Постановление Европейского Суда по правам человека от 29 июля 2010 г. Дело "Копылов (Kopylov) против Российской Федерации" (жалоба N 3933/04) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Копылов (Kopylov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N  3933/04)

Постановление Суда

Страсбург, 29 июля 2010 г.

По делу "Копылов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей,

а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 июля 2010 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N  3933/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Олегом Викторовичем Копыловым (далее - заявитель) 25 декабря 2003 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представляли Е. Крутикова и М. Рачковский, юристы Центра содействия международной защите, неправительственной организации, зарегистрированной в г. Москве. Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшими Уполномоченными Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым и В.В. Милинчук, а впоследствии - Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он подвергся жестокому обращению со стороны милиционеров и конвойных и что расследование его утверждений о жестоком обращении было неадекватным и неэффективным.

4. 5 октября 2006 г. Европейский Суд признал жалобу частично неприемлемой и коммуницировал жалобу на предполагаемое жестокое обращение и неэффективное расследование властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражение властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1967 году и проживает в г. Липецке.

A. Жестокое обращение со стороны сотрудников милиции в январе - апреле 2001 г.

1. Задержание заявителя по подозрению в убийстве и жестокое обращение с ним со стороны сотрудников милиции

7. 22 января 2001 г. около полудня заявитель был задержан и доставлен в Управление внутренних дел по Липецкой области. Из протокола задержания следует, что заявитель был задержан 22 января 2001 г. по подозрению в сбыте наркотиков. Тем не менее против него не выдвигались обвинения, связанные с оборотом наркотиков. По словам заявителя, ему сообщили, что он подозревается в убийстве сотрудника милиции. Он отрицал свою причастность к данному преступлению.

8. Вечером того же дня заявитель был доставлен в Долгоруковский отдел внутренних дел Липецкой области, где был избит Герасимовым (начальником РОВД) и Абакумовым (начальником следственного отдела). По словам заявителя, они наносили ему удары руками и ногами по голове, туловищу и в солнечное сплетение. Они заставляли его становиться на колени перед фотографией убитого милиционера и просить прощение за его убийство. Они раздевали его и угрожали изнасиловать. Герасимов резко ударил ладонями по ушам заявителя. Он потерял сознание и был передан милиционерам Кондратову и Трубицыну, которые продолжили избиения. Они связали ему веревкой руки за спиной и подвесили, затем они надели на него противогаз и перекрыли доступ воздуха.

9. Примерно в полночь заявитель был помещен в карцер РОВД.

10. 23 января 2001 г. заявитель был формально заключен под стражу и допрошен. Он отрицал свою вину и дал подписку о невыезде из города. Тем не менее вместо освобождения он снова был помещен в камеру в Долгоруковском РОВД. Из регистрационного журнала РОВД следует, что заявитель содержался там с 23 по 26 января 2001 г.

11. Согласно показаниям заявителя, в течение периода его содержания в Долгоруковском РОВД он подвергался постоянным избиениям со стороны Лукина (начальника милиции общественной безопасности), Абакумова, Герасимова и Буцана (заместителя начальника РОВД). Его избивали также милиционеры Кондратов, Трубицын, Алябьев, Пантелеев и Саввин. Они били его руками и ногами по голове, спине, животу, почкам и печени, наносили удары пальцами по глазам, били ладонями по ушам и плевали в него. Они угрожали изнасиловать и убить его. Они надевали на него противогаз и перекрывали доступ воздуха или заставляли вдыхать сигаретный дым.

12. 26 января 2001 г. заявителю были официально предъявлены обвинения в убийстве. Он был доставлен в Воловский РОВД Липецкой области, где находился до 28 января 2001 г. Он был допрошен Шубиным, который угрожал избить его, если он не сознается в убийстве.

13. 28 января 2001 г. заявитель был доставлен в Долгоруковский РОВД. Он утверждал, что каждый день с 28 по 31 января 2001 г. его несколько раз избивали те же милиционеры, что и прежде. Алябьев, Лукин и Кавыршин пропускали электрический ток через многие части его тела посредством проводов, присоединенных к динамо-машине, и настаивали, что он должен отказаться от юридической помощи и дать признательные показания. Заявитель терял сознание несколько раз. Следователь прокуратуры Липецкой области Андреев был свидетелем жестокого обращения.

14. 29 января 2001 г. заявитель беседовал со следователем прокуратуры Липецкой области Ибиевым относительно его участия в убийстве сотрудника милиции. Ибиев предположительно принуждал его сознаться и угрожал, что избиения продолжатся, пока не будет сделано признание.

15. 30 января 2001 г. заявитель признался в убийстве, и его признание было снято на видеокамеру. Перед съемкой милиционер Караваева нанесла косметику на его лицо, чтобы скрыть кровоподтеки.

16. 31 января 2001 г. заявителю было предъявлено обвинение в убийстве сотрудника милиции. Он повторил свое признание следователю Ибиеву. Перед допросом он сделал письменное заявление, что отказывается от юридической помощи.

17. 2 февраля 2001 г. заявитель был доставлен в исправительное учреждение ЮУ-323/Т-2 г. Елец Липецкой области (далее - Елецкое исправительное учреждение). В тот же день он встретился с адвокатом, привлеченным его матерью. Адвокат видел кровоподтеки и ссадины на его лице и теле.

18. С 9 по 17 февраля и с 29 марта по 7 апреля заявитель находился Долгоруковском РОВД. По словам заявителя, его постоянно избивали те же милиционеры, что и прежде. Они связывали его, заворачивали в матрас, клали на пол и прыгали по нему. Они били по ступням резиновыми дубинками, наносили удары руками и ногами, ударяли ладонями по его ушам. Они направляли на него пистолет и угрожали изнасиловать его. Они надевали на него противогаз и перекрывали доступ воздуха. Они также пытали его электричеством.

19. 16 мая 2001 г. обвинение в убийстве было снято с заявителя, поскольку он отказался от признания, других улик против него не было.

20. 15 января 2002 г. Липецкий областной суд вынес обвинительный приговор по делу об убийстве сотрудника милиции другому лицу.

2. Соответствующие медицинские документы

21. Из справок за подписью заместителя начальника Елецкого исправительного учреждения и врача того же учреждения следует, что заявитель поступил туда 5 февраля 2001 г. Вокруг его глаз были зафиксированы кровоподтеки, на запястьях - покрытые коркой ссадины. Заявитель жаловался на головную боль. Его обследовал невролог, которые не нашел признаков черепно-мозговой травмы. Тем не менее он получал лечение "предыдущей черепно-мозговой травмы", предположительно полученной им в 1984 году.

22. 6 февраля 2001 г. заявитель был осмотрен медицинским экспертом Ермаковым. В его заключении указывалось, что у заявителя имелись синяки вокруг глаз, синяк на туловище, синяк на левом бедре и покрытые коркой ссадины на запястьях. Ермаков установил, что эти травмы были причинены две недели назад. Тем не менее он впоследствии сообщил следователю, что его оценка была ошибочной и что фактически травмы были получены менее чем за две недели до осмотра.

23. 21 февраля 2001 г. заявителю был поставлен диагноз "отит" (воспаление внутреннего или внешнего уха, обычно вызываемое бактериями или травмой).

24. 28 февраля 2001 г. заявителю было проведено рентгеновское обследование. В результате его не было обнаружено никаких посттравматических повреждений костей скелета.

25. 21 марта 2001 г. заявитель был осмотрен психиатрической комиссией, которая заключила, что он является психически здоровым.

26. Заявитель постоянно жаловался на боли в ступнях. 20 апреля, 20 июня и 16 июля 2001 г. его ступни осмотрел хирург и не нашел никаких посттравматических патологий. Тем не менее 13 и 18 июня 2006 г. врачи установили отек стопы (увеличение стопы или лодыжки) и депигментацию ступни.

27. В июне 2001 г. заявителю поставили диагноз "хронический посттравматический арахноидит" (болезненное расстройство, вызванное воспалением одной из оболочек спинного мозга).

28. В июне и июле 2001 г. он постоянно жаловался на головные боли, тошноту, головокружение, общую слабость и периодическую потерю сознания. Невролог установил, что он страдает от последствий неоднократных черепно-мозговых травм и сотрясения мозга.

29. 28 августа 2001 г. ему был поставлен диагноз "отек головного мозга" (чрезмерное накопление жидкости в головном мозге в результате, в частности, травмы головы) и "посттравматическое повреждение двух левых ребер".

30. 1 ноября 2001 г. он был осмотрен психиатром, который поставил диагноз "посттравматический астеноневротический синдром" (нервный тик).

31. 12 февраля 2002 г. заявителю поставили диагноз "облитерирующий эндоартрит" (воспаление или повреждение суставов, вызванные растяжениями или травмами) и "невропатия стопы" (заболевание, затрагивающее нервную систему, вызванное инфекцией, неоднократной травмой или сильной травмой).

32. 18 марта 2002 г. медицинские эксперты управления здравоохранения Липецкой области сделали следующие выводы на основании медицинских документов заявителя:

- кровоподтеки и синяки, описанные в медицинском отчете от 6 февраля 2001 г., были получены за 8-12 дней до осмотра, а ссадины - за 3-7 дней. Повреждения могли быть получены при обстоятельствах, описанных заявителем;

- невозможно установить с уверенностью, получил ли заявитель черепно-мозговую травму 24 января 2001 г.

33. 7 мая 2002 г. заявителю поставили диагноз "левосторонняя тугоухость".

34. 31 мая 2002 г. психиатрическая комиссия Липецкой областной психиатрической больницы осмотрела заявителя и заключила, что до задержания он имел хорошее здоровье. В ходе следствия и заключения под стражей он приобрел посттравматическое стрессовое расстройство, которое приняло хроническую форму. Органическое изменение личности и параноидное расстройство личности могло быть вызвано жестоким обращением в период с 22 января по 1 июля 2001 г.

35. 29 октября 2002 г. заявитель был осмотрен психиатрической комиссией Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского в Москве. Психиатры согласились с выводами обследования 31 мая 2002 г. и заключили, что психическое расстройство заявителя было вызвано травмой мозга в апреле 2001 г. Они рекомендовали заявителю пройти психиатрическое лечение.

36. В тот же день заявитель был осмотрен хирургом, который поставил диагноз "посттравматический артрит обеих стоп". Невролог установил, что он испытывал последствия неоднократных черепно-мозговых травм и страдал посттравматической энцефалопатией (болезнь головного мозга).

37. В справке от 22 ноября 2003 указано, что заявитель имеет левостороннюю глухоту и правостороннюю тугоухость.

38. В 2004 г. заявитель получил инвалидность и пенсионное обеспечение.

39. Согласно справке от 2 июля 2007 г. лечащего врача-психиатра М., заявитель до сих пор имеет психические расстройства. Он посещает психиатра дважды в месяц и получает психотропные вещества в больших дозах. Тем не менее несмотря на интенсивное лечение, его психическое состояние продолжает ухудшаться.

