Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)
Дело "Царьков (Tsarkov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 16854/03)
Постановление Суда
Страсбург, 16 июля 2009 г.
По делу "Царьков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Джиорджио Малинверни,
Георга Николау, судей
и Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 25 июня 2009 года, вынес в указанный день следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано жалобой N 16854/03, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Виталием Евгеньевичем Царьковым (далее - заявитель) 11 апреля 2003 года.
2. Заявитель был представлен адвокатом Б. Баурингом, практикующим в г. Лондоне. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде П. Лаптевым.
3. Заявитель утверждал, что заключение его под стражу до суда было незаконным, а содержание его под стражей - необоснованным.
4. 28 ноября 2005 года Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции, было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.
5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.
Факты
I. Обстоятельства дела
6. Заявитель родился в 1973 году и отбывает наказание в виде лишения свободы в г. Томске.
A. Арест заявителя и заключение под стражу
7. Заявитель подозревался в причастности к деятельности организованной преступной группы. 1 сентября 2000 года прокуратура Республики Татарстан (далее - Прокуратура) возбудила уголовное дело в отношении этой преступной группы. 20 сентября 2001 года заявитель был арестован по подозрению в совершении двух убийств и заключен под стражу.
8. 21 сентября 2001 года прокурор санкционировал содержание заявителя под стражей до суда, ссылаясь на тяжесть обвинений, и наличие риска того, что заявитель скроется от правосудия и будет препятствовать ходу расследования. Никаких предельных сроков содержания под стражей прокурором установлено не было.
9. Заявитель обжаловал это постановление прокурора. Он утверждал, что решение прокурора от 21 сентября 2001 года не было обоснованным. Заявитель также ходатайствовал об освобождении из-под стражи, указывая, что не имеет никаких намерений скрыться или каким-либо образом препятствовать осуществлению правосудия, имеет семейные обязательства, постоянные место жительства и работу.
10. 6 июня 2002 года Вахитовский районный суд г. Казани отклонил жалобу заявителя и его ходатайство об освобождении, и оставил постановление прокурора от 21 сентября 2001 года без изменений. Суд, в частности, указал следующее:
"Решая вопрос о применении меры пресечения в виде содержания под стражу [заявителя], [прокурором] приняты во внимание тяжесть обвинений и тот факт, что [заявитель] может скрыться или препятствовать установлению истины...
Представленные [заявителем и его адвокатом] доводы недостаточны для того, чтобы развеять подозрения [прокурора], что [заявитель] может скрыться или препятствовать установлению истины".
11. 5 июля 2002 года Верховный Суд Республики Татарстан оставил решение от 6 июня 2002 года без изменений.
B. Дальнейшее содержание под стражей во время предварительного расследования
12. Между тем 28 сентября 2001 года Прокуратура предъявила заявителю обвинение в убийстве и участии в деятельности организованной преступной группы. В неустановленный день заявитель был также обвинен в мошенничестве, вымогательстве и похищении людей.
13. 19 ноября 2001 года Прокуратура продлила срок содержания заявителя под стражей до 20 марта 2002 года. Постановление о продлении было вынесено в отношении 7 обвиняемых, включая заявителя. Ссылаясь на тяжесть обвинений, прокурор, расследующий дело, утверждал, что обвиняемые могут скрыться от правосудия и препятствовать ходу расследования. В постановлении о продлении срока содержания под стражей была ссылка на показания нескольких свидетелей, включая двух обвиняемых по делу, из которых следовало, что заявитель являлся исполнителем преступлений, по которым проводилось расследование. Заявитель данное постановление не обжаловал.
14. 21 марта и 14 июня 2002 года заместитель Генерального Прокурора Российской Федерации продлил срок содержания заявителя под стражей до 4 июля и 4 октября 2002 года соответственно. Постановления о продлении выносились одновременно в отношении девяти и двенадцати обвиняемых соответственно, включая заявителя, и дословно повторяли формулировки предыдущих постановлений о продлении сроков содержания заявителя под стражей. Как на доказательства, собранные по делу, прокурор ссылался на многочисленные показания свидетелей. Заявитель данные постановления не обжаловал.
15. 30 апреля 2002 года материалы уголовного дела, состоящего из семидесяти двух томов, были предоставлены обвиняемым и их адвокатам для ознакомления.
16. 29 августа 2002 года Верховный Суд Республики Татарстан продлил срок содержания заявителя под стражей до 4 января 2003 года. Суд представил следующие доводы в обоснование своего решения:
"[Заявителю] надлежит оставаться под стражей в силу тяжести предъявленных обвинений, а также существования риска того, что он скроется от правосудия, может угрожать свидетелям и другим участникам процесса. Кроме того, [заявителю] предстоит изучить значительные по объему материалы дела. Ввиду вышеизложенного суд удовлетворяет ходатайство прокурора о продлении срока содержания [заявителя] под стражей".
17. Данное решение было обжаловано заявителем, который утверждал, что прокурор не представил никаких доказательств того, что заявитель может скрыться от правосудия или каким-либо образом влиять на ход расследования. Заявитель далее ходатайствовал перед судом об освобождении и применении к нему альтернативных мер пресечения, предусмотренных законодательством для обеспечения его явки в суд или обеспечить исполнение приговора в виде лишения свободы, если такой последует. 6 ноября 2002 года Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу заявителя и оставил решение от 29 августа 2002 года без изменений.
18. 20 ноября 2002 года Верховный Суд Республики Татарстан продлил срок содержания заявителя под стражей до окончания ознакомления с материалами дела. Никаких ограничений срока содержания под стражей в решении установлено не было. Суд представил следующее обоснование своего решения:
"[Заявителю] надлежит оставаться под стражей в силу тяжести предъявленных обвинений, а также существования риска того, что он скроется от правосудия, а также может препятствовать отправлению правосудия".
19. Заявитель обжаловал данное решение. Заявляя о многочисленных нарушениях уголовно-процессуального законодательства, допущенных при его аресте и помещении под стражу, он ходатайствовал перед судом об освобождении.
20. 5 февраля 2003 года Верховный Суд Российской Федерации оставил обжалуемое заявителем судебное решение от 20 ноября 2002 года без изменения. В частности, суд указал следующее:
"[нижестоящим судом] было установлено, что высока вероятность уклонения [заявителя] и воспрепятствование отправлению правосудия, а также факт обвинения в тяжких преступлениях. Соответственно, решение [нижестоящего] суда о продлении сроков содержания заявителя под стражей является обоснованным. Что касается утверждений [заявителя] о допущенных нарушениях уголовно-процессуального законодательства, они будут предметом рассмотрения в ходе судебного разбирательства по делу..."
21. Представляется, что в 2004 году обвиняемые, включая заявителя, и их адвокаты завершили ознакомление с материалами дела. Согласно утверждениям российских властей, 27 апреля 2004 года заместитель прокурора Республики Татарстан одобрил обвинительное заключение в отношении заявителя и пятнадцати других обвиняемых и направил дело на рассмотрение в Верховный Суд Республики Татарстан.
C. Содержание под стражей во время суда
22. 22 июля 2004 года Верховный Суд Республики Татарстан предварительно рассмотрел материалы дела в отношении шестнадцати обвиняемых, включая заявителя, и назначил слушания на 27 сентября 2004 года. Суд далее принял решение о рассмотрении дела судом присяжных, а также об оставлении четырнадцати обвиняемых, включая заявителя, под стражей до суда. Никаких ограничений по срокам содержания под стражей судом установлено не было. Отклоняя ходатайство обвиняемых об освобождении, суд определил следующее:
"Обвиняемым предъявлено обвинение в совершении тяжких и серьезных преступлений, за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок более двух лет. [Судом] не выявлено каких-либо особых исключительных обстоятельств, которые могли бы сделать возможным освобождение [обвиняемых] из-под стражи. Основания [ранее приводимые судом] для продления сроков содержания под стражей, а именно риск сокрытия от правосудия, воспрепятствование ходу расследования, угроз в адрес свидетелей и других участников процесса, воспрепятствование отправлению правосудия, не прекращают существовать и в настоящий момент".
23. Определение было обжаловано заявителем. Он утверждал, что провел под стражей более двух лет и восьми месяцев. Он ходатайствовал об освобождении из-под стражи под подписку о невыезде или залог. Он также ссылался на тот факт, что ранее не привлекался к уголовной ответственности, что он женат и имеет малолетнего ребенка, а также постоянное место работы. 7 сентября 2004 года Верховный Суд Российской Федерации отказал заявителю в удовлетворении жалобы и оставил определение от 22 июля 2004 года без изменений, не приведя никаких дополнительных доводов, помимо указанных нижестоящим судом.
24. 29 октября 2004 года Верховный Суд Республики Татарстан продлил срок содержания под стражей четырнадцати обвиняемых, включая заявителя, до 29 января 2005 года. Заявитель утверждал, что его следует освободить из-под стражи. Он заявлял, что одна лишь тяжесть предъявленных обвинений не может служить достаточным основанием для продления сроков содержания под стражей; что он находился в заключении в течение длительного периода времени; и что стороне обвинения не удалось доказать, что он может скрыться от правосудия или каким-либо образом препятствовать его отправлению; что судом уже исследованы материалы дела в отношении большей части предъявленных обвинений; и что разбирательство по делу чрезмерно длительно. Суд отклонил аргументы заявителя, указав в своем определении следующее:
"Ходатайство [обвиняемых] об освобождении не может быть удовлетворено по следующим основаниям. Им предъявлено обвинение в тяжких и серьезных преступлениях, за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок более двух лет. [Судом] не выявлено каких-либо особых исключительных обстоятельств, которые могли бы сделать возможным освобождение [обвиняемых] из-под стражи. Основания [ранее приводимые судом] для продления сроков содержания под стражей, а именно риск сокрытия от правосудия, воспрепятствование ходу расследования, угроз в адрес свидетелей и других участников процесса, воспрепятствование отправлению правосудия, не прекращают существовать и в настоящий момент. Тот факт, что судом уже исследованы материалы дела, касающиеся ряда обвинений, не может считаться достаточным основанием для освобождения. Что касается длительности судебного разбирательства, то этот факт также не может быть принят во внимание при рассмотрении вопроса об освобождении из-под стражи".
25. 28 января, 29 апреля и 29 июля 2005 года Верховный Суд Республики Татарстан продлял срок содержания под стражей заявителя и тринадцати других обвиняемых до 29 апреля, 29 июля и 29 октября 2005 года соответственно. Каждый раз отклоняя ходатайства обвиняемых об освобождении из-под стражи, суд практически дословно воспроизводил представленные ранее доводы:
"Ходатайство [обвиняемых] об освобождении не может быть удовлетворено по следующим основаниям. Им предъявлено обвинение в тяжких и серьезных преступлениях, за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок более двух лет. [Судом] не выявлено каких-либо особых исключительных обстоятельств, которые могли бы сделать возможным освобождение [обвиняемых] из-под стражи. Основания [ранее приводимые судом] для продления сроков содержания под стражей, а именно риск сокрытия от правосудия, воспрепятствование ходу расследования, угроз в адрес свидетелей и других участников процесса, воспрепятствование отправлению правосудия, не прекращают существовать и в настоящий момент. Тот факт, что судом уже исследованы материалы дела, касающиеся ряда обвинений, не может считаться достаточным основанием для освобождения. Что касается длительности судебного разбирательства, то этот факт также не может быть принят во внимание при рассмотрении вопроса об освобождении из-под стражи".
26. Представляется, что заявитель не обжаловал вышеупомянутые судебные решения.
27. 24 октября 2005 года Верховный Суд Республики Татарстан признал заявителя виновным и приговорил его к двадцати одному году лишения свободы. 12 апреля 2006 года Верховный Суд Российской Федерации оставил обжалуемый заявителем приговор без изменения.
II. Применимое внутригосударственное законодательство
28. До 1 июля 2002 года уголовно-правовые вопросы регулировались Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР от 27 октября 1960 года, (далее - старый УПК РСФСР). С 1 июля 2002 года уголовно-правовые вопросы регулируются Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 года, далее - новый УПК РФ).
29. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года предусматривает, что арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению (статья 22 Конституции РФ). Согласно старому УПК РСФСР, решение о заключении под стражу до суда принималось прокурором или судом (статьи 11, 89 и 96 старого УПК РСФСР). Новый УПК РФ предусматривает, что заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению, вынесенному в связи с ходатайством прокурора, с изложением мотивов и оснований, в силу которых возникла необходимость в заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу и невозможно избрание иной меры пресечения (части 1, 3-6 статьи 108 нового УПК РФ).
30. До марта 2001 года заключение под стражу в качестве меры пресечения применялось по делам о преступлениях, за которые законом предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года (статья 96 старого УПК РСФСР). Федеральным законом от 14 марта 2001 года в данную статью была внесена поправка, отменяющая положение о том, что заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть применено к обвиняемым по мотивам одной лишь общественной опасности преступления. Новый УПК РФ воспроизводит текст прежнего кодекса с внесенными поправками (часть 1 статьи 97 нового УПК РФ), а также содержит положение о том, что заключение под стражу в качестве меры пресечения избирается при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения (часть 1 статьи 108 нового УПК РФ).
31. После ареста подозреваемый помещается под стражу на время расследования. Содержание под стражей "при расследовании преступлений по уголовным делам" не может продолжаться более 18 месяцев в "исключительных случаях". Дальнейшее продление срока не допускается (статья 97 старого УПК РСФСР, часть 4 статьи 109 нового УПК РФ).
32. Материалы оконченного расследованием уголовного дела должны быть предъявлены для ознакомления обвиняемому и его защитнику не позднее чем за месяц до истечения предельного срока содержания под стражей (статья 97 старого УПК РСФСР, часть 5 статьи 109 нового УПК РФ). Если указанного срока для ознакомления с материалами уголовного дела обвиняемому оказалось недостаточно, суд, по ходатайству прокурора или следователя, может принять решение о продлении срока содержания под стражей до момента окончания ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела и направления уголовного дела в суд (статья 97 старого УПК РСФСР, пункт 1 части 8 статьи 109 нового УПК РФ). По старому УПК РСФСР, такое продление допустимо единожды и на срок не более шести месяцев. Новый УПК РФ не устанавливает в этой связи никаких временных ограничений. Как только обвиняемый завершает ознакомление с материалами дела, уголовное дело направляется в суд, и с этого момента содержание под стражей квалифицируется как "под судом" (или "в ходе судебного разбирательства").
33. До 15 июня 2001 года старый УПК РСФСР не устанавливал ограничений сроков содержания под стражей "под судом". 15 июня 2001 года вступила в силу новая статья 239-1, которая устанавливала, что этот срок содержания под стражей "под судом" не может превышать шести месяцев со дня получения судом материалов дела. Однако при наличии данных, свидетельствующих о том, что освобождение подсудимого из-под стражи существенно затруднит всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела, суд по собственной инициативе либо ходатайству прокурора был вправе продлить срок содержания подсудимого под стражей до вынесения судебного решения по существу дела, но не более чем на три месяца. На лиц, которые обвинялись в совершении особо тяжких преступлений, требования настоящей статьи не распространялись. Новый УПК РФ установил, что срок содержания под стражей "в ходе судебного разбирательства" исчисляется со дня поступления уголовного дела в суд и до вынесения приговора. Срок содержания под стражей не может превышать 6 месяцев, продление срока содержания под стражей допускается только по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях и каждый раз не более чем на 3 месяца (части 2 и 3 статьи 255 нового УПК РФ).
Право
I. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции
34. Заявитель жаловался на то, что его арест и содержание под стражей во время расследования дела были незаконными. В частности, он утверждал, что он был арестован и помещен под стражу при отсутствии разумного подозрения в причастности его к преступлениям, а также что 20 ноября 2002 года содержание его под стражей на время расследования было продлено на неопределенный срок.
35. Заявитель также утверждал, что основания для постоянного продления сроков содержания его под стражей не были достаточными для того, чтобы оправдать его длительность.
36. Заявитель ссылался на подпункт "с" пункта 1 статьи 5 и статью 6 Конвенции. Европейский Суд полагает, что жалобы заявителя подпадают под действие статьи 5 Конвенции, которая, в части, касающейся настоящего дела, гласит:
"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...
c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...
3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".
A. Был ли арест заявителя и заключение его под стражу совместим с положениями пункта 1 статьи 5 Конвенции
1. Приемлемость
37. Европейский Суд напоминает, что, согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции, он может принимать дело к рассмотрению в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу.
38. Европейский Суд полагает, что жалоба заявителя касается предполагаемой незаконности его ареста 20 сентября 2001 года и последующего содержания под стражей во время проведения расследования по уголовному делу, санкционированных российскими властями 21 сентября и 19 ноября 2001 года, 21 марта, 14 июня, 29 августа и 20 ноября 2002 года. Окончательные решения, касающиеся заключения под стражу в периоды, начинающиеся 20 августа и 20 ноября 2002 года, были вынесены 6 ноября 2002 года и 5 февраля 2003 года соответственно.
39. Европейский Суд далее отмечает, что заявитель подал свою жалобу 11 апреля 2003 года. Из этого следует, что самый ранний период, который Европейский Суд вправе принять во внимание, начался 29 августа 2002 года. Европейский Суд, таким образом, считает, что часть жалобы заявителя, касающаяся ареста и решений о содержании под стражей, принятых до 29 августа 2002 года, была подана с нарушением установленных сроков, и должна быть отклонена, в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции, в связи с несоблюдением шестимесячного срока, отведенного для подачи жалобы.
40. Европейский Суд полагает, что остальная часть жалобы, касающаяся законности заключения заявителя под стражу во время расследования, не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также полагает, что указанная часть жалобы не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Таким образом, она признается приемлемой.
2. Существо дела
(a) Общие принципы
41. Европейский Суд напомнил, что выражения "законный" и "в порядке, установленном законом", содержащиеся в пункте 1 статьи 5, отсылают к национальному законодательству и устанавливают обязательство соблюдать его материальные и процессуальные нормы.
Однако "законность" содержания под стражей в соответствии с национальным законодательством не всегда является решающей. Европейский Суд должен также установить, что содержание под стражей в рассматриваемый период соответствовало цели пункта 1 статьи 5 Конвенции, заключающейся в предупреждении произвольного лишения свободы частных лиц (см., среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 124, ECHR 2005-X (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.)).
42. Кроме того, Европейский Суд должен выяснить, соответствует ли само национальное законодательство положениям Конвенции, в том числе непосредственно или косвенно выраженным в ней общим принципам. По этому поводу Европейский Суд подчеркнул, что, если речь идет о лишении свободы, особенно важно, чтобы был соблюден общий принцип правовой определенности. Следовательно, важно, чтобы национальное право предусматривало четкие условия ограничения личной свободы и чтобы законодательство было предсказуемым в применении, с тем чтобы соответствовать требованию Конвенции о "законности", которое предполагает, что все положения законодательства являются настолько определенными, чтобы позволить лицу - в случае необходимости, при помощи профессионального совета - предвидеть в разумных для конкретных обстоятельств пределах последствия тех или иных действий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы" (Jecius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, § 56, ECHR 2000-IX, а также Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, §§ 50-52, ECHR 2000-III).
(b) Содержание под стражей при проведении расследования по делу в период с 29 августа по 19 ноября 2002 года
43. Российские власти утверждают, что срок содержания заявителя под стражей во время проведения расследования по делу был продлен 29 августа 2002 года в соответствии с применимыми правилами национального уголовно-процессуального законодательства.
44. Заявитель настаивал на том, что он содержался под стражей при отсутствии разумного подозрения.
45. Что касается предполагаемого недостатка разумного подозрения, Европейский Суд напоминает, что положения подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции не предполагают наличия при аресте или заключении под стражу доказательств, аналогичных тем, которые необходимы для предъявления обвинения или признания вины (см, например, Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 года по делу "Каллея против Мальты" (Calleja v. Malta), жалоба N 75274/01, § 103). Однако для наличия разумного подозрения необходимо представить факты или информацию, которые убедили бы объективного наблюдателя в том, что лицо могло совершить преступление (см., например, Постановление Европейского Суда от 26 июля 2007 года по делу "Махмудов против Российской Федерации" (Makhmudov v. Russia), жалоба N 35082/04, § 80, а также Постановление Европейского Суда от 22 октября 1997 года по делу "Эрдагёз против Турции" (Erdagoz v. Turkey), § 51, Reports of Judgments and Decisions 1997-VI).
46. Европейский Суд считает, что в настоящем деле российские власти имели достаточную информацию для "разумного" подозрения в отношении заявителя, поскольку ряд свидетелей указали на него как на исполнителя преступлений (см. параграф 13). Более того, Европейский Суд отмечает, что помещение заявителя под стражу было произведено для обеспечения его явки в суд по подозрению в совершении нескольких видов преступлений. Принимая свое решение, российские суды действовали в пределах своей компетенции, и нет никаких доказательств того, что эти решения были по российскому законодательству незаконными или недействительными (см. выше упоминавшееся Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы", § 69). Вопрос о достаточности и относимости доводов в обоснование содержания заявителя под стражей будет рассмотрен ниже в связи с вопросом о соблюдении пункта 3 статьи 5 Конвенции.
47. Соответственно, Европейский Суд полагает, что не имело места нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей при проведении расследования по делу в период с 29 августа по 19 ноября 2002 года.
(c) Содержание под стражей при проведении расследования по делу в период с 20 ноября 2002 года по 21 июля 2004 года
48. Власти Российской Федерации утверждали, что 20 ноября 2002 года срок содержания заявителя под стражей был продлен вплоть до окончания ознакомления заявителя и пятнадцати других обвиняемых и их адвокатов с материалами дела в девяносто восьми томах. Такое продление было произведено в соответствии с российским уголовно-процессуальным законодательством.
49. Заявитель утверждал, что продление сроков содержания его под стражей при проведении расследования вплоть до окончания ознакомления с материалами дела было несовместимо с гарантиями защиты от произвольного лишения свободы.
50. Европейский Суд полагает, что, принимая свое решение от 20 ноября 2002 года, Верховный суд Республики Татарстан действовал в рамках своей компетенции, продляя срок пребывания заявителя под стражей вплоть до окончания ознакомления всех обвиняемых с материалами дела. Соответственно, Европейскому Суду остается выяснить, соответствуют ли положения российского законодательства, допускающие подобное продление сроков sine die, принципам правовой определенности и защиты от произвола, установленных Конвенцией.
51. Европейский Суд отмечает, что, согласно российскому процессуальному законодательству, в случае продления сроков пребывания под стражей вплоть до окончания ознакомления обвиняемого с материалами дела, от российских судов не требуется указывать дату окончания срока заключения, или дату следующего пересмотра вынесенного решения. По мнению Европейского Суда, согласно этим правилам, представляется вполне возможным пребывание лица под стражей в течение неопределенного периода времени, который в некоторых случаях может превышать один год и более, особенно если расследуемое уголовное дело касается нескольких обвиняемых и материалы дела составляют множество томов. В настоящем деле заявитель оставался под стражей более одного года восьми месяцев в ожидании окончания ознакомления с делом остальных обвиняемых, лишенный какой-либо возможности на пересмотр решения о его содержании под стражей.
52. Европейский Суд уже устанавливал, что практика содержания подсудимых под стражей без конкретных правовых оснований или ясных правовых норм, регулирующих их положение, в результате чего они могут быть неограниченное время лишены свободы без судебной санкции, не соответствует принципам правовой определенности и защиты от произвола, которые красной нитью проходят через Конвенцию, обеспечивая реализацию принципа верховенства права (см. например, выше упоминавшееся Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 146).
53. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд не находит оснований для другого вывода. Даже если 20 ноября 2002 года Верховный Суд Республики Татарстан принял решение о продлении срока содержания заявителя под стражей в соответствии с применимым в данном случае уголовно-процессуальным законодательством, подобное решение не предоставляло заявителю эффективных мер правовой защиты. Заявитель был лишен возможности предвидеть длительность заключения, которое зависело от продолжительности ознакомления самого заявителя и пятнадцати других лиц и их адвокатов с материалами дела.
54. По мнению Европейского Суда, положения российского законодательства, регулирующие вопросы продления срока содержания под стражей при ознакомлении обвиняемых с материалами дела не были предсказуемы при их применении и не соответствовали требованиям Конвенции о "качестве закона".
55. Таким образом, Европейский Суд находит, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей с 20 ноября 2002 года по 21 июля 2004 года.
B. Соответствовал ли общий срок содержания заявителя под стражей при проведении расследования требованию о "разумном сроке", установленному пунктом 3 статьи 5 Конвенции
1. Приемлемость
56. Европейский Суд считает, что жалоба заявителя на то, что основания для продления срока содержания под стражей при проведении расследования по уголовному делу не были достаточными, чтобы оправдать длительность заключения, не является явно необоснованной, по смыслу пункта 3 статьи 5 Конвенции. Она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Таким образом, жалоба признается приемлемой.
2. Существо дела
(a) Общие принципы
57. В соответствии с практикой Европейского Суда вопрос о том, был ли срок содержания под стражей разумным, не может оцениваться in abstracto. Вопрос о разумности содержания обвиняемого под стражей должен оцениваться в каждом случае в соответствии с конкретными чертами отдельного дела. Длительное содержание под стражей может быть оправданно, только если имеются конкретные указания на реальную необходимость защиты общественных интересов, которые, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивают принцип уважения индивидуальной свободы (см. среди прочих Постановление Европейского Суда от 26 января 1993 года по делу "W. против Швейцарии" (W. v. Switzerland), Series A, N 254-A, а также Постановление Европейского Суда от 6 ноября 2003 года по делу "Пантано против Италии" (Pantano v. Italy), жалоба N 60851/00, § 66).
58. В первую очередь, на национальные судебные органы возлагается обязанность гарантировать, чтобы срок содержания под стражей обвиняемого не превышал разумные пределы. Для этого они должны изучить все факты, свидетельствующие за или против реальной необходимости защиты общественных интересов, оправдывающей - с учетом принципа презумпции невиновности - отступление от соблюдения принципа уважения личной свободы, и изложить эти доводы в своих решениях об отказе в удовлетворении ходатайств об освобождении. Европейский Суд призван решать вопрос о том, имело ли место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, главным образом, на основе изучения мотивов, приведенных в этих решениях, а также достоверных фактов, упомянутых заявителем (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 152, ECHR 2000-IV, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 110, ECHR 2000-XI).
59. Наличие разумного подозрения в отношении задержанного лица в совершении им преступления является условием sine qua non законности продления срока содержания под стражей, но по истечении определенного времени оно больше не является достаточным. В таких случаях Европейский Суд должен установить, продолжали ли другие основания, приведенные судебными органами, оправдывать лишение лица свободы (см. Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 года по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, § 77; Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1998 года по делу "I.A. против Франции" (I.A. v. France), § 102, Reports of Judgments and Decisions 1998-VII; а также Постановление Европейского Суда от 24 августа 1998 года по делу "Контрада против Италии" (Contrada v. Italy), § 54, Reports of Judgments and Decisions 1998-V).
(b) Период, подлежащий рассмотрению
60. Европейский Суд установил, что содержание заявителя под стражей длилось с 20 сентября 2001 года, даты его ареста, по 24 октября 2005 года, день вынесения обвинительного приговора. Таким образом, период подлежащий рассмотрению, составляет четыре года, один месяц и четыре дня.
(c) Имеются ли достаточные и относящиеся к делу причины
61. Российские власти утверждали, что срок содержания заявителя под стражей был совместим с требованием о "разумном сроке". Заявитель обвинялся в совершении нескольких тяжких преступлений и мог оказывать давление на жертв этих преступлений. Власти Российской Федерации прибегли даже к изменению информации о личности некоторых свидетелей. Кроме того, будучи вовлеченным в деятельность организованной преступной группы, заявитель мог покинуть страну и искать прибежища за границей. Более того, срок содержания заявителя под стражей был бы вычтен из срока лишения свободы по приговору суда. Наконец, заявитель сам затянул длительность своего заключения, производя ознакомление с материалами дела в течение значительного периода времени. По утверждению российских властей, в период с 1 по 4 марта 2004 года заявитель потратил около тринадцати часов на изучение пятидесяти двух страниц материалов дела. Все материалы были в печатном виде и были ясно сформулированы. Они касались лишь продления срока содержания под стражей, и заявителю ранее предоставлялись копии данных документов.
62. Заявитель утверждал, что содержание его под стражей было произведено без достаточных и относящихся к делу оснований. Он заявлял, что у следствия не было разумных подозрений на предмет совершения им преступлений, и что не было никаких достаточных оснований полагать, что он скроется от правосудия, будут оказывать давление на свидетелей и препятствовать ходу расследования. Заявитель указывал на тот факт, что у него были семейные обязательства, включая заботу о малолетнем ребенке, а также постоянные место работы и проживания. Он также опровергал утверждения российских властей о том, что он сам затягивал ознакомление с делом. Заявитель отметил, что судом не устанавливалось в этой связи каких-либо конечных сроков.
63. Европейский Суд согласен с тем, что изначальное помещение заявителя под стражу было продиктовано наличием разумного подозрения о его причастности к совершению ряда серьезных преступлений. Однако по прошествии времени это основание становится все менее весомым. Соответственно, Европейскому Суду предстоит установить, продолжали ли другие основания, на которые ссылались судебные органы, оправдывать лишение лица свободы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", §§ 152 и 153).
64. Чрезвычайная длительность содержания заявителя под стражей - более четырех лет - вызывает крайнюю озабоченность Европейского Суда. Европейский Суд отмечает, что российские власти не только не посчитали срок содержания под стражей не соответствующим требованию о "разумном сроке", но, напротив, сочли, что вопрос о длительности расследования не должен приниматься во внимание при принятии решения о сроке содержания под стражей (см. параграфы 24 и 25). Европейский Суд не только не поддерживает эту точку зрения, но, более того, полагает, что российские власти должны были выдвинуть очень весомые доводы в обоснование такого длительного содержания заявителя под стражей.
65. Принимая решение о продлении срока содержания под стражей, национальные власти ссылались на серьезность обвинений, предъявленных заявителю. В этой связи они отмечали, что заявитель может препятствовать отправлению правосудия и оказывать давление на свидетелей. Они также ссылались на существование риска того, что заявитель скроется от правосудия или совершит какие-либо иные правонарушения.
66. Европейский Суд неоднократно отмечал, что хотя суровость предстоящего приговора и является одним из элементов для оценки риска того, скроется ли обвиняемый от правосудия или возобновит ли он преступную деятельность, необходимость продления срока содержания под стражей не может проистекать лишь из абстрактного мнения, принимающего во внимание лишь тяжесть совершенных преступлений. Точно так же содержание под стражей не может быть оправдано тем, что за совершение преступлений предусмотрено наказание в виде лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 года по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), § 51, Series A, N 207; а также Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 года по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 102* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2005.); Постановление Европейского Суда от 30 октября 2003 года по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland), жалоба N 38654/97, § 68; а также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81).
67. Европейский Суд согласен с тем, что когда речь идет об организованной преступности, с многочисленными обвиняемыми, вовлеченными в преступную деятельность, риск того, что заключенный в случае освобождения будет оказывать давление на свидетелей или каким-либо образом препятствовать ходу расследования и отправлению правосудия, часто действительно очень высок. Все эти факторы могут оправдать относительно длительный период содержания под стражей. Однако они не предоставляют национальным властям неограниченное право продлевать применение этой меры пресечения (см. Постановление Европейского Суда от 14 ноября 2006 года по делу "Осух против Польши" (Osuch v. Poland), жалоба N 31246/02, § 26; а также Постановление Европейского Суда от 4 мая 2006 года по делу "Целеевский против Польши" (Celejewski v. Poland), жалоба N 17584/04, §§ 37-38). Тот факт, что лицу предъявляется обвинение в преступной деятельности в составе организованной группы, не является достаточным для обоснования длительного срока содержания под стражей; также должны учитываться конкретные личные обстоятельства и оцениваться поведение каждого обвиняемого в отдельности. В настоящем деле нет никаких указаний на то, что национальные суды выясняли каким-либо образом, действительно ли заявитель предпринимал попытки оказать влияние на свидетелей или препятствовать ходу расследования или осуществлению правосудия каким-либо иным способом. В подобных обстоятельствах Европейскому Суду крайне трудно принять доводы российских властей о том, что существовал реальный риск воспрепятствования правосудию со стороны заявителя. Более того, такой риск постепенно снижается по ходу судебного разбирательства и проведения допросов свидетелей (см. Постановление Европейского Суда от 4 мая 2006 года по делу "Мишкурка против Польши" (Miszkurka v. Poland), жалоба N 39437/03, § 51) Европейский Суд, таким образом, не может убедить тот факт, что на протяжении всего срока содержания заявителя под стражей существовали неопровержимые доказательства того, что заявитель будет оказывать давление на свидетелей или каким-либо иным способом препятствовать ходу расследования, и, определенно, Европейский Суд совершенно не убежден, что подобные опасения перевешивали право заявителя на судебное разбирательство в разумный срок и на освобождение до суда.
68. Что касается существования риска того, что заявитель скроется от правосудия, Европейский Суд неоднократно отмечал, что подобные опасения не могут основываться исключительно на серьезности предъявленных обвинений и суровости предстоящего приговора. Такая опасность должна оцениваться с учетом ряда соответствующих факторов, которые могут либо подтвердить ее существование, либо показать, что она столь незначительна, что не может оправдать содержание лица под стражей до суда (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 106, а также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Летелье против Франции", § 43). В настоящем деле российские власти не представляли никаких объяснений, почему, вопреки доводам, приводимым заявителем в поддержку своих ходатайств об освобождении, они считают предполагаемый риск решающим фактором. Российские власти утверждали, что заявитель, будучи членом организованной преступной группы, мог найти возможность покинуть страну и искать убежища за границей. Однако в задачи Европейского Суда не входит подмена собой национальных органов, которые выносили решения о продлении срока содержания заявителя под стражей, или представлять собственную оценку аргументов за и против применения этой меры пресечения (см. Постановление Европейского Суда от 30 января 2003 года по делу "Николов против Болгарии" (Nikolov v. Bulgaria), жалоба N 38884/97, § 74, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 152). На это обстоятельство власти Российской Федерации впервые сослались при рассмотрении настоящей жалобы в Европейском Суде, а российскими судами оно ни разу не упоминалось. Европейский Суд находит, что существование риска того, что заявитель может скрыться от правосудия, не было установлено.
69. Далее Европейский Суд установил, что начиная с 19 ноября 2001 года, за исключением двух случаев, сторона обвинения и суды использовали аналогичные формулировки при обосновании своих отказов в удовлетворении ходатайств заявителя и тринадцати других подозреваемых об освобождении, а также своих решений о продлении срока их содержания под стражей, не представляя детального описания их личных обстоятельств. Европейский Суд ранее принимал решение о том, что практика принятия решений о содержании под стражей нескольких лиц без оценки конкретной ситуации в отношении каждого задержанного не соответствует гарантиям, закрепленным в пункте 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 2 марта 2006 года по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia), жалоба N 11886/05, § 49* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2006.); упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации", § 76; а также Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 года по делу "Щеглюк против Российской Федерации" (Shcheglyuk v. Russia), жалоба N 7649/02, § 45). Продлевая срок пребывания заявителя под стражей определениями, выносимыми в отношении нескольких обвиняемых, с использованием одних и тех же или похожих формулировок, российские суды не учитывали конкретные личные обстоятельства заявителя.
70. Наконец, Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что решая вопрос об освобождении лица из-под стражи до суда, национальные власти обязаны рассмотреть вопрос о возможности применения иных мер пресечения, обеспечивающих явку лица в суд (см. Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2005 года по делу "Сулаойя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia), жалоба N 55939/00, § 64, а также Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 года по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83). В настоящем деле в течение всего периода заключения российскими властями ни разу не рассматривался вопрос о возможности применения иных мер пресечения в обеспечение явки заявителя в суд, которые прямо предусмотрены российским законодательством для обеспечения надлежащего осуществления разбирательства по делу. Ни на одной из стадий разбирательства по делу российские суды не представляли никаких объяснений по поводу того, почему в качестве обеспечения надлежащего порядка разбирательства не могут быть применены меры пресечения, альтернативные лишению свободы. Этот факт является тем более необъяснимым, поскольку Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации прямо обязывает российские суды рассмотреть возможность применения более мягких мер пресечения, нежели заключение под стражу (см. параграф 30).
71. Европейский Суд неоднократно усматривал нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в делах против России, в которых национальные суды продлевали срок содержания заявителей под стражей, основывая свои решения исключительно на серьезности предъявленных обвинений, прибегая к стандартным формулировкам и не обращаясь к конкретным личным обстоятельствам заявителей, а также не рассматривая возможность применения альтернативных мер пресечения (см. Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 года по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 99 и далее* (* Там же. N 8/2007.); Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, §§ 103 и далее, ECHR 2006-... (извлечения); упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", §§ 172 и далее; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 72 и далее; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Долгова против Российской Федерации", § 38 и далее; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 63 и далее; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации", § 91 и далее; а также Постановление Европейского Суда по делу "Смирновы против Российской Федерации" (Smirnova v. Russia), жалобы N 46133/99 и 48183/99, § 56 и далее, ECHR 2003-IX (извлечения)).
72. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд считает, что, не обращаясь к конкретным личным обстоятельствам заявителя, не рассматривая возможность применения альтернативных мер пресечения, а также основывая свои решения исключительно на серьезности предъявленных обвинений, российские суды продлевали срок содержания заявителя под стражей на основаниях, хотя и относящихся к делу, но явно недостаточных для оправдания длительности заключения.
73. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.
II. Применение статьи 41 Конвенции
74. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
75. Заявитель требовал 6 176 евро, которые, по его словам, составили его потерянный заработок в связи с арестом и содержанием под стражей при проведении расследования по его уголовному делу, а также 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
76. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не представил никаких документальных доказательств реальности материального ущерба. Далее они отмечали, что заявитель требовал компенсации морального вреда, причиненного уголовным преследованием. Российские власти считали, что требования заявителя должны быть отклонены. В любом случае они являются чрезмерными. Наконец, российские власти утверждали, что сам факт установления нарушения является достаточной компенсацией вреда, причиненного заявителю.
77. Европейский Суд не усмотрел какой-либо причинно-следственной связи между нарушениями и заявленным материальным ущербом; следовательно, он отклоняет данное требование заявителя. С другой стороны, Европейский Суд признает, что заявитель провел в заключении более четырех лет, что его содержание под стражей было в определенный период незаконным, и что его длительность не имела достаточных оснований. В этой связи Европейский Суд считает, что страдания и лишения заявителя не могли быть компенсированы простым установлением факта нарушения. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присудил заявителю 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.
B. Судебные расходы и издержки
78. Заявитель требовал 1 740 евро, потраченные им на гонорар г-же Заинутдиновой. По словам заявителя, она потратила тридцать часов на подготовку жалобы заявителя в Европейский Суд, один час на подготовку сопутствующих документов и один час на переписку с Европейским Судом, один час на переписку с адвокатами в г. Москве и г-ном Баурингом, пять часов на подготовку жалобы в части справедливой компенсации. Заявитель требовал 500 фунтов стерлингов, потраченные им на гонорар г-ну Баурингу, который потратил один час на ознакомление с документами и переписку с Россией, и четыре часа на подготовку меморандума по делу заявителя. Заявитель представил копии чеков на сумму 15 000 рублей, потраченных на гонорар г-жи Заинутдиновой, а также копию счета по оплате услуг г-на Бауринга.
79. Российские власти утверждали, что заявитель не представил доказательств того, что расходы, понесенные им в связи с выплатой гонораров г-же Заинутдиновой и г-ну Баурингу, были понесены им в действительности по необходимости. Они далее указывали, что в части, касающейся расходов на гонорар г-же Заинутдиновой, заявитель представил документальное подтверждение расходов только на сумму 15 000 рублей.
80. Согласно правоприменительной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, только если продемонстрирует, что они были понесены в действительности и по необходимости и являлись разумными по количеству. В данном деле, учитывая представленные ему документы и указанный выше критерий, Европейский Суд полагает разумным присудить 875,4 евро в качестве компенсации расходов, понесенных заявителем при рассмотрении его жалобы Европейским Судом, плюс сумму любых налогов, которые могут быть начислены на данную выплату.
С. Процентная ставка при просрочке платежей
81. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
На основании изложенного Суд единогласно:
1) объявил часть жалобы, касающуюся ареста заявителя и решений о содержании под стражей, вынесенных до 29 августа 2002 года, неприемлемой, остальную часть жалобы приемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 29 августа по 19 ноября 2002 года;
3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 20 ноября 2002 года по 21 июля 2004 года;
4) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;
5) постановил:
(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления постановления в законную силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю следующие суммы, переведенные в российские рубли по курсу, установленному на день оплаты:
(i) 2 000 (две тысячи) в качестве компенсации морального вреда, плюс любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму;
(ii) 875,40 (восемьсот семьдесят пять евро сорок центов) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, плюс любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму;
(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
6) отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 16 июля 2009 года, в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.
Сёрен Нильсен |
Христос Розакис |
Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.
Постановление Европейского Суда по правам человека от 16 июля 2009 г. Дело "Царьков (Tsarkov) против Российской Федерации" (жалоба N 16854/03) (Первая Секция)
Текст Постановления опубликован в приложении к Бюллетеню Европейского Суда по правам человека. Российская хроника Европейского Суда. Специальный выпуск. N 4/2010.
Перевод: Г.А. Николаев