Конституционный Суд о праве осужденных к лишению свободы на защиту (С.А. Миклин, "Журнал российского права", N 10, октябрь 2004 г.)

Конституционный Суд о праве
осужденных к лишению свободы на защиту

26 декабря 2003 г. Конституционный Суд Российской Федерации принял постановление N 20-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений частей первой и второй статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой Шенгелая Зазы Ревазовича"*(1). Пересказывать полностью его содержание нет необходимости. В то же время, учитывая содержащиеся в этом постановлении положения относительно подтверждения конституционных прав осужденного на оказание юридической помощи во время отбывания лишения свободы, представляется необходимым остановиться на ряде основных аспектов этого постановления и отдельных моментах, связанных с подготовкой к рассмотрению вопроса на заседании Конституционного Суда, и высказать некоторые соображения по поводу регламентирования рассматриваемых положений в уголовно-исполнительном законодательстве.

Гражданин Грузии З.Р. Шенгелая, осужденный Мосгорсудом за совершение разбоя (п. "а", "б" ч. 3 ст. 162 УК РФ) к 12 годам лишения свободы, отбывал наказание в колонии общего режима, где за злостные нарушения установленного порядка отбывания наказания переводился в помещение камерного типа (ПКТ), а затем по постановлению суда был на три года переведен в тюрьму (г. Елец Липецкой области), где несколько раз подряд водворялся в штрафной изолятор (ШИЗО). После выхода из ШИЗО осужденный пригласил адвоката из другого города для оказания юридической помощи в подготовке жалоб на приговор, другие судебные решения и на решения администрации исправительных учреждений о наложении дисциплинарных взысканий. Однако к приезду адвоката он вновь был водворен в ШИЗО.

Руководство тюрьмы, сославшись на ч. 1 ст. 118 УИК РФ, отказало адвокату во встрече с клиентом по причине очередного пребывания гражданина З.Р. Шенгелая в штрафном изоляторе. На обращение адвоката в УИН Липецкой области ему было заявлено со ссылкой на ст. 89 и ч. 1 ст. 118 УИК РФ, что с осужденным, находящимся в ШИЗО, адвокат встречаться не вправе.

В жалобе в Конституционный Суд З.Р. Шенгелая утверждает, что в соответствии с примененными в отношении него положениями ч. 1 и п. "г" ч. 2 ст. 118 УИК РФ во взаимосвязи со ст. 89 того же Кодекса, регламентирующей порядок предоставления свиданий осужденному к лишению свободы, - осужденный, переведенный в штрафной изолятор или в помещение камерного типа, лишается права на свидания с адвокатом, причем на неопределенное время, поскольку эти виды дисциплинарных взысканий могут назначаться подряд неограниченное число раз в связи с новыми нарушениями. Тем самым, по мнению заявителя, ущемляются его права на получение квалифицированной юридической помощи и на защиту его прав и свобод, в том числе путем обжалования приговора, других судебных решений, а также решений администрации исправительного учреждения о наложении дисциплинарных взысканий, что противоречит ч. 1 ст. 45, ч. 1 ст. 48 и ч. 3 ст. 50 Конституции РФ.

При подготовке жалобы к рассмотрению было установлено, что непредоставление свидания с адвокатами лицам, водворенным в ШИЗО, считает вытекающим из ст. 118 УИК и Воронежская прокуратура. Главное управление исполнения наказаний Министерства юстиции РФ на запрос Секретариата Конституционного Суда о позиции Главка по этому вопросу ответило, что сопоставление осужденным ч. 1 ст. 48 Конституции и ст. 118 УИК является подменой права на получение юридической помощи возможностью получить свидание с адвокатом, тогда как осуществить указанное конституционное право осужденный может, например, путем письменного обращения в любые государственные и негосударственные органы в порядке, предусмотренном ст. 15 УИК РФ. Запрет на свидания, установленный ст. 118 УИК, - говорилось в ответе, - не противоречит ч. 1 ст. 48 Конституции, причем такая позиция Главка согласована с Генеральной прокуратурой Российской Федерации.

Таким образом, из ответа Главка следовало, что непредоставление свиданий с адвокатами осужденным, находящимся в ШИЗО и ПКТ, является не прихотью того или иного сотрудника администрации отдельного исправительного учреждения, а позицией руководства уголовно-исполнительной системы, к тому же поддержанной Генеральной прокуратурой.

Обнаружилась неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции РФ примененные в деле заявителя положения ч. 1 и п. "г" ч. 2 ст. 118 УИК РФ, в силу которых запрещаются свидания осужденным к лишению свободы, водворенным в ШИЗО, а осужденным, переведенным в порядке взыскания в ПКТ, позволяется иметь с разрешения администрации только одно краткосрочное свидание в течение шести месяцев.

В связи с этим следует заметить, что в ст. 89 УИК РФ, регламентирующей свидания осужденных к лишению свободы, говорится как о свиданиях с родственниками и иными лицами, так и (ч. 4) о свиданиях с адвокатами и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, без уточнения, в каких случаях они могут или должны предоставляться. В статье же 118 (ч. 1) УИК РФ вообще содержится запрет на свидания, телефонные разговоры и т. п. с лицами, водворенными в штрафной изолятор. И поскольку термин "свидания" употребляется в законе в отношении любых лиц, вполне допустимо предположить, что администрация исправительных учреждений и прокуратура могли толковать его именно так, как это делалось на практике. Такая неопределенность явилась основанием для рассмотрения вопроса в Конституционном Суде.

Рассматривая жалобу, Конституционный Суд подчеркнул, что ст. 48 (ч. 1) Конституции РФ гарантирует право на получение квалифицированной юридической помощи каждому гражданину, а каждому задержанному, заключенному под стражу, обвиняемому в совершении преступления - право на помощь адвоката (защитника) соответственно с момента задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения (ч. 2). Причем, исходя из Конституции, это право должно обеспечиваться на всех стадиях уголовного процесса, в том числе при производстве в надзорной инстанции, а также при исполнении приговора.

Лишение свободы не может признаваться достаточным основанием для ограничения осужденного в праве на защиту своих прав и законных интересов путем обжалования приговора и других решений по уголовному делу, заявления ходатайств, возражения против неправомерных действий администрации исправительного учреждения. То обстоятельство, что осужденный, отбывающий наказание в виде лишения свободы и тем более водворенный в штрафной изолятор или переведенный в помещение камерного типа, находится в подчиненном, зависимом от администрации исполняющего наказание учреждения положении и ограничен в правомочиях лично защищать свои права и законные интересы, предопределяет особую значимость безотлагательного обеспечения ему права пригласить для оказания юридической помощи адвоката (защитника) и реальной возможности воспользоваться этим правом. Для реализации этого права осужденному и его адвокату должны быть созданы необходимые условия.

Обвиняемый имеет право пользоваться помощью защитника, иметь свидания с ним наедине и конфиденциально, а защитник, в свою очередь, вправе иметь свидания с подзащитным, знакомиться с материалами, подготавливать и подавать жалобы, что установлено ст. 16, 47 и 53 УПК РФ. Право на получение юридической помощи гарантируется осужденным и Уголовно-исполнительным кодексом (ст. 12). Для ее получения осужденному по его заявлению предоставляются свидания с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи (ч. 4 ст. 89 УИК РФ), причем по желанию осужденного и указанных лиц свидания могут предоставляться наедине. Предоставление этих свиданий носит уведомительный, а не разрешительный характер, количество и продолжительность их не ограничивается, что, правда, закрепляется не в законе, а в § 14 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных Приказом Министерства юстиции РФ от 30 июля 2001 г. N 224.

Конституционный Суд отметил, что непосредственное общение с адвокатом - важная составляющая права на получение квалифицированной юридической помощи, которое в силу Конституции РФ не подлежит произвольному ограничению. Конституционный Суд также разъяснил, что право администрации учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы, отказать осужденному в свидании с адвокатом или ограничить их не вытекает из положений ст. 118 УИК, содержащих запрет на свидания для осужденных, водворенных в ШИЗО или переведенных в ПКТ, единое помещение камерного типа (ЕПКТ) или одиночные камеры. Положения ст. 118 УИК устанавливают особые условия содержания осужденных в указанных помещениях, исходя из того, что если режим свиданий с родственниками и иными лицами предполагает нормативную определенность в части, касающейся продолжительности, частоты, порядка предоставления и проведения, а также возможных ограничений, то правовой режим свиданий с адвокатами, как обеспечиваемый непосредственным действием права, закрепленного в ст. 48 Конституции Российской Федерации, не требует подобного урегулирования. Указанные положения не содержат каких-либо предписаний, регламентирующих получение осужденным юридической помощи, в том числе предоставления ему свиданий с приглашенным адвокатом, и не могут расцениваться как затрагивающие право на квалифицированную юридическую помощь.

Уточняя свою позицию по поводу свиданий осужденных, Конституционный Суд подчеркнул, что в ст. 89 УИК РФ законодатель, везде употребляя один термин "свидания", фактически имеет в виду два разных вида свиданий, отличающихся различной правовой природой и сущностью: свидания с родственниками и иными лицами, предоставляемые в целях сохранения социально полезных связей осужденных и требующие определенного правового регулирования, и свидания с адвокатами и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, предоставляемые именно в целях оказания юридической помощи и не требующие подобного правового регулирования.

Разъясняя понятия двух видов свиданий, регламентируемых ст. 89 УИК РФ, Конституционный Суд исходил из их конституционно-правового смысла, формулировок, имеющихся в действующем законе, и той, более точной трактовки свиданий осужденных с адвокатами, имеющейся в Правилах внутреннего распорядка, хотя и не являющихся законом, но обязательных к исполнению как осужденными и их адвокатами, так и администрацией исправительных учреждений. К сожалению, сама по себе действовавшая в то время редакция ч. 4 ст. 89 УИК РФ конкретностью не отличалась.

В связи с этим нелишне вспомнить, что в Исправительно-трудовом кодексе (ИТК) РСФСР 1970 г. ст. 26, во многом подобная нынешней ст. 89 УИК РФ, регламентирующей свидания, прямо называлась "Свидания осужденных к лишению свободы с родственниками и иными лицами", а оказание юридической помощи лицам, лишенным свободы, было выделено в отдельную ст. 27 И хотя там тоже говорилось о "свиданиях" осужденных с адвокатами, отношения к свиданиям с родственниками эта статья не имела. Для свидания с адвокатом требовалось письменное заявление осужденного, его родственников или общественных организаций, ордер юридической консультации и документ, удостоверяющий личность адвоката. Других ограничений ст. 27 ИТК РСФСР не предусматривала.

Таким образом, в регламентировании свиданий с адвокатами ИТК РСФСР выглядел, на наш взгляд, прогрессивнее ныне действующего УИК РФ. Более того, представляется, что тогда законодатель мог бы, видимо, пойти еще дальше и включить в ИТК положения не о свиданиях, а, например, о встречах осужденных с адвокатами для получения юридической помощи. Именно о встречах, в частности, писал один из известнейших ученых-пенитенциаристов профессор Н.А. Стручков*(2). Но принимая УИК РФ, законодатель этого не сделал. К сожалению, не поступил он так и в Законе от 8 декабря 2003 г. N 161-ФЗ (ред. от 11 марта 2004 г.), вводя многочисленные изменения и дополнения в действующий УИК, а эти изменения разрабатывались практически в то же время, когда готовилось постановление Конституционного Суда.

Часть 4 ст. 89 УИК РФ все же была изменена и теперь звучит так: "Для получения юридической помощи осужденным предоставляются свидания с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, без ограничения их числа продолжительностью до четырех часов. По заявлению осужденного свидания с адвокатом предоставляются наедине, вне пределов слышимости третьих лиц и без применения технических средств прослушивания"*(3). Никаких указаний о том, что нельзя предоставлять свидания с адвокатом осужденным, находящимся в ШИЗО или ПКТ, ч. 4 ст. 89 УИК не содержит. Более того, число этих свиданий не ограничивается. Впрочем, ограничений на свидания с адвокатами не было и в прежней редакции ч. 4 указанной статьи, что, однако, не мешало весьма вольному ее толкованию.

Если же учесть, что тем же Законом N 161-ФЗ ст. 118 УИК была дополнена ч. 2.1, позволяющей по просьбе осужденных, содержащихся в ШИЗО, ПКТ и одиночных камерах, приглашать к ним священнослужителей, то, думается, становится ясным, что уж допуск адвокатов к ним совершенно очевиден.

Таким образом, вполне можно предположить, что толкование новой редакции ч. 4 ст. 89 УИК во взаимосвязи с вновь введенной ч. 2.1 ст. 118 УИК дает основания утверждать, что никаких запретов на встречи осужденных, находящихся в ШИЗО или ПКТ, с адвокатами (защитниками) быть не должно. Правда, такое толкование указанных норм должно исходить из четкого понимания требований Конституции. Вряд ли можно надеяться, что любой начальник исправительного учреждения поступит именно так, тем более похоже, что и руководители всей службы исполнения наказаний до постановления Конституционного Суда к такому толкованию склонны не были. Поэтому разъяснения Конституционного Суда о конституционно-правовом смысле положений ст. 89 и 118 УИК РФ остаются важным элементом защиты конституционного права осужденных на оказание квалифицированной юридической помощи в любых условиях, в том числе и тогда, когда они отбывают взыскание в виде водворения в ШИЗО и помещения в ПКТ.

И все же думается, что если бы между рабочей группой, готовящей изменения и дополнения ст. 89 и 118 УИК РФ, и Конституционным Судом и его аппаратом, работающими над постановлением от 26 декабря 2003 г., была более тесная связь, то не было бы необходимости в таком сложном изложении рассуждений и доказательств, содержащемся в постановлении Конституционного Суда N 20-П, как, возможно, при определенных уточнениях формулировок изменений указанных статей вряд ли потребовалось бы и само постановление.

Читая постановление Конституционного Суда N 20-П, нельзя не обратить внимания и на другое обстоятельство, связанное с регламентированием уголовно-исполнительным законом (а точнее - отсутствием такого регламентирования) еще одного аспекта, относящегося к правам осужденного. Из жалобы заявителя и других материалов следовало, что, отбывая наказание в колонии, а затем в тюрьме, осужденный за различные нарушения режима переводился в помещения камерного типа и неоднократно водворялся в штрафной изолятор. Для водворения в ШИЗО (взыскание весьма серьезное) закон прямо не требует, чтобы нарушение было злостным. И хотя в ст. 8 и ч. 1 ст. 117 УИК РФ говорится о рациональном применении мер принуждения и необходимости соответствия взыскания тяжести и характеру нарушения, эти положения во многом декларативны и не всегда соблюдаются на практике. По данным газеты "Московский комсомолец", в среднем по России из числа наказанных заключенных в штрафных изоляторах содержится 60 процентов*(4).

На необоснованность применения к осужденным и лицам, содержащимся под стражей, мер взыскания и, в частности, такой тяжкой, как водворение в ШИЗО, вынужден был обратить внимание Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации*(5). Об этом часто упоминается и в других изданиях*(6). Нельзя не согласиться с высказываниями заключенных о том, что "помещение в ШИЗО является своего рода универсальным средством, наиболее часто применяемым в исправительных учреждениях вне зависимости от серьезности нарушения"*(7).

Отсутствие в российском уголовно-исполнительном законодательстве определения дисциплинарного проступка (нарушения), требуемого Европейскими пенитенциарными правилами (п. 35 "а"), неясность, за какие нарушения может быть применен, например, выговор или дисциплинарный штраф, а за какие - водворение в ШИЗО, нередко ведет к произволу администрации и нарушению прав осужденных.

В связи с вышесказанным следует отметить еще одно обстоятельство, способствующее широкому использованию администрацией исправительных учреждений таких серьезных взысканий, как водворение в ШИЗО и перевод в ПКТ. Если разовое водворение в ШИЗО ст. 115 УИК РФ ограничено 15 сутками, то сколько раз за год осужденный может водворяться в ШИЗО, закон не устанавливает. В результате при желании администрации "сломать" строптивого осужденного его могут водворять за различные нарушения в ШИЗО бесчисленное число раз. Он может находиться там практически постоянно, не получая свиданий с родными, посылок, передач и т. п. По-видимому, так и было с заявителем, однако напрямую он такую ситуацию не обжаловал, а Конституционный Суд ввиду отсутствия жалобы соответствующих норм в самом законе это рассматривать не мог.

В последние годы много говорится о гуманизации уголовных наказаний, их применения и исполнения. Немало уже и сделано, о чем свидетельствует хотя бы принятие тех же законов N 161-ФЗ и 162-ФЗ (ред. от 11 марта 2004 г.). Следовало бы также почаще вспоминать некоторые международно-правовые акты обращения с заключенными. Из принципа 15 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, следует, в частности, что задержанному или находящемуся в заключении лицу может быть отказано в связи с внешним миром, его семьей или адвокатом, лишь в течение нескольких дней. Вряд ли многоразовое, следующее одно за другим пребывание в ШИЗО или шестимесячное пребывание в ПКТ можно уравнять с несколькими днями.

И сразу же возникает вопрос о том, как быть с различными ограничениями свиданий, являющихся по нашему уголовно-исполнительному законодательству составной частью вида режима. Их резкие ограничения в каждом из видов в эти правила не вписываются. Нужно учитывать и географический фактор, поскольку обширная территория России нередко даже в пределах одного субъекта Федерации ограничивает возможности частых встреч с осужденными их родственников. Есть и другие факторы, не способствующие соблюдению указанных международных требований. Это серьезные проблемы, касающиеся основ уголовно-исполнительного закона. Подходить к ним следует осторожно, но искать пути решения надо.

Возвращаясь же к более узкому вопросу о широком и, видимо, чрезмерном применении в исправительных учреждениях водворения в ШИЗО и помещения в ПКТ, хотелось бы обратить внимание на следующее. Еще более десяти лет назад Законом от 12 июня 1992 г. N 2988-1 в ст. 54 действовавшего тогда Исправительно-трудового кодекса РСФСР (о порядке применения мер взыскания) было внесено дополнение, ограничивающее общий срок пребывания осужденных в течение года, в дисциплинарном изоляторе (ДИЗО) - сорока сутками, штрафном изоляторе - шестьюдесятью сутками, ПКТ - шестью месяцами. Эти ограничения действовали несколько лет, но в новом Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации их не оказалось, что сразу же вызвало поток жалоб осужденных в различные инстанции. Тем не менее о каких-либо ограничениях подобного типа ничего не говорится и в недавно принятом Законе о внесении изменений и дополнений в УИК РФ от 8 декабря 2003 г. N 161-ФЗ.

Трудно сказать, почему это произошло, хотя можно предположить, что позиция ряда сотрудников исправительных учреждений такова, что им проще воздействовать на поведение осужденных при отсутствии ограничений на применение ШИЗО и ДИЗО в течение года. Несомненно, однако, что такие ограничения необходимы. Установление таких ограничений способствовало бы дальнейшей гуманизации системы исполнения наказаний.

С.А. Миклин,

старший научный сотрудник ИЗиСП,

кандидат юридических наук

"Журнал российского права", N 10, октябрь 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: СЗ РФ. 2004. N 2. Ст. 160.

*(2) См.: Стручков Н.А. Курс исправительно-трудового права. Проблемы Особенной части. М.: Юридическая литература, 1985. С. 83.

*(3) СЗ РФ. 2003. N 50. Ст. 4847.

*(4) См.: Где на Руси сидеть хорошо // Московский комсомолец. 2004. 24 марта.

*(5) См.: Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации О.О. Миронова в 2002 г. М.: Юриспруденция, 2003. С. 64-66.

*(6) См.: Положение заключенных в современной России. Доклад и тематические статьи. Московская Хельсинкская группа. М., 2003. С. 84-85.

*(7) Там же. С. 101.