40. 26 февраля 2008 г. психиатрическая комиссия Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского в Москве установила, что с 2001 г. заявитель страдает от посттравматического параноидного расстройства личности. Это расстройство было настолько сильным и продолжительным, что оно может быть обозначено как хроническое. Они заключили, что он нуждается в стационарном психиатрическом лечении.

3. Расследование предположительно жестокого обращения

41. С начала февраля до апреля 2001 г. заявитель и его защитник подавали множество жалоб на жестокое обращение городскому и областному прокурору и Генеральному прокурору Российской Федерации. Заявитель в деталях описывал обращение, которому он подвергался, называл имена милиционеров Долгоруковского РОВД, участвовавших в жестоком обращении, и ходатайствовал о привлечении медицинского эксперта для осмотра его повреждений. Он ходатайствовал в прокуратуру о возбуждении уголовного дела в отношении милиционеров.

42. 5 июня 2001 г. жалобы заявителя были направлены в прокуратуру Липецкой области следователю Ибиеву, которому было предложено провести предварительную проверку. Однако впоследствии жалобы заявителя были направлены в прокуратуру г. Ельца.

43. Прокуратура г. Ельца опросила трех милиционеров, названных заявителем. Они показали, что заявитель не подвергался жестокому обращению. 6 июля 2001 г. прокуратура г. Ельца отказала в возбуждении уголовного дела против милиционеров. Это решение было отменено прокуратурой Липецкой области, и была проведена новая проверка. В частности, были установлены периоды пребывания заявителя в Долгоруковском РОВД, опрошены несколько милиционеров и следователь Ибиев, а также проведено медицинское обследование заявителя.

44. 14 сентября 2001 г. прокуратура г. Ельца вновь отказала в возбуждении уголовного дела.

45. 11 октября 2001 г. прокуратура Липецкой области отменила постановление от 14 сентября 2001 г., находя, что расследование не завершено. В частности, прокуратура г. Ельца не установила, был ли заявитель здоров перед задержанием, и было ли задержание законным. Прокуратура г. Ельца не учла данные, подтверждавшие версию заявителя о жестоком обращении, а именно его признание в убийстве, от которого он впоследствии отказался, а также медицинское заключение, подтверждавшее причинение побоев заявителю.

46. В тот же день прокуратура Липецкой области возбудила уголовное дело в отношении сотрудников Долгоруковского отдела милиции. Заявитель был признан потерпевшим.

47. 3 ноября 2001 г. два милиционера были допрошены об обстоятельствах задержания заявителя. По-видимому, иные действия до января 2002 г. не совершались.

48. 23 января 2002 г. следователь назначил медицинское освидетельствование заявителя. Оно было проведено экспертами Липецкого областного управления Министерства здравоохранения на основании медицинских документов заявителя и закончилось 18 марта 2002 г. Эксперты установили, что травмы заявителя могли быть получены при описанных им обстоятельствах.

49. В ответ на жалобы заявителя на задержки расследования 12 апреля 2002 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации распорядилась ускорить процесс расследования.

50. В мае 2002 г. были допрошены сокамерники заявителя по Долгоруковскому отделу милиции. Они показали, что заявитель был сильно испуган, жаловался на жестокое обращение и несколько раз терял сознание. Они также видели следы побоев на его теле.

51. 4 июня 2002 г. заявитель был допрошен об обстоятельствах его задержания и жестокого обращения с ним.

52. 11 августа 2002 г. прокуратура Липецкой области прекратила уголовное дело в отношении сотрудников Долгоруковского отдела милиции. 18 октября 2002 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации отменила это постановление и распорядилась возобновить следствие по уголовному делу.

53. 24 декабря 2002 г. сотрудник Долгоруковского отдела милиции, который сопровождал заявителя на допросы в январе 2001 г., показал, что видел синяки вокруг глаз заявителя.

54. 9 января 2003 г. был допрошен следователь Ибиев. Он отрицал какую-либо причастность к жестокому обращению.

55. 28 апреля 2003 г. защитник заявителя показал, что он представлял интересы заявителя с января 2001 г., что ему не позволяли посещать его до февраля 2001 г. и что он видел следы побоев на его лице и теле.

56. 16 мая 2003 г. сотрудникам Долгоруковского отдела милиции Абакумову, Кондратову, Трубицыну и Лукину были предъявлены обвинения в превышении должностных полномочий, связанном с применением насилия и оружия и причинившем тяжкие последствия, в соответствии с пунктами "а", "б", "в" части 3 статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации.

57. 16 июля 2003 г. заявитель был повторно допрошен о жестоком обращении.

58. 28 августа 2003 г. заявитель был уведомлен о том, что расследование завершено. Он был приглашен для ознакомления с материалами дела.

59. Заявитель подал жалобу в прокуратуру Липецкой области, ссылаясь на то, что объем расследования являлся недостаточным. В частности, прокуратура не предъявила обвинения милиционерам Буцану, Герасимову и Саввину, которые подвергали его жестокому обращению, а также следователям Андрееву и Ибиеву, которые фальсифицировали доказательства и принуждали его к признанию в убийстве.

60. 28 ноября 2003 г. прокуратура Липецкой области отклонила жалобу заявителя, не усмотрев достаточных оснований для возбуждения уголовного дела против Буцана, Герасимова и Саввина, а также в связи с тем, что для дисциплинарного разбирательства в отношении Андреева и Ибиева истек срок давности.

61. В неустановленную дату расследование было возобновлено, и были проведены дополнительные проверки.

62. 11 марта 2004 г. была проведена процедура опознания. Заявитель опознал Караваеву, которая наносила косметику на его лицо перед видеозаписью его признания в январе 2001 г.

63. 18 марта 2004 г. заявитель был доставлен в Долгоруковский отдел милиции, где он указал камеры, в которых он содержался, и комнаты, в которых его избивали.

64. 25 марта и 26 апреля 2004 г. были проведены дополнительные процедуры опознания. Заявитель опознал Алябьева и Саввина как сотрудников, которые его избивали и пытали при помощи электричества.

65. 7 и 13 апреля 2004 г. были проведены последующие допросы заявителя.

66. 29 и 30 апреля и 5 мая 2004 г. Кондратову, Абакумову, Пантелееву, Алябиеву, Ковыршину, Буцану, Лукину, Трубицыну, Саввину и Герасимову были предъявлены обвинения в превышении должностных полномочий, связанном с применением насилия и оружия и причинившем тяжкие последствия, в соответствии с пунктами "а", "б", "в" части 3 статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации.

67. 31 мая 2004 г. заявитель был уведомлен о том, что расследование завершено, и был приглашен для ознакомления с материалами дела. Тем не менее в неустановленную дату расследование было возобновлено.

68. 15 сентября 2004 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации продлил срок расследования до 10 января 2005 г.

69. Заявитель обжаловал в суд отказы прокуратуры Липецкой области в предъявлении обвинений следователям этой прокуратуры Андрееву и Ибиеву, которые незаконно задержали его, фальсифицировали доказательства против него и принуждали его к признанию в убийстве, а также медицинскому эксперту Ермакову, который обследовал его 6 февраля 2001 г. и вынес ложное заключение о том, что травмы заявителя получены до задержания.

70. 9 ноября 2004 г. Липецкий областной суд отклонил жалобу заявителя в последней инстанции. Он установил, что проводилась внутренняя проверка, которая не выявила оснований для возбуждения уголовного дела в отношении Андреева, Ибиева или Ермакова.

71. 18 февраля 2005 г. уголовное дело в отношении сотрудников Долгоруковского отдела милиции было передано в Елецкий городской суд Липецкой области.

72. Судебное разбирательство началось 28 марта 2005 г. Обвиняемые не признали свою вину и отказались от дачи показаний.

73. Суд первой инстанции заслушал заявителя и многочисленных свидетелей, а также исследовал медицинские заключения.

74. 28 декабря 2007 г. Елецкий городской суд признал обвиняемых виновными. Он установил, что в период с 22 января по 7 апреля 2001 г. обвиняемые неоднократно подвергали заявителя жестокому обращению, избивали его руками и ногами, наносили удары дубинкой по ступням, пытали его электрическим током, надевали на заявителя противогаз и закрывали вентиляционные отверстия либо заставляли его вдыхать сигаретный дым через эти отверстия, связывали заявителю руки за спиной и подвешивали его в воздухе посредством веревки, прыгали у него на груди и животе, направляли свое оружие на заявителя и угрожали застрелить его, душили его, угрожали изнасиловать его, плевали в него и заставляли его раздеваться и стоять на коленях перед фотографией милиционера, в убийстве которого заявитель подозревался, и извиняться за это. Применение силы было направлено на то, чтобы подчинить заявителя и заставить его признаться в преступлении. В результате жестокого обращения заявитель получил следующие травмы: многочисленные синяки и ссадины, перелом ребра, деформацию левой лопатки и травму ног, впоследствии повлекшую полиартрит с дегенеративно-дистрофическими изменениями и функциональные нарушения в обеих ногах. Кроме того, вследствие жестокого обращения у заявителя возникло хроническое посттравматическое психическое расстройство. Суд приговорил обвиняемых к различным срокам заключения от четырех лет до пяти лет и восьми месяцев с последующим трехлетним лишением права на службу в правоохранительных органах. В тот же день обвиняемые были заключены под стражу.

75. 2 июня 2008 г. Липецкий областной суд, рассмотрев жалобу, оставил приговор без изменения, но смягчил меру наказания. Он отметил, что некоторые из обвиняемых были награждены медалями за отличную службу милиции и что все они имеют положительные характеристики со стороны руководства. Таким образом, суд нашел возможным назначить обвиняемым более мягкое наказание, чем предусмотрено законом. Он приговорил шестерых обвиняемых к различным срокам заключения - от двух лет и шести месяцев до трех лет и трех месяцев. Остальные четверо обвиняемых были приговорены к различным срокам заключения - от одного года и шести месяцев до двух лет и шести месяцев, но их наказание было признано условным с испытательным сроком два года. Эти четверо обвиняемых были немедленно освобождены.

4. Иск о возмещении ущерба

76. В 2005 году заявитель и его мать предъявили иск к Министерству финансов, Министерству внутренних дел и Долгоруковскому отделу милиции о взыскании материального ущерба и морального вреда, причиненных вследствие жестокого обращения. Они требовали 15 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда и 207 559 рублей в качестве компенсации материального ущерба. Требование о возмещении материального ущерба включало в себя расходы заявителя на медицинское обслуживание, продукты питания, которые мать приносила ему в изолятор, а также транспортные, почтовые и юридические издержки.

77. 6 октября 2008 г. Советский районный суд г. Липецка частично удовлетворил иск. Суд отметил, что факт жестокого обращения сотрудников Долгоруковского отдела милиции с заявителем установлен приговором по уголовному делу в отношении этих милиционеров. В частности, установлено, что в период с 22 января по 7 апреля 2001 г. заявитель неоднократно подвергался жестоким побоям и воздействию электрического тока, пытке с помощью противогаза, подвешиванию в воздухе на веревке, привязанной к его запястьям, ему угрожали изнасилованием и убийством, а также в него плевали и заставляли извиняться за убийство милиционера, стоя на коленях. В результате жестокого обращения заявителю причинялись значительная боль и унижения, он перенес серьезные травмы, в частности перелом ребра и деформацию ступней, а также приобрел серьезное психическое расстройство. Его здоровье серьезно ухудшилось, и он стал инвалидом. Кроме того, он был вынужден признаться в преступлении, которого не совершал. Суд нашел, что заявитель подвергался жестокому обращению в нарушение статьи 3 Конвенции, и присудил ему компенсацию морального вреда в размере 450 000 рублей (около 12 500 евро) за счет средств Министерства финансов. Суд установил, что мать заявителя также претерпела страдания и разочарование вследствие жестокого обращения с ее сыном, и присудил ей компенсацию в размере 35 000 рублей за счет средств Министерства финансов. Кроме того, суд присудил матери заявителя 573 рублей 88 копеек (около 16 евро) в качестве компенсации медицинских издержек. Тем не менее суд отклонил остальную часть требования о компенсации материального ущерба ввиду отсутствия подтверждающих документов.

78. 17 ноября 2008 г. Липецкий областной суд рассмотрел жалобу на это решение. Он нашел, что сумма, присужденная заявителю в качестве компенсации, являлась адекватной с учетом весьма серьезных травм, которые он претерпел вследствие жестокого обращения, в частности отека головного мозга, посттравматического смещения двух ребер, посттравматического нарушения слуха, деформации обеих ступней и деформации лопатки, посттравматической энцефалопатии (общей дисфункции головного мозга) и психического расстройства. Суд также оставил в силе решение о компенсации медицинских расходов. Тем не менее суд отменил решение о компенсации морального вреда матери заявителя, установив, что лично она не пострадала от жестокого обращения.

B. Жестокое обращение с заявителем со стороны конвойных 27 июня 2002 г.

1. Уголовное дело против заявителя по обвинению в грабеже и применение силы со стороны конвойных в здании суда

79. 28 марта 2001 г. заявитель был обвинен в грабеже. 26 сентября 2001 г. ему были предъявлены дополнительные обвинения в нескольких эпизодах грабежа, кражи и незаконного хранения огнестрельного оружия.

80. 12 апреля 2002 г. Липецкий областной суд направил заявителя на стационарное психиатрическое обследование. 31 мая 2002 г. комиссия психиатров Липецкой областной психоневрологической больницы установила, что заявитель страдал от посттравматического стрессового расстройства. С учетом состояния здоровья его участие в судебных заседаниях не рекомендовалось. Заявитель был признан нуждающимся в стационарном психиатрическом лечении.

81. 27 июня 2002 г. заявитель и четверо сообвиняемых были доставлены в Липецкий областной суд на судебное слушание. После того как обвиняемые отказались войти в зал судебных заседаний, председательствующий судья распорядился доставить их с применением силы. Обвиняемые были уведомлены о распоряжении судьи и согласились войти в зал судебных заседаний. Им надели наручники, и они начали подниматься по лестнице.

82. Из объяснений конвойных следует, что на лестнице один из обвиняемых, П., неожиданно побежал в сторону туалетов, в то время как остальные обвиняемые напали на конвойных. Конвойные побили обвиняемых резиновыми дубинками, пресекли нападение и доставили обвиняемых в зал судебных заседаний.

83. Как утверждает мать заявителя, она и родственники других обвиняемых ожидали начала судебного заседания в коридоре здания суда. Она видела, как конвойные бьют заявителя и сообвиняемых дубинками, в то время как они поднимались по лестнице. Заявитель упал на перила, и один из конвойных ударил его несколько раз. Заявитель потерял сознание. Конвойные протащили его по полу в клетку в зале судебных заседаний. Она вызвала скорую помощь.

84. Врачи скорой помощи осмотрели заявителя и пришли к выводу, что у него был эпилептический припадок. Его отправили в Липецкую больницу N  4 для лечения.

85. Из справки, выданной в тот же день Липецкой больницей N  4, следует, что диагноз "эпилептический припадок" был подтвержден врачами больницы, которые также обнаружили гиперемию (переполнение кровью части тела) шеи заявителя.

86. Заявитель был прикован наручниками к больничной кровати в коридоре. На следующий день он был переведен обратно в изолятор, несмотря на возражения врачей.

87. 17 января 2003 г. Липецкий областной суд распорядился перевести заявителя в психиатрическую больницу. 31 января 2003 г. он был доставлен в Липецкую областную психоневрологическую больницу.

88. 28 апреля 2003 г. Липецкий областной суд признал заявителя виновным в нескольких эпизодах кражи при отягчающих вину обстоятельствах и грабеже, решил не применять к нему наказание ввиду его психического заболевания и обязал заявителя пройти принудительное психиатрическое лечение.

89. 26 ноября 2003 г. Верховный Суд Российской Федерации, рассмотрев жалобу, оставил приговор без изменения.

90. 25 марта 2004 г. Грязинский городской суд Липецкой области постановил заменить стационарное психиатрическое лечение амбулаторным наблюдением. 29 марта 2004 г. заявитель был выписан из больницы.

2. Расследование предположительно жестокого обращения

91. 1 июля 2002 г. мать заявителя просила прокуратуру Советского района г. Липецка о возбуждении уголовного дела в отношении конвойных, которые избивали заявителя и его соподсудимых в зале суда 27 июня 2002 г.

92. Прокуратура провела проверку. Были заслушаны показания восьми конвойных, матери заявителя, одного из соподсудимых заявителя и нескольких свидетелей. Председательствующий судья отказался давать показания.

93. Соподсудимый заявителя Ш. показал, что подсудимые отказались идти в зал заседания, потому что заявитель и еще один подсудимый плохо себя чувствовали, а конвойные не соглашались вызвать врача. Кроме того, они просили вызвать своих родственников. Поскольку родственники были допущены в здание суда, подсудимые согласились проследовать в зал суда. Как только они стали подниматься по лестнице, они увидели, что некоторые из их родственников отсутствовали, тогда они повернули обратно, намереваясь вернуться в подвал. В этот момент конвойные стали избивать их с помощью дубинок и направлять их в зал суда.

94. Все родственники подсудимых показали, что конвойные избивали заявителя и его соподсудимых, заковали их в наручники попарно, пока они поднимались по лестнице.

95. Конвойные показали, что после отказа подсудимых следовать в зал суда судья распорядился привести их силой. На подсудимых были надеты наручники, и им приказали следовать в зал суда. На ступенях они внезапно повернули обратно и напали на конвойных. Конвойные использовали резиновые дубинки. Подсудимые были приведены в зал суда силой, где у заявителя начался эпилептический припадок. Была вызвана скорая помощь, и его доставили в больницу.

96. 15 июля 2002 г. прокуратура Советского района г. Липецка отказала в возбуждении уголовного дела в отношении конвойных. В своем постановлении прокурор ссылался на свидетельские показания, собранные в ходе расследования, и установил, что заявитель и его соподсудимые не выполнили законные требования конвойных. Он заключил, что применение силы конвойными соответствовало законодательству (Закону о милиции и Закону о содержании под стражей). В любом случае, заявитель и его соподсудимые не получили никаких повреждений.

97. Заявитель оспорил это решение в суде. В частности, он утверждал, что, вопреки мнению прокурора, он получил повреждения и был доставлен в больницу. Он также настаивал, что проверка была неполной, поскольку многие свидетели не были допрошены.

98. 22 сентября 2004 г. Советский районный суд г. Липецка установил, что решение прокурора было законным. Он установил, что проверка была адекватной, и в процессе ее прокурор смог собрать необходимые доказательства и вынести обоснованное решение.

99. 19 октября 2004 г. Липецкий областной суд оставил решение без изменений.

II. Применимое национальное законодательство

A. Уголовно-правовые средства правовой защиты от жестокого обращения

1. Применимые составы преступлений

100. Превышение должностных полномочий с применением насилия или повлекшее тяжкие последствия влечет наказание в виде лишения свободы на срок от трех до 10 лет (пункты "а", "б", "в" части 3 статьи 286 Уголовного кодекса).

2. Расследование преступлений

101. До 1 июля 2002 г. вопросы расследования преступлений регулировались Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР от 27 октября 1960 г. (далее - старый УПК). Он предусматривал, что поводами к возбуждению уголовного дела являются заявления граждан или непосредственное обнаружение следователем признаков преступления, и дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления (статьи 108 и 125). Прокурор осуществлял надзор за исполнением законов органами предварительного следствия и мог давать указания о производстве отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому, давать указания о производстве дополнительного расследования (статьи 210 и 211)* (* Упомянутая  в тексте статья 210 УПК РСФСР предусматривала право прокурора отменить постановление следователя о прекращении уголовного дела и возобновить производство по делу (прим. переводчика).). В случае отсутствия оснований к возбуждению уголовного дела, а равно при наличии обстоятельств, исключающих производство по делу, прокурор или следователь отказывали в возбуждении уголовного дела. Об отказе в возбуждении уголовного дела выносилось мотивированное постановление, о чем уведомлялось лицо, от которого поступило заявление или сообщение. Постановление могло быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции (статьи 113 и 209).

102. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, действующий с 1 июля 2002 г. (Закон N  174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., УПК) устанавливает, что уголовное дело может быть возбуждено следователем или прокурором по заявлению лица (статьи 140 и 146). Следователь и прокурор* (* Буквально  "дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа" (прим. переводчика).) обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, и принять по нему одно из следующих решений в срок не позднее 3 суток со дня поступления указанного сообщения: 1) о возбуждении уголовного дела при наличии оснований полагать, что совершено преступление; 2) об отказе в возбуждении уголовного дела; или 3) о передаче сообщения по подследственности. Заявитель уведомляется о любом принятом решении. Отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован вышестоящему прокурору или в суд общей юрисдикции (статьи 144, 145 и 148). Прокурор осуществляет общий надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия (статья 37). Он вправе давать письменные указания о производстве отдельных следственных действий, передавать дело от одного следователя другому, давать указания о производстве дополнительного расследования. Статья 125 УПК предусматривает судебную проверку решений следователя и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию.

B. Гражданско-правовые средства правовой защиты от незаконных действий должностных лиц государственных органов

103. Пункт 1 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Согласно статье 1069 за вред, причиненный гражданину в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов либо должностных лиц этих органов, несут ответственность этот орган или должностное лицо. Вред возмещается за счет казны Российской Федерации или казны субъекта Российской Федерации. Статьи 151 и 1099-1101 Гражданского кодекса предусматривают компенсацию морального вреда. Статья 1099, в частности, устанавливает, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда.

C. Применение силы и специальных средств в исправительных учреждениях

1. Закон "О милиции"

104. Закон "О милиции" (N  1026-1 от 18 апреля 1991 г.) предусматривает, что милиция имеет право применять физическую силу, специальные средства и огнестрельное оружие только в случаях и порядке, предусмотренных Законом "О милиции"; сотрудники изоляторов временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел - в порядке, предусмотренном Федеральным законом "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". При применении физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия сотрудник милиции обязан предупредить о намерении использовать физическую силу, специальные средства или огнестрельное оружие, предоставив при этом достаточно времени для выполнения требований сотрудника милиции, за исключением тех случаев, когда промедление в применении физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия создает непосредственную опасность жизни и здоровью граждан и сотрудников милиции, может повлечь иные тяжкие последствия или когда такое предупреждение в создавшейся обстановке является неуместным или невозможным. Сотрудники милиции должны стремиться в зависимости от характера и степени опасности правонарушения и лиц, его совершивших, и силы оказываемого противодействия, к тому, чтобы любой ущерб, причиняемый при этом, был минимальным. Сотрудники милиции должны также обеспечить лицам, получившим телесные повреждения, предоставление первой помощи (статья 12).

105. Сотрудники милиции имеют право применять физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, для пресечения преступлений и административных правонарушений, задержания лиц, их совершивших, преодоления противодействия законным требованиям, если ненасильственные способы не обеспечивают выполнения возложенных на милицию обязанностей (статья 13).

106. Статьи 14 и 15 Закона о милиции содержат исчерпывающий перечень случаев, когда могут быть применены специальные средства, включая резиновые палки, наручники и огнестрельное оружие. В частности, резиновые палки могут быть применены для пресечения оказываемого сотруднику милиции сопротивления, для пресечения массовых беспорядков и групповых действий, нарушающих работу транспорта, связи и организаций. Наручники могут быть использованы для пресечения оказываемого сотруднику милиции сопротивления, для задержания лица, застигнутого при совершении преступления против жизни, здоровья или собственности и пытающегося скрыться, и для доставления задерживаемых лиц в милицию, конвоирования и охраны задержанных, а также лиц, подвергнутых административному аресту и заключенных под стражу, когда они своим поведением дают основание полагать, что могут совершить побег либо причинить вред окружающим или себе или оказывают противодействие сотруднику милиции.

2. Закон о содержании под стражей

107. Федеральный закон "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (N  103-ФЗ от 15 июля 1995 г.) предусматривает, что физическая сила в местах содержания под стражей может быть применена в отношении подозреваемых или обвиняемых для пресечения совершаемого ими правонарушения или преодоления их противодействия законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей, если ненасильственные способы не обеспечивают достижения этих целей (статья 44).

108. Резиновые дубинки могут быть применены в отношении заключенных при следующих обстоятельствах (статья 45):

- для отражения нападения подозреваемого или обвиняемого на сотрудников мест содержания под стражей и иных лиц;

- для пресечения массовых беспорядков или групповых нарушений установленного режима содержания под стражей;

- для пресечения неправомерных действий заключенного, оказывающего неповиновение законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей;

- для освобождения заложников;

- для пресечения попытки побега заключенного;

- для пресечения попытки заключенного причинить вред себе (статья 45).

Право

I. Пределы рассмотрения дела

109. Европейский Суд отмечает, что в ответ на объяснения властей Российской Федерации заявитель выдвинул ряд новых доводов о нарушении статьи 3 Конвенции. В частности, он жаловался на предположительно ужасающие условия своего содержания под стражей и недостаточную медицинскую помощь в период с января по май 2001 г.

110. По мнению Европейского Суда, новые доводы, выдвинутые заявителем, не являются развитием первоначальной жалобы, поданной в Европейский Суд тремя годами ранее, относительно которой стороны уже представили свои комментарии. Поэтому Европейский Суд решил не рассматривать новые доводы в рамках настоящего разбирательства (см. Постановление Европейского Суда от 22 октября 2009 г. по делу "Исаев против Российской Федерации" (Isayev v. Russia), жалоба N  20756/04, §§ 81-83; Постановление Европейского Суда от 2 апреля 2009 г. по делу "Кравченко против Российской Федерации" (Kravchenko v. Russia), жалоба N  34615/02, §§ 26-28* (* Опубликовано  в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N  2/2010.); Постановление Европейского Суда от 28 марта 2006 г. по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine), жалоба N  72286/01, §§ 61-63; и Постановление Европейского Суда от 30 марта 2004 г. по делу "Нурай Шен против Турции" (Nuray Sen v. Turkey) (жалоба N  2), жалоба N  25354/94, § 200).

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части жестокого обращения в январе - апреле 2001 г.

111. Заявитель жаловался, что с января по апрель 2001 г. он неоднократно подвергался жестокому обращению со стороны сотрудников милиции и что власти Российской Федерации не предприняли эффективное расследование его жалоб на жестокое обращение. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

112. В своих первоначальных объяснениях власти Российской Федерации ссылались на неисчерпание внутренних средств правовой защиты. Они утверждали, что уголовное разбирательство против сотрудников милиции, которые предположительно жестоко обращались с заявителем, все еще продолжалось, и жалобы заявителя были преждевременными. В качестве альтернативы они утверждали, что заявителем не соблюдено правило шестимесячного срока. В отсутствие окончательного решения на национальном уровне течение шестимесячного срока начинается с даты совершения действий, на которые жалуется заявитель, то есть с апреля 2001 г. Заявитель подал жалобу 25 декабря 2003 г., то есть спустя два года и семь месяцев.

113. Власти Российской Федерации также утверждали, что расследование по жалобам заявителя на жестокое обращение было адекватным и эффективным. Его срок был разумным, учитывая сложность дела, его объем, большое число подсудимых и свидетелей и необходимость получения большого количества экспертных заключений.

114. В своих дальнейших объяснениях власти Российской Федерации утверждали, что сотрудники милиции, которые подвергали заявителя жестокому обращению, были осуждены и заявитель получил возмещение морального вреда в связи с жестоким обращением. Власти Российской Федерации, таким образом, признали нарушение его прав и присудили ему адекватное возмещение. Заявитель более не может считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции.

2. Заявитель

115. Заявитель поддержал свою жалобу на то, что он подвергался жестокому обращению со стороны сотрудников милиции. Жестокое обращение продолжалось две недели и причинило ему серьезные травмы. Он утверждал, что обращение, которому он подвергался, было настолько суровым, что может квалифицироваться как пытка.

116. Кроме того, заявитель утверждал, что расследование жестокого обращения было неэффективным. Его жалобы на жестокое обращение оставались без ответа в течение нескольких месяцев. В течение этого времени он был лишен доступа к врачу, который мог бы осмотреть его травмы и установить их происхождение. Уголовное разбирательство против сотрудников милиции было начато спустя восемь месяцев. Расследование было поручено прокуратуре Липецкой области, хотя следователи этой прокуратуры Ибиев и Андреев были причастны к жестокому обращению. Соответственно, расследование не было независимым. Оно также не было оперативным. Оно растянулось на несколько лет, и, по мнению заявителя, сложность дела сама по себе не оправдывала такую длительность срока. В разбирательстве его дела имелись существенные задержки на стадиях предварительного следствия и судебного разбирательства, в частности, он указывал на длительные интервалы между судебными слушаниями. Более того, границы расследования были узкими, поскольку в отношении следователей Ибиева и Андреева, участвовавших в жестоком обращении, не проводилось никаких действий. Заявитель также утверждал, что в течение всего уголовного разбирательства сотрудники милиции, которые подвергали его жестокому обращению, продолжали нести службу в милиции и некоторые из них были даже повышены в должности.

117. В ответ на довод властей Российской Федерации о том, что жалоба на основании статьи 3 Конвенции была преждевременной, заявитель указал, что, учитывая длительность расследования и его очевидную неэффективность, он посчитал, что не обязан ожидать его завершения перед подачей жалобы в Европейский Суд.

118. Заявитель, наконец, утверждал относительно своего статуса жертвы, что сумма, присужденная ему в качестве компенсации морального вреда, была недостаточной для возмещения особо тяжкого и необратимого вреда его здоровью, вызванного жестоким обращением. Кроме того, его требования относительно материального ущерба были отклонены. Он, таким образом, полагал, что сохранил статус жертвы.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

119. Что касается довода властей Российской Федерации о продолжающемся уголовном разбирательстве в отношении сотрудников милиции, Европейский Суд отмечает, что после того как этот довод был выдвинут, уголовное разбирательство было завершено окончательным решением, согласно которому сотрудники милиции были осуждены. Соответственно, Европейский Суд не считает необходимым рассматривать возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты, поскольку оно утратило содержание (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 2 октября 2008 г. по делу "Самойлов против Российской Федерации" (Samoylov v. Russia), N  64398/01, § 39* (* Опубликовано  в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N  9/2009.)).

120. Что касается соблюдения правила шестимесячного срока, Европейский Суд напоминает, что обычно течение шестимесячного срока начинается с даты вынесения окончательного решения в процессе исчерпания внутренних средств правовой защиты (см. Постановление Большой Палаты по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava and Others v. Turkey), жалобы N  16064/90, 16065/90, 16066/90, 16068/90, 16069/90, 16070/90, 16071/90, 16072/90 и 16073/90, § 157, ECHR 2009-...). В настоящем деле окончательное решение было вынесено после подачи жалобы, таким образом, к моменту его подачи шестимесячный период еще не начался. Возражение властей Российской Федерации о несоблюдении правила шестимесячного срока, таким образом, несущественно.

121. Кроме того, Европейский Суд полагает, что вопрос о том, может ли заявитель считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением, тесно связан с вопросом об эффективности расследования событий, а также о достаточности компенсации, которую получил заявитель. Однако эти вопросы относятся к существу жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 июля 2004 г. по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia), N  41461/02, § 53* (* Там  же. N  3/2009.)). Европейский Суд, соответственно, принимает решение отложить эти вопросы до рассмотрения существа жалобы.

122. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Предположительно жестокое обращение с заявителем

123. Как неоднократно устанавливал Европейский Суд, для отнесения жалобы к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня может быть различной: она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N  26772/95, § 120, ECHR 2000-IV). Европейский Суд рассматривал обращение в качестве "бесчеловечного", в частности, если оно было умышленным, продолжалось непрерывно в течение нескольких часов и причинило реальные телесные повреждения или интенсивные физические и нравственные страдания, а также в качестве "унижающего достоинство", если оно вызывало в потерпевшем чувства страха, тоски и неполноценности, способные оскорбить и унизить его. Для оценки наказания или обращения в качестве "бесчеловечного" или "унижающего достоинство" испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения или наказания. Вопрос о том, ставило ли обращение целью унизить или оскорбить жертву, должен приниматься во внимание, но отсутствие такой цели не является решающим фактором, исключающим применение статьи 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты по делу "V. против Соединенного Королевства" (V. v. United Kingdom), N  24888/94, § 71, ECHR 1999-IX).

124. Кроме того, чтобы определить, может ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, следует иметь в виду установленное в статье 3 Конвенции отличие между этим понятием и бесчеловечным или унижающим достоинство обращением. По-видимому, предполагалось, что Конвенция за счет этого отличия должна особо заклеймить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее весьма серьезные и жестокие страдания. Европейский Суд ранее рассматривал дела, в которых устанавливал, что выявленное обращение может считаться только пыткой (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey), § 64, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI; Постановление Европейского Суда от 25 сентября 1997 г. по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey), §§ 83-84 и 86, Reports 1997-VI; Постановление Большой Палаты по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N  25803/94, § 105, ECHR 1999-V; Постановление Европейского Суда по делу "Дикме против Турции" (Dikme v. Turkey), жалоба N  20869/92, §§ 94-96, ECHR 2000-VIII; и, в отношении Российской Федерации, Постановление Европейского Суда по делу "Менешева против Российской Федерации" (Menesheva v. Russia), жалоба N  59261/00, §§ 60-62, ECHR 2006-...* (* Опубликовано  в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N  11/2006.); и Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia), жалоба N  77617/01, § 135* (* Там  же. N  6/2006.); и Постановление Европейского Суда от 19 марта 2009 г. по делу "Полонский против Российской Федерации" (Polonskiy v. Russia), жалоба N  30033/05, § 124* (* Опубликовано  в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N  1/2010.)).

125. В настоящем деле национальные суды признали, что с января по апрель 2001 г. заявитель неоднократно подвергался жестокому обращению со стороны сотрудников Долгоруковского РОВД и получил большое количество повреждений. В частности, было установлено, что сотрудники милиции били заявителя руками и ногами, били по его пяткам резиновыми дубинками, пытали электрическим током, надевали ему противогаз и перекрывали доступ воздуха или принуждали его дышать табачным дымом через вентиляционное отверстие, связывали ему руки за спиной и подвешивали его в воздухе на веревке, прыгали по его груди и животу, угрожали изнасиловать и пристрелить его, пытались душить его, плевали в него и принуждали раздеться и встать на колени перед фотографией милиционера, в убийстве которого он подозревался, и просить у него прощения. Такое обращение привело его к душевным и физическим страданиям и выразилось в тяжелых травмах, таких как отек головного мозга, посттравматическое смещение двух ребер, посттравматическая тугоухость, повреждение обеих стоп и повреждение лопатки, а также общее расстройство мозга и хроническое психическое заболевание. Здоровью заявителя был причинен особо тяжкий и необратимый вред. Также было установлено, что применение силы было направлено на то, чтобы унизить заявителя, привести его в повиновение и заставить его признаться в совершении преступления, которое он не совершал (см. §§ 74, 77 и 78 настоящего Постановления).

126. Учитывая цель, продолжительность и интенсивность жестокого обращения и особо тяжкий вред здоровью, причиненный им, Европейский Суд заключает, что оно составляло пытку в значении статьи 3 Конвенции.

(b) Вопрос о статусе жертвы

127. В § 121 настоящего Постановления Европейский Суд установил, что вопрос о том, является ли заявитель до сих пор жертвой жестокого обращения со стороны сотрудников милиции, тесно связан с вопросом о том, было ли расследование этих событий эффективным и была ли компенсация, полученная заявителем достаточной. Европейский Суд, таким образом, решил отложить вопрос о статусе жертвы заявителя до рассмотрения существа жалобы и рассмотрит этот вопрос далее.

128. Европейский Суд напоминает, что решение или мера, принятые в пользу заявителя, в принципе недостаточны для лишения его статуса жертвы, пока власти страны не признают нарушение Конвенции прямо или по существу и не предоставят соответствующее возмещение (см., например, Постановление Европейского Суда от 25 июня 1996 г. по делу "Амюур против Франции" (Amuur v. France), § 36, Reports 1996-III; и Постановление Большой Палаты по делу "Далбан против Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N  28114/95, § 44, ECHR 1999-VI).

129. В настоящем деле национальные власти прямо признали, что заявитель подвергался обращению, противоречащему статье 3 Конвенции (см. § 77 настоящего Постановление). Остается удостовериться, получил ли он соответствующее и достаточное возмещение вреда, причиненного нарушением его прав, предусмотренных Конвенцией.

130. Европейский Суд напоминает, что в случае нарушения статей 2 или 3 Конвенции, компенсация материального ущерба и морального вреда в связи с этим нарушением должна быть, в принципе, доступна как часть возмещения вреда (см. Постановление Большой Палаты по делу "Z и другие против Соединенного Королевства" (Z and Others v. United Kingdom), жалоба N  29392/95, § 109, ECHR 2001-V). Однако в делах о намеренном жестоком обращении нарушение статьи 2 или 3 Конвенции не может быть устранено исключительно за счет компенсации потерпевшему. Если власти ограничат свою реакцию на случаи сознательного жестокого обращения со стороны государственных служащих одной лишь выплатой компенсации, ничего не предприняв для преследования и наказания лиц, несущих за него ответственность, в некоторых делах для представителей государства будет возможно нарушать права лиц, находящихся под их контролем, фактически безнаказанно и общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, несмотря на его фундаментальное значение, останется неэффективным на практике (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" §§ 78 и 79; и Постановление Европейского Суда от 20 декабря 2007 г. по делу "Николова и Величкова против Болгарии" (Nikolova and Velichkova v. Bulgaria), жалоба N  7888/03, §§ 55 и 56). Из вышеизложенного следует, что в дополнение к адекватной компенсации для достаточного возмещения ущерба заявителю, жалующемуся на жестокое обращение со стороны представителей государства, необходимо проведение эффективного расследования.

131. Соответственно, чтобы определить, получил ли заявитель в настоящем деле достаточное возмещение и лишился ли статуса жертвы в значении статьи 3 Конвенции, Европейский Суд должен рассмотреть эффективность расследования относительно предполагаемого жестокого обращения и достаточность выплаченной компенсации (см. Постановление Большой Палаты от 1 июня 2010 г. по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N  22978/05, §§ 121 и 126).

(i) Эффективность расследования

132. Европейский Суд напоминает, что если лицо выступает с доказуемой жалобой на жестокое обращение в нарушение статьи 3 Конвенции, эта статья во взаимосвязи с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции", косвенно подразумевает требование о проведении эффективного официального расследования. Обязательство расследовать - это "не обязательство получить результат, а обязательство принять меры": не каждое расследование обязательно должно быть удачным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем; однако оно должно, в принципе, вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom), жалоба N  46477/99, § 71, ECHR 2002-II; и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N  22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

133. Таким образом, расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1998 г. по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), Reports 1998-VIII, § 103 и последующие). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе показания очевидцев и заключения судебно-медицинской экспертизы (см., с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N  21986/93, § 106, ECHR 2000-VII; Постановление Большой Палаты по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N  23763/94, ECHR 1999-IV, § 104 и последующие; и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2000 г. по делу "Гюль против Турции" (Gul v. Turkey), жалоба N  22676/93, § 89). Любой недостаток расследования, который умаляет возможность установления причин травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта.

134. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что для эффективности расследования предполагаемого жестокого обращения со стороны представителей государства необходимо, чтобы лица, ответственные за ход расследования, были независимы от тех, кто принимал в нем участие. Это означает не только отсутствие иерархических или институциональных связей, но и фактическую независимость (см. Постановление Европейского Суда от 20 июля 2004 г. по делу "Мехмет Эмин Юксел против Турции" (Mehmet Emin Yuksel v. Turkey), жалоба N  40154/98, § 37).

135. Наконец, расследование должно быть безотлагательным. В делах, затрагивающих статьи 2 и 3 Конвенции, в которых ставится вопрос об эффективности официального расследования, Европейский Суд часто оценивал оперативность реакции властей на жалобы в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N  26772/95, § 133 и последующие, ECHR 2000-IV). Учитывались начало расследования, задержки в получении показаний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N  23531/94, § 89, ECHR 2000-VI; и Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey), Reports 1998-IV, § 67) и продолжительность первоначального расследования (см. Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N  31143/96, § 37).

136. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что заявитель начал жаловаться на жестокое обращение в начале февраля 2001 г. Он подал многочисленные жалобы, описывающие в подробностях обращение, которому он подвергся, называл имена участвовавших в этом сотрудников милиции и указывал на полученные им повреждения (см. § 41 настоящего Постановления). Его утверждения с очевидностью соответствовали медицинским документам, описывающим многочисленные кровоподтеки и ссадины на его теле (см. §§ 21 и 22 настоящего Постановления). Жалоба заявителя, таким образом, была "доказуемой", и национальные власти были обязаны провести "тщательное и эффективное расследование, которое должно вести к выяснению обстоятельств дела и, если жалобы оказались обоснованными, к установлению и наказанию виновных" (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Эгмез против Кипра" (Egmez v. Cyprus), жалоба N  30873/96, § 66, ECHR 2000-XII, и Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу "Ахмет Ёзкан и другие против Турции" (Ahmet Оzkan and Others v. Turkey), жалоба N  21689/93, §§ 358 и 359).

137. Однако прошло четыре месяца, прежде чем в июле 2001 г. прокуратурой была начата предварительная проверка. Эта проверка ограничилась допросом сотрудников милиции, привлеченных заявителем, и закончилась отказом в возбуждении уголовного дела (см. § 43 настоящего Постановления). Уголовное разбирательство началось в октябре 2001 г., то есть через восемь месяцев после первой жалобы на жестокое обращение, поданной заявителем. С точки зрения Европейского Суда, запоздалое начало проверки и задержки при ее проведении, за которые несут ответственность национальные органы, повлекли потерю времени, которая не могла не оказать отрицательного влияния на ход расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против Российской Федерации", § 114).

138. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что имелась очевидная связь между должностными лицами, ответственными за проведение уголовного следствия, и лицами, предположительно участвовавшими в жестоком обращении. Расследование жалоб заявителя на жестокое обращение велось прокуратурой Липецкой области. Однако, по словам заявителя, следователи этой прокуратуры Андреев и Ибиев присутствовали при жестоком обращении, принуждали его признаться и угрожали, что жестокое обращение продолжится, пока он не подтвердит свое участие в убийстве. Учитывая, что расследование проводилось прокуратурой, сотрудники которой предположительно были вовлечены в жестокое обращение с заявителем, оно не может рассматриваться как независимое. Европейский Суд придает особое значение тому факту, что ходатайства заявителя о возбуждении уголовного дела в отношении Андреева и Ибиева рассматривались их коллегами, проводившими внутреннюю проверку и отказавшими в возбуждении уголовного дела в отношении этих лиц. Европейский Суд полагает, что внутренняя проверка не может рассматриваться как адекватная для целей статьи 3 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 11 апреля 2006 г. по делу "Яшар против бывшей югославской республики Македонии" (Jasar v. former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N  69908/01). Соответственно, рамки уголовного разбирательства были сведены к действиям сотрудников Долгоруковского РОВД. В отношении следователей прокуратуры Липецкой области Андреева и Ибиева не проводилось никакого независимого расследования, которое позволило бы проверить жалобы заявителя в их отношении и их роль в жестоком обращении.

139. Европейский Суд также отмечает, что темп расследования был медленным, оно продолжалось больше трех лет. Таким образом, единственным следственным действием, осуществленным до конца 2001 года, был допрос двух сотрудников милиции, участвовавших в задержании заявителя. Медицинский осмотр заявителя был осуществлен в январе - марте 2002 г., тогда как заявитель и его соподсудимые были допрошены впервые в мае и июне 2002 г., то есть спустя более чем год после предположительно жестокого обращения. Никаких других действий не предпринималось до 2003 года, когда один из следователей, названный заявителем и его адвокатом, был допрошен и были предъявлены обвинения сотрудникам Долгоруковского РОВД. В 2004 году были предприняты еще несколько следственных действий, однако из документов, находящихся в распоряжении Европейского Суда, следует, что в течение этого года расследование проводилось с перерывами, а следственные органы бездействовали месяцами. Дальнейшие перерывы имели место в ходе судебного разбирательства, которое началось в марте 2005 г. и продолжалось более двух с половиной лет, к чему следует прибавить и новый шестимесячный перерыв между вынесением приговора судом первой инстанции и рассмотрением дела в суде кассационной инстанции. Вследствие таких перерывов сотрудники милиции не были окончательно осуждены вплоть до июня 2008 г., то есть спустя семь лет после их неправомерного поведения. Европейский Суд не согласен с доводом властей Российской Федерации о том, что длительность уголовного разбирательства была связана со сложностью дела. Он полагает, что его необычная продолжительность была следствием существенных перерывов в ходе следствия и судебного разбирательства, ответственность за которые несут национальные власти. Такой характер уголовного разбирательства является неприемлемым для Европейского Суда, полагающего, что дело касалось серьезного случая насилия со стороны правоохранительных органов и, таким образом, требовало быстрой реакции со стороны национальных властей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Николова и Величкова против Болгарии", § 59).

140. Наконец, учитывая приговоры, вынесенные сотрудникам милиции, Европейский Суд напоминает, что хотя не существует безусловной обязанности завершения всех случаев уголовного преследования осуждением или конкретным приговором, национальные суды не должны ни при каких обстоятельствах допускать, чтобы жестокое обращение оставалось безнаказанным. Для поддержания общественного доверия особенно важно гарантировать приверженность букве закона и не допускать терпимости к противозаконным действиям или сговору должностных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Оккалы против Турции" (Okkali v. Turkey), жалоба N  52067/99, § 65, ECHR 2006-XII (извлечения)). Таким образом, важным моментом для Европейского Суда является рассмотрение вопроса о том, сделали ли и в какой мере национальные власти все возможное, чтобы провести следствие и наказать сотрудников милиции, ответственных за жестокое обращение, и применили ли к ним адекватные и предостерегающие санкции. В этой связи, хотя Европейский Суд уважительно относится к выбору национальными судами соответствующих санкций для государственных представителей, причастных к жестокому обращению, он должен осуществлять в определенной степени проверку и вмешиваться в случаях явного несоответствия тяжести деяния и назначенного наказания. В противном случае обязанность государства-ответчика провести эффективное расследование в значительной степени теряла бы смысл и право, гарантированное статьей 3 Конвенции, несмотря на ее фундаментальное значение, являлось бы неэффективным на практике (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Гефген против Германии", § 123; Постановление Европейского Суда от 18 сентября 2008 г. по делу "Аталай против Турции" (Atalay v. Turkey), жалоба N  1249/03, § 40; и, с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Николова и Величкова против Болгарии", § 62).

141. Европейский Суд отмечает, что Уголовный кодекс России предусматривает за подобное преступление, совершенное сотрудниками милиции, наказание в виде лишения свободы на срок от трех до 10 лет (см. § 100 настоящего Постановления). Тем не менее национальные суды вынесли сотрудникам милиции более мягкие по сравнению с установленным минимумом приговоры, при этом к четырем сотрудникам милиции были применены условные наказания. Единственной причиной для смягчения приговоров было то обстоятельство, что сотрудники милиции были награждены медалями за отличную службу и имели положительные характеристики со стороны начальства (см. § 75 настоящего Постановления). Европейский Суд, тем не менее, не может принять эти доводы в качестве оправдывающих снисхождение при вынесении приговоров сотрудникам милиции, которые были признаны виновными в таком особо тяжком преступлении как длительная пытка, причинившая серьезный и непоправимый вред здоровью заявителя. Приговоры, вынесенные сотрудникам милиции, должны, таким образом, рассматриваться, как явно не соответствующие тяжести совершенных ими деяний. Наказывая сотрудников милиции такими мягкими приговорами спустя более чем семь лет после их неправомерных действий, государство-ответчик фактически породило "чувство безнаказанности" сотрудников милиции, нарушивших закон, вместо того чтобы продемонстрировать, как это и должно быть, что подобные действия ни в коем случае не могут быть терпимыми (см. аналогичную формулировку в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты по делу "Гефген против Германии", §§ 123 и 124; упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Аталай против Турции", §§ 40-44; упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Оккалы против Турции", §§ 73-75; и упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Николова и Величкова против Болгарии", §§ 60-63).

142. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что национальные власти не провели эффективное уголовное расследование жалоб заявителя на жестокое обращение.

(ii) Соразмерность компенсации

143. Европейский Суд еще раз напоминает, что вопрос о том, получил ли заявитель возмещение - соответствующее требованию о справедливой компенсации, установленному в статье 41 Конвенции, - ущерба, который был причинен обращением, противоречащим статье 3 Конвенции, является важным показателем для оценки того, было ли устранено нарушение Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Шильбергс против Российской Федерации" (Shilbergs v. Russia), жалоба N  20075/03, § 72* (* Опубликовано  в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N  3/2010.); и, с необходимыми изменениями, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Гефген против Германии", §§ 126 и 127).

144. Европейский Суд уже указывал, что статус жертвы заявителя может зависеть от уровня компенсации, присужденной на национальном уровне относительно фактов, на которых основана жалоба в Европейский Суд. Что касается материального ущерба, национальные суды находятся в очевидно лучшем положении для определения его наличия и размера. Что касается морального вреда, Европейский Суд должен проверить, являются ли присужденные суммы разумными в сравнении с суммами, присужденными Европейским Судом в аналогичных делах. Является ли присужденная сумма разумной, должно оцениваться с учетом всех обстоятельств настоящего дела. Европейский Суд признает, что национальным судам проще соотносить суммы с теми, которые присуждаются на национальном уровне, особенно в делах, касающихся личного вреда, вреда, связанного с утратой родственника, или, например, по делам о диффамации, и руководствоваться своей внутренней убежденностью, даже если общие суммы несколько ниже тех, которые присуждаются Европейским Судом в аналогичных делах. Тем не менее если сумма компенсации значительно меньше тех, которые Европейский Суд в целом присуждает в аналогичных делах, заявитель сохраняет за собой статус "жертвы" предполагаемого нарушения Конвенции (см., с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии" (Scordino v. Italy) (N  1), жалоба N  36813/97, §§ 182-192 и 202-215, ECHR 2006-V).

145. В настоящем деле заявителю присудили 16 евро в качестве возмещения медицинских расходов. Хотя эта сумма выглядит низкой, из решения национального суда можно сделать вывод, что эта сумма компенсации материального ущерба была определена на основании документов, представленных заявителем в поддержку своего требования. Остальная часть требований была отклонена как необоснованная (см. § 77 настоящего Постановления). Европейский Суд не имеет оснований ставить под сомнение это решение. Заявитель не представил никаких доказательств, которые могли бы заставить Европейский Суд полагать, что присужденная сумма являлась произвольной или противоречила предоставленным документам или квитанциям. Европейский Суд, таким образом, признает, что заявитель получил компенсацию материального ущерба, соответствующую документам, которые он предоставил для обоснования своего требования.

146. Обращаясь к моральному вреду, Европейский Суд не может заключить, могла ли сумма компенсации, присужденная заявителю, считаться достаточной на национальном уровне. Стороны не представили соответствующей информации. Тем не менее задачей Европейского Суда в настоящем деле является не рассмотрение общей практики национальных судов при присуждении компенсации за жестокое обращение со стороны сотрудников милиции и не установление конкретных сумм компенсации, которые могли бы удовлетворять требованиям о "соразмерном и достаточном возмещении", но определение при обстоятельствах дела того, была ли сумма компенсации, присужденная заявителю достаточной, чтобы лишить его "статуса жертвы" в связи с его жалобой на нарушение статьи 3 Конвенции относительно жестокого обращения со стороны сотрудников Долгоруковского РОВД.

147. К числу факторов, которые нужно принять во внимание при оценке соразмерности и достаточности возмещения ущерба национальными судами Европейский Суд относит длительность и суровость жестокого обращения и тяжесть полученных травм. Европейский Суд еще раз напоминает в этой связи свои выводы о том, что обращение, которому подвергся заявитель, составляет пытку с учетом его длительности, интенсивности и особо тяжкого вреда здоровью, причиненного им (см. §§ 125 и 126 настоящего Постановления).

148. Европейский Суд сознает сложность задачи оценки тяжести травм для компенсации ущерба. Особенно она сложна в деле, где предметом жалобы является личное страдание, физическое или душевное. Не существует стандартов, по которым боль или страдания, физический дискомфорт и душевный стресс или мучения могли быть измерены в денежной форме. Европейский Суд не сомневается, что национальные суды в настоящем деле, стремясь вынести справедливое и предельно обоснованное решение, пытались оценить уровень физических страданий, нравственных мучений, чувство беспокойства и другие вредные последствия, причиненные заявителю вследствие жестокого обращения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шильбергс против Российской Федерации" § 76; и Решение Европейского Суда от 25 ноября 2004 г. по делу "Нардоне против Италии" (Nardone v. Italy), жалоба N  34368/02). Тем не менее Европейский Суд не может пренебречь тем обстоятельством, что сумма в 12 500 евро, присужденная за долгую и исключительно жестокую пытку, которая повлекла особо тяжкий и необратимый вред для здоровья заявителя, была значительно ниже тех сумм, которые обычно присуждаются по аналогичным российским делам (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда "Михеев против Российской Федерации", § 163; и Постановление Европейского Суда по делу "Маслова и Налбандов против Российской Федерации" (Maslova and Nalbandov v. Russia), жалоба N  839/02, § 135, ECHR 2008-... (извлечения)* (* Опубликовано  в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N  1/2009.)). Это само по себе приводит к выводу о том, что сумма была явно неразумной, с учетом прецедентной практики Европейского Суда. Европейский Суд вернется к рассмотрению этого вопроса в контексте применения статьи 41 Конвенции (см. §§ 180 и 181 настоящего Постановления).

149. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд находит, что компенсация, присужденная заявителю, не составляет достаточного возмещения ввиду несоответствия между ее суммой и обстоятельствами дела.

(c) Заключение

150. Европейский Суд заключает, что поскольку расследование жестокого обращения с заявителем было неэффективным, а компенсация, присужденная ему, - недостаточной, он может по-прежнему считаться жертвой нарушения прав, предусмотренных статьей 3 Конвенции, в связи с жестоким обращением со стороны сотрудников Долгоруковского РОВД. Кроме того, Европейский Суд находит, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части применения силы 27 июня 2002 г.

151. Заявитель жаловался, что 27 июня 2002 г. он подвергся обращению, несовместимому со статьей 3 Конвенции, и что национальные власти не провели эффективного расследования этого происшествия.

A. Приемлемость

152. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Кроме того, он отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

153. Заявитель утверждал, что 27 июня 2002 г. конвойные избили резиновыми дубинками его и других подсудимых в здании Липецкого областного суда. Он был доставлен в здание суда на слушание дела, несмотря на медицинское заключение о том, что его участие в судебном слушании нежелательно в связи с неудовлетворительным состоянием его здоровья, вызванным тяжелым психическим расстройством. Хотя он и его соподсудимые действительно вначале отказались проследовать в зал суда, они изменили свои намерения и согласились следовать с конвойными после того как их уведомили, что судья распорядился применить силу. Он отрицал нападение на конвойных и утверждал, что показания конвойных об этом были общими и недостаточно подробными. В частности, конвойные не объяснили, почему подсудимые напали на них, каково было в этом участие заявителя.

154. Кроме того, заявитель утверждал, что сила, примененная конвойными, была в любом случае чрезмерной. Во-первых, руки подсудимых находились за спиной, они были закованы в наручники попарно. Таким образом, они не представляли никакой опасности для конвойных, которые имели резиновые дубинки и которых было гораздо больше, чем подсудимых (восемь конвойных на пятерых подсудимых). Во-вторых, сила была применена против заявителя, несмотря на то обстоятельство, что он был серьезно болен. Конвойные нанесли большое количество беспорядочных ударов по заявителю, который не оказывал сопротивления, эти удары вызвали эпилептический припадок и травму головы. Соответственно, заявитель утверждал, что он подвергся жестокому обращению в нарушение статьи 3 Конвенции.

155. Наконец, заявитель утверждал, что расследование его жалобы на жестокое обращение было неэффективным. Только один из подсудимых был допрошен. Заявитель и другие соподсудимые, их защитник, судья и работники суда, присутствовавшие во время происшествия, не приглашались для дачи показаний. Расследование было недостаточно полным, поскольку было ограничено выяснением вопроса, соответствовало ли применение силы национальному законодательству. Ни прокуратура, ни суды не рассматривали вопрос о том, была ли примененная сила чрезмерной. Кроме того, в решении об отказе в возбуждении уголовного дела прокуратура в целом не рассматривала ни медицинские, ни свидетельские показания, но установила, что заявитель не получил никаких повреждений. Таким образом, заявитель полагал, что национальные власти не провели адекватное и эффективное расследование его жалоб на жестокое обращение.

156. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель и его соподсудимые имели намерение скрыться и напали на конвойных. Физическая сила и резиновые дубинки были применены против них, чтобы пресечь нападение. При таких обстоятельствах применение силы было законным и оправданным. Национальные власти провели тщательное и эффективное расследование случившегося и отказали в возбуждении уголовного дела в отношении конвойных. Это решение было поддержано национальными судами.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Было ли оправданным применение силы

157. Европейский Суд еще раз напоминает, что лица, содержащиеся под стражей, находятся в уязвимом положении, и власти обязаны обеспечить их физическое благополучие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тарариева против Российской Федерации" (Tarariyeva v. Russia), жалоба N  4353/03, § 73, ECHR 2006-... (извлечения)* (* Опубликовано  в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N  7/2007.); Постановление Европейского Суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдавии" (Sarban v. Moldova), жалоба N  3456/05, § 77; и Постановление Европейского Суда по делу "Муйсель против Франции" (Mouisel v. France), жалоба N  67263/01, § 40, ECHR 2002-IX). Тем не менее Европейский Суд сознает существующий в исправительных учреждениях потенциал насилия и тот факт, что неповиновение заключенных может быстро перерасти в бунт (см. Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2006 г. по делу "Геми и другие против Турции" (Gomi and Others v. Turkey), жалоба N  35962/97, § 77). Европейский Суд допускает, что использование силы может быть необходимым для обеспечения безопасности в тюрьме, поддержания порядка или предотвращения преступлений в исправительных учреждениях. Тем не менее как отмечалось выше, сила может применяться, только если это неизбежно, и она не должна быть избыточной (см. Постановление Европейского Суда от 12 апреля 2007 г. по делу "Иван Василев против Болгарии" (Ivan Vasilev v. Bulgaria), жалоба N  48130/99, § 63, с дополнительными ссылками). Любое использование физической силы, которое не является абсолютно необходимым вследствие поведения самого заключенного, умаляет человеческое достоинство и в принципе представляет собой вмешательство в право, гарантированное статьей 3 Конвенции см. Постановление Европейского Суда от 7 декабря 2006 г. по делу "Шейдаев против Российской Федерации" (Sheydayev v. Russia), жалоба N  65859/01, § 59* (* Опубликовано  в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N  7/2007.); Постановление Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), Series A N  336, § 38; и Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N  50222/99, § 53).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду "Судебное решение Европейского Суда от 4 декабря 1995 г. по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria)

158. Сторонами не оспаривалось, что 27 июня 2002 г. заявитель был избит резиновыми дубинками в здании областного суда. Избиения вызвали отек шеи и эпилептический припадок. Заявитель был доставлен в больницу. С учетом таких обстоятельств на власти Российской Федерации возлагается бремя представления убедительных доводов о том, что применение силы не являлось избыточным (см. Постановление Европейского Суда от 24 мая 2007 г. по делу "Зелилоф против Греции" (Zelilof v. Greece), жалоба N  17060/03, § 47).

159. Европейский Суд принимает во внимание довод властей Российской Федерации о том, что применение силы соответствовало национальному законодательству. Однако он напоминает, что способ регулирования национальным законодательством применения силы против заключенных не освобождает Россию от ответственности, в соответствии с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда от 15 октября 2009 г. по делу "Антипенков против Российской Федерации" (Antipenkov v. Russia), жалоба N  33470/03, § 55, с дополнительными ссылками). Европейский Суд должен, таким образом, оценить, насколько применение силы в настоящем деле соответствовало стандартам Конвенции, кратко изложенным в § 157 настоящего Постановления.

160. Европейский Суд отмечает, что конкретные обстоятельства, при которых против заявителя была применена сила, оспариваются сторонами. Заявитель утверждает, что конвойные избили их в отсутствие повода, тогда как он и его соподсудимые просто поднимались по лестнице в направлении зала суда и не выражали неподчинения и не допускали никаких провокаций со своей стороны. Власти Российской Федерации оспаривали описание событий заявителем, настаивая на том, что сила была применена законно в ответ на нападение на конвойных, совершенное заявителем и его соподсудимыми.

161. Европейский Суд не убежден версией событий властей Российской Федерации. Он отмечает, во-первых, что ни один из свидетелей, допрошенных в ходе расследования, не показал, что видел нападение подсудимых на конвойных. Напротив, все они показывали, что видели, как конвойные избивали подсудимых, пока они поднимались по лестнице по направлению в зал. Во-вторых, Европейский Суд сомневается, что подсудимые, которые были закованы в наручники попарно и были плотно окружены конвойными в ограниченном пространстве лестничного пролета, имели возможность предпринять попытку к нападению. Кроме того, конвойные имели четкое распоряжение судьи применить силу против подсудимых, чтобы доставить их в зал суда. При таких обстоятельствах было бы логично предположить, что конвойные подчинились этому распоряжению и использовали резиновые дубинки, когда увидели, что подсудимые остановились на полпути и повернули обратно, как описывает события Ш. (см. § 93 настоящего Постановления). Наконец, Европейский Суд находит заслуживающим внимания, что в своем решении об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении конвойных прокурор воздержался от четкого указания на наличие или отсутствие нападения на конвойных. Вместо этого он использовал нейтральную фразу, из которой следует, что сила была применена в ответ на отказ подсудимых проследовать в зал суда, а не в ответ на нападение на конвойных (см. § 96 настоящего Постановления). Указанные выше соображения заставляют Европейский Суд рассматривать версию событий властей Российской Федерации с осторожностью.

162. Тем не менее даже допуская, что версия событий властей Российской Федерации верна, Европейский Суд не убежден, что использование резиновых дубинок против заявителя было оправданным при обстоятельствах дела. Он отмечает, что конвойные не сталкивались с неожиданной вспышкой насилия со стороны подсудимых, на которую они были обязаны отреагировать без предварительной подготовки. Конвойные знали, что подсудимые не желали идти в зал суда и должны были предвидеть возможность сопротивления с их стороны. Европейский Суд критически относится к неосмотрительности конвойных, которые в ситуации очевидного намерения со стороны подсудимых оказать сопротивление решили доставлять их вместе, а не по отдельности, чтобы уменьшить риск агрессивного поведения. Европейский Суд полагает, что неспособность конвойных обеспечить безопасное и упорядоченное следование подсудимых в зал суда стала фактором, который по своей природе повысил угрозу столкновения и, следовательно, риск ответного применения силы со стороны конвойных.

163. Кроме того, что касается опасности нападения на конвойных, Европейский Суд отмечает, что подсудимые были закованы в наручники и, следовательно, их свобода действий и применения силы были ограничены. Их было значительно меньше, чем конвойных, которые имели соответствующие подготовку и экипировку, позволяющие иметь дело с таким типом поведения, который предположительно продемонстрировали подсудимые. Нападение со стороны подсудимых, таким образом, не могло быть слишком опасным для конвойных. Хотя Европейский Суд признает, что некоторое физическое воздействие могло быть необходимым, чтобы пресечь нападение и успокоить нападавших, он не убежден, что использование резиновых дубинок было необходимо при данных обстоятельствах. В этой связи Европейский Суд отмечает, что заявитель получил по крайней мере несколько ударов дубинками, а также руками и ногами. Избиения продолжились после подавления предполагаемого нападения, когда подсудимые продолжили свое движение по лестнице в сторону зала суда. Более того, по словам матери заявителя, которая была свидетелем происшествия, удары продолжались после того, как заявитель упал на перила в эпилептическом припадке. Конвойные потащили его по полу (см. § 83 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не оспаривали этот довод заявителя, хотя имели возможность опровергнуть его представлением свидетельских показаний или иных доказательств, если бы они считали его ложным. Европейский Суд полагает, что сила, примененная против заявителя, была избыточной и не соответствующей его предполагаемому неподчинению. Можно сделать вывод, что по крайней мере одной из целей такого обращения было наказание заявителя за отказ следовать в зал суда и приведение его в повиновение.

164. Наконец, Европейский Суд особенно поражен тем обстоятельством, что такое чрезмерное применение силы было направлено конкретно против заявителя, чье здоровье и душевное состояние, как было известно, являлось крайне тяжелым и нестабильным. Европейский Суд отмечает, что кроме душевных и физических страданий, избиение заявителя вызвало эпилептический припадок, который потребовал его госпитализации.

165. Соответственно, учитывая обстоятельства применения силы и природу и характер травм заявителя, Европейский Суд заключает, что государство-ответчик несет ответственность за нарушение статьи 3 Конвенции в связи с бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, которому подвергся заявитель в здании Липецкого областного суда 27 июня 2002 г.

(b) Было ли расследование эффективным

166. На основании доказательств, имеющихся в настоящем деле, Европейский Суд установил, что государство-ответчик несет ответственность за нарушение статьи 3 Конвенции относительно жестокого обращения с заявителем (см. § 165 настоящего Постановления). Таким образом, жалоба заявителя в этой связи является доказуемой. Поэтому национальные власти имели обязанность провести эффективное расследование обстоятельств, при которых заявитель получил свои травмы (см. Постановление Европейского Суда от 30 сентября 2004 г. по делу "Крастанов против Болгарии" (Krastanov v. Bulgaria), жалоба N  50222/99, § 58).

167. В этой связи Европейский Суд отмечает, что следственные органы, которые были уведомлены об избиении заявителя, провели предварительную проверку, не повлекшую возбуждение уголовного дела в отношении избивавших. Решение об отказе в возбуждении уголовного дела было обжаловано заявителем в национальных судах, которые рассматривали жалобу в двух инстанциях. Таким образом, по мнению Европейского Суда, вопрос заключается не в том, было ли проведено расследование, учитывая, что стороны не отрицали его проведение, а было ли оно проведено "эффективно" в смысле, изложенном выше (см. §§ 132-135 настоящего Постановления).

168. По-видимому, прокуратура начала проверку сразу после уведомления о предполагаемом избиении. Проверка велась оперативно и закончилась в течение менее чем трех недель.

169. Однако, что касается тщательности расследования, Европейский Суд отмечает серьезные пробелы в его ходе, способные поставить под сомнение его надежность и эффективность. Во-первых, не была проведена судебно-медицинская экспертиза, что не позволило установить тяжесть и природу травм заявителя. Европейский Суд еще раз напоминает в этой связи, что соответствующие медицинские обследования являются существенной гарантией от жестокого обращения. Судебный медик должен пользоваться формальной и фактической свободой, должен пройти специальную подготовку и должен обладать широким объемом полномочий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey), жалобы N  22947/93 и N  22948/93, § 55 и § 118, ECHR 2000-X). Европейский Суд отмечает, что именно на отсутствие подтвержденных травм ссылался прокурор в своем решении от 15 июля 2002 г. как на основание отказа в возбуждении уголовного дела против конвойных. Это положение тем более странно, поскольку оно противоречит диагнозу, содержащемуся в медицинской справке за подписью главного врача Липецкой городской больницы N  4 (см. § 85 настоящего Постановления). Тем не менее в отсутствие каких-либо объяснений в решении от 15 июля 2002 г. невозможно понять, проигнорировал ли прокурор эту медицинскую справку или намеренно отклонил ее рассмотрение как недопустимое доказательство, поскольку она не была изучена или подтверждена судебно-медицинским экспертом. В любом случае отсутствие судебно-медицинской экспертизы повреждений заявителя серьезно умаляло эффективность расследования.

170. Другой пробел в расследовании заключался в том, что следственные органы не установили причинной связи между событиями и не исследовали противоречия в показаниях свидетелей. Европейский Суд считает очень серьезным упущением, что заявитель и трое его соподсудимых никогда не допрашивались относительно обстоятельств их избиения. Проверка ограничилась допросом конвойных, одного из соподсудимых заявителя и родственников соподсудимых. В показаниях этих свидетелей имелись серьезные противоречия как по поводу самого происшествия, так и по поводу нападения на конвойных со стороны заявителя и его соподсудимых. Тем не менее несмотря на расхождения в свидетельских показаниях, следственные органы не учли важность установления конкретных обстоятельств происшествия и не приняли никаких эффективных мер, чтобы выяснить позиции, по которым имелись расхождения в свидетельских показаниях или отсутствовало полное описание. Этого можно было достичь, в частности, задав конкретные вопросы свидетелям для получения подробной информации о порядке и времени развертывания событий, проведя очные ставки между свидетелями, дающими противоречащие друг другу показания, попытавшись установить и опросить других очевидцев происшествия: например, защитника заявителя и его соподсудимых, работников суда или охранников, присутствовавших в здании суда в то время; осмотрев место происшествия или проведя эксперимент с целью восстановления обстоятельств происшествия и проверки показаний свидетелей. Следственные органы не приняли подобные меры и не восстановили полную и подробную картину происшествия (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 17 декабря 2009 г. по делу "Михаил Маммадов против Азербайджана" (Mikayil Mammadov v. Azerbaijan), жалоба N  4762/05, § 129).

171. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что постановление прокурора от 15 июля 2002 г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении конвойных было почти не мотивированным. Прокурор ограничился изложением показаний свидетелей, собранных без попытки разрешить противоречия между ними и даже без обоснования того, какую версию событий он нашел правильной. Постановление не содержит никакой аргументации относительно установления или оценки фактов. Прокурор просто установил, не обосновывая свое решение, что конвойные правомерно применили силу к заявителю и его соподсудимым в ответ на их неподчинение законным требованиям конвойных. Европейский Суд также учитывает, что прокурор не оценивал пропорциональность примененной против заявителя силы. Он не пытался изучить степень примененной конвойными силы или ее необходимость при тех обстоятельствах и ее соответствие предполагаемому неправомерному поведению заявителя. Отсутствие достаточных обоснований для отказа в возбуждении уголовного дела должно считаться особо серьезным пробелом в следствии.

172. Наконец, Европейский Суд полагает, что судебное разбирательство по жалобе заявителя не являлось эффективным средством для устранения недостатков указанного выше расследования. Национальные суды в их решениях ссылались исключительно на выводы, сделанные прокурором в его постановлении от 15 июля 2002 г. Ни Советский районный суд, ни Липецкий областной суд не допрашивали конвойных, заявителя, очевидцев происшествия, указанных в решении или дополнительных свидетелей, не рассматривали других доказательств. Учитывая, что национальные суды не провели независимого сбора или оценки фактов, Европейский Суд заключает, что судебное разбирательство не было достаточно эффективным.

173. Учитывая вышесказанное, Европейский Суд находит, что национальные власти не провели эффективное уголовное расследование происшествия 27 июня 2002 г.

(c) Заключение

174. Европейский Суд установил, что 27 июня 2002 г. заявитель подвергся жестокому обращению со стороны конвойных в здании Липецкого областного суда и что официальное расследование его жалоб на жестокое обращение было неэффективным. Соответственно, Европейский Суд заключает, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

175. Заявитель жаловался, что расследование его жалоб на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции в январе - апреле 2001 г. и со стороны конвойных 27 июня 2002 г. было неэффективным в нарушение статьи 13 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

176. Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба затрагивает те же вопросы, которые были рассмотрены в §§ 132-142 и §§ 166-173 настоящего Постановления на основании процессуального аспекта статьи 3 Конвенции. Следовательно, эта часть жалобы должна быть объявлена приемлемой. Тем не менее учитывая сделанные ранее выводы на основании статьи 3 Конвенции, Европейский Суд считает излишним обособленное рассмотрение этих вопросов с точки зрения статьи 13 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

177. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

178. Заявитель требовал 220 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Он утверждал, что подвергался длительной пытке, вследствие которой его здоровью был причинен особо тяжкий и непоправимый вред. Он добавил, что должен проходить постоянное и дорогостоящее лечение, имеет сложности при передвижении и зависим от других людей в повседневной жизни. Он потерял возможность трудиться и зарабатывать самостоятельно. Все эти обстоятельства вызывают у него постоянные и тяжелые душевные и физические страдания.

179. Власти Российской Федерации утверждали, что требование является чрезмерным. Заявитель не предоставил каких-либо документов, подтверждающих сумму медицинских расходов, и, следовательно, не имел права на компенсацию материального ущерба.

180. Европейский Суд напоминает, что сумма, которую он присуждает в качестве морального вреда в порядке применения статьи 41 Конвенции, может быть ниже установленной в его прецедентной практике в случаях, когда на национальном уровне уже было установлено нарушение и заявитель получил возмещение ущерба, прибегнув к внутренним средствам правовой защиты. Европейский Суд полагает, однако, что в случаях, когда заявитель сохраняет за собой статус жертвы после использования внутренних средств правовой защиты, ему должна быть присуждена разница между суммой, уже выплаченной национальными властями, и суммой, которая не является явно необоснованной в сравнении с суммами, присуждаемыми Европейским Судом в аналогичных делах.

181. Учитывая указанный выше критерий и принимая во внимание суровость жестокого обращения, которому подвергался заявитель, и особо тяжкие последствия для его здоровья, Европейский Суд присуждает заявителю 105 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

182. Заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек. Соответственно, нет необходимости присуждать какие-либо суммы по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

183. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил исследовать при рассмотрении существа жалобы вопрос о том, сохраняет ли заявитель статус жертвы нарушения статьи 3 Конвенции в отношении обращения, которому он подвергался с января по апрель 2001 г.;

2) признал жалобу приемлемой;

3) постановил, что заявитель сохранил статус жертвы и что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части обращения, которому он подвергался с января по апрель 2001 г.;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части отсутствия эффективного расследования национальными властями жалоб заявителя на жестокое обращение, которому он подвергался с января по апрель 2001 г.

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части обращения, которому заявитель подвергся 27 июня 2002 г.;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части отсутствия эффективного расследования национальными властями жалоб заявителя на жестокое обращение, которому он подвергся 27 июня 2002 г.;

7) постановил, что отсутствует необходимость рассмотрения жалобы с точки зрения статьи 13 Конвенции;

8) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, выплатить заявителю 105 000 евро (сто пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 29 июля 2010 г., в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда