал на пол. Сотрудники милиции продолжали бить и пинать его по спине и ногам. Они убеждали заявителя признаться в использовании фальшивой валюты.

11. Власти Российской Федерации утверждали, что после доставки заявителя в отдел милиции его допросила следователь управления внутренних дел г. Липецка З. Заявитель признался в причастности к сбыту фальшивых денежных знаков. В частности, он указал, что приобрел три фальшивых стодолларовых купюры у неустановленного мужчины и просил своего друга Ma. обменять эти купюры на рубли. Ma. сообщил ему, что купюры являются фальшивыми, и отказался их принять. 7 августа 2001 г. заявитель приобрел сахар у Д. и оплатил его одной из этих купюр. Власти Российской Федерации приложили копию признания заявителя и протокол его допроса. В конце своего признания заявитель указал следующее:

"Признание написано мной собственноручно; моральное или физическое давление ко мне не применялось".

Власти Российской Федерации отметили, что заявитель был уведомлен о его праве на защитника до того, как он признал свою вину. Однако он прямо отказался от этого права, сделав рукописную отметку об этом в протоколе допроса.

12. 8 августа 2001 г. заявитель был помещен в изолятор временного содержания Октябрьского районного отдела внутренних дел. Как утверждают власти Российской Федерации, при его поступлении в изолятор заявитель подписался под записью в регистрационном журнале о том, что он имеет "порез на его левом предплечье и синяк на левой стороне тела, которые он сам причинил себе 8 августа 2001 г. в Октябрьском районном отделе внутренних дел", и что он не имеет жалоб на состояние его здоровья. Власти Российской Федерации представили извлечение из регистрационного журнала, выполненное от руки надзирателем и удостоверенное начальником изолятора. Согласно извлечению, представленному властями Российской Федерации, в тот же день заявитель был также осмотрен тюремным отоларингологом, который не выявил признаков травмы ушей.

13. 9 августа 2001 г. заявитель был доставлен к октябрьскому районному прокурору, который санкционировал его заключение под стражу в связи с тяжестью обвинений. Заявитель жаловался прокурору на то, что сотрудники милиции сильно побили его после задержания. В тот же день по требованию прокурора следователь милиции З. назначила медицинскую экспертизу заявителя. В соответствующей части постановления следователя указывалось следующее:

"9 августа 2001 г., когда [заявитель] был доставлен к липецкому городскому прокурору для получения санкции на его заключение под стражу, [он] жаловался на то, что он был побит сотрудниками милиции. Сотрудники милиции, задержавшие [заявителя], утверждали, что во время задержания [заявитель] дважды терял сознание".

Следователь поставил перед экспертом несколько вопросов относительно возможных травм на теле заявителя, их тяжести и происхождения.

14. Через несколько часов, приблизительно в 18.00, эксперт осмотрел заявителя. В соответствующей части заключения, датированного 13 августа 2001 г., указывалось следующее:

"2.1. При осмотре: [имеется] кровоподтек малинового и синего цвета на выступающей части 9-11 ребер на левой стороне, вдоль лопаточной линии; умеренной интенсивности, имеет формы полосы [и] размеры 4 см в ширину и 7,5 см в длину. На выступающей части правой лопатки [и] на правой стороне теменной области головы [имеются] царапины продолговатой формы, [которые] покрыты сухими и слегка выступающими корками и [имеют] размеры 0,3 см в ширину и 3,5 см в длину и 0,2 см в ширину и 0,8 см в длину, соответственно. Другие травмы отсутствуют.

Выводы.

3.1. Во время экспертизы [заявителя] обнаружены следующие травмы: кровоподтек на левой стороне поясничной области, царапины на правой лопатке и правой стороне теменной области головы.

3.2. Эти повреждения причинены в результате травм указанных частей тела тупым твердым предметом, имеющим узкую, возможно, продолговатую поверхность: не могут рассматриваться как причинившие вред здоровью.

3.3. Вид, характер и интенсивность этих повреждений позволяют заключить, что они были причинены за 3-5 дней до экспертизы, таким образом, не исключается возможность того, что они были причинены... 7 августа 2001 г.

3.4. Невозможно оценить эти повреждения с целью определения того, были ли они причинены падением или воздействием (воздействиями) определенного предмета, поскольку обстоятельства предполагаемого "падения" неизвестны".

15. 11 августа 2001 г. бригада скорой помощи дважды выезжала к заявителю в связи с его жалобами на сильную сердечную боль и головокружения.

16. На следующий день заявитель жаловался надзирателям на сильную боль в правой стороне груди и спины. Была вызвана скорая помощь, и он был доставлен в Липецкую областную больницу. Заявитель, не дав дополнительных объяснений, жаловался врачам больницы на то, что он был побит 7 августа 2001 г. В заключении об обследовании заявителя в больнице указывалось следующее:

"1. Консультация уролога. Диагноз: травма правой почки. Лечение этой травмы в урологическом отделении в течение 10 дней. Последующее наблюдение хирурга по месту жительства.

2. Консультация отоларинголога. Диагноз: двусторонний адгезивный средний отит, посттравматическая деформация внутреннего носа и искривление носовой перегородки. Пациент переносит эти два состояния в течение длительного времени, и [они] не связаны с травмой головы, полученной приблизительно неделю назад.

3. Консультация нейрохирурга. Диагноз: посттравматический астенический синдром. [Заявитель] нуждается в наблюдении невролога по месту жительства..."

В заключении также указывалось, что заявитель имеет синяки на ребрах и правой стороне спины.

17. Заявитель оставался в больнице до 22 августа 2001 г.

B. Разбирательство по жалобе заявителя на жестокое обращение

18. 19 октября 2001 г. помощник прокурора Октябрьского района г. Липецка Ф. отклонила жалобу заявителя на побои. В постановлении объемом в одну страницу указывалось следующее:

"8 октября 2001 г. в прокуратуру Октябрьского района г. Липецка поступили документы... относящиеся к проверке жалоб [заявителя] на побои со стороны сотрудников милиции 7 августа 2001 г.

Во время допроса [заявитель] отказался дать объяснения относительно побоев в отсутствие адвоката. После того как [ему] было разъяснено, что присутствие в данном случае не является необходимым, [заявитель] вновь отказался давать объяснения и не обосновал свой отказ.

Таким образом, установить обстоятельства происшедшего не представляется возможным.

В связи с вышеизложенным... ходатайство [заявителя] о возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции отклоняется, поскольку данные о совершении преступления отсутствуют".

19. 19 ноября 2001 г. октябрьский районный прокурор распорядился провести дополнительную проверку жалоб заявителя на жестокое обращение.

20. Через три дня заявитель безуспешно просил следователя назначить дополнительную медицинскую экспертизу и вновь жаловался на побои.

21. 7 декабря 2001 г. помощник прокурора Ф. вынесла постановление, подтверждающее законность ее постановления от 19 октября 2001 г. Помощник прокурора указала следующее:

"При опросе [заявитель] пояснил, что 7 августа 2001 г. он был задержан... и доставлен в Октябрьский районный отдел внутренних дел г. Липецка. Там он был допрошен сотрудниками милиции, С., М. и Е. Во время допроса сотрудники милиции, С. и Е., побили [заявителя], ударяя его по голове, в частности по ушам и по затылку, и по правой стороне спины и пинали его в пах. М. не принимал участия в побоях. Претерпев побои, [заявитель] написал признание.

С., который был опрошен в связи с этими фактами, пояснил, что 7 августа 2001 г. он совместно с Е. и М. беседовал с [заявителем] в комнате допросов Октябрьского районного отдела внутренних дел; [заявитель] был задержан по подозрению в сбыте фальшивых денежных знаков. [Заявитель] добровольно дал объяснение обстоятельств, повлекших его задержание. Моральное или физическое давление на [заявителя] не оказывалось. Побеседовав с [заявителем], С. и Е. вышли, и М. остался с [заявителем].

Е. дал такие же пояснения.

М. дал такие же пояснения, что и С. и Е., добавив, что когда С. и Е. вышли из комнаты, [заявителю] были разъяснены его [права], гарантированные статьей 51 Конституции России, и обстоятельства, смягчающие наказание. [Заявитель] выразил желание написать признание... в отношении его преступления: сбыта фальшивых долларов США.

Во время очной ставки, в которой участвовал [заявитель]... С., М. и Е. подтвердили свои объяснения.

Как следует из заключения экспертизы N 785 от 13 августа 2001 г., [заявитель] имел синяк на левой стороне спины, царапины на правой лопатке и правой стороне головы, которые не могут квалифицироваться как причинение вреда [его] здоровью.

Как следует из объяснений П. и A., сотрудников милиции... управления внутренних дел г. Липецка, которые принимали участие в задержании [заявителя] 7 августа 2001 г., когда [заявитель] был доставлен в Октябрьский районный отдел внутренних дел, он терял сознание в дежурной части и падал с высоты его роста на бетонный пол. После того как он пришел в себя, [заявитель] пояснил, что у него был сердечный приступ, и просил дать ему лекарства. Они полагают, что [заявитель] симулировал обморок.

За., сотрудник милиции... из управления внутренних дел г. Липецка, который также принимал участие в задержании [заявителя], дал такие же объяснения.

Во время осмотра [заявителя] отоларингологом... 9 августа 2001 г. признаки травмы ушей выявлены не были.

В регистрационном журнале... изолятора временного содержания управления внутренних дел г. Липецка имеется запись N 1110 от 9 августа 2001 г. относительно [заявителя], в которой он отметил, что "он причинил себе порез на правом предплечье и синяк на левой стороне тела 8 августа 2001 г. в Октябрьском районном отделе внутренних дел. Он не имел жалоб на состояние его здоровья". Эта запись сделана [заявителем]; [факт] подтверждается его подписью.

В обращении к октябрьскому районному прокурору [заявитель] просил о дополнительной медицинской экспертизе, поскольку он претерпел травму почки и провел 10 дней - с 12 по 22 августа 2001 г. - в Липецкой областной больнице, проходя лечение. С учетом этих обстоятельств была проведена судебно-медицинская экспертиза с целью определения степени тяжести травм, перенесенных [заявителем], и установления причинной связи между перенесенными травмами и пребыванием [заявителя] в Липецкой областной больнице, где ему был поставлен диагноз "травма почки".

Как следует из заключения N 7320 судебно-медицинской экспертизы от 7 декабря 2001 г., пребывание [заявителя] в больнице для лечение травмы правой почки не было связано с [его] травмой, причиненной 7 августа 2001 г., поскольку первоначальное обследование не выявило синяков на груди и спине, хотя они были зафиксированы при поступлении в Липецкую областную больницу. Таким образом, можно заключить, что эти травмы могли быть причинены [заявителю] после его осмотра медицинским экспертом 9 августа 2001 г.

Принимая во внимание вышеизложенное, следует заключить, что в процессе проверки [следователь] не добыл объективных данных, свидетельствующих о том, что действия сотрудников милиции содержат элементы состава преступления, и, таким образом, не имеется оснований для отмены постановления от 19 октября 2001 г., которым в возбуждении уголовного дела отказано".

22. Заявитель узнал о постановлении от 7 декабря 2001 г. в судебном разбирательстве.

C. Уголовное разбирательство в отношении заявителя и рассмотрение жалобы на жестокое обращение судами по уголовным делам

23. Заявителю были дополнительно предъявлены обвинения в краже и подделке документов. 7 декабря 2001 г. санкционированный срок его содержания под стражей истек. Через пять дней его дело было передано в Октябрьский районный суд г. Липецка. Заявитель подал жалобу в районный суд, утверждая, что после задержания сотрудники милиции подвергли его жестокому обращению.

24. В суде заявитель повторил свои показания, данные 7 августа 2001 г., за исключением того факта, что до задержания он знал, что стодолларовая купюра была фальшивой.

25. 10 января 2002 г. Октябрьский районный суд признал заявителя виновным в хищении документов и использовании фальшивой валюты, оправдал его в отношении остальных обвинений и приговорил к пяти годам и шести месяцам лишения свободы. Районный суд основал свой приговор, в частности, на показаниях заявителя, показаниях свидетелей, протоколе личного обыска заявителя и изъятия стодолларовых купюр и заключении эксперта, подтверждающем, что купюры являлись фальшивыми. Рассмотрев заключение эксперта от 13 августа 2001 г., заключение больницы от 12 августа 2001 г., извлечения из регистрационного журнала изолятора, относящиеся к поступлению заявителя 8 августа 2001 г. и постановления прокурора от 19 октября и 7 декабря 2001 г., районный суд отклонил жалобу заявителя на жестокое обращение как необоснованную.

26. Защитник заявителя подал кассационную жалобу, в частности, указав, что заявитель был побит сотрудниками милиции после задержания.

27. 7 февраля 2002 г. Липецкий областной суд оставил приговор без изменения. Областной суд установил, что районный суд правомерно пришел к выводу о недоказанности факта жестокого обращения. Несколько сотрудников милиции показали, что заявитель упал в отделе милиции и ушиб себе голову.

II. Применимое национальное законодательство

Расследование преступлений

28. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (действовавший до 1 июля 2002 г., далее - УПК) устанавливал, что поводами к возбуждению уголовного дела являются заявления граждан или непосредственное обнаружение следователем признаков преступления, и дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления (статьи 108 и 125). Прокурор осуществляет надзор за исполнением законов органами предварительного следствия (статьи 210 и 211)* (* Упомянутая в тесте статья 210 УПК РСФСР предусматривала право прокурора отменить постановление следователя о прекращении уголовного дела и возобновить производство по делу (прим. переводчика).). Он вправе давать письменные указания о производстве отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому, давать указания о производстве дополнительного расследования. В случае отсутствия оснований к возбуждению уголовного дела, а равно при наличии обстоятельств, исключающих производство по делу, прокурор или следователь отказывают в возбуждении уголовного дела. Об отказе в возбуждении уголовного дела выносится мотивированное постановление, о чем уведомляется лицо, от которого поступило заявление или сообщение.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

29. Заявитель жаловался на то, что после задержания он подвергся обращению, несовместимому со статьей 3 Конвенции, и что власти не провели эффективное расследование этого инцидента. Европейский Суд рассмотрит жалобу с точки зрения негативного и позитивного обязательств государства, вытекающих из статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

30. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба является явно необоснованной. Сотрудники милиции не подвергали заявителя бесчеловечному или унижающему достоинство обращению. Власти Российской Федерации выдвинули ряд объяснений, по крайней мере, некоторых травм заявителя. В частности, они утверждали, что заявитель мог претерпеть определенные травмы при нападении на него возле Октябрьского районного отдела внутренних дел Д. и Me., лиц, у которых заявитель приобретал сахар с использованием фальшивых купюр. Власти Российской Федерации представили копии письменных объяснений от 19 октября 2005 г. сотрудников милиции A. и За. Последний сообщил, что он задержал заявителя, имя которого он не помнил, и доставил его в отдел милиции. Около отдела милиции к ним приблизилась Д., которая "пыталась спорить с задержанным, напала на него". За. отметил, что сотрудники милиции "оттащили ее в сторону от задержанного". A. писал, что "потерпевшие пытались побить [заявителя], но их оттащили в сторону".

31. Со ссылкой на постановление помощника прокурора от 7 декабря 2001 г. и письменные показания сотрудника милиции За. от 19 октября 2005 г. власти Российской Федерации также утверждали, что заявитель симулировал обморок и упал в дежурной части Октябрьского районного отдела внутренних дел, ударившись головой о бетонный пол.

32. Кроме того, власти Российской Федерации отметили, что порез на левом предплечье заявителя и синяк на левой стороне тела причинены им самим. Не представив подробностей, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель причинил себе повреждения 8 августа 2001 г. в помещении Октябрьского районного отдела внутренних дел. Как указывали власти Российской Федерации, заявитель сделал запись об этом в регистрационном журнале изолятора (см. § 12 настоящего Постановления).

33. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что 30 ноября 2001 г. началась дополнительная судебно-медицинская экспертиза заявителя. По результатам этой экспертизы было составлено заключение N 7320 от 7 декабря 2001 г. Согласно этому заключению, заявитель мог претерпеть травму почки 9-12 августа 2001 г., поскольку эксперт, проводивший первоначальное обследование заявителя 9 августа 2001 г., не зафиксировал синяки на груди и спине заявителя, и заявитель не жаловался на боль в почке этому эксперту.

34. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что утверждения заявителя о жестоком обращении были внимательно рассмотрены органами преследования и национальными судами. После опроса сотрудников милиции утверждения заявителя были признаны необоснованными.

35. Заявитель оспорил все предположения властей Российской Федерации относительно причины его травм. В частности, он утверждал, что ни одно из его повреждений не было причинено им самим, и что власти Российской Федерации не представили доказательств противоположного. Он отметил, что власти Российской Федерации, утверждая, что он поставил подпись под отметкой в регистрационном журнале от 8 августа 2001 г., представили извлечение, составленное надзирателем. Извлечение не содержало подписи заявителя. Он также отметил, что Д. и Me. на него не нападали. Он также оспорил доводы властей Российской Федерации о том, что он мог причинить себе травмы 9-12 августа 2001 г. Заявитель утверждал, что в этот период он содержался под стражей в руках милиции и что власти Российской Федерации не представили убедительного объяснения относительно причин его травм в этот период.

36. Заявитель настаивал на том, что он последовательно жаловался на побои, когда имел возможность сделать это беспрепятственно: бригаде скорой помощи, врачам больницы, прокурорам и национальным судам. Он ссылался на заключение, выполненное медицинским экспертом 13 августа 2001 г. о том, что его травмы могли быть причинены твердым тупым продолговатым предметом. Он указал, что такое описание соответствует свойствам резиновой дубины, использовавшейся сотрудниками милиции в процессе побоев. Заявитель также отметил, что его жалобы на жестокое обращение национальным властям были бесполезны, и его ходатайство о дополнительной судебно-медицинской экспертизе оставлено без внимания.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

37. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

38. Как неоднократно отмечал Европейский Суд, статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Даже при наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция абсолютно исключает пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание, независимо от поведения потерпевшего. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV; и Постановление Европейского Суда от 15 ноября 1996 г. по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom), Reports 1996-V, p. 1855, § 79). Статья 3 Конвенции не предусматривает исключений, и никакие отступления от нее в порядке применения пункта 2 статьи 15 Конвенции не допускаются даже в случае чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 95, ECHR 1999-V; и Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, p. 3288, § 93).

39. Европейский Суд последовательно подчеркивал, что испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения или наказания. Меры, лишающие лица свободы, часто могут содержать такой элемент. В соответствии со статьей 3 Конвенции, государство-ответчик должно обеспечить содержание лица в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, и способ и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI).

40. Относительно заключенных Европейский Суд подчеркивал, что лица, находящиеся под стражей, оказываются в уязвимом положении, и что власти обязаны оберегать их физическое благополучие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тарариева против Российской Федерации" (Tarariyeva v. Russia), жалоба N 4353/03, § 73, ECHR 2006?... (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2007.); Постановление Европейского Суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдовы" (Sarban v. Moldova), жалоба N 3456/05, § 77; и Постановление Европейского Суда по делу "Муизель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, § 40, ECHR 2002?IX). В отношении лица, лишенного свободы, любая попытка физического воздействия, которая не была определенно обусловлена его собственным поведением, умаляет человеческое достоинство и принципиально нарушает право, предусмотренное статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 7 декабря 2006 г. по делу "Шейдаев против Российской Федерации" (Sheydayev v. Russia), жалоба N 65859/01, § 592; Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A, N 336, § 38; и Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N 50222/99, § 53).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "§ 592" следует читать "§ 59"

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

i. Установление фактов

41. Европейский Суд напоминает, что жалобы на жестокое обращение должны подкрепляться достаточными доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд, как правило, применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Великобритании" (Ireland v. United Kingdom), Series A, N 25, pp. 64-65, § 161). Однако доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных во время содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на властях лежит бремя доказывания с целью представить достаточное и убедительное объяснение (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

42. Если имело место национальное судебное разбирательство, к компетенции Европейского Суда не относится замена собственной оценкой фактов оценки этих национальных судов, и, по общему правилу, эти национальные суды должны сами оценивать представленные им доказательства (см. Постановление Европейского Суда от 22 сентября 1993 г. по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany), Series A, N 269, p. 17, § 29). Хотя Европейский Суд не связан выводами национальных судов, при обычных обстоятельствах требуются убедительные основания, которые вынудили бы его отступить от выводов о фактах, сделанных этими судами (см. Постановление Европейского Суда от 2 ноября 2006 г. по делу "Матко против Словении" (Matko v. Slovenia), жалоба N 43393/98, § 100). Тем не менее жалобы, которые основываются на статье 3 Конвенции, Европейский Суд должен рассматривать с особой тщательностью (см., с необходимыми изменениями, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии", p. 24, § 32).

43. В настоящем деле сторонами не оспаривалось и Европейский Суд находит установленным, что 7 августа 2001 г. заявитель был задержан и доставлен в Октябрьский районный отдел внутренних дел. На следующий день он поступил в изолятор временного содержания отдела милиции, где он содержался в период уголовного разбирательства против него. Европейский Суд с сожалением отмечает, что заявитель не был осмотрен врачом немедленно после задержания 7 августа 2001 г. Также не имеется доказательств, и власти Российской Федерации не утверждали противоположного, что тюремный врач осмотрел заявителя до его поступления в изолятор временного содержания 8 августа 2001 г. В то же время Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации о том, что по прибытии в изолятор заявитель внес запись в регистрационный журнал учреждения о том, что 8 августа 2001 г. в Октябрьском районном отделе милиции он причинил себе порез на левом предплечье и синяк на левой стороне тела (см. § 12 настоящего Постановления). Не предрешая рассмотрение дела и разрешение вопроса о тяжести травм, которые будут осуществлены в дальнейшем в контексте соблюдения статьи 3 Конвенции, Европейский Суд находит установленным, что в день после задержания заявитель имел порез на левом предплечье и синяк на левой стороне его тела. 9 августа 2001 г. заявитель был осмотрен медицинским экспертом, который зафиксировал кровоподтеки на левой стороне поясничной области, царапины на правой лопатке и на правой стороне головы (см. § 14 настоящего Постановления). 12 августа 2001 г. врачи скорой помощи были вызваны к заявителю в связи с его жалобами на сильную боль в груди и спине. Заявитель был переведен в больницу, где ему, в частности, был поставлен диагноз "травма правой почки и травма головы". В заключении больницы также указывалось, что заявитель имел царапины на ребрах и синяки на правой стороне спины (см. § 16 настоящего Постановления). В течение 10 дней заявитель проходил лечение в больнице и был выписан при условии последующего наблюдения уролога и невролога.

44. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не утверждали, что травмы, причиненные заявителю, могли относиться к периоду до его задержания. В связи с выводами медицинских документов власти Российской Федерации выдвинули несколько версий событий, которые могли повлечь причинение заявителю, по крайней мере, части его травм.

45. В частности, ссылаясь на письменные объяснения двух сотрудников милиции, данные 19 октября 2005 г., власти Российской Федерации утверждали, что вблизи от отдела милиции на заявителя напали потерпевшие от его преступлений (см. § 30 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд не убеждает этот довод. Он, во-первых, учитывает, что эта версия событий не выдвигалась в Октябрьской районной прокуратуре и не рассматривалась при прокурорской проверке жалоб заявителя на жестокое обращение. Европейский Суд отмечает, и власти Российской Федерации не утверждали противоположного, что национальные власти не приняли никаких мер против предполагаемых нападавших на заявителя, что они никогда не подвергались какой-либо форме расследования и не были даже опрошены в связи с предполагаемым нападением. Кроме того, Европейский Суд находит необычным, что в отсутствие официальных документов в октябре 2005 г., то есть более чем через четыре года после задержания заявителя, сотрудники милиции могли вспомнить точные обстоятельства, сопровождавшие доставку заявителя в отдел милиции, и имена потерпевших, которые предположительно напали на него. Европейский Суд также не упускает из виду тот факт, что сотрудники милиции не утверждали, что потерпевшие действительно били заявителя. Напротив, они настаивали на том, что они воспрепятствовали нападению.

46. Европейский Суд также учитывает второе объяснение, представленное властями Российской Федерации, о том, что заявитель ударился головой о бетонный пол, когда симулировал обморок в дежурной части отдела милиции. Европейский Суд полагает, что объяснение властей Российской Федерации плохо согласуется с характером травм заявителя, зафиксированных заключением медицинской экспертизы от 13 августа 2001 г. (см. § 14 настоящего Постановления). Хотя Европейский Суд не исключает возможности несчастных случаев в период содержания под стражей, он не упускает из виду вывод эксперта о том, что травмы заявителя, включая царапину на правой стороне головы, были причинены "тупым твердым предметом, имеющим узкую, возможно, продолговатую поверхность". Европейский Суд отмечает, что это описание соответствует физическим последствиям побоев, причиненных палкой или резиновой дубиной, а не столкновением с бетонным полом. Этот вывод также подтверждается уклонением эксперта от заключения о том, что травмы могли быть причинены падением. Кроме того, не будучи убежденным доводом властей Российской Федерации, Европейский Суд по-прежнему находит необходимым отметить, что власти Российской Федерации не представили объяснения тому, что при описанных ими обстоятельствах к заявителю немедленно не был вызван врач для оказания ему медицинской помощи и фиксации его травм.

47. Кроме того, власти Российской Федерации, ссылаясь на извлечение из регистрационного журнала, утверждали, что 8 августа 2001 г., уже находясь в Октябрьском районном отделе внутренних дел, заявитель причинил себе порез на левом предплечье и синяк на левой стороне тела (см. § 32 настоящего Постановления). В этой связи Европейский Суд принимает довод заявителя о том, что извлечение имеет недостаточную доказательную ценность, поскольку оно воспроизведено от руки надзирателем и не содержит подписи заявителя. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не были лишены права представить фотокопию соответствующей страницы из регистрационного журнала в поддержку своего утверждения о том, что заявитель внес в журнал запись о том, что травмы причинены себе им самим. Однако такой документ представлен не был. Европейский Суд находит странным, что власти Российской Федерации предпочли представить письменную копию, выполненную надзирателем изолятора. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили объяснения тому, как и когда заявитель мог причинить себе травмы во время допроса в Октябрьском районном отделе внутренних дел. Европейский Суд также учитывает тот факт, что ни судебно-медицинские эксперты, ни врачи больницы не зафиксировали каких-либо травм на теле заявителя.

48. Наконец, в порядке объяснения оставшихся травм заявителя, которые были зафиксированы в заключении больницы 12 августа 2001 г., но не были выявлены экспертом 9 августа 2001 г., власти Российской Федерации ограничились указанием на то, что эти травмы были причинены 9-12 августа 2001 г., и, таким образом, они не могли быть вызваны предполагаемыми побоями 7 августа 2001 г. В этой связи Европейский Суд, во-первых, отмечает, что медицинский эксперт, который осмотрел заявителя 9 августа 2001 г., не только не зафиксировал отдельные травмы заявителя, такие как травма правой почки, обнаруженная в больнице позднее, 12 августа 2001 г., но также не упомянул в своем заключении порез на предплечье заявителя, который, как подчеркивали власти Российской Федерации, был причинен 8 августа 2001 г. Соответственно, Европейский Суд не придает доказательного значения тому факту, что отдельные травмы на теле заявителя были впервые зафиксированы врачами больницы 12 августа 2001 г. Кроме того, хотя вопрос эффективности расследования жалоб заявителя на жестокое обращение будет рассмотрен ниже, Европейский Суд считает нужным отметить, что удивлен тем фактом, что экспертиза 9 августа 2001 г. была назначена тем же следователем милиции З., которая допрашивала заявителя после задержания и могла быть свидетелем предполагаемых побоев (см. §§ 11 и 13 настоящего Постановления). Эта следователь милиции также сформулировала вопросы медицинскому эксперту. Европейский Суд испытывает сомнения относительно возможности влияния этого факта на выводы эксперта.

49. Европейский Суд также отмечает, что заявитель представил подробное описание жестокого обращения, которому он предположительно подвергся, и указал время, место и продолжительность. Он отмечает последовательность утверждений заявителя о том, что он подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции во время содержания под стражей, и тот факт, что он поддерживал свои утверждения, когда имел возможность свободно делать заявления в следственных органах и судах страны. В то же время Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации были вправе отклонить утверждения заявителей, представив убедительную версию событий, и сослаться на доказательства, подтверждающие их версию. В действительности власти Российской Федерации не представили объяснения того, каким образом заявитель получил свои травмы.

50. При таких обстоятельствах, имея в виду обязанность властей объяснить травмы, причиненные лицам, находящимся под их контролем в заключении, и в отсутствие убедительного и правдоподобного объяснения со стороны властей Российской Федерации по настоящему делу Европейский Суд полагает, что вправе сделать выводы из поведения властей Российской Федерации, и находит установленным в соответствии со стандартом доказывания, требуемым для конвенционного разбирательства, что травмы, причиненные заявителю, являлись следствием обращения, на которое он жалуется, и за которое несут ответственность власти Российской Федерации (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 88, ECHR 1999-V; Постановление Европейского Суда от 20 июля 2004 г. по делу "Мехмет Эммин Юксел против Турции" (Mehmet Emin Yuksel v. Turkey), жалоба N 40154/98, § 30; Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01, §§ 104-105* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.); и Постановление Европейского Суда от 15 мая 2008 г. по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации" (Dedovskiy and Others v. Russia), жалоба N 7178/03, §§ 78-79* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.)). Европейский Суд, таким образом, переходит к рассмотрению существа жалобы на основе доводов заявителя и имеющихся материалов.

ii. Оценка суровости жестокого обращения

51. При определении того, может ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, следует иметь в виду установленное в статье 3 Конвенции отличие между этим понятием и бесчеловечным или унижающим достоинство обращением. Европейский Суд отмечал в ранее рассмотренных делах, что предполагалось, что Конвенция за счет этого отличия должна особо заклеймить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее весьма серьезные и жестокие страдания. В дополнение к суровости обращения имеется элемент цели, который определяет пытку с точки зрения намеренности причинения сильной боли или страдания, в частности с целью получения информации, наказания или запугивания (см. Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 114, ECHR 2000-VII). Согласно последовательному подходу Европейского Суда, обращение рассматривается как "бесчеловечное", если оно является умышленным, применяется часами и причиняет либо реальные телесные повреждения, либо интенсивные физические или нравственные страдания. Оно считается "унижающим достоинство", если причиняет жертвам чувства страха, тоски или неполноценности, способные унизить и оскорбить их (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 92). Вопрос о том, ставило ли обращение целью унизить или оскорбить жертву, должен приниматься во внимание, но отсутствие такой цели не является решающим фактором, исключающим применение статьи 3 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, § 74, ECHR 2001-III; и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, § 101, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Номер жалобы названного постановления по делу "Калашников против Российской Федерации" следует читать как "47095/991"

52. Европейский Суд напоминает, что он нашел установленным, что заявитель был побит сотрудниками милиции и вследствие этих побоев претерпел травмы. Европейский Суд не усматривает необходимости, которая обусловила применение насилия против заявителя. Не утверждалось, что заявитель сопротивлялся при задержании, пытался скрыться или не подчинялся законным требованиям сотрудников милиции. Кроме того, не имеется данных о том, что при задержании или последующем содержании в отделе милиции он угрожал сотрудникам милиции, например, открытым ношением оружия или нападением на них (см., в качестве противоположного примера, Постановление Европейского Суда от 20 ноября 2007 г. по делу "Недждет Булут против Турции" (Necdet Bulut v. Turkey), жалоба N 77092/01, § 25; и Постановление Европейского Суда от 20 июня 2002 г. по делу "Берлиньский против Польши" (Berlinski v. Poland), жалобы N 27715/95 и 30209/96, § 62). Таким образом, представляется, что применение силы было намеренным, карательным по характеру и направленным на унижение заявителей и склонение его к подчинению. Кроме того, обращение, которому подвергся заявитель, должно было причинить ему нравственные и физические страдания, хотя оно, по-видимому, не причинило долговременный вред его здоровью.

53. Соответственно, с учетом характера и масштабов травм заявителя Европейский Суд заключает, что государство несет ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции в связи с бесчеловечным обращением, которому милиция подвергла заявителя, следовательно, имело место нарушение этого положения.

(c) Предполагаемая неадекватность расследования

54. Европейский Суд напоминает, что если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Обязательство расследовать - это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть удачным или должно привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных. Таким образом, расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения. Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы и так далее. Любой недостаток расследования, который уменьшает шансы установить причины травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта (см., в числе многих примеров, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации", § 107 и последующие; и Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports 1998-VIII, § 102 и последующие).

55. На основании доказательств, представленных в настоящем деле, Европейский Суд установил, что государство-ответчик несет ответственность в соответствии со статьей 3 Конвенции за жестокое обращение с заявителем (см. § 53 настоящего Постановления). Таким образом, жалоба заявителя в этом отношении является "доказуемой". Следовательно, власти имели обязанность проведения эффективного расследования обстоятельств причинения заявителю травм (см. Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N 50222/99, § 58).

56. В этой связи Европейский Суд отмечает, что орган прокуратуры, уведомленный о причинении побоев заявителю, провел предварительную проверку, которая не повлекла уголовного преследования против виновных в побоях. Жалоба на жестокое обращение с заявителем была также предметом рассмотрения судов страны в двух инстанциях. По мнению Европейского Суда, вопрос, следовательно, заключается не в том, была ли проверка, поскольку стороны не оспаривают, что она была, сколько в том, проводилась ли она тщательно, проявляли ли власти решимость установить и преследовать виновных, и, соответственно, была ли проверка "эффективной".

57. Европейский Суд напоминает, что заявитель полностью зависел от прокурора в сборе доказательств, необходимых для подтверждения его жалобы. Прокурор был наделен полномочиями по опросу сотрудников милиции, вызову свидетелей, осмотру места происшествия, получению заключений экспертизы и принятию всех других существенных мер для установления правдивости показаний заявителя. Его роль имела решающее значение не только для расследования уголовного дела против возможных преступников, но также для использования заявителем иных средств правовой защиты в целях возмещения вреда, который он претерпел (см. § 28 настоящего Постановления).

58. Европейский Суд, таким образом, прежде всего оценит безотлагательность прокурорской проверки, которая может рассматриваться как показатель решимости властей преследовать виновных в жестоком обращении с заявителем (см. Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, §§ 78 и 79, ECHR 1999-V). В настоящем деле заявитель довел свои утверждения о жестоком обращении до властей, подав жалобу октябрьскому районному прокурору 9 августа 2001 г. (см. § 13 настоящего Постановления). Представляется, что прокуратура начала проверку немедленно после уведомления о предполагаемых побоях.

59. Однако, что касается тщательности проверки, Европейский Суд отмечает некоторые недостатки, способные умалить ее достоверность и эффективность. Во-первых, не была проведена тщательная оценка количества и характера травм заявителя. Европейский Суд уже находил поразительным то, что первоначальное обследование заявителя судебно-медицинским экспертом назначено тем же следователем милиции, которая могла быть свидетелем побоев заявителя (см. § 48 настоящего Постановления). Европейский Суд также напоминает, что надлежащая медицинская экспертиза является существенной гарантией от жестокого обращения. Судебный медик должен обладать формальной и фактической независимостью, иметь специальную подготовку и достаточно широкие функции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey), жалобы N 22947/93 и 22948/93, § 55 и § 118, ECHR 2000-X). Если врач составляет заключение после медицинской экспертизы лица, которое утверждает, что подверглось жестокому обращению, крайне важно, чтобы указывалась степень соответствия истории жестокого обращения. Заключение, указывающее степень подтверждения предполагаемой истории жестокого обращения, должно быть основано на рассмотрении различных возможных диагнозов (травмы, не связанные с жестоким обращением, - включая причинение травм себе - и болезни). Это не было сделано в настоящем деле. В своем заключении от 13 августа 2001 г. эксперт не только не документировал травмы заявителя надлежащим образом, но он также не ссылался на степень подтверждения доводов заявителя о жестоком обращении (см. § 48 настоящего Постановления). Принимая во внимание серьезные недостатки первоначальной экспертизы, Европейский Суд считает достойным сожаления, что дополнительная экспертиза началась только 30 ноября 2001 г., то есть почти через четыре месяца после того, как имело место жестокое обращение с заявителем. Европейский Суд отмечает, что задержка в назначении дополнительной экспертизы повлекла, в частности, серьезные противоречия между выводами врачей, которые осматривали заявителя в Липецкой областной больнице, и заключением судебно-медицинского эксперта.

60. Европейский Суд также находит поразительным, что, вынося постановление от 19 октября 2001 г., помощник прокурора не сослалась на медицинские данные, полученные во время проверки, и отклонила жалобу заявителя, поскольку он настаивал на помощи защитника (см. § 18 настоящего Постановления). Только 7 декабря 2001 г. помощник прокурора повторно привлекла эксперта и больничные документы, в которых перечислялись травмы, причиненные заявителю. Однако она ограничилась выборочным изложением выводов эксперта (см. § 21 настоящего Постановления) и не пыталась рассмотреть имеющиеся медицинские данные или сделать выводы на этой основе. В этой связи Европейский Суд обеспокоен тем, что на отсутствие "объективных" доказательств - которыми могли быть медицинские документы - впоследствии ссылалась помощник прокурора в качестве основания своего решения об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников милиции (см. § 21 настоящего Постановления).

61. Во-вторых, Европейский Суд наблюдает избирательный и в какой-то степени непоследовательный подход к оценке доказательств расследующим органом. Из постановления, представленного Европейскому Суду, следует, что помощник прокурора основала свои выводы преимущественно на объяснениях сотрудников милиции, причастных к происшествию. Хотя извлечения из объяснений заявителя были включены в постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, помощник прокурора не сочла эти объяснения достоверными, по-видимому, потому что они отражали личное мнение и определялись обвинительной тактикой заявителя. Однако проверка помощника прокурора не поставила под сомнение достоверность показаний надзирателей, несмотря на то что их показания могли характеризоваться оправдательной тактикой и быть направлены на подрыв достоверности показаний заявителя. По мнению Европейского Суда, при оценке доказательств прокурорская проверка применяла различные стандарты, причем объяснения заявителя рассматривались как субъективные, в отличие от объяснений надзирателей. Однако к достоверности последних надлежало также отнестись критически, поскольку проверка была призвана также решить вопрос о дисциплинарной или уголовной ответственности надзирателей (см. Постановление Европейского Суда от 23 февраля 2006 г. по делу "Огнянова и Чобан против Болгарии" (Ognyanova and Choban v. Bulgaria), жалоба N 46317/99, § 99).

62. Европейский Суд также отмечает, что постановления помощника прокурора не включали показаний свидетелей, которые не являлись сотрудниками милиции. Хотя следственные органы могли не располагать именами лиц, которые могли видеть заявителя в отделении милиции или наблюдать предполагаемые побои, от них следовало ожидать принятия мер по установлению возможных очевидцев по собственной инициативе. Кроме того, представляется, что следователь не принял значимых мер по осмотру помещения, в котором заявитель предположительно подвергся жестокому обращению. Европейский Суд, следовательно, находит, что уклонение следственных органов от сбора доказательств и их пристрастное отношение к сотрудникам милиции должны рассматриваться как особо серьезный недостаток расследования (см. Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey), § 106, Reports 1997-VI).

63. Кроме того, Европейский Суд находит поразительным, что доклад о законности постановления от 19 октября 2001 г., которым жалоба заявителя была впервые отклонена, был сделан тем же помощником прокурора, который выносил вышеупомянутое постановление. Что касается судебного разбирательства, Европейский Суд отмечает, что, рассматривая жалобы заявителя на жестокое обращение, суды страны не сделали никаких выводов на основе медицинских документов, связанных с травмами заявителя (см. § 25 настоящего Постановления). Они заключили, что утверждения заявителя были "неубедительными", приняв объяснения сотрудников милиции. Районный и областной суды руководствовались преимущественно докладом помощника прокурора от 7 декабря 2001 г. Представляется, что по сути национальные власти не сделали значимой попытки привлечь виновных в жестоком обращении к ответственности.

64. С учетом вышеизложенных упущений российских властей Европейский Суд находит, что расследование, проведенное в связи с утверждениями заявителя о жестоком обращении, не являлось тщательным, адекватным или эффективным. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

65. Заявитель жаловался со ссылкой на статью 5, пункты 2 и 3 статьи 6 и статью 13 Конвенции, что он незаконно содержался под стражей, что он не имел помощи защитника 7 августа 2001 г. и что этот защитник не был приглашен к помощнику прокурора 19 октября 2001 г., что суды страны отказались рассматривать определенные доказательства, что его ходатайство о проведении различных экспертиз было отклонено и что следственные органы и национальные суды допустили различные процессуальные нарушения.

66. Однако с учетом представленных ему материалов Европейский Суд находит, что доказательства не свидетельствуют о наличии признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

67. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

68. Заявитель требовал 170 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

69. Власти Российской Федерации утверждали, что требуемая сумма являлась чрезмерной и необоснованной.

70. Что касается требований заявителя о компенсации морального вреда, Европейский Суд, во-первых, напоминает, что на заявителя не может быть возложена обязанность представления доказательств морального вреда, который он претерпел (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Гридин против Российской Федерации" (Gridin v. Russia), жалоба N 4171/04, § 20* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2007.)). Европейский Суд также отмечает, что им установлено особенно серьезное нарушение в настоящем деле. Европейский Суд признает, что заявитель претерпел унижение и страдания в связи с жестоким обращением, которому он подвергся. Кроме того, он не извлек выгоды из адекватного и эффективного расследования его жалоб на жестокое обращение. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и разочарование заявителя не могут быть компенсированы одним лишь фактом установления нарушения. Тем не менее конкретная требуемая сумма выглядит чрезмерной. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

71. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек, связанных с разбирательством в судах страны или Европейском Суде, и Европейскому Суду не требуется рассматривать этот вопрос по своей инициативе (см. Постановление Европейского Суда от 5 декабря 2000 г. по делу "Мотьер против Франции" (Motiere v. France), жалоба N 39615/98, § 26).

C. Процентная ставка при просрочке платежей

72. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой в части жестокого обращения сотрудников милиции с заявителем, неэффективности расследования инцидента, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах;

3) постановил:

a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 8 января 2009 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда