Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 июня 2006 г. "Мамедова (Mamedova) против Российской Федерации" (жалоба N 7064/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

"Мамедова (Mamedova) против Российской Федерации"
(Жалоба N 7064/05)

Постановление Суда

Страсбург, 1 июня 2006 г.

По делу "Мамедова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Э. Йебенса, судей,

а также при участии C. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая 11 мая 2006 г. за закрытыми дверями,

вынес следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 7064/05), поданной в Европейский Суд по правам человека против Российской Федерации гражданкой Российской Федерации Мамедовой Ольгой Вагидовной (далее - заявительница) 6 января 2005 г. в соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

2. В Европейском Суде интересы заявительницы представляли М. Овчинников и Ф. Багрянский, адвокаты, практикующие в г. Владимире. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Лаптевым П.А.

3. Жалоба была передана на рассмотрение Первой Секции Европейского Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). В соответствии с пунктом 1 Правила 26 в рамках Первой секции была создана Палата для рассмотрения данного дела (пункт 1 статьи 27 Конвенции).

4. 21 июня 2005 г. Европейский Суд сообщил о жалобе властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил одновременно рассмотреть жалобу по существу и по вопросу приемлемости. Председатель Палаты вынес решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке (Правило 41 Регламента Суда).

5. Власти Российской Федерации возразили против совместного рассмотрения жалобы по существу и по вопросу приемлемости. Изучив возражение властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявительница, 1974 года рождения, проживает в г. Владимире (Российская Федерация).

А. Уголовное дело в отношении заявительницы

1. Задержание заявительницы и заключение ее под стражу

7. 20 июля 2004 г. в отношении заявительницы было возбуждено уголовное дело по подозрению в мошенничестве, совершенном группой лиц по предварительному сговору.

8. 22 июля 2004 г. был произведен обыск в квартире заявительницы, и она была извещена о привлечении ее в качестве подозреваемой.

9. 23 июля 2004 г. заявительница была задержана, и ей было официально предъявлено обвинение в мошенничестве в крупном размере - преступлении, предусмотренном частью 3 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации.

10. 24 июля 2004 г. Фрунзенский районный суд г. Владимира вынес постановление об избрании в отношении заявительницы меры пресечения в виде заключения под стражу на том основании, что она подозревалась в совершении тяжкого преступления и могла скрыться от суда и следствия, как и ее сообщник. Более того, предполагалось, что заявительница могла уничтожить доказательства, поскольку некоторые документы еще не были изъяты.

11. 26 июля 2004 г. адвокаты заявительницы подали в судебную коллегию по уголовным делам Владимирского областного суда кассационную жалобу с просьбой избрать ей более мягкую меру пресечения, принимая во внимание, что заявительница обвинялась в совершении преступления в сфере экономики, не была ранее судима, имела постоянное место жительства и работу в г. Владимире, семейные связи, установившийся образ жизни и двух несовершеннолетних детей на иждивении - четырех и трех лет. У заявительницы была возможность скрыться 22 июля 2004 г. после обыска ее квартиры. Тот факт, что она не скрылась от правосудия, доказывал, что у нее не было таких намерений. Заявительница также жаловалась на бесчеловечные условия содержания ее под стражей и просила разрешить ей присутствовать на судебном заседании.

12. 10 августа 2004 г. судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда оставила без изменения постановление от 24 июля 2004 г., признав его законным, в достаточной степени мотивированным и обоснованным. По мнению судей областного суда, районный суд правильно оценил "личность" заявительницы и другие материалы, представленные прокурором. В заседании суда кассационной инстанции участвовали прокурор, который повторил доводы обвинения, приводившиеся в районном суде, а также два адвоката заявительницы. Ходатайство заявительницы о личном ее участии в заседании суда кассационной инстанции было отклонено, так как ее доводы были ясно изложены в ее заявлении и не нуждались в дополнительном пояснении.

2. Продление срока содержания заявительницы под стражей до 23 ноября 2004 г.

13. 22 сентября 2004 г. Фрунзенский районный суд г. Владимира продлил срок содержания заявительницы под стражей до 23 ноября 2004 г. Суд обосновал свое постановление тяжестью предъявленных заявительнице обвинений и предположением о том, что заявительница скроется от суда или воспрепятствует установлению истины по делу.

14. 27 сентября 2004 г. заявительница обжаловала данное постановление. Она утверждала, что постановление от 22 сентября 2004 г. не было достаточно обоснованным, что суд не принял во внимание ее жизненные обстоятельства и что условия содержания ее под стражей были бесчеловечными. Она просила освободить ее из-под стражи под залог.

15. Рассмотрение дела в суде кассационной инстанции было назначено на 19 октября 2004 г. В указанный день слушание по кассационной жалобе было отложено, поскольку заявительница не была доставлена в суд.

16. 3 ноября 2004 г. судебная коллегия по уголовным делам Владимирского районного суда не установила причин для изменения меры пресечения и оставила постановление от 22 сентября 2004 г. без изменения.

3. Продление срока содержания заявительницы под стражей до 23 декабря 2004 г.

17. 22 ноября 2004 г. Фрунзенский районный суд продлил срок содержания заявительницы под стражей до 23 декабря 2004 г. Указанный суд постановил:

"... необходимо выполнить большой объем следственных действий с участием [заявительницы].

[Заявительница] обвиняется в совершении тяжкого преступления. Кроме того, следствием представлены в суд документы, дающие основания полагать, что, находясь на свободе, [заявительница] может скрыться от следствия и суда, а также воспрепятствовать производству по уголовному делу.

Исходя из этого, суд не усматривает оснований для изменения или отмены избранной в отношении [заявительницы] меры пресечения".

18. 1 декабря 2004 г. заявительница подала кассационную жалобу на постановление от 22 ноября 2004 г.  27 декабря 2004 г. судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда оставила постановление от 22 ноября 2004 г. без изменения, признав постановление законным и достаточно мотивированным.

4. Продление срока содержания заявительницы под стражей до 23 января 2005 г.

19. 22 декабря 2004 г. Фрунзенский районный суд г. Владимира продлил срок содержания заявительницы под стражей до 23 января 2005 г., ссылаясь на тяжесть преступлений, в совершении которых она обвинялась, и необходимость проведения дальнейшего расследования. Суд также отметил, что заявительница могла скрыться от следствия и суда, воспрепятствовать отправлению правосудия или совершить новое преступление.

20. 27 декабря 2004 г. заявительница обжаловала данное постановление. Она ссылалась, в частности, на бесчеловечные условия содержания ее под стражей и просила освободить ее из-под стражи под залог.

21. 1 февраля 2005 г. судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда оставила постановление от 22 декабря 2004 г. без изменения. В частности, суд кассационной инстанции отметил, что "условия содержания в следственном изоляторе не могут служить обстоятельством, влияющим на принятие решения о продлении срока содержания под стражей".

5. Продление срока содержания заявительницы под стражей до 20 марта 2005 г.

22. 21 января 2005 г. Фрунзенский районный суд г. Владимира продлил срок содержания заявительницы под стражей до 20 марта 2005 г. Обоснование было таким же, как в постановлении от 22 декабря 2004 г.

23. 24 января 2004 г. заявительница подала кассационную жалобу, в которой утверждала, что находится под стражей уже на протяжении шести месяцев и что по законодательству Российской Федерации более длительное содержание под стражей может быть разрешено только в случаях расследования по особо сложным делам. Следствие не установило, что дело заявительницы подпадало под данную категорию дел, и не доказало, что заявительница намеревалась скрыться от следствия и суда или воспрепятствовать установлению истины. Сотрудники следственных органов обыскали квартиру и рабочий кабинет заявительницы и изъяли все относящиеся к делу документы, следовательно, она не могла уничтожить доказательства. Заявительница обратилась к суду с просьбой принять во внимание ее положение (двое несовершеннолетних детей, наличие постоянного места жительства и работы в г. Владимире), а также бесчеловечные условия содержания в следственном изоляторе. Заявительница также обжаловала тот факт, что ей не предоставили возможность изучить материалы, представленные прокуратурой в суд в подтверждение необходимости продления срока содержания заявительницы под стражей.

24. 22 февраля 2005 г. судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда оставила постановление от 21 января 2005 г. без изменения. Суд кассационной инстанции привел основания, на которые ссылался суд первой инстанции, указав:

"Мнение защитника о необходимости учитывать при определении срока содержания обвиняемого под стражей условия содержания в следственных изоляторах не основано на законе...

Уголовно-процессуальным законом (статьи 108, 109 Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации) не предусмотрено оглашение материалов, представленных суду следствием в подтверждение необходимости продления срока содержания обвиняемого под стражей, как и выслушивание мнения участников судебного заседания по каждому из них".

6. Продление срока содержания заявительницы под стражей до 20 мая 2005 г.

25. 18 марта 2005 г. Фрунзенский районный суд г. Владимира продлил срок содержания заявительницы под стражей до 20 мая 2005 г. Фрунзенский районный суд постановил, что заявительница обвинялась в совершении тяжкого преступления, что необходимо было провести дополнительное следствие и что не было каких-либо оснований для изменения меры пресечения, избранной в отношении заявительницы.

26. 24 марта 2005 г. заявительница подала кассационную жалобу на вышеуказанное постановление. 19 апреля 2005 г. судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда оставила постановление от 18 марта 2005 г. без изменения.

7. Продление срока содержания заявительницы под стражей до 20 июня 2005 г.

27. 19 мая 2005 г. Фрунзенский районный суд г. Владимира продлил срок содержания заявительницы под стражей до 20 июня 2005 г., отметив, что это было "объективно обоснованно" ввиду сложности дела, тяжести предъявленных ей обвинений и опасности того, что заявительница могла скрыться от следствия и суда или воспрепятствовать отправлению правосудия.

28. 27мая 2005 г. заявительница обжаловала данное постановление. Она повторила доводы, изложенные в кассационной жалобе от 24 января 2005 г. и добавила, что ее отец был тяжело болен. 21 июня 2005 г. судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда отклонила указанную кассационную жалобу.

8. Продление срока содержания заявительницы под стражей до 20 июля 2005 г.

29. 17 июня 2005 г. Фрунзенский районный суд г. Владимира продлил срок содержания заявительницы под стражей до 20 июля 2005 г. Он сослался на сложность дела (материалы дела включали 13 томов), необходимость в проведении дальнейшего расследования, тяжесть предъявленных заявительнице обвинений и опасность того, что заявительница могла скрыться от следствия и суда или воспрепятствовать отправлению правосудия.

30. 28 июля 2005 г. судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда оставила постановление от 11 июня 2005г. без изменения.

9. Дальнейшие случаи продления срока содержания заявительницы под стражей и ее освобождение из-под стражи

31. 14 июля 2005 г. следствие было завершено, и материалы уголовного дела были переданы в суд. Адвокаты заявительницы обратились в суд с ходатайством об ее освобождении.

32. 19 июля 2005 г. Ленинский районный суд г. Владимира назначил дату первого судебного заседания на 2 августа 2005 г. и постановил, что заявительница должна остаться под стражей.

33. 2 августа 2005 г. Ленинский районный суд г. Владимира установил, что дело не было готово для рассмотрения по существу, так как заявительница не имела достаточно времени для изучения материалов дела, и вернул дело для дополнительного расследования. Суд постановил, что заявительница должна на этот период оставаться под стражей.

34. 4 августа 2005 г. исполняющий обязанности прокурора города Владимира изменил меру пресечения заявительнице, освободив ее из-под стражи под подписку о невыезде.

В. Условия содержания заявительницы под стражей

35. Заявительница содержалась под стражей в следственном изоляторе ИЗ-33/1 УИН Министерства юстиции Российской Федерации по Владимирской области.

1. Количество заключенных в камере

36. В соответствии со справкой, полученной от администрации указанного учреждения 11 августа 2005 г. и предоставленной властями Российской Федерации в Европейский Суд, заявительница содержалась в четырех камерах, описанных следующим образом: камеры NN  73 и 74 (площадь - 22 кв. метра, 18 спальных мест, в среднем содержится 15 заключенных), камера N 69 (площадь - 24 кв. метра, 21 спальное место, в среднем содержится 14 заключенных) и камера N 70 (площадь - 25 кв. метров, 15 спальных мест, в среднем содержится 10 заключенных). Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница всегда имела индивидуальное спальное место.

37. Заявительница не оспаривала площадь камер и количество спальных мест. Но она не согласилась с указанным властями Российской Федерации количеством содержавшихся в них заключенных. По ее словам, с июля 2004 г. по март 2005 г. она содержалась в камере N 73 вместе с 15-22 заключенными; со 2 по 4 марта 2005 г. она содержалась в камере N 69 вместе с 14 заключенных; после этого до 18 мая 2005 г. она делила камеру N 74 примерно с 20 заключенными; ночь 18 мая 2005 г. она провела в камере N 70 еще с 10 заключенными; а 19 мая 2005 г. она снова была переведена в камеру N 74, в которой содержалось вплоть до 20 заключенных. В камерах NN 73 и 74 она не всегда имела отдельное спальное место.

2. Санитарно-гигиенические условия, оборудование камер, температура и водоснабжение

38. Власти Российской Федерации, ссылаясь на справку администрации следственного изолятора от 11 августа 2005 г., сообщили, что все камеры были оборудованы санитарным узлом. Унитаз ничем не прикрывается, но отделен от жилого пространства метровой кирпичной стеной и занавеской высотой 1,2 метра. Раз в неделю заключенным выдается моющее средство (сода и хлорка). Обеденный стол расположен в трех метрах от санитарного узла. Заключенные имели возможность принять душ один раз в неделю. Камера проветривалась естественным путем, через окна и отверстие в двери. По просьбе заключенных предоставлялись вентиляторы. Горячей воды в камере не было, но заключенным позволялось пользоваться кипятильниками. Между тем, заключенные получали горячую воду для стирки и кипяченную питьевую воду. Раз в неделю заключенным выдавались чистое постельное белье, полотенца и кухонная посуда. В камерах были установлены флуоресцентные лампы, светившие днем и ночью.

39. Заявительница не согласилась с описанием условий содержания под стражей, предоставленным властями Российской Федерации, подчеркнув, что санитарно-гигиенические условия в камерах были неудовлетворительными. Камеры кишели насекомыми, крысами и мышами. Заключенные были вынуждены стирать белье в камерах, создавая повышенную влажность. В камере нет искусственной вентиляции. Вентилятор предоставлялся только в июне 2005 г. Окна были закрыты толстыми металлическими решетками, не пропускавшими солнечный свет. Электрический свет никогда не выключался, мешая заявительнице спать.

40. Заявительница не согласилась и с описанием властями Российской Федерации санитарного узла. Унитаз мылся редко, был очень грязным и зловонным. Более того, он ничем не прикрывался: заключенные закрывали отверстие пластиковой бутылкой, чтобы предотвратить распространение запаха. Никаких занавесок не было, и заключенным приходилось вешать простыню, не гарантировавшую достаточной приватности. Туалетные принадлежности не выдавались, за исключением 100 г соды и хлорки и 33 г хозяйственного мыла в неделю.

41. Заявительнице разрешалось принимать душ раз в неделю. Всей камере давалось примерно 15 минут на принятие душа, хотя в душевой было всего 4 кабинки. Мыло выдавалось после душа. Зимой в душевой очень холодно. В дни, когда заявительницу отвозили в суд и когда у нее были свидания с семьей, она не имела возможности посетить душ.

3. Прогулки на открытом воздухе

42. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница ежедневно выходила на прогулку продолжительностью один час.

43. Заявительница согласилась, что каждый день она выходила на часовую прогулку. Но в дни принятия душа прогулка отменялась. Всех заключенных в камере часто оставляли в камере в качестве коллективного наказания за дисциплинарный проступок, совершенный одним заключенным. Прогулочный двор был огорожен кирпичной стеной высотой 2,5 метра с решеткой на верху. Двор был закрыт металлической крышей с зазором в один метр между крышей и верхней частью стен. Летом во дворе было очень жарко и душно, поскольку солнце нагревало крышу. Большинство дворов имело площадь 9 кв. метров, и во время прогулки во двор выводилось до 10 человек.

II. Применимое национальное законодательство

44. С 1 июля 2002 г. уголовно-правовые вопросы регулируются Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (N 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г.).

45. Мерами пресечения являются: подписка о невыезде, личное поручительство, залог, заключение под стражу (статья 98). При необходимости у подозреваемого, обвиняемого может быть взято обязательство о явке (статья 112).

46. При решении вопросы об избрании меры пресечения компетентные органы должны определить, имеются ли "достаточные основания полагать", что обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься преступной деятельностью либо воспрепятствовать производству по уголовному делу (статья 97). Также должны учитываться также тяжесть предъявленного обвинения, данные о личности обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства (статья 99).

47. Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (часть 1 статьи 108).

48. После задержания подозреваемый помещается под стражу до окончания предварительного расследования. Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать 2 месяца, но данный срок может быть продлен до 18 месяцев "в исключительных случаях" (части первая - третья статьи 109). Срок содержания под стражей в период предварительного следствия исчисляется с момента заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу до направления прокурором уголовного дела в суд (часть девятая статьи 109).

49. С момента направления прокурором уголовного дела в суд подсудимый содержится под стражей "во время рассмотрения дела судом". Срок содержания подсудимого под стражей со дня поступления уголовного дела в суд и до вынесения приговора не может превышать шести месяцев, но, по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях допускается продление срока содержания под стражей судом несколько раз, но не более чем на три месяца каждый раз (части вторая и третья статьи 255).

50. Постановление судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу может быть обжаловано в вышестоящий суд в кассационном порядке в течение трех суток со дня его вынесения. Суд кассационной инстанции принимает решение по жалобе не позднее чем через трое суток со дня их поступления (часть десятая статьи 108).

III. Применимые международные документы

51. Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, принятые проведенным в Женеве в 1955 г. первым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями и одобренные Экономическим и социальным советом ООН в резолюциях N 663 С (XXIV) от 31 июля 1957 г. и N 2076 (LXII) от 13 мая 1977 г., предусматривают, в частности:

"10. Все помещения, которыми пользуются заключенные, особенно все спальные помещения, должны отвечать всем санитарным требованиям, причем должное внимание следует обращать на климатические условия, особенно на кубатуру этих помещений, на минимальную их площадь, на освещение, отопление и вентиляцию.

11. В помещениях, где живут и работают заключенные,

а) окна должны иметь достаточные размеры для того, чтобы заключенные могли читать и работать при дневном свете, и должны быть сконструированы так, чтобы обеспечивать доступ свежего воздуха, независимо от того, существует ли или нет искусственная система вентиляции;

b) искусственное освещение должно быть достаточным для того, чтобы заключенные могли читать или работать без опасности для зрения.

12. Санитарные установки должны быть достаточными для того, чтобы каждый заключенный мог удовлетворять свои естественные потребности, когда ему это нужно, в условиях чистоты и пристойности.

13. Банные установки и количество душей должны быть достаточными для того, чтобы каждый заключенный мог и был обязан купаться или принимать душ при подходящей для каждого климата температуре и так часто, как этого требуют условия общей гигиены, с учетом времени года и географического района, то есть во всяком случае хотя бы раз в неделю в умеренном климате.

14. Все части заведения, которыми заключенные пользуются регулярно, должны всегда содержаться в должном порядке и самой строгой чистоте.

15. От заключенных нужно требовать, чтобы они содержали себя в чистоте. Для этого их нужно снабжать водой и туалетными принадлежностями, необходимыми для поддержания чистоты и здоровья.

19. Каждому заключенному следует обеспечивать отдельную койку в соответствии с национальными или местными нормами, снабженную отдельными спальными принадлежностями, которые должны быть чистыми в момент их выдачи, поддерживаться в исправности и меняться достаточно часто, чтобы обеспечивать их чистоту.

21. (1) Все заключенные, не занятые работой на свежем воздухе, имеют ежедневно право, по крайней мере, на час подходящих физических упражнений на дворе, если это позволяет погода".

52. В соответствующих извлечениях из 2-го Общего доклада Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения (ЕКПП) указано:

"46. Проблема переполненности камер имеет прямое отношение к компетенции Комитета. Если число заключенных больше, чем то, на которое рассчитана тюрьма, это неблагоприятно отразится на всех видах обслуживания и деятельности внутри данного учреждения; общий уровень жизни будет снижен и, возможно, значительно. Более того, уровень переполненности тюрьмы или ее отдельной части может оказаться бесчеловечным или унижающим с точки зрения физического существования человека.

47. Удовлетворительная программа деятельности (работа, образование, спорт, и т.д.) имеет решающее значение для самочувствия лиц, лишенных свободы. ... Однако нельзя допускать, чтобы лица, лишенные свободы, просто изнывали неделями, а иногда месяцами, запертые в своих камерах, и это несмотря на созданные для них относительно хорошие материальные условия. Комитет полагает, что следует стремиться к тому, чтобы лица, содержащиеся под стражей в следственных тюрьмах, смогли бы проводить разумную часть дня (8 часов или больше) за пределами своих камер, посвящая свое время полезным видам деятельности различного характера...

48. Особо следует упомянуть пребывание на открытом воздухе. Требование о том, что лицам, лишенным свободы, разрешается каждый день по крайней мере один час заниматься физическими упражнениями на открытом воздухе, получило широкое признание как основная гарантия прав... Также, само собой разумеется, что сооружения для занятий на открытом воздухе должны быть достаточно просторными и, по возможности, обеспечивать укрытие при неблагоприятных погодных условиях.

49. Легкий доступ к надлежащим туалетным средствам и поддержание удовлетворительных стандартов гигиены являются существенными компонентами гуманной среды...

50. Комитет хотел бы добавить, что его особенно беспокоит, когда ему приходится сталкиваться с переполненностью камер в сочетании с недостаточной деятельностью, предлагаемой для заключенных в соответствии с распорядком, и несоответствующим доступом к туалету и средствам гигиены в одном и том же учреждении. Совокупное воздействие таких условий может оказаться пагубным для лиц, содержащихся под стражей".

53. В соответствующих извлечениях из 10-го Общего доклада ЕКПП, регулирующего условия содержания под стражей женщин [CPT/Inf(2000)13] указано:

"21. ...во всех государствах-членах Совета Европы заключенные-женщины составляют сравнительное меньшинство от всех лиц, лишенных свободы. Это делает очень дорогим отдельное содержание женщин под стражей, в результате чего они часто содержатся в небольшом количестве учреждений (порой очень далеко от дома и места проживания детей, находящихся у них на иждивении) в помещениях, изначально предназначенных для содержания мужчин, в которых иногда содержатся совместно женщины и мужчины.

30. Комитет желает также обратить внимание на ряд вопросов, связанных с гигиеной и здоровьем, по которым потребности женщин, лишенных свободы, существенно отличаются от потребностей заключенных-мужчин.

31. Особые гигиенические потребности женщин должны решаться соответствующим образом. Беспрепятственный доступ к санитарным удобствам и приспособлениям для мытья, безопасное устранение материалов, пропитанных кровью, а также обеспечение предметами личной гигиены, такими как гигиенические прокладки и тампоны, являются вопросами особой важности.

Неудовлетворение этих основных потребностей может рассматриваться само по себе как унижающее человеческое достоинство обращение".

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

54. Заявительница жаловалась, что условия содержания ее под стражей в следственном изоляторе ИЗ-33/1 нарушали статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Приемлемость

55. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница не исчерпала доступные ей внутригосударственные средства правовой защиты. В частности, она не жаловалась на условия содержания ее под стражей в прокуратуру Владимирской области, суд или Управление по надзору за законностью исполнения уголовных наказаний Генеральной прокуратуры Российской Федерации.

56. Заявительница ответила, что она жаловалась на плохие условия содержания под стражей на каждом судебном заседании. Она упоминала бесчеловечные условия в каждой кассационной жалобе. Но суды либо игнорировали ее жалобы, либо отвечали, что "условия были одинаковыми для всех". Она не жаловалась в прокуратуру, так как это средство правовой защиты не было эффективным. Прокуроры присутствовали на судебных заседаниях и имели возможность изучить ее кассационные жалобы. Однако, они были пассивны и не принимали никаких мер для исправления ситуации.

57. Европейский Суд отметил, что заявительница неоднократно жаловалась на унижающее достоинство условия содержания ее под стражей в суды первой и кассационной инстанций. Об этих жалобах было известно прокуратуре. Поэтому, Европейский Суд полагает, что органы государственной власти Российской Федерации получали достаточную информацию о положении заявительницы. Действительно, она не подавала отдельные жалобы в суды, прокуратуру и другие органы государственной власти, как предлагали власти Российской Федерации. Но власти Российской Федерации не показали, каким образом указанные ими органы могли помочь заявительнице, учитывая, что проблемы, связанные с условиями содержания ее под стражей, имели системный характер и касались не только ее личной ситуации (см. решение Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 декабря 2004 г., жалоба N 62936/00, решение Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia) от 18 сентября 2001 г., жалоба N 47095/99). Таким образом, Европейский Суд признал, что данная жалоба не могла быть отклонена ввиду неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты.

58. Европейский Суд отметил, что данная жалоба не могла быть признана явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Других оснований для признания жалоб неприемлемыми представлено не было. Следовательно, Европейский Суд должен был объявить жалобу приемлемой.

В. Суть жалобы

1. Доводы сторон

59. Власти Российской Федерации признали, что камеры в следственном изоляторе были переполнены, так как в учреждении в рассматриваемое время проводились ремонтные работы. Переполненность могла причинить некоторый дискомфорт заявительнице, но у властей не было намерения унизить ее. В остальном условия содержания ее под стражей были удовлетворительными. У нее всегда было индивидуальное спальное место и постельное белье, санитарно-гигиенические нормы соблюдались. Она ежедневно могла ходить на прогулку. В целом, условия содержания заявительницы под стражей соответствовали статье 3 Конвенции.

60. Заявительница оспорила представленное властями Российской Федерации описание условий содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-33/1, отметив его недостоверность. Она обратила внимание Европейского Суда на тот факт, что власти Российской Федерации не указали точное число заключенных, приведя только средние цифры. В действительности число заключенных в камерах было гораздо больше, чем указывали власти Российской Федерации, и ей не всегда доставалось собственное спальное место. Ремонтные работы в учреждении не оправдывали содержания ее в переполненных камерах. Кроме того, камеры были темными, холодными, душными, а также полны насекомых-паразитов. Санитарный узел был грязным и источал зловоние, а также не обеспечивал приватности при его использовании. Постельное белье было грязным и рванным. В кране не было горячей воды, питьевая вода не предоставлялась. Пища была очень низкого качества. Отсутствовала реальная возможность для прогулок на открытом воздухе, так как тюремные дворы были переполнены и накрыты сверху металлическими крышами, ограничивавшими доступ свежего воздуха.

2. Мнение Европейского Суда

61. Стороны не пришли к единому мнению относительно условий содержания заявительницы под стражей в следственном изоляторе ИЗ-33/1, находящемся во Владимирской области. Но Европейскому Суду не было необходимости анализировать правдивость всех показаний, так как он установил факт нарушения статьи 3 Конвенции на основе фактов, представленных либо не оспоренных Государством-ответчиком, по следующим причинам.

62. Стороны в принципе согласились, что камеры в следственном изоляторе ИЗ-33/1 были переполнены. В камерах NN 69, 73 и 74 на каждого заключенного приходилось менее 2 кв. метров личного пространства. Более года заявительница была заключена в своей камере днем и ночью, за исключением одного часа каждые сутки, выделявшегося на прогулки на открытом воздухе.

63. Была ли переполненность камер вызвана ремонтными работами либо другими причинами, не имело существенного значения для Европейского Суда, так как на Государстве-ответчике лежит обязанность организовывать свою пенитенциарную систему таким образом, чтобы обеспечивать уважение достоинства заключенных, независимо от финансовых и материально-технических трудностей.

64. Европейский Суд часто устанавливал факт нарушения статьи 3 Конвенции вследствие отсутствия личного пространства у заключенных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §104 et seq., ECHR 2005-... (извлечения); Постановление Европейского Суда по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia) от 16 июня 2005 г., жалоба N 62208/00, §44 et seq.; Постановление Европейского Суда по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia) от 2 июня 2005 г., жалоба N 66460/01, §41 et seq.; Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00, §39 et seq.; Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §97 et seq., ECHR 2002-VI; Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§69 et seq., ECHR 2001-III).

65. Учитывая свою судебную практику по данному вопросу и материалы, представленные сторонами, Европейский Суд отметил, что власти Российской Федерации не выдвинули ни одного довода, способного привести его к иному выводу в данном деле. Тот факт, что заявительница была вынуждена жить, спать и пользоваться туалетом в одной камере со множеством других заключенных, сам по себе был достаточным для того, чтобы причинить страдания и лишения такой степени тяжести, которая превышает неизбежный уровень страданий, присущий любому лишению, а также вызвать в ней чувства страха, беспокойства и неполноценности, унижавшие и оскорблявшие ее.

66. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что органы государственной власти не имели намерения заставить заявительницу страдать, Европейский Суд напомнил, что, хотя вопрос о том, преследовало ли плохое обращение цель унизить либо оскорбить потерпевшего, должен приниматься во внимание, отсутствие такой цели не исключает нарушения статьи 3 Конвенции (см. упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", §101; упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции", §74).

67. Следовательно, условия содержания заявительницы под стражей в следственном изоляторе ИЗ-33/1 нарушали положения статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 3 Статьи 5 Конвенции

68. Заявительница жаловалась на нарушение права на судебное разбирательство в разумный срок и утверждала, что постановления о продлении срока содержания ее под стражей не были в достаточной степени обоснованы. Она сослалась на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который гласит:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом (с) пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

А. Приемлемость

69. Европейский Суд отметил, что данная жалоба не могла быть признана явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Других оснований для признания жалоб неприемлемыми представлено не было. Следовательно, Европейский Суд должен был объявить жалобу приемлемой.

В. Суть жалобы

1. Доводы сторон

70. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявительницы под стражей было достаточно обоснованным. Ее поместили в следственный изолятор, поскольку она подозревалась в совершении мошенничества при отягчающих обстоятельствах, которое является тяжким преступлением. Имелись основания полагать, что она могла скрыться от следствия и суда, так как ее соучастник и отец двух ее несовершеннолетних детей сбежал. Она могла уничтожить доказательства и воспрепятствовать установлению истины по делу; данное намерение подтверждалось ее телефонными разговорами с неизвестным человеком. Заявительница предупреждала этого человека о возможном рейде милиции и убеждала его (или ее) уничтожить документы и удалить компьютерные файлы. Эти записи были изучены судами. Срок содержания заявительницы под стражей продлевался, так как ее дело было сложным и нуждалось в продолжении расследования. Кроме того, следствие замедляла заявительница, которая отказывалась давать показания, образцы своего почерка и подписи и не давала согласие на запись ее голоса. Также имелась опасность, что она продолжить заниматься преступной деятельностью, окажет давление на свидетелей, будет угрожать им, сфальсифицирует доказательства или иным образом помещает осуществлению расследования.

71. Заявительница не спорила, что изначально заключение ее под стражу было оправданным. Ее жалоба касалась чрезмерного срока содержания под стражей. Отсутствовали "существенные и достаточные" основания для столь долгого содержания ее под стражей. Дело не было сложным. Она воспользовалась правом не свидетельствовать против себя, и ее отказ давать показания, образцы почерка, подписи и несогласие с записью ее голоса не могли оправдать заключение ее под стражу. Она не должна была отвечать за то, что ее сообщник скрылся от следствия. Мнение властей Российской Федерации о том, что она могла скрыться от правосудия, было лишь гипотезой, не подтвержденной никакими доказательствами.

Напротив, если бы она сбежала, ей бы пришлось разлучиться со своими несовершеннолетними детьми, и она потеряла бы работу. Так как она была арестована на следующий день после обыска в ее квартире, у нее было много времени, чтобы скрыться от следствия, если бы она этого хотела. Она не могла уничтожить доказательства, так как ее квартира и офис были обысканы, а все документы конфискованы и подшиты в уголовное дело. Что касается записей ее телефонных разговоров, они не были изучены национальными судами, и суды не ссылались на них в постановлениях о продлении срока содержания под стражей. Также не было никаких доказательств, подтверждавших, что она могла продолжить заниматься преступной деятельностью.

2. Мнение Европейского Суда

72. Заявительница была заключена под стражу 23 июля 2004 г. 4 августа 2005 г. она была освобождена из-под стражи. Таким образом, срок содержания под стражей составлял чуть больше года.

73. Стороны не спорили, что заключение заявительницы под стражу изначально было оправдано разумным подозрением ее в причастности к совершению мошенничества в крупном размере. Европейский Суд напомнил, что сохранение разумного подозрения задержанного лица в совершении преступления является условием sine qua non законности продления срока содержания под стражей, но по истечении определенного времени одного этого условия уже не достаточно. В таких случаях Европейский Суд должен установить, продолжали ли другие основания, приведенные судебными органами, оправдывать лишение свободы. Если такие основания были "существенными" и "достаточными", Европейский Суд должен выяснить, проявили ли компетентные национальные органы "особое усердие" при производстве по делу (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§152 и 153, ECHR 2000-IV).

74. Изучая законность и обоснованность продления срока содержания заявительницы под стражей районный и областной суды все время ссылались, главным образом, на тяжесть предъявленных ей обвинений при оценке возможности того, что заявительница скроется от следствия и суда, воспрепятствует отправлению правосудия либо продолжит заниматься преступной деятельностью. Но, как неоднократно указывал Европейский Суд, хотя вид и размер грозящего заявителю наказания имеют значение для оценки опасности того, что он скроется от следствия и суда либо продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость продления срока содержания под стражей не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, когда во внимание принимается только тяжесть совершенного преступления. Также продление срока содержания под стражей не должно предвосхищать наказание в виде лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., Series A, N 207, §51; также см. Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98, §102; Постановление Европейского Суда по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 38654/97, §68; Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, §81). Это особенно относится к делам вроде настоящего, в которых правовая квалификация фактов, а значит и наказание, грозящее заявительнице, были осуществлены следственными органами при отсутствии судебного контроля по вопросу о том, подтверждали ли собранные доказательства разумное подозрение заявительницы в совершении вменяемого преступления (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00, §66).

75. Оставалось выяснить, установили ли и убедительно продемонстрировали ли национальные суды существование конкретных фактов, подтверждавших их выводы о том, что заявительница могла скрыться от следствия и суда, воспрепятствовать установления истины по делу либо продолжить заниматься преступной деятельностью. Европейский Суд напомнил в этой связи, что на национальных органах лежит обязанность устанавливать существование конкретных фактов, могущих стать основанием для продления срока содержания под стражей. Возложение бремени доказывания на заключенного в таких случаях приравнивается к нарушению статьи 5 Конвенции, которая признает заключение под стражу исключительным случаем отступления от права на свободу, допустимым только в строго определенных случаях, исчерпывающий перечень которых приведен в данной статье (см. упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", §67; упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", §§84-85).

76. Национальные суды оценили вероятность того, что заявительница скроется от следствия и суда, на основании того, что ее соучастник сбежал от следственных органов. По мнению Европейского Суда, поведение соучастника не может быть решающим фактором при оценке данного вопроса. Подобная оценка должна быть основана на личной ситуации лица, содержащегося под стражей. В настоящем деле национальные суды не указали на какие-либо особенности характера или поведения заявительницы, оправдывавшие их вывод о том, что она могла скрыться в любое время. Заявительница, в свою очередь, постоянно приводила доводы, свидетельствовавшие о небольшой опасности того, что она скроется от следствия и суда. Но национальные суды не уделяли внимания доводам заявительницы о том, что у нее не было судимости, что она имела постоянное место жительства и работу в г. Владимире, устоявшийся образ жизни, двух несовершеннолетних детей, а также что ее отец был тяжело болен. Они не приняли во внимание и тот факт, что заявительница могла скрыться от органов следствия после обыска в ее квартире, но она оставалась в пределах следователей. При данных обстоятельствах Европейский Суд признал, что существование опасности побега не было установлено в настоящем деле.

77. Далее Европейский Суд подчеркнул, что пункт 3 статьи 5 Конвенции обязывает власти рассмотреть возможность применения альтернативных мер обеспечения явки обвиняемого в суд при решении вопроса о том, освободить ли его или оставить под стражей. На самом деле данная норма не только провозглашает право на "судебное разбирательство в разумный ср ок или освобождение до суда", но и устанавливает, что "освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сулаойа против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia) от 15 февраля 2005 г., жалоба N 55939/00, §64 in fine, Постановление Европейского Суда по делу "Яблоньский против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, §83).

78. В настоящем деле в течение всего срока содержания заявительницы под стражей государственные органы не рассмотрели возможность обеспечения ее явки с помощью менее суровых мер пресечения, хотя адвокаты заявительницы много раз ходатайствовали об ее освобождении под залог или под подписку о невыезде - эти "меры пресечения" специально предусмотрены российским законодательством для обеспечения надлежащего производства по уголовному делу (см. выше параграф 45). Также национальные суды не объяснили, почему меры, альтернативные лишению свободы, не могли обеспечить нормальное производство по делу. Это упущение тем более непонятно, что новый Уголовно-процессуальный кодекс прямо требует от национальных судов рассматривать возможность применения более мягкой меры пресечения, нежели заключение под стражу (см. выше параграф 47).

79. Единственным альтернативным основанием продления срока содержания заявительницы под стражей был вывод национальных судов о том, что заявительница могла уничтожить доказательства, воспрепятствовать установлению истины по делу или продолжить заниматься преступной деятельностью. Европейский Суд признал, что на первых этапах расследования опасность вмешательства заявительницы в отправление правосудия могла оправдать заключение ее под стражу. Но после того, как были собраны доказательства, данное основание потеряло значимость. Кроме того, национальные органы не указали, почему они считали, что существовала подобная опасность. Власти Российской Федерации сослались на записи телефонных разговоров заявительницы и утверждали, что она могла запугать свидетелей или фальсифицировать доказательства. Европейский Суд напомнил, что в его задачи не входит подменять собой национальные органы, принимавшие решения о заключении заявительницы под стражу и продлении срока содержания ее под стражей, и самому анализировать факты, свидетельствовавшие в пользу или против содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Николов против Болгарии" (Nikolov v. Bulgaria) от 30 января 2003 г., жалоба N 38884/97, §74; упомянутое Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", §152). Эти обстоятельства впервые были упомянуты в ходе рассмотрения дела в Европейском Суде, и национальные суды никогда не отмечали их в своих решениях.

80. Далее Европейский Суд заметил, что постановления о продлении срока содержания заявительницы под стражей должным образом не учитывали ее личную ситуацию. В большинстве решений национальные суды использовали общие фразы и стереотипные формулировки. В постановлениях районного суда от 19 июля и 2 августа 2005 г. не были указаны основания продления срока содержания заявительницы под стражей. Суд только отметил, что "заявительница должна была остаться под стражей". Это тем более поразительно, учитывая, что к тому времени заявительница провела в следственном изоляторе уже год, следствие по делу было завершено, а дело передано в суд.

81. Также вызывает удивление тот факт, что в определении от 22 февраля 2005 г. областной суд счел, что не было необходимости в заслушивании мнения сторон относительно материалов, предоставленных прокурором в поддержку его ходатайства о продлении срока содержания под стражей. В этой связи Европейский Суд напомнил, что пункт 3 статьи 5 обязывает "должностное лицо" лично допросить обвиняемого, изучить все обстоятельства, свидетельствующие в пользу и против содержания под стражей, и изложить в постановлении о заключении под стражу факты, на которых основано это решение (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Худ против Соединенного Королевства" (Hood v. the United Kingdom), жалоба N 27267/95, §60, ECHR 1999-I; Постановление Европейского Суда по делу "Шиссер против Швейцарии" (Schiesser v. Switzerland) от 4 декабря 1979 г., Series A, N 34, §31). Поэтому, продление срока содержания заявительницы под стражей без заслушивания ее мнения, предоставления ей возможности прокомментировать материалы, представленные прокурором, и должного учета ее доводов в пользу освобождения не соответствует пункту 3 статьи 5 Конвенции.

82. В заключение, Европейский Суд отметил, что ни на одной стадии производства по делу национальные органы не рассматривали вопрос о том, не превысил ли срок содержания заявительницы под стражей "разумный срок". Такой анализ особенно должен был бы присутствовать решениях национальных судов после того, как заявительница провела много месяцев в следственном изоляторе, однако оценка разумности срока содержания заявительницы под стражей так и не была проведена.

83. Принимая во внимание изложенное, Европейский Суд счел, что, не рассмотрев конкретные факты и не рассмотрев возможность избрания альтернативных мер пресечения, а также сославшись в основном на тяжесть предъявленных обвинений, органы государственной власти Российской Федерации продлевали срок содержания заявительницы под стражей на основаниях, которые не могли быть признаны "существенными и достаточными". При данных обстоятельствах не было необходимости выяснять, было ли уголовное дело сложным и осуществлялось ли производство по делу с "особым усердием". Однако, в настоящем деле Европейский Суд не может согласиться с мнением властей Российской Федерации о том, что отказ заявительницы от дачи показаний затягивал следствие и приводил к задержкам по ее вине. Заявительница не обязана была сотрудничать с органами государственной власти, и ее нельзя было винить за то, что она воспользовалась своим правом на молчание (см., mutadis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Ягчи и Саргин против Турции" (Yagci and Sargin v. Turkey) от 8 июня 1995 г., Series A N 319-A, §66; Постановление Европейского Суда по делу "W. против Швейцарии" (W. v. Switzerland) от 26 января 1993 г., Series A, N 254-A, §42). На следственных органах лежала обязанность по сбору доказательств и проведению расследования таким образом, чтобы обеспечить судебное разбирательство в разумный срок. Европейский Суд не был убежден доводом властей Российской Федерации о том, что задержки в следствии происходили по вине заявительницы.

84. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 Статьи 5 Конвенции

85. Ссылаясь на пункт 4 статьи 5 Конвенции, заявительница жаловалась, что ей не позволили участвовать в заседании суда кассационной инстанции 10 августа 2004 г. Кроме того, она жаловалась, что суды не рассмотрели незамедлительно ее кассационные жалобы на постановления о продлении срока содержания ее под стражей от 22 сентября, 22 ноября и 22 декабря 2004 г., а также 21 января 2005 г. Пункт 4 статьи 5 Конвенции гласит:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

А. Приемлемость

86. Европейский Суд отметил, что данная жалоба не могла быть признана явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Других оснований для признания жалоб неприемлемыми представлено не было. Следовательно, Европейский Суд должен был объявить жалобу приемлемой.

В. Суть жалобы

1. Отсутствие заявительницы на заседании суда кассационной инстанции 10 августа 2004 г.

87. Власти Российской Федерации утверждали, что отказ заявительнице в даче разрешения на участие в судебном заседании соответствовал национальному законодательству, которое ограничивало право осужденных и оправданных на участие в рассмотрении дела в кассационной инстанции. В любом случае, доводы заявительницы были четко изложены в кассационной жалобе и не требовали дополнительного разъяснения. Адвокаты заявительницы участвовали в заседании, что обеспечивало соблюдение права заявительницы на защиту. Власти Российской Федерации добавили, что заявительница присутствовала на заседании суда кассационной инстанции 3 ноября 2004 г. и не просила позволить ей участвовать в последующих заседаниях.

88. Заявительница согласилась, что ее адвокаты участвовали в судебном заседании 10 августа 2004 г. Тем не менее, она настаивала на необходимости личного присутствия, так как она планировала описать суду ужасные условия содержания ее под стражей. Она утверждала, что практика, сложившаяся в национальных судах, вынудила ее выбирать между личным участием и юридическим представительством. Хотя ей действительно было разрешено участвовать в заседании 3 ноября 2004г., этот факт доказывал лишь, что при рассмотрении ее ходатайств суды действовали произвольно. Она не ходатайствовала о разрешении ей участвовать в следующих заседаниях суда кассационной инстанции из-за бесчеловечных условий перевозки ее в здание суда.

89. Европейский Суд напомнил, что в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции задержанное или заключенное под стражу лицо имеет право на рассмотрение судом процессуальных и материальных условий лишения свободы, которые имеют особое значение для "законности" по смыслу пункта 1 статьи 5 (см. Постановление Европейского Суда по делу "Броган и другие против Соединенного Королевства" (Brogan and Others v. the United Kingdom) от от 29 ноября 1988 г., Series A, N 154-B, §65). Хотя не всегда необходимо, чтобы предусмотренная пунктом 4 статьи 5 процедура сопровождалась такими же гарантиями, которые действуют при рассмотрении уголовного дела или гражданско-правового спора в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, она должна быть судебной и предоставлять гарантии, соответствующие рассматриваемому виду лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Райнпрехт против Австрии" (Reinprecht v. Austria), жалоба N 67175/01, §31, ECHR 2005-...., и далее по ссылкам). Судебное разбирательство должно иметь состязательный характер, а стороны должны обладать равными правами и обязанностями. В случае, если заключение под стражу подпадает под подпункт "с" пункта 1 статьи 5, требуется провести судебное заседание (см. Постановление Европейского Суда по делу "Жаска против Польши" (Trzaska v. Poland) от 11 июля 2000 г., жалоба N 25792/94, §74). Возможность для заключенного высказать свое мнение лично либо через законных представителей является одной из фундаментальных процессуальных гарантий, применяемых в случае лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кампанис против Греции" (Kampanis v. Greece) от 13 июля 1995 г., Series A, N 318-B, §47).

90. Европейский Суд отметил, что 10 августа 2004 г. была рассмотрена кассационная жалоба заявительницы на первоначальное заключение ее под стражу. В заседании суда кассационной инстанции участвовали прокурор и адвокаты заявительницы, заявительница же, несмотря на свое ходатайство, не была допущена на заседание.

91. Европейский Суд, прежде всего, отметил, что заявительница хотела участвовать в судебном заседании, чтобы сделать ходатайство об освобождении ее по основаниям, тесно связанным с ее личной ситуацией. Она планировала, во-первых, описать ужасающие условия содержания под стражей, о которых ее адвокаты знали только из ее рассказов. Только сама заявительница могла описать эти условия и ответить на вопросы судей, если бы таковые имелись. Кроме того, это была ее первая возможность обратить внимание судов на этот вопрос, так как она не могла заранее знать об условиях содержания ее под стражей на заседании, проведенном 24 июля 2004 г., когда ее заключили под стражу. Во-вторых, судя по всему, суд кассационной инстанции основывал свое решение на оценке "личности" заявительницы. Он сделал это на основе письменных документов, не допросив заявительницу и не предоставив ей возможность описать свою личную ситуацию. Наконец, Европейский Суд отметил, что в этом заседании суд кассационной инстанции впервые изучал факты, свидетельствовавшие в пользу и против содержания заявительницы под стражей. Учитывая важность первого кассационного слушания, ссылку суда на личность заявительницы, а также ее намерение ходатайствовать об освобождении ввиду конкретных условий содержания ее под стражей, ее присутствие было необходимым, чтобы она могла дать более полную информацию и инструкции своим адвокатам (см. Постановление Европейского Суда по делу "Граужинис против Литвы" (Grauzinis v. Lithuania) от 10 октября 2000 г., жалоба N 37975/97, §34).

92. Учитывая изложенное, Европейский Суд полагает, что отказ заявительнице в разрешении участвовать в заседании суда кассационной инстанции 10 августа 2004 г. лишил заявительницу возможности эффективно контролировать законность содержания ее под стражей, гарантированную пунктом 4 статьи 5 Конвенции.

93. Соответственно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

2. Безотлагательность судебного разбирательства

94. Власти Российской Федерации утверждали, что кассационные жалобы заявительницы были рассмотрены в сроки, установленные национальным законодательством.

95. Заявительница подчеркнула, что было затронуто ее право на свободу и что она содержалась под стражей в бесчеловечных условиях. Поэтому, было важно безотлагательно рассмотреть ее кассационные жалобы.

96. Европейский Суд отметил, что Владимирский областной суд рассматривал кассационные жалобы заявительницы 36, 26, 36 и 29 дней (см. выше параграфы 14, 18, 20 и 23). Ничто не предполагало, что заявительница, подавая кассационные жалобы, затягивала их рассмотрение. Европейский Суд счел, что эти четыре срока не могли быть признаны соответствующими требованию о "безотлагательности", предусмотренному пунктом 4 статьи 5 Конвенции, тем более что в столь долгом рассмотрении жалоб была вина только органов государственной власти (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, §§85-86, ECHR 2000-XII, в котором судебное разбирательство, длившееся 23 дня, не являлось "безотлагательным").

97. Таким образом, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Применение Статьи 41 Конвенции

98. В статье 41 Конвенции закреплено:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Моральный вред

99. Заявительница требовала 100000 евро в качестве компенсации морального вреда.

100. Власти Российской Федерации посчитали это требование чрезмерным и необоснованным. По их мнению, установление факта нарушения Конвенции само по себе явилось бы достаточно справедливой компенсацией.

101. Европейский Суд отметил, что он установил ряд тяжких нарушений в настоящем деле. Заявительница провела год под стражей в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях. Содержание ее под стражей не было в достаточной степени обоснованным. Ее кассационная жалоба на первоначальное заключение под стражу была рассмотрена в ее отсутствие. В заключение, в ряде случаев ей было отказано в праве на безотлагательное рассмотрение вопроса о законности содержания ее под стражей. При данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что страдания и разочарование заявительницы не могли быть компенсированы простым установлением факта нарушения. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присудил заявительнице 16 000 евро в возмещение морального вреда плюс налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

В. Судебные расходы и издержки

102. Ссылаясь на документы и акты учета времени работы адвокатов, заявительница требовала 6150 евро в качестве оплаты услуг по представительству адвокату Овчинникову и 1750 евро - адвокату Багрянскому, которые потратили соответственно 123 и 35 часов на подготовку жалобы в Европейский Суд, составление меморандума и требований о справедливой компенсации. Между заявительницей и ее представителями была достигнута договоренность, что оплата будет составлять 50 евро за час работы.

103. Власти Российской Федерации считали требования заявительницы завышенными. Они отметили, что заявительница не доказала, что ее представители действительно потратили столько времени на подготовку жалобы.

104. В соответствии с практикой Европейского Суда заявительница имеет право на возмещение судебных расходов и издержек в части, в которой она доказала, что они были действительно и вынуждено понесены в разумном размере. В настоящем деле, учитывая имевшиеся в его распоряжении документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд счел разумным присудить 4500 евро плюс налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

105. Европейский Суд счел, что процентная ставка за просрочку платежа должна быть установлена в размере предельной годовой ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На этих основаниях Суд единогласно

1. Объявил жалобу приемлемой;

2. Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции вследствие содержания заявительницы под стражей в следственном изоляторе ИЗ-33/1 (Владимирская область) в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях;

3. Постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

4. Постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции вследствие отказа заявительнице в разрешении участвовать в заседании судебной коллегии по уголовным делам Владимирского областного суда 10 августа 2004 г.;

5. Постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции вследствие чрезмерного срока рассмотрения судебной коллегией по уголовным делам Владимирского областного суда кассационных жалоб заявительницы на постановления о продлении срока содержания ее под стражей от 22 сентября, 22 ноября и 22 декабря 2004 г., а также 21 января 2005 г.;

6. Постановил:

(а) что Государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в российские рубли по курсу, установленному на день оплаты:

(i) 16 000 (шестнадцать тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 4500 (четыре тысячи пятьсот) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(iii) любые налоги, которые могут быть взысканы с этих сумм;

(b) ) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты проценты подлежат начислению на эти суммы в размере, равном предельной годовой ставке Европейского Центрального Банка плюс три процента;

7. Отклонил остальные требования заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 1 июня 2006 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

Секретарь Секции Суда

Серен Нильсен

Председатель Палаты

Христос Розакис

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается совместное совпадающее мнение судей Х.Л. Розакиса и Н. Ваич.

Совместное совпадающее мнение судей Х. Розакиса и Н. Ваич

Мы проголосовали вместе с остальными судьями Палаты за то, что при обстоятельствах настоящего дела имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции, так как, на наш взгляд, у заявительницы не было возможности лично явиться в суд кассационной инстанции, "чтобы заявить ходатайство об освобождении ее в связи с обстоятельствами, тесно связанными с ее личной ситуацией" (см. параграфы 12 и 91 Постановления). Учитывая, что суд кассационной инстанции уделял особое внимание личности заявительницы, ее личное присутствие могло бы сформировать у суда более ясное представление по данному вопросу, а также позволить заявительнице более эффективно осуществлять свою защиту (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Граужинис против Литвы", §34).

У нас остались сомнения относительно второй части аргументации Палаты, когда она сочла, что присутствие заявительницы на заседании было необходимым, так как позволяло ей рассказать суду об ужасных условиях содержания ее под стражей, "о которых ее адвокатам было известно только из ее рассказов" (там же). Мы считаем, что жалобы лица на условия содержания под стражей, хотя они могут свидетельствовать о нарушении и/или необходимости применения статьи 3 Конвенции, не подпадают в сферу применения пункта 4 статьи 5, который гарантирует каждому лицу, лишенному свободы в результате ареста или заключения под стражу, "право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным"

Хотя использование слов "правомерность" и "законный" в контексте заключения под стражу может считаться охватывающим также ситуации, в которых условия содержания под стражей нарушают международно-правовые нормы или Конвенцию, Европейский Суд в своей практике никогда не толковал так эту норму. Термины "правомерность" и "законный", по трактовке Европейского Суда, включают только процессуальные гарантии, содержащиеся в национальном законодательстве либо Конвенции, но не материальные условия содержания под стражей. К тому же рассмотрение правомерности не является абстрактной процедурой и тесно связано с требованием об освобождении заключенного лица, если содержание его под стражей оказывается незаконным; и мы сильно сомневаемся, что в случае, если условия содержания под стражей не соответствуют национальным или международным стандартам, суд освободит из-под стражи заключенного. Очевидно, что такая жалоба в случае принятия судами могла привести к изменению условий содержания под стражей, но не к освобождению. Таким образом, ссылка на эти условия со стороны содержащегося под стражей лица не может являться основанием для применения пункта 4 статьи 5, хотя эти жалобы и подпадают под защиту других статей Конвенции.