Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 июня 2020 г. Дело "Пшибиев и Беров (Pshibiyev and Berov) против Российской Федерации" (Жалоба N 63748/13) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Пшибиев и Беров (Pshibiyev and Berov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 63748/13)

Постановление Суда

Страсбург, 9 июня 2020 г.

По делу "Пшибиев и Беров против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Дмитрия Дедова,

Алены Полачковой,

Марии Элосеги,

Джильберто Феличи,

Эрика Веннерстрёма,

Лорэн Скембри Орланд, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

жалобу (N 63748/13), поданную против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации, Батыром Хазреталиевичем Пшибиевым (далее - "первый заявитель") и Асланом Борисовичем Беровым (далее - "второй заявитель") 7 августа 2013 г.;

доводы сторон;

рассмотрев дело в закрытом заседании 19 мая 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

Настоящее дело касается отсутствия у заявителей, заключенных под стражу до суда, возможности иметь с членами их семей краткосрочные свидания в надлежащим образом организованных условиях, а также длительные свидания.

Факты

1. Заявители родились в 1978 и 1981 годах соответственно. Они содержатся под стражей в городах Кемерово и Свердловске соответственно. В Европейском Суде они были представлены А. Кушлейко, юристом неправительственной организации "Правовое содействие - Астрея", которая осуществляет свою деятельность в г. Москве, в сотрудничестве с фондом, созданным в соответствии с законодательством Нидерландов, "Правовая инициатива" (Stichting Justice Initiative), осуществляющим свою деятельность в г. Утрехте (Нидерланды).

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

I. Обстоятельства дела

3. 15 октября 2005 г. группа вооруженных мужчин произвела нападение на несколько государственных учреждений в г. Нальчике, Республика Кабардино-Балкария (см. по этому поводу Решение Европейского Суда по делу "Пшибиев против Российской Федерации" (Pshibiyev v. Russiа) от 3 ноября 2011 г., жалоба N 4271/06).

4. В рамках расследования по уголовному делу, возбужденному по факту событий 15 октября 2005 г., заявители были задержаны и заключены под стражу. Их поместили в следственный изолятор N ИЗ-7/1 г. Нальчика (далее - СИЗО): первого заявителя - 22 октября 2005 г., а второго заявителя - 24 октября 2005 г. (по словам властей государства-ответчика, 29 октября 2005 г.).

5. Во время содержания под стражей у заявителей в СИЗО было несколько краткосрочных свиданий с родственниками (см. изложение соответствующих положений законодательства государства-ответчика, касающихся данного вида свиданий, ниже в §§ 13-17). Например, из материалов дела следует, что у первого заявителя было пять краткосрочных свиданий в 2008 году (1 марта, 13 мая, 18 июля, 12 сентября и 12 декабря 2008 г.). Свидания, которые были предоставлены заявителям, проходили в специально оборудованных помещениях через разделительную перегородку, которая делала невозможным любой физический контакт с посетителями. Разговоры заявителей с посетителями осуществлялись через телефонное устройство, которое могло прослушиваться сотрудниками пенитенциарного учреждения.

6. 12 сентября 2011 г. заявители направили в Верховный суд Республики Кабардино-Балкария просьбу разрешить им длительное свидание с членами их соответствующих семей.

7. В письме от 14 октября 2011 г. Верховный суд Республики Кабардино-Балкария отказал заявителям. В данном письме говорилось, что действующее законодательство не допускало длительных свиданий лиц, заключенных под стражу до суда, с членами их семей. Верховный суд уточнил, что, в соответствии с пунктом 3 статьи 18 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (далее - Закон N 103-ФЗ), подозреваемым и обвиняемым может быть предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными лицами продолжительностью до трех часов каждое под контролем сотрудников мест содержания под стражей. Наконец, в письме было указано, что Уголовно-процессуальный кодекс не требовал принятия судебного решения по вопросам предоставления свиданий с родственниками.

8. В июле 2012 года заявители вновь просили разрешить им длительное свидание с родственниками.

9. В письме от 31 июля 2012 г. Верховный суд Республики Кабардино-Балкария вновь отклонил ходатайства заявителей по тем же основаниям, которые были указаны в его письме от 14 октября 2011 г.

10. 14 сентября 2012 г. заявители обратились в Конституционный Суд Российской Федерации. Они оспаривали конституционность пункта 3 статьи 18 Федерального закона N 103-ФЗ в части, исключающей возможность предоставления длительных свиданий с родственниками лицам, которые содержатся в СИЗО.

11. 7 февраля 2013 г. Конституционный Суд вынес определение N 133-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы заявителей. В соответствующей части данного определения говорилось следующее:

"2.2. Статья 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации допускает возможность ограничения федеральным законом прав и свобод человека и гражданина в качестве средства защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал в своих решениях, что публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей... В частности, эти ограничения допустимы в случаях, связанных с применением задержания, заключения под стражу или с лишением свободы во всех иных формах, осуществляемым на предусмотренных законом основаниях, в надлежащей процедуре, с санкции суда, в рамках установленного или контролируемого срока.

Из статей 97, 98 и 108 УПК Российской Федерации в их нормативном единстве следует, что заключение под стражу в системе действующего правового регулирования связано с принудительным пребыванием подозреваемого, обвиняемого в ограниченном пространстве, с изоляцией от общества, прекращением выполнения служебных или иных трудовых обязанностей, невозможностью свободного передвижения и общения с неопределенным кругом лиц, т. е. с непосредственным ограничением самого права на физическую свободу и личную неприкосновенность. Ограниченность предоставляемых подозреваемому, обвиняемому свиданий по их количеству, продолжительности и условиям проведения является неизбежным следствием данной меры пресечения, состоящей в изоляции лица в специальном месте под охраной (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 1 июля 1998 г. N 159-О, от 13 июня 2002 г. N 176-О, от 16 октября 2003 г. N 351-О и от 17 июня 2010 г. N 807-О-О).

2.3. Согласно статье 3 Федерального закона ''О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления'' содержание под стражей подозреваемых и обвиняемых осуществляется в целях, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. Такими целями служат недопущение возможности сокрытия от дознания, предварительного следствия или суда, предотвращение возможного продолжения преступной деятельности, недопущение угроз свидетелю, другим участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств либо иного воспрепятствования производству по уголовному делу; при этом мера пресечения в виде заключения под стражу может быть избрана лишь в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет... если невозможно применить иную, более мягкую, меру пресечения (часть первая статьи 97 и статья 108 УПК Российской Федерации).

Для достижения указанных целей в местах содержания под стражей устанавливается обеспечивающий соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых, исполнение ими своих обязанностей, а также их изоляцию режим, элементами которого являются налагаемые на них ограничения относительно переписки, получения посылок и передач, предоставления свиданий с родственниками и иными лицами и пр. (статьи 15, 16, 18, 20, 21 и 25 Федерального закона ''О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений'').

В соответствии с частью третьей статьи 18 Федерального закона ''О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений'' подозреваемым и обвиняемым на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, может быть предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными лицами продолжительностью до трех часов каждое. Данное законоположение вводит четкие ограничения, касающиеся периодичности предоставления свиданий подозреваемым и обвиняемым, содержащимся под стражей, их длительности, и закрепляет разрешительный порядок решения вопроса об их предоставлении. В то же время оно не может быть истолковано как дающее правоприменителю возможность отказать в предоставлении свиданий без достаточно веских оснований, связанных с необходимостью обеспечения прав и свобод других лиц, а также интересов правосудия по уголовным делам; такого рода отказы должны оформляться в виде мотивированного постановления и могут быть обжалованы прокурору или в суд общей юрисдикции (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 1 июля 1998 г. N 159-О, от 13 июня 2002 г. N 176-О, от 16 октября 2003 г. N 351-О, от 17 июня 2010 г. N 807-О-О и от 17 июля 2012 г. N 1334-О).

Наличие указанных ограничений вызвано спецификой уголовного судопроизводства, а также теми целями, которые стоят перед заключением под стражу как мерой процессуального принуждения и которые отличны от целей и задач, непосредственно связанных с режимом отбывания назначенного судом наказания в местах лишения свободы, включающим в себя при определенных условиях право на длительные свидания (статья 89 УИК Российской Федерации).

Вместе с тем предусмотренные оспариваемой нормой ограничения длительности свиданий подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, действуют лишь в период применения меры пресечения в виде заключения под стражу, продолжительность которого не может выходить за пределы разумных сроков уголовного судопроизводства (статья 6.1 УПК Российской Федерации). Что же касается стадии судебного разбирательства, то закон позволяет суду продлевать срок содержания под стражей только по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях и каждый раз не более чем на три месяца (часть третья статьи 255 УПК Российской Федерации). Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 22 марта 2005 г. N 4-П, адресованное суду требование не реже чем через три месяца возвращаться к рассмотрению вопроса о наличии оснований для дальнейшего содержания подсудимого под стражей, независимо от того, имеются ли на этот счет какие-либо обращения сторон или нет, обеспечивает судебный контроль за законностью и обоснованностью применения этой меры пресечения и в случае, если необходимость в ней не будет доказана, ее отмену, что влечет и отмену связанных с нею ограничений. Таким образом, статья 6.1 УПК Российской Федерации в нормативном единстве со статьей 255 того же кодекса не позволяют произвольно затягивать сроки рассмотрения судом уголовного дела, не содержат каких-либо препятствий для обжалования бездействия суда и, соответственно, не предполагают избыточного или не ограниченного по продолжительности содержания лица под стражей.

Таким образом, статья 18 Федерального закона ''О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений'' во взаимосвязи с положениями уголовно-процессуального закона, обеспечивающими разумность сроков производства по уголовному делу, не может рассматриваться как отменяющая или умаляющая право подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, на общение с родственниками и иными лицами, - она лишь устанавливает определенные ограничения, которые действуют в рамках разумного срока уголовного судопроизводства и направлены на достижение конституционно значимых целей (статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации), отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными и необходимыми для защиты названных ценностей и вытекают из самого существа такой меры пресечения, как заключение под стражу, в связи с чем оспариваемая заявителями норма не может расцениваться как нарушающая их конституционные права.

Как следует из жалобы, А.Б. Беров и Б.Х. Пшибиев, соглашаясь по существу с установленными оспариваемой нормой ограничениями, выражают несогласие с длительностью их применения, обусловленной сроком производства по их уголовному делу. Между тем проверка соблюдения принципа разумности сроков уголовного судопроизводства в конкретном уголовном деле не относится к полномочиям Конституционного Суда Российской Федерации...".

12. 23 декабря 2014 г. Верховный суд Республики Кабардино-Балкарии приговорил первого заявителя и второго заявителя к лишению свободы на 17 и 15 лет соответственно. Согласно справкам, предоставленным властями государства-ответчика (см. выше §§ 28-29), 16 марта 2016 г. заявители были переведены в исправительные учреждения для отбывания назначенного им наказания.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

А. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений"

13. Права и обязанности лиц, которые содержатся под стражей, регулируются Федеральным законом N 103-ФЗ. В соответствии с пятым абзацем пункта 1 статьи 17 данного закона подозреваемые и обвиняемые имеют право на свидания с родственниками и иными лицами, перечисленными в статье 18 данного федерального закона.

14. В соответствии со статьей 18 данного закона подозреваемым и обвиняемым на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, может быть предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными лицами продолжительностью до трех часов каждое (третий абзац). Свидания с родственниками и иными лицами осуществляются под контролем сотрудников мест содержания под стражей и в случае попытки передачи подозреваемому или обвиняемому запрещенных к хранению и использованию предметов, веществ и продуктов питания либо сведений, которые могут препятствовать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, прерываются досрочно (четвертый абзац).

В. Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов

15. Постановлением от 14 октября 2005 г. N 189 Министерством юстиции были утверждены Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, которые дополняют положения Федерального закона N 103-ФЗ.

16. В соответствии с пунктом 139 правил подозреваемым и обвиняемым на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, может быть предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными лицами продолжительностью до трех часов каждое. Разрешение действительно только на одно свидание. Осужденному, в отношении которого приговор не вступил в законную силу, свидание с родственниками предоставляется на основании разрешения председательствующего в судебном заседании по уголовному делу или председателя суда.

17. В соответствии с пунктом 143 данных правил свидания подозреваемых и обвиняемых с родственниками и иными лицами проводятся под контролем сотрудников СИЗО в специально оборудованных для этих целей помещениях через разделительную перегородку, исключающую передачу каких-либо предметов, но не препятствующую переговорам и визуальному общению. Переговоры подозреваемых или обвиняемых с лицами, прибывшими на свидание, осуществляются через переговорное устройство и могут прослушиваться сотрудниками СИЗО.

С. Прецедентная практика Конституционного Суда Российской Федерации

18. Содержание некоторых решений Конституционного Суда по вопросам права подозреваемых и обвиняемых на свидания, в частности, определений Конституционного Суда Российской Федерации от 13 июня 2002 г. N 176-О, от 16 октября 2003 г. N 351-О, от 1 октября 2009 г. N 1053-О-О, от 17 июня 2010 г. N 807-О-О и от 17 июля 2012 г. N 1334-О, изложено в Постановлении Европейского Суда по делу "Чалдаев против Российской Федерации" (Chaldayev v. Russia) от 29 мая 2019 г., жалоба N 33172/16* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 9 (примеч. редактора).), §§ 28-29).

D. Уголовно-исполнительный кодекс

19. В соответствии с частью первой и частью второй статьи 89 Уголовно-исполнительного кодекса РФ от 8 января 1997 г. (далее - УИК) осужденным к лишению свободы предоставляются краткосрочные свидания продолжительностью четыре часа и длительные свидания продолжительностью трое суток на территории исправительного учреждения. Краткосрочные свидания предоставляются с родственниками или иными лицами. Их продолжительность составляет не более четырех часов, они проходят в присутствии представителя администрации исправительного учреждения, при этом осужденные отделены от посетителей стеклянной перегородкой или металлической решеткой. Длительные свидания предоставляются с супругом (супругой), родителями, детьми, родителями супруга (супруги), зятьями и невестками, братьями и сестрами, дедушками, бабушками, внуками, а с разрешения начальника исправительного учреждения - с иными лицами. Длительные свидания проходят в комнате, где обеспечиваются личное пространство и приватность. В отдельных предусмотренных кодексом случаях осужденным могут предоставляться длительные свидания с проживанием вне исправительного учреждения продолжительностью пять суток.

20. В соответствии со статьями 120-131 УИК количество свиданий, на которое осужденные имеют право в течение года, зависит от вида исправительного учреждения и установленного в отношении них режима отбывания наказания и составляет для краткосрочных свиданий - от двух до шести, для длительных свиданий - от одного до шести.

III. Соответствующие международные документы

21. В соответствующей части Приложения к Рекомендации Rec(2006)2 Комитета Министров Совета Европы государствам-членам от 11 января 2006 г. "Европейские пенитенциарные правила"* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 8 (примеч. редактора).) говорится следующее:

"Часть I

Основные принципы

1. При обращении со всеми лицами, лишенными свободы, следует соблюдать их права.

2. Лица, лишенные свободы, сохраняют все права, которых они не были по закону лишены на основании решения суда, согласно которому они были осуждены или оставлены под стражей.

3. Ограничения, налагаемые на лиц, лишенных свободы, должны быть минимально необходимыми и соответствовать той обоснованной цели, с которой они налагались.

4. Содержание заключенных в условиях, ущемляющих их права человека, не может быть оправдано нехваткой ресурсов.

5. Жизнь в местах лишения свободы должна быть, насколько это возможно, приближена к позитивным аспектам жизни в обществе.

6. Содержание под стражей должно быть организовано таким образом, чтобы способствовать реинтеграции лиц, лишенных свободы, в общество.

/.../

Сфера и применение

10.1. Европейские пенитенциарные правила применяются в отношении всех лиц, заключенных под стражу в соответствии с решением судебного органа, и в отношении лиц, приговоренных к лишению свободы.

Часть II

Условия тюремного заключения

/.../

Контакты с внешним миром

24.1. Заключенным разрешается максимально часто общаться по почте, по телефону или с помощью иных средств общения со своими семьями, другими лицами и представителями внешних организаций; разрешается также посещение заключенных указанными лицами.

24.2. Общение и посещения могут быть ограничены или поставлены под контроль, если это необходимо для продолжения уголовного расследования, поддержания порядка и безопасности, предотвращения уголовных преступлений и защиты жертв преступлений, однако такие ограничения, включая специальные ограничения, устанавливаемые судебным органом, должны допускать приемлемый минимальный уровень общения.

/.../

24.4. Посещения должны быть организованы таким образом, чтобы предоставить заключенным возможность максимально естественно поддерживать и укреплять семейные отношения.

/.../

Часть VII

Заключенные, дела которых еще не рассмотрены в суде

Статус заключенных, дела которых еще не рассмотрены в суде

94.1. Для целей настоящих правил заключенные, дела которых еще не рассмотрены в суде, это заключенные, которые содержатся под стражей судебным органом вплоть до суда, осуждения или вынесения приговора.

94.2. Государство может считать заключенных, которые были осуждены и приговорены, заключенными, дела которых еще не рассмотрены в суде, если еще не закончено рассмотрение поданных ими апелляций.

Режим для заключенных, дела которых еще не рассмотрены в суде

95.1. Режим для заключенных, дела которых еще не рассмотрены в суде, не должен определяться исходя из возможности того, что они могут быть осуждены за совершение уголовного преступления.

95.2. Правила настоящей части предусматривают дополнительные гарантии для заключенных, дела которых еще не рассмотрены в суде.

95.3. Определяя режим для заключенных, дела которых еще не рассмотрены в суде, пенитенциарные органы должны руководствоваться правилами, применимыми ко всем заключенным, которые предусматривают участие заключенных, дела которых еще не рассмотрены в суде, в различных мероприятиях, предусмотренных правилами.

/.../

Контакты с внешним миром

99. При отсутствии специального запрета, установленного судебной инстанцией по тому или иному отдельному делу на конкретно оговоренный срок, заключенные, дела которых еще не рассмотрены, имеют право:

a) на посещение, и им разрешается общение с семьей и другими лицами в том же порядке, что и осужденным заключенным;

b) на дополнительные посещения и на дополнительный доступ к другим видам общения и

c) получать книги, газеты и другие средства информации".

22. В соответствующей части Пояснительной записки к Рекомендации Rec(2006)2 Комитета министров государствам-членам от 11 января 2006 г. "Европейские пенитенциарные правила" говорится следующее:

"Пункт 24

/.../

Пункт 24.4 подчеркивает особую важность свиданий не только для заключенных, но и для членов их семей. При наличии возможности должны разрешаться длительные свидания с членами семьи (до 72 часов, например, как во многих странах Восточной Европы). Данные продолжительные свидания позволяют заключенным иметь интимные отношения со своим партнером. Более краткие ''супружеские свидания'', разрешенные для этой цели, могут приводить к унижающим последствиям для обоих партнеров".

23. На момент принятия настоящего постановления Комитет Министров Совета Европы продолжает надзор за исполнением группы постановлений, касающихся нарушений права на свободу и на личную неприкосновенность в контексте содержания под стражей до суда и требующих, по его мнению, применения процедуры усиленного надзора, среди них - Постановление Европейского Суда по делу "Кляхин против Российской Федерации" (Klyakhin v. Russiа) от 30 ноября 2004 г., жалоба N 46082/99* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 7 (примеч. редактора).) и 397 повторяющихся дел.

7 июня 2018 г. в ходе 1318-го заседания Комитет Министров принял Решение CM/Del/Dec(2018)1318/H46-20* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 2 (примеч. редактора).), которое в соответствующей части гласит:

"Представители Министров

/.../

В отношении мер общего характера

5) что касается проблемы чрезмерной продолжительности содержания под стражей, с интересом отмечают недавно принятые властями меры, в том числе ''круглые столы'', подготовленные Верховным Судом обзоры практики и правовых позиций международных органов и практики национальных судов относительно заключения под стражу и продления срока содержания под стражей, а также распространение и изучение решений Европейского Суда соответствующей группы дел;

6) в то же время напоминают о давнем характере этой проблемы, впервые поднятой в 2002 году (дело ''Калашников против Российской Федерации''), и отмечают отсутствие достаточного прогресса, несмотря на меры, направленные на совершенствование законодательства и судебной практики, а также просветительские меры и меры по повышению квалификации;

7) призывают власти предпринять усилия в целях обеспечения соблюдения Конвенции в этой области, в том числе путем принятия возможных изменений в законодательстве, улучшения правоприменительной практики и постоянной интенсивной и регулярной подготовки судей, возможно, с помощью программ сотрудничества Совета Европы...".

5 декабря 2019 г. в ходе 1362-го заседания Комитет Министров принял Решение CM/Del/Dec(2019)1362/H46-25* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2020. N 2 (примеч. редактора).), которое в соответствующей части гласит:

"Представители Министров

1) напоминают, что данная группа дел касается нарушений права на свободу и безопасность в контексте содержания в СИЗО, прежде всего в связи с невыполнением судами Российской Федерации обязанности привести адекватные и достаточные причины для обоснования продления срока содержания заявителей под стражей;

/.../

В отношении мер общего характера

/.../

9) с интересом отмечают меры общего характера, принятые властями Российской Федерации для решения проблемы неспособности российских судов приводить соответствующие и достаточные причины для обоснования продления содержания в СИЗО, в том числе разъяснения Верховного Суда Российской Федерации и обзоры практики Европейского Суда, а также тематические ведомственные и межведомственные совещания Следственного комитета Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации и Генеральной прокуратуры Российской Федерации, а также отмечают различную деятельность по повышению осведомленности, в том числе с участием Совета Европы, и призывают власти Российской Федерации продолжать принятие подобных мер;

10) приветствуют тот факт, что количество лиц, содержащихся в СИЗО, сократилось в 2016-2018 годах примерно на 14%, прежде всего поскольку следователи направляют меньше ходатайств о предварительном заключении под стражу и продлении заключения под стражей, но вместе с тем предлагают властям Российской Федерации пояснить, почему уровень удовлетворения ходатайств следователей судьями остается таким высоким (например, около 97% в отношении ходатайств о продлении содержания под стражей);

11) приветствуют последние законодательные реформы, которыми были внесены поправки в статью 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которые разрешают проблему неясности законодательного регулирования продления срока заключения под стражу в целях изучения материалов дела, а также обязывают следователей более тщательно обосновывать свои ходатайства о заключении под стражу, и призывают власти Российской Федерации продолжать применять принципы статьи 5 Конвенции, уже разъясненные в Постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации (в частности, от 19 декабря 2013 г. N 41), напрямую во внутригосударственном законодательстве (как указано в пилотном Постановлении Европейского Суда по делу ''Ананьев и другие против Российской Федерации'', § 202), а именно тот принцип, что чем дольше лицо содержится в СИЗО, тем более весомыми должны быть причины, которые необходимо привести судье для продления срока заключения под стражей, с которым сложно совместить действующую формулировку статьи 110 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

24. Заявители жаловались на то, что в течение срока их содержания под стражей в СИЗО они не могли получить разрешение на длительное свидание с членами их соответствующих семей. Кроме того, они жаловались на условия, в которых проводились краткосрочные свидания. В частности, они жаловались на невозможность физического контакта с близкими из-за разделительных перегородок, установленных в соответствующих помещениях, а также на прослушивание переговорного устройства, с помощью которого они общались с родственниками. Они ссылались на статью 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

А. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

25. Отмечая, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой для рассмотрения по существу по иным основаниям, Европейский Суд объявляет ее приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо дела

1. Доводы сторон

а) Власти государства-ответчика

26. Власти государства-ответчика подробно изложили имеющие значение для настоящего дела положения Закона N 103-ФЗ и Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов в части, касающейся, помимо прочего, видов свиданий, на которые имеют право лица, заключенные под стражу в данных учреждениях, условий предоставления данных свиданий, их продолжительности и порядка их проведения (см. выше §§ 13-17). Они много цитировали упомянутое выше определение Конституционного Суда от 7 февраля 2013 г. N 133-О (см. выше § 11) и согласились с выводами данного судебного органа, по мнению которого ограничения количества свиданий, предоставляемых подозреваемым и обвиняемым, а также их продолжительность и порядок являются неизбежным следствием их заключения под стражу.

27. Власти государства-ответчика указали, что в соответствии со статьей 74 УИК СИЗО выполняют роль пенитенциарного учреждения только в отношении лиц, обвинительный приговор в отношении которых вступил в законную силу. Они уточнили, что по этой причине предоставление длительных свиданий лицам, которые содержатся под стражей в СИЗО и приговор в отношении которых не вступил в законную силу, не предусмотрено законодательством государства-ответчика.

28. Что касается количества краткосрочных свиданий, предоставленных заявителям, власти государства-ответчика ссылались на справки от 4 сентября 2019 г., выданные администрацией СИЗО.

В соответствии с данными справками первый заявитель содержался в СИЗО с 26 октября 2005 г. по 15 марта 2016 г., за это время у него было 15 краткосрочных свиданий продолжительностью полтора часа каждое (в период с 20 марта 2013 г. по 17 сентября 2015 г.); количество посетителей не превышало трех, из которых двое взрослых (супруга, мать, сын, сестра или дядя первого заявителя) и один несовершеннолетний (сын первого заявителя).

29. Также согласно упомянутым выше справкам второй заявитель содержался в СИЗО с 29 октября 2005 г. по 15 марта 2016 г., за это время у него было 14 краткосрочных свиданий продолжительностью полтора часа каждое (в период с 25 января 2013 г. по 11 сентября 2005 г.), и количество посетителей не превышало трех, из которых двое взрослых (супруга, мать или сестра второго заявителя) и одна несовершеннолетняя (дочь или племянница второго заявителя).

30. Что касается порядка проведения краткосрочных свиданий, разрешенных заявителям, власти государства-ответчика утверждали, что они проходили в специальных помещениях, где заявители были отделены от посетителей стеклянной перегородкой со встроенной металлической решеткой, которая исключала любую возможность физических контактов, что переговоры заявителей с родственниками осуществлялись через переговорное устройство, которое могло прослушиваться администрацией СИЗО, и что свидания проходили в присутствии сотрудника СИЗО.

31. Власти государства-ответчика признали, что ограничения количества свиданий, предоставленных заявителям, и порядок их проведения представляли собой вмешательство в право заявителей, закрепленное в статье 8 Конвенции, но утверждали, что данное вмешательство было соразмерным преследуемым целям, а именно целям охраны порядка и предупреждения преступлений. Они опирались на прецедентную практику Европейского Суда в сфере прав лиц, заключенных под стражу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сильвер и другие против Соединенного Королевства" (Silver and Others v. United Kingdom) от 25 марта 1983 г., жалобы NN 5947/72, 6205/73, 7052/75, 7061/75, 7107/75, 7113/75 и 7136/75, Постановление Европейского Суда по делу "Бойль и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle et Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., жалобы NN 9659/82 и 9658/82, Постановление Европейского Суда по делу "Эстрих против Латвии" (Estrikh v. Latvia) от 18 января 2007 г., жалоба N 73819/01, Постановление Европейского Суда по делу "Пьехович против Польши" (Piechowicz v. Poland) от 17 апреля 2012 г., жалоба N 20071/07, и Постановление Европейского Суда по делу "Эпнерс Гефнерс против Латвии" (Epners Gefners v. Latvia) от 29 мая 2012 г., жалоба N 37862/02). Они также ссылались на пункт 24.2 Европейских пенитенциарных правил (см. выше § 21). С точки зрения властей государства-ответчика, существующий в Российской Федерации правопорядок обеспечивает соблюдение справедливого баланса между, с одной стороны, интересами общества и, с другой, интересами лиц, заключенных под стражу, в части, касающейся права последних на свидания с родственниками.

b) Заявители

32. Заявители поддержали жалобу. Они утверждали, что за время расследования по уголовному делу следователь, в ведении которого оно находилось, разрешал им свидания с родственниками очень редко, как правило, один раз в месяц. Первый заявитель добавил, что в течение первых 18 месяцев содержания под стражей ему было разрешено лишь одно свидание с родственниками. Он утверждал, что отказы в удовлетворении просьб первого заявителя о предоставлении ему разрешения на свидания с родственниками были мотивированы "интересами следствия и процесса, а также необходимостью обеспечения тайны следствия и предупреждения воспрепятствования следствию со стороны подозреваемых". Он утверждал, что следователь воспользовался своим дискреционным правом в сфере выдачи разрешений на свидания как средством оказания на него давления, чтобы заставить первого заявителя признать свою вину в обмен на возможность увидеть близких.

33. Заявители также утверждали, что в ходе судебного разбирательства по уголовному делу свидания с родственниками предоставлялись им более часто. Однако несмотря на то, что закон ограничивал продолжительность свиданий тремя часами, на практике они редко продолжались дольше двух часов, а иногда были и менее продолжительными, поскольку администрация СИЗО произвольно ограничивала время свиданий. В этой связи заявители ссылались на справки, выданные СИЗО и представленные властями государства-ответчика (см. выше §§ 28-29).

34. Наконец, заявители утверждали, что отмеченные ими редкость и ограниченная продолжительность свиданий усугублялись отсутствием возможности физических контактов с близкими из-за разделительной перегородки. По мнению заявителей, подход властей в сфере свиданий с родственниками не был гибким и не позволял установить, были ли запрет длительных свиданий или ограничение количества и продолжительности краткосрочных свиданий адаптированы к каждому индивидуальному случаю.

35. По мнению заявителей, принимая во внимание отсутствие возможности длительных свиданий на протяжении более десяти лет, в течение которых они еще не были осуждены, фактически они оказались в положении, сравнимом с положением осужденных к пожизненному лишению свободы, отбывающих наказание в тюрьмах. В этой связи заявители ссылались на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации" (Khoroshenko v. Russia) от 30 июня 2015 г., жалоба N 41418/04).

2. Мнение Европейского Суда

а) Порядок проведения краткосрочных свиданий

36. Европейский Суд напоминает, что ограничения частоты, продолжительности и порядка проведения свиданий с родственниками представляют собой вмешательство в право на уважение личной и семейной жизни, закрепленное в статье 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мессина против Италии (N 2)" (Messina v. Italy (N 2)) от 28 сентября 2000 г., жалоба N 25498/94* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 4 (примеч. редактора).), §§ 61-62, Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 62936/00* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 247, Постановление Европейского Суда по делу "Богуслав Кравчак против Польши" (Bogusiaw Krawczak v. Poland) от 31 мая 2011 г., жалоба N 24205/06, § 112, и Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia) от 13 февраля 2018 г., жалоба N 43149/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 2 (примеч. редактора)), § 38). Такое вмешательство не нарушает Конвенцию, только если оно "предусмотрено законом", преследует одну или несколько правомерных целей, указанных в пункте 2 статьи 8 Конвенции, и может считаться "необходимым в демократическом обществе" (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Мессина против Италии (N 2)" (Messina v. Italy (N 2)), § 63).

37. Что касается российских следственных изоляторов, Европейский Суд постановил, что отделение от посетителей перегородкой, исключающей любой физический контакт, было необоснованным при отсутствии конкретных сведений, доказывающих опасность заключенного или наличие риска для безопасности или сговора (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), §§ 257-259, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia), § 55, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Чалдаев против Российской Федерации" (Chaldayev v. Russia), § 60).

38. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении сведения, Европейский Суд полагает, что власти государства-ответчика не представили каких-либо фактических или юридических доводов, которые могли бы заставить Суд прийти к иному выводу в настоящем деле.

39. Европейский Суд отмечает, что власти государства-ответчика подтвердили, что свидания заявителей с родственниками проходили в помещениях, где заявители были отделены от посетителей стеклянной перегородкой, что переговоры заявителей с родственниками осуществлялись через переговорное устройство, которое могло прослушиваться, и что свидания проходили под надзором сотрудника СИЗО (см. выше § 30).

40. Европейский Суд подчеркивает, что ограничения в отношении свиданий заявителей с родственниками были основаны на пункте 143 Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов, который применялся автоматически в любому заключенному (см. выше § 17). В этом отношении Европейский Суд напоминает, что в сфере права на свидания государство не располагает полной степенью свободы для того, чтобы вводить общие ограничения, не предусматривая определенной степени гибкости, позволяющей определить, являются ли данные ограничения в каждом конкретном случае подходящими или действительно необходимыми (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации" (Khoroshenko v. Russia), § 126, Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia), § 54, и Постановление Европейского Суда по делу "Чалдаев против Российской Федерации" (Chaldayev v. Russia), § 64).

41. Европейский Суд констатирует, что в настоящем деле не был предварительно рассмотрен вопрос о том, оправдывали ли характер преступления, сведения о личном положении заявителей или требования безопасности в соответствующем учреждении обеспечение на протяжении всего периода содержания заявителей под стражей физического отделения последних от родственников и присутствие сотрудника СИЗО во время свиданий.

42. Данные элементы являются достаточными для того, чтобы Европейский Суд пришел к выводу о том, что по делу было допущено нарушение статьи 8 Конвенции.

b) Отсутствие возможности длительных свиданий

43. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривалось то, что отсутствие у заявителей возможности иметь длительные свидания представляло собой вмешательство в их право на уважение личной и семейной жизни. Суд не усматривает причин прийти к иному выводу (см. ту же логику в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Эстрих против Латвии" (Estrikh v. Latvia), § 169, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Ресин против Российской Федерации" (Resin v. Russia) от 18 декабря 2018 г., жалоба N 9348/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 1 (примеч. редактора).), § 24). Затем Суд отмечает, что указанное вмешательство было предусмотрено законом, в данном случае Законом N 103-ФЗ. По словам властей государства-ответчика, запрет преследовал цели охраны порядка и предупреждения преступлений (см. выше § 31). Если предположить, что оспариваемое вмешательство преследовало правомерную цель по смыслу пункта 2 статьи 8 Конвенции, остается проверить, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе".

44. Европейский Суд напоминает, что несмотря на то, что любое законное содержание под стражей по самому своему характеру влечет за собой ограничение личной и семейной жизни заявителя, для уважения семейной жизни очень важно, чтобы администрация исправительного учреждения и другие уполномоченные органы помогали заключенному поддерживать контакт с семьей (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Мессина против Италии (N 2)" (Messina v. Italy (No. 2)), § 61). Данный принцип тем более применяется к заключенным, которые еще не осуждены и должны считаться невиновными в силу пункта 2 статьи 6 Конвенции, за исключением случаев, когда интересы следствия требуют другого подхода и только в той мере, в какой они этого требуют (см. Постановление Европейского Суда по делу "Назаренко против Латвии" (Nazarenko v. Latvia) от 1 февраля 2007 г., жалоба N 76843/01, § 73, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia), § 36, с упомянутыми в нем ссылками).

45. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что Закон N 103-ФЗ исключает любую возможность длительных свиданий для лиц, которые содержатся в СИЗО, что власти государства-ответчика, кстати, подтвердили (см. выше § 27). Европейский Суд обращает внимание на то, что данное ограничение прав заключенных на свидания применяется общим образом, независимо от причин заключения под стражу, соображений безопасности и того, на какой стадии производства находится уголовное дело.

46. Европейский Суд принимает во внимание позицию властей государства-ответчика, в соответствии с которой ограничения количества свиданий, на которые имеют право подозреваемые и обвиняемые, а также ограничения длительности и условий проведения таких свиданий являются неизбежным следствием заключения под стражу (см. выше § 26). Однако Суд не убежден данным доводом. Он напоминает, что в соответствии с его хорошо устоявшейся прецедентной практикой по данному вопросу заключенные продолжают пользоваться всеми правами и свободами, гарантированными Конвенцией, за исключением права на свободу (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации" (Khoroshenko v. Russia), § 116). Следовательно, лица, лишенные свободы, не утрачивают прав, гарантированных Конвенцией, в том числе права на уважение семейной жизни, и потому любое ограничение данных прав в каждом случае должно быть обосновано (см. там же, § 117). Поэтому оспариваемые заявителями ограничения не могут считаться неизбежными последствиями заключения под стражу, и власти государства-ответчика должны доказать необходимость таких ограничений.

47. Европейский Суд отмечает, что власти государства-ответчика ссылались на прецедентную практику Конституционного Суда Российской Федерации, в соответствии с которой отсутствие в Законе N 103-ФЗ положений, позволяющих заключенным иметь длительные свидания, компенсировано гарантиями, которые закреплены в Уголовно-процессуальном кодексе и касаются сроков содержания под стражей и длительности уголовного процесса - последние не могут выходить за границы разумного (см. выше §§ 11 и 18).

48. Европейский Суд полагает, что право заключенных на уважение их личной и семейной жизни действительно может обеспечиваться различными способами, в том числе путем сокращения периода времени, в течение которого они содержатся под стражей. Даже если законодательством государства-ответчика предусмотрены такие механизмы, важно, чтобы последние были эффективными не только в теории, но и на практике. Европейский Суд напоминает в этом контексте, что он постановил, что чрезмерная продолжительность сроков содержания под стражей подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений является структурной проблемой в российском правопорядке, которая следует из практики, несовместимой с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Жеребин против Российской Федерации" (Zherebin v. Russia) от 24 марта 2016 г., жалоба N 51445/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 12 (примеч. редактора).), §§ 74-80). По мнению Комитета Министров Совета Европы относительно исполнения постановлений по вопросам чрезмерной длительности содержания под стражей, на настоящий момент данная проблема еще не решена (см. выше § 23). С учетом этого Европейский Суд полагает, что недостатки внутригосударственных механизмов, призванных защищать право на свободу и, в частности, право на судебное разбирательство в течение разумного срока, также негативно отражаются на праве лиц, заключенных под стражу, на уважение личной и семейной жизни.

49. Европейский Суд считает, что настоящее дело является примером такого негативного влияния, поскольку заявители содержались под стражей в течение более десяти лет. Несмотря на то, что в настоящем деле Европейскому Суду не надлежит рассматривать вопрос о длительности содержания под стражей как таковой, он констатирует, что, с точки зрения последствий для личной и семейной жизни заявителей, рассматриваемый период был исключительно продолжительным и мог серьезно отразиться на способности заявителей поддерживать и создавать семейные отношения (см. противоположную ситуацию в упомянутом выше Постановлении Европейского Суда по делу "Назаренко против Латвии" (Nazarenko v. Latvia), § 75, в котором Европейский Суд пришел к выводу о том, что жалоба заявителя на отсутствие возможности иметь длительные свидания с женой была лишена оснований ввиду относительной непродолжительности оспариваемой ситуации, которая имела место в течение четырех месяцев).

50. Европейский Суд отмечает, что заявители жаловались на отсутствие возможности иметь длительные свидания - единственной возможности физического контакта с близкими. Законодательство Российской Федерации не предусматривает какой-либо гибкости в области порядка проведения свиданий в СИЗО (см. выше §§ 16-17). Однако Европейский Суд напоминает, что любые ограничение права заключенных на свидания должны быть в каждом конкретном случае обоснованы соображениями безопасности или необходимостью защиты законных интересов следствия (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), § 258, с указанными в нем ссылками).

51. Несмотря на то, что в настоящем деле в течение рассматриваемого периода времени заявителям были разрешены свидания, Европейский Суд полагает, что порядок их проведения в сочетании с отсутствием возможности физического контакта с близкими на протяжении более десяти лет не позволили заявителям поддерживать "приемлемый" или разумно "хороший" контакт с их семьями (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации" (Khoroshenko v. Russia), § 143, см. также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), § 258 по вопросу негативных последствий длительного отсутствия физического контакта). В этом отношении Суд отмечает, что в соответствии с пунктом 24.4 Европейских пенитенциарных правил посещения должны быть организованы таким образом, чтобы дать заключенным возможность максимально естественно поддерживать и укреплять семейные отношения (см. выше § 21). В комментарии к упомянутому выше пункту 24.4 подчеркивается особая важность свиданий не только для заключенных, но и для их семей и рекомендуется при наличии возможности разрешать длительные свидания с членами семьи (см. выше § 22).

52. Европейский Суд констатирует, что в соответствии с УИК осужденные заключенные имеют право как минимум на одно свидание в год (см. выше §§ 19-20), в то время как в соответствии с Законом N 103-ФЗ лица, которые, как заявители, были заключены под стражу в СИЗО, не имеют такого права (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Резин против Российской Федерации" (Resin v. Russia), § 40, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Чалдаев против Российской Федерации" (Chaldayev v. Russia), § 77). В этой связи Европейский Суд принимает во внимание пункт 99 Европейских пенитенциарных правил, который гласит, что при отсутствии специального запрета, установленного судебной инстанцией по тому или иному отдельному делу на конкретно оговоренный срок, заключенные, дела которых еще не рассмотрены, имеют право на посещение, и им разрешается общение с семьей и другими лицами в том же порядке, что и осужденным заключенным. Кроме того, они имеют право на дополнительные посещения и на дополнительный доступ к другим видам общения (см. выше § 21).

53. Принимая во внимание важность создания отношений другими людьми и поддержания семейных отношений в жизни каждого человека, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле гарантии, предоставленные законодательством страны для обеспечения права заявителей на уважение личной и семейной жизни, не были достаточными. Отсутствие у заявителей возможности иметь длительные свидания на протяжении более десяти лет в сочетании со строгостью правовой базы государства-ответчика в части, касающейся порядка проведения краткосрочных свиданий и исключавшей любой физический контакт, представляло собой вмешательство в право заявителей на уважение личной и семейной жизни, которое не было необходимым в демократическом обществе.

54. Таким образом, по делу было допущено нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

55. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

56. Заявители просили присудить каждому из них по 40 000 евро в качестве компенсации морального вреда, который, по их мнению, был им причинен.

57. Власти государства-ответчика полагали, что, если Европейский Суд придет к выводу о нарушении Конвенции в настоящем деле, сумма справедливой компенсации подлежит определению в соответствии с его прецедентной практикой.

58. Принимая во внимание исключительную длительность установленного нарушения статьи 8 Конвенции (см. выше § 53), Европейский Суд присуждает каждому из заявителей по 13 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

В. Судебные издержки и расходы

59. Заявители просили присудить им по 3 229,04 евро в качестве возмещения судебных издержек и расходов, понесенных ими в рамках разбирательства дела в Европейском Суде. В подтверждение своих требований они представили соглашение об оказании юридической помощи между первым заявителем и фондом "Правовая инициатива", а также почасовой расчет, составленный данным фондом. Они также просили, чтобы суммы, присужденные Европейским Судом, были перечислены непосредственно на банковский счет данной организации.

60. Власти государства-ответчика не представили комментариев по этому вопросу.

61. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных издержек и расходов только в той мере, в какой доказано, что они были фактически и действительно понесены и являлись разумными по размеру. В настоящем деле с учетом представленных документов и упомянутых выше критериев Европейский Суд считает разумным присудить заявителям 3 000 евро в качестве возмещения всех судебных издержек и расходов, данная сумма подлежит перечислению на банковский счет фонда "Правовая инициатива".

С. Процентная ставка при просрочке платежей

62. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что по делу было допущено нарушение статьи 8 Конвенции в связи с ограничениями при проведении краткосрочных свиданий, разрешенных заявителям, а также в связи с отсутствием возможности иметь длительные свидания;

3) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы:

(i) 13 000 (тринадцать тысяч) евро каждому из заявителей плюс любые налоги, которые могут быть начислены на указанные суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, действующему на дату выплаты, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 3 000 (три тысячи) евро совместно обоим заявителям плюс любые налоги, которые могут быть начислены на указанные суммы, в качестве возмещения судебных расходов и издержек, данная сумма подлежит перечислению на банковский счет фонда "Правовая инициатива";

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные суммы должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента;

4) отклонил требования о справедливой компенсации в остальной части.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 июня 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда