Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 июля 2006 г. Дело "Попов (Popov) против Российской Федерации" (жалоба N 26853/04) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Попов (Popov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 26853/04)

Постановление Суда

Страсбург, 13 июля 2006 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса,

Ф. Тюлькенс,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 22 июня 2006 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление.

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 26853/04, поданной против властей Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Михаилом Евгеньевичем Поповым 14 июля 2004 г.

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена бесплатная правовая помощь, представлял М.И. Коган, адвокат, практикующий в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. 13 декабря 2004 г. Европейский Суд принял решение коммуницировать жалобу заявителя властям Российской Федерации. Согласно положениям пункта 3 статьи 29 Конвенции Европейский Суд принял решение рассмотреть жалобу по существу одновременно с принятием решения по вопросу о ее приемлемости.

4. 9 февраля 2005 г. Европейский Суд предложил властям Российской Федерации представить дополнительную информацию фактического характера относительно утверждений заявителя об угрозах со стороны представителей органов государственной власти в связи с его обращением в Европейский Суд, а также о цензуре его переписки со своим представителем.

5. 25 марта 2005 г. Европейский Суд принял решение коммуницировать властям Российской Федерации жалобу заявителя на то, что он подвергался давлению со стороны представителей органов государственной власти и что его переписка со своим представителем подвергалась цензуре, и задал властям дополнительный вопрос относительно условий содержания заявителя в исправительно-трудовой колонии ЯЧ-91/5 (ИТК ЯЧ-91/5) г. Сарапула* (*Далее - учреждение 91/5 г. Сарапула (прим. переводчика).).

6. 1 сентября 2005 г. Палата Европейского Суда приняла решение о применении правила 39 Регламента Суда, потребовав от властей Российской Федерации до получения уведомления Европейского Суда освободить заявителя от какой-либо физической нагрузки в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула, включая физический труд и физические упражнения (зарядку). Кроме того, власти Российской Федерации должны были обеспечить в течение одного месяца со дня поступления указанного уведомления направление заявителя на независимое медицинское обследование в специализированное уролого-онкологическое учреждение, а также обеспечить лечение заявителя, которое могло быть назначено по результатам указанного обследования. Властям Российской Федерации было предложено проинформировать Европейский Суд о принятых мерах.

7. 24 ноября 2005 г. Палата Европейского Суда решила отменить применение правила 39 Регламента Суда в части, касающейся медицинского обследования, однако продлила применение названного правила до получения уведомления Европейского Суда в отношении требования об освобождении заявителя от любой физической нагрузки в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула.

8. 22 июня 2005 г. Европейский Суд решил, что нет необходимости в проведении устных слушаний по делу (пункт 3 правила 59 Регламента Суда). Он также отклонил возражение властей Российской Федерации относительно применения пункта 3 статьи 29 Конвенции к данному делу и ходатайство заявителя о принятии следственных мер (правило А1 приложения к Регламенту Суда).

Факты

Обстоятельства дела

9. Заявитель родился в 1978 году и проживает в г. Москве. В настоящее время заявитель отбывает наказание в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула.

A. Обстоятельства дела

1. Предварительное следствие по делу заявителя

10. 26 сентября 2001 г., примерно в 14 часов, четыре подростка из школы для детей с нарушениями слуха шли по парку "Сокольники" в направлении трамвайной остановки, когда увидели двух дерущихся молодых людей. Впоследствии одного из участников драки нашли мертвым. Было установлено, что смерть наступила в указанный день. Школьники сообщили о произошедшем своему учителю. Они отметили, что волосы предполагаемого преступника были убраны в хвост и что он был одет в кожаную куртку.

11. 14 мая 2002 г., в 12 часов дня, сотрудники милиции пришли на квартиру заявителя и потребовали последовать за ними в отделение милиции. Заявитель подчинился. В отделении милиции заявителя обыскали и поместили в камеру. В 14 часов его допросили в качестве свидетеля. Заявитель утверждал, inter alia* (*Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), что не знал потерпевшего и никогда не слышал его имени. В 15 часов заявитель выступил в качестве одного из лиц, предъявленных для опознания двум из указанных четырех школьников, З. и М., которые опознали его как лицо, которое они видели среди двух дерущихся 26 сентября 2001 г. В 16 часов следователь вынес постановление о задержании заявителя. По утверждению заявителя, он не был ознакомлен с названным постановлением под роспись. В постановлении было указано, что мать заявителя была уведомлена о его задержании.

12. В 18 часов 30 минут следователь начал обыск в квартире заявителя. В ходе обыска были изъяты ноутбук заявителя, его мобильный телефон, фотоальбом, записная книжка, сумка с дискетами, кожаная куртка, две пары ботинок и две пары джинсовых брюк.

13. Между 20 часами 40 минутами и 21 часом 45 минутами заявитель был допрошен в качестве подозреваемого в совершении убийства 26 сентября 2001 г.

14. 15 мая 2002 г. заявителя перевели в изолятор временного содержания в Сокольниках.

15. 17 мая 2002 г. следователь вынес постановление о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу.

16. 21 мая 2002 г. заявитель выступил в качестве одного из лиц, предъявленных для опознания двум другим из указанных четырех школьников, которые были свидетелями драки 26 сентября 2001 г. Один из них, Ф., показал, что не был уверен, что нападавшим был заявитель. Другой школьник, Ш., показал, что никогда не видел заявителя раньше.

17. 24 мая 2002 г. заявителю было предъявлено обвинение в совершении убийства. В тот же день его допросили в качестве обвиняемого. Заявителю оказывал помощь назначенный следователем адвокат К.

18. 25 мая 2002 г. заявитель был переведен в следственный изолятор ИЗ-77/1 г. Москвы.

19. 21 июня 2002 г. адвокат К. направил прокурору жалобу о ходе следствия по делу. Он утверждал, inter alia, что при опознании заявителя имели место процессуальные нарушения. В частности, лица, которые были предъявлены вместе с ним для опознания, были гораздо старше, и только волосы заявителя были убраны в хвост, что существенно снизило доказательственную достоверность полученных в результате опознания данных. Он также отметил, что следователем не были приняты меры для проверки алиби заявителя. В частности, не были допрошены Р., соседка заявителя, которая утверждала, что видела его в течение дня 26 сентября 2001 г., Х., плотник, который работал в тот день в квартире заявителя, и К., мама подруги заявителя.

20. 2 июля 2002 г. прокурор удовлетворил ходатайство адвоката К. о допросе Р., Х., и К. в качестве свидетелей.

21. 8 июля 2002 г. Преображенский районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 13 сентября 2002 г. на том основании, что ему было предъявлено обвинение в совершении тяжкого преступления и что он мог скрыться от следствия и воспрепятствовать установлению истины по делу.

22. По-видимому, в период с июля по сентябрь 2002 г. заявитель заключил договор с адвокатом А., который заменил адвоката К., ранее представлявшего интересы заявителя по назначению следователя. Адвокат А. представлял интересы заявителя в ходе всего разбирательства по делу.

23. 10 сентября 2002 г. Преображенский районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 14 ноября 2002 г. на тех же основаниях, которые были указаны в постановлении от 8 июля 2002 г.

24. 12 ноября 2002 г. Преображенский районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 14 января 2003 г. на тех же основаниях, которые были указаны в постановлении от 8 июля 2002 г. В том же судебном заседании Преображенский районный суд г. Москвы удовлетворил ходатайство заявителя об участии его дяди в производстве по делу в качестве его представителя.

25. 21 ноября 2002 г. заявитель обжаловал продление срока содержания его под стражей.

26. По-видимому, 2 декабря 2002 г. постановление от 12 ноября 2002 г. было оставлено без изменения по результатам пересмотра в кассационном порядке.

27. 18 декабря 2002 г. заявитель был извещен об окончании предварительного расследования. Еще раз он был уведомлен об этом 30 декабря 2002 г.

28. 10 января 2003 г. прокурором было составлено обвинительное заключение, и дело было направлено в суд. В обвинительном заключении было отмечено, что 26 сентября 2001 г., около 14 часов, у входа в парк "Сокольники" между заявителем и потерпевшим по неустановленным причинам произошла ссора, переросшая в драку. Заявитель "на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений" нанес удар потерпевшему в затылочную область головы неустановленным следствием тупым твердым предметом и затем перерезал ему горло неустановленным острым предметом. В обвинительном заключении перечислялись доказательства со ссылками на страницы дела. Их относимость к делу не разъяснялась.

2. Судебное разбирательство

29. 4 февраля 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы назначил заседание на 17 февраля 2003 г. и постановил оставить без изменения примененную к заявителю меру пресечения в виде заключения под стражу. Заявитель обжаловал указанное постановление.

30. 17 февраля 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы удовлетворил ходатайство адвоката А. о допросе свидетеля Р. Преображенский районный суд г. Москвы не разрешил дяде заявителя представлять его интересы в суде, поскольку у заявителя уже был адвокат. Г-н Х. принимал участие в судебном заседании среди других свидетелей. Тем не менее ни один свидетель не был допрошен, поскольку Преображенский районный суд г. Москвы отложил слушания по существу дела в связи с рассмотрением жалобы на постановление от 4 февраля 2003 г.

31. 22 апреля 2003 г. Московский городской суд отменил постановление Преображенского районного суда г. Москвы от 4 февраля 2003 г. и направил данный вопрос на новое рассмотрение.

32. 10 мая 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы постановил провести предварительное слушание по делу 19 мая 2003 г. и оставил меру пресечения, избранную в отношении заявителя, без изменения.

33. 19 мая 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы назначил проведение заседания по существу дела на 12 июня 2003 г. В тот же день заявитель подал ходатайство о признании недопустимыми в качестве доказательств по делу протокола его допроса от 14 мая 2002 г. и протоколов предъявления его для опознания. Прокурор отметил, что оставляет решение данного вопроса на усмотрение суда. Суд указал следующее:

"_ходатайство Попова М.Е. подлежит отклонению, поскольку дело по существу еще не рассматривалось, не производилось судебное следствие, поэтому оценка всем доказательствам по делу, в том числе и тем документам, которые просит исключить Попов М.Е., будет дана судом при рассмотрении дела по существу".

Суд назначил следующее судебное заседание на 12 июня 2003 г.

34. Судебные заседания, назначенные на 12 и 18 июня 2003 г., были отложены Преображенским районным судом г. Москвы. 18 июня 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 18 сентября 2003 г. и отказал заявителю в удовлетворении ходатайства о допуске в качестве защитника его дяди, так как в деле участвовал адвокат. Заявитель обжаловал постановление суда.

35. 8 сентября 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы провел слушание по существу дела. Из протокола судебного заседания следует, что свидетели явились в судебное заседание и были удалены из зала суда. Свидетели не были перечислены поименно. Адвокат заявителя подал ходатайство о допросе Р., соседки заявителя, по вопросу характеристики личности и алиби заявителя. Прокурор возразил против удовлетворения ходатайства на том основании, что информация о личности заявителя может быть получена от родственников заявителя. Суд отказал в удовлетворении ходатайства, не мотивируя свое решение.

36. В судебном заседании 8 сентября 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы выслушал трех из четырех школьников, которые были свидетелями событий 26 сентября 2001 г. М. подтвердил, что видел в тот день заявителя. З. показал, что, хотя указал на заявителя при опознании, в тот момент он не смог точно вспомнить, как выглядел нападавший. Ф. утверждал, что не опознал заявителя. Их преподаватель, которого допросили в судебном заседании, показал, что у всех школьников было хорошее зрение, хотя из-за особенностей психического состояния у них были определенные проблемы с памятью, они страдали забывчивостью, в связи с чем не могли точно помнить ситуацию по прошествии полугода. Суд также выслушал показания родителей погибшего. Отец погибшего отметил, что он получил анонимный звонок. Звонивший сказал, что его сына убил заявитель. В 15 часов 56 минут судья отложил судебное заседание до следующего дня.

37. 9 сентября 2003 г. слушание по делу было продолжено. В протоколе судебного заседания не содержалась информация о явке конкретных свидетелей. По-видимому, Р. присутствовала в судебном заседании, поскольку ее подпись стояла на документе от 9 сентября 2003 г., в котором она предупреждалась об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Документ был также подписан судьей. Тем не менее Р. не допрашивалась в судебном заседании.

38. В ходе судебного заседания Преображенский районный суд г. Москвы допросил П., мать заявителя, которая показала, что 26 сентября 2001 г. до самого вечера заявитель оставался дома и что его также видели соседка Р. и плотник Х., который выполнял определенную работу у них в квартире. Подруга заявителя К. утверждала, что 26 сентября 2001 г., с 21 часа до полуночи, она и заявитель вместе выгуливали собаку. Ее мать, К., утверждала, что между 13 часами 30 минутами и 15 часами 30 минутами 26 сентября 2001 г. она несколько раз говорила с заявителем по телефону и заявитель был у себя дома. Суд также допросил в качестве специалиста программиста Г. и друга заявителя Б.

39. Адвокат заявителя обратился с ходатайством о дополнительном вызове и допросе Х. Суд оставил без удовлетворения ходатайство адвоката, поскольку Х. был надлежащим образом извещен о судебном заседании, однако на него не явился.

40. 10 сентября 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы признал заявителя виновным в совершении убийства и приговорил к десяти годам лишения свободы. Суд установил, что 26 сентября 2001 г., около 14 часов, у входа в парк Сокольники заявитель по неизвестным причинам поссорился с потерпевшим. Спор перешел в драку. "На почве внезапно возникших личных неприязненных отношений" заявитель нанес потерпевшему удар в затылочную часть головы неустановленным тупым твердым предметом, а затем перерезал ему горло неустановленным острым предметом.

41. Суд установил, что вина заявителя подтверждалась показаниями М. и З., которые указали на заявителя как на преступника, и аналогичными показаниями Ф., который, однако, показал, что был только на 50 процентов уверен, что именно заявитель был нападавшим. Преображенский районный суд г. Москвы указал в приговоре, что педагог, занимавшийся с школьниками, показал, что они не страдали психическими расстройствами. Суд также отметил, что вина заявителя подтверждалась показаниями свидетеля Г., который показал, что пароль и имя каждого пользователя Интернета являются индивидуальными и позволяют определить местонахождение пользователя и его переписку с другими пользователями, показаниями свидетеля Б., который показал, что ему было известно, что во время общения через Интернет заявитель пользовался именем "Спенсер" и что у него была черная кожаная куртка, актом вскрытия потерпевшего, протоколом осмотра места преступления, заключениями о результатах осмотра компьютера и дискет, принадлежавших потерпевшему, а также компьютера и дискет некого Х. (о личности Х. ничего не указано), протоколами осмотра личных вещей заявителя, справками от двух интернет-провайдеров, справками от компании МТУ-интел, где сообщалось, что 12 сентября 2001 г., в 23 часа 16 минут, через телефон, зарегистрированный на мать заявителя, было осуществлено интернет-соединение.

42. Суд оставил без удовлетворения ходатайство заявителя о признании недопустимыми в качестве доказательств по делу протоколов предъявления заявителя для опознания. Учитывая показания свидетелей, данные ими в судебном заседании, а также материалы уголовного дела, суд установил, что предъявление заявителя для опознания было проведено в соответствии с требованиями процессуального законодательства. Суд отметил, что показания П., подруги заявителя К. и ее матери К. не могли считаться достоверными, поскольку, являясь родственниками заявителя, они пытались ему помочь.

43. Заявитель обжаловал приговор на том основании, inter alia* (*Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), что Преображенский районный суд г. Москвы основал приговор на недопустимых доказательствах, отклонил его ходатайство о допросе свидетеля Р. и об отложении судебного заседания для допроса свидетеля Х.

44. 4 ноября 2003 г. Московский городской суд рассмотрел жалобу заявителя на постановление от 18 июня 2003 г. относительно продления срока содержания его под стражей и оставил указанное постановление без изменения. Заявитель и его адвокат участвовали в судебном заседании.

45. 6 ноября 2003 г. Московский городской суд обратился в Преображенский районный суд г. Москвы с письмом, где указывалось, что жалоба на постановление от 18 июня 2003 г., поданная заявителем 24 июня 2003 г., не была передана для рассмотрения в должное время и что материалы дела поступили в Московский городской суд только 4 ноября 2003 г. Московский городской суд также отметил, что жалобы на постановления суда относительно применения меры пресечения должны незамедлительно передаваться в суд кассационной инстанции, а невыполнение этого требования приводит к ограничению права на доступ к правосудию.

46. 20 января 2004 г. Московский городской суд оставил приговор Преображенского районного суда г. Москвы от 10 сентября 2003 г. без изменения. Суд, в частности, определил:

"Преступление совершено в г. Москве при изложенных в приговоре суда обстоятельствах.

_

[Суд первой инстанции] правильно основал свои выводы о виновности [заявителя] на показаниях [свидетелей]. [Суд кассационной инстанции] признает такую оценку суда_ соответствующей всей имеющейся по делу совокупности доказательств: _ материалам компьютерных баз, где зафиксирована электронная переписка [заявителя] под именем "Спенсер" с потерпевшим, а также показаниями в этой части свидетеля [Б.]

_

[Выдвинутый в кассационной жалобе заявителя] довод об отсутствии надлежащей проверки его версии о том, что в момент преступления он находился дома, необоснован.

_

Законность проведения процессуальных действий по настоящему делу проверена, и ни одно из доказательств, [юридическая сила] которого вызывала бы сомнение, не было положено в обоснование выводов суда_"

47. Неустановленного числа заявитель обжаловал конституционность положений части второй статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в Конституционный Суд Российской Федерации. Заявитель утверждал, что суд обосновал положениями названной статьи отказ в допуске к участию в деле его дяди в качестве защитника. По мнению заявителя, такой отказ нарушил его права, гарантированные пунктом 2 статьи 45 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.

48. 22 апреля 2004 г. Конституционный Суд Российской Федерации оставил жалобу заявителя без удовлетворения как необоснованную. Он определил, что часть вторая статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не предусматривает никаких ограничений относительно участия в производстве по делу родственников обвиняемого. Следовательно, названная статья не нарушает прав заявителя, гарантированных пунктом 2 статьи 45 Конституции Российской Федерации. Ввиду того, что права заявителя могли быть нарушены произвольным отказом суда в допуске к участию в деле его родственников, он мог воспользоваться имевшимися в его распоряжении средствами правовой защиты, предусмотренными уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации.

3. Условия содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ77/1 г. Москвы

49. В период с 24 мая 2002 г. по 15 февраля 2004 г. заявитель содержался под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы.

(a) Версия заявителя

50. В период с 24 мая по 14 июня 2002 г. заявитель содержался в камере N 236. Заявитель утверждает, что 10 человек находились в камере площадью приблизительно 5 кв. метров с шестью кроватями. Санитарный узел располагался в метре от обеденного стола и не был отделен никакой перегородкой. Кормили заключенных дважды в день. В камере было очень маленькое окно, которое не пропускало дневной свет, а искусственное освещение никогда не выключалось. Заключенных выводили на прогулку на 40 минут в день.

51. В период с 14 июня 2002 г. и приблизительно по 15 декабря 2002 г. заявителя содержали в камере N 118. Заявитель утверждает, что 75-90 заключенных находились в камере площадью примерно 25-30 кв. метров с 24 двухъярусными кроватями. Заключенным приходилось спать в три или четыре смены. В камере было очень маленькое окно, которое не пропускало дневной свет, а искусственное освещение никогда не выключалось. Температура в камере была +30...+35 °С летом и -10...-12 °С зимой. В камере постоянно было влажно. От туалета, расположенного в двух-трех метрах от обеденного стола, постоянно плохо пахло, и не было перегородки между туалетом и жилой площадью камеры. Кормили заключенных два раза в день. Камера кишела тараканами, вшами и другими насекомыми. Иногда заявителю приходилось находиться в камере вместе с лицами, больными туберкулезом и ВИЧ. Ему приходилось спать без соответствующих постельных принадлежностей. Все его личные вещи и еда, передаваемые ему матерью, отбирались у него другими заключенными, предположительно, с согласия администрации следственного изолятора.

52. С 15 декабря 2002 г. по 15 января 2003 г. заявитель находился в камере N 143. Заявитель утверждает, что условия были такими же, как и в камере N 118. На 60 заключенных приходилось 26 кроватей.

53. С 15 по 30 января 2003 г. заявитель находился в камере N 127. Он утверждает, что условия были теми же, что и в камере N 118. На 60-70 заключенных приходилось 22 кровати.

54. С 30 января по 10 марта 2003 г. заявитель находился в камере N 739 медицинской части следственного изолятора. Он утверждает, что в камере площадью примерно 6 кв. метров было четыре кровати на четырех заключенных. На прогулки заключенных не выводили. Кормили два раза в день. Не было обеденного стола. Туалет не был отделен от жилой площади камеры. В камере не было горячей воды. Медицинская помощь не оказывалась.

55. С 10 марта по 15 сентября 2003 г. заявитель содержался в камере N 113. Условия содержания были аналогичны условиям содержания в камере N 127. 50 заключенных содержалось в камере площадью примерно 30 кв. метров с 26 кроватями.

56. С 15 сентября 2003 г. и примерно по 10 января 2004 г. заявитель находился в камере N 115. Он утверждает, что условия были теми же, что и в камере N 127. 50 заключенных содержалось в камере площадью примерно 25 кв. метров, где было 18 кроватей.

57. С 10 января примерно по 14 февраля 2004 г. заявитель находился в другой камере, предположительно N 152. Он утверждает, что в камере площадью примерно 20 кв. метров с 15 кроватями находилось 60-70 заключенных. Заключенным приходилось спать в четыре смены. Камера находилась в подвальном помещении без окон и вентиляции. Стены камеры были влажными от конденсата. В камере всегда было очень влажно, и на полу была вода. Температура в камере всегда была очень низкой. Туалет был расположен в полуметре от обеденного стола и не был отгорожен от жилой части камеры.

58. Заявитель утверждал, что в период с декабря 2002 г. по сентябрь 2003 г. он неоднократно направлял жалобы на условия содержания его под стражей в следственном изоляторе ИЗ 77/1 г. Москвы, в частности, в прокуратуру г. Москвы и Генеральную прокуратуру Российской Федерации. Тем не менее ответа получено не было.

(b) Версия властей Российской Федерации

59. С 24 по 26 мая 2002 г. заявитель содержался в камере N 119, площадью 52,6 кв. метра, где одновременно находилось 39 человек. С 26 мая по 5 июня 2002 г. заявитель находился в камере N 236, площадью 18,72 кв. метра, где содержалось восемь человек. В период с 5 июня по 9 июля 2002 г. заявитель находился в камере N 119, площадью 52,6 кв. метра, где содержалось 37 человек. В период с 9 июля по 25 ноября 2002 г. заявитель содержался в камере N 120, площадью 53,8 кв. метра, где находилось 37 человек. С 25 ноября 2002 г. по 4 января 2003 г. заявитель содержался в камере N 143, площадью 53,4 кв. метра, где находилось 46 человек. С 4 по 23 января 2003 г. заявитель содержался в камере N 127, площадью 51,2 кв. метра, где находилось 55 человек. С 23 января по 21 марта 2003 г. заявитель содержался в камере N 739, площадью 21,6 кв. метра, где находилось четыре человека. С 21 марта по 6 августа 2003 г. заявитель содержался в камере N 122, площадью 52,6 кв. метра, где находилось 40 человек. С 6 по 21 августа 2003 г. заявитель содержался в камере N 714, площадью 24,5 кв. метра, где находилось пять человек. С 21 по 25 августа 2003 г. заявитель содержался в камере N 122, площадью 52,6 кв. метра, где находилось 58 человек. С 25 августа по 10 сентября 2003 г. заявитель содержался в камере N 711, площадью 24,5 кв. метра, где находился один человек. В период с 10 сентября 2003 г. по 15 февраля 2004 г., когда заявитель был переведен в учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула, он содержался в камере N 115, площадью 40 кв. метров, где находилось 29 человек.

60. В период содержания в следственном изоляторе ИЗ-77/1 заявитель был обеспечен спальным местом и постельными принадлежностями в соответствии с установленными нормами, а также одеждой по сезону. Заявитель также получал трехразовое горячее питание (завтрак, обед и ужин) в соответствии с установленными нормами. Один раз в неделю заявитель проходил санитарную обработку. Заявитель не содержался в одной камере с больными туберкулезом и ВИЧ.

4. Предполагаемое ненадлежащее обращение в следственном изоляторе ИЗ77/1 г. Москвы

61. Заявитель утверждает, что в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы сокамерники регулярно избивали его и угрожали ему убийством, предположительно, с согласия или даже по указанию администрации следственного изолятора и следственных органов с целью заставить заявителя оговорить себя. В августе 2002 г. его ударили по голове тяжелым металлическим прутом. Он потерял сознание, получил в результате сотрясение мозга и тяжелую резаную рану правого уха. В августе, сентябре и ноябре 2002 г. у заявителя были многочисленные переломы носа и кровоподтеки на лице. Заявитель утверждает, что у него лицо и уши были черными и синими от кровоподтеков и что он почти не мог открыть глаза. Сломанные кости носа срослись у него неправильно, носовая перегородка "провалилась", что привело к искажению лица. Заявитель мог дышать только через одну ноздрю, у него постоянно был насморк, и он почти потерял обоняние. У него часто болели уши, и у него ухудшился слух. Зрение также ухудшилось. Заявитель также утверждает, что его регулярно били ногами, что привело к внутренним кровоизлияниям и выразилось # появлении крови в моче.

62. 24 октября 2002 г. мать заявителя обратилась в адрес начальника следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы по вопросу направления заявителем писем из следственного изолятора. Она утверждала, что в середине сентября заявитель направлял жалобы на условия содержания его под стражей в следственном изоляторе в Министерство юстиции Российской Федерации и в неправительственную правозащитную организацию "Комитет за гражданские права". При этом он не получал ни извещений об отправлении жалоб, ни ответов на жалобы. Мать заявителя просила сообщить ей, были ли жалобы отправлены из следственного изолятора, и почему заявителем не были получены соответствующие извещения. Письмо было получено администрацией следственного изолятора на следующий день. По-видимому, это письмо было оставлено без ответа.

63. Заявитель утверждает, что он неоднократно обращался в медицинскую часть следственного изолятора, однако он никогда не осматривался надлежащим образом врачом. В то же время в медицинской карте заявителя содержалась запись от 1 ноября 2002 г., в соответствии с которой у заявителя были выявлены "исчезающие кровоподтеки".

64. 26 августа 2004 г. заявитель направил письмо своему представителю, описав, в частности, как его избивали сокамерники. Он указал в письме, что никогда не жаловался на побои, поскольку ему угрожали убийством.

65. Власти Российской Федерации отметили, что в период содержания в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы заявитель не подвергался жестокому обращению ни в каких формах, телесные повреждения ему не причинялись.

5. Предполагаемое отсутствие надлежащей медицинской помощи в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы

66. В 1994 году у заявителя была обнаружена раковая опухоль мочевого пузыря. В 1999 году ему была сделана операция по удалению опухоли в мочевом пузыре, и впоследствии заявитель прошел курс химиотерапии. Несмотря на операцию, состояние здоровья заявителя требует постоянного медицинского наблюдения и специального лечения.

(a) Позиция заявителя

67. В период содержания в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы у заявителя было несколько приступов боли в почках и желудке при высокой температуре в 39,8 °С. Заявитель обращался за медицинской помощью почти каждую неделю. Тем не менее заявитель утверждает, что ему либо вообще не оказывалась медицинская помощь, либо она оказывалась ему через неделю после приступа. Из лекарств заявителю давали только болеутоляющее. Ему не давали специальные лекарства, выписанные для него онкоурологом, которые ему покупала его мать по просьбе медицинской части следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы. Неоднократно заявителю делали анализы крови и мочи, а также он проходил ультразвуковое обследование. В 2003 году заявителя неоднократно помещали в медицинскую часть. Тем не менее в медицинской части отсутствовало оборудование для проведения специальных исследований, например, цистоскопии. Заявитель отказался от прохождения определенных исследований, поскольку у персонала медицинской части следственного изолятора отсутствовала достаточная квалификация для проведения таких исследований. В медицинской части не было онкоуролога, и заявителя никогда не осматривал квалифицированный специалист. Проведенное в августе 2003 г. ультразвуковое исследование выявило у заявителя новую опухоль в предстательной железе размером 8 мм. Диагноз был подтвержден в сентябре 2003 г. после проведения еще одного ультразвукового исследования. Исследование, проведенное в декабре 2003 г., показало, что опухоль увеличилась до 9 мм. Врачи медицинской части следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы по телефону проконсультировались с лечащим врачом - онкоурологом заявителя, доктором М. Однако из заключения доктора М. от 9 сентября 2004 г. следует, что врачи медицинской части следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы не сообщали ему о наличии у заявителя новой опухоли.

(b) Позиция властей Российской Федерации

68. Власти Российской Федерации утверждают, что по прибытии в следственный изолятор ИЗ-77/1 г. Москвы 24 мая 2002 г. заявитель проинформировал медицинскую часть о том, что перенес операцию на мочевом пузыре в связи с раковой опухолью.

69. 23 января 2003 г. заявитель был помещен в хирургическое отделение медицинской части следственного изолятора, где он был проконсультирован урологом, хирургом и терапевтом. Ему были сделаны анализ крови, электрокардиограмма, дважды проведено ультразвуковое исследование. Заявитель получил антибактериальное, противовоспалительное и общеукрепляющее лечение. 21 марта 2003 г. он был выписан из больницы в удовлетворительном состоянии. Повторно заявитель находился на лечении в хирургическом отделении медицинской части в период с 6 по 19 августа 2003 г., где ему было назначено то же лечение. 15 августа 2003 г. заявитель был обследован урологом. С 25 августа по 3 сентября 2003 г. заявитель находился в терапевтическом отделении медицинской части следственного изолятора. Результаты анализов и обследований не выявили признаков рецидива онкологии.

(c) Жалобы на оказываемое лечение в следственном изоляторе ИЗ77/1 г. Москвы

70. В 2002 и 2003 годах мать заявителя неоднократно обращалась с жалобами на предположительно недостаточную медицинскую помощь, оказываемую заявителю в следственном изоляторе.

71. 30 июля 2002 г. начальник медицинской части следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы, Е., ответила матери заявителя, что заявитель был обследован 14 июня и 30 июля 2002 г. и его состояние было признано удовлетворительным. Заявитель находится под постоянным наблюдением работников медицинской части, и ему в случае необходимости будет оказана медицинская помощь.

72. 4 февраля 2003 г. начальник хирургического отделения медицинской части сообщил матери заявителя, что заявитель был помещен в отделение для регулярного обследования 23 января 2003 г. Заявителю был поставлен диагноз: "хронический пиелонефрит" и "мочекислый диатез", а его состояние было признано удовлетворительным.

73. 27 мая 2003 г. начальник медицинской части следственного изолятора проинформировал мать заявителя о том, что заявителем пройдено медицинское обследование. О результатах обследования был проинформирован онкоуролог М., который порекомендовал провести следующее обследование в течение трех месяцев.

74. 5 июня 2003 г. начальник медицинской части следственного изолятора направил матери заявителя письмо, содержание которого повторило письмо от 27 мая 2003 г.

75. 1 августа 2003 г. начальник медицинской части следственного изолятора вновь направил письмо матери заявителя. Е. проинформировала ее о том, что история болезни заявителя была направлена онкоурологу М., а также о том, что рекомендованное обследование и лечение с использованием препарата, содержащего железо, будут проведены в ближайшем будущем. Учитывая изложенное, Е. попросила мать заявителя приобрести препарат, содержащий железо, и витамины. Она отметила, что состояние здоровья заявителя было удовлетворительным.

76. 13 августа 2003 г. мать заявителя направила письмо начальнику Главного управления исполнения наказаний с требованием направить результаты медицинского обследования заявителя в медицинской части следственного изолятора в онкологический диспансер N 3.

77. 19 августа 2003 г. мать заявителя обратилась к начальнику следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы. Она просила его объяснить, почему заявитель не получал лечение с использованием препарата, содержащего железо, который она приобрела по просьбе начальника медицинской части.

78. 1 сентября 2003 г. начальник терапевтического отделения медицинской части следственного изолятора проинформировал мать заявителя, в частности о том, что анализы крови, имевшие место в период с 6 по 19 августа 2003 г., не выявили признаков анемии. Следовательно, лечение с использованием препарата, содержащего железо, не требовалось. Заявителю были рекомендованы обследование онкоурологом и ультразвуковое исследование один раз в год.

79. 2 сентября 2003 г. мать заявителя вновь обратилась к начальнику следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы. Письмо было схоже по содержанию с письмом от 19 августа 2003 г.

80. 4 сентября 2003 г. начальник терапевтического отделения медицинской части следственного изолятора повторно направил свой ответ от 1 сентября 2003 г.

81. 17 сентября 2003 г. начальник управления исполнения наказаний по г. Москве, З., ответил матери заявителя. Он отметил, в частности, что заявитель находился под постоянным медицинским наблюдением медицинского персонала следственного изолятора и в специализированном лечении в условиях онкологического стационара он не нуждался. З. также отметил, что администрация следственного изолятора может пригласить для оказания квалифицированной помощи или консультации специалистов-консультантов из территориальных лечебных учреждений органов здравоохранения только при необходимости (при отсутствии в месте содержания под стражей возможностей для обеспечения специализированного лечения или наблюдения).

82. 18 сентября 2003 г. заместитель начальника медицинской части следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы сообщил матери заявителя о том, что обследования заявителя, проведенные в период с 6 по 19 августа 2003 г., а также в период с 26 августа по 2 сентября 2003 г., не выявили признаков анемии. Лечение при помощи препарата, содержащего железо, не требовалось. Препарат, переданный матерью заявителя, хранится в медицинской части и будет возвращен по первому ее требованию.

6. Условия содержания заявителя и предполагаемое отсутствие достаточной медицинской помощи в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула

83. В период с 15 февраля по 18 марта 2004 г. заявитель был перемещен в учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула.

84. 18 марта 2004 г. заявитель поступил в исправительное учреждение. Он проинформировал медицинскую часть исправительного учреждения о том, что в 1994 году перенес операцию на мочевом пузыре в связи с раковой опухолью. Заявитель утверждает, что не прошел соответствующего обследования в связи с отсутствием в учреждении необходимого оборудования. Ему не была оказана медицинская помощь. Власти Российской Федерации утверждают, что заявитель отказался от прохождения обследования, что было подтверждено показаниями медицинских работников.

85. Заявитель утверждает, что в связи с постоянной болью в области поясницы и живота он вынужден был отказаться от выполнения определенной обязательной работы в учреждении.

86. 19 марта 2004 г. заявитель был обследован врачом в связи с отказом от выполнения работы в учреждении. Заявитель жаловался на боль в области поясницы и болезненное мочеиспускание. Врачом исправительного учреждения был установлен диагноз: "пиелонефрит". Врач пришел к выводу, что состояние здоровья заявителя позволяет ему выполнять работу в исправительном учреждении, за исключением тяжелого труда.

87. В тот же день в связи с отказом от выполнения работы заявитель был помещен в штрафной изолятор N 5, где он пробыл 15 дней. По утверждению заявителя, в камере площадью примерно 4 кв. метра находилось четыре человека. В камере были четыре спальных места в виде скамеек, которые были в разобранном состоянии только ночью на протяжении семи часов, остальное время кровати находились в сложенном состоянии (убраны к стене). Унитаз находился на расстоянии 0,5-1,5 метра от обеденного стола, и он не был отделен перегородкой. В камере не было вентиляции, искусственное освещение было очень тусклым. Средняя температура в камере составляла +9... +12 °С. Было запрещено кипятить воду и употреблять пищу, кроме той, которая раздавалась осужденным сотрудниками учреждения три раза в день. Осужденным также было запрещено иметь другую одежду, кроме той, которая была предоставлена администрацией учреждения, однако она не была достаточно теплой. Им было запрещено носить наручные часы и очки, несмотря на то что зрение заявителя было -4D. Осужденных выводили один раз в день на прогулку. Состояние здоровья заявителя ухудшилось, а приступы боли участились. Давление у него поднималось и резко опускалось, ему было трудно двигаться; его руки и голова стали трястись.

88. Власти Российской Федерации утверждали, что площадь штрафного изолятора N 5 составляла 6,1 кв. метра и в нем одновременно находилось три человека. Камера была оборудована четырьмя складными металлическими спальными местами с деревянным покрытием, столом, двумя скамейками, унитазом, раковиной, металлической полкой для хранения средств личной гигиены и радиоприемником.

89. 3 апреля 2004 г. заявитель был помещен в штрафной изолятор N 6, где он находился пять дней. По утверждению заявителя, условия содержания его в изоляторе были аналогичны условиям содержания в камере N 5. По утверждению властей Российской Федерации, площадь камеры N 6 составляла 6,1 кв. метра, и в ней одновременно содержались два человека. Камера была так же оборудована, что и камера N 5.

90. 9 апреля 2004 г. заявитель был обследован в связи с тем, что отказался делать утреннюю зарядку. Врач исправительного учреждения установил, что заявитель был в состоянии делать ее.

91. В тот же день заявитель был помещен в штрафной изолятор N 7, где находился 15 дней. По утверждению заявителя, в камере площадью 8 кв. метров находилось шесть заключенных, иными словами, условия содержания в камере N 7 были аналогичны условиям содержания в камерах N 5 и 6. Власти Российской Федерации утверждали, что площадь штрафного изолятора N 7 составляла 11,8 кв. метров и в нем содержалось одновременно пять человек. Камера была оборудована шестью складными металлическими спальными местами с деревянным покрытием, столом, двумя скамейками, унитазом, раковиной, металлической полкой для хранения средств личной гигиены, деревянным посудным шкафом и радиоприемником.

92. 26 апреля 2004 г. заявитель был вновь обследован в связи с отказом делать утреннюю зарядку. Вновь было установлено, что заявитель мог делать ее.

93. 27 апреля 2004 г. заявитель направил письмо своей матери. Он рассказал о своем плохом самочувствии, в том числе о болях в почках, о нестабильном кровяном давлении, о том, что у него тряслись руки и голова, а также что ему тяжело двигаться. Он отметил, что ему в исправительном учреждении не оказывается надлежащая медицинская помощь, и просил прислать ему некоторые лекарства.

94. 12 мая 2004 г. заявитель направил в Главное управление исполнения наказаний Министерства юстиции Российской Федерации жалобу на отсутствие достаточной медицинской помощи в учреждении ЯЧ-91/5 и на помещение в штрафной изолятор в связи с отказом выполнять работу в учреждении из-за плохого самочувствия.

95. 7 июня 2004 г. заявитель направил в Главное управление исполнения наказаний Министерства юстиции Российской Федерации аналогичную жалобу.

96. 30 августа 2004 г. начальник медицинской части исправительного учреждения сообщил о невозможности обследования заявителя в связи с отсутствием квалифицированных специалистов, а именно уролога и онколога, а также о том, что все необходимые обследования могут быть сделаны только в больнице исправительного учреждения ЯЧ-91/8.

97. В период с 3 по 13 сентября 2004 г. заявитель находился в больнице ЯЧ-91/8 на обследовании. Ультразвуковое обследование выявило многочисленные уплотнения в почках, диффузные изменения и новые опухоли в предстательной железе. В истории болезни заявителя было отмечено, что он отказался от хирургического вмешательства.

98. 10 сентября 2004 г. мать заявителя направила письмо начальнику медицинского отдела Управления исполнения наказаний по Удмуртской Республике. Она просила направить заявителя в больницу, подведомственную управлению, в связи с тем, что заявитель не проходил надлежащее медицинское обследование и ему не оказывалось лечение с тех пор, как он содержался в следственном изоляторе.

99. 28 сентября 2004 г. представитель заявителя обратился в Министерство здравоохранения Российской Федерации, ставя вопрос о возможности обследования заявителя в медицинском учреждении, находящемся в его ведении.

100. 25 октября 2004 г. заявитель указал в письме своему представителю о том, что у него начались приступы боли после выполнения им физической работы в исправительном учреждении и зарядки. Он также отметил, что оказываемая ему медицинская помощь не была достаточной и что записи в истории болезни не отражают его действительного состояния.

101. 28 октября 2004 г. Л., директор Института урологии Министерства здравоохранения Российской Федерации, в ответ на запрос представителя заявителя от 2 сентября 2004 г. дал свое письменное заключение относительно возможности рецидива раковой опухоли мочевого пузыря заявителя. Л. отметил, что отсутствие регулярных медицинских обследований пациента онкоурологом может привести к запоздалому установлению диагноза и увеличению риска распространения опухоли на соседние внутренние органы, когда радикальное хирургическое вмешательство более не будет представляться возможным. Он пришел к выводу, что возможность рецидива раковой опухоли мочевого пузыря не может быть исключена. Тем не менее точный диагноз может быть установлен только в результате обследования заявителя в специализированной онкоурологической больнице. При этом обязательно проведение цистоскопии и биопсии.

102. 1 ноября 2004 г. начальник медицинского отдела Управления исполнения наказаний по Удмуртской Республике направил ответ на письмо матери заявителя от 10 сентября 2004 г. Он указал, что в сентябре 2004 г. заявитель прошел обследование в больнице исправительного учреждения ЯЧ-91/8. Обследование не выявило признаков заболевания органов урогенитальной системы. Заявитель отказался от последующего лечения. Начальник медицинского отдела Управления исполнения наказаний по Удмуртской Республике пришел к выводу о том, что заявитель находится в удовлетворительном состоянии и не нуждался в дополнительном обследовании в медицинском учреждении, находящимся в ведении управления исполнения наказаний.

103. 17 ноября 2004 г. Министерство здравоохранения Российской Федерации направило письмо представителя заявителя от 28 сентября 2004 г. в медицинское управление Министерства внутренних дел* (*Видимо, допущена ошибка. С августа 1999 г. функцию обеспечения исполнения уголовных наказаний осуществляет Министерство юстиции Российской Федерации (прим. переводчика).) Российской Федерации. В письме отмечалось, что в данном случае администрация исправительного учреждения должна либо направить заявителя в медицинское учреждение, находящееся в ведении Министерства здравоохранения Российской Федерации, либо поместить его в исправительное учреждение, располагающее всеми необходимыми условиями для проведения медицинского обследования и лечения.

104. 29 ноября 2004 г. медицинский сотрудник Главного управления исполнения наказаний проинформировал представителя заявителя о том, что, в частности, осужденные, нуждающиеся в медицинской помощи, в том числе в стационарном лечении, направляются в медицинские учреждения, находящиеся в ведении системы органов исполнения наказаний, или в случае необходимости в учреждения системы здравоохранения. В письме отмечалось, что цистоскопия и биопсия могут быть проведены любым хирургом. В случае выявления признаков онкологического заболевания учреждение, где содержится лицо, должно обеспечить проведение необходимых консультаций.

105. 11 сентября 2005 г. Д., уролог городской больницы N 1 г. Сарапула, прибыл в медицинскую часть учреждения ЯЧ-91/5. Заявитель отказался от прохождения осмотра на том основании, что у медицинской части не было лицензии на осуществление врачебной деятельности в области урологии. По-видимому, Д. составил определенное заключение на основании данных в истории болезни заявителя.

7. Предполагаемое вмешательство сотрудников исправительного учреждения в право заявителя на переписку и общение

106. 23 октября 2004 г. заявитель получил бандероль от своего представителя. По утверждению властей Российской Федерации, сотрудник учреждения вскрыл ее в присутствии заявителя с целью проверки ее на предмет наличия в ней запрещенных предметов. Поскольку бандероль содержала только документы, они были переданы заявителю сотрудниками учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула без цензуры.

107. По утверждению заявителя, 25 и 27 января 2005 г. некоторые сотрудники исправительного учреждения пытались вынудить его отозвать свою жалобу, поданную в Европейский Суд, в части, связанной с исправительным учреждением ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Они угрожали заявителю помещением его в худшие условия отбывания наказания. Более того, 27 января 2005 г. заявителя посетил сотрудник Управления исполнения наказаний по Удмуртской Республике, который не представился. Он спрашивал заявителя о том, какая ему оказывается медицинская помощь в исправительном учреждении, а также отметил, что в случае продолжения направления заявителем жалоб на состояние здоровья необходимые тесты будут проводиться неспециалистами.

108. 29 января 2005 г. заявитель направил письмо своему представителю. Он указал, что все письма, получаемые им от представителя, вскрывались и подвергались цензуре со стороны администрации исправительного учреждения. Он также описал события, имевшие место 25 и 27 января 2005 г.

109. 14 февраля 2005 г. состоялось несколько встреч заявителя с представителями органов государственной власти. Сначала, по утверждению заявителя, состоялась встреча с сотрудником Управления исполнения наказаний по Удмуртской Республике, который задавал ему вопросы о жалобе, поданной в Европейский Суд. Заявитель подтвердил свои жалобы на условия содержания под стражей и качество медицинской помощи в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Затем его вызвал сотрудник оперативного подразделения исправительного учреждения, который потребовал, чтобы заявитель в письменном виде указал, что он не подвергался давлению со стороны администрации исправительного учреждения. Заявитель отказался. По утверждению властей Российской Федерации, с заявителем контактировали сотрудники учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула, которые задавали ему вопросы относительно условий содержания его под стражей в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула, поставленные Европейским Судом перед властями Российской Федерации. Заявитель утверждал, что администрация исправительного учреждения относилась к нему так же, как и к остальным отбывающим наказание, и не налагала никаких ограничений на его переписку.

110. В тот же день заявитель направил письмо своему представителю с изложением обстоятельств произошедшего.

111. 17 февраля 2005 г. заявитель вновь встречался с представителями органов государственной власти. По утверждению заявителя, тот же сотрудник Управления исполнения наказаний по Удмуртской Республике, с которым он встречался за три дня до того, вновь разговаривал с ним в присутствии сотрудника оперативного подразделения исправительного учреждения. Он спрашивал заявителя о том, оказывалось ли на него давление со стороны администрации исправительного учреждения или иных представителей органов государственной власти в связи с его жалобой в Европейский Суд. Заявитель отказался отвечать, не проконсультировавшись с адвокатом. Затем заявителю был задан вопрос о том, подвергалась ли цензуре его переписка с адвокатом, на который он ответил утвердительно. Заявителю был задан вопрос о его взаимоотношениях с администрацией исправительного учреждения и иными лицами, отбывавшими наказание. В отношении общих условий содержания под стражей заявитель сообщил, отставляя вопрос об оказываемом давлении в связи с обращением в Европейский Суд, что к нему проявлялось то же отношение, что и к другим осужденным. Что касается отношений с другими осужденными, то конфликтов никаких не возникало. По утверждению властей Российской Федерации, с заявителем контактировали сотрудники учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула, которые задавали ему вопросы в связи с запросом Европейского Суда о предоставлении информации относительно фактических обстоятельств дела. Заявитель отказался отвечать на вопросы, касавшиеся предполагаемых угроз со стороны сотрудников исправительного учреждения, не посоветовавшись со своим адвокатом.

112. 18 февраля 2005 г. заявитель направил своему представителю письмо с описанием его встречи с представителями органов государственной власти днем ранее.

113. По утверждению заявителя, в период отбывания им наказания в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула несколько его писем в адрес представителя не достигли адресата, а ряд писем, отправленных представителем, были вскрыты и прочтены сотрудниками исправительного учреждения. По утверждению властей Российской Федерации, в данном деле не было вмешательства со стороны сотрудников исправительного учреждения в переписку заявителя. Все письма представителя заявителя передавались заявителю невскрытыми.

8. Медицинское обследование, проведенное в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда

114. 1 сентября 2005 г. Европейский Суд, действуя в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда, потребовал от властей Российской Федерации до последующего уведомления Европейского Суда освободить заявителя от какой-либо физической нагрузки в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула, в том числе от физического труда и физических упражнений (зарядки). Более того, власти Российской Федерации должны были обеспечить направление заявителя в течение одного месяца со дня поступления указанного уведомления на независимое обследование в специализированное уролого-онкологическое учреждение, а также обеспечить лечение заявителя, которое могло быть назначено по результатам указанного обследования. Властям Российской Федерации было предложено проинформировать Европейский Суд о принятых мерах.

115. 7 октября 2005 г. власти Российской Федерации сообщили Европейскому Суду о том, что 16 сентября 2005 г. заявитель был обследован в республиканском онкологическом центре г. Ижевска. Они отметили, что согласно результатам обследования рецидива раковой опухоли установлено не было и заявитель не нуждался в специальном лечении.

116. 7 октября 2005 г. представитель заявителя направил акт обследования в Европейский Суд.

117. 24 ноября 2005 г. Палата Европейского Суда решила отменить применение обеспечительных мер в соответствии с правилом 39 Регламента Суда в части, касающейся медицинского обследования, однако продлила применение названного правила до получения уведомления Европейского Суда в отношении требования об освобождении заявителя от любой физической нагрузки в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула.

118. 30 декабря 2005 г. по запросу представителя заявителя доктором С., заместителем главного врача Института урологии, было составлено заключение относительно возможность рецидива рака мочевого пузыря заявителя. Заключение было утверждено доктором Л. - директором Института урологии Министерства здравоохранения Российской Федерации. Доктор С. изучил результаты обследования заявителя, состоявшегося 16 сентября 2005 г., и пришел к выводу, что результаты цистоскопии и цитологического исследования были неубедительными и не могли исключать рецидив рака мочевого пузыря или продолжающегося развития опухоли. С. также отметил, что регулярные амбулаторные исследования пациентов с мускульно-инвазионной онкологической опухолью подразумевают проведение, по крайней мере один раз в год, цистоскопии и биопсии, а также проведение компьютерной томографии брюшной полости и малого таза, ультразвуковое исследование почек, мочевого пузыря, простаты и печени, а также рентгенографии грудной клетки.

B. Документы, имеющие отношение к делу

1. История болезни, представленная властями Российской Федерации

119. Власти Российской Федерации представили выписки из истории болезни заявителя. В части, которую можно было разобрать и прочесть, в выписке содержалась следующая информация.

120. В период с 2 по 16 февраля 1994 г. заявитель содержался в реанимационном отделении больницы N 52 г. Москвы, где ему была вырезана раковая опухоль мочевого пузыря, а также было рекомендовано наблюдение онкоуролога.

121. 16 марта 2002 г. (дата написана неразборчиво) заявитель был обследован онкоурологом, доктором М., который рекомендовал проведение цистоскопии.

122. В период содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы были внесены следующие записи.

29 июля 2002 г.:

"По запросу был рекомендован анализ мочи. [Попов] отказался от анализа".

30 июля 2002 г.:

"Обследование медицинским работником. Во время обследования [Попов] жалоб не высказывал. Состояние здоровья удовлетворительное_"

1 сентября 2002 г.:

"Физическое обследование выявило заживающие гематомы в области глаз".

3 ноября 2002 г.:

"Обследование медицинским работником. Жалобы на периодические боли в области живота_ Состояние здоровья удовлетворительное_".

23 января 2003 г. (несколько записей, в одной из которой неверно указана дата - 23 января 2002 г.):

"[Обследование] терапевтом. Жалобы на боли в почках. [Попов] утверждал, что он перенес операцию на мочевом пузыре в 1994 году. [Он] прошел курс химиотерапии в 1994-1995 году. Имеется извлечение из [истории болезни, находившейся] в онкологическом диспансере, полученной через родственников_ Состояние стабильное. Диагноз: опухоль мочевого пузыря_ [Пациент должен быть] помещен в хирургическое отделение".

"Хирургическое отделение. Жалобы на боль в пояснице_ Состояние удовлетворительное_ Диагноз: "хронический пиелонефрит"_"

"[Заявителю рекомендовано] сделать анализ мочи и крови, цистоскопию, ультразвуковое исследование почек и мочевого пузыря_ фуразолидон, анальгин, бутадион_ биохимический анализ крови_ папаверин_".

27 января 2003 г.:

"Плановое заключение заведующего хирургическим отделением. Состояние удовлетворительное. Жалоб нет. У пациента установлен хронический пиелонефрит в состоянии ремиссии_ Получает анальгетики, противовоспалительные и уроантисептические препараты".

30 января 2003 г.:

"Состояние удовлетворительное. Жалоб нет_".

30 января 2003 г. результаты ультразвукового исследования брюшной полости:

"_Заключение: измененная форма желчного пузыря".

3 февраля 2003 г. (две записи):

"Регулярный отчет заведующего хирургическим отделением. Состояние удовлетворительное. Жалобы на чувство тяжести в области поясницы. У пациента установлен хронический пиелонефрит в стадии ремиссии. Он проходит регулярный осмотр".

"[Заявителю рекомендован] анализ мочи".

5 февраля 2003 г.:

"Состояние удовлетворительное. Жалобы те же_".

7 февраля 2003 г.:

"Состояние удовлетворительное. Жалобы те же_".

8 февраля 2003 г.:

"[Заявителю рекомендовано]_ папаверин, фуразолидон, анальгин, сделать биохимический анализ крови".

10 февраля 2003 г.:

"Плановое заключение заведующего хирургическим отделением. Состояние удовлетворительное. Жалобы на ощущение тяжести в области поясницы. У пациента установлен хронический пиелонефрит в состоянии ремиссии. Проходит регулярное медицинское обследование".

13 февраля 2003 г. (две записи):

"Состояние удовлетворительное. Жалоб нет_"

"[Заявителю рекомендуется] сделать анализ мочи".

17 февраля 2002 г.:

"Плановое заключение заведующего хирургическим отделением. Состояние удовлетворительное. Жалоб нет. Обследование не выявило признаков рецидива онкологической опухоли мочевого пузыря".

20 февраля 2002 г. (две записи):

"Состояние удовлетворительное. Жалоб нет_"

"[Заявителю рекомендован] папаверин, анальгин, фуразолидон".

24 февраля 2003 г.:

"[Заявителю рекомендовано] ультразвуковое исследование почек и мочеточника".

28 февраля 2003 г. (две записи):

"Плановое заключение заведующего хирургическим отделением. Состояние удовлетворительное. Жалобы на ощущение тяжести в области поясницы. У пациента до сих пор наблюдаются микрогематурия и болевые ощущения. Планируется проведение ультразвукового исследования почек и мочеточника".

"Состояние удовлетворительное. Жалобы на ощущение тяжести в области поясницы_".

3 марта 2003 г. (две записи):

"Состояние удовлетворительное. Жалобы те же_".

"[Заявителю рекомендован] папаверин, фуразолидон, анальгин".

6 марта 2003 г.:

"Состояние удовлетворительное. Жалобы те же_".

8 марта 2003 г.:

"[Заявителю рекомендован] папаверин, фуразолидон, анальгин".

11 марта 2003 г.:

"Плановое заключение заведующего хирургическим отделением. Состояние удовлетворительное. Жалобы на ощущение тяжести в области поясницы. Цистоскопия и обследование онкоурологом запланированы на 13 марта 2003 г.".

13 марта 2003 г.:

"Состояние удовлетворительное. Жалобы те же_ Обследование онкоурологом не состоялось по объективным причинам_ (невозможность обеспечить транспорт_)".

17 марта 2003 г.:

"Плановое заключение заведующего хирургическим отделением. Состояние удовлетворительное. Жалоб нет_ Цистоскопия и обследование онкоурологом не состоялись по объективным причинам_".

19 марта 2003 г.:

"Состояние удовлетворительное. Жалоб нет_ Заявитель убыл для участия в судебном заседании. Транспортировка для проведения цистоскопии и обследования онкоурологом не представляется возможной".

21 марта 2003 г.:

"Принимая во внимание отсутствие пациента [участвует в судебном заседании] и невозможность организовать его транспортировку к месту обследования, с 13 марта 2003 г., решено выписать его_ и рекомендовать проведение обследования через месяц".

25 марта 2003 г. результат обследования ультразвукового исследования почек:

"_Заключение: жидкость в простате. Пиелонефрит слева".

3 апреля 2003 г., по-видимому, данная запись была сделана в результате консультации с онкоурологом по телефону:

"Консультация с онкоурологом. Рекомендовано: ципрофлоксацин, анализ мочи, ультразвуковое исследование мочевого пузыря".

8 апреля 2003 г.:

"Сделан анализ мочи".

28 апреля 2003 г. результаты ультразвукового исследования мочевого пузыря:

"_с левой стороны [простаты] находится круглое_ эховоспроизводящее скопление_ размером 7 мм. Вывод: скопление в простате".

Следующая запись датирована 24 апреля 2003 г., хотя в истории болезни она следует за записью от 28 апреля 2003 г.:

"Помещен под наблюдение в связи с онкологической болезнью".

Следующая запись датирована 3 апреля 2003 г., несмотря на то, что в истории болезни она следует сразу после записи от 24 апреля 2003 г.:

"В период обследования жалоб не поступало. Пациент отказывается от обследования онкоурологом. Состояние удовлетворительное_ Диагноз: рак мочевого пузыря. Состояние после резекции мочевого пузыря в 1994 году. [Рекомендовано:] цистоскопия в онкологическом диспансере N 3".

30 апреля 2003 г.:

"Заключение: скопление в простате. [Рекомендовано:] консультация с онкологом".

8 мая 2003 г.:

"Консультация по телефону с онкоурологом [М.] Принимая во внимание клиническую информацию, результаты анализа мочи и ультразвукового исследования, признаков развития онкологической опухоли не установлено. Рекомендовано: ультразвуковое исследование через три месяца".

14 июля 2003 г.:

"Сделаны анализы мочи и крови".

31 июля 2003 г.:

"Медицинские документы направлены для дачи заключения онкоурологом".

31 июля 2003 г. запись онкоуролога М. в результате изучения медицинских документов:

"Рекомендовано: ультразвуковое исследование мочевого пузыря и малого таза, препараты, содержащие железо".

5 августа 2003 г.:

"Ультразвуковое исследование не было проведено по техническим причинам. Курс инъекций ферум лекса назначен с 6 августа 2003 г.".

6 августа 2003 г.:

"[Пациент] госпитализирован для прохождения курса лечения от анемии_".

15 августа 2003 г. обследование урологом:

"В настоящее время лечение препаратами, содержащими железо, не требуется ввиду отсутствия симптомов_ анемии. Рекомендовано: медицинское наблюдение_ ультразвуковое исследование урогенитальной системы через три месяца".

22 августа 2003 г.:

"По согласованию с [М.] [пациент] очередной раз помещен в терапевтическое отделение_ для прохождения противовоспалительного лечения и ультразвукового исследования. Подлежит госпитализации с 24 августа 2003 г.".

4 декабря 2003 г. обследование перед направлением в исправительное учреждение:

"Жалобы на слабость, першение в горле, боли во всем теле, боли в пояснице, затрудненное мочеиспускание_ температура 38°C_ Диагноз: острое респираторное заболевание, состояние после резекции опухоли в мочевом пузыре в 1994 году. Транспортировка откладывается, [пациент подлежит помещению в] отделение для больных инфекционными заболеваниями".

15 декабря 2003 г. (две записи):

"Попов был помещен в отделение для больных инфекционными заболеваниями на период с 4 по 15 декабря 2003 г. _ Лечение аспирином. Выписан в удовлетворительном состоянии_".

"Жалоб не поступало. Состояние удовлетворительное_".

24 декабря 2003 г. результаты ультразвукового исследования почек:

"Мочевой пузырь: форма симметричная_ искривленный внутренний контур, однородное содержимое. Простата: _ однородная структура, скопление, не воспроизводящее эхо, размером 8 мм. Заключение: симптомы хронического цистита, скопление в простате".

Неустановленного числа результаты ультразвукового исследования брюшной полости:

"Заключение: признаки хронического холецистита".

123. В период содержания заявителя в исправительном учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула были внесены следующие записи.

18 марта 2004 г. по прибытии в исправительное учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула:

"[Попов] прошел санитарную обработку_".

19 марта 2004 г. обследование в связи с отказом от физической нагрузки:

"В настоящее время [Попов] может выполнять физическую работу, за исключением тяжелой".

19 марта 2004 г. обследование терапевтом:

"Жалобы на боль в пояснице, затрудненное мочеиспускание_ В 1994 году [Попов] перенес операцию на мочевом пузыре_ Диагноз: хронический пиелонефрит? Неполная ремиссия. Болезнь мочевого пузыря? Мочевой пузырь прооперирован".

9 апреля 2004 г. обследование в связи с отказом выполнять физическую работу и физические упражнения:

"Хронический цистит. [Попов] в состоянии выполнять физические упражнения".

9 апреля 2004 г. сотрудником медицинской части исправительного учреждения был подписан документ об отказе прохождения заявителем анализа мочи.

26 апреля 2004 г. обследование в связи с отказом от выполнения утренней зарядки:

"Хронический цистит_ [Попов] в состоянии выполнять утренние упражнения".

3 сентября 2004 г.:

"[Попов] помещен в терапевтическое отделение [больницы исправительного учреждения ЯЧ-91/8 Управления исполнения наказаний* (*Видимо, речь идет об Управлении Федеральной службы исполнения наказаний по Удмуртской Республике (прим. переводчика).)] для обследования (ультразвукового исследования и_). Диагноз: новообразование в простате".

7 сентября 2004 г. хирургами исправительного учреждения были подписаны два документа о том, что заявитель отказался от лечения на том основании, что на тот момент у него не было жалоб.

3-13 сентября 2004 г.:

"Хронический простатит_ Диагноз: киста в простате (диаметр 0,8 см), диатез мочевой кислоты_ Согласно результатам ультразвукового исследования, проведенного 7 сентября 2004 г.: признаки камней в почках; симптомы хронического холецистита, рассеянные изменения в простате. [Попов] отказался от оперативного лечения_ Состояние удовлетворительное в момент выписки из [медицинского отделения]. Рекомендовано: диуретический чай, уросептики_"

Неустановленного числа обследование терапевтом:

"Жалобы на частое мочеиспускание_ Диагноз: хронический пиелонефрит_ хронический простатит, киста в простате. Рекомендовано: Профилактическое лечение в случае ухудшения состояния".

13 декабря 2004 г.:

"[Попов] представил письменное заключение врача Л., директора Института урологии при Министерстве здравоохранения Российской Федерации. Он не представил жалоб о состоянии своего здоровья и не обращался в медицинское отделение [за лечением]".

28 января 2005 г. сотрудником медицинского отделения исправительного учреждения подписан документ об отказе заявителя от транспортировке с больницу исправительного учреждения ЯЧ-91/8 Управления исполнения наказаний.

2. Лицензии и сертификаты, касающиеся медицинских учреждений и медицинских работников

124. Власти Российской Федерации представили следующие лицензии на осуществление медицинской деятельности и сертификаты, касающиеся медицинских учреждений, где заявителю оказывалась медицинская помощь, и персонала этих учреждений.

125. Лицензию медицинской части следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы, действительную с 24 июля 2003 г. по 23 июля 2008 г., с приложением. Медицинская часть следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы согласно лицензии имеет право на осуществление следующих видов медицинской деятельности: доврачебная помощь, в том числе лечебное дело* (*Формулировки, используемые в лицензиях на виды медицинской деятельности (прим. переводчика).: рентгенология, сестринское дело; амбулаторное лечение, в том числе неврология, терапия, стоматология; стационарное лечение, в том числе анестезиология, реанимация, дерматовенерология, инфекционные заболевания, диагностика в клинической лаборатории, рентгенология, терапия, ультразвуковая диагностика, фтизиатрия, хирургия, эндоскопия.

126. Сертификаты, подтверждающие квалификацию терапевта и специалиста медицинской части следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы, действительные с 11 декабря 1998 г. по 11 декабря 2003 г. и с 27 октября 1998 г. по 27 октября 2003 г. соответственно.

127. Приложение от 14 июля 2004 г. к лицензии медицинской части исправительного учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Медицинская часть имеет лицензию на осуществление следующих видов деятельности: доврачебная помощь, в том числе лечебное дело; амбулаторное лечение, в том числе психиатрическое, рентгенология, терапия, стоматология; стационарное лечение; иные виды деятельности и услуг, в том числе [работа по подержанию]# общественного здоровья, обследование с целью установления временной нетрудоспособности, медицинское обследование водителей.

128. Список сотрудников медицинской части исправительного учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула от 27 января 2005 г. Сотрудниками медицинской части являются заместитель начальника исправительного учреждения, ответственный за медицинское обслуживание и профилактику, который ранее работал в реанимации и терапии, психиатр, терапевт, дантист и три медицинских обслуживающих работника.

129. Лицензию медицинской части и больницы исправительного учреждения ЯЧ-91/8, расположенного в пос. Хохряки (Республика Удмуртия), сроком действия с 24 января 2002 г. по 24 января 2007 г., и сертификат от 24 января 2002 г., принадлежащий тому же медицинскому учреждению. Медицинская часть и больница имеют лицензию на оказание следующих видов медицинской помощи: доврачебная помощь, в том числе лабораторная диагностика, лечебное дело, сестринское дело, обследование водителей; диагностика, в том числе лабораторная диагностика, неинвазивные методы исследования, гематологические исследования, биохимические исследования, иммунологические исследования, радиодиагностика, рентгенология; амбулаторное лечение, в том числе психиатрия, стоматология, хирургия, терапия; стационарное лечение, в том числе анестезиология, реанимация, клиническая трансфузиология, терапия, хирургия.

130. Лицензия онкологического диспансера в г. Ижевске действительна с 10 марта 2005 г. по 10 марта 2010 г. Диспансер имеет лицензию на оказание следующих видов медицинской помощи: доврачебная помощь, в том числе лабораторная диагностика, операционная помощь, рентгенология, уход за больными, анестезиология и реанимация, гистология, диетология; амбулаторное лечение, в том числе клиническая лабораторная диагностика, рентгенология, онкология, ультразвуковая диагностика, эндоскопия; стационарное лечение, в том числе анестезиология и реанимация, клиническая лабораторная диагностика, патологическая анатомия, радиология, рентгенология, ультразвуковая диагностика, онкология, эндоскопия; иные виды услуг, в том числе обследование на предмет временной нетрудоспособности, контроль качества медицинской помощи, эпидемиология.

131. Документы, подтверждающие квалификацию врача К. - онкоуролога онкологического диспансера в г. Ижевске, который обследовал заявителя 16 сентября 2005 г., в том числе диплом медицинского работника, выданный 30 июня 1993 г., квалификационный сертификат в сфере онкологии сроком действия пять лет, начиная с 22 октября 1999 г., трудовая книжка.

3. Медицинские документы, представленные заявителем

132. 16 сентября 2003 г. - справка, выданная заместителем начальника медицинской части следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы:

"За время содержания в ИЗ-77/1 [Попов] неоднократно находился на обследовании и лечении в специальной больнице ИЗ-77/1. С 23 января по 21 марта 2003 г. с диагнозом: рак мочевого пузыря. Состояние после резекции мочевого пузыря. С 6 по 19 августа 2003 г. с диагнозом: хронический цистит в стадии ремиссии. Состояние после резекции мочевого пузыря по поводу опухоли в 1994 году. Хронический простатит в стадии ремиссии. С 25 августа по 2 сентября 2003 г. с диагнозом: хронический цистит в стадии ремиссии. Состояние после резекции мочевого пузыря по поводу опухоли в 1994 году. Хронический простатит в стадии ремиссии. Выводы: на момент осмотра состояние здоровья удовлетворительное. В судебно-следственных мероприятиях участвовать может".

133. 19 марта 2004 г. - справка, выданная врачом учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула:

"[Попов] осмотрен по поводу отказа от работ_ (по личным убеждениям). Жалобы на боли в пояснице, боли при мочеиспускании. Заключение: хронический пиелонефрит (оперированный мочевой пузырь в 1994 году). По состоянию здоровья в ШИЗО, ПКТ содержаться не может".

134. 30 августа 2004 г. - письмо начальника медицинской части учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула:

"Обследовать в условиях медицинской части ЯЧ-91/5 возможности нет (нет урологов, онкологов и других специалистов, кроме врача терапевта).

Все обследования УЗИ, цистоскопия, биохимические анализы крови возможны только в условиях ЦБ ИК-8 г. Ижевска".

135. 7 сентября 2004 г. - заключение онкоуролога М.:

"_Хронический пиелонефрит, анемия могут являться следствием проведенного лечения. Однозначно о наличии (отсутствии) рецидива ответ может дать только цистоскопия".

136. 9 сентября 2004 г. - заключение онкоуролога М.:

"_Информация о неоплазме в мочевом пузыре [ультразвуковое исследование] не была предоставлена [следственным изолятором ИЗ-77/1]. История болезни [заявителя] была предоставлена медицинской частью, информация неполная".

137. 28 октября 2004 г. - заключение онкоуролога Л., директора Института урологии Министерства здравоохранения Российской Федерации, составленное по запросу представителя заявителя:

"По Вашему запросу от 2 сентября 2004 г. относительно возможности подозревать в настоящее время у больного Попова М.Е. рак мочевого пузыря стадии Т3 и Т4 для целей настоящего заключения мною изучены представленные Вами материалы, а именно:

1. Выписной эпикриз_ согласно которому больному_ была произведена операция (резекция мочевого пузыря)_

2. Справка_ от 17 марта 1995 г. о результатах гистологического исследования_ Установлен диагноз: рак мочевого пузыря Т3Н0М0, рекомендована дополнительная химиотерапия.

3. Выписка из медицинской карты_ больного от 10 августа 2004 г., из которой следует, что данный больной состоит на учете в [онкологическом диспансере N 3] с 1994 года, где проходил регулярные осмотры 1 раз в 3 месяца, но с мая 2002 г. обследование не проходил.

4. Выписка из истории болезни Попова М.Е. из медсанчасти СИЗО N 77/1, из которой следует, что в СИЗО с мая 2002 г. по март 2004 г. больной Попов М.Е. обследовался только у врачей терапевтов и хирургов, которые в разное время констатировали у него анемию, признаки хронического цистита, пиелонефрита и простатита. Из данной выписки однозначно следует, что больной Попов М.Е. в течение последних двух лет очному обследованию у онкоуролога не подвергался. Врачи СИЗО N 77/1 проводили только заочные консультации по телефону с онкоурологом М. В то же время УЗИ брюшной полости больного Попова М.Е. в январе-феврале 2003 г. показало изменение формы мочевого пузыря, пиелэктазию слева и жидкостные образования в предстательной железе 6-7 мм. Больной также при этом предъявлял жалобы на примесь крови в моче. При повторном УЗИ в декабре 2003 г. обнаружено утолщение стенки мочевого пузыря до 8 мм с неровным внутренним контуром.

5. Клиническое заключение онкоуролога М. от 7 сентября 2004 г. свидетельствует о том, что признаки хронического пиелонефрита и анемии могут быть результатом проведенного лечения, однозначно о наличии или отсутствии рецидива рака мочевого пузыря ответ может дать только цистоскопия. В клиническом заключении от 9 сентября 2004 г. доктор М. уточнил, что врачи медсанчасти СИЗО N 77/1 его не информировали о подозрении на наличие образования в мочевом пузыре по данным УЗИ.

6. Справки начальника медсанчасти ИТК 91/5 (г. Сарапул) от 19 марта 2004 г. о жалобах Попова М.Е. на боли в пояснице и при мочеиспускании от 30 августа 2004 г. о невозможности обследования Попова М.Е. в условиях этого ИТК из-за отсутствия в штате медсанчасти уролога, онколога и других специалистов.

Прежде чем прийти к заключению, необходимо отметить, что на современном этапе развития медицинской науки любое лечение рака мочевого пузыря стадии Т3Н0М0 не может полностью гарантировать больного от развития в дальнейшем рецидивов опухоли в мочевом пузыре или появления отделенных метастазов. В случае же отсутствия регулярного диспансерного наблюдения за больным после проведенного специального лечения рака мочевого пузыря у специалиста-онкоуролога и несвоевременной диагностики повышается вероятность обнаружения рецидивного новообразования с распространением на соседние органы, то есть когда радикальное лечение провести будет уже невозможно.

В данном случае на основании изученных документов у больного Попова М.Е. с учетом отмечавшейся у него гематурии, вторичной анемии, утолщения и деформации по данным УЗИ стенки мочевого пузыря и пиелэктазии с этой же стороны нельзя исключить рецидив рака мочевого пузыря. Более точное заключение о состоянии здоровья больного Попова М.Е. может быть дано только при очном обследовании его в условиях специализированного онкоурологического стационара с обязательным проведением цистоскопии и биопсии".

138. 11 сентября 2005 г. - консультация доктора Д., уролога городской больницы N 1 г. Сарапула, в медицинской части учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула.

"Во время обследования 11 сентября 2005 г. жалоб не было. 7 сентября 2005 г. частое мочеиспускание с болезненными ощущениями (со слов [заявителя], с камнями). [Заявитель] отказался от физического обследования. Принимая во внимание анамнез и записи в истории болезни, у больного могут быть мочекаменная болезнь, вторичный хронический пиелонефрит, хронический простатит, киста в простате.

Согласно последнему анализу мочи_ возникло обострение, возможно, связанное с выходом камней.

Рекомендовано: антибактериальная терапия; уросептики; контрольные анализы мочи; ультразвуковое исследование почек, мочевого пузыря, простаты; консультация онкоуролога. Рекомендованное лечение: нотроксолин_ фурадонин_

Что касается отказа от обследования, [больной] написал свои объяснения в присутствии [сотрудников исправительного учреждения]".

139. 16 сентября 2005 г. - консультация доктора К., онкоуролога онкологического диспансера г. Ижевска.

"Фиброцистоскопия: мочевой пузырь расправляется удовлетворительно. На левой боковой стенке визуализируется послеоперационный рубец - без особенностей. Слизистая вокруг шейки мочевого пузыря умеренно гиперемирована. Устья мочеточников без особенностей. Визуально участков опухолевого роста не определяется. Урерта - без особенностей. Заключение: данных за рецидив рака в мочевом пузыре не выявлено. Признаки хронического цистита вне обострения (промывные воды направлены на онкоцистологическое исследование).

Результат цистологического исследования: количество 200 мл, цвет желтый, элементов Neo (новообразования) не обнаружено, незначительное количество эпителиоцитов - без особенностей. Рекомендовано: нуждается в диспансерном наблюдении с контрольными цистоскопиями 1 раз в год.

УЗИ: _ заключение: эхографических данных за опухолевое поражение мочевого пузыря не выявлено. Эхогенная взвесь мочевого пузыря. Ультразвуковые признаки хронического простатита. Кистозное включение простаты_

Заключение: рак мочевого пузыря. Состояние после комбинированного лечения. Данных за прогрессирование заболевания не выявлено. В настоящий момент в специализированном лечебном учреждении не нуждается".

140. 30 декабря 2005 г. заключение доктора С. - заместителя главного врача Института урологии, утвержденное доктором Л. - директором Института урологии Министерства здравоохранения Российской Федерации, составленное по ходатайству представителя заявителя:

"По Вашему запросу от 30 декабря 2005 г. изучены следующие документы:

1. Ксерокопия протокола фиброцистоскопии от 16 сентября 2005 г.

2. Ксерокопия исследования промывных вод_ от 16 сентября 2005 г.

3. Ксерокопия протокола ультразвукового исследования мочевого пузыря и предстательной железы от 16 сентября 2005 г.

4. Ксерокопия заключения врача [онкоуролога онкологического диспансера г. Ижевска] от 16 сентября 2005 г.

5. Ксерокопия справки_ от 30 сентября 2005 г. за подписью [онкоуролога онкологического диспансера г. Ижевска].

На основании данных, приведенных в вашем запросе, а также на основании анализа представленных документов могу сообщить следующее:

1. Судить о возможности трансформации внутреннего контура мочевого пузыря и изменении толщины стенок мочевого пузыря только на основании данных УЗИ не представляется возможным, так как нет данных УЗИ в динамике. Данных о размерах лоханки левой почки данный протокол не содержит. Наиболее объективную информацию о состоянии стенки мочевого пузыря и окружающих тканях может дать только компьютерная или магнитнорезонансная томография.

2. Представленные данные фиброцистоскопии и цитологического исследования_ не могут являться достаточным основанием для исключения рецидива рака мочевого пузыря или продолженного опухолевого роста.

3. План амбулаторного обследования пациентов с мышечно-инвазивным раком мочевого пузыря (стадии Т2-Т4) подразумевает обязательное выполнение следующих обследований: цистоскопия с биопсией мочевого пузыря - не реже одного раза в год; компьютерная томография брюшной полости и малого таза; ультразвуковое исследование почек, мочевого пузыря, простаты, печени; рентгенография грудной клетки".

С. Применимое национальное законодательство

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

141. В соответствии с частью второй статьи 49 кодекса в качестве защитников допускаются адвокаты. Вместе с тем по определению или постановлению суда в качестве защитника могут быть допущены наряду с адвокатом один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый.

142. Статья 220 кодекса предусматривает, что в обвинительном заключении должны содержаться, в частности, информация о месте и времени совершения преступлении, способе совершения преступления, мотив, цель и последствия совершения преступления, а также имеющие отношения к делу сведения. В заключение также должен приводиться список доказательств, подтверждающих обвинение, и перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты.

143. Статья 234 кодекса предусматривает порядок проведения предварительного слушания. Согласно части пятой указанной статьи в случае, если стороной заявлено ходатайство об исключении доказательства, а другая сторона не возражает против данного ходатайства, судья удовлетворяет ходатайство.

Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации 1997 года

144. В соответствии со статьей 118 кодекса осужденные к лишению свободы, водворенные в штрафной изолятор, имеют право пользоваться ежедневной прогулкой продолжительностью один час.

Медицинская деятельность и медицинская информация

145. В соответствии со статьей 17 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 128-ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности" медицинская деятельность подлежит лицензированию. Положение о лицензировании медицинской деятельности, утвержденное постановлением Правительства Российской Федерации от 4 июля 2002 г. N 499, предусматривает, что каждый вид медицинской деятельности, указанный в номенклатуре работ и услуг по оказанию соответствующей медицинской помощи, подлежит лицензированию. Номенклатура работ и услуг по оказанию соответствующей медицинской помощи была утверждена Приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 26 июля 2002 г. N 238. Согласно названной номенклатуре, урология и онкология являются независимыми видами медицинской деятельности, подлежащими лицензированию.

146. Статья 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. N 5487-I предусматривает, что информация о состоянии здоровья лица, а также иная информация, полученная в результате его обследования и лечения, представляет собой врачебную тайну. Информация, составляющая врачебную тайну, может быть разглашена без согласия лица, в частности по запросу органов следствия, прокурора или суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством.

D. Применимые документы Совета Европы

147. Общие доклады Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП) в частях, применимых к настоящему делу, предусматривают следующее:

Извлечение из второго общего доклада [CPT/Inf (92) 3]

"43. _В настоящее время при оценке камер в полицейских участках, предназначенных для одиночного содержания в течение нескольких часов, используется следующий критерий (рассматриваемый, скорее, в качестве желательного, чем минимально необходимого): около 7 кв. метров, 2 метра или более от стены до стены, с высотой потолка 2,5 метра_

46. Проблема переполненности камер имеет прямое отношение к компетенции Комитета. Если число заключенных больше, чем то, на которое рассчитана тюрьма, это неблагоприятно отразится на всех видах обслуживания и деятельности внутри данного учреждения; общий уровень жизни будет снижен и, возможно, значительно. Более того, уровень переполненности тюрьмы или ее отдельной части может оказаться бесчеловечным или унижающим с точки зрения физического существования человека".

Извлечение из третьего общего доклада [CPT/Inf (93) 12]

"а. Доступ к врачу

_ 35. Медицинская часть тюрьмы* (*Европейский Суд использует термин "prison" - тюрьма для обозначения учреждения, в котором содержатся лица, лишенные свободы. Этот термин несколько не согласуется с реалиями российской уголовно-исполнительной системы, в которой тюрьма является лишь одним из видов исправительных учреждений, в которых уже отбывают наказание в виде лишения свободы. Для удобства прочтения в тексте Общего доклада ЕКПП оставлен термин "тюрьма". Однако следует понимать, что ЕКПП имеет в виду любое учреждение, в котором содержатся лица, лишенные свободы: и следственные изоляторы, и исправительные учреждения (прим. переводчика).) должна как минимум иметь возможность обеспечивать регулярные амбулаторные консультации и срочную медицинскую помощь (в дополнение она также может быть оборудована больничным помещением с кроватями). _ Кроме того, врачи медицинской части тюрьмы должны иметь возможность прибегать к услугам специалистов. _

Амбулаторное лечение должно осуществляться, в необходимых случаях, под надзором медицинского персонала; во многих случаях недостаточно, чтобы осуществление реабилитационного лечения зависело от инициативы заключенного.

36. Непосредственный доступ к услугам полностью оборудованного медицинского учреждения должен быть обеспечен как в гражданских больницах, так и медицинских частях учреждений уголовно-исполнительной системы. _

37. В любой момент, когда заключенные нуждаются в госпитализации или обследовании специалистом в больнице, они должны быть доставлены [туда] в такие сжатые сроки и таким способом, которые соответствуют состоянию их здоровья".

Извлечение из седьмого общего доклада [CPT/Inf (97) 10]

"13. Как указывал ЕКПП в своем втором Oбщем докладе (cм. CPT/Inf (92) 3, параграф 46), переполненность тюрем является вопросом, имеющим прямое отношение к компетенции Комитета. Когда тюрьма переполнена, заключенные содержатся в тесных и негигиеничных помещениях; пребывание в ней характеризуется постоянным отсутствием возможности уединиться (даже при отправлении такиx насущныx потребностей, как пользование туалетом); сокращением числа мероприятий, связанныx с пребыванием вне камеры, что объясняется неxваткой персонала и необxодимого оборудования; загруженностью работой медицинскиx служб; всевозрастающей напряженностью и проявлениями насилия в отношенияx между заключенными, а также между заключенными и персоналом. Данный перечень далеко не полон.

ЕКПП многократно был вынужден заявлять, что следствием пагубного воздействия переполненности тюрем являются бесчеловечные и унижающие достоинство условия содержания".

Извлечение из одиннадцатого общего доклада [CPT/Inf (2001) 16]

"28. Явление переполненности тюрем продолжает негативно сказывается на исправительных системах по всей Европе и серьезно подрывает попытки исправить условия содержания. Отрицательное влияние переполненности тюрем уже освещалось в предыдущих Общих докладах_"

Доклад властям Азербайджана по результатам визита ЕКПП в Азербайджан в период с 24 ноября по 6 декабря 2002 г.

"189. _уровень переполненности камер [в следственных изоляторах] должен быть снижен с той целью, чтобы обеспечить каждому заключенному по крайней мере 4 кв. метра санитарной площади".

Право

I. Предварительные возражения властей Российской Федерации

148. По мнению властей Российской Федерации, утверждения заявителя о том, что медицинское обследование, проведенное в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда, было неполным и не позволяло сделать окончательных выводов, явились злоупотреблением со стороны заявителя его правом на подачу жалобы по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции.

149. Пункт 3 статьи 35 Конвенции в соответствующей части звучит следующим образом:

"Суд объявляет неприемлемой любую индивидуальную жалобу, поданную в соответствии со статьей 34, если сочтет ее_ злоупотреблением правом подачи жалоб".

150. Европейский Суд напоминает, что, за исключением чрезвычайных случаев, жалоба может быть отклонена на основании того, что представляет собой злоупотребление, только когда она заведомо основана на недостоверных фактах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, §§53-54; Решение Европейского Суда по делу "I.S. против Болгарии" (I.S. v. Bulgaria) от 6 апреля 2000 г., жалоба N 32438/96; и Постановление Европейского Суда по делу "Варбанов против Болгарии" (Varbanov v. Bulgaria), жалоба N 31365/96, ECHR 2000-X, §36).

151. Принимая во внимание утверждения, сделанные заявителем в рамках рассмотрения настоящего дела, Европейский Суд не считает, что они привели к злоупотреблению правом подачи жалобы. Следовательно, возражение властей Российской Федерации отклоняется.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 5 Конвенции

152. М.Е. Попов, ссылаясь на статью 5 Конвенции, заявил ряд жалоб относительно связанных с применением к заявителю мер пресечения в виде заключения под стражу.

А. Приемлемость жалобы

153. Европейский Суд напоминает, что в случае рассмотрения вопросов, касающихся периода содержания под стражей в рамках избранной меры пресечения, шестимесячный срок, предусмотренный пунктом 1 статьи 35 Конвенции, начинает исчисляться с даты решения вопроса о виновности судом первой инстанции, а не с даты вступления в силу обвинительного приговора суда (см. Решение Европейского Суда по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania) от 11 января 2000 г., жалоба N 42095/98). Однако в случаях, когда заявитель обжаловал законность содержания его под стражей в рамках отдельной процедуры, в которой окончательное решение было принято после его осуждения судом первой инстанции, шестимесячный срок исчисляется с даты последнего упомянутого решения.

154. Европейский Суд отмечает, что заявитель был осужден судом первой инстанции 10 сентября 2003 г. Окончательное решение по жалобе заявителя на продление срока его содержания под стражей до суда было принято 4 ноября 2003 г. Однако жалоба в Европейский Суд была подана только 14 июля 2004 г., то есть по истечении шести месяцев. Поэтому Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель не выполнил предусмотренного пунктом 1 статьи 35 Конвенции требования о соблюдении шестимесячного срока.

155. Следовательно, жалоба в этой части должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение Статьи 6 Конвенции

156. Заявитель, ссылаясь на пункт 1 статьи 6 Конвенции, утверждал о нарушении его права на справедливое судебное разбирательство беспристрастным судом в разумный срок. В частности, он утверждал, что обвинительное заключение было составлено с нарушением закона, поскольку в нем не указывались конкретные обстоятельства совершения вменяемого ему в вину преступления, равно как не были указаны и доказательства против него. Заявитель полагал, что такие недостатки обвинительного заключения в реальности возложили на него обязанность по доказыванию собственной невиновности в последующем судебном разбирательстве. Он также жаловался на отказ 19 мая 2003 г. в удовлетворении его ходатайства об исключении из материалов дела некоторых доказательств как недопустимых. Ссылаясь на подпункт "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, заявитель жаловался на отказ от 18 июня 2003 г. в удовлетворении его ходатайства допустить в процесс в качестве его представителя его дядю. Далее он жаловался, ссылаясь на подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, на отказ в удовлетворении его ходатайства о вызове в судебное заседание Р. и на отложение разбирательства его дела для вызова в судебное заседание Х.

157. Статья 6 Конвенции в соответствующей части предусматривает следующее:

"1. Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом_

2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком.

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

_

c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него; _".

158. Власти Российской Федерации утверждали, что 8 сентября 2003 г. адвокат заявителя подал ходатайство о вызове Р. в судебное заседание для подтверждения алиби заявителя и сообщения суду информации о личности обвиняемого. Прокурор возражал против удовлетворения названного ходатайства на том основании, что информация о личности заявителя могла бы быть получена от его родственников. По этим причинам судья Преображенского районного суда г. Москвы отказал в удовлетворении названного ходатайства адвоката заявителя. Более того, власти Российской Федерации утверждали, что обстоятельства, на которые ссылался адвокат заявителя в его ходатайстве, были установлены на основании показаний свидетелей П., К. и К. Далее власти Российской Федерации утверждали, что Х. не явился в судебное заседание 8 сентября 2003 г. и ни одна из сторон не ходатайствовала об отложении дела.

159. Заявитель настаивал на том, что неуказание следственными органами в обвинительном заключении конкретных обстоятельства совершения вменяемого ему в вину преступления, равно как неуказание доказательств против него, возложило на него бремя доказывания своей невиновности. В то же время тот факт, что суд, который должен был рассматривать дело заявителя по существу, принял указанное дело к производству с имеющим ряд недостатков обвинительным заключением, доказывает тот факт, что суд не был беспристрастным и эффективно взял на себя функции обвинения. По утверждению заявителя, это также доказывает тот факт, что суд отказал в удовлетворении всех его ходатайств об освобождении до суда. Более того, несмотря на то, что прокурор не возражал против удовлетворения ходатайства заявителя от 19 мая 2003 г. об исключении из материалов дела некоторых доказательств как недопустимых, суд первой инстанции отказал в удовлетворении названного ходатайства. Заявитель утверждал, что это нарушило принцип состязательности сторон и подорвало справедливость разбирательства. Заявитель также утверждал, что суд первой инстанции отказал ему в удовлетворении ходатайства о представлении некоторых дополнительных доказательств по делу. Более того, протокол судебного заседания был неточным, и некоторые показания были зафиксированы неправильно или вообще не были зафиксированы в протоколе судебного заседания. Заявитель также утверждает, что его право на юридическую помощь по своему выбору было нарушено определением суда первой инстанции от 17 февраля 2003 г., которым дяде заявителя было отказано вступить в процесс в качестве представителя заявителя.

160. Относительно свидетелей Р. и Х. заявитель утверждал, что его ходатайство об их допросе в ходе предварительного расследования было удовлетворено заместителем прокурора 2 июля 2002 г. Однако их допрос так и не состоялся. Позднее Р. был вызван в судебное заседание. Этот факт подтверждается его подписью на документе от 9 сентября 2003 г., в котором он признал, что как свидетель предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Однако ему не была предоставлена возможность дать показания в ходе разбирательства дела заявителя по существу. В любом случае отказ в допросе в судебном заседании свидетеля на том основании, что информация о личности заявителя была предоставлена его родственниками, был произволом, поскольку защита обратилась с ходатайством о допросе Р. в целях подтверждения алиби заявителя. Что касается Х., то защита требовала отложения судебного заседания 9 сентября 2003 г. в целях вызова его в судебное заседание в качестве свидетеля, как это отражено в протоколе судебного заседания. На основании изложенного заявитель утверждает, что его право на справедливое разбирательство его дела в разумный срок независимым судом, предусмотренное статьей 6 Конвенции, было нарушено.

А. Приемлемость жалобы

1. Длительность разбирательства

161. В том, что касается доступных пониманию жалоб заявителя на длительность разбирательства по возбужденному в отношении его уголовному делу, Европейский Суд напоминает, что разумность срока судебного разбирательства должна оцениваться в свете обстоятельств дела и с учетом критериев, установленных прецедентным правом Европейского Суда, в частности, сложности дела, а также поведения заявителя и соответствующих властей (см. среди многих других источников Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, §124).

162. Европейский Суд отмечает, что разбирательство по делу заявителя началось 14 мая 2002 г. и окончилось 20 января 2004 г. Таким образом, оно продолжалось один год, восемь месяцев и восемь дней и рассматривалось [судами] двух уровней. Европейский Суд полагает, что названный период времени не превышает разумного срока по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции и не считает, что действия властей Российской Федерации привели к каким-либо значительным задержкам в разбирательстве дела заявителя.

163. Следовательно, жалоба в этой части должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

2. Иные жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции

164. Европейский Суд отмечает, что остальные жалобы заявителя со ссылкой на статью 6 Конвенции не являются явно необоснованными по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Они также не являются неприемлемыми по каким-либо иным основаниям. Следовательно, эти жалобы должны быть объявлены приемлемыми.

В. Существо жалобы

1. Предполагаемые недостатки обвинительного заключения

165. В той части, в которой жалоба заявителя касается презумпции невиновности, гарантированной пунктом 2 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд полагает, что отсутствуют признаки того, что какие-либо предполагаемые недостатки обвинительного заключения привели к презюмированию вины заявителя в совершении уголовного преступления до того, как он был осужден компетентным судом. В том что касается жалобы заявителя на несправедливый характер разбирательства его дела по существу судом первой инстанции, то жалоба в этой части будет рассмотрена Европейским Судом ниже.

2. Допустимость протоколов предъявления для опознания

166. Европейский Суд напоминает, что хотя статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не содержит каких-либо норм, регламентирующих вопросы допустимости доказательств как таковых. Этот вопрос подлежит регламентации, прежде всего, во внутригосударственном праве (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шенк против Швейцарии" (Schenk v. Switzerland) от 12 июля 1988 г., Series A, N 140, р. 29, §§45-46). Задачей Европейского Суда не является определение в принципе, могут ли конкретные виды доказательств считаться допустимыми. Задача Европейского Суда убедиться в том, что права защиты были соблюдены, в частности, путем изучения вопроса о том, могла ли сторона защиты оспаривать достоверность доказательств и возражать против их использования (см., mutatis mutandis* (*Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "Аллан против Соединенного Королевства" (Allan v. United Kingdom), жалоба N 48539/99, ECHR-IX, §43).

167. Европейский Суд отмечает, что 19 мая 2003 г. заявитель подал ходатайство об исключении из доказательственной базы по делу протокола его допроса от 14 мая 2002 г. и протоколов предъявления для опознания как недопустимых доказательств. Суд отклонил ходатайство на том основании, что этот вопрос должен быть разрешен на стадии рассмотрения дела заявителя по существу. В приговоре от 10 сентября 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы отклонил названное ходатайство заявителя на том основании, что указанные доказательства были получены в соответствии с законодательством Российской Федерации. Суд пришел к такому выводу, приняв во внимание, inter alia* (*Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), полученные в ходе судебного заседания показания свидетелей об отсутствии каких-либо нарушений при проведении следственных действий в виде предъявления для опознания. Упомянутые выводы суда первой инстанции были подтверждены 20 января 2004 г. Московским городским судом, рассматривавшим дело заявителя в кассационном порядке. Таким образом, доказательства, исключения которых из материалов дела добивался заявитель, были изучены в ходе состязательного процесса, заявитель имел возможность оспаривать их в судах двух инстанций, которые не установили нарушений внутригосударственных процессуальных норм при их получении.

168. При названных обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу, что в данном случае не имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

3. Право на юридическую помощь по своему выбору

169. Прежде всего, Европейский Суд отмечает, что гарантии, предусмотренные пунктом 3 статьи 6 Конвенции, являются частными проявлениями права на справедливое судебное разбирательство по уголовному делу, закрепленного в пункте 1 статьи 6 Конвенции. Соответственно, жалоба заявителя будет рассмотрена в соответствии с названными положениями Конвенции, взятыми в своей совокупности (см. среди прочих источников Постановление Европейского Суда по делу "Бенхам против Соединенного Королевства" (Benham v. United Kingdom) от 10 июня 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-III, p. 756, §52).

170. Сначала Европейский Суд также напоминает, что при прочтении в целом статья 6 Конвенции гарантирует право обвиняемого на эффективное участие в уголовном судопроизводстве при рассмотрении уголовного дела судом. В общем смысле названное право включает в себя не только право присутствовать в суде, но также и право на получение юридической помощи, если это необходимо, и эффективное судебное разбирательство. Эти права присущи самому понятию состязательной процедуры и могут также вытекать из гарантий, указанных в подпунктах "с" и "е" пункта 3 статьи 6 Конвенции (см. среди иных источников Постановление Европейского Суда по делу "Стэнфорд против Соединенного Королевства" (Stanford v. United Kingdom) от 23 февраля 1994 г., Series A, N 282-А, pp. 10-11, §26).

171. Европейский Суд напоминает, что подпункт "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции предоставляет обвиняемому право на защиту через адвоката "по его собственному выбору". Несмотря на важность доверительного характера отношений между адвокатом и его клиентом, право на выбор собственного адвоката не может рассматриваться как абсолютное (см. Постановление Европейского Суда по делу "Круасан против Германии" (Croissant v. Germany) от 25 сентября 1992 г., Series A, N 237-B, §29).

172. Европейский Суд отмечает, что часть вторая статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что суд может разрешить обвиняемому, чтобы его наравне с адвокатом представлял близкий родственник или другое выбранное им лицо. Однако Европейский Суд отмечает, что это право является дискреционным. Именно внутригосударственные суды обеспечивают в каждом конкретном случае надлежащую защиту подсудимому и принимают решение о том, должно ли быть дано разрешение на представительство интересов подсудимого близкими родственниками.

173. Далее Европейский Суд отмечает, что при разбирательстве дела в суде первой инстанции заявителя представлял адвокат по его выбору. 17 февраля 2003 г. заявитель обратился к суду с ходатайством о допуске в процесс его дяди в качестве его представителя. Суд первой инстанции отказал заявителю в удовлетворении его ходатайства на том основании, что в судебном процессе его интересы представлял адвокат.

174. Европейский Суд приходит к выводу, что отказ суда первой инстанции в допуске в судебный процесс дяди заявителя в качестве его представителя, в то время как его интересы были представлены адвокатом по его выбору, не привел к нарушению его прав, гарантированных подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятым во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

4. Присутствие свидетелей Р. и Х.

175. Поскольку гарантии, предусмотренные подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, являются частными аспектами права на справедливое судебное разбирательство, закрепленного в пункте 1 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд рассмотрит жалобу заявителя на непроведение допроса свидетелей Р. и Х. в судебном заседании в соответствии с упомянутыми положениями Конвенции, взятыми в совокупности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria) от 26 апреля 1991 г., Series A, N 203, p. 10, §25).

176. Европейский Суд напоминает, что вопросы допустимости доказательств регулируются в основном нормами внутригосударственного права. По общему правилу именно внутригосударственные суды оценивают имеющиеся в их распоряжении доказательства, равно как решают вопрос об относимости доказательств, которые подсудимый просит приобщить к делу (см. среди других источников Постановление Европейского Суда по делу "Барбера, Мессеге и Хабардо против Испании" (Barberа, Messeguй and Jabardo v. Spain) от 6 декабря 1998 г., Series A, N 146, p. 31, §68). В частности, подпункт "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, опять же, как правило, оставляет на усмотрение внутригосударственных судов оценку уместности вызова в суд свидетелей в "независимом" смысле, которым наделяется это слово в рамках конвенционной системы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria) от 26 апреля 1991 г., Series A, N 203, p. 10, §25)* (*Для пояснения данного предложения, видимо, необходимо обратиться к практике Европейского Суда по данному вопросу, в частности, к упомянутому Постановлению по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria), §25. В указанном параграфе Европейский Суд отметил следующее: "Хотя г-жа J.L. отказалась давать показания в суде, в целях подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции она должна рассматриваться как свидетель - этому термину должно быть дано независимое толкование (_) - поскольку ее показания, записанные сотрудником В. и затем оглашенные им в судебном заседании, фактически рассматривались судом и были учтены им при рассмотрении дела".); указанное положение "не требует присутствия и допроса каждого свидетеля со стороны подсудимого: его основная цель, как она закреплена в формулировке "на тех же условиях" - это полное "равенство возможностей" при рассмотрении дела (см. среди других источников Постановление Европейского Суда по делу "Энгель и другие против Нидерландов" (Engel and Others v. Netherlands) от 8 июня 1976 г., Series A, N 22, рp. 38-39, и Постановление Европейского Суда по делу "Брикмон против Бельгии" (Brickmont v. Belgium) от 7 июля 1989 г., Series A, N 158, p. 31, §89).

177. Европейский Суд напоминает, что принцип равенства сторон подразумевает, что заявителю должна быть "предоставлена разумная возможность представлять свое дело в условиях, которые не ставят его в менее выгодное положение по сравнению с его оппонентом" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Булут против Австрии" (Bulut v. Austria) от 22 февраля 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-II, §47).

178. Однако концепция "равенства сторон" не исчерпывает содержание подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, равно как и пункта 1 статьи 6 Конвенции, и является лишь одним из аспектов применения последнего. Задачей Европейского Суда является оценка того, было ли разбирательство в целом справедливым в конкретном случае, как того требует пункт 1 статьи 6 Конвенции (см. среди других источников Постановление Европейского Суда по делу "Дельта против Франции" (Delta v. France) от 19 декабря 1990 г., Series A, N 191, p. 15, §35, и Постановление Европейского Суда по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium) от 22 апреля 1992 г., Series A, N 235-B, §33).

179. Поэтому, даже хотя обычно именно внутригосударственные суды решают, необходимо ли или желательно вызвать свидетеля, могут иметь место исключительные обстоятельства, которые могут побудить Европейский Суд прийти к выводу, что непроведение допроса лица в качестве свидетеля несовместимо со статьей 6 Конвенции (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Брикмон против Бельгии", §89, и Постановление Европейского Суда по делу "Дестрехем против Франции" (Destrehem v. France) от 18 мая 2004 г., жалоба N 56651/00, §41).

180. Для того чтобы определить, была ли в настоящем деле заявителю обеспечена возможность представлять свое дело в условиях, которые не ставят его в менее выгодное положение по сравнению с обвинением, и было ли разбирательство справедливым, Европейский Суд, прежде всего, рассмотрит, что было положено в основу приговора по делу заявителя (см., mutatis mutandis* (*Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Дестрехем против Франции" (Destrehem v. France), §43).

181. Европейский Суд отмечает, что осуждение заявителя за убийство основывалось на показаниях четырех учащихся из школы для детей с ограниченными возможностями слуха - М., З., Ф. и Ш. Учащиеся не были непосредственными свидетелями убийства, но 26 сентября 2001 г., в день совершения убийства, они видели двух молодых людей, между которыми происходила драка, и впоследствии они узнали, что один из них был найден мертвым позднее в тот же день. На очной ставке, проведенной полгода спустя после событий, М. опознал заявителя как одного из мужчин, которого он видел 26 сентября 2001 г. М. подтвердил свои показания в судебном заседании в Преображенском районном суде г. Москвы 8 сентября 2003 г. При проведении очной ставки З. также опознал заявителя. В ходе судебного заседания он заявил, что он уже не помнит, как выглядел правонарушитель. Ф. в ходе очной ставки показал, что он не может быть уверен в том, что он узнал заявителя, в ходе судебного заседания он показал, что не узнает заявителя. Ш. в ходе судебного заседания не допрашивался, на очной ставке показал, что ранее никогда не видел заявителя. Преподаватель учащихся, допрошенный в ходе судебного заседания, утверждал, что последние страдают от некоторых проблем с памятью или забывчивостью, из-за чего они не могут адекватно вспомнить события полугодовой давности. Суд первой инстанции приобщил показания учащихся к делу в качестве доказательств того факта, что заявитель участвовал в драке с убитым в день убийства. Таким образом, имеющиеся в распоряжении суда доказательства в виде итогов предъявления заявителя для опознания представляли собой противоречивые свидетельства четырех учащихся, которые имели проблемы с восстановлением в памяти картины событий полугодовой давности, а само предъявление для опознания проводилось более чем полгода спустя после события - драки, в связи с которой и проводилось опознание.

182. Европейский Суд отмечает, что в приговоре от 10 сентября 2003 г. Преображенский районный суд г. Москвы постановил, что вина заявителя подтверждалась также другими доказательствами. Среди других доказательств суд указал заключения патологоанатома, протоколы осмотра места преступления, протоколы осмотра компьютера и дискет, принадлежавших жертве, протоколы осмотра компьютера и дискет некоего Х., протоколы осмотра личных вещей заявителя, справочную информацию интернет-провайдеров, показания компьютерного эксперта Г. о том, что пароль и имя пользователя для каждого пользователя были индивидуальными и позволяли определить место нахождения каждого пользователя и его переписку с другими пользователями; показания Б., который утверждал, что в Интернете заявитель пользовался условным именем "Спенсер" и что у него была черная кожаная куртка. Однако Европейский Суд отмечает, что суд первой инстанции не пояснил каким образом упомянутые выше материалы доказывают вину заявителя и какое отношение они в принципе имеют к делу, за исключением заключения о вскрытии тела погибшего и протоколов осмотра места преступления, относимость к делу которых очевидна, но которые служат только одной цели подтверждения факта смерти. В то же время суд первой инстанции не установил ни причину ссоры, которая произошла 26 сентября 2001 г., ни орудие убийства. Суд кассационной инстанции не производил собственную оценку фактических обстоятельств дела. Поэтому, по мнению Европейского Суда, признание заявителя виновным в совершении убийства было в решающей степени обосновано на предположении о том, что заявитель участвовал в драке с потерпевшим недалеко от места преступления, и это предположение, по мнению суда первой инстанции, подтверждалось показаниями учащихся.

183. Европейский Суд отмечает, что в случаях, когда осуждение заявителя в решающей степени основывается на предположении о том, что лицо в определенное время находилось в определенном месте, принцип состязательности, и в более общем смысле, право на справедливое судебное разбирательство, подразумевают, что заявителю должна быть предоставлена разумная возможность эффективно оспаривать соответствующее предположение.

184. Европейский Суд отмечает, что заявитель ходатайствовал о вызове в суд первой инстанции нескольких свидетелей, которые, по его мнению, могли подтвердить его алиби. К этим свидетелям относятся П. - мать заявителя, К. - знакомая заявителя, К. - мать знакомой заявителя, Р. - соседка заявителя, Х. - плотник, который работал в квартире заявителя в день совершения преступления. Суд первой инстанции заслушал показания П., К. и К., которые дали показания о месте нахождения заявителя 26 сентября 2001 г. Они показали, что заявитель провел день дома со своей матерью, а вечер - со своей знакомой. Однако суд первой инстанции отклонил показания свидетелей на том основании, что, являясь родственниками заявителя, они пытались ему помочь.

185. Далее Европейский Суд отмечает, что во время предварительного расследования адвокат заявителя ходатайствовал о допросе в качестве свидетелей Р. и Х., которые не являлись родственниками заявителя. 2 июля 2002 г. заместитель прокурора удовлетворил названное ходатайство адвоката заявителя. Однако ни Р., ни Х. так и не были когда-либо допрошены. 17 февраля 2003 г. Преображенский районный суд удовлетворил ходатайство адвоката заявителя о вызове Р. в судебное заседание. 8 сентября 2003 г. адвокат заявителя снова заявил ходатайство о допросе Р. в судебном заседании для подтверждения алиби заявителя и предоставления информации о его личности. Прокурор заявил возражение на том основании, что информация о личности заявителя могла быть представлена его родственниками. Судья отказал в удовлетворении ходатайства адвоката заявителя без указания мотивов своего решения. По-видимому, Р. явилась в судебное заседание на следующий день, но судом она никогда не допрашивалась.

186. Что касается Х., власти Российской Федерации утверждали, что 8 сентября 2003 г. ни одна из сторон не заявляла ходатайств об отложении разбирательства для вызова названного свидетеля. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что Х. являлся в судебное заседание 17 февраля 2003 г. Однако судебное заседание по делу было отложено, и он не был допрошен. В протоколе судебного заседания от 8 сентября 2003 г. отмечено, что свидетель "явился". Протокол судебного заседания от 9 сентября 2003 г. не уточняет факт явки названного свидетеля в судебное заседание. Тем не менее в конце судебного заседания адвокат заявителя ходатайствовал о дополнительном вызове и заслушивании в судебном заседании показаний свидетеля К. В удовлетворении названного ходатайства было отказано на том основании, что свидетель был уведомлен о времени проведения судебного заседания, но не явился. Таким образом, свидетель К., очевидно, присутствовал в судебном заседании 17 февраля 2003 г.; отсутствуют доказательства его неявки в суд 8 сентября 2003 г., а 9 сентября 2003 г. защита дополнительно ходатайствовала о его вызове в судебное заседание. При таких обстоятельствах Европейский Суд приходит к выводу, что отсутствие допроса свидетеля К. судом первой инстанции не может рассматриваться исключительно как упущение стороны защиты.

187. Далее Европейский Суд отмечает, что, отказывая в допросе Р. и Х., суд первой инстанции не изучил вопрос о важности показаний названных свидетелей для рассмотрения дела. Однако из того факта, что ранее заявленные защитой ходатайства о допросе названных свидетелей были несколько раз формально удовлетворены как на стадии предварительного расследования, так и при рассмотрении дела судом, следует, что власти Российской Федерации согласились с тем, что показания названных лиц могли иметь значение для данного дела.

188. Несомненно, функцией Европейского Суда не является выражение мнения по вопросу относимости доказательств или, в более общем плане, о виновности, либо невиновности. Вместе с тем Европейский Суд должен оценить, было ли разбирательство дела в целом, включая то, каким образом были собраны доказательства, справедливым (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria), §26). Принимая во внимание тот факт, что осуждение заявителя было основано на противоречивых показаниях против него, Европейский Суд приходит к выводу, что отказ судов Российской Федерации допросить свидетелей защиты без какого-либо учета относимости показаний данных свидетелей к делу привел к ограничению прав защиты, несовместимому с гарантиями справедливого судебного разбирательства, закрепленными в статье 6 Конвенции (см. приведенное выше Постановление Европей-ского Суда по делу "Видал против Бельгии" (Vidal v. Belgium), §34).

189. Принимая во внимание особые обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятого во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением с заявителем в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы

190. Заявитель жалуется на то, что в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы его регулярно избивали и угрожали убить его сокамерники, предположительно с согласия или даже по указанию администрации следственного изолятора и следственных органов, которые старались заставить его оговорить себя. Европейский Суд рассмотрит жалобу в этой части согласно статье 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

191. Власти Российской Федерации утверждали, что во время содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе он не подвергался каким-либо формам ненадлежащего обращения и ему не причинялись какие-либо телесные повреждения.

192. Заявитель настаивал на своих утверждениях о том, что в следственном изоляторе он подвергался жестокому обращению. Он заявил, что во время содержания под стражей в следственном изоляторе его систематически избивали сокамерники, они также угрожали ему смертью. Все эти действия поощрялись следственными органами и поддерживались администрацией следственного изолятора. Заявитель утверждал, что указанные органы власти старались заставить его оговорить себя для того, чтобы получить некоторое обоснование явно надуманных уголовных обвинений, выдвинутых против него. Заявитель утверждал, что он представил Европейскому Суду детальное описание того, какому ненадлежащему обращению он подвергался, и тех телесных повреждений, которые ему были причинены. Он заявил, что в связи с его жалобами в следственном изоляторе его не осматривал врач, а его обращения и жалобы в различные органы не дошли до адресатов. Заявитель обратил внимание Европейского Суда на запись в его медицинской карте, в которой отмечались наличие заживающей гематомы в области глазницы, болезненное мочеиспускание и гематурия (наличие крови в моче). Он утверждал, что это является доказательством того, что он подвергался ненадлежащему обращению в следственном изоляторе. 10 сентября 2004 г., после перевода заявителя в учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула, его мать обратилась в соответствующее управление исполнения наказаний для организации обследования заявителя, в том числе травматологом. Однако такое обследование никогда не проводилось.

A. Приемлемость жалобы

193. Европейский Суд напоминает, что утверждения о ненадлежащем обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. Для оценки таких доказательства Европейский Суд разработал стандарт "вне разумного сомнения" и дополнительно отметил, что соответствующее доказательство может вытекать из сосуществования достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных нерушимых презумпций фактов (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по правам человека по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, §121). Когда лицо, будучи здоровым, помещается полицией под стражу, а к моменту освобождения у него имеются телесные повреждения, то на государстве лежит обязанность представить правдоподобное объяснение того, чем вызваны соответствующие травмы, непредставление такого объяснения ставит вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Томази против Франции" (Tomasi v. France) от 27 августа 1992 г., Series A, N 241-А, рp. 40-41, §§108-111, и Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., Series A, N 336, pр. 25-26, §34).

194. Европейский Суд отмечает, что, по утверждению заявителя, несмотря на его просьбы, медицинское обследование травм, которые ему предположительно были причинены, никогда не проводилось. Однако заявитель не представил Европейскому Суду каких-либо иных доказательств, таких как показания свидетелей, равно как и каких-либо документов для подтверждения того факта, что он действительно требовал провести медицинское обследование в следственном изоляторе ИЗ-77/1 для того, что зафиксировать причиненные ему телесные повреждения.

195. Далее Европейский Суд отмечает, что в медицинской карте заявителя имеется запись от 1 сентября 2002 г., в которой у заявителя отмечено наличие заживающей гематомы в области глазницы. Ни медицинская карта, ни другие документы не содержат какой-либо информации о характере и обстоятельствах образования гематомы. Европейский Суд считает, что исходя из сделанной записи, он не может прийти к выводу, что отмеченная травма представляет собой явный признак применения к заявителю физической силы (см. для сравнения приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Томази против Франции" (Tomasi v. France), §113).

196. Более того, из материалов дела следует, что заявитель не ставил в известность власти Российской Федерации о своих жалобах в то время, когда можно было разумно ожидать от властей, что они примут меры для обеспечения безопасности заявителя и проведут расследование соответствующих обстоятельств. Что касается довода заявителя, приведенного в его замечаниях, о том, что его обращения и жалобы не доходили до адресатов, Европейский Суд отмечает, что заявитель не представил каких-либо доказательств направления им в компетентные органы каких-либо жалоб в связи с ненадлежащим обращением в следственном изоляторе ИЗ-77/1. Более того, в своем письме от 26 августа 2004 г. заявитель прямо написал своему представителю, что он не жаловался на жестокое обращение, поскольку ему угрожали убийством. Однако Европейский Суд отмечает, что заявитель не представил доказательств, таких как показания свидетелей, о том, что ему действительно угрожали подобным образом. Европейский Суд не может рассматривать запись в медицинской карте заявителя от 1 сентября 2002 г. в качестве доказательства того, что ему предположительно угрожали смертью, или сделать вывод о том, что ему иным образом препятствовали в подаче жалоб во внутригосударственные органы.

197. Соответственно, отсутствует достаточная доказательственная база для вывода вне всяких разумных сомнений о том, что заявитель подвергался жестокому обращению при содержании под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы, как заявитель утверждает, или о том, что власти Российской Федерации не обеспечили его безопасность при содержании под стражей или не выполнили процессуальной обязанности согласно статье 3 Конвенции о проведении эффективного расследования по жалобам заявителя.

198. Следовательно, жалоба заявителя в этой части явно необоснованна и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы

199. Заявитель жалуется на то, что медицинская помощь, которой он был обеспечен в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы, была неадекватной. В частности, он утверждает, что после его заключения под стражу он не осматривался регулярно врачами, в том числе профильными специалистами, не сдавал специальные анализы, как это требуется после резекции опухоли мочевого пузыря, которая была ему сделана в 1994 году. Он также утверждал, что не получал лечения, адекватного для его состояния, и только иногда ему давалось обезболивающее. Далее заявитель жаловался на предположительно ужасные условия содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы. Заявитель ссылался на статьи 2 и 3 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит эту часть жалобы заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции.

(а) Медицинская помощь

200. Власти Российской Федерации утверждали, что в период содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы он помещался для обследования и лечения в медицинскую часть несколько раз. Между 23 января и 21 марта 2003 г. его обследовали уролог, хирург и терапевт. Заявителю была сделана электрокардиограмма и дважды ультразвуковые обследования мочеполовой системы. У него также были взяты общий и биохимический анализы крови и анализ мочи. С 6 по 19 августа 2003 г. заявитель прошел аналогичный курс лечения. 15 августа 2003 г. его обследовал уролог, который не установил признаков рецидива опухоли. Заявитель снова помещался в медицинскую часть с 25 августа по 3 сентября 2003 г. Обследование не выявило признаков анемии, и заявитель был выписан в удовлетворительном состоянии. Специалисты, приводившие обследования заявителя, обладали должной квалификацией. Проведенные обследования и лечение отвечали состоянию здоровья заявителя. Власти Российской Федерации отметили, что заявитель не подавал каких-либо жалоб в суды Российской Федерации в связи с оказанной ему медицинской помощью, хотя имел такую возможность.

201. Заявитель не согласился с утверждениями властей Российской Федерации. Он отметил, что медицинская часть следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы не имела лицензии на медицинскую деятельность в области урологии или онкологии. Поэтому специалисты, которые обследовали его, не обладали квалификацией для оценки его состояния, не говоря уже об обеспечении адекватного лечения. Далее он утверждал, что после проведенной в 1994 году операции он наблюдался в онкологическом диспансере N 3 г. Москвы. Он регулярно проходил медицинские обследования, в том числе раз в три или в шесть месяцев его осматривал онкоуролог и делалась цистоскопия, аналогичное наблюдение требовалось и после его заключения под стражу. Однако во время содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы медицинский персонал только консультировался с его онкоурологом по телефону и не предоставил последнему полной информации о состоянии здоровья заявителя. В частности, врачу не сообщили о неоплазме обнаруженной у заявителя в простате. Онкоуролог физически не обследовал заявителя, и у заявителя не отбирались специальные анализы. Заявитель утверждает, что оказанная ему медицинская помощь не была адекватной.

(b) Материально-бытовые условия содержания под стражей

202. Власти Российской Федерации утверждали, что в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы заявитель был обеспечен индивидуальным спальным местом, постельными принадлежностями и одеждой в соответствии с правилами внутреннего распорядка следственного изолятора. Освещение в камерах также отвечало нормативным требованиям для следственных изоляторов. Искусственное освещение включалось и выключалось по просьбе заключенных. В камерах имелась естественная и принудительная вентиляция. Заявитель мог принимать душ, по крайней мере, один раз в неделю. Заявитель не содержался совместно с заключенными, страдающими от туберкулеза или ВИЧ-инфекции. Он был обеспечен трехразовым горячим питанием. Власти Российской Федерации также отметили, что с 2002 по 2004 год в камерах следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы был проведен ремонт. В настоящее время санитарные условия в камерах являются удовлетворительными. В большинстве камер унитаз отделен от жилой части помещения бетонной перегородкой. В камере N 143 он расположен в изолированной кабине. Все камеры были обеспечены холодным водоснабжением; некоторые были также обеспечены горячим водоснабжением. Температура в камерах составляла 19 градусов по Цельсию, в камерах имелась система центрального отопления. Камеры были оборудованы двухъярусными койками, и заключенные были обеспечены соответствующими постельными принадлежностями. В камерах не было ни насекомых, ни грызунов. Власти Российской Федерации также отметили, что заявитель не обращался с какими-либо жалобами на условия содержания его под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы в федеральные суды, расположенные на территории г. Москвы. Власти Российской Федерации полагают, что жалоба заявителя является явно необоснованной.

203. Прежде всего, заявитель отмечает, что информация, представленная властями Российской Федерации о номерах камер, где он содержался, их площади и количестве содержавшихся в них заключенных отличается от той информации, которую он представлял ранее. Он предполагает, что различия в указаниях номеров камер могут объясняться тем, что во время содержания его под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы двери некоторых камер были перекрашены и их номера были изменены. Заявитель отметил, что его утверждения в этой части подтверждаются конвертами его писем своей матери, на которых указывался номер камеры. Он также предполагал, что власти Российской Федерации представили информацию о площади камер и количестве содержавшихся в них заключенных по состоянию на момент после их ремонта. В целом он настаивал на достоверности его позиции относительно условий содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы и утверждал, что они не соответствовали статье 3 Конвенции.

А. Приемлемость жалобы

204. Ввиду того, что власти Российской Федерации, как можно их понять, заявляют о несоблюдении заявителем правила об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, Европейский Суд напоминает, что пункт 1 статьи 35 Конвенции предусматривает распределение бремени доказывания. Власти государства-ответчика, утверждающие о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, должны убедить Европейский Суд в том, что средство правовой защиты было эффективным, доступным в теории и на практике в соответствующее время, то есть что им можно было воспользоваться и оно могло обеспечить возмещение в связи с жалобами заявителя и предполагало разумные шансы на успех при его использовании (см. Постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, ECHR 1999-V, §76, и Решение Европейского Суда по делу "Мифсуд против Франции" (Mifsud v. France), жалоба N 57220/00, ECHR 2002-VIII, §15). Далее Европейский Суд напоминает, что внутригосударственные средства правовой защиты должны быть "эффективными" в том смысле, что они должны либо предупреждать предполагаемое нарушение или пресекать его, либо предоставлять адекватное возмещение в связи с любым нарушением, которое уже было допущено (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR-XI, §158).

205. Европейский Суд подчеркнул, что власти Российской Федерации лишь отметили, что заявитель не подавал каких-либо жалоб в связи с условиями содержания под стражей и оказанием ему медицинской помощи в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы в суды, расположенные на территории г. Москвы. Власти Российской Федерации не уточнили, какой вид жалобы был бы эффективным средством правовой защиты, по их мнению, равно как не представили какую-либо дополнительную информацию о том, каким образом подобная жалоба могла бы предупредить предполагаемое нарушение, пресечь его или предоставить заявителю адекватную компенсацию. При отсутствии таких доказательств и принимая во внимание изложенные выше принципы, Европейский Суд приходит к выводу, что поскольку власти Российской Федерации, как их можно понять, заявляют о несоблюдении заявителем правила об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, они не обосновали эффективность внутригосударственного средства правовой защиты, которое заявитель предположительно не исчерпал (см. среди других источников, Постановление Европейского Суда по делу "Кранц против Польши" (Kranz v. Poland) от 17 февраля 2004 г., жалоба N 6214/02, §23, и Решение Европейского Суда по делу "Скавинская против Польши" (Skawinska v. Poland) от 4 марта 2003 г., жалоба N 42096/98).

206. На основании изложенного Европейский Суд приходит к выводу о том, что жалоба не может быть отклонена в связи с неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд полагает, что жалоба в этой части не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее Европейский Суд отмечает, что иных оснований для объявления жалобы неприемлемой не установлено. Поэтому жалоба в этой части должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Общие принципы

207. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из наиболее фундаментальных ценностей демократического общества. Она категорически запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств и поведения жертвы (см. среди других источников Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, §119). Однако для того чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, ненадлежащее обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка такого минимального уровня жестокости является относительной; она зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность такого обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, от пола, возраста и состояния здоровья жертвы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, ECHR 2001-VIII, §§100-101).

208. Европейский Суд неоднократно отмечал, что страдание и унижение, присущие такому обращению, должны в любом случае выходить за пределы неизбежного элемента страдания и унижения, присущего некоторым формам правомерного обращения и наказания (см. в качестве недавнего примера Постановление Европейского Суда по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia) от 16 июня 2005 г., жалоба N 62208/00). Меры, лишающие лицо свободы, могут во многих случаях включать в себя названный элемент. Тем не менее согласно названному положению Конвенции государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, чтобы порядок и способ исполнения такой меры не подвергали лицо моральным переживаниям и страданиям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страдания, присущий содержанию под стражей, и чтобы - принимая во внимание практические потребности, вытекающие из применения такой меры, как лишение свободы - здоровье лица и его благополучие обеспечивались бы надлежащим образом, в том числе путем обеспечения ему необходимой медицинской помощи (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), §§92-94).

209. При оценке условий содержания под стражей должен приниматься во внимание кумулятивный эффект таких условий, равно как и конкретные утверждения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dugoz v. Greece), жалоба N 40907/98, ECHR 2001-II, §46).

2. Применение названных принципов в настоящем деле

210. Европейский Суд отмечает, что в 1994 году заявителю была сделана резекция раковой опухоли мочевого пузыря и проведен курс последующей химиотерапии.

211. Европейский Суд отмечает, что, принимая во внимание характер заболевания заявителя, его состояние требовало специализированного медицинского наблюдения для своевременного выявления и лечения возможного рецидива рака. Для определения объема такого наблюдения Европейский Суд должен принять во внимание медицинские документы, представленные сторонами. Согласно медицинской карте заявителя после резекции раковой опухоли в 1994 году ему было рекомендовано наблюдение у онкоуролога. С того момента и до момента его ареста заявитель наблюдался в онкологическом диспансере N 3 г. Москвы, где его регулярно осматривал доктор М. Согласно заключению доктора М. от 7 сентября 2004 г. окончательное мнение о наличии или отсутствии рецидива рака могло быть получено только путем проведения цистоскопии. Согласно заключению доктора Л., директора Института урологии Министерства здравоохранения Российской Федерации, от 28 октября 2004 г. названное окончательное мнение могло быть получено путем проведения цистоскопии и биопсии. Во время помещения заявителя в медицинскую часть следственного изолятора ИЗ-77/1 г. Москвы с 23 января по 21 марта 2003 г. ему было рекомендовано обследование у онкоуролога и проведение цистоскопии. 1 сентября 2005 г. доктор Д., уролог Сарапульской городской больницы N 1, который обследовал заявителя в медицинской части учреждения ЯЧ-91/5, рекомендовал ему проконсультироваться с онкоурологом. Доктор К., онкоуролог онкологического диспансера г. Ижевска, который осматривал заявителя 16 сентября 2005 г. в рамках применения Европейским Судом правила 39 Регламента Европейского Суда, рекомендовал заявителю диспансерное наблюдение и ежегодное проведение цистоскопии. Принимая во внимание изложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что минимальный объем медицинского наблюдения при состоянии заявителя включал в себя регулярные обследования у онкоуролога и проведение цистоскопии, по крайней мере, раз в год. Далее Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, был ли названный объем медицинских услуг доступен заявителю.

212. Из медицинских документов, представленных сторонами, следует, что в период содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы заявитель часто жаловался на боли в области поясницы и почек. Его регулярно осматривали терапевт и фельдшер медицинской части следственного изолятора. Он несколько раз сдавал на анализ кровь и мочу, проходил ультразвуковые обследования, ему были назначены некоторые лекарства. Также заявителя трижды помещали в медицинскую часть следственного изолятора для обследования и лечения. При помещении в медицинскую часть с 23 января по 21 марта 2003 г. его регулярно осматривал главный врач хирургического отделения. Ему было рекомендовано обследование у онкоуролога и проведение цистоскопии. Названное обследование назначалось несколько раз, но не состоялось, поскольку заявитель должен был принимать участие в судебных заседаниях, которые совпадали с назначенным временем для медицинского обследования. Заявитель был освобожден 21 марта 2003 г., при этом упомянутое обследование не было проведено. Было рекомендовано провести обследование в течение месяца, однако этого так и не было сделано. 15 августа 2003 г. заявителя осмотрел уролог. Несколько раз врачи учреждения уголовно-исполнительной системы консультировались по телефону с онкоурологом заявителя доктором М. Тем не менее согласно показаниям доктора М. от 9 сентября 2004 г. ему была предоставлена неполная информация о состоянии заявителя. В частности, ему сообщили о новообразовании, обнаруженном при проведении ультразвукового обследования. По мнению Европейского Суда, тот факт, что предоставленная доктору М. информация о состоянии здоровья заявителя была неполной, сделал невозможными для него постановку точного диагноза состояния здоровья заявителя и назначение необходимого лечения.

213. Поэтому в течение более чем одного года и девяти месяцев во время содержания под стражей заявителя не обследовал онкоуролог, равно как ему сделали цистоскопию. Принимая во внимание собственные выводы, сделанные выше, в §211, Европейский Суд полагает, что в период содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы заявителю не была обеспечена медицинская помощь, необходимая с учетом состояния его здоровья.

214. Далее Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле стороны не придерживаются единой позиции по вопросу материально-бытовых условий содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы. Однако в настоящем деле Европейский Суд не считает необходимым устанавливать истинность всех и каждого из утверждений сторон, поскольку он может установить нарушение статьи 3 Конвенции, основываясь на фактах, которые были представлены или которые не оспариваются властями Российской Федерации, исходя из следующего.

215. Основной характеристикой, с которой стороны в принципе согласились, являлось утверждение заявителя о том, что камеры были перенаселены, хотя стороны представили различные данные о номерах и жилой площади камер, точном количестве заключенных, содержавшихся в камерах одновременно с заявителем. Из данных, представленных властями Российской Федерации, следует, что почти в течение года и шести месяцев в период содержания под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы, за исключением времени нахождения в медицинской части, в любой момент в камере, где содержался заявитель, на каждого заключенного приходилось от 0,9 до 2,34 кв. метра жилой площади.

216. Европейский Суд напоминает, что в деле "Пирс против Греции" (Peers v. Greece) камера площадью 7 кв. метров на двух заключенных была признана существенным фактором при установлении нарушения статьи 3 Конвенции, хотя в этом деле фактор жилой площади был сопряжен с установленным отсутствием вентиляции и освещения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, ECHR 2001-III, §§70-72). Ситуацию с заявителем также можно было сравнить с делом "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), где в период содержания под стражей на заявителя приходилось менее 2 кв. метров жилой площади. В этом деле Европейский Суд постановил, что такая степень перенаселенности сама по себе поднимает вопрос согласно статье 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, §§96-97). Европейский Суд пришел к аналогичным выводам в деле "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), где на заявителя приходилось менее 1 кв. метра жилой площади в течение его 35-дневного содержания под стражей (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), §§41-49), и в деле "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), где на заявителя приходилось менее 2 кв. метров жилой площади в течение девяти месяцев содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00, §40).

217. Напротив, в некоторых других делах было признано отсутствие нарушения статьи 3 Конвенции, когда ограниченная площадь при обеспечении спальным местом компенсировалась свободой передвижения, которой пользовались заключенные в дневное время (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), §§103, 107, и Решение Европейского Суда по делу "Нурмагомедов против Российской Федерации" (Nurmagomedov v. Russia) от 16 сентября 2005 г., жалоба N 30138/02). По утверждению заявителя, за исключением времени, когда он находился в медицинской части, где прогулки не разрешались, ему были разрешены ежедневные 40-минутные прогулки за пределами камеры. Власти Российской Федерации не оспаривали эту информацию. Соответственно заявитель находился в камере более 23 часов в сутки. При данных обстоятельствах Европейский Суд полагает, что чрезвычайная нехватка [жилой] площади является существенным аспектом, который необходимо принять во внимание для целей установления того, были ли оспариваемые условия содержания под стражей "унижающими достоинство" по смыслу статьи 3 Конвенции. Тот факт, что заявитель был вынужден жить, спать и пользоваться туалетом в одной камере с таким большим количеством других заключенных, сам по себе является достаточным для того, чтобы причинять беспокойство и тяготы, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страдания, присущий заключению под стражу, и чтобы вызывать в заявителе чувства страха, мучения и ощущение неполноценности, способные унизить его достоинство и самооценку (см. приведенные выше Постановления Европейского Суда по делам "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia) и "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia); см. также 11-й Общий доклад Европейского комитета по предотвращению пыток и бесчеловечного и негуманного обращения [CPT/Inf (2001)16], §29).

218. Далее Европейский Суд ссылается на собственные выводы, сделанные выше, в §213, о том, что заявителю не была обеспечена необходимая медицинская помощь. Европейский Суд отмечает, что с момента проведения заявителю операции в 1994 году он был хорошо проинформирован о состоянии его здоровья и связанных с ним рисках. Он знал, что в случае дальнейшего развития рака любая задержка в установлении соответствующего диагноза могла иметь фатальные последствия, так как даже хирургическое вмешательство могло быть невозможным. По мнению Европейского Суда, это должно было вызвать значительную обеспокоенность заявителя, особенно поскольку он знал об обнаруженной у него при ультразвуковом исследовании неоплазме в простате и не мог обратиться к квалифицированному специалисту для постановки окончательного диагноза (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Молдавии" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2005 г., жалоба N 3456/05, §§87-91).

219. На основании изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что условия содержания заявителя под стражей, принимая во внимание продолжительность такого содержания и состояние здоровья заявителя, усугубленные необеспечением адекватной медицинской помощью, имели результатом бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

220. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания в учреждении ЯЧ91/5 Г. Сарапула

221. Заявитель жаловался на то, что медицинская помощь, доступная ему в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула, была неадекватной. В частности, он не имел возможности проходить регулярные медицинские обследования, которые ему были необходимы, в том числе обследования специалистами. Он не имел возможности сдавать специальные анализы. Он также утверждал, что не получал какой-либо адекватной медицинской помощи и только изредка ему давали болеутоляющее. Далее заявитель жаловался на материальные условия его содержания под стражей в камерах штрафного изолятора учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Он также утверждал, что после прибытия в учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула все вновь прибывшие были побриты той же бритвой, которая использовалась для заключенных, инфицированных ВИЧ. Заявитель ссылался на статьи 2 и 3 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит жалобу в этой части в соответствии со статьей 3 Конвенции.

(а) Медицинская помощь

222. Власти Российской Федерации утверждали, что медицинская часть учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула была укомплектована квалифицированным персоналом, в том числе начальником медицинской части, обладавшим квалификацией в области реанимации и терапии, психиатром, терапевтом, стоматологом и тремя фельдшерами. После поступления заявителя в учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула в марте 2004 г. ему был поставлен диагноз: "прооперированная опухоль мочевого пузыря и хронический простатит". Заявитель проходил периодические медицинские обследования в медицинской части учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула и получал необходимое лечение. С 7 по 13 сентября 2004 г. заявитель был помещен на обследование в больницу учреждения ЯЧ-91/8 г. Сарапула. У заявителя были взяты на анализ кровь и моча, и было проведено ультразвуковое исследование брюшной полости. Ему был поставлен диагноз: "хронический простатит" в стадии ремиссии и киста простаты". Заявитель был выписан из больницы в удовлетворительном состоянии. На момент выписки заявителя из больницы отсутствовали симптомы, которые могли потребовать дополнительных исследований, таких как цистоскопия и биопсия. Власти Российской Федерации также отметили, что несколько раз заявитель отказывался от обследования и предлагаемой медицинской помощи. Они утверждали, что во время содержания под стражей в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула заявитель был обеспечен необходимой медицинской помощью. Власти Российской Федерации также утверждали, что обследование в независимом медицинском учреждении согласно правилу 39 Регламента Европейского Суда было проведено в полном соответствии с указаниями Европейского Суда. Они подчеркивали, что утверждения заяви-теля о неадекватном уровне медицинской помощи были опровергнуты результатами независимого обследования. Власти Российской Федерации отметили, что заявитель не подавал каких-либо жалоб в суды Российской Федерации по поводу оказываемой ему медицинской помощи.

223. Заявитель не согласился с утверждениями властей Российской Федерации. Он отметил, что ни медицинская часть учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула, ни больница в учреждении ЯЧ-91/8 г. Сарапула не имели медицинской лицензии в области урологии или онкологии. Поэтому специалисты, которые обследовали его, не были квалифицированными для того, чтобы оценить состояние его здоровья, не говоря уже об обеспечении адекватного лечения. Заявитель согласился с тем, что несколько раз он отказывался от обследования именно по причине отсутствия квалифицированного персонала в медицинских подразделениях. Далее заявитель утверждал, что во время нахождения в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула он не проходил регулярных обследований у онкоуролога, равно как не сдавал специальных анализов, необходимых для наблюдения за его состоянием. Как следует из писем медицинских сотрудников Управления исполнения наказаний от 1 и 29 ноября 2004 г., они полагали, что заявитель не нуждается в каком-либо специальном медицинском обследовании. Такое заключение прямо противоречит заключениям онкоуролога заявителя, доктора М., и директора Института урологии при Министерстве здравоохранения Российской Федерации, доктора Л.

224. Заявитель также оспаривал результаты медицинского обследования, проведенного в соответствии с указанием Европейского Суда о применении правила 39 Регламента Европейского Суда. Он утверждал, что телеграмма его представителя о применении правила 39 Регламента Европейского Суда от 7 сентября 2005 г. была передана ему с задержкой в пять дней. В течение этого времени администрация учреждения уголовно-исполнительной системы, где он отбывал наказание, пыталась ввести его в заблуждение, сначала пытаясь получить его отказ от прохождения обследования, затем, пытаясь обследовать его в медицинской части названного учреждения, и, наконец, ему было заявлено, что обследование будет проведено только за его счет, без уточнения каких-либо деталей предлагаемого обследования или суммы, которую необходимо уплатить. Когда в конце концов он был помещен для обследования в онкологический диспансер г. Ижевска, ему не позволили взять с собой его медицинские карты, а документы, присланные для целей проведения обследования его представителем, были переданы ему только после проведения обследования. В онкологическом диспансере 16 сентября 2005 г. его сопровождали конвой из учреждения уголовно-исполнительной системы, где он отбывал наказание, и начальник медицинской части названного учреждения. Заявителю не было разрешено разговаривать с онкоурологом, обследовавшим его. Всю информацию о состоянии здоровья заявителя представлял начальник медицинской части учреждения, который также сообщил врачу о том, что ему необходимо написать в заключении по результатам обследования. Он также сказал онкоурологу, что нет необходимости в проведении биопсии. Заявитель утверждал, что de facto* (*De facto (лат.) - в действительности (прим. переводчика).) обследование не было независимым от администрации учреждения, где он отбывал наказание, и было направлено на то, чтобы дискредитировать его перед Европейским Судом. Более того, результаты обследования не были окончательными, поскольку точный диагноз при развитии онкологического заболевания мог быть поставлен только на основании результатов биопсии, что было подтверждено заключениями ведущих специалистов Института урологии при Министерстве здравоохранения Российской Федерации. Заявитель утверждал, что медицинская помощь не была адекватной.

(b) Материально-бытовые условия содержания заявителя под стражей

225. Власти Российской Федерации представили фотографии штрафного изолятора, где содержался заявитель. Они утверждали, что камеры штрафного изолятора были оборудованы в соответствии со стандартами для камер такого типа. На каждого заключенного приходилось не менее 2 кв. метров жилой площади. В камерах имелись естественное и искусственное освещение в соответствии со стандартами и естественная вентиляция. В соответствии с заключением проверки, проведенной властями Российской Федерации 27 января 2005 г., температура в камерах составляла [+]20 градусов по Цельсию, влажность - 59%. В камерах имелось холодное водоснабжение. Заключенным не разрешалось кипятить воду, поскольку в камерах не разрешалось устанавливать электрические розетки. Однако кипяток раздавался заключенным в течение дня во время раздачи пищи. Еда была приготовлена в столовой учреждения и доставлялась заключенным три раза в день в термосах. Заключенные ежедневно выводились на прогулку продолжительностью один час. Во время помещения заявителя в камеры штрафного изолятора ему выдавалась одежда по сезону и разрешалось носить очки. В соответствии с правилами внутреннего распорядка учреждения заявителю не разрешалось носить наручные часы. С собой ему разрешалось брать полотенце, мыло, зубную пасту и зубную щетку, туалетную бумагу, журналы и газеты, которые он выписывал, равно как и религиозную литературу, и предметы культа. Власти Российской Федерации утверждали, что совместно с заявителем не содержались заключенные, больные туберкулезом или инфицированные ВИЧ. Они также утверждали, что заключенные проходили медицинское обследование до помещения в камеры штрафного изолятора и после освобождения из них. Заключенные также могли быть осмотрены врачом по их просьбе. Кроме того, дежурные сотрудники учреждения могли вызвать неотложную скорую помощь. Во время регулярных проверок камер штрафного изолятора от заявителя не поступало каких-либо жалоб на состояние его здоровья. Власти Российской Федерации также отметили, что заявитель не подавал каких-либо жалоб на условия его содержания под стражей в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула в суды г. Сарапула. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя являлась явно необоснованной.

226. Заявитель настаивал на достоверности его описания условий содержания под стражей в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула и утверждал, что они нарушали положения статьи 3 Конвенции.

А. Приемлемость жалобы

227. Поскольку власти Российской Федерации, как их можно понять, заявляют о несоблюдении заявителем правила об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, Европейский Суд напоминает, что пункт 1 статьи 35 Конвенции предусматривает распределение бремени доказывания (см. прецедентное право, приведенное выше, в §204).

228. Европейский Суд подчеркивает, что власти Российской Федерации лишь отметили, что заявитель не подавал каких-либо жалоб в связи с условиями содержания под стражей и оказанием ему медицинской помощи в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула в суды, расположенные на территории г. Сарапула. Власти Российской Федерации не уточнили, какой вид жалобы был бы эффективным средством правовой защиты, по их мнению, равно как не представили какую-либо дополнительную информацию о том, каким образом подобная жалоба могла бы предупредить предполагаемое нарушение, пресечь его, или предоставить заявителю адекватную компенсацию. При отсутствии таких доказательств и принимая во внимание изложенные выше принципы, Европейский Суд приходит к выводу, что поскольку власти Российской Федерации, как их можно понять, утверждают о несоблюдении заявителем правила об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, они не обосновали эффективность внутригосударственного средства правовой защиты, которое заявитель предположительно не исчерпал (см. среди других источников Постановление Европейского Суда по делу "Кранц против Польши" (Kranz v. Poland) от 17 февраля 2004 г., жалоба N 6214/02, §23, и Решение Европейского Суда по делу "Скавинская против Польши" (Skawinska v. Poland) от 4 марта 2003 г., жалоба N 42096/98).

229. На основании изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что жалоба не может быть отклонена в связи с неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд полагает, что жалоба в этой части не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что иных оснований для объявления жалобы неприемлемой не установлено. Поэтому жалоба в этой части должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Общие принципы

230. Общие принципы изложены выше, в §§207-209.

2. Применение названных принципов в настоящем деле

231. Европейский Суд выше установил, что состояние заявителя после резекции раковой опухоли в 1994 году требовало регулярного медицинского наблюдения, в том числе обследования онкоурологом и проведения цистоскопии, по крайней мере, один раз в год (см. выше, §211). Далее Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, было ли соответствующее наблюдение обеспечено заявителю в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула.

232. Из медицинских документов, представленных сторонами, следует, что во время содержания заявителя под стражей в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула он жаловался на боли в поясничной области и почках. По его просьбам он осматривался врачом учреждения и один раз помещался для обследования в больницу учреждения ЯЧ-91/8 г. Сарапула. Ему были сделаны, некоторые лабораторные анализы, предположительно, анализы крови и мочи, и проведено ультразвуковое исследование. 11 сентября 2005 г. доктор Д., уролог Сарапульской городской больницы N 1 прибыл в медицинскую часть учреждения ЯЧ-91/5 для проведения обследования заявителя. Однако заявитель отказался от физического осмотра.

233. 1 сентября 2005 г. в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда, Европейский Суд указал властям Российской Федерации, inter alia* (*Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), провести независимое медицинское обследование заявителя в специализированном онкоурологическом учреждении. 16 сентября 2005 г. заявитель был обследован в онкологическом диспансере г. Ижевска онкоурологом доктором К. и ему была сделана цистоскопия. Согласно результатам медицинского обследования, проведенного в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда, у заявителя не было выявлено рецидива рака и ему не требовалось лечение в специализированном учреждении. В то же время ему было рекомендовано диспансерное наблюдение и проведение цистоскопии один раз в год.

234. Европейский Суд отмечает, что заявитель оспорил результаты обследования. Во-первых, он утверждал, что обследование в сущности не было независимым, поскольку начальник медицинской части учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула присутствовал при проведении обследования, и онкоуролог доктор К. написал свое заключение, следуя указаниям упомянутого начальника медицинской части. Во-вторых, заявитель утверждал, что выводы обследования не были окончательными, поскольку не проводилась биопсия.

235. Что касается первого довода, Европейский Суд отмечает, что онкологический диспансер г. Ижевска является гражданским медицинским учреждением, не связанным с системой исполнения наказаний. Следовательно, сам по себе диспансер и онкоуролог, который обследовал заявителя, доктор К., были институционально независимыми как от медицинской части учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула, так и от соответствующего Управления исполнения наказаний. Что же касается утверждений о том, что доктор К. написал свое заключение, следуя указаниям начальника медицинской части учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула, то они не подтверждены какими-либо доказательствами. Соответственно, Европейский Суд согласен с тем, что медицинское обследование было независимым.

236. Что касается второго довода, то Европейский Суд снова ссылается на собственные выводы, сделанные выше, в §211, о том, что минимальный объем медицинского наблюдения при состоянии заявителя включал в себя обследования у онкоуролога и проведение цистоскопии. Европейский Суд согласен с тем, что в дополнение к названному минимальному объему медицинского наблюдения другие лабораторные исследования, например такие, как биопсия, могли требоваться или быть рекомендованы в зависимости от действительного состояния здоровья заявителя. Однако Европейский Суд считает, что именно онкоуролог, который физически осматривал заявителя, должен был оценивать необходимость названных лабораторных исследований в качестве дополнения к проведенному обследованию. Европейский Суд отмечает, что его рекомендации сводились к диспансерному наблюдению и цистоскопии. При таких обстоятельствах Европейский Суд не имеет оснований сомневаться в полноте и достоверности проведенного обследования.

237. Европейский Суд отмечает, что заявитель поступил в учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула 18 марта 2004 г. Он был обследован онкоурологом, и ему была сделана цистоскопия в онкологическом диспансере г. Ижевска 16 сентября 2005 г., то есть полтора года спустя после его поступления в учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула и только после того, как указание о проведении такого обследования было сделано Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда. Более того, из медицинской карты заявителя врачам учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула должно было быть очевидно, что заявитель не проходил требуемого обследования в течение предшествующих года и девяти месяцев его содержания под стражей в следственном изоляторе. Это должно было побудить администрацию учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула к тому, чтобы принять без какой-либо задержки адекватные медицинские меры. Принимая во внимание собственные выводы, сделанные выше, в §211, Европейский Суд считает, что в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула заявителю не была обеспечена медицинская помощь, адекватная состоянию его здоровья.

238. Далее Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле стороны оспорили некоторые аспекты материальных условий содержания заявителя под стражей в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Однако в настоящем деле Европейский Суд не считает необходимым устанавливать истинность всех и каждого из утверждений сторон, поскольку он может установить нарушение статьи 3 Конвенции, основываясь на фактах, которые были представлены или которые не оспариваются властями Российской Федерации, исходя из следующего.

239. Из информации, представленной властями Российской Федерации, следует, что во время содержания заявителя под стражей в течение 15 дней в камере N 5 штрафного изолятора на заявителя приходилось 2,03 кв. метра площади, во время содержания заявителя под стражей в течение пяти дней в камере N 6 штрафного изолятора на заявителя приходилось 3 кв. метра площади, и еще в течение 15 дней содержания под стражей в камере N 6 штрафного изолятора на заявителя приходилось 2,36 кв. метра площади. Из описания камер и фотографий, представленных властями государства-ответчика, следует, что камеры были оборудованы складными койками, столом, двумя узкими скамейками без спинок, раковиной, унитазом, полкой и радиоточкой, а в камере N 7 штрафного изолятора также был шкаф. Заявитель утверждал, что во время содержания его под стражей в штрафном изоляторе его ежедневно выводили на прогулку. Согласно статье 118 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации продолжительность прогулки должна составлять один час. Далее заявитель утверждал, что койки оставались непристегнутыми к стене только в течение семи часов в ночное время. Это утверждение властями Российской Федерации не оспаривалось. Таким образом, заявитель, который регулярно жаловался на более в пояснице, и у которого врачи уголовно-исполнительной системы диагностировали ряд урологических заболеваний, вынужден был находиться в камере в течение 23 часов, из которых 16 часов он практически мог пользоваться только узкой скамьей без спинки. Более одного месяца заявитель провел в подобных условиях, в том числе подряд два раза по 15 дней.

240. На основании изложенного и принимая во внимание собственное прецедентное право, указанное выше в §§216-217, Европейский Суд приходит к выводу, что условия содержания заявителя в камерах штрафного изолятора, с учетом продолжительности такого содержания под стражей и физического состояния заявителя, усугубленные необеспечением адекватной медицинской помощи, имели результатом бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. В свете такого заключения Европейский Суд не усматривает необходимости в принятии отдельного решения по вопросу предполагаемого нарушения санитарных норм в связи с содержанием под стражей ВИЧ-инфицированных заключенных.

241. Соответственно, в этой части также имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

VII. Предполагаемое нарушение Статьи 34 Конвенции

242. Заявитель, ссылаясь на статью 34 Конвенции, жаловался на то, что в ряде случаев государственные должностные лица угрожали ему в связи с его жалобами на условия содержания и оказание медицинской помощи в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула. В частности, он утверждал, что к нему обращались сотрудники соответствующего Управления исполнения наказаний и сотрудники исправительного учреждения 25 и 27 января 2005 г., а также 14 и 17 февраля 2005 г. Он утверждал, что должностные лица допрашивали его в связи с его жалобой в Европейский Суд и пытались заставить его сначала отозвать жалобу на условия содержания под стражей и затем отказаться от своих утверждений о том, что ему угрожали. Заявитель также утверждал, что администрация исправительного учреждения вмешивалась в его переписку со своим представителем в связи с его жалобой в Европейский Суд.

243. Статья 34 Конвенции в соответствующей части предусматривает следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица_ которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

244. Власти Российской Федерации утверждали, что 14 февраля 2005 г. сотрудники учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула разговаривали с заявителем в связи с проверкой по его жалобам, направленных в Европейский Суд. Они также разговаривали с ним 17 февраля 2005 г. в связи с запросом Европейского Суда о представлении дополнительной информации. 14 февраля 2005 г. М.Е. Попов заявил, что администрация учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула обращалась с ним непредвзято и что его переписка не была ограничена. Он не требовал консультаций со своим адвокатом перед тем, как сделал указанное заявление. 17 февраля 2005 г. заявитель отказался отвечать на вопросы о предполагаемых угрозах со стороны должностных лиц государства без предварительной консультации со своим адвокатом. Власти Российской Федерации также утверждали, что переписка заявителя с его представителем цензуре не подвергалась, каким-либо иным образом не ограничивалась. Все письма, которые заявитель направлял из учреждения, были отправлены должным образом, и заявитель об этом уведомлен в установленном порядке.

245. Заявитель настаивал на своих утверждениях о том, что сотрудники учреждения оказывали на него давление в связи с его жалобами на учреждение ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Он утверждал, что поскольку он отказывался отозвать жалобу, ему угрожали, в том числе помещали в штрафной изолятор. Он отметил, что ситуация значительно улучшилась после посещения заместителя прокурора Республики Удмуртия 21 апреля 2005 г., которому заявитель подтвердил свои жалобы. Далее заявитель утверждал, что несколько писем от его представителя были преданы ему с неоправданным запозданием и на некоторых из них имелись следы вскрытия.

1. Контакты со стороны государственных должностных лиц

246. Европейский Суд напоминает, что для эффективного функционирования системы индивидуальных обращений, учрежденной статьей 34 Конвенции, чрезвычайно важно, чтобы заявители или потенциальные заявители могли свободно обмениваться сообщениями с Европейским Судом, не подвергаясь какому-либо давлению со стороны властей в целях отзыва или изменения своих жалоб (см. среди других источников приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and others v. Turkey), §105, и Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, p. 2288, §105). В этом контексте "давление" включает не только прямое применение силы и явные акты запугивания, но также и другие опосредованные акты или контакты, направленные на то, чтобы разубедить либо лишить заявителей желания пользоваться средствами правовой защиты, предусмотренными Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-III, p. 1192, §159).

247. Более того, вопрос о том, равносильны ли контакты между властями и заявителем неприемлемой практике с позиции статьи 34 Конвенции, должен решаться с учетом обстоятельств конкретного дела. В связи с этим необходимо принимать во внимание уязвимость лица, подающего жалобу, и его или ее восприимчивость к влиянию, оказываемому властями (см. приведенные выше Постановления Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) и "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey), p. 1219, §105 и рp. 1192-1193, §160, соответственно). Положение заявителя может быть особенно уязвимым, когда он содержится под стражей и ограничены его контакты с семьей либо внешним миром (см. Постановление Европейского Суда по делу "Котлец против Румынии" (Cotlet v. Romania) от 3 июня 2003 г., жалоба N 38565/97, §71).

248. Европейский Суд отмечает, что заявитель утверждал, что в январе и феврале 2005 г. государственные должностные лица четыре раза вступали с ним в контакт. Он утверждал, что должностные лица допрашивали его в связи с подачей им жалобы в Европейский Суд и пытались заставить его отозвать жалобу в части, относящейся к учреждению ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Власти Российской Федерации признали, что сотрудники учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула дважды контактировали с заявителем в феврале 2005 г.: первый раз в связи с его жалобами, о которых Европейский Суд официально уведомил власти Российской Федерации, и затем в связи с запросом Европейского Суда о представлении дополнительной фактической информации. При обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд не считает необходимым устанавливать факты того, имели ли место в январе 2005 г. реальные контакты между государственными должностными лицами и заявителем; факты, представленные или не оспариваемые властями государства-ответчика, позволяют ему принять решение о том, что государство не выполнило своих обязательств согласно статье 34 Конвенции ввиду следующего.

249. По утверждению властей Российской Федерации, сотрудники учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула разговаривали с заявителем в связи с проверкой, проводимой по его жалобам, о которых власти Российской Федерации были официально уведомлены Европейским Судом. Они также разговаривали с заявителем 17 февраля 2005 г. в связи с запросом Европейского Суда о предоставлении дополнительной фактической информации, в том числе относительно утверждений заявителя об угрозах со стороны сотрудников учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Таким образом, утверждали власти Российской Федерации, сотрудники названного учреждения контактировали с заявителем в рамках внутригосударственного расследования жалоб заявителя, с которыми он обратился в Европейский Суд. Однако Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не представили каких-либо документов, подтверждающих факт того, что такое расследование когда-либо было инициировано в соответствии с внутригосударственной процедурой, а также не представили каких-либо документов о проведении расследования либо его результатах. Поэтому в отсутствие каких-либо доказательств проведения такого расследования и, более того, в отсутствие каких-либо протоколов встреч между заявителем и государственными должностными лицами Европейский Суд не убежден в том, что контакты с заявителем осуществлялись в связи с внутригосударственным расследованием (см. Постановление Европейского Суда "Дуляш против Турции" (Dulas v. Turkey) от 30 января 2001 г., жалоба N 25801/94, §§80-81).

250. Далее Европейский Суд отмечает, что в обоих случаях с заявителем вступали в контакт в связи с его жалобами на различные аспекты условий содержания в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула. Кроме того, как следует из замечаний властей Российской Федерации, 17 февраля 2005 г. с заявителем вступили в контакт в связи с его утверждениями о том, что ему угрожала администрация учреждения ЯЧ-91/5 г. Сарапула. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит неприемлемым, что в контакт с заявителем вступали должностные лица того же самого учреждения [где заявитель находился] и, более того, что такие контакты происходили неоднократно. Европейский Суд полагает, что заявитель, должно быть, ощущал страх вследствие контактов с властями, особенно по причине того, что он содержался под стражей и должен был оставаться в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула в течение длительного времени, что могло породить правомерные опасения ответных репрессий. По мнению Европейского Суда, такие контакты являлись запрещенным давлением, которое привело к ненадлежащему вмешательству в право заявителя на индивидуальную жалобу.

251. Следовательно, власти Российской Федерации не выполнили своих обязательств по статье 34 Конвенции.

2. Цензура переписки заявителя с его представителем

252. Принимая во внимание сделанное выше заключение о том, что власти Российской Федерации не выполнили своих обязательств по статье 34 Конвенции, Европейский Суд полагает, что с учетом обстоятельств настоящего дела нет необходимости рассматривать отдельно другую жалобу согласно статье 34 Конвенции.

VIII. Другие предполагаемые нарушения Конвенции

253. Наконец, в своих замечаниях заявитель жаловался на отсутствие эффективных средств правовой защиты в связи с чрезмерной длительностью судебного разбирательства, что привело к его предположительно незаконному и необоснованно длительному содержанию под стражей. Заявитель ссылался на статью 13 Конвенции, взятую во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

254. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

А. Приемлемость жалобы

255. Европейский Суд напоминает, что заявитель был осужден 20 января 2004 г. вступившим в законную силу приговором Московского городского суда, в то время как жалоба впервые была подана 5 июня 2005 г., более шести месяцев спустя после окончания уголовного разбирательства в отношении заявителя. Соответственно, заявитель нарушил правило шестимесячного срока, предусмотренное пунктом 1 статьи 35 Конвенции.

256. Следовательно, жалоба в этой части подлежит отклонению в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IX. Применение Статьи 41 Конвенции

257. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Материальный ущерб

258. Заявитель требовал компенсации утраченного заработка в размере 730 080 рублей. Эта сумма представляла собой потерю его заработка как сотрудника компании, работающей в сфере информационных технологий, и его заработка от оказываемых заявителем в частном порядке услуг по обслуживанию компьютеров.

259. Власти Российской Федерации оспорили требования заявителя. Они утверждали, что обоснованность действия внутригосударственных органов по обвинению заявителя в совершении уголовного преступления не подлежала проверке в рамках разбирательства в Европейском Суде. Кроме того, власти Российской Федерации отметили, что заработок заявителя, связанный с предположительно оказанными в частном порядке услугами, не был подтвержден какими-либо официальными документами.

260. Европейский Суд не может предполагать, каким был бы исход рассмотрения дела заявителя в случае, если бы положения Конвенции не были нарушены (см. среди других источников Постановление Европейского Суда по делу "Шмаутцер против Австрии" (Schmautzer v. Austria) от 23 октября 1995 г., Series A, N 328-А, §44, и Постановление Европейского Суда по делу "Финдлэй против Соединенного Королевства" (Findlay v. United Kingdom) от 25 февраля 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-I, §85). Поэтому Европейский Суд полагает неуместным присуждать заявителя компенсацию материального ущерба.

В. Моральный вред

261. Заявитель требовал 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Он утверждал, что длительное содержание под стражей в ужасных условиях без адекватной медицинской помощи серьезным образом негативно сказалось на его состоянии здоровья, поставило под угрозу его жизнь, унизило его и причинило ему глубокие физические и моральные страдания. Он утверждал, что даже при освобождении он был бы вынужден пройти серьезное медицинское лечение без гарантии полного выздоровления. Он вряд ли бы добился успеха в своей карьере, так как за период его нахождения под стражей информационные технологии шагнули значительно вперед, а восполнить этот пробел ему было бы тяжело в связи с ухудшением зрения и потерей трудоспособности. Более того, длительное содержание под стражей уже разрушило его планы по созданию семьи.

262. Власти Российской Федерации оспорили требования заявителя. Они утверждали, что они основаны на факте предъявления заявителю обвинения в совершении уголовного преступления, который лежал вне рамок рассмотрения Европейского Суда. Они полагали, что требования заявителя были необоснованными и завышенными. По мнению властей Российской Федерации, факт признания нарушения положений Конвенции являлся бы достаточной справедливой компенсацией в данном деле.

263. В той степени, в какой требование заявителя относится к установлению нарушения подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятого во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд напоминает, что в случае, когда заявитель был осужден, несмотря на потенциальное нарушение его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, то он, насколько это возможно, должен быть поставлен в такое положение, как если бы названные требования статьи 6 Конвенции не были нарушены, и что наиболее подходящей формой возмещения, в принципе, является новое рассмотрение его дела либо возобновление предыдущего судебного разбирательства при наличии соответствующего ходатайства (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, ECHR 2005-IV, §210 in fine* (*In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).)). В связи с этим Европейский Суд отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает возможность возобновления производства по уголовному делу в случае установления Европейским Судом факта нарушения Конвенции.

264. Далее Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле, помимо нарушения статьи 6 Конвенции, были установлены серьезные нарушения статьи 3 Конвенции вследствие унижающих достоинство условий содержания под стражей и отсутствия адекватной медицинской помощи как в следственном изоляторе, так и в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула, где заявитель отбывает наказание, а также нарушение статьи 34 Конвенции. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 25 000 евро в качестве компенсации морального вреда, включая любой налог, который может быть взыскан с этой суммы.

С. Судебные расходы и издержки

265. Заявитель также требовал 154 439,78 рубля (около 4 600 евро) в качестве возмещения судебных расходов и издержек, понесенных при рассмотрении дела заявителя в судах Российской Федерации, и 83 808,60 рубля (около 2 500 евро) в качестве возмещения расходов и издержек, понесенных при разбирательстве дела в Европейском Суде. Последняя сумма включала в себя 6 000 рублей за изучение уголовного дела заявителя его представителем в Европейском Суде, 6 600 рублей за перевод документов, полученных из Европейского Суда, 3 500 рублей за печать и копирование документов, представленных в Европейский Суд, 26 810 рублей почтовых расходов на переписку с Европейским Судом и 40 898 рублей почтовых, транспортных и других расходов, связанных с общением заявителя, находящегося в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула, с его представителем.

266. Власти Российской Федерации утверждали, что расходы, связанные с рассмотрением уголовного дела заявителя внутригосударственными судами, нельзя отнести к настоящему делу, поскольку разбирательство не было направлено на восстановление предположительно нарушенных прав заявителя. Более того, власти государства-ответчика утверждали, что почтовые расходы на переписку с Европейским Судом были чрезмерными и не были необходимыми. Что касается остальных почтовых расходов, власти Российской Федерации отметили, что не было предоставлено доказательств того, что эти расходы действительно относились к переписке между заявителем и его представителем в связи с разбирательством по настоящей жалобе. По мнению властей Российской Федерации, требования заявителя должны были быть отклонены в полном объеме.

267. Согласно прецедентному праву Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение его издержек и расходов в той части, в какой доказано, что они были действительно произведены и были необходимыми, а также разумными по количеству. В настоящем деле, принимая во внимание информацию, имеющуюся в распоряжении Европейского Суда, и названные критерии, Европейский Суд полагает разумным присудить заявителю сумму в размере 4 000 евро в качестве общей компенсации всех видов издержек и расходов, за вычетом суммы уже выплаченной заявителю в качестве правовой помощи (715 евро). Следовательно, Европейский Суд окончательно присуждает заявителю 3 285 евро в качестве компенсации за понесенные расходы и издержки, включая любой налог, который может быть взыскан с этой суммы.

С* Процентная ставка при просрочке платежей

(*Видимо, допущена техническая ошибка. Данный пункт должен иметь нумерацию "D" (прим. переводчика).).

268. Европейский Суд счел уместным, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы на нарушение принципа справедливости при разбирательстве дела заявителя, на условия содержания под стражей и отсутствие медицинской помощи в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы, на условия содержания в камерах штрафного изолятора и отсутствие медицинской помощи в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула, на вмешательство в право на индивидуальную жалобу приемлемыми, а остальные жалобы - неприемлемыми для рассмотрения по существу;

2) постановил, что отсутствовало нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции в связи с предполагаемым недостатком обвинительного заключения;

3) постановил, что отсутствовало нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с использованием протоколов предъявления для опознания;

4) постановил, что отсутствовало нарушение подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятого во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, в связи с отказом судов Российской Федерации в удовлетворении ходатайства заявителя о разрешении дяде заявителя участвовать в рассмотрении дела в качестве представителя заявителя;

5) постановил, что имело место нарушение подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, взятого во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, в связи с непроведением судами Российской Федерации допросов свидетелей защиты Р. и Х.;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания под стражей и отсутствием адекватной медицинской помощи в следственном изоляторе ИЗ-77/1 г. Москвы;

7) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания под стражей в камерах штрафного изолятора и отсутствием адекватной медицинской помощи в учреждении ЯЧ-91/5 г. Сарапула;

8) постановил, что власти Российской Федерации не выполнили своих обязательств по статье 34 Конвенции о не препятствовании эффективной реализации права на подачу индивидуальной жалобы;

9) постановил, что нет необходимости рассматривать жалобу на предполагаемое вмешательство в переписку заявителя с его представителем;

10) постановил,

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 25 000 (двадцать пять тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда и 3 285 (три тысячи двести восемьдесят пять) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие переводу в российские рубли по курсу, установленному на день оплаты, включая любые налоги, подлежащие начислению на указанные суммы;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента;

11. отклонил остальную часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 13 июля 2006 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда