Постановление Европейского Суда по правам человека от 9 июля 2019 г. Дело "Калиниченко (Kalinichenko) против Российской Федерации" (Жалоба N 40834/11) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Калиниченко (Kalinichenko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 40834/11)

Постановление Суда

Страсбург, 9 июля 2019 г.

По делу "Калиниченко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:

Алены Полачковой, Председателя Комитета Суда,

Дмитрия Дедова,

Джильберто Феличи, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 18 июня 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 40834/11) против Российской Федерации, поданной 4 июля 2011 г. в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Петровичем Калиниченко (далее - заявитель).

2. Интересы заявителя в Европейском Суде были представлены адвокатами А. Саккуччи и Д. Борнья, практикующими в г. Риме, а также адвокатом С. Печенкиной, практикующей в г. Екатеринбурге. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. 3 ноября 2016 г. жалобы, касающиеся справедливости содержания под стражей заявителя, продолжительности содержания под стражей, обязательной явки заявителя в суд после задержания, доступа к эффективной процедуре, посредством которой он мог оспорить законность своего содержания под стражей, а также соблюдения принципа презумпции невиновности были коммуницированы властям государства-ответчика, а оставшаяся часть жалобы была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

4. Власти Российской Федерации не возражали против рассмотрения жалобы Комитетом Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1979 году. В настоящее время он содержится под стражей в г. Екатеринбурге.

А. Производство по уголовному делу в отношении заявителя и его содержание под стражей с целью экстрадиции за границей

6. В июле 2006 года заявитель покинул Российскую Федерацию и поселился в Италии.

7. В сентябре 2006 года в отношении него было начато расследование по подозрению в совершении мошенничества в особо крупном размере, а именно в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "УПК РФ" имеется в виду "УК РФ"

8. 7 февраля 2007 г. заявитель был объявлен в розыск.

9. 27 февраля 2007 г. по требованию следователя, ведущего уголовное дело, возбужденное в отношении заявителя, Верх-Исетский районный суд г. Екатеринбурга вынес заочное решение о взятии заявителя под стражу без указания срока действия данной меры.

10. 28 марта 2007 г. Свердловский областной суд (далее - областной суд) отклонил жалобу, поданную адвокатом заявителя на постановление от 27 февраля 2007 г.

11. Был выдан международный ордер на арест заявителя* (* Так в тексте (примеч. переводчика).).

12. 4 июня 2008 г. заявитель был задержан в Италии и заключен под стражу на срок до 9 июня 2008 г. в рамках процедуры экстрадиции, инициированной по запросу властей Российской Федерации.

13. 10 июня 2008 г. органы власти Италии изменили содержание под стражей с целью экстрадиции заявителя на домашний арест.

14. 4 июля 2008 г. заявитель был освобожден с обязательством не покидать страну. Тем не менее он покинул Италию до окончания процедуры экстрадиции и уехал в Марокко.

15. 16 января 2010 г. заявитель был задержан в Марокко и впоследствии по запросу органов власти Российской Федерации о его экстрадиции заключен под стражу с целью экстрадиции.

16. 14 мая 2011 г. в г. Касабланке заявитель был передан представителям органов власти Российской Федерации и на самолете под конвоем перевезен в г. Москву.

B. Содержание заявителя под стражей в Российской Федерации и вынесение ему приговора

1. Период с 14 мая по 11 июля 2011 г.

17. 14 мая 2011 г. по прибытии в г. Москву заявитель был помещен под стражу в следственный изолятор.

18. 22 мая 2011 г. он был переведен в другой следственный изолятор, находящийся в г. Екатеринбурге.

19. 24 мая 2011 г. следователь предъявил заявителю обвинение и в тот же день назначил проведение его психиатрической экспертизы.

20. 26 июня 2011 г. заявитель был доставлен в больницу для проведения назначенной экспертизы. Он оставался в больнице до 18 июля 2011 г.

21. Между тем 16 июня 2011 г. адвокат заявителя обратилась в Верх-Исетский районный суд с жалобой, оспаривая ряд мер, принятых следователем. В своей жалобе адвокат утверждала, помимо прочего, что содержание заявителя под стражей было незаконным.

22. Постановлением от 28 июня 2011 г. Верх-Исетский районный суд отклонил вышеуказанную жалобу без рассмотрения по существу. Он счел, что содержание заявителя под стражей осуществлялось на основании постановления Верх-Исетского районного суда от 27 февраля 2007 г. и что жалоба адвоката не содержала фактов, которые позволили бы поставить под сомнение законность содержания заявителя под стражей.

23. 22 июля 2011 г. областной суд отклонил жалобу адвоката заявителя на постановление от 28 июня 2011 г., подтвердив выводы, сделанные судом первой инстанции.

2. Период с 12 июля по 13 октября 2011 г.

a) Постановление от 12 июля 2011 г. и оставление его в силе при рассмотрении во второй инстанции

24. Следственные органы обратились в областной суд с ходатайством о продлении срока содержания под стражей заявителя. Они обосновали это ходатайство степенью тяжести обвинений, выдвигаемых в отношении заявителя, несоблюдением последним мер пресечения, принятых в его отношении во время процедуры экстрадиции, а также тем обстоятельством, что следователю было необходимо выполнить дополнительные следственные действия, в том числе провести психиатрическую экспертизу заявителя.

25. 12 июля 2011 г. областной суд, заседая в составе единоличного судьи, проведя заседание, на котором заявитель не присутствовал, удовлетворил вышеуказанное ходатайство. Относящиеся к настоящему делу части его постановления можно изложить следующим образом:

"Из представленных [суду] материалов дела следует, что [в соответствии с постановлением от] 24 мая 2011 г. в отношении заявителя была проведена коллегиальная судебно-психиатрическая экспертиза в медицинской организации. С 27 июня 2011 г. заявитель находится в учреждении, которое занимается проведением [судебно-медицинской] экспертизы. Его участие в процессе нежелательно.

В соответствии с частью 13 статьи 109 УПК РФ считаю возможным рассмотреть ходатайство следственных органов о продлении срока содержания под стражей Калиниченко в его отсутствие.

Содержание под стражей Калиниченко на срок два месяца с момента его передачи российским властям заканчивается 14 июня 2011 г.

/.../

Общая продолжительность периодов, в течение которых Калиниченко находился под стражей [с целью экстрадиции] и под подпиской о невыезде до момента его передачи российским властям, составила один год, три месяца и двадцать восемь дней.

В соответствии с частью 11 статьи 109 УПК РФ в случае, если после суммирования периодов содержания под стражей на территории иностранного государства, осуществляемого по запросу Российской Федерации о его выдаче, была достигнута максимальная продолжительность досудебного содержания соответствующего лица на время предварительного следствия, и при этом существует необходимость производства предварительного следствия, суд вправе продлить срок содержания под стражей этого лица на дополнительный срок не более шести месяцев в порядке, установленном общими процессуальными правилами.

Калиниченко долгое время содержался под стражей на территории иностранных государств на основании ходатайств об экстрадиции в Российскую Федерацию [направляемых в его отношении], поэтому к нему применима эта [правовая] норма.

/.../

В настоящее время причины, по которым к заявителю была применена мера пресечения в виде содержания под стражей, не изменились.

В этих обстоятельствах считаю, что ходатайство следственных органов должно быть удовлетворено и что содержание под стражей Калиниченко должно быть продлено на два месяца и два дня, [в результате чего оно составит] двадцать один месяц, то есть до 16 сентября 2011 г.".

26. Заявитель через своего адвоката подал жалобу на постановление областного суда от 12 июля 2011 г. Он указал, помимо прочего, что с учетом сроков содержания под стражей в Италии и в Марокко в рамках процедуры экстрадиции общая продолжительность содержания заявителя под стражей на 12 июля 2011 г. составила девятнадцать месяцев и один день, что превышало максимальную продолжительность досудебного содержания под стражей, равную двенадцати месяцам в соответствии с частью 2 статьи 109 УПК РФ. Он также жаловался на то, что не присутствовал на заседании суда 12 июля 2011 г.

27. 27 сентября 2011 г. областной суд подтвердил выводы суда первой инстанции и отклонил указанную жалобу.

b) Постановление от 15 сентября 2011 г. и оставление его в силе при рассмотрении во второй инстанции

28. Постановлением от 15 сентября 2011 г. областной суд, заседая в составе единоличного судьи, продлил срок содержания заявителя под стражей на один месяц и двадцать восемь дней, то есть до 13 ноября 2011 г. Заявитель, интересы которого представляла адвокат по соглашению, присутствовал на заседании. Областной суд опирался по существу на те же основания, которые были приняты им ранее в его постановлении от 12 июля 2011 г., и в частности, на степень тяжести обвинений, предъявляемых заявителю, и риск того, что он может уклониться от судебного преследования по уголовному делу. Что касается продолжительности срока содержания под стражей, областной суд снова сослался на часть 11 статьи 109 УПК РФ.

29. 27 октября 2011 г. областной суд подтвердил решение суда первой инстанции и оставил соответствующее постановление в силе.

3. Период с 14 октября 2011 г. по 13 июня 2012 г.

30. Постановлением от 14 октября 2011 г. областной суд, заседая в составе единоличного судьи, продлил срок содержания под стражей заявителя на семь месяцев и три дня, то есть до 16 июня 2012 г. Ссылаясь на части 7-8 статьи 109 УПК РФ, он установил, что адвокат заявителя начала знакомиться с материалами дела 5 октября 2011 г. и что на дату проведения заседания она прочла только одиннадцать томов из семисот пятидесяти двух. Следовательно, областной суд счел, что срок содержания под стражей, установленный ранее, был недостаточным для того, чтобы его адвокат могла закончить ознакомление с материалами дела, и что необходимо было продлить содержание заявителя под стражей. Он счел, что заявитель располагал финансовыми средствами, чтобы постоянно проживать в Италии, что он не соблюдал обязательство не покидать страну, которое было возложено на него итальянскими органами власти на время рассмотрения запроса об экстрадиции в Россию, поданного в его отношении, и отметил, что заявитель уехал в Марокко. Он счел, что эти обстоятельства могли обоснованно стать основой для предположения, что существовал риск того, что заявитель в случае освобождения мог уклониться от преследования по уголовному делу.

31. Заявитель подал жалобу на постановление от 14 октября 2011 г. Он утверждал среди прочего, что областной суд не мог обосновать продление срока его содержания под стражей необходимостью закончить ознакомление с материалами уголовного дела с учетом того, что заявитель отказался от этого права, и что только его адвокат занималась ознакомлением с соответствующими материалами дела. Он также обжаловал продолжительность его содержания под стражей.

32. 17 ноября 2011 г. областной суд, заседая в качестве второй инстанции, оставил в силе постановление суда первой инстанции и отклонил поданную жалобу.

4. Период с 14 июня 2012 г. по 13 мая 2013 г.

a) Постановление от 14 июня 2012 г. и оставление его в силе при рассмотрении во второй инстанции

33. 25 мая 2012 г. уголовное дело в отношении заявителя было направлено в Ленинский районный суд г. Екатеринбурга для рассмотрения по существу.

34. Постановлением от 14 июня 2012 г. Ленинский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей на время рассмотрения судом уголовного дела в соответствии со статьей 255 УПК РФ до 29 ноября 2012 г. Он обосновал свое решение степенью тяжести обвинений, предъявляемых заявителю, а также необходимостью избежать риска побега. Суд счел, что этот риск действительно существовал, поскольку заявитель не проживал по адресу, который он указал в качестве домашнего, и уехал за границу в ходе предварительного следствия по его уголовному делу.

35. 8 августа 2012 г. областной суд оставил данное постановление без изменений.

b) Постановление от 29 ноября 2012 г. и оставление его в силе при рассмотрении во второй инстанции

36. В ходе заседания 29 ноября 2012 г., проводимого по вопросу о необходимости оставления заявителя под стражей, Ленинский районный суд установил, что заявитель не был доставлен на заседание "по техническим причинам". Адвокат, с которым заявитель заключил соглашение о представлении его интересов, также не присутствовала и была заменена на время этого заседания адвокатом по назначению. Суд назначил новое заседание на 4 декабря 2012 г. и вынес постановление об оставлении заявителя под стражей до указанной даты. Он указал, что возраст и состояние здоровья заявителя позволяют ему находиться под стражей и что "не существует иных исключительных обстоятельств", которые бы оправдывали замену этой меры пресечения на другую.

37. Заявитель обжаловал данное постановление. Он также обжаловал проведение заседания 29 ноября 2012 г. в его отсутствие и в отсутствие адвоката по его выбору, указав, что замена адвоката была бы возможна только в случае невозможности присутствия его адвоката в течение пяти дней подряд, что, по его словам, не соответствовало данному случаю.

38. 4 декабря 2012 г. областной суд отменил постановление суда от 29 ноября 2012 г. на том основании, что в соответствии с частью 13 статьи 109 УПК РФ рассмотрение вопроса о продлении срока содержания под стражей лица в его отсутствие не допускается. Следовательно, постановил областной суд, Ленинский районный суд должен вновь рассмотреть необходимость продления срока содержания под стражей заявителя в ином составе (см. по вопросу такого повторного рассмотрения ниже § 42). Заявитель, интересы которого представляла адвокат, присутствовал на заседании в суде второй инстанции.

c) Постановление от 4 декабря 2012 г. и оставление его в силе при рассмотрении во второй инстанции

39. 4 декабря 2012 г. суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 28 февраля 2013 г. по тем же основаниям, какие были приняты при вынесении постановления от 14 июня 2012 г. (см. выше § 34).

40. Заявитель подал жалобу на постановление суда от 4 декабря 2012 г. Он жаловался, среди прочего, на то, что судья ошибочно пришел к выводу о том, что он мог уклониться от преследования по уголовному делу. В этой связи он указывал, что с мая 2011 года его заграничный паспорт был более недействительным, следовательно, он не мог уехать за границу.

41. 21 декабря 2012 г. областной суд оставил упомянутое постановление без изменений.

d) Постановление от 13 февраля 2013 г.

42. 13 февраля 2013 г. Ленинский районный суд повторно рассмотрел необходимость оставления заявителя под стражей с 29 ноября по 4 декабря 2012 г. Он счел, что такое оставление было необходимо, и сослался в этой связи на основания, принятые судом в его постановлении от 4 декабря 2012 г. (см. выше § 39).

43. Заявитель подал жалобу на постановление от 13 февраля 2013 г. Он жаловался, среди прочего, что закон не позволял повторно рассматривать необходимость оставления под стражей ex post facto. Он также оспаривал необходимость этой меры и указывал в этой связи, что он отказался давать показания в ходе судебного рассмотрения уголовного дела, что он не мог оказывать давление на свидетелей, поскольку большая их часть уже являлась на заседание и дала показания, касающиеся обстоятельств дела, что он не мог также изменить вещественные доказательства, фигурирующие в материалах дела, и что все имущество, принадлежащее заявителю и членам его семьи, было опечатано на срок уголовного производства.

44. Материалы дела, находящиеся в распоряжении Европейского Суда, не содержат сведений о том, была ли рассмотрена эта жалоба.

е) Постановление от 20 февраля 2012 г.* (* Такая дата указана в тексте. Очевидно имеется в виду 20 февраля 2013 г. (примеч. переводчика).)

45. 20 февраля 2013 г. судья продлил срок содержания заявителя под стражей до 28 февраля 2013 г. по тем же основаниям, какие были приняты при вынесении постановлений от 14 июня и от 4 декабря 2012 г. (см. выше §§ 34 и 39).

46. Заявитель обжаловал данное постановление. Он повторил, среди прочего, доводы, которые он привел в своей жалобе на постановление суда от 13 февраля 2013 г., касающиеся отсутствия необходимости продления ему срока содержания под стражей (см. выше § 43).

47. Материалы дела, находящиеся в распоряжении Европейского Суда, не содержат сведений о том, была ли рассмотрена эта жалоба.

5. Осуждение заявителя

48. 13 мая 2013 г. суд признал заявителя виновным в совершении мошенничества в особо крупном размере и приговорил его к наказанию в виде семи с половиной лет лишения свободы.

49. 21 октября 2013 г. областной суд оставил это решение в силе.

С. Заявления представителей Министерства внутренних дел Российской Федерации

50. Как во время следствия, так и во время рассмотрения судом уголовного дела в отношении заявителя пресс-служба Управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по Уральскому федеральному округу публиковала официальные сообщения, в которых говорилось об обвинениях в отношении заявителя, а также о ходе следствия, в частности, 5 и 6 августа 2009 г., 12 октября 2009 г., 8 января 2010 г. и 16 мая 2011 г. Во многих официальных сообщениях, и в частности в сообщении от 16 мая 2011 г., заявителя называли "мошенником" и "преступником".

51. 25 июля 2012 г. начальник управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по Уральскому федеральному округу принял участие в пресс-конференции, посвященной уголовному делу в отношении заявителя, в ходе которой он охарактеризовал заявителя как "основателя финансовых пирамид".

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

А. Уголовный кодекс

52. В соответствии с частью 4 статьи 159 УК РФ мошенничество, совершенное в особо крупном размере, наказывается лишением свободы на срок до десяти лет и представляет собой, согласно части 4 статьи 15 этого же кодекса, тяжкое преступление.

B. Уголовно-процессуальный кодекс

1. Виды содержания под стражей

53. Некоторые положения законодательства Российской Федерации, касающиеся помещения и содержания под стражей лица, обвиняемого в совершении преступления, рассматриваются в Постановлении Европейского Суда по делу "Федоренко против Российской Федерации" (Fedorenko v. Russiа) от 20 сентября 2011 г., жалоба N 39602/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 2 (примеч. редактора).), §§ 29-37; и в Постановлении Европейского Суда по делу "Пятков против Российской Федерации" (Pyatkov v. Russiа) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 61767/08* (* См.: там же. 2015. N 1 (примеч. редактора).), §§ 48-67. В частности, УПК РФ предусматривает три вида периодов содержания под стражей: "на время следствия" (части 1-3 статьи 109 УПК РФ), "на время ознакомления с материалами уголовного дела" (части 4-8 статьи 109 УПК РФ) и "на время рассмотрения судом уголовного дела" (статья 255 УПК РФ).

2. Максимальная продолжительность досудебного содержания под стражей на время предварительного следствия

54. В соответствии с частью 2 статьи 109 УПК РФ лицо, обвиняемое в совершении тяжкого преступления (см. выше § 52), может быть помещено под стражу на время проведения предварительного следствия по уголовному делу на срок, не превышающий двенадцати месяцев.

3. Принятие во внимание срока содержания под стражей с целью экстрадиции в иностранном государстве

55. В соответствии с пунктом 4 части 10 статьи 109 УПК РФ сроки, в течение которых лицо содержалось под стражей на территории иностранного государства в рамках процедуры его экстрадиции в Российскую Федерацию, учитываются при расчете общей продолжительности содержания под стражей в ходе предварительного следствия по смыслу частей 2 и 3 этой же статьи.

56. В соответствии с частью 11 статьи 109 УПК РФ в случае, если после суммирования сроков содержания под стражей на территории иностранного государства согласно пункту 4 части 10 данной статьи оказывается, что был достигнут максимальный срок содержания под стражей на время предварительного следствия, то суд вправе продлить срок содержания под стражей на дополнительный срок не более шести месяцев.

4. Присутствие обвиняемого на заседании по вопросу о продлении срока содержания под стражей

57. В соответствии с частью 13 статьи 109 УПК РФ рассмотрение судом ходатайства о продлении срока содержания под стражей обвиняемого в его отсутствие не допускается, кроме случаев нахождения обвиняемого на стационарной судебно-психиатрической экспертизе и иных обстоятельств, исключающих возможность его доставления в суд, что должно быть подтверждено соответствующими документами. При этом участие защитника обвиняемого в судебном заседании является обязательным.

С. Правоприменительная практика в Российской Федерации, касающаяся пункта 4 части 10 и части 11 статьи 109 УПК РФ

58. 18 сентября 2013 г. Верховный Суд Российской Федерации, заседая в качестве надзорной инстанции, отменил постановление от 18 апреля 2012 г., которым суд первой инстанции заочно вынес постановление об оставлении в силе меры пресечения в виде содержания под стражей в отношении С., который в момент принятия оспариваемого постановления содержался под стражей на территории иностранного государства. Верховный Суд Российской Федерации указал, среди прочего, что продолжительность содержания под стражей на время предварительного следствия по смыслу части 2 статьи 109 УПК РФ должна рассчитываться с момента задержания подозреваемого или обвиняемого в совершении уголовного правонарушения и до направления уголовного дела в суд. Указав, что С. должен был оказаться под юрисдикцией Российской Федерации в момент пересечения им государственной границы, Верховный Суд счел, что именно с этого момента следовало рассчитывать срок содержания под стражей заявителя на территории России.

59. Постановлением от 27 декабря 2016 г. Новосибирский областной суд продлил срок содержания под стражей Р. на один месяц и тридцать дней, то есть до 28 февраля 2017 г., таким образом, общая продолжительность содержания под стражей составила тридцать шесть месяцев и три дня. До его передачи властям Российской Федерации 21 августа 2015 г. Р. уже провел в иностранном государстве под стражей семнадцать месяцев и двадцать пять дней в связи с запросом об экстрадиции. Суд не указал, на основании какого положения УПК РФ Р. содержался под стражей в период с 21 августа 2015 г. по 27 ноября 2016 г. Установив, что максимальная продолжительность содержания Р. под стражей на время предварительного следствия, то есть восемнадцать месяцев, была превышена, для продления содержания указанного лица под стражей суд сослался на часть 11 статьи 109 УПК РФ. Однако суд не указал дату, с которой должен был начинаться отсчет шестимесячного срока, предусмотренного этим положением.

60. Постановлением от 6 июня 2013 г. Ленинский районный суд г. Санкт-Петербурга продлил срок содержания под стражей Г. на два месяца, то есть до 8 августа 2013 г., в итоге общая продолжительность содержания под стражей составила двадцать четыре месяца. До передачи властям Российской Федерации 22 февраля 2013 г. Г. уже провел под стражей в иностранном государстве восемнадцать месяцев и четырнадцать дней в связи с запросом об экстрадиции. Установив, что максимальная продолжительность содержания Р. под стражей на время предварительного следствия, то есть восемнадцать месяцев, была превышена, суд сослался на часть 11 статьи 109 УПК РФ и указал, что этот срок мог быть продлен еще на шесть месяцев, до достижения максимального срока двадцать четыре месяца, и что после этого периода содержание Г. под стражей на время предварительного следствия больше не могло допускаться. Суд не указал дату начала шестимесячного срока, предусмотренного вышеуказанным положением. 8 июля 2013 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил это решение в силе, подтвердив выводы суда первой инстанции.

61. Постановлением от 28 декабря 2016 г. Московский городской суд продлил срок содержания под стражей З. на три месяца, то есть до 28 марта 2017 г., таким образом, общая продолжительность содержания под стражей соответствующего лица составила тридцать четыре месяца и шестнадцать дней. До передачи властям Российской Федерации 30 апреля 2015 г. Г. уже провел под стражей в иностранном государстве одиннадцать месяцев и шесть дней в связи с запросом об экстрадиции. Из этого постановления следует, что с 13 октября 2015 г. срок содержания под стражей З. неоднократно продлевался на основании частей 7 и 8 статьи 108 УПК РФ на время ознакомления с материалами дела. Вновь продлевая содержание З. под стражей по тому же основанию, Московский городской суд учел период, проведенный З. под стражей с целью экстрадиции за границей, в соответствии с пунктом 4 части 10 статьи 109 УПК РФ, для расчета общей продолжительности содержания его под стражей. Он не ссылался на часть 11 статьи 109 УПК РФ и не указывал, включала ли в себя общая продолжительность содержания З. под стражей шесть дополнительных месяцев, предусмотренных этим положением.

62. Постановлением от 1 августа 2014 г. Омский областной суд, заседая в составе единоличного судьи, продлил срок содержания под стражей Д. на четыре месяца и двадцать пять дней. До передачи властям Российской Федерации 27 июня 2014 г. Д. уже провел в иностранном государстве под стражей семнадцать месяцев и шестнадцать дней в связи с запросом об экстрадиции. Соответствующие настоящему делу части этого постановления можно изложить следующим образом:

"В соответствии с частью 11 статьи 109 УПК РФ по истечении предельного срока содержания под стражей в случаях, предусмотренных пунктом 4 части 10 статьи 109 УПК РФ, и при необходимости производства предварительного расследования суд вправе продлить срок содержания [соответствующего] лица под стражей в порядке, установленном настоящей статьей, но не более чем на шесть месяцев.

Следовательно, анализ вышеуказанных положений свидетельствует о том, что законодатель, разрешив продление срока содержания под стражей на дополнительные шесть месяцев, не связал его с моментом, в который был достигнут срок, предусмотренный частью 2 статьи 109 УПК РФ. Суд считает, что определяющим элементом в этом контексте является утверждение об истечении максимальной продолжительности [содержания под стражей] (в данном случае двенадцать месяцев) и дата передачи обвиняемого на территорию Российской Федерации. Предусмотренный частью 11 статьи 109 УПК РФ период начинается с этой последней даты".

8 августа 2014 г. Омский областной суд, рассмотрев жалобу Д. на постановление суда первой инстанции, оставил его без изменений. Соответствующие настоящему делу части этого решения можно изложить следующим образом:

"Часть 11 статьи 109 УПК РФ позволяет продлить срок содержания под стражей при соблюдении двух условий: [во-первых], истечение максимальной продолжительности досудебного содержания под стражей в случае, когда [соответствующее] лицо было лишено свободы на основании [ходатайства об экстрадиции], поданного органами власти Российской Федерации, и [во-вторых], необходимость производства предварительного следствия...

Продлив срок содержания под стражей Д. на четыре месяца и двадцать пять дней, суд с полным основанием счел, что закон позволяет продлить срок содержания под стражей на шесть месяцев, начиная с момента передачи [соответствующего] лица на территорию Российской Федерации. С учетом того, что Д. был передан в Россию 27 июня 2014 г., суд был прав, считая, что именно с этой даты его содержание под стражей могло быть продлено на шесть месяцев...

В противоположность утверждениям адвоката в апелляционном заявлении, нет никакой неопределенности относительно даты, в которую будет достигнута максимальная продолжительность досудебного содержания под стражей, [поскольку] она будет достигнута 27 декабря 2014 года".

63. Решением от 9 августа 2016 г. Курганский областной суд продлил срок содержания под стражей С. на два месяца и десять дней, то есть до 25 октября 2016 г., таким образом общая продолжительность содержания его под стражей составила девятнадцать месяцев и четырнадцать дней. До передачи властям Российской Федерации 17 июня 2015 г. С. уже провел в иностранном государстве под стражей три месяца и семь дней в связи с запросом об экстрадиции. Областной суд не указал положение УПК РФ, на основании которого С. содержался под стражей в период с 17 июня 2015 г. по 9 августа 2016 г. Установив, что С. обвинялся в особо тяжком преступлении, он указал, что максимальная продолжительность содержания под стражей С., в данном случае восемнадцать месяцев, могла быть продлена на дополнительный срок до шести месяцев в соответствии с частью 11 статьи 109 УПК РФ. Однако областной суд не указал дату начала вышеуказанного шестимесячного срока.

64. Постановлением от 10 мая 2016 г. Московский городской суд, заседая в составе единоличного судьи, продлил срок содержания под стражей К. на один месяц, то есть до 11 июня 2016 г., таким образом, общая продолжительность содержания его под стражей составила сорок шесть месяцев и двадцать пять дней. До передачи властям Российской Федерации 5 февраля 2016 г. С. уже провел в иностранном государстве под стражей сорок два месяца и двадцать дней в связи с запросом об экстрадиции. Суд продлил содержание С. под стражей на основании частей 7 и 8 статьи 108 УПК РФ (содержание под стражей на время ознакомления с материалами уголовного дела). Он указал, что материалы уголовного дела были переданы С. 22 апреля 2016 г., то есть более чем за тридцать дней до истечения максимального срока, в течение которого он мог содержаться под стражей, расчет которого производился с учетом части 11 статьи 109 УПК РФ. Суд не указал дату, в которую начался шестимесячный срок, предусмотренный этим положением.

65. Постановлением от 2 ноября 2016 г. Московский городской суд, заседая в составе единоличного судьи, продлил срок содержания под стражей А. на один месяц и двадцать три дня, то есть до 29 декабря 2016 г., таким образом, общая продолжительность его содержания под стражей составила восемнадцать месяцев. До передачи властям Российской Федерации 22 апреля 2016 г. А. уже провел в иностранном государстве десять месяцев и пять дней под стражей в связи с запросом об экстрадиции.

Право

I. Предполагаемое нарушение пунктов 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции

66. Заявитель жаловался на незаконность его содержания под стражей после его выдачи властям Российской Федерации, а также на отсутствие эффективного разбирательства по оспариванию законности его содержания под стражей. Кроме того, он утверждал, что его не препроводили к судье незамедлительно после его задержания и что продолжительность его содержания под стражей была неразумной. Он ссылался на пункты 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции, которые в частях, применимых к настоящему делу, гласят следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

/.../

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

/.../

3. Каждое арестованное, в соответствии с положениями подпункта "с" пункта 1 данной статьи, лицо незамедлительно доставляется к судье или к другому должностному лицу, уполномоченному законом осуществлять судебные функции, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может потребовать гарантию, обеспечивающую явку заинтересованного лица на судебное разбирательство.

4. Любое лицо, лишенное свободы в виде ареста или содержания под стражей, имеет право на обжалование в суде, который должен в кратчайшие сроки вынести решение о законности его содержания под стражей и постановление о его освобождении, если содержание под стражей является незаконным".

А. Вопрос о "правомерности" содержания под стражей заявителя

1. Доводы сторон

a) Власти государства-ответчика

67. Власти Российской Федерации настаивали, что помещение заявителя под стражу 14 мая 2011 г. было осуществлено на основании решения Верх-Исетского районного суда от 27 февраля 2007 г. (см. выше § 9). Они указывали, что двухмесячный период, на который содержание заявителя под стражей было разрешено решением, о котором идет речь, начался в момент пересечения заявителем границы Российской Федерации в рамках процедуры его передачи российским властям. В этой связи они ссылаются на постановление Верховного Суда Российской Федерации (N 18-Д13-104) от 18 сентября 2013 г., в соответствии с которым срок содержания под стражей лица, экстрадиция которого запрашивалась, предусмотренный статьей 109 УПК РФ, начинался в момент передачи этого лица органам власти Российской Федерации (см. выше § 58).

68. Далее власти государства-ответчика указывали, что на момент экстрадиции заявителя в Российскую Федерацию общая продолжительность содержания его под стражей на территории иностранных государств в период до 14 мая 2011 г. составляла шестнадцать месяцев и двадцать восемь дней. Они утверждали, что максимальная продолжительность содержания под стражей обвиняемого, как в случае заявителя, в тяжком преступлении по смыслу статьи 15 УК РФ не могла превышать двенадцати месяцев в соответствии с частью 2 статьи 109 УПК РФ, а также что в соответствии с пунктом 4 части 10 этой же статьи в целях расчета максимальной продолжительности содержания под стражей по смыслу этого положения должны были учитываться периоды содержания под стражей с целью экстрадиции на территории иностранных государств. В соответствии с утверждением властей Российской Федерации в случае необходимости производства предварительного следствия часть 11 статьи 109 УПК РФ позволяет органам государственной власти продлевать срок содержания под стражей лица на дополнительный максимальный срок не более шести месяцев. В подтверждение своего довода они предоставили примеры решений судов Российской Федерации, которые демонстрировали применение части 11 статьи 109 УПК РФ на практике (см. выше §§ 59-65).

69. Власти государства-ответчика настаивали, что постановлением от 12 июля 2011 г. областной суд применил это положение в отношении заявителя, продлив содержание его под стражей на дополнительные два месяца и два дня, то есть до 16 сентября 2011 г., а постановлением от 16 сентября 2011 г. - на дополнительные один месяц и двадцать восемь дней, то есть до 13 ноября 2011 г.

70. Далее власти Российской Федерации указывали, что в течение периода с 14 октября 2011 г. по 16 июня 2012 г. заявитель содержался под стражей на основании частей 7-8 статьи 109 УПК РФ, чтобы его защита могла закончить ознакомление с материалами дела. Они добавили, что после 25 мая 2012 г. заявитель содержался под стражей на основании статьи 255 УПК РФ на время судебного разбирательства по уголовному делу до вынесения ему приговора судом.

b) Заявитель

71. Заявитель утверждал, что срок содержания его под стражей превысил предельный срок содержания под стражей на время предварительного следствия, установленный частью 2 статьи 109 УПК РФ. Он оспаривал довод властей, в соответствии с которым шестимесячный срок, предусмотренный частью 11 статьей 109 УПК РФ, начался в дату его передачи властям Российской Федерации, и утверждал, что этот срок должен был считаться со дня истечения двенадцатимесячного срока, предусмотренного частью 2 статьи 109 УПК РФ. Следовательно, заявитель считал, что он не должен был содержаться под стражей после 16 июля 2011 г. Он утверждал, что статья 109 УПК РФ не является достаточно точной и не удовлетворяет требованию качества "закона" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции и что правоприменительная практика внутригосударственных судебных инстанций, представленная властями, не позволяет восполнить существующие в этом вопросе пробелы. По его мнению, в отсутствие полной прозрачности в вопросе расчета срока, предусмотренного частью 11 статьи 109 УПК РФ, на момент продления срока содержания под стражей применение этого положения судами государства-ответчика не могло считаться предсказуемым. В этой связи заявитель указывал, что решение Верховного Суда Российской Федерации от 18 сентября 2013 г. (см. выше § 58) было принято только два года спустя после окончания его срока содержания под стражей и что оно не может учитываться в целях оценки "качества" статьи 109 УПК РФ.

2. Мнение Европейского Суда

a) Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

72. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

b) Существо жалобы

73. Европейский Суд напоминает, что по вопросу "правомерности" содержания под стражей, в том числе соблюдения "законных путей", Конвенция отсылает в основном к законодательству государств ее участников. Во всех случаях она закрепляет обязательство соблюдать его материально-правовые нормы и процедурные нормы, но она, кроме того, требует соответствия любого лишения свободы целям статьи 5 Конвенции: защите лица от произвола (см., среди прочих, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Медведев и другие против Франции" (Medvedyev and Others v. France), жалоба N 3394/03, § 79, ECHR 2010; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "S., V., и A. против Дании" (S., V. and A. v. Denmark) от 22 октября 2018 г., жалоба N 35553/12 и две другие жалобы* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 12 (примеч. редактора).), § 74).

74. Обращаясь к фактическим обстоятельствам дела, Европейский Суд констатирует, что сторонами не оспаривалось, что 14 мая 2011 г., поскольку заявитель подозревался в совершении правонарушения, он был задержан в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Содержание заявителя под стражей в соответствии с этим положением закончилось 13 мая 2013 г., в дату осуждения заявителя судом первой инстанции (см. выше § 48). Заявитель не оспаривал законность содержания его под стражей после осуждения. Суд, таким образом, рассмотрит вопрос о том, осуществлялось ли содержание заявителя под стражей с 14 мая 2011 г. по 13 мая 2013 г. "в порядке, установленном законом", в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции.

i. Вопрос законности содержания заявителя под стражей с 14 мая по 11 июля 2011 г.

75. Европейский Суд отмечает, что государственные органы (см. выше § 22), как и собственно власти государства-ответчика в своих замечаниях, представленных Европейскому Суду (см. выше § 67), сочли, что помещение заявителя под стражу в момент его передачи российским властям Российской Федерации было санкционировано постановлением Верх-Исетского районного суда от 27 февраля 2007 г. (см. выше § 9).

76. Европейский Суд отмечает, что на момент передачи заявителя властям Российской Федерации, то есть 14 мая 2011 г., заявитель уже провел под стражей в Италии и Марокко шестнадцать месяцев и двадцать восемь дней с связи с запросом об экстрадиции, а также что в соответствии с пунктом 4 части 10 статьи 109 УПК РФ этот срок должен был учитываться при расчете общей продолжительности содержания под стражей, разрешенной на основании части 2 статьи 109 УПК РФ, что, кроме того, не оспаривается властями государства-ответчика (см. выше § 68). Затем он отмечает, что на 14 мая 2011 г., дату заключения заявителя под стражу, максимальная продолжительность его содержания под стражей по смыслу части 2 статьи 109 УПК РФ, то есть двенадцать месяцев, была превышена и что единственной возможной юридической основой для ее продления являлась часть 11 этой статьи (см. выше §§ 55-56). Между тем Европейский Суд отмечает, что постановление Верх-Исетского районного суда от 27 февраля 2007 г. было принято задолго до помещения заявителя под стражу в связи с запросом об экстрадиции и что в связи с этим оно не содержало и логически не могло содержать никаких ссылок на часть 11 статьи 109 УПК РФ. Таким образом, он считает, что постановление Верх-Исетского районного суда от 27 февраля 2007 г. не могло являться правовой основой для содержания под стражей заявителя после его передачи властям Российской Федерации 14 мая 2011 г. Из этого следует, что на момент задержания и заключения заявителя под стражу на территории Российской Федерации не существовало какого-либо судебного решения, разрешающего в соответствии с частью 11 статьи 109 УПК РФ содержание под стражей заявителя по истечении максимального двенадцатимесячного срока, предусмотренного частью 2 статьи 109 УПК РФ.

77. Европейский Суд отмечает, что лишь 12 июля 2011 г. срок содержания под стражей заявителя был впервые продлен на основании части 11 статьи 109 УПК РФ (см. выше § 25). Следует отметить, что в постановлении от 12 июля 2011 г. судья не указал дату, с которой начинался шестимесячный период, на который могло быть продлено содержание под стражей заявителя на основании этого положения. В любом случае, даже если предположить, что судья подразумевал, что этот период начался 14 мая 2011 г., Суд напоминает, что законодательством Российской Федерации не допускается вынесение решения, разрешающего ex post facto оставление лица под стражей, и что, кроме того, оно было несовместимым с "правом на защиту" по смыслу статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Самошенков и Строков против Российской Федерации" (Samoshenkov and Strokov v. Russia) от 22 июля 2010 г., жалобы NN 21731/03 и 1886/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 7 (примеч. редактора).), § 49).

78. Таким образом, Европейский Суд установил, что в течение периода между 14 мая и 11 июля 2011 г. содержание заявителя под стражей проводилось не "в порядке, установленном законом" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

ii. Вопрос законности содержания заявителя под стражей в период с 12 июля по 13 ноября 2011 г.

79. Европейский Суд отмечает, что позиции сторон расходятся в отношении расчета срока содержания под стражей, установленного частью 11 статьи 109 УПК РФ: в то время как власти государства-ответчика утверждают, что он начался во время передачи заявителя властям Российской Федерации, заявитель утверждает, что он начался сразу после истечения двенадцатимесячного периода, предусмотренного частью 2 статьи 109 УПК РФ (см. выше §§ 67-68 и 71). В обоснование своего довода власти опирались на практику судебных органов Российской Федерации по данному вопросу (см. выше §§ 58-65). Заявитель, со своей стороны, утверждает, что эта правоприменительная практика возникла уже после событий по рассматриваемому делу и не является доказательной.

80. Европейский Суд отмечает, что из примеров прецедентной практики, представленных властями, следует, что часть 11 статьи 109 УПК РФ применяется в двух вариантах: первый касается ситуации, при которой максимальная продолжительность досудебного содержания под стражей "на время расследования" по смыслу частей 2 и 3 указанной статьи была достигнута до передачи заинтересованного лица властям Российской Федерации (постановления, упомянутые выше в §§ 60, 62, 64), а второй касается ситуации, при которой вышеуказанная продолжительность была достигнута после того, как лицо было передано властям (постановления, упомянутые выше в §§ 59, 61, 63 и 65). В данном деле, поскольку ситуация заявителя явно относится к первому варианту, Суд будет учитывать в целях своего анализа только первую группу судебных решений, указанных выше в §§ 60, 62, и 64.

81. Далее Европейский Суд указывает, что довод властей, касающийся толкования части 11 статьи 109 УПК РФ в этой ситуации, подкрепляется постановлениями Омского областного суда от 1 и 8 августа 2014 г. (см. выше § 62). В самом деле, этот суд определенно указал, что, если максимальная продолжительность досудебного содержания под стражей "на время проведения следствия" по смыслу части 2 статьи 109 УПК РФ была достигнута до даты передачи соответствующего лица властям Российской Федерации, дополнительные шесть месяцев, предусмотренные частью 11 статьи 109 УПК РФ, должны считаться с даты указанной передачи. Хотя постановления от 6 июня 2013 г. и от 10 мая 2016 г. (см. §§ 60 и 64 соответственно) не являются такими же определенными в этом вопросе, из них следует, что на практике содержание под стражей - на основании части 11 статьи 109 УПК РФ - лиц, экстрадированных в Российскую Федерацию, не превысило шести месяцев, предусмотренных этим положением, после соответствующих дат их передачи властям (содержание под стражей Г., экстрадированного 22 февраля 2013 г., было продлено до 8 августа 2013 г., содержание под стражей К., экстрадированного 5 февраля 2016 г., было продлено до 22 апреля 2016 г. на этом основании, а затем осуществлялось на другом правовом основании, в частности "на время ознакомления с материалами дела").

82. Действительно, как было указано заявителем, решения, на которые ссылаются власти Российской Федерации, были приняты после событий настоящего дела. Власти не указывали в своих состязательных документах, направлявшихся в Европейский Суд, что случай заявителя являлся первым вариантом применения части 11 статьи 109 УПК РФ на практике. Однако, даже если предположить, что это так, Суд напоминает, что новый с точки зрения, в частности, правоприменительной практики характер поставленного правового вопроса сам по себе не нарушает требований приемлемости и прогнозируемости закона, поскольку принятое решение являлось одним из возможных и обоснованно прогнозируемых толкований (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "X и Y против Франции" (X and Y v. France) от 1 сентября 2016 г., жалоба N 48158/11, § 61). В данном деле расчет шестимесячного срока по смыслу части 11 статьи 109 УПК РФ с момента передачи экстрадированного лица органам власти Российской Федерации, по-видимому, не был произвольным. В самом деле, государственные органы могут быть законным образом заинтересованы в продлении срока содержания под стражей в случае необходимости производства предварительного следствия, с учетом, в частности, того факта, что периоды, проведенные соответствующим лицом под стражей в иностранном государстве в связи с запросом об экстрадиции, не контролируются органами власти государства, запрашивающего выдачу. Сведения, которыми располагает Суд, не выявляют каких-либо противоречий в практике судов Российской Федерации после случая заявителя (см., a contrario, Постановление Европейского Суда по делу "Личауэр против Республики Молдовы" (Litschauer v. Republic of Moldova) от 13 ноября 2018 г., жалоба N 25092/15, § 35). С другой стороны, толкование, предлагаемое заявителем, кажется неразумным: в случае, если бы он провел более восемнадцати месяцев под стражей с целью экстрадиции, применение части 11 статьи 109 УПК РФ в его отношении было бы невозможным, что противоречит формулировке этого положения. Следовательно, Суд принимает довод властей, касающийся расчета срока, предусмотренного частью 11 статьи 109 УПК РФ.

83. Европейский Суд отмечает, что заявитель был передан властям Российской Федерации 14 мая 2011 г. и что его содержание под стражей, таким образом, могло быть продлено на основании части 11 статьи 109 УПК РФ на срок не более шести месяцев, то есть до 14 ноября 2011 г. Суд констатирует, что в своих постановлениях от 12 июля и от 15 сентября 2011 г. областной суд ссылался на часть 11 статьи 109 УПК РФ для продления срока содержания под стражей заявителя до 16 сентября и до 13 ноября 2011 г. соответственно (см. выше §§ 25 и 28). К сожалению, дата, с которой должен был считаться предусматриваемый частью 11 статьи 109 УПК РФ срок, не была определенно установлена в вышеуказанных постановлениях, но, тем не менее, период содержания заявителя под стражей на основании этой статьи не превысил установленный в ней шестимесячный предел. Продлевая срок содержания под стражей заявителя, областной суд обосновывал свои решения и каждый раз назначал точную предельную дату для каждого периода (см., в этом смысле, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Федоренко против Российской Федерации" (Fedorenko v. Russiа), §§ 52-57). Из этого следует, что содержание заявителя под стражей с 12 июля по 13 ноября 2011 г. происходило "в порядке, установленном законом" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

iii. Вопрос законности содержания заявителя под стражей с 14 ноября 2011 г. по 13 июня 2012 г.

84. Европейский Суд отмечает, что постановлением от 14 октября 2011 г. областной суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 16 июня 2012 г., сославшись на части 7-8 статьи 109 УПК РФ, которые позволяют осуществлять содержание под стражей заключенного "на время ознакомления с материалами уголовного дела" (см. выше § 30).

85. Европейский Суд уже рассматривал ситуации, в которых содержание заявителей под стражей несколько раз продлевалось на основании этого положения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Царенко против Российской Федерации" (Tsarenko v. Russiа) от 3 марта 2011 г., жалоба N 5235/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 4 (примеч. редактора).), §§ 59-63; Постановление Европейского Суда по делу "Суслов против Российской Федерации" (Suslov v. Russiа) от 29 мая 2012 г., жалоба N 2366/07* (* См.: там же. 2013. N 11 (примеч. редактора).), §§ 75-79; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Пятков против Российской Федерации" (Pyatkov v. Russiа), §§ 86-91; и Постановление Европейского Суда по делу "Юрий Рудаков против Российской Федерации" (Yuriy Rudakov v. Russiа) от 15 января 2015 г., жалоба N 48982/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), §§ 59-65). В этих делах он пришел к выводу о том, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку, по его мнению, части 4-8 статьи 109 УПК РФ определенно не предусматривали возможность неоднократного продления срока содержания под стражей в целях ознакомления с материалами уголовного дела. С другой стороны, Суд не счел несовместимым с Конвенцией возможность однократного продления срока содержания под стражей на основании этого положения УПК РФ (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Царенко против Российской Федерации" (Tsarenko v. Russiа), § 57 in fine; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Юрий Рудаков против Российской Федерации" (Yuriy Rudakov v. Russiа), §§ 63 и 65 in fine).

86. В данном деле Европейский Суд отмечает, что имело место лишь одно продление срока содержания под стражей заявителя на основании частей 7-8 статьи 109 УПК РФ. Назначая эту меру, областной суд обосновал свое решение и назначил точную дату окончания этого периода содержания под стражей (см., в этом контексте, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Федоренко против Российской Федерации" (Fedorenko v. Russiа), §§ 52-57). Европейский Суд также отмечает, что с 14 июня 2012 г. областной суд изменил юридическую основу содержания заявителя под стражей, которое было продлено "на время рассмотрения судом" уголовного дела в соответствии со статьей 255 УПК РФ (см. ниже § 87). С учетом вышеуказанного Суд, таким образом, считает, что содержание заявителя под стражей с 14 октября 2011 г. по 13 июня 2012 г. происходило "в порядке, установленном законом" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

iv. По вопросу законности содержания заявителя под стражей с 14 июня по 28 ноября и с 29 ноября по 4 декабря 2012 г., а также с 5 декабря 2012 г. по 13 мая 2013 г.

87. Европейский Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей с 14 июня по 28 ноября 2012 г. и с 5 декабря 2012 г. по 13 мая 2013 г. было разрешено постановлениями суда от 14 июня и 4 декабря 2012 г. и от 20 февраля 2013 г. (см. выше §§ 34, 39 и 45). Все эти постановления основывались на статье 255 УПК РФ, и в них указывалась точная предельная дата для каждого периода содержания под стражей и основания для их принятия. Суд, таким образом, считает, что содержание под стражей заявителя в ходе указанных периодов осуществлялось "в порядке, установленном законом" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Пятков против Российской Федерации" (Pyatkov v. Russiа), §§ 92-98).

88. Что касается периода с 29 ноября по 4 декабря 2012 г., Европейский Суд отмечает, что постановление от 29 ноября 2012 г. было отменено 4 декабря 2012 г. на том основании, что оно противоречило части 13 статьи 109 УПК РФ, которая требовала присутствия обвиняемого на заседании по вопросу оставления его под стражей (см. выше §§ 36 и 38). Хотя законность содержания заявителя под стражей с 29 ноября по 4 декабря 2012 г. пересматривалась a posteriori в постановлении от 13 февраля 2013 г. (см. выше §§ 42), Суд напоминает, что решение, разрешающее ex post facto оставление лица под стражей, не допускалось законодательством Российской Федерации (см. выше § 77).

89. С учетом вышеуказанного Европейский Суд считает, что содержание заявителя под стражей с 29 ноября по 4 декабря 2012 г. не было "правомерным" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

v. Вопрос законности содержания под стражей заявителя

90. Европейский Суд пришел к выводу о том, что было допущено нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в том, что касается содержания заявителя под стражей с 14 мая по 11 июля 2011 г. и с 29 ноября по 4 декабря 2012 г., и что не было допущено нарушения этого положения в отношении периодов содержания заявителя под стражей с 12 июля 2011 г. по 28 ноября 2012 г. и с 5 декабря 2012 г. по 13 мая 2013 г.

B. Вопрос о том, был ли заявитель незамедлительно препровожден к судье или другому представителю судебной власти, законным образом уполномоченному исполнять судебные функции

1. Доводы сторон

a) Власти государства-ответчика

91. Власти Российской Федерации указывали, что помещение заявителя под стражу 14 мая 2011 г. было осуществлено на основании постановления Верх-Исетского районного суда от 27 февраля 2007 г. (см. выше § 9). Они уточняли, что это решение было принято в отсутствие заявителя, поскольку он на тот момент был объявлен в розыск (см. выше § 8). Поскольку интересы заявителя представляла адвокат, которая смогла опротестовать оспариваемое постановление в суде второй инстанции, власти считали, что заявитель имел доступ к суду.

b) Заявитель

92. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он отмечал, что после его передачи властям Российской Федерации 14 мая 2011 г. он смог лично предстать перед судьей только 15 сентября 2011 г., то есть через четыре месяца после его задержания и помещения под стражу в России, при этом заседание 12 июля 2011 г. по вопросу о необходимости оставления его под стражей было проведено в его отсутствие (см. выше § 25). Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "Гарабаев против Российской Федерации" (Garabayev v. Russiа) от 7 июня 2007 г., жалоба N 38411/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 11 (примеч. редактора).), § 100, заявитель указывал, что этот срок не был совместим с требованием пункта 3 статьи 5 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

a) Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

93. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

b) Существо жалобы

94. Европейский Суд напоминает, что пункт 3 статьи 5 Конвенции имеет целью обеспечение того, чтобы задержанное лицо было незамедлительно "физически доставлено" в орган судебной власти, поскольку такой "незамедлительный и автоматический судебный контроль" обеспечивает также защиту от произвола, тайных задержаний и ненадлежащего обращения (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Медведев и другие против Франции" (Medvedyev and Others v. France), § 118). Этот пункт структурно рассматривает два различных аспекта: первые часы после задержания, момент, когда лицо оказывается в руках властей, и период до предполагаемого разбирательства в уголовном суде, в течение которого подозреваемый может содержаться под стражей или выйти на свободу на определенных условиях либо без таковых. Эти два аспекта предоставляют различные права и, по-видимому, не имеют никакой логической или временной связи (ibid., § 119).

95. Судебное разбирательство должно, прежде всего, отвечать требованию "быстроты", поскольку оно имеет целью содействие выявлению случаев ненадлежащего обращения и сведение к минимуму необоснованного вмешательства в личную свободу (ibid., § 121). Кроме "исключительных обстоятельств" (ibid., § 130), оно должно проводиться в максимальный четырехдневный срок после задержания (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 47, ECHR 2006-X; Постановление Европейского Суда по делу "Нэстасе-Сильвестру против Румынии" (Nastase-Silivestru v. Romaniа) от 4 октября 2007 г., жалоба N 74785/01, § 32; и Постановление Европейского Суда по делу "Али Саматар и другие против Франции" (Ali Samatar and Others v. France) от 4 декабря 2014 г., жалобы NN 17110/10 и 17301/10, § 45).

96. Обращаясь к фактам дела, Европейский Суд констатирует, что сторонами не оспаривалось, что заявитель был задержан в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции 14 мая 2011 г., поскольку он подозревался в совершении правонарушения. Следовательно, в данном деле применяется первый аспект пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Вахитов против Российской Федерации" (Vakhitov and Others v. Russiа) от 31 января 2017 г., жалоба N 18232/11 и две другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 3 (примеч. редактора).), § 52).

97. Далее Европейский Суд отмечает, что после передачи властям Российской Федерации 14 мая 2011 г. заявитель был заключен под стражу (см. выше § 17). Суд подчеркивает, что власти настаивали на том, что избрание меры пресечения в виде содержания под стражей было осуществлено на основании решения Верх-Исетского районного суда от 27 февраля 2007 г. (см. выше § 91). В этой связи он напоминает, что принятие судебного решения, разрешающего заочно поместить под стражу лицо, находящееся в розыске, само по себе является несовместимым с положениями Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Вахитов и другие против Российской Федерации" (Vakhitov and Others v. Russiа), § 51). При этом с первых часов после задержания, с момента, когда лицо оказывается под контролем государства, оно должно быть незамедлительно "физически доставлено" к представителю судебной власти (ibid.). Между тем Суд указывает, что первый личный допрос заявителя в суде состоялся лишь 15 сентября 2011 г. (см. выше § 28), то есть через четыре месяца после задержания.

98. В этом контексте Европейский Суд отмечает, что 12 июля 2011 г. Свердловский областной суд, заседая в составе единоличного судьи, рассмотрел необходимость оставления заявителя под стражей. Судья счел, что можно было провести заседание в отсутствие заявителя, поскольку он находился на тот момент в больнице, где в его отношении проводилась психиатрическая экспертиза (см. выше § 25). Европейский Суд, однако, не убежден, что состояние заявителя лишало его возможности участвовать в судебном заседании с целью быть заслушанным и допрошенным судьей, тем более что речь шла о свободе заявителя (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Штукатуров против Российской Федерации" (Shtukaturov v. Russiа), жалоба N 44009/05* (* См.: там же. 2009. N 2 (примеч. редактора).), § 73, ECHR 2008). Кроме того, судья Свердловского областного суда не придал значения тому факту, что в момент проведения заседания 12 июля 2011 г. заявитель был лишен свободы уже пятьдесят восемь дней, при этом он так и не предстал перед судом лично.

99. Европейский Суд отмечает, что власти государства-ответчика не представили ни одного довода в обоснование четырехмесячного срока, прошедшего с момента задержания заявителя до его первого появления в суде, притом что этот срок был очень длинным с точки зрения его прецедентной практики (см., в качестве примеров, Постановление Европейского Суда по делу "Канджов против Болгарии" (Kandjov v. Bulgariа) от 6 ноября 2008 г., жалоба N 68294/01 (три дня и двадцать три часа); Постановление Европейского Суда по делу "Ипек и другие против Турции" (Ipek and Others v. Turkey) от 3 февраля 2009 г., жалобы NN 17019/02 и 30070/02 (три дня и девять часов); и Постановление Европейского Суда по делу "Гуцановы против Болгарии" (Gutsanovi v. Bulgariа), жалоба N 34529/10, ECHR 2013 (извлечения) (три дня, пять часов и тридцать минут)). С учетом вышеуказанного Суд считает, что государство не выполнило своего обязательства "незамедлительно" препроводить заявителя к судье, уполномоченному контролировать законность его содержания под стражей.

100. Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в его первом аспекте.

С. Вопрос о том, было ли соблюдено право заявителя на осуждение в разумный срок или освобождение в ходе производства

1. Доводы сторон

101. Власти государства-ответчика утверждали, что срок содержания под стражей заявителя был разумным. Они настаивали на том, что суды Российской Федерации надлежащим образом учли соответствующие настоящему делу данные: серьезность обвинений в отношении заявителя, его личность и его поведение до и после применения оспариваемой меры, в частности, его попытки уклониться от преследования по уголовному делу.

102. Заявитель настаивал на своей жалобе.

2. Мнение Европейского Суда

a) Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

103. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

b) Существо жалобы

104. Европейский Суд отмечает, что содержание под стражей заявителя продлилось с 14 мая 2011 г. по 13 мая 2013 г., то есть дня, когда заявитель был осужден судом первой инстанции. Таким образом, общий срок содержания заявителя под стражей по смыслу пункта 3 статьи 5 Конвенции составил два года. Учитывая существенную продолжительность данного периода и презумпцию в пользу освобождения, Суд считает, что суды государства-ответчика должны были сослаться на убедительные основания для продления содержания заявителя под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Степан Зимин против Российской Федерации" (Stepan Zimin v. Russiа) от 30 января 2018 г., жалобы NN 63686/13 и 60894/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 11 (примеч. редактора).), § 55).

105. В данном деле Европейский Суд приходит к выводу, что все постановления, продлевающие срок содержания заявителя под стражей, основывались в основном на степени тяжести предъявляемых ему обвинений и на риске его побега (см. выше §§ 25, 28, 30, 34, 39 и 45).

106. Европейский Суд напоминает, что сама по себе степень тяжести обвинений не может более являться причиной продления срока содержания под стражей на более позднем этапе разбирательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кучера против Словакии" (Kucera v. Slovakia) от 17 июля 2007 г., жалоба N 48666/99, § 95). В данном деле он считает, что это основание не могло являться достаточным после окончания предварительного следствия и направления дела в суд (см. выше § 33).

107. Что касается риска уклонения заявителя от правосудия, Европейский Суд готов признать, что суды государства-ответчика имели в своем распоряжении сведения, которые говорили о существовании такого риска. В самом деле, заявитель не соблюдал обязательство не покидать страну, возложенное на него органами власти Италии, во время процедуры его экстрадиции (см. выше § 14). Однако Суд не убежден, что такой риск сохранялся в течение всего производства и, в частности, после направления уголовного дела в суд. Хотя опасность побега неизбежно снижается со временем, суды государства-ответчика опирались главным образом на это основание в течение всего периода содержания заявителя под стражей, не учитывая ход дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Коршунов против Российской Федерации" (Korshunov v. Russiа) от 25 октября 2007 г., жалоба N 38971/06* (* См.: там же. 2008. N 4 (примеч. редактора).), § 48). Он отмечает также, что суды Российской Федерации не попытались установить, могла ли иная мера пресечения заменить содержание под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Жеребин против Российской Федерации" (Zherebin v. Russiа) от 24 марта 2016 г., жалоба N 51445/09* (* См.: там же. 2016. N 12 (примеч. редактора).), § 59; и Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации" (Aleksandr Makarov v. Russia) от 12 марта 2009 г., жалоба N 15217/07* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2010. N 1 (примеч. редактора).), §§ 138-139).

108. Исходя из вышеизложенного Европейский Суд счел, что с 25 мая 2012 г., опираясь главным образом и систематически на степень тяжести обвинений в отношении заявителя, а также на риск его побега, органы власти государства-ответчика удерживали заявителя под стражей на основаниях, которые не могли считаться "достаточными" для обоснования продолжительности такого содержания под стражей (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Юрий Рудаков против Российской Федерации" (Yuriy Rudakov v. Russiа), § 80).

109. При таких обстоятельствах отсутствует необходимость дополнительно исследовать вопрос, было ли компетентными органами власти государства-ответчика надлежащим образом проявлено "особое усердие" в дальнейшем производстве. Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

D. Вопрос о том, было ли соблюдено право заявителя на обжалование в суде, который должен в кратчайшие сроки вынести решение о законности его содержания под стражей

1. Доводы сторон

110. Власти Российской Федерации утверждали, что как постановление Верх-Исетского районного суда от 28 июня 2011 г., так и постановление областного суда от 22 июля 2011 г. были надлежащим образом обоснованы в отношении отклонения жалобы заявителя, касающейся незаконности его содержания под стражей после передачи его властям.

111. Заявитель настаивает на своей жалобе и утверждает, что отказ судов государства-ответчика рассмотреть по существу жалобу, поданную его адвокатом 16 июня 2011 г., противоречил пункту 4 статьи 5 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

a) Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

112. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

b) Существо жалобы

113. Европейский Суд напоминает, что согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции каждый, кто лишен свободы в результате заключения под стражу, имеет право на осуществление судом контроля за соблюдением необходимых процессуальных требований и обеспечением "законности" в соответствии с Конвенцией лишения его свободы. Пункт 4 статьи 5 Конвенции не гарантирует право на судебный контроль настолько широко, чтобы суд имел право по всем аспектам дела, включая вопросы чистой целесообразности, подменять усмотрение соответствующего уполномоченного органа власти своим собственным усмотрением. Тем не менее судебный контроль должен быть достаточно широким, чтобы выносить решение о соблюдении тех условий, которые являются необходимыми для законного содержания под стражей лица в соответствии с пунктом 1 этой статьи Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "А. и другие против Соединенного Королевства" (A. and Others v. United Kingdom), жалоба N 3455/05, § 202, ECHR 2009).

114. В данном деле Европейский Суд отмечает, что в своей жалобе от 16 июня 2011 г. адвокат заявителя оспорила, среди прочего, законность помещения заявителя под стражу (см. выше § 21). Однако суды государства-ответчика отказались рассматривать эту жалобу по существу на том основании, что указанное содержание под стражей было законным образом разрешено постановлением Верх-Исетского районного суда от 27 февраля 2007 г. (см. выше §§ 22-23). Между тем Суд напоминает, что он уже установил, что соответствующее постановление не могло являться правовой основой для содержания заявителя под стражей после 14 мая 2011 г. по смыслу законодательства государства-ответчика (см. выше § 76). Далее он отмечает, что первое рассмотрение законности содержания заявителя под стражей после его экстрадиции 14 мая 2011 г. состоялось лишь 12 июля 2011 г. (см. выше § 25). Из этого следует, что заявитель не имел доступа к суду, который предположительно вынес постановление о законности его содержания под стражей в период с 14 мая по 11 июля 2011 г.

115. Следовательно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции

116. Заявитель утверждал, что использование терминов "мошенник", "преступник" и "основатель финансовых пирамид" в заявлениях представителей Управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по Уральскому федеральному округу нарушило презумпцию его невиновности. Он ссылался на пункт 2 статьи 6 Конвенции, который гласит:

"Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком".

1. Доводы сторон

117. Власти государства-ответчика настаивали на том, что судебное преследование по уголовному делу в отношении заявителя окончилось приговором от 13 мая 2013 г. По их мнению, суды Российской Федерации пришли к выводу о виновности заявителя на основании доказательств, рассмотренных в состