Апелляционное определение СК по гражданским делам Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики от 12 мая 2021 г. по делу N 33-939/2021

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики в составе:

Председательствующего Шомахова Р.Х.

Судей Кучукова О.М. и Мисхожева М.Б.

при секретаре Узденовой Ф.Р.

с участием прокурора Башиева Р.А, представителя Вологирова Ж.Х. - Дзамихова Р.И, представителей ПАО "МинБанк" -Самойлова М.Н, Лавриной А.С, представителя Тяжгова З.А. - Карамурзовой Ж.З, рассмотрев в открытом судебном заседании по докладу судьи Мисхожева М.Б. гражданское дело по исковому заявлению Вологирова Ж.Х. к Публичному акционерному обществу "Московский индустриальный банк" о взыскании денежных средств по договору банковского вклада, по апелляционной жалобе Публичного акционерного общества "Московский индустриальный банк" на решение Нальчикского городского суда КБР от 26 октября 2020 года, установила:

Вологиров Ж.Х. обратился в суд с иском к Публичному акционерному обществу "Московский индустриальный банк", в котором просил взыскать с ответчика денежные средства банковского вклада, проценты и компенсацию морального вреда.

В обоснование иска Вологиров Ж.Х. указал, что 11 января 2018 года он заключил с ответчиком договор банковского вклада N на сумму 2085000 руб. сроком до 11 января 2021 года, в соответствии с условиями которого процентная ставка за пользование вкладом определена сторонами в размере 17% годовых.

12 декабря 2019 года указанный вклад был пополнен суммой в размере 4203000 руб.

2 июля 2020 года истец обратился к ответчику с заявлением о возврате денежных средств по названному договору с начисленными процентами, и в удовлетворении заявления о возврате вклада и процентов ответчик неправомерно отказал.

Ссылаясь на эти обстоятельства, а также на положения статей 837, 849 Гражданского кодекса Российской Федерации, истец полагал о наличии оснований для взыскания с Банка денежных средств в размере 2085000 руб. и процентов, начисленных в соответствии с условиями договора в размере 584921, 65 руб, а также вклада в размере 4203000 руб. с начисленными процентами в размере 265572, 29 руб.

В отзыве на исковое заявление Вологирова Ж.Х, привлеченный к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований, Тяжгов З.А, указывая, что он осуществлял обязанности управляющего филиала ПАО "МинБанк", признавал факт получения им от Вологирова Ж.Х. сумм вклада в размере 2085000 руб. и 4203000 руб, указывая, что он действовал в соответствии с доверенностью, предоставляющей ему такие полномочия.

В отзыве на исковое заявление представитель ответчика, указывавший, что фактически денежные средства, переданные Вологировым Ж.Х. управляющему Тяжгову З.А, в кассу Банка не поступали, и что представленный договор банковского вклада заключен с нарушением требований локальных нормативных актов Банка, полагая, что данный договор является незаключенным, просил о принятии решения об отказе в заявленном Вологировым Ж.Х. иске.

Решением Нальчикского городского суда КБР от 26 октября 2020 года иск Вологирова Ж.Х. удовлетворен частично. Постановлено о взыскании с ответчика в пользу Вологирова Ж.Х. суммы вклада по договору от 11 января 2018 года в размере 2085000 руб. и процентов за период с 11 января 2018 года по 2 июля 2020 года в размере 584921, 65 руб, сумму дополнительного вклада в размере 4203000 руб. и процентов за период с 12 декабря 2019 года по 2 июля 2020 года в размере 265572, 29 руб, компенсацию морального вреда в размере 30000 руб, и штрафа за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя в размере 3584246, 97 руб.

В удовлетворении остальной части иска Вологирова Ж.Х. отказано.

Не согласившись с решением суда, считая его незаконным, представителем ответчика принесена апелляционная жалоба в которой ставится вопрос об отмене постановленного решения и принятии по делу нового об отказе в иске.

В обоснование жалобы ее автором, ссылавшимся на положения статей 433, 834, 836 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также на правовую позицию, изложенную в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 27 октября 2015 года N-П, Положение Банка России от 29 января 2018 года N-П "О порядке ведения кассовых операций и правилах хранения, перевозки и инкассации банкнот и монет Банка России в кредитных организациях на территории Российской Федерации" указывалось, что представленные истцом документы не соответствуют типовым формам, установленным в ПАО "МинБанк", а потому у суда отсутствовали основания для признания договора банковского вклада, совершенного с Вологировым Ж.Х, заключенным.

Кроме того, истцом не доказан факт внесения денежных средств в кассу Банка. Представленные истцом банковские ордера от 11 января 2018 года и от 12 декабря 2019 года, как выполненные с нарушением требований нормативных актов Банка России, не могут быть приняты в качестве бухгалтерской отчетности Банка, и как следствие, не могут служить основанием для осуществления банковских проводок по зачислению денежных средств во вклад.

Такая позиция Банка также согласуется с пояснениями представителя Тяжгова З.А, сообщившего о том, что последний не может объяснить по каким причинам денежные средства не попали в кассу Банка.

Более того, Тяжгов З.А. не был наделен полномочиями принимать денежные средства по договору банковского вклада. Такими полномочиями обладал только кассир Банка.

Неправомерным является также позиция суда первой инстанции, применившего к спорным правоотношениям Закон Российской Федерации "О защите прав потребителей", как об этом указано в Обзоре судебной практики по делам, связанным с защитой потребителей финансовых услуг, утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27 сентября 2017 года. Аналогичная правовая позиция высказана Верховным Судом Российской Федерации в определении от 27 сентября 2016 года по делу N-КГ16-7.

Ошибочное применение к спорным правоотношениям Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" повлекло разрешение настоящего спора судом с нарушением правил территориальной подсудности, а также к неверному распределению бремени доказывания обстоятельств.

Кроме того, судом оставлен без внимания тот факт, что согласно представленной в дело выписке по счету, открытому у ответчика, Вологировым Ж.Х. вносились денежные средства на счет и снимались с этого счета, что свидетельствует об осведомленности истца о порядке внесения и снятия наличных денежных средств в кредитной организации, то есть о возможности совершения операций лишь через кассового работника непосредственно в кассу Банка.

Без внимания также оставлен тот факт, что в заявлении о размещении денежных средств во вклад номера открытого счета, а также печати Банка при наличии места для ее оттиска, Вологиров Ж.Х. при проявлении должной осмотрительности не мог не заметить. Совокупность указанных обстоятельств в достаточной степени свидетельствует о недобросовестном поведении Вологирова Ж.Х, и допущенном с его стороны злоупотреблении правом.

Истцом также не доказано наличие у него денежных средств в сумме 6288000 руб, размещенных в качестве вклада.

Наряду с этим, для устранения возникших сомнений ответчиком заявлено ходатайство о вызове и допроса свидетеля Пшуковой К.М, чья подпись проставлена в Условиях по размещению денежных средств во вклад. Однако, указанное ходатайство судом неправомерно отклонено.

Наряду с этим, судом неправомерно отклонено ходатайство представителя Банка об отложении судебного заседания для представления дополнительных доказательств.

Также суд неправомерно отказал в привлечении к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, Банка России.

Проверив материалы дела, обсудив апелляционную жалобу, выслушав лиц, участвующих в деле, Судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Как установлено судом и следует из материалов дела, 11 января 2018 года между Банком в лице управляющего отделением Тяжговым З.А. и Вологировым Ж.Х.КБ заключен договор банковского вклада "Мультивалютный - Накопительный", по условиям которого истец внес сумму вклада в размере 2085000 руб. сроком на три года, то есть до 11 января 2021 года, с условием выплаты ему процентов по вкладу в размере 17% годовых.

Факт заключения между сторонами договора и внесения истцом денежных средств подтвержден самим договором, условиями по размещению денежных средств, датированных 11 января 2018 года и подписанных сторонами, а также банковским ордером N.

12 декабря 2019 года сумма вклада пополнена истцом на сумму 4203000 руб, что также подтверждено соответствующим банковским ордером N от 12 декабря 2019 года.

2 июля 2020 года истец обратился к ответчику с заявлением о расторжении договора с выплатой ему внесенных средств по вкладу с причитающимися процентами.

Указанное заявление ответчик оставил без удовлетворения, ссылаясь на отсутствие сведений о заключении с ним договора банковского вклада.

Установив указанные обстоятельства, оценив представленные сторонами доказательства, руководствуясь положениями статей 224, 834, 836, 846 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в постановлении N-П от 27 октября 2015 года, оценив представленные сторонами доказательства в их совокупности, пришел к выводу о наличи оснований для удовлетворения заявленного иска.

При этом, руководствуясь требованиями статьи 13 Закона Российской Федерации N "О защите прав потребителей", суд взыскал также с ответчика штраф за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя.

Судебная коллегия соглашается с выводами суда первой инстанции и не усматривает оснований для отмены обжалуемого решения суда по доводам жалобы Банка (часть 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Так, одним из оснований для отмены решения суда, ответчик приводил доводы, свидетельствующие по его мнению о том, что договор банковского вклада является незаключенным, поскольку денежные средства, переданные Вологировым Ж.Х. управляющему Тяжгову З.А, в кассу Банка не поступили.

Отклоняя указанные доводы коллегия учитывает, что позицию Конституционного Суда Российской Федерации, изложенную в постановлении N-П от 27 октября 2015 года "По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 836 гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.С.Билера, П.А.Гурьянова, Н.А.Гурьяновой, С.И.Каминской, А.М.Савенкова, Л.И. Савенковой, и И.П.Степанюгиной".

В данном постановлении, Конституционный Суд Российской Федерации, указывая на то, что отношения, вытекающие из договора банковского вклада, регламентируются положениями главы 44 Гражданского кодекса Российской Федерации, в частности статей 834 и 836 того же кодекса, указал, что по смыслу названных норм договор банковского вклада считается заключенным с момента, когда банком были получены конкретные денежные суммы; соответственно, право требования вклада, принадлежащее вкладчику, и корреспондирующая ему обязанность банка по возврату вклада возникают лишь в случае внесения средств вкладчиком. Подобное регулирование процедуры заключения договора банковского вклада направлено на обеспечение фактического поступления денежных средств по договорам банковского вклада и отвечает интересам не только конкретных банков, но и всей банковской системы и в конечном счете - в силу ее значимости для устойчивого развития экономики Российской Федерации - как интересам финансово-экономической системы государства, так и интересам граждан-вкладчиков в целом.

Вместе с тем подтверждение факта внесения вклада, по буквальному смыслу абзаца второго пункта 1 статьи 836 Гражданского кодекса Российской Федерации допускается и иными, помимо сберегательной книжки, сберегательного или депозитного сертификатов, документами, оформленными в соответствии с обычаями делового оборота, применяемыми в банковской практике, к числу которых может, в частности, относиться приходный кассовый ордер, который по форме отвечает требованиям, утвержденным нормативными актами Банка России.

Исходя из того что пункт 1 статьи 836 ГК Российской Федерации допускает подтверждение соблюдения письменной формы договора банковского вклада выданным банком вкладчику документом, отвечающим требованиям, установленным банковскими правилами и применяемыми в банковской практике обычаями делового оборота, т.е. перечень документов, которые могут удостоверять факт заключения договора банковского вклада, не является исчерпывающим, внесение денежных средств на счет банка гражданином-вкладчиком, действующим при заключении договора банковского вклада разумно и добросовестно, может доказываться любыми выданными ему банком документами.

Что касается неблагоприятных последствий несоблюдения требований к форме договора банковского вклада и процедуры его заключения, то их несение возлагается на банк, поскольку как составление проекта такого договора, так и оформление принятия денежных средств от гражданина во вклад осуществляются именно банком, который, будучи коммерческой организацией, самостоятельно, на свой риск занимается предпринимательской деятельностью, направленной на систематическое получение прибыли (абзац третий пункта 1 статьи 2 и статья 50 ГК Российской Федерации), обладает специальной правоспособностью и является - в отличие от гражданина-вкладчика, не знакомого с банковскими правилами и обычаями делового оборота, - профессионалом в банковской сфере, требующей специальных познаний.

В частности, если из обстоятельств дела следует, что договор банковского вклада, одной из сторон которого является гражданин, был заключен от имени банка неуполномоченным лицом, необходимо учитывать, что для гражданина, проявляющего при заключении договора необходимые разумность и добросовестность, соответствующее полномочие представителя может явствовать из обстановки, в которой он действует (абзац второй пункта 1 статьи 182 ГК Российской Федерации). Например, когда договор оформляется в кабинете руководителя подразделения банка, то у гражданина имеются основания полагать, что лицо, заключающее этот договор от имени банка, наделено соответствующими полномочиями. Подобная ситуация имеет место и в случае, когда договор банковского вклада заключается уполномоченным работником банка, но вопреки интересам своего работодателя, т.е. без зачисления на счет по вкладу поступившей от гражданина-вкладчика денежной суммы, притом что для самого гражданина из сложившейся обстановки определенно явствует, что этот работник действует от имени и в интересах банка.

Соответственно, суды, которые при рассмотрении споров между гражданами и кредитными организациями по поводу банковских вкладов самостоятельно осуществляют гражданско-правовую квалификацию отношений сторон, в том числе определяют, могут ли эти правоотношения считаться установленными, какова их природа, юридические факты, их порождающие, должны учитывать различный уровень профессионализма сторон в данной сфере правоотношений, отсутствие у присоединившейся стороны - гражданина реальной возможности настаивать на изменении формы договора и на проверке полномочий лица, действующего от имени банка, и т.д.

С учетом приведенной правовой позиции, коллегия учитывает, что в настоящем случае, как установлено объяснениями представителя истца договор по вкладу Вологировым Ж.Х. был заключен с Банком в лице управляющего отделением Тяжговым З.А, действовавшим в день заключения договора на основании выданной доверенности N от 6 декабря 2016 года со сроком полномочий на три года.

В соответствии с указанной доверенностью Тяжгов З.А. был наделен полномочиями на привлечение денежных средств физических и юридических лиц во вклады (до востребования и на определенный срок), размещать привлеченные во вклады денежные средства физических и юридических лиц, подписывать все вытекающие из этих операций договоры и иные документы (Т.1 л.д.142-144).

Согласно объяснениям представителя истца перед заключением договора, Вологиров Ж.Х. ознакомился с содержанием доверенности, после чего заключил договор и передал 11 января 2018 года договор банковского вклада. Указанные действия совершались в кабинете управляющего, и обстановка, в условиях которой совершалась сделка, не вызывала у него сомнений в правомочиях лица, заключавшего с ним сделку. Предоставление 12 декабря 2019 года дополнительных средств по вкладу в размере 4203000 руб. также осуществлено в аналогичных условиях.

Следует отметить, что при получении 4203000 руб. Тяжгов З.А. действовал на основании нотариально удостоверенной доверенности N от 22 января 2019 года, наделявшая его аналогичными полномочиями, что и доверенность от 6 декабря 2016 года.

Более того, в письменном отзыве на исковое заявление Тяжгов З.А. признавал получение им от Вологирова Ж.Х. денежных средств в заявленном последним размере.

Таким образом, с учетом представленных сторонами доказательств, а именно заявлением о размещении денежных средств во вклад, подписанным как Вологировым Ж.Х, так и Тяжговым З.А. (т.1 л.д.9), условиями по размещению денежных средств во вклад "Мультивалютный-Накопительный" в рамках договора банковского обслуживания, также подписанными вкладчиком и работником Банка, скрепленными печатью Банка, а также банковскими ордерами от 11 января 2018 года и 12 декабря 2019 года о передаче Банку 2085000 руб. и 4203000 руб. в достаточной степени подтверждают как возникновение между сторонами договора банковского вклада, так и передачу сотруднику Банка денежных средств в указанном размере.

Наряду с этим, следует учитывать также позицию представителей ответчика, сообщивших в суде апелляционной инстанции о том, что Банком признаются обстоятельства, указывающие на получение Тяжговым З.А. денежных средств от Вологирова Ж.Х. Однако, по мнению, представителей Банка, в рассматриваемом случае Тяжгов З.А. действовал не от имени Банка, а действовал самостоятельно от своего имени, поскольку денежные средства в кассу Банка не поступили.

Отклоняя указанные доводы, коллегия учитывает положения статьи 402 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которым действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника. Должник отвечает за эти действия, если они повлекли неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства.

В данном случае, согласно приведенной норме материального закона, с учетом позиции Конституционного Суда Российской Федерации, значимым, подлежащим доказыванию обстоятельством, являлось установление факта передачи вкладчиком денежных средств работнику Банка, и данное обстоятельство, как указано выше, подтверждено как представленными письменными доказательствами, так и признавалось ответчиком в судебном заседании, что освобождает Вологирова Ж.Х. в силу требований части 2 статьи 68 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации от обязанности доказывания этого обстоятельства.

Наряду с изложенным, это обстоятельство также подтверждено дополнительно представленным ответчиком в дело доказательством, а именно постановлением о признании Банка потерпевшим в рамках возбужденного уголовного дела. Согласно постановлению от 3 марта 2021 года, вынесенному следователем ГУ МВД России по Северо-Кавказскому федеральному округу, в ходе предварительного расследования уголовного дела, возбужденного в отношении Тяжгова З.А. по признакам преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, было установлено, что в период времени с 15 ноября 2016 года по 12 мая 2020 года Тяжгов З.А, действуя из корыстных побуждений, находясь в своем служебном кабинете, с использованием своего служебного положения получил под предлогом размещения денежных средств по вкладам от физических лиц не менее 800000000 руб, которые в кассу Банка не внес.

Содержание данного постановления в полной мере согласуется с иными доказательствами по делу, в частности о получении Тяжговым З.А. 11 января 2018 года и 12 декабря 2019 года от Вологирова Ж.Х. денежных средств по вкладу в своем служебном кабинете.

Совокупность указанных обстоятельств в достаточной степени свидетельствует об обоснованности выводов суда первой инстанции.

Не могут повлечь отмену обжалуемого решения доводы о том, что Вологиров Ж.Х. обладал денежными средствами в размере более 6000000 руб.

Отклоняя указанные доводы, коллегия принимает во внимание доказательства о том, что Вологиров Ж.Х. согласно представленным УФНС по КБР сведениям (Т.1 л.д.161-163) в 2018 и 2019 годах извлек доход от осуществляемой предпринимательской деятельности в общем размере более 6035752 руб.

Несостоятельны также доводы, свидетельствующие, по мнению ответчика, о недобросовестности Вологирова Ж.Х.

Согласно вышеуказанному постановлению Конституционного Суда Российской Федерации определяя пределы осуществления гражданских прав, статья 10 ГК Российской Федерации устанавливает, что добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются (пункт 5). Разъясняя это законоположение, Верховный Суд Российской Федерации указал, что при оценке действий сторон как добросовестных или недобросовестных судам следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации (пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года N "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации").

С учетом неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации позиции, согласно которой суды при рассмотрении дел обязаны исследовать по существу фактические обстоятельства и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы, поскольку иное приводило бы к тому, что право на судебную защиту, закрепленное статьей 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации, оказывалось бы существенно ущемленным, это означает, что суд не вправе квалифицировать, руководствуясь пунктом 2 статьи 836 ГК Российской Федерации во взаимосвязи с его статьей 166, как ничтожный или незаключенный договор банковского вклада с гражданином на том лишь основании, что он заключен неуполномоченным работником банка и в банке отсутствуют сведения о вкладе (об открытии вкладчику счета для принятия вклада и начисления на него процентов, а также о зачислении на данный счет денежных средств), в тех случаях, когда - принимая во внимание особенности договора банковского вклада с гражданином как публичного договора и договора присоединения - разумность и добросовестность действий вкладчика (в том числе применительно к оценке предлагаемых условий банковского вклада) при заключении договора и передаче денег неуполномоченному работнику банка не опровергнуты. В таких случаях бремя негативных последствий должен нести банк, в частности создавший условия для неправомерного поведения своего работника или предоставивший неуправомоченному лицу, несмотря на повышенные требования к экономической безопасности банковской деятельности, доступ в служебные помещения банка, не осуществивший должный контроль за действиями своих работников или наделивший полномочиями лицо, которое воспользовалось положением работника банка в личных целях, без надлежащей проверки.

Действия банков, работники которых принимали у вкладчиков дополнительные денежные суммы для внесения во вклад (со ссылкой на подписанный договор) и выдавали денежные суммы в качестве процентов по вкладу, в силу статьи 402 ГК Российской Федерации, согласно которой действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника, должны расцениваться с учетом предписаний пункта 5 статьи 166 ГК Российской Федерации в действующей редакции, введенной Федеральным законом от 7 мая 2013 года N100-ФЗ, устанавливающего, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действовало недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки. Приведенное правило, по сути, лишь нормативно подтверждает необходимость добросовестного поведения участников регулируемых гражданским правом отношений (в том числе возникших до его формальной имплементации в текст Гражданского кодекса Российской Федерации), которое должно отвечать критерию определенности, однозначности и точности.

При этом на гражданина-вкладчика, не обладающего профессиональными знаниями в сфере банковской деятельности и не имеющего реальной возможности изменить содержание предлагаемого от имени банка набора документов, необходимых для заключения данного договора, возлагается лишь обязанность проявить обычную в таких условиях осмотрительность при совершении соответствующих действий (заключить договор в здании банка, передать денежные суммы работникам банка, получить в подтверждение совершения операции, опосредующей их передачу, удостоверяющий этот факт документ). Поэтому с точки зрения конституционных гарантий равенства, справедливости и обеспечения эффективной судебной защиты необходимо исходить из того, что гражданин-вкладчик, учитывая обстановку, в которой действовали работники банка, имел все основания считать, что полученные им в банке документы, в которых указывается на факт внесения им денежных сумм, подтверждают заключение договора банковского вклада и одновременно удостоверяют факт внесения им вклада. Иное означало бы существенное нарушение прав граждан-вкладчиков как добросовестных и разумных участников гражданского оборота.

Таким образом, с учетом конкретных обстоятельств дела, данных о недобросовестном поведении Вологирова Ж.Х, злоупотребившего своими правами, материалы настоящего гражданского дела не содержат.

Тот факт, что передача денежных средств была осуществлена управляющему отделением Банка, а не кассиру, нельзя отнести к обстоятельствам, свидетельствующим о недобросовестном поведении Вологирова Ж.Х.

Возникновение ущерба по вине должностных лиц Банка, нарушивших требования локальных нормативных актов Банка, определяющих порядок внесения в кассу Банка денежных средств, не может являться обстоятельством, умаляющим права физического лица - вкладчика, и основанием к отказу в заявленном им иске.

Не основанными на законе, коллегией признаются доводы ответчика, полагавшего, что суд неправомерно применил к спорным правоотношениям Закон "О защите прав потребителей" и разрешилспор с нарушением правил территориальной подсудности.

Следует отметить, что в ходе судебного разбирательства стороной ответчика было заявлено ходатайство о передаче дела по подсудности в Симоновский районный суд г.Москвы.

Указанное ходатайство судом было отклонено, о чем 13 августа 2020 года вынесено соответствующее определение.

Указанное определение было предметом проверки судов апелляционной и кассационной инстанций, пришедших к выводу о законности принятого 13 августа 2020 года судебного постановления, признав, что судом первой инстанции правомерно при принятии искового заявления к производству суда применен Закон "О защите прав потребителей".

Иных доводов, нуждающихся в дополнительной проверке, апелляционная жалоба не содержит.

По существу эти доводы, основанные на ошибочном толковании норм материального права, сводятся лишь к субъективной оценке конкретных обстоятельств, а потому не могут повлечь отмену обжалуемого решения.

В рассматриваемом случае, суд правильно применив нормы материального закона к спорным правоотношениям, верно определилюридически значимые обстоятельства, дав надлежащую правовую оценку по правилам статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации представленным сторонами доказательствам, принял обоснованное и законное решение.

Руководствуясь статьей 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, определила:

Решение Нальчикского городского суда КБР от 26 октября 2020 года оставить без изменения, а апелляционную жалобу ПАО "Московский индустриальный банк" - без удовлетворения.

Председательствующий Р.Х.Шомахов

Судьи О.М.Кучуков

М.Б. Мисхожев