Обзор кассационной и надзорной практики Пермского краевого суда по гражданским делам за первое полугодие 2011 г. (утвержден на заседании Президиума Пермского краевого суда 12 августа 2011 г.)

Дела, вытекающие из трудовых правоотношений

Обязанность по выдаче трудовой книжки лежит на работодателе.

Отказывая Н. в удовлетворении исковых требований о взыскании заработной платы за задержку выдачи трудовой книжки, суд исходил из пропуска ею установленного трехмесячного срока на обращение в суд. При этом, говоря об отсутствии уважительных причин для восстановления срока, суд указал на то, что с учетом занимаемой должности истица знала о своем праве получить трудовую книжку в день увольнения.

Между тем суд не принял во внимание содержание ч. 4 ст. 84.1 ТК РФ, из содержания которой следует, что именно на работодателе лежит обязанность обеспечить вручение трудовой книжки работнику в день увольнения.

Из материалов дела не следует, что работодатель принял все зависящие от него меры для того, чтобы истица получила трудовую книжку в день увольнения. Данные о направлении ей уведомления о необходимости явиться за ее получением также отсутствуют. Имеющееся заявление истицы о выдаче трудовой книжки оставлено ответчиком без внимания.

Вывод суда об исчислении трехмесячного срока с момента увольнения истицы является ошибочным. Поскольку предметом иска является взыскание заработной платы за задержку выдачи трудовой книжки, трехмесячный срок необходимо исчислять с момента ее вручения работнику.

(определение N 33-2992 от 30.03.2011 г.)

Двухмесячный срок предупреждения о предстоящем увольнении не является пресекательным.

Удовлетворяя заявленные М. требования об изменении даты увольнения, суд пришел к выводу о том, что факт нерасторжения трудового договора по истечении двух месяцев после уведомления об увольнении, и факт продолжения работы, свидетельствует о продлении трудового договора, заключенного на неопределенный срок. По мнению суда, предупреждение утратило свою силу.

Указанный вывод суда основан на неправильном толковании норм материального права.

Анализ ч. 2 ст. 180 ТК РФ свидетельствует о том, что предупреждение о предстоящем увольнении в связи с ликвидацией организации, сокращением численности или штата работников организации должно состояться не менее чем за два месяца до увольнения.

Таким образом, само увольнение может последовать и после истечения двухмесячного срока. В данном случае двухмесячный срок не является пресекательным, и повторное уведомления о предстоящем увольнении по п. 2 ч. 1 ст. 81 ТК РФ не требуется.

(определение N 33-1752 от 01.03.2011 г.)

Дела о возмещении вреда здоровью

Размер компенсации члену семьи инвалида, умершего после вступления в действие Федерального закона от 12.02.2001 г. N 5-ФЗ, может быть определен только исходя из твердой суммы, предусмотренной в настоящее время п. 15 ч. 1 ст. 14 Закона РФ от 15.05.1991 г.

Рассчитывая размер ежемесячной компенсации в возмещение вреда здоровью, суд исходил из того, что права Т. производны от прав ее умершего мужа, как получателя сумм в счет возмещения вреда. Суд, сославшись на постановление Правительства РФ N 1024 от 16.12.2009 г., учитывал, что размер ежемесячной денежной компенсации должен составить 6.191 руб. 92 коп. (50% от 12.383 руб. 84 коп. ).

При этом судом не было учтено то обстоятельство, что сам Т. не являлся получателем денежной компенсации в размере 12.383 руб. 84 коп., поскольку умер в 2008 году, в то время как выплата в указанном размере была установлена постановлением Правительства РФ только с 2010 года. Тот факт, что истица является получателем компенсации как нетрудоспособный член семьи лица, которому причитались бы указанные выплаты в том случае, если бы он был жив, не является значимым.

Впервые компенсация в твердой денежной сумме была установлена ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" от 12.02.2001 г. N 5-ФЗ, введенного в действие с 15.02.2001 г. Так, для инвалидов первой группы установлена денежная компенсация в размере 5.000 рублей. Этим же законом статья 14 базового Закона была дополнена частью второй, предусматривающей право нетрудоспособных членов семьи лица, ставшего инвалидом вследствие катастрофы на ЧАЭС, на ежемесячную денежную компенсацию в случае смерти самого инвалида.

Поскольку обратная сила данному закону не придана, суду следовало исходить из того, что нетрудоспособные члены семьи умершего инвалида имеют право на соответствующую компенсацию только после 15.02.2001 г.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 19.06.2002 г. N 11-П установлено, что из п. 25 ч. 1 ст. 14, а также абз.2 п. 2 ч. 1 ст. 29 базового Закона (в редакции от 12.02.2001 г.) в их нормативном единстве с частями 1 и 2 ст. 2 ФЗ от 12.02.2001 г. N 5-ФЗ следует, что право выбора - получать возмещение вреда в твердых суммах или в размере, который исчисляется из заработка, не предоставляется инвалидам-чернобыльцам, а в случае их смерти - нетрудоспособным членам семьи, находившимся на их иждивении, впервые обратившимся за возмещением вреда после вступления в силу Федерального закона от 12.02.2001 г. Данное положение, как основанное на признании права законодателя на введение нового способа определения размера возмещения вреда здоровью, не противоречит Конституции РФ.

Следовательно, данное право у нетрудоспособного члена семьи умершего инвалида возникает не на любую компенсацию, а только на ту, которая предусмотрена действующим после 15.02.2001 г. законодательством, регулирующим данный вопрос (п. 25 ст. 14 Закона, а с 01.01.2005 г. - п. 15 ст. 14 Закона в соответствие с Федеральным законом N 122-ФЗ от 22.08.2004 г).

Из изложенного следует, что размер компенсации члену семьи инвалида, умершего после вступления в действие Федерального закона от 12.02.2001 г. N 5-ФЗ, может быть определен только исходя из твердой суммы, предусмотренной в настоящее время п. 15 ч. 1 ст. 14 базового Закона.

В связи с тем, что законодательством не предусматривалась возможность назначения возмещения вреда членам семьи умершего инвалида-чернобыльца исходя из денежной суммы, которая ему была сохранена после 15.02.2001 г., а сама истица до 15.02.2001 г. получателем денежной компенсации возмещения вреда в связи со смертью кормильца не являлась, назначение и выплата данной компенсации должна осуществляться исходя из суммы компенсации, предусмотренной п. 15 ч. 1 ст. 14 Закона РФ от 15.05.1991 г. N 1244-1 "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС".

Таким образом, истица имеет право на получение денежной компенсации в размере 50% от 5.000 рублей, т.е. в размере 2.500 рублей.

(определение N 33-1565 от 21.02.2011 г.)

Дела, вытекающие из жилищных правоотношений

Жилое помещение могло быть приватизировано только с согласия всех членов семьи.

Установив, что на момент заключения ответчиками Д. договора приватизации, истица Б. имела равное с ними право пользования жилым помещением, суд, сославшись на положения ст. 180 ГК РФ, включил ее в число лиц, приватизировавших спорную квартиру.

Данные вывод суда основан на неверном толковании закона.

В судебном заседании ответчики поясняли, что не желали включения истицы в число лиц, имеющих право на приватизацию спорного жилого помещения на момент заключения договора.

Иначе говоря, при наличии у Б. права на приватизацию жилого помещения, данный договор не мог быть заключен, поскольку остальные члены данной семьи не достигли согласия относительно приватизации жилья, в то время как приватизация жилого помещения, согласно ст. 2 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", могла состояться только с общего согласия всех членов семьи.

Таким образом, учитывая, что договор приватизации не мог быть заключен при условии включения Б. в число лиц, имеющих право на приватизацию жилого помещения, данный договор подлежал признанию недействительным в целом, а не в части.

(определение N 33-2073 от 15.03.2011 г.)

Предъявить требование о признании лица утратившим право пользования жилым помещением может только собственник данного помещения.

Удовлетворяя требования К. и признавая К. утратившим право пользования жилым помещением, суд исходил из того, что в результате пожара перестал существовать объект недвижимости - жилой дом, находившийся ранее на земельном участке, принадлежащем истице на праве собственности.

Вместе с тем при разрешении данного спора суду следовало решить вопрос о наличии у истицы права на предъявление требования о признании ответчика утратившим право пользования жилым помещением в соответствии со ст. 30 ЖК РФ и ст.ст. 288, 304 ГК РФ.

Право требовать признания ответчика утратившим право пользования жилым помещением, принадлежащим гражданину на праве собственности, имеет собственник этого помещения. Доказательства, свидетельствующие о том, что истица является или являлась собственником жилого дома, в материалах дела отсутствуют. Спорный дом вообще не вносился в Реестр объектов капитального строительства, его инвентаризация не производилась. Более того, согласно имеющимся в деле доказательствам, указанный дом полностью уничтожен в результате пожара еще в 2005 году, и суд обоснованно отметил, что право собственности на этот дом, если бы оно у истицы имелось, было прекращено в соответствии с п. 1 ст. 235 ГК РФ.

Таким образом, иск по данному делу заявлен лицом, которое не доказало наличие у него права на предъявление иска, то есть ненадлежащим истцом. Кроме того, иск заявлен в отношении несуществующего объекта недвижимого имущества, то есть спор является беспредметным. Указанные обстоятельства исключают возможность рассмотрения и удовлетворения предъявленного иска.

(определение N 33-590 от 26.01.2011 г.)

Условия признания права пользования за вселенными лицами жилым помещением зависят от наличия либо отсутствия отношений близкого родства.

Признавая Ч. утратившей право пользования жилым помещением, суд исходил из того, что она была вселена в принадлежащий Б. дом не в качестве члена ее семьи. По мнению суда, Ч. имела статус временного жильца, и, в силу ст. 80 ЖК РФ и ст. 680 ГК РФ, обязана освободить жилое помещение. Сама по себе регистрация по месту жительства является административным актом и не порождает для ответчицы право пользования спорным жилым помещением.

Вместе с тем при рассмотрении спора суд не определил, когда именно возникли спорные правоотношения и носят ли они длящийся характер, при том, что от этого зависит правильное решение вопроса о применении акта жилищного законодательства.

Суд не учел, что спорные правоотношения могли возникнуть у сторон до 01.03.2005 г. (введение в действие ЖК РФ), а права и обязанности из правоотношений - как до 01.03.2005 г., так и после. К правам и обязанностям, возникшим до введения в действие ЖК РФ, необходимо применять нормы прежнего ЖК РСФСР, а к правам и обязанностям, возникшим после его введения, - нормы ЖК РФ.

Принципы действия жилищного законодательства во времени регламентированы в ст. 6 ЖК РФ, а вопросы их практического применения разъяснены в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 02.07.2009 г. N 14 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации".

Давая оценку обстоятельствам вселения Ч. в спорный дом и делая вывод о том, что она не является членом семьи Б., суд не учел, что ответчица вселилась в жилое помещение до введения в действие ЖК РФ. Соответственно, при решении вопроса о возникновении у нее права пользования спорным домом необходимо применять нормы прежнего ЖК РСФСР. При решении же вопроса об утрате права пользования спорным домом необходимо руководствоваться нормами ЖК РФ, поскольку жилищные правоотношения, возникшие между сторонами, являются длящимися.

Из смысла ст.ст. 127 и 53 ЖК РСФСР следует, что законодатель разделяет условия признания права пользования за вселенными лицами жилым помещением в зависимости от наличия либо отсутствия отношений близкого родства или свойства. Для признания за детьми, родителями, супругами собственника (нанимателя) права пользования жилым помещением требуется лишь факт вселения в жилое помещение с согласия собственника (нанимателя) и совершеннолетних членов его семьи.

Как следует из материалов дела, ответчица была вселена в дом с согласия его собственника, что подтверждается ее регистрацией на постоянное место жительства. Поскольку Ч. является матерью Б., для признания ее членом семьи собственника не требовалось каких-либо дополнительных условий (совместное проживание, ведение общего хозяйства, наличие общего бюджета). Таким образом, Ч., являющаяся членом семьи Б. в силу закона, приобрела право пользования данным домом наравне с собственником.

При этом бывший член семьи собственника может быть признан утратившим право на проживание в жилом помещении на основании ч. 3 ст. 83 ЖК РФ в том случае, если он выехал на иное постоянное место жительства и, тем самым, добровольно отказался от своих прав и обязанностей, связанных с пользованием жилым помещением. Таких доказательств истицей представлено не было.

(определение N 33-2280 от 16.03.2011 г.)

Факт продажи жилого помещения, в котором зарегистрирован несовершеннолетний ребенок, не свидетельствует о безусловном нарушении его прав.

Принимая решение об отказе У. в удовлетворении исковых требований о признании несовершеннолетнего С. утратившим право пользования спорным жилым помещением, суд, сославшись на Постановление Конституционного суда РФ от 08.06.2010 г. N 13-П, исходил из того, что продажа его отцом С. квартиры ведет к ограничению права несовершеннолетнего на жилище.

При этом суд не учел, что после расторжения брака между родителями несовершеннолетний С. в 2003 году выехал из спорной квартиры в другой город вместе с матерью. Отсутствие между родителями ребенка спора о месте жительства их несовершеннолетнего сына свидетельствует о том, что между ними состоялось устное соглашение, согласно которому местом жительства ребенка является место жительства его матери. Мать ребенка с 2008 года проживает и зарегистрирована постоянно в городе С., по этому же адресу зарегистрирован, как по месту пребывания, и несовершеннолетний С.

Сама по себе регистрация несовершеннолетнего в спорной квартире не имеет правового значения для разрешения данного спора, так как факт регистрации или отсутствия таковой не порождает для гражданина каких-либо прав и обязанностей. Регистрация является лишь предусмотренным федеральным законом способом учета граждан в пределах Российской Федерации, носящим уведомительный характер и отражающим факт нахождения гражданина по месту пребывания или жительства.

Следовательно, какие-либо права и интересы несовершеннолетнего С. договором купли-продажи, заключенным между С. и У., не нарушены, поскольку его жилищные условия не ухудшены и жилого помещения он не был лишен.

(определение N 33-2640 от 23.03.2011 г.)

Гражданин вправе на любой стадии отказаться от получения жилого помещения в свою собственность.

Удовлетворяя требование В. о признании за ним права собственности на _ долю квартиры, суд исходил из того, что он и ответчица В. выразили свою волю на приватизацию жилого помещения, подав соответствующее заявление собственнику. А сам договор приватизации не прошел государственную регистрацию ввиду уклонения В. от его регистрации.

Указанные выводы суда основаны на неправильном толковании норм Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" и применении ч. 3 ст. 165 и ч. 3 ст. 551 ГК РФ, не подлежащих применению в данном случае.

В статье 1 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" устанавливается принцип добровольности передачи жилья в собственность граждан, исходя из которого гражданин вправе на любой стадии (вплоть до государственной регистрации и перехода права собственности на жилое помещение) отказаться от получения жилого помещения в свою собственность.

Закон не предусматривает возможности принудительной передачи жилого помещения в собственность граждан, которые подписали договор приватизации жилья, но впоследствии отказались от его государственной регистрации, не подав документы в регистрирующий орган.

В рассматриваемом случае статус спорной квартиры не изменился, так как процесс приватизации не был завершен. При этом отсутствуют правовые основания понуждения граждан к регистрации договора приватизации, учитывая, что истец и ответчица являются одной стороной договора, а сама приватизация возможна при наличии согласия всех указанных в статье 2 названного Закона лиц.

Таким образом, поскольку право собственности бывших супругов на указанную квартиру не возникло в связи с фактическим отказом В. от завершения процесса приватизации, у суда не имелось оснований для признания за В. права долевой собственности.

(определение N 33-2734 от 23.03.2011 г.)

Снятие гражданина с регистрационного учета по месту жительства возможно только в случаях, прямо предусмотренных законом.

Возлагая на Управление Федеральной миграционной службы по Пермскому краю обязанность по снятию Е. с регистрационного учета по месту жительства, суд не учел, что вопросы снятия граждан с регистрационного учета регулируются положениями ст. 7 Закона РФ "О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации" и постановлением Правительства РФ от 17.07.1995 г. "Об утверждении Правил регистрации и снятия граждан РФ с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах РФ и Перечня должностных лиц, ответственных за регистрацию".

Согласно п.п. "а" п. 31 Правил снятие гражданина с регистрационного учета по месту жительства производится органами регистрационного учета по письменному заявлению гражданина. На основании судебного решения снятие гражданина с регистрационного учета производится по основаниям п.п. "г" и "е" п. 31 Правил в случае: признания гражданина безвестно отсутствующим, либо выселении гражданина из занимаемого жилого помещения или признания его утратившим право пользования жилым помещением.

Указанный в названных нормах перечень оснований для снятия граждан с регистрационного учета является исчерпывающим.

Таким образом, решение вопроса о снятии гражданина с регистрационного учета по месту жительства по требованию заинтересованного лица зависит от принятия судом решения по исковым требованиям о признании ответчика не приобретшим либо утратившим право пользования жилым помещением, то есть от разрешения вопроса о жилищных правах ответчика на спорное жилое помещение.

Регистрация гражданина по месту жительства, как таковая, по своей правовой природе носит уведомительный характер. Требование о снятии с регистрационного учета, по существу, исковым требованием не является.

В данном случае суд фактически разрешил вопрос о жилищных правах Е. на спорное помещение, тогда как требования о неприобретении права пользования жилым помещением либо его утрате истица не заявляла.

(определение N 33-5372 от 30.05.2011 г.)

Орган местного самоуправления не обязан обеспечивать сотрудника полиции жилым помещением.

Принимая решение о возложении на администрацию города обязанности по предоставлению Л. отдельной благоустроенной квартиры, суд исходил из положений ст. 30 Закона РФ "О милиции".

При этом суд не принял во внимание, что на момент вынесения решения данный Закон утратил силу в связи с принятием Федерального Закона "О полиции", с введением которого изменилось правовое регламентирование вопроса обеспечения сотрудника полиции жилым помещением.

Статья 44 названного Закона предусматривает обеспечение сотрудника полиции только служебным жилым помещением за счет федерального бюджета через систему государственных органов, а не органов местного самоуправления.

Таким образом, поскольку в настоящее время отсутствует закрепленная на законодательном уровне обязанность органа местного самоуправления по обеспечению сотрудников органов внутренних дел жилыми помещениями на условиях социального найма, исковые требования о возложении на администрацию города такой обязанности не могли быть удовлетворены.

(определение N 33-4746 от 18.05.2011 г.)

Лицам из числа детей, оставшихся без попечения родителей, жилое помещение предоставляется с учетом членов их семьи.

Сделав правильный вывод о наличии оснований для возложения на администрацию города обязанности по предоставлению Д., как лицу, оставшемуся без попечения родителей, жилого помещения, суд пришел к ошибочному суждению о том, что жилое помещение должно быть предоставлено из расчета площади на одного человека - 33 кв.м.

Не принимая во внимание доводы истицы о необходимости применения положений Закона Пермского края "О предоставлении жилых помещений государственного жилищного фонда Пермского края по договорам социального найма" от 14.07.2008 г. N 225-ПК, в соответствии с которым площадь предоставляемого семье из двух человек жилого помещения должна составлять не менее 42 кв. м., суд сослался на преамбулу ФЗ "О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей", указав, что этот Закон имеет целевое назначение - предоставление дополнительных гарантий именно данной категории социально незащищенных граждан.

При этом суд не принял во внимание содержание Закона Пермского края "О предоставлении жилых помещений государственного жилищного фонда Пермского края по договорам социального найма", который регулирует права и обязанности, вытекающие из реализации отдельными категориями граждан льгот и дополнительных (по сравнению с остальными лицами) гарантий. Дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, перечислены в числе других категорий граждан, на которых распространяется данный Закон. Размер площади предоставляемого жилого помещения определен в п. 3 ст. 9 настоящего Закона. При этом данная норма не содержит каких-либо исключений применительно к категории граждан, на которых рассчитано применение настоящего Закона.

Следовательно, при толковании данного Закона следует исходить из того, что при предоставлении жилого помещения детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, члены их семей также подлежат учету при разрешении вопроса о размере площади предоставляемого жилого помещения. Таким образом, ограничение, которое применил суд первой инстанции, не основано на требованиях закона.

(определение N 33-6239 от 27.07.2011 г.)

Дела, связанные с заключением договоров займа

Кредитный договор не может считаться расторгнутым до момента полного исполнения обязательств.

Отказывая банку в удовлетворении требования о взыскании процентов за пользование кредитом, суд исходил из того, что, предъявив ранее требование о досрочном взыскании кредитной задолженности, истец, тем самым, в одностороннем порядке расторг договор. По мнению суда, обязательства сторон по данному договору прекратились и оснований для взыскания процентов в соответствии с условиями кредитного договора за период после расторжения договора не имеется.

При этом суд не проанализировал содержание п. 1 ст. 307, п. 1 ст. 807, п. 1 ст. 809, п. 3 ст. 810 и п. 2 ст. 819 ГК РФ, а также условия кредитного договора и не учел, что при вынесении судом решения о взыскании основного долга и процентов по кредитному договору данный договор будет считаться исполненным только в момент поступления денежных средств на счет кредитора.

Следовательно, до исполнения решения суда указанный договор нельзя считать расторгнутым, а обязательство по выплате указанных сумм - прекращенным.

Глава 26 ГК РФ, устанавливающая основания прекращения обязательств, не включает в их число факт вынесения судебного решения о взыскании денежных сумм. Равным образом нельзя рассматривать обращение банка с иском о досрочном взыскании задолженности по кредитному договору как расторжение договора. Решением суда кредитный договор и договор поручительства не были расторгнуты. Условия кредитного договора предусматривают лишь право банка требовать досрочного возврата кредитной задолженности, а не право банка в одностороннем порядке расторгнуть договор. Соглашение о расторжении договора в соответствии с п. 1 ст. 450 ГК РФ стороны не заключали. Со стороны банка не было также и отказа от исполнения договора.

Таким образом, кредитор вправе обратиться в суд с требованием о взыскании с должника процентов на сумму займа, предусмотренную договором, начиная со дня, по который решением суда были взысканы указанные проценты, до дня фактического исполнения обязанности по возврату задолженности.

(определение N 33-2001 от 02.03.2011 г.)

Дела о защите прав потребителей

Гражданин, фактически пользующийся товаром, приобретенным другим лицом, является потребителем.

Удовлетворяя исковые требования Г., мировой судья исходил из того, что факт приобретения у индивидуального предпринимателя Р. товара ненадлежащего качества нашел свое подтверждение.

Суд апелляционной инстанции, отменяя решение мирового судьи и отказывая в иске, пришел к выводу о том, что к спорным правоотношениям Закон РФ "О защите прав потребителей" применению не подлежит, поскольку истцом товар не приобретался, потребителем он не является.

В данном случае суд апелляционной инстанции неправильно истолковал нормы материального права.

В соответствии с основными понятиями, используемыми в Законе РФ "О защите прав потребителей", потребителем является гражданин, имеющий намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий или использующий товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности.

Как следует из материалов дела, Г. является собственником автомобиля, на который была установлена некачественная деталь. Пользование автомобилем осуществлял Н., который и приобрел у ответчика некачественную деталь.

Из содержания п. 2 ст. 14 Закона РФ "О защите прав потребителей" следует, что потребителем может быть и тот гражданин, который пользуется приобретенным товаром, не смотря на то, что сам этот товар не покупал.

Таким образом, то обстоятельство, приобретал ли сам Г. некачественную деталь, либо это сделал кто-либо другой, не имеет значения, поскольку конечным пользователем этого товара является именно истец, как собственник автомобиля.

(постановление N 44-г-1175 от 11.06.2011 г.)

Штраф за нарушение прав потребителя подлежит взысканию не в пользу самого потребителя, а в доход местного бюджета, в соответствии с нормами Бюджетного кодекса РФ.

(определение N 33-5675 от 15.06.2011 г.)

Дела, связанные с пенсионным законодательством

Период нахождения в ученическом отпуске подлежит включению в специальный стаж.

Отказывая К. в удовлетворении требования о включении в специальный стаж работы периодов нахождения в дополнительных учебных отпусках, суд исходил из того, что данные отпуска не поименованы в ст. 116 ТК РФ. По мнению суда, дополнительные оплачиваемые отпуска в связи с обучением не являются "ежегодными дополнительными отпусками" и включению в стаж не подлежат.

При этом суд не принял во внимание положения ст. 173 ТК РФ, согласно которой работникам, направленным на обучение работодателем или поступившим самостоятельно в имеющие государственную аккредитацию образовательные учреждения высшего профессионального образования независимо от их организационно-правовых форм по заочной форме обучения, успешно обучающимся в этих учреждениях, работодатель предоставляет дополнительные отпуска с сохранением среднего заработка. Причем данные дополнительные отпуска предоставляются работодателем ежегодно, пока работник обучается в высшем учебном заведении, и законодатель не связывает предоставление этих дополнительных отпусков с соответствием профиля образовательного учреждения выполняемой работе.

Положениями п. 21 Рекомендаций Международной организации труда N 148 от 24.06.1974 г. "Об оплачиваемых учебных отпусках" период оплачиваемого учебного отпуска должен приравниваться к периоду фактической работы в целях установления прав на социальные пособия и других, вытекающих из трудовых отношений, прав на основе национального законодательства или правил, коллективных договоров, арбитражных решений или таких других положений, которые соответствуют национальной практике.

Основами законодательства Союза ССР и Союзных республик о труде, КЗоТ РСФСР, ТК РФ работникам, совмещающим труд с обучением, работавшим на условиях неполного рабочего времени, гарантировались такие же трудовые права, что и лицам, которые трудились полное рабочее время.

Прохождение курсов повышения квалификации и предоставление ученических отпусков в вышеуказанные периоды осуществлялись с сохранением заработной платы, откуда производилась уплата взносов на государственное социальное страхование.

Как было установлено судом, в период с октября 2004 года по октябрь 2007 года К. обучалась в имеющем государственную аккредитацию высшем учебном заведении. В период обучения работодателем ежегодно предоставлялись ей дополнительные отпуска с сохранением средней заработной платы для прохождения промежуточной аттестации и уплачивались страховые взносы в пенсионный фонд.

Ограничение прав К. на социальное обеспечение не оправдывается ни одной из целей, указанных в ст. 55 Конституции РФ, допускающей ограничение федеральным законом прав и свобод человека и гражданина только в той мере, в которой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Таким образом, работникам, совмещающим труд с обучением, гарантированы такие же трудовые права, как и лицам, трудящимся полное рабочее время. Период нахождения в ученических отпусках, по сути, законодателем приравнивается к выполнению истцом своих обязанностей.

(определение N 33-759 от 07.02.2011 г.)

Периоды работы, начиная с 1 января 2001 года, засчитываются в специальный стаж только при наличии определенных условий.

Включая О. в специальный стаж для назначения досрочной трудовой пенсии по старости период его работы с января 2001 года по август 2010 года в должности тренера-преподавателя в детско-юношеской спортивной школе, суд, руководствуясь Списком и Правилами, утвержденными постановлением Правительства РФ от 22.09.1999 г. N 1067, исходил из того, что работа в названной должности засчитывалась в выслугу лет без каких-либо ограничений.

Данный вывод основан на неправильном толковании и применении норм материального права.

Так, пунктом 12 Правил исчисления периодов работы, дающей право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости лицам, осуществлявшим педагогическую деятельность в государственных и муниципальных учреждениях для детей, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 29.10.2002 г. N 781, определено, что работа в должностях, указанных в пункте 2 раздела "Наименование должностей" Списка, в учреждениях, указанных в пункте 2 раздела "Наименование учреждений" списка, за периоды, начиная с 1 января 2001 года, засчитывается в стаж работы при наличии одновременно следующих условий: на 1 января 2001 года у лица имеется стаж работы в должностях в учреждениях, указанных в Списке, продолжительностью не менее 16 лет 8 месяцев; имеется факт работы (независимо от продолжительности) в период с 1 ноября 1999 года по 31 декабря 2000 года в должностях в учреждениях, указанных в пункте 2 раздела "Наименование должностей" и в пункте 2 раздела "Наименование учреждений" Списка.

Аналогичный порядок исчисления периодов работы, дающей право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости, был предусмотрен и абзацем 3 п. 3 Постановления Правительства РФ от 22.09.1999 г. N 1067.

Таким образом, условия выхода на досрочную трудовую пенсию, изложенные в п. 12 Правил от 29.10.2002 г. N 781, и п. 3 Постановления Правительства РФ от 22.09.1999 г. N 1067 (с учетом изменений от 01.02.2002 г.) применяются, начиная с 01 ноября 1999 года.

В связи с этим подлежал применению п. 12 указанных Правил, в соответствии с которым периоды, начиная с 1 января 2001 года, засчитываются в стаж работы при наличии условий, перечисленных в данном пункте.

Применительно к спорному правоотношению работа О. в должности тренера-преподавателя могла быть зачтена в специальный стаж только в том случае, если бы истец на 1 января 2001 года имел стаж работы в должностях в учреждениях, указанных в Списке, продолжительностью не менее 16 лет 8 месяцев.

(определение N 33-11642/98 от 12.01.2011 г.)

Если отпуск по уходу за ребенком начался до 06 октября 1992 года, он подлежит включению в специальный стаж независимо от времени его окончания.

Принимая решение об отказе Б. в удовлетворении требований о досрочном назначении трудовой пенсии, суды первой и второй инстанции исходили из отсутствия для этого необходимого стажа.

Данный вывод основан на неправильном толковании норм материального права.

Из материалов дела следует, что истице предоставлялся отпуск по уходу за ребенком, родившимся в декабре 1991 года, до достижения им 1,5 лет и 3-х лет.

До введения в действие Закона РФ от 25.09.1992 г. "О внесении изменений и дополнений в Кодекс законов о труде РСФСР" статья 167 КЗоТ РСФСР предусматривала, что дополнительный отпуск без сохранения заработной платы по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет засчитывается в общий и непрерывный стаж работы, а также в стаж работы по специальности.

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 22.01.1981 г. "О мерах по усилению государственной помощи семьям, имеющим детей" были установлены частично оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком до достижения им возраста одного года и дополнительный отпуск без сохранения заработной платы по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет.

Лишь с принятием Закона РФ от 25.09.1992 г., вступившим в силу 06 октября 1992 года, период нахождения женщины в отпуске по уходу за ребенком перестал включаться в стаж работы по специальности в случае назначения пенсии на льготных условиях.

В соответствии с п. 2 Постановления Совета Министров СССР и ВЦСПС от 22.08.1989 г. N 677 "Об увеличении продолжительности отпусков женщинам, имеющим малолетних детей" с 1 декабря 1989 года продолжительность дополнительного отпуска без сохранения заработной платы по уходу за ребенком была увеличена до достижения им возраста трех лет. Указанный дополнительный отпуск подлежал зачету в общий и непрерывный стаж, а также в стаж работы по специальности.

Впоследствии право женщин, имеющих малолетних детей, оформить отпуск по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет, было предусмотрено Законом СССР от 22.05.1990 г. "О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты СССР по вопросам, касающимся женщин, семьи, детства", которым были внесены изменения в Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о труде. Статья 71 Основ была изложена в новой редакции и предусматривала предоставление женщине частично оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет и дополнительного отпуска без сохранения заработной платы по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет.

Исходя из смысла приведенных законодательных актов, период нахождения женщины в отпуске по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет подлежал зачету в общий и непрерывный стаж, а также в специальный стаж работы по специальности.

Пленум Верховного Суда РФ в пункте 15 Постановления N 25 от 20.12.2005 г. "О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении дел, связанных с реализацией гражданами права на трудовые пенсии" указал, что при разрешении споров, возникших в связи с невключением женщинам в стаж работы по специальности периода нахождения в отпуске по уходу за ребенком при досрочном назначении пенсии по старости, следует исходить из того, что если указанный период имел место до 6 октября 1992 года, то он подлежит включению в стаж работы по специальности независимо от времени обращения женщины за назначением пенсии и времени возникновения права на досрочное назначение пенсии по старости.

Таким образом, если отпуск по уходу за ребенком в целом (до достижения ребенком возраста полутора лет и до достижения им возраста трех лет) начался у матери в период действия названных нормативных актов, то с учетом положений статей 6 ч. 2, 15 ч. 4, 17 ч. 1, 18, 19 и 55 ч. 1 Конституции РФ, предполагающих правовую определенность и связанную с ней предсказуемость законодательной политики в сфере пенсионного обеспечения, необходимых для того, чтобы участники соответствующих правоотношений могли быть уверенными в том, что приобретенное ими на основе действующего законодательства право будет уважаться властями и будет реализовано, весь период отпуска по уходу за ребенком подлежит включению в специальный стаж для назначения досрочной трудовой пенсии по старости.

(постановление N 44-г-101 от 11.03.2011 г.)

Организационно-правовая форма юридического лица и его наименование до 01 ноября 1999 года не имели юридического значения для включения периодов работы в специальный стаж.

Отказывая Д. в удовлетворении требования о включении периода его работы в стоматологическом товариществе "Ю" и ООО "Стоматологическая компания "Ю" с октября 1996 года по сентябрь 2002 года в специальный стаж, дающий право на досрочное назначение пенсии, суд исходил из того, что ни действующими Списками должностей, работа в которых засчитывается в выслугу, дающую право на пенсию за выслугу лет в связи с лечебной и иной работой по охране здоровья населения, утвержденными Постановлением Правительства РФ N 781 от 29.10.2002 г., ни ранее действующими Списками N 464 от 06.09.1991 г. и N 1066 от 22.09.1999 г., наименование таких учреждений как стоматологическое товарищество, стоматологическая компания не предусмотрен. Отсутствуют такие наименования и в номенклатуре учреждений здравоохранения. Кроме того, суд учитывал, что к видам деятельности общества относится, помимо оказания медицинских услуг, торгово-закупочная деятельность медицинской техникой.

При этом суд не учел содержание п. 3 Постановления Правительства РФ от 22.09.1999 г. N 1066, согласно которому в выслугу, дающую право на пенсию за выслугу лет в связи с лечебной и иной работой по охране здоровья населения, засчитываются периоды работы до 01.11.1999 г. в соответствии со Списком профессий и должностей работников здравоохранения и санитарно-эпидемиологических учреждений, утвержденным Постановлением Совета Министров РСФСР от 06.09.1991 г. N 464, а периоды работы после указанной даты - в соответствии со Списком и Правилами, утвержденными Постановлением Правительства РФ от 22.09.1999 г.

Списком от 06.09.1991 г. N 464 предусмотрена работа в качестве врачей и среднего медицинского персонала независимо от наименования должности лечебно-профилактических и санитарно-эпидемиологических учреждений всех форм собственности, а также в качестве врачей и среднего медицинского персонала, занимающихся индивидуальной трудовой деятельностью.

Как следует из представленных учредительных документов, к основным видам деятельности ООО "СК "Ю" относится оказание стоматологических и косметологических услуг населению. Истец работал в спорный период в должности врача-стоматолога-ортопеда, то есть занимался лечебной работой.

Постановление Совета Министров РСФСР от 06.09.1991 г. N 464 и утвержденный им Список не содержали требования о том, чтобы лечебная деятельность осуществлялась лишь в государственных или муниципальных учреждениях, назначение такой пенсии гарантировалось на равных основаниях работникам, занятым в учреждениях (организациях) здравоохранения независимо от их ведомственной подчиненности и формы собственности.

Таким образом, работа в качестве врача в частной стоматологической компании в период действия Списка профессий и должностей от 06.09.1991. N 464 подлежала зачету в специальный стаж для досрочного назначения пенсии. Организационно-правовая форма юридического лица и его наименование не имеют юридического значения применительно к защите пенсионных прав граждан, поскольку организационно-правовая форма зависит от требований гражданского законодательства, тогда как определяющее значение для разрешения пенсионного спора имеет характер осуществляемой истцом деятельности и профиль деятельности компании.

Примененные судом номенклатуры учреждений здравоохранения, утвержденные приказами Минздрава РФ, относятся к государственным и муниципальным учреждениям, в то время как для зачета в специальный стаж периода работы до 01.11.1999 г. форма собственности учреждения (организации) значения не имела.

Таким образом, в специальный стаж работы истца в соответствии со Списком от 06.09.1991 г. N 464 подлежит включению лишь период с октября 1996 года до 01.11.1999 г.

Оснований для включения всего заявленного истцом периода (до сентября 2002 года) не имеется в связи с прямым указанием вышеназванного постановления о том, что периоды работы после 01.11.1999 г. засчитываются в соответствии со Списком и Правилами, утвержденными Постановлением Правительства РФ от 22.09.1999 г. Указанные Списки и Правила распространяются только на случаи работы в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения, к которым ООО "СК "Ю" не может быть отнесено.

(определение N 33-1661 от 21.02.2011 г.)

Дела, связанные с наследственным правом

При наследовании может быть получено только право, которое принадлежало самому наследодателю.

Взыскивая в пользу Банка с О., как наследницы умершего З., задолженность по кредитному договору, суд исходил из того, что размер наследственного имущества, перешедшего к ответчице, достаточен для исполнения обязательства. В качестве наследственного имущества суд посчитал страховую сумму, полученную О. от страховой компании в связи со смертью сына в результате несчастного случая на производстве.

При этом суд не принял во внимание содержание ст. 1112 ГК РФ, согласно которой в состав наследства могут входить лишь те права и обязанности, носителем которых при жизни был сам наследодатель. Для того, чтобы имущественные права могли быть включены в состав наследства, они должны возникнуть при жизни наследодателя. В том случае, когда права и обязанности возникают лишь в результате смерти наследодателя, переход прав по наследству невозможен.

Суд не учел, что право О. на получение страхового возмещения по договору страхования жизни З. возникло у нее не в результате перехода права от наследодателя, а по иному основанию - в результате заключения договора страхования в пользу третьего лица.

Таким образом, наследник не может приобрести право, которое самому наследодателю не принадлежало. То обстоятельство, что выгодоприобретатель по договору страхования О. одновременно является наследником З., не влечет за собой возможность взыскания с нее суммы долга по кредитному договору, поскольку природа возникновения у О. соответствующего права связана с правоотношениями по договору страхования, где она выступает в качестве самостоятельного субъекта - выгодоприобретателя.

(определение N 33-1267 от 16.02.2011 г.)

Дела, вытекающие из договорных правоотношений

Факт смерти застрахованного лица, независимо от причины ее наступления, является страховым случаем.

Отказывая К-вой в удовлетворении иска о взыскании со Страховой компании суммы страхового возмещения, суд исходил из того, что смерть К. не может быть признана страховым случаем, поскольку непосредственно связана с нахождением его в состоянии алкогольного опьянения.

Вместе с тем из системного толкования ст. 934, п. 1 ст. 422 ГК РФ и ч. 2 п. 1 ст. 9 Закона РФ "Об организации страхового дела в Российской Федерации" следует, что страховой случай является объективно совершившимся событием. Его наступление или ненаступление не зависит от действий (бездействия) и субъективного отношения страхователя (застрахованного лица) к этому факту. Законом не предусмотрено, что причина наступления несчастного случая может иметь юридическое значение при определении события страховым случаем. Следовательно, страховым случаем признается факт смерти застрахованного независимо от причины ее наступления.

Факт смерти застрахованного лица - К. в результате общего переохлаждения тела на фоне алкогольного опьянения средней степени в период действия договора страхования судом установлен.

В обоснование отказа в выплате страхового возмещения ответчик ссылался на п. 5.4 Правил страхования, согласно которому не рассматривается в качестве страхового случая смерть, наступившая в результате несчастного случая, который произошел вследствие нахождения застрахованного лица в состоянии алкогольного или токсического отравления (опьянения).

Однако данное основание для отказа в выплате страхового возмещения не может признано правомерным.

Основания освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения применительно к обстоятельствам рассматриваемого дела предусмотрены ст.ст. 963, 964 ГК РФ. При этом законом не предусмотрена возможность освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения по основанию, на которое ссылается ответчик, то есть в связи со смертью застрахованного лица, находившегося в момент смерти в состоянии алкогольного опьянения. Доказательств того, что воля застрахованного лица при совершении определенных действий была направлена на наступление смерти, в материалах дела не имеется. Наличие либо отсутствие в его действиях грубой неосторожности не имеет правового значения и не является основанием для освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения.

Таким образом, условия страхования, изложенные в п. 5.4 Правил страхования от несчастных случаев и болезней, утвержденных 23.03.2007 г., являются ничтожными и не подлежат применению.

(определение N 33-1181 от 09.02.2011 г.)

Дела, вытекающие из обязательств по возмещению вреда

Обязанность по обеспечению сохранности инженерных сетей многоквартирного дома лежит на управляющей компании.

Отказывая В. в удовлетворении иска о взыскании с Управляющей компании и ТСЖ ущерба, причиненного ему в результате затопления квартиры, суд исходил из того, что причиной затопления явилось нарушение установки шарового крана на техническом этаже застройщиком дома, в результате чего произошло его разрушение. В связи с этим суд пришел к выводу о недоказанности причинно-следственной связи между причинением ущерба и действиями (бездействием) ответчиков.

При этом суд не учел, что между ТСЖ и Управляющей компанией в 2009 году был заключен договор на техническое обслуживание и содержание жилого дома и придомовой территории. По условиям данного договора исполнитель был обязан обеспечить сохранность состояния жилого дома, его инженерных сетей и всего имущества, переданного заказчиком исполнителю для обслуживания.

Как было установлено судом, причиной затопления послужила неисправность шарового крана в системе горячего водоснабжения, расположенного на техническом этаже, то есть относящегося к общему имуществу многоквартирного дома, техническое обслуживание которого осуществляла Управляющая компания.

То обстоятельство, что нарушение целостности крана произошло из-за нарушения технологии монтажа застройщиком, не имеет значения для разрешения заявленных исковых требований. Дом был сдан в эксплуатацию в 2008 году. При заключении договора на техобслуживание дома Управляющая компания приняла инженерное оборудование в том состоянии, в каком оно было на момент передачи, вследствие чего в дальнейшем она несет ответственность перед ТСЖ и собственниками помещений за надлежащее техническое состояние общедомового оборудования. Истец в каких-либо правоотношениях с организацией, осуществлявшей строительство дома, не состоит.

Таким образом, надлежащим ответчиком по предъявленному иску является именно Управляющая компания.

(определение N 33-1307-2011 от 14.02.2011 г.)

Радиаторы отопления, находящиеся в квартире, не относятся к общему имуществу дома.

Принимая решение о взыскании в пользу П-ной ущерба, причиненного в результате затопления ее квартиры, суд исходил из обязанности управляющей компании нести ответственность за ненадлежащее содержание радиаторов отопления, относящихся к общему имуществу дома.

Вместе с тем, как было установлено судом, летом 2010 года в квартире, расположенной над квартирой истицы, были заменены радиаторы отопления. В октябре 2010 года в результате срыва радиаторной пробки из батареи произошел разлив воды в квартире М., вследствие чего была затоплена квартира истицы.

Давая оценку спорным правоотношениям, суду следовало учесть содержание ст. 210 ГК РФ и частей 3 и 4 ст. 30 ЖК РФ.

В данном случае у суда не имелось законных оснований для возложения ответственности по возмещению ущерба на управляющую копанию, поскольку находящиеся в квартире обогревающие элементы системы отопления (радиаторы), предназначенные для обслуживания только одной квартиры, не относятся к общему имуществу многоквартирного дома. Следовательно, ответчик не несет обязанность по обеспечению их технически исправного состояния и принятию мер, исключающих возникновение подобных аварийных ситуаций.

(определение N 33-3048 от 06.04.2011 г.)

Дела иных категорий

Отсутствие в исполнительном документе сведений о месте рождения должника является основанием для отказа в возбуждении исполнительного производства.

Признавая незаконными действия судебного пристава-исполнителя по вынесению постановления об отказе Л. в возбуждении исполнительного производства, суд исходил из того, что исполнительный документ соответствует требованиям закона. Суд посчитал, что отсутствие в исполнительном документе сведений о месте рождения должника, при указании других предусмотренных законодательством сведений, не препятствует принудительному исполнению решения суда.

При этом суд не учел содержание ст. 13 ФЗ "Об исполнительном производстве", согласно которой в исполнительном документе должны быть указаны сведения о должнике и взыскателе - для граждан, фамилия, имя, отчество, место жительства и место пребывания, а для должника также год и место рождения, место работы (если оно известно).

Отсутствие предусмотренных в названной норме сведений, в силу ст. 31 указанного Закона, является основанием к отказу в возбуждении исполнительного производства.

Таким образом, поскольку предъявленный Л. исполнительный лист не содержал информации о месте рождения должника, судебный пристав-исполнитель правомерно вынес постановление об отказе в возбуждении исполнительного производства.

(определение N 33-519 от 24.01.2011 г.)

Применение норм процессуального права

Доказательство, полученное с нарушением закона, не имеет юридической силы.

Отказывая К. в удовлетворении иска о включении их в Список граждан, проживающих в ветхом жилье, непригодном для проживания по критериям безопасности, суд исходил из недоказанности истцами доводов о том, что принадлежащий им дом не пригоден для проживания в связи с проведением горных работ.

Делая данный вывод, суд сослался на заключение двух специалистов лаборатории сдвижения горных пород Государственного научно-исследовательского института горной геомеханики и макшейдерского дела межотраслевого научного центра ВНИМИ Уральского филиала.

Вместе с тем данное заключение не могло быть положено в основу решения, поскольку при назначении судебной экспертизы судом были неправильно применены нормы процессуального права.

Так, в соответствии с ч. 1 ст. 79 ГПК РФ проведение экспертизы может быть поручено судебно-экспертному учреждению, конкретному эксперту или нескольким экспертам.

Из определения суда следует, что ни судебно-экспертному учреждению, ни конкретному эксперту или экспертам производство судебной экспертизы не поручалось. Лаборатория института и специалисты данной лаборатории не относятся к данной категории учреждений, экспертов. Учитывая, что в отношении данного подразделения сведений о наличии статуса судебного экспертного учреждения не имеется, производство экспертизы могло быть поручено только конкретному эксперту.

Поскольку доказательство (заключение экспертизы) было получено с нарушением закона, оно не имеет юридической силы и не могло быть положено в основу решения суда.

(определение N 33-1634 от 21.02.2011 г.)

Заявление об оспаривании нормативно-правового акта в сфере регулирования тарифов организацией коммунального хозяйства неподведомственно суду общей юрисдикции.

Удовлетворяя требование прокурора о признании недействующим решения Совета депутатов сельского поселения "О тарифах на услуги по водоснабжению, водоотведению для потребителей сельского поселения", суд не учел содержание ч. 3 ст. 22 ГПК РФ и п. 1 ч. 1 ст. 29 АПК РФ и не принял во внимание экономический характер возникшего спора.

В данном случае прокурором оспаривается нормативно-правовой акт в сфере регулирования тарифов организацией коммунального хозяйства. Данное требование в силу прямого указания закона подлежит рассмотрению арбитражным судом.

(определение N 33-1926 от 02.03.2011 г.)

Постановление судебного пристава-исполнителя о наложении штрафа в рамках КоАП РФ не могло быть оспорено в порядке гражданского судопроизводства.

Разрешая заявление индивидуального предпринимателя К. об оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя о наложении на него штрафа за повторное неисполнение требования неимущественного характера, суд не принял во внимание разъяснения, содержащиеся в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О некоторых вопросах, возникших в связи с принятием и введением в действие Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации".

Как следует из оспариваемого постановления, штраф индивидуальному предпринимателю назначен в соответствии с ч. 1 ст. 17.15 КоАП РФ.

Таким образом, поскольку штраф К. был назначен в административном порядке, постановление о его назначении можно было обжаловать только в порядке, предусмотренном п. 3 ч. 1 ст. 30.1 КоАП РФ. В рамках гражданского процессуального законодательства данное постановление не могло быть обжаловано.

(определение N 33-1788 от 16.03.2011 г.)

Требования, связанные с реабилитацией лица, незаконно привлеченного к уголовной ответственности, подлежат рассмотрению в порядке уголовно-процессуального законодательства.

Удовлетворяя требование Ш., суд пришел к правильному выводу о том, что он имеет право на компенсацию морального вреда, причиненного в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности.

Вместе с тем, разрешая требования истца о принесении ему, как реабилитированному лицу, официального извинения прокуратурой за незаконное привлечение к уголовной ответственности, о взыскании неполученной заработной платы и судебных издержек в виде расходов на оплату услуг адвоката по уголовному делу и проведению почерковедческой экспертизы, суд не учел, что данные требования не подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.

В данном случае суд не принял во внимание, что понятие "реабилитация" определено в ст. 133 УПК РФ и включает в себя вопрос о восстановлении в правах и возмещении государством вреда, причиненного лицу незаконным привлечением к уголовной ответственности. Это предполагает, что восстановление в правах должно быть произведено в том же процессуальном порядке, в соответствии с которым гражданин был незаконно привлечен к уголовной ответственности, а также именно тем органом следствия или суда, который принял в отношении него незаконное решение. В противном случае понятие "реабилитации" утрачивает свое значение.

Согласно ч. 1 ст. 135 УПК РФ возмещение реабилитированному имущественного вреда включает в себя возмещение: заработной платы, пенсии, пособия, других средств, которых он лишился в результате уголовного преследования; конфискованного или обращенного в доход государства на основании приговора или решения суда его имущества; штрафов и процессуальных издержек, взысканных с него во исполнение приговора суда; сумм, выплаченных им за оказание юридической помощи; иных расходов.

В соответствии с ч. 5 ст. 135 УПК РФ требование о возмещении имущественного вреда разрешается судьей в порядке, установленном ст. 399 УПК РФ для разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора. Последующие споры о размере возмещения вреда подлежат разрешению в порядке гражданского судопроизводства, так как реабилитация состоялась, и дальнейшие спорные вопросы уже выходят за рамки данного понятия.

Таким образом, суд разрешил требования о реабилитации, которые не могут быть рассмотрены в порядке гражданского судопроизводства в силу прямого указания закона, а подлежат рассмотрению в соответствии с требованиями ст. 136 УПК РФ в уголовно-процессуальном порядке.

(определение N 33-485 от 26.01.2011 г.)

Судебная коллегия по гражданским делам Пермского краевого суда