Определение СК по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 07 апреля 2021 г. по делу N 7У-1780/2021[77-1204/2021]

Судебная коллегия по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Сиротинина М.П, судей Колчанова Е.Ю, Пластининой О.В, при секретаре Бабийчук Г.А.

с участием

прокурора Чубуковой Э.К, защитника - адвоката Фогель Е.И, рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по кассационной жалобе адвоката Фогель Е.И, поданной в защиту осужденного Калугина О.Г, на приговор Черепановского районного суда Новосибирской области от 26 августа 2019 г. и апелляционное постановление Новосибирского областного суда от 30 декабря 2019 г.

Заслушав доклад председательствующего, выступление защитника осужденного Калугина О.Г. - адвоката Фогель Е.И, поддержавшей доводы кассационной жалобы по изложенным в ней мотивам, а также мнение прокурора Чубуковой Э.К, просившей об изменении приговора в части решения вопроса о распределении процессуальных издержек, судебная коллегия, установила:

по приговору Черепановского районного суда Новосибирской области от 26 августа 2019 г.

Калугин Олег Геннадьевич, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в "адрес", гражданин РФ, не судимый, -

признан виновным и осужден по ч. 3 ст. 264 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 1 год 6 месяцев с отбыванием в колонии-поселении, с лишением права заниматься деятельностью по управлению транспортными средствами на срок 1 год 6 месяцев.

С осужденного в доход федерального бюджета взысканы процессуальные издержки в размере 1 980 рублей, затраченные на выплату вознаграждения адвоката на досудебной стадии производства по делу.

Апелляционным постановлением Новосибирского областного судаот 30 декабря 2020 г. вышеназванный приговор оставлен без изменений, а поданные апелляционные жалобы - без удовлетворения.

Калугин О.Г. осужден за нарушение лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть человека.

Преступление совершено при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В кассационной жалобе адвокат, действуя в интересах осужденного, просит об отмене приговора и о назначении наказания, не связанного с лишением свободы и с применением ст. 73 УК РФ.

Считает, что суд апелляционной инстанции не привел убедительных мотивов, по которым отклонил доводы защиты о незаконности приговора.

Отмечает, что суд второй инстанции неверно учел отношение осужденного к предъявленному ему обвинению и нарушил его право на выбор позиции защиты. Обращает внимание, что осужденный полностью признал свою вину, заявив лишь о том, что ему не ясны некоторые положения закона.

Полагает, что судами первой и апелляционной инстанций оставлены без внимания позиция потерпевшего, просившего о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон, а также его заявление об отсутствии претензий к осужденному. При этом, ссылаясь на совершение осужденным впервые преступления, относящегося к категории средней тяжести, возмещение потерпевшему вреда, делает вывод о наличии достаточных оснований для прекращения настоящего уголовного дела в связи с примирением осужденного и потерпевшего.

Вместе с тем, утверждает, что вина осужденного не нашла своего подтверждения, принятые судом в обоснование приговора доказательства являются недопустимыми, а изложенные в приговоре выводы основаны на предположениях. В частности, указывает, что на досудебной стадии производства по делу не были получены свидетельские показания об обстоятельствах дорожно-транспортного происшествия, показания осужденного судом искажены и неполно изложены в приговоре. Считает, что в ходе производства по делу не был установлен механизм дорожно-транспортного происшествия. При этом отмечает, что эксперты уклонились от ответа на поставленный вопрос, сославшись на описание обстоятельств дела, приведенное следователем в постановлении о назначении экспертизы.

По мнению защиты, неустановление механизма дорожно-транспортного происшествия, не исключает возникновение последнего в результате случайного стечения обстоятельств.

В тоже время, защитник указывает, что суды не дали оценки действиям водителя после происшествия, его попытки спасти пострадавшего пассажира, а также дачу осужденным с момента возбуждения уголовного дела последовательных показаний, изобличающих его в совершении преступления.

Излагая обстоятельства происшествия, сообщенные осужденным, защитник делает вывод о том, что смерть ФИО1 не находится в причинно-следственной связи с действиями Калугина О.Г.

Ссылаясь на положения ст. 140 УПК РФ, указывает на отсутствие в постановлении о возбуждении уголовного дела повода для принятия этого процессуального решения, поскольку, по мнению защитника, сообщение из медицинского учреждения о поступлении трупа ФИО1, которое в данном случае не было зарегистрировано в КУСП, не является таковым. Отмечает, что при вынесении названного постановления у следователя не имелось достаточных оснований для возбуждения уголовного дела, поскольку протокол осмотра места происшествия не содержал достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Не содержат таких данных, по мнению адвоката, и объяснения Калугина О.Г. При этом, адвокат указывает на нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные при получении от осужденного названных объяснений, выразившихся в ненадлежащем разъяснение ему процессуальных прав, в том числе права, предусмотренного ст. 51 Конституции Российской Федерации, а также в незаконном предупреждении ее подзащитного об ответственности по ст. 306 УК РФ.

Оспаривая законность возбуждения уголовного дела, адвокат указывает, что протокол осмотра места происшествия окончен в 1 час 45 минут ДД.ММ.ГГГГ и в нем не содержится сведений о направлении трупа погибшего в медицинское учреждение, сообщение из которого о наступлении смерти ФИО1, опознанного при неизвестных обстоятельствах, поступило в полицию в 0 часов 30 минут. Также отмечает, что на фототаблице зафиксировано время 20 часов 55 минут, то есть время, не соответствующее периоду проведения осмотра места происшествия.

По мнению защиты, протокол осмотра места происшествия и объяснения Калугина О.Г. получены неуполномоченным лицом, поскольку ни в уголовно-процессуальном законе, ни в нормативных актах, регламентирующих службу в органах внутренних дел, не предусмотрена возможность проведения следственных действий исполняющим обязанности следователя, как это указано в названных процессуальных документах. При этом отмечает, что в материалах уголовного дела отсутствуют сведения о возложении обязанностей следователя на лицо, проводившее осмотр места происшествия, а также поручение на проведение доследственной проверки.

Анализируя данные протокола осмотра места происшествия, отмечает, что в нем указано недостоверное время поведения осмотра, поскольку, по мнению защитника, следственная группа не могла прибыть на место происшествия в течение 5 минут, а именно с 21 часа 5 минут (время поступления сообщения о происшествии) и в 21 час 10 минут начать осмотр места происшествия. Отмечает, что в протоколе осмотра места происшествия не зафиксированы сведения, касающиеся механизма дорожно-транспортного происшествия, в том числе, не зафиксировано состояние автомобиля, изменение его местоположения и целостности после аварии, обстоятельства извлечения тела погибшего, а также не зафиксированы точка удара автомобиля и точка, когда автомобиль стал неуправляемым. По мнению защитника, в протоколе должны содержаться сведения о приезде скорой медицинской помощи, возможном оказании помощи погибшему, времени нахождения последнего в автомобиле и на земле. Указывая на отсутствие сведений об обломках деталей автомобиля, делает вывод о неопределении площади дорожно-транспортного происшествия. Считает, что, в нарушение требований уголовно-процессуального закона, в протоколе не зафиксированы сведения о направлении трупа в медицинское учреждение, а также об опечатывании автомобиля и его о его направлении на хранение.

Считает недопустимым протокол осмотра предметов от ДД.ММ.ГГГГ, составленный и.о. следователя "данные изъяты", поскольку он составлен неуполномоченным лицом и в рамках доследственной проверки сообщения о преступлении. Кроме того, отмечает, что осмотр произведен без участия понятых, при отсутствии сведений о личности и порядке вызова специалиста, якобы принимавшего участие в проведении следственного действия. Также указывает на отсутствие документов, подтверждающих квалификацию специалиста, привлеченного следователем для участия в следственном действии. Неуказание в названном протоколе процессуального статуса ФИО11, сына погибшего, по мнению адвоката, является нарушением уголовно-процессуального закона. Анализируя содержание названного протокола осмотра, выражает сомнения в объективности зафиксированных в нем сведений, поскольку в протоколе не указано, кто из участников осмотра и на основе каких методик сделал выводы о наличии повреждений и механизме их образования, а также об исправности автомобиля до дорожно-транспортного происшествия. По мнению адвоката, результаты осмотра автомобиля противоречат сведениям, зафиксированным в протоколе осмотра места происшествия и названные противоречия не оценены судом первой инстанции в приговоре. Отмечая, что автомобиль после осмотра места происшествия не был опечатан и материалы уголовного дела не содержат сведений о порядке его перемещения от места происшествия до стоянки, делает вывод о недостоверности полученных в дальнейшем результатов осмотра, поскольку к автомобилю не был исключен доступ третьих лиц.

Отмечает, что потерпевший, сын погибшего, постоянно проживающий в "данные изъяты", не был надлежащим образом уведомлен о направлении уголовного дела в суд, а также о явке в судебное заседание.

Указывает на недопустимость заключения судебной медицинской экспертизы трупа, поскольку экспертиза назначена неуполномоченным лицом, а именно исполняющей обязанности следователя; сформулированный в постановлении вопрос касался исследования живого человека, а не трупа; исследование поручено заведующему "данные изъяты", а не заведующему Черепановского отделения названного учреждения; в постановлении не указаны сведения об опознании погибшего как ФИО1 Кроме того, отмечает, что в заключении не указано, что эксперт является заведующей "данные изъяты", не приведены сведения о порядке предупреждения эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Указывает, что дата начала экспертизы (ДД.ММ.ГГГГ) не соответствует действительности, поскольку труп ФИО1 доставлен в медицинское учреждение с места дорожно-транспортного происшествия в 0 часов 30 минут ДД.ММ.ГГГГ, а согласно протоколу осмотра места происшествия до окончания следственного действия, то есть до 1 часа 45 минут ДД.ММ.ГГГГ, труп с места происшествия в медицинское учреждение не направлялся. Ссылаясь на указанные обстоятельства, делает вывод о неустановлении личности трупа, доставленного в медицинское учреждение и подвергнутого, в дальнейшем, экспертному исследованию. Считает, что заключение эксперта не соответствует требованиям, предъявляемым уголовно-процессуальным законом, поскольку в нем не указано количество листов, на которых оно выполнено, к нему не приложены материалы дополнительных экспертных исследований, отсутствуют фототаблица или графическая зарисовка, фиксирующие локализацию телесных повреждений, обнаруженных на трупе. Ссылаясь на нормативные документы, регламентирующие порядок составления и оформления заключений судебных экспертиз, отмечает, что оспариваемое заключение не отвечает названным требованиям, поскольку в нем отсутствуют подписи эксперта, которые должны быть сделаны после каждого из разделов.

Считает, что, при подготовке заключения, эксперт, вопреки требованиям Приказа Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации от 12 мая 2010 г..N346н, не истребовал протокол осмотра места происшествия. В заключении не приведены сведения о применении технических средств, использованных экспертом, в том числе средства измерения длины и веса. Выражая сомнения в объективности исследования трупа ФИО1, указывает, что из показаний свидетелей следовало, что погибший "данные изъяты". Указывает, что ответы даны экспертом не в той последовательности, в которой они поставлены следователем в постановлении. "данные изъяты" Указывает, что эксперт не исследовала одежду потерпевшего. По мнению защиты, неполнота экспертного исследования, выразившаяся в отсутствии описания всех, в том числе незначительных травм потерпевшего, не позволяет установить механизм дорожно-транспортного происшествия и сделать вывод о виновности осужденного.

Полагает, что суд необоснованно сослался в приговоре на показания эксперта ФИО2

Отмечает, что экспертом нарушены сроки подготовки экспертного заключения.

Считает, что проведенная в ходе производства по делу комиссионная судебная экспертиза также не позволяет объективно установить обстоятельства дорожно-транспортного происшествия.

Указывая на отсутствие Калугина О.Г. ДД.ММ.ГГГГ в "адрес", то есть в месте производства предварительного следствия, просит об исключении как недопустимых доказательств протоколов процессуальных и следственных действий, якобы проведенных с его участием.

Полагает, что следственные действия, в том числе привлечение Калугина О.Г. в качестве обвиняемого, ДД.ММ.ГГГГ проведены в отсутствие защитника, поэтому являются недопустимыми.

Сообщая о наличии на иждивении Калугина О.Г. малолетнего ребенка и матери ребенка, делает вывод о наличии исключительных обстоятельств, позволяющих применить при назначении наказания правила, предусмотренные ст. 64 УК РФ, а также назначить ему наказание, не связанное с лишением свободы, в том числе с применением ст. 73 УК РФ и без назначения дополнительного наказания.

В возражениях прокурор просит об оставлении рассматриваемой кассационной жалобы без удовлетворения.

Проверив материалы дела в соответствии с требованиями ст. 401.16 УПК РФ, обсудив доводы, изложенные в кассационной жалобе, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

В силу ст. 401.1 УПК РФ суд кассационной инстанции проверяет законность приговора, вступившего в законную силу, то есть правильность применения норм права, в связи с чем доводы кассационной жалобы, касающиеся правильности установления судом фактических обстоятельств дела, могут быть проверены только с точки зрения соблюдения в ходе уголовного судопроизводства требований уголовного и уголовно-процессуального закона.

Субъективная оценка происшедшего и анализ доказательств, которые даны защитой, не могут быть приняты, поскольку суд первой инстанции, как того требуют положения ст. 87, 88 УПК РФ, оценил каждое доказательство с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все доказательства в совокупности - достаточности для вынесения итогового решения по делу. Тот факт, что данная оценка доказательств не совпадает с позицией защиты, не свидетельствует о нарушении судом требований уголовно-процессуального закона и не является основанием к отмене или изменению приговора.

Предусмотренные ст. 73 УПК РФ обстоятельства, подлежащие доказыванию, судом установлены.

Согласно материалам уголовного дела привлечение Калугина О.Г. к уголовной ответственности соответствует положениям гл. 23 УПК РФ, обвинительное заключении отвечает требованиям ст. 220 УПК РФ.

Обстоятельств, препятствующих рассмотрению дела в судебном заседании и принятию итогового решения, нарушений норм уголовно-процессуального закона и стеснения прав осужденного на стадии досудебного производства по уголовному делу не имеется.

Нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные на досудебной стадии производства по делу при проведении с Калугиным О.Г. следственных действий ДД.ММ.ГГГГ послужили основанием для отмены ранее вынесенного в отношении осужденного приговора от 14 мая 2018 г. и для возвращения судом апелляционной инстанции уголовного дела прокурору (т.2 л.д. 77-82). В ходе дополнительного расследования Калугину О.Г. ДД.ММ.ГГГГ, в присутствии избранного им защитника - адвоката Фогель Е.И, предъявлено обвинение (т.3 л.д. 15-18) и он допрошен по обстоятельствам инкриминируемого ему деяния (т.3 л.д. 19-22). В дальнейшем, Калугин О.Г. и его защитник, в соответствии с требованиями закона, уведомлены об окончании следственных действий и ознакомлены с материалами уголовного дела (т.3 л.д. 121-126).

При выполнении требований ст. 215, 217 УПК РФ осужденный ознакомился со всеми материалами уголовного дела, в том числе с постановлениями о назначении и заключениями судебных экспертиз, а также реализовал совместно с защитником свое право на заявление ходатайств, касающихся проведения повторных и дополнительных экспертных исследований.

Таким образом, оснований для вывода о нарушении на досудебной стадии производства по делу прав осужденного на защиту не имеется.

Доводы защиты об исключении, как недопустимых доказательств, протоколов допроса Калугина О.Г. в качестве подозреваемого и обвиняемого от ДД.ММ.ГГГГ удовлетворению не подлежат, поскольку названные протоколы не исследовались судом первой инстанции и не приняты в качестве доказательств вины осужденного.

Иные процессуальные документы, в том числе, заявление Калугина О.Г. о рассмотрении уголовного дела в особом порядке, обязательство о явке, протоколы разъяснения прав, об исключении которых просит защита, не являются доказательствами, перечень которых предусмотрен ст. 74, 76-81, 83-84 УПК РФ.

Ссылки адвоката на нарушения процедуры возбуждении уголовного дела несостоятельны.

Согласно п. 3 ч. 1, ч. 2 ст. 140 УПК РФ, поводом для возбуждения уголовного дела служит сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников. Основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления.

Исходя из положений ст. 143 УПК РФ сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников, принимается лицом, получившим данное сообщение, о чем составляется рапорт об обнаружении признаков преступления, проводится проверка и принимается решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в его возбуждении.

Согласно материалам уголовного дела оно было возбуждено, в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, на основании рапорта сотрудника полиции, зарегистрированного в установленном порядке в книге учета сообщений о преступлениях (КУСП N), согласно которого в полицию поступила информация о факте дорожно-транспортного происшествия, происшедшего на трассе "данные изъяты" (т.1 л.д. 3). Дополнительная информация о доставлении с места дорожно-транспортного происшествия в медицинское учреждение трупа ФИО1, зафиксированная сотрудником полиции в установленном порядке, также зарегистрирована в КУСП N (т.1 л.д. 5), была приобщена к вышеназванному рапорту (т.1 л.д. 6).

Основанием для возбуждения настоящего уголовного дела послужило наличие у органа предварительного следствия достаточных данных, указывающих на наличие признаков преступления. Доводы защиты о недопустимости объяснения Калугина О.Г, данного им на стадии проверки сообщения о преступлении, не подлежат удовлетворению, поскольку названный документ не использовался в качестве доказательства вины осужденного и не исследовался судом первой инстанции. Субъективное суждение адвоката о том, что для принятия решения о возбуждении уголовного дела орган предварительного следствия не располагал достаточными данными, удовлетворению не подлежит, поскольку не соответствует действительности.

Довод защитника о том, что материалы дела не содержат сведений о поручении проверки сообщения о преступления и.о. следователя ФИО4, не соответствуют действительности.

Согласно материалам уголовного дела, проверка сообщения о преступлении проводилась и.о. следователя ФИО4, которая, в том числе, согласовывала с руководителем органа предварительного следствия вопрос о продлении сроков доследственной проверки (т.1 л.д. 57).

Таким образом, производство проверки сообщения о преступлении и.о. следователя ФИО4 было согласовано руководителем органа предварительного следствия, поэтому нельзя согласиться с доводами защиты о проведении проверки, в том числе о проведении осмотров и назначении судебной экспертизы, неуполномоченным лицом.

Доводы защиты о незаконности возбуждения уголовного дела, обоснованные тем, что доследственная проверка проведена неуполномоченным лицом, а именно исполняющей обязанности следователя, удовлетворению не подлежат.

Согласно материалам уголовного дела на старшего следователя "данные изъяты" ФИО3 приказом ГУ МВД России "данные изъяты" были возложены обязанности заместителя начальника "данные изъяты" (т.1 л.д. 196). Следовательно, ФИО3, являясь следователем, проходящим службe в органах внутренних дел, в соответствии со ст. 38, 144 УПК РФ, была вправе проводить проверку сообщения о преступлении, в рамках которой могла получать объяснения, производить осмотры и назначать судебные экспертизы. Указание ФИО4 в процессуальных документах на исполнение обязанностей следователя "данные изъяты" не препятствовало проведению ею проверочных мероприятий, поскольку не лишало ее статуса следователя.

Надуманные суждения адвоката о незаконности возбуждения уголовного дела по мотиву отсутствия в протоколе осмотра места происшествия сведений о направлении трупа ФИО1 в медицинское учреждение, а также в связи с наличием информации о поступлении трупа погибшего в названное учреждение до окончания осмотра места происшествия, удовлетворению не подлежат, поскольку не опровергают наличие у органа предварительного следствия на момент принятия оспариваемого процессуального решения предусмотренных законом повода и основания для возбуждения уголовного дела.

Ссылка в жалобе на наличие в фототаблице времени, предшествующего началу осмотру места происшествия, также не указывает на незаконность возбуждения уголовного дела. Согласно названной фототаблице в ней указано не время осуществления фотосьемки, а предполагаемое время дорожно-транспортного происшествия (20 часов 55 минут ДД.ММ.ГГГГ).

При указанных обстоятельствах доводы адвоката о незаконности возбуждения уголовного дела, а потому об отмене вынесенных в отношении Калугина О.Г. судебных решений, удовлетворению не подлежат.

Описательно-мотивировочная часть приговора суда, согласно требованиям п. 1 ст. 307 УПК РФ, содержит описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, даты, времени и способа его совершения, формы вины осужденного и последствий преступления.

В соответствии с требованиями п. 2 ст. 307 УПК РФ суд привел в приговоре убедительные мотивы, по которым принял в качестве допустимых и достоверных одни доказательства и отверг другие.

Вопреки утверждениям защиты, вина Калугина О.Г. установлена материалами дела и подтверждается собранными в ходе предварительного следствия и исследованными в судебном заседании доказательствами, которым судом при вынесении оспариваемого приговора дана объективная оценка.

Помимо собственных показаний Калугина О.Г, признанных судом достоверными в соответствующей части, вина осужденного в совершении преступления подтверждается показаниями потерпевшего ФИО11, свидетелей ФИО5, ФИО6, ФИО7, ФИО8, ФИО9, ФИО10, заключениями судебных экспертиз, а также письменными доказательствами, которые подробно и правильно изложены в приговоре, проверены и оценены судом в соответствии с требованиями ст. 87, 88 УПК РФ.

По материалам уголовного дела не усматривается каких-либо обстоятельств, по которым допустимость и достоверность вышеперечисленных доказательств вызывала бы у судебной коллегии оправданные сомнения.

Довод защиты о том, что суд незаконно принял в обоснование вывода о виновности осужденного показания эксперта ФИО2, не соответствует действительности, поскольку показания эксперта судом не исследовались, поэтому в обоснование оспариваемого приговора не принимались.

Доводы о недопустимости протокола осмотра места происшествия, протокола осмотра автомобиля и заключения судебной медицинской экспертизы трупа, по мотиву их проведения или назначения неуполномоченным лицом вне рамок предварительного следствия, не основаны на законе.

Согласно положениям ч. 1 ст. 144 УПК РФ в ходе проверки сообщения о преступлении следователь вправе, в том числе производить осмотры и назначать судебную экспертизу.

Доводы защиты об отсутствии следователя ФИО4 полномочий на проведение доследственной проверки рассмотрены судебной коллегией выше.

Ссылка адвоката на невозможность следственной группы прибыть на место происшествия и начать его осмотр в указанные в материалах время не соответствует действительности. Согласно рапорту сотрудника полиции, информация о дорожно-транспортном происшествии поступила в ОМВД России по "данные изъяты" в 21 час 05 минут ДД.ММ.ГГГГ (т.1 л.д. 3). Осмотр места происшествия производился следователем с 22 часов 10 минут ДД.ММ.ГГГГ (а не с 21 часа 10 минут как указано защитником в жалобе) до 1 часа 45 минут ДД.ММ.ГГГГ (т.1 л.д. 8-25). Следовательно, следственная группа имела достаточное время с момента получения информации о дорожно-транспортном происшествии для прибытия на место аварии.

Мнение защиты о неполноте сведений, отраженных в протоколах осмотра, предположительности указанной в них информации, является субъективным мнением адвоката, которое не влечет признание оспариваемых доказательств недопустимыми.

Вопреки суждениям защиты протоколы осмотра места происшествия и осмотра автомобиля отвечают требованиям, предъявляемым уголовно-процессуальным законом, и содержат достаточную информацию для правильного установления фактических обстоятельств дела.

Проведение осмотра автомобиля в отсутствие понятых, но с участием специалиста и с применением технических средств фиксации хода и результатов осмотра (фотографирования) соответствует требованиям ч. 2 ст. 170 УПК РФ. Проведение осмотра в дневное время суток, на специализированной автомобильной стоянке, не обязывало следователя обеспечить участие понятых, поскольку ход и результаты следственного действия фиксировались с помощью примененных технических средств. По материалам уголовного дела не усматривается данных, свидетельствующих о недостоверности зафиксированной в оспариваемом протоколе информации о ходе и результатах осмотра, а мнение защиты об обратном, носящее характер субъективных предположений, удовлетворению не подлежит. Отсутствие в проколе указания на процессуальный статус ФИО11, принимавшего участие в осмотре, не является каким-либо нарушением закона, поскольку осмотр производился на стадии проверки сообщения о преступлении, то есть до вынесения постановления о признании ФИО11 потерпевшим. Вопреки доводам защиты, уголовно-процессуальное законодательство не обязывает следователя указывать в протоколе осмотра данные о квалификации специалиста и о порядке его вызова для проведения следственного действия. Привлечение специалиста к участию в осмотре осуществлено следователем в порядке, предусмотренном ст. 58, 168 УПК РФ. Достоверных данных о том, что после эвакуации автомобиля с места дорожно-транспортного происшествия он подвергался воздействию со стороны третьих лиц, не имеется, поэтому высказанные защитой предположения о необъективности полученных в ходе осмотра результатов не меняют правильности установленных судом фактических обстоятельств дела.

Изложенные в настоящей кассационной жалобе доводы о недопустимости заключения судебной медицинской экспертизы трупа ФИО1, аналогичные доводам, приведенным адвокатом в апелляционной жалобе, проверены и обоснованно отклонены судом второй инстанции с приведением в апелляционном постановлении убедительных мотивов, с которыми согласна судебная коллегия.

Каких-либо новых оснований, свидетельствующих о недопустимости и (или) недостоверности заключения эксперта, в кассационной жалобе адвокатом не приведено.

"данные изъяты"

Несостоятельными являются заявления защиты о неустановлении органом предварительного следствия и судом механизма дорожно-транспортного происшествия. Напротив, исследованные в судебном заседании доказательства, в том числе заключения судебных криминалистических экспертиз, позволили установить фактические обстоятельства дела, которые подробно и правильно изложены в описательной части приговора.

Непроведение в ходе предварительного следствия опознания трупа ФИО1 не свидетельствует о нарушении уголовно-процессуального закона и не опровергает вывод об установлении личности погибшего.

Согласно протоколу осмотра места происшествия, личность погибшего удостоверена находящимися при нем документами, в том числе паспортом. Факт того, что в результате дорожно-транспортного происшествия погиб именно ФИО1 подтвержден самим осужденным.

Доставление в медицинское учреждение, с места рассматриваемого дорожно-транспортного происшествия, трупа погибшего ФИО1 подтверждено сообщением, сделанным медицинским работником и зафиксированным сотрудником полиции (т.1 л.д. 5).

При указанных обстоятельствах оснований для вывода об исследовании в ходе судебной экспертизы трупа третьего лица нет.

Заявленные защитой доводы об отсутствии очевидцев рассматриваемого события не дают оснований сомневаться в правильности установленных судом обстоятельств дела.

При указанных обстоятельствах, по материалам уголовного дела не усматривается каких-либо противоречий в доказательствах, требующих их истолкования в пользу осужденного.

Проверив и оценив доказательства путем сопоставления их с другими, а все собранные доказательства в совокупности и достаточности для разрешения уголовного дела, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что вина Калугина О.Г. в совершении преступления при установленных и описанных в приговоре обстоятельствах полностью доказана.

В судебном заседании исследована достаточная совокупность доказательств, позволившая суду установить обстоятельства рассматриваемых событий и сделать правильный вывод о виновности Калугина О.Г, поэтому доводы защиты о неполноте предварительного и судебного следствия, в том числе по мотиву не установления механизма дорожно-транспортного происшествия, удовлетворению не подлежат.

Юридическая оценка действиям осужденного является правильной и оснований для её изменения не усматривается.

Изложенные в приговоре мотивы, обосновывающие выводы о квалификации действий осужденного, являются правильными и основаны на совокупности исследованных доказательств.

Судебное разбирательство проведено в соответствии с положениями гл. 35 - 39 УПК РФ. Нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену приговора, по материалам дела не установлено.

Довод защиты о нерассмотрении судами вопроса о прекращении уголовного дела в связи с примирением осужденного и потерпевшего удовлетворению не подлежит.

Имеющиеся в материалах уголовного дела заявления потерпевшего и его представителя (т.1 л.д. 150, 151, 175, т.3 л.д. 154, 231) не содержат сведений о примирении сторон.

Кроме того, из протокола судебного заседания следует, что при рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции, по результатам которого постановлен оспариваемый приговор от 26 августа 2019 г, стороны не ходатайствовали о прекращении уголовного дела по основанию, предусмотренному ст. 76 УК РФ, ст. 25 УПК РФ. Дополнительно направленное потерпевшим в суд заявление о прекращении уголовного дела за примирением сторон, поданное ФИО11 после постановления оспариваемого приговора (т.3 л.д. 233), обоснованно, с приведением мотивов, основанных на законе, оставлено судом второй инстанции без удовлетворения.

При указанных обстоятельствах, оснований для прекращения уголовного дела за применением сторон, а также для отмены состоявшихся судебных решений в кассационном порядке, в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона (п. 1 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ), не имеется.

По материалам уголовного дела не усматривается оснований для вывода о том, что орган предварительного следствия и суд нарушили права потерпевшего, а именно не уведомили его о направлении уголовного дела в суд и о его рассмотрении по существу. Напротив, имеющееся в деле документы свидетельствуют не только о том, что ФИО11, постоянно проживающий за пределами Российской Федерации, знал о рассмотрении судом настоящего уголовного дела, но и, обращаясь с заявлениями, реализовывал свои процессуальные полномочия. Суд первой инстанции, с учетом мнений участников процесса, в том числе защиты, не возражавших против рассмотрения дела без участия потерпевшего, принял отвечающее требованиям ст. 249 УПК РФ решение о возможности рассмотреть дело в отсутствие ФИО11

Наказание назначено Калугину О.Г. в соответствии с требованиями закона (ст. 6, 60 УК РФ), отвечает целям наказания, предусмотренным ст. 43 УК РФ, соразмерно содеянному им и с учётом всех обстоятельств дела, в том числе, с учетом смягчающего наказание обстоятельства, предусмотренного п. "г" ч. 1 ст. 61 УК РФ, то есть наличия у него на иждивении малолетнего ребенка.

Формального подхода к оценке обстоятельств, влияющих на вид и размер наказания, судами не допущено. Изложенные в приговоре выводы о виде и размере назначаемого наказания, в том числе дополнительного, судом мотивированы, соответствуют материалам уголовного дела и основаны на законе.

Вопреки доводам защиты, исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами преступления, поведением виновного во время и после его совершения и других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления, в приговоре справедливо не установлено. В этой связи суд правильно не усмотрел оснований для применения ст. 64 УК РФ.

Вид исправительного учреждения определён осужденному в соответствии с требованиями уголовного закона.

При таких обстоятельствах оснований считать назначенное осужденному наказание незаконным и несправедливым в силу его чрезмерной суровости не усматривается.

При рассмотрении уголовного дела судом апелляционной инстанции не допущено каких-либо нарушений уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, влекущих отмену состоявшихся судебных решений по делу.

Суд апелляционной инстанции в полном объеме проверил доводы апелляционной жалобы, аналогичные по содержанию, изложенным в настоящей кассационной жалобе, дал им надлежащую оценку.

Содержание апелляционного постановления отвечает требованиям УПК РФ.

Вопреки мнению защиты, в оспариваемом апелляционном постановлении приведены убедительные мотивы, по которым суд второй инстанции отклонил изложенные в апелляционной жалобе доводы и оснований не согласиться с ними не имеется.

Нельзя согласиться с мнением защиты о том, что суд апелляционной инстанции неверно изложил отношение осужденного к совершению инкриминируемого ему преступления, чем нарушил его право на защиту. Напротив, из содержания показаний Калугина О.Г. следует, что, признавая факты управления автомобилем и наступления в результате дорожно-транспортного происшествия смерти ФИО1, он утверждал, что не допускал нарушений правил дорожного движения. Таким образом, избранная осужденным позиция защиты обоснованно расценена судами, в том числе апелляционной инстанции, как частичное признание Калугиным О.Г. своей вины.

Вместе с тем, судебная коллегия считает, что вышеназванные приговор и апелляционное постановление подлежат изменению по следующим основаниям.

Согласно ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.

Такие нарушения уголовно-процессуального закона допущены судом по настоящему делу.

В силу ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым, то есть постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и основан на правильном применении уголовного закона.

В соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 131 УПК РФ суммы, выплачиваемые адвокату за оказание им юридической помощи в случае участия адвоката в уголовном судопроизводстве по назначению, относятся к процессуальным издержкам, которые согласно ч. 1 ст. 132 УПК РФ взыскиваются с осужденного или возмещаются за счет средств федерального бюджета.

В силу ч. 6 ст. 132 УПК РФ процессуальные издержки возмещаются за счет средств федерального бюджета в случае имущественной несостоятельности лица, с которого они должны быть взысканы. Суд вправе освободить осужденного полностью или частично от уплаты процессуальных издержек, если это может существенно отразиться на материальном положении лиц, которые находятся на иждивении осужденного.

По смыслу закона при решении вопроса о взыскании процессуальных издержек осуждённый должен быть информирован об их размере и порядке выплаты.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной в Определении от 12 ноября 2008 г. N1074-О-П, издержки, связанные с производством по уголовному делу, могут быть взысканы с осуждённого только по решению суда, порядок принятия которого должен гарантировать защиту его прав и соответствовать критериям справедливого судебного разбирательства: осуждённый, если он изъявляет желание участвовать в судебном заседании, не может быть лишен возможности заявлять отводы и ходатайства, знакомиться с позициями участников судебного заседания и дополнительными материалами, если таковые представлены, давать объяснения. Это означает, что вопрос о наличии оснований для освобождения лица от возмещения процессуальных издержек должен быть самостоятельным предметом судебного разбирательства, и осуждённому должна быть предоставлена возможность довести до суда свою позицию по поводу суммы взыскиваемых издержек и своего имущественного положения.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2013 г. N42 "О практике применения судами законодательства о процессуальных издержках по уголовным делам", решение суда о возмещении процессуальных издержек должно быть мотивированным.

Однако приведённые требования закона, правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации и разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции учтены не были.

Как видно из материалов дела, в ходе предварительного следствия защиту Калугина О.Г. по назначению суда осуществлял адвокат Катасонов С.А. (т.1 л.д. 95), которому в ходе предварительного следствия произведена выплата вознаграждения в размере 1 980 рублей (т.1 л.д. 135).

Постановляя приговор, суд взыскал с осужденного в пользу федерального бюджета судебные расходы в размере 1 980 рублей.

Вместе с тем, из протокола судебного заседания следует, что, принимая оспариваемое решение, суд вопрос о взыскании с осужденного судебных издержек за участие адвоката на обсуждение сторон не поставил, вынесенное следователем постановление о вознаграждении адвокату не огласил, тем самым не сообщив подсудимому размер процессуальных издержек, имущественное положение Калугина О.Г, а также вопрос о наличии либо отсутствии оснований для их освобождения от уплаты процессуальных издержек у подсудимого не выяснял.

Изложенное свидетельствует о том, что порядок принятия указанного решения не соответствует критериям справедливого судебного разбирательства.

Соответственно данный вопрос с соблюдением установленной процедуры и предоставлением сторонам возможности реализации имеющихся у них, в силу закона, прав не разрешался.

Иных оснований для отмены и (или) изменения обжалуемых приговора и апелляционного постановления по материалам уголовного дела не усматривается.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 401.14- 401.16 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

приговор Черепановского районного суда Новосибирской области от 26 августа 2019 г. и апелляционное постановление Новосибирского областного суда от 30 декабря 2019 г. в части взыскания с осужденного Калугина Олега Геннадьевича процессуальных издержек отменить, а уголовное дело в указанной части передать на новое рассмотрение в порядке ст. 396, 397, 399 УПК РФ в тот же суд иным составом.

В остальной части вышеназванные приговор и апелляционное постановление оставить без изменения, а кассационную жалобу адвоката Фогель Е.И, поданную в защиту осужденного Калугина О.Г. - без удовлетворения.

Председательствующий М.П. Сиротинин

Судьи Е.Ю. Колчанов

О.В. Пластинина