Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 ноября 2006 г. Дело "Имакаева (Imakayeva) против Российской Федерации" (жалоба N 7615/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Имакаева (Imakayeva) против Российской Федерации"
(Жалоба N 7615/02)

Постановление Суда

Страсбург, 9 ноября 2006 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса,

Ф. Тюлькенс,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева, судей,

а также с участием С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 19 октября 2006 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 7615/02, поданной 12 февраля 2002 г. в Европейский Суд по правам человека против Российской Федерации гражданкой России Марзет Имакаевой (далее - заявительница) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция).

2. Интересы заявителя, которой была оказана юридическая помощь, представляли юристы правозащитной организации "Правовая инициатива по России" (Stichting Russia Justice Initiative), зарегистрированной в Нидерландах и имеющей представительства в России. Власти государства-ответчика были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель утверждала, что ее первый сын и муж "исчезли" после их задержания российскими военнослужащими в Чеченской Республике. Она ссылалась на статьи 2, 3, 5, 6, 8, 13, 34 и 38 Конвенции.

4. Жалоба была передана в Первую Секцию Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента Суда в рамках этой Секции была создана Палата, которая будет рассматривать дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции).

5. 1 ноября 2004 г. Суд изменил состав своих Секций (пункт 1 правила 25 Регламента Суда), но это дело осталось на рассмотрении в Первой Секции Суда.

6. Решением от 20 января 2005 г. Суд признал жалобу приемлемой.

7. Заявительница и власти Российской Федерации представили письменные замечания в ответ на замечания друг друга (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

8. Заявительница, 1951 года рождения, проживала в селе Новые Атаги Шалинского района Чеченской Республики. В начале 2004 года она переехала в Соединенные Штаты Америки в поисках убежища.

А. Факты

9. Факты, окружающие исчезновение сына и мужа заявителя, были частично оспорены. В этой связи Суд запросил у властей Российской Федерации копии всех материалов уголовного дела, возбужденного относительно похищения Саид-Хусейна и Саид-Магомеда Имакаевых. Представленная сторонами информация относительно обстоятельств задержания и исчезновения сына и мужа заявителя, а также результаты расследований изложены ниже, в разделах 1-5. Описание фактов, представленных в Суд, содержится в части B.

1. Исчезновение сына заявительницы

10. Заявительница проживала в селе Новые Атаги Шалинского района Чеченской Республики. Она состоит в браке с Саид-Магомедом Имакаевым 1955 года рождения. В семье трое детей: Саид-Хусейн 1977 года рождения, Магомед-Эмир и Седо. Заявительницы# по профессии - школьный учитель. Ее сын, Саид-Хусейн, окончил в 1999 году мединститут по специальности "стоматолог" и продолжал учебу в Грозненском нефтяном институте.

11. Утром 17 декабря 2000 г. Саид-Хусейн Имакаев поехал на рынок в село Старые Атаги на машине ВАЗ-21060 ("Жигули") белого цвета, которую он обычно водил по доверенности.

12. Около 18:00 того же дня к заявительнице пришли соседи и рассказали ей о том, что видели, как военнослужащие российских Вооруженных Сил задержали ее сына между селами Старые и Новые Атаги. Заявительница и ее родственники незамедлительно приступили к поискам Саид-Хусейна, и они собрали информацию из некоторых показаний свидетелей, которые видели задержание ее сына. При этом свидетели согласились давать показания с условием, что их имена и адреса не будут раскрыты, но впоследствии согласились назвать свои имена.

13. Свидетель Умаят Д. из села Новые Атаги знал Саид-Хусейна Имакаева со школы. 17 декабря 2000 г. он был на рынке в селе Старые Атаги. Около 14:00 он встретил там Саид-Хусейна Имакаева, который сказал, что хотел купить куртку, но ничего не нашел. Саид-Хусейн предложил подвезти его до их села, но Д. тоже приехал на машине и отказался. Позже он узнал о том, что Имакаева задержали российские солдаты на дороге через реку Аргун.

14. Свидетели Зулай Т. и Колита Д. - жители села Новые Атаги, возвращавшиеся с рынка из села Старые Атаги домой на автобусе. Около 15:00 две женщины видели через окно автобуса группу военнослужащих в масках, которые окружили автомашину "Жигули" белого цвета. Молодой человек вышел из "Жигулей". Женщины вышли из автобуса и хотели ему помочь, но военнослужащие начали стрелять в воздух и в землю и крикнули женщинам, чтобы они не подходили. Женщины видели, как молодого человека затащили в военную машину УАЗ (так называемая таблетка), а один из военнослужащих сел в белые "Жигули". Они уехали очень быстро, и свидетели не разглядели номерные знаки автомашины УАЗ. Машины поехали в сторону села Новые Атаги. Позже они узнали, что мужчиной, которого задержали, был Саид-Хусейн Имакаев.

15. Свидетель Адам Тс. показал, что днем 17 декабря 2000 г. на улице Ленина в селе Новые Атаги он видел военную машину УАЗ и машину "Жигули" Саид-Хусейна Имакаева, за рулем которой был неизвестный мужчина 30-35 лет. Машина ехала на очень большой скорости. Свидетель подумал, что Саид-Хусейн Имакаев одолжил кому-то свою машину, как он иногда это делал. Позднее он узнал, что в этот день Саид-Хусейна Имакаева задержали военнослужащие, а его машину забрали. Свидетель Е. устно заявил представителям заявителя, что 17 декабря 2000 г., около 15:00 дня, он видел машину Саид-Хусейна Имакаева на улице Нагорная в селе Новые Атаги, а за ней ехали УАЗ и бронетранспортеры.

16. С тех пор заявительница не располагала никакой информацией о своем сыне.

2. Расследование исчезновения Саид-Хусейна Имакаева

17. С 18 декабря 2000 г. заявительница и ее муж подавали многочисленные жалобы прокурорам различных уровней, в Министерство внутренних дел Российской Федерации, административным властям Чеченской Республики, Специальному представителю Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике. Заявительница предъявила несколько копий писем к властям, утверждая, что ее сын был задержан неизвестными военнослужащими и впоследствии исчез, и просила предоставить помощь и информацию о ходе расследования. По ее просьбе подобные заявления были подписаны советом старейшин и главой администрации села. 5 января 2001 г. по ее просьбе из аппарата главы администрации Чеченской Республики было направлено письмо прокурору Шалинского района, прокурору Чеченской Республики и Полномочному представителю Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе. Кроме того, заявительница и ее муж лично ездили по следственным изоляторам и местам заключения в Чеченской Республике и в других регионах Северного Кавказа.

18. Заявительница получила от органов власти незначительную информацию о расследовании по факту исчезновения ее сына. Несколько раз она получала копии писем от различных органов власти, направляющих ее жалобы прокурору Шалинского района и прокурору Чеченской Республики.

19. 5 января 2001 г. заявительница была уведомлена прокуратурой Шалинского района о том, что 4 января 2001 г. прокурор Шалинского района возбудил уголовное дело N 23001 по подпункту (а) пункта 2 статьи 126 Уголовного кодекса, предусматривающей уголовную ответственность за похищение человека.

20. 21 января 2001 г. Управление Государственной инспекции безопасности дорожного движения МВД России по Чеченской Республике уведомило заявительницу о том, что описание машины ее сына введено в поисковую базу данных и что всем сотрудникам поступило указание вести ее поиск.

21. 21 апреля 2001 г. УВД Шалинского района сообщило заявительнице о том, что по делу N 23001 ведется следствие и что она будет уведомлена о развитии ситуации.

22. В соответствии с информацией, представленной в июле 2002 года властями Российской Федерации, в марте - мае 2001 года прокуратура Шалинского района направила запросы относительно Саид-Хусейна Имакаева в УВД Шалинского района и в Департамент Федеральной службы безопасности по Чеченской Республике. Оба органа отрицали, что они когда-либо задерживали Имакаева или что они располагают информацией о его местонахождении. 15 мая 2001 г. расследование было приостановлено, и УВД Шалинского района дано указание продолжать поиск пропавшего лица.

23. 16 июня 2001 г. прокурор Шалинского района уведомил заявительницу о том, что следствие по уголовному делу N 23001 приостановлено.

24. 26 февраля 2002 г. следователь прокуратуры Шалинского района составил справку. В ней утверждалось, что 17 декабря 2000 г. Саид-Хусейн Саид-Магомедович Имакаев, 1977 года рождения, житель села Новые Атаги, был задержан и увезен в неизвестном направлении неизвестными лицами в камуфлированной форме одежды и масках, когда ехал на своей машине по дороге по направлению к селу Новые Атаги. Его местонахождение остается неизвестным. В справке также утверждалось о том, что 4 января 2001 г. прокурор Шалинского района возбудил уголовное дело N 23001 по подпункту (а) пункта 2 статьи 126 Уголовного кодекса (похищение человека) и что расследование было приостановлено согласно пункту 3 статьи 195 Уголовно-процессуального кодекса вследствие невозможности установить личности преступников. В рамках расследования по-прежнему принимались меры по поиску Имакаева.

25. В соответствии с властями Российской Федерации, 22 июня 2002 г. следователь прокуратуры Шалинского района направил запросы относительно Имакаева в Департамент Федеральной службы безопасности по Чеченской Республике, военному прокурору воинской части N 20116 (расположенной в г. Шали), в военно-командный штаб г. Шали и в информационные центры Министерства внутренних дел Российской Федерации и Департамент МВД России по Чеченской Республике. Очевидно, что эти запросы не принесли какого-либо результата. 5 июля 2002 г. следствие было возобновлено постановлением заместителя прокурора Чеченской Республики.

26. 16 июля 2002 г. прокуратура Чеченской Республики в связи с исчезновением мужа заявительницы (см. ниже) сообщила ей о том, что в ходе следствия по уголовному делу N 23001 не удалось обнаружить местонахождение ее сына. В письме также говорилось о том, что согласно проверке материалов по делу постановление районного прокурора от 11 марта 2001 г. о приостановлении следствия по делу отменено. Следователю поступило указание о принятии некоторых мер и, в том числе, по проверке возможности осуществления похищения "сотрудниками силовых структур".

27. 24 июля 2002 г. заявительница была признана потерпевшей по уголовному делу N 23001, связанному с похищением ее сына.

28. 20 декабря 2002 г. власти Российской Федерации предоставили Европейскому Суду информацию о ходе следствия по делу. Они сообщили о том, что двое свидетелей, С. и Т., дали показания о том, что Саид-Хусейн Имакаев был похищен группой лиц в военной форме, вооруженных автоматическим огнестрельным оружием и использующих автомашину УАЗ-452. Ни машина, на которой ехал сын заявителя, ни сам он найдены не были. Уголовное расследование по делу N 23001 было приостановлено 4 марта 2001 г. вследствие невозможности установить личности преступников, но 5 июля 2002 г. расследование было возобновлено согласно постановлению первого заместителя прокурора Чеченской Республики. Новое расследование должно быть направлено "на полное и основательное исследование всех обстоятельств совершенного преступления, включая проверку версии похищения Имакаева С.-Х. участниками незаконных вооруженных формирований с целью дискредитации федеральных сил". 5 августа 2002 г. расследование было снова приостановлено.

29. 19 марта 2003 г. заявительнице в письме прокуратуры Чеченской Республики сообщалось о возобновлении расследования 26 февраля 2003 года 15 апреля 2003 г. прокурор Шалинского района Чеченской Республики сообщил заявительнице о том, что расследование приостановлено.

30. 17 апреля 2003 г. "Правовая Инициатива по Чечне" от имени заявительницы написала прокурору Шалинского района и просила проинформировать о ходе расследования и предоставлении заявителю статуса потерпевшей по делу.

31. 12 мая 2003 г. прокуратура Шалинского района проинформировала "Правовую Инициативу по Чечне" о том, что расследование было приостановлено. Также сообщалось, что копия постановления о признании заявительницы потерпевшей была направлена ей лично.

32. 19 мая 2003 г. прокуратура Чеченской Республики проинформировала "Правовую Инициативу по Чечне", что расследованием предпринимаются меры по установлению местонахождения Саид-Хусейна Имакаева, включая опрос свидетелей и очевидцев преступления. Однако преступники не были установлены, и 23 марта 2003 г. расследование снова было приостановлено, о чем заявительница была проинформирована.

33. 4 августа и 26 октября 2003 г. прокуратура Шалинского района проинформировала заявительницу, что хотя расследование по факту похищения ее сына было приостановлено, продолжают применяться меры по установлению местонахождения Саид-Хусейна Имакаева. Заявительница была также проинформирована о возможности подачи жалобы.

34. 26 сентября 2003 г. власти Российской Федерации проинформировали Европейский Суд о том, что исполняющий обязанности прокурора Чеченской Республики отменил решение о приостановлении расследования и санкционировал проведение ряда следственных действий.

35. Заявительница утверждает, что определенные следственные действия были проведены в октябре - декабре 2003 г. по факту расследования исчезновения ее мужа (см. ниже, пункты 74 и 76).

36. 9 января 2004 г. начальник Департамента уголовного розыска Шалинского района проинформировал заявительницу, что он дал указание по поиску машины, на которой ехал Саид-Хусейн Имакаев в день исчезновения.

37. 20 января 2005 г. "Правовая Инициатива по Чечне" письмом просила прокуратуру Шалинского района представить материалы о результатах расследования, если уголовное дело N 23001 все еще рассматривалось в их ведомстве. Заявительница утверждает, что ответа на это письмо не поступило и она, таким образом, не смогла ознакомиться с материалами уголовного дела и не обладала информацией о возможных результатах расследования.

38. Заявительница ссылается также на доклад правозащитной организации "Хьюман Райтс Уотч" (март 2001 года) ""Грязная война" в Чечне: похищения людей, пытки и массовые казни", в котором Саид-Хусейн Имакаев перечисляется в ряду жертв "похищений" после задержания российскими военнослужащими.

39. В октябре 2005 года власти Российской Федерации представили дополнительную информацию относительно результатов расследования. В соответствии с ней, расследование по факту похищения сына заявителя установило, что около 15:00 17 декабря 2000 г. машина ВАЗ-2106, которой управлял Саид-Хусейн Имакаев, была остановлена группой вооруженных лиц возле села Новые Атаги. Его последующее местонахождение не может быть установлено.

40. Далее власти Российской Федерации утверждали, что несколько раз заявительница была опрошена, и 24 июля 2002 г. она была признана пострадавшей по делу. Она не являлась очевидцем событий и узнала о них из показаний других лиц. Два свидетеля, женщины С. и Т., в ходе расследования утверждали, что 17 декабря 2000 г. они видели из автобуса, что группа лиц, вооруженная автоматами, задержали вышеуказанную машину и ее водителя, Саид-Хусейна Имакаева. Органы Министерства внутренних дел и Федеральной службы безопасности утверждали, что Саид-Хусейн Имакаев никогда не обвинялся в совершении уголовного преступления. Расследование по уголовному делу N 23001 продолжалось, и за ним следила Генеральная прокуратура Российской Федерации.

41. В то же время власти Российской Федерации представили копии нескольких документов из уголовного дела N 23001 (см. ниже, §93).

Выдержки из этих документов приведены ниже, в части B.

42. 12 февраля 2002 г. заявительница и ее муж, Саид-Магомед Имакаев, подали жалобу в Европейский Суд по правам человека в связи с исчезновением их сына Саид-Хусейна Имакаева. 21 февраля 2002 г. жалоба была зарегистрирована под вышеуказанным номером. Господин и госпожа Имакаевы* (*Жалоба впоследствии стала рассматриваться как поданная М. Имакаевой.) оформили доверенности на юристов организации "Правовая инициатива по Чечне"* (*Впоследствии организация изменила свое название на "Правовая инициатива по России" (прим. переводчика).) и были зарегистрированы в качестве заявителей.

3. "Исчезновение" мужа заявительницы

43. По утверждению заявительницы, 2 июня 2002 г. она со своим мужем была в своем доме, в селе Новые Атаги. В 6:20 утра их разбудил громкий шум в их дворе. Они увидели несколько бронетранспортеров и одну автомашину УАЗ. Позднее соседи Имакаевых записали номера трех из шести участвовавших в операции бронетранспортеров и номера автомашины УАЗ.

44. Около 20 военнослужащих в военной форме вошли в дом, на некоторых из них были маски. Военнослужащие говорили между собой и с заявителем на русском языке и без акцента. Они обыскали дом, не предъявив ни ордера, ни объяснений. Во время обыска заявителю удалось поговорить с командующим этой группы. На нем была военная форма, но не было маски. Заявительница описала его как мужчину около 40 лет, ростом 180 см и с бородой. Он представился "Бумерангом Александром Григорьевичем". Заявительница поняла, что "Бумеранг" - вымышленная фамилия. Ей также удалось поговорить с другим военнослужащим, который, однако, отказался назвать себя, но заявительница описала его как мужчину около 40 лет со светлыми волосами и ростом немного ниже, чем "Бумеранг".

45. Военнослужащие забрали некоторые бумаги и компьютерные диски. Заявительница попросила, чтобы ей выдали расписку изъятых вещей. Ей дали следующую написанную от руки записку: "Расписка. Я, Бумеранг А.Г., изъял из дома Имакаевых мешок с документами Республики Ичкерия и диски к персональному компьютеру. 2.06.02".

46. В свою очередь "Бумеранг" попросил заявительницу подписать расписку о том, что она не имеет никаких претензий к военнослужащим в связи с обыском. Заявительница согласилась подписать записку, подтверждающую то, что во время обыска сила не применялась, но добавила, что не согласна с тем, что ее муж был задержан без каких-либо оснований. Она также добавила, что диски к персональному компьютеру и документы не принадлежали ее мужу, так как они были взяты из места, где хранятся вещи их родственников, которые покинули г. Грозный в 1999 году. Заявительница отдала эту расписку "Бумерангу".

47. На время обыска муж заявительницы Саид-Магомед Имакаев был поставлен к стене, а затем его силой посадили в автомашину УАЗ. Ему разрешили одеться, так как шел сильный дождь, и взять 50 рублей "на дорогу обратно". Когда заявительница спросила, куда его увозят, "Бумеранг" ответил ей, что его отвезут в районный центр Шали.

48. После посещения дома Имакаевых бронетранспортеры поехали в другие места села, и военнослужащие задержали еще четверых человек* (*Их родственники впоследствии обратились в Европейский Суд по правам человека, и их жалобы зарегистрированы под номером 29133/03, "Утсаева и другие против России".). Затем они уехали.

49. Заявительница предъявила 30 собранных ею свидетельских заявлений, связанных с событиями 2 июня 2002 г., включая показания, представленные родственниками четырех мужчин, задержанных той же ночью. Они указали номера трех бронетранспортеров, участвовавших в операции: номер 1252, который подъехал к дому заявителя, а также номера 889 и 569. Один из соседей также указал регистрационный номер автомобиля УАЗ, в который посадили Саид-Магомеда Имакаева, а именно номер 344.

50. Со 2 июня 2002 г. заявительница продолжала искать своего мужа, но с тех пор от него не было никаких новостей. Ничего не было известно и о других четырех мужчинах, задержанных в селе той же ночью.

4. Расследование относительно исчезновения Саид-Магомеда Имакаева

51. 2 июня 2002 г. заявительница поехала в Шали, в военную комендатуру, где она имела беседу с одним из начальников, который сказал ей не беспокоиться и заверил ее, что с ее мужем все будет хорошо. В тот же день она поехала в г. Грозный, где в администрации Чеченской Республики и в военной комендатуре она устно, а также в письменной форме подала жалобы. 4 июня 2002 г. не назвавшийся офицер отдела ФСБ России по Шалинскому району сказал заявительнице, что ее муж, вероятно, увезен в Мескер-Юрт.

52. Заявительница пыталась выяснить, служит ли офицер по имени "Бумеранг" в войсковой части района. Не назвавшиеся военнослужащие из комендатуры села Старые Атаги дали ей понять, что они знали его. Заявительница неоднократно пыталась встретиться с ним, но ей каждый раз говорили, что он на операции по "зачистке".

53. 4 июня 2002 г. заявительница сообщила о задержании мужа представителям организации "Правовая инициатива по России", которая представляла ее и ее мужа в Европейском Суде в связи с их жалобой об "исчезновении" сына. 4 июня 2002 г. московское представительство "Правовой инициативы по России" и "Хьюман Райтс Уотч" выступили от имени заявительницы, направив письма заместителю представителя Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике и прокурору Чеченской Республики. Представители сообщили им об известных обстоятельствах задержания Саид-Магомеда Имакаева и четырех других мужчин в селе Новые Атаги и попросили незамедлительно принять меры для нахождения задержанных. 6 июня 2002 г. они направили тем же органам дополнительные материалы с указанием номеров бронетранспортеров, которые были записаны соседями, а также деталей описания заявителем офицера, который был ответственным за задержание и представился как "Бумеранг Александр Григорьевич", а также второго офицера.

54. 11 июня 2002 г. Европейский Суд по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 1 правила 49 Регламента Суда, потребовал от властей Российской Федерации представить информацию относительно похищения мужа заявительницы и его местонахождения.

55. 2 июля 2002 г. в дом заявительницы пришел старший следователь Управления МВД России по Южному федеральному округу. Он допросил ее об обстоятельствах задержания ее мужа и заявил, что расследование связано с ее жалобой в Европейский Суд по правам человека.

56. 16 июля 2002 г. прокуратура Чеченской Республики сообщила заявительнице о том, что в связи с ее жалобой 28 июня 2002 г. прокурор Шалинского района возбудил уголовное дело N 59140 по пункту (а) части 2 статьи 126 Уголовного кодекса. В ходе расследования было установлено, что муж заявительницы не был задержан правоохранительными органами, и что у них нет оснований для его задержания.

57. 24 июля 2002 г. власти Российской Федерации предоставили некоторую информацию, затребованную в соответствии с правилом 49 Регламента Суда. Они ссылались на доклад Управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации по Южному федеральному округу, согласно которому 17 июня 2002 г. заявительница подала заявление в прокуратуру Шалинского района, в котором утверждала, что 2 июня 2002 г. ее муж был насильно увезен "группой неизвестных вооруженных лиц". 28 июня 2002 г. прокурор Шалинского района возбудил уголовное дело по пункту (а) части 2 статьи 126 Уголовного кодекса. Однако власти Российской Федерации отрицали, что муж заявительницы был задержан органами власти. Так, они сообщили:

"В ходе проведенных до возбуждения уголовного дела проверочных мероприятий и первоначальных следственных действий не было получено данных о том, что Саид-Магомед Имакаев был задержан военнослужащими федеральных сил.

Имакаев Саид-Магомед не доставлялся в правоохранительные органы или в учреждения уголовно-исполнительной системы и в них в настоящее время не содержится. Более того, у правоохранительных органов нет оснований к его задержанию. ...

/.../

Шалинский район Чеченской Республики, в частности, село Новые Атаги, является районом активной деятельности террористических и экстремистских организаций, совершающих в целях дискредитации федеральных сил в Чеченской Республике преступления с использованием камуфлированной формы одежды и автотранспортных средств, аналогичных используемым военнослужащими и работниками правоохранительных органов Чеченской Республики. К числу совершаемых участниками незаконных вооруженных формирований, действующих на территории Чечни, преступлений относятся и похищения граждан, проживающих, либо находящихся в Чеченской Республике. В связи с этим основной версией в отношении этого уголовного дела является похищение Имакаева Саид-Магомеда участниками одной из террористических организаций, действовавших на территории Чеченской Республики и использовавших форму военнослужащих федеральных сил с целью введения в заблуждение".

58. Далее власти Российской Федерации сообщили, что государственные органы власти, чьи войска находятся в Чечне, - Федеральная служба безопасности Российской Федерации и Министерство внутренних дел Российской Федерации - не проводили никаких специальных операций в селе Новые Атаги 2 июня 2002 г., и что муж заявителя не состоит в списках задержанных этими органами.

59. Очевидно, что 25 июля 2002 г. заявительница была признана пострадавшей по делу, связанному с похищением ее мужа.

60. 31 июля 2002 г. власти Российской Федерации представили следующие замечания в отношении жалобы. Они описали некоторые процессуальные шаги, связанные с возбуждением, приостановлением и последующим возбуждением уголовного дела в отношении исчезновения сына и мужа заявителя. Они также сослались на запросы, направленные следователями правоохранительным органам для информации об их местонахождении. Несмотря на принятые меры, местонахождение сына и мужа заявителя оставались неизвестными, а расследование по обоим уголовным делам не было завершено.

61. Заявительница утверждает, что в начале августа 2002 года заявительница и родственники четырех других мужчин, задержанных 2 июня 2002 г., отправились к военному коменданту Шали генералу Нахаеву. Во дворе комендатуры они заметили один из бронетранспортеров, участвовавших в задержании их родственников. По их просьбе один из участников группы, использовавшей этот бронетранспортер, был доставлен к генералу, где его спросили, был ли он в селе Новые Атаги 2 июня 2002 г. Военнослужащий признал, что был там, но не вспомнил точной даты. Затем генерал спросил его, "увозил ли он людей". Он ответил, что двое человек были увезены на его бронетранспортере, но что они были высажены на первом военном дорожном посту. Он также сказал, что не знает, что с ними случилось. Заявительница утверждала, что в течение этого разговора в присутствии других родственников "исчезнувших" мужчин генерал Нахаев сказал им, что в июне 2002 года 27 человек были задержаны и 15 из них "ликвидированы" (см. также ниже, §90).

62. В конце августа 2002 года заявительница посетила прокуратуру Чеченской Республики, где ей сообщили, что уголовное дело в отношении исчезновения ее мужа передано в военную прокуратуру, которая, согласно законодательству Российской Федерации, должна проводить расследование преступлений, совершенных военнослужащими.

63. В своих письмах и документах власти Российской Федерации указали несколько разных дат, в которые проводились процессуальные действия, а также номера дел, соединенных в уголовное дело. Из этих документов следует, что в начале сентября 2002 г. расследование по уголовному делу было передано военному прокурору воинской части N 20116, в которой делу был присвоен номер 34/35/0172-02. Из документов также следует, что 26 сентября 2002 г. расследование было приостановлено по причине невозможности установления преступников (как следует из меморандума властей Российской Федерации от 26 сентября 2003 г., 27 октября 2005 г. и из постановления Главного военного прокурора от 9 июля 2004 г. о снятии с заявительницы статуса пострадавшей по делу).

64. 5 сентября 2002 г. заявительница передала прокурору Шалинского района неофициально составленный портрет "Бумеранга", а также другую дополнительную собранную ею информацию. До настоящего времени так и не получено никакого подтверждения о получении этого письма, и заявительница полагает, что меры, о которых она просила, не были приняты. Нет указаний и на то, что было сделано что-либо для того, чтобы найти бронетранспортеры, номера которых записаны. Соседи заявительницы, которые стали свидетелями событий 2 июня, не были опрошены.

65. 20 декабря 2002 г. власти Российской Федерации сообщили о том, что уголовное дело ведется следователем военной прокуратуры воинской части N 20116 в г. Шали. Другой информации о "бесследном исчезновении" мужа заявительницы не было.

66. 17 апреля 2003 г. организация "Правовая Инициатива по Чечне", действуя от имени заявительницы, попросила военного прокурора воинской части N 20116 предоставить заявительнице статус потерпевшей по делу или, если это уже было сделано, направить ей копию этого решения.

67. 25 и 30 апреля 2003 г. военный прокурор Объединенной группировки сил по Северному Кавказу сообщил заявительнице, что 9 сентября 2002 г. материалы уголовного расследования по факту похищения ее мужа были переданы военному прокурору воинской части N 20116 в г. Шали, где уголовному делу был присвоен номер 14/35/0172-02 (см. также ниже, §63).

68. 16 июня 2003 г. военный прокурор воинской части N 20116 ответил "Правовой Инициативе по России", что они будут проинформированы о результатах предварительного расследования.

69. 23 сентября 2003 г. следователь Главной военной прокуратуры г. Москвы сообщил заявительнице, что 18 августа 2003 г. военный прокурор Объединенной группировки сил по Северному Кавказу возобновил расследование по факту похищения ее мужа. 23 сентября 2003 г. дело было передано в Главную военную прокуратуру, и сроки расследования были продлены до 25 марта 2004 г. Следователь также сообщил заявительнице, что он был в командировке в г. Шали, посетил воинскую часть N 20116 и предложил заявительнице связаться с ним по любым интересующим вопросам.

70. 7 октября 2003 г. организация "Правовая Инициатива по Чечне" написала следователю и попросила его определить дату встречи с заявительницей. Она также указала, что следователи из военной прокуратуры не допросили ее, несмотря на посещения заявительницей этой прокуратуры.

71. 10 октября 2003 г. заявительница была вызвана в районный отдел внутренних дел г. Шали в качестве свидетеля.

72. 20 октября 2003 г. заявительница встретилась со следователем военной прокуратуры г. Шали и была допрошена о задержании ее мужа. В тот же день следователь забрал у заявительницы "расписку", выданную ей "Бумерангом" 2 июня 2002 г.

73. Также 20 октября 2003 г. заявительница обратилась к следователю с просьбой направить представленные ею фотографии сына и мужа во все регионы Российской Федерации в целях проверки версии их задержания под вымышленными фамилиями. 21 октября 2003 г. следователь рассмотрел просьбу заявительницы и уверил ее, что, так как она представила фотографии, они будут направлены во все региональные департаменты Министерства внутренних дел Российской Федерации и Министерства юстиции Российской Федерации.

74. Заявительница утверждает, что несколько раз в октябре-ноябре 2003 года она встречалась со следователем в здании воинской части N 20116 относительно похищения ее сына и мужа. Ее соседи были также допрошены в здании воинской части. В конце октября 2003 года группа следователей приехала в село Новые Атаги и допросила соседей о похищении сына и мужа заявителя. В ноябре 2003 года два следователя осмотрели дом заявительницы и взяли у нее фотографии, сделанные после обыска 2 июня 2002 г.

75. Заявительница утверждает, что в ходе одной из встреч следователь ей сказал, что он допросил военнослужащего Александра Григорьевича "Бумеранга", который признал свое участие в обыске и задержании мужа заявительницы, но настаивал на том, что он отпустил его.

76. В конце ноября 2003 года заявительница была вызвана в Октябрьский районный отдел внутренних дел г. Грозный для участия в опознании ее исчезнувшего сына по фотографии. Ей было показано 58 фотографий неопознанных трупов, среди которых она не опознала своих родственников.

77. Заявительница также утверждает, что в начале декабря 2003 года она была вызвана в районный суд г. Шали, где ее попросили представить в письменном виде информацию относительно задержания ее сына и мужа, а также указать государственные органы, к которым в этой связи она обращалась. Заявительница сделала так, как ее попросили, также указав, что она обратилась с жалобой в Европейский Суд по правам человека. Она утверждает, что ее попросили указать, обращалась ли она с жалобой относительно этих событий во внутригосударственный суд.

78. 9 июля 2004 г. уголовное дело по факту похищения мужа заявительницы было прекращено в соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса ввиду отсутствия события преступления. 10 июля 2004 г. Главная военная прокуратура сообщила об этом заявительнице, также утверждая, что ее муж был задержан военнослужащими в соответствии с федеральными законами "О борьбе с терроризмом" и "О Федеральной службе безопасности". После проверки он был передан начальником отдела Федеральной службы безопасности России по Шалинскому району главе администрации Шалинского района господину Дакаеву* (*Заявительница сообщила Суду, что господин Дакаев умер в октябре 2003 года.). С тех пор Саид-Магомед Имакаев не вернулся домой, соответствующие документы были направлены в прокуратуру Чеченской Республики в целях организации его поиска как лица пропавшего без вести.

79. Также 9 июля 2004 г. следователь Главной военной прокуратуры лишил заявительницу статуса потерпевшей по делу N 29/00/00/0015-03. В постановлении утверждалось, что расследование установило, что 2 июня 2002 г. военнослужащие, действуя в соответствии с разделом 13 федерального закона "О борьбе с терроризмом", провели оперативно-боевое мероприятие и задержали Саид-Магомеда Имакаева по подозрению в участии в одной из бандитских группировок, действующих в районе. В рамках расследования его участие в незаконных вооруженных формированиях не было установлено, и он был сразу же передан главе администрации Шалинского района для возвращения домой. В постановлении также говорилось, что таким образом было установлено, что никакого похищения не совершалось, и что в действиях военнослужащих, задержавших Имакаева, не содержится состав преступления. Последующее отсутствие Имакаева дома не было связано с его задержанием военнослужащими 2 июня 2002 г. Следовательно, заявительнице не полагалось возмещение материального и морального вреда, и постановление о признании ее потерпевшей по делу было отменено. Заявительнице также было сообщено о праве апелляции.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду статья 13

80. 21 июля 2004 г. организация "Правовая Инициатива по России" попросила Главную военную прокуратуру сообщить им, какие следственные меры были предприняты до прекращения уголовного дела, а также просили направить в их адрес копию постановления.

81. 12 августа 2004 г. Главная военная прокуратура отказалась представить копии документов "Правовой Инициативе по России" на основании того, что организация не являлась защитником заявительницы.

82. 22 сентября 2004 г. "Правовая Инициатива по России" направила прокурору Чеченской Республики копию доверенности заявительницы и попросила его сообщить о месте нахождения материалов уголовного дела, а также допустить к ним представителей организации.

83. 13 октября 2004 г. прокурор Чеченской Республики сообщил "Правовой Инициативе по России", что уголовное дело находится в Главной военной прокуратуре, куда должны быть направлены все последующие вопросы.

84. 1 марта 2005 г. адвокат Московской коллегии адвокатов, представляющий интересы заявительницы, обратился в Главную военную прокуратуру с ходатайством о предоставлении ему доступа к материалам уголовного дела, возбужденного в связи с похищением мужа. В телефонном разговоре от 21 марта 2005 г. сотрудник Главной военной прокуратуры сообщил адвокату, что заявительница была лишена статуса потерпевшей по делу и, таким образом, не могла знакомиться с материалами уголовного дела лично или через представителя.

85. В мае и октябре 2005 года власти Российской Федерации представили дополнительную информацию относительно расследования. Они утверждали, что расследование по факту похищения Саид-Магомеда Имакаева установило, что он был задержан 2 июня 2002 г., но впоследствии был отпущен и передан главе администрации Шалинского района Дакаеву. Дакаев не мог быть допрошен, потому что он умер. Расследование также установило, что в доме Имакаева была обнаружена "идеологическая литература пропаганды природы и ориентации экстремиста". Никаких подробностей относительно литературы не может быть предоставлено по причине ее уничтожения.

86. Все это было установлено на основании утверждений военнослужащих специальных подразделений, которые принимали участие в контртеррористической операции в Чеченской Республике в 2002 году. Среди них был военнослужащий, который подписал справку, переданную заявителю 2 июня 2002 г. Власти Российской Федерации объяснили, что в соответствии с разделом 15 федерального закона "О борьбе с терроризмом", никакая информация о военнослужащих специальных подразделений, принимавших участие в контртеррористических операциях, не может быть разглашена.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Имеется в виду статья 15

87. Далее власти Российской Федерации утверждали, что после прекращения военной прокуратурой уголовного дела, 16 ноября 2004 г. было возбуждено новое уголовное дело N 36125 по статье 105 (убийство) Уголовного кодекса Российской Федерации. В связи с объемом уголовного дела была создана следственная группа. В рамках этого расследования около 70 человек было допрошено, включая главу администрации села Новые Атаги, представителя администрации Шалинского района, а также соседей заявителя. Однако свидетели не располагали информацией относительного похищения и последующего местонахождения пропавшего лица. Местонахождение Имакаева или его трупа, а также факт его смерти не могут быть установлены. В этой связи 16 февраля 2005 г. расследование было приостановлено из-за невозможности установления преступников. Несмотря на это, продолжается проведение действий, направленных на раскрытие преступления.

88. В рамках нового расследования заявительница была признана потерпевшей по делу, но копия постановления не была направлена заявительнице в связи с тем, что она выехала за пределы Российской Федерации. Она также не могла быть допрошена по делу. Следственные органы направили несколько запросов в правоохранительные органы Соединенных Штатов Америки, но они не были выполнены.

5. Допрос заявительницы

89. Заявительница утверждает, что она дважды была допрошена российскими властями в связи с ее жалобой в Европейский Суд. 24 июля 2002 г. заявительница была допрошена следователем Шалинской районной прокуратуры. Следователь спросил заявительницу, сколько денег она заплатила, чтобы ее дело было передано в Европейский Суд. Заявительница ответила, что она еще не платила никаких пошлин, но следователь выразил свое недоверие.

90. В начале августа 2002 года заявительница посетила военного коменданта г. Шали - генерала Нахаева для того, чтобы получить информацию о муже (см. также выше, §61). Он задал заявительнице вопросы в связи с ее жалобой в Европейский Суд и предположил, что "российскому гражданину нужно 15 000 долларов или больше, чтобы добраться до Европейского Суда". Он также спросил ее, сколько она заплатила. Когда заявительница ответила, что она ничего не платила, генерал ясно сказал, что ее муж был задержан в связи с его участием в финансировании повстанческой деятельности. Из разговора заявительница сделала вывод о том, что задержание ее мужа каким-то образом связано с ее жалобой в Европейский Суд, потому как оба эти факта имеют связь с финансовым вопросом.

6. Запросы материалов уголовного расследования

91. В июле 2003 года о жалобе было сообщено властям Российской Федерации, от которых требовали представить копии материалов уголовного дела, возбужденного относительно похищения сына и мужа заявительницы. В сентябре 2003 года власти Российской Федерации ответили, что предоставление копий материалов уголовных дел невозможно, потому что по обоим делам все еще проводилось расследование. Суд повторил запросы в октябре и ноябре 2003 года, но власти Российской Федерации настаивали, что копия материалов уголовного дела может быть представлена только после завершения расследования. Письмом от 15 декабря 2003 года власти Российской Федерации утверждали, что предоставление документов до завершения внутригосударственного расследования может повлиять на права сторон участников судопроизводства и третьих лиц, например, на право ознакомления с материалами уголовного дела. Они согласились, что копии определенных документов могут быть со временем предоставлены.

92. В феврале 2004 года Суд повторил свой запрос относительно предоставления копий документов. Он также попросил власти Российской Федерации представить подробный отчет относительно хода расследования. В марте 2004 года власти Российской Федерации отклонили этот запрос. Они сообщили Суду, что определенным документам был дан гриф секретности в соответствии с частью 4 статьи 5 федерального закона "О государственной тайне", потому что они содержат информацию, полученную в ходе оперативно-розыскной деятельности. Относительно запрошенного отчета о ходе расследования власти Российской Федерации представили следующую информацию о расследовании похищения мужа заявительницы:

"В рамках вышеуказанного уголовного дела проведены различные следственные действия, установлены многие возможные очевидцы места совершения преступления. Большинство из них являются военнослужащими, и в настоящее время они покинули территорию Чеченской Республики и были отправлены в другие регионы Российской Федерации. Некоторые следственные комиссии были направлены к местам их пребывания. Часть комиссий была расформирована, и требуется дополнительное время, чтобы заполнить другие комиссии".

93. 20 января 2005 г. жалоба была признана приемлемой, в связи с чем обе стороны представили свои замечания по существу дела. Также Суд попросил стороны указать свои точки зрения на возможное нарушение статьи 2 Конвенции в отношении мужа заявителя. В сентябре 2005 года Суд запросил дополнительные замечания от сторон относительно соответствия отказа властей Российской Федерации в предоставлении запрошенных документов статье 38 Конвенции. Также Суд снова повторил свой запрос. В октябре 2005 года власти Российской Федерации представили 32 страницы из материалов уголовного дела N 23001, возбужденного по факту похищения сына заявителя. Из номеров страниц следует, что материалы уголовного дела минимум состоят из 240 страниц. Они также представили несколько страниц документов из уголовного дела N 36125, возбужденного в ноябре 2004 года Шалинской районной прокуратурой по части 1 статьи 105 (убийство) Уголовного кодекса Российской Федерации. Краткое изложение этих документов приведено в части B.

94. Власти Российской Федерации не представили никаких документов из начального уголовного дела, возбужденного в отношении похищения Саид-Магомеда Имакаева, которое было прекращено в июле 2004 года. Они утверждали, что представление других документов было невозможным, поскольку они содержали государственную тайну. Кроме того, утверждалось, что их раскрытие будет в нарушение статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и скомпрометирует расследование, а также создаст предвзятое мнение о правах и интересах участников уголовного судопроизводства.

B. Документы, представленные сторонами

1. Документы из уголовного дела N 23001

95. Власти Российской Федерации представили 32 страницы документов из уголовного дела относительно похищения Саид-Хусейна Имакаева. Эти документы содержат только официальные постановления о начале, приостановлении и возобновлении расследования, а также уведомления заявительницы об этих стадиях. Никаких других документов, таких как показания свидетелей (включая собранные заявительницей), запросы информации, направленные в различные органы и т.д., представлены не были.

96. В соответствии с представленными документами, уголовное дело было возбуждено 4 января 2001 г. следователем Шалинской районной прокуратуры по части 2 статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации. В постановлении указывалось, что Саид-Хусейн Имакаев был задержан неизвестными лицами в военной форме и масках при въезде в село Новые Атаги, после чего увезен в неизвестном направлении. Уголовное дело было возбуждено на основании жалобы заявительницы в прокуратуру, поданную 29 декабря 2000 г.

97. В дальнейшем расследование установило, что эти "неизвестные лица" были вооружены автоматическим оружием и использовали машину УАЗ серо-белого цвета с регистрационными номерами 452, в которую они посадили Имакаева и увезли его по направлению к г. Шали. Местонахождение Имакаева и его автомобиля ВАЗ-2106, а также личности похитителей установлены не были.

98. 24 июля 2002 г. заявительница была признана потерпевшей по делу.

99. Между январем 2001 года и октябрем 2005 года расследование приостанавливалось и возобновлялось минимум пять раз. В постановлении от 5 июля 2002 г., которым возобновилось расследование, утверждалось, что решение о приостановлении расследования было необоснованным, потому что в ходе расследования не были установлены и допрошены очевидцы событий, а также расследование не установило того факта, могло ли преступление быть совершено членами незаконных вооруженных формирований в целях дискредитации федеральных сил. 17 октября 2005 г. прокурор Шалинского района снова вынес постановление о возобновлении расследования, допросе заявительницы в Соединенных Штатах Америки и принятии других мер по установлению преступников.

2. Документы из уголовного дела N 36125

100. В октябре 2005 года власти Российской Федерации представили копии нескольких документов из уголовного дела N 36125, возбужденного в ноябре 2004 года прокуратурой Шалинского района. Дело было возбуждено на основании точно не установленных документов относительно исчезновения Саид-Магомеда Имакаева, полученных из Главной военной прокуратуры. В постановлении прокурора утверждалось, что 2 июня 2002 г. Саид-Магомед Имакаев был задержан у себя дома военнослужащими федеральных сил по подозрению в участии в незаконных вооруженных формированиях. Имакаев был доставлен в здание ФСБ России по Шалинскому району, где он был передан главе администрации Шалинского района Дакаеву. Его последующее местонахождение было неизвестным. В постановлении также утверждалось, что имелись основания полагать, что Имакаев стал жертвой преступного нападения, и ссылка шла на часть 1 статьи 105 Уголовного кодекса Российской Федерации.

101. 5 мая 2005 г. расследование было приостановлено по причине невозможности установления преступников. 17 октября 2005 г. расследование было возобновлено. В тот же день заявительница была признана потерпевшей по делу. Это решение не могло распространяться на нее ввиду ее отсутствия.

3. Значимая информация, представленная в жалобе N 29133/03

102. Как утверждалось ранее, ночью 2 июня 2002 г., кроме Саид-Магомеда Имакаева, четверо других мужчин было задержано в селе Новые Атаги. Ими являлись Ислам Уцаев, Мовсар Тайсумов, Идриз Абдулазимов и Масуд Товмерзаев, которые также исчезли после задержания (см. выше, §48). Их родственники обратились в Европейский Суд с жалобой относительно насильственного исчезновения, которая была зарегистрирована под номером 29133/03 "Уцаева и другие против России". Их интересы также представлены в Суде организацией "Правовая Инициатива по России".

103. Родственники четырех мужчин в своей жалобе утверждали, что вместе с заявителем по настоящему делу и с помощью главы администрации села Новые Атаги они провели поиск своих пропавших родственников. По их ходатайству прокуратура Шалинского района возбудила уголовные дела по факту похищения их родственников: N 59176 - в отношении Ислама Уцаева, N 59155 - в отношении Мовсара Тайсумова, N 59159 - в отношении Идриса Абдулазимова и N 59154 - в отношении Масуда Товмерзаева. Из писем, полученных от различных государственных органов, родственники четырех задержанных мужчин также поняли, что по некоторой причине расследование было соединено с уголовным делом, первоначально возбужденным по факту похищения Саид-Магомеда Имакаева. Заявители узнали, что в октябре 2002 года расследование по уголовному делу было передано Шалинской районной прокуратурой в военную прокуратуру. По некоторой причине уголовное дело снова вернули в Шалинскую районную прокуратуру. Расследование было приостановлено и возобновлено, но не установило преступников, ответственных за похищения.

104. Сообщая властям Российской Федерации о жалобе в сентябре 2004 года, Европейский Суд по правам человека требовал от них представить копии материалов уголовных дел относительно похищения четырех мужчин 2 июня 2002 г. В ответ власти Российской Федерации отказались представить копии материалов уголовных дел, сославшись на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Они отрицали, что четверо мужчин когда-либо задерживались федеральными органами власти. Они признали, что Саид-Магомед Имакаев был задержан той ночью государственными органами, но настаивали на том, что его задержание было законным и что позже он был отпущен.

II. Применимое внутригосударственное законодательство

1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

105. До 1 июля 2002 г. уголовно-правовые вопросы разрешались в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР 1960 года. С 1 июля 2002 г. старый кодекс был заменен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.

106. Статья 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации устанавливает недопустимость разглашения данных предварительного расследования. В соответствии с частью 3 вышеуказанной статьи данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения прокурора или следователя и только в том объеме, если это не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и не противоречит интересам предварительного расследования. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается.

2. Федеральный закон "О борьбе с терроризмом"

107. Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ гласит следующее:

Статья 3. Основные понятия

"Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:

...борьба с терроризмом - деятельность по предупреждению, выявлению, пресечению, минимизации последствий террористической деятельности;

контртеррористическая операция - специальные мероприятия, направленные на пресечение террористической акции, обеспечение безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также на минимизацию последствий террористической акции;

зона проведения контртеррористической операции - отдельные участки местности или акватории, транспортное средство, здание, строение, сооружение, помещение и прилегающие к ним территории или акватории, в пределах которых проводится указанная операция; ..."

Статья 13. Правовой режим в зоне проведения контртеррористической операции

"1. В зоне проведения контртеррористической операции лица, проводящие указанную операцию, имеют право:

... 2) проверять у граждан и должностных лиц документы, удостоверяющие их личность, а в случае отсутствия таких документов задерживать указанных лиц для установления личности;

3) задерживать и доставлять в органы внутренних дел Российской Федерации лиц, совершивших или совершающих правонарушения либо иные действия, направленные на воспрепятствование законным требованиям лиц, проводящих контртеррористическую операцию, а также действия, связанные с несанкционированным проникновением или попыткой проникновения в зону проведения контртеррористической операции;

4) беспрепятственно входить (проникать) в жилые и иные помещения и в транспортные средства при пресечении террористической акции, при преследовании лиц, подозреваемых в совершении террористической акции, если промедление может создать реальную угрозу жизни и здоровью людей;

5) производить при проходе (проезде) в зону проведения контртеррористической операции и при выходе (выезде) из указанной зоны личный досмотр граждан, досмотр находящихся при них вещей, досмотр транспортных средств и провозимых на них вещей, в том числе с применением технических средств; ..."

Статья 15. Информирование общественности о террористической акции

"...2. Не допускается распространение информации:

1) раскрывающей специальные технические приемы и тактику проведения контртеррористической операции; ...

4) о сотрудниках специальных подразделений, членах оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией при ее проведении, а также о лицах, оказывающих содействие в проведении указанной операции.

Статья 21. Освобождение от ответственности за причинение вреда

При проведении контртеррористической операции на основании и в пределах, которые установлены законом, допускается вынужденное причинение вреда жизни, здоровью и имуществу террористов, а также иным правоохраняемым интересам. При этом военнослужащие, специалисты и другие лица, участвующие в борьбе с терроризмом, освобождаются от ответственности за вред, причиненный при проведении контртеррористической операции, в соответствии с законодательством Российской Федерации".

3. Федеральный закон "О государственной тайне" (от 21 июля 1993 г. N 54851)

108. Федеральный закон "О государственной тайне" от 1993 года, с последующими изменениями и дополнениями, в части 4 статьи 5 содержит перечень сведений, составляющих государственную тайну в области разведывательной, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности. К ним относятся, inter alia, сведения о средствах, источниках, методах, планах и результатах разведывательной, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности; о лицах, сотрудничающих на конфиденциальной основе с органами, осуществляющими разведывательную, контрразведывательную и оперативно-розыскную деятельность; об организации и методах обеспечения безопасности объектов государственной охраны и о системах засекреченной связи.

Право

I. Установление фактов

109. Заявительница утверждает, что ее сын и муж были задержаны представителями властей Российской Федерации, после чего они "исчезли". Она попросила Суд составить заключение относительно обоснованности ее официальных утверждений в связи с не предоставлением властями запрошенных у них документов.

110. Власти Российской Федерации сослались на отсутствие выводов продолжавшегося расследования и отрицали свою ответственность за исчезновение родственников заявительницы.

1. Основные принципы

111. В делах, где имеются конфликтные представления о событиях, Суд неизбежно сопоставлял установление фактов с теми же трудностями с фактами, представленными любым судом первой инстанции. Когда, как в настоящем деле, государство-ответчик обладает исключительным доступом к информации, способной подтвердить или опровергнуть утверждения заявителя, любое отсутствие сотрудничества со стороны властей без удовлетворительного объяснения может послужить заключению об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Танис и другие против Турции", жалоба N 65899/01, §160, ECHR-2005-...).

112. Суд напоминает некоторые принципы, которые были разработаны его прецедентным правом, когда Суд столкнулся с задачей установления фактов, с которыми стороны были не согласны. Что касается обсуждаемых фактов, Суд напоминает о своей юриспруденции, подтверждающей стандарт доказательства "вне всякого сомнения" при своей оценке доказательств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авсар против Турции", жалоба N 25657/94, §160, ECHR 2001-VII (выдержки)). Подобное доказательство может следовать из сосуществования достаточно сильных, ясных и согласованных заключений или схожих, не опровергнутых презумпций факта. В этом контексте, когда получено доказательство, необходимо учитывать поведение сторон (см. упомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Танис и другие против Турции", §160).

113. Суд чувствительно относится ко вспомогательной природе своей роли и признает, что он должен быть осторожен в роли трибунала первой инстанции относительно факта, что это не будет неизбежным обстоятельством конкретного дела (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "МакКерр против Соединенного Королевства" от 4 апреля 2000 г., жалоба N 28883/95). Однако, если нарушения были по статьям 2 и 3 Конвенции, Суд должен провести подробное и тщательное изучение (см., mutatis mutandis, Постановления Суда по делам "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., Series A, N 336, §32; вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Авсар против Турции", §283), даже если проводятся определенные внутригосударственные расследования.

114. Если рассматриваемые события в целом или в большей степени находятся в исключительном знании властей, как в делах, в которых лица находятся под контролем властей в местах заключения, возникают презумпции факта относительно повреждений или смерти, имевших место во время содержания под стражей. Действительно, бремя доказывания может быть отнесено властям для представления убедительного объяснения (см. Постановление Суда по делам "Томази против Франции" (Tomasi v. France) от 27 августа 1992 г., Series A, N 241-A, pp. 40-41, §§108-111; Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria), §34; Постановление Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, §87, ECHR 1999-V).

115. Эти принципы применимы также к делам, в которых хотя и не было доказано, что лицо было заключено под стражу властями, возможно установить, что он или она находились под контролем властей и с тех пор их никто не видел. В подобных обстоятельствах бремя по предоставлению правдоподобного объяснения относительно того, что произошло в помещении, лежит на властях, которые также должны объяснить, что указанное лицо не было ими задержано, а покинуло помещение без последующего лишения его или ее свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Танис против Турции", §160).

116. Наконец, если во внутригосударственных делах проводилось судебное разбирательство относительно этих утверждений, Суд должен учитывать, что уголовно-правовая ответственность отличается от международно-правовой ответственности в соответствии с Конвенцией. Компетенция Суда подтверждается последним. Ответственность в рамках Конвенции основывается на своих собственных положениях, которые должны истолковываться и применяться на основе целей Конвенции и в соответствии с существенными положениями международного права. В соответствии с Конвенцией ответственность государства, возникающая за действия его органов, должностных лиц и служащих, не должна смешиваться с внутригосударственными правовыми вопросами личной уголовной ответственности в соответствии с выводом национальных уголовных судов. В этом значении Суд не имеет отношения к установлению виновности или невиновности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Авсар против Турции", §284).

2. Применение в настоящем деле

117. Вышеперечисленные принципы были развиты в контексте жалоб против Турции, в которых заявители жаловались на силовые насильственные исчезновения или утверждали, что ответственность за смерть их родственников лежит на государстве-ответчике. Сталкиваясь с задачей по установлению фактов в этих делах, органы Конвенции регулярно осуществляют работу по установлению фактов в целях сбора письменных показаний свидетелей, а также оценивают замечания сторон и документальные доказательства, представленные ими. Таким образом, если Суд сталкивается с противоречивым изложением событий или когда власти отказываются сотрудничать, то он, а перед ним Европейская Комиссия по правам человека, могут сделать официальные выводы, основанные на непосредственных свидетельских показаниях, к которым применялась особая важность.

118. В предыдущих жалобах, поднимавших вопросы о серьезных нарушениях прав человека в Чеченской Республике, в которых заявители и власти Российской Федерации спорили об участии государства в смерти родственников заявителей, Суд провел слушание и получил от властей Российской Федерации копии документов из материалов уголовных дел, которые послужили основой для постановлений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хашиева и Акаева против России" от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00, §§138-139).

119. Ситуация в настоящем деле особая. Заявительница представляет очень серьезные утверждения, подкрепленные собранными ею доказательствами. Власти Российской Федерации отказываются разгласить какие-либо сведения из документов, которые могут пролить свет на судьбу сына и мужа заявителя, а также не представляют каких-либо правдоподобных объяснений относительно их предполагаемого задержания и последующей судьбы. В связи с очевидным отказом в сотрудничестве Суд обязан принять решение на основе доступных обстоятельств и материалов дела.

(a) Относительно Саид-Хусейна Имакаева

120. Заявительница утверждала, что 17 декабря 2000 г. ее сын был задержан военнослужащими, а затем исчез. Она ссылалась на показания очевидцев событий, описавших похитителей как "военнослужащих" и заявлявших, что они использовали военные машины, а именно УАЗ, а в соответствии с показаниями одного свидетеля, также применялся бронетранспортер. Она настаивала, что похищение имело место при въезде в село Новые Атаги, вблизи военного контрольно-пропускного пункта, охранявшего село (см. выше, §§12-15, 96).

121. Принимая во внимание эти утверждения, Суд сообщил о жалобе заявителя властям Российской Федерации и попросил их представить документы из материалов уголовного дела, возбужденного по факту похищения Саид-Магомеда Имакаева. Несколько раз этот запрос повторялся перед и после того, как жалоба была признана приемлемой, потому что доказательства, содержавшиеся в материалах уголовного дела, по мнению Суда, являлись ключевыми по установлению обстоятельств настоящего дела.

122. В своих замечаниях власти Российской Федерации не отрицали того факта, что 17 декабря 2000 г. Саид-Хусейн Имакаев был похищен неизвестными вооруженными лицами при въезде в село Новые Атаги. Однако они не представили какой-либо значимой информации о его местонахождении, а только заявляли, что расследование по факту похищения продолжалось. Они отказались разгласить сведения из материалов уголовного дела, указывая причины своего решения. Во-первых, они утверждали, что расследование все еще продолжалось; затем, что в материалах дела содержались документы, которые были засекречены, и, наконец, ссылались на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которая якобы запрещает представление этих документов.

123. Несколько раз Суд напоминал властям Российской Федерации о возможности обращения к пункту 2 правила 33 Регламента Суда, который разрешает ограничение принципа публичного характера представляемых в Суд документов в законных целях, таких как защита государственной тайны и частной жизни сторон, а также интересов правосудия. Подобного запроса не было сделано по настоящему делу. Далее Суд отмечает, что положения статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, на которую ссылаются власти Российской Федерации, не запрещает разглашение содержания документов из материалов уголовного дела, а устанавливает процедуру по ограничению подобного разглашения. Власти Российской Федерации не смогли точно определить природу документов и основания, по которым они не могут быть разглашены (см. похожие выводы в Постановлении Суда по делу "Михеев против России" от 26 января 2006 г., жалоба N 77617/01, §104). Суд также напоминает, что по ряду схожих дел, рассматриваемых Судом, подобные запросы были направлены властям Российской Федерации, и документы из материалов уголовного дела были представлены без ссылки на статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против России", §46; Постановление Европейского Суда по делу "Магомадов и Магомадов против России" от 24 ноября 2005 г., жалоба N 58752/00). По этим причинам Суд считает объяснения властей Российской Федерации относительно разглашения материалов уголовного дела недостаточными для оправдания утаивания ключевой информации, запрошенной Судом.

124. В этой связи и учитывая вышеизложенные принципы, Суд указывает, что он может сделать заключение, основываясь на поведении властей Российской Федерации. Суд считает, что заявительница представила понятную и убеждающую картину задержания ее сына 17 декабря 2000 г. Суд не установил никаких фактов, которые могли бы вызвать сомнение в достоверности представленной заявительницей информации. Даже хотя заявительница и не являлась очевидцем событий, она установила трех таких свидетелей и собрала у них показания, которые указывают на причастность к похищению вооруженных или специальных сил. Четвертый свидетель сообщил заявительнице, что он видел машину Саид-Хусейна Имакаева, за которой ехал бронетранспортер в село Новые Атаги (см. выше, §§14-16). В своих жалобах к государственным органам заявительница постоянно указывала, что ее сын был задержан неизвестными военнослужащими, и просила следствие установить их личности (см. выше, §17). В соответствии с властями Российской Федерации еще в 2001 году следствие по факту задержания Саид-Хусейна Имакаева предпринимало шаги по установлению того, был ли он задержан Министерством внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службой безопасности или военным командованием (см. выше, §22). В письме, направленном заявительнице в июле 2002 г. прокуратурой Чеченской Республики, утверждалось, что расследование было сфокусировано на проверке версии относительно задержания ее сына служащими одной из "структур власти" (см. выше, §26). Несмотря на утверждение властей Российской Федерации, что похищение могло быть совершено членами незаконных вооруженных формирований в целях дискредитации федеральных сил (см. выше, §28), никаких доказательств не было представлено в Суд в поддержку подобного утверждения.

125. В этой связи Суд указывает, что отсутствие любых записей о содержании под стражей Саид-Хусейна Имакаева не может служить убедительным доказательством того, что он не был задержан. В похожей ситуации относительно его отца, Саид-Магомеда Имакаева, задержание также отрицалось государственными органами, но два года спустя было признано без представления каких-либо записей о содержании под стражей.

126. Более того, в делах, подобных настоящему, Суд находит прискорбным, что не было проведено тщательного расследования внутригосударственными прокурорами и судами в отношении значимых фактов. Несколько документов, представленных властями Российской Федерации из материалов уголовного дела, возбужденного районным прокурором, не указывают на какой-либо прогресс в расследовании на протяжении более чем пяти лет и отражают некомпетентность и неадекватную природу этого расследования.

127. Соответственно, Суд находит, что доступные доказательства разрешают ему установить в рамках требуемого стандарта доказывания, что Саид-Хусейна Имакаева последний раз видели в руках неизвестных военнослужащих или спецслужб днем 17 декабря 2000 г. Его последующая судьба и местонахождение не могут быть установлены с достаточной степенью достоверности.

(b) Относительно Саид-Магомеда Имакаева

128. Заявительница утверждает, что ее муж был задержан военнослужащими ночью 2 июня 2002 г. Она основывается на своих показаниях, а также показаниях, собранных ею от 30 свидетелей, и подчеркивает, что в ту же ночь четверо других мужчин из села Новые Атаги были задержаны той же группой. Заявительница и другие свидетели представили описание нескольких военнослужащих, которые проводили операцию, а также указали регистрационные номера бронетранспортера и автомобиля УАЗ, которые использовались при проведении операции (см. выше, §§43-49). Позже они видели одно из этих транспортных средств в районной военной комендатуре (см. выше, §61).

129. Суд сообщил властям Российской Федерации о жалобе заявителя и попросил представить свои замечания и документы из материалов уголовного дела, возбужденного по факту похищения ее мужа. Между июлем 2002 года и сентябрем 2005 года минимум четыре раза этот запрос повторялся. Эта информация была расценена Судом как ключевая, учитывая серьезность и обоснованность утверждений заявителя и тот факт, что Имакаев являлся заявителем по делу в Европейском Суде и его жена утверждала, что похищение являлось формой расплаты за жалобу об исчезновении его сына.

130. В начале власти Российской Федерации отрицали, что Саид-Магомед Имакаев был задержан правоохранительными органами или органами безопасности. В своем ответе в июле 2002 г. они утверждали, что никто из правоохранительных органов или органов безопасности, находящихся на территории Чеченской Республики, не проводил специальных операций в селе Новые Атаги в указанный день и что Саид-Магомед Имакаев не числился в списке лиц, задержанных этими органами. Поэтому они утверждали, что основная версия уголовного дела, возбужденного по факту похищения, заключалась в том, что он был похищен членами террористической организации в целях дискредитации федеральных сил (см. выше, §57). Похожие ответы были даны заявительнице следственными органами.

131. Однако в июле 2004 года расследование установило, что муж заявительницы действительно был задержан по подозрению в участии в деятельности террористической организации. Оно также установило, что после допроса в местном отделе ФСБ России он был отпущен и передан главе районной администрации, который позднее умер. Затем муж заявительницы исчез. Это было установлено на основе свидетельских показаний нескольких военнослужащих, участвовавших в операции. Власти Российской Федерации отказались представить какие-либо документы или разгласить любые подробности расследования, ссылаясь на федеральный закон "О борьбе с терроризмом" и на факты, что уголовное дело содержало государственные тайны, и что их разглашение будет в нарушение статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

132. Суд находит, что его вышеизложенные сведения о не разглашении информации и документов относительно Саид-Хусейна Имакаева справедливо и полностью относятся к данной ситуации (см. выше, §123). По тем же причинам Суд приходит к выводу, что объяснения властей Российской Федерации являются полностью необоснованными относительно утаивания ключевой информации, конкретно запрошенной Судом.

133. В этой связи и учитывая выше процитированные принципы Суд находит, что он может составить заключение исходя из поведения властей Российской Федерации. Заявительница представила полную и ясную картину событий 2 июня 2002 г., дополненную показаниями множества свидетелей, а также подробным описанием отдельных военнослужащих и транспортных средств, участвовавших в операции. Эта информация незамедлительно стала доступной государственным органам, к которым заявительница обращалась с просьбами провести расследование и обеспечить освобождение ее мужа. Однако они не смогли своевременно предпринять действия, которые, возможно, могли бы предотвратить исчезновение. Вместо этого должностные лица более чем два года отрицали, что Саид-Магомед Имакаев когда-либо задерживался. Между тем в ходе расследования была получена информация, что муж заявительницы действительно был задержан по подозрению в участии в незаконной деятельности. На основе показаний свидетеля, неназванного военнослужащего, следователи также сделали вывод, что он был отпущен после содержания определенное время под стражей, даже хотя никаких записей о его задержании, допросе и освобождении не существовало. В июле 2004 года расследование, проведенное военным прокурором, было закрыто, а заявительницу лишили статуса потерпевшей, тем самым лишив ее возможности иметь доступ к материалам уголовного дела и узнать, кто задержал ее мужа и почему.

134. Суд отмечает, что простое признание задержания заняло более чем два года, и что никакой значимой информации не было представлено ни одной из заинтересованных сторон при подведении военным прокурором итогов расследования. В ноябре 2004 г. местному прокурору Чеченской Республики была дано поручение разобраться с исчезновением Саид-Магомеда Имакаева. Однако, учитывая то, что никакие существенные документы из первоначального расследования не были ему представлены, новое расследование a priori потерпело неудачу. Власти Российской Федерации соглашаются с тем, что несмотря на то, что по делу было допрошено большое количество человек, никто из них не располагал какой-либо значимой информацией относительно пропавшего лица. Три месяца спустя расследование было снова приостановлено без какого-либо результата (см. выше, §87).

135. Таким образом, Суд находит, что он установил стандарт доказывания "вне всякого сомнения", что 2 июня 2002 г. Саид-Магомед Имакаев был задержан силами безопасности. Никаких записей не было сделано относительно его задержания, допроса или освобождения. После этого дня он "исчез", и его семья не располагает о нем никакими сведениями.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 2 Конвенции

136. Заявительница утверждает, что ее первый сын, а затем ее муж, были незаконно убиты представителями властей Российской Федерации. Она также утверждает, что власти не смогли провести эффективного и надлежащего расследования относительно обстоятельств их исчезновения. Она надеялась на статью 2 Конвенции, которая гласит:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Предполагаемая неспособность защитить право на жизнь Саид-Хусейна Имакаева

1. Доводы сторон

137. Заявительница утверждает, что ее сын, Саид-Хусейн Имакаев, был задержан военнослужащими 17 декабря 2000 г. и ими же убит при обстоятельствах, которые не могут быть оправданы в соответствии со статьей 2 Конвенции. Она основывала это утверждение на обстоятельствах, окружавших его задержание, на факте, что по прошествии более пяти лет никакой информации не было доступно о его местонахождении, а также на неспособности властей Российской Федерации представить правдоподобную версию его исчезновения. Далее заявительница обратила внимание Суда на особые черты индивидуальных исчезновений в Чеченской Республике, где многие лица, задержанные вооруженными силами или силами безопасности, впоследствии были найдены мертвыми без каких-либо записей об их задержании или освобождении. Заявительница ссылалась на доклады правозащитных организаций, а также на индивидуальные жалобы, находящиеся на рассмотрении в Суде, которые указывают на подобные нарушения.

138. Власти Российской Федерации спорили, что обстоятельства похищения сына заявительницы и его последующего местонахождения расследовались, и не было установлено, что он был мертв.

2. Мнение Европейского Суда

139. Суд напоминает, дополнительно с главными принципами относительно установления обсуждаемых фактов, цитированных выше (см. выше, §§111-116), что статья 2 Конвенции, которая охраняет право на жизнь и закрепляет обстоятельства, когда лишение жизни может быть оправдано, считается одним из основных положений Конвенции, к которому не разрешается применение каких-либо ограничений. Вместе со статьей 3 Конвенции оно также закрепляет одно из основных ценностей демократических обществ, создаваемых Советом Европы. Обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправдано, должны быть строго истолкованы. Предмет и цель Конвенции как инструмента защиты индивидуальных лиц также требуют, чтобы статья 2 Конвенции истолковывалась и применялась для создания гарантий практичными и эффективными (см. Постановление Суда по делу "МакКенн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, N 324, §§146-147).

140. В Постановлении по делу "Тимуртас против Турции" (Timurtas v. Turkey) (жалоба N 23531/94, §§82-83, ECHR 2000-VI) Суд утверждал:

"... если лицо было заключено под стражу с хорошим здоровьем, а при освобождении у него обнаружены повреждения, то на власти возложена обязанность по представлению правдоподобных объяснений, чем вызваны эти повреждения, неисполнение которой подымает вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции... В том же русле статья 5 Конвенции возлагает на власти обязательство по отчету за местонахождение любого лица, заключенного под стражу и таким образом находящегося под контролем государственных органов... Если власти не смогут представить правдоподобное объяснение относительно судьбы задержанного, при отсутствии тела, могут также возникнуть вопросы в соответствии со статьей 2 Конвенции и это будет зависеть от всех обстоятельств дела и, в частности, от существования подробных доказательств, основанных на конкретных элементах, из которых можно сделать вывод с требуемым стандартом доказывания, что задержанный предположительно мог умереть находясь в заключении...

В этой связи период времени, который прошел с момента, когда лицо было заключено под стражу, является фактором, хотя и не решающим, который должен быть принят во внимание. Также должно учитываться, что чем больше времени о задержанном лице нет известий, тем вероятнее всего, что он или она мертвы. Поэтому прошествие времени может в некоторой степени влиять на другие элементы подробных доказательств, перед тем как можно будет сделать вывод о том, что указанное лицо может считаться мертвым. В этой связи Суд считает, что эта ситуация подымает вопросы, которые выходят за рамки неправильного содержания под стражей в нарушение статьи 5 Конвенции. Подобное толкование соответствует эффективной защите права на жизнь, предоставляемого статьей 2 Конвенции, которая считается одним из наиболее важных положений Конвенции...".

141. В свете вышесказанного Суд по настоящему делу определяет несколько ключевых элементов, которые должны быть учтены при решении вопроса, может ли Саид-Хусейн Имакаев считаться мертвым, и может ли его смерть быть отнесена к государственным органам. Суд напоминает, что он признал установленным тот факт, что сына заявителя последний раз видели 17 декабря 2000 г. в руках не установленных военнослужащих или сотрудников органов безопасности. С этого дня о нем не было никаких известий, что было более чем пять с половиной лет назад. Суд также указывает на информацию заявителя о феномене "исчезновений" в Чеченской Республике и соглашается, что в контексте конфликта в Чеченской Республике, когда лицо задерживается не установленными военнослужащими без какого-либо надлежащего подтверждения о задержании, все это может быть отнесено к угрозе жизни. Кроме того, власти Российской Федерации не смогли представить каких-либо объяснений исчезновения Саид-Хусейна Имакаева, а также провести официального расследования по факту его похищения, и эта волокита на протяжении более чем пяти лет не принесла каких-либо результатов.

142. Учитывая вышеперечисленные причины, Суд считает, что Саид-Хусейн Имакаев должен считаться мертвым после неподтвержденного задержания. Следовательно, власти Российской Федерации несут ответственность. Обращая внимание на то, что государственные органы не обладают каким-либо оправдательным основанием относительно применения их представителями смерти, из этого следует, что ответственность в его предполагаемой смерти лежит на властях Российской Федерации.

143. Таким образом, в отношении Саид-Хусейна Имакаева имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

B. Предполагаемая неполнота расследования по факту похищения Саид-Хусейна Имакаева

1. Доводы сторон

144. Заявительница утверждала, что власти Российской Федерации не смогли провести независимого, эффективного и тщательного расследования обстоятельств исчезновения Саид-Хусейна Имакаева в нарушение процессуальной стороны статьи 2 Конвенции. Она доказывала, что расследование не соответствовало стандартам европейской Конвенции, а также национального законодательства. Она обращала внимание на повторяемые приостановления, а также на тот факт, что после пяти с половиной лет как началось расследование, оно не было завершено и не смогло представить каких-либо известных результатов. Государственные органы систематически не сообщали ей о ходе расследования и отказывались разглашать какие-либо значимые сведения из документов по уголовному делу.

145. Власти Российской Федерации спорили относительно несостоятельности расследования.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Основные выводы

146. Обязательство по защите права на жизнь в соответствии со статьей 2 Конвенции совпадает с основной обязанностью государства в соответствии со статьей 1 Конвенции "гарантировать каждому в рамках своей юрисдикции права и свободы, определенные в Конвенции", а также требуется тот смысл, что должна существовать некоторая форма эффективного официального расследования в отношении лиц, которые были убиты в результате применения силы (см. mutatis mutandis, Постановление Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства" цитированное выше, р. 49, §161, и Постановление Суда по делу "Кая против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-I, р. 329, §105). Основной целью такого расследования является гарантия эффективной реализации внутригосударственного законодательства, которое защищает право на жизнь и, в делах, в которых фигурируют государственные должностные лица или органы, гарантирует их ответственность за смерти, имевшие место в результате их обязательства. При различных обстоятельствах форма расследования, которая достигнет этих целей, может изменяться. Однако какая бы форма не применялась, государственные органы должны действовать в соответствии со своим собственным побуждением, как только им стало известно об этом деле. Они не могут оставить это дело ближайшему родственнику или подать официальную жалобу, а также взять ответственность за проведение любых следственных действий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ильхан против Турции" (Ilhan v. Turkey), жалоба N 22277/93, §63, ECHR 2000-VII).

147. Для того, чтобы расследование предполагаемого незаконного убийства представителями государство было эффективным, как правило, считается необходимым, чтобы лица, ответственные за производство расследования, были независимы от лиц, связанных с событиями (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Гюлец против Турции" (Gulec v. Turkey) от 27 июля 1998 г., Reports 1998-IV, §§81-82; Постановление Европейского Суда по делу "Огур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21954/93, §§91-92, ECHR 1999-III). Расследование также должно быть эффективным в том понимании, что оно может определить, учитывая обстоятельства подобных дел, было ли применение силы оправданным или нет (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Кая против Турции" (Kaya v. Turkey) цитированное ранее, р. 324, §87), а также установить и наказать виновных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Огур против Турции" (Ogur v. Turkey), цитированное ранее, §88). Это не обязательство результата, а обязательство средств. Государственные органы должны предпринимать доступные разумные шаги в целях защиты доказательств относительно происшествия, включая, inter alia, показания очевидцев (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94, §109, ECHR 1999-IV). Любое отсутствие чего-либо в расследовании, которое подрывает его способность установления причин смерти или ответственного лица, будет обладать риском выхода за рамки этого стандарта.

148. В этом контексте также необходимо безусловное требование разумной быстроты проведения расследования. Должно быть принято во внимание, что могут существовать помехи или трудности, которые могут мешать успешному проведению расследования в конкретной ситуации. Однако быстрый ответ государственных органов при расследовании применения силы, послужившей причиной смерти, как правило, рассматривается в качестве важного момента для поддержания общественного доверия к применению норм права и для предотвращения любого появления сговора или терпимости незаконных действий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), цитированное ранее, §109; Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N 22535/93, ECHR 2000-III, §§106-107).

(b) Жалоба в настоящем деле

149. В настоящем деле расследование было проведено по факту похищения сына заявителя. Суд должен оценить, соответствовало ли это расследование требованиям статьи 2 Конвенции.

150. Суд отмечает, что единственный важный процессуальный шаг - признание заявителя потерпевшей по делу, был сделан только в июле 2002 года, т.е. по прошествию более чем полутора лет после возбуждения уголовного дела. Указания прокурора от июля 2002 года и октября 2005 года не показали, что расследование было успешным как по раскрытию исчезновения Саид-Хусейна Имакаева, так и в связи с отказом властей Российской Федерации представить другие документы из материалов уголовного дела или раскрыть их содержание. Далее Суд отмечает неполноту некоторых документов относительно приостановления расследования, сообщенного разными государственными органами (см. выше, §§21, 26 и 28).

151. В этих обстоятельствах Суд находит, что власти Российской Федерации не выполнили свое обязательство по проведению эффективного, быстрого и тщательного расследования по факту исчезновения сына заявителя. Соответственно, в этом отношении имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

C. Предполагаемая неспособность защиты права на жизнь Саид-Магомеда Имакаева

152. Заявительница утверждала, что ее муж, Саид-Магомед Имакаев, был задержан военнослужащими при обстоятельствах, угрожающих жизни. Учитывая время, в течение которого от него не поступало никаких известий, он должен считаться умершим, находясь под контролем представителей Российской Федерации.

153. Власти Российской Федерации ссылались на отсутствие выводов внутригосударственного расследования о местонахождении г-на Имакаева. Они спорили, что расследование рассмотрело версию убийства, но не обнаружило конкретных доказательств в ее поддержку или для обвинения кого-либо в совершении данного преступления.

154. Суд напоминает основные применяемые принципы, процитированные выше (см. выше, §§111-116). Относительно Саид-Магомеда Имакаева могут быть установлены следующие ключевые элементы. Было установлено, что Саид-Магомед Имакаев был задержан военнослужащими в период проведения специальной операции 2 июня 2002 г. С этого дня его семья не имела никаких известий о нем. Записи о его задержании, допросе или освобождении отсутствовали, и до июля 2004 года государственные органы отрицали как заявительнице, так и Суду, что он когда-либо задерживался. В июле 2004 года его задержание было признано с основной ссылкой на федеральный закон "О борьбе с терроризмом". В то же время уголовное дело относительно действий военнослужащих было закрыто в связи с отсутствием corpus delicti. Расследование сделало вывод, что военнослужащие действовали законно, и что Саид-Магомед Имакаев был отпущен некоторое время спустя после задержания Шалинским районным отделом ФСБ России и передан главе администрации Шалинского района, который к этому времени умер и, следовательно, не мог быть допрошен. Никакой значимой информации относительно расследования не было сообщено ни заявителю, ни Суду, несмотря на несколько специальных запросов. Кроме того, районному прокурору, которому в ноябре 2004 г. было дано указание о проведении нового расследования по факту предполагаемого убийства Саид-Магомеда Имакаева, также не удалось ознакомиться с показаниями военнослужащих, которые, очевидно, являлись последними лицами, которые видели Саид-Магомеда Имакаева живым. Новое расследование не смогло установить любых значимых свидетелей или собрать любую информацию о судьбе пропавшего лица (см. выше, §87).

155. Суд находит, что Саид-Магомед Имакаев был задержан при обстоятельствах, которые могут быть охарактеризованы как угрожающие жизни (см. выше, §141). Отсутствие от него каких-либо новостей на протяжении почти четырех лет подтверждает это предположение. Более того, позиция прокуратуры и других правоохранительных органов после того, как им было сообщено заявительницей о его задержании, значительно повлияло на возможность исчезновения, потому что не было предпринято никаких необходимых действий в решающие первые дни или недели после задержания. Их поведение в лице обоснованных жалоб заявительницы дает предположение минимум согласия с данной ситуацией и вызывает сильные сомнения относительно объективности расследования.

156. По вышеизложенным причинам Суд считает, что Саид-Магомед Имакаев должен считаться умершим после признанного задержания государственными органами. Власти Российской Федерации не приводят никаких причин относительно законности лишения жизни.

157. Таким образом имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Саид-Магомеда Имакаева.

D. Предполагаемая неполнота расследования факта похищения Саид-Магомеда Имакаева

158. Заявительница спорила, что расследование по факту исчезновения ее мужа не соответствует уровню, необходимому в соответствии с процессуальными обязательствами по статье 2 Конвенции. В частности, она ссылалась на неспособность государственных органов к проведению незамедлительных действий после его задержания, а также на отказ в разглашении какой-либо значимой информации из материалов уголовного дела. Она также утверждала, что решение об отмене ее процессуального статуса в рамках уголовного расследования, проведенного военным прокурором, нарушило ее право на ознакомление с результатами и ходом расследования.

159. Власти Российской Федерации утверждали, что расследование соответствовало требованиям статьи 2 Конвенции. Они спорили, что новое расследование, начатое в ноябре 2004 года Шалинской районной прокуратурой, предприняло необходимые шаги по раскрытию преступления, но, тем не менее, его не раскрыло. Заявительница уехала из страны на постоянное местожительство в Соединенные Штаты Америки и, таким образом, потеряла связь с правоохранительными органами, которые не могли ее допросить относительно обстоятельств дела.

160. Учитывая вышеперечисленные выводы относительно расследования, проведенного военным прокурором и Шалинской районной прокуратурой по факту исчезновения Саид-Магомеда Имакаева (см. §§133-134), Суд находит, что в этом отношении также имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

161. Заявительница жаловалась, что страдания, перенесенные относительно исчезновения близких членов ее семьи, вызвали обращение, запрещенное Конвенцией. Она полагалась на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

162. Заявительница утверждала, ссылаясь на практику Суда, что она явилась жертвой нарушения статьи 3 Конвенции. Она подчеркивала, что в результате исчезновения ее сына и мужа, а также в связи с безразличностью государственных органов по расследованию и ее допросу, она и ее семья были вынуждены покинуть свой дом в 2004 году в поисках убежища в другой стране.

163. Власти Российской Федерации отрицали, что заявительница являлась жертвой обращения, несоответствующего статье 3 Конвенции, ссылаясь на отсутствие данной информации в материалах внутригосударственного расследования.

164. Суд напоминает, что вопрос о том, является ли член семьи "исчезнувшего лица" жертвой обращения, несоответствующего статье 3 Конвенции, будет зависеть от существования особых факторов, которые определяют размер страданий заявителя, а также характер, отличный от эмоционального стресса, который неизбежно происходит с родственниками жертвы серьезных нарушений прав человека. Значимые элементы включают близость семейных связей - в данном контексте определенный вес накладывается на родительско-детские связи, конкретные обстоятельства взаимоотношений, в рамках которых член семьи давал показания по обсуждаемым событиям, в стремлении члена семьи получить информацию относительно исчезнувшего лица и каким образом государственные органы отвечали на эти запросы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Оран против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94, §358; Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), §98; Постановление Европейского Суда по делу "Тимуртас против Турции" (Timurtas v. Turkey), §95). Суд также подчеркивает, что существование подобного нарушения в большей степени относится не к факту "исчезновения" члена семьи, а к реакции государственных органов и их позиции к ситуации, на которую было обращено их внимание. Это особенно важно в отношении последнего в том, что родственник может прямо заявить, что он является жертвой поведения государственных органов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), §98).

165. По настоящему делу Суд отмечает, что заявительница является близкой родственницей двух исчезнувших лиц - матерью Саид-Хусейна Имакаева и женой Саид-Магомеда Имакаева, и она присутствовала, когда ее муж был задержан. Она не получала никаких известий от своего сына на протяжении пяти с половиной лет, а от мужа - три с половиной года. На протяжении этого времени заявительница обращалась в различные официальные органы с запросами относительно членов ее семьи как в письменном виде, так и при личных визитах. Несмотря на свои попытки, заявительница никогда не получала каких-либо правдоподобных объяснений или информации относительно того, что произошло с ними после их задержания. Ответы, полученные заявительницей, в своем большинстве отрицали ответственность властей Российской Федерации, или ей просто сообщалось, что расследование продолжалось. В данном контексте выше сделанные Судом выводы относительно процессуальных аспектов статьи 2 Конвенции также имеют значение (см. §§150-151, 160).

В качестве дополнительного элемента, повлиявшего на страдания заявителя, Суд указывает на неправомерный отказ государственными органами в доступе заявительнице к материалам уголовного дела, которые могли пролить свет на судьбу ее родственников напрямую или через судебное разбирательство в Европейском Суде.

166. Учитывая вышесказанное, Суд находит, что заявительница страдала и продолжает испытывать страдания в результате исчезновения ее сына и мужа, а также ее неспособности установить, что же с ними произошло. То, как государственные органы имели дело с жалобами заявительницы, должно считаться бесчеловечным обращением, несоответствующим положению статьи 3 Конвенции.

167. Таким образом, Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявительницы.

IV. Предполагаемое нарушение Статьи 5 Конвенции

168. Заявительница жаловалась, что положения статьи 5 Конвенции в целом были нарушены в отношении Саид-Хусейна и Саид-Магомеда Имакаевых. Статья 5 Конвенции гласит следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

1. Замечания сторон

169. Заявительница утверждала, что ее сын, а затем и муж стали жертвами признанного задержания в нарушение внутригосударственного законодательства и всех требований статьи 5 Конвенции. Что касается ее мужа, заявительница подчеркивала, что власти Российской Федерации признали его задержание по прошествии двух лет после событий, но не смогли представить какой-либо информации относительно причин задержания или какие-либо существенные подробности.

170. Власти Российской Федерации утверждали, что любое нарушение прав сына заявительницы было результатом действий гражданских лиц, а не государственных органов. Расследование не установило участия каких-либо должностных лиц в его похищении, и если это имело место, то их действия могут быть дополнительно классифицированы как официальное должностное преступление в соответствии, например, со статьей 286 Уголовного кодекса Российской Федерации. Что касается мужа заявительницы, то власти Российской Федерации утверждали, что он был задержан в соответствии со статьей 13 федерального закона "О борьбе с терроризмом" компетентным органом - Федеральной службой безопасности России - по подозрению в участии в террористической деятельности. В его доме была изъята пропагандистская литература экстремистской направленности. Однако в ходе проверки никаких доказательств его участия в террористической деятельности получено не было, и он был передан главе местной администрации для отправки домой. Власти Российской Федерации спорили, что, таким образом, задержание Саид-Магомеда Имакаева было осуществлено в соответствии с внутригосударственным законодательством и с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

171. Суд отмечает основополагающую важность гарантий, содержащихся в статье 5 Конвенции по защите прав индивидуальных лиц в демократическом обществе на свободу от произвольного задержания государственными органами. В этой связи Суд подчеркивал, что любое лишение свободы должно быть не только в соответствии с действующими и процессуальными нормами внутригосударственного законодательства, но и также соответствовать целям статьи 5 Конвенции, а именно защите лиц от произвольного задержания. В целях уменьшения риска произвольного задержания статья 5 Конвенции предоставляет свод действующих прав, направленных на то, чтобы акт лишения свободы подлежал независимому судебному исследованию и гарантировал ответственность государственных органов за подобную меру. Признанное задержание лица является полным отрицанием этих гарантий и влечет самое тяжелое нарушение статьи 5 Конвенции. Имея в виду ответственность государственных органов по отчету за лицами, находящимися под их контролем, статья 5 Конвенции требует от них принятия эффективных мер по защите от риска исчезновения, а также проведения скорого и эффективного расследования относительно спорной жалобы, что лицо было заключено под стражу и с этого времени его никто не видел (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба N 23657/94, §104, ECHR-1999-IV; Постановление Европейского Суда по делу "Чичек против Турции" (Cicek v. Turkey) от 27 февраля 2001 г., жалоба N 25704/94, §164).

172. Суд установил, что Саид-Хусейн Имакаев был задержан 17 декабря 2000 г. федеральными органами власти и с этого времени его никто не видел. Власти Российской Федерации не представили никаких объяснений относительного его задержания, а также не представили никаких значимых документов из материалов уголовного расследования по факту похищения. Таким образом, Суд приходит к выводу, что Саид-Хусейн Имакаев стал жертвой признанного задержания в нарушение статьи 5 Конвенции.

173. Относительно задержания Саид-Магомеда Имакаева Суд повторяет, что обоснованность подозрений, на которых должно основываться задержание, образует существенную часть защиты против произвольного задержания и ареста, что лежит в основе подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Обладание "обоснованным подозрением" предполагает существование фактов или информации, которая может убедить объективного эксперта, что рассматриваемое лицо могло совершить преступление (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фокс, Кемпебелл и Хартли против Соединенного Королевства" (Fox, Campbell and Hartley v. United Kingdom) от 30 августа 1990 г., Series A, N 182, р. 16, §32). Однако факты, которые вызывают подозрение, не нуждаются в том же уровне, как те, которые необходимы для оправдания осуждения или даже предъявления обвинения, что следует на более поздней стадии уголовного судопроизводства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мюррей против Соединенного Королевства" (Murray v. United Kingdom) от 28 октября 1994 г., Series A, N 300-А, р. 27, §55).

174. Тем не менее Суд должен выяснить, была ли защищена сущность гарантий, предоставляемых подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Следовательно, власти государства-ответчика должны представить некоторые факты или информацию, которые могут убедить Суд, что задержанное лицо разумно подозревалось в совершении предполагаемого преступления (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тунчер и Дурмуш против Турции" (Tuncer and Durmus v. Turkey) от 2 ноября 2004 г., жалоба N 30494/96, §48).

175. В настоящем деле власти Российской Федерации не представили каких-либо материалов относительно задержания заявителя, которые могли бы оценить его оправданность. Простая ссылка на положения федерального закона "О борьбе с терроризмом" не может заменить правильной оценки обоснованности подозрения относительно обсуждаемого лица. Любое другое толкование положений подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции будет не соответствовать ее целям по защите от произвольного задержания. Утверждение властей Российской Федерации, что задержание Саид-Магомеда Имакаева было произведено в соответствии с положениями Конвенции, не является убедительным.

176. Кроме того, из материалов дела следует, что задержание Имакаева не было отражено в записях о задержании, а также не существует официального следа его допроса, освобождения или последующего местонахождения. Более чем два года государственные органы отрицали, что он когда-либо задерживался, перед тем, как они собрали свидетельские показания от неназванных военнослужащих, принимавших участие в задержании. Власти Российской Федерации отказались разгласить любую информацию относительно точного времени и места задержания Саид-Магомеда Имакаева, органа и должностных лиц, ответственных за его задержание и освобождение, а также правовые и фактические основания для подобных действий. В соответствии с практикой Суда, этот факт сам по себе должен рассматриваться в качестве самого серьезного нарушения, так как он позволил лицам, ответственным за акт лишения свободы, скрыть свое участие в преступлении, замести следы, а также избежать ответственности за судьбу задержанного. Кроме того, отсутствие таких записей, как дата, время и место, задержания, имя задержанного, причины задержания, а также имя лица, производящего задержание, должно рассматриваться в качестве несоответствующих цели статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-III, р. 1185, §125; а также вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Тимуртас против Турции" (Timurtas v. Turkey), пункт 105, и Постановление Европейского Суда по делу "Оран против Турции" (Orhan v. Turkey), §371).

177. Далее Суд считает, что государственные органы должны были внимательно отнестись к необходимости более тщательного и быстрого расследования жалоб заявительницы о том, что ее сын, а затем муж были задержаны службами безопасности и увезены при жизни угрожающих обстоятельствах. Тем не менее вышеизложенные обстоятельства, установленные Судом в отношении статьи 2 Конвенции, в частности, о проведении расследования, не оставляют никаких сомнений, что государственные органы не смогли предпринять быстрых и эффективных мер по защите Саид-Хусейна и Саид-Магомеда Имакаева от риска исчезновения.

178. Следовательно, Суд находит, что Саид-Хусейн и Саид-Магомед Имакаевы содержались под стражей (что не было признано властями Российской Федерации) при полном отсутствии гарантий, содержащихся в статье 5 Конвенции, и что имело место нарушение права свободы и защиты лица, гарантированного этим положением.

V. Предполагаемое нарушение Статьи 6 Конвенции

179. Заявительница утверждала, что она была лишена доступа к суду, что противоречит положениям статьи 6 Конвенции. Статья 6 Конвенции гласит:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

180. Заявительница утверждала, что она не обладала эффективным доступом к суду, потому что гражданский иск о возмещении причиненного вреда будет полностью зависеть от результатов уголовного расследования по фактам исчезновения. В отсутствие каких-либо выводов расследования она не может эффективно обратиться с иском в суд.

181. Власти Российской Федерации оспаривали это утверждение.

182. Суд находит, что жалоба заявительницы в соответствии со статьей 6 Конвенции по существу содержит те же вопросы, которые были обсуждены в соответствии с процессуальным аспектом статей 2 и 13 Конвенции. Также необходимо отметить, что заявительница не представила никакой информации, которая подтвердила бы ее предполагаемое желание обратиться во внутригосударственный суд с иском о компенсации. При этих обстоятельствах Суд находит, что никаких отдельных вопросов не возникает по статье 6 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение Статьи 8 Конвенции

183. Заявительница утверждала о нарушении статьи 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

184. Заявительница спорила, что обыск, проведенный в ее доме 2 июня 2002 г., во время задержания ее мужа, был незаконным как в соответствии с внутригосударственным законодательством, так и в соответствии со статьей 8 Конвенции.

185. Власти Российской Федерации ссылались на положения статьи 13 федерального закона "О борьбе с терроризмом", который разрешил лицам, проводящим контртеррористическую операцию свободно входить в здания и помещения по причине операции или при преследовании лиц, подозреваемых в совершении террористических действий. Так как имелись основания подозревать мужа заявительницы в участии в террористической деятельности, действия военнослужащих по проверке дома Имакаевых были в соответствии с внутригосударственным законодательством, а также с пунктом 2 статьи 8 Конвенции. Они также ссылались на "экстремистскую литературу", изъятую в доме заявителя, которая позднее была уничтожена.

186. Таким образом, было установлено, что 2 июня 2002 г. в доме заявительницы был произведен обыск и было конфисковано несколько предметов. Следовательно, имело место вмешательство в право заявительницы на уважение жилища. Остается только определить, было ли это вмешательство разрешено пунктом 2 статьи 8 Конвенции и, в частности, было ли оно "в соответствии с законом" в целях данного пункта.

187. Суд отмечает, что никакого ордера на обыск не было представлено заявительнице, а также не были указаны подробности того, что искалось. Кроме того, очевидно, что никакого ордера не было вообще издано, до или после производства обыска, допуская, что службы безопасности действовали в ситуации, которая требует безотлагательность. Власти Российской Федерации не смогли представить каких-либо деталей о причинах производства обыска, сослаться на любые указания законности обыска или указать на процессуальную значимость этого действия. Власти Российской Федерации не смогли представить подробности о предметах, изъятых в доме заявительницы, потому что они предположительно были уничтожены. Таким образом, очевидно, что никаких описаний изъятых предметов составлено не было. Справка, составленная военным офицером, который не указал своего настоящего имени или звания, или хотя бы государственного органа, который он представлял и который ссылался на "сумку с документами и коробку с дискетами", очевидно, является единственной существующей бумагой относительно обыска.

188. Ссылка властей Российской Федерации на федеральный закон "О борьбе с терроризмом" не может отменить необходимость индивидуальной санкции на проведение обыска, определяющей его предмет и границы, а также выданную в соответствии с существенными положениями законодательства до или после его проведения. Положения этого федерального закона не могут быть построены таким образом, чтобы освобождать от любых видов ограничений личных прав на неопределенный период времени и без ясных оснований для действий служб безопасности. Использование этих положений в настоящем деле даже более сомнительное, учитывая неспособность властей Российской Федерации указать как заявительнице, так и Суду, какая контртеррористическая операция проводилась 2 июня 2002 г. в селе Новые Атаги, какой орган ее проводил, какова была ее цель и т.д. Кроме того, Суд отмечает, что более чем два года после событий некоторые государственные органы отрицали, что подобная операция вообще когда-либо проводилась. Суд снова поражен этим отсутствием ответственности или любым прямым признанием ответственности должностными лицами, принимавшими участие в событиях настоящего дела.

189. Таким образом, Суд находит, что обыск и изъятие в настоящем деле были проведены без какой-либо санкции и гарантий. При этих обстоятельствах Суд приходит к выводу, что обсуждаемое вмешательство в право не было "в соответствии с законом" и что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

VII. Предполагаемое нарушение Статьи 13, рассматриваемой совместно со Статьями 2, 3, 5 и 8 Конвенции

190. Заявительница жаловалась, что она не обладала эффективными средствами правовой защиты относительно предполагаемых нарушений статей 2, 3, 5 и 8 Конвенции. Она ссылалась на статью 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

191. Власти Российской Федерации были не согласны. Они ссылались на ее статус потерпевшей по уголовным делам, возбужденным по фактам похищения ее родственников, который позволяет ей эффективно принимать участие в судопроизводстве. Они также утверждали, что заявительница могла обратиться в компетентные органы с жалобами в отношении предполагаемой неэффективности расследования, что заявительница не сделала.

192. Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует наличие на внутригосударственном уровне средства правовой защиты в целях реализации сущности прав и свобод по Конвенции независимо от формы, которое должно быть гарантировано в рамках внутригосударственного правового порядка. Таким образом, действие статьи 13 Конвенции требует, чтобы положение внутригосударственного средства правовой защиты имело дело с сущностью "спорной жалобы" по Конвенции и предоставляло подходящую помощь, несмотря на то, что Договаривающиеся Стороны позволяют некоторое разграничение способа, которым они выполняют свои обязательства по Конвенции относительно этого положения. Рамки обязательства по статье 13 Конвенции должны быть "эффективными" как на практике, так и в законе, в частности, в том смысле, что его выполнение не должно быть неоправданно затруднено действиями или ошибками органов государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, р. 2286, §95; Постановление Европейского Суда по делу "Аыдин против Турции" (Aydin v. Turkey) от 25 сентября 1997 г., Reports 1997-VI, рр. 1895-1896, §103).

193. Учитывая основополагающую важность прав, гарантированных статьями 2 и 3 Конвенции, статья 13 требует, дополнительно к выплате компенсации, где она назначена, тщательного и эффективного расследования, способного установить и наказать виновных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria) жалоба N 38361/97, §161-162, ECHR 2002-IV; вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria), §114 и далее; Постановление Европейского Суда по делу "Сухейла Айдин против Турции" (Suheyla Aydin v. Turkey) от 24 мая 2005 г., жалоба N 25660/94, §208). Далее Суд напоминает, что требования статьи 13 Конвенции шире, чем обязательство Договаривающегося Государства по статье 2 Конвенции о проведении эффективного расследования (см. вышеупомянутые Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey), §384; Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против России", §183).

194. Принимая во внимание выводы Суда по статьям 2 и 3 Конвенции, эти жалобы являются "сомнительными" в целях статьи 13 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), Series A, N 131, §52). Таким образом, заявительница должна была сама воспользоваться эффективными и практичными средствами правовой защиты, которые могли привести к установлению и наказанию виновных лиц, а также к выплате компенсации в целях статьи 13 Конвенции.

195. Однако при обстоятельствах, как в данном деле, уголовные расследования по фактам похищения и предположительно смерти были неэффективными (см. выше, §§133-135, 160), а где эффективность любого другого средства защиты, которое могло существовать, включая гражданские средства правовой защиты, были подорваны, Суд находит, что власти не выполнили свое обязательство по статье 13 Конвенции.

196. Следовательно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции совместно со статьями 2 и 3 Конвенции.

197. Что касается ссылки заявителя на статьи 5 и 8 Конвенции, Суд напоминает о своих выводах о нарушении этих положений (см. выше, §§178 и 189). В свете сказанного Суд считает, что никаких отдельных вопросов не возникает относительно статьи 13 Конвенции, рассматриваемой совместно со статьями 5 и 8 Конвенции.

VIII. Соблюдение Статьи 34 и подпункта "а" пункта 1 Статьи 38 Конвенции

198. Заявительница спорила, что власти Российской Федерации не смогли представить документы, запрошенные Судом, а именно материалы уголовного дела, таким образом, не исполнив своих обязательств по статье 34 и подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции. Она также утверждала, что власти Российской Федерации нарушили другое обязательство и мешали осуществлению ее права на подачу индивидуальной жалобы. Эти статьи Конвенции гласят:

Статья 34 Конвенции

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

Статья 38 Конвенции

"1. Если Суд объявляет жалобу приемлемой, он:

a) продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого заинтересованные государства создают все необходимые условия."

A. Относительно предоставления документов

199. Суд повторяет, что судопроизводство по определенному виду жалоб не во всех делах приводит к строгому применению принципа, по которому лицо, утверждающее что-либо, должно доказать это утверждение и что является крайне важным для эффективного функционирования системы подачи индивидуальной жалобы, установленной статьей 34 Конвенции, что государства должны создавать все необходимые условия для возможности правильного и эффективного рассмотрения жалоб.

200. Это обязательство требует от Договаривающихся Государств создания Суду всех необходимых условий как при проведении расследования по установлению фактов, так и осуществления своих общих обязанностей относительно изучения жалоб. Это является неотъемлемой частью судопроизводства в отношении подобных дел, в которых индивидуальные заявители обвиняют должностные лица властей в нарушении их прав по Конвенции, что в определенных инстанциях только государство-ответчик обладает доступом к информации, способной подтвердить или опровергнуть эти утверждения. Неспособность властей представить подобную информацию, находящуюся в их распоряжении, без удовлетворительного объяснения, не только приводит к выводам относительно обоснованности утверждений заявительницы, но может также негативно отразиться на уровне соответствия властей государства-ответчика своим обязательствам по подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции. В деле, в котором жалоба подымает вопросы эффективности расследования, материалы уголовного расследования являются основополагающими при установлении фактов, и их отсутствие может нанести ущерб правильному рассмотрению Судом жалобы как относительно ее приемлемости, так и на стадии рассмотрения жалобы по существу (см. вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), §70).

201. Суд напоминает, что несколько раз он просил власти Российской Федерации представить копии материалов уголовного дела, возбужденного по факту исчезновения родственников заявительницы. Доказательства, содержавшиеся в обоих материалах уголовного дела, были отнесены Судом к разряду ключевых доказательств по установлению фактов в настоящем деле. Суд также напоминает, что он нашел причины, указанные властями Российской Федерации относительно отказа в разглашении содержания запрошенных документов неудовлетворительными (см. выше, §§123 и 132). Учитывая важность сотрудничества властей Российской Федерации в процедурах Конвенции и помня о трудностях, связанных с установлением фактов в подобных делах, Суд приходит к выводу, что власти Российской Федерации не соответствовали своим обязательствам по пункту 1 статьи 38 Конвенции на основании неспособности представления копий документов, запрошенных относительно исчезновения Саид-Хусейна и Саид Магомеда Имакаевых.

B. Относительно препятствия праву на подачу индивидуальной жалобы

202. Заявительница спорила, что похищение ее мужа, а вероятнее всего, последующее его убийство было связано с его жалобой в Европейский Суд по правам человека и вызвало серьезное нарушение обязательства властей Российской Федерации не мешать любым способом праву на подачу индивидуальной жалобы. Далее она ссылалась на допрос, которому она была подвергнута под давлением относительно ее утверждения. Она также утверждала, что неспособность властей Российской Федерации без надлежащих оснований разгласить содержание запрошенных документов не позволила ей усилить свои жалобы в Европейском Суде.

203. Власти Российской Федерации считали жалобу заявительницы относительно оказанного на нее давления полностью необоснованной. Они ссылались на отсутствие каких-либо жалоб со стороны заявительницы относительно данного вопроса в рамках внутригосударственного судопроизводства.

204. Суд напоминает, что крайней важностью эффективного функционирования системы подачи индивидуальной жалобы, установленной статьей 34 Конвенции, является то, что заявители должны свободно общаться с Судом без каких-либо форм давления, направленных на отмену или изменение их жалоб. В этом контексте "давление" включает не только прямое принуждение и вопиющие действия по запугиванию, но также и другие неправильные косвенные действия, направленные на разубеждение заявителей от использования правового средства защиты в рамках Конвенции. Вопрос о том, считаются ли связи между заявителем и государственными органами неприемлемой практикой с точки зрения статьи 34 Конвенции, должен быть определен в свете конкретных обстоятельств дела. В контексте допроса заявителей относительно их жалоб по Конвенции должностными лицами, осуществляющими следственные функции, это будет зависеть оттого, включали ли принятые процедуры элементы незаконного и неприемлемого давления, которое может рассматриваться как препятствование праву на подачу индивидуальной жалобы (см., например, вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Айдин против Турции" (Aydin v. Turkey), §§115-117; а также Постановление Европейского Суда по делу "Сальман против Турции" (Salman v. Turkey), §130).

205. По настоящему делу, так как заявительница утверждает, что ее муж был задержан в связи с его жалобой, поданной в Европейский Суд, Суд указывает, что учитывая неспособность властей Российской Федерации представить документы из материалов уголовного дела, возбужденного по факту исчезновения мужа заявительницы, невозможно установить истинную причину его задержания. В любом случае, учитывая свои выводы о нарушении статей 2 и 5 Конвенции относительно исчезновения Саид-Магомеда Имакаева (см. §§157 и 178), Суд не считает, что в обстоятельствах настоящего дела эти жалобы требуют отдельного изучения по статье 34 Конвенции.

206. Поскольку заявительница жалуется на сущность ее допроса государственными органами, власти Российской Федерации отрицают, что какое-либо давление оказывалось по отношению к заявительнице. Заявительница сама не ссылалась на какие-либо определенные угрозы или другие попытки разубедить ее от обращения с жалобой в Суд, а больше указывала на то, что получала их замечания, указывающие на то, что она заплатила деньги за рассмотрение ее дела в Суде. В этих обстоятельствах Суд не располагает достаточным материалом для вывода, что власти Российской Федерации также нарушили свои обязательства по статье 34 Конвенции.

207. Наконец, относительно ссылки заявительницы на статью 34 Конвенции в контексте неспособности властей Российской Федерации представить документы из материалов уголовных дел, Суд выше рассмотрел этот вопрос в контексте статьи 38 Конвенции и не считает, что здесь необходимы какие-либо дополнительные выводы.

IX. Применение Статьи 41 Конвенции

208. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб и моральный вред

1. Материальный ущерб

209. Заявительница требовала возмещение ущерба в отношении потери заработной платы ее сына и мужа с момента их задержания и последующего исчезновения. Заявительница требовала возмещения вреда по этому основанию в размере 2 243 004 рублей (64 654 евро).

210. Она заявляла, что ее сын являлся по профессии дантистом и работал по этой профессии, имея годовую заработную плату в размере 54 000 рублей. Учитывая продолжительность жизни женщин в Российской Федерации, которая равняется 70 годам, заявительница предположила, что она бы зависела финансово от своего сына с декабря 2000 года по 2021 год. Его заработок за этот период, учитывая уровень инфляции в 12 процентов, составил бы 4 414 760 рублей. Заявительница могла рассчитывать на 30 процентов от этой суммы, что составляет 1 470 567 рублей.

211. Заявительница также утверждала, что она могла рассчитывать на 100 процентов заработной платы своего мужа, который полностью содержал ее и семью. Даже хотя муж заявительницы являлся безработным во время его задержания, заявительница считала разумным предположить, что он бы нашел работу и заработал бы официальный минимум заработной платы до ухода на пенсию в возрасте 60 лет, т.е. в 2015 году. В июле 2002 года официальная минимальная заработная плата составляла 450 рублей в месяц и была увеличена в среднем на 25 процентов в 2002-2006 годах. Заявительница предположила, что уровень повышения минимальной заработной платы должен применяться до 2015 года и утверждала, что общая сумма составила бы 772 437 рублей.

212. Власти Российской Федерации считали эти требования, основанные на предположениях, необоснованными.

213. Суд напоминает, что должна существовать причинно-следственная связь между возмещением вреда, затребованным заявителем и нарушением Конвенции, что по настоящему делу включает компенсацию за утраченный доход (см. наряду с другими авторитетными источниками, Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey)). Учитывая вышеизложенные выводы, действительно имеется прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 2 Конвенции относительно сына и мужа заявительницы и потерей заявительницей финансовой поддержки, которую они могли ей предоставить. Суд находит, что утрата дохода также применима к иждивенцам и считает целесообразным предположить, что сын и муж заявительницы в итоге имели бы некоторый доход, который мог быть использован заявительницей. Учитывая представленные заявительницей подсчеты, Суд присуждает заявительнице 20 000 евро в качестве возмещения материального ущерба, включая любой налог, распространяемый на эту сумму.

2. Моральный вред

214. Заявительница требовала выплаты 70 000 евро в качестве возмещения морального вреда за перенесенные ею страдания в результате потери сына и мужа, безразличности, показанной государственными органами в ее отношении, последующей неспособностью представить какую-либо информацию о судьбе ее родственников, невозможностью их захоронения и учитывая тот факт, что ей пришлось покинуть свою родину.

215. Власти Российской Федерации считали затребованную сумму преувеличенной.

216. Суд установил нарушение статей 2, 5 и 13 Конвенции на основании признанного задержания и предполагаемой смерти сына и мужа заявительницы в руках государственных органов. Заявительница сама была признана жертвой нарушения статей 3 и 8 Конвенции относительно эмоционального стресса и страданий, которые она пережила в связи с вмешательством в ее право на уважение жилища. Таким образом, Суд признает, что ей был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован только установлением нарушений. Суд присуждает заявительнице 70 000 евро, учитывая любой налог, распространяемый на эту сумму.

B. Судебные расходы и издержки

217. Интересы заявительницы были представлены организацией "Правовая Инициатива по Чечне". Она утверждала, что расходы, понесенные представителями, включали исследования в Республике Ингушетия и Москве в размере 50 евро за час, а также составление правовых документов, представленных в Европейский Суд и внутригосударственные органы в размере 50 евро в час за обычного сотрудника "Правовой Инициативы" и 150 евро в час за старший персонал.

218. Заявительница требовала 15 759 евро в качестве возмещения расходов и издержек за юридическое представление ее интересов. Эта сумма включала:

- 500 евро за подготовку первоначальной жалобы относительно исчезновения ее сына;

- 1 475 евро за подготовку первоначальной жалобы относительно исчезновения ее мужа;

- 2 250 евро за подготовку полных жалоб относительно исчезновения сына и мужа заявительницы;

- 3 400 евро за подготовку дополнительных документов;

- 1 775 евро за подготовку ответа заявительницы на меморандум властей Российской Федерации;

- 825 евро в связи с подготовкой дополнительных писем в Европейский Суд по правам человека;

- 2 300 евро в связи с подготовкой ответа заявительницы в Европейский Суд на решение о приемлемости жалобы;

- 1 850 евро в связи с подготовкой правовых документов, представленных внутригосударственным правоохранительным органам;

- 1 006 евро за административные издержки (7 процентов законных доходов);

- 378 евро за использование международной курьерской службы.

219. Власти Российской Федерации не оспаривали детали подсчета, представленные заявительницей, но утверждали, что затребованная сумма была чрезмерной для некоммерческой организации, такой как "Правовая Инициатива по Чечне", представлявшей интересы заявительницы.

220. Суд должен установить, во-первых, являлись ли расходы и издержки, указанные заявительницей, фактическими, и, во-вторых, были ли они необходимы (см. вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "МакКенн и другие против Соединенного Королевства", §220).

221. Суд отмечает, что заявительница и ее муж составили доверенности на организацию "Правовая Инициатива по Чечне" в феврале 2002 года, санкционируя им представлять их интересы в Европейском Суде по правам человека. "Правовая Инициатива по Чечне" действовала в качестве представителя заявительницы на протяжении всего судопроизводства. Суд удовлетворен, что вышеуказанная оценка справедлива.

222. Далее Суд должен установить, были ли необходимы расходы и издержки, возникшие в результате юридического представления интересов заявительницы. Суд отмечает, что настоящее дело было достаточно сложным, особенно принимая во внимание "двойное исчезновение". С другой стороны, оно не состояло из большого количества документов, особенно когда было осуществлено представление первоначальных документов, поэтому Суд сомневается, что на более поздних стадиях потребовались изучение и подготовка документов за сумму, определенную представителем.

223. В этих обстоятельствах, учитывая детали требований, представленных заявительницей, Суд уменьшает сумму, затребованную заявительницей, и присуждает 10 000 евро, минус 886 евро, полученные в качестве юридической помощи от Совета Европы, вместе с любым налогом на добавленную стоимость, который может подлежать оплате.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

224. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

6) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции относительно исчезновения Саид-Хусейна Имакаева;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции относительно неспособности проведения эффективного расследования по обстоятельствам исчезновения Саид-Хусейна Имакаева;

8) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции относительно исчезновения Саид-Магомеда Имакаева;

9) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции относительно неспособности проведения эффективного расследования по обстоятельствам исчезновения Саид-Магомеда Имакаева;

10) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявительницы;

11) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Саид-Хусейна и Саид-Магомеда Имакаевых;

12) постановил, что не возникает отдельных вопросов по статье 6 Конвенции;

13) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

14) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции относительно предполагаемых нарушений статей 2 и 3 Конвенции;

15) постановил, что не возникает отдельных вопросов по статье 13 Конвенции относительно предполагаемых нарушений статей 5 и 8 Конвенции;

16) постановил, что имело место несоответствие подпункту "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции;

17) постановил, что нет необходимости в отдельном изучении жалоб заявительницы по статье 34 Конвенции в отношении того, что ее муж был задержан в связи с его жалобой в Европейский Суд, и что власти Российской Федерации не представили документы из материалов уголовных дел, и что отсутствовало несоответствие статье 34 Конвенции, поскольку жалоба заявительницы о ее допросе государственными органами рассмотрена;

18) постановил,

(a) что власти Российской Федерации должны выплатить заявительнице в трехмесячный срок с даты принятия окончательного постановления следующие суммы, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции:

(I) 20 000 (двадцать тысяч) евро в качестве возмещения материального вреда;

(II) 70 000 (семьдесят тысяч) евро в качестве возмещения морального вреда;

(III) 9 114 евро в качестве возмещения расходов и издержек, которые должны быть выплачены на банковский счет в Нидерландах представителя заявительницы;

(IV) любой налог, который может распространяться на вышеуказанные суммы;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 ноября 2006 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда