Апелляционное постановление Верховного Суда Республики Марий Эл от 26 июня 2019 г. по делу N 22-538/2019

Верховный Суд Республики Марий Эл в составе:

председательствующего Ковальчука Н.А,

при секретаре Сорокиной А.Н,

с участием прокурора отдела прокуратуры Республики Марий Эл Семсеева С.М,

осужденного Киляшова В.В, участие которого обеспечено путем применения системы видеоконференц-связи,

защитника - адвоката Садыкова Г.М, представившего удостоверение "N", ордер "N",

потерпевших З.Ж, З.А,

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело

по апелляционной жалобе осужденного Киляшова В.В. на приговор Медведевского районного суда Республики Марий Эл от "дата", которым

Киляшов В.В, "... " не судимый,

осужден по ч.3 ст.264 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 3 года с отбыванием в колонии-поселении с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, на срок на 3 года.

Мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении Киляшова В.В. изменена на заключение под стражу. Киляшов В.В. взят под стражу в зале суда.

Срок отбывания наказания в виде лишения свободы постановлено исчислять с даты вступления приговора в законную силу.

В счет отбывания наказания Киляшову В.В. в виде лишения свободы постановлено зачесть время содержания под стражей с "дата" до дня вступления приговора в законную силу из расчета один день за два дня отбывания наказания в колонии-поселении.

С Киляшова В.В. в пользу З.Ж. взыскано в счет компенсации морального вреда, причиненного преступлением, 800000 рублей.

С Киляшова В.В. в пользу З.А. взыскано в счет компенсации морального вреда, причиненного преступлением, 800000 рублей, в возмещение материального ущерба, причиненного преступлением,

31750 рублей.

В доход федерального бюджета РФ с Киляшова В.В. взысканы процессуальные издержки в размере 88600 рублей.

Приговором решена судьба вещественных доказательств.

Заслушав выступления участников процесса, проверив материалы уголовного дела, суд апелляционной инстанции

УСТАНОВИЛ:

Приговором суда Киляшов В.В. признан виновным и осужден за нарушение лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть человека.

Преступление Киляшовым В.В. совершено при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре, "дата" около 20 часов 50 минут в ходе управления автомобилем " "... "", государственный регистрационный знак "N", вне населенного пункта на 31 км автодороги "адрес"

В судебном заседании суда первой инстанции Киляшов В.В, не отрицая факт удара чего-то о лобовое стекло его автомобиля, указал, что не видел, кого сбил, каких-либо следов не обнаружил, поэтому уехал с места происшествия.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней осужденный

Киляшов В.В. выражает несогласие с приговором суда, считает его незаконным и необоснованным в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, неправильным применением уголовного закона, нарушением уголовно-процессуального закона как в ходе предварительного расследования уголовного дела, так и в суде первой инстанции. Указывает, что выводы суда основаны на недостоверных, предположительных показаниях свидетелей и сотрудников полиции. Приговор постановлен лишь на его явке с повинной и протоколе допроса его (Киляшова В.В.) в качестве свидетеля, полученном с нарушением УПК РФ, не содержит доказательств его вины, текст изложен с обвинительного заключения. Из заявленных защитником ходатайств суд удовлетворил только ходатайства о вызове бывшего сотрудника ДПС и о запросе сведений в дежурной части отдела полиции "адрес", чем нарушил его права, предусмотренные Конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября

1950 года.

Ссылаясь на постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 года N 2 "О практике назначения судами РФ уголовного наказания", указывает, что наказание должно быть справедливым и индивидуализированным.

Цитируя положения постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2017 года N 51 "О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)", считает, что председательствующий судья в нарушение принципа состязательности сторон, предусмотренного ст.15 УПК РФ, в нарушении ч.1 ст.281 УПК РФ слушала лишь государственного обвинителя и приняла сторону обвинения, оглашая протоколы не явившихся свидетелей Т, П, Г. без его (Киляшова В.В.) согласия, согласия его защитника и потерпевших. Судья не реагировала на высказывания потерпевшего З.А. в адрес Киляшова В.В. и его защитника о расправе, а также на оскорбления.

Считает, что суд необоснованно отказал в признании недопустимым доказательством протокола осмотра места происшествия от "дата". Так, в жалобе осужденный приводит показания свидетелей С, Ч. и указывает, что эти свидетели, участвующие в качестве понятых при осмотре места происшествия "дата", расписавшись в бланке протокола осмотра места происшествия, на судебном заседании достоверность обнаружения, изъятие вещей и предметов, исправленный текст протокола осмотра места происшествия и схему к нему подтвердить не смогли, так как не присутствовали до окончания следственного действия. При этом свидетель С. пояснил, что на место происшествия выехал по просьбе следователя В.

Полагает, что суд необоснованно отказал в признании недопустимым доказательством протокола осмотра места происшествия от "дата", поскольку при оглашении данного протокола государственный обвинитель текст читал с приготовленного листа бумаги. На возражения защитника председательствующий указал о том, что стороны имеют право пользоваться записями, тем самым нарушила требования ч.3 ст.15,

ст.244 УПК РФ. В приговоре суд сослался на указанный нечитаемый протокол.

Осужденный обращает внимание, что согласно протоколу осмотра места происшествия от "дата" - помещения гаража по адресу: "адрес" были обнаружены и изъяты: лобовое стекло с трещинами и разрывами в области правой стороны от автомобиля " "... "", государственный знак "N", в 20 м от гаража; автомобиль " "... "", государственный знак "N"; передний бампер, усилитель, накладка крыши, каркас люка, внутренние составляющие крыши; дворники стеклоочистителя, рычаг дворника стеклоочистителя, рычаг дворника стеклоочистителя с рамой, зеркало заднего вида салона в сборе, солнцезащитный козырек салона переднего пассажира, обшивка передней правой стойки лобового стекла салона, металлическая накладка с резинкой по всей длине, декоративная накладка, корпус правой передней фары в разобранном виде без остекления, 2 фрагмента фарного рассеивателя. Постановлением следователя обнаруженные предметы при осмотре места дорожно-транспортного происшествия и в гараже "адрес" признаны и приобщены к уголовному делу в качестве вещественных доказательств. Однако указанные вещественные доказательства не соответствует требованию относимости. В протоколе осмотра изложены лишь выводы самого следователя, так как по обнаруженным элементам составных частей автомобиля следователем не была проведена трассолого-идентификационная экспертиза по принадлежности этих элементов к автомобилю " "... "", а в гараже свидетеля В.А. ремонтировались и другие автомобили. Считает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства об исключении из числа доказательств этих вещественных доказательств.

Указывает, что не проведена трассологическая экспертиза по принадлежности следов протектора шин, обнаруженных на месте происшествия, его автомобилю.

Обращает внимание, что показание свидетеля В.А. оглашены по ходатайству государственного обвинителя со ссылкой на

ч.2 ст.281 УПК РФ без согласия осужденного и защитника. Однако суд не выяснил действительность выезда свидетеля В.А. за пределы РФ в Казахстан, не истребовал информацию из пограничной службы ФСБ России о пересечении границы. Когда он заезжал к В.А, то брат последнего пояснил, что В.А. уехал в "адрес".

Осужденный приводит анализ показаний свидетеля В.А, данных в ходе предварительного расследования. Указывает, что давая первые показания в его присутствии "адрес", свидетель В.А. пояснил, что порезал руку и своей кровью испачкал автомобиль. Но во втором допросе В.А. изменил показания, указав, что автомобиль своей кровью не пачкал. Считает, что вопреки записям в протоколе допроса, второй допрос свидетеля В.А. проводился не следователем В, а другим лицом, о чем следователь говорил ему (Киляшову В.В.) и его адвокату. Предполагает, что при втором допросе на свидетеля В.А. было оказано давление оперативным сотрудником полиции. Обращает внимание, что экспертиза по крови В.А. не проводилась. Выражает несогласие с тем обстоятельством, что второй допрос свидетеля В.А. проводился без его (Киляшова В.В.) участия.

Полагает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства о признании недопустимым доказательством протокола следственного эксперимента от "дата". Статист был установлен на правой стороне проезжей части дороги ближе к краю, тогда как в момент проведения следственного эксперимента еще не было установлено место нахождения погибшего в момент наезда. При этом в постановлении об отказе в удовлетворении ходатайства от "дата" сам следователь указал о том, что вопрос о месте нахождения велосипедиста в момент дорожно-транспортного происшествия (далее - ДТП) будет еще только поставлен при назначении комплексной медицинской и автотехнической экспертизы.

Приводя положения ст.181 УК РФ, осужденный указывает, что, не имея точного места нахождения велосипедиста З.К. в момент ДТП, подтвержденного заключениями экспертиз, следственный эксперимент в целях проверки и уточнения данных проводить было нельзя, отсутствовала методика проведения следственного действия, поэтому протокол следственного эксперимента является недопустимым доказательством.

Обращает внимание, что потерпевший З.А. не был согласен с проведением следственного эксперимента в связи с тем, что ДТП произошло в "дата", а эксперимент проводился "дата", следственный эксперимент начался, когда было светло, а закончился в темное время суток. Письменные замечания потерпевшего З.А. не были приобщены к материалам уголовного дела, что свидетельствует об их сокрытии следователем, процессуальное решение по замечаниям З.А. не принято. В суде потерпевший З.А. показал, что понятые при проведении следственного эксперимента заметили статиста не одновременно, так как понятая С. сказала, что увидела стоявшего с белой бумагой статиста раньше. В судебном заседании свидетель С. подтвердила, что были разногласия в обнаружении статиста с белой бумагой между ею и понятым П.Н.

Указывает, что по неверным результатам следственного эксперимента была неправильно проведена комплексная медицинская и автотехническая судебная экспертиза "N". Полагает, что суд необоснованно руководствовался устными пояснениями экспертов.

По мнению осужденного Киляшова В.В, при скорости сближения двигавшихся попутно велосипедиста и автомобиля в 60 км/ч велосипедисту и автомобилю не могли быть причинены повреждения, описанные в экспертизе. Считает, что факт того, что велосипедист при ДТП двигался, является предположением следствия. Анализируя показания свидетеля Т. о том, что велосипедист двигался в прямолинейном направлении и без резких маневров, осужденный делает вывод, что показания свидетеля в данной части не могут расцениваться как достоверные доказательства, так как свидетель Т. видела велосипедиста в движении несколько секунд.

Осужденный считает, что в действиях погибшего З.К. имелось нарушение ПДД РФ, которое возможно спровоцировало ДТП, так как на велосипеде не имелось фонарей или фар.

Не соглашаясь с выводом суда о том, что он скрывал следы преступления, приехав за автомобилем ночью, Киляшов В.В. обращает внимание, что у него не было выбора, так как автомашину для перевозки он нашел в шестом часу вечера.

Также осужденный в жалобе указывает, что явка с повинной взята под давлением сотрудников полиции и под их диктовку. Анализируя показания свидетеля М, считает, что свидетель дает ложные показания, так как М. не является экспертом в области автотехники, не мог бы определить за 1,5 секунды весь спектр повреждений на автомашине " "... "", двигаясь на автомобиле за фурой и с учетом скорости разъезда, угла обзора.

Осужденный считает, что следователь не мог проводить комплексную экспертизу в ООО "Главное экспертное бюро", поскольку оно является коммерческой организацией. При этом выводы эксперта ООО "Главное экспертное бюро" являются недостоверными, так как на экспертизу не был предоставлен автомобиль и его поврежденные части. Поэтому эксперт не мог сделать выводы о характере и механизме взаимодействия между двумя двигавшимися объектами. Осужденный Киляшов В.В. обращает внимание, что он обращался в 3 экспертных учреждения в "адрес", "адрес", "адрес", однако сотрудниками этих учреждений ему было отказано в проведении аналогичной экспертизы по тому мотиву, что в их распоряжении нет поврежденного велосипеда, а по фотографиям заключение будет недостоверным. Сотрудники этих учреждений пояснили, что предоставление велосипеда также не даст возможность установления полноценных обстоятельств взаимодействия транспортных средств, так как после удара автомобиля велосипед получил дополнительные повреждения от дорожного покрытия. Киляшов В.В. считает, что заключение комплексной экспертизы, проведенной по одним только фотографиям автомобиля, является недостоверным, "подстроенным" под интересы предварительного следствия.

Просит приговор отменить.

В возражениях на апелляционную жалобу осужденного (и дополнения к ней):

- государственный обвинитель - заместитель прокурора Килемарского района Республики Марий Эл Сабиров К.Э. указывает на несостоятельность приведенных в ней доводов, просит приговор оставить без изменения, а апелляционную жалобу осужденного - без удовлетворения. Считает, что вина Киляшова В.В. в инкриминируемом ему преступлении нашла свое подтверждение в полном объеме на основе представленных стороной обвинения доказательств. При рассмотрении уголовного дела судом соблюдены нормы уголовного и уголовно-процессуального закона, в том числе при разрешении ходатайств, заявленных сторонами. Обстоятельства, подлежащие доказыванию в силу ст.73 УПК РФ, судом установлены верно;

- потерпевшие З.А. и З.А. считают приговор суда законным и обоснованным, а доводы осужденного несостоятельными. Указывают, что вина Киляшова В.В. в совершении преступления доказана, исследованные в суде доказательства полно и объективно изложены в приговоре, согласуются между собой и не содержат противоречий. Следственные действия и судебное разбирательство проведены в соответствии с нормами уголовно-процессуального законодательства, а мера наказания назначена в соответствии с требованиями уголовного закона. Просят апелляционную жалобу осужденного Киляшова В.В.

(и дополнения к ней) оставить без удовлетворения, а приговор - без изменения.

В заседании суда апелляционной инстанции осужденный Киляшов В.В. и его защитник Садыков Г.М. поддержали доводы жалобы.

Прокурор Семсеев С.М, потерпевшие З.Ж. и З.А. просили приговор оставить без изменения, жалобу - без удовлетворения.

Выслушав выступления участников процесса, проверив материалы уголовного дела, изучив доводы апелляционной жалобы и возражений, суд апелляционной инстанции приходит к следующему.

Выводы суда о виновности Киляшова В.В. в совершении преступления при обстоятельствах, изложенных в приговоре, вопреки доводам жалобы, соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на всесторонне проверенных в судебном заседании доказательствах.

Все доводы стороны защиты и осужденного Киляшова В.В. были предметом исследования в судебном заседании, в приговоре они опровергнуты с изложением мотивов принятых решений.

Доказательства, положенные в основу приговора, оценены судом с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, а все доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела. В приговоре указаны мотивы, по которым суд принимает одни доказательства и отвергает другие.

Судом правильно установлены все фактические обстоятельства уголовного дела, подлежащие доказыванию в соответствии с положениями ст.73 УПК РФ. Неустранимые существенные противоречия в доказательствах, требующие их толкования в пользу осужденного, по делу отсутствуют. Приговор, вопреки доводам жалобы, не основан на каких-либо предположениях.

Органами предварительного следствия при расследовании и судом при рассмотрении дела каких-либо нарушений закона, влекущих отмену приговора, нарушения принципов состязательности и равноправия сторон, презумпции невиновности, а также права на защиту Киляшова В.В, вопреки доводам жалобы, допущено не было, уголовное дело расследовано и рассмотрено судом всесторонне, полно и объективно. Сторонам были предоставлены все необходимые условия для осуществления их законных прав.

Доводы жалобы о невиновности Киляшова В.В. в совершении преступления тщательно проверялись судом первой инстанции и были мотивированно отвергнуты как необоснованные и не соответствующие установленным фактическим обстоятельствам дела. Мотивы принятия судом такого решения подробно изложены в описательно-мотивировочной части приговора, оснований сомневаться в их правильности суд апелляционной инстанции не усматривает.

Все доводы жалобы, фактически являющиеся аналогичными позиции осужденного и его защитника в судебном заседании, судом первой инстанции проверены и не нашли своего подтверждения материалами дела.

Вывод суда первой инстанции о доказанности вины Киляшова В.В. в совершении преступления, за которое он осужден, соответствует фактическим обстоятельствам дела, установленным судом, подтверждается совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств, подробно приведенных в приговоре, а именно: показаниями потерпевших З.Ж. и З.А, показаниями свидетелей М, Т, а также показаниями свидетеля П. в части указания им о нахождении осужденного "дата" на территории "адрес", протоколами осмотров места дорожно-транспортного происшествия, места происшествия, выемки, осмотров предметов, следственного эксперимента от "дата", информацией о соединениях по абонентскому номеру, используемому осужденным, заключениями судебных (биологических) экспертиз "N" от "дата" и "N" от "дата", заключениями судебно-медицинской экспертизы "N" от "дата", комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N" от "дата", показаниями судебно-медицинских экспертов Ш. и В.Д, показаниями эксперта Б, а также иными исследованными судом первой инстанции доказательствами.

Приведенные доказательства в своей совокупности согласуются между собой, не имеют существенных противоречий, которые могли бы повлиять на правильность принятого судом решения, были исследованы в ходе судебного разбирательства и получили надлежащую оценку в приговоре суда.

Мнение потерпевшего З.А. о том, что за рулем автомобиля " "... "", возможно мог находиться свидетель П, судом отклоняется, поскольку в соответствии со ст.252 УПК РФ суд рассматривает уголовное дело лишь в отношении Киляшова В.В. и по предъявленному ему обвинению. При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что указанное мнение является лишь предположением потерпевшего, а вина Киляшова В.В. в совершении преступления и нахождение осужденного за рулем данного автомобиля в момент ДТП полностью подтверждаются совокупностью исследованных доказательств.

Из показаний потерпевшей З.Ж, являющейся супругой погибшего в результате ДТП З.К, следует, что "дата" последний звонок от З.К. поступил в 20 часов 49 минут, но она на него не ответила, так как разговаривала с матерью. Когда она ему перезвонила в 20 часов 51 минуту, трубку он уже не брал. Затем ей позвонили его родители, спросили, приехал ли их сын. Тогда было светло, начинался закат, комнату очень ярко освещало. З.К. ездил на велосипеде " "... "", который был в исправном состоянии. На нем были светоотражающие ленты, которые он всегда надевал, пристегивал к рукавам, на плечи, на рюкзак, на спину, всего их было не менее 4 штук.

Согласно показаниям потерпевшего З.А, проживающего в "адрес", "дата" его сын З.К. около 20 часов

40-48 минут выехал от него на велосипеде домой в "адрес". Примерно через 15-20 минут он стал звонить сыну, но тот не брал трубку, поэтому позвонил супруге сына - З.Ж, которая сказала, что муж не приехал. Затем он ( З.А.) на велосипеде поехал по дороге в сторону "адрес" и на правой обочине дороги обнаружил вещи сына, затем велосипед с признаками наезда, тело сына, отделенную от тела голову на противоположной стороне дороги. Его сын З.К. всегда ездил на велосипеде аккуратно, по краю дороги, на велосипеде у него были установлены светоотражающие элементы, также надевал на рукава и рюкзак светоотражающие браслеты. В тот день солнце только-только спряталось за горизонт, было яркое зарево.

Из показаний свидетеля М. следует, что "дата" между 20 часами 45 минутами и 21 часом он на своем автомобиле ехал из "адрес" в сторону "адрес". Проехав 30 м от поворота в "адрес", увидел двигавшуюся навстречу автомашину " "... "" серебристого цвета со скоростью 70-80 км/ч с включенными габаритными огнями и значительными повреждениями в правой передней части автомашины в виде вмятин лобового стекла, передней стойки, крыши и бампера. Автомашина " "... "" имела регистрационные знаки другого региона " "... ".", за рулем автомашины он увидел водителя в возрасте около "... " лет "... ". На дороге было не темно, видимость была хорошая, его ( М.) автомашина ехала с ближним светом фар.

Мнение осужденного о том, что свидетель М. дает недостоверные показания, так как, двигаясь на автомашине за грузовым автомобилем не смог бы за короткое время с учетом скорости разъезда, угла обзора определить повреждения на встречной автомашине " "... "", являются несостоятельным и лишь субъективным предположением Киляшова В.В, не основанном на материалах дела. Вопреки доводам осужденного Киляшова В.В, свидетель М. не указывал, что обзор на встречную полосу с его водительского места был закрыт двигавшимся впереди грузовым автомобилем, при этом пояснял, что он ( М.) двигался на расстоянии 15-20 метров от грузового автомобиля, то есть не вплотную за ним, и обратил внимание на автомашину " "... "" за 60-70 метров, разбирается в авто-технике и ее повреждениях, так как работал в автосервисе. Кроме этого, само по себе движение за грузовой автомашиной никак не свидетельствует о том, что левый край автомобиля под управлением М. был расположен правее левого края грузового автомобиля, тем самым закрывал обзор вперед на противоположную полосу движения.

Показания свидетеля М. являются последовательными и не противоречивыми, согласуются с иными исследованными доказательствами, получены в соответствии с требованиями УПК РФ, в связи с чем обоснованно признаны судом первой инстанции достоверными и допустимыми доказательствами. Оснований для оговора не установлено. О том, что на свидетеля М. оказывалось какое-либо давление в целях сообщения им недостоверных сведений, материалы дела не содержат.

Согласно показаниям свидетеля Т. во время движения "дата" около 21 часа на автомашине из "адрес" в сторону "адрес" по автодороге "адрес", она обогнала велосипедиста З.К, который ехал по краю дороги около правой обочины, прямолинейно и резких маневров не совершал. Велосипедиста она заметила на расстоянии около 50 метров, было отчетливо видно, что человек едет на велосипеде. Темно не было. При этом его было видно не из-за освещения фар от ее автомобиля, его она увидела ранее.

Показаниям свидетелей П. и Г. судом оценены правильно.

Суд апелляционной инстанции не может согласиться с доводами жалобы о том, что показания свидетелей Т, П. и Г. суд оглашал в нарушение требований ч.1 ст.281 УПК РФ без согласия осужденного, его защитника и потерпевших, поскольку из протокола судебного заседания следует, что показания данных явившихся в суд свидетелей были оглашены не на основании ч.1 ст.281 УПК РФ, а на основании ч.3 ст.281 УПК РФ, в связи с чем для их оглашения не требовалось согласия осужденного, его защитника и потерпевших.

Суд апелляционной инстанции считает необходимым отметить, что несмотря на то, что мнение осужденного, его защитника и потерпевших по ходатайству государственного обвинителя об оглашении показаний, данных этими свидетелями на предварительном следствии, согласно протоколу судебного заседания не выяснено, чем формально действительно допущено нарушение требований уголовно-процессуального закона, тем не менее председательствующий обоснованно принял решение об оглашении показаний этих свидетелей по ходатайству государственного обвинителя на основании ч.3 ст.281 УПК РФ, поскольку между ранее данными этими свидетелями при производстве предварительного расследования показаниями и показаниями, данными ими в суде, действительно имелись существенные противоречия. Решения об оглашении указанных показаний судом мотивированы, с ними соглашается и суд апелляционной инстанции.

При таких обстоятельствах, не выяснение согласно протоколу судебного заседания мнения осужденного, его защитника и потерпевших не повлияло и не могло повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, и не свидетельствует о нарушении председательствующим принципа состязательности сторон или принятию председательствующим стороны обвинения.

Суд исследовал протокол осмотра места дорожно-транспортного происшествия (с прилагаемыми планами - схемами, фототаблицей) от "дата", согласно которому место ДТП находится вне населенного пункта, расположено на 31 км автодороги "адрес", в зоне действия дорожных знаков "Ограничение скорости 50 км/ч", "Зона действия 1 км". На осматриваемом участке автодороги обнаружены следы шин, части транспортного средства; осыпи грязи, стекла, разлива технических жидкостей; обрывки одежды, следы похожие на кровь, мозговое вещество, следы волочения; голова человека, тело без головы; велосипед марки " "... "" со светоотражающими браслетами на багажнике и руле (т.1 л.д.6-40). Из данного протокола следует, что дорога на месте ДТП является прямой.

Вопреки доводам апелляционной жалобы, ходатайство стороны защиты о признании недопустимым доказательством протокола осмотра места дорожно-транспортного происшествия от "дата", обоснованно оставлено без удовлетворения, о чем судом первой инстанции вынесено отдельное постановление от "дата". Свои выводы о допустимости указанного протокола суд первой инстанции в данном постановлении и в самом приговоре надлежаще мотивировал, они подтверждаются материалами дела, поэтому не вызывают сомнений у суда апелляционной инстанции.

Не находит оснований для удовлетворения ходатайства осужденного о признании недопустимым доказательством протокола осмотра места дорожно-транспортного происшествия от "дата" и суд апелляционной инстанции. Вышеуказанный осмотра проведен, а протокол осмотра - составлен, в соответствии требованиями ст.ст.164, 176, 177,

180 УПК РФ. Протокол подписан понятыми С. и Ч, следователем В, специалистами, содержит сведения о том, что он оглашен следователем и каких-либо замечаний от участвующих лиц к нему не поступило. Приложенные к протоколу две план-схемы также подписаны понятыми.

Судом первой инстанции был допрошен свидетель С, который, вопреки доводам осужденного, подтвердил достоверность изложенных в протоколе сведений, участие совместно с другим понятым в следственном действии до его окончания, изъятие и упаковку предметов, оглашение и подписания по окончанию следственного действия протокола осмотра после его составления, составление и подписание схем.

Свидетель Ч. также подтвердил участие совместно с другим понятым в указанном следственном действии, то обстоятельство, что оно проводилось очень долго, после составления протокола его текст был оглашен следователем, соответствовал действительности, после чего был подписан. Указание свидетеля Ч. в суде о том, что когда он покинул место происшествия, то на улице еще было темно, суд считает добросовестным заблуждением, связанным с прошествием значительного времени (более 10 месяцев) после участия в данном следственном действии, которое действительно проводилось длительное время с 1 часа ночи до 5 часов 3 минут утра.

Кроме того, в судебном заседании был допрошен следователь В, который подтвердил достоверность изложенных в протоколе осмотра места дорожно-транспортного происшествия от "дата" сведений, присутствие каждого из двух понятых до окончания следственного действия, подписание данного протокола и схем участниками следственного действия после их составления и оглашения, внесения исправлений в протокол на месте происшествия до подписания понятыми. Оснований не доверять показаниям В. не имеется, поскольку они согласуются с содержанием протокола следственного действия и схем к нему, наличием соответствующих подписей участвующих лиц в данном протоколе.

Имеющиеся в тексте указанного протокола исправления удостоверены, оснований полагать, что исправления были внесены после подписания протокола не имеется.

Также суд апелляционной инстанции отмечает, что понятые С. и Ч. не указывали о том, что ими подписывался незаполненный текст протокола и чистые листы схем.

Сам по себе факт знакомства следователя В. с понятым, вопреки доводам жалобы, и с учетом проведения следственного действия в сельской местности, не являлся препятствием для участия понятого в его проведении. Положения ч.2 ст.60 УПК РФ при привлечении в качестве понятых С. и Ч. нарушены не были.

С учетом изложенного, суд апелляционной инстанции находит протокол осмотра места дорожно-транспортного происшествия от "дата" допустимым и достоверным доказательством, которое согласуется с иными исследованными доказательствами.

Факт исследования в судебном заседании суда первой инстанции протокола осмотра места дорожно-транспортного происшествия от "дата" подтверждается протоколом судебного заседания. Не согласие стороны защиты с имеющимися исправлениями по тексту протокола осмотра места дорожно-транспортного происшествия от "дата" связано с оспариванием достоверности самого доказательства и каким-либо образом не указывает о том, что данное доказательство не было исследовано в суде.

Вина осужденного подтверждается протоколом осмотра места происшествия от "дата" - помещения гаража по адресу: "адрес" и прилегающей территории. В ходе осмотра в гараже обнаружен поврежденный автомобиль Киляшова В.В. " "... "", государственный знак "N", без лобового стекла, с повреждениями кузова и признаками ремонта, следами вещества бурого цвета на передней пассажирской двери в верхней части. В гараже обнаружены и изъяты автомобильные части, которые отсутствовали на самом автомобиле " "... "" при его осмотре и находились в самом автомобиле и около него, в том числе имеющий повреждения передний бампер, корпус правой передней фары в разобранном виде без остекления, 2 фрагмента фарного рассеивателя, накладка крыши, каркас люка, внутренние составляющие крыши. На земле в 20 м от данного гаража за теплотрассой обнаружено брошенное лобовое стекло, имеющее трещины и разрывы с правой стороны, на котором обнаружены волосы длиной 1-1,5 см русого цвета.

Из заключения эксперта "N" от "дата" установлено, что объекты, изъятые с поверхности вышеуказанного лобового стекла, лежащего на земле в 20 м от гаража, являются волосами человека и происходят с головы. По большинству морфологических признаков они сходны между собой и с волосами головы З.К, следовательно, эти волосы могут происходить от З.К. (т.1 л.д.194-196).

Согласно заключению эксперта "N" от "дата" кровь З.К. группы АВ. Вещество с внутренней стороны верхней части передней правой двери автомобиля " "... "", государственный знак "N", изъятое в ходе осмотра места происшествия от "дата", является кровью человека группы АВ, которая может принадлежать З.К. (т.1 л.д.207-209).

Вопреки доводам апелляционной жалобы, ходатайство стороны защиты о признании вещественных доказательств, изъятых в гараже

"адрес", недопустимыми обоснованно оставлено без удовлетворения, о чем судом первой инстанции вынесено отдельное постановление от "дата". Свои выводы о допустимости, относимости вещественных доказательств суд первой инстанции в данном постановлении и в самом приговоре надлежаще мотивировал, они подтверждаются материалами дела, поэтому не вызывают сомнений у суда апелляционной инстанции.

Не находит оснований для удовлетворения ходатайства осужденного о признании недопустимыми вещественных доказательств, изъятых в ходе осмотра места происшествия от "дата" - помещения гаража по адресу: "адрес" и прилегающей к нему территории, в ходе осмотра места дорожно-транспортного происшествия от "дата", а также соответственно и протокола последующего осмотра указанных предметов от "дата", и суд апелляционной инстанции.

Вышеуказанные вещественные доказательства изъяты в соответствии с положениями УПК РФ, протоколы следственных действий составлены в соответствии с требованиями ст.ст.164, 176, 177, 180 УПК РФ. Изъятые объекты признаны в качестве вещественных доказательств и приобщены к уголовному делу в соответствии с положением ч.2 ст.81 УПК РФ, о чем следователем были вынесены соответствующие постановления.

Доводы жалобы о не относимости, не принадлежности к автомобилю Киляшова В.В. " "... "", государственный знак "N", изъятых в ходе осмотра места происшествия от "дата" (помещения гаража по адресу: "адрес" и прилегающей к нему территории) частей и деталей транспортного средства, были предметом рассмотрения суда первой инстанции и обоснованно признаны несостоятельными. Оснований сомневаться в мотивированных выводах суда не имеется.

Суд апелляционной инстанции считает необходимым отметить, что: осужденный Киляшов В.В. в заседании суда апелляционной инстанции признал, что свой поврежденный "дата" автомобиль " "... "", государственный знак "N", он привез в "адрес" в гараж к В.А. на ремонт; в ходе осмотра "дата" указанный поврежденный автомобиль Киляшова В.В. " "... "" был обнаружен в гараже без лобового стекла, с повреждениями кузова и признаками ремонта; изъятые в ходе данного осмотра "дата" автомобильные части отсутствовали на самом автомобиле " "... "" при осмотре, находились отдельно в самом автомобиле и около него в гараже, а поврежденное лобовое стекло - на незначительном расстоянии от гаража; при вышеуказанном осмотре гаража и прилегающей к нему территории "дата" присутствовал как В.А, так и сам осужденный Киляшов В.В, от которых никаких заявлений и замечаний о том, что изымаемые предметы не являлись снятыми в ходе производимого ремонта частями от автомобиля " "... "", принадлежащего осужденному, не поступало. Более того, изъятые в ходе осмотра "дата" и признанные вещественными доказательствами передний бампер, лобовое стекло и усилитель бампера на основании постановления следователя от "дата" о возвращении вещественных доказательств были приняты осужденным Киляшовым В.В, от которого никаких заявлений при их принятии не поступило. Указанные обстоятельства в совокупности подтверждают, что изъятые согласно протоколу осмотра места происшествия от "дата" части и детали автомобиля являются частями и деталями именно автомобиля " "... "", государственный знак "N". Указанный вывод согласуется и с заключениями судебных экспертиз

"N" от "дата", "N" от "дата", проведенных по изъятым в ходе данного осмотра с автомашины и с лобового стекла биологическим объектам. С учетом совокупности данных обстоятельств, исключение из числа доказательств показаний свидетеля В.А, к необходимости чего пришел суд апелляционной инстанции, каким-либо образом не влияет на вышеуказанный вывод суда при разрешении вопроса об относимости вещественных доказательств.

Мнение стороны защиты о том, что изъятые согласно протоколу осмотра места происшествия от "дата" автомобильные части и детали могут быть от каких-нибудь других автомобилей, поскольку В.А. ремонтировал в гараже и иные автомашины, является лишь предположением, какими-либо доказательствами не подтверждены, полностью опровергаются исследованными доказательствами. При этом в ходе осмотра никаких иных автомобилей, в том числе с отсутствующим лобовым стеклом, в гараже обнаружено не было, а часть деталей изъята непосредственно из салона автомобиля " "... "", государственный знак "N".

Факт исследования в заседании суда первой инстанции протокола осмотра места происшествия от "дата" подтверждается протоколом судебного заседания. Использование государственным обвинителем своих заметок при оглашении данного протокола, вопреки мнению стороны защиты, не свидетельствует о не исследовании данного доказательства.

Осмотр места происшествия от "дата" проведен следователем В. в соответствии с положениями ст.ст.164, 176, 177 УПК РФ, протокол следственного действия составлен согласно требованиям ст.ст.166, 180 УПК РФ, содержит фото-таблицу, подтверждающую факт и ход проведения следственного действия, подписан участвовавшими в осмотре лицами, поэтому оснований для признании его недопустимым и недостоверным доказательством у суда первой инстанции не имелось, не находит таких оснований и суд апелляционной инстанции. Имеющиеся незначительные исправления удостоверены, достоверность содержания протокола подтверждается приложенной к нему фото-таблицей. Факт внесение исправлений в протокол на месте происшествия до его подписания участниками следственного действия подтвержден следователем В. и сомнений не вызывает.

Суд апелляционной инстанции отмечает, что протокол осмотра места происшествия от "... " нечитаемым не является, а приведенное в приговоре краткое содержание данного доказательства соответствует содержанию указанного протокола осмотра.

Согласно протоколу следственного эксперимента от "дата", проведенного на месте ДТП с использованием принадлежащего осужденному автомобиля " "... "" с участием в том числе Киляшова В.В. и его адвоката Садыкова Г.М, понятых П.Н. и С, потерпевших, было установлено, что находящийся на дороге статист на велосипеде был виден на следующем расстоянии: 1) по очертаниям силуэта - за 43,95 м, 20,7 м, 18,3 м, 30,4 м; 2) по светоотражающим элементам - за 49,2 м, 52,4 м, 59,0 м (т.2 л.д.80-85).

Вопреки доводам апелляционной жалобы, ходатайство осужденного Киляшова В.В. о признании недопустимым доказательством протокола следственного эксперимента от "дата" обоснованно оставлено без удовлетворения, о чем судом первой инстанции вынесено отдельное постановление от "дата". Свои выводы о допустимости указанного протокола суд первой инстанции в данном постановлении и в самом приговоре надлежаще мотивировал, они подтверждаются материалами дела.

Не находит оснований для удовлетворения ходатайства осужденного о признании недопустимым доказательством протокола следственного эксперимента от "дата" и суд апелляционной инстанции. Следственный эксперимент проведен следователем в соответствии требованиями ст.181 УПК РФ, протокол следственного действия соответствует требованиям уголовно-процессуального законодательства, подписан участвовавшими лицами. Замечания относительно следственного действия со стороны адвоката Садыкова Г.М, касающиеся отсутствия подтвержденных экспертизой данных о месте нахождения на дороге велосипедиста З.К. при ДТП, были отражены в протоколе следственного эксперимента и впоследствии разрешены, о чем следователем было вынесено соответствующее постановление.

То обстоятельство, что на момент проведения следственного эксперимента отсутствовало заключение судебной экспертизы, подтверждающее место нахождения велосипедиста З.К. в момент ДТП, на что обращено внимание в апелляционной жалобе, не препятствовало проведению следственного эксперимента и не является основанием для признание протокола данного следственного действия недопустимым доказательством. Указанный довод относится не к вопросу о допустимости доказательства, а к его достоверности. Вместе с тем оснований считать проведенный следственный эксперимент недостоверным по вышеуказанным доводам осужденного не имеется, поскольку положение, в котором находился статист на велосипеде при проведении следственного эксперимента на проезжей части, соответствует выводу заключения комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы

"N" от "дата", из которого следует, что место наезда автомобиля на велосипедиста ориентировочно определяется на правой

(по ходу движения со стороны "адрес" в сторону "адрес") полосе проезжей части 31-го км автодороги "адрес", ближе к ее правому краю.

Доводы осужденного о необоснованном не приобщении к уголовному делу и, соответственно, о не рассмотрении следователем письменных замечаний потерпевшего З.А, участвовавшего при проведении следственного эксперимента, судом апелляционной инстанции отклоняются как несостоятельные. Свидетель З.А. и допрошенный в качестве свидетеля следователь "... ". последовательно показали, что письменные замечания по поводу следственного эксперимента для приобщения к уголовному делу З.А. следователю не передавались. Указанные обстоятельства подтверждены потерпевшим З.А. и в суде апелляционной инстанции.

Понятые П.Н. и С, допрошенные в судебном заседании в качестве свидетелей, подтвердили, что протокол следственного эксперимента следователем зачитывался и его содержание соответствовало действительности.

То обстоятельство, что в судебном заседании свидетель С. показала, что имелись некоторые разногласия по расстоянию, с которого она и понятой П.Н. замечали статиста на велосипеде, не указывает о недопустимости или недостоверности результатов следственного эксперимента. Так, свидетель С. показала, что расхождения были незначительные. Замеры расстояний (эксперименты) производились несколько раз и с разными лицами ( С. и П.Н.) в целях максимальной объективности результатов следственного эксперимента, поэтому действительно отличались друг от друга, что отражено в протоколе следственного эксперимента и не указывает о его недопустимости. При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что каждое из расстояний, на котором был замечен статист на велосипеде по светоотражающим элементам, оценивалось при проведении комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы

"N" от "дата".

С учетом изложенного, протокол следственного эксперимента обоснованно положен в основу приговора в качестве доказательства.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы "N" от "дата" смерть З.К. наступила от травматической ампутации головы с разрывом стволовых структур мозга. Обнаруженные при экспертизе трупа З.К. повреждения возникли от действия тупых твердых предметов или при ударе о таковые, что могло быть при наезде на велосипедиста, двигающегося в попутном направлении, с забросом тела на кузов автомобиля спиной (с направлением травмирующей силы сзади на перед) с последующим падением тела на широкую плоскую поверхность (дорога или ее части) и дальнейшим скользящим продвижением по нему с возможными переворотами тела. Травматическая ампутация левой голени, наиболее вероятно, возникла в момент первичного удара сзади (момент столкновения автомобиля с велосипедом и его водителем). Травматическая ампутация головы, наиболее вероятно, возникла в момент удара автомобиля в область верхней части спины погибшего (момент заброса и удара тела о кузов автомобиля) с переразгибанием шейного отдела позвоночника, в результате чего и произошел отрыв головы (т.1 л.д.46-50).

Как следует из заключения комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N" от "дата", в данной экспертизе отражены выводы, аналогичные изложенным в заключении экспертизы "N", относительно локализации, механизма, времени образования повреждений, обнаруженных у З.К, причине и давности наступления его смерти. Указано, что при столкновении автомобиля с велосипедистом З.К, в момент первичного контакта погибший находился спиной к автомобилю, двигаясь в попутном направлении.

Также согласно заключению комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N" от "дата" следует, что сравнительный анализ повреждений, которые получили транспортные средства: автомобиль " "... "", государственный регистрационный знак "N", и велосипед " "... "", их сопоставление по форме, размерам, расположению и направлению их образования, свидетельствует о том, что столкновение автомобиля с велосипедом классифицируется как относительно продольное, попутное, блокирующее, заднее центральное для велосипеда и переднее правое эксцентричное для автомобиля. Повреждения выраженных признаков статического происхождения не имеют (оба транспортных средства на момент первоначального контактирования находились в движении). Первоначальный контакт транспортных средств произошел передней правой частью автомобиля (в районе правой части его переднего бампера) с задней частью велосипеда (в районе его заднего колеса и задней части багажника. Причем продольные оси транспортных средств в начале столкновения (первоначального контакта) относительно друг друга располагались под углом около 2°, который в процессе столкновения изменялся.

С учетом концентрации объектов (отделившихся от транспортных средств при контактировании) на правой (по ходу движения со стороны "адрес" в сторону "адрес") обочине, положения осыпи стекла, отсутствия следов движения шин колес велосипеда по обочине, установленных точек пересечения траекторий перемещения биологических объектов и конечного положения велосипеда, место наезда автомобиля " "... "" на велосипедиста ориентировочно определяется на правой (по ходу движения со стороны "адрес" в сторону "адрес") полосе проезжей части 31-го км автодороги " "адрес", ближе к ее правому краю, перед расположением осколка пластика белого цвета (от полимерного ведра).

В процессе контактного взаимодействия транспортных средств происходило перемещение контактирующих поверхностей относительно друг друга. При этом возникло усилие, вызвавшее подъем передней части велосипеда " "... "" с последующим его забросом на капот автомобиля " "... "", о чем свидетельствуют повреждения в правой части капота автомобиля в виде деформаций и многочисленных царапин.

Поскольку следов торможения (юза) или бокового скольжения шин заблокированных колес автомобиля " "... "" зафиксировано не было, то определить экспертным путем скорость движения автомобиля " "... "" в момент его наезда на велосипедиста З.К. не представляется возможным.

Максимально допустимая скорость движения автомобиля " "... "", исходя из условий видимости при движении автомобиля с ближнем светом фар, составляет 89 км/ч. Поскольку наезд автомобиля " "... "" на велосипедиста З.К. произошел в зоне действия дорожного знака 3.24 Приложения 1 к ПДД РФ: "Ограничение максимальной скорости 50 км/ч", то водителю автомобиля " "... "" Киляшову В.В. надлежало двигаться со скоростью не более 50 км/ч. Если автомобиль " "... "" двигался со скоростью 80 км/ч, то выбранная водителем скорость движения 80 км/ч не соответствовала требованиям п.10.1 ПДД РФ и дорожному знаку 3.24 Приложения 1 к ПДД РФ.

Водитель автомобиля " "... "", двигаясь с максимально-допустимой на данном участке дороги скоростью 50 км/ч, имел бы техническую возможность путем применения экстренного торможения предотвратить наезд на велосипедиста З.К, двигавшегося в попутном с ним направлении, то есть к моменту предполагаемого наезда имел возможность снизить скорость движения своего транспортного средства до скорости движения велосипедиста.

Поскольку водитель автомобиля " "... "" Киляшов В.В, двигаясь с максимально-допустимой на данном участке дороги скоростью

50 км/ч, имел техническую возможность путем применения экстренного торможения предотвратить наезд на велосипедиста З.К, двигавшегося в попутном с ним направлении, то есть мог снизить скорость движения своего транспортного средства до скорости движения велосипедиста, то с экспертной точки зрения в данной дорожно-транспортной ситуации действия водителя автомобиля " "... "" Киляшова В.В. не соответствовали требованиям п.10.1 ПДД РФ и дорожного знака 3.24 Приложения 1 к ПДД РФ.

В действиях велосипедиста З.К. несоответствий требованиям п.п.10.1, 24.2, 24.8 и 24.10 ПДД РФ не усматривается. Решить вопрос о соответствии (несоответствии) действий велосипедиста З.К. требованиям п.19.1 ПДД РФ и п.6 Основных положений по допуску транспортных средств к эксплуатации и обязанности должностных лиц по обеспечению безопасности дорожного движения ПДД РФ (в части оборудования велосипеда спереди световозвращателем и фонарем или фарой (для движения в темное время суток и в условиях недостаточной видимости) белого цвета, сзади - световозвращателем или фонарем красного цвета) экспертным путем не представляется возможным по причинам значительных повреждений велосипеда и отсутствия его составных частей (т.2 л.д.100-159).

Оценивая данную экспертизу, и считая ее выводы достоверными, согласующимися другими исследованными доказательствами, суд апелляционной инстанции учитывает, что в заседании суда апелляционной инстанции Киляшов В.В. подтвердил, что ехал на автомобиле со скоростью около 80 км/час, то есть свыше установленного на месте ДТП ограничения скорости.

Допрошенные судом первой инстанции судебно-медицинские эксперты Ш, В.Д. и эксперт Б. полностью подтвердили выводы указанной комплексной экспертизы.

Из показаний эксперта Ш. также следует, что он выезжал на место происшествия и уже тогда можно было сразу сказать, что учитывая повреждения, надо было искать легковой автомобиль с повреждением правой стойки, поскольку на спине у погибшего четко отобразился фрагмент контура крыши с переходом в стойку. Поскольку имела место фрагментация тела, скорость автомобиля при ДТП была высокой.

Допрошенный судом первой инстанции эксперт Б. также показал, что исходя из характера повреждений велосипеда " "... "", расстояния, на которое переместились объекты, отделившиеся от транспортных средств при столкновении, объектов в виде фрагментов тела, отделившихся от велосипедиста, скорость автомобиля была высокой и значительно превышающей ограничение, имевшееся на данном участке дороги. Загиб передней вилки велосипеда в направлении спереди назад произошел вследствие мгновенной передачи значительной кинетической энергии от автомобиля велосипеду, что могло произойти только при движении автомобиля на высокой скорости.

Суд апелляционной инстанции не может согласиться с мнением осужденного о том, что суд необоснованно принял во внимание устные пояснения экспертов Ш, В.Д. и Б. Указанные эксперты были допрошены в судебном заседании в соответствии с положениями ст.205 УПК РФ по поводу сведений, относящихся к предмету проведенной ими экспертизы, поэтому их показания обоснованно приняты судом в качестве доказательств.

Доводы жалобы о том, что следователь не мог поручить проведение комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы в части ответов на вопросы, являющиеся предметом автотехнического исследования, ООО "Главное экспертное бюро", не являющееся государственным судебно-экспертным учреждением, являются несостоятельными, поскольку поручение проведения экспертизы коммерческой организации не является нарушением закона. Как следует из материалов дела, проведение экспертизы было поручено в том числе коммерческой организации в связи с тем, что государственное судебно-экспертное учреждение Республики Марий Эл - ЭКЦ МВД по Республике Марий Эл в ответе на запрос сообщило о невозможности проведения указанной экспертизы по причине отсутствия сотрудников, обладающих правом производства экспертиз по экспертной специальности "Исследование технического состояния деталей и узлов транспортных средств".

Доводы жалобы о недостоверности выводов, сделанных экспертом Б, по причине проведения экспертизы без предоставления самого автомобиля и его поврежденных частей в натуре, как и ссылка на обращения осужденного к иным лицам, которые, якобы, указали ему о невозможности достоверного проведения исследования, являются несостоятельными. В судебном заседании эксперт Б. показал, что тех материалов, которые были представлены для проведения экспертизы, было достаточно для достоверных ответов на вопросы, на которые даны ответы в заключении. При этом эксперт Б. подробно пояснил методику и ход проведения экспертизы.

Ходатайство стороны защиты о признании недопустимым доказательством заключения комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N" от "дата", обоснованно оставлено без удовлетворения, о чем судом первой инстанции вынесено отдельное постановление от "дата". Свои выводы о допустимости указанного заключения суд первой инстанции в данном постановлении и в самом приговоре надлежаще мотивировал, они подтверждаются материалами дела.

Не находит оснований для удовлетворения ходатайства осужденного о признании недопустимым доказательством заключения комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N" от "дата" и суд апелляционной инстанции.

Как следует из материалов дела, вышеуказанное заключение

"N" полностью соответствуют требованиям уголовно-процессуального закона, выполнено экспертами надлежащей квалификации. Порядок и процедура проведения экспертизы изложена в экспертном заключении. Заключение оформлено надлежащим образом, научно обосновано, выводы являются ясными и понятными, не содержат неясностей и противоречий, поэтому суд первой инстанции обоснованно принял его в качестве доказательства по делу. Не доверять заключению вышеуказанной экспертизы, несмотря на несогласие с ним стороны защиты, у суда апелляционной инстанции оснований не имеется.

Сведений о заинтересованности экспертов Б, Ш. и В.Д. при производстве экспертиз и в исходе дела как суду первой инстанции, так и суду апелляционной инстанции стороной защиты не представлено.

Доводы осужденного о том, что при назначении комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы были нарушены его права, суд апелляционной инстанции полагает несостоятельными. Вопреки мнению Киляшова В.В, указанная комплексная экспертиза была назначена не в отношении него, поэтому не требовала получение его согласия в соответствии с ч.4 ст.195 УПК РФ на ее проведение.

Постановление о назначении комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы следователем было вынесено "дата" (т.2 л.д.88-89). С данным постановлением Киляшов В.В. и адвокат Садыков Г.М. были ознакомлены "дата", что подтверждается протоколом ознакомления (т.2 л.д.92). При ознакомлении с данным постановлением им были разъяснены права, предусмотренные ч.1 ст.198 УПК РФ, при этом они лишь указали, что не согласны с поставленными вопросами и будут подавать жалобу в суд в порядке ст.125 УПК РФ, вместе с тем отвод эксперту они не заявляли и не ходатайствовали о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении, не ходатайствовали о привлечении в качестве экспертов определенных лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении, ходатайство о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту не заявили.

В связи с отсутствием указанных ходатайств, предусмотренных ч.1 ст.198 УПК РФ, комплексная медицинская и автотехническая судебная экспертиза была проведена экспертами ГБУ Республики Марий Эл "Бюро судебно-медицинской экспертизы" и ООО "Главное экспертное бюро" по поставленным в постановлении следователя вопросам.

Кроме того, считая, что права осужденного при назначении и проведении указанной экспертизы нарушены не были, суд апелляционной инстанции отмечает, что данная экспертиза была начата только "дата", окончена "дата", однако ни до начала ее проведения, ни до окончания ее проведения, от Киляшова В.В. и адвоката Садыков Г.М. ходатайств о ее производстве в другом экспертном учреждении, постановки перед экспертами других конкретных дополнительных вопросов заявлено также не было.

Лишь при ознакомлении "дата" с заключением комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы

"N" Киляшовым В.В. и защитником Садыковым Г.М. было заявлено ходатайство о назначении повторной экспертизы в другом экспертном учреждении. Данное ходатайство было разрешено следователем постановлением от "дата" с соблюдением требований уголовно-процессуального закона.

Действия следователя В.Д. по направлению в "дата" запросов на имя руководителей различных экспертных организаций не могут рассматриваться как нарушающие требования УПК РФ и права осужденного, не указывают каким-либо образом о недопустимости заключения комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N", поскольку данные запросы направлялись с целью установить возможность проведения экспертизы в экспертных организациях и стоимость экспертизы, что следует из самих запросов и указано в суде первой инстанции свидетелем В.

С учетом изложенного, заключение комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N" обоснованно положено в основу приговора в качестве допустимого доказательства и сомнений в своей достоверности не вызывает.

При этом суд обоснованно отклонил ходатайство стороны защиты о назначении и проведении повторной комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы, поскольку указанные в ходатайстве вопросы не нуждались в повторном или дополнительном экспертном исследовании ввиду отсутствия обстоятельств, которые бы указывали на необходимость удовлетворения заявленного ходатайства, не нашел оснований для удовлетворения указанного ходатайства и суд апелляционной инстанции.

Суд апелляционной инстанции отвергает как несостоятельное мнение осужденного о том, что факт движения З.К. на велосипеде в момент ДТП является предположением. Указанный довод полностью опровергается совокупностью исследованных доказательств. Так, о том, что в момент ДТП З.К. двигался на велосипеде, следует из заключений судебно-медицинской экспертизы "N", комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N", выводы которых суд апелляционной инстанции считает полностью обоснованными с учетом характера повреждений З.К. и велосипеда, а также характера и локализации повреждений автомобиля Киляшова В.В. Указанный вывод полностью согласуется с показаниями свидетеля Т, которая видела ехавшего на велосипеде по краю дороги около правой обочины прямолинейно и без резких маневров З.К. за короткое время до момента ДТП. При этом выводы суда о прямолинейном движении З.К. на велосипеде по правой полосе движения, ближе к ее правому краю в направлении от "адрес" в сторону "дата" и отсутствии в его действиях нарушений ПДД РФ, согласуются не только с показаниями свидетеля Т, но и заключением комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N" и показаниями эксперта Б, согласно которым продольные оси велосипеда и автомобиля в начале столкновения (первоначального контакта) относительно друг друга располагались под незначительным углом около 2°, что подтверждает прямолинейный характер движения велосипедиста вдоль оси проезжей части.

Показания осужденного Киляшова В.В. о том, что он не видел, на что совершил наезд, возможно, на животное - кабана или лося, но не на человека, а также, что он после удара чего-то в лобовое стекло его автомобиля, разворота и движения в обратном направлении не видел следов ДТП, не обнаружил пострадавшего, правильно оценены судом первой инстанции как недостоверные и данные с целью избежать привлечения к ответственности за содеянное. Показания осужденного в данной части полностью опровергаются показаниями эксперта Б, указавшего о том, что повреждения на автомашине Киляшова В.В. не могли возникнуть в результате наезда на животное, поскольку был бы другой характер повреждений, а имеющийся на бампере автомобиля след характерен для контакта автомобиля именно с велосипедом либо с мотоциклом. Суд апелляционной инстанции считает доказанным, что Киляшов В.В. явно видел следы и последствия ДТП, так как развернулся и поехал в обратном направлении, пересекая имевшиеся на асфальте проезжей части хорошо видимые следы волочения мозгового вещества, что подтверждается в том числе фото-таблицей к протоколу осмотра от "дата", а также не мог не увидеть голову погибшего З.К, поскольку она находилась непосредственно у левого края проезжей части. При этом труп З.К. располагался на расстоянии всего лишь 4 м от правого края дороги.

Поведение Киляшова В.В. после ДТП, обстоятельства сокрытия автомобиля до его транспортировки в "адрес" и самой транспортировки правильно расценены судом как действия Киляшова В.В, направленные на сокрытие следов преступления. Указанное поведение осужденного также подтверждает факт того, что Киляшов В.В. обнаружил на месте происшествия труп З.К, в связи с чем и предпринимал меры, направленные на попытку избежать привлечения к уголовной ответственности за содеянное.

Суд обоснованно отклонил ходатайства стороны защиты о назначении и проведении трассологической судебной экспертизы по следам шин, обнаруженным в ходе осмотра места дорожно-транспортного происшествия от "дата", трассологической и идентификационной экспертизы по фрагментам частей транспортного средства, в том числе осколкам стекол, фрагменту бампера, молекулярно-генетической судебной экспертизы по следам вещества, изъятого на марлевый тампон с поверхности правой передней двери автомобиля " "... "". Не нашел оснований для назначения указанных экспертиз и суд апелляционной инстанции, поскольку указанные в ходатайстве вопросы не нуждались в экспертных исследованиях ввиду отсутствия обстоятельств, которые бы указывали на необходимость удовлетворения заявленных ходатайств.

Выводы суда первой инстанции о том, что наезд на велосипедиста З.К. был произведен именно автомобилем " "... "" под управлением Киляшова В.В. полностью подтверждается совокупностью исследованных доказательств, которые согласуются между собой и не имеют существенных противоречий. Так, факт движения автомобиля

" "... "" под управлением Киляшова В.В. по участку дороги, на котором произошел наезд на велосипедиста З.К. в инкриминируемое время совершения ДТП подтвержден совокупностью исследованных доказательств, фактически не отрицается осужденным. Осужденным подтвержден и факт наезда на что-то - удара в лобовое стекло его автомобиля, в результате которого его автомобиль получил существенные повреждения. Показания Киляшова В.В. о том, что он мог совершить наезд на животное, полностью опровергнуты исследованными доказательствами, заключением комплексной медицинской и автотехнической судебной экспертизы "N", показаниями эксперта Б. Из показаний Б. также следует, что в результате судебной экспертизы установлено, что каких-либо противоречий относительно зон контакта автомобиля " "... "" государственный регистрационный знак "N" и велосипеда "... ", обнаруженном на месте происшествия, не установлено, а также при проведении экспертного исследования им не установлено каких-либо данных, указывающих о том, что данные транспортные средства не могли контактировать друг с другом. Каких-либо иных ДТП в районе места наезда на велосипедиста З.К. в тот же самый период времени не установлено, не обнаружено и тел каких-либо животных, на которых, как утверждал осужденный, он мог бы наехать.

Фрагменты частей транспортного средства, обнаруженные на месте ДТП, согласуются с характером и видом повреждений обнаруженного в гараже на ремонте автомобиля " "... "", принадлежащего осужденному. Из показаний эксперта Ш, выезжавшего на место ДТП, следует, что уже тогда им было установлено, что учитывая повреждения на трупе, надо было искать легковой автомобиль с повреждением правой стойки, поскольку на спине у погибшего четко отобразился фрагмент контура крыши с переходом в стойку. Из анализа показаний свидетеля М. следует, что автомашина " "... "" серебристого цвета, которую он видел, являлась именно автомобилем " "... "" серебристого цвета, принадлежащим осужденному. При этом свидетель М. показал, что среди повреждений данного автомобиля имелись повреждения в том числе лобового стекла, передней стойки и крыши. Состояние принадлежащего осужденному автомобиля " "... "", обнаруженного в гараже, как раз и свидетельствует о том, что производился ремонт данных частей автомобиля, имелись признаки нанесения свежей краски, на автомобиле при его обнаружении отсутствовал в том числе люк крыши, обшивка передних стоек и крыши, лобовое стекло.

Показания осужденного Киляшова В.В. о том, что при ударе чего-то или кого-то в лобовое стекло его автомобиля он не применял экстренное торможение, согласуются с проведенным осмотром места дорожно-транспортного происшествия от "дата", в ходе которого следов торможения шин колес автомобиля обнаружено не было.

Факт наезда на велосипедиста З.К... автомобилем " "... "" под управлением Киляшова В.В. согласуется также: с заключением эксперта "N", из которого следует, что найденные на поверхности лобового стекла, лежащего на земле в 20 м от гаража (в котором обнаружена автомашина " "... "", принадлежащая осужденному, без лобового стекла), волосы человека происходят с головы и могут происходить от З.К.; с заключением эксперта "N", согласно которому обнаруженная на передней правой двери автомобиля " "... "", государственный знак "N", кровь может принадлежать З.К.

Таким образом выводы суда о наезде на велосипедиста З.К. именно автомобиля " "... "", государственный знак "N", под управлением Киляшова В.В. полностью подтверждается совокупностью исследованных доказательств, которые согласуются между собой и не имеют существенных противоречий.

В судебном заседании Киляшов В.В. признал, что видел дорожные знаки, а также подтвердил в суде апелляционной инстанции, что ехал на автомобиле со скоростью около 80 км/час, то есть свыше установленного на месте ДТП ограничения скорости.

Проанализировав и оценив исследованные доказательства в их совокупности, суд пришел к правильному выводу, что Киляшовым В.В, управлявшим автомобилем, были допущены нарушения требований дорожных знаков 3.24 Приложения 1 к ПДД РФ "Ограничение максимальной скорости 50 км/ч", 8.2.1 Приложения 1 к ПДД РФ "Зона действия 1 км", п.п.1.3, 1.5, 10.1 ПДД РФ, которые явились причиной наезда на велосипедиста З.К, управлявшего велосипедом и двигавшегося в попутном с автомобилем Киляшова В.В. направлении по правой полосе движения, ближе к ее правому краю в направлении от "адрес" в сторону п "адрес". В результате произошедшего по вине Киляшова В.В. дорожно-транспортного происшествия наступила смерть З.К.

Судом первой инстанции сделан правильный вывод о том, что в действиях велосипедиста З.К. отсутствовали нарушения ПДД РФ, которые состояли бы в причинной связи с наступившими последствиями.

С данным выводом соглашается и суд апелляционной инстанции, поэтому оснований для признания в качестве смягчающего наказание Киляшову В.В. обстоятельства несоблюдение ПДД РФ самим З.К. не имеется. Суд апелляционной инстанции отмечает, что на велосипеде З.К. были обнаружены световозвращающие элементы в виде браслетов на руле и на багажнике. Потерпевший З.А. также последовательно пояснял о наличии на велосипеде светоотражателей красного цвета - сзади и белого - спереди. Выводы суда о том, что данные два светоотражателя отделились от велосипеда в результате ДТП, согласуется с показаниями эксперта Б, указавшего о том, что поскольку велосипед получил значительные повреждения, не исключается, что его элементы могли отделиться при контакте транспортных средств. Факт того, что данные элементы не обнаружены в ходе осмотра места происшествия, вопреки доводам стороны защиты, не указывает об их отсутствии на велосипеде до момента ДТП с учетом сильного разлета обнаруженных объектов, отделившихся от транспортных средств. Эксперт Б. также показал, что если бы было установлено, что на момент ДТП на велосипеде не имелось включенной фары и заднего фонаря, то это никаким бы образом не повлияло на сделанный вывод о наличии у водителя автомобиля

" "... "" технической возможности избежать наезда на велосипедиста. Показаниями свидетеля Т. также подтверждается, что наличие или отсутствие фары на велосипеде З.К. не может состоять в причинной связи с совершенным Киляшовым В.В. наездом на двигавшегося на этом велосипеде З.К. Так, свидетель Т. показала, что велосипедиста З.К, когда она опережала его, было отчетливо видно, темно не было, при этом его было видно не из-за освещения фар от ее автомобиля, его она увидела ранее.

То обстоятельство, что свидетель Т. показала, что не помнит, были ли светоотражающие элементы у велосипедиста, по мнению суда апелляционной инстанции, также подтверждает, что в связи с достаточной освещенностью и не темным временем суток, был виден сам велосипедист, а не имевшиеся, что достоверно установлено судом (в том числе исходя из протокола осмотра места происшествия), светоотражающие элементы. В связи с этим, по мнению суда, свидетель Т. как раз и не смогла в судебном заседании вспомнить, видела ли она светоотражающие элементы у велосипедиста З.К. При этом из исследованных доказательств, показаний потерпевших и свидетелей о расстоянии между "адрес" и "адрес" следует, что наезд автомобиля осужденного на З.К. имел место через короткий промежуток времени после того, как свидетель Т. обогнала З.К. О том, что на период ДТП не было темно, следует и из анализа показаний потерпевших З.Ж. и З.А.

Вопреки доводам осужденного, ходатайство стороны защиты о признании недопустимым доказательством протокола допроса Киляшова В.В. в качестве свидетеля от "дата" правильно оставлено без удовлетворения, о чем судом первой инстанции вынесено отдельное постановление от "дата". Свои выводы о допустимости указанного протокола суд первой инстанции в данном постановлении надлежаще мотивировал, они являются верными.

Не находит оснований для удовлетворения ходатайства осужденного о признании недопустимым доказательством протокола допроса Киляшова В.В. в качестве свидетеля от "дата" и суд апелляционной инстанции. Допрос Киляшова В.В. от "дата" проведен в соответствии с требованиями УПК РФ, с разъяснением прав. Доводы о том, что следователь В. отдал на подпись Киляшову В.В. протокол допроса с иным содержанием, нежели те показания, которые фактически давал Киляшов В.В, судом первой инстанции проверены и не нашли своего подтверждения, противоречат материалам дела. Следователь В. допрошен по обстоятельствам проведения "дата" допроса Киляшова В.В. Из показаний В. следует, что протокол допроса от "дата" был составлен им со слов Киляшова В.В, содержание протокола не подменялось, протокол был подписан Киляшовым В.В. по окончании допроса. Оснований не доверять показаниям В. не имеется, поскольку они согласуются с протоколом допроса от "дата", из которого следует, что протокол был подписан Киляшовым В.В. и от последнего никаких замечаний и заявлений, в том числе о подписании протокола не в день фактического проведения допроса, не поступило. Кроме того, суд апелляционной инстанции также считает необходимым отметить, что суд первой инстанции в приговоре привел и сослался именно на оглашенные показания осужденного, данные им в ходе предварительного следствия в качестве подозреваемого и обвиняемого.

Мнение осужденного о том, что текст приговора изложен исключительно с обвинительного заключения, судом апелляционной инстанции отклоняется как несостоятельное, поскольку содержание доказательств в описательно-мотивировочной части приговора изложено с учетом результатов судебного следствия, исследованных судом доказательств и показаний допрошенных лиц в судебном заседании.

Доводы апелляционной жалобы о рассмотрении дела судом с нарушением принципа состязательности, права на защиту, являются необоснованными.

Из протокола судебного заседания видно, что судебное разбирательство проведено всесторонне, полно и объективно, вопреки доводам стороны защиты об обратном. Председательствующий, сохраняя объективность и беспристрастие, обеспечил равенство прав сторон, соблюдение принципа состязательности, создав необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. Сторона защиты активно пользовалась правами, предоставленными законом, в том числе исследуя доказательства и участвуя в разрешении процессуальных вопросов. Ходатайства стороны защиты были рассмотрены в соответствии с уголовно-процессуальным законом, обоснованность принятых по ним решений сомнений не вызывает.

Тот факт, что данная судом оценка доказательств не совпадает с позицией стороны защиты, а ряд ходатайств стороны защиты оставлялись судом первой инстанции без удовлетворения, не свидетельствует о нарушении судом требований ст.88 УПК РФ, принципа состязательности сторон, права подсудимого на защиту.

Вопреки доводам жалобы, из протокола судебного заседания следует, что председательствующим были созданы необходимые условия для поддержания порядка в судебном заседании и соблюдения регламента судебного заседания, предусмотренного ст.257 УПК РФ. Протокол судебного заседания полностью соответствует требованиям ст.259 УПК РФ.

Вопреки доводам жалобы, исследованная в суде первой инстанции совокупность доказательств обоснованно признана судом достаточной для принятия по делу итогового решения.

Неустранимых существенных противоречий в исследованных судом доказательствах, сомнений в виновности осужденного Киляшова В.В, которые бы надлежало толковать в пользу осужденного, не имеется.

Проанализировав и оценив собранные доказательства в их совокупности, верно установив обстоятельства совершения преступления, подробно изложив в приговоре мотивы принятого решения, суд правильно квалифицировал действия Киляшова В.В. по ч.3 ст.264 УК РФ, как нарушение лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть человека.

Оснований для иной оценки доказательств и квалификации действий Киляшова В.В. суд апелляционной инстанции не находит.

Вместе с тем суд апелляционной инстанции считает необходимым приговор изменить на основании п.2 ст.389.15, ст.389.17 УПК РФ, в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона.

В качестве одного из доказательств виновности осужденного суд сослался на протокол явки Киляшова В.В. с повинной.

Доводы жалобы и ходатайства осужденного о недопустимости явки с повинной в связи с оказанием давления сотрудниками полиции на осужденного Киляшова В.В. являются несостоятельными. Указания стороны защиты о том, что к осужденному Киляшову В.В. сотрудниками полиции применялось давление, угрозы и явка была написана под диктовку сотрудника полиции, тщательно проверены судом первой инстанции и обоснованно опровергнуты как в приговоре, так и в отдельно вынесенном судом первой инстанции постановлении от "дата". У суда апелляционной инстанции нет оснований для иного вывода. По этим вопросам допрошены в качестве свидетелей сотрудник полиции Б.В, который принимал явку Киляшова В.В. с повинной и последовательно опроверг указанные доводы осужденного.

Однако по смыслу закона, разъясненному в п.10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 года N 55 "О судебном приговоре", в тех случаях, когда в ходе проверки сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст.144 УПК РФ, подсудимый обращался с письменным или устным заявлением о явке с повинной, и сторона обвинения ссылается на указанные в этом заявлении сведения как на одно из доказательств его виновности, суду надлежит проверять, в частности, разъяснялись ли подсудимому при принятии от него такого заявления с учетом требований ч.1.1 ст.144 УПК РФ права не свидетельствовать против самого себя, пользоваться услугами адвоката, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования в порядке, установленном гл.16 УПК РФ, была ли обеспечена возможность осуществления этих прав.

Вместе с тем сведений о том, что Киляшову В.В. разъяснялись права пользоваться услугами адвоката, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования, а также данные о том, была ли обеспечена возможность осуществления этих прав, упомянутый протокол не содержит.

В этой связи, ходатайство Киляшова В.В. об исключении из числа доказательств протокола его явки с повинной подлежит удовлетворению, а ссылка на указанное доказательство подлежит исключению из приговора.

Кроме того, в качестве одного из доказательств вины осужденного суд сослался на оглашенные в порядке п.5 ч.2 ст.281 УПК РФ показания свидетеля В.А, который не явился в судебное заседание.

Суд апелляционной инстанции считает, что надлежащих и исчерпывающих мер по установлению места нахождения свидетеля В.А, позволявших прийти к выводу о возможности оглашения его показаний на основании п.5 ч.2 ст.281 УПК РФ, предпринято не было. Свидетель В.А. первоначально был извещен о судебном заседании по телефону "дата", впоследствии в суд поступило заявление от "дата", подписанное от его имени, с просьбой оглашения его показаний и указанием о нахождении в "адрес" до "дата". Вопреки сообщению в самом заявлении о том, что он не имеет средств коммуникации, в суд первой инстанции данное заявление поступило. Факт выезда свидетеля В.А. за пределы РФ никаким образом не проверен, информация о пересечении им границы РФ не истребована, никаких действий по установлению родственников В.А, которые могли бы пояснить о месте его нахождения, несмотря на то, что осужденный указал, что общался с братом В.А, не предпринято.

В ходе предварительного следствия очная ставка между Киляшовым В.В. и свидетелем В.А. при наличии между их показаниями противоречий проведена не была.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции считает, что показания В.А. были оглашены в порядке п.5 ч.2 ст.281 УПК РФ без согласия стороны защиты при отсутствии достаточных на то оснований, поэтому они подлежат исключению из числа доказательств.

Вместе с тем данные нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные судом первой инстанции, не влекут отмену приговора. Исключение из числа доказательств показаний свидетеля В.А, а также протокола явки с повинной Киляшова В.В, не влияет на правильность выводов суда о виновности Киляшова В.В. в инкриминированном преступлении, поскольку имеется совокупность иных доказательств, которые соответствуют требованиям ст.ст.87, 88 УПК РФ и оценены в приговоре с точки зрения относимости, допустимости и достоверности.

При назначении наказания суд учел характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности виновного, смягчающие наказание обстоятельства, а также влияние наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

В качестве смягчающих наказание обстоятельств суд учел наличие у Киляшова В.В. на иждивении малолетнего ребенка, явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, принесение извинений потерпевшим в ходе судебного заседания через защитника, "... "

Вопреки изложенным в суде апелляционной инстанции доводам защитника Садыкова Г.М. о том, что суд надлежаще не принял во внимание состояние здоровья Киляшова В.В. и наличие у него малолетнего ребенка, суд данные обстоятельства учел в качестве смягчающих наказание.

Наличие алиментных обязательств осужденного, на что обращено внимание защитником в суде апелляционной инстанции, суд также принимал во внимание, учитывая их в качестве данных о его личности, о чем непосредственно имеется указание в описательно-мотивировочной части приговора.

Каких-либо обстоятельств, влияющих на назначение наказания, которые бы не были учтены при постановлении приговора или были учтены ненадлежащим образом, судом апелляционной инстанции не установлено.

Свое решение о назначении наказания в виде лишения свободы суд в приговоре надлежащим образом мотивировал, в связи с чем оно является правильным и сомнений в своей обоснованности, вопреки изложенному в суде апелляционной инстанции мнению защитника Садыкова Г.М, не вызывает.

Дополнительное наказание в виде лишения права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, предусмотренное санкцией ч.3 ст.264 УК РФ в качестве обязательного, назначено судом обоснованно.

Вопрос о возможности применения положений ст.ст.53.1, 73 УК РФ был предметом обсуждения суда первой инстанции. Оснований для их применения обоснованно не установлено. Принимая во внимание характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности Киляшова В.В, суд апелляционной инстанции считает, что суд верно пришел к выводу о том, что исправление осужденного невозможно без реального отбывания наказания, а также невозможно без реального отбывания наказания в местах лишения свободы.

Вывод суда об отсутствии оснований для применения в отношении Киляшова В.В. положений ст.64 УК РФ является правильным, не усматривает оснований для их применения и суд апелляционной инстанции. Какие-либо исключительные обстоятельства, связанные с целями и мотивами преступления, ролью осужденного, его поведением во время или после совершения преступления, и другие обстоятельства, существенно уменьшающие степень общественной опасности преступления, отсутствуют. Установленные судом смягчающие наказание обстоятельства правильно не признаны исключительными, поскольку таковыми как по отдельности, так и в своей совокупности, с учетом обстоятельств дела не являются.

С учетом фактических обстоятельств преступления, его характера и степени общественной опасности, данных о личности осужденного, оснований для применения положений ч.6 ст.15 УК РФ не имеется.

Вид исправительного учреждения осужденному правильно назначен в соответствии с п. "а" ч.1 ст.58 УК РФ.

Наказание Киляшову В.В. назначено с применением ч.1 ст.62 УК РФ, чрезмерно суровым по своему виду и размеру, не является.

Вместе с тем приговор подлежит изменению и на основании

п.3 ст.389.15, п.1 ч.1 ст.389.18 УПК РФ в связи с неправильным применением уголовного закона.

Согласно ч.3 ст.60 УК РФ при назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Однако назначая Киляшову В.В. наказание, суд первой инстанции учел поведение Киляшова В.В. после совершения преступления, указав о том, что он, будучи участником дорожно-транспортного происшествия, скрылся с места происшествия, пытался скрыть следы преступления, перевез автомобиль ночью по месту своего проживания, где отдал его в ремонт.

Учитывая при назначении наказания поведение Киляшова В.В. после совершения преступления, суд фактически придал указанному обстоятельству значение отягчающего наказание, что противоречит требованиям ст.63 УК РФ, которая такого отягчающего наказание обстоятельства как оставление места происшествия, попытка скрыть следы преступления не содержит, а сам перечень отягчающих обстоятельств, предусмотренный данной статьей, расширительному толкованию не подлежит.

Таким образом, суд не учел, что негативное поведение осужденного после совершения преступления не может влиять на вид и размер наказания при его назначении.

При таких обстоятельствах, приговор необходимо изменить, а именно, исключить из описательно-мотивировочной части приговора указание на поведение Киляшова В.В. после совершения преступления, как на обстоятельство, учитываемое судом при назначении наказания, а назначенное ему основное наказание в виде лишения свободы - смягчить. С учетом данных о личности осужденного, характера и степени общественной опасности преступления, оснований для смягчения дополнительного наказания, которое является справедливым, не имеется.

Гражданские иски потерпевших З.Ж, З.А. о компенсации морального вреда, причиненного преступлением, обоснованно удовлетворены, в связи с чем в пользу каждого из них с Киляшова В.В. взыскано по 800000 рублей в счет компенсации морального вреда.

Изложенные в суде апелляционной инстанции доводы защитника Садыкова Г.М. о том, что требования о компенсации морального вреда суд удовлетворил полностью в заявленном потерпевшими размере, противоречат материалам дела, из которых следует, что З.Ж. просила взыскать компенсацию морального вреда в размере 2 000 000 рублей, а З.А. - в размере 5 000 000 рублей.

При определении размера компенсации морального вреда, причиненного смертью З.К. потерпевшим З.Ж, З.А, суд первой инстанции обоснованно руководствовался

ст.ст.151, 1100, 1101 ГК РФ, в должной мере принял во внимание степень нравственных страданий истцов, потерявших близкого человека, степень вины Киляшова В.В. и его материальное положение, наличие на иждивении осужденного малолетнего ребенка, фактические обстоятельства дела, требования разумности и справедливости. Свои выводы относительно размера компенсации морального вреда, причиненного преступлением, суд тщательно мотивировал.

С учетом последствий совершенного Киляшовым В.В. преступления, степени нравственных страданий З.Ж. и З.А, принятых судом первой инстанции во внимание фактических обстоятельств дела, оснований полагать, что размер компенсации морального вреда необоснованно завышен, не имеется.

Гражданский иск потерпевшего З.А. о взыскании с Киляшова В.В. причиненного преступлением материального ущерба в размере 31750 рублей разрешен в соответствии с положениями ГК РФ и ГПК РФ, а также с учетом признания иска Киляшовым В.В. в данной части. При этом суд правильно не уменьшил взыскиваемую сумму причиненного материального ущерба на размер полученного З.Ж. пособия на погребение, поскольку согласно ст.1094 ГК РФ пособие на погребение, полученное гражданами, понесшими эти расходы, в счет возмещения вреда не засчитывается. Кроме этого, как следует из показаний З.Ж, сумма указанного пособия была потрачена ею на горячий стол на похоронах, поэтому данными денежными средствами услуги по погребению, расходы на которые понес потерпевший З.А. и суммы которых заявлены к взысканию, не оплачивались.

Вопреки изложенным в суде апелляционной инстанции доводам защитника-адвоката Садыкова Г.М, суд первой инстанции при вынесении приговора обоснованно изменил в отношении осужденного Киляшова В.В. меру пресечения с подписки о невыезде и надлежащем поведении на заключение по стражу до вступления приговора в законную силу. Суд правильно учел данные о личности осужденного, его поведение после совершения преступления, выводы в данной части надлежаще мотивировал, поэтому они являются верными и сомнений в своей обоснованности не вызывают. Указание защитника-адвоката Садыкова Г.М. о том, что он (защитник) не присутствовал при оглашении приговора, не является нарушением уголовно-процессуального закона, поэтому, вопреки его мнению, не свидетельствует о незаконности изменения меры пресечения.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст.389.13, 389.15, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

ПОСТАНОВИЛ:

Апелляционную жалобу осужденного Киляшова В.В. удовлетворить частично.

Приговор Медведевского районного суда Республики Марий Эл от

"дата" в отношении Киляшова В.В. изменить.

Исключить из числа доказательств, приведенных в описательно-мотивировочной части приговора, протокол явки с повинной Киляшова В.В, а также оглашенные в порядке п.5 ч.2 ст.281 УПК РФ показания свидетеля В.А.

Исключить из описательно-мотивировочной части приговора указание на поведение Киляшова В.В. после совершения преступления (будучи участником дорожно-транспортного происшествия, скрылся с места происшествия, а также пытался скрыть следы преступления, перевез автомобиль ночью по месту своего проживания, где отдал его в ремонт), как на обстоятельство, учитываемое судом при назначении наказания.

Смягчить назначенное Киляшову В.В. по ч.3 ст.264 УК РФ наказание в виде лишения свободы до 2 лет 11 месяцев.

В остальной части приговор оставить без изменения.

Председательствующий Н.А. Ковальчук