Определение СК по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 29 августа 2023 г. по делу N 8Г-17648/2023[88-18480/2023]

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного

суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Раужина Е.Н, судей Кожевниковой Л.П, Леонтьевой Т.В.

с участием прокурора пятого отдела (апелляционно-кассационного) (с дислокацией в г. Кемерово) апелляционно-кассационного управления Главного гражданско-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Антипова А.А.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело N38RS0036-01-2022-000191-62 (2-1250/2022) по иску Рупенко Дмитрия Сергеевича к Областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения Иркутская городская клиническая больница N 3, Областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения Иркутская городская поликлиника N 4 о компенсации морального вреда за ненадлежащее оказание медицинской помощи, по кассационной жалобе Рупенко Дмитрия Сергеевича на решение Свердловского районного суда г. Иркутска от 6 декабря 2022 г. с учетом определения об исправлении описки от 20 февраля 2023 г, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 24 апреля 2023 г.

Заслушав доклад судьи Восьмого кассационного суда общей юрисдикции Кожевниковой Л.П, объяснения Рупенко Д.С, его представителя-адвоката Дмитриева И.М, действующего на основании ордера, поддержавших доводы жалобы, объяснения представителя Областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения Иркутская городская поликлиника N 4 -Труфановой О.С, действующей на основании доверенности, возражавшей удовлетворению жалобы, объяснения представителя третьего лица Областного государственного казенного учреждения здравоохранения "Иркутская областная клиническая "данные изъяты" больница N 1" - Черепанова Г.Н, возражавшего удовлетворению кассационной жалобы, принимавших участие в судебном заседании посредством видеоконференц-связи, прокурора Антипова А.А, возражавшего против удовлетворения кассационной жалобы, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции,

УСТАНОВИЛА:

Рупенко Д.С. обратился в суд с иском к Областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения "Иркутская городская клиническая больница N3" (далее -ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N3"), Областному государственному бюджетному учреждению здравоохранения "Иркутская городская поликлиника N4" (далее- ОГБУЗ "Иркутская городская поликлиника N 4") о компенсации морального вреда в размере 8 000 100 руб. по 4 000 050 руб. с каждого из ответчиков.

В обоснование требований указал, что страдает врожденным заболеванием - "данные изъяты", в связи с чем с детства является инвалидом "данные изъяты" группы и регулярно принимает рекомендованные ему медикаменты для подавления "данные изъяты" болезни. После приема препарата " "данные изъяты" для предотвращения приступа "данные изъяты" вечером 14 марта 2017 г, проходя по Глазковскому мосту в г. Иркутске, почувствовал головокружение, потерял сознание, очнулся в больнице ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N 3".

Как выяснил истец, 14 марта 2017 г. в 19.05 часов после потери сознания бригадой скорой помощи он был госпитализирован в ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N 3" с диагнозом: "данные изъяты"). Как указано в карте со слов окружающих Рупенко Д.С, пытался покончить жизнь самоубийством и спрыгнуть с моста, просил у людей "данные изъяты"

В дальнейшем истец, обращаясь в контролирующие органы, смог доказать, что доказательств "данные изъяты", не нашел подтверждения и факт принятия "данные изъяты". Истец полагает, что из-за некорректных сведений сотрудников скорой медицинской помощи при доставлении в стационар он не получил своевременно правильного лечения, сотрудники больницы отнеслись к нему пренебрежительно, считая его "данные изъяты". На лечении в ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N 3" Рупенко Д.С. находился с 14 марта 2017 г. по 4 апреля 2017 г, где надлежащей помощи не получил.

В дальнейшем истец обращался также в ОГБУЗ "Иркутская городская поликлиника N4" к "данные изъяты", где также надлежащей помощи не получил.

На сегодняшний день истец продолжает уже почти 5 лет жить с установленным "данные изъяты", пытается решить вопрос о проведении "данные изъяты".

Истец полагает, что в случае надлежащего оказания ему медицинской помощи в медицинских организациях-ответчиках, ему бы не пришлось в свои молодые 28 лет бороться за право свободно и по-человечески жить и дышать. Он лишен возможности полноценного карьерного роста, женитьбы из-за серьезных проблем со здоровьем.

С учетом уточнения исковых требований истец просил суд взыскать с ответчиков ОГБУЗ "Иркутская городская поликлиника N4", ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N 3" компенсацию морального вреда в размере 8 000 100 руб. (по 4 000 050 руб. с каждого из ответчиков).

Решением Свердловского районного суда г. Иркутска от 6 декабря 2022 г. с учетом определения об исправлении описки от 20 февраля 2023 г. исковые требования удовлетворены, суд взыскал с ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N 3" в пользу истца компенсацию морального вреда в размере 80 000 руб, с ОГБУЗ "Иркутская городская поликлиника N4" - 250 000 руб, в доход бюджета госпошлину по 150 руб. с каждого из ответчиков; в пользу Государственного бюджетного учреждения Рязанской области "Бюро судебно-медицинской экспертизы имени Д.И. Мастбаума" расходы на проведение экспертизы в размере 59 262 руб. (по 29 631 руб. с каждого из ответчиков).

Апелляционным определением Иркутского областного суда от 24 апреля 2023 г. решение Свердловского районного суда г. Иркутска от 6 декабря 2022 г. оставлено без изменения.

В кассационной жалобе истец Рупенко Д.С. просит судебные акты изменить в части взысканных сумм, принять по делу другое решение, которым увеличить размер компенсации морального вреда. В обоснование доводов жалобы указывает, что суд, снижая размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию с ответчиков, при этом не учел следующие обстоятельства: длительность переживаний истца, связанных с некачественным оказанием медицинской помощи с 2017 года по настоящее время, отсутствие извинений со стороны ответчиков, утверждение их представителей об отсутствии вины, не принятие ответчиками всех возможных мер для оказания Д.С. необходимой помощи, отсутствие дачи рекомендаций консервативного лечения, преждевременная выписка из лечебного учреждения.

В связи с тем, что суд без должных к тому оснований отказал в принятии уточненного иска, просит решение в части отказа в принятии уточненного иска отменить и принять по делу новое решение, не передавая дело на новое рассмотрение.

Кассатор также полагает, что суд необоснованно отклонил ходатайство о назначении по делу повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, в связи с чем истец был лишен права поставить перед экспертами вопросы, направленные на установление юридически значимых обстоятельств по делу, в связи с чем также просит судебные акты отменить, принять по делу новое решение, не передавая дело на новое рассмотрение.

На кассационную жалобу прокурором Иркутской области направлены возражения.

Заслушав истца, его представителя, представителя указанного ответчика, представителя третьего лица, прокурора, проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, возражений на кассационную жалобу, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции не находит оснований для удовлетворения жалобы.

В силу положений ст. 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Статья 379.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что кассационный суд общей юрисдикции проверяет законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанций, устанавливая правильность применения и толкования норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного постановления, в пределах доводов, содержащихся в кассационных жалобе, представлении, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции рассмотрела дело в пределах доводов кассационной жалобы.

Судами установлено и следует из материалов дела, что 14 марта 2017 г. Рупенко Д.С. доставлен в ГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N3" выставлен диагноз - "данные изъяты"

Как следует из сопроводительного листа к талону, со слов сотрудников полиции, прохожих, Рупенко Д.С. пытался совершить "данные изъяты", при прибытии скорой помощи лежал без сознания на скамейке. Диагноз направившего учреждения: "данные изъяты"

3 апреля 2017 г. осмотр "данные изъяты": "данные изъяты", выписывается на дальнейшее лечение и наблюдение "данные изъяты" по месту жительства, учитывая "данные изъяты", требуется перевод в "данные изъяты" стационар.

Из переводного эпикриза от 4 апреля 2017 г. следует, что состояние пациента "данные изъяты". Для дальнейшего наблюдения и лечения пациент переводится в ОГБУЗ ИОПНД N1 под наблюдение лечащего врача, перевод согласован с з/о травматологии N2 Красовским А.Ю, перевод осуществлен 4 апреля 2017 г. в 12.30 бригадой, скорой медицинской помощи.

4 апреля 2017 г. Рупенко Д.С. поступил в ОГКУЗ "Иркутская областная "данные изъяты" больница N1", выписан 5 апреля 2017 г. (провел 20 часов).

В период 2017 года Рупенко Д.С. обращался в ОГБУЗ "Иркутская городская поликлиника N4" к "данные изъяты" Антипиной, "данные изъяты" Рыбакову, "данные изъяты" Фоминцевой, "данные изъяты", врачу Львициной в кабинет неотложной помощи, "данные изъяты" Мединской.

2 мая 2017 г. истец находился на обследовании в приемнодиагностическом отделении Иркутская городская клиническая больница N1 (направлен из ГКБ N10), диагноз: "данные изъяты", рекомендовано - консультация "данные изъяты"

В период с 13 июня 2017 г. по 10 июля 2017 г. Рупенко Д.С. находился на стационарном лечении в ГБУЗ Иркутская ордена "Знак Почета" областная клиническая больница, диагноз "данные изъяты"

В период с 23 октября 2017 г. по 7 ноября 2017 г. истец находился на стационарном лечении в ГБУЗ Иркутская ордена "Знак Почета" областная клиническая больница, диагноз заключительный: "данные изъяты"

В период с 19 марта 2018 г. по 29 марта 2018 г. истец находился на стационарном лечении в ГБУЗ Иркутская ордена "Знак Почета" областная клиническая больница, диагноз "данные изъяты"

В период с 7 мая 2018 г. по 8 мая 2018 г. Рупенко Д.С. находился на стационарном лечении в ГБУЗ Иркутская ордена "Знак Почета" областная клиническая больница, диагноз "данные изъяты"

Определением суда от 22 апреля 2022 г. с учетом определений об исправлении описки по делу назначена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, проведение которой поручено экспертам Государственного бюджетного учреждения Рязанской области "Бюро судебно-медицинской экспертизы имени Д.И. Мастбаума".

Согласно заключению комиссии экспертов от 15 августа 2022 г. N эксперты пришли к следующим выводам.

На момент поступления Рупенко Д.С. 14 марта 2017 г. в Иркутскую городскую клиническую больницу N3 истцу было диагностировано: "данные изъяты" 17 марта 2017 г, сопутствующий диагноз: "данные изъяты"

Диагнозы истца в период его нахождения в стационаре в Иркутской городской клинической больнице N3 с 14 марта 2017 г. по 4 апреля 2017 г. как при поступлении, так и на последующих этапах его обследования в стационаре - "данные изъяты", установленный 17 марта 2017 г, были поставлены правильно, исходя из имеющихся на конкретный период времени объективных данных клинического обследования пациента.

"данные изъяты" 14 марта 2017 г. в 20.30 часов. При нахождении Рупенко Д.С. в стационаре ему проводился весь комплекс необходимых диагностических мероприятий для установления диагноза и полный объем интенсивной терапии и неотложных мероприятий для профилактики осложнений, проводились различные инструментальные и лабораторные исследования с оценкой основных параметров жизнедеятельности и их коррекция. В стационар Рупенко Д.С. был направлен с диагнозом "данные изъяты" в соответствии с нормативно-правовым актом, регламентирующим порядок оказания медицинской помощи при наличии "данные изъяты" (Приказ Минздрава России от 7 ноября 2012 г. N 635н) Рупенко Д.С. проведены "данные изъяты"

При "данные изъяты" стандартами оказания медицинской помощи в обязательном порядке предусмотрено выявление и определение концентрации вышеуказанных веществ в биологических средах организма ("данные изъяты") (Приказ Минздрава России от 4 сентября 2012 г. N 129н, Приказ Минздрава России от 20 декабря 2012 г. N 1114н), что и было сделано Рупенко Д.С. при поступлении в стационар.

При оказании медицинской помощи Рупенко Д.С. при подозрении на "данные изъяты" были привлечены узкие специалисты ("данные изъяты") в соответствии с Приказом Минздрава России от 15 ноября 2012 г. N 925н. По поводу имевшихся у Рупенко Д.С. сопутствующих заболеваний Рупенко Д.С. также был консультирован соответствующими специалистами "данные изъяты").

Длительное нахождение Рупенко Д.С. явилось закономерной причиной развития осложнений - "данные изъяты" была оказана медицинская помощь в соответствии с Приказом Минздрава России от 9 ноября 2012 г. N 741н. Результатом проведенного лечения явилась положительная динамика в состоянии пациента.

24 марта 2017 г. в 17.30 часов консилиумом врачей для "данные изъяты" было решено провести "данные изъяты". В последующем наблюдалась положительная динамика и 31 марта 2017 г. пациент был отключен от аппарата "данные изъяты" 1 апреля 2017 г. был деканюлирован ("данные изъяты").

По поводу клинического диагноза "данные изъяты", назначалась "данные изъяты". 4 апреля 2017 г. пациент был направлен для дальнейшего обследования и лечения в "данные изъяты" диспансер.

Эксперты пришли к выводу о том, что тактика лечения Рупенко Д.С. в период его нахождения с 14 марта 2017 г. по 4 апреля 2017 г. в стационаре Иркутской городской клинической больнице N3 была выбрана верно в соответствии с установленными диагнозами. Стандарты, протоколы, клинические рекомендации оказания медицинской помощи соблюдены. Дефектов оказания медицинской помощи не усматривается.

В медицинской документации Рупенко Д.С. отсутствует информация о "данные изъяты". Напротив, у пациента имелся целый ряд неблагоприятных условий, способствующих возникновению закономерного в данном случае "данные изъяты", а именно: наличие "данные изъяты" с 14 марта по 24 марта 2017 г, "данные изъяты" вмешательство - "данные изъяты" 24 марта 2017 г, "данные изъяты" также способствовало развитие "данные изъяты" после выписки из медицинской организации. В случае с Рупенко Д.С. по данным медицинской карты, каких-либо нарушений, в том числе и в части профилактики "данные изъяты" не усматривается, поэтому развившийся у него "данные изъяты" следует расценивать не как последствие ненадлежащего оказания медицинской помощи, а как "данные изъяты", которое не может расцениваться как дефект оказания медицинской помощи. Появление "данные изъяты" также являются закономерным в результате нескольких "данные изъяты" (средняя в Иркутской городской клинической больнице N3 и нижняя "данные изъяты" в Иркутской городской клинической больнице N 1, "данные изъяты" ГБУЗ Иркутская Знак ордена почета областная клиническая больница).

С учетом фактора "данные изъяты" (наличие "данные изъяты" в анамнезе), течение "данные изъяты" в зоне "данные изъяты" проходило с развитием вторичного "данные изъяты" и заживления вторичным "данные изъяты", которое могло способствовать развитию "данные изъяты"

Также в ответе на вопрос N 9 эксперты пришли к выводу о том, что, исходя из данных, содержащихся в амбулаторной карте N, врачом- "данные изъяты" по состоянию на 7 апреля 2017 г. отмечено "данные изъяты", также в области "данные изъяты". Вышеуказанные "данные изъяты" указанных областей тела у Рупенко Д.С. связаны с периодом "данные изъяты" превышала более 10 суток (в медицинской карте имеются записи, которые соответствуют применению шкалы Брейдена и Нортона для оценки опасности образования "данные изъяты") и не являются следствием ненадлежащего оказания медицинской помощи.

По вопросам 6, 7, 8: по профилю "данные изъяты" в амбулаторной медицинской карте N ОГБУЗ ИГП N4 согласно имеющимся данным осмотров 10 апреля 2017 г, 25 апреля 2017 г. не усматривается ошибки в постановке диагноза, особенно с учетом явного клинического улучшения состояния больного на фоне назначенного лечения от 25 апреля 2017 г. в сравнении с 10 апреля 2017 г... Уход за "данные изъяты" у пациента Рупенко Д.С. был регламентирован с учетом клинических рекомендаций, целью которых является снижение "данные изъяты" и последовательного "данные изъяты" вторичным натяжением. "данные изъяты", как правило, препятствует быстрому закрытию "данные изъяты" раны. В том числе способствует и развитию "данные изъяты". Как в самой "данные изъяты", так и в ране "данные изъяты"

Учитывая клиническую картину от 2 мая 2017 г. согласно амбулаторной записи врача- "данные изъяты", "данные изъяты" и осмотра в "данные изъяты" стационаре Иркутской городской клинической больницы N 1 у пациента имелись "данные изъяты" гортани, что говорит о неверно поставленном диагнозе "данные изъяты" 2 мая 2017 г... Основной диагноз: "данные изъяты". Однако это не повлияло на оказание необходимой медицинской помощи и исход заболевания, так как по экстренным показаниям пациент был госпитализирован в этот же день в стационар. К дефектам оформления документации можно отнести скудные записи осмотра "данные изъяты" врача. От 10 апреля 2017 г. в осмотре нет описания объективной картины осмотра "данные изъяты", в частности "данные изъяты", а также несоответствие клинической картины и данных объективного "данные изъяты" от 2 мая 2017 г, однако прогрессирование заболевания "данные изъяты" с развитием дыхательной недостаточности явилось закономерным следствием перенесенных манипуляций ранее, что невозможно было предотвратить врачу- "данные изъяты" за указанный период наблюдения с эпизодом улучшения клинической картины на фоне лечения.

Рупенко Д.С. осматривался амбулаторно "данные изъяты" Иркутской городской поликлиники N4 2 мая 2017 г... Нарушений в оказании медицинской помощи не выявлено. Тактика "данные изъяты" выбрана верно, пациент направлен на госпитализацию.

Вышеуказанные дефекты оказания медицинской помощи в виде неправильно поставленного диагноза 2 мая 2017 г. врачом "данные изъяты", дефекта оформления медицинской документации врачом- "данные изъяты" 10 апреля 2017 г. и 2 мая 2017 г, установленный дефект диагностики имевшихся у Рупенко Д.С. обострения "данные изъяты" какого- либо негативного влияния на течение рассматриваемых "данные изъяты" не оказал в виду последующей госпитализации Рупенко Д.С. 2 мая 2017 г. и своевременно и правильно оказанной медицинской помощи.

Иными словами, между дефектом диагностики у Рупенко Д.С. обострения "данные изъяты" и ухудшением состояния Рупенко Д.С, а также наличием у последнего "данные изъяты", а также наличием "данные изъяты" причинно-следственной связи не усматривается.

Отсутствие причинно-следственной связи между перечисленными выше дефектами оказания медицинской помощи и имевшимися у Рупенко Д.С. патологическими состояниями в виде "данные изъяты", "данные изъяты" исключает возможность оценки установленных дефектов оказания медицинской помощи в контексте степени тяжести вреда причиненного здоровью человека.

Суд первой инстанции, оценив представленные доказательства по правилам ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в том числе заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы, пояснения экспертов Т.О.М. ("данные изъяты"), П.Д.С. ("данные изъяты"), Ю.В.А. ("данные изъяты"), показания свидетеля П.Т.А. (матери истца), пришел к выводу о том, что доказательств, свидетельствующих о прямой причинно-следственной связи развития ухудшения состояния здоровья Рупенко Д.С, возникновения "данные изъяты", наличия дефекта тканей "данные изъяты", требующего на сегодня "данные изъяты", и оказанной медицинской помощью ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N3", ОГБУЗ "Иркутская городская поликлиника N4" не имеется, при том, что у пациента имелся целый ряд неблагоприятных условий в виде имеющихся "данные изъяты", способствующих возникновению осложнения в виде "данные изъяты".

Вместе с тем, установив, что в период амбулаторного лечения Рупенко Д.С. по месту жительства в ОГБУЗ "Иркутская городская поликлиника N4" у пациента развивались "данные изъяты" и "данные изъяты", суд пришел к выводу о невыполнении в указанном учреждении мероприятий для профилактики "данные изъяты" в период оказания амбулаторной помощи Рупенко Д.С. Кроме того, суд пришел к выводу о том, что имеются дефекты оказания медицинской помощи Рупенко Д.С. и в ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N3": ненадлежащее оформление медицинской документации, в том числе отсутствие лечебных рекомендаций при выписке (переводе), отсутствие согласования с руководителем "данные изъяты" стационара при переводе (подпункт "н" п. 2.2 раздела II Критериев оценки качества медицинской помощи, утвержденных Приказом Минздрава от 15 июля 2016 г. N 520Н); нарушения при лечении "данные изъяты". Однако выявленные дефекты оказания медицинской помощи Рупенко Д.С. в ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N3" на развитие в последующем у Рупенко Д.С. "данные изъяты" не повлияли.

В связи с некачественным оказанием истцу медицинской помощи в упомянутых медицинских учреждениях, суд пришел к выводу, что Рупенко Д.С. имеет право на компенсацию морального вреда.

Учитывая фактические обстоятельства по делу, степень вины ответчиков, степень физических и нравственных страданий истца, его индивидуальные особенности, требования разумности и справедливости, суд первой инстанции взыскал с ответчика ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N3" в пользу истца компенсацию морального вреда в размере 80 000 руб, с ответчика ОГБУЗ "Иркутская городская поликлиника N4" в пользу истца - 250 000 руб.

Руководствуясь положениями ч. 1 ст.88, ст. 94, ст. 103 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции взыскал с ответчиков в пользу ГБУ Рязанской области "Бюро судебно-медицинской экспертизы имени Д.И. Мастбаума" расходы на экспертизу в сумме 59 262 руб. (по 29 631 руб. с каждого), также суд взыскал с ответчиков в бюджет муниципального образования "город Иркутск" государственную пошлину в размере 300 руб. (по 150 руб. с каждого).

Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции согласился, дополнительно отметив, что юридически значимыми для данного дела обстоятельствами являлось установление дефектов, недостатков оказания медицинской помощи Рупенко Д.С. и выяснение того, могли ли выявленные дефекты и недостатки повлиять на своевременность постановки диагноза, назначения соответствующего лечения, а также определение степени нравственных и физических страданий истца с учетом фактических обстоятельств причинения ему морального вреда и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им переживаний в результате ненадлежащего оказания медицинской помощи.

Суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что юридически значимые обстоятельства были установлены судом первой инстанции, при определении размера компенсации морального вреда суд учел все заслуживающие внимания обстоятельства, в том числе характер причиненного вреда, степень вины причинителей, требования разумности и справедливости, индивидуальные особенности лица, которому причинен вред.

Отклоняя доводы истца о том, что суд первой инстанции необоснованно снизил заявленный истцом размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию с ответчиков, не учел длительность переживаний истца, связанных с некачественным оказанием медицинской помощи с 2017 года по настоящее время, отсутствие извинений со стороны ответчиков, утверждение их представителей об отсутствии вины, непринятие ответчиками всех возможных мер для оказания Рупенко Д.С. необходимой помощи, отсутствие дачи рекомендаций консервативного лечения, преждевременная выписка из лечебного учреждения, суд апелляционной инстанции верно исходил из следующего.

В связи с наличием тяжелого состояния, угрожающего жизни и здоровью, пациент обоснованно помещен в "данные изъяты" и последующим выполнением "данные изъяты". В рамках оказания медицинской помощи Рупенко Д.С. в ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N 3" пациенту оказано лечение своевременное и в полном объеме, что позволило вывести пациента из состояния, "данные изъяты". Наличие "данные изъяты" развитие "данные изъяты" дефектами оказания медицинской помощи не является, вызваны "данные изъяты".

Имеющиеся дефекты оказания медицинской помощи Рупенко Д.С. в ОГБУЗ "Иркутская городская клиническая больница N3" : ненадлежащее оформление медицинской документации, в том числе отсутствие лечебных рекомендаций при выписке (переводе), отсутствие согласования с руководителем "данные изъяты" стационара при переводе (подпункт "н" п. 2.2 раздела II Критериев оценки качества медицинской помощи, утв. Приказом Минздрава от 15 июля 2016 г. N 520Н); нарушения при лечении "данные изъяты", на развитие в последующем у Рупенко Д.С. "данные изъяты" -не повлияли. Выписка из стационара и перевод пациента в "данные изъяты" стационар были обоснованными, что следует из заключения судебной экспертизы, экспертизы, проведенной в рамках доследственной проверки, акта проверки качества оказания медицинской помощи АО СК "СОГАЗ-Мед" от 15 октября 2018 г. N N, протокола оценки качества медицинской помощи от 15 октября 2018 г. (эксперт Д, С.В, ), акта экспертизы качества медицинской помощи от 15 октября 2018 г. N, протокола оценки качества медицинской помощи от 15 октября 2018 г. (эксперт К.М.П.), пояснений, данных экспертом Т.О.М. Доказательств, подтверждающих некорректное поведение сотрудников среднего медицинского персонала в материалы дела, не представлено.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции считает, что судом первой и апелляционной инстанции нормы материального права применены правильно.

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (ст.41 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (ч. 1 ст. 41 Конституции Российской Федерации).

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (далее также - Федеральный закон "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Согласно п. 1 ст. 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма.

Охрана здоровья граждан - это система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (п. 2 ст. 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В ст. 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (п.п. 1, 2, 5 - 7 ст. 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (п.п. 3, 9 ст.2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования (ч.ч. 1, 2 ст. 19 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

В п. 21 ст. 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" определено, что качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; на основе клинических рекомендаций; с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (ч. 1 ст. 37 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Критерии оценки качества медицинской помощи согласно ч. 2 ст. 64 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с ч. 2 ст. 76 этого Федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (ч.ч. 2 и 3 ст. 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Основания, порядок, объем и характер возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, а также круг лиц, имеющих право на такое возмещение, определены главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" Гражданского кодекса Российской Федерации (ст.ст. 1064 - 1101).

Согласно п.п. 1, 2 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с п. 1 ст. 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

В п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" разъяснено, что по общему правилу, установленному ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

В объем возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, входит в том числе компенсация морального вреда (параграф 4 главы 59 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Пунктом 1 ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Согласно ст. 1101 ГК РФ, компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в абзц. 3 п. 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, достоинство личности, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на использование своего имени, право на защиту от оскорбления, высказанного при формулировании оценочного мнения, право авторства, право автора на имя, другие личные неимущественные права автора результата интеллектуальной деятельности и др.) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Согласно п.п. 25 - 28 вышеуказанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" суду при разрешении спора о компенсации морального вреда, исходя из ст.ст. 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающих общие принципы определения размера такой компенсации, необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.

Определяя размер компенсации морального вреда, суду необходимо, в частности, установить, какие конкретно действия или бездействие причинителя вреда привели к нарушению личных неимущественных прав заявителя или явились посягательством на принадлежащие ему нематериальные блага и имеется ли причинная связь между действиями (бездействием) причинителя вреда и наступившими негативными последствиями, форму и степень вины причинителя вреда и полноту мер, принятых им для снижения (исключения) вреда.

Как правильно указал суд апелляционной инстанции, необходимыми условиями для наступления гражданско-правовой ответственности медицинской организации за причиненный при оказании медицинской помощи вред являются: причинение вреда пациенту; противоправность поведения причинителя вреда (нарушение требований законодательства (порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов) действиями (бездействием) медицинской организации (его работников); наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда; вина причинителя вреда - медицинской организации или его работников.

Гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если не докажет, что вред причинен не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности ст. 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и причиненным вредом, в том числе моральным, означает, что противоправное поведение причинителя вреда влечет наступление негативных последствий в виде причиненного потерпевшему вреда. При этом закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить вред только прямую причинную связь. Характер причинной связи может влиять на размер подлежащего возмещению вреда.

Установив, что прямая причинно-следственная связь между недостатками оказания медицинской помощи и наступившими у истца последствиями для его здоровья, о которых указано в иске, отсутствует, выявленные дефекты оказания медицинской помощи Рупенко Д.С. в ОГБУЗ Иркутская городская клиническая больница N3 на развитие в последующем у Рупенко Д.С. "данные изъяты" не повлияли, однако дефекты (недостатки) оказания медицинским персоналом ответчиков медицинской помощи истцу, могли способствовать ухудшению состояния его здоровья и ограничить его право на получение своевременного и отвечающего установленным стандартам лечения, суды пришли к правильному выводу о наличии оснований для компенсации морального вреда.

Определяя размер компенсации морального вреда, причиненного действиями ответчиков в результате дефектов оказания медицинской помощи, суды правильно применили приведенные нормы права, учли, что в рамках оказания медицинской помощи истцу в ОГБУЗ Иркутская городская клиническая больница N 3 пациенту оказано лечение своевременное и в полном объеме, что позволило вывести пациента из состояния, угрожающего жизни.

Действительно, моральный вред по своему характеру не предполагает возможности его точного выражения в денежной форме и полного возмещения. Суды при определении размера компенсации исходили из установленных законом критериев - обстоятельств конкретного дела (в том числе, поступление истца в тяжелом состоянии, угрожающим его жизни и здоровью, помещение истца в связи с этим в "данные изъяты" с применением "данные изъяты" и последующим выполнением "данные изъяты"), степени вины причинителя вреда (отсутствие прямой причинно-следственной связи между дефектами оказания помощи и состоянием здоровья истца после выписки из медицинских учреждений), характером дефектов оказания истцу медицинской помощи (при этом установлено, что наличие "данные изъяты", развитие "данные изъяты" дефектами оказания медицинской помощи не является, вызваны "данные изъяты"), индивидуальных особенностей личности лица, которому причинен вред (его возраст, наличие иных заболеваний), изменение образа жизни истца в связи с необходимостью установления ему "данные изъяты", степени физических и нравственных страданий, связанных с заболеванием и установлением "данные изъяты", требований разумности и справедливости.

Как верно отметил суд апелляционной инстанции, то обстоятельство, что вред своему здоровью изначально нанесен самим Рупенко Д.С, не освобождает медицинские организации от своевременного и качественного оказания медицинской помощи пациенту в возникшей ситуации.

В силу положений ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы, суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими.

Частью 3 ст. 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации также установлено, что заключение эксперта для суда необязательно и оценивается судом по правилам, установленным в ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Несогласие суда с заключением должно быть мотивировано в решении или определении суда.

В п. 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении" разъяснено, что заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу, не является исключительным средством доказывания и должно оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами (ст. 67, ч. 3 ст. 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Оценка судом заключения должна быть полно отражена в решении. При этом суду следует указывать, на чем основаны выводы эксперта, приняты ли им во внимание все материалы, представленные на экспертизу, и сделан ли им соответствующий анализ.

Из приведенных норм процессуального закона и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению следует, что заключение эксперта является одним из доказательств по делу, которое должно оцениваться судом не произвольно, а в совокупности и во взаимной связи с другими доказательствами и в системе действующих положений закона. При этом, оценивая доказательства, суд обязан исследовать по существу все фактические обстоятельства и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы, а выводы суда о фактах, имеющих юридическое значение для дела, не должны быть общими и абстрактными, они должны быть указаны в судебном постановлении убедительным образом со ссылками на нормативные правовые акты и доказательства, отвечающие требованиям относимости и допустимости. Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими. Оценка доказательств и отражение ее результатов в судебном решении являются проявлением дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия, вытекающих из принципа самостоятельности судебной власти, что, однако, не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом. В противном случае нарушаются задачи и смысл гражданского судопроизводства, установленные ст. 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Данные требования процессуального закона судом апелляционной инстанциями были соблюдены, заключению судебно-медицинской экспертизы дана оценка в совокупности с другими доказательствами по делу, в том числе, актами экспертизы качества, при этом суд мотивировал свои выводы о том, почему одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими.

В силу ч.2 ст.87 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с возникшими сомнениями в правильности или обоснованности ранее данного заключения, наличием противоречий в заключениях нескольких экспертов суд может назначить по тем же вопросам повторную экспертизу, проведение которой поручается другому эксперту или другим экспертам.

Вопреки доводам кассатора, отказ в назначении повторной комиссионной судебно - медицинской экспертизы по ходатайству Рупенко Д.С. мотивирован отсутствием объективных данных, свидетельствующих о необходимости проведения указанной экспертизы.

Были предметом правовой оценки суда апелляционной инстанции и доводы истца о том, что суд не привлек в качестве ответчиков ОГАУЗ "Иркутская областная клиническая "данные изъяты" больница N 1" и ГБУЗ "Иркутская ордена "Знак почета" областная клиническая больница", который указал, что при обращении в суд истец данные медицинские организации указал в качестве третьих лиц, требований к ним не заявил, заключением комиссионной судебно-медицинской экспертизы дефектов оказания Рупенко Д.С. данными медицинскими организациями медицинской помощи не выявлено, следовательно, у суда не имелось оснований привлекать их в качестве ответчиков.

Доводы кассатора о том, что суд необоснованно не принял уточненное исковое заявление, также не являются безусловным основанием для удовлетворения кассационной жалобы, поскольку, отказывая в принятии уточненного иска суд первой инстанции исходил из того, что уточненное исковое заявление является самостоятельным иском, заявленным к иным ответчикам с иным предметом доказывания.

Согласно ч. 1 ст. 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации истец вправе изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований либо отказаться от иска, ответчик вправе признать иск, стороны могут окончить дело мировым соглашением.

Вопреки доводам кассатора, отказ в принятии уточненного искового заявления являлся мотивированным. Суды пришли к выводу о том, что требование о взыскании компенсации морального вреда с ОГАУЗ "Иркутская областная клиническая "данные изъяты" больница N 1" и ГБУЗ "Иркутская ордена "Знак почета" областная клиническая больница" в связи с тем, что ими не выполнен комплекс мероприятий, направленных на поддержание и восстановление здоровья истца, при обращении истца в указанные учреждения, что привело к некачественному оказанию указанными учреждениями медицинской помощи, в связи с чем истец понес физические и нравственные страдания, не является изменением основания или предмета ранее заявленного иска или увеличением ранее заявленных исковых требований, а является новым иском с самостоятельным предметом и основанием. Следовательно, предъявление такого требования не являлось реализацией истцом прав, указанных в ч. 1 ст. 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Соответственно, указанный новый иск имеет свой круг обстоятельств, имеющих значение для дела и подлежащих доказыванию, которые ранее судом не исследовались, а также влечет необходимость привлечения новых лиц, участвующих в деле.

Отказ суда в принятии нового иска к производству суда не нарушает право истца на судебную защиту и доступ к правосудию, поскольку не препятствует обращению с таким иском в общем порядке путем предъявления самостоятельного искового заявления.

Доводы кассатора о наличии прямой причинно-следственной связи между действиями сотрудников ответчиков и состоянием здоровья истца, о несогласии с оценкой судами заключений экспертизы, несогласием с оценкой характера и степени страданий истца, о том, что судами не было учтено изменение его образа жизни, необходимости последующей операции по "данные изъяты", не являются основанием для отмены обжалуемых судебных актов, поскольку они направлены на переоценку собранных по делу доказательств, что в силу ч. 3 ст. 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является недопустимым в суде кассационной инстанции, так как в соответствии со ст.ст. 67, 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оценка доказательств и установление обстоятельств по делу относится к исключительной компетенции судов первой и апелляционной инстанции.

В соответствии с ч. 3 ст. 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации кассационный суд общей юрисдикции не вправе устанавливать или считать доказанными обстоятельства, которые не были установлены либо были отвергнуты судом первой или апелляционной инстанции, предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства, преимуществе одних доказательств перед другими и определять, какое судебное постановление должно быть принято при новом рассмотрении дела.

Нарушений норм материального или процессуального права, являющихся основанием для отмены обжалуемых судебных актов (ст. 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), судебной коллегией по доводам кассационной жалобы не установлено.

Руководствуясь ст.ст. 379.7, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции, определила:

решение Свердловского районного суда г. Иркутска от 6 декабря 2022 г. с учетом определения об исправлении описки от 20 февраля 2023 г, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 24 апреля 2023 г. оставить без изменения, кассационную жалобу Рупенко Д.С. - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи