Обзор судебной практики гарнизонных военных судов, подведомственных Московскому окружному военному суду, по уголовным делам за второе полугодие 2014 года

Во втором полугодии 2014 года судьями гарнизонных военных судов рассмотрено 542 (+22,6%) уголовных дела(во втором полугодии 2013 года - 442 уголовных дела), 1592 (+29,95%) материала досудебного производства (по ходатайствам о применении меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей, по жалобам в порядке ст. 125 УПК РФ и в порядке ст. 23-25 Конституции РФ (ранее было 1225 материалов).

Судебная нагрузка по уголовным делам во втором полугодии 2014 года составила 0,9 уголовных дела на судью в месяц (ранее была 0,7 уголовных дела).

Более высокой судебная нагрузка по рассмотрению уголовных дел была в Наро-Фоминском ГВС (1,9 дела), Курском ГВС (1,5 дела), Тамбовском ГВС (1,5 дела). Ранее - в Наро-Фоминском (1,5 дела), Тамбовском и 235 гарнизонных военных судах (по 1,1 дела на судью в месяц).

Из общего числа уголовных дел 67 дел (12,8 %) было рассмотрено в особом порядке с принятием решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением. Во втором полугодии 2013 года этот показатель составлял 51(12%).

Вместе с материалами, рассмотренными в порядке ст.ст. 108-109, 125 УПК РФ и ст.ст. 23-25 Конституции РФ, судебная нагрузка по сравнению со вторым полугодием 2013 года увеличилась на 29,6% и составила 3,5 уголовных дела (материала) на судью в месяц (было - 2,7 уголовных дела (материала).

Большинство уголовных дел рассмотрено в строгом соответствии с нормами материального и процессуального законодательства. Судьи, как правило, всесторонне, полно и объективно исследовали собранные органами предварительного расследования доказательства, при необходимости вносили в обвинение соответствующие изменения.

Коррективы в обвинение внесены в отношении 26 подсудимых (ранее 57), в том числе 3 человека оправданы полностью (ранее 4 чел.), преступные действия 9 человек переквалифицированы на более мягкие составы преступлений (ранее 34 чел.), из обвинения 17 человек исключены излишне вмененные статьи, эпизоды обвинения, квалифицирующие признаки либо отягчающие обстоятельства (ранее 16 чел.).

На недостатки предварительного следствия судами вынесено, как и прежде, 2 частных определения, что составляет (0,4 %) от общего количества рассмотренных дел (ранее также - менее 1 %).

Количество ошибок, допущенных при рассмотрении уголовных дел, в целом, практически не изменилось и составило 40 отмененных и измененных приговоров (постановлений) (ранее было 39).

В анализируемом периоде в апелляционном (кассационном) порядке отменен 21 приговор (постановления) в отношении 30 человек и изменено 16 приговоров (постановлений) на 17 человек (во втором полугодии 2013 года отменено 12 приговоров (постановлений) в отношении 26 человек и изменено 23 приговора (постановления) на 26 человек).

В кассационном порядке (в порядке надзора) отменено 3 приговора в отношении 4 человек и изменено 5 судебных решений на 5 человек (во втором полугодии 2013 года отменено 1 и изменено 3 судебных решения).

По большинству уголовных дел и материалов досудебного производства судебные решения выносятся в строгом соответствии с законом.

Вместе с тем при постановлении отдельных судебных решений допускаются недостатки и ошибки, вызванные ненадлежащим выполнением некоторыми судами требований гл. 39, 13, 16 и др. УПК РФ.

В результате имеют место неединичные случаи вынесения незаконных и необоснованных решений, что влечет их отмену или изменение вышестоящими судебными инстанциями.

Приведенные данные о количестве отмененных судебных решений (21, в 2013 году было12) свидетельствуют о снижении качества судебной работы по уголовным делам во втором полугодии 2014 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Как показывает анализ причин судебных ошибок, допущенных судами первой инстанции, то они, как правило, обусловлены ненадлежащей досудебной подготовкой дел, слабым знанием общей теории квалификации преступлений и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, окружного военного суда для учета ее в правоприменительной деятельности, а порой - невнимательностью и поспешностью при рассмотрении уголовных дел (материалов).

Приведенные ниже примеры дают представление о характере судебных ошибок, допущенных судьями при рассмотрении уголовных дел (материалов) во втором полугодии 2014 года, и их причинах.

Описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного доказанным судом, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления.

Если преступление совершено группой лиц по предварительному сговору, в приговоре должно быть четко указано, какие конкретно преступные действия совершены каждым из соучастников преступления.

Согласно приговору 235 гарнизонного военного суда от 4 апреля 2014 года М., а также Ц., М., К., К. были признаны виновными в пособничестве в совершении разбойного нападения в особо крупном размере и осуждены за совершение преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 33, п. "б" ч. 4 ст. 162 УК РФ (в ред. Федерального закона от 8 декабря 2003 года N 162-ФЗ), с применением ст. 64 УК РФ, каждый, к различным срокам лишения свободы.

Описывая преступные деяния, совершенные в отношении потерпевших, суд указал в приговоре, что " ... 27 апреля 2009 года, в период времени с 9 до 10 часов, на 91 км автодороги "Крым Е-95" неустановленное лицо в форменном обмундировании сотрудника ДПС остановило автомобиль марки "М ... ", государственный регистрационный знак (далее гос.рег.знак), под управлением гр. Г., в котором последний совместно с гр. М. К.М. перевозил денежные средства З. в размере 000 руб. из гор. М. в гор. М ... Когда Г. остановился, названное неустановленное лицо потребовало от него выйти из машины и предъявить документы, что он и сделал.

В это время иные неустановленные лица в камуфлированной форме с масками на лицах напали на Г. и М. К.М., сковали их руки наручниками и, угрожая предметами, похожими на пистолеты, а также применением насилия, опасного для жизни и здоровья, похитили вышеназванные денежные средства".

Что касается причастности к указанным выше преступным действиям осужденных, то без ссылок на цель, мотивы их действий, в приговоре констатировалось, что:

- М. по телефону сообщил Ц. о том, что из гор. М. в гор. М. будет перевозиться крупная сумма денежных средств, и попросил оказать содействие в этом его знакомому;

- неустановленное лицо предложило Ц. за денежное вознаграждение сопроводить от гор. Е. области до гор. М. автомобиль, в котором будут перевозить денежные средств. Ц. также надлежало найти два автомобиля с водителями, форменное обмундирование сотрудников ДПС, что тот поручил М..

Само же сопровождение должно было заключаться в том, чтобы вести негласное наблюдение за автомобилем, перевозившим денежные средства, и сообщать обо всех изменениях его маршрута, а также в случае нападения на него.

К. и К., у которых в собственности имелись автомобили "В.." и "М..", за денежное вознаграждение приняли участие в названном сопровождении.

При этом К. совместно с Ц. на "В.." выехали в район гор. Е., а К. и М. на автомобиле "М ... ".

Когда автомобиль "М..с гос.рег.знаком проехал мимо них, Ц. и К. проследовали за ним, однако в районе гор. Т. упустили данный автомобиль, из виду, после чего, получив от неустановленного лица указание, уехали домой, о чем Ц. сообщил М..

За сопровождение автомобиля марки "М ... ", М., Ц., К. и К. получили примерно, по 000000 руб. каждый, которыми распорядились по своему усмотрению.

Таким образом, изложенные в приговоре действия М., Ц., М., К. и К. не содержали ни описания их преступных деяний, направленных на пособничество в разбойном нападении группой лиц по предварительному сговору, с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, в целях завладения имуществом в особо крупном размере, за совершении которых они были осуждены, ни иных деяний, подпадающих под признаки какого-либо состава преступления.

Без указания формы вины каждого осуждённого (цели, мотивов), причинной связи между их действиями и наступившими общественно-опасными последствиями, выводы суда первой инстанции о виновности М., Ц., М., К. и К. в совершении инкриминируемого им деяния судебная коллегия признала необоснованными, отменила приговор и направила материалы уголовного дела на новое судебное разбирательство.

Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.

21 октября 2014 года 235 гарнизонным военным судом осужден подполковник запаса А. по ч. 4 ст. 159 УК РФ с применением ст. 64, 73 УК РФ к лишению свободы условно.

Кроме того, в пользу Министерства обороны РФ с А. присуждено к взысканию 000000 руб.

А. признан виновным в совершении мошенничества в особо крупном размере.

Как указано в приговоре, в период с ноября 2010 года по июнь 2013 года он, желая незаконно иметь в собственности квартиру, расположенную в г. П. Московской области, принадлежащую государству, решилее похитить путем обмана должностных лиц 1-го отдела ФГУ "Западное региональное управление жилищного обеспечения" МО РФ (далее - 1-й отдел ЗРУЖО).

С этой целью сознательно сообщил и представил в указанный отдел не соответствующие действительности сведения, умолчав о наличии у него в период с февраля 2008 года по февраль 2009 года в собственности по договору дарения матери жилого дома общей площадью 62,9 кв. метра (жилая площадь - 33,9 кв. метра), расположенного в Брянской области, который он впоследствии передал обратно матери по такому же договору дарения.

В августе 2012 года А. заключил договор социального найма двухкомнатной квартиры стоимостью 000 руб., расположенной в г. П., которую в июне 2013 года приватизировал.

Квалифицируя действия А. как мошенничество в особо крупном размере, суд вместе с тем не дал надлежащей оценки всем материалам дела в их совокупности.

В частности, осужденный А. как на предварительном следствии, так и в судебном заседании последовательно показывал о том, что, оформляя документы для заключения договора социального найма в 2012 году, был уверен в отсутствии у него в собственности недвижимого имущества, поскольку полагал, что договоры дарения, заключенные по просьбе его матери, носили формальный характер.

Сам эти договоры дарения он не регистрировал, свидетельство о государственной регистрации права собственности не получал, умысла на обман должностных лиц жилищного органа и хищение чужой собственности не имел.

Договор дарения в 2008 году оформил по просьбе матери с целью исключить раздел имущества в случае её развода с мужем, то есть с его отцом. При этом ею было поставлено условие о возврате им (А.) формально подаренного дома после урегулирования семейных отношений с супругом, что и произошло в феврале 2009 года.

Как утверждал А., только в августе 2013 года ему стало известно о том, что договоры дарения прошли государственную регистрацию.

Эти же обстоятельства подтверждала мать осужденного, пояснившая, что передала сыну в дар жилой дом, расположенный в Брянской области, с целью избежать раздела имущества в случае возможного развода со своим супругом, отцом А., при условии возврата сыном дома по её первому требованию.

Доказательств, опровергающих показания А. и его матери, ни на предварительном следствии, ни в суде стороной обвинения не представлено.

В материалах уголовного дела отсутствовали какие-либо доказательства, подтверждающие довод органа предварительного следствия о том, что А., оформляя договор дарения на безвозмездную передачу дома своей матери, совершил умышленные действия, направленные на приобретение права состоять на учете в качестве нуждающегося в жилых помещениях.

Анализируя фактические обстоятельства, установленные судом первой инстанции, судебная коллегия пришла к выводу об отсутствии в действиях А. состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, по следующим основаниям.

Из материалов уголовного дела усматривалось, что следователь пришел к выводу о том, что А., намеренно ухудшивший свои жилищные условия в марте 2009 года и в связи с этим не имевший права на получение жилого помещения до истечения пятилетнего срока, предусмотренного ст. 53 Жилищного кодекса РФ, с целью незаконного получения жилого помещения путем обмана, выразившегося в сознательном сообщении заведомо ложных и не соответствующих действительности сведений, скрыл от сотрудника жилищного органа наличие в собственности в период с февраля 2008 года по февраль 2009 года жилого дома, то есть сам факт намеренного ухудшения своих жилищных условий, что и составляет объективную сторону состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ.

С данными выводами согласился и суд первой инстанции при вынесении обвинительного приговора.

Вместе с тем, анализируя положения ст. 53 Жилищного кодекса РФ, действия А., выразившиеся в безвозмездной передаче жилого дома своей матери посредством подписания договора дарения, судебная коллегия пришла к выводу, что они не могут быть расценены как намеренно направленные на получение права быть признанным нуждающимся в получении жилого помещения, поскольку согласно материалам уголовного дела А. еще с 2006 года был поставлен на учет, как не обеспеченный жильем.

Из документов подордерного дела А., датированных декабрем 2010 года, августом 2012 года, уведомления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии Министерства экономического развития Российской Федерации от 14 июля 2011 года усматривалось, что в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок отсутствовали сведения о наличии у А. в собственности недвижимого имущества на территории Российской Федерации.

С учетом изложенного и, исходя из показаний А. и его матери о том, что договор дарения жилого дома имел формальный характер и преследовал иную, отличную от передачи права собственности на жилое помещение от одного лица к другому цель, судебная коллегия пришла к выводу об отсутствии в действиях А. (субъективной стороны) состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, отменила приговор, а уголовное дело прекратила на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, признав за ним право на реабилитацию.

Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.

Приговором Курского гарнизонного военного суда от 6 октября 2014 года младший сержант контрактной службы Б. осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ за убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку к лишению свободы на срок 8 лет 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Согласно приговору, в ночное время 30 сентября 2013 года в лесном массиве, расположенном в городе Курске, Б., находясь в состоянии алкогольного опьянения, на почве ревности и внезапно возникших неприязненных отношений умышленно нанес М. удар ножом в область груди, причинив тяжкий вред его здоровью по признаку опасности для жизни, в результате чего наступила смерть М..

Отменяя приговор в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в нем, фактическим обстоятельствам уголовного дела, неправильным применением уголовного закона, и прекращая дело на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть за отсутствием в его действиях состава преступления, судебная коллегия исходила из следующего.

В соответствии с ч. 1 ст. 37 УК РФ не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны.

По смыслу данной нормы уголовного закона при защите от общественно опасного посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, обороняющееся лицо вправе причинить любой по характеру и объему вред посягающему лицу.

Указанные положения уголовного закона не были учтены судом первой инстанции при рассмотрении уголовного дела в отношении Б..

В частности, факт посягательства на Б. со стороны потерпевшего М. был установлен судом первой инстанции.

В приговоре подробно приведены показания осужденного Б. из которых следовало, что:

- конфликт был спровоцирован потерпевшим М., который с первых минут встречи вел себя агрессивно, произвел сначала два выстрела из травматического пистолета в сторону брата Б. - гражданина Б., а затем потребовал пройти с ним в глубь лесопосадки, где беспричинно выстрелил из того же пистолета в него самого.

Заявив, что он будет убивать его, М. стал наносить металлической палкой удары ему по телу и ногам, от которых он присел и, несмотря на то, что закрывал голову руками, стал терять сознание.

Когда М. взял его за волосы и стал поднимать с земли, он схватил предмет, которым впоследствии оказался нож, оброненный М., и ударил им последнего через левое плечо в грудь.

Факт нанесения ударов железной палкой в различные части тела Б. подтверждался заключением судебно-медицинских экспертов, выявивших у него 13 зон травматизации, причем по некоторым зонам такие удары наносились неоднократно.

Не были учтены судом первой инстанции должным образом показания свидетеля Б. о том, что при встрече с М. последний, действительно, без объяснения причин дважды выстрелил из пистолета ему под ноги, а затем, когда М. и Б. ушли в лесопосадку, он услышал еще один выстрел с той стороны.

Эти же выстрелы слышал свидетель Р., находившийся у себя дома, и не знавший ни осужденного, ни потерпевшего и давший показания как лицо, явно не заинтересованное в исходе дела.

Суд же расценил насилие в отношении Б., как не опасное для его жизни, поскольку причиненные телесные повреждения не повлекли за собой кратковременного расстройства здоровья Б., а следов выстрела по нему из травматического пистолета установлено не было.

В то же время суд посчитал установленным, что Б. был вооружен ножом, который взял из своей машины с целью убийства М., которого ревновал к своей супруге.

Между тем, данный довод органов следствия, как и мотив ревности к погибшему, в силу которого Б. якобы решиллишить жизни М., с чем согласился суд первой инстанции, строился лишь на предположениях и догадках ряда свидетелей, опровергался показаниями как самого Б., так и иных лиц, в том числе потерпевшей М., оценки которым суд не дал.

Учитывая, что встреча М. и Б. была назначена по инициативе М., в ночное время, в безлюдном месте, само общественно опасное посягательство с его стороны было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося Б., при котором закон в силу ч. 1 ст. 37 УК РФ предоставляет право на причинение посягающему лицу любого вреда, поэтому применение Б. ножа в такой ситуации, по мнению судебной коллегии, нельзя было признать и превышением самообороны.

Оставлено было судом без внимания и то обстоятельство, что сразу после произошедшего Б. доставил тело М. в больницу, поясняя при этом, что он его хороший друг, что между ними произошла драка, в ходе которой погибший избивал его металлической палкой, а в руках у последнего был нож. Защищаясь, он убил его.

Что касается внешних физических данных, то погибший превосходил осужденного по весу более чем на 20 кг, по росту не менее чем на 12-15 сантиметров, военную службу проходил в воздушно-десантных войсках, а после увольнения постоянно занимался спортом, участвовал в боях без правил.

По мнению суда апелляционной инстанции, при таких обстоятельствах Б. находился в состоянии необходимой обороны, защищаясь от посягательства, опасного для его жизни, а поэтому причинение им смерти нападавшему М. в силу ч. 1 ст. 37 УК РФ не является преступлением.

С учетом изложенного приговор был отменен, а уголовное дело в отношении Б., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, прекращению на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть за отсутствием в его действиях состава преступления и за Б. в соответствии с положениями ст. 133 УПК РФ признано право на реабилитацию.

Практика назначения наказаний виновным лицам во втором полугодии 2014 года по сравнению с предыдущим полугодием характеризуется следующими показателями:

- к лишению свободы осуждено - 66 человек или 13,4 % от общего числа осужденных в полугодии (в 2013 году 60 чел.,15%);

- к направлению в дисциплинарную воинскую часть - 22 человека или 4,5 % (в 2013 году 10 чел., 3 %);

- к условной мере наказания - 140 человек или 28,4 % (в 2013 году 112 чел., 29 %);

- к штрафу - 231 чел. или 47 % (в 2013 году 193 чел., 49 %);

- к иным мерам наказания - 33 чел. или 6,7 % (в 2013 году 17 чел., 4%).

Более широкое применение условных мер наказания, штрафов, а также снижение в практике судов реального лишения свободы объясняется характером и степенью общественной опасности содеянного виновными, а также данными о их личности, которые обоснованно учитывались при определении осужденным вида и размера наказания.

Вместе с тем, ряд ошибок не удалось избежать и при назначении наказаний виновным.

Непринятие во внимание при назначении наказания признательных показаний подсудимого о своей причастности к незаконному обороту психотропных веществ, а также изобличения им иных лиц, материалы уголовного дела в отношении которых выделены в отдельное производство, то есть фактически его активного способствования расследованию преступления, повлекло применение судом апелляционной инстанции положений ст. 64 УК РФ и назначения наказания ниже низшего предела, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 228.1 УК РФ.

Г. признан виновным в покушении на незаконный сбыт психотропных веществ в значительном размере.

Как указано в приговоре Нижегородского гарнизонного военного суда от 14 мая 2014 года, Г. с целью последующего незаконного сбыта гражданину, участвующему в проводимом под контролем сотрудников правоохранительных органов оперативно-розыскном мероприятии под псевдонимом "", приобрел у неустановленного лица психотропное вещество - амфетамин массой не менее 0,921 грамма, которое в тот же день незаконно сбыл путем продажи "".

Как в суде первой инстанции, так и в апелляционных жалобах осужденный и его защитник, не отрицая фактические обстоятельства дела, выражали несогласие с юридической оценкой содеянного Г., полагая, что его действия, связанные с приобретением и передачей "" психотропного вещества после его обращения к нему, носили совместный характер, были направлены исключительно в интересах последнего, в связи с чем просили переквалифицировать их на ч. 5 ст. 33 и ч. 1 ст. 228 УК РФ.

Признав юридическую квалификацию преступных действий Г ... по ч. 3 ст. 30 и п. "б" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ обоснованной, судебная коллегия вместе с тем приговор изменила, указав на нарушение уголовного закона, выразившееся в неправильном назначении осужденному наказания.

В частности, при его назначении суд не обсудил тот факт, что на всем протяжении предварительного следствия, а также в судебном заседании, не соглашаясь с юридической квалификацией, Г. давал признательные показания о своей причастности к незаконному обороту психотропных веществ, а также изобличающие иных лиц, материалы уголовного дела в отношении которых были выделены в отдельное производство.

Расценив его поведение фактически как активное способствование расследованию преступления, то есть, признав в качестве смягчающего наказание обстоятельства, судебная коллегия с применением положений ст. 64 УК РФ снизила Г ... назначенное судом первой инстанции наказание с 8 до 5 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима без штрафа и без ограничения свободы.

В силу ст. 10 УК РФ Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет.

Приговором 235 гарнизонного военного суда от 23 июня 2014 года К. признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, совершенном в состоянии алкогольного опьянения, и осужден по ч. 1 ст. 111 УК РФ к лишению свободы на срок 2 года 6 месяцев в исправительной колонии общего режима.

Не соглашаясь с выводом суда первой инстанции, признавшим алкогольное опьянение обстоятельством, отягчающим наказание осужденного, судебная коллегия в своем определении указала, что часть 1.1 ст. 63 УК РФ о том, что суд, назначающий наказание может признать отягчающим обстоятельством совершение преступления в состоянии опьянения, вызванного употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, введена Федеральным законом от 21 октября 2013 года N 270-ФЗ, то есть после совершения К. преступления 10 октября 2013 года.

Поскольку в соответствии со ст. 10 УК РФ данный Федеральный закон как ухудшающий положение осужденного обратной силы не имеет, он не мог быть применен в отношении К..

В связи с неправильным применением уголовного закона приговор был изменен, из него исключено указание об учете в качестве отягчающего наказание обстоятельства совершение К. преступления в состоянии опьянения и снижено назначенное ему наказание до 2 лет лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Применяя ст. 64 УК РФ при назначении основного наказания, суд должен обсудить возможность применения ее положений к дополнительному виду наказания, предусмотренному в качестве обязательного.

По приговору Наро-Фоминского гарнизонного военного суда от 7 июля 2014 года старший лейтенант Б. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 290 УК РФ, с применением ст. 64 УК РФ к штрафу с лишением права занимать должности в Вооруженных Силах Российской Федерации, связанные с осуществлением организационно-распорядительных полномочий.

Признав совокупность имеющихся по делу смягчающих обстоятельств и данных о личности виновного исключительной (совершение преступления впервые, безупречное прошлое, наличие на иждивении малолетнего ребенка, награждение ведомственными наградами, положительные характеристики по службе), суд первой инстанции пришел к правильному выводу о возможности применения ст. 64 УК РФ и назначения Б. основного наказания в виде штрафа ниже низшего предела, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 290 УК РФ.

Вместе с тем, суд не мотивировал в приговоре невозможность применения ст. 64 УК РФ при решении вопроса о назначении Б. дополнительного наказания, являющегося обязательным, в виде лишения права занимать должности в Вооруженных Силах Российской Федерации, связанные с осуществлением организационно-распорядительных полномочий.

Обсуждая данный вопрос, судебная коллегия с учетом совокупности смягчающих обстоятельств, а также, учитывая, влияние назначенного наказания на исправление осужденного, условия жизни его семьи и материальное положение, сочла возможным применить ст. 64 УК РФ и исключить из приговора указание о назначении Б. дополнительного наказания.

Ошибки, связанные с неправильным применением или нарушением уголовно-процессуального закона.

Согласно ч. 1 ст. 389.19 УПК РФ при рассмотрении дела в апелляционном порядке суд не связан доводами апелляционных жалобы, представления и вправе проверить производство по делу в полном объеме.

6 августа 2014 года Тамбовским гарнизонным военным судом рядовой П. признан виновным в незаконном хранении без цели сбыта наркотического средства в значительном размере, а также в покушении на незаконный сбыт наркотического средства в значительном размере и осужден по ч. 1 ст. 228; ч. 3 ст. 30 п. "б" ч. 3 ст. 228-1 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы в исправительной колонии строго режима без штрафа и ограничения свободы.

В апелляционной жалобе защитник-адвокат обращал внимание на неправильную, с его точки зрения, юридическую квалификацию действий осужденного, отказ суда в вызове ряда свидетелей, отсутствие в приговоре оценки показаний допрошенных по делу свидетелей, на нарушения следователем уголовно-процессуального законодательства, приводил иные доводы.

Однако приговор был отменен апелляционной инстанцией по иным основаниям.

При этом судебная коллегия руководствовалась ч. 1 ст. 389.19 УПК РФ, согласно которой при рассмотрении дела в апелляционном порядке суд не связан доводами апелляционных жалобы, представления и вправе проверить производство по делу в полном объеме.

В соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежит доказыванию событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления).

Согласно положениям п. 1 ст. 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления.

Между тем, в описательно-мотивировочной части приговора в нарушение ч. 1 ст. 307 УПК РФ суд привел лишь предъявленное органами следствия П. обвинение, но не описал преступное деяние и обстоятельства его совершения, установленные судом, за которое П. был осужден.

Таким образом, судом было допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона, которое повлияло на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, повлекло его отмену и направление уголовного дела на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции в ином составе суда.

Что касалось других доводов защитника-адвоката, содержавшихся в апелляционной жалобе о незаконности судебного решения, то они подлежали проверке при новом рассмотрении дела.

Кроме того, судебная коллегия сочла возможным с учетом обстоятельств дела, данных о личности П. и в целях надлежащего проведения судебного разбирательства в разумные сроки меру пресечения в отношении него в виде заключения под стражу отменить и избрать подписку о невыезде и надлежащем поведении, освободив П. из-под стражи в установленном законом порядке.

В соответствии со ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению.

Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

По приговору Ярославского гарнизонного военного суда от 31 октября 2014 года капитан Ч. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ.

Суд признал его виновным в совершении (помимо иного способа) с использованием сети Интернет действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства человека, группы лиц по признакам национальности, отношения к религии, а также по принадлежности к социальной группе путем размещения 23 графических изображений данного содержания, о чем прямо указал в описательно-мотивировочной части приговора.

Между тем, органами предварительного следствия Ч. обвинялся в размещении в сети Интернет для публичного просмотра 21 графического изображения экстремистского характера.

Более того, при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке было установлено, что согласно заключению комплексной лингво-культурологической судебной экспертизы только часть представленных на исследование графических изображений, размещенных Ч. на своей странице в сети Интернет, а именно 17 штук, по своему содержанию реализовывали конкретные коммуникативные намерения - проявление крайне негативных установок в адрес группы лиц определенных национальностей, этносов, вероисповеданий и т.д.

В связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, обжалуемый приговор был изменен. Из его описательно-мотивировочной части было исключено указание о совершении Ч. действий, связанных с размещением для публичного ознакомления в сети Интернет графических изображений в количестве 6 штук, как не содержащих признаков материалов экстремистского характера, а также 2 файлов, как ошибочно указанных в приговоре суда.

Отказ суда первой инстанции в допуске представителя заявителя к участию в рассмотрении жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ признан существенным нарушением уголовно-процессуальный закон, повлекшим отмену постановления судьи и передачу материалов по жалобе на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции.

По указанному выше основанию было отменено в апелляционном порядке постановление судьи Тверского гарнизонного военного суда от 9 июня 2014 года по жалобе Х., рассмотренной в порядке ст. 125 УПК РФ, на постановление следователя о возбуждении в отношении заявителя уголовного дела.

При этом окружной военный суд руководствовался п.5 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2009 года N 1 (в ред. от 28.01.2014) "О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации", согласно которому представителем заявителя может быть лицо, не принимавшее участия в досудебном производстве, в связи с которым подана жалоба, но уполномоченное заявителем на подачу жалобы и (или) участие в ее рассмотрении судом.

Как усматривалось из материалов проверки, доверенностью от 2 июня 2014 года Х. уполномочил гражданина Е. на участие в рассмотрении его жалобы судом первой инстанции.

Согласно протоколу судебного заседания от 9 июня 2014 года, несмотря на неявку заявителя и представление указанного документа, судья не допустил Е. к участию в рассмотрении жалобы Х. в качестве его представителя.

Поскольку был существенно нарушен уголовно-процессуальный закон, постановление судьи первой инстанции было отменено, а жалоба Х. в порядке ст. 125 УПК РФ передана на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции.

Неправильное определение предмета обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ повлекло отмену постановления судьи об отказе в принятии жалобы защитников-адвокатов к производству суда.

Постановлением судьи Воронежского гарнизонного военного суда от 7 ноября 2014 года отказано в принятии к производству жалобы защитников-адвокатов на постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства, связанного с производством судебной экспертизы по уголовному делу в отношении Н. и Л., на том основании, что постановление следователя не нарушало прав и законных интересов их подзащитных и не имелось предмета обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ.

Как усматривалось из материалов проверки, в ходе предварительного расследования уголовного дела в отношении Н. и Л. следователь назначил судебную экспертизу материалов, веществ и изделий, производство которой поручил внештатному эксперту.

Ознакомившись с указанным постановлением, защитники-адвокаты заявили ходатайство о производстве указанной выше экспертизы не внештатным экспертом, а в государственном экспертном учреждении. Кроме того просили получить иные образцы для сравнительного исследования и поставить перед экспертом дополнительные вопросы, в чем им было отказано.

Отказал в принятии к своему производству их жалобы на действия следователя и Воронежский ГВС.

Отменяя состоявшееся решение, суд апелляционной инстанции исходил из следующего.

В соответствии с ч. 1 ст. 125 УПК РФ допускается обжалование в судебном порядке постановлений и действий дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию.

Согласно материалам проверки защитники-адвокаты, действовавшие в интересах Н. и Л., воспользовались правом своих подзащитных на ходатайство о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении и о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту. Право на заявление такого ходатайства является неотъемлемой частью процессуальных прав подозреваемого и обвиняемого, о чем прямо указано в п.п. 3, 4 ч. 1 ст. 198 УПК РФ.

Таким образом, отказ следователя в удовлетворении указанного ходатайства затрагивал права и законные интересы Н. и Л. и такое решение являлось предметом судебной проверки законности и обоснованности действий следователя.

С учетом изложенного, постановление судьи как незаконное было отменено, а материалы проверки направлены на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Аналогичного характера ошибки были допущены 235 гарнизонным военным судом при рассмотрении жалоб М. в порядке ст. 125 УПК РФ.

М. просил суд признать незаконными действия следователя, связанные с рассмотрением его жалобы от 19 декабря 2013 года и принятием по ней решения, которое, по его мнению, было незаконным и необоснованным.

Постановлением судьи от 1 августа 2014 года производство по жалобе прекращено ввиду отсутствия предмета обжалования.

Между тем, из представленных материалов усматривалось, что в жалобе от 19 декабря 2013 года М. заявлял о систематическом необъективном рассмотрении его обращений в органах прокуратуры, сокрытии прокурорскими работниками нарушений закона, содействии в сокрытии должностных преступлений, а также о совершенных, по его мнению, преступлениях должностными лицами Главного военного следственного управления Следственного комитета России и военного следственного управления по Тихоокеанскому флоту.

При таких данных утверждение судьи гарнизонного военного суда об отсутствии в жалобе М. предмета обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ было необоснованным, жалоба подлежала рассмотрению по существу с оценкой всех доводов, приведенных заявителем в обоснование незаконности принятого следователем решения.

В связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела обжалуемое судебное постановление было отменено.

По этому же основанию было отменено постановление судьи от 29 августа 2014 года об отказе в принятии к рассмотрению жалобы М. на действия военного прокурора отдела Главной военной прокуратуры, связанные с разрешением жалобы заявителя от 25 декабря 2012 года, а материалы направлены на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции.

Неправильное определение предмета обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ повлекло отмену постановления Нижегородского гарнизонного военного суда от 18 июня 2014 года, которым была удовлетворена жалоба С. о признании незаконным бездействия заместителя руководителя ВСО СК РФ по Мулинскому гарнизону, связанного с нерассмотрением по существу заявления С., в связи с чем на указанное должностное лицо возложена обязанность по устранению допущенного нарушения.

Как усматривалось из заявления С., в нем сообщалось о том, что неизвестный военнослужащий данного ВСО сфотографировал принадлежащий С. автомобиль, припаркованный рядом со зданием следственного отдела, сделав несколько кадров с разных ракурсов.

Полагая, что такие действия военнослужащего нарушают неприкосновенность частной жизни, С. просил руководителя следственного органа провести проверку по факту незаконного фотографирования его автомобиля и дать произошедшему юридическую оценку. При этом он не ставил вопрос о привлечении кого-либо к уголовной ответственности.

При таких данных, вывод суда первой инстанции о том, что в указанном заявлении имеется информация о совершении военнослужащим ВСО противоправных действий, содержащих признаки уголовно наказуемого деяния в отношении С., был ошибочным.

Иное на этот счет мнение же С. также не являлось основанием для проведения проверки данного заявления в порядке статей 144-145 УПК РФ и регистрации его в книге учета сообщений о преступлениях ВСО СК РФ по Мулинскому гарнизону.

Как усматривалось из материалов проверки, заявление С. было рассмотрено уполномоченным на то должностным лицом в установленные сроки, о результатах его рассмотрения заявитель был уведомлен, каких-либо данных о неполноте рассмотрения заявления в судебном заседании установлено не было.

Поскольку выводы суда, изложенные в постановлении, не соответствовали фактическим обстоятельствам, а исследования каких-либо дополнительных материалов для принятия решения не требовалось суд апелляционной инстанции отменил постановление суда первой инстанции и вынес новое решение об отказе в удовлетворении жалобы С..

По смыслу ст. 240 УПК РФ приговор и иное решение суда могут быть основаны лишь на тех доказательствах (материалах), которые были исследованы в судебном заседании.

Окружной военный суд отменил постановление 235 гарнизонного военного суда от 19 сентября 2014 года, которым оставлена без удовлетворения жалоба адвоката на постановление военного прокурора Подольского гарнизона от 15 августа 2014 года об отмене постановления старшего следователя ВСО СК РФ по Подольскому гарнизону от 16 июля 2014 года об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Г. по признакам преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 165 и ч. 1 ст. 330 УК РФ, а материалы проверки направил на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции.

Приходя к выводу об отказе в удовлетворении жалобы адвоката, судья сослался в постановлении на конкретные указания и недостатки, которые необходимо было устранить, однако, как усматривалось из протокола, не исследовал в суде ни само постановление военного прокурора Подольского гарнизона от 15 августа 2014 года об отмене постановления старшего следователя ВСО СК РФ по Подольскому гарнизону от 16 июля 2014 года, ни какие-либо иные материалы, подтверждающие выводы прокурора.

Аналогичного характера нарушения закона были допущены Воронежским ГВС при рассмотрении жалобы Д. (постановление от 14 июля 2014 года).

Из представленных материалов, в том числе протокола судебного заседания усматривалось, что судья, получив по своему запросу от органов предварительного следствия материалы уголовного дела в трех томах, не только не приобщил копии необходимых документов к материалам проверки по жалобе, но и не исследовал их в судебном заседании, возвратив назад отправителю.

Ограничившись оглашением только копии постановления следователя о прекращении уголовного дела и жалобы заявителя, судья вместе с тем в своем постановлении, согласившись с решением органов предварительного следствия, необоснованно сослался на данные, приведенные в постановлении следователя, не проверив их достоверность в судебном заседании.

Рассматривая материалы в порядке ст. 125 УПК РФ, суд в соответствии с требованиями ст. 252 УПК РФ не вправе выходить за рамки предмета обжалования, указанного заявителем.

По жалобе стороны защиты в апелляционном порядке было изменено постановление судьи Московского гарнизонного военного суда от 10 октября 2014 года об установлении срока для ознакомления с материалами уголовного дела обвиняемому В. и его защитнику-адвокату.

Как усматривалось из протокола, судом были исследованы материалы по ходатайству следователя об установлении обвиняемому и его защитнику-адвокату определенного срока для ознакомления с материалами уголовного дела.

Удовлетворив данное ходатайство, суд вместе с тем в описательно-мотивировочной части постановления сделал вывод о законности и обоснованности возбуждения уголовного дела и привлечения В. в качестве обвиняемого, что не являлось предметом рассматриваемого ходатайства следователя.

Более того, в производстве Московского гарнизонного военного суда в это же время находилась жалоба, поданная В. и его защитником-адвокатом в порядке ст. 125 УПК РФ, об оспаривании законности возбуждения уголовного дела в отношении В..

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции исключил из описательно-мотивировочной части постановления от 10 октября 2014 года формулировку о законности и обоснованности возбуждения уголовного дела, а также привлечения В. в качестве обвиняемого.

Проверяя законность и обоснованность постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, судья обязан выяснить, соблюдены ли нормы, регулирующие порядок рассмотрения сообщения о совершенном или готовящемся преступлении (ст. 20, 144, 145 и 151 УПК РФ), а также принято ли уполномоченным должностным лицом решение об отказе в возбуждении уголовного дела при наличии к тому законных оснований и соблюдены ли при его вынесении требования статьи 148 УПК РФ.

Рассмотрев материалы судебной проверки по апелляционной жалобе гражданина Г., окружной военный суд отменил постановление судьи 235 гарнизонного военного суда от 10 июля 2014 года об отказе в удовлетворении жалобы заявителя на постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц Главного автобронетанкового управления Минобороны РФ (далее ГАБТУ), 138 военного представительства Минобороны РФ (далее 138 ВП), ряда сотрудников 38 Научно исследовательского испытательного института Минобороны РФ (далее 38 НИИ).

При этом суд исходил из следующего.

Как усматривалось из явки с повинной Г., а также его заявления в адрес УФСБ по Ярославской области, в них он сообщал о совершении преступлений должностными лицами ГАБТУ, 138 ВП, 38 НИИ и руководителями ООО "Игра-Техника" при подготовке и реализации государственного контракта на пошив брезентов для техники, а именно:

- о трехкратном завышении стоимости продукции по госконтракту и создании ООО "Игра-Техника" привилегированных условий для участия в конкурсе;

- о передаче им самим взяток должностным лицам ГАБТУ и 138 ВП;

- о фактическом выполнении контракта на производстве ИК-17 УФСИН России по Волгоградской области и отсутствии собственных производственных мощностей у исполнителя контракта ООО "Игра-Техника", то есть о фиктивной роли ООО "Игра-Техника" как изготовителя брезента и готовой продукции по контракту.

Между тем, из оспариваемого постановления следователя усматривалось, что последним в ходе проведенной проверки были лишь опрошены лица, указанные автором жалобы как соучастники преступной группы, и два иных лица.

Причем заявление Г. о преступлении было рассмотрено следователем частично - только по обстоятельствам возможного получения взяток должностными лицами ГАБТУ, 138 ВП и 38 НИИ.

Изложенные Г. сведения о наличии в действиях указанных им лиц признаков других должностных преступлений при заключении и исполнении государственного контракта следователем не проверялись.

Не была установлена роль ООО "Игра-Техника" как исполнителя по государственному контракту с ГАБТУ, не истребовались финансовые документы по оплате произведенной продукции, не устанавливались обстоятельства фактического производства и стоимости продукции, формирования цены контракта, возможности причинения материального ущерба государству, не проверялась версия о фиктивном участии ООО "Игра-Техника" в государственном контракте.

Более того, не были даже опрошены все лица, указанные в заявлении Г..

Поскольку проведенная проверка не была полной, а выводы суда, изложенные в постановлении, не соответствовали фактическим обстоятельствам дела, постановление судьи было отменено и вынесено новое решение об удовлетворении жалобы Г..

Недопустимость возобновления следствия по уголовным делам, прекращенным в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности, является обоснованной лишь при согласии сторон с правильностью квалификации преступных действий обвиняемого.

Постановлением судьи Курского гарнизонного военного суда от 27 августа 2014 года признано незаконным постановление заместителя военного прокурора ЗВО об отмене постановления следователя-криминалиста 56 ВСО о прекращении уголовного дела по обвинению полковника запаса А. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ, на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть в связи с истечением сроков давности уголовного преследования.

По апелляционному представлению прокурора данное постановление судьи в связи с несоответствием изложенных в нем выводов фактическим обстоятельствам материалов дела было отменено и принято новое решение об отказе в удовлетворении жалобы А..

При этом судебная коллегия исходила из следующего.

Как усматривалось из представленных материалов, уголовное дело в отношении А. возбуждалось по факту превышения им как командиром воинской части своих должностных полномочий при приеме работ по государственному контракту, то есть по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 286 УК РФ.

При этом поводом для возбуждения уголовного дела послужили материалы проверки, направленные в порядке п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ военным прокурором 56 ВП гарнизона, содержавшие объективные сведения, указывающие на наличие в действиях А. признаков названного выше преступления.

В феврале 2014 года следователем 56 ВСО А. было предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 293 УК РФ и в этот же день уголовное дело в отношении него было прекращено по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Это решение следователя было отменено заместителем военного прокурора 56 ВП гарнизона, не согласившегося с квалификацией действий А., и с изложением конкретных обстоятельств, подлежащих дополнительному расследованию.

Не выполнив указаний заместителя военного прокурора, следователь 56 ВСО вновь прекратил данное уголовное дело по приведенному выше основанию.

Между тем, по смыслу закона и в соответствии с п. 15 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, предоставляющим прокурору право возвращать уголовное дело следователю со своими письменными указаниями об изменении объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых, прокурор вправе не согласиться с юридической оценкой преступных действий обвиняемого на любой стадии досудебного производства по уголовному делу, в том числе и при его прекращении, и направить следователю свои мотивированные указания о переквалификации преступных действий.

Эти требования фактически содержались в постановлении прокурора с изложением конкретных обстоятельств, подлежащих дополнительному расследованию.

При таких данных вывод судьи о незаконности постановления заместителя военного прокурора нельзя признать верным.

Ошибочными в данной связи были ссылки суда первой инстанции на Определение Конституционного Суда от 23 сентября 2010 года N 1214-О-О и ч. 3 ст. 214 УПК РФ, поскольку несогласие прокурора с прекращением уголовного дела, наделенного законом правом отдавать следователю обязательные для исполнения указания, связанные с квалификацией преступных действий обвиняемых, обусловлено неверной квалификацией действий А., совершившего, по убеждению данного должностного лица, более тяжкое преступление, чем халатность, срок данности по которому еще не истек.

Обращения же А. в своих возражениях к вышеуказанному Определению, а также к определениям Конституционного Суда РФ N 459-О от 20 ноября 2005 года, N 1635-О-О от 17 декабря 2009 года в обоснование законности решения суда первой инстанции, разъяснивших о недопустимости возобновления следствия по уголовным делам, прекращенным в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности, являются несостоятельными, поскольку по смыслу высказанных в них позиций невозможность возобновления следствия при истечении сроков данности уголовной ответственности обусловлена согласием сторон с правильностью квалификации преступных действий обвиняемого, а потому в данном случае, при наличии указаний прокурора о необходимости переквалификации действий А. на более тяжкое преступление, эти разъяснения учитываться не могли.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 389.15 УПК РФ основанием к отмене судебного решения является несоответствие выводов суда, изложенных в судебном решении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судом первой инстанции.

С учетом изложенного, суд апелляционной инстанции отменил обжалуемое постановление судьи и вынес новое решение об отказе в удовлетворении жалобы А..

При возвращении дела прокурору суд в соответствии с п. 1-3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ указывает лишь обстоятельства, являющиеся основанием для переквалификации обвинения, но не вправе указать статью Особенной части УК РФ, по которой деяние подлежит новой квалификации, а также делать вывод об оценке доказательств, о виновности обвиняемого.

Постановлением судьи Тверского гарнизонного военного суда от 27 ноября 2014 года уголовное дело в отношении капитана Х., обвиняемого в совершении двух преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 337 УК РФ, было возвращено военному прокурору гарнизона на основании п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Как констатировал суд первой инстанции, фактические обстоятельства, установленные в ходе судебного разбирательства, указывали на наличие оснований для квалификации действий обвиняемого как более тяжкого преступления.

При этом сослался на показания в ходе судебного заседания ряда свидетелей о нежелании Х. подчиняться командиру части, о том, что находясь по месту службы, он сам скрывался от командования, а также скрывал место своего фактического проживания и т.д.

В постановлении была дана оценка показаниям самого Х., ряда свидетелей об истинных, по мнению суда, целях и мотивах его поведения и делался вывод о необходимости безусловного возврата уголовного дела прокурору.

По апелляционному представлению государственного обвинителя и апелляционной жалобе защитника-адвоката данное постановление было отменено, а материалы уголовного дела направлены на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе.

При этом суд апелляционной инстанции указал следующее.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случае, если обвинительное заключение составлено с нарушением требований настоящего Кодекса, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения.

Согласно Постановлению Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2003 года N18-П " По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК РФ в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан", конституционно-правовой смысл части 1 статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса не исключает правомочие суда возвратить дело прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом, когда в досудебном производстве были допущены существенные нарушения закона, не устранимые в судебном производстве, если такое возвращение дела не связано с восполнением неполноты проведенного предварительного следствия.

Согласно п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ судья возвращает уголовное дело прокурору, если фактические обстоятельства дела, изложенные в обвинительном заключении, свидетельствуют о наличии оснований для квалификации действий обвиняемого как более тяжкого преступления.

В связи с тем, что в соответствии с ч. 3 ст. 15 УК РФ суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или защиты, то при возвращении дела прокурору, суд в соответствии с п. 1-3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ указывает лишь обстоятельства, являющиеся основанием для переквалификации обвинения, но не вправе указать статью Особенной части УК РФ, по которой деяние подлежит новой квалификации, а также делать вывод об оценке доказательств, о виновности обвиняемого.

Между тем, выводы судьи не соответствовали требованиям закона, поскольку в обвинительном заключении в соответствии со ст. 220 УПК РФ следователем были указаны: существо обвинения, место, время совершения преступления, способ, форма вины, последствия и иные обстоятельства, предусмотренные ст. 73 УПК РФ, позволявшие при рассмотрении уголовного дела по существу исследовать, проверить и оценить доказательства, устранив имеющиеся в них противоречия, на которые суд сослался в своем постановлении.

Между тем, приведя ряд доказательств, содержащихся в обвинительном заключении, свидетельствовавших, по мнению суда, об иных обстоятельствах произошедшего и необходимости квалификации действий обвиняемого по более тяжкому преступлению, суд первой инстанции фактически дал им оценку с точки зрения достаточности, допустимости и относимости.

Однако данные доказательства предметом всестороннего исследования в ходе судебного разбирательства, как это видно из протокола судебного заседания, не были и наряду с иными доказательствами, представленными органами предварительного следствия, не оценивались.

Таким образом, не дав оценки всем обстоятельствам и, не выслушав мнение сторон, а лишь, проанализировав обвинительное заключение и показания допрошенных лиц, суд возвратил дело прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ.

Такое постановление, как не отвечающее требованиям ст. 7 УПК РФ, было отменено в апелляционном порядке.

Ошибки, допущенные при исполнении приговора, взыскании процессуальных издержек, разрешении гражданских исков.

В соответствии со ст. 399 УПК РФ вопросы, связанные с исполнением приговора, разрешаются судом в судебном заседании, в котором принимают участие представитель учреждения, исполняющего наказание, и компетентного органа, по представлению которого разрешается вопрос, связанный с исполнением наказания, а также прокурор, осужденный, его защитники.

Постановлением Курского гарнизонного военного суда от 30 апреля 2014 года было удовлетворено представление судебного пристава - исполнителя и осужденному С. заменено основное наказание в виде неоплаченного штрафа, назначенного по приговору Смоленского гарнизонного военного суда, на исправительные работы на срок 1 год 6 месяцев с удержанием денежных средств из заработной платы осужденного в доход государства в размере 15%.

Отменяя данное решение в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, суд апелляционной инстанции указал следующее.

Согласно ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации, ч. 1 ст. 15 УПК РФ судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

Причем эти принципы распространяются на все стадии уголовного судопроизводства и предполагают предоставление сторонам обвинения и защиты равных процессуальных возможностей по отстаиванию своих прав и законных интересов.

При этом функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган и то же должностное лицо (ч. 2 ст. 15 УПК РФ).

В соответствии со ст. 399 УПК РФ вопросы, связанные с исполнением приговора, разрешаются судом в судебном заседании, в котором принимают участие представитель учреждения, исполняющего наказание, и компетентного органа, по представлению которого разрешается вопрос, связанный с исполнением наказания, а также прокурор, осужденный, его защитники и законные представители и иные лица, чьи интересы непосредственно затрагиваются жалобой или представлением, при условии заявления ими ходатайства об этом (ч. 2, 3 ст. 399 УПК РФ).

Таким образом, суд, рассматривая в порядке п. 7 ст. 397 УПК РФ представление судебного пристава - исполнителя о замене С. штрафа другим видом наказания, обязан был обеспечить сторонам обвинения и защиты равные процессуальные права и возможности, связанные как с их участием в доказывании, так и с отстаиванием своей позиции по разрешаемым в ходе судебного разбирательства вопросам.

Между тем, вопрос о замене С. штрафа другим видом наказания был разрешен без участия осужденного, поскольку тот не был извещен о месте, дате и времени судебного заседания по месту его регистрации и проживания.

Не участвовал в суде и защитник-адвокат, хотя военный прокурор, то есть заинтересованное в исходе дела лицо со стороны обвинения, в судебном заседании присутствовал.

Данные о том, что суд принимал меры по назначению С. защитника, а также выяснял мнение о возможности рассмотрения дела без участия адвоката, в материалах дела отсутствовали, как и не было письменного отказа осужденного от защитника, заявленного в соответствии со ст. 52 УПК РФ.

Поскольку рассмотрение судом вопроса о замене С. штрафа другим видом наказания в отсутствие его самого, а также защитника-адвоката повлекло нарушение права осужденного на судебную защиту, привело к нарушению конституционного принципа равенства сторон и состязательности уголовного процесса, то есть явилось существенным нарушением норм процессуального права, в соответствии с п.2 ч.1 ст.389.15, ч.1 ст.389.17 УПК РФ постановление суда было отменено апелляционной инстанцией с направлением дела на новое судебное рассмотрение.

Непринятие во внимание при разрешении гражданского иска неправомерного поведения потерпевшего, обусловившего совершение преступления, повлекло изменение приговора.

28 мая 2014 года Нижегородским ГВС осужден рядовой К. по ч. 2 ст. 350 УК РФ.

В удовлетворение гражданского иска потерпевшей К. о компенсации морального вреда с войсковой части в пользу последней присуждено к взысканию 000 руб.

Согласно приговору К., управляя технически исправной боевой машиной легким многоцелевым гусеничным транспортером-тягачем (МТ-ЛБ), нарушил правила вождения указанной боевой машины, допустив наезд на лейтенанта К.., причинив последнему тяжкий вред здоровью, повлекший по неосторожности его смерть.

Как усматривалось из приговора, при разрешении гражданского иска суд первой инстанции обоснованно сослался на грубую неосторожность потерпевшего К., выразившуюся в допуске к управлению боевой машиной военнослужащего К., заведомо для К. не прошедшего соответствующую доподготовку на управление МТ-ЛБ, а также в попытке завести двигатель другой боевой машины МТ-ЛБ непредусмотренным способом.

Однако эти обстоятельства не были учтены в полной мере, поскольку удовлетворенный судом размер гражданского иска при указанных выше данных, свидетельствовавших о явном пренебрежении требованиями безопасности самим потерпевшим, что наряду с действиями К. привело к его гибели, являлся завышенным.

С учетом изложенного размер гражданского иска потерпевшей К. был снижен по апелляционной жалобе гражданского ответчика до 0000 руб.

В целях совершенствования судебной деятельности

ПРЕДЛАГАЮ:

Председателям гарнизонных военных судов и их заместителям изучить настоящий обзор с судьями на оперативных совещаниях, проанализировать причины приведенных и других имеющихся в судебной работе ошибок.

Повысить эффективность работы по ознакомлению судей с судебной практикой Верховного Суда Российской Федерации, Московского окружного военного суда для учета ее в правоприменительной деятельности, а также повысить требовательность к качеству рассмотрения уголовных дел и материалов с целью исключить случаи вынесения незаконных, необоснованных и несправедливых решений.

Врид председателя суда

А.Н. Ряузов