Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 апреля 2007 г. Дело "Байсаева (Baysayeva) против Российской Федерации" (жалоба N 74237/01) (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция)

Дело "Байсаева (Baysayeva)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 74237/01)

Постановление Суда

Страсбург, 5 апреля 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Хаджиева,

Д. Шпильманна,

С. Е. Йебенса, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 марта 2007 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 74237/01, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Асмарт Магомедовной Байсаевой (далее - заявительница) 24 августа 2001 г.

2. Интересы заявительницы в Европейском Суде представляли адвокаты правозащитной организации "Правовая инициатива по России" (ПИР), основанной в Нидерландах и имеющей представительства в России. Власти Российской Федерации представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявительница утверждала, что ее муж исчез после того, как был задержан российскими военнослужащими в г. Грозном Чеченской Республики в марте 2000 г. Она ссылалась на статьи 2, 3, 5, 6 и 13 Конвенции.

4. Решением от 1 декабря 2005 г. Европейский Суд признал жалобу приемлемой.

5. Заявительница и власти Российской Федерации далее представили свои письменные замечания (пункт 1 правила 59 Регламента Суда).

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявительница родилась в 1958 году и в настоящее время проживает в селе Побединском Грозненского района (Чеченская Республика).

A. Факты

7. Обстоятельства дела, как утверждали стороны, могут быть представлены следующим образом.

1. "Исчезновение" мужа заявительницы

8. Заявительница проживает в селе Побединском Грозненского района (Чеченская Республика). Муж заявительницы - Шахид Байсаев, 1939 года рождения, - работал механиком на муниципальном транспортном предприятии в пос. Подгорный (иногда упоминается как с. Собачевки). Заявительница состояла в браке со своим мужем на протяжении 25 лет; у них было пятеро детей.

9. 2 марта 2000 г. муж заявительницы ушел на работу приблизительно в 6.30 утра. Дорога в пос. Подгорный проходила через контрольно-пропускной пункт российских вооруженных сил, который в то время был известен как контрольно-пропускной пункт N 53 (далее - КПП). Рядом с этим КПП дислоцировалась воинская часть.

10. Приблизительно в 10 часов утра того же дня заявительница услышала звуки стрельбы и взрывов, доносившиеся с дороги. Она вышла из дома и увидела, что колонна военных машин подверглась обстрелу. Впоследствии она узнала, что нападение было совершено на отряд милиции особого назначения (далее - ОМОН) из г. Сергиева-Посада Московской области. Стрельба продолжалась вплоть до часу дня. Позднее было заявлено о том, что ОМОН был по ошибке обстрелян из засады другими подразделениями Вооруженных Сил Российской Федерации, в частности ОМОНом г. Подольска и военнослужащими войсковой части из Свердловской области. В результате обстрела более 20 человек были убиты и более 30 - ранены. В тот же день была проведена "зачистка" в пос. Подгорный, откуда начался обстрел.

11. Во время перестрелки и после нее, вплоть до наступления ночи, контрольно-пропускной пункт N 53 оставался закрытым, и дорога в пос. Подгорный была блокирована. Заявительница в тот день находилась в 500 метрах от контрольно-пропускного пункта примерно до 20 часов 00 минут, однако ей не удалось перейти через него, чтобы добраться до пос. Подгорный. Той ночью ее муж не вернулся домой. С тех пор заявительница не видела своего мужа.

12. На следующий день, около 5 часов утра, заявительница, придя на контрольно-пропускной пункт, увидела последствия боя - сожженные военные машины, трупы военнослужащих и следы крови. В течение двух последующих дней заявительница пыталась узнать у очевидцев боя информацию о своем муже. Она не вела записи разговоров, поскольку на тот момент не предполагала, что эта информация могла ей пригодиться.

13. Со слов свидетелей заявительница узнала, что в результате "зачистки" в пос. Подгорный большое количество людей - около 50 - были задержаны российскими военнослужащими. Все были доставлены в Старопромысловский временный отдел внутренних дел (далее - Старопромысловский ВОВД). Один из очевидцев сказал заявительнице, что видел, как ее мужа, Шахида Байсаева, уводили в деревню российские военнослужащие. Он также сказал, что муж заявительницы выглядел плохо, по всей видимости, он был избит.

14. 4 марта 2000 г. заявительница встретилась с некоторыми лицами, задержанными 2 марта 2000 г. и впоследствии освобожденными. Они опознали мужа заявительницы по фотографии и подтвердили, что он был задержан российскими военнослужащими на контрольно-пропускном пункте N 53, после чего его куда-то увезли. Они также утверждали, что не видели его в Старопромысловском ВОВД, куда они были доставлены.

15. Другие свидетели сообщили, что муж заявительницы уже закончил работу в пос. Подгорный и возвращался домой, однако военнослужащие не пропустили его ввиду начавшегося боя. Он вернулся в пос. Подгорный и там был задержан во время "зачистки". По всей вероятности, муж заявительницы стал свидетелем убийства двумя военнослужащими братьев О. и попытался вступиться за них. Военнослужащие избили его, одели ему на голову мешок и увезли. В сентябре 2000 г. органами местного самоуправления пос. Подгорный заявительнице была выдана справка, подтверждавшая то, что братья О. были убиты 2 марта 2000 г. во время проведения "зачистки" в этом поселке. Заявительница утверждала, что позднее она узнала, что дом братьей О. был заперт, и в нем никого не было, а местные жители сказали ей, что их отец был убит неизвестными вооруженными людьми за месяц до убийства братьев, а у их матери появилось тяжелое психическое расстройство после убийства членов ее семьи. Заявительница не нашла ни одного из родственников братьев О.

16. Кроме того, некоторые свидетели сообщили, что видели залитого кровью мужа заявительницы во время боя на КПП N 53.

17. Заявительница пыталась узнать на контрольно-пропускном пункте о задержании ее мужа, однако военнослужащие сказали ей, что они были направлены туда после 2 марта 2000 г. и не располагали информацией о задержанных.

18. Власти Российской Федерации сообщили в своем меморандуме от 28 апреля 2004 г. о том, что было установлено, что 2 марта 2000 г. в пос. Подгорный состоялось боестолкновение с участием военнослужащих федеральных сил, в результате которого погибли сотрудники ОМОНа из г. Сергиева-Посада Московской области. Сразу после боестолкновения была проведена спецоперация в пос. Подгорный, целью которой было выявление членов незаконных вооруженных формирований, участвовавших в этом боестолкновении. Задержанные были доставлены в Старопромысловский ВОВД, однако Шахида Байсаева среди них не было. Не значилось его имя и в списках задержанных другими подразделениями Министерства внутренних дел на Северном Кавказе.

2. Розыск Шахида Байсаева и расследование по факту его исчезновения

19. Начиная со 2 марта 2000 г. заявительница неоднократно обращалась в прокуратуру, органы внутренних дел, органы исполнительной власти Чеченской Республики, к специальному представителю Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике. Заявительница представила копии нескольких обращений в государственные органы, подтверждающие факт исчезновения ее мужа, а также то, что она обращалась за помощью и информацией о проведении расследования по факту исчезновения мужа. Более того, она неоднократно была в прокуратуре г. Грозного (для этого ей требовалось пройти 35 км в одну сторону), в Старопромысловском ВОВД, на военной базе федеральных сил в пос. Ханкала.

20. Заявительница не получила от официальных органов практически никакой информации по существу расследования по факту исчезновения ее мужа. Несколько раз заявительница получала копии писем, уведомлявших ее о том, что ее обращения были направлены в прокуратуру соответствующего уровня.

21. 3 марта 2000 г. у заявительницы состоялся разговор с начальником Старопромысловского ВОВД - Д. Последний вызвал одного из сотрудников ВОВД, который подтвердил, что видел мужчину, изображенного на фотографии (мужа заявительницы), но в ВОВД тот не доставлялся. Он также заявил, что ее муж должен был быть доставлен в ВОВД 7 марта 2000 г. в 11 часов и затем освобожден. 7 марта 2000 г. заявительница вновь прибыла в ВОВД и прождала там до 17 часов, однако никаких новостей о ее муже не поступило. Ей также сообщили, что Д. покинул Чеченскую Республику ввиду окончания его командировки.

22. 4 марта 2000 г. заявительница обратилась за помощью в установлении местонахождения ее мужа к следователю прокуратуры г. Грозного М., занимавшемуся расследованием убийства братьев О.

23. 8 марта 2000 г. заявительница обратилась к начальнику Старопромысловского ВОВД и главе администрации Старопромысловского района с просьбой оказать ей содействие в установлении местонахождения ее мужа.

24. 16 марта 2000 г. заявительница пыталась попасть в военную прокуратуру в пос. Ханкала, однако не была пропущена в здание.

25. 30 марта 2000 г. заявительница обратилась к прокурору г. Грозного, военному коменданту Чеченской Республики, к военному прокурору Чеченской Республики, к мэру г. Грозного с просьбой принять меры для установления местонахождения ее мужа.

26. 31 мая 2000 г. из прокуратуры Чеченской Республики поступило письмо на имя министра внутренних дел Чеченской Республики о проведении розыскных мероприятий в отношении 30 пропавших по заявлениям их родственников, среди которых была и заявительница. Далее в письме содержалось указание информировать родственников о результатах расследования. Копия данного письма была направлена заявительнице.

27. 1 июня 2000 г. заявительница пришла в прокуратуру г. Грозного. Следователь провел с ней беседу и посоветовал ей прийти через две недели. Когда заявительница пришла в прокуратуру, ей сообщили о том, что ее муж был задержан 2 марта 2000 г. сотрудниками подольского ОМОНа и в тот же день, между 12 и 14 часами, доставлен на их базу, находившуюся недалеко от пос. Подгорный. Следователь сообщил также, что существует видеокассета, подтверждающая данные сведения. Прокуратурой г. Грозного было возбуждено уголовное дело по факту совершения преступления, предусмотренного частью первой статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации (похищение человека). Как утверждает заявительница, следователь, предоставивший ей эту информацию, с сентября 2000 г. не работал в прокуратуре. После ухода следователя расследование по данному делу не продвинулось.

28. 28 июня 2000 г. заявительница обратилась к Специальному представителю Президента Российской Федерации по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике с просьбой установить местонахождение ее мужа и сообщить ей о результатах.

29. С тех пор заявительница более не получала никакой информации о своем муже и, принимая во внимание условия его задержания, она пришла к выводу о том, что его, возможно, уже не было в живых. В связи с этим она занялась поисками тела ее мужа в местах захоронения лиц, погибших в результате боевых действий.

30. До 5 мая 2000 г. заявительница неоднократно вместе с сотрудниками Старопромысловского ВОВД и Министерства по чрезвычайным ситуациям выезжала к месту, расположенному неподалеку от КПП N 53, откуда ими были вывезены более 30 тел.

31. Заявительница вместе с сотрудниками ВОВД была также в тех местах, куда военнослужащие федеральных сил, по всей видимости, привозили тела. Заявительница была и в других населенных пунктах, в том числе в селах Знаменское и Комсомольское. По словам заявительницы, она видела приблизительно 400 трупов, среди которых она не обнаружила тела ее мужа.

3. Обнаружение видеокассеты и фотографий Шахида Байсаева

32. В неустановленный день в начале августа 2000 г., около 17 часов, заявительница возвращалась домой. Недалеко от КПП N 53 рядом с ней остановился белый автомобиль марки "Жигули". Человек в машине в военной форме и вязаной маске приказал ей на русском языке без акцента, чтобы она встала на колени спиной к машине. Когда заявительница выполнила его требование, он сообщил ей, что если она хочет узнать, кто причастен к исчезновению ее мужа, она должна принести ему на следующий день 5 000 рублей.

33. Заявительница собрала деньги. На следующий день на том же месте она увидела ту же машину. Однако, как утверждала заявительница, в машине находился другой мужчина. Он показал ей по маленькому телевизору, находящемуся в машине, небольшие отрезки видеозаписи, на которых она увидела своего мужа. На видеопленке ее муж был показан лежащим на земле, затем один из военнослужащих пнул его ногой и приказал встать, а затем его увели в сопровождении военных. Военнослужащие разговаривали с ним грубо и агрессивно, угрожая и используя ненормативную лексику. На экране высвечивалась дата его задержания: 2 марта 2000 г. После того, как заявительница передала деньги, неизвестный дал ей фотографии, сделанные с видеозаписи. Кроме того, он передал ей рисованную карту, на которой были указаны четыре места захоронения, где предположительно находилось 47 трупов. Заявительница попросила отдать ей видеокассету, но ей сказали, что за это она должна будет заплатить 1 000 долларов США. Также ей сообщили, что в прокуратуре данная кассета числится под номером 49030.

34. На следующий день заявительница пришла в прокуратуру г. Грозного, где у нее состоялся разговор со следователем. Она передала ему карту и рассказала о видеокассете, на которой был запечатлен ее муж после своего "исчезновения". Следователь подтвердил то, что он до этого уже знал о существовании данной кассеты, и что ее копия находится в прокуратуре Чеченской Республики.

35. Неделю спустя заявительнице удалось выкупить данную кассету, заплатив за нее 1 000 долларов США. Встреча состоялась при следующих обстоятельствах: белые "Жигули" остановились рядом с заявительницей, после чего она говорила с человеком, сидевшим в автомобиле. Отснятый материал (копия и расшифровка которого были направлены в Европейский Суд) представлял собой трехминутный фильм. На пленке видно несколько десятков военнослужащих, идущих по полю. Затем они перешли железнодорожные пути и перелезли через невысокое ограждение. После этого видеокамеру повернули по направлению их движения, стал виден человек в гражданской одежде, в котором заявительница узнала своего мужа. Сначала он был показан лежащим на земле, затем один из военнослужащих ударил его ногой и приказал встать. Военнослужащие угрожали ему, используя ненормативную лексику. Он был одет в темно-коричневую дубленку и желтую меховую шапку, его одежда была в грязи. В сопровождении военнослужащих он двигается в сторону частично разрушенных зданий, куда стягиваются другие военнослужащие. Затем камера примерно на полторы минуты задерживается на муже заявительницы, а потом на экране появляются военнослужащие (по-видимому, возвращавшиеся с задания). После этого показаны, по меньшей мере, шесть тел военнослужащих, одетых в камуфлированную форму; некоторые тела были прикрыты простынями. Далее показана частично сожженная военная техника и автобус.

4. Дальнейшее расследование

36. 23 августа 2000 г. заявительница вместе со следователем прокуратуры г. Грозного отправились к месту, обозначенному на карте. Данное место находилось на территории войсковой части, недалеко от КПП N 53, и военнослужащие не позволили им пройти.

37. 7 сентября 2000 г. заявительница получила письмо из прокуратуры г. Грозного, в котором сообщалось, что лица, виновные в похищении ее мужа, не были установлены, но следственные действия продолжали производиться.

38. 10 сентября 2000 г. прокуратура Чеченской Республики сообщила заявительнице о том, что предварительное следствие по делу проводилось прокуратурой г. Грозного и что ее устное заявление относительно предположительного места захоронения будет проверено.

39. 19 сентября 2000 г. прокуратура г. Грозного проинформировала заявительницу о том, что 14 сентября 2000 г. расследование по уголовному делу по факту похищения ее мужа неизвестными, одетыми в камуфлированную форму, было приостановлено в связи с не установлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых.

40. 20 сентября 2000 г. администрация с. Побединское выдала заявительнице справку, подтверждавшую ее обращение 3 марта 2000 г. в администрацию за получением информации относительно задержания ее мужа во время "зачистки", проведенной 2 марта 2000 г. после нападения на "московский ОМОН". Справка подтверждала тот факт, что "зачистка" была проведена в пос. Собачевки 2 марта 2000 г., между 12 и 14.30.

41. В неустановленный день в конце сентября 2000 г. заявительница вместе со следователем прокуратуры г. Грозного М. в сопровождении сотрудников органов внутренних дел вновь отправилась к предполагаемому месту захоронения. Им позволили пройти на территорию войсковой части, однако следователь отказался производить обыск в связи с тем, что место было указано неточно, а территория была большой.

42. 9 октября 2000 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации проинформировала заявительницу о том, что ее заявление об оказании содействия в розыске ее мужа было направлено в прокуратуру Чеченской Республики.

43. 29 октября и 3 декабря 2000 г. прокуратура Чеченской Республики направила обращения заявительницы, касающиеся незаконного задержания ее мужа, в прокуратуру г. Грозного.

44. 23 ноября Министерство внутренних дел Российской Федерации направило ее запрос в Министерство внутренних дел Чеченской Республики.

45. 9 декабря 2000 г. военный прокурор воинской части N 20102 направил запрос заявительницы относительно установления места нахождения ее мужа начальнику ВОВД Грозненского района, поскольку данный вопрос был за пределами компетенции военного прокурора.

46. В марте 2001 года правозащитная организация "Хьюман Райтс Вотч" подготовила сообщение с названием ""Грязная Война" в Чеченской Республике: насильственные исчезновения, пытки и общее число убийств", в котором был указан Шахид Байсаев как одна из жертв "насильственного исчезновения" после задержания, произведенного российскими военнослужащими.

47. 23 апреля 2001 г. прокуратура г. Грозного направила заявительнице справку по уголовному делу N 12048. В данной справке указывалось, что 10 мая 2000 г. прокуратурой было возбуждено уголовное дело N 12048 по части первой статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации. Дело было возбуждено по факту задержания около 12 часов 2 марта 2000 г. в пос. Подгорный Шамида [правильно - Шахида] Байсаева неизвестными, одетыми в камуфлированную форму. Следственные действия по установлению места нахождения Байсаева результатов не дали. На некотором этапе расследование было приостановлено, а затем возобновлено. Даты вынесения постановлений о приостановлении, а затем о возобновлении производства по делу указаны не были.

48. В апреле 2001 г. объединенная рабочая группа по Чечне, состоящая из членов Парламентской Ассамблеи Совета Европы и Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, заявила о продолжении расследования по уголовному делу об исчезновении Шахида Байсаева, однако никаких подвижек в следствии не было.

49. 28 июня 2001 г. Грозненский районный суд удовлетворил заявление А.М. Байсаевой о признании ее мужа безвестно отсутствующим.

50. 17 августа 2001 г. правозащитная организация "Хьюман Райтс Вотч" направила в Генеральную прокуратуру Российской Федерации копию видеокассеты, которая была куплена заявительницей.

51. Осенью 2001 года заявительница обратилась в прокуратуру г. Грозного с требованием о возобновлении следствия по делу об исчезновении ее мужа, а также об установлении запечатленных на видеокассете лиц и о получении их показаний, относящихся к задержанию и исчезновению ее мужа.

52. 29 ноября 2001 г. заявительница узнала в прокуратуре г. Грозного, что уголовное дело об исчезновении ее мужа было вновь приостановлено. 7 декабря 2001 г. она вновь обратилась в прокуратуру г. Грозного с требованием о возобновлении следствия по делу и проверке предполагаемых мест захоронения.

53. 8 декабря 2001 г. заявительница вместе со следователем прокуратуры г. Грозного Леушевым отправились к КПП N 53. Неподалеку от этого КПП они увидели здание, куда военнослужащие на видеопленке вели Шахида Байсаева. В здании они нашли обрывки одежды и человеческие останки. Осевшая почва рядом с деревом указывала на место захоронения. Они начали раскапывать и вскоре обнаружили обрывок одежды коричневого цвета, похожий на кусок сгнившей дубленки. Следователь и криминалист прекратили раскопки, собрали обнаруженные предметы и договорились с военными о том, что придут на следующий день с видеокамерой. Заявительница вернулась домой на автобусе.

54. 9 декабря 2001 г. следователи прокуратуры г. Грозного пришли домой к заявительнице и попросили ее проследовать с ними в прокуратуру. Заявительница согласилась, полагая, что должна опознать труп ее мужа. Однако по дороге в прокуратуру ей сообщили, что днем ранее машина, в которой находились следователь Леушев и криминалист, была взорвана по дороге в прокуратуру. Следователь и криминалист погибли. Сообщение о взрыве было распространено российскими средствами массовой информации.

55. По прибытии в прокуратуру г. Грозного заявительнице предложили пройти в комнату, где находились два сотрудника прокуратуры, которые назвали только свои имена: Михаил и Зухари. Они выдвинули предположение о причастности заявительницы к взрыву машины, принадлежавшей прокуратуре. Угрожая личной безопасности заявительницы, а также безопасности ее детей, сотрудники прокуратуры сказали ей, чтобы она более не настаивала на дальнейшем проведении расследования и прекратила поиски тела ее мужа. После этого заявительница, сочтя угрозы вполне реальными, некоторое время не обращалась в правоохранительные органы.

56. В 2003 году заявительница как лично, так и с помощью представителей правозащитной организации "Правовая инициатива по России" попыталась собрать информацию о ходе расследования по делу. 15 августа 2003 г. в своем ответе на некоторые из заявлений прокуратура г. Грозного сообщила представителям "Правовой инициативы по России" о том, что в результате расследования по уголовному делу N 12048 было установлено, что 2 марта 2000 г. Шахид Байсаев был задержан раненым на месте стрельбы недалеко от пос. Подгорный и увезен неизвестными людьми. Расследование было приостановлено вследствие не установления виновных лиц. К письму было приобщено постановление от 15 января 2002 г. о предоставлении заявительнице статуса потерпевшей с ее подписью.

57. Заявительница утверждала, что в 2003 году она неоднократно встречалась с сотрудником прокуратуры г. Грозного в помещении Заводского районного суда. Этот сотрудник публично называл ее "убийцей" и обвинял в причастности к смерти двух сотрудников прокуратуры в декабре 2001 г. Это привело к наступлению у нее тяжелого эмоционального потрясения.

58. В феврале 2004 г. заявление было перенаправлено властям Российской Федерации, сотрудники которого в то время запросили копию материалов по расследованию уголовного дела N 12048. В апреле 2004 г. власти Российской Федерации представили около одной трети материалов дела (судя по номерам страниц) и утверждали, что прокуратура больше ничего им не сообщила. В декабре 2005 г. Европейский Суд признал жалобу приемлемой и напомнил, чтобы по его запросу были представлены все материалы дела. Европейский Суд также обратился с просьбой к властям Российской Федерации представить ему последние сведения о расследовании с марта 2004 г. В марте 2006 г. власти Российской Федерации представили 45 дополнительных страниц по материалам дела, подготовленные в период между мартом 2004 г. и февралем 2006 г., в которых содержались Постановления о приостановлении и возобновлении дела. Власти Российской Федерации утверждали, что раскрытие оставшихся имеющихся по делу документов было бы нарушением статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и привело бы к раскрытию военных секретов и разглашению имен и адресов третьих сторон.

59. Власти Российской Федерации также утверждали, что в июне 2005 г. в ходе расследования был собран ряд фотографий военнослужащих подразделений ОМОНа Московской области, которые находились в служебной командировке в Чеченской Республике в марте 2000 г. В июне и декабре 2005 г. более чем 65 военнослужащих этих подразделений были допрошены, и они подтвердили, что 2 марта 2000 г. действительно были в составе наступавшего в тот день конвоя. Однако они утверждали, что не принимали участие в последующей операции по "зачистке" и ничего не знали об исчезновении Байсаева. Власти Российской Федерации не представили какие-либо документы, относящиеся к этим допросам.

60. В период между 2004 и 2006 годами заявительница около десяти раз обращалась в прокуратуру Старопромысловского района, прокуратуру Чеченской Республики и Генеральную прокуратуру с просьбой предоставить информацию о судьбе своего мужа и о ходе расследования. Она утверждала, что во время своих личных визитов в прокуратуру Старопромысловского района в сентябре 2005 г. следователь кричал на нее и сказал, что "она его достала". После этого случая заявительница несколько раз обращалась в вышестоящую прокуратуру с просьбой передать дело в другую прокуратуру, но ее просьба осталась без внимания. Она получала ответы из прокуратуры Старопромысловского района, в которых было указано, что расследование было приостановлено или возобновлено.

61. 28 октября 2005 г. заявительница написала заявление в подразделение ОМОНа г. Сергиев-Посад, в котором указала обстоятельства исчезновения своего мужа и просьбу помочь установить его местонахождение.

62. 9 февраля 2006 г. заявительница подала заявление в суд Старопромысловского района, указав в нем на халатность прокуратуры Старопромысловского района.

63. 13 февраля 2006 г. заявительница обратилась в районный суд с просьбой признать ее мужа погибшим.

64. Очевидно, что расследование по факту похищения Байсаева приостанавливалось и возобновлялось более чем 12 раз. Расследование проводили сотрудники прокуратуры г. Грозного и позже - сотрудники прокуратуры Старопромысловского района. В ходе расследования лица или подразделения, причастные к похищению, установлены не были, также никому не было предъявлено обвинение в совершении преступления (см. описание документов из материалов дела ниже, в разделе В). Власти Российской Федерации утверждали в своем меморандуме от 14 марта 2006 г., что расследование продолжалось.

65. Заявительница утверждала также, что 22 марта 2004 г. прокурор из прокуратуры Старопромысловского района пришел к ней домой и просил подписать заявление о том, что в ее адрес не поступало никаких угроз после обращения ее с жалобой в Европейский Суд по правам человека. Заявительница почувствовала, что на нее оказывалось давление, и согласилась подписать заявление следующего содержания: "После того, как я подала жалобу в Европейский Суд, мне никто не угрожал".

66. Заявительница утверждала, что у нее болело сердце после первой военной кампании 1994-1996 гг., когда были убиты ее дочь и невестка, а ее сын был ранен взрывом артиллерийского снаряда. В то время у заявительницы случился первый приступ кардионевроза. 2 ноября 1999 г. заявительница была ранена в ногу. После "исчезновения" мужа состояние ее здоровья сильно ухудшилось, и она нуждалась в постоянном лечении и приеме лекарств. 13 февраля 2004 г. у заявительницы случился инсульт. Она страдала дисфорией, постоянным беспокойством и бессонницей. Заявительница не представила никаких медицинских справок.

В. Документы, представленные сторонами

1. Документы из уголовного дела

67. Власти Российской Федерации представили в Европейский Суд часть материалов уголовного дела N 12048, состоящего из трех томов. Они сообщили, что только эти документы были предоставлены им Генеральной прокуратурой Российской Федерации. Эти документы могут быть кратко охарактеризованы следующим образом:

а) Постановление о возбуждении уголовного дела

68. 10 мая 2000 г. следователь прокуратуры г. Грозного возбудил уголовное дело по факту похищения Шахида Байсаева неизвестными лицами в камуфлированной форме 2 марта 2000 г. в с. Подгорный. В постановлении делалась ссылка на часть первую статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации (похищение человека).

b) Показания заявительницы

69. В материалах дела содержалось письмо заявительницы от 30 марта 2000 г., адресованное в прокуратуру г. Грозного, в котором она сообщала известные ей подробности исчезновения мужа и просила оказать ей содействие в его поисках.

70. 29 июня 2000 г. заявительница была допрошена в качестве свидетеля. Она повторно рассказала известные ей обстоятельства задержания мужа военнослужащими и подтвердила, что она не получала новостей от него.

71. 8 сентября 2000 г. заявительница была допрошена во второй раз. Она подробно рассказала о задержании ее мужа, опираясь на показания очевидцев. По ее словам, ее мужа затолкнули в БТР и увезли на КПП N 53, на котором дежурили бойцы ОМОНа. Заявительница сообщила о своем разговоре с Д. в здании Старопромысловского ВОВД. Заявительница сообщила также, что она пыталась попасть на КПП в сопровождении другого сотрудника из ВОВД, майора Ч., но по ним открыли огонь, когда они попытались приблизиться. Она рассказала следователям о видеокассете, на которой было отснято задержание ее мужа, и план предполагаемого места захоронения, а также описала обстоятельства, при которых она получила эти доказательства. Она попросила осмотреть данное место. В тот же день заявительница была признана потерпевшей по уголовному делу.

72. 21 марта 2004 г. заявительница снова была допрошена по существу исчезновения ее мужа, видеокассеты и плана его предполагаемого захоронения, а также о предпринятых в 2000-2001 гг. попытках найти место, указанное на плане. В тот же день заявительница снова была признана потерпевшей.

с) Документы, относящиеся к розыску Шахида Байсаева

73. 5 июня 2000 г. следователи просили Министерство внутренних дел Российской Федерации проверить, не содержался ли Шахид Байсаев под стражей в подведомственных ему учреждениях. Из четырех местных отделов внутренних дел в г. Грозном, оперативной бригады МВД на Северном Кавказе (дислоцирующейся в Северной Осетии) и Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Чеченской Республике поступили ответы о том, что Шахид Байсаев никогда не задерживался ими, и что в их базах данных нет никакой информации о нем.

74. 17 июня 2000 г. из Старопромысловского ВОВД ответили следователям, что они не могли найти свидетелей событий, связанных с похищением Шахида Байсаева, а также что последний характеризовался как добропорядочный гражданин.

75. Судя по всему, следователи пытались проверить информацию о том, что муж заявительницы предположительно стал свидетелем убийства 2 марта 2000 г. двух братьев О. 22 марта 2004 г. прокуратура Старопромысловского района сообщила, что ею не проводилось никаких расследований по факту убийства "братьев А. [имя совпадало с указанным заявительницей, за исключением первой буквы]" и обнаружением в марте 2000 г. двух тел неизвестных мужчин.

d) Осмотр места происшествия

76. 9 ноября 2000 г. следователь прокуратуры г. Грозного в присутствии заявительницы с помощью команды поисковых собак осмотрел место происшествия на территории КПП N 53. Сначала саперы обследовали территорию на предмет обнаружения мин. В протоколе делался вывод о том, что на данной территории не было захоронений.

77. 7 декабря 2001 г. заявительница обратилась в прокуратуру г. Грозного с просьбой разрешить раскопки на месте, указанном на плане, где предположительно было захоронено тело ее мужа.

78. 19 марта 2004 г. следователи снова осмотрели место происшествия в пос. Подгорный в присутствии заявительницы. Они провели раскопки на указанном на плане месте, в котором они обнаружили просевший грунт. К протоколу были приложены план места раскопок и фотографии.

е) Изучение видеозаписи

79. 18 марта 2003 г. прокурор из прокуратуры Старопромысловского района дал следователям поручение забрать видеокассету, хранившуюся в прокуратуре Чеченской Республики.

80. 22 марта 2003 г. видеозапись была просмотрена в присутствии заявительницы, которая узнала в человеке на пленке своего мужа.

f) Показания местных жителей

81. В феврале-марте 2004 г. следователи допросили около десятка жителей пос. Подгорный, в котором был задержан муж заявительницы, и с. Побединское, в котором он проживал. Они сообщили, что 2 марта 2000 г., примерно в полдень, в пос. Подгорный шли бои, после которых была проведена операция по "зачистке". Большинство из допрошенных жителей села не знали Шахида Байсаева, но они рассказали, что несколько человек были задержаны в пос. Подгорный и позже освобождены. Они также знали о том, что заявительница искала его, так как она приходила в поселок, расспрашивала жителей о своем муже и развешивала объявления с фотографией о его розыске. Два жителя пос. Подгорный рассказали, что они видели Шахида Байсаева 2 марта 2000 г. на улице Автобусная во время "зачистки", а один коллега Байсаева сообщил, что они ушли с работы вместе с остальными работниками после начала стрельбы.

82. Власти Российской Федерации в своем меморандуме утверждали, что в ходе расследования было допрошено 50 свидетелей. В Европейский Суд были представлены показания только 13 свидетелей.

g) Информирование заявительницы

83. 9 июня 2000 г. прокуратура г. Грозного сообщила заявительнице, что было возбуждено уголовное дело по факту похищения ее мужа.

84. 7 сентября 2000 г. из прокуратуры г. Грозного заявительнице было направлено письмо, в котором сообщалось, что расследование обстоятельств похищения ее мужа продолжалось, но информации о его местонахождении получено не было.

85. 10 сентября 2000 г. прокуратура Чеченской Республики написала заявительнице письмо аналогичного содержания.

86. 4 апреля 2003 г. заявительница обратилась в прокуратуру г. Грозного с просьбой сообщить ей о результатах расследования.

87. Очевидно, что один раз прокуроры сообщали заявительнице о приостановлении и возобновлении расследования по уголовному делу N 12048 в 2000 г., дважды - в 2000 г., четырежды - в 2005 г. и один раз - в 2006 г.

h) Поручения прокуроров

88. На разных этапах расследования прокуроры, осуществлявшие надзор за следствием, давали поручения следователям, в которых они указывали меры, которые было необходимо принять. 9 ноября 2000 г. прокурор поручил осмотреть место, указанное заявительницей, с поисковыми собаками, получить и просмотреть видеокассету, упомянутую заявительницей, допросить милиционеров из Свердловской области, которые были в командировке в Старопромысловском ВОВД, допросить сотрудников подольского ОМОНа, дежуривших на 53-м КПП в пос. Подгорный в рассматриваемое время, проверить журналы регистрации заключенных под стражу 2-3 марта 2000 г. в Старопромысловском ВОВД. 3 декабря 2001 г. прокурор снова поручил провести полное расследование всех обстоятельств исчезновения Байсаева. 15 декабря 2001 г. прокурор из прокуратуры г. Грозного поручил восстановить уголовное дело N 12048 после его уничтожения в результате террористического акта 8 декабря 2001 г.

89. 22 февраля 2004 г. прокурор Старопромысловского района г. Грозного поручил следователям осмотреть место предполагаемого захоронения Байсаева, получить и просмотреть видеокассету, установить и допросить свидетелей среди местных жителей, проживавших недалеко от места сражения и задержанных 2 марта 2000 г., просмотреть видеозапись вместе со старшими офицерами подразделений ОМОНа, чтобы установить личность сотрудников, снятых на камеру, установить воинские подразделения, участвовавшие в задержании и т.д. В тот же день расследование было передано следственной группе в составе четырех следователей прокуратуры Старопромысловского района.

90. 17 марта 2004 г. прокурор Старопромысловского района г. Грозного отметил, что в ходе расследования было установлено, что 2 марта 2000 г. Шахид Байсаев был задержан неизвестными вооруженными людьми в камуфлированной форме после перестрелки в пос. Подгорный, в которой участвовали федеральные войска. На основании видеозаписи, представленной заявительницей, неизвестные мужчины увезли мужа заявительницы в промышленный сектор, расположенный возле дороги, где происходила перестрелка. Прокурор приказал, чтобы были предприняты все действия для пересмотра материалов уголовного дела в отношении нападения на военнослужащих ОМОНа, запроса информации от Министерства внутренних дел Российской Федерации и Министерства обороны Российской Федерации о подразделениях, которые несли службу в промышленном секторе, где был задержан Байсаев, для установления личностей военнослужащих, запечатленных на видеопленке, которую необходимо просмотреть вместе с командирами соответствующих подразделений, и допроса тех военнослужащих и последующей оценки их действий.

91. 13 января 2005 г. тот же прокурор приказал в ходе расследования собрать личную информацию о потерпевшем и направить его фотографию и запросы на розыск во все районные прокуратуры в Чеченской Республике, в местные органы власти Министерства юстиции и больницы, а также принять меры для установления лиц, виновных в совершении преступления.

92. 14 июня 2005 г. тот же прокурор приказал, чтобы в ходе расследования установили виновных лиц и допросили военнослужащих подразделения ОМОНа из г. Подольска, которые могли быть причастны к задержанию Байсаева.

93. 5 декабря 2005 г. тот же прокурор приказал, чтобы в ходе расследования допросили 63 военнослужащих из подразделения ОМОНа г. Подольска, г. Сергиева-Посада, установили личности людей, запечатленных на видеопленке, и провели экспертизу этой видеопленки для установления лиц, которые задержали мужа заявительницы.

94. Расследование по делу приостанавливалось и возобновлялось, по крайней мере, 12 раз. Последний документ по материалам дела датирован 2 февраля 2006 г. На основании его было продлено расследование по факту исчезновения Байсаева до 2 марта 2006 г. и назначены допросы военнослужащих двух подразделений ОМОНа, а также было приказано установить личности людей, запечатленных на видеопленке.

2. Информация из судов субъектов Российской Федерации

95. Власти Российской Федерации предоставили письма из Верховного суда Республики Ингушетия, Краснодарского краевого суда, Ростовского областного суда и Ставропольского областного суда, датированные мартом 2004 г. В письмах сообщалось, что в соответствующих субъектах Российской Федерации не рассматривалось уголовных или гражданских дел с участием заявительницы, которые касались бы похищения ее мужа. Верховный суд Чеченской Республики направил 19 марта 2004 г. письмо о том, что заявительница не обращалась в суды на территории Чеченской Республики с какими-либо жалобами, а также что расследование по уголовному делу N 12048 продолжалось и было поручено прокуратуре Старопромысловского района г. Грозного, а также, что срок следствия был продлен до 12 мая 2004 г.

3. Материалы, касающиеся засады 2 марта 2000 г.

96. Заявительница представила ряд сообщений СМИ, касавшихся судебного разбирательства в отношении двух старших сотрудников МВД за преступную халатность, повлекшую за собой наступление тяжких последствий - 22 человека убитыми и 33 ранены среди сотрудников ОМОНа из г. Сергиева-Посада, Московской области. Из этих сообщений следовало, что было установлено, что бой 2 марта 2000 г. начался, когда колонна омоновцев, ехавших в г. Грозный для выполнения задания, была атакована сотрудниками Старопромысловского ВОВД, в который входили милиционеры из Свердловской области и подразделений ОМОНа из г. Подольска Московской области, дислоцировавшихся на КПП в пос. Подгорный. Перестрелка стала результатом провокации боевиков, которые дали ложную информацию подразделениям, дислоцировавшимся в пос. Подгорный. В соответствии с этой информацией ожидался проезд боевиков в форме федеральных военнослужащих.

II. Применимое национальное законодательство

97. До 1 июля 2002 г. вопросы уголовно-процессуального характера регулировались нормами Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1960 г. С 1 июля 2002 г. старый Кодекс был заменен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (далее - УПК РФ).

98. В статье 161 нового УПК Российской Федерации установлено правило о недопустимости разглашения данных предварительного расследования. Согласно части 3 статьи 161 УПК Российской Федерации данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения прокурора, следователя, дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается.

Право

I. Предварительные возражения властей Российской Федерации

А. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

99. Власти Российской Федерации просили Европейский Суд признать настоящую жалобу неприемлемой, так как заявительница не исчерпала внутригосударственные средства правовой защиты. Они утверждали, что расследование по факту похищения Шахида Байсаева продолжалось, и обращение в Европейский Суд было преждевременным. Власти Российской Федерации сослались также на Конституцию Российской Федерации и другие нормативные правовые акты, позволяющие частным лицам обжаловать в судах акты административных органов, нарушающие гражданские права. Ссылаясь на вышеупомянутые письма из судов субъектов Российской Федерации, власти Российской Федерации утверждали, что заявительница не воспользовалась этим средством правовой защиты.

2. Заявительница

100. Заявительница не согласилась с возражением властей Российской Федерации. Прежде всего, она сослалась на особую обстановку, которая сложилась в Чеченской Республике в 2000 году, когда работа правоохранительных органов в этой республике была подорвана.

101. Во-вторых, она утверждала, что в настоящее время сложилась административная практика несоблюдения требования об эффективном расследовании злоупотреблений, совершенных российскими военнослужащими и милиционерами в Чеченской Республике. Она сослалась на другие жалобы, поданные в Европейский Суд лицами, ставшими жертвами подобных злоупотреблений, документы Совета Европы, доклады неправительственных организаций и сообщения в средствах массовой информации. Она утверждала, что подобная практика делала потенциально эффективные внутригосударственные средства правовой защиты практически неприменимыми, неэффективными и иллюзорными.

102. Наконец, она утверждала, что, в любом случае, она соблюла требование об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, обратившись в прокуратуру и ходатайствуя о проведении уголовного расследования. Кроме того, из обстоятельств дела ясно следовало, что заявительница активно участвовала в следствии и предоставляла прокурорам всю информацию, которой она располагала и которая могла помочь раскрыть преступление. Несмотря на ее усилия, должного расследования проведено не было. По ее мнению, власти Российской Федерации не продемонстрировали, как могло быть эффективным обращение в суд или прокуратуру, учитывая бездействие следователей и то, что прокуроры, осуществлявшие надзор за следствием, несколько раз критиковали действия следователей и давали им поручения, которые, судя по всему, не выполнялись.

B. Мнение Европейского Суда

103. В настоящем деле Европейский Cуд не вынес решения об исчерпании всех внутригосударственных средств правовой защиты на стадии приемлемости, обосновав, что этот вопрос был слишком тесно связан с конкретными обстоятельствами дела. Европейскому Суду сейчас необходимо оценить доводы сторон и сравнить с положениями Конвенции и ее практическим применением.

104. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты определено в пункте 1 статьи 35 Конвенции, которое принуждает заявителей первым делом использовать средства правовой защиты, доступные и соответствующие, в рамках внутригосударственной правовой системы, чтобы предоставить возможность возместить предполагаемый причиненный ущерб. Наличие внутренних средств правовой защиты должно быть в полной мере как на практике, так и в теории, отсутствие которых скажется на необходимой доступности и эффективности. Пункт 1 статьи 35 Конвенции также требует, чтобы жалобы, подаваемые в Европейский Суд, были составлены соответствующим органом власти и подпадали под формальные требования, установленные внутригосударственными законами, но не нужно прибегать к помощи внутренних средств правовой защиты, которые являются недостаточными и неэффективными (см. Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1996 г. по делу "Аксой против Турции" ("Aksoy v. Turkey"), Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, pp. 2275-2276, §§ 51-52, и Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и Другие против Турции" ("Akdivar and Others v. Turkey"), Reports 1996-IV, p. 1210, §§ 65-67).

105. Европейский Суд отмечает, что применение правила исчерпания внутренних средств правовой защиты должно быть наравне с некоторой степенью гибкости и без чрезмерных формальностей. Далее Европейский Суд признал, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты больше абсолютное, нежели его можно применять случайно; для того, чтобы вспомнить, как оно применялось, необходимо обратить внимание на обстоятельства конкретного дела. Это означает, в частности, что Европейский Суд должен принимать во внимание не только наличие формальных средств правовой защиты в правовой системе участвующих Договаривающихся Государств, но и основной текст, на который они ссылаются, вдобавок и конкретные обстоятельства, сложившиеся у заявителя. Далее Европейскому Суду необходимо проверить по всем материалам дела, исчерпал ли заявитель все внутренние средства правовой защиты (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и Другие против Турции", p. 1211, § 69, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", p. 2276, §§ 53 и 54).

106. Европейский Суд отмечает, что российская правовая система предусматривает, в принципе, два способа обращения за помощью для потерпевших по факту незаконных и уголовных действий, относящиеся к государству или его служащим, а именно гражданский процесс и уголовные средства правовой защиты.

107. Что касается гражданских способов получения компенсации за причиненный ущерб путем незаконных действий или противоречащего закону поведения государственных служащих, Европейский Суд напоминает, что власти Российской Федерации утверждали, что заявители могли обратиться с иском в районный суд. Власти Российской Федерации не ссылались ни на какие примеры, когда бы такие суды при отсутствии каких-либо результатов уголовного расследования, таких как установление личности потенциального преступника, могли рассматривать существо иска в отношении предполагаемых тяжких преступлений.

108. Далее Европейский Суд напоминает, что даже если предположить, что заявители подали такой иск в суд и имели положительный результат в получении компенсации за причиненный ущерб от государственного служащего, то все еще не будет разрешен вопрос эффективного использования внутренних средств правовой защиты по существу жалобы, поданной в соответствии со статьей 2 Конвенции. Гражданский суд не может проводить независимое расследование и без результатов и заключений расследования выносить решение в отношении исполнителей преступлений и более того устанавливать ответственность за совершенное деяние (см. Постановление Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" ("Khashiyev and Akayeva v. Russia"), жалоба NN 57942/00 и 57945/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N12/2005.)). Более того, обязательство Договаривающихся Государств в соответствии со статьями 2 и 13 Конвенции проводить расследование по установлению личностей ответственных за совершение преступления лиц и определение им наказания по факту массовых убийств должно быть объявлено необъективным в случае, если от заявителя потребуют исчерпать все средства только по получению компенсации за причиненный ущерб, в отношении жалоб, поданных в соответствии с положениями этих статей Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 2 сентября 1998 г. по делу "Яса против Турции" ("Yasa v. Turkey"), Reports 1998-VI, p. 2431, §74).

109. В свете вышесказанного Европейский Суд приходит к выводу, что заявительница не имела обязательства использовать гражданские средства правовой защиты, предлагаемые властями Российской Федерации для того, чтобы исчерпать все внутренние средства правовой защиты, и предварительные возражения в этом отношении являются необоснованными.

110. Что касается уголовных средств правовой защиты, Европейский Суд отмечает, что заявительница обратилась в правоохранительные органы сразу же после исчезновения ее мужа, и что расследование началось с мая 2000 г. Заявительница и власти Российской Федерации не согласились в отношении вопроса эффективности такого расследования.

111. Европейский Суд считает, что эта часть предварительных возражений властей Российской Федерации поднимает вопросы по существу эффективности уголовного расследования, которые тесно соприкасаются с обстоятельствами по существу жалобы заявителей. Таким образом, Европейский Суд считает, что эти вопросы должны рассматриваться ниже в соответствии с существенными положениями Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 2 Конвенции

112. Заявительница утверждала, что ее муж был незаконно убит сотрудниками государственных органов власти. Она также утверждала, что органы государственной власти не провели эффективного и должного расследования для выяснения обстоятельств его исчезновения. Она ссылалась на статью 2 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

с) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Предполагаемый отказ от защиты права на жизнь Шахида Байсаева

1. Доводы сторон

113. Заявительница утверждала, что не было сомнений в том, что российские военнослужащие задержали Шахида Байсаева 2 марта 2000 г. и после лишили его жизни. В поддержку этого утверждения она ссылалась на неопровержимое доказательство, в частности, на видеопленку от 2 марта 2000 г., на которой были запечатлены факт задержания мужа заявительницы военнослужащими, операция по "зачистке", которую проводили в пос. Подгорный, задержание ряда лиц, утверждения свидетелей в отношении задержания Байсаева, включая официальное заявление сотрудника ВОВД, сделанное в присутствии заявительницы в адрес офицера Д. Заявительница верила, что было без сомнения установлено, что имело место предумышленное лишение жизни ее мужа, так как он был задержан при жизнеопасных условиях более чем шесть лет назад, и с тех пор о нем не было никаких известий. Заявительница указала на то, что власти Российской Федерации не представили альтернативную версию событий, и из средств массовой информации стало известно о судебном разбирательстве в отношении вышестоящих сотрудников ОМОНа, а именно в отношении того, что в перестрелке 2 марта 2000 г. участвовали две группы федеральных сил; соответственно, там не могли появиться какие-либо другие вооруженные мужчины, одетые в камуфлированную форму, сразу же после проведения операции по "зачистке".

2. Мнение Европейского Суда

ГАРАНТ:

Нумерация параграфов приводится в соответствии с источником

115. Европейский Суд напоминает, что он разработал ряд основных принципов в отношении установления спорных фактов и, в частности, в случае если утверждения об исчезновении подпадают под статью 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 июля 2006 г. по делу "Базоркина против Российской Федерации" ("Bazorkina v. Russia"), жалоба N 69481/01, § 103-109* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N1/2008.)). В свете этих принципов Европейский Суд распознает конкретные ключевые моменты в настоящем деле, которые необходимо принять во внимание при решении вопроса о том, можно ли считать Шахида Байсаева мертвым, и могут ли органы государственной власти быть причастными к его смерти.

116. Заявительница утверждала, что ее муж был задержан военнослужащими во время проведения операции по безопасности. В поддержку своего утверждения она ссылалась на ряд фактических событий, ни один из которых не был оспорен властями Российской Федерации. В частности, стороны не оспорили, что Шахид Байсаев был задержан 2 марта 2000 г. в пос. Подгорный вооруженными людьми в камуфлированной форме. Власти Российской Федерации также не оспорили, что после перестрелки, в которой принимали участие военнослужащие, находившиеся на службе в том поселке, была проведена операция по безопасности 2 марта 2000 г. Далее также было не оспорено, что ряд лиц был задержан в поселке во время проведения операции, хотя очевидно, что никакой записи о задержании в отношении Шахида Байсаева и других лиц сделано не было. Из упомянутых выше постановлений прокуроров видно, что внутригосударственное расследование было сфокусировано на этой версии событий, и в некоторых случаях предпринимались попытки к установлению личностей военнослужащих и подразделений, в которых они служили. Власти Российской Федерации не считали, что лица, задержавшие Байсаева, были причастны к незаконным полувоенизированным формированиям, и нет прямого доступа в суд, который мог поддержать такое утверждение. Таким образом, Европейский Суд считает установленным тот факт, что задержание Шахида Байсаева совпало со специальной операцией по безопасности, проводимой в пос. Подгорный 2 марта 2000 г.

117. Дополнительным весомым элементом в поддержку утверждений заявительницы стала видеокассета, которую ей удалось достать. Не ясно, что в ходе расследования заявительнице задали вопросы о том, как ей удалось получить видеокассету, а именно о том, что она заплатила значительную сумму денег лицу, который также был осведомлен о предполагаемом месте захоронения ее мужа (см. выше, §§ 32-35). Хотя имена военнослужащих и подразделений, к которым они относились, не были установлены, органы государственной власти не оспорили тот факт, что на видеопленке были запечатлены военнослужащие федеральных сил и муж заявительницы. Два ясно установленных подразделения ОМОНа из городов Подольск и Сергиев-Посад, находились под подозрением. Ввиду этого Европейский Суд не может не прийти к выводу, что последний раз Шахида Байсаева видели, когда его задерживали государственные военнослужащие.

118. Со 2 марта 2000 г. о муже заявительницы не было никаких известий. Его имени не было в списках людей, находящихся в местах лишения свободы. В заключение власти Российской Федерации не представили каких-либо правдоподобных объяснений относительно того, что случилось с Шахидом Байсаевым после его задержания.

119. Европейский Суд отмечает, что в ряде дел, которые он рассматривал до этого дела, было очевидно, что феномен "исчезновений" хорошо известен в Чеченской Рсепублике (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации"; Постановление Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Имакаева против Российской Федерации" ("Imakayeva v. Russia")* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.); и Постановление Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" ("Luluev and Others v. Russia"), жалоба N 69480/01). В ряде международных документов было указано то же заключение (см. выше, § 46). Европейский Суд соглашается с заявительницей в том, что, учитывая конфликтную ситуацию в Чеченской Республике, в случае если лицо задержано неустановленными военнослужащими без какого-либо последующего подтверждения его задержания, то такое задержание может быть признано как жизнеопасным. Отсутствие Шахида Байсаева или новостей о нем на протяжении более чем шести лет подтверждает такое предположение. Более того, позиция прокуратуры и других правоохранительных органов после того, как заявительница сообщила им о задержании мужа, многозначительно способствует его исчезновению, так как необходимые действия не были предприняты в первые дни или недели после его задержания. Их поведение, вопреки установленным жалобам заявительницы, дает четкое основание, по крайней мере, для согласия с ситуацией и для возникновения явных сомнений относительно объективности расследования.

120. По вышеупомянутым причинам Европейский Суд считает, что было установлено вне всяких сомнений, что Шахид Байсаев должен был быть признан убитым после непризнанного задержания государственными военнослужащими. Соответственно, государство-ответчик должно нести ответственность. Отмечая, что органы государственной власти не ссылаются на какое-либо основание оправдывающего обстоятельства в отношении использования их сотрудниками смертоносной силы, из этого следует, что ответственность за предполагаемую смерть должна быть возложена на государство-ответчика.

121. Соответственно, в данном деле имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Шахида Байсаева.

B. Предполагаемая неадекватность расследования по факту похищения Шахида Байсаева

1. Доводы сторон

122. Заявительница утверждала, что расследование по обстоятельствам задержания ее мужа и смерти не соответствует стандартам европейской Конвенции и национальному законодательству. Она утверждала, что ряд необходимых мер, таких как предоставление протокола с видеозаписью, был предпринят с необоснованной задержкой или только после сообщения о жалобе государству-ответчику в таком виде, который подорвал его эффективность. Заявительница отметила, что ей присваивался статус потерпевшей четыре раза, хотя другим членам семьи Шахида Байсаева такой статус не был предоставлен, несмотря на их требования. Ряд важных следственных действий никогда не выполнялся, особенно установление личностей и допрос лиц, запечатленных на видеопленке, военнослужащих, дежуривших на КПП N 53, или тех, кто проводил операцию по "зачистке" 2 марта 2000 г. В ходе расследования не был признан факт в качестве доказательства того, что к задержанию и убийству Байсаева были причастны военнослужащие федеральных сил. Заявительница указала на тот факт, что прошло больше шести лет с момента расследования, но результатов не было, а также на то, что оно неоднократно приостанавливалось и возобновлялось. Вышестоящие прокуроры осудили проведение такого расследования и дали указания, которые впоследствии не были выполнены; это, по мнению заявительницы, подтверждало ее утверждения о неэффективности расследования. Сотрудники органов государственной власти не информировали заявительницу о ходе расследования, также ей не была сообщена информация о важных процессуальных действиях. В конечном счете заявительница утверждала, что не предоставление сотрудниками органов государственной власти существенной части информации о ходе расследования без надлежащего объяснения причины усилило подозрение о том, что расследование было неэффективным.

123. Власти Российской Федерации не согласились. Они ссылались на сложность ситуации, сложившейся в целом в Чеченской Республике, на тот факт, что двое сотрудников прокуратуры умерли во время террористических нападений в ходе расследования по делу, а также на то, что материалы уголовного дела были уничтожены и впоследствии восстановлены. Расследование проводилось в соответствии с внутригосударственным законодательством, заявительница была признана потерпевшей, а ее утверждения были тщательно проверены. В ходе расследования были приняты все необходимые меры для установления личностей и допроса военнослужащих, изображенных на видеокассете, представленной заявительницей. Несмотря на попытки, предпринятые в ходе внутригосударственного расследования, личности лиц, которые произвели задержание Шахида Байсаева, оставались неизвестными, а местонахождение мужа заявительницы или его тело установлено не было.

2. Мнение Европейского Суда

124. Европейский Суд неоднократно утверждал, что обязательство охранять право на жизнь в соответствии со статьей 2 Конвенции также косвенно требует наличия некоторой формы эффективного официального расследования в тех случаях, когда лица были убиты в результате применения силы (см. Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1988 г. по делу "Кайя против Турции" ("Kaya v. Turkey"), Reports 1998-I, p. 329, § 105). Европейский Суд разработал ряд основных принципов, которые необходимо применять в ходе расследования которые должны соответствовать требованиям положений Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Базоркина против Российской Федерации", §§ 117-119).

125. В настоящем деле было проведено расследование по факту похищения мужа заявительницы. Европейскому Суду необходимо определить, отвечало ли такое расследование требованиям статьи 2 Конвенции. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что его осведомленность относительно судебного разбирательства по существу дела ограничена материалами Постановления о расследовании, представленного государством ответчиком (см. выше, §§ 58-59). Подводя выводы ввиду поведения властей Российской Федерации совместно с полученными доказательствами (см. Постановление Европейского Суда от 18 января 1978 г. по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" ("Ireland v. United Kingdom"), Series A, N 25, pp. 64-65, §161), Европейский Суд определит существо жалобы на основании доступных ему документов и других утверждений, сделанных сторонами.

126. Первым делом Европейский Суд отмечает, что органы государственной власти были незамедлительно проинформированы о задержании Шахида Байсаева, так как заявительница лично пришла во ВОВД и прокуратуру на следующий день после задержания ее мужа 2 марта 2000 г. Однако уголовное дело было возбуждено только 10 мая 2000 г. Когда началось расследование, его проведению препятствовали неоднократные отсрочки в выполнении самых главных задач. Заявительница не была допрошена вплоть до конца июня 2000 г. Местные жители были допрошены только в феврале и марте 2004 г., а сотрудники ОМОНа Московской области - только в июне и декабре 2005 г., после сообщения о жалобе государству-ответчику.

127. Такие отсрочки сами по себе подрывали эффективность расследования и негативно влияли на выявление правды. Принимая во внимание, что объяснение таких отсрочек может быть получено только в исключительных обстоятельствах, которые сложились на территории Чеченской Республики и на которые ссылалась власти Российской Федерации, Европейский Суд приходит к выводу, что в настоящем деле такие отсрочки явным образом превышали любые возможные ограничения по существу продуктивности, что может быть разрешено только в случае совершения такого тяжелого преступления.

128. Другие элементы расследования нуждаются в комментариях. В настоящем деле присутствовал уникальный элемент доказательства в виде видео-кассеты, на которой было запечатлено, как военнослужащие задерживали мужа заявительницы, и которая играла ключевую роль в ходе расследования. Органы государственной власти узнали о ней в 2000 г. Европейский Суд считает поразительным тот факт, что в феврале 2006 г. личности людей, изображенных на видеопленке, до сих пор не были установлены в ходе расследования, не говоря уже об их допросе (см. выше, Постановления прокуроров в §§ 88-94). Очевидно, что в июне 2005 г. в ходе расследования были собраны фотографии военнослужащих подразделений ОМОНа Московской области, но никакой информации о последующих действиях в суд не поступило. Не факт, что в ходе расследования были установлены личности военнослужащих военных частей и позднее допрошены, которые несли службу на КПП N 53 или те, которые проводили операцию по "зачистке" в пос. Подгорный. Стало явным, что информация, сообщенная заявительнице о возможном месте захоронения ее мужа, не была должным образом проверена.

129. Многие из этих упущений (бездействий) явились для прокуроров доказательствами, и они неоднократно давали указания о том, чтобы были предприняты все необходимые меры. Однако эти указания либо не выполнялись, либо были выполнены с недопустимыми нарушениями установленных сроков. В заключение, говоря о способе проведения расследования, Европейский Суд отмечает, что на протяжении шести лет расследование приостанавливалось и возобновлялось, по крайней мере, 12 раз. Заявительница, несмотря на ее процессуальный статус потерпевшей, не была должным образом проинформирована о ходе расследования, единственная информация, которую ей сообщили, была о приостановлении и возобновлении следствия по делу.

130. В свете вышесказанного, и принимая во внимание выводы, сделанные на основании представленных властями Российской Федерации доказательств, Европейский Суд приходит к выводу, что органы государственной власти не провели эффективного уголовного расследования по обстоятельствам исчезновения и предполагаемой смерти Шахида Байсаева. Таким образом, Европейский Суд отклоняет предварительные возражения властей Российской Федерации относительно не исчерпания заявительницей внутригосударственных средств правовой защиты в рамках обстоятельств уголовного расследования, и постановляет, что в этом отношении имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

131. Заявительница утверждала, что Шахид Байсаев подвергался бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, и что органы государственной власти не проверили это заявление. Она также жаловалась на то, что страдания, которые она перенесла в результате исчезновения ее мужа, составляли нарушение, запрещенное положениями Конвенции. Она ссылалась на статью 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в отношении Шахида Байсаева

1. Доводы сторон

132. Заявительница жаловалась на нарушения как материальных, так и процессуальных аспектов статьи 3 Конвенции в отношении ее мужа. Она утверждала, что на видеопленке было запечатлено, как ее мужа избивали солдаты, которые использовали в своем разговоре непристойные выражения, а также угрожали ему. Она утверждала, что с лицами, задержанными на территории Чеченской Республики, постоянно обращались в нарушение положений статьи 3 Конвенции. Органы государственной власти не провели должного расследования по факту таковых утверждений.

133. Власти Российской Федерации не представили никаких комментариев на основании статьи 3 Конвенции, утверждая только лишь, что личности лиц, задержавших Шахида Байсаева, до сих пор остаются неизвестными. 

2. Мнение Европейского Суда

134. Европейский Суд напоминает, что утверждения о ненадлежащем обращении должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. Для того чтобы оценить такие доказательства, Европейский Суд принимает стандарт доказывания как "вне всякого сомнения", но добавляет, что такое доказательство может следовать из сосуществования в достаточной мере значительных, ясных и совместимых выводов или схожей фактической презумпции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" ("Ireland v. United Kingdom"), pp. 64-65, §161). 

135. Европейский Суд посчитал установленным, что муж заявительницы был задержан 2 марта 2000 г. сотрудниками федеральных сил, и что с тех пор о нем не поступило никаких правдоподобных известий. Европейский Суд также посчитал, что ввиду вновь открывшихся обстоятельств, мужа заявительницы можно было считать убитым, и что ответственность за его смерть лежит на государственных органах власти (см. выше, §§ 115-121). Однако соответствующие обстоятельства, при которых он был убит или подвергался ненадлежащему обращению, во время нахождения под стражей, не были изъяснены.

136. Европейский Суд считает, что ни свидетельские показания, собранные заявительницей, ни видеокассета, просмотренная им, не составляли доказательства, которые могли бы поддержать утверждения о том, что во время содержания под стражей с Шахидом Байсаевым ненадлежащим образом обращались. Специфический эпизод, запечатленный на видеопленке, на который ссылалась заявительница, не может быть квалифицирован как жестокое обращение в соответствии со статьей 3 Конвенции.

137. В заключение, так как на основании информации, доступной суду, невозможно вне всяких сомнений определить, что муж заявительницы подвергался ненадлежащему обращению, Европейский Суд не может сделать вывод, что в этом отношении имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

138. При отсутствии какой-либо достоверной информации о предполагаемом ненадлежащем обращении или о характере смерти Шахида Байсаева Европейский Суд не считает необходимым отдельно рассматривать вопросы в соответствии со статьей 3 Конвенции в отношении предполагаемых недостатков в расследовании до тех пор, пока он не рассмотрит этот вопрос в соответствии с процессуальными аспектами статьи 2 Конвенции (выше) и статьи 13 Конвенции (ниже).

B. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявительницы

139. Заявительница утверждала, ссылаясь на практику Европейского Суда, что она сама была потерпевшей по факту применения обращения к ней, подпадающего под положение статьи 3 Конвенции, вылившегося в страдания и эмоциональное потрясение в связи с исчезновением ее мужа и в результате удовлетворенности органов государственной власти. Заявительница подчеркнула, что отсутствие возможности похоронить ее мужа привело ее к потрясению, ввиду важности надлежащего захоронения по исламской религиозной традиции. Она также указала на ухудшение своего здоровья в результате понесенных ею переживаний.

140. Европейский Суд напоминает, что вопрос о том, является ли член семьи "исчезнувшего человека" потерпевшим согласно статье 3 Конвенции, будет зависеть от существования особых факторов, которые отличают страдания заявителя от эмоционального потрясения, которое может быть расценено как неизбежное последствие для родственников жертвы серьезного нарушения прав человека. Соответствующие элементы будут включать в себя близость родства, особые обстоятельства отношений, пределы, в которых член семьи давал показания по существу событий, причастность членов семьи к попыткам получить информацию об исчезнувшем лице и реакция органов государственной власти на такие запросы. Далее Европейский Суд подчеркнет, что суть такого нарушения не в самом факте исчезновения члена семьи, а в той реакции и отношении органов государственной власти к сложившейся ситуации. Особенно это относится к последнему, а именно, когда родственник может потребовать признать его потерпевшим в результате поведения органов государственной власти (см. Постановление Европейского Суда от 18 июня 2002 г. по делу "Орхан против Турции" ("Orhan v. Turkey"), жалоба N 25656/94, §358).

141. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что заявительница является женой исчезнувшего лица - Шахида Байсаева. Заявительница лично не видела, как его задержали, но ей удалось достать видеокассету, на которой был запечатлен факт задержания ее мужа в тот день, а именно как его окружили военнослужащие с явно враждебным настроем. На протяжении шести лет она не получила никаких известий о своем муже. В течение этого времени заявительница лично обращалась в различные официальные органы власти и подавала запросы об установлении места нахождения ее мужа. Несмотря на ее попытки, заявительница ни разу не получила каких-либо правдоподобных объяснений или информации в отношении того, что случилось с ее мужем после задержания 2 марта 2000 г. В ответах, полученных заявительницей, в основном отрицалась ответственность государства за задержание ее мужа или просто сообщалось о том, что по данному факту проводится расследование. Выявления Европейского Суда в соответствии с процессуальными аспектами статьи 2 Конвенции также имеют прямое отношении к этому вопросу (см. выше, §§ 124-130).

142. Ввиду вышеуказанного Европейский Суд считает, что заявительница испытывала и продолжает испытывать потрясение и страдание в результате исчезновения ее мужа и ее неспособности выяснить, что с ним случилось. Способ рассмотрения жалоб заявительницы органами государственной власти можно приравнивать к бесчеловечному обращению, что составляет нарушение статьи 3 Конвенции.

143. Европейский Суд приходит к выводу, что в данном деле имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявительницы.

IV. Предполагаемое нарушение Статьи 5 Конвенции

144. На основании статьи 5 Конвенции заявительница утверждала, что Шахид Байсаев был незаконно задержан в нарушение принципов, предусмотренных статьей 5 Конвенции. Статья 5 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

а) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного Постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

е) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

145. Европейский Суд предварительно выявил, что незаконное задержание является полным отрицанием гарантий в отношении произвольного задержания лица и составляет наиболее грубое нарушение статьи 5 Конвенции. Принимая во внимание ответственность органов государственной власти отвечать за лиц, находящихся под их контролем, статья 5 Конвенции требует от них принятия эффективных мер по защите от риска исчезновения и проведения незамедлительного и эффективного расследования по факту спорной жалобы о том, что лицо было взято под стражу и с тех пор о нем не было известий (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", §§367-369).

146. Установлено, что муж заявительницы был задержан 2 марта 2000 г. федеральными властями, и с тех пор о нем не было известий. Его задержание не было зарегистрировано в каком-либо журнале учета задержанных лиц, и нет никакой официальной информации о его нынешнем местонахождении и судьбе. В соответствии с практикой Европейского Суда этот факт сам по себе должен считаться наиболее серьезным нарушением, так как он позволяет лицам, ответственным за лишение свободы, скрывать их причастность к преступлению, укрывать следы преступления и избегать ответственности за судьбу задержанного. Более того, отсутствие записи в журнале учета лиц, содержащихся под стражей, в котором отмечаются такие сведения, как дата, время и место задержания, имя задержанного, равно как и причины задержания, а также имя лица, проводившего задержание, должно рассматриваться как несовместимое с положениями статьи 5 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европей-ского Суда по делу "Орхан против Турции", §371).

147. Далее Европейский Суд считает, что органы государственной власти должны были незамедлительно и должным образом расследовать жалобу заявительницы о факте задержания ее мужа сотрудниками служб безопасности и содержания его в опасных для жизни условиях. Европейский Суд отмечает, что заявительница обратилась к соответствующим государственным органам власти сразу же после задержания ее мужа. Однако объяснение и выявление Европейского Суда в отношении вышеуказанной статьи 2 Конвенции, особенно что касается отсрочек в возбуждении дела и проведении расследования, не оставляет сомнений в том, что органы государственной власти не предприняли незамедлительных и эффективных мер по защите Шахида Байсаева от риска исчезновения.

148. Соответственно, Европейский Суд считает, что Шахид Байсаев незаконно содержался под стражей при полном отсутствии гарантий, предусмотренных статьей 5 Конвенции, и это составляло нарушение права на свободу и безопасность лица, гарантированное положениями этой статьи.

V. Предполагаемое нарушение Статьи 6 Конвенции

149. Заявительница утверждала, что она была лишена доступа к суду, что противоречит положениям статьи 6 Конвенции. В этом отношении статья 6 Конвенции гласит:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

150. Заявительница утверждала, что у нее не было эффективного доступа к суду, так как гражданский иск об ущербе целиком зависел от исхода уголовного расследования по факту исчезновения ее мужа. При отсутствии каких-либо полученных сведений она не могла должным образом обратиться в суд.

151. Власти Российской Федерации оспорили это утверждение.

152. Европейский Суд считает, что жалоба заявительницы на основании статьи 6 Конвенции существенным образом относится к тем же вопросам, которые рассматривались в соответствии с процессуальными аспектами статей 2 и 13 Конвенции. Необходимо также отметить, что заявительница не представила информации, которая могла бы доказать ее предполагаемое намерение обратиться во внутригосударственный суд с иском о компенсации. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что в соответствии со статьей 6 Конвенции не возникает никаких отдельных вопросов.

VI. Предполагаемое нарушение Статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьями 2, 3 и 5 Конвенции

153. Заявительница жаловалась на то, что у нее не было эффективных средств правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений на основании статей 2, 3 и 5 Конвенции. Она ссылалась на статью 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

154. Власти Российской Федерации не согласились. Они утверждали, что в соответствии со статьей 13 Конвенции заявительница имела неограниченный доступ к внутригосударственному судебному разбирательству, а именно к суду, в чью компетенцию входило рассмотрение ее жалоб в соответствии со статьей 46 Конституции Российской Федерации и другими правовыми документами.

155. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции предусматривает наличие на внутригосударственном уровне средств правовой защиты для того, чтобы приводить в жизнь сущность прав и свобод, прописанных в Конвенции, любым способом, предусмотренным внутригосударственным правовым порядком. Придавая фундаментальное значение правам, гарантированным статьями 2 и 3 Конвенции, статья 13 требует, в дополнение к необходимости выплаты компенсации, проведение тщательного и эффективного расследования, допускающего установление личностей и наказание ответственных лиц за лишение жизни и ненадлежащее обращение, что противоречит статье 3 Конвенции, включая эффективный доступ заявителя к процедуре проведения расследования по установлению личностей и наказанию ответственных лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова против Болгарии" ("Anguelova v. Bulgaria"), жалоба N 38361/97, §§161-162, ECHR 2002-IV; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", §114; Постановление Европейского Суда от 24 мая 2005 г. по делу "Сухейла Аюдин против Турции" ("Suheyla Aydin v. Turkey"), жалоба N 25660/94, §208). Далее Европейский Суд напоминает, что требования статьи 13 Конвенции намного шире, чем обязательство Договаривающихся Государств в соответствии со статьей 2 Конвенции о проведении эффективного расследования (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции", §384, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации", § 183).

156. Ввиду вышеуказанных выводов Европейского Суда, принимая во внимание статьи 2 и 3 Конвенции, эти жалобы являются явно "спорными" согласно положениям статьи 13 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 27 апреля 1988 г. по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" ("Boyle and Rice v. United Kingdom", Series A, N 131, §52). Соответственно заявительница могла воспользоваться эффективными и практическими средствами правовой защиты, допускающими установление личностей и наказание ответственных лиц, и получение компенсации в соответствии со статьей 13 Конвенции.

157. Однако ввиду обстоятельств, когда, как в данном деле, уголовное расследование по факту исчезновения и возможной смерти было неэффективным (см. выше, §§ 124-130), и в случае, когда эффективность любого другого существующего средства правовой защиты, включая гражданские средства правовой защиты, предложенные властями Российской Федерации, была впоследствии подорвана, Европейский Суд считает, что органы государственной власти не соблюли своего обязательства в соответствии со статьей 13 Конвенции.

158. Соответственно, в данном деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьями 2 и 3 Конвенции.

159. Что касается того, что заявительница ссылалась на статью 5 Конвенции, Европейский Суд напоминает о том, что он выявил нарушение этого положения, установленное выше. В свете вышесказанного Европейский Суд считает, что никаких отдельных вопросов не возникает в отношении статьи 13 Конвенции, взятой во взаимосвязи со статьей 5 Конвенции, которая включает в себя ряд процессуальных гарантий в отношении законности содержания под стражей.

VII. Соблюдение Статьи 34 и подпункта "А" пункта 1 Статьи 38 Конвенции

160. Заявительница утверждала, что отказ властей Российской Федерации представить документы по требованию Европейского Суда, а именно все материалы по уголовному расследованию, можно расценить как несоблюдение их обязательств в соответствии со статьей 34 и подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции. Соответствующие части тех статей гласят:

Статья 34 Конвенции

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

Статья 38 Конвенции

"1. Если суд объявит жалобу приемлемой, он:

а) продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого заинтересованные государства создают все необходимые условия".

161. Заявительница предложила Европейскому Суду сделать вывод о том, что власти Российской Федерации не выполнили своих обязательств в соответствии со статьей 38 Конвенции, в связи с их отказом представить все документы из материалов дела в ответ на требование Европейского Суда (см. выше). Она отметила, что их ссылка на Уголовный процессуальный кодекс Российской Федерации не была достаточной для законного объяснения того отказа. По ее мнению, на основании их отношения к требованию Европейского Суда представить документы, власти Российской Федерации дополнительно не соблюли своих обязательств в соответствии со статьей 34 Конвенции.

162. Власти Российской Федерации отметили, что имеющиеся в распоряжении документы из материалов дела и другие соответствующие материалы были представлены в Европейский Суд. Представление других документов было бы не совместимым со статьей 161 Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации.

163. Европейский Суд напоминает, что самым необходимым для осуществления эффективной операции системы подачи частной жалобы в соответствии со статьей 34 Конвенции, является то, чтобы страны-участники выполняли все необходимые усилия для надлежащего и эффективного рассмотрения жалоб (см. Постановление Европейского Суда по делу "Танрикулу против Турции" ("Tanrikulu v. Turkey"), жалоба N 23763/94, §70, ECHR 1999-IV). Это обязательство требует от Договаривающихся Государств предоставления всех необходимых средств в Европейский Суд в том случае, когда они проводят расследование по обстоятельствам дела или выполняют свои основные обязанности по рассмотрению жалоб. Не предоставление такой информации со стороны властей государства без удовлетворительного объяснения может не только дать основание для вмешательства в отношении обоснованности утверждений заявителя, но и негативно повлиять на степень соблюдения государством-ответчиком своих обязательств в соответствии с подпунктом "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тимуртас против Турции" ("Timurtas v. Turkey"), жалоба N 23531/94, §66, ECHR 2000-VI).

164. В соответствии с принципами, перечисленными в прецедентном праве, Европейский Суд соглашается с тем, что не предоставление информации, которая является ключевой для установления обстоятельств по делу, может дать основание для возникновения отдельных сведений в соответствии со статьей 38 Конвенции. В случае, когда по существу жалобы возникают вопросы в отношении незаконности действий со стороны сотрудников государственных органов власти, такие как адекватность расследования по существу дела, документы по уголовному делу являются основополагающими для установления обстоятельств дела, и их отсутствие может помешать надлежащему рассмотрению Европейским Судом жалобы.

165. В настоящем деле власти Российской Федерации представили около одной трети материалов дела в ответ на сообщение о жалобах. В декабре 2005 г. Европейский Суд признал жалобу приемлемой и напомнил о своем требовании представить все материалы дела. Европейский Суд также попросил власти Российской Федерации представить обновленную версию о ходе расследования с марта 2004 г. В марте 2006 г. власти Российской Федерации представили решения о приостановке и возобновлении дела, вынесенные в период между мартом 2004 г. и февралем 2006 г. (см. выше, § 58).

166. Первым делом Европейский Суд отмечает, что положения статьи 161 УПК РФ, на которые ссылались власти Российской Федерации, не препятствуют разглашению содержания документов из материалов дела, но больше устанавливают процедуру разглашения и его ограничения. Власти Российской Федерации детально не изложили характер документов и оснований, по которому они не могут быть представлены (см. Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по делу "Михеев против Российской Федерации" ("Mikheyev v. Russia"), жалоба N 77617/01, § 104* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.)). Европейский Суд также напоминает, что во многих схожих делах, рассмотренных и возбужденных им, похожие требования были предъявлены властям Российской Федерации, и документы из материалов дела были представлены без ссылки на статью 161 УПК РФ (см., например, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации", § 46; решение Европейского Суда от 24 ноября 2005 г. по делу "Магомадов и Магомадов против Российской Федерации" ("Magomadov and Magomadov v. Russia"), жалоба N 58752/00). По этим причинам Европейский Суд считает объяснения властей Российской Федерации в отношении разглашения сведений из материалов дела недостаточными для того, чтобы обосновать скрытие ключевой информации, запрошенной Европейским Судом.

167. Европейский Суд указывает на то, что вышеуказанное обязательство в соответствии со статьей 38 Конвенции оказывать помощь Европейскому Суду в его расследовании по делу становится применимым сразу после того, как жалоба признается приемлемой. Отмечая, что власти Российской Федерации не удовлетворили требование и не представили какие-либо документы из материалов дела после принятия решения о приемлемости, Европейский Суд считает, что в данном деле имело место нарушение статьи 38 Конвенции в отношении представления документов по требованию суда.

168. Что касается статьи 34 Конвенции, ее основной целью является обеспечение эффективной операции по охране индивидуальной петиции. В настоящем деле нет указания на то, что у заявительницы было какое-либо препятствие к осуществлению права на частную жалобу, или же что была какая-либо доля вмешательства в общение между заявительницей и Европейским Судом или на представительство заявительницы в институтах Конвенции, или же на то, что имела место какая-либо доля ненадлежащего давления на заявительницу. Европейский Суд считает, что не представление полного пакета запрашиваемых документов не вызывает вопросов в соответствии со статьей 34 Конвенции, особенно как это следует из упомянутого выше прецедентного права, что Европейский Суд рассматривает эти положения как вид lex generalis в отношении положений статьи 38 Конвенции, в соответствии с которой государства-участники имеют обязательство сотрудничать с Европейским Судом.

VIII. Применение Статьи 41 Конвенции

169. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

1. Материальный ущерб

170. Заявительница утверждала о вреде в отношении потери заработка ее мужа с момента его исчезновения. В этом отношении она потребовала компенсацию в размере 33 448 российских рублей (тридцать три тысячи четыреста сорок восемь российских рублей) (968 евро (девятьсот шестьдесят восемь евро)).

171. Заявительница утверждала, что ее муж являлся кормильцем семьи, и что существенная часть его заработка могла быть потрачена на воспитание их трех маленьких детей до достижения ими восемнадцатилетнего возраста. Заявительница предположила, что каждый ребенок мог потребовать 25% от заработанной платы Шахида Байсаева. Их младший ребенок достиг восемнадцатилетнего возраста в августе 2005 г.

172. Она утверждала, что ее муж работал механиком в транспортной компании Старопромысловского района, и его годовое жалование составляло 19 200 российских рублей (девятнадцать тысяч двести российских рублей). Она предположила, что он работал бы там до закрытия компании в марте 2001 г. и заработал 19 584 российских рублей (девятнадцать тысяч пятьсот восемьдесят четыре российских рубля), принимая во внимание средний уровень инфляции в размере 12%. Муж заявительницы также получил пенсию в размере 457 российских рублей (четыреста пятьдесят семь российских рублей) в марте 2000 г., которая позднее была увеличена. Заявительница подсчитала, что доход ее мужа в виде пенсионных выплат составил бы к августу 2005 г., принимая во внимание уровень инфляции, 5 637,74 российских рубля (пять тысяч шестьсот тридцать семь рублей и семьдесят четыре копейки). Заявительница предположила, что она могла бы рассчитывать на 75% от будущих доходов ее мужа (14 688 российских рублей (четырнадцать тысяч шестьсот восемьдесят восемь рублей)), и последовательно на 75,50 и 25% от его пенсии (18 800 российских рублей (восемнадцать тысяч восемьсот рублей)) до совершеннолетия их детей.

173. Заявительница также потребовала компенсацию в размере 1 000 долларов США (764 евро (семьсот шестьдесят четыре евро)), которую она потратила на видеопленку, на которой было запечатлено задержание ее мужа.

174. Власти Российской Федерации признали эти требования безосновательными и основанными на предположениях.

175. Европейский Суд напоминает, что необходима явная причинно-следственная связь между ущербом, утверждаемым заявительницей, и нарушением положений Конвенции, и что это может, в подходящем деле, включать в себя компенсацию в отношении потери заработка (см., среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" ("Cakici v. Turkey"), жалоба N 23657/94, §127, ECHR 1999-IV). Принимая во внимание вышеуказанные выводы, то в самом деле присутствует прямая причинно-следственная связь между нарушением статьи 2 Конвенции в отношении мужа заявительницы и потерей заявительницей и ее детьми финансовой поддержки, которую он мог оказывать им. Европейский Суд приходит к выводу, что потеря заработка также применяется к иждивенцам, и считает разумным сделать предположение, что муж заявительницы получил бы этот заработок, и что заявительница получила бы от этого прибыль. Европейский Суд также находит прямую причинно-следственную связь между нарушениями, выявленными в настоящем деле, и, в частности, отсутствием эффективного расследования, а также окончательным решением заявительницы заплатить значительную сумму денег за доказательства относительно обстоятельств задержания ее мужа.

176. Принимая во внимание доводы заявительницы, Европейский Суд присуждает ее компенсацию в размере 1 732 евро (одна тысяча семьсот тридцать два евро) в отношении материального ущерба, включая любой налог, который может быть наложен на эту сумму.

2. Моральный вред

177. Заявительница требовала компенсацию морального вреда за переживания, понесенные в связи с потерей мужа, безразличие по отношению к ней органов государственной власти, их отказ в предоставлении какой-либо информации о судьбе ее мужа и за отсутствие возможности его похоронить. Она напомнила, что их дети потеряли отца, и что ее здоровье значительно ухудшилось в результате эмоционального потрясения.

178. Власти Российской Федерации сочли заявленные требования чрезмерно высокими.

179. Европейский Суд признал, что имело место нарушение статей 2, 5 и 13 Конвенции вследствие неподтвержденного задержания и предполагаемой смерти мужа заявительницы от рук сотрудников государственных органов власти. Сама заявительница была признана потерпевшей на основании нарушения статьи 3 Конвенции в отношении понесенного ею эмоционального потрясения. Таким образом, Европейский Суд соглашается с тем, что заявительнице был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован лишь выявлением нарушений. Руководствуясь справедливыми принципами, в соответствии со статьей 41 Конвенции, Европейский Суд присуждает заявительнице 50 000 евро (пятьдесят тысяч евро), включая любой налог, который может быть наложен на эту сумму.

B. Судебные расходы и издержки

180. Интересы заявителей представляли адвокаты правозащитной организации "Правовая инициатива по России". Заявительница утверждала, что судебные расходы, понесенные представителями, включали в себя исследования в Ингушетии и г. Москве в размере 50 евро (пятьдесят евро) в час и пересылку юридических документов в Европейский Суд и внутригосударственным органам власти в размере 50 евро (пятьдесят евро) в час - нижестоящему штату правозащитной организации "Правовая инициатива по России", и 150 евро (сто пятьдесят евро) в час - вышестоящему составу "Правовой инициативе по России".

181. Заявительница требовала выплату судебных расходов и издержек в отношении законного представителя в размере 12 993, 09 евро (двенадцать тысяч девятьсот девяносто три евро и девять центов). Судебные расходы и издержки включали в себя:

4 200 евро (четыре тысячи двести евро) за подготовку и перевод жалобы в Европейский Суд;

150 евро (сто пятьдесят евро) за предоставление копии видеозаписи;

2 625 евро (две тысячи шестьсот двадцать пять евро) за подготовку ответа заявительницы на меморандум властей Российской Федерации;

3 525 евро (три тысячи пятьсот двадцать пять евро) за подготовку ответа заявительницы на решение Европейского Суда о приемлемости;

1 174 евро (тысяча сто семьдесят четыре евро) в отношении перевода утверждений заявительницы;

250 евро (двести пятьдесят евро) за подготовку юридических документов, представляемых на рассмотрение во внутригосударственные правоохранительные органы;

316, 70 евро (триста шестнадцать евро и семьдесят центов) за международные почтовые отправления в Европейский Суд;

752, 50 евро (семьсот пятьдесят два евро и пятьдесят центов) за административные расходы (7% судебных расходов).

182. Власти Российской Федерации не оспорили детали расчетов, представленных заявительницей, но утверждали, что заявленная сумма была слишком завышенной для некоммерческой организации, такой как "Правовая инициатива по России", которая представляла интересы заявительницы.

183. Европейский Суд должен был установить, во-первых, были ли судебные расходы и издержки, установленные заявительницей, действительно понесены, и, во-вторых, были ли они необходимы (см. Постановление Европейского Суда от 27 сентября 1995 г. по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", Series A, N 324, §220).

184. Европейский Суд отмечает, что согласно подписанному 16 октября 2005 г. заявительницей договору, она согласилась выплатить своему законному представителю те судебные расходы и издержки, понесенные в Европейском Суде, при условии доставки Европейским Судом окончательного Постановления в отношении настоящей жалобы и оплаты властями Российской Федерации законных расходов, этот договор будет передан Европейским Судом. Оплата была установлена в размере 50 евро в час для нижестоящего состава правозащитной организации "Правовая инициатива по России" и 150 евро в час - для вышестоящего состава и других экспертов, включая 7% административных расходов. Европейский Суд считает эти размеры выплат разумными и влияющими на затраты, понесенные представителями заявительницы.

185. Далее должно быть установлено, были ли необходимы расходы и издержки, понесенные заявительницей на законного представителя. Европейский Суд отмечает, что это дело было слишком запутанным ввиду большого числа документальных доказательств и требовало проведение ряда расследований и подготовки.

186. По этим обстоятельствам, принимая во внимание особенности требований заявительницы, Европейский Суд присуждает ей выплату в размере 12 994 евро (двенадцать тысяч девятьсот девяносто четыре евро), но с налогом на добавленную стоимость, который может подлежать выплате.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

187. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что в данном деле имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении исчезновения Шахида Байсаева;

2) постановил, что в данном деле имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении того, что власти Российской Федерации не провели эффективного и надлежащего расследования по существу обстоятельств исчезновения Шахида Байсаева;

3) постановил, что в данном деле не имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении отказа от защиты мужа заявительницы от бесчеловечного и унижающего достоинство обращения;

4) постановил, что в данном деле не возникают отдельные вопросы в соответствии со статьей 3 Конвенции в отношении расследования утверждений о ненадлежащем обращении;

5) постановил, что в данном деле имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявительницы;

6) постановил, что в данном деле имело место нарушение статьи 5 Конвенции в отношении Шахида Байсаева;

7) постановил, что в данном деле не возникают отдельные вопросы в соответствии со статьей 6 Конвенции;

8) постановил, что в данном деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции в отношении предполагаемых нарушений статей 2 и 3 Конвенции;

9) постановил, что в данном деле не возникают отдельные вопросы в соответствии со статьей 13 Конвенции в отношении предполагаемого нарушения статьи 5 Конвенции;

10) постановил, что в данном деле имело место несоблюдение положений подпункта "а" пункта 1 статьи 38 Конвенции;

11) постановил, что нет необходимости рассматривать отдельно жалобы заявительницы в соответствии со статьей 34 Конвенции;

12) постановил:

(a) что власти Российской Федерации в течение трех месяцев со дня вступления данного Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции должны выплатить в пользу заявителя:

(i) 1 732 евро (одна тысяча семьсот тридцать два евро) в качестве компенсации материального вреда, эта сумма должна быть переведена на российские рубли по курсу, применяемому на день осуществления выплат;

(ii) 50 000 евро (пятьдесят тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, присуждение заявительнице должно быть выплачено в российских рублях по курсу, применяемому на день осуществления выплат;

(iii) 12 994 евро (двенадцать тысяч девятьсот девяносто четыре евро) в возмещение судебных расходов и издержек, эта сумма должна быть переведена на счет "Правовой инициативы по России" в Нидерланды;

(iv) любые налоги, подлежащие начислению на указанные суммы;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 апреля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель Палаты Суда