Постановление Европейского Суда по правам человека от 31 июля 2007 г. Дело "Дюльдин и Кислов (Dyuldin and Kislov) против Российской Федерации" (жалоба N 25968/02) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Дюльдин и Кислов (Dyuldin and Kislov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 25968/02)

Постановление Суда

Страсбург, 31 июля 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

С. Э. Йебенса,

Дж. Малинверни, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 10 июля 2007 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 25968/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданами Российской Федерации Виктором Гавриловичем Дюльдиным и Александром Ивановичем Кисловым (далее - заявители) 30 октября 2001 г.

2. Интересы заявителей в Европейском Суде представляла Ф. Байшева. Власти Российской Федерации в Европейском Суде были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявители жаловались, в частности, на нарушение своего права на свободу выражения мнения.

4. Решением от 13 мая 2004 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

5. Заявители и власти Российской Федерации представили объяснения по существу дела (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

6. 3 марта 2005 г. председатель Палаты допустил к делу в качестве третьей стороны (пункт 2 правила 44 Регламента Суда) АНО "Юристы за конституционные права и свободы" (ЮРИКС) и Фонд защиты гласности. 1 апреля 2005 г. третьей стороной были представлены письменные замечания. 14 мая 2005 г. власти Российской Федерации представили объяснения на замечания третьей стороны.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявители родились в 1944 и 1948 годах и проживают в г. Пензе. Во время событий первый заявитель был председателем профсоюза, второй заявитель - журналистом. Они также являлись сопредседателями пензенского областного объединения избирателей "Гражданское единство".

A. Утверждение и публикация обращения к Президенту Путину

8. 15 августа 2000 г. координационный совет пензенского областного объединения избирателей "Гражданское единство" принял на собрании проект обращения, озаглавленного "Информационное обеспечение реформ Президента В.В. Путина в Пензенской области".

9. 16 августа 2000 г. текст был обсужден за "круглым столом" с участием заявителей, главных редакторов местных газет и журналистов. Проект был дополнен и переработан. Обсуждение завершилось утверждением обращения координационного совета пензенского областного объединения избирателей "Гражданское единство" и руководителей независимых средств массовой информации Президенту Российской Федерации, Совету безопасности Российской Федерации, Союзу журналистов России, полномочному представителю Президента в Приволжском федеральном округе и министру печати и информации Российской Федерации. Обращение было подписано заявителями и четырьмя главными редакторами.

10. 24 августа 2000 г. "Новая биржевая газета" опубликовала обращение на первой полосе. Соответствующие выдержки из него приведены ниже:

"Мы (авторы Обращения) исповедуем разные политические взгляды, но при этом едины в поддержке курса Президента на обуздание коррупции в стране, наведение порядке в экономике, утверждение законности и демократических норм во всех сферах жизни общества. За "Круглым столом" нас собрала общая тревога за судьбу президентских реформ в Пензенской области. Пензенская область постепенно превращается в частный холдинг, контролируемый губернатором В. Бочкаревым и его ближайшим окружением... [выделено Европейским Судом, см. ниже]

Сегодня все мы (СМИ) неугодны областной власти, поскольку открыто выражаем несогласие с корыстной и разрушительной политикой губернатора и его команды, публикуем разоблачительные материалы о коррупционерах и должностных махинаторах...

Опять, как и в начале 1991 года, когда партийные бонзы чувствовали скорую отставку, областная власть начала гонения на независимую прессу. Журналистов подвергают угрозам, избиениям, наши издания запрещают печатать и распространять в регионе...

С другой (стороны) - независимые (СМИ), попытки которых отстаивать законность, права человека, говорить о наведении порядка в экономике, разоблачать коррупцию, постоянно пресекаются губернатором и его подручными... ".

11. Оставшаяся часть обращения содержала жесткую критику в отношении губернатора Пензенской области, а также обвинения в серьезных нарушениях.

B. Иск к заявителям о защите чести, достоинства и деловой репутации

12. 3 февраля 2001 г. 12 членов Правительства Пензенской области обратились в Ленинский районный суд г. Пензы с иском о защите их чести, достоинства и деловой репутации и компенсации морального вреда, причиненного публикацией обращения. Соответчиками выступали заявители и другие подписанты обращения, а также газета, в которой оно было опубликовано.

13. 3 марта 2001 г. к первоначальным истцам присоединились 14 других членов Правительства Пензенской области с аналогичными требованиями.

14. 30 марта 2001 г. один из первоначальных истцов, г-н Д., отказался от иска. В интервью "Новой биржевой газете" он назвал судебное разбирательство "попыткой установить контроль над средствами массовой информации". В апреле 2001 г. г-н Д. был освобожден от должности в правительстве.

15. Заявители предъявили встречный иск, утверждая, что истцы в нарушение закона о гражданской службе использовали свое служебное положение для дискредитации и причинения ущерба деятельности объединения "Гражданское единство". Заявители требовали компенсации морального вреда, предположительно причиненного нарушением их прав и свобод, в частности, права на свободу мнения, гарантированного Конституцией.

16. 15 мая 2001 г. Ленинский районный суд г. Пензы вынес решение. В первую очередь он привел подробный анализ федерального и областного законодательства о структуре Правительства Пензенской области и пришел к следующему выводу о праве истцов на обращение в суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации:

"...любой государственный служащий Пензенской области наделен определенными властными полномочиями, что имеет существенное значение для осуществления его должностных обязанностей, поэтому он попадает в категорию "областной власти". Полагая, что "областная власть" состоит из отдельных лиц, то есть государственных служащих, термин "областная власть" применим к каждому истцу, который в силу своей должности является государственным служащим Пензенской области.

Выражения "ближайшее окружение губернатора Бочкарева", "подручные губернатора" и "команда губернатора", использованные в спорной публикации - по мнению суда и вопреки утверждениям об обратном заявителей и их представителей - распространяются на всех государственных служащих, [являющихся членами] Правительства Пензенской области и, следовательно, на истцов".

17. Районный суд также исследовал достоверность утверждений заявителей, касающихся "разрушительной" политики команды губернатора. Он установил, что заявители не применяли "научных методик для всестороннего анализа социального и экономического развития области" при подготовке обращения, и что их оценка была основана исключительно на собственных взглядах. Суд отклонил заявление г-на Д. об экономическом спаде в Пензенской области в 2001 г., поскольку он был освобожден от должности в Правительстве, в связи с чем, по мнению суда, занимал сторону ответчиков. Суд заключил, что утверждения о "корыстной и разрушительной политике" не соответствовали действительности.

18. Аналогичным образом районный суд признал недоказанными утверждения, касающиеся преследования журналистов в Пензенской области. Он указал, что один из подписантов, главный редактор местной газеты, не мог доказать, что нападение на одного из ее журналистов имело политические мотивы. По мнению суда, давление со стороны определенных членов Правительства на местных служащих с целью осуществления подписки на газеты, контролируемые губернатором, в ущерб прочим, было законным и не могло толковаться как "запрет распространения".

19. Районный суд установил, что выдержки из обращения, выделенные в вышеприведенном тексте, не соответствовали действительности и порочили честь и достоинство истцов как членов Правительства Пензенской области. Он присудил истцам солидарно компенсацию морального вреда: газета-ответчик должна была уплатить 50 000 рублей, а каждый из заявителей и четверо соответчиков по 2 500 рублей. Суд также предписал газете опубликовать опровержение.

20. Районный суд отклонил встречный иск заявителей на том основании, что истцы осуществляли свое право на доступ к правосудию и, следовательно, не нарушили права заявителей.

21. 24 июля 2001 г. Пензенский областной суд, рассмотрев жалобу заявителей, оставил в силе решение от 15 мая 2001 г.

II. Национальное законодательство и правоприменительная практика

A. Конституция Российской Федерации

22. Статья 29 гарантирует свободу мысли и слова, а также свободу массовой информации.

B. Гражданский кодекс Российской Федерации

23. Статья 152 предусматривает, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство и деловую репутацию сведения, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Потерпевший может также требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных распространением таких сведений.

C. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 11 от 18 августа 1992 г. (в редакции от 25 апреля 1995 г.)

24. Постановление (которое действовало на тот момент) предусматривало, что порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие обвинения в нарушении законодательства или моральных принципов (совершение нечестного поступка, неправильное поведение в трудовом коллективе, быту и другие сведения). Распространение сведений понималось как их опубликование или трансляция (пункт 2). Обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежало на ответчике (пункт 7).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

25. Заявители жаловались на основании статьи 10 Конвенции на нарушение своего права распространять информацию. Статья 10 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц...".

A. Доводы сторон

1. Заявители

26. Заявители утверждали, что публикация обращения не повлекла распространения недостоверной информации. Основной целью обращения было показать необъективность освещения реформ в области государственными телеканалами, контролируемыми областным правительством. Авторы обращения были обеспокоены ограничением свободы прессы губернатором и его командой. Письмо не содержало обвинений в незаконных действиях или преступлениях.

27. Заявители указали, что не имели намерения распространять недостоверные сведения, поскольку были твердо уверены в соответствии действительности своих утверждений, основанных на данных, собранных независимым профсоюзом "Соцпроф" в г. Пензе, а также правозащитными организациями, действующими в области. Целью обращения к Президенту и высшим должностным лицам было проведение всестороннего расследования предполагаемых нарушений в Пензенской области.

28. Заявители отметили, что иск о защите чести, достоинства и деловой репутации не был подан Правительством Пензенской области, Законодательным собранием Пензенской области или Пензенским областным судом как коллективными субъектами, но лишь группой физических лиц. Однако ни один государственный служащий не был назван по имени или определен иным образом в публикации. Заявители полагали, что данные 25 членов областного правительства не имели права на обращение в суд с иском о защите чести, достоинства и деловой репутации. Вместо этого им следовало реализовать свое право ответа, предусмотренное Законом Российской Федерации "О средствах массовой информации".

2. Власти Российской Федерации

29. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в право заявителей распространять информацию было предусмотрено законом и преследовало правомерную цель защиты репутации и прав других лиц.

30. Власти Российской Федерации указали, что заявители пренебрегли своими обязанностями, которые состояли в предоставлении точной и достоверной информации по вопросам, представляющим всеобщий интерес. С их точки зрения, в настоящем деле имела место "настоятельная общественная потребность" в защите репутации государственных служащих Пензенской области, поскольку заявители распространили сведения, содержащие обвинения в совершении преступлений. Вмешательство было соразмерно правомерной цели, поскольку суды ясно определили заявления, носящие диффамационный характер, и удовлетворили требования частично. Власти Российской Федерации заключили, что необходимость вмешательства была "очевидна", и что жалоба заявителей являлась явно необоснованной.

31. Комментируя объяснения третьей стороны (см. ниже), власти Российской Федерации отметили, что они носили общий характер и не учитывали конкретные обстоятельства дела.

3. Третья сторона

32. Третья сторона указала, что ограничения, перечисленные в пункте 2 статьи 10 Конвенции, не могут быть истолкованы как основание для предъявления исков о защите чести, достоинства и деловой репутации отдельными государственными служащими, которые не были специально названы в публикации, и потому будут подменять собой государство. Общее право Соединенных Штатов Америки издавна защищает журналистов от исков по поводу диффамации со стороны не названных поименно в публикации представителей группы, подвергшейся критике, в рамках доктрины "диффамации в отношении группы" (дело "Абрамсон против Патаки" (Abramson v. Pataki), 278 F. 3d 93 - отказ в иске о диффамации, который был подан неназванными членами профсоюза в связи с обвинением некоторых работников в преступном поведении; дело "Аньянву против "Коламбия брод. Сис., Инк"" (Anyanwu v. Columbia Broad. Sys., Inc.), 887 F. Supp 690 - отказ в иске о диффамации, который был подан нигерийцем, ведущим коммерческую деятельность в США, в связи с диффамационным утверждением обо всех нигерийцах, ведущих коммерческую деятельность в США). Согласно данной доктрине предположительно недостоверное утверждение о группе нельзя считать "непосредственно касающимся и ущемляющим интересы" ее отдельного представителя (Restatement [Second] of Torts, §564A). Доктрина "диффамации в отношении группы" препятствует не только отдельным представителям, но даже избранным руководителям организации заявлять индивидуальные иски о диффамации в связи с критическими утверждениями о группе (дело "Макмиллен против "Артритис фаундейшн"" (McMillen v. Arthritis Foundation), 432 F. Supp. 430; дело "Временное правительство движения "Республика Новая Африка" против "Американ брод. Кос." (Provisional Government of the Republic of New Afrika v. American Broad. Cos.), 609 F. Supp. 104).

33. Третья сторона, кроме того, указала, что Палата лордов Великобритании предупреждала о "сдерживающем влиянии" диффамационных исков на свободу слова, если публичным органам будет позволено подавать иски в отношении лиц, критикующих их (в деле "Совет графства Дербишир против газеты "Таймс" (Derbyshire County Council v. Times Newspaper) [1993] A. C. 534). Лорды-судьи сочли, что выборные органы не должны наделяться правом на обращение в суд по поводу диффамации, поскольку их репутация является достоянием всего общества и лишь выиграет от беспрепятственной критики. Предоставление публичным органам права на обращение в суд влекло бы, таким образом, ненадлежащее использование средств налогоплательщиков, создавая при этом возможность злоупотреблений властям, нетерпимо относящимся к критике (дело "Ди Спорбонд и Анор против компании "Южно-Африканские железные дороги"" (Die Spoorbond and Anor v. South African Railways) [1946] AD 999).

34. В заключение третья сторона подчеркнула, что в каждом случае конфликта между свободой слова и иными личными или коллективными интересами суд должен соразмерить оба интереса и обосновать свое заключение в отношении того, какой из них имеет приоритетное значение. Когда политические деятели инициируют иски по поводу диффамации против средств массовой информации якобы в целях защиты своих чести, достоинства и репутации, представляется более вероятным, что их истинной целью является защита от критики. От этого страдает свобода информации, необходимая для жизнеспособной политической дискуссии.

B. Мнение Европейского Суда

35. Сторонами не оспаривается, что судебное решение по иску о защите чести, достоинства и деловой репутации представляло собой вмешательство в право заявителей на свободу выражения мнения в значении пункта 1 статьи 10 Конвенции.

36. Не оспаривается, что данное вмешательство было "предусмотрено законом", а именно статьей 152 Гражданского кодекса, и преследовало правомерную цель защиты репутации или прав других лиц для целей пункта 2 статьи 10 Конвенции. Спор в рамках данного дела заключается в том, было ли данное вмешательство "необходимым в демократическом обществе".

37. Европейский Суд напоминает, что свобода выражения мнения составляет одну из основ демократического общества и одно из главных условий для его прогресса. Учитывая положения пункта 2 статьи 10, она распространяется не только на "информацию" или "идеи", которые благосклонно принимаются или считаются безвредными или нейтральными, но также на оскорбляющие, шокирующие или причиняющие беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых невозможно "демократическое общество" (см. Постановление Европейского Суда от 7 декабря 1976 г. по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom), Series A, N 24, p. 23, §49, и Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1994 г. по делу "Ерсилд против Дании" (Jersild v. Denmark), Series A, N 298, p. 26, § 37).

38. Пресса исполняет важнейшую функцию в демократическом обществе. Хотя она не должна выходить за определенные рамки, в том числе в отношении репутации и прав иных лиц, тем не менее ее обязанностью является распространение - способом, совместимым с ее обязанностями и ответственностью - информации и идей по всем вопросам всеобщего интереса (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1997 г. по делу "Де Хас и Гейселс против Бельгии" (De Haes and Gijsels v. Belgium), Reports of Judgments and Decisions 1997-I, pp. 233-234, § 37, и Постановление Большой Палаты по делу "Бладет Тромсе и Стенсос против Норвегии" (Bladet Tromso and Stensaas v. Norway), жалоба 21980/93, §59, ECHR 1999-III). Свобода прессы предоставляет для граждан один из самых совершенных способов открывать для себя и вырабатывать мнение о взглядах и позиции своих политических лидеров. В частности, она дает политикам возможность высказываться по поводу того, что заботит общественное мнение, и позволяет каждому участвовать в свободной политической дискуссии, что является стержнем понятия демократического общества (см. Постановление Европейского Суда от 23 апреля 1992 г. по делу "Кастельс против Испании" (Castells v. Spain), Series A, N 236, p. 23, § 43 in fine* (* In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).)).

39. Задача Европейского Суда в данном деле должна рассматриваться в свете этих принципов. Он должен удостовериться, что российские власти применяли стандарты, совместимые с данными принципами, и, более того, что при этом они основывались на приемлемой оценке имеющих значение для дела обстоятельств (см. Постановление Европейского Суда от 23 мая 1991 г. по делу "Обершлик против Австрии" (Oberschlick v. Austria) (N 1), Series A, N 204, p. 26, § 60).

40. Европейский Суд отмечает, что спорная публикация представляла собой коллективное обращение к высшим должностным лицам Российской Федерации. Его текст был доработан и утвержден в рамках публичного обсуждения, организованного областной негосударственной организацией. Обращение было подписано несколькими главными редакторами и председателем профсоюза (первый заявитель), действующими в профессиональном качестве (см. § 9 настоящего Постановления). Хотя они придерживались различных политических убеждений, обращение отражало их общую позицию: они единодушно выразили обеспокоенность тем, что областные власти препятствовали реализации президентской политики, направленной на обеспечение законности и борьбу с коррупцией. Они ощущали, что средства массовой информации подвергались давлению со стороны областных властей с целью воспрепятствовать освещению темы коррупции среди государственных служащих.

41. Европейский Суд отмечает, что обращение касалось возможности открытого и свободного ведения публичной дискуссии по вопросам, чувствительным для областных властей, то есть возможности областной прессы играть роль, необходимую для обеспечения надлежащего функционирования политической демократии (см. Постановление Большой Палаты от 8 июля 1999 г. по делу "Сюрек и Ездемир против Турции" (Surek and Ozdemir v. Turkey), жалобы NN 23927/94 и 24277/94, §58). Таким образом, публикация обращалась к самому существу свободы прессы, и вопросы, поднятые в ней, несомненно относились к политической дискуссии по вопросу, представляющему всеобщий интерес. Европейский Суд напоминает в этой связи, что его постоянный подход требует крайне убедительного обоснования ограничений на политические высказывания, поскольку обширные ограничения, примененные в индивидуальных делах, будут, безусловно, влиять на свободу прессы в целом в соответствующем государстве (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovakia), жалоба N 29032/95, §83, ECHR 2001-VIII, и Постановление Большой Палаты по делу "Сюрек против Турции" (Surek v. Turkey) (N 1), жалоба 26682/95, §61, ECHR 1999-IV).

42. Далее Европейский Суд отмечает, что истцами по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации выступали отдельные государственные служащие, члены Правительства Пензенской области. Ни один из них не был назван по имени или иным образом упомянут в обращении. Фактически единственным лицом, прямо названным в документе, был областной губернатор. Хотя значительная часть обращения была посвящена описанию его предполагаемых злоупотреблений, он тем не менее не был в числе истцов, которые совместно обозначались как его "ближайшее окружение", "команда", "подручные" или просто "областная власть".

43. Национальные суды признали, что истцы были затронуты публикацией и, таким образом, могли обращаться в суд за защитой чести, достоинства и деловой репутации, поскольку выражения "областная власть", "команда" и так далее были достаточно широки, чтобы распространяться на всех государственных служащих, входящих, как истцы, в состав Правительства Пензенской области (см. § 16 настоящего Постановления). Европейский Суд не убежден, что при достижении данного вывода национальные суды применяли стандарты, совместимые с принципами, провозглашенными в статье 10 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда от 21 июля 2005 г. по делу "Гринберг против Российской Федерации" (Grinberg v. Russia), жалоба N 23472/03, § 27* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.)). Он напоминает, что основополагающим законным требованием в связи с диффамацией является то, что основанием иска может выступать лишь диффамационное утверждение, относящееся к определенному лицу. Если бы государственным служащим было позволено обращаться в суд в связи с диффамацией на основании любого высказывания, критикующего управление государственными делами, даже если они не были названы по имени или обозначены иным образом, журналисты были бы завалены исками. Это привело бы не только к возложению на средства массовой информации чрезмерного и несоразмерного бремени, затратам ресурсов и вовлечению их в бесконечное разбирательство, но и неизбежно имело бы сдерживающее воздействие на прессу при осуществлении ею задач распространителя информации и общественного контролера (см., mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Радио Твист, А. С." против Словакии" (Radio Twist, A. S. v. Slovakia), жалоба N 62202/00, §53, ECHR 2006-...).

44. Европейский Суд полагает, что соразмерность вмешательства правомерной цели защиты репутации других лиц требует существования объективной связи между спорным высказыванием и лицом, предъявляющим иск о диффамации. Только личное предположение или субъективное восприятие публикации в качестве диффамационной не позволяет установить, что лицо было прямо затронуто публикацией. Обстоятельства конкретного дела должны приводить обычного читателя к убеждению, что утверждение прямо отражалось на определенном истце или он выступал объектом критики. Так, в деле, касающемся права на свободу выражения мнения, против Люксембурга Европейский Суд отметил размер государства как особое обстоятельство, которое должно быть принято во внимание, прежде чем признать, что истцы в разбирательстве о диффамации могли быть легко идентифицированы слушателями, хотя их и не называли по имени в радиопередаче заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тома против Люксембурга" (Thoma v. Luxembourg), жалоба N 38432/97, §56, ECHR 2001-III). Однако в настоящем деле Европейский Суд не усматривает обстоятельств, которые могли бы служить основанием для распространения на всех служащих областного правительства той же защиты, которая была надлежащим образом предоставлена небольшой группе работников названного отдела в конкретном министерстве.

45. В любом случае Европейский Суд напоминает, что границы допустимой критики шире в отношении правительства, чем в отношении частного лица или даже политика. В рамках демократической системы действия или бездействие правительства должны быть объектом пристального контроля не только со стороны законодательной и судебной властей, но также прессы и общественного мнения. Более того, главенствующее положение, занимаемое правительством, требует от него ограниченного использования исков по поводу диффамации, особенно если доступны иные средства для ответа на необоснованные нападки и критику со стороны оппозиции или средств массовой информации (см. Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г. по делу "Инджал против Турции" (Incal v. Turkey), Reports of Judgments and Decisions 1998-IV, pp. 1567-1568, §54, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Кастеллс против Испании", pp. 23-24, § 46).

46. Следующим аспектом, имеющим значение для разрешения Европейским Судом настоящего дела, является различие между утверждениями о факте и оценочными суждениями. Европейский Суд последовательно придерживается позиции, согласно которой существование фактов может быть доказано, тогда как достоверность оценочных суждений доказыванию не подлежит. Требование доказать достоверность оценочного суждения неисполнимо, и оно само по себе нарушает свободу выражения мнения, которая является основополагающей составной частью права, предусмотренного статьей 10 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 8 июля 1986 г. по делу "Лингенс против Австрии" (Lingens v. Austria), Series A, N 103, p. 28, § 46, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Обершлик против Австрии", pp. 27-28, § 63).

47. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что национальные суды признали все выражения, использованные заявителями, утверждениями о факте, не исследуя вопрос о том, могут ли они быть признаны оценочными суждениями. Отсутствие такого анализа было обусловлено нормами российского законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации, действовавшими на тот момент. Как уже было указано Европейским Судом, они не предусматривали разницы между оценочными суждениями и утверждениями о фактах, используя единый термин "сведения", и исходили из предположения, что любые такие "сведения" подлежали доказыванию в рамках гражданского разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гринберг против Российской Федерации", § 29; Постановление Европейского Суда от 5 октября 2006 г. по делу "Захаров против Российской Федерации" (Zakharov v. Russia), жалоба N 14881/03, § 29* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.); и Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 г. по делу "Карман против Российской Федерации" (Karman v. Russia), жалоба N 29372/02, § 38* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.), а также национальное законодательство, приведенное в §§ 23 и 24 настоящего Постановления).

48. Европейский Суд полагает, что выражения, использованные в обращении, должны рассматриваться как оценочные суждения, а не утверждения о фактах. Однако, поскольку согласно прецедентным нормам Европейского Суда оценочные суждения должны быть основаны на достаточной фактической базе, чтобы представлять собой добросовестный комментарий согласно статье 10 Конвенции, различие между оценочным суждением и утверждением о факте в конечном счете заключается в степени фактической доказанности, которая должна быть достигнута (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шарзах и компания "Ньюс Ферлагсгезельшафт" против Австрии" (Scharsach and News Verlagsgesellschaft v. Austria), жалоба N 39394/98, §40, ECHR 2003-XI). Европейский Суд полагает, что спорный документ являлся результатом коллективных усилий представительного состава областных главных редакторов, журналистов и правозащитников выразить в рамках публичного "круглого стола" обеспокоенность относительно ограничения свободы прессы. Он был основан на их собственном знании ситуации и опыте работы в средствах массовой информации. Европейский Суд с обеспокоенностью отмечает, что национальные суды применяют необычно высокие требования к доказыванию, считая, что описание политики губернатора как "разрушительной" будет соответствовать действительности, лишь если оно основано на научном всестороннем анализе социального и экономического развития области (см. § 17 настоящего Постановления). Он подчеркивает, что степень точности, которая должна достигаться журналистом при выражении мнения по вопросу, представляющему всеобщий интерес, вряд ли сравнима с той, которая требуется для экономических прогнозов.

49. Европейский Суд в любом случае отмечает, что различие между утверждениями о факте и оценочными суждениями менее важно в деле наподобие настоящего, когда спорное заявление сделано в контексте оживленной политической дискуссии на местном уровне, и когда выборные должностные лица и журналисты должны пользоваться широкой свободой критики в отношении действий местных властей, даже если их заявления не имеют прямого фактического обоснования (см. Постановление Европейского Суда от 24 апреля 2007 г. по делу "Ломбардо и другие против Мальты" (Lombardo and Others v. Malta), жалоба N 7333/06, §60).

50. В заключение Европейский Суд указывает, что российские власти вышли за пределы свободы усмотрения, которой государства-участники наделены согласно Конвенции. Соответственно, обжалуемое вмешательство не было "необходимо в демократическом обществе" в значении пункта 2 статьи 10 Конвенции.

51. Таким образом, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

52. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

53. Каждый заявитель требовал 600 000 рублей (что составляет 17 140 евро) в качестве компенсации морального вреда.

54. Власти Российской Федерации полагали, что требования заявителей были чрезмерными и необоснованными.

55. Европейский Суд приходит к выводу, что заявителям был причинен моральный вред в результате принятия национальными судами решений, несовместимых с конвенционными принципами. Установление факта нарушения не может быть признано достаточной справедливой компенсацией. Европейский Суд пролагает, однако, что конкретная сумма, затребованная заявителями, является чрезмерной. Осуществляя оценку на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает каждому из заявителей 1 000 евро, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

56. Заявители требовали 286 рублей 45 копеек в качестве возмещения почтовых расходов. Власти Российской Федерации не прокомментировали данное требование.

57. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек лишь в той мере, насколько было доказано, что они были понесены действительно и по необходимости и были разумными по размеру. Учитывая имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд убежден, что почтовые расходы были действительно понесены, и их величина не была чрезмерной. Он присуждает каждому заявителю 5 евро в качестве возмещения судебных расходов и издержек, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

58. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

2) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить каждому заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 1 000 евро (одна тысяча евро) в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 5 евро (пять евро) в качестве возмещения судебных расходов и издержек;

(iii) выплатить любые налоги, подлежащие начислению на указанные суммы;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

3) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 31 июля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда