Постановление Европейского Суда по правам человека от 19 июля 2007 г. Дело "Рожков (Rozhkov) против Российской Федерации" (жалоба N 64140/00) (Пятая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Пятая Секция)

Дело "Рожков (Rozhkov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 64140/00)

Постановление Суда

Страсбург, 19 июля 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:

П. Лоренсена, Председателя Палаты,

С. Ботучаровой,

К. Юнгвирта,

М. Цаца-Николовской,

А. Ковлера,

Х. Боррего Боррего,

М. Виллигера, судей,

а также при участии Ф. Эллен-Пассо, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 26 июня 2007 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 64140/00, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Евгением Ивановичем Рожковым (далее - заявитель) 30 октября 2000 г.

2. Власти Российской Федерации были первоначально представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым, а впоследствии - новым Уполномоченным В.В. Милинчук.

3. Заявитель утверждал, в частности, что ему было отказано в надлежащей медицинской помощи в следственном изоляторе ИЗ-26/1 и что его жалоба от 25 апреля 2000 г. была рассмотрена с задержкой продолжительностью более чем месяц. Заявитель ссылался соответственно на пункты 3 и 4 статьи 5 Конвенции.

4. Решением от 5 февраля 2007 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.

5. После того как, проконсультировавшись со сторонами, Палата приняла решение, что не было необходимости в проведении устных слушаний (пункт 3 правила 59 Регламента Суда in fine* (* In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).)), стороны в письменной форме ответили на замечания друг друга.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1966 году и проживает в г. Белгороде.

А. Уголовное дело в отношении заявителя

7. Заявитель является бывшим служащим Белгородской таможни, где он занимал должность заместителя начальника отдела дознания.

8. 28 октября 1999 г. заявитель был задержан и помещен под стражу. Через какое-то время следственные органы возбудили в отношении заявителя уголовное дело N 999161 по подозрению во взяточничестве.

9. 14 июля 2000 г. Белгородский областной суд признал заявителя виновным в предъявленном обвинении и приговорил его к четырем годам лишения свободы.

10. 30 января 2001 г. Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел и отклонил кассационную жалобу заявителя на приговор от 14 июля 2000 г.

В. Содержание заявителя под стражей в рамках избранной меры пресечения

11. Заявителя поместили под стражу 28 октября 1999 г.

1. Содержание заявителя под стражей во время предварительного следствия

(а) Постановление о помещении под стражу от 31 октября 1999 г. и соответствующие процедуры

12. 31 октября 1999 г. Белгородский транспортный прокурор санкционировал применение к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу.

13. 11 ноября 1999 г. заявитель обжаловал в суд незаконность помещения его под стражу.

14. Постановлением от 23 ноября 1999 г. Октябрьский районный суд г. Белгорода признал содержание заявителя под стражей законным.

15. 29 ноября 1999 г. заявитель обжаловал указанное постановление.

16. 29 декабря 1999 г. Белгородский областной суд отклонил жалобу заявителя.

(b) Постановление о содержании под стражей от 24 декабря 1999 г. и последующие процедуры

17. 24 декабря 1999 г. белгородский транспортный прокурор и юго-восточный транспортный прокурор санкционировали продление срока предварительного следствия и срока содержания заявителя под стражей на один месяц - до 28 января 2000 г.

18. 30 декабря 2000 г. заявитель обжаловал в суд незаконность продления срока содержания его под стражей.

19. 20 января 2000 г. Федеральный суд Западного округа г. Белгорода* (* Речь идет об Октябрьском районном суде г. Белгорода, который в рассматриваемое время именовался "Федеральным суд Западного округа г. Белгорода" (прим. переводчика).) оставил постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей без изменения.

20. 27 января 2000 г. заявитель и его защитник подали жалобу на указанное постановление суда, ссылаясь на одни и те же доводы.

21. 1 марта 2000 г. Белгородский областной суд отклонил жалобу заявителя и его защитника как необоснованную и оставил без изменения постановление от 24 декабря 1999 г. и судебное постановление от 20 января 2000 г.

(с) Постановление о содержании под стражей от 24 января 2000 г. и последующие процедуры

22. Постановлением от 24 января 2000 г. белгородский транспортный прокурор и юго-восточный транспортный прокурор санкционировали продление срока содержания заявителя под стражей еще на один месяц - до 28 февраля 2000 г.

23. 8 февраля 2000 г. заявитель обжаловал в суд незаконность продления срока содержания его под стражей.

24. 18 февраля 2000 г. Федеральный суд Западного округа г. Белгорода оставил постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей без изменения.

25. Это постановление было оставлено без изменения Белгородским областным судом 29 марта 2000 г.

(d) Постановление о содержании под стражей от 28 февраля 2000 г. и последующие процедуры

26. Постановлением от 28 февраля 2000 г. белгородский транспортный прокурор и юго-восточный транспортный прокурор санкционировали продление срока содержания заявителя под стражей до 28 марта 2000 г.

27. Заявитель обжаловал указанное постановление в суд.

28. 31 марта 2000 г. Федеральный суд Западного округа г. Белгорода отклонил жалобу заявителя.

29. Заявитель с помощью своего защитника обжаловал указанные постановления.

30. 26 апреля 2000 г. Белгородский областной суд вынес окончательное определение по данному вопросу, отклонил жалобы заявителя и его защитника, оставив указанные постановления без изменения.

(е) Постановление о содержании под стражей от 21 марта 2000 г. и последующие процедуры

31. Постановлением от 21 марта 2000 г. белгородский транспортный прокурор и юго-восточный транспортный прокурор санкционировали продление срока содержания заявителя под стражей еще на один месяц - до 28 апреля 2000 г.

32. 31 марта 2000 г. заявитель обжаловал в суд незаконность продления срока содержания его под стражей.

33. 10 апреля 2000 г., заслушав заявителя и его защитника, Федеральный суд Западного округа г. Белгорода отклонил доводы стороны защиты.

34. 10 мая 2000 г. постановление от 21 марта 2000 г. и судебное постановление от 10 апреля 2000 г. были оставлены без изменения определением Белгородского областного суда.

(f) Постановление о содержании под стражей от 21 апреля 2000 г. и последующая жалоба заявителя

35. 21 апреля 2000 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации санкционировал продление срока предварительного следствия и срока содержания заявителя под стражей до 28 мая 2000 г.

36. 25 апреля 2000 г. заявитель обжаловал в суд незаконность продления срока содержания его под стражей и потребовал освободить его из-под стражи.

37. 26 апреля 2000 г. эта жалоба была отклонена районным судом.

38. 25 мая 2000 г. юго-восточный транспортный прокурор утвердил обвинительное заключение, и дело было передано в Белгородский областной суд для рассмотрения по существу.

2. Содержание под стражей во время рассмотрения дела судом

(а) Постановление о содержании под стражей от 26 мая 2000 г. и последующая жалоба заявителя

39. 26 мая 2000 г. Федеральный суд Западного округа г. Белгорода отклонил ходатайство заявителя об освобождении из-под стражи от 25 апреля 2000 г. Поступая таким образом, суд указал, что заявитель обвинялся в совершении преступления, общественная опасность которого сама по себе являлась достаточным основанием для содержания заявителя под стражей.

40. Суд также отметил, что в постановлении следственных органов от 21 апреля 2000 г. были приведены достаточные причины и доводы, и само постановление было санкционировано прокурором.

41. 31 мая 2000 г. заявитель подал в областной суд жалобу на указанное постановление.

42. Жалоба поступила в областной суд 2 июня 2000 г. По информации властей Российской Федерации, жалоба была приобщена к делу заявителя и рассмотрена областным судом 20 июня 2000 г. (см. ниже).

43. В период с 2000 по 2003 год заявитель обжаловал в различные органы государственной власти тот факт, что решение по его жалобе от 31 мая 2000 г. так и не было вынесено.

44. Письмом от 7 июля 2003 г. председатель Белгородского областного суда сообщил заявителю следующее:

"Ваше утверждение об оставлении без рассмотрения жалобы на постановление судьи Октябрьского районного суда г. Белгорода от 26 мая 2000 г. не убедительно. Ко дню поступления жалобы 2 июня 2000 г. в суд уголовное дело в отношении Вас уже находилось не в производстве следователя и прокурора, решения которых об избрании меры пресечения Вами обжаловались, а в производстве областного суда.

С учетом этого обстоятельства Ваша жалоба была приобщена к материалам уголовного дела... поскольку рассмотрение ее доводов стало возможным только на стадии назначения судебного разбирательства. Приняв решение о назначении дела слушанием и оставлении в отношении Вас избранной меры пресечения без изменения, судья тем самым признал законным и обоснованным содержание Вас под стражей до судебного разбирательства".

(b) Постановление о содержании под стражей от 20 июня 2000 г. и последующие жалобы заявителя

45. 30 мая 2000 г., после передачи уголовного дела в суд, заявитель подал в областной суд ходатайство об освобождении его из-под стражи в связи с имевшимся у него заболеванием - глаукомой.

46. 20 июня 2000 г. Белгородский областной суд отклонил ходатайство заявителя и назначил судебное заседание на 26 июня 2000 г. Отказав в освобождении заявителя из-под стражи, суд рассмотрел законность длящегося применения к заявителю этой меры пресечения. В частности, суд установил, что мера пресечения в виде заключения под стражу была применена в соответствии с видом и степенью общественной опасности преступлений, в совершении которых обвинялся заявитель, и что существенных нарушений требований законодательства Российской Федерации допущено не было. Суд принял решение отклонить ходатайство как необоснованное.

47. 21 июня 2000 г. заявитель обжаловал указанное постановление, ходатайствуя об освобождении из-под стражи и приведя ряд новых аргументов.

48. 13 сентября 2000 г. Верховный Суд Российской Федерации (коллегия) под председательством судьи Г. отклонил жалобу заявителя на постановление от 20 июня 2000 г., признав это постановление законным и обоснованным.

(с) Освобождение заявителя из-под стражи

49. 6 сентября 2002 г. заявитель был освобожден из-под стражи условно-досрочно.

С. Условия содержания заявителя в следственном изоляторе ИЗ-26/1

1. Сведения, характеризующие состояние здоровья заявителя до задержания

50. До возбуждения 28 октября 1999 г. уголовного дела заявитель дважды переносил сотрясение мозга, в связи с чем проходил курсы лечения в 1994 и 1997 годах.

51. 23 июня 1999 г. окулист поставил заявителю диагноз "начальная стадия ангиопатии сетчатки и высокое глазное давление правого глаза". Окулист прописал глазные капли и посоветовал заявителю регулярно проходить медицинское обследование.

52. По-видимому, впоследствии заявитель проходил обследование у офтальмолога, в ходе которого диагноз был подтвержден, включая и подозрение на глаукому. Заявителю было рекомендовано постоянно дважды в день пользоваться глазными каплями и сделать операцию на правом глазу.

2. Задержание заявителя 28 октября 1999 г. и последующие медицинские обследования

53. 28 октября 1999 г., в 22 часа 10 минут, заявителя задержали у входа в его дом сотрудники Управления по борьбе с организованной преступностью при Управлении внутренних дел Белгородской области (далее - УБОП), когда заявитель, предположительно, получал взятку.

54. Сотрудникам УБОП пришлось применить силу, поскольку заявитель, предположительно, оказал сопротивление во время задержания: заявителя положили на пол и сковали ему руки за спиной наручниками.

55. 29 октября 1999 г., в 16 часов 05 минут, в отделе внутренних дел заявителя осмотрел медицинский эксперт Областного бюро судмедэкспертизы г. Белгорода на основании жалобы заявителя на головокружение и тошноту. В заключении эксперта было указано следующее:

"На тыльной поверхности правого предплечья, в области лучезапястного сустава, от внутреннего до наружного мыщелка гиперемия кожи размерами 11 х 0,5 см. Аналогичная в области левого лучезапястного сустава, у наружного мыщелка 3 х 0,4 см; в лобной области слева 1 х 0,2 см. В области левого коленного сустава по передней его поверхности ссадина 2 х 1 см, под сухой красной на уровне кожи гладкой поверхностью. Аналогичная ссадина на ладонной поверхности правого предплечья, в нижней трети 0,3 х 0,3 см с гиперемией вокруг до 0,5 см. Аналогичная гиперемия мягких тканей по боковой поверхности 3-го пальца правой кисти основной фаланги размерами 0,4 х 0,2 см. Других повреждений не обнаружено.

...[указанные повреждения] могли образоваться 28 октября 1999 г. от действия тупых твердых предметов с ограниченной травмирующей поверхностью и не причинили вреда здоровью".

56. В заключении не было упоминания о сотрясении мозга или о соответствующих жалобах заявителя.

3. Предполагаемое неоказание надлежащей медицинской помощи

57. 5 ноября 1999 г. заявителя поместили в следственный изолятор ИЗ-26/1.

58. 11 ноября 1999 г. заявитель направил в письменной форме жалобу начальнику указанного следственного изолятора. Он утверждал, что получил сотрясение мозга в результате удара о бетонный пол в ходе задержания. Он также утверждал, что ранее дважды проходил лечение от последствий сотрясения мозга и что на данный момент испытывал те же симптомы: головокружение, отсутствие аппетита, тошноту, слабость и сильные головные боли.

59. 15 ноября 1999 г. по приглашению родственников заявителя его осмотрел независимый невролог и поставил диагноз "последствия закрытых черепно-мозговых травм". Заявителю были назначены инъекции аминофиллина, пирацетама и витамина В, а также ноотропил и винпоцетин в таблетках. Заявитель утверждает, что эти лекарства были ему переданы женой, поскольку их не было в следственном изоляторе.

60. 23 ноября 1999 г. заявитель обратился к белгородскому транспортному прокурору с просьбой разрешить свидание с женой, чтобы получить у нее лекарства. Он указал, что ему не оказывалась медицинская помощь и что в следственном изоляторе не было необходимых лекарств.

61. По информации властей Российской Федерации, с 15 ноября по 13 декабря 1999 г. заявитель проходил стационарное лечение в медицинской части следственного изолятора ИЗ-26/1. Заявитель был выписан в удовлетворительном состоянии здоровья.

62. 1 и 14 декабря 1999 г. заявитель обращался к начальнику следственного изолятора ИЗ-26/1, утверждая, что, несмотря на переданные ему женой лекарства, состояние его здоровья значительно ухудшилось: у него была сильная слабость, ухудшилась память, и он не мог ясно мыслить. Заявитель требовал принять меры, по-видимому, не уточнив, какие именно.

63. 22 декабря 1999 г. заявителя его еще раз осмотрел независимый врач-невролог, в чьем заключении, составленном через два дня, было указано следующее:

"[Заявителя] [ранее] осматривал невролог, и был поставлен диагноз "последствия повторной закрытой черепно-мозговой травмы". Он получил полный курс лечения. 22 декабря 1999 г. [заявителя] снова осмотрел невролог, и ему был поставлен диагноз "последствия закрытой черепно-мозговой травмы в совокупности с астеновегетативным синдромом и рассеянной невротической симптоматикой". Было назначено лечение и рекомендовано посещение окулиста. В настоящее время считаю общее состояние здоровья [Рожкова] удовлетворительным. Он получает лечение и находится под постоянным медицинским наблюдением".

64. Из записей в медицинской карте заявителя, представленной властями Российской Федерации, следует, что 22 декабря 1999 г. в карте была сделана запись о существенном улучшении состояния здоровья заявителя после принятия курса лекарств. Врач прописал 10-дневный курс лечения.

65. 2 февраля 2000 г. заявитель снова обратился к начальнику следственного изолятора ИЗ-26/1. Он утверждал, что, несмотря на предписанный неврологом курс лечения в связи с полученным сотрясением мозга, лучше ему не становилось, и он все еще чувствовал себя очень плохо. Более того, у него начались невыносимые боли в глазах. Заявитель потребовал, чтобы его осмотрели невролог и окулист.

66. 15 марта 2000 г. заявителя в следственном изоляторе ИЗ-26/1 осмотрел окулист, приглашенный женой заявителя за ее счет из местной поликлиники. В заключении окулиста было указано:

"...[заявитель страдает от] близорукости средней степени, ангиопатии сетчатки и вторичной глаукомы (повышенное давление). Рекомендовано: [глазные капли] 0,25 % в правый глаз на ночь, в левый глаз два раза в день; обследование в условиях стационара с использованием специальной аппаратуры; оперативное лечение для дальнейшего сохранения зрительных функций, так как при глаукоме происходит атрофия зрительного нерва с потерей зрения вплоть до слепоты. Послеоперационный период две-три недели с последующим наблюдением на протяжении одного - полутора месяцев. Операция на втором глазу через шесть месяцев; осмотр окулиста не реже одного раза в три месяца".

67. Как утверждает заявитель, окулист не прописал никакого определенного лечения от боли в глазах, поскольку эти симптомы могли быть сняты только хирургическим путем, и предупредил заявителя, что задержка с операцией могла привести к полной потере зрения. Заявитель также утверждал, что согласно данным, полученным врачом, внутриглазное давление у заявителя составляло соответственно 27 и 34 мм рт. ст. Заявитель полагал, что особо высокое давление в одном глазу - 34 мм рт. ст. - подтверждало состояние здоровья заявителя.

68. 16 марта 2000 г. заявитель подал жалобу начальнику Управления исполнения наказаний Министерства юстиции Российской Федерации по Белгородской области и начальнику следственного изолятора ИЗ-26/1, где он указал, что администрация изолятора не обеспечивала ему никакого лечения глаукомы, что требовало проведения операции.

69. 17 марта 2000 г. начальник медицинской части следственного изолятора ИЗ-26/1 по запросу адвоката заявителя представил медицинскую справку, где было указано, что заявителя регулярно осматривали в медицинской части в связи с полученной им травмой головы. Далее приводился последний диагноз окулиста, где было указано, что у заявителя была ангиопатия сетчатки первой степени и глаукома обоих глаз и что ему было необходимо хирургическое вмешательство для сохранения зрения. Было отмечено, что на то время заявителю проводилась поддерживающая терапия.

70. 15 и 17 марта 2000 г. заявитель, предположительно, обсуждал состояние своего здоровья с начальником медицинской части следственного изолятора ИЗ-26/1, который сказал ему, что медицинская помощь оказывалась только тем заключенным, которые остро в ней нуждались, а в случае с заявителем такого не было. Он далее сказал, что не мог облегчить заявителю боли в глазах: вызвать окулиста или провести операцию в изоляторе. Он мог направить заявителя на операцию в больницу для заключенных в г. Воронеж, но только после вступления приговора в отношении заявителя в силу. До этого момента заявителя нельзя было отправить на лечение, поскольку не было соответствующего указания от прокурора или суда.

71. 27 и 28 марта 2000 г. заявитель подал такие же жалобы, что и 16 марта 2000 г., указывая, что, несмотря на недавно подтвержденный окулистом диагноз "глаукома", он не получил никакого лечения от этого заболевания. Он также указал, что его жалобы на невыносимые боли в глазах, от которых он страдал последние месяцы, были проигнорированы, и потребовал проведения операции, на которую был согласен. По-видимому, эти жалобы привели к еще одной беседе с начальником медицинской части следственного изолятора ИЗ-26/1, который снова отказался организовать проведение операции.

72. 28 марта 2000 г. заявитель объявил голодовку, протестуя, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), против отсутствия медицинской помощи. Его поместили в карцер, где он провел 14 дней, отказываясь принимать пищу.

73. В медицинской карте заявителя, составленной в следственном изоляторе, есть запись от 31 марта 2000 г., согласно которой заявителя в связи с голодовкой осмотрел врач. Согласно заключению врача состояние здоровья заявителя было удовлетворительным, он полностью осознавал свои действия, а гемодинамические показания были в пределах нормы.

74. 12 апреля 2000 г. заявителя по указанию органа следствия направили на осмотр к психиатру, неврологу и окулисту в поликлинику N 1 г. Белгорода. Как утверждает заявитель, окулист поставил ему диагноз "атрофия оптических нервов обоих глаз", которая могла прогрессировать в сторону ухудшения и привести к полной потере зрения. Однако документальные подтверждения такого вывода отсутствуют.

75. Заявитель утверждает, что с апреля по 16 декабря 2000 г. (то есть до даты его перевода в другое учреждение) начальник медицинской части следственного изолятора ИЗ-26/1 не выполнил рекомендации окулиста от 14 марта 2000 г. проводить осмотр заявителя как минимум один раз в три месяца, не обеспечил ему лечение, не предпринял мер для облегчения у заявителя болей в глазах и не распорядился о проведении операции. Необходимые лекарства передавались заявителю его женой.

76. Согласно записи в медицинской карте заявителя от 16 мая 2001 г. заявителя осмотрел врач, который сделал ряд анализов и разрешил перевезти заявителя в другое учреждение.

77. После постановления обвинительного приговора, 7 июня 2001 г. заявителя перевели в транзитно-пересыльный пункт исправительного учреждения ЖХ-385/18 Республики Мордовия. По-видимому, после перевода в исправительное учреждение заявителя освободили от физического труда по состоянию здоровья.

78. В тот же день врач исправительного учреждения осмотрел заявителя и отметил, что заявитель жаловался на боль в глазах. По завершении обследования врач заключил, что показания работы сердца, легких заявителя, результаты анализов мочи и крови заявителя находились в пределах нормы.

79. Впоследствии заявителя перевели в исправительное учреждение ЖХ-385/5, куда он поступил 8 июня 2001 г. Во время осмотра заявителя по прибытии врач учреждения установил у заявителя глаукому обоих глаз и рекомендовал осмотр у окулиста и невропатолога.

80. 10 августа 2001 г. заявитель обратился в медицинскую часть учреждения ИК-5* (* Речь идет об упомянутом учреждении ЖХ-385/5 (прим. переводчика).) с жалобой на боль в глазах. Ему был поставлен диагноз "глаукома обоих глаз" и прописан курс лечения. Заявитель также был освобожден от работы с 10 по 14 августа 2001 г.

81. 18 сентября 2001 г. заявителя перевели в хирургическое отделение больницы для осужденных ЛПУ-21 на стационарное лечение в связи с, среди прочего, "вторичной глаукомой". Заявитель находился там, видимо, с перерывами как минимум до 2 марта 2002 г.

82. 22 сентября 2001 г. окулист поставил заявителю диагноз "миопия средней степени обоих глаз... рекомендовано [среди прочих мер] контроль внутриглазного давления [пациента]".

83. 24 сентября 2001 г. заявитель был направлен на стационарное лечение в хирургическое отделение больницы для осужденных с диагнозом "миопия средней степени. Подозрение на глаукому".

84. Из материалов дела следует, что заявитель просил врачей не проводить ему лечение, пока он не увидит членов свое# семьи. По-видимому, заявитель не остался в больнице надолго.

85. 9 октября 2001 г. заявитель снова поступил на стационарное лечение в больницу для осужденных. Тщательно осмотрев заявителя и проведя ряд обследований, врачи поставили заявителю диагноз "прогрессирующая миопия средней степени". В диагнозе не говорилось о глаукоме.

86. 6 сентября 2002 г. заявитель был освобожден от отбывания наказания.

87. Медицинские обследования от 8 сентября 2003 г. и 27 июля и 9 декабря 2004 г. выявили, что заявитель страдал, среди прочего, от глаукомы.

88. Этот диагноз был подтвержден медицинскими обследованиями от 24 декабря 2004 г., 28 июля, 10 и 28 ноября и 26 декабря 2006 г. по результатам последнего обследования заявителю было рекомендовано пройти особое медико-социальное обследование для признания инвалидности и определения ее степени.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и правоприменительная практика

А. Конституция Российской Федерации

89. Статья 21 Конституции Российской Федерации закрепляет, что никто не может подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию.

В. Федеральный закон 1995 г. "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений"

90. Заключенные имеют право на медицинскую помощь (статья 17 Закона). Если состояние здоровья заключенного ухудшается, он должен быть незамедлительно осмотрен медицинским работником места содержания под стражей.

91. Если заключенный страдает от серьезного заболевания, администрация места содержания под стражей должна незамедлительно уведомить об этом прокурора, который может провести проверку по данному факту (статья 24 Закона).

С. Приказ Минюста РФ от 12 мая 2000 г. N 148 "Об утверждении Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации"

92. Заключенные могут обращаться за медицинской помощью к медицинскому работнику следственного изолятора во время обхода или в случае тяжелого заболевания к любому сотруднику следственного изолятора.

93. Сотрудник, к которому обратился заключенный, обязан принять меры для оказания медицинской помощи (пункт 131). Амбулаторная помощь оказывается заключенным в камерах и специализированных помещениях медицинской части следственного изолятора. Лекарства предоставляются на индивидуальной основе в дозах и количестве, рекомендованных врачом, в соответствии с данными медицинской карты пациента (пункт 132).

94. В медицинской части следственного изолятора должно быть стационарное отделение. Если заключенному нужна срочная или специализированная медицинская помощь, которая не может быть оказана в следственном изоляторе, его должны перевести на стационарное лечение в [лечебное] учреждение уголовно-исполнительной системы или, при необходимому, в медицинское учреждение системы гражданского здравоохранения в соответствии с установленной процедурой (пункт 133).

D. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1961 года*

(* Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР принят в 1960 году. Начал действие с 1 января 1961 г. (прим. переводчика).)

1. Содержание под стражей во время предварительного следствия

95. Согласно действовавшему в указанное время Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР, принимая решение о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор должен был рассмотреть, имелись ли "существенные основания полагать", что обвиняемый скроется во время следствия или суда или воспрепятствует установлению истины по делу, или продолжит преступную деятельность (статья 89 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР). Также следует принимать во внимание тяжесть предъявленного обвинения, данные о личности обвиняемого, его/ее профессию, возраст, состояние здоровья, семейное положение и иные обстоятельства (статья 91 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР). Постановление прокурора о применении меры пресечения в виде заключения под стражу должно быть законным и обоснованным. Обвиняемый должен быть уведомлен об этом постановлении, и ему должна быть разъяснена процедура обжалования постановления (статья 92 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР). Лица, обвиняемые в совершении преступления, предусмотренного, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), статьей 290 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, могли быть помещены под стражу только на одном основании тяжести предъявленного обвинения (статья 96).

96. Предельно допустимый срок содержания под стражей во время предварительного следствия составлял два месяца, но мог быть продлен до трех, а позднее - до шести месяцев, если не было возможности завершить следствие раньше и отсутствовали основания для освобождения лица из-под стражи. При исключительных обстоятельствах срок содержания под стражей во время предварительного следствия мог быть продлен свыше шести месяцев, но не мог составлять больше 18 месяцев (статья 97). Мера пресечения подлежала отмене мотивированным постановлением следователя или прокурора, если больше не являлась необходимой, или подлежала замене на более строгую или более мягкую, если того требовали обстоятельства дела (статья 101).

2. Процедура рассмотрения законности содержания лица под стражей во время предварительного следствия

97. Заключенный или его/ее адвокат или представитель имели право обжаловать в суд постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу и любое последующее продление срока содержания под стражей (статья 220.1). Судья должен был рассмотреть законность и обоснованность постановления о заключении под стражей либо о продлении срока содержания под стражей не позднее чем через три дня после получения соответствующих материалов. Судья мог или отклонить жалобу, или отменить применение меры пресечения в виде заключения под стражу и освободить заключенного из-под стражи. Постановление судьи должно было быть мотивировано (статья 220.2).

3. Содержание под стражей во время рассмотрения дела судом

98. После завершения предварительного следствия прокурор утверждал обвинительное заключение и направлял дело в суд в течение пяти дней. После этого все жалобы и ходатайства подлежали направлению непосредственно в суд (статьи 214 и 217). Вынося постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, продлевая срок содержания под стражей или отменяя указанную меру, суды также руководствовались указанными статьями 89, 91, 92, 96 и 101 кодекса. Назначая дату первого судебного заседания, судья должен был разрешить вопрос о возможности освобождения подсудимого из-под стражи (статья 222). Судья был также обязан рассмотреть любое ходатайство подсудимого об освобождении из-под стражи (статья 223).

Право

I. Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

99. Заявитель обжаловал неоказание ему надлежащей медицинской помощи в следственном изоляторе ИЗ-26/1 в связи с последствиями имевшейся у заявителя черепно-мозговой травмы, а также в связи с заболеванием глаукомой. Заявитель ссылался на статью 3 Конвенции, которая звучит следующим образом:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию."

А. Доводы сторон

100. Власти Российской Федерации ссылались на данные медицинской карты заявителя и утверждали, что в следственном изоляторе ИЗ-26/1 и после перевода в исправительное учреждение заявителя консультировали врачи и ему предоставлялись необходимые лекарства.

101. Заявитель не согласился и настаивал на своих жалобах. Он утверждал, что имевшаяся информация подтверждала, что во время содержания под стражей он страдал от отклонений в состоянии здоровья и что представители администрации мест содержания под стражей не обеспечили ему (заявителю) медицинскую помощь в виде хирургического вмешательства.

В. Мнение Европейского Суда

102. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции гарантирует одну из основных ценностей демократического общества. Положения этой статьи запрещают осуществление пыток или бесчеловечного и унижающего достоинство обращения или наказания, независимо от сложившихся обстоятельств и поведения потерпевшего (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy) от 6 апреля 2000 г., Reports of Judgments and Decisions 2000-IV, §119).

103. Европейский Суд также напоминает, что согласно его правоприменительной практике жестокое обращение должно достигать минимального уровня жестокости, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Оценка такого минимума относительна. Она зависит от обстоятельств конкретного дела, таких как продолжительность жестокого обращения, его физические и психологические последствия и в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см. среди других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25, p. 65, §162). Хотя цель такого обращения является фактором, который необходимо принимать во внимание, в частности, было ли оно направлено на то, чтобы оскорбить или унизить потерпевшего, отсутствие подобной цели не означает с неизбежностью вывод об отсутствии нарушение статьи 3 Конвенции (Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28542/95, ECHR 2001-III, §74).

104. В исключительных случаях, когда состояние здоровья заключенного является абсолютно несовместимым с содержанием его/ее под стражей, статья 3 Конвенции требует освобождения такого лица при соблюдении определенных условий (см. Решение Европейского Суда по делу "Папон против Франции" (N 1) (Papon v. France) (no. 1), жалоба N 64666/01, ECHR 2001-VI; Решение Европейского Суда по делу "Прибке против Италии" (Priebke v. Italy) от 5 апреля 2001 г., жалоба N 48799/99). Однако статья 3 Конвенции не может истолковываться как общее обязательство освобождать заключенных из-под стражи по состоянию здоровья. Она, скорее, налагает на органы государственной власти обязательство охранять физическое благополучие лиц, лишенных свободы.

105. В заключение Европейский Суд напоминает, что органы государственной власти должны гарантировать, что здоровье и благополучие заключенных соответствующим образом охраняются путем, среди прочего, представления им необходимого медицинского обслуживания (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, ECHR 2000-XI, §94; см. также Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, ECHR 2002-VI, §§ 95 и 100* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".)).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "жалоба N 47095/99" следует читать "жалоба N 47095/991"

106. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд сначала отмечает, что в материалах дела ничто не заставляет предположить, и это также не утверждалось заявителем, что состояние здоровья заявителя было в принципе несовместимо с содержанием его под стражей в следственном изоляторе ИЗ-26/1 (см. для сравнения приведенные выше Решение Европейского Суда по делу "Папон против Франции" (N 1) (Papon v. France) (no. 1) и Решение Европейского Суда по делу "Прибке против Италии" (Priebke v. Italy)). Таким образом, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, обеспечила ли в обстоятельствах данного дела администрация следственного изолятора ИЗ-26/1 благополучие и здоровье заявителя, предоставляя ему надлежащую медицинскую помощь.

107. Европейский Суд сначала рассмотрит доказательства, свидетельствующие о состоянии здоровья заявителя в начале его пребывания в следственном изоляторе ИЗ-26/1. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что еще до задержания 28 октября 1999 г. заявитель перенес две черепно-мозговые травмы, а также страдал от проблем с глазами, включая подозрение на глаукому. Европейский Суд также отмечает, что из медицинского заключения от 29 октября 1999 г. можно сделать вывод о том, что во время задержания 28 октября 1999 г. заявитель мог получить травму головы. Это также подтверждается тем обстоятельством, что в медицинских заключениях от 15 ноября и 22 декабря 1999 г. упоминались "последствия закрытой черепно-мозговой травмы". На основании указанных материалов Европейский Суд приходит к выводу, что 5 ноября 1999 г., когда заявителя поместили в следственный изолятор ИЗ-26/1, он уже страдал от проблем с глазами, включая подозрение на глаукому, а также от последствий травмы головы.

108. Поскольку заявитель не утверждал и не жаловался, что во время его содержания в следственном изоляторе ИЗ-26/1 он заболел другими заболеваниями, в связи с которыми не получал надлежащую медицинскую помощь (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Фарбтух против Латвии" (Farbtuhs v. Latvia) от 2 декабря 2004 г., жалоба N 4672/02, §57), следующий вопрос, который рассмотрит Европейский Суд, заключается в том, обеспечила ли администрация следственного изолятора ИЗ-26/1 надлежащим образом состояние здоровья заявителя, предоставив ему необходимую медицинскую помощь.

109. В связи с последствиями черепно-мозговой травмы заявителя, такими как головокружение, отсутствие аппетита, тошнота, слабость и сильные головные боли, Европейский Суд отмечает, что в ответ на жалобы заявителя его 15 ноября 1999 г. посетил приглашенный невролог из медицинского учреждения гражданской системы здравоохранения, который поставил диагноз "последствия закрытой черепно-мозговой травмы" и прописал лечение. На протяжении почти месяца после этого визита врача заявитель проходил стационарное лечение в медицинской части следственного изолятора ИЗ-26/1, а затем был выписан в удовлетворительном состоянии здоровья. Стороны не оспаривали, что заявитель мог получать необходимые для лечения лекарства от членов своей семьи. 22 декабря 1999 г. заявителя снова осмотрел приглашенный невролог, который пришел к выводам, приведенным выше, в § 63 Постановления.

110. Европейский Суд отмечает, что после этого посещения врача заявитель не предъявлял первоначальные жалобы на головокружение, отсутствие аппетита, тошноту, слабость и сильные головные боли. Кроме того, из дальнейшей записи в медицинской карте заявителя от 31 марта 2000 г. следует, что "общее состояние здоровья [заявителя] было удовлетворительным, он полностью осознавал свои действия, а гемодинамические показания были в пределах нормы".

111. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что на соответствующие жалобы заявителя на состояние здоровья администрация следственного изолятора отреагировала надлежащим образом и что нельзя утверждать, что заявителю было отказано в медицинской помощи в связи с последствиями травмы головы.

112. В связи с подозрением на глаукому Европейский Суд отмечает, что 2 февраля 2000 г. заявитель сообщил, что у него начались "непереносимые боли в глазах". При осмотре окулистом из медицинского учреждения гражданской системы здравоохранения 15 марта 2000 г. заявителю был поставлен диагноз "миопия средней степени, ангиопатия сетчатки и вторичная глаукома (повышенное давление)". Этот диагноз был в целом подтвержден начальником медицинской части следственного изолятора ИЗ-26/1 16 марта 2000 г., когда заявитель еще содержался в этом изоляторе, а также после перевода заявителя в исправительное учреждение и его освобождения - заключениями от 8 июня, 10 августа, 18 и 22 сентября и 9 октября 2001 г., 8 сентября 2003 г., 27 июля, 9 и 24 декабря 2004 г., 28 июля, 10 и 28 ноября, 26 декабря 2006 г., в каждом из которых либо ставился диагноз "глаукома", либо говорилось о подозрении на глаукому. Европейский Суд также отмечает, и, по-видимому, стороны этого не оспаривают, что несколько раз во время содержания под стражей заявитель просил администрацию места содержания под стражей организовать ему проведение операции на глазах. Поскольку администрация отклонила эту просьбу, возникает вопрос о том, может ли отказ рассматриваться как жестокое обращение, попадающее в сферу действия статьи 3 Конвенции.

113. Европейский Суд напоминает о своей сложившейся практике, согласно которой предполагаемое жестокое обращение должно достичь минимального уровня жестокости, чтобы попасть в сферу действия статьи 3 Конвенции. Оценка такого минимума относительна. Она зависит от обстоятельств конкретного дела, таких как продолжительность жестокого обращения, его физические и психологические последствия и в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего. Исходя из обстоятельств дела, Европейский Суд отмечает, что одним из видов рекомендованного заявителю лечения была хирургическая операция на глазах (см., например, выше, § 63). Однако в материалах дела ничто не заставляет предположить, что состояние глаз заявителя было настолько болезненным или настолько тяжелым, что требовало срочного хирургического вмешательства или что операция была бы абсолютно необходимой. В действительности ни в одном из медицинских заключений или справок о состоянии здоровья заявителя даже не упоминается об обезболивающих лекарствах или каком-либо виде незамедлительного медицинского вмешательства. Этот вывод также подтверждается действиями заявителя, который не только отказался от предложенного стационарного лечения хирургическом отделении больницы уголовно-исполнительной системы после 24 сентября 2000 г., но также не прошел соответствующего лечения даже после освобождения 6 сентября 2002 г. Таким образом, из медицинских справок, представленных заявителем и датированных 2003, 2004 и 2006 годами, явно следует, что диагноз "глаукома" остался по сути без изменения.

114. Ввиду изложенного и поскольку ничто в указанных справках или иных материалах дела не заставляет предположить, что состояние глаз заявителя каким-либо образом ухудшилось вследствие непроведения операции во время пребывания заявителя в следственном изоляторе ИЗ-26/1, Европейский Суд не может прийти к выводу, что отказ администрации следственного изолятора ИЗ-26/1 организовать заявителю операцию на глазах являлся бы жестоким обращением по смыслу статьи 3 Конвенции.

115. Следовательно, общий вывод Европейского Суда заключается в том, что отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 4 Статьи 5 Конвенции

116. Заявитель также был недоволен длительным рассмотрением властями Российской Федерации ходатайства заявителя об освобождении из-под стражи от 25 апреля 2000 г. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу в свете пункта 4 статьи 5 Конвенции, который звучит следующим образом:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным."

А. Доводы сторон

117. Власти Российской Федерации утверждали, что ходатайство заявителя от 25 апреля 2000 г. было получено 26 апреля 2000 г., но поскольку дело до 25 мая 2000 г. находилось на расследовании в соответствующей прокуратуре, рассмотрение ходатайства было отложено до 26 мая 2000 г. По мнению властей, задержка не была чрезмерной. Кроме того, власти утверждали, что районный суд выполнил требования законодательства Российской Федерации. Согласно статье 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР судья должен был рассмотреть вопрос о законности и обоснованности постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или продления срока содержания под стражей в течение трех дней со дня получения соответствующих материалов. В данном деле материалы были получены районным судом 25 мая 2000 г. и рассмотрены на следующий день.

118. Заявитель не согласился с властями Российской Федерации и настаивал на своих жалобах.

В. Мнение Европейского Суда

119. Европейский Суд повторяет, что пункт 4 статьи 5 Конвенции, гарантируя заключенному право на судебное разбирательство по вопросу законности содержания под стражей, также провозглашает его право на безотлагательное - после инициирования указанного разбирательства - вынесение судебного решения относительно законности содержания под стражей и на решение суда о прекращении содержания под стражей, если оно признано незаконным (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Музиаль против Польши" (Musial v. Poland), жалоба N 24557/94, ECHR 1999-II, §43). Вопрос о том, соблюдены ли права лица, гарантированные пунктом 4 статьи 5 Конвенции, должен рассматриваться в свете обстоятельств каждого дела (см., mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "R.M.D. против Швейцарии" (R.M.D. v. Switzerland) от 26 сентября 1997 г., Reports 1997-VI, р. 2013, §42).

120. В данном деле 21 апреля 2000 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации санкционировал продление срока предварительного следствия и содержания заявителя под стражей до 28 мая 2000 г. Через четыре дня, 25 апреля 2000 г., заявитель обжаловал в суд незаконность продления срока содержания его под стражей и ходатайствовал об освобождении из-под стражи. Жалоба поступила в районный суд 26 апреля 2000 г. и была рассмотрена 26 мая 2000 г., т.е. только через месяц.

121. Принимая во внимание рассматриваемый срок и тот факт, что рассмотрение ходатайства заявителя не затрагивало особо сложных вопросов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, ECHR 2000-III, §72), а также ввиду иных существенных обстоятельств дела и своей сложившейся правоприменительной практики, Европейский Суд полагает, что ходатайство заявителя об освобождении из-под стражи не было рассмотрено "безотлагательно", как этого требует пункт 4 статьи 5 Конвенции.

122. Доводы властей Российской Федерации о том, что дело заявителя находилось в соответствующей прокуратуре до 25 мая 2000 г. и что районный суд не нарушил требований законодательства Российской Федерации, не влияют на вывод Европейского Суда.

123. В связи с первым доводом Европейский Суд полагает, что простая ссылка на тот факт, что материалы дела были недоступны, является явно недостаточной для оправдания такой длительной задержки. Если существовали особые причины или соображения, которые могли бы перевести право заявителя на безотлагательное рассмотрение вопроса о содержании его под стражей и требовали от властей Российской Федерации отложить рассмотрение ходатайства заявителя от 25 апреля 2000 г. на один месяц, власти Российской Федерации должны были бы сообщить об этом.

124. Относительно второго довода Европейский Суд отмечает, что соблюдение требований законодательства государства-ответчика может иметь значение при оценке выполнения требования "безотлагательности", закрепленного в пункте 4 статьи 5 Конвенции. Однако, исходя из обстоятельств дела, законодательство Российской Федерации устанавливало формальный трехдневный срок, исчисляемый со дня "получения материалов". Поскольку Европейский Суд в целях оценки безотлагательности судебного рассмотрения использует понятие даты подачи ходатайства заключенным, а не даты "получения материалов", тот факт, что положения законодательства Российской Федерации были соблюдены, не является достаточным для оправдания рассматриваемой задержки.

125. Следовательно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

III. Применение Статьи 41 Конвенции

126. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

127. Заявитель полагал, что производство по уголовному дел в отношении него было в целом несправедливым и что содержание его под стражей в рамках указанного дело было незаконным. Он требовал 2 217 336 евро в качестве компенсации материального ущерба и 700 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

128. Власти Российской Федерации полагали требования необоснованными, явно чрезмерными и неподтвержденными.

129. Европейский Суд не усматривает какой-либо причинно-следственной связи между установленным нарушением и заявленным материальным ущербом. Поэтому он отклоняет данное требование. Европейский Суд также полагает, что заявитель все же должен был пережить страдания и разочарования в определенной степени в связи с длительным рассмотрением его ходатайства об освобождении из-под стражи. Однако требуемая сумма является чрезмерной. Принимая решение на основании принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

В. Судебные расходы и издержки

130. Заявитель также требовал 1 000 евро в качестве компенсации почтовых расходов, понесенных при рассмотрении его жалобы Европейским Судом.

131. Власти Российской Федерации оспорили заявленную сумму, утверждая, что заявитель не подтвердил свои требования.

132. Согласно правоприменительной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек только в той части, в которой продемонстрировано, что расходы были понесены в действительности и по необходимости и были разумны по количеству. Принимая во внимание имеющуюся в его распоряжении информацию и указанные критерии, Европейский Суд полагает уместным присудить заявителю 100 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек плюс любой налог, который может быть взыскан на эту сумму.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

133. Европейский Суд счел уместным, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

3) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 500 (пятьсот) евро в качестве компенсации морального вреда и 100 (сто) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащих переводу в российские рубли по курсу, установленному на день оплаты, включая любой налог, который может быть взыскан с этих сумм;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил остальную часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 19 июля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Франсуаза Эллен-Пассо Заместитель Секретаря Секции Суда

Пэр Лоренсен Председатель Палаты Суда