Обзор судебной практики Белгородского областного суда по уголовным делам за сентябрь 2014 года

Процессуальные вопросы

Досудебное производство

При проверке законности и обоснованности решений и действий (бездействий) дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора судья не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела.

Адвокат Д. в интересах обвиняемого Ш. обратился в суд с жалобой в порядке ст. 125 УПК РФ, в которой просил признать незаконным вынесенное следователем постановление об отказе в удовлетворении ходатайства стороны защиты об исключении из числа доказательств по уголовному делу протокола проверки показаний Ш. на месте.

Постановлением Белгородского районного суда Белгородской области данная жалоба адвоката была удовлетворена. Постановление следователя признано необоснованным и направлено руководителю следственного органа для устранения допущенных нарушений.

Суд апелляционной инстанции постановление отменил, производство по жалобе заявителя прекратил, указав следующее.

В соответствии с п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 1 от 10.02.2009 "О практике рассмотрения судами жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ" при проверке законности и обоснованности решений и действий (бездействий) дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора судья не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела.

Существо его жалобы фактически сводилось к оспариванию самого протокола проверки показаний подозреваемого на месте по отражению в нем обстоятельств проведения следственного действия.

По смыслу закона, проверка следственного действия с точки зрения его допустимости, как доказательства по уголовному делу, судом может быть произведена только на стадии судебного разбирательства, при рассмотрении данного уголовного дела по существу.

Таким образом, вынесенное следователем постановление об оставлении без удовлетворения ходатайства Ш. и его защитника Д. об исключении из числа доказательств протокола проверки показаний подозреваемого на месте, ущерб конституционным правам и свободам не причинило и доступ к правосудию не затрудняло, поскольку обвиняемый и его защитник не лишены возможности полноценно пользоваться своими процессуальными правами в ходе расследования уголовного дела, в том числе и путем заявления ходатайств, как на стадии предварительного следствия, так и в судебном заседании.

При таких обстоятельствах предмет обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ по делу отсутствовал, в связи с чем производство по делу подлежало прекращению.

Избранная обвиняемому мера пресечения в виде заключения под стражу признана чрезмерно строгой, не соответствующей обстоятельствам инкриминируемого преступления и личности обвиняемого.

Постановлением Старооскольского городского суда Белгородской области А., обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

Суд апелляционной инстанции постановление отменил по следующим основаниям.

В силу ст.ст. 99, 108 УПК РФ заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 3 лет, при невозможности избрания иной, более мягкой меры пресечения.

При решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения и определении её вида должны учитываться тяжесть предъявленного обвинения, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства.

При этом избранная мера пресечения должна быть соразмерна деянию, в совершении которого обвиняется лицо.

Принимая решение об удовлетворении ходатайства следователя, суд исходил из того, что А. обвиняется в совершении тяжкого преступления, когда он находился в состоянии алкогольного опьянения; в течение года он неоднократно привлекался к административной ответственности за совершение правонарушений против общественного порядка, в основном связанных с появлением в общественных местах в состоянии опьянения, а также состоит на учете у врача-нарколога с диагнозом "алкоголизм".

Учитывая изложенное, суд первой инстанции пришел к выводу, что, оставаясь на свободе, А. может продолжить заниматься преступной деятельностью, в связи с чем избрал ему меру пресечения в виде заключения под стражу.

Вместе с тем, принимая такое решение, судом без надлежащего внимания были оставлены те обстоятельства, что А. в настоящее время не имеет судимости, постоянно проживает по определенному адресу в г. Старый Оскол Белгородской области, где на него жалоб от соседей не поступало, при этом он является инвалидом 3 группы и получает пенсию по инвалидности. Страдает туберкулезом, у него удалено левое легкое, имеет частичную парализацию конечностей, передвигается с трудом. Ущерб, причиненный в результате совершения инкриминируемого ему деяния, связанного с открытым хищением сотового телефона, составил 800 рублей, который обвиняемый обязуется возместить. Кроме того, А. написал явку с повинной, признал свою вину в инкриминируемом ему преступлении и сотрудничает со следствием.

С учетом изложенного, принимая во внимание все данные о личности А., суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что обвиняемый не нуждается в применении к нему такой исключительной меры пресечения, как заключение под стражу и обеспечить нормальный ход предварительного расследования и судебного разбирательства в будущем, сможет и более мягкая мера пресечения.

Прекращение уголовного преследования в связи с истечением сроков давности не допускается, если обвиняемый против этого возражает.

Привлеченный по уголовному делу в качестве обвиняемого А. и его адвокат М., обратились в суд с жалобой в порядке ст. 125 УПК РФ, в которой просили признать незаконным и необоснованным постановление руководителя следственного органа о прекращении за истечением сроков давности уголовного дела по обвинению А., по ч. 1 ст. 109 УК РФ.

Постановлением Валуйского районного суда Белгородской области в удовлетворении жалобы было отказано.

Суд апелляционной инстанции постановление отменил, жалобу заявителей в порядке ст. 125 УПК РФ удовлетворил, указав следующее.

В соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению, если истекли сроки давности уголовного преследования.

Вместе с тем, согласно ч. 2 ст. 27 УПК РФ прекращение уголовного преследования в связи с истечением сроков давности не допускается, если обвиняемый против этого возражает. В таком случае производство по уголовному делу продолжается в обычном порядке.

Таким образом, законодатель предусмотрел обязательным элементом возможности прекращения уголовного дела в связи с истечением сроков давности волеизъявление обвиняемого лица на это.

В судах первой и апелляционной инстанции обвиняемый пояснял, что заявление о прекращении уголовного дела, в связи с истечением сроков давности, он написал по предложению и под диктовку следователя, при этом предусмотренные уголовно-процессуальным законом последствия прекращения дела по данному основанию ему не разъяснялись. Он полагал, что в случае прекращения дела, будет признан невиновным. Защитник при написании заявления не присутствовал.

В материалах дела не имелось достоверных данных о том, что А. перед написанием заявления, следователем было разъяснено право на прекращение уголовного дела по вышеуказанному основанию, а также условия и последствия прекращения дела.

На протяжении предварительного следствия интересы обвиняемого защищал адвокат по соглашению, который не был извещен следователем для участия при написании заявления А. о прекращении дела по нереабилитирующему основанию. Сведений о том, что данное заявление было согласовано с адвокатом, осуществляющим защиту обвиняемого, не имеется.

Из текста самого заявления А. не следует, что он понимает и осознает последствия прекращения уголовного дела, либо ему ясны различия между прекращением уголовного дела по реабилитирующим и нереабилитирующим основаниям.

Принимая во внимание данные обстоятельства, суд апелляционной инстанции признал постановление руководителя следственного органа о прекращении уголовного дела в отношении А. незаконным.

Судебное производство

Согласно ст.ст. 73, 307 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию события преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления), виновность лица в совершении преступления, форма его вины, мотивы, доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства. Эти обстоятельства должны быть отражены в описательно-мотивировочной части приговора.

Приговором Губкинского городского суда Белгородской области от 17 июля 2014 года З. признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью В., опасного для жизни человека.

Судебная коллегия по уголовным делам областного суда приговор отменила по следующим основаниям.

Согласно ст.ст. 73, 307 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию события преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления), виновность лица в совершении преступления, форма его вины, мотивы, доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства и эти обстоятельства должны быть отражены в описательно-мотивировочной части приговора.

В соответствии со ст. 88 УПК РФ каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела.

Данные требования закона судом первой инстанции не выполнены.

Приговором суда установлено, что между З. и В. произошел словесный конфликт, в ходе которого у З. возник умысел на причинение тяжкого вреда здоровью В. После чего З. умышленно нанес В. один удар ножом в область брюшной полости справа, причинив тяжкий вред его здоровью.

Данные выводы о форме вины и обстоятельствах причинения телесных повреждений осужденным В. основаны на противоречивых доказательствах, часть из которых в приговоре не приведены и судом не оценены.

Так, З. в судебном заседании не отрицал нанесение ножевого ранения В., но утверждал, что причинил потерпевшему тяжкий вред по неосторожности. Заявлял, что никаких ссор и конфликтов с В. у него не было, что он пытался несколько раз воткнуть нож в столешницу и случайно нанес удар ножом в живот В.

Вместе с тем из явки с повинной З. следует, что "в ходе словесной ссоры он нанес В. один удар ножом в область живота слева".

При допросе в качестве подозреваемого З. пояснял, что он поссорился с В. во время распития спиртных напитков в присутствии других лиц, он нанес В. один удар ножом в область живота слева.

В качестве обвиняемого З. дал аналогичные показания, подтвердив, что "один удар ножом в область живота слева В. он нанес умышленно в ходе ссоры с ним".

Из протокола осмотра стола с участием В. каких-либо повреждений столешницы не обнаружено.

В приговоре приведены выше перечисленные противоречивые доказательства, но не дана оценка, какие из доказательств являются достоверными и по каким основаниям отвергнуты другие из них.

Также не получили оценки противоречивые показания потерпевшего В., который в судебном заседании заявил, что в ходе распития спиртных напитков З. неожиданно нанес ему удар ножом в область живота. Никаких ссор с З. не было. Показания В., данные им в судебном заседании, приведены в приговоре.

В связи с существенными противоречиями показания В., данные на предварительном следствии были оглашены, но в приговоре не приведены и не получили оценки судом на предмет относимости, достоверности и допустимости.

При таких обстоятельствах, в связи с нарушениями уголовно-процессуального закона приговор суда отменен, а дело направлено на новое судебное рассмотрение.

Суд по ходатайству стороны или по собственной инициативе вправе возвратить дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом во всех случаях, когда в досудебном производстве были допущены существенные нарушения закона, не устранимые в судебном производстве, если возвращение дела не связано с восполнением неполноты проведенного дознания или предварительного следствия.

Приговором Октябрьского районного суда г. Белгорода от 18 июля 2014 года П. признан виновным в разбое - нападении в целях хищения имущества О., с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предмета, используемого в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище С.

Суд апелляционной инстанции приговор отменил, а уголовное дело в отношении П. возвратил прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ по следующим причинам.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в Постановлении от 08.12.2003 N 18-П, содержащиеся в ч. 1 ст. 237 УПК РФ положения по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм не исключают правомочие суда по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвратить дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом во всех случаях, когда в досудебном производстве были допущены существенные нарушения закона, не устранимые в судебном производстве, если возвращение дела не связано с восполнением неполноты проведенного дознания или предварительного следствия.

Как усматривается из представленных материалов в нарушение требований п.п. 3, 4 ч. 1 ст. 220 УПК РФ в обвинительном заключении приведена формулировка предъявленного П. обвинения по ч. 3 ст. 162 УК РФ, которая противоречит существу приведенного в обвинительном заключении обвинения, способу совершения преступления.

Одним из основных признаков совершения разбоя является применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения такого насилия.

Между тем в обвинительном заключении, при описании события совершенного П. преступления и обстоятельств его совершения, при указании на применение к потерпевшему насилия, опасного для его жизни или здоровья, не конкретизировано, в чем состоит его опасность.

По смыслу ст. 162 УК РФ под насилием, опасным для жизни или здоровья, следует понимать такое насилие, которое повлекло причинение тяжкого, средней тяжести, легкого вреда здоровью, либо такое, которое, хотя и не причинило вред здоровью потерпевшего, однако в момент применения создавало реальную опасность для его жизни или здоровья.

Заключением судебно-медицинской экспертизы потерпевшего О. наличие у него какого-либо из перечисленных видов вреда не установлено, а признаков, указывающих на реальную опасность для жизни и здоровья причиняемого потерпевшему вреда, в обвинительном заключении не содержится.

Кроме того, при описании преступных действий П. есть ссылка на совершение их по предварительному сговору группой лиц с неустановленными в ходе следствия лицами, однако при квалификации его действий указание на данный квалифицирующий признак отсутствует, что противоречит фабуле предъявленного П. обвинения.

При таких обстоятельствах, по мнению судебной коллегии, постановленный на основе такого обвинительного заключения приговор не может быть признан законным, обоснованным и справедливым, а поэтому отменен, а уголовное дело - возвращено прокурору на основании п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Вопросы применения норм материального права

Под незаконной перевозкой боеприпасов подразумевается их перемещение на любом виде транспорта, но не непосредственно при обвиняемом.

Приговором Новооскольского районного суда Белгородской области В. осуждён по ч. 1 ст. 222 УК РФ.

Президиум областного суда приговор изменил, указав следующее.

Согласно материалам уголовного дела В., 2 сентября 2013 года на территории строящегося объекта в микрорайоне Олимпийский г. Старый Оскол Белгородской области путём присвоения незаконно приобрёл найденные патроны в количестве 5 штук, являющиеся боеприпасами к нарезному спортивно-охотничьему огнестрельному оружию калибра 5,6 мм, после чего перенёс их по месту жительства в городе Старый Оскол, где спрятав в сумку, хранил до 10 января 2014 года, а затем на электропоезде перевёз эти патроны в домовладение, расположенное в с. Песчанка Новооскольского района Белгородской области, где продолжил незаконное хранение до 7 мая 2014 года.

Указанные действия В. органами следствия и судом были квалифицированны по ч. 1 ст. 222 УК РФ, как незаконное приобретение, ношение, перевозка и хранение боеприпасов.

Вместе с тем данная квалификация действий виновного являлась неверной.

По смыслу диспозиции ст. 222 УК РФ, а также согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ в постановлении от 12 марта 2002 года N 5, под незаконным ношением огнестрельного оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств следует понимать нахождение их в одежде или непосредственно на теле обвиняемого, а равно переноску в сумке, портфеле и т.п. предметах. Под незаконной перевозкой этих же предметов подразумевается их перемещение на любом виде транспорта, но не непосредственно при обвиняемом.

Таким образом, действия В. по перемещению пяти патронов из квартиры в г. Старый Оскол в с. Песчанка Новооскольского района на электропоезде в сумке, охватывались понятием "незаконное ношение" и не требовали дополнительный квалификации как незаконной перевозки боеприпасов.

Назначенное осужденному наказание должно быть справедливым, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

Приговором Прохоровского районного суда Белгородской области П. осужден по ч. 2 ст. 264 УК РФ к лишению свободы на 4 месяца с отбыванием наказания в колонии-поселении с лишением права управления транспортным средством на 2 года.

Суд апелляционной инстанции приговор изменил, усилив П. назначенное наказание до 2 лет 6 месяцев лишения свободы в ИК общего режима, с лишением права управления транспортным средством на 3 года, по следующим основаниям.

В соответствии с требованиями ст.ст. 6, 60, ч. 2 ст. 43 УК РФ наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения им новых преступлений, и оно должно быть справедливым, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

Эти требования уголовного закона судом первой инстанции соблюдены не были.

В судебном заседании П. показал, что признает вину в полном объеме, раскаивается и приносит извинения потерпевшему, на основании чего эти обстоятельства были признаны по делу смягчающими. Вместе с тем они на ряду с отсутствием по делу отягчающих обстоятельств не уменьшали степень общественной опасности совершенного П. преступления и его личности, в связи с чем судом ему было назначено несоразмерное по своей мягкости наказание.

Указывая на привлечение осужденного к административной ответственности, суд оставил без внимания систематический характер нарушения им требований ПДД РФ, за что он был дважды в короткий промежуток времени подвергнут лишению права управления транспортным средством. Не получило надлежащей оценки в приговоре и поведение осужденного в период судебного разбирательства, когда он, будучи лишенным права управления транспортным средством, в связи с управлением автомобилем в состоянии алкогольного опьянения был подвергнут административному аресту.

Кроме того при назначении режима отбывания наказания П. в виде колонии-поселения, суд первой инстанции, руководствуясь п. "а" ч. 1 ст. 58 УК РФ, проигнорировал положения данной нормы закона о том, что с учетом обстоятельств совершения преступления и личности виновного суд может назначить лицам, совершившим преступления по неосторожности, отбывание наказания в исправительных колониях общего режима с указанием мотивов принятого решения.

Исходя из обстоятельств совершенного П. преступления, явившегося следствием грубого нарушения Правил дорожного движения, и личности виновного, который неоднократно привлекался к административной ответственности за правонарушения в области дорожного движения к наказанию в виде лишения права управления, совершил преступление в период действия данного административного наказания, что свидетельствует о пренебрежении к правилам поведения на дорогах, учитывая его поведение после совершения преступления, в том числе в период судебного разбирательства (объявления его в розыск, изменения меры пресечения, вновь совершения административного правонарушения - управления автомобилем в состоянии опьянения), суд апелляционной инстанции пришел к выводу о необходимости усиления назначенного П. наказания.

Лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается наказание в пределах, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части УК РФ.

Приговором Октябрьского районного суда города Белгорода Б. осужден по ч. 2 ст. 160 УК РФ.

Суд кассационной инстанции приговор изменил, указав следующее.

В соответствии со ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым.

Согласно ч. 1 ст. 60 УК РФ лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, предусмотренных соответствующей санкцией статьи Особенной части УК РФ, и с учетом положений Общей части УК РФ.

Данные положения уголовного закона судом были нарушены.

Санкцией ч. 2 ст. 160 УК РФ предусмотрено назначение наказания в виде исправительных работ на срок до 1 года.

Приговором суда Б. был признан виновным и осужден по ч. 2 ст. 160 УК РФ к исправительным работам на срок 1 год 6 месяцев, с удержанием 15% из заработка в доход государства.

Таким образом, назначенное осужденному в виде исправительных работ наказание превышает установленный законом срок.

На основании ч. 3 ст. 30 УК РФ и ч. 1 ст. 105 УК РФ, покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий, предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам.

Приговором Яковлевского районного суда от 21 июля 2014 года Ж. признан виновным в покушении на умышленное причинение смерти Е.

Судебная коллегия приговор районного суда изменила по следующим основаниям.

Всесторонне исследовав все представленные по делу доказательства, суд правильно установил фактические обстоятельства дела, однако действиям осужденного дал неправильную юридическую оценку.

Квалифицируя действия Ж. как покушение на убийство, суд мотивировал это тем, что тот нанес удар ножом Е. со значительной силой в область лица, то есть жизненно-важного органа.

Также суд исходил из того, что после нанесения удара Ж. сказал сыну: "Всё, Денис, конец", расценив данную фразу подсудимого как желание добиться смерти потерпевшего.

Между тем, как видно из заключения судебно-медицинской экспертизы, у потерпевшего Е. имел место открытый краевой перелом угла нижней челюсти слева без смещения отломков и с наличием раны над переломом, что повлекло причинение средней тяжести вреда здоровью по признаку его длительного расстройства сроком свыше 21 дня.

Поскольку в медицинской документации не описаны морфологические признаки раны над переломом, то эксперту не представилось возможным определить, от воздействия какого предмета данное повреждение образовалось.

При таких данных характер, локализация и тяжесть причиненного повреждения ставят под сомнение наличие самого факта покушения на убийство со стороны подсудимого.

Об отсутствии у Ж. умысла на причинение смерти потерпевшему свидетельствует его последующее поведение после нанесения удара Е.: он отнес на кухню нож и помыл его, оставив в подставке; после этого он сообщил сожительнице А. о том, что ударил ножом сына; видел, как она оказала потерпевшему первую помощь (дала полотенце, чтобы прикрыть рану); затем он сразу же по телефону вызвал скорую помощь и сообщил о случившемся в полицию; до приезда сотрудников полиции вместе с потерпевшим находился на лестничной площадке.

Из показаний А. следует, что она дала полотенце Е., чтобы остановить кровь, а когда увидела, что жизнь потерпевшего не в опасности, покинула квартиру.

Установленные судом обстоятельства дела свидетельствуют об отсутствии у подсудимого умысла на причинение смерти потерпевшему.

Сам осужденный утверждает, что причинять смерть своему сыну Е. он не желал, он лишь хотел его попугать в связи с тем, что был им оскорблен (сын назвал его "слабаком", ничего не достигнувшим в жизни). Не отрицая высказанных слов: "Всё, Денис, конец", Ж. пояснил, что он имел ввиду разрыв всяких отношений с сыном.

Приговор содержит противоречия, которые опровергают выводы суда о квалификации действий осужденного как покушение на убийство.

Так, указывая, что преступление совершено Ж. с прямым умыслом на причинение смерти потерпевшему, суд, вместе с тем, признал наличие у него такого смягчающего обстоятельства как оказание помощи потерпевшему, выразившейся в своевременном вызове скорой медицинской помощи.

Описывая состав преступления, суд в приговоре указал: "действуя с прямым умыслом на причинение смерти Е., с целью убийства Ж. нанес потерпевшему один удар ножом в область лица слева, причинив открытый краевой перелом угла нижней челюсти слева и рану над переломом, то есть средней тяжести вред здоровью по признаку длительного его расстройства сроком свыше 21 дня".

Таким образом, описывая преступное деяние, суд в приговоре не указал на то, что преступление не было доведено до конца по независящим от осужденного обстоятельствам, и не указал такие обстоятельства.

При таких данных описание инкриминируемого Ж. деяния не соответствует его квалификации по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ.

С учетом изложенного судебная коллегия пришла к выводу о необходимости квалифицировать действия Ж. по наступившим последствиям и переквалифицировала действия осужденного на ч. 1 ст. 112 УК РФ.

По смыслу закона, злостным уклонением от погашения кредиторской задолженности может быть только противодействие исполнительному производству в активной или пассивной форме. Однако, пассивную форму противодействия исполнительному производству (пассивное сокрытие доходов или имущества) нельзя смешивать с простым неисполнением судебного решения.

Вопрос о наличии в деянии лица признаков преступления, предусмотренного ст. 177 УК РФ, должен решаться с учетом оценки добросовестности отношения к работе пристава-исполнителя, который исполняет судебное решение.

Приговором Свердловского районного суда г. Белгорода от 30 июня 2014 года Е. был осужден за злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности в крупном размере.

Апелляционная инстанция областного суда обвинительный приговор отменила, а Е. - оправдала за отсутствием в его действиях состава преступления по следующим основаниям.

Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что форма вины и мотивы инкриминируемого Е. деяния в приговоре не раскрыты, а стороной обвинения не представлено доказательств объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 177 УК РФ, в частности обязательного признака злостности в уклонении от погашения кредиторской задолженности.

По смыслу закона, злостным уклонением от погашения кредиторской задолженности может быть только противодействие исполнительному производству в активной или пассивной форме. Однако, пассивную форму противодействия исполнительному производству (пассивное сокрытие доходов или имущества) нельзя смешивать с простым неисполнением судебного решения.

Вопрос о наличии в деянии лица признаков преступления, предусмотренного ст. 177 УК РФ, должен решаться с учетом оценки добросовестности отношения к работе пристава-исполнителя, который исполняет судебное решение.

Суд апелляционной инстанции посчитал, что в действиях Е. имеет место "простое", а не "злостное" уклонение от исполнения возложенных обязанностей, что исключает уголовную ответственность.

К такому убеждению суд апелляционной инстанции пришел по следующим основаниям.

Признавая Е. виновным в злостном уклонении от погашения кредиторской задолженности в крупном размере, суд в приговоре уклонился от исследования и оценки довода стороны защиты о том, что Е. не создавал препятствий судебным приставам-исполнителям осуществлять взыскание задолженности с его лицевых счетов в банке, не противодействовал им, не пытался скрыть свои счета в банке, а так же спрятать местонахождение имущества, на которое возможно наложение ареста.

Вопрос о привлечении Е. к административной ответственности по ст.ст. 17.8 или 17.14 КОАП РФ судебными приставами-исполнителями не ставился.

Напротив, как видно из материалов уголовного дела, судебным приставам-исполнителям было известно о наличии всех счетов в банке на имя Е., однако на эти счета в соответствии Федеральным законом от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве", взыскание не накладывалось.

По мнению суда апелляционной инстанции, стороной обвинения не было представлено в суд доказательств того, что Е., как должнику, предупрежденному об уголовной ответственности по ст. 177 УК РФ, разъяснялось, что при условии принудительного исполнения судебного решения, он обязан, в случае получения доходов либо иного имущества, на которое может быть возложено взыскание, сообщать об этом в службу судебных приставов-исполнителей.

С учетом изложенного, обвинительный приговор в отношении Е. в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 389.20 УПК РФ, отменен с вынесением оправдательного приговора, на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, за отсутствием в его действиях состава преступления, предусмотренного ст. 177 УК РФ и признанием за ним права на реабилитацию.

Административное производство

Дело об административном правонарушении рассматривается с участием лица, в отношении которого ведется производство, за исключением случаев, когда имеются данные о его надлежащем извещении о месте и времени рассмотрения дела и от него не поступило ходатайств об отложении рассмотрения дела либо такое ходатайство оставлено без удовлетворения.

Постановлением судьи Октябрьского районного суда г. Белгорода ООО "С." признано виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 3 ст. 18.15 КоАП РФ.

Решением судьи областного суда постановление отменено по следующим основаниям.

В соответствии со ст. 25.1 КоАП РФ дело об административном правонарушении рассматривается с участием лица, в отношении которого ведется производство, за исключением случаев, когда имеются данные о его надлежащем извещении о месте и времени рассмотрения дела и от него не поступило ходатайств об отложении рассмотрения дела либо такое ходатайство оставлено без удовлетворения.

В силу п. 4 ч. 1 ст. 29.7 КоАП РФ при рассмотрении дела об административном правонарушении судья выясняет, извещены ли участники производства по делу в установленном порядке, а также причины их неявки, и принимает решение о рассмотрении дела в отсутствие указанных лиц либо об отложении рассмотрения дела.

Указанные требования закона судьей районного суда соблюдены не были.

Дело об административном правонарушении судом первой инстанции рассмотрено без участия представителя привлекаемого к административной ответственности юридического лица - ООО "С.". При этом, судья районного суда указал, что ООО "С." не явился в судебное заседание, будучи надлежащим образом уведомленным о месте и времени рассмотрения дела.

Между тем, в материалах дела имеется копия письма, в котором ООО "С." сообщается о времени и месте рассмотрения дела об административном правонарушении, однако, доказательства, подтверждающие направление указанного письма адресату в материалах дела отсутствуют.

Таким образом, у судьи районного суда не было оснований считать извещение ООО "С." о времени и месте рассмотрения дела об административном правонарушении надлежащим.

С учетом изложенного, судья областного суда постановление судьи районного суда отменил, дело возвратил на новое судебное рассмотрение.

Жалоба на постановление по делу об административном правонарушении может быть подана в течение 10 суток со дня вручения или получения копии постановления.

Определением судьи Алексеевского районного суда Е. отказано в удовлетворении ходатайства о восстановлении срока обжалования определения УУП МО МВД России "Алексеевский" об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении.

Судья областного суда определение отменил, указав следующее.

Согласно ст. 30.3 КоАП РФ жалоба на постановление по делу об административном правонарушении может быть подана в течение 10 суток со дня вручения или получения копии постановления. В случае пропуска указанного срока, он может быть восстановлен судьей или должностным лицом, правомочным рассматривать жалобу, по ходатайству лица, подающего жалобу.

Эти требования закона судьей районного суда учтены не в полной мере.

Отказывая Е. в восстановлении срока обжалования определения должностного лица судья указал, что факт направления Е. определения об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении от 11.01.2013 года подтверждается показаниями Е. о том, что копия определения получена ей по почте в январе 2014 года и копией сопроводительного письма о направлении в адрес Е. разъяснений права обжалования определения.

Вместе с тем, в материалах дела не содержится данных о направлении Е. по почте копии определения от 11.01.2013 года, копи сопроводительных писем, содержащихся в материалах дела, не содержат номера регистрации и даты исходящей корреспонденции.

С учетом изложенного, делая вывод о том, что Е. нарушен срок обжалования, судья не проверил все имеющиеся по делу обстоятельства в полном объеме, что является недопустимым.