Постановление Европейского Суда по правам человека от 7 июня 2007 г. Дело "Микадзе против России" (жалоба N 52697/99) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Микадзе против России"
(Жалоба N 52697/99)

Страсбург, 7 июня 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Э. Йебенса, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 мая 2007 г.,

вынес на последнем заседании следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 52697/99, поданной 11 июня 1999 г. в Европейский Суд по правам человека против Российской Федерации гражданином Грузии Гиа Омаровичем Микадзе (далее - "заявитель") в соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - "Конвенция").

2. Интересы заявителя в Европейском Суде представляли юристы Центра содействия международной защите, находящегося в г. Москве, К. Москаленко, адвокат, и М. Воскобитова. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель утверждал, что он был подвергнут жестокому обращению в исправительном учреждении ЮК25/8 г. Оренбурга и не располагал эффективным средством правовой защиты в связи с этим обстоятельством.

4. 26 октября 2000 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации (подпункт "b" пункта 2 правила 54 Регламента Суда).

5. 3 мая 2005 г. Палата объявила жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.

6. После проведения консультаций с представителями сторон Европейский Суд принял решение не проводить устные слушания по существу дела (пункт 3 правила 59 Регламента Суда).

7. Власти Российской Федерации представили дополнительные письменные замечания, заявитель таких замечаний не представил (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

8. Несмотря на предложение Европейского Суда, власти Грузии не представили каких-либо замечаний (пункт 1 статьи 36 Конвенции). Таким образом, власти Грузии отказались воспользоваться своим правом на участие в судебном разбирательстве (подпункт "b" пункта 1 правила 44 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

9. Заявитель родился в 1957 году и проживал в Российской Федерации.

10. Обстоятельства дела, как они представлены сторонами, можно изложить следующим образом.

1. Уголовное дело в отношении заявителя

11. Заявитель был задержан 4 октября 1997 г., и в отношении его было возбуждено уголовное дело в связи с вооруженным разбоем, совершенным группой лиц, и незаконным приобретением наркотических средств в крупном размере без цели сбыта. 14 апреля 1998 г. Чертановским районным судом г. Москвы заявитель был приговорен к наказанию в виде лишения свободы на общий срок в восемь лет с конфискацией имущества (один год из этого наказания был назначен за приобретение наркотических средств) с отбыванием наказания в исправительном учреждении строго режима. 7 июля 1998 г. после кассационного пересмотра Московский городской суд оставил этот приговор без изменения.

12. 25 августа 1999 г., вынося решение по поводу протеста в порядке надзора заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, президиум Московского городского суда отменил приговор, постановленный 14 апреля 1998 г., и кассационное определение от 7 июля 1998 г. в части, касающейся разбоя, и направил дело на новое рассмотрение.

13. 28 февраля 2000 г. районный суд вновь приговорил заявителя к наказанию в виде лишения свободы сроком на восемь лет. 7 августа 2000 г. этот приговор был оставлен судом кассационной инстанции без изменения.

14. В своих дополнительных замечаниях от 16 марта 2001 г. власти Российской Федерации утверждали, что по предложению Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека 5 марта 2001 г. первый заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации принес протест в порядке надзора на приговор от 28 февраля 2000 г. и кассационное определение от 7 августа 2000 года. 5 апреля 2001 г., рассмотрев данный протест, президиум Московского городского суда отменил рассматриваемые решения и вынес решение в пользу заявителя в связи с недоказанностью его участия в совершении инкриминируемых действий, связанных с грабежом.

15. 16 апреля 2001 г. заявитель был освобожден из-под стражи.

2. Условия содержания под стражей

16. С 2 сентября 1998 г. по 2 сентября 1999 г. заявитель отбывал наказание в исправительном учреждении  ЮК25/8  г. Оренбурга (исправительное учреждение г. Оренбурга).

17. 2 мая 1999 г. без ведома администрации исправительного учреждения заявитель "нелегально" передал своей жене письмо, в котором он сообщил о жестоком обращении, которому он постоянно подвергался. В частности, он жаловался, что охранники исправительного учреждения беспричинно избивали заключенных, а администрация исправительного учреждения отказывалась вызвать врача для оказания помощи пострадавшим. Для оправдания телесных повреждений заключенных заставляли письменно свидетельствовать, что они "сами нападали на представителей администрации". По утверждению заявителя, если заключенные не соглашались выполнить это требование, их вновь бесчеловечно избивали.

18. Заявитель также сообщил своей жене, что 20 апреля 1999 г. его разбудили и привели к начальнику исправительного учреждения П.М., который вместе со своими заместителями избил его. После чего заявителя увели на работу и осмотрели на медкомиссии только 21 апреля 1999 г.

19. Несмотря на то, что заключенные имеют право на получение нескольких посылок в год, по утверждению заявителя, представители администрации постоянно присваивают себе передачи, переданные заключенным, или забирают себе понравившиеся предметы, перед тем как передать посылки.

20. 28 апреля 1999 г. заявитель получил от своей жены сигареты хорошего качества ("сигареты из Москвы"), однако представителями администрации исправительного учреждения они были заменены на сигареты плохого качества ("Прима"). Кроме того, администрация вытащила из его передачи спортивную майку и не вернула ее заявителю.

21. Кроме того, в письме заявитель жалуется, что от 30 до 40 человек содержались в камерах площадью 8 кв. м с бетонным полом, без окна и вентиляции. Они не получали воды и хлеба. В камерах ШИЗО (штрафной изолятор) площадью 4 кв. м находились около десяти заключенных, больных и здоровых, без питьевой воды.

22. Представитель заявителя добавляет, что администрация исправительного учреждения прибегает к водворению в ШИЗО в целях запугивания заключенных и отмечает, что в течение года заявителя помещали в ШИЗО 18 раз (см. §§32 и 90 ниже).

23. В письме заявитель также жаловался на недостаточное питание, на то что ежедневная порция хлеба была уменьшена на 150-200 г, что ему ни разу не давали сахар и что основной пищей заключенных является "каша" (вареное зерно), не содержащая жира.

24. Заявитель сообщил своей жене, что он испытывает сильные боли в связи с холециститом. Начальник исправительного учреждения запретил лечащему врачу принимать его, и каждый раз, когда его избивали, он получал удары ногами по печени со следующими словами: "Чтоб ты скорее сдох".

25. В заключение заявитель просил свою жену быть очень бдительной, чтобы избежать провокаций, и предупреждал ее, что "если они перехватят письмо, то могут его убить; что они могли организовать провокацию. Например, незаметно подложить нож или наркотики". Чтобы исключить любую возможность имитации самоубийства со стороны администрации исправительного учреждения, заявитель сообщил своей жене, "что у него нет никакого намерения умирать и что, если он умрет, эта смерть не будет добровольной".

26. После получения данного письма от мужа жена заявителя обратилась в Министерство юстиции Российской Федерации, орган, осуществляющий надзор над исправительными учреждениями, с просьбой перевести ее мужа в другое исправительное учреждение. 2 июня 1999 г. ее просьба была отклонена без объяснения причин.

27. 4 июня 1999 г. жена заявителя получила письмо от Михаила, содержавшегося ранее с заявителем в одной камере, который предложил ей обратиться к журналисту с тем, чтобы разоблачить нарушения прав заключенных в исправительном учреждении г. Оренбурга. Михаил жаловался, что в связи с условиями содержания в данном исправительном учреждении у него парализована правая часть тела, и он получил третью группу инвалидности. Он утверждал, что к нему, как и к заявителю, применялись "меры воспитательного характера".

28. Жена заявителя обратилась в органы прокуратуры, осуществляющие надзор за соблюдением законов в исправительных учреждениях, изложив жалобы, переданные ей мужем. В то же время 25 мая 1999 г. председатель комитета по защите гражданских прав, неправительственной организации, расположенной в Москве, также обратился к прокурору Оренбургской области с ходатайством рассмотреть утверждения заявителя относительно избиения, произошедшего 20 апреля 1999 г. Он обратил внимание на тот факт, что после того, как заявитель был подвергнут жестокому обращению, врачам исправительного учреждения было запрещено оказать ему помощь. Кроме того, он сообщил, что заявитель испытывает различные проблемы с легкими, почками и печенью, что он содержится вместе с 40 другими заключенными в маленькой камере и что его часто помещают в ШИЗО, камеру площадью 4 кв. м, где находятся еще порядка десяти заключенных.

29. 16 июня 1999 г., отвечая на обе эти жалобы, прокурор области сообщил жене заявителя, что утверждения ее мужа относительно избиения 20 апреля 1999 г. не были подтверждены. Не были установлены какие-либо факты конфискации посылок или находящихся в них предметов либо факты отказов в оказании медицинской помощи. По просьбе заявителя ему всегда оказывалась соответствующая медицинская помощь, в то же время его питание было нормальным. Таким образом, 10 июня 1999 г. следователем районной прокуратуры было отказано в возбуждении уголовного дела по данной жалобе.

30. Постановление об отказе в удовлетворении жалобы от 10 июня 1999 г. было представлено в Европейский Суд властями Российской Федерации (§97 ниже), что позволило заявителю и его жене впервые ознакомиться с этим документом. Из данного документа следует, что во время рассмотрения вопроса об обоснованности жалобы заявитель был допрошен. Он подтвердил, что 20 апреля 1999 г. был избит начальником и сотрудниками исправительного учреждения. В постановлении следователь отклонил это утверждение в связи с тем, что в медицинском журнале учреждения не фигурируют данные о телесных повреждениях заявителя, и, кроме того, соответствующие сотрудники учреждения не подтвердили факт избиения заявителя. В остальном следователь рассмотрел свидетельства и сведения, представленные медицинской частью и персоналом учреждения, исполняющего наказания, в соответствии с которыми в случае необходимости заявителю оказывалась медицинская помощь, а качество пищи в исправительном учреждении было удовлетворительным.

31. Жена заявителя также обратилась в Управление исполнения наказаний Министерства юстиции, утверждая, что ее муж подвергается жестокому обращению со стороны администрации исправительного учреждения г. Оренбурга.

32. 17 июня 1999 г. начальник управления сообщил ей, что на месте была создана комиссия для проверки жалоб заявителя. По утверждению данной комиссии, заявитель зарекомендовал себя как "злостный нарушитель внутреннего распорядка". Он помещался в ШИЗО 18 раз, и ему не удалось "сделать надлежащие выводы". Он употреблял наркотические средства, поддерживал дружеские связи с заключенными, настроенными враждебно по отношению к администрации, и оказывал на них отрицательное влияние. Вместе с тем ему во время и в полном объеме передавали передачи, также он пользовался соответствующей медицинской помощью, предоставляемой во время, он получал пищу в соответствии с установленными нормами и беспрепятственно получал корреспонденцию после предварительной проверки. Лишь письма на грузинском языке передавались ему с некоторой задержкой в связи с возникновением в ходе проверки проблем с переводом у администрации учреждения. В отношении избиения комиссия заслушала сотрудников исправительного учреждения, а также заявителя, который не подтвердил факт избиения (см. §30 выше).

33. 7 июля 1999 г. заявителю удалось передать своей жене еще одно письмо без ведома администрации учреждения. Он утверждал, что вследствие жалоб, поданных его женой, ему угрожали, и в отношении него были устроены провокации. Он сообщил своей жене, что готовится его перевод в другое исправительное учреждение. По слухам, он будет переведен в исправительное учреждение Соликамской области, на севере России.

34. 6 сентября 1999 г. Управление исполнения наказаний сообщило жене заявителя, что ее муж содержится в исправительном учреждении ИЗ54/1* (*Так в тексте. Исправительные учреждения, обозначаемые "ИЗ", являются следственными изоляторами уголовно-исполнительно системы Российской Федерации (прим. переводчика).) г. Оренбурга в связи с его переводом в учреждение, находящееся за пределами Оренбургской области. В течение некоторого времени, прошедшего после этой даты, жена заявителя не знала о месте содержания своего мужа.

35. В г. Соликамске заявитель содержался в исправительном учреждении АМ244/6 до конца декабря 1999 г. Затем он содержался в исправительном учреждении ИЗ48/1 в г. Москве, называемом "Матросская тишина". По утверждению заявителя, во время медицинской проверки при его приеме в данное учреждение у него были обнаружены хронический цистит, дистрофия* (*Аномалия развития клеток, ткани, появляющаяся после рождения и которая может быть следствием нарушения питания (прим. переводчика).) и несколько выбитых зубов.

36. 2 марта 2000 г. заявитель был помещен в исправительное учреждение ИЗ48/3 в г. Москве, называемом "Пресня". 15 марта 2000 г. он объявил голодовку, протестуя против отсутствия медицинской помощи. Тогда его жена обратилась в Министерство юстиции. 15 мая 2000 г. Управление исполнения наказаний ответило ей, что ее муж вновь начал питаться, и 14 апреля 2000 г. ему передана посылка с продуктами питания. Заявитель не обращался с какими-либо новыми жалобами на состояние своего здоровья.

37. 27 июля 2000 г. жена заявителя предъявила администрации исправительного учреждения посылку, содержащую три вида лекарств, помогающих при заболевании почек, но ей было отказано в передаче.

II. Применимое внутригосударственное законодательство

38. Конституция

Статья 45

"1. Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется.

2. Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.

Статья 46

1. Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.

2. Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд".

Уголовно-процессуальный кодекс (действовавший до 1 июля 2002 г.)

39. В соответствии с частью 3 статьи 113 УПК постановление об отказе в возбуждении уголовного дела должно быть мотивированным, о чем уведомляется соответствующее лицо, которому разъясняется право на обжалование этого постановления. В соответствии с частью 4 статьи 113, как она интерпретирована в Постановлении Конституционного Суда от 29 апреля 1998 г., это постановление может быть обжаловано надлежащему прокурору или в вышестоящий суд.

Уголовно-исполнительный кодекс от 8 января 1997 г. (редакция, действовавшая на момент происходивших событий)

40. В соответствии с частью четвертой статьи 12 кодекса, предложения, заявления и жалобы могут быть направлены в администрацию учреждения, исполняющего наказания, вышестоящие органы управления учреждениями и органами, исполняющими наказания, в суд, органы прокуратуры, органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все внутригосударственные средства правовой защиты.

41. В соответствии с частью третьей статьи 15 кодекса, заявления и жалобы, направленные в органы, перечисленные в части четвертой статьи 12 кодекса, могут быть направлены через администрацию учреждений и органы, исполняющие наказания.

42. В соответствии с частью пятой статьи 15 кодекса, предложения, заявления и жалобы осужденных по поводу действий и решений администрации учреждений, исполняющих наказания, не приостанавливают исполнение этих решений и эти действия.

43. В соответствии с частью четвертой статьи 15 и частью второй статьи 91 переписка осужденных подвергается цензуре, кроме жалоб, адресованных в органы, осуществляющие контроль и надзор за деятельностью учреждений, исполняющих наказания (например, прокуратура). Такие жалобы направляются по принадлежности не позднее одних суток. Любая корреспонденция может быть направлена через администрацию учреждения, исполняющего наказание (часть третья статьи 15 кодекса) и должны быть переданы ей в открытых конвертах (см. ниже Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений). В соответствии с поправкой от 20 марта 2001 г. переписка лица, содержащегося в заключении, с судами также освобождена от цензуры (часть вторая статьи 91 с внесенными исправлениями).

44. В случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, суд рассматривает жалобы осужденного и иных лиц на действия администрации учреждений и органов, исполняющих наказания (часть вторая статьи 20 кодекса).

45. В соответствии со статьей 22 кодекса органы прокуратуры осуществляют надзор за соблюдением законов администрацией учреждений, исполняющих наказания.

46. В соответствии с частью первой статьи 99 норма жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы в исправительных колониях не может быть менее 2 кв. метров.

47. Администрация исправительных учреждений несет ответственность за выполнение установленных санитарно-гигиенических и противоэпидемических требований, обеспечивающих охрану здоровья осужденных (часть третья статьи 101).

48. В соответствии с пунктом "в" статьи 123* (* Так в тесте. Речь идет о пункте "в" части первой статьи 123 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации) осужденные к лишению свободы, отбывающие наказание в обычных условиях в исправительных колониях строгого режима, могут получать четыре посылки или передачи (последние подаются непосредственно в учреждение родственниками осужденных) и четыре бандероли в год.

49. К мерам взыскания, применяемым к осужденным к лишению свободы, кроме прочих относятся выговор, водворение в ШИЗО на срок до 15 дней и перевод злостных нарушителей установленного порядка отбывания наказания в ПКТ (помещение камерного типа, вид внутренней тюрьмы исправительного учреждения) на срок до шести месяцев (часть первая статьи 115 кодекса).

50. Злостными нарушителями установленного порядка признаются осужденные к лишению свободы, которые употребляют спиртные напитки или наркотические средства или психотропные вещества, совершают мелкое хулиганство, угрожают или проявляют неповиновение представителям администрации исправительного учреждения или оскорбляют их, изготовляют, хранят или передают запрещенные предметы, отказываются работать или прекращают работу без уважительных причин и т.д. (часть первая статьи 116 кодекса).

51. Осужденные к лишению свободы, водворенные в ШИЗО, не имеют права на свидания, телефонные разговоры, приобретение продуктов питания и получение посылок, передач и бандеролей. Они имеют право пользоваться ежедневной прогулкой продолжительностью один час (часть первая статьи 118 кодекса). Осужденные, переведенные в ПКТ, подвергаются чуть менее строгим условиям (часть вторая статьи 118 кодекса). Они имеют право пользоваться ежедневной прогулкой продолжительностью полтора часа.

52. Питание неработающих осужденных во время содержания в ШИЗО или ПКТ осуществляется по пониженным нормам (часть четвертая статьи 118 кодекса, отмененная 8 декабря 2003 г.).

Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденные приказом министра внутренних дел Российской Федерации от 30 мая 1997 г., действовавшие до 30 июля 2001 г.

53. Все письма должны опускаться в почтовый ящик, установленный в исправительном учреждении или передаваться представителю администрации учреждения в незапечатанном виде (пункт 2 §12).

54. Вскрытие и досмотр содержимого посылок администрацией учреждения, так же как и передача посылок лицам, отбывающим наказание, происходит в их присутствии (§16).

55. Сигареты фигурируют в приложении к правилам в качестве предметов, которые разрешено получать лицам, отбывающим наказание, в передаваемых посылках.

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции

56. Заявитель считает, что условия содержания в исправительном учреждении г. Оренбурга, а также примененные к нему санкции, являются бесчеловечными по смыслу статьи 3 Конвенции. Он также жалуется на нарушение статьи 13 Конвенции, поскольку он был лишен эффективных средств правовой защиты в отношении упомянутого обращения.

Соответствующие положения Конвенции предусматривают:

Статья 3 Конвенции

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Статья 13 Конвенции

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

1. Возражение властей Российской Федерации и эффективное средство правовой защиты

а) Доводы сторон

57. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации возражают против жалоб Микадзе Г.О. и заявляют о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты. Приняв во внимание, что эти возражения непосредственно связаны с жалобой, основанной на статье 13 Конвенции, Европейский Суд присоединил их по сути к своему решению о приемлемости жалобы для рассмотрения по существу.

58. В частности, власти Российской Федерации утверждают, что заявитель не подавал жалоб на основании статьи 3 Конвенции в судебные органы в соответствии со статьями 45 и 46 Конституции и статьей 12 и частью второй статьи 20 Уголовно-исполнительного кодекса. Власти утверждают, что жалоб, направленных в органы прокуратуры и Министерство юстиции, не достаточно для того, чтобы соответствовать требованиям пункта 1 статьи 35 Конвенции.

59. В ответ на этот аргумент заявитель привлек внимание Европейского Суда к тому, что в соответствии с упомянутыми положениями только "действия" и "решения" сотрудников исправительного учреждения могут быть обжалованы в суды. Различные отказы в удовлетворении жалоб, полученные его женой, не являются "действиями" или "решениями" в соответствии с российским законодательством. Заявитель утверждает, что он не мог обжаловать их в суды Российской Федерации. Что касается постановления об отказе в удовлетворении жалобы от 10 июня 1999 г., единственного "решения", которое могло быть обжаловано в суде, то он не был уведомлен о его вынесении (§30 выше) и, таким образом, не мог обжаловать его в суд.

60. Кроме того, заявитель отмечает, что запрещение пыток и жестокого обращения по отношению к лицам, отбывающим наказание, не отражено в российском праве и что, следовательно, не предусмотрено какого-либо наказания за такие действия. На практике и в соответствии с законодательством все жалобы, содержащие утверждения о жестоком обращении в местах лишения свободы, направляются в прокуратуру, которая осуществляет надзор за соблюдением законов в исправительных учреждениях. По мнению заявителя, поскольку в законе точно не предусмотрено, какие средства судебной правовой защиты являются исчерпывающими в этом отношении, власти Российской Федерации не могут упрекнуть его в том, что он направил свои жалобы только в органы прокуратуры и в Управление исполнения наказаний Министерства юстиции, подразделение Министерства, осуществляющее надзор за исправительными учреждениями.

61. В отношении жалобы, поданной на основании статьи 13 Конвенции, власти Российской Федерации утверждают, что на основании поданных жалоб органы прокуратуры провели комплексную проверку их обоснованности. Жалобы, поданные женой заявителя, также были тщательно рассмотрены этими органами, их рассмотрение проходило под контролем Генеральной прокуратуры Российской Федерации.

62. Повторив доводы, изложенные выше (§58 выше), власти Российской Федерации считают, что заявитель лишь частично воспользовался имеющимися в его распоряжении эффективными средствами правовой защиты.

63. Заявитель отклоняет эти доводы. В первую очередь он жалуется на то, что ему не удалось добиться проведения эффективного расследования, в ходе которого были бы собраны доказательства его избиения начальником исправительного учреждения, недостаточного питания, переполненности камеры и так далее.

64. В отношении обжалования в суды, кроме аргументов, изложенных выше в §§59 и 60, заявитель утверждает, что в отношении его жалоб на жестокой обращение в российском праве не предусмотрено какого-либо средства судебной правовой защиты. В любом случае ему было сложно воспользоваться даже имеющимся средством правовой защиты (например, обращение в прокуратуру), поскольку администрация исправительного учреждения контролировало всю его переписку. Кроме того, заявитель отмечает, что в России лица, содержащиеся под стражей, не осмеливаются жаловаться на нарушения своих прав, опасаясь быть подвергнутыми преследованиям со стороны администрации исправительного учреждения, в котором они содержатся.

65. Власти Российской Федерации возражают против данного аргумента и ссылаются в своих замечаниях на часть четвертую статьи 15 Уголовно-исполнительного кодекса, в соответствии с которой жалобы, адресованные в органы, осуществляющие контроль и надзор за деятельностью исправительных учреждений, не подвергаются цензуре, и администрация учреждения обязана отправить их адресату не позднее одних суток.

66. В этой связи власти Российской Федерации вновь ссылаются на результаты проверок, проведенных в декабре 2000 г. (§89 и следующие выше), в результате которых не было установлено, что заключенным создавались препятствия для подачи жалоб в органы по их выбору или что в случае подачи жалобы они подвергались преследованиям.

67. Власти Российской Федерации отмечают, что в соответствии с отчетом о проведении данной проверки за период с 1998 по 2000 год из исправительного учреждения г. Оренбурга в прокуратуру поступило всего восемь жалоб на жестокое обращение, три из которых были поданы женой заявителя. В этих жалобах содержали утверждения об избиении и угрозах со стороны администрации учреждения и слишком строгих дисциплинарных взысканиях. Семь других жалоб были оставлены без удовлетворения в связи с их необоснованностью. В одном случае четыре дисциплинарных взыскания из девяти обжалованных были отменены как несоразмерные по отношению к совершенным действиям.

68. В отношении эффективности действительно существующих средств правовой защиты заявитель считает, что они могли бы привести, по крайней мере в теории, к исправлению нарушений и предотвращению подобной ситуации. На практике же органы прокуратуры и Управление исполнения наказаний провели поверхностные проверки с целью оставить жалобы без удовлетворения как необоснованные.

69. Эти проверки проводились без его участия и участия его адвоката. Заявитель утверждает, что был допрошен один раз, когда в итоге разбирательства было вынесено постановление об отказе в удовлетворении жалобы от 10 июня 1999 г. В ходе этого допроса он утверждал, что 20 апреля 1999 г. был избит начальником исправительного учреждения. Тем не менее власти сделали вывод о необоснованности данного утверждения, не представив каких-либо действительных аргументов на этот счет.

b) Мнение Европейского Суда

70. Настоящая жалоба, с одной стороны, поднимает проблему, связанную с эффективностью используемых средств правовой защиты, а с другой - проблему вмешательства администрации исправительного учреждения в осуществление права на средство правовой защиты, предусмотренное национальным законодательством.

71. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции предусматривает существование в национальном праве средства правовой защиты, позволяющего пользоваться - и, следовательно, заявлять о несоблюдении - правами и свободами, признанными в Конвенции (Постановление Европейского Суда по делу "Литгоу и другие против Соединенного Королевства" (Lithgow and Others v. United Kingdom) от 8 июля 1986 г., Serie A, N 102, p. 74, §205). Даже если данное положение не требует достоверного положительного результата, оно предусматривает эффективность средства правовой защиты (Постановление Европейского Суда по делу "Д. против Соединенного Королевства" (D. v. United Kingdom) от 2 мая 1997 г., Recueil 1997III, §71). В то же время пределы обязательства, вытекающего из статьи 13 Конвенции, варьируются в зависимости от характера жалобы, основанной заявителем на положениях Конвенции.

72. Понятие "эффективное средство правовой защиты" в случае, когда лицо обоснованно утверждает о том, что оно было подвергнуто жестокому обращению, находясь во власти государственных служащих, требует, не считая любых других средств правовой защиты, имеющихся в национальном праве, тщательного и эффективного расследования. Что касается характера расследования, то оно может варьироваться в зависимости от обстоятельств, однако оно должно быть "эффективным" как на деле, так и в соответствии с законодательством, и действия или бездействие властей государства-ответчика не должны создавать неоправданных препятствия его проведению. Такое расследование должно иметь возможность установить и наказать виновных. Если, несмотря на придаваемое ему значение, этого не происходит, законодательно установленное безусловное запрещение пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания будет неэффективно на практике, и в некоторых случаях станет возможным, чтобы государственные служащие, воспользовавшись "квазибезнаказанностью", попирали права тех, кто находится в их власти (Постановление Европейского Суда по делу "Бати и другие против Турции" (Bati and Others v. Turkey), жалобы NN 33097/96 и 57834/00, §§133 и 134, ECHR 2004-IV.

73. В данном случае на основании представленных ему доказательств Европейский Суд объявил жалобу на жестокое обращение приемлемой для рассмотрения по существу. Таким образом, она является "обоснованной" по смыслу статьи 13 Конвенции (Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., Series A, N 131, §52). Этот вопрос не вызвал возражений сторон.

74. Европейский Суд отмечает, что заявитель с помощью своей жены и председателя комитета по защите гражданских прав подавал различные жалобы в органы прокуратуры, осуществляющие надзор за соблюдением законов в исправительных учреждениях (статья 22 Уголовно-исполнительного кодекса) и имеющие право возбуждать уголовное преследование, а также в Управление исполнения наказаний Министерства юстиции, орган, осуществляющий надзор за исправительными учреждениями (§§26, 28, 31 и 67 выше).

75. Одна из этих жалоб стала поводом для вынесения постановления об отказе в удовлетворении жалобы от 10 июня 1999 г. (§§28-30 выше). В ходе данного разбирательства следователь областной прокуратуры должен был рассмотреть вопрос об обоснованности жалоб заявителя на избиение начальником и сотрудниками исправительного учреждения 20 апреля 1999 г., недостаток пространства и пищи, хищения сотрудниками администрации учреждения предметов, содержащихся в посылках, и приказ, отданный начальником исправительного учреждения медицинской части, не оказывать медицинскую помощь заявителю.

76. В своем постановлении следователь, упомянув суть жалобы заявителя, сослался далее на показания соответствующих сотрудников исправительного учреждения, по словам которых, заявитель не был подвергнут какому-либо жестокому обращению, и основываясь на справках, представленных медицинской частью и сотрудниками исправительного учреждения, сделал вывод о том, что жалобы заявителя являются необоснованными. В качестве аргумента он выдвинул тот факт, что в журнале медицинской части не имеется каких-либо записей, свидетельствующих о телесных повреждениях, полученных им 20 апреля 1999 г. Вместе с тем следователь посчитал, что качество пищи было "удовлетворительным".

77. Кроме того, что обоснованность этого последнего вывода полностью опровергается документами, содержащимися в материалах дела (см. §§99 in fine и 100 выше), которыми следователь мог бы воспользоваться, если бы был о них осведомлен, Европейский Суд не считает, что данное расследование является эффективным. В частности, сам следователь не провел каких-либо следственных действий (допрос, очная ставка и так далее), в отношении лиц, отбывающих наказание в исправительном учреждении, для того, чтобы установить факты, ограничившись тем, что принял к сведению представленные ему письменные показания по поводу посылок, пищи и отказа в оказании медицинской помощи. Следователь не дал какого-либо ответа по поводу жалобы на условия чрезвычайной переполненности, в которых, по утверждению заявителя, он содержался. В постановлении об отказе в удовлетворении жалобы нет ничего, указывающего на то, что эта жалоба заявителя была рассмотрена. Следователь не провел очную ставку заявителя с соответствующими сотрудниками исправительного учреждения для того, чтобы установить обстоятельства дела, хотя заявитель указал их имена, место и дату избиения его этими лицами. Допрашивая заключенных и врачей исправительного учреждения, он не рассмотрел утверждение заявителя, в соответствии с которым, после того, как он был избит, ему не была оказана медицинская помощь (§§17, 18 и 28 выше). Следовательно, рассмотрение вопроса об обоснованности этого утверждения являлось главным для того, чтобы определить, могло ли отсутствие в журнале медчасти записи относительно телесных повреждений подтверждать, что заявитель был подвергнут жестокому обращению. В заключение следователь ограничился показаниями сотрудников исправительного учреждения, которые отвергли утверждения заявителя, чтобы сделать вывод о том, что в действительности жалоба заявителя является необоснованной (см. mutandis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Давтян против Грузии" (Davtian v. Georgia) от 27 июля 2006 г., жалоба N 73241/01, §§46 и 47). Подобное рассмотрение жалоб на жестокое обращение не может считаться эффективным по смыслу статьи 13 Конвенции.

78. Европейский Суд разделяет мнение властей Российской Федерации о том, что заявитель имел право обжаловать в суде упомянутое постановление об отказе в удовлетворении жалобы и, следовательно, заявить о нарушениях, допущенных следователем в ходе рассмотрения его жалобы. В принципе такое средство правовой защиты может по сути являться мерой, предохраняющей от произвола следственных органов при осуществлении своих полномочий (Решение Европейского Суда о приемлемости по делу "Трубников против России" (Troubnikov v. Russia) от 14 октября 2003 г., жалоба N 49790/99). Однако в данном случае эти органы забыли уведомить заявителя о вынесении рассматриваемого постановления (§30 выше), сделав, таким образом, средство правовой защиты в суде, на которое ссылаются власти Российской Федерации, недоступным, а его исполнение неэффективным (Постановление Европейского Суда по делу "Читаев и Читаев против России" (Chitayev et Chitayev v. Russia) от 18 января 2007 г., жалоба N 59334/00, §§139 и 140; решение Европейского Суда о приемлемости по делу "Дедовский и другие против России" (Dedovskiy and Others v. Russia) от 12 октября 2006 г., N 7178/03).

79. В этих условиях власти Российской Федерации не могут упрекать заявителя в том, что он не воспользовался судебным средством правовой защиты, предусмотренным в национальном законодательстве (см., среди многих других, упомянутое Постановление Европейского Суда по делу Сельмуни, §76).

80. В отношении жалобы, которую жена заявителя направила в Управление исполнения наказаний Министерства юстиции, Европейский Суд отмечает, что письмо, отказывающее в удовлетворении жалобы, от 17 июня 1999 г. (§§31 и 32 выше), также основывалось на показаниях сотрудников исправительного учреждения без проведения какой-либо очной ставки между ними и заявителем и, скорее, подтверждало выводы расследования, чем могло квалифицировать его как эффективное и проводимое с участием заинтересованных сторон. К указанному письму не было приложено никакого протокола или отчета о проверке, проведенной комиссией. Власти Российской Федерации не представили в Европейский Суд каких-либо сведений об этой проверке.

81. Вместе с тем вопреки тому, что утверждают власти Российской Федерации, не доказано, что существует судебное средство правовой защиты в отношении такого письма, отказывающего в удовлетворении жалобы. Часть 2 статьи 20 Уголовно-исполнительного кодекса определяет границы осуществления права на судебное средство правовой защиты, предусмотренное статьей 46 Конституции, "в случаях, предусмотренных законодательством". Власти Российской Федерации не указали на какое-либо положение законодательства, предусматривающее судебное средство правовой защиты в отношении писем такого рода, как рассматриваемое письмо, а также не привели примеров осуществления такого средства правовой защиты на практике.

82. С учетом вышеизложенного Европейский Суд делает вывод о том, что прокуратура и Управление исполнения наказаний Министерства юстиции не предоставили заявителю эффективного средства правовой защиты в отношении его жалобы, поданной на основании статьи 3 Конвенции, и заявитель не располагал судебным средством правовой защиты для того, чтобы заявить об этих нарушениях. Даже допуская, что в связи со структурными проблемами, относящимися к переполненности исправительных учреждений, упомянутые государственные органы не имели возможности исправить сложившуюся ситуацию (Решения Европейского Суда по делу "Моисеев против России" (Moiseyev v. Russia) от 9 декабря 2004 г., жалоба N 62936/00; "Калашников против России" (Kalachnikov v. Russia) от 18 сентября 2001 г., жалоба N 47095/99), они не предприняли разумных мер, имеющихся в их распоряжении, для того, чтобы получить доказательства относительно других жалоб заявителя.

83. По мнению Европейского Суда, различные действия, проведенные в ходе разбирательства, по результатам которого был представлен отчет от 21 декабря 2000 г. (§89 ниже), не сглаживают недостатки, установленные ниже, поскольку они были проведены после коммуникации настоящей жалобы властям Российской Федерации с целью выяснения вопроса об обоснованности жалоб заявителя.

84. Наконец, в отношении вопроса цензуры писем администрацией исправительного учреждения, что, по мнению заявителя, несправедливо ограничило его право на использование имеющегося в его распоряжении средства правовой защиты, Европейский Суд отмечает, что, действительно, жалобы, адресованные в органы, осуществляющие надзор за деятельностью учреждений, исполняющих наказания, не должны подвергаться цензуре, и администрация исправительного учреждения должна направлять их по принадлежности не позднее одних суток (часть четвертая статьи 15 Уголовно-исполнительного кодекса).

85. Однако в соответствии с частью четвертой статьи 12 и частью третьей статьи 15 Уголовно-исполнительного кодекса жалобы, какими бы они ни были, могут направляться только через администрацию учреждения, исполняющего наказание и должны передаваться представителю администрации учреждения в незапечатанном виде (пункт 2 §12 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений). Вместе с тем следует отметить, что если жалобы, адресованные в прокуратуру, не подвергались цензуре, по крайней мере, в теории, то переписка осужденных с судами также освобождалась от цензуры только вследствие изменения, внесенного 20 марта 2001 г. (часть вторая статьи 91 Уголовно-исполнительного кодекса, измененная). По состоянию на эту дату заявитель уже больше года не содержался в исправительном учреждении г. Оренбурга.

86. Кроме этих положений законодательства, которые, по мнению Европейского Суда, предоставляют значительную возможность для администрации исправительного учреждения подвергать цензуре жалобы, поданные на действия администрации, материалы дела, свидетельствующие об очень ограниченном количестве жалоб, полученных прокуратурой в 1998-2000 годах, дают основание предполагать, что для лиц, отбывающих наказание, не было совершенно безопасным направлять жалобу через администрацию этого исправительного учреждения в незапечатанном виде (§§25, 27 и 67 выше). Власти Российской Федерации не представили какого-либо довода, доказывающего, что в этих обстоятельствах у заявителя не было необходимости прибегнуть к отправке "нелегальных писем" для того, чтобы заявить о своих правах в государственные органы вне исправительного учреждения.

87. Принимая во внимание вышеизложенные рассуждения, Европейский Суд считает, что заявитель не располагал эффективным внутригосударственным средством правовой защиты в отношении своих жалоб, поданных на основании статьи 3 Конвенции. Таким образом, следует отклонить возражение властей Российской Федерации о том, что заявитель не исчерпал внутригосударственные судебные средства правовой защиты.

88. Следовательно, имеет место нарушение статьи 13 Конвенции.

2. Жестокое обращение

а) Власти Российской Федерации

i) Условия содержания и утверждение об избиении

89. В своих первоначальных замечаниях от 2 февраля 2001 г. власти Российской Федерации представили отчет о проверке, проведенной прокуратурой в декабре 2000 г. в исправительном учреждении г. Оренбурга по "жалобам, с которыми заявитель обратился в Европейский Суд". В соответствии с этим документом, утвержденным заместителем прокурора Оренбургской области 21 декабря 2000 г., заявитель часто отказывался выполнять законные требования сотрудников исправительного учреждения и нарушал установленный порядок, в связи с чем обоснованно подвергался различным дисциплинарным взысканиям, в том числе помещался в ШИЗО. Заявитель не изменил своего поведения, и с 20 апреля 1999 г. был признан "злостным нарушителем внутреннего распорядка" и переведен на строгие условия отбывания наказания.

90. Из списка, содержащего 20 наказаний, вынесенных в отношении заявителя администрацией исправительного учреждения г. Оренбурга, следует, что трижды он был наказан за то, что спал днем (замечание, 3 дня и 15 дней ШИЗО, соответственно), трижды - за отказ принять участие в работах по благоустройству исправительного учреждения (каждый раз 15 дней ШИЗО), трижды - за отказ заниматься уборкой (3, 15 и 7 дней ШИЗО, соответственно), один раз - за наркотическое опьянение (15 дней ШИЗО), дважды - за курение в жилой зоне (4 и 2 дня ШИЗО соответственно), четырежды - за угрозы и начало конфликта или драки (4, 15 и 9 дней ШИЗО и один месяц ПКТ, соответственно), один раз - за хранение сигарет в камере (3 дня ШИЗО), один раз - за небрежное отношение к обязанностям дежурного (3 дня ШИЗО) и дважды - за то, что покинул назначенное ему место (3 и 15 дней ШИЗО). По утверждению властей Российской Федерации, заявитель всегда уведомлялся о причинах назначенных наказаний.

91. Заявитель отвергает этот довод. Кроме того, он привлек внимание Европейского Суда к тому, что даже за поступки средней тяжести он подвергался таким серьезным наказаниям, как помещение в ШИЗО или ПКТ.

92. В рамках упомянутой проверки были допрошены лица, отбывающие наказание в исправительном учреждении г. Оренбурга. Все они подтвердили, что условия содержания в данном учреждении являются "в целом удовлетворительными", питание - "удовлетворительным или хорошим", на голод они не жаловались. Осужденные-рецидивисты также подтвердили, что в данном учреждении питание лучше, чем в других исправительных учреждениях. Заключенные не подтвердили существования практики конфискации или краж посылок и жестокого обращения.

93. Что касается условий содержания в камерах ШИЗО в 2000 году, проверка показала наличие водопровода, санузла и деревянного пола. На каждого заключенного, имеющего обычный режим содержания, приходилось 7 кв. м (2 244 заключенных - на жилой площади в 16 368 кв. м).

94. На 15 декабря 2000 г. общая площадь камер ПКТ составляла 73,2 кв. м, на этой площади размещались 58 заключенных, то есть на каждого заключенного приходилось 1,26 кв. м площади. Что касается камер ШИЗО, их общая площадь составляла 283,2 кв. м, на которой размещались 148 заключенных, на каждого заключенного приходилось 1,9 кв. м площади. В отчете допускается, что в камерах ШИЗО и ПКТ общий недостаток площади, в отношении установленного нормативными актами, достигал 13 кв. м и 26,8 кв. м, соответственно. Вместе с тем все заключенные имели индивидуальные спальные места.

95. В своих дополнительных замечаниях власти Российской Федерации добавили, что соответствующие журналы с записями были уничтожены по истечению срока их хранения, поэтому не представляется возможным проверить точное количество заключенных, содержащихся в камере вместе с заявителем в рассматриваемый период. Кроме того, утверждение заявителя о том, что он содержался в камере площадью 4 кв. м вместе с десятью другими заключенными (§28 выше) не соответствует действительности, площадь самой маленькой камеры в указанном исправительном учреждении в 1998-1999 гг. составляла 6 кв. метров.

96. Власти представили фотографии различных участков исправительного учреждения г. Оренбурга (комната длительных свиданий, кухня, внутренний двор, спальное помещение, кабинет медицинской части, столовая, агитационный стенд, актовый зал), среди которых имелась единственная фотография камеры ШИЗО. Фотография сделана при входе в камеру, нет возможности определить ее размеры, но пол в камере покрыт деревянными досками.

97. В отношении утверждения заявителя о его избиении 20 апреля 1999 г. власти Российской Федерации представили постановление об отказе в удовлетворении жалобы от 10 июня 1999 г., решение, которое они считают обоснованным, и напоминают, что заявитель никогда его не обжаловал (§§29 и 30 выше).

98. Кроме того, власти Российской Федерации отмечают, что за время содержания заявителя в исправительном учреждении г. Оренбурга власти не получили ни одной жалобы на жестокое обращение, за исключением жалоб, поданных женой заявителя (§67 выше).

ii) Питание

99. Власти Российской Федерации допускают, и это подтверждает отчет о проведенной проверке, что в связи с общими финансовыми трудностями в уголовно-исполнительной системе калорийность питания осужденных в исправительном учреждении не всегда соответствует норме. Власти Российской Федерации утверждают, что это единственный обоснованный довод заявителя.

100. В соответствии с упомянутым отчетом, дневная стоимость содержания одного заключенного составляла в 1999 г. 20 рублей 59 копеек (0,80 евро), но администрация располагала на эти цели только 15 рублями 73 копейками (0,60 евро). В этой связи власти Российской Федерации отмечают, что 4 мая 2001 г. и 11 апреля 2005 г. компетентные власти ввели новые нормы, направленные на улучшение питания и условий содержания лиц, содержащихся под стражей.

101. В своих дополнительных замечаниях от 1 сентября 2005 г. власти Российской Федерации ответили на замечание заявителя, фигурирующее в §107 ниже, и подтвердили, что документов, относящихся к рассматриваемому периоду: меню-раскладки продуктов, приказов о назначении диетического питания заключенным и котловых ордеров (instructions de cuisine), - не имелось в наличии в связи с истечением срока их хранения. В подтверждение этого власти Российской Федерации представили акт от 24 декабря 2004 г. об уничтожении документов за 1998-2001 годы. В любом случае медицинская часть исправительного учреждения г. Оренбурга ежедневно контролировала продукты, используемые для приготовления пищи, и заявитель постоянно имел право беспрепятственно получать передаваемые ему посылки с продуктами.

iii) Медицинское обслуживание

102. Заявитель обращался в медчасть исправительного учреждения г. Оренбурга с различными жалобами по поводу холецистита (1 июля 1998 г.), фурункулеза (21 сентября 1998 г.) и обострения гепатита (15 июня и 6 июля 1999 г.), по утверждению властей Российской Федерации, ему всегда оказывалась медицинская помощь в соответствии с состоянием его здоровья. Больные заключенные никогда не содержались в одной камере со здоровыми.

103. Выписка из медицинской карты заявителя подтверждает медикаментозное лечение.

iv) Переписка и контакты с внешним миром

104. Власти отклоняют тезис заявителя, утверждающего, что из его посылок были конфискованы или украдены некоторые предметы. По утверждению властей Российской Федерации, жена заявителя призналась впоследствии в письме, что она посылала своему мужу сигареты "Прима", а не сигареты высокого качества. В другом письме она также сообщила, что не отправляла в посылке спортивную майку, о которой утверждал заявитель (§20 выше).

105. В обоснование своих утверждений власти не представили копий этих писем.

b) Заявитель

106. Заявитель отмечает, что представленный властями отчет (§89 выше) был составлен по результатам проверки, проведенной более чем полтора года спустя после того, как он покинул исправительное учреждение г. Оренбурга (§33 выше). В этой связи этот документ не имеет никакого непосредственного отношения к настоящей жалобе и не может служить доказательством. В любом случае этот отчет подтверждает его довод о том, что заключенные не получали питание в соответствии с установленными нормами, и размеры камер не соответствовали закону.

107. Заявитель отмечает, что власти ограничились общими фразами, вместо того, чтобы представить Европейскому Суду типичное меню блюд, которые подавали заключенным в исправительном учреждении г. Оренбурга в рассматриваемый период.

с) Мнение Европейского Суда

108. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции посвящена основной ценности демократического общества и не предусматривает никаких исключений (Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni c. France), жалоба N 25803/94, ECHR 1999-V, §95). Для того чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, плохое обращение, включая наказание, должно быть минимально суровым. Для того чтобы наказание или сопровождающее его обращение рассматривались как "бесчеловечные" или "унижающие достоинство", страдание или унижение должны в любом случае превосходить уровень страданий и унижений, неизбежно присутствующих в любом законном наказании (Постановление Европейского Суда по делу "Тирер против Соединенного Королевства" (Tyrer v. United Kingdom) от 25 апреля 1978 г., Serie A,  N 26, §§29-30 ; Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против России" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, ECHR 2005... (извлечения), §103). Оценка этого минимального уровня суровости по сути относительна; она зависит от всех обстоятельств дела и, в частности, характера и обстоятельств обращения, продолжительности плохого обращения и его физических и моральных последствий, а также в некоторых случаях от пола, возраста и состояния здоровья пострадавшего (Постановления Европейского Суда по делу "Прайс против Соединенного Королевства" (Price v. United Kingdom), жалоба N 33394/96, ECHR 2001-VII, §24; по делу "Майзит против России" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00, §35).

109. Европейский Суд считает необходимым подчеркнуть, что государство несет ответственность за каждое лицо, содержащееся под стражей, поскольку последнее, находясь во власти государственных служащих, является уязвимым, и власти должны его защитить (Постановления Европейского Суда по делу "Берктай против Турции" (Berktay v. Turkey) от 1 марта 2001 г., жалоба N 22493/93, §167; по делу "Алгюр против Турции" (Algur v. Turkey) от 22 октября 2002 г., жалоба N 32574/96, §44).

110. В то же время применение в отношении лица, лишенного свободы, физической силы, когда это не вызвано строгой необходимостью в связи с его поведением, является посягательством на человеческое достоинство и в принципе нарушением права, гарантированного статьей 3 Конвенции (Постановление Европейского Суда по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey) от 9 июня 1998 г., Reports of judgements and decesions 1998-IV, pp. 1517-1518, §§52 и 53; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §120, ECHR 1999-IV).

111. В данном случае Европейский Суд отмечает, что у сторон имеются разногласия относительно того, имело ли в действительности место избиение заявителя начальником исправительного учреждения г. Оренбурга 20 апреля 1999 г. За неимением достоверных и достаточных доказательств из-за ненадлежащего проведения расследования властями (§§75-78 выше) представляется невозможным установить, исходя только из доводов сторон, имело ли действительно место утверждаемое обращение. В любом случае материалы досье не могут представить доказательств, которые могли бы привести к такому выводу "вне всяких разумных сомнений" (Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, ECHR 2002IV, §111). В первую очередь компетентным органам надлежит установить обстоятельства дела и выяснить истину. Как бы то ни было, Европейский Суд не считает необходимым далее рассматривать эту часть жалобы заявителя, приняв во внимание, что другие установленные обстоятельства дела являются нарушениями статьи 3 Конвенции.

112. Так, в отношении переполненности камер, в соответствии с отчетом о проверке, представленном властями Российской Федерации 2 февраля 2001 г. (§94 выше), по состоянию на 15 декабря 2000 г. камеры ШИЗО и ПКТ в исправительном учреждении г. Оренбурга были переполнены, так как на каждого заключенного в среднем приходилось 1,9 кв. м и 1,26 кв. м площади.

113. В дополнительных замечаниях от 1 сентября 2005 г. власти Российской Федерации утверждают, что в рассматриваемый период в связи с уничтожением соответствующих журналов записей по истечении срока их хранения невозможно определить, сколько заключенных находилось в камере одновременно с заявителем с 2 сентября 1998 г. по 2 сентября 1999 г. (§95 выше). Европейский Суд не отрицает, что это действительно так. Вместе с тем он считает, что власти Российской Федерации могли представить эти необходимые и существенные сведения в своих первоначальных замечаниях 2 февраля 2001 г., до того, как упомянутые журналы были уничтожены. Они этого не сделали.

114. Кроме того, Европейский Суд привлекает внимание к тому, что различные фотографии, представленные властями Российской Федерации 2 февраля 2001 г. (§96 выше), не имеют отношения к жалобе заявителя. Единственная фотография камеры ШИЗО соответствующего исправительного учреждения сделана при входе в камеру и не позволяет определить ни ее размеры, ни условия, в которых мог содержаться заключенный. Может быть установлено только, что пол в камере покрыт деревянными досками.

115. В этих обстоятельствах даже допустив, что, как это утверждают власти Российской Федерации, самая маленькая камера в исправительном учреждении г. Оренбурга в 1998-1999 гг. была не 4 кв. м, как это утверждает заявитель, а 6 кв. м (§§21, 28 и 95 выше), Европейский Суд не считает установленным, что в рассматриваемый период положение с переполненностью камер было лучше, чем в декабре 2000 г. Действительно, в ходе другого разбирательства в Европейском Суде власти Российской Федерации признали, что в соответствующий период переполненность всех исправительных учреждений в России являлась общей проблемой и что по экономическим причинам условия содержания в них были совершенно неудовлетворительными (Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против России" (Kalachnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, §§13, 93 и 94). В рамках этого дела власти Российской Федерации не представили какого-либо довода, который мог бы доказать противное. Утверждая о ненарушении прав заявителя, они, напротив, основываются на отчете от декабря 2000 г., в соответствии с которым на каждого заключенного приходилось в среднем 1,26 кв. м площади в камере ПКТ и 1,9 кв. м площади - в камере ШИЗО.

116. Европейский Суд не считает, что такие площади, которые в любом случае не соответствуют нормам, установленным национальным законодательств в 2 кв. метра для исправительных учреждений (часть первая статьи 99 Уголовно-исполнительного кодекса), удовлетворяют требованиям статьи 3 Конвенции (см. среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против России" (Kalachnikov v. Russia), §97; Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против России" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05, §§62 и следующие; Постановление Европейского Суда по делу "Лабзов против России" (Labzov v. Russia) от 16 июня 2005 г., жалоба N 62208/00, §§44 и следующие). В этой связи Европейский Суд напоминает, что европейский Комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) установил приблизительно минимальную желательную площадь камеры содержания под стражей в размере 7 кв. м на человека в тех случаях, когда нахождение в камере превышает несколько часов (см. второй доклад CPT/Inf (92) 3, §43).

117. В данном случае также следует понимать, что в этих условиях ужасающей тесноты заявитель проводил в качестве наказания от 22,5 до 23 часов в сутки (части 1 и 2 статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса). Следовательно, этот недостаток пространства не был компенсирован свободой передвижения, которая в некоторых особых случаях может быть принята во внимание (Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, §107, ECHR 2001-VIII; Решение Европейского Суда о приемлемости по делу "Нурмагомедов против России" (Nurmagomedov v. Russia) от 16 сентября 2004 г., жалоба N 30138/02).

118. Наконец, в таких условиях содержания заявитель провел в общей сложности семь месяцев, шесть из которых в ШИЗО и один - в ПКТ.

119. В отношении незаконного изъятия администрацией исправительного учреждения некоторых предметов из посылок, переданных заявителю, власти Российской Федерации ограничились утверждением о том, что эти предметы никогда не находились в посылках, переданных женой заявителя, которая в двух письмах подтвердила это (§104 выше). В связи с тем, что власти Российской Федерации не объяснили, кому и когда эти письма были адресованы, и не представили их копий, их довод не принимается Европейским Судом.

120. Относительно оспариваемых взысканий Европейский Суд отмечает, что во время содержания в исправительном учреждении г. Оренбурга заявителю 19 раз были вынесены строгие наказания, такие как содержание в ПКТ и помещение в ШИЗО (§§16 и 90 выше).

121. Разногласие между сторонами вызывает вопрос об информации заявителя по поводу причин этих наказаний.

122. Какова бы ни была истина в данном вопросе, Европейский Суд отмечает, что помещение в ШИЗО является во всех отношениях одним из наиболее строгих взысканий, которым может быть подвергнут осужденный за время отбытия наказания (части 1 и 4 статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса). В связи с этим продолжительность применения такой меры взыскания ограничивается 15 днями последовательно.

123. Среди причин применения к заявителю 19 взысканий, о которых он был или не был уведомлен, было то, что он спал днем (15 дней ШИЗО, т.е. максимальная строгость при применении этого взыскания) или курил в жилой зоне (4 и 2 дня ШИЗО), угрозы сотруднику учреждения и начало драки (4, 15 дней ШИЗО в зависимости от случая). По мнению Европейского Суда, проблемой является не только соразмерность некоторых из этих взысканий по отношению к совершенным проступкам, то также их неоднократное повторение. Действительно, за 12 месяцев содержания в исправительном учреждении г. Оренбурга заявитель провел более шести месяцев в ШИЗО и один - в ПКТ без доказательств того, что администрация учреждения всегда применяла эти взыскания в соответствии с законодательством.

124. Например, заявитель был водворен на три дня в ШИЗО за то, что хранил в камере сигареты. Однако в соответствии с приложением к Правилам внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденным 30 мая 1997 г. указом министра внутренних дел, действовавшим в рассматриваемый период, сигареты фигурировали среди предметов, которые заключенным разрешалось "иметь при себе" (§55 выше).

125. К этому добавляется тот факт, что, помимо условий ужасающей тесноты (§§116-118 выше), водворение в ШИЗО влекло за собой ощутимые последствия в отношении питания осужденного. Они не только были на законных основаниях лишены права покупать продукты питания и получать посылки с продовольствием, но во время происходивших событий их питание осуществлялось по пониженным нормам. Учитывая, что питание в условиях обычного отбывания наказания было далеко не удовлетворительным и качество, которое оно могло иметь, соответствовало лишь затратам в 60 евроцентов в день на человека (§§99 и 100 выше), представляется очевидным, что в течение соответствующих шести месяцев заявитель испытывал серьезный недостаток в пище, которому он был осознанно подвергнут. Никакой довод властей Российской Федерации не может доказать обратное (§§99-101 выше).

126. Европейский Суд не считает приемлемым подвергать заключенного наказанию в виде лишения пищи, объявив его злостным нарушителем внутреннего распорядка (§89 выше).

127. Принимая во внимание вышеизложенные рассуждения, Европейский Суд делает вывод о том, что во время содержания в исправительном учреждении г. Оренбурга заявитель был подвергнут испытаниям такой интенсивности, которые превысили неизбежный уровень страданий при содержании в заключении. Такие условия содержания рассматриваются как бесчеловечное обращение.

128. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

II. О применении статьи 41 Конвенции

129. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

130. Заявитель оценил назначенный ему моральный ущерб в 10 000 евро. Он подчеркнул, что обращение, которому он был подвергнут, причинило ему страдание и повергло его в состояние стресса и разочарования.

131. Власти Российской Федерации считают, что заявителю не должна быть выплачена какая-либо сумма в качестве справедливой компенсации, в связи с тем, что его права не были нарушены. Допуская, что Европейский Суд, тем не менее, придет к выводу о том, что имело место нарушение, это, по мнению властей Российской Федерации, в данном случае будет являться достаточной справедливой компенсацией.

132. Европейский Суд не разделяет мнение властей Российской Федерации. Принимая во внимание свои выводы в отношении статей 3 и 13 Конвенции, он считает, что заявителю был нанесен некоторый моральный ущерб, который не может компенсировать лишь установление нарушения.

133. Вынося решение на основании справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве возмещения морального вреда.

В. Судебные расходы и издержки

134. Заявитель требует возместить 2 070 и 3 090 евро за оплату представлявшим его интересы в Европейском Суде К. Москаленко и М. Воскобитовой, соответственно, (то есть 60 евро за час работы). В подтверждение он представил справки с подсчетами, утвержденные директором Центра содействия международной защите (§2 выше), в соответствии с которыми с 4 июня 1999 г. по 10 августа 2005 г. К. Москаленко и М. Воскобитова занимались изначальной подачей жалобы и последующим разбирательством в Европейском Суде, на что они потратили 34,5 и 51,5 часов, соответственно. Поскольку заявитель не располагал денежными средствами, представительство его интересов осуществлялось безвозмездно до оглашения постановления по настоящему делу.

135. Сославшись на прецедентную практику Европейского Суда в этой области (Постановления Европейского Суда по делу "Санди Таймс" против Соединенного Королевства" (N 1) (статья 50) [Sunday Times v. United Kingdom (no. 1) (article 50] от 6 ноября 1980 г., Series A, N 38, §23; по делу "Шутен и Мелдрум против Нидерландов" (Schouten and Meldrum v. Netherlands) от 9 декабря 1994 г., Series A, N 304, §78), власти Российской Федерации считают, что вышеупомянутые справки не являются соответствующими документами, поскольку представляют собой самооценку работы со стороны адвокатов - заинтересованной стороны, и не подтверждены каким-либо налоговыми свидетельствами.

136. Европейский Суд отмечает, что заявитель не просил предоставить ему правовую помощь для представительства в настоящем деле.

137. Европейский Суд напомнил прецедентную практику, в соответствии с которой вопрос о возмещении судебных расходов может быть решен только в той степени, в которой они были действительны и необходимы для того, чтобы предупредить или исправить установленное нарушение Конвенции (см. среди прочих Постановление Европейского Суда по делу "Донадзе против Грузии" (Donadze v. Georgia) от 7 марта 2006 г., жалоба N 74644/01, §48). Европейский Суд также отмечает, что он не считает себя связанным шкалой гонораров и внутригосударственной практикой, даже если он может ею руководствоваться (см., среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу "М.М. против Нидерландов" (M.M. v. Netherland) от 8 апреля 2003 г., жалоба N 39339/98, §51), и что в соответствии со статьей 41 Конвенции он возмещает расходы, которые представляют собой разумную сумму (см., среди прочих, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, ECHR 1999-II, §79).

138. Вынося решение на основании принципа справедливости в соответствии с вышеупомянутой прецедентной практикой, Европейский Суд присуждает заявителю 3 400 евро, то есть 1 380 евро для К. Москаленко и 2 060 евро для М. Воскобитовой, а также любой налог, который может быть начислен на эти суммы.

ГАРАНТ:

Нумерация разделов приводится в соответствии с источником

В. Процентная ставка при просрочке платежей

144. Европейский Суд счел уместным, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отклонил предварительное возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных судебных средств правовой защиты;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 13 в сочетании со статьей 3 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

4) постановил:

а) что государство-ответчик должно выплатить заявителю в трехмесячный срок со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции следующие суммы, подлежащие переводу в российские рубли по курсу, применяемому на дату выплаты:

(i) 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 3 440 евро (три тысячи четыреста сорок евро) в качестве возмещения судебных расходов и издержек;

(iii) любые налоги, которые могут быть начислены на эти суммы;

b) что с даты истечения вышеуказанного срока и до момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в размере предельной годовой ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента;

5) отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на французском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 7 июня 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Секретарь Секции Суда

Серен Нильсен

Председатель Палаты Суда

Христос Розакис