Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 9/2007

Бюллетень Европейского Суда по правам человека
Российское издание
N 9/2007

Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания

"E-justice" - новые технологии в сфере управления системами юстиции и практике Европейского Суда по правам человека

Честно сказать, не знаем, приживется ли перевод нашего консультанта Максима Тимофеева термина "e-justice" на русский язык как электронное правосудие. Но это словосочетание на английском языке уже запущено в публицистический оборот европейских политиков и юристов. Недавняя их конференция в немецком Бремене в рамках мероприятий Европейского Союза так и называлась (Work on E-Justice) - "Работа над электронным правосудием".

Выступая на этой конференции, Мод де Бур-Букиккио, заместитель Генерального секретаря Совета Европы, сказала: "Совет Европы с огромным интересом ожидает результатов исследования проблемы использования информационных и коммуникационных технологий в сфере управления системами юстиции"* (* Выступление Мод де Бур-Букиккио в полном объеме публикуется в этом номере Бюллетеня, в рубрике "Наши публикации").

Через месяц после этой конференции Европейский Суд по правам человека объявил о двух нововведениях в организации своей повседневной работы: начинаются веб-трансляции публичных судебных слушаний, а также размещение информации по делам, находящимся на различной стадии рассмотрения, на веб-сайте Суда* (* Веб-сайт Европейского Суда по правам человека: www.echr.coe.int). Об этом сообщили Председатель Европейского Суда Жан-Поль Коста и посол Джеймс Шарки, Постоянный представитель Ирландии при Совете Европы.

Объявляя о начале трансляций в Интернете публичных слушаний (расходы по технической организации веб-трансляций взяло на себя правительство Ирландии), Ж.-П. Коста отметил, что сделан "важный шаг вперед на пути информирования общественности и в работе Суда и облегчения доступа к нему". Он также сказал, что "большинство адвокатов, научных работников, журналистов, а также рядовых граждан, которые никогда ранее не имели возможности приехать в Страсбург для того, чтобы присутствовать на заседаниях Европейского Суда, отныне смогут следить за ними непосредственно из своего дома или офиса". "Они смогут сами увидеть происходящее и услышать аргументы "за" и "против", выдвигаемые сторонами в связи с рассмотрением ситуаций, связанных с возможными нарушениями прав и свобод в отношении наиболее важных и чувствительных вопросов современности. Это еще более приблизит Конвенцию о защите прав человека и основных свобод к простому гражданину, которому она служит и которого она защищает".

"Публичная природа процедур Европейского Суда по правам человека, - отметил Ж.-П. Коста, - предполагает обязанность предоставлять людям доступ к решениям и постановлениям, принятым Судом, документам, хранящимся в Секретариате, а также общей информации о деятельности Суда. Очевидно, что Интернет - единственное средство, помощью которого Суд может выполнить эту обязанность. В 2006 г. на официальный сайт Суда в Интернете просто "зашли" более 150 млн. человек, а 2 млн. - использовали сайт в целях поиска информации, документов. Новая инициатива Суда о веб-трансляциях - это пример открытого осуществления правосудия как важнейшей черты господства права".

Тут необходимо отметить, что трансляция осуществляется в записи и становится доступной примерно через 3-4 часа после окончания заседания. Несмотря на это обстоятельство, возможность в полном объеме получить доступ к материалам, оглашаемым на слушаниях, включая аргументацию сторон, - безусловно, большой шаг вперед. Остается лишь сожалеть, что такой возможности не имелось, когда на заседаниях Европейского Суда по правам человека выступал предыдущий Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Павел Лаптев. Его красноречие, по мнению практикующих в Страсбурге юристов, стало почти легендарным, но, к сожалению, было почти недоступным для специалистов-исследователей и юридической общественности.

Вторым важным нововведением, объявленным на пресс-конференции Ж.-П. Коста, стало открытие публичного доступа к некоторым видам документов Суда, которые ранее были известны только сторонам по делу (в принципе, с этими данными можно было и ранее ознакомиться всем желающим, но для этого надо было лично приехать в Страсбург и обратиться в назначенное время в Суд). Начиная же с июня сего года Европейский Суд начал размещать на своем веб-сайте в еженедельном режиме (обновление проводится по понедельникам) сводку коммуницированных жалоб* (* Коммуницированная жалоба - жалоба, направленная государству-ответчику для представления Суду замечаний и пояснений. (Прим. ред.)), а также описание фактических обстоятельств по таким делам и вопросы, направляемые Судом властям государства-ответчика. При этом соответствующие данные размещены в увязке с базой данных Суда "HUDOC".

В связи с этим комментаторы отмечают два обстоятельства. Во-первых, Европейский Суд планирует размещать в публичном доступе информацию отнюдь не обо всех коммуницированных жалобах, а только о "наиболее значимых". Если учесть, что в 2006 году Европейский Суд коммуницировал властям государств-ответчиков более 3200 жалоб, то вроде бы указанное ограничение оправдано. Но, где есть свобода усмотрения аппарата Суда (какую информацию считать важной, а какую, нет), там есть и поле для ошибок, если не злоупотреблений и "двойных" стандартов. В любом случае анализ коммуницированных жалоб по усеченной, неполной информации заведомо будет ущербен. Остается надеяться, что со временем Суд расширит объем раскрываемой информации.

Второе обстоятельство носит, скорее, технический характер: информация о коммуницированных жалобах будет передаваться общественности только через три недели после направления соответствующего запроса властям государства-ответчика. Очевидно, понимая нерасторопность властей, Суд решил подстраховаться и гарантировать, что власти первыми узнают (раньше журналистов и правозащитников) о факте коммуникации дела (что знаменует собой крайне важный этап в рассмотрении дела Европейским Судом). В любом случае теперь не придется томительно долго добывать подтверждение перехода процедуры рассмотрения жалобы на очередную стадию.

По жалобам о нарушениях статьи 2 Конвенции

Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств по защите права на жизнь

По делу ставится вопрос об эффективности и независимости полицейского расследования гибели мужа заявительницы в результате нападения боевиков из организации лоялистов* (* Сторонники сохранения Северной Ирландии в составе Соединенного Королевства (прим. переводчика).). Жалоба признана приемлемой.

Брекнелл против Соединенного Королевства
[Brecknell v. United Kingdom] (N 32457/04)

Решение от 6 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Муж заявительницы был в числе троих убитых в результате нападения боевиков из организации лоялистов на бар в Северной Ирландии в 1975 году. Ответственность за инцидент впоследствии взяла на себя незаконная военизированная организация лоялистов, однако полиция сразу не смогла установить конкретных подозреваемых.

В конце 1970-х годов были арестованы сотрудник королевской ольстерской полиции (RUC) в запасе и женщина, которая призналась, что привезла на место событий трех человек (одного из которых на момент данного признания уже не было в живых). Арестованные, однако, отрицали свою причастность к убийствам и утверждали, что им неизвестны преступники. Им были предъявлены обвинения в укрывательстве преступления, но директор государственного обвинения отказался от продолжения производства по делу, в том числе из-за задержки в передаче дела в суд, низкой вероятности вынесения приговора, связанного с лишением свободы, и отсутствия разумных перспектив добиться осуждения. Тогда же по другому делу был осужден за убийство сотрудник полиции Джон Уэйр.

После досрочного освобождения в начале 1990-х годов он сделал заявление о состоявшемся в 1970-х годах сговоре сотрудников RUC и полка обороны Ольстера* (* Подразделение Вооруженных сил Соединенного Королевства в Северной Ирландии (прим. переводчика).) с участниками военизированных формирований лоялистов и назвал имена четырех человек, ответственных за нападение, в результате которого погиб муж заявительницы.

В 1999 году Джон Уэйр повторил свои заявления в программе, которая была показана по ирландскому телеканалу. В связи с его высказываниями в Северной Ирландии и за ее пределами были проведены полицейские расследования. Расследование в Северной Ирландии, тем не менее, ограничилось вопросом о том, были ли высказывания Уэйра настолько достоверны, чтобы потребовалось расследование в полном объеме. Несмотря на допрос ряда подозреваемых, обвинения предъявлены не были, а окончательное решение по делу отложено до получения показаний Уэйра, который, однако, не был допрошен вследствие неизвестности его местонахождения.

В июне 2005 года на основании рапорта полицейской службы Северной Ирландии (PSNI), к которой перешли функции RUC, рассмотрение дела было передано Отделу по работе с запросами по прошлым событиям и дорасследованию. Следствие по делу продолжается.

Заявительница обжалует со ссылкой на статью 2 Конвенции отсутствие эффективного официального расследования гибели ее мужа после заявлений Джона Уэйра о причастности к делу RUC, сделанных в 1999 году. В частности, она ссылается на отсутствие у RUC/PSNI независимости, неэффективность расследования с целью оценки достоверности заявлений Уэйра, необоснованные задержки в ходе расследования, отсутствие общественного контроля и недостаточный доступ к материалам дела.

Решение

Жалоба признана приемлемой, что касается статей 2 и 13 Конвенции.

Вопрос о правомерности применения силы

По делу обжалуется неумышленное лишение жизни лица, стрелявшего в сотрудников полиции во время осады его дома. По делу требования статьи 2 Конвенции нарушены не были.

Хуохванайнен против Финляндии
[Huohvanainen v. Finland] (N 57389/00)

Постановление от 13 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

J., брат заявителя, был застрелен сотрудниками полиции. В 1994 году в результате вооруженного нападения J. на водителя такси его дом был окружен полицией. Сотрудникам полиции было известно, что J. уже участвовал в вооруженной осаде, страдает параноидным расстройством личности, агрессивен, содержался в психиатрической больнице и отличается особо враждебным отношением к полиции. Сотрудники полиции и психолог предприняли несколько безуспешных попыток связаться с J. по телефону. Около 30 сотрудников полиции, участвовавших в операции, были усилены более чем 20 полицейскими со специальной подготовкой. J. стрелял в полицейских и отказывался вступать в переговоры. Затем полиции стало известно, что J. является хорошим стрелком и владеет винтовкой 22 калибра и тяжелым ружьем калибра 45-70. Впоследствии сотрудники полиции могли видеть J. c двумя единицами длинноствольного оружия. Вечером первого дня осады он сделал несколько выстрелов в воздух и в сотрудников полиции. После полуночи полиция применяла звуковые ракеты для установления местонахождения J. и удержания его в помещении, а он снова стрелял через окна и с чердака. Несколько выстрелов было произведено им в сотрудников полиции. Около полудня, после очередной неудавшейся попытки переговоров, уполномоченный сотрудник полиции приказал использовать слезоточивый газ, который не оказал на J. видимого воздействия. Кроме того, полиция безуспешно пыталась связаться с J. по телефону и с помощью громкоговорителя. Около шести часов вечера J. снова произвел несколько выстрелов, бросил газовый баллончик и как минимум две бутылки с зажигательной смесью. Появились признаки того, что он поджег дом. Из-за темноты и задымления было решено, что J. можно будет арестовать, прежде чем он скроется, лишь приказав полицейскому прострелить его ногу. J. был ранен в правую руку и верхнюю часть правого бедра, и ему предложили сдаться. Примерно в семь часов вечера он медленно вышел из дома с двумя единицами оружия и был застрелен двумя одновременными выстрелами, произведенными из бронетранспортера с расстояния в шесть метров. Оба выстрела были нацелены в его плечо и руку, но из-за его местоположения, угла стрельбы через амбразуру бронетранспортера и недостаточности времени пули поразили его в голову, и он вскоре умер.

Во время осады велся протокол решений и предпринятых действий. После ее завершения были собраны данные о следах от пуль внутри здания и вокруг него. Национальное бюро расследований немедленно начало следствие по данному делу. По требованию семьи J. в рамках предварительного следствия был изучен ряд дополнительных вопросов. К материалам дела были приобщены заключение по результатам вскрытия, результаты исследований, в том числе судебных, рапорты о проведенной осаде, а также большое количество свидетельских показаний. В 1995 году была проведена проверка операции постоянным следственным отделом при Министерстве внутренних дел, который подготовил отчет в течение года после операции.

Менее чем через год после происшествия государственный прокурор предъявил командиру специального подразделения суперинтенданту H. обвинения в причинении смерти по неосторожности и халатности. После рассмотрения судебных доказательств и устных показаний окружной суд оправдал подсудимого. Во время разбирательства дела интересы семьи потерпевшего были представлены опытным адвокатом. Представитель заявителя имел возможность допросить основных свидетелей, включая сотрудников полиции, которые произвели выстрелы, и руководителей операции, а также делать во время разбирательства любые заявления, которые он мог счесть необходимыми.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 2 Конвенции, что касается лишения жизни J. Европейский Суд не видит оснований сомневаться в том, что сотрудники полиции добросовестно сочли необходимым открыть огонь с целью защиты своих коллег, находившихся вне бронетранспортера. Оценка ситуации Европейским Судом, который далек от спорных событий, не может подменять оценку полицейского, вынужденного реагировать в критический момент с целью предотвращения опасности, грозящей, по его убеждению, его собственной жизни и жизням других людей. Сотрудники полиции видели, как из дверей выходит человек с двумя ружьями, который несколько раз стрелял в них во время двухдневной осады. J. появился из дома хорошо вооруженным. Он игнорировал предыдущие предложения сдаться и, вопреки им, неоднократно стрелял в воздух и в сотрудников полиции. Кроме того, полицейские намеревались не убить J., а лишь лишить его способности передвигаться.

Использование огнестрельного оружия в данных обстоятельствах, хотя и заслуживает сожаления с учетом последовавшего летального исхода, не было несоразмерно и не выходило за пределы абсолютно необходимого для предупреждения непосредственной и действительной опасности, которая, по убеждению сотрудников полиции, угрожала жизням их коллег. Более того, операция проводилась под контролем старших офицеров, а расположение сил полиции проверялось и одобрялось уполномоченным лицом. Основные усилия полиции были направлены на изменение сложившегося положения путем убеждения. Было сделано несколько предупреждений, и J. неоднократно имел возможность сдаться. Однако эти предупреждения им игнорировались. Кроме того, на поздних стадиях осады J. не отвечал на телефонные звонки, хотя полиция неоднократно пыталась связаться с ним. Усилия квалифицированного переговорщика также были безуспешны. Использование полицией огнестрельного оружия и проведение подобных операций регламентированы законодательством Финляндии, предусматривающим систему адекватных и действенных гарантий от произвольного применения летальной силы. Все привлеченные к делу сотрудники были обучены обращению с огнестрельным оружием, их передвижения и действия управлялись и контролировались опытными старшими офицерами. Таким образом, J. был лишен жизни в результате применения силы, которое не выходило за пределы абсолютно необходимого для защиты жизней сотрудников, находившихся вне бронетранспортера.

По поводу соблюдения требований статьи 2 Конвенции, что касается эффективности расследования. Во время осады велся протокол. Следствие было начато немедленно и проводилось Национальным бюро расследований. Признаки зависимости следователей от сотрудников полиции, принимавших участие в операции, отсутствуют. Кроме того, предпринятые во время операции действия рассматривались постоянным следственным отделом при Министерстве внутренних дел, отчет которого был подготовлен в течение одного года. Семья J. располагала информацией, необходимой для защиты ее интересов. Были получены показания значительного числа свидетелей, предприняты необходимые судебные экспертизы, а адвокат заявителя имел возможность требовать проведения дополнительных следственных действий.

Постановление

По делу требования статьи 2 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По жалобам о нарушениях статьи 3 Конвенции

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется причинение необратимого психопатологического расстройства не имевшему судимости заявителю, который был задержан для допроса и вынужден находиться в наручниках на работе и среди членов семьи и соседей. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Эрдоан Яиз против Турции
[Erdogan Yaiiz v. Turkey] (N 27473/02)

Постановление от 6 марта 2007 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, работавший врачом в полиции безопасности Стамбула в течение 15 лет, был арестован полицейскими на автостоянке недалеко от места работы. Ему надели наручники, в которых он позднее находился среди членов семьи и соседей в процессе обыска дома и на работе. Он содержался в полицейском отделении по месту работы, где персонал мог видеть его в наручниках, однако он не был уведомлен о предъявленных ему обвинениях. Через два дня психиатр поставил ему диагноз "травматический шок" и признал его нетрудоспособным на срок в 20 дней. Его освобождение от работы продлевалось несколько раз в связи с острой депрессией. Заявитель подал жалобу, и ему сообщили, что его допрашивали в ходе уголовного расследования его связей с подозреваемыми. Он был отстранен от работы до окончания следствия. Сторона обвинения прекратила дело против заявителя. Он был восстановлен в должности, но не мог продолжать работу в связи с осложненными психосоматическими симптомами. Заявитель досрочно вышел на пенсию по состоянию здоровья и несколько раз находился на лечении в невропсихиатрическом отделении больницы.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. До ареста у заявителя не отмечались психопатологические изменения, и в его истории болезни отсутствуют данные, позволяющие предположить наличие психосоматической нестабильности. Он подробно рассказал об унижении, которое испытал, когда люди видели его в наручниках, на работе и дома, причем многие из них были его пациентами. При таких обстоятельствах можно обоснованно предположить, что имеется причинная связь между указанным обращением и возникновением у него психопатологических проблем, которые были диагностированы через два дня после его освобождения (в отличие от дела "Ранинен против Финляндии" [Raninen v. Finland], 1997 год).

Последующие медицинские обследования подтвердили, что заявитель перенес серьезное потрясение в период пребывания в полицейском участке. Он считал особенно унизительным для себя, что о его аресте знали люди, бывшие его пациентами. Его душевное состояние подверглось необратимым изменениям.

Более того, на дату ареста заявитель не имел судимостей, которые могли бы дать основания для опасений за безопасность, отсутствовали данные о том, что он представляет угрозу для себя или других или что он совершил преступления или деяния против себя или других. В частности, государство-ответчик не дало каких-либо объяснений, оправдывающих применение наручников в настоящем деле.

Таким образом, публичное использование наручников в отношении заявителя в период ареста и обысков имело целью вызвать у него чувства страха, неполноценности и страдания, способные унизить его и, возможно, сломить его внутреннее сопротивление.

При специфических обстоятельствах настоящего дела использование наручников представляло собой унижающее достоинство обращение.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 2000 евро в качестве компенсации всех видов причиненного ему ущерба.

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется использование слезоточивого газа, известного как "перечный спрей", для разгона демонстрантов. По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были.

Чилолу и другие против Турции
[Giloglu and Others v. Turkey] (N 73333/01)

Постановление от 6 марта 2007 г. [вынесено II Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 11 Конвенции.)

Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

По делу обжалуется тот факт, что заключенному с неблагоприятным прогнозом течения смертельного заболевания было предписано отбыть два года лишения свободы до получения права на условно-досрочное освобождение от отбывания наказания. Жалоба признана неприемлемой.

Чеку против Германии
[Ceku v. Germany] (N 41559/06)

Решение от 13 марта 2007 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В 1985 году заявитель, гражданин Сербии, убил в Германии двух человек во время разбойного нападения с применением оружия. Он был арестован два года спустя в Испании и приговорен к лишению свободы за иные правонарушения. В 1999 году был удовлетворен запрос германских властей о временной выдаче заявителя. В Германии он был приговорен к пожизненному лишению свободы за двойное убийство и разбойное нападение при отягчающих обстоятельствах, после того как суд первой инстанции счел "его вину особо тяжкой". В 1994 году у заявителя был обнаружен вирус иммунодефицита человека, а в октябре 2005 года ему поставили диагноз - "синдром приобретенного иммунодефицита". Значительное ослабление иммунитета заявителя, которое делало его уязвимым для инфекций, связанных с ВИЧ, и имело тенденцию к развитию, было частично обусловлено тем, что он не выполнял медицинские предписания. Предполагаемый срок жизни заявителя оценивался примерно в два года или дольше при условии эффективного лечения.

Ходатайство заявителя о досрочном освобождении было отклонено судом земли в декабре 2005 года, поскольку, в частности, с учетом тяжести совершенных преступлений ему необходимо было отбыть еще два года наказания, считая с мая 2005 года. Это решение было поддержано судом второй инстанции. Впоследствии Федеральный конституционный суд отказал в принятии ходатайства заявителя о рассмотрении его дела в порядке конституционного надзора на том основании, что оно частично не отвечало требованиям приемлемости (поскольку отсутствовали соответствующие документы), а в остальной части было необоснованным. Он подтвердил, что принцип уважения человеческого достоинства требует, чтобы осужденные лица располагали конкретной и реальной возможностью возвращения свободы. Вместе с тем он постановил, что требование об отбытии двухлетнего срока наказания приемлемо с конституционной точки зрения, учитывая тяжесть преступлений, общественную опасность заявителя и необходимость защиты граждан, возможное улучшение медицинского прогноза благодаря лечению, а также право заявителя подать новое ходатайство об освобождении в случае изменения обстоятельств. Представляется, что в определенный момент состояние здоровья заявителя значительно ухудшилось, он был подвергнут интенсивной терапии. Заявитель не указал, когда именно это произошло, и не представил документальных доказательств своего состояния. В настоящее время он находится в тюремной больнице в Германии.

Решение

Жалоба признана неприемлемой. Жалоба должна быть признана неприемлемой в той части, в которой заявитель не выполнил внутригосударственные требования приемлемости. Европейский Суд не может при рассмотрении дела брать за основу факты, которые не имел возможности исследовать Федеральный конституционный суд. Что касается существа жалобы, то положения статьи 3 Конвенции не должны толковаться как устанавливающие обязанность властей во всех случаях освобождать заключенных, страдающих от трудноизлечимой болезни, или перемещать их в гражданскую больницу. Тем не менее государство должно обеспечить содержание заключенных в условиях, совместимых с уважением человеческого достоинства, их защиту от душевных страданий или трудностей, степень которых превышает неизбежный уровень лишений, присущий заключению, и надлежащую заботу об их жизни и здоровье, в том числе путем предоставления необходимой медицинской помощи.

Заявитель был инфицирован вирусом иммунодефицита человека свыше 13 лет назад. В настоящее время он страдает синдромом приобретенного иммунодефицита и предполагаемый срок его жизни составляет два года. Однако предполагаемое ухудшение здоровья заявителя произошло после вынесения Федеральным конституционным судом окончательного решения. Заявитель, интересы которого представлены адвокатом, не доказал исчерпания дальнейших внутренних средств правовой защиты, таких как подача нового ходатайства об условно-досрочном освобождении. Поскольку Федеральный конституционный суд предписал властям страны реагировать на любое изменение обстоятельств дела заявителя, нет оснований полагать, что такое ходатайство было бы отклонено. Жалоба признана неприемлемой в связи с неисчерпанием заявителем внутренних средств правовой защиты.

Что касается условий заключения, то заявитель в настоящее время находится в больнице тюрьмы. Он не утверждает, что условия содержания являются неподходящими с учетом состояния его здоровья или что он не получает необходимого лечения. Дело заявителя было тщательно исследовано германскими судами, и Федеральный конституционный суд прямо подтвердил, что изменение состояния здоровья заявителя может служить основанием для повторного рассмотрения его дела. Более того, суды страны на основании заключения эксперта-психолога постановили, что заявитель, несмотря на свою болезнь, продолжает представлять значительную общественную опасность. При таких обстоятельствах ни состояние здоровья заявителя в соответствующий период времени, ни предполагаемые душевные страдания не достигли достаточной степени тяжести. Жалоба признана явно необоснованной.

Вопрос о правомерности экстрадиции

По делу обжалуется предполагаемая опасность для женщины подвергнуться калечащей операции на половых органах в случае высылки в Нигерию. Жалоба признана неприемлемой.

Коллинс и Аказиби против Швеции
[Collins and Akaziebie v. Sweden] (N 23944/05)

Решение от 8 марта 2007 г. [вынесено III Секцией]

Заявительницами по делу выступают гражданки Нигерии. В 2002 году первая заявительница прибыла в Швецию и ходатайствовала о предоставлении убежища или вида на жительство. Она утверждала, что по нигерийской традиции родившая женщина должна подвергнуться калечащей операции на половых органах ("FGM"). Заявительница была беременна и потому опасалась данной бесчеловечной практики. Родители и муж, которые обеспечивали заявительницу средствами к существованию, не могли защитить ее, поскольку речь шла о глубоко укоренившейся традиции. Заявительница утверждает, что в случае переезда для родов в другую часть Нигерии она и ребенок могли быть убиты в религиозной церемонии. Решив покинуть страну, она приехала в Швецию с помощью лица, занимавшегося контрабандными операциями. Спустя несколько месяцев она родила дочь, которая выступает второй заявительницей.

Миграционный совет отказал ей в предоставлении убежища, статуса беженки или вида на жительство, указав, в частности, что FGM законодательно запрещены в Нигерии, и этот запрет соблюдается, по меньшей мере, в шести штатах. Следовательно, если заявительницы переедут в один их этих штатов, риск подвергнуться FGM будет невысок. Заявительницы безуспешно обжаловали данное решение, утверждая, что FGM практикуются вопреки законодательному запрету, никогда не преследовались и не наказывались.

Решение

Жалоба признана неприемлемой. Сторонами не оспаривается, что калечащие операции на половых органах представляют собой жестокое обращение, запрещенное статьей 3 Конвенции. Также не вызывает сомнений, что женщины в Нигерии традиционно подвергались FGM, и эта практика в определенных масштабах сохранилась до настоящего времени. Однако в некоторых штатах Нигерии FGM запрещены на законодательном уровне, включая штат, откуда происходят заявительницы. Хотя федеральный закон, запрещающий проведение FGM, до сих пор отсутствует, правительство страны публично выступает против FGM, соответствующие кампании на уровне штатов и общин проводятся Министерством здравоохранения и общественными организациями, а также путем предостережения от такой практики в средствах массовой информации. Имеются признаки более широкого распространения FGM на юге страны, включая родной штат заявительниц, вместе с тем, согласно официальным источникам, в 2005 году FGM подверглись примерно 19 процентов женщин по стране, и этот показатель неуклонно снижается в последние 15 лет. Более того, будучи беременной, первая заявительница не переехала в другой штат Нигерии или соседнее государство, где могла бы получать помощь и поддержку со стороны семьи. Вместо этого она изыскала необходимые практические и финансовые средства для приезда в Швецию, продемонстрировав тем самым значительную стойкость и независимость.

С учетом этого трудно понять, почему она не могла защитить свою дочь от FGM, если не в родном штате, то, по крайней мере, в одном из других штатов, где процедура FGM была законодательно запрещена и/или менее распространена. Тот факт, что условия жизни заявительниц в Нигерии были бы менее благоприятны, чем в Швеции, не может рассматриваться как определяющий для целей статьи 3 Конвенции. Более того, первая заявительница не ответила на специальный запрос Европейского Суда, предложившего ей обосновать отдельные утверждения и надлежащим образом объяснить противоречия в доводах. Таким образом, заявительницы не доказали, что после возвращения в Нигерию им будет угрожать реальная и конкретная опасность подвергнуться калечащей операции на половых органах. Жалоба признана явно необоснованной.

Вопрос о правомерности экстрадиции

По делу обжалуется предполагаемая опасность для заявителя подвергнуться жестокому обращению и несправедливому суду в случае выдачи в Туркменистан. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Солдатенко против Украины
[Soldatenko v. Ukraine] (N 2440/07)

[Вынесено V Секцией]

Заявитель утверждает, что является лицом без гражданства. По информации государства-ответчика, он имеет гражданство Туркменистана. В 1999 году заявитель покинул Туркменистан из-за предполагаемых преследований по национальному признаку и с тех пор проживает на Украине. В январе 2007 года местное управление внутренних дел получило от властей Туркменистана официальный запрос о временном заключении заявителя под стражу согласно Конвенции СНГ "О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам" 1993 года. Заявитель был арестован. Через неделю его дело рассмотрел суд, решением которого заявитель был заключен под стражу до завершения производства в связи с его выдачей для уголовного преследования. Впоследствии Генеральная прокуратура Украины получила требование о выдаче заявителя, но приостановила процедуру выдачи в связи с обеспечительной мерой, указанной Европейским Судом. В настоящее время заявитель содержится в исправительном учреждении в ожидании выдачи для уголовного преследования. Ссылаясь на отчеты международных организаций о ситуации с правами человека в Туркменистане, заявитель утверждает, что в случае выдачи ему грозит опасность подвергнуться несправедливому суду, а также пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению со стороны властей этой страны.

По делу применены правила 39 и 41 Регламента Европейского Суда* (* Правило 39 Регламента устанавливает, что по просьбе стороны в деле или любого другого заинтересованного лица, или по своей инициативе Палата или, в соответствующих случаях, ее Председатель может указать сторонам на предварительные меры, которые, по мнению Палаты, следует принять в интересах сторон или надлежащего осуществления проводимого расследования. Правило 41 Регламента допускает возможность разбирательства конкретной жалобы в приоритетном порядке.).

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статьи 3, пунктов 1 и 4 статьи 5, пункта 1 статьи 6 и статьи 13 Конвенции.

По жалобам о нарушениях статьи 5 Конвенции

По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 5 Конвенции

Вопрос о законности ареста или задержания

По делу обжалуется превентивное заключение опасного рецидивиста вследствие придания обратной силы изменениям законодательства. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Мюкке против Германии
[Mhcke v. Germany] (N 19359/04)

[Вынесено V Секцией]

С момента достижения заявителем возраста наступления уголовной ответственности он был осужден семь раз, в том числе за убийство, разбой и изнасилования, и находился на свободе непродолжительный срок. В 1986 году суд приговорил его к пяти годам лишения свободы и отдал приказ о содержании его в превентивном заключении, поскольку, по мнению экспертов, он был опасен для общества, и следовало ожидать с его стороны повторения спонтанных актов насилия. В 1991 году заявитель полностью отбыл наказание и был оставлен в превентивном заключении. В тот период максимальный срок превентивного заключения не мог превышать 10 лет.

В 1998 году в Уголовный кодекс были внесены изменения, устранявшие максимальный предел превентивного заключения. В 2001 году, применив новую норму, региональный суд отклонил ходатайство заявителя об условном приостановлении превентивного заключения. Заслушав заявителя лично, а также мнения тюремных властей, прокурора и эксперта, суд пришел к выводу об отсутствии уверенности в том, что заявитель в случае освобождения не совершит новых серьезных правонарушений. Жалоба заявителя была отклонена. В своей жалобе в порядке конституционного производства он ссылался на придание обратной силы измененному положению Уголовного кодекса, которое повлекло его пожизненное заключение без каких-либо перспектив освобождения.

В 2004 году Федеральный конституционный суд, заслушав экспертов в области психиатрии и нескольких тюремных администраторов, отклонил жалобу заявителя как явно необоснованную. Он указал, в частности, что абсолютный запрет придания обратной силы уголовному законодательству, установленный Основным законом, не распространяется на исправительные и превентивные меры, предусмотренные Уголовным кодексом. Суд заключил, что обязанность законодателя защищать общество от посягательств на жизнь, здоровье и половую неприкосновенность перевешивает требование заключенного о применении десятилетнего ограничения, и что придание обратной силы новой норме не является несоразмерным.

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении пункта 1 статьи 5 и статьи 7 Конвенции.

Вопрос о законности ареста или задержания

По делу обжалуется длительное превентивное заключение опасного рецидивиста без проведения социальной терапии. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Рангелов против Германии
[Rangelov v. Germany] (N 5123/07)

[Вынесено V Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 14 Конвенции.)

По жалобе о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции

Вопрос о продолжительности предварительного заключения

По делу обжалуется уклонение от обоснования длительного содержания заявителя в предварительном заключении. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Кастравец против Молдавии
[Castravec v. Moldova] (N 23393/05)

Постановление от 13 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 4 статьи 5 Конвенции).

По жалобе о нарушении пункта 4 статьи 5 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на рассмотрение судом правомерности заключения под стражу

По делу обжалуется тот факт, что эффективному общению заключенного следственного изолятора и адвоката, которые были разделены прозрачной перегородкой, препятствовало опасение, что их разговоры прослушиваются. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Кастравец против Молдавии
[Castravec v. Moldova] (N 23393/05)

Постановление от 13 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель был арестован в мае 2005 года по обвинению в присвоении имущества. На тот момент он имел работу и место постоянного жительства. Судимости у заявителя отсутствовали. После ареста заявитель был помещен в следственный изолятор Центра противодействия экономическим преступлениям и коррупции (CFECC). Он подал несколько ходатайств об освобождении, но они были отклонены, в частности, со ссылкой на тяжесть преступления и риск того, что он скроется или будет препятствовать следствию. Встречи заявителя с адвокатом проходили в комнате следственного изолятора, где адвокатов отделяла от заключенных прозрачная перегородка без отверстий. Заявитель был освобожден в октябре 2005 года.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 3 статьи 5 Конвенции. При принятии решений о заключении заявителя под стражу и продлении срока заключения суды страны повторяли формулировки Уголовно-процессуального кодекса, не обосновывая их применимость к данному делу. Таким образом, они не были обоснованными и достаточными.

Постановление

По делу допущено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 4 статьи 5 Конвенции. Заявитель имел право на эффективную защиту, что невозможно без соблюдения конфиденциальности общения между адвокатом и его клиентом. Адвокатская тайна может быть нарушена не только путем действительного перехвата информации или прослушивания переговоров. Разумная уверенность в том, что переговоры прослушиваются, также способна ограничить эффективность защиты, поскольку это неизбежно препятствует свободному обсуждению и нарушает право заключенного эффективно обжаловать неправомерность своего содержания под стражей. Представляется, что заявитель в действительности опасался прослушивания его переговоров с адвокатом. Что касается вопроса об обоснованности таких опасений, то адвокатское сообщество Молдавии некоторое время было серьезно обеспокоено недостаточной конфиденциальностью общения между клиентами и адвокатами в следственном изоляторе CFECC; в знак протеста члены коллегии адвокатов организовали забастовку, а также безуспешно требовали проверки прозрачной перегородки на наличие прослушивающих устройств. При таких обстоятельствах заявитель и его адвокат могли разумно предполагать, что их беседы в комнате свиданий с заключенными CFECC не были конфиденциальны.

Принимая во внимание дополнительную информацию, которой он в настоящее время располагает, Европейский Суд вопреки своему решению по делу "Сарбан против Молдавии" [Sarban v. Moldova] признает, что отсутствие отверстий в прозрачной перегородке составляет реальное препятствие для конфиденциального обсуждения или обмена документами между адвокатами и их клиентами. Дело "Крехер и Мюллер против Швейцарии" [Kr`cher and Mhller v. Switzerland] также не может считаться прецедентом, поскольку заявители были осуждены за особо тяжкие преступления, тогда как заявитель по настоящему делу не представлял очевидной общественной опасности.

Постановление

В данном вопросе по делу допущено нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 2500 евро в качестве компенсации причиненного ему морального вреда.

См. также Постановление от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдавии" [Sarban v. Moldova] (жалоба N 3456/05); "Крехер и Мюллер против Швейцарии" [Kr`cher and Mhller v. Switzerland] (жалоба N 8463/78, доклад Европейской комиссии по правам человека от 16 декабря 1982 г., Decisions and Reports N 34, pp. 52, 53); Постановление от 19 декабря 2006 г. по делу "Компания "Оферта плюс СРЛ" против Молдавии" [Oferta Plus Srl v. Moldova] (жалоба N 14385/04), "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights N 92* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of the European Court of Human Rights] N 92 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 6 за 2007 год.)]; а также Постановления от 27 марта 2007 г. по делам "Истратий против Молдавии" [Istratii v. Moldova] (жалоба N 8721/05), "Луцкан против Молдавии" [Lutcan v. Moldova] (жалоба N 8705/05) и "Бурковский против Молдавии" [Burcovschi v. Moldova] (жалоба N 8742/05).

По жалобам о нарушениях статьи 6 Конвенции

По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданско-правовой аспект]

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется невозможность обжалования управляющим директором и единственным акционером решения о ликвидации компании. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Арма против Франции
[Arma v. France] (N 23241/04)

Постановление от 8 марта 2007 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница выступала руководителем и единственным акционером учрежденной ею компании. Вскоре в отношении компании было введено судебное управление, после чего суд принял решение о ее ликвидации и назначил ликвидатора. Жалоба заявительницы была признана неприемлемой на том основании, что управляющий директор ликвидируемой компании не вправе действовать от ее имени, и жалоба должна быть подана специальным представителем. Заявительница не подавала кассационную жалобу.

Вопросы права

В порядке применения пункта 1 статьи 35 Конвенции. Решение, принятое апелляционным судом, соответствовало установившейся практике кассационного суда. Таким образом, вопреки доводам государства-ответчика, кассационная жалоба не являлась эффективным средством правовой защиты, к которому должна была прибегнуть заявительница.

По поводу соблюдения права на доступ к правосудию. В процессе судебной ликвидации компания обладала правоспособностью, отличной от правоспособности ее руководителя. Таким образом, Европейский Суд должен исследовать вопрос о том, была ли заявительница как руководитель компании заинтересована в доступе к правосудию в связи с судебной ликвидацией ее компании.

Заявительница имела прямую заинтересованность в продолжении деятельности компании и защите вложенных в нее средств, поскольку выступала ее руководителем и единственным акционером. Участие заявительницы в процедуре обжалования соответствовало интересам компании, поскольку могло способствовать продолжению компанией торговой деятельности или, по меньшей мере, представлению доводов в пользу этого.

Заявительница также вправе ссылаться на прямую личную заинтересованность в подаче жалобы, поскольку против нее самой было выдвинуто несколько серьезных обвинений, которые могли иметь для нее последствия в будущем.

Кроме того, специальному представителю не хватило бы времени для подачи жалобы от имени компании и ее руководителя в установленный для обжалования десятидневный срок. Более того, в целях обеспечения права на защиту закон был впоследствии изменен в части предоставления бывшим руководителям компаний, находящихся в процессе судебной ликвидации, права на обжалование решения о ликвидации.

Таким образом, заявительница заинтересована в том, чтобы выступать от своего имени в Европейском Суде, обладая вследствие этого статусом жертвы нарушения для целей статьи 34 Конвенции, а ее право на доступ к правосудию было чрезмерно ограничено решением о неприемлемости жалобы.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 3000 евро в качестве компенсации причиненного ей морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию

По делу обжалуется невозможность для клиентов, пользовавшихся правовой помощью, обратиться в Верховный суд вследствие мнения их адвокатов о том, что обжалование не имеет шансов на успех. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Старощик против Польши
[Staroszczyk v. Poland] (N 59519/00)

Сялковская против Польши
[Sialkowska v. Poland] (N 8932/05)

Постановления от 22 марта 2007 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Оба заявителя выступали в качестве истцов по гражданским делам. Они были лишены возможности подачи жалобы в Верховный суд, где юридическое представительство является обязательным, после того как назначенные в порядке правовой помощи адвокаты отказались сделать это, ссылаясь на то, что жалоба не имеет реальных шансов на успех.

В деле "Старощик против Польши" жалоба заявителей в региональный суд была отклонена в мае 1999 года. Намереваясь подать жалобу в Верховный суд, они несколько раз пытались вступить в контакт с адвокатом, назначенным представлять их интересы в порядке правовой помощи, но это удалось им только спустя семь месяцев, после того как адвокат получил решение регионального суда. Адвокат уведомил их в устной форме на встрече в его офисе, что основания для подачи кассационной жалобы отсутствуют. Они обратились в региональную коллегию адвокатов, однако получили ответ о том, что если назначенный в порядке правовой помощи адвокат не находит оснований для подачи кассационной жалобы, коллегия не будет назначать другого адвоката для этой цели.

В деле "Сялковская против Польши" адвокат, назначенный в порядке правовой помощи для представления заявительницы в Верховном суде, уведомил ее в письменной форме за шесть дней до истечения 30-дневного срока на подачу жалобы о том, что реальные перспективы удовлетворения жалобы отсутствуют. Он подтвердил свою позицию на встрече в своем офисе через три дня.

Вопросы права

Содержащееся в законодательстве страны требование, согласно которому подготовка кассационной жалобы должна осуществляться при содействии адвоката или юрисконсульта, само по себе не противоречит статье 6 Конвенции, и Конвенция не устанавливает обязанности обеспечивать правовую помощь сторонам гражданского дела. Однако способ, избранный властями для обеспечения доступа к правосудию в конкретном деле, должен быть совместим с Конвенцией. Если законодательство страны предусматривает оказание правовой помощи по гражданским делам, государство-ответчик обязано обеспечить сторонам реальное и эффективное использование прав, провозглашенных в статье 6 Конвенции, а система правовой помощи должна предоставлять гарантии против произвола. Решающее значение для эффективного и справедливого отправления правосудия имеет независимость юридической профессии. Государство не вправе обязывать адвоката, назначенного в порядке правовой помощи или привлеченного иным способом, возбуждать производство или прибегать к средству правовой защиты, которые он считает малоперспективными, поскольку это подрывало бы роль независимой юридической профессии, основанной на взаимном доверии юристов и их клиентов. Задача государства заключается в обеспечении надлежащего равновесия между эффективным доступом к правосудию и независимостью юридической профессии.

Следует поддержать мнение Верховного суда о том, что адвокаты, назначенные в порядке оказания правовой помощи, должны давать всеобъемлющие юридические советы, в том числе относительно перспектив кассационного обжалования, и что адвокаты, участвующие в гражданских делах, вправе отказаться от подготовки таких жалоб. Тем не менее отказ адвоката, назначенного в порядке оказания правовой помощи, должен отвечать определенным качественным требованиям. Ни в одном из данных двух дел эти требования не были удовлетворены, поскольку недостатки системы оказания правовой помощи воспрепятствовали доступу заявителей к суду "конкретным и эффективным способом".

Дело "Старощик против Польши". Применимое законодательство страны не обязывает адвокатов, назначенных в порядке правовой помощи, подготавливать письменное юридическое заключение по поводу перспектив обжалования. Если бы им вменялось в обязанность оформить письменное мотивированное заключение, было бы возможно впоследствии объективно оценить, был ли произвольным отказ подготовить кассационную жалобу. Это особенно важно, поскольку Конституционный суд указал, что законодательство, регулирующее процедуру подачи кассационных жалоб, сформулировано в самых общих выражениях и порождает серьезные затруднения при его толковании. Отсутствие письменного заключения лишило заявителей необходимой информации относительно перспектив обжалования.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя "против").

Дело "Сялковская против Польши". Применимое законодательство страны не устанавливает срок, в течение которого заявитель должен быть уведомлен об отказе в подготовке кассационной жалобы. На момент встречи заявительницы и адвоката срок, отведенный на подачу кассационной жалобы, истекал через три дня. Это не обеспечивало ей реальной возможности представить и защитить свою позицию перед судом кассационной инстанции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить каждому из заявителей по 4000 евро в качестве компенсации причиненного им морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

Вопрос о соблюдении права на рассмотрение дела в разумный срок

По делу обжалуются значительные промедления (общей продолжительностью почти в три года) в результате судебной ошибки, касающейся характера иска, и коллизии подсудности. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Георге против Румынии
[Gheorghe v. Romania] (N 19215/04)

Постановление от 15 марта 2007 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель с рождения страдает гемофилией А, заболеванием, требующим специального лечения. Он работал в местной больнице и ежегодно проходил обследование в комиссии по медицинской экспертизе и восстановлению трудоспособности ("Комиссия"). Комиссия выдавала заявителю временные справки об установлении инвалидности второй степени, что обязывало окружное бюро по делам инвалидов ("Бюро") предоставлять ему права, предусмотренные Законом N 53/1992 о специальной защите инвалидов, и влекло освобождение от налогообложения согласно Закону N 35/1993. Справка, подтверждающая установление второй степени инвалидности, содержала рукописную отметку о том, что она "действительна для целей Закона N 35/1993".

Бюро сообщило заявителю о прекращении прав, вытекающих из Закона N 53/1992, поскольку справка содержала ссылку лишь на Закон N 35/1993. Заявитель направил жалобу статс-секретарю по делам инвалидов, который разъяснил, что законодательные нормы не препятствуют одновременной реализации прав, вытекающих из Законов N 35/1993 и N 53/1992. В процессе разбирательства, начатого в отношении Бюро и статс-секретаря в апелляционном суде, заявитель требовал признать его статус инвалида, требующий специальной защиты согласно Закону N 53/1992, возместить убытки и компенсировать моральный вред в результате лишения прав, которое повлекло серьезное и быстрое ухудшение его здоровья. Адвокат заявителя ходатайствовал об отложении вынесения решения с целью подачи состязательных бумаг.

Апелляционный суд отклонил первое требование как необоснованное, поскольку заявителю была выдана годовая справка об установлении второй степени инвалидности, подтверждающая требуемый статус. Он постановил, что вынесение решений о возмещении убытков не входит в его полномочия, и вернул дело в окружной суд по гражданским делам. Заявитель был помещен в больницу. Адвокат заявителя ходатайствовал об отложении разбирательства в окружном суде, который уступил юрисдикцию в пользу апелляционного суда. Верховный суд постановил, что дело относится к подсудности апелляционного суда. Этот суд впоследствии допросил по требованию заявителя двух свидетелей и назначил судебно-медицинскую экспертизу состояния его здоровья. Из заключения следовало, что прекращение лечения привело к быстрому ухудшению его состояния, создавая условия для серьезных осложнений. Заявитель ходатайствовал об отложении разбирательства для приглашения нового адвоката, который в свою очередь просил об отложении с целью подготовки документов. Апелляционный суд постановил, что в течение спорного периода заявитель обладал статусом инвалида второй степени. Однако он отклонил требование о возмещении вреда, поскольку заявитель не использовал предусмотренное законом правовое средство для оспаривания своей принадлежности к определенной категории инвалидов, которая перестала соответствовать действительности. Он имел бы право на предъявление иска с целью защиты своих прав, если компетентные органы власти, приняв решение об установлении иной степени инвалидности, отказались предоставить ему права, предусмотренные законодательством.

Заявитель направил жалобу в Верховный суд, утверждая, что апелляционный суд неправильно истолковал предмет иска, что он не принял решения по требованию, связанному с лишением прав, предусмотренных Законом N 53/1992, и что установление инвалидности второй степени предоставляло ему права, предусмотренные обоими законами. На заседании он ходатайствовал об отложении разбирательства по жалобе, поскольку не мог присутствовать по состоянию здоровья. Слушание дела состоялось несколькими месяцами позже. Тем временем заявитель был помещен в больницу. По решению окружного органа пенсионного обеспечения заявитель вышел на пенсию по инвалидности. Комиссия констатировала снижение трудоспособности заявителя и наличие у него инвалидности первой степени. Верховный суд справедливости отклонил жалобу, согласившись с доводами апелляционного суда. Заявитель был снова помещен в больницу.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции, что касается права на справедливое судебное разбирательство дела. Первоначальные исковые требования заявителя касались возмещения убытков и морального вреда, вызванных отказом предоставить ему права, предусмотренные законом для лиц, имеющих, как и он, вторую степень инвалидности. Однако ни апелляционный суд, ни Верховный суд не вынесли решения по существу его исковых требований, отклонив их на том единственном основании, что заявитель не оспорил назначение ему второй степени инвалидности.

В действительности он продолжал добиваться признания за ним прав, предоставленных лицам, имеющим вторую степень инвалидности. Более того, в своей жалобе в Верховный суд заявитель, прежде всего, ссылался на то обстоятельство, что отклонение его требований было результатом ошибки относительно предмета иска. Но Верховный суд оставил без внимания этот довод, требовавший с учетом его решающего значения конкретной и ясной оценки. В отсутствие такой оценки невозможно установить, были ли требования о возмещении убытков и морального вреда просто проигнорированы судами страны или их отклонение стало результатом явной ошибки относительно предмета иска. Таким образом, право заявителя на справедливое судебное разбирательство дела было нарушено.

Постановление

В данном вопросе по делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции, что касается права на рассмотрение дела в разумный срок. Цель судебного разбирательства имеет решающее значение для оценки того, было ли дело рассмотрено в разумный срок. Власти страны должны прилагать особые усилия, если заявитель страдает серьезным неизлечимым заболеванием, и состояние его здоровья быстро ухудшается. Подлежащий оценке период составляет более двух лет и одиннадцати месяцев, в течение которых суды двух уровней рассматривали по существу дело, которое не было достаточно сложным, чтобы оправдать такую длительность разбирательства.

Задачи медицинской экспертизы, назначенной для установления состояния здоровья заявителя, носили чисто технический характер и были относительно несложными. Следовательно, тот факт, что полезность экспертного заключения была признана апелляционным судом, не является достаточным доказательством сложности дела. Ходатайства заявителя об отложении разбирательства повлекли задержку продолжительностью около пяти месяцев и были вызваны исключительно необходимостью подготовки аргументации или состоянием его здоровья.

Что касается общей продолжительности разбирательства, то задержка продолжительностью более года была обусловлена ошибками апелляционного и окружного суда, которые передавали друг другу дело заявителя, пока Верховный суд не постановил, что его рассмотрение по существу относится к компетенции апелляционного суда. Разбирательство в Верховном суде продолжительностью более года было чрезмерно длительным с учетом ухудшения здоровья истца, о котором Верховный суд был осведомлен. Состояние здоровья заявителя значительно ухудшилось во время разбирательства, что требовало особенно заботливого отношения со стороны властей. Таким образом, продолжительность судебного разбирательства была чрезмерной.

Постановление

В данном вопросе по делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 6000 евро в качестве компенсации причиненного ему морального вреда.

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции [уголовно-процессуальный аспект]

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуется использование записи разговора, произведенной с помощью прослушивающего устройства, закрепленного на теле, и перечня телефонных разговоров. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Геглас против Чехии
[Heglas v. Czech Republic] (N 5935/02)

Постановление от 1 марта 2007 г. [вынесено V Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 8 Конвенции.)

По жалобе о нарушении пункта 2 статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении принципа презумпции невиновности

По делу обжалуется издание приказа о конфискации в связи с преступлениями, в совершении которых заявитель был признан невиновным. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Герингс против Нидерландов
[Geerings v. Netherlands] (N 30810/03)

Постановление от 1 марта 2007 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

В мае 1998 года заявитель был приговорен по нескольким обвинениям в краже, грабеже и покушении на грабеж, сбыте заведомо краденых вещей и принадлежности к преступной группе и приговорен к пяти годам лишения свободы. Приговор был позднее отменен, и заявитель оправдан по всем обвинениям, за исключением кражи грузовика и прицепа, а также сбыта краденого. Он был приговорен к 36 месяцам лишения свободы, в том числе условно.

Однако уже оправдав заявителя по большей части обвинений, в марте 2001 года апелляционный суд издал приказ о конфискации - на общую сумму примерно в 67 000 евро, которая могла быть заменена 490 днями лишения свободы - с учетом всех преступлений, за которые он первоначально был осужден. Суд мотивировал свое решение сильными подозрениями в том, что заявитель совершил все эти преступления. Жалоба заявителя в Верховный суд была позднее отклонена.

В 2004 году он заключил соглашение с властями, которые разрешили уплатить 10 000 евро немедленно и оставшуюся часть - ежемесячными взносами.

Вопросы права

Дело заявителя отличалось от ряда других ранее рассмотренных дел, в которых Европейский Суд признавал, что разбирательства о конфискации, связанные с осуждением, входят в сферу регулирования пункта 2 статьи 6 Конвенции, поскольку они являются частью процедуры вынесения приговора. Заявители по названным делам были осуждены за преступления, связанные с наркотическими веществами; подозрения в совершении иных аналогичных преступлений не были сняты с них, и они владели имуществом, происхождение которого не могло быть установлено; существовали обоснованные подозрения в том, что это имущество было приобретено за счет доходов от незаконной деятельности; заявители не могли представить иного удовлетворительного объяснения происхождению имущества.

Настоящее дело характеризуется двумя иными признаками: во-первых, не установлено, что заявитель владел активами, происхождение которых не мог удовлетворительно объяснить, поскольку выводы апелляционного суда были основаны на гипотетических предположениях, содержащихся в полицейском рапорте. "Конфискация", связанная с осуждением, не может применяться к активам, факт владения которыми заинтересованным лицом не был установлен, особенно если она связана с преступными действиями, в совершении которых лицо не было признано виновным. Если совершение заинтересованным лицом преступления не было установлено вне всяких обоснованных сомнений и не было выявлено извлечение какой-либо выгоды, незаконной или иной, то такая мера может быть основана только на презумпции виновности. Во-вторых, приказ о конфискации был связан с преступлениями, в которых заявитель был оправдан. Пункт 2 статьи 6 Конвенции содержит общее правило, которое не допускает даже высказывания подозрений в невиновности обвиняемого после того, как оправдательный приговор вступил в силу. Апелляционный суд в своих выводах вышел за пределы простых подозрений, в результате чего заявитель был признан виновным, хотя его "виновность не была доказана в соответствии с законом".

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос не готов к рассмотрению, поскольку остается неясным, какие именно платежи заявитель произвел в соответствии с приказом о конфискации.

По жалобе о нарушении статьи 7 Конвенции

По жалобе о нарушении пункта 1 статьи 7 Конвенции

Nullum crimen sine lege*

(* Nullum crimen sine lege (лат.) - нет преступления без предусматривающего его закона (прим. переводчика).)

По делу обжалуется продление превентивного заключения опасного рецидивиста путем придания обратной силы изменениям законодательства. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Мюкке против Германии
[Mhcke v. Germany] (N 19359/04)

[Вынесено V Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 5 Конвенции.)

По жалобам о нарушениях статьи 8 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуется использование записи разговора, произведенной с помощью прослушивающего устройства, закрепленного на теле, и перечня телефонных разговоров. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Геглас против Чехии
[Heglas v. Czech Republic] (N 5935/02)

Постановление от 1 марта 2007 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

При нападении на женщину у нее была отнята сумка. Полиция задержала A.M. и заключила его под стражу. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу ("УПК") судья районного суда отдал распоряжение о наблюдении за заявителем и записи разговоров по его мобильному телефону. A.B., знакомая A.M., согласилась встретиться с заявителем. Полиция выдала ей прослушивающее устройство, которое было спрятано под ее одеждой. В ходе записанного разговора заявитель признал, что организовал грабеж совместно с A.M. Полиция отклонила требование заявителя об исключении записи из числа доказательств, указав, что она сделана в соответствии с законом и с согласия A.B. Городской суд признал заявителя и A.M. виновными в грабеже и приговорил их к девяти годам лишения свободы, несмотря на то, что они заявляли о своей невиновности. Суд мотивировал приговор различными свидетельскими показаниями и документами, но одним из важнейших письменных доказательств был перечень телефонных переговоров подсудимых по мобильному телефону. Распечатка разговора между A.B. и заявителем являлась решающим, но не единственным доказательством против него. В ответ на довод заявителя о том, что доказательство получено незаконным путем, суд указал, что A.B. дала согласие на размещение на ее теле прослушивающего устройства и что согласно УПК любые сведения, способствующие раскрытию преступления, могут использоваться в качестве доказательства. Верховный суд отклонил жалобы на приговор суда первой инстанции, согласившись с его выводами.

Заявитель также подал жалобу в порядке конституционного судопроизводства, в которой утверждал, что записью его разговора с A.B. и использованием ее в качестве доказательства ему было вменено в вину преступное деяние до того, как предъявлено обвинение в его совершении, что нарушало статьи 6 и 8 Конвенции. Телефонная компания уведомила A.M. о том, что перечень его телефонных разговоров был представлен по требованию властей в связи с расследованием уголовного дела, на основании положений УПК. Она также сослалась на нормы Закона о телекоммуникациях. Конституционный суд отклонил жалобу заявителя, указав, в частности, что суды признали его виновным на основе многочисленных доказательств, законно полученных и подвергнутых оценке. Что касается использования прослушивающих и записывающих устройств, спрятанных на теле A.B., Конституционный суд согласился с тем, что оно не запрещалось УПК. При этом суд указал, что хотя его не следовало использовать в качестве доказательства в уголовном деле, оно не делало неконституционными решения, принятые в данном разбирательстве, поскольку заявитель был осужден на основании многих других доказательств. Конституционный суд признал жалобу A.M. явно необоснованной.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции, что касается использования фрагментов перечня телефонных разговоров в качестве доказательства по уголовному делу. Использование фрагментов перечня телефонных разговоров представляло собой вмешательство государства в реализацию заявителем права на уважение его личной жизни. Перехват и запись телефонных разговоров производились по постановлению судьи районного суда согласно УПК, и их перечень был представлен по запросу полиции в соответствии с УПК и Законом о телекоммуникациях. Однако соответствующие положения к моменту совершения этих действий еще не вступили в силу. Таким образом, указанное вмешательство не соответствовало закону.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции, что касается записи разговора с помощью устройства, размещенного под одеждой, и ее последующего использования полицией. Названные действия также являлись вмешательством государства в осуществление прав заявителя. Власти страны не обеспечили правовую основу для такой записи. Эта мера регулировалась не законом, который отвечал бы критериям, установленным прецедентным правом Европейского Суда, а правоприменительной практикой, которая не может считаться достаточной правовой основой, создающей ясные условия для ее применения в части приемлемости, объема, контроля и использования собранных таким образом сведений.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 6 Конвенции. Заявитель имел возможность представить в суд первой инстанции, Верховный суд и Конституционный суд все объяснения, которые считал необходимыми, по поводу записи, произведенной без его ведома. Те же доводы применимы и к использованию хронологического перечня телефонных разговоров. Заявитель был осужден после состязательного разбирательства дела. Кроме того, оспариваемая запись и перечень являлись решающим, но не единственным доказательством, положенным в основу приговора городского суда, среди тех, которые сформировали внутреннюю убежденность судей. Что касается значения интересов общества в использовании подобных доказательств для обеспечения осуждения заявителя, то оспариваемые меры были приняты против лица, совершившего серьезное преступление и впоследствии осужденного к девяти годам лишения свободы. Соответственно, использование национальными судами оспариваемой записи не нарушило права заявителя на справедливое судебное разбирательство.

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что признание факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного заявителю морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни

По делу обжалуется отказ в совершении аборта по медицинским показаниям, игнорировавший риски серьезного ухудшения зрения матери. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.

Тысeнц против Польши
[Tysiec v. Poland] (N 5410/03)

Постановление от 20 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В течение многих лет заявительница страдала сильной миопией. После того как она забеременела в третий раз, она обратилась за медицинской консультацией относительно возможного влияния беременности на ее здоровье. Три офтальмолога, с которыми она консультировалась, пришли к выводу о том, что патологические изменения в сетчатке создают серьезный риск для ее зрения в случае, если беременность будет продолжаться. Однако несмотря на требования заявительницы, они отказались выдать ей справку для прерывания беременности, поскольку риск отслоения сетчатки существовал, но уверенность в таком исходе отсутствовала. Заявительница обращалась также к врачу-терапевту и получила у него справку, перечислявшую риски, которые беременность создавала с точки зрения проблем с сетчаткой, а также последствий двух прежних родов с применением кесарева сечения. На втором месяце беременности миопия заявительницы значительно прогрессировала на обоих глазах. Ее обследовал заведующий отделением акушерства и гинекологии общественной больницы доктор R.D., который не усмотрел медицинских оснований для аборта по медицинским показаниям.

Таким образом, заявительница не смогла прервать беременность и родила с помощью кесарева сечения. Ее зрение еще больше ухудшилось в результате кровоизлияния в сетчатку. Ее уведомили о том, что поскольку изменения сетчатки запущены, они не могут быть устранены с помощью хирургического вмешательства. Врачебный консилиум заключил, что ее состояние требует лечения и ежедневного ухода, и признал ее в значительной степени нетрудоспособной. Заявительница подала заявление о возбуждении уголовного дела против доктора R.D., однако расследование было прекращено районным прокурором в связи с отсутствием причинной связи между его действиями и ухудшением зрения заявительницы, так как кровоизлияние могло случиться в любой момент. Врач не подвергался каким-либо дисциплинарным мерам, поскольку профессиональная небрежность не была установлена. Заявительница, самостоятельно воспитывающая троих детей, в настоящее время зарегистрирована в качестве нетрудоспособной и опасается, что впоследствии она ослепнет.

Вопросы права

Законодательство, регулирующее прерывание беременности, затрагивает сферу личной жизни, поскольку личная жизнь беременной женщины тесно связана с развивающимся плодом. Нет необходимости рассматривать вопрос о том, является ли отказ в аборте вмешательством государства в осуществление прав заявительницы, так как обстоятельства дела и, в частности, характер жалобы делают более уместным рассмотрение дела исключительно с точки зрения позитивных обязательств государства по обеспечению физической неприкосновенности будущих матерей. Законодательство страны допускает аборт только в случае, если два практикующих врача подтверждают, что беременность представляет угрозу для жизни матери или ее здоровья. Врач, прерывающий беременность в нарушение условий, установленных законодательством, совершает преступление, которое может караться лишением свободы сроком до трех лет. По данным Польской федерации женщин и семейного планирования, это вынуждает врачей воздерживаться от выдачи справок в отсутствие прозрачных и ясных процедур определения того, достигнуты ли в конкретном деле правовые условия для аборта по медицинским показаниям. Со своей стороны государство-ответчик признало наличие недостатков в применении закона на практике.

Необходимость в процедурных гарантиях становится тем более очевидной, что разногласия по поводу того, были ли достигнуты предварительные условия для легального аборта в данном деле, возникали как между беременной женщиной и врачами, так и между самими врачами. В такой ситуации применимые правовые нормы должны быть сформулированы таким образом, чтобы обеспечить ясность правового положения беременной и избежать устрашающего влияния, которое запрет абортов и риск уголовной ответственности могли оказывать на врачей. Поскольку законодатель разрешил аборты, следовало избегать создания правовой структуры, которая ограничивала бы их производство на практике, и, напротив, организовать процедуру, в соответствии с которой независимый и компетентный орган выносил бы мотивированное письменное решение, а женщина имела бы возможность обжаловать его. Такие решения должны выноситься своевременно, чтобы ограничить или предотвратить ущерб здоровью матери. Последующая проверка спорной ситуации не может исполнять эту функцию. Отсутствие таких превентивных процедур в законодательстве страны может рассматриваться как нарушение позитивных обязательств государства. Заявительница в тот период страдала от серьезной миопии и опасалась, что беременность и роды могут еще больше ухудшить ее зрение. С учетом истории ее болезни и полученной ею консультации ее опасения не могут считаться беспричинными.

Хотя соответствующее законодательство предусматривало сравнительно быструю и простую процедуру принятия решения о аборте по медицинским показаниям по медицинским показаниям, оно не создавало процедурной основы для рассмотрения и разрешения разногласий как между беременной и врачами, так и между самими врачами. Хотя по закону врач мог получить второе заключение, это не давало пациенткам процедурной гарантии его получения или права оспорить его в случае несогласия, не разрешен и более специальный вопрос относительно требования беременной о производстве аборта. Таким образом, отсутствуют основания для заключения, что законодательство страны применительно к делу заявительницы содержало эффективный механизм, позволявший определить, достигнуты ли условия для законного аборта. Это создавало ситуацию длительной неопределенности, вследствие которой заявительница претерпела значительные страдания в связи с возможными отрицательными последствиями для ее здоровья. Законодательство страны о возмещении вреда также не позволяло ей защищать право на уважение ее личной жизни, поскольку допускало лишь средства защиты в случае ущерба. Уголовно-правовое или дисциплинарное разбирательство тоже не могло предотвратить причинения вреда ее здоровью. Ретроспективные меры сами по себе не были достаточными для обеспечения надлежащей защиты физической неприкосновенности при таком уязвимом положении, в котором находилась заявительница. С учетом всех обстоятельств польское государство не исполнило своих позитивных обязательств по защите права заявительницы на уважение ее личной жизни.

Постановление

По делу допущено нарушение требований Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 25 000 евро в качестве компенсации причиненного ей морального вреда.

Вопрос о соблюдении права на уважение жилища

По делу обжалуется производство обыска и выемки компьютеров в помещении юридической фирмы. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Юдицкая и другие против России
[Yuditskaya and Others v. Russia] (N 5678/06)

[Вынесено I Секцией]

Заявителями по делу выступают адвокаты и сотрудники юридической фирмы. Другой сотрудник их фирмы подозревался в подписании мнимого договора с организацией, имеющего целью сокрытие взяток, получаемых судебными приставами. Следователи пришли в помещение, занимаемое фирмой, с решением районного суда о производстве обыска. Заявители утверждают, что добровольно выдали документы, истребованные следователями. Тем не менее все помещение, включая кабинеты заявителей, не связанных договорными отношениями с организацией, подозреваемой в даче взяток, было подвергнуто обыску. Следователи изъяли все компьютеры и полностью скопировали содержание их жестких дисков. Компьютеры были возвращены через неделю. Жалобы заявителей были отклонены.

По жалобе о нарушении статьи 10 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения

По делу обжалуется взыскание компенсации и расходов в результате публикации газетной статьи, в которой шла речь о внесении крупного предпринимателя в список домовладельцев, подозреваемых в нарушении местного нормативного акта. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции.

Компания "Тенсбергс блад АС" и Хеуком против Норвегии
[Trnsbergs Blad AS and Haukom v. Norway] (N 510/04)

Постановление от 1 марта 2007 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителями по делу выступают издатель и главный редактор газеты, напечатавшей статью, в которой шла речь о составленном муниципальным советом списке собственников недвижимости, подозреваемых в несоблюдении местного нормативного акта, предписывающего собственникам постоянно проживать в своих домах. Этот нормативный акт был призван сдерживать исключительно высокий спрос на жилье для отдыха в данном районе. В статье были названы некоторые лица из списка, включая крупного предпринимателя. Впоследствии выяснилось, что принадлежащее ему имущество было исключено из списка, и газета опубликовала дополнительную статью о том, что предприниматель "легко отделался". В статье была продолжена критика "дыр" в системе, в частности, того обстоятельства, что действие нормативного акта не распространялось на дома, построенные владельцем. В следующей статье было указано, что имущество исключено из списка, поскольку требования нормативного акта не распространяются на него. Впоследствии предприниматель в порядке частного обвинения возбудил уголовное дело в отношении заявителей, обвиняя их в диффамации. Его требования были частично удовлетворены судом второй инстанции, который признал оспариваемые утверждения не соответствующими действительности и обязал заявителей уплатить компенсацию морального вреда. Заявители безуспешно обращались с жалобой в Верховный суд, который взыскал с них расходы.

Вопросы права

Дело касается вопроса о том, являлись ли "обоснованными и достаточными" приведенные властями причины вмешательства в осуществление заявителями права на свободу выражения мнения. Не вызывает сомнений их соответствие законной цели защиты прав и репутации предпринимателя. Что касается вопроса об их "достаточности", то необходимо отметить, что статья имела целью не умаление репутации предпринимателя, а освещение вопроса, представляющего всеобщий интерес. Кроме того, она касалась не только частной жизни предпринимателя, поскольку поднимала тему возможного несоблюдения публичным лицом норм и правил, нацеленных на защиту значимых всеобщих интересов, хотя и находящихся в частной сфере.

Чтобы пользоваться защитой Конвенцией при распространении информации по вопросам, представляющим всеобщий интерес, журналисты обязаны действовать добросовестно, тщательно придерживаться фактической базы и представлять "достоверную и точную" информацию в соответствии с принципами журналистской этики. Речь шла о нарушении требований местного нормативного акта, а не о преступлении, хотя на местном уровне такие действия должны были порицаться с моральной и социальной точек зрения. Утверждения сопровождались оговорками, указывающими на их предположительный характер. Хотя статьи написаны в несколько сенсационном стиле, создается впечатление, что их целью было поставить вопрос о соблюдении предпринимателем соответствующих требований и необходимости их сохранить, изменить или отменить, а не навязать читателю вывод о каких-либо нарушениях с его стороны. При освещении темы был достигнут надлежащий баланс интересов с учетом сделанных оговорок и уравновешенности составных частей первоначальной и последующих статей.

Что касается вопроса о добросовестности заявителей и соблюдении ими обычной обязанности журналиста проверять утверждения о фактах, то имеются убедительные доказательства, подтверждающие позицию газеты, выраженную в первой статье, - а именно: на тот момент предприниматель был признан местными властями нарушителем правил проживания. Журналист не может нести ответственность за обнародование мнения местных властей, даже если не убедился предварительно, что правила распространяются на данное имущество.

С другой стороны, с учетом незначительности и ограниченного характера диффамации в совокупности с важностью затронутых всеобщих интересов газета предприняла достаточные меры для проверки соответствия действительности своих заявлений и действовала добросовестно. Заявители были привлечены к судебному разбирательству по обвинению в диффамации, в результате чего их утверждения были признаны не соответствующими действительности и с них взысканы значительная компенсация морального вреда и расходы. Это представляло собой избыточное и несоразмерное бремя, которое могло ограничить свободу прессы в государстве. Таким образом, доводы государства-ответчика были обоснованными, но недостаточными для признания обжалуемого вмешательства государства "необходимым в демократическом обществе". Отсутствует разумная соразмерность между ограничением права заявителей на свободу выражения мнения и преследуемой законной целью.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителям 90 000 евро в качестве компенсации причиненного имущественного ущерба, что составляет компенсацию и расходы, взысканные с заявителей в судах страны.

По жалобе о нарушении статьи 11 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на свободу мирных собраний

По делу обжалуется разгон сидячей демонстрации на общественной автомагистрали, которую родственники заключенных проводили еженедельно на протяжении более чем трех лет. По делу требования статьи 11 Конвенции нарушены не были.

Чилолу и другие против Турции
[Giloglu and Others v. Turkey] (N 73333/01)

Постановление от 6 марта 2007 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Дело касается ряда демонстраций, проводившихся родственниками заключенных в форме еженедельных сидячих забастовок на автомагистрали напротив школы в Стамбуле в поддержку протеста заключенных против планов строительства тюрьмы F-типа. После того как данные акции проводились еженедельно в течение трех лет, полиция решила разогнать участников демонстрации, так как она была организована незаконно и без предварительного уведомления властей. В тот день группе, состоявшей примерно из 60 демонстрантов, полиция приказала разойтись. После отказа полиция применила слезоточивый газ, известный под названием "перечного газа". Демонстрантов втащили в автобус, в котором они повредили стекла и сиденья. При их медицинском освидетельствовании выявлены синяки, царапины и ощущения жжения в горле, вызванные слезоточивым газом. Против заявителей было возбуждено уголовное дело по факту участия в незаконной демонстрации, которое затем было приостановлено.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Использование "перечного газа", разрешенное в целях поддержания общественного порядка, могло причинить неприятные ощущения. В деле заявителей медицинские документы, составленные властями, не свидетельствуют о каких-либо опасных последствиях. Заявители не ставили вопрос о повторном осмотре специалистом в подтверждение наличия таких последствий. Повреждения, полученные в результате оказания сопротивления сотрудникам полиции в момент задержания, также не относятся к сфере действия статьи 3 Конвенции (см. Постановление от 5 декабря 2006 г. по делу "Оя Атаман против Турции" [Oya Ataman v. Turkey] (жалоба N 74552/01), "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 92).* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of the European Court of Human Rights] N 92 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 6 за 2007 год.)

Постановление

По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований статьи 11 Конвенции. Демонстрация была незаконной, поскольку отсутствовало предварительное уведомление о ее проведении. Это не оправдывает вмешательства властей, но объясняет, почему принять заранее необходимые меры безопасности не представлялось возможным. Демонстранты были информированы о незаконности демонстрации и нарушении ими общественного порядка в субботний день, но они игнорировали предупреждения сил безопасности.

Поскольку демонстрация проводилась каждую субботу в течение трех лет без всякого вмешательства со стороны властей, заявители достигли своей цели привлечения общественного внимания к беспокоившей их проблеме. Кроме того, собрание создавало помехи для дорожного движения и составляло очевидное нарушение общественного порядка. Власти действовали в пределах допустимой свободы усмотрения (в отличие от дела "Оя Атаман против Турции" [Oya Ataman v. Turkey], процитированного выше).

Постановление

По делу требования статьи 11 Конвенции нарушены не были (вынесено пятью голосами "за" и двумя "против").

По жалобам о нарушениях статьи 14 Конвенции

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 5 Конвенции)

По делу обжалуется отказ в проведении социальной терапии по отношению к иностранцу, подлежащему высылке и содержащемуся в превентивном заключении в качестве опасного рецидивиста. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Рангелов против Германии
[Rangelov v. Germany] (N 5123/07)

[Вынесено V Секцией]

После того как заявитель прибыл в Германию в 1979 году, он примерно 15 раз был осужден, в основном за кражу и грабеж. В 1996 году он был приговорен к восьми с половиной годам лишения свободы. Руководствуясь заключением эксперта, суд также принял решение о превентивном заключении заявителя, полагая, что он склонен к совершению серьезных преступлений и потому опасен для общества. В 1997 году муниципальные власти приняли решение о его высылке в Болгарию после отбытия наказания и запрещении въезда в Германию на неопределенный срок ввиду его судимости. Тюремная администрация несколько раз отклоняла требования заявителя о прохождении социальной терапии, поскольку после отбытия наказания он подлежал высылке. С июня 2003 года, когда истек срок наказания, он находится в превентивном заключении.

В 2004 году, заслушав заявителя и экспертов, региональный суд вновь решил, что превентивное наказание по-прежнему необходимо, поскольку заявитель с большой долей вероятности может совершить новое преступление. Заявитель безуспешно обжаловал это решение.

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статьей 5 и 14 Конвенции.

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 9 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции)

По делу обжалуется возложение на налогоплательщика обязанности предназначать часть налога на доходы определенным получателям без права уменьшения их долей, за исключением доли государства. Жалоба признана неприемлемой.

Спампинато против Италии
[Spampinato v. Italy] (N 23123/04)

Решение от 29 марта 2007 г. [вынесено III Секцией]

Заявителем по делу выступает стажер адвоката. В своей декларации по подоходному налогу он указал перечисление восьми тысячных от общей суммы налога в пользу государства. Действующее законодательство устанавливает, что эта доля должна быть предназначена государству, католической церкви или одной из пяти других религиозных организаций, согласившихся получать такие платежи. Выбор осуществляется налогоплательщиками при заполнении налоговой декларации. В противном случае соответствующая сумма перечисляется государству, католической церкви и другим религиозным организациям в долях, пропорциональных распределению, произведенному всеми налогоплательщиками. Получаемая государством доля налога на доходы расходуется на социальные цели. Эта доля ежегодно уменьшается на 80 000 000 евро, которыми государство может свободно распоряжаться в соответствии со своими нуждами.

Решение

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьей 9 и 14 Конвенции. Европейский Суд не может согласиться с заявителем в том, что он вынужден указывать свою религиозную принадлежность при выборе получателя части налога на доходы. Согласно применимому законодательству налогоплательщики вправе не распределять восемь тысячных суммы подоходного налога. Данное положение не обязывает выражать свои религиозные убеждения. Жалоба признана явно необоснованной.

Решение

Жалоба признана неприемлемой, что касается статьи 14 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Заявитель утверждает, что на него возложена обязанность уплачивать налог в пользу определенных получателей, и что лишь часть налога на доходы, предназначенная государству, может быть уменьшена. Взимание налогов представляет собой оправданное вмешательство государства в право собственности. В этой сфере государства-участники пользуются широкими пределами свободы усмотрения, которая особенно оправдана при построении уважительных отношений между государством и церковью, учитывая отсутствие единых европейских норм, регулирующих финансирование религиозных организаций, и тесную связь таких вопросов с историей и традициями каждого государства.

В настоящем деле налоговое законодательство не предусматривает увеличения обычного налога на доходы, но лишь распределение определенного процента этого налога. Такое распределение находится в пределах допустимой для государства свободы усмотрения и не может рассматриваться как произвольное. Данным налогом на заявителя не возлагается чрезмерное бремя и не нарушается "справедливый баланс", который должен быть соблюден между требованиями, представляющими общий интерес, и необходимостью защиты основополагающих прав индивидуума. Жалоба признана явно необоснованной.

Вопрос о запрещении дискриминации (в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции)

По делу обжалуется отказ иностранному гражданину в регистрации в системе социального страхования фермеров. Жалоба признана приемлемой.

Лучак против Польши
[Luczak v. Poland] (N 77782/01)

Решение от 27 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

Заявитель, французский гражданин польского происхождения, живет и работает в Польше с 1980 года. В 1997 году он и его жена (польская гражданка) совместно приобрели ферму и позднее обратились с заявлением о регистрации в системе социального страхования фермеров. Заявление было отклонено на том основании, что он не являлся гражданином Польши, как того требовало применимое законодательство. Вследствие этого в 1997-2002 годах (до отъезда из Польши) заявитель не пользовался гарантиями социального страхования. В 2004 году законодательство было изменено в рамках обязательств Польши, принятых при вступлении в Европейский союз. До приобретения фермы заявитель работал по найму и на него распространялось социальное страхование. Законодательство, регулировавшее эту систему, не ставило в зависимость от гражданства работника (за одним незначительным исключением) право на регистрацию в этой системе и пользование ее гарантиями.

В порядке применения статьи 33 Конвенции

Межгосударственные жалобы

По делу обжалуется предполагаемая официальная политика российских властей, повлекшая многочисленные нарушения конвенционных прав грузинских граждан.

Грузия против России
[Georgia v. Russia] (N 13255/07)

[Вынесено V Секцией]

Жалоба касается событий, развернувшихся после ареста в Тбилиси 27 сентября 2006 года четверых российских военнослужащих, подозревавшихся в шпионаже. 4 октября 2006 года четверо военнослужащих были освобождены органами исполнительной власти в порядке доброй воли. По тем же обвинениям были арестованы 11 граждан Грузии.

Государство-заявитель утверждает, что реакция российских властей на этот инцидент являлась официальной политикой, повлекшей конкретные и систематические нарушения Конвенции и Протоколов к ней, а именно статей 3, 5, 8, 13, 14 и 18 Конвенции, статей 1 и 2 Протокола N 1, статьи 4 Протокола N 4 и статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции. Эти нарушения, как утверждается, вытекали из предполагаемого запугивания грузинских иммигрантов в России, широкомасштабных арестов и задержаний, представлявших общую угрозу для безопасности личности, и многочисленных случаев вмешательства властей в право на свободу по произвольным основаниям. Власти Грузии также жалуются на условия, в которых содержались "по меньшей мере 2380 грузин". Они утверждают, что коллективная высылка грузин из Российской Федерации представляла собой документально подтвержденное систематическое и произвольное вмешательство властей в законное право пребывания на территории России, в процессуальные требования и законное право на обжалование. Кроме того, закрытие сухопутной, воздушной и морской границ, прервавшее почтовое сообщение, лишило заинтересованных лиц доступа к средствам правовой защиты.

Согласно правилу 51 Регламента Европейского Суда в случае подачи межгосударственной жалобы на основании статьи 33 Конвенции Председатель Суда немедленно уведомляет о ней государство-ответчика.

В порядке применения статьи 37 Конвенции

В порядке применения подпункта "b" пункта 1 статьи 37 Конвенции

Вопрос об урегулированном споре

Государство-ответчик добровольно выплатит суммы в возмещение материального ущерба и морального вреда, причиненного жителям взрывом метана на близлежащей свалке. Производство по делу прекращено.

Ягчи и другие против Турции
[Yagci and Others v. Turkey] (N 5974/02)

Решение от 22 марта 2007 г. [вынесено III Секцией]

Взрыв метана на муниципальной свалке, находившейся рядом с поселком, где проживали заявители со своими семьями, повлек гибель нескольких родственников заявителей. Обстоятельства дела в значительной степени напоминают дело "Энерилдыз против Турции" [...nery1ld1z v. Turkey] (Постановление по жалобе N 48939/99 вынесено Большой Палатой // Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека ECHR 2004 XII). Уголовный суд признал мэров соответствующих населенных пунктов виновными в халатности и условно приговорил их к небольшим штрафам. Административный суд обязал их выплатить возмещение морального вреда и материального ущерба. Заявители подвергают власти критике за непредотвращение несчастного случая и утверждают, что средства правовой защиты, использованные ими, не были эффективными. Они также указывают, что продолжительность разбирательства в Административном суде была чрезмерной, и жалуются на отказ властей выплатить им надлежащую компенсацию. Они утверждают, что их право на уважение личной жизни было нарушено, как и право на уважение собственности. Заявители приняли предложение государства-ответчика о мировом соглашении, предусматривавшее добровольную выплату сумм в размере от 15 000 до 26 000 евро на одного заявителя в счет материального ущерба и морального вреда. Таким образом, дальнейшее рассмотрение жалобы не является необходимым с точки зрения соблюдения прав человека, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней.

Решение

Производство по делу прекращено.

В порядке применения статьи 41 Конвенции

Вопрос о справедливой компенсации

Компенсация за незаконное занятие и захват земельного участка государством (restitutio in integrum).

Скордино против Италии
[Scordino v. Italy] (N 3) (N 43662/98)

Постановление от 6 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

(См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 46 Конвенции.)

Вопрос об исполнении постановления Европейского Суда

По делу обжалуется продолжительное содержание под стражей в процессе расследования уголовного дела, которое продолжается в течение почти 13 лет. По делу допущено нарушение требований Конвенции, которое может быть устранено либо ускорением производства, либо освобождением заявителя.

Якишан против Турции
[Yakisan v. Turkey] (N 11339/03)

Постановление от 6 марта 2007 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель был взят под стражу в марте 1994 года по подозрению в принадлежности к Курдской рабочей партии и причастности к ряду насильственных преступлений.

В июне 1998 года он был приговорен к смертной казни, замененной пожизненным заключением. Приговор был отменен Кассационным судом. В октябре 2000 года суд государственной безопасности вынес такой же приговор, который также был смягчен. В следующем году приговор был вновь отменен Кассационным судом. Дело оставалось в первой инстанции, когда Европейский Суд вынес свое постановление. Заявитель по-прежнему содержится в предварительном заключении, все его ходатайства об освобождении отклонены.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований пункта 3 статьи 5 Конвенции. Содержание заявителя в предварительном заключении в течение одиннадцати лет и семи месяцев (срок, который должен быть принят во внимание для целей пункта 3 статьи 5 Конвенции, не включает периодов между осуждением и отменой соответствующего приговора Кассационным судом) не является оправданным.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Продолжительность уголовного дела в отношении заявителя, производство по которому ведется в течение 13 лет, является чрезмерной.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 12 000 евро в качестве компенсации причиненного ему морального вреда.

Европейский Суд находит, что приемлемым способом устранить установленное нарушение является скорейшее проведение суда над заявителем при соблюдении требований отправления правосудия надлежащим образом или его освобождение до суда в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции.

В порядке применения статьи 46 Конвенции

Вопрос об исполнении постановления Европейского Суда

Общие меры, имеющие целью предотвратить незаконное занятие земельных участков и предоставить компенсацию лицам, которые незаконно лишены государством собственности.

Скордино против Италии
[Scordino v. Italy] (N 3) (N 43662/98)

Постановление от 6 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 1980 году власти заняли земельный участок, принадлежавший заявителям, намереваясь его экспроприировать. Итальянские суды постановили, что такое владение является незаконным, но признали, что в соответствии с правилом конструктивной экспроприации, установленным судебным прецедентом, право собственности на это имущество перешло к властям. Согласно Бюджетному закону, установившему верхний предел компенсации, применяемой в случаях конструктивной экспроприации, заявителям были присуждены суммы, которые, по их мнению, не соответствовали той компенсации, на которую они имели право. Однако жалобы, поданные ими с целью возвращения земельного участка или оспаривания размера компенсации, были отклонены. В постановлении от 17 мая 2005 года ("основное постановление") Европейский Суд установил, что вмешательство властей в право заявителей на уважение их собственности было не совместимо с требованиями законности и поэтому составляло нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Вопросы права

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Нарушение, установленное в настоящем деле, коренится в широко распространенной проблеме, вытекающей из незаконных действий властей, поощряемых судами, которые допускают произвольное лишение имущества. Следствием применения правила конструктивной экспроприации, установленного судебным прецедентом и впоследствии подтвержденного законом, являлось несоблюдение требования законности и уважения собственности. С учетом многочисленности заинтересованных лиц и постановлений, уже вынесенных Европейским Судом по данному поводу, допустимо ставить вопрос о структурном дефекте итальянского правового порядка, который не только является отягчающим обстоятельством с точки зрения ответственности государства за настоящее или прежнее положение дел, но также представляет угрозу для эффективности конвенционного механизма в будущем. Соответственно, во исполнение настоящего постановления на национальном уровне требуются общие меры, способные устранить системный дефект, в том числе путем введения в действие механизма, который обеспечил бы потерпевшим компенсацию за указанные нарушения.

Кроме того, государство должно принять меры для пресечения незаконного владения земельными участками, включая владение без законного титула с самого начала, а также владение, которое первоначально было разрешено, но впоследствии стало незаконным. В этих целях было бы возможно допускать владение землей только в том случае, когда установлено, что план экспроприации и соответствующие решения были приняты в соответствии с имеющимися правилами и подкреплены бюджетным положением, способным гарантировать стороне, подвергшейся экспроприации, быструю и справедливую компенсацию.

Кроме того, государство-ответчик должно исключить практику несоблюдения правил законной экспроприации путем введения в действие положений, направленных на предупреждение подобных действий и установление ответственности за их совершение. В каждом случае беститульного захвата земли в отсутствие постановления об экспроприации государство-ответчик должно устранять правовые препятствия, которые систематически и принципиально не допускают возврата земли. Если земля не возвращается по уважительным и конкретным причинам, государство-ответчик должно обеспечить выплату суммы, соразмерной возврату имущества в натуре. Государство должно также принять необходимые меры в бюджетной сфере, чтобы в случае необходимости возместить понесенные убытки, которые не будут охватываться возвратом имущества в натуре или выплатой вышеуказанной суммы.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд исходит из принципа, устанавливающего, что настоящее дело, в котором нарушено правило законности, не может приравниваться к случаям законной экспроприации, нарушающим статью 1 Протокола N 1 к Конвенции на основании недостаточности компенсации. Таким образом, компенсация за конструктивную экспроприацию несопоставима с компенсацией в делах о законной экспроприации. Незаконность экспроприации земельного участка отражается в применимых критериях при определении компенсации, подлежащей выплате государством-ответчиком.

В настоящем деле природа нарушения, установленного в основном постановлении, дает основания для применения принципа restitutio in integrum* (* Restitutio in integrum (лат.) - полное восстановление положения, существовавшего до нарушения Конвенции (прим. переводчика).). Именно возвращение указанного участка с имевшимися строениями поставило бы заявителей, насколько это возможно, в положение, в котором они находились бы, если бы требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции не были нарушены, и полностью компенсировало бы им последствия утраты владения. В случае отказа от реституции Европейский Суд постановил, что компенсация, присуждаемая заявителям, не должна ограничиваться стоимостью их имущества на дату незаконного лишения владения. Он указал, что государство должно уплатить им сумму, соответствующую текущей стоимости земельного участка (1 329 840 евро) за вычетом компенсации, полученной заявителями в рамках национального разбирательства и пересчитанной с учетом цен настоящего времени (приблизительно 436 000 евро). Эта величина должна быть увеличена на сумму оценки существующих строений, которая в настоящем деле определяется в размере стоимости строительства, с целью компенсировать заявителям остальные убытки, которые они понесли. При определении суммы компенсации, в отсутствие экспертной оценки со стороны государства-ответчика и замечаний по поводу взыскиваемых сумм, Европейский Суд основал свое решение на заключении эксперта, представленном заявителями. Оценивая ущерб на справедливой основе, Европейский Суд присудил заявителям 3 300 000 евро.

Европейский Суд присудил выплатить каждому заявителю 10 000 евро в счет компенсации причиненного ему морального вреда, то есть 40 000 евро в совокупности.

По жалобам о нарушениях статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Вопрос о соблюдении права на уважение собственности

По делу обжалуется невозможность наследовать имущество, расположенное за границей, в связи с предполагаемым отсутствием взаимности в регулировании вопросов наследования. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Апостолиди и другие против Турции
[Apostolidi and Others v. Turkey] (N 45628/99)

Постановление от 27 марта 2007 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителями по делу выступают пятеро граждан Греции, проживающих в этой стране. Их тетка, принявшая турецкое гражданство в связи со вступлением в брак, скончалась в 1984 году, не оставив потомства. Она имела в Турции квартиру, кроме того, на имя ее покойного мужа там был зарегистрирован участок земли. Турецкие суды зарегистрировали участок на имя фонда. Заявители зарегистрировали на свое имя квартиру в земельном реестре, после того как обратились за выдачей свидетельства о праве на наследство и получили его. На основании свидетельства они также претендовали на титул в отношении земли. Турецкие суды применили норму о том, что если иностранец претендует на приобретение имущества в Турции, он может приобрести его в порядке наследования только в случае, если турецкие граждане наделены таким же правом в Греции. Турецкие суды пришли к выводу о том, что это условие взаимности не было достигнуто в настоящем деле, и поэтому заявители не вправе требовать признания права на наследство. По той же причине был признан недействительным правоустанавливающий документ, выданный заявителям в отношении квартиры.

Вопросы права

Отсутствуют доказательства того, что титул на земельный участок перешел к наследодательнице своевременно и на основании действительного документа, соответствующего законодательству страны, что позволило бы заявителям правомерно требовать регистрации участка на свое имя в качестве наследников. Таким образом, заявители не обладали "имуществом" в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Постановление

По делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Напротив, квартира на дату открытия наследства была зарегистрирована в земельном реестре на имя наследодательницы. Впоследствии она была зарегистрирована на имя заявителей на основании свидетельства о праве на наследство в связи с неоспоримыми родственными отношениями с наследодательницей. Следовательно, заявители обладали имущественным правом, признаваемым турецким законодательством в течение всего периода действия свидетельства о праве на наследство, которое может рассматриваться как "имущество". Признание свидетельства недействительным представляло вмешательство государства в их право на уважение собственности. Аннулирование свидетельства, основанное на принципе взаимности, не отвечало требованиям законности. Вопреки выводам турецких судов о том, что условие взаимности в Греции не исполнялось, нет никаких данных о том, что в Греции существует какое-либо ограничение, препятствующее турецким гражданам приобретать недвижимое имущество в порядке наследования. Официальные документы свидетельствуют о том, что турецкие граждане приобретали в Греции имущество по наследству. Следовательно, указанное вмешательство государства в право заявителей не может считаться предсказуемым.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос о компенсации не готов к рассмотрению.

Вопрос о правомерности лишении имущества

По делу обжалуется лишение имущества в соответствии с законодательством, направленным на восстановление прав лиц, пострадавших от произвольной экспроприации в период коммунистического режима. По делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были (пять жалоб). По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (четыре жалобы).

Великовы и другие против Болгарии
[Velikovi and Others v. Bulgaria] (N 43278/98 и др.)

Постановление от 15 марта 2007 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

После 1945 года в условиях коммунистического режима в Болгарии было принято законодательство о национализации карательного или перераспределительного характера. Проводившаяся в жилищной сфере политика ограничивала право на недвижимость одним жилым помещением на семью. Все избыточные площади были национализированы и переданы в муниципальный жилой фонд, который управлял ими и сдавал в наем лицам, имевшим первоочередное право на жилые помещения в соответствии со специальным законодательством. Множество национализированных квартир было продано нанимателям в 1960-1970-х годах. После падения коммунистического режима в 1990 году парламент принял законодательство, направленное на восстановление справедливости в интересах тех, чье имущество было национализировано без компенсации, или их наследников. В частности, Закон о реституции 1992 года установил, что бывшие собственники или их наследники становятся ex lege* (* Ex lege (лат.) - в силу закона (прим. переводчика).) собственниками национализированного имущества. Даже в случае приобретения имущества третьими лицами после национализации бывшие собственники или их наследники могли истребовать его, если указанные третьи лица стали собственниками в нарушение закона, в силу их положения в Коммунистической партии или за счет злоупотребления властными полномочиями. В 1997 году лица, утратившие свое жилье на основании закона о реституции, приобрели право на жилищные компенсационные облигации.

Заявители по настоящему делу были лишены имущества в рамках разбирательств, возбужденных против них на основании закона о реституции лицами, выступавшими собственниками имущества до национализации, или их наследниками.

Вопросы права

Вмешательство государства в имущественные права заявителей было предусмотрено законом и преследовало законную цель предоставления возмещения жертвам произвольных экспроприаций периода коммунистического режима. Оспариваемые меры были результатом трудных решений, которые власти должны были принимать в условиях перехода от тоталитарного режима к демократическому обществу. Даже если соответствующее законодательство и его толкование претерпели несколько изменений в различных направлениях, пуристский подход к вопросу о правовой предсказуемости был бы неуместен.

Вопрос о пропорциональности должен решаться с учетом следующих факторов: (i) относилось ли дело к сфере законных целей Закона о реституции с учетом фактической и правовой основы титула заявителей и выводов судов страны, содержащихся в решениях, признававших его недействительным (злоупотребление властью, существенные нарушения закона или мелкие недочеты в сфере управления) и (ii) трудности, которые претерпевали заявители, достаточность реально полученной компенсации или компенсации, которая могла быть получена при нормальном ходе процедур, доступных заявителям в соответствующий период, включая систему компенсаций за счет облигаций, и возможности заявителей по обеспечению себя новым жильем. На этой основе Европейский Суд различал дела, в которых оспариваемое имущество было приобретено за счет злоупотреблений или существенных нарушений жилищного законодательства, дела, в которых власти несут ответственность за нарушения, в результате которых титул заявителей был признан недействительным, а также дела, в которых суды страны допустили ошибочное толкование пределов действия Закона о реституции.

Постановление

По двум делам требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были, поскольку заявителями были допущены злоупотребления при получении имущества, и в любом случае они получили достаточную компенсацию (принято единогласно);

по двум другим делам требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были, поскольку были допущены существенные нарушения применимого жилищного законодательства (принято единогласно);

по одному делу требования статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции нарушены не были, поскольку власти несут ответственность за нарушения, повлекшие признание недействительным титула заявителей, однако последние получили достаточную компенсацию (принято единогласно);

по четырем другим делам допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 Конвенции, поскольку власти несут ответственность за нарушения, повлекшие признание недействительным титула заявителей, или допущено ошибочное толкование пределов действия закона о реституции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос не готов к разрешению.

Вопрос об осуществлении контроля использования собственности в соответствии с общими интересами

По делу обжалуется невозможность исполнения приказа о реституции здания в связи с мораторием, продолжительность которого превышает 12 лет. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Дебелиановы против Болгарии
[Debelianovi v. Bulgaria] (N 61951/00)

Постановление от 29 марта 2007 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

В марте 1994 года заявители получили судебный приказ о возвращении дома, принадлежавшего их отцу, в котором после экспроприации в 1956 году был открыт музей. Здание считается важнейшим историческим и этнографическим памятником в городе. Районный совет безуспешно обжаловал решение о возврате здания.

В июне 1994 года Национальное собрание Болгарии установило мораторий на исполнение законодательства о реституции в отношении имущества, представляющего собой памятники культуры общенационального значения. Жалобы заявителей, просивших о передаче им имущества, были отклонены. Мораторий должен был сохранять свою силу до введения в действие нового закона о памятниках культуры, однако продолжал применяться в 2005 году, когда иск заявителей был окончательно отклонен Верховным кассационным судом со ссылкой на мораторий.

Вопросы права

Решение Национального собрания о введении моратория было принято в порядке осуществления властями контроля использования собственности в соответствии с общими интересами. Цель моратория заключалась в сохранении имущества, относящегося к памятникам культуры, которое было возвращено прежним владельцам, до принятия нормативной базы, призванной обеспечить наилучшее решение проблемы, отвечающее интересам общества. Таким образом, цель вмешательства государства в права заявителей заключалась в защите объектов охраняемого культурного наследия. Это является законной целью в контексте охраны культурного наследия страны (см. Рамочная конвенция Совета Европы "О ценности культурного наследия для общества").

Однако ситуация, в которой находятся заявители, продолжается примерно двенадцать с половиной лет, и, если не считать небольшой суммы, присужденной за два месяца до введения моратория, заявители не получили компенсации в связи с невозможностью использования своего имущества.

Они также страдали от неопределенности в связи с неизвестностью срока прекращения действия оспариваемой меры. Решение Национального собрания предусматривало, что мораторий будет применяться до введения в действие нового закона о памятниках культуры, но не установило предельных сроков в этих целях. В течение указанного 12-летнего срока в разработке указанного закона прогресс практически не наблюдается.

Таким образом, право заявителей на уважение их собственности нарушалось в течение более чем 12 лет.

Факт невозможности получения какой-либо компенсации в связи с причиненным ущербом усиливал состояние неопределенности относительно перспектив использования имущества и вредные последствия вмешательства властей в осуществление прав заявителей.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Вопрос о компенсации не готов к разрешению в части материального ущерба и морального вреда.

От редакции

Далее в "Information Note N 95 on the case-law of the Court. March 2007", перевод которого представлен в этом номере "Бюллетеня Европейского Суда по правам человека", расположены следующие разделы: "Другие постановления, вынесенные в марте 2007 г.", "Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты" и "Постановления, вступившие в силу".

Редакция сочла целесообразным не приводить эти разделы, т.к. они содержат лишь наименование, номер жалобы и дату вынесения постановления с номером секции. При интересе к этой информации и минимальном знании английского или французского языков вы можете легко ознакомиться с ней на официальном сайте Европейского Суда по правам человека в разделе публикаций Informarion Note по адресу: http://www.echr.coe.int/Eng/InformationNotes/InformationNotesCMS.htm

Новости Совета Европы

25 октября - Европейский день гражданского правосудия

По инициативе Совета Европы и Европейской комиссии 25 октября во всей Европе отмечается Европейский день гражданского правосудия. Целью Европейского дня гражданского правосудия является повышение информированности 800 миллионов граждан 46 государств - членов Совета Европы о гражданских правах и повседневной работе судебных органов, призванных обеспечивать реализацию этих прав. Такая инициатива позволит по-новому взглянуть на деятельность судебных систем в наших странах, приблизить ее к людям и ответить на конкретные вопросы.

Мероприятия, организуемые в этой связи в государствах - членах Совета Европы и Европейского союза, позволят гражданам ближе познакомиться с системой отправления правосудия и лучше понять работу судебных органов. С этой целью проводятся дни открытых дверей в судах, театрализованные реконструкции судебных процессов, семинары, встречи со специалистами, телевизионные программы и т.д.

В рамках проведения Европейского дня гражданского правосудия Совет Европы один раз в два года присуждает Европейскую премию "Хрустальные весы правосудия" (см. информацию в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2007). Следующий раз премия будет вручаться в 2008 году).

Совет Европы обращается ко всем заинтересованным организациям с просьбой заполнить формуляр участника Европейского дня гражданского правосудия и направить до 14 сентября по адресу электронной почты: cepej@coe.int.

В формуляре следует отразить следующие вопросы: государство - член Совета Европы или национальные или международные организации; предлагаемые к проведению мероприятия; сроки, цели и задачи мероприятия, которые планируется достичь; предполагаемое освещение в СМИ.

Источник информации: www.coe.int

Перед подписанием номера в печать

В Латвии нарушили свободу слова

Европейский Суд по правам человека признал обоснованной жалобу газеты "Диена" и ее комментатора Айварса Озолиньша на вмешательство латвийского государства в работу свободной прессы. Суд обязал Латвию выплатить заявителям компенсацию за моральный ущерб в размере 10 292 евро, а также оплатить судебные издержки в размере 3000 евро.

Причиной конфликта стала серия публикаций в газете, где была дана негативная оценка работы министра экономики Лаймониса Струевичса (Крестьянский союз). В частности, комментатор Айварс Озолиньш утверждал, что в 1998 году Струевичс способствовал невыгодной для государства сделке по приватизации компании "Ventspils nafta". После этого министр подал на издание в суд "за клевету". Позже генеральная прокуратура признала, что правила, согласно которым планировалось провести приватизацию, были незаконны, и министр был вынужден отозвать документ.

Тем не менее Рижский окружной суд обязал газету отозвать часть публикаций, оплатить судебные издержки и выплатить Струевичсу компенсацию в размере 6000 латов.

Европейский же Суд признал, что опубликованные комментарии хотя и были "обвинительными и оскорбительными", однако государство не имело права ограничивать свободу слова.

Источник информации: газета "Час"

Наши публикации

В этот раз для наших публикаций мы выбрали два выступления по разным поводам, но на одну тему. Заместитель Генерального секретаря Совета Европы Мод де Бур-Букиккио говорит о стратегических задачах развития европейского правосудия. А Валерий Зорькин, Председатель Конституционного Суда Российской Федерации рассуждает, скорее, о тактических вопросах развития взаимоотношений национальных судебных систем, в частности, российской, с контрольным механизмом Конвенции о защите прав человека и основных свобод - Европейским Судом по правам человека.

Но, не будем оценивать аргументы каждой стороны. Предоставим вам это сделать самим.

Мод де Бур-Букиккио, заместитель Генерального секретаря Совета Европы: наша цель - создание информационного портала европейского правосудия*

(* Из выступления на конференции "Работа над электронным правосудием, 2007 г." в Бремене (Германия) 29-31 мая 2007 года. Перевод М. Тимофеева.)

"Правосудие есть истина в действии". Авторство этой замечательной фразы принадлежит Бенджамину Дизраэли, знаменитому британскому государственному деятелю. Г-н Дизраэли жил в XIX столетии, и мы знаем наверняка, что у него не было портативного компьютера и ему не приходилось выходить в виртуальное пространство. Но если бы ему представилась такая возможность, я уверена, он бы согласился с тем, что информационные и коммуникационные технологии не способствуют истине, но предоставляют больше пространства для действия. Открытие же новых горизонтов для действия при правильном подходе может привести к великолепным результатам.

В Совет Европы входят 47 государств, и нашей задачей являются защита и развитие демократии, прав человека и основных свобод; неоспоримо, что Интернет оказал огромное влияние в этой области. Мир сталкивается с похожими проблемами (как вне глобальной сети, так и внутри ее), и при использовании информационных и коммуникационных технологий в сферах, в которые вовлечен Совет Европы, мы стремимся к увеличению пользы и снижению рисков. Мы стараемся адаптировать нашу деятельность и наши нормы к стремительному прогрессу технологий.

Расширение возможностей доступа через Интернет к огромному количеству вэб-сайтов и пользования электронной почтой оказало серьезное воздействие на наше общество. Это привело к беспрецедентным экономическим и социальным изменениям, у которых, однако, есть и темная сторона: появление новых видов преступлений, а также совершение традиционных преступлений при помощи новых технологий.

Совет Европы одним из первых предпринял ответные меры. Это выразилось в том числе и в разработке ряда соглашений-новаций, таких как, например, Конвенция о киберпреступности, которая открыта для подписания не только для государств - членов Совета Европы и которая уже ратифицирована одним из таких государств - Соединенными Штатами Америки. Наши самые последние конвенции, посвященные таким проблемам, как финансирование террористической деятельности и борьба с торговлей людьми, а также проект соглашения о борьбе с сексуальной эксплуатацией и насилием над детьми включают положения, учитывающие новые реалии Интернета и телефонных коммуникаций.

Впрочем, развитие информационных и коммуникационных технологий богато и очевидными преимуществами: упрощение поиска и доступа к информации, содержащейся в компьютерных системах, совмещенное с практически неограниченными возможностями обмена информацией и распространения ее без оглядки на расстояния, привели к существенному расширению объема доступной информации и знаний.

Поэтому в рамках Совета Европы не только разрабатываются новые нормы, но и - в целях использования возможностей, предоставляемых информационными и коммуникационными технологиями - ведется работа по пересмотру действующих норм и механизмов их охраны. Тексты всех конвенций Совета Европы, начиная с Конвенции о защите прав человека и основных свобод, уже размещены в Интернете. Сегодня же основной задачей является обеспечение соблюдения этих норм в киберпространстве. Я полагаю, настоящая конференция может помочь нам сделать значительный шаг по направлению к этой цели.

Я хотела бы поблагодарить немецких коллег за организацию этого мероприятия в рамках их председательства в Европейском союзе и за приглашение Совета Европы в качестве участника. Я полагаю, это служит прекрасным примером тесного сотрудничества между двумя европейскими институтами, которое может только способствовать улучшению качества совместной деятельности в сферах общего интереса. Я уверена, что Меморандум о взаимопонимании между Европейским союзом и Советом Европы, подписанный на прошлой неделе в Страсбурге, который основывается на существующих хороших отношениях, будет способствовать переходу взаимодействия на еще более высокий уровень.

Если говорить о ближайших совместных инициативах, Европейская комиссия по эффективности правосудия Совета Европы примет участие во встрече рабочей группы по обработке правовых данных Совета ЕС (EU Council's Working Party on Legal Data Processing). Один из вопросов, вынесенных на обсуждение, - учреждение "коммуникационной инфраструктуры, объединяющей информационные сети разных государств, для системы электронного правосудия" через создание портала Европейского правосудия (European justice portal). Это, опять-таки, непосредственно касается предмета настоящей конференции.

Совет Европы также с огромным интересом ожидает результатов исследования проблемы использования информационных и коммуникационных технологий в сфере управления системами юстиции в Европе. Мы помогли направить анкеты с вопросами в государства, не являющиеся членами Европейского союза, но входящие в Совет Европы.

В 2006 г. Европейская комиссия по эффективности правосудия Совета Европы провела всестороннее исследование европейских судебных систем. Особое внимание в отчете по результатам исследования было посвящено использованию информационных и коммуникационных технологий в механизме функционирования судов, а также в деятельности представителей юридической профессии. Результаты исследования показали, что в большинстве государств - членов Совета Европы суды обеспечены компьютерами, однако последние преимущественно используются судьями и административным персоналом при исполнении ежедневных обязанностей.

В то же время приходится констатировать недостаточное использование возможностей информационных и коммуникационных технологий в целях предоставления информации гражданам, а также обеспечения последним доступа к информации о ходе специальных процедур, в частности тех, непосредственными участниками которых они являются. Результаты исследования показали, что в большинстве государств собирается и предоставляется информация о количестве судей, количестве и нахождении судов, о бюджете судебной системы. Однако редко можно получить доступ к информации о непосредственной деятельности судов.

Это означает, что преимущества информационных и коммуникационных технологий практически не используются в одном чрезвычайно важном аспекте - мониторинг продолжительности судебного разбирательства. Такое положение дел следует признать неудовлетворительным, так как совершенствование системы мониторинга может существенным образом способствовать соблюдению права на справедливое судебное разбирательство в разумный срок, которое гарантируется положениями статьи 6 Европейской конвенции о правах человека. Конечно же, совершенствование системы мониторинга продолжительности судебного производства не сможет само по себе ускорить процедуры, но оно будет способствовать более раннему обнаружению недостатков и позволит судебным властям государства ответить на вызов до того, как дело дойдет до Европейского Суда.

С целью оказания помощи государствам - членам Совета Европы в выполнении этой важнейшей задачи Европейская комиссия по эффективности правосудия недавно организовала рабочую группу по мониторингу систем управления временем судебного разбирательства, которой было дано название "САТУРН".

Помимо того, что информационные и коммуникационные технологии могут использоваться в целях мониторинга продолжительности судебного разбирательства, с их помощью судебная процедура может быть ускорена посредством введения прямого и онлайнового обмена заявлениями сторон. Совет Европы не только пытается продвигать эту идею среди государств-членов, мы также приступили к использованию такого прямого обмена заявлениями в Суде по правам человека. Мы пытаемся не только поучать, но и подавать соответствующий пример...

Госпожа министр Циприс* (* Бриджит Циприс - министр юстиции ФРГ (прим. переводчика).), дамы и господа, в заключение я хочу подчеркнуть, что Совет Европы является последовательным сторонником электронного правосудия, но не в форме "электронных судей" или "виртуальных судов". Как было мною сказано в прошлом году в Вене, "правосудие справедливо тогда, когда суд выносит гуманное постановление в результате применения демократически приемлемых абстрактных правил к обстоятельствам конкретного дела. Новые информационные и коммуникационные технологии могут в значительной степени содействовать этому, но их не следует воспринимать как альтернативное решение проблемы".

Я хочу вновь обратиться к высказыванию Дизраэли о сути правосудия. Когда действие становится более интенсивным, возникает вероятность того, что некоторые люди могут оказаться в стороне от происходящего. Совет Европы, безусловно, осознает опасности возможного "цифрового (digital) разделения" в каждой области нашей деятельности, так или иначе связанной с Интернетом, которое, конечно, приобретает особое значение в сфере правосудия.

Если у людей нет возможности приобрести те или иные электронные средства или у них отсутствуют навыки обращения с ними, это существенно ограничивает их доступ к электронному правосудию, что может привести к нарушениям требований статьи 6 Конвенции. Сегодня концепция "доступа к правосудию" приобретает новое содержание, которое идет дальше доступности "бесплатной правовой помощи" или наличия непосредственного "доступа в помещения суда". Возможно, одним из приоритетов нашей работы в ближайшем будущем станет работа над способами, которые гарантируют виртуальный доступ к правосудию.

Несмотря на все достоинства информационных и коммуникационных технологий, мы не должны терять из виду нашу цель - повышение качества правосудия для наших граждан. В конце концов статуя правосудия, будь оно электронное или нет, по-прежнему должна быть с повязкой на глазах, мечом в одной руке и весами - а не с устройством беспроводного доступа к Интернету - в другой.

Валерий Зорькин, Председатель Конституционного Суда Российской Федерации: судебная защита между глобализацией и суверенитетом*

(* Опубликовано в "Российской газете" (Федеральный выпуск) N 4416 от 18 июля 2007 г.)

Недавно в одном из выступлений я предложил таким путем усовершенствовать российское законодательство, чтобы российские граждане обращались в Европейский Суд по правам человека, как правило, после исчерпания национальных средств правовой защиты.

Это предложение вызвало бурю эмоций у ряда наших юристов, политиков и правозащитников. В моем предложении они усмотрели страшное посягательство на права россиян, а некоторые обвинили меня даже в "обмане граждан в крупных размерах".

Давайте спокойно, без лишних эмоций посмотрим, что происходит с обращениями наших граждан в Европейский Суд. И попытаемся без ненужных обвинений разобраться в том, как должны вести себя в этой ситуации российское государство, его судебная система, правоохранительные органы и власть в целом.

На начало 2007 года общее число жалоб (остающихся не рассмотренными Европейским Судом), поданных в суд против Российской Федерации, составляло около 22% от общего числа обращений (в абсолютном выражении - около 20 тысяч). Рост количества обращений против России в 2006 году составил 38%.

О чем свидетельствуют эти цифры? Можно, конечно, умиляться и говорить о том, что постоянно растет правосознание россиян, которые выражают доверие к таким международным институтам, как Европейский Суд. Можно все списать на торжество глобализации, которая победно шагает по планете.

Но если говорить серьезно, то речь должна идти о системном кризисе нашей правовой системы. О том, что существуют серьезные изъяны в российской судебной системе, в деятельности правоохранительных органов, власти в целом.

Как следствие этих системных изъянов проявляется явно ненормальная гипертрофированная тенденция, когда наднациональная правовая система - Европейский Суд все в большей степени замещает российскую правовую систему.

Здесь уже возникает проблема суверенности нашего государства. Причем, и я в этом глубоко уверен, угроза суверенитету исходит не из-за некой злонамеренной экспансии наднациональных правовых институтов, а от несовершенства нашего законодательства, неотработанных механизмов исполнения судебных решений.

Судите сами. Около половины общего количества жалоб в Европейский Суд оспаривает неисполнение судебных решений, еще около четверти - нарушение принципа правовой определенности в результате отмены вступивших в законную силу судебных решений в порядке надзора. Примерно в такой же пропорции распределяются и вынесенные Европейским Судом решения по жалобам, признанным приемлемыми.

Почему надо жаловаться в Страсбург, если судебное решение не исполняется в Барнауле, во Владивостоке?

Значит, не работает система исполнения судебных решений в России.

И значит, законодатели должны предложить механизм, чтобы эта система заработала.

Такие же законодательные изменения должны произойти и в надзорном производстве. Относительно гражданского процесса Конституционный Суд РФ в Постановлении N 2-П от 5 февраля этого года уже принял решение о необходимости реформирования этого многократно критикуемого Европейским Судом института.

Для того чтобы понять, в чем суть этого постановления Конституционного Суда, давайте кратко вспомним, почему в России исчисление шестимесячного срока, установленного Европейской конвенцией о защите прав человека для подачи жалобы в Европейский Суд, начинается с момента вынесения постановления судом кассационной или аналогичной ей инстанции.

Надзорное производство в гражданском процессе по ранее действовавшему ГПК РСФСР 1964 года было признано неэффективным средством правовой защиты, поскольку пересмотр дела в порядке надзора инициировался не по жалобе заинтересованного лица, участвовавшего в деле, а по инициативе должностного лица, стороной по делу не являвшегося (решения о приемлемости жалоб по делам "Тумилович против России", "Галина Питкевич против России" и др.).

Надзорное производство по новому ГПК РФ 2002 года, хотя и возбуждается по жалобе заинтересованного лица, однако имеет множество других недостатков, на которые Конституционный Суд указал, в частности, в упомянутом Постановлении N 2-П: это и множественность надзорных инстанций, и неопределенность сроков для отмены решений в порядке надзора, и неопределенность оснований для такой отмены, и возможность неоднократного "разворота" вступившего в законную силу решения суда.

Именно эти недостатки, которые превращают надзорное производство в неэффективное средство защиты прежде всего на внутригосударственном уровне для самих российских граждан, были отмечены и в целом ряде недавних постановлений Европейского Суда, и именно эти дефекты, на мой взгляд, препятствуют признанию надзорного производства даже в его обновленном виде эффективным средством правовой защиты по смыслу Конвенции.

Притом что в России и сейчас действуют национальные институты оспаривания и защиты прав человека и гражданин может спорить с государством в российских судах, система работает неэффективно.

Однако Конституционный Суд в указанном постановлении установил обязанность законодателя в кратчайшие сроки привести этот институт в соответствие с признаваемыми Российской Федерацией международно-правовыми стандартами. Поэтому процесс реформирования надзорного производства уже запущен, не подвергается сомнению, и по его завершении, после снятия претензий к самому институту с точки зрения его соответствия международным принципам, можно будет ставить вопрос о его признании эффективным средством правовой защиты с точки зрения Европейской конвенции о защите прав человека.

По моему глубокому убеждению, это та самая национальная специфика, которую необходимо учитывать при реформировании наднационального контрольного механизма европейской конвенции в целом. Без учета такой специфики реформы будут менее эффективными.

Совершенствования требует и надзор в уголовном процессе.

Вообще назрела необходимость провести инвентаризацию по всем делам, принятым Европейским Судом против России. Важно выделить реальные болевые точки, несовершенные правовые механизмы, несоответствие нашего законодательства стандартам Европейской конвенции о защите прав человека. Ведь эта конвенция не просто международный договор, она занимает особое место в правовой системе Российской Федерации. Потому что в ней сформулированы основные правовые принципы развития современной европейской цивилизации, понимание прав и свобод человека и гражданина.

Эти принципы вошли в ткань практики европейских государств, в их конституции, то, что обозначается как развертывание принципа господства права или правового государства. Эти же приоритеты характерны и для российской Конституции. Поэтому и необходима большая работа по реформированию всей нашей правовой системы. Это касается всех кодексов, всех основополагающих законов, затрагивающих права граждан. Это касается и законов, регулирующих экономическую жизнь, и социальные права, и борьбу с преступностью.

Например, в законодательстве, регулирующем оперативно-розыскную деятельность, давно назрела необходимость правового разграничения такого явления, как "провокация", и конкретных оперативно-розыскных мероприятий. На это прямо указывают решения Европейского Суда.

Надо иметь в виду, что, как бы мы ни реформировали свою правовую систему, всегда будут факты, не относящиеся к несовершенству законодательства, а это законодательство игнорирующие. И Европейский Суд будет принимать во внимание подобные факты. Как это, например, было по делу "Михеева против России".

Ведь никакое законодательство не регламентирует и не может регламентировать применение пыток. Потому что они запрещены статьей 3 Конвенции по защите прав человека и основных свобод. Но пострадавший вынужден был обратиться в Европейский Суд, а суд его обращение признал приемлемым, потому что пять лет к виновным в пытках должностным лицам не принималось никаких мер вследствие имевшей место круговой поруки и вседозволенности в конкретных правоохранительных органах.

Искоренение таких фактов также относится к правовой реформе, улучшению контрольных механизмов, изменению правосознания самих правоохранителей.

Ограничить право граждан на обращение в Европейский Суд - абсурдная и нереализуемая идея хотя бы потому, что это право прямо предусмотрено Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, которая в соответствии со статьей 15 Конституции России является частью нашей правовой системы и, более того, во многих случаях определяет направления ее развития. Речь идет совершенно о другом: о реформировании российской правовой системы таким образом, чтобы часть - и существенная часть - поводов к обращению граждан в Европейский Суд отпала вследствие наличия реальных и эффективных средств защиты их прав на национальном уровне.

О приоритете решения дел на национальном уровне постоянно говорят и члены Европейского Суда.

Нынешний председатель Европейского суда Ж.-П. Коста неоднократно отмечал в своих выступлениях: "Европейский Суд, чья деятельность строится на принципе субсидиарности, а также предупреждения нарушений, может только приветствовать разрешение как можно большего числа дел на национальном уровне".

В ряде документов органов Совета Европы - рекомендаций и резолюций Комитета министров и Парламентской Ассамблеи, принятых в XXI веке, содержится призыв к государствам - участникам Европейской конвенции по правам человека по реализации мер, направленных на повышение уровня защиты гарантированных Конвенцией прав на национальном уровне, в том числе по предоставлению эффективных и доступных внутренних средств правовой защиты. Внедрение этих мер согласно указанным документам должно положительным образом сказаться на ключевой проблеме загруженности Европейского Суда - возрастающем потоке жалоб, особенно из государств - участников Конвенции "новой волны". Комитет министров Совета Европы рекомендовал государствам-участникам, исполняющим решения Европейского Суда, в которых обозначены общие структурные недостатки национального законодательства или судебной практики, пересматривать и, если необходимо, вводить новые эффективные средства правовой защиты.

Поэтому задача России - как государства, лидирующего на сегодняшний день по количеству поданных обращений - уделять максимальное внимание совершенствованию внутреннего законодательства, национальной судебной системы, для переноса основного бремени защиты прав наших граждан на национальные органы, что естественным и ни в коем случае не форсированным способом приведет к снижению потока жалоб в Страсбург.

Задача в первую очередь национальных судебных и правоохранительных органов - защищать права человека с использованием внутренних (национальных) механизмов и обеспечивать соблюдение положений Конвенции.

Наша общая цель - сделать эти механизмы действительно эффективными с точки зрения защиты прав граждан.

Опубликовано в "Российской газете" (Федеральный выпуск)

N 4416 от 18 июля 2007 г.

Новости Совета Европы

Нюрнберг - лауреат Премии Европы 2007 года, Ярославль и Владимир - ее лауреаты

Премия Европы за 2007 год присуждена немецкому городу Нюрнберг (Бавария). Такое решение было единогласно принято на заседании в Париже Комиссией Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) по окружающей среде, сельскому хозяйству, местным и региональным вопросам.

Учрежденная Парламентской Ассамблеей в 1955 году Премия Европы является самым высоким знаком отличия, присуждаемым муниципалитетам за акции европейского масштаба. Она представляет собой переходящий кубок, медаль и денежную сумму для оплаты одному молодому жителю города расходов на познавательное путешествие.

Принимая решение о вручении Премии Европы, Парламентская Ассамблея учла, что Нюрнберг породнен с 14 городами в мире, девять из которых находятся в Европе. Деятельность здесь ведется десятью комиссиями, многочисленными ассоциациями и добровольцами. В Бюро по международным отношениям Нюрнберга, координирующем эту работу, подсчитали, что начиная с 1991 года в 5000 проведенных мероприятиях приняли участие более 55 000 человек. Организуя многочисленные конференции и выставки, Нюрнберг большое значение придает всему, что касается прав человека: каждые два года присуждается Международная премия прав человека. В городе также проводятся такие культурные мероприятия, как Международная неделя органной музыки и Фестиваль мировой музыки.

Почетный знак, вторая по степени значимости после Премии Европы награда, в этом году вручается восьми муниципалитетам, в частности г. Ярославлю из России, а одну из наград - Европейский диплом - получает российский город Владимир.

Источник информации: www.coe.int

Постановления и решения по жалобам против Российской Федерации

Корнев против Российской Федерации
[Kornev v. Russia]

Заявитель жаловался на то, что судебные решения, вынесенные в его пользу, не были своевременно исполнены.

Заявитель был осужден к лишению свободы, а затем уголовное дело в отношении него было прекращено за недоказанностью. Его иски о возмещении материального ущерба и морального вреда в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности, а также предоставлении бесплатного жилья были судом удовлетворены, но длительное время не исполнены.

Суд единогласно постановил, что в данном деле имело место нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3100 евро в качестве компенсации морального вреда.

Мокрушина против Российской Федерации
[Mokrushina v. Russia]

Заявительница жаловалась на то, что рассмотрение ее кассационной жалобы без предоставления ей эффективной возможности явиться на судебное заседание нарушило ее право на справедливое судебное разбирательство.

Суд, единогласно постановив, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 1000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Казарцев против Российской Федерации
[Kazartsev v. Russia]

Заявитель жаловался на то, что вступившее в законную силу судебное решение о взыскании индексации за несвоевременно выплаченную пенсию, не было своевременно исполнено.

Суд, единогласно постановив, что в данном деле имело место нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3900 евро в качестве компенсации морального вреда.

Лосицкий против Российской Федерации
[Lositskiy v. Russia]

Заявитель жаловался на то, что вступившее в законную силу судебное решение об увеличении ему размера компенсации в связи с увечьем, полученным при ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, не было своевременно исполнено.

Суд, единогласно постановив, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 4100 евро в качестве компенсации морального вреда.

Прокопенко против Российской Федерации
[Prokopenko v. Russia]

Заявительница утверждала, что рассмотрение кассационной жалобы при отсутствии у нее эффективной возможности участвовать в судебном заседании нарушило ее право на справедливое судебное разбирательство.

Суд, единогласно постановив, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 1000 евро в качестве компенсации морального вреда и 2481 рубль в качестве возмещения судебных расходов и издержек.

Собелин и другие против Российской Федерации
[Sobelin and Оthers v. Russia]

Заявители, которые принимали участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, жаловались на то, что отмена в порядке надзора вступивших в законную силу судебных решений, вынесенных в их пользу, нарушила их право на справедливое правосудие.

Суд, единогласно постановив, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с отменой судебных решений, вынесенных в пользу заявителей, решил не присуждать компенсацию, предусмотренную статьей 41 Конвенции.

Сергей Петров против Российской Федерации
[Sergey Petrov v. Russia]

Заявитель, военнослужащий в отставке, жаловался на отмену в порядке надзора вынесенного в его пользу судебного решения о пересчете размера его пенсии с учетом прохождения им службы в районах Крайнего Севера.

Суд, единогласно постановив, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 2500 евро в возмещение материального ущерба и 2000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также 2880 рублей в возмещение судебных расходов и издержек.

Бенедиктов против Российской Федерации
[Benediktov v. Russia]

Заявитель, осужденный за разбойное нападение к девяти годам лишения свободы, утверждал, что во время содержания под стражей он подвергался бесчеловечному и унижающему человеческое достоинство обращению, приведшему к заболеванию гепатитом.

Он также утверждал, что не располагал эффективным средством правовой защиты.

Суд, единогласно постановив, что в данном деле имело место нарушение статей 3 и 13 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

Городничев против Российской Федерации
[Gorodnitchev v. Russia]

Заявитель утверждал, что условия его содержания под стражей и отсутствие соответствующей медицинской помощи в связи с заболеванием, полученным в заключении, представляют собой пытки. Кроме того, он считает, что его нахождение в суде в наручниках может расцениваться как бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

Суд, постановив, что в данном деле имело место нарушение статьи 3 и пункта 1 статьи 6 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 10 000 в качестве компенсации морального вреда.

Долгоносов против Российской Федерации
[Dolgonosov v. Russia]

Заявитель, кредитор частной компании, которая впоследствии была признана банкротом, жалуется на лишение доступа к суду по его иску к компании-банкроту и на неблагоприятный исход судебного разбирательства по его иску.

Суд, отметив, что его задачей не является исследование предполагаемых ошибок правового и фактического характера, допущенных национальными судами, единогласно объявил жалобу неприемлемой.

Юрий Якименко против Российской Федерации
[Yakimenko v. Russia]

Заявитель жалуется на неисполнение решения суда о выплате компенсации за принадлежавшую ему на праве собственности квартиру в связи с катастрофой на Чернобыльской АЭС.

Суд, констатировав, что власти Российской Федерации признали нарушение Конвенции и предоставили заявителю соответствующую компенсацию в связи с этим, признал, что заявитель не может больше считать себя "жертвой" нарушения Конвенции, а потому прекратил применение положений пункта 3 статьи 29 Конвенции и объявил жалобу неприемлемой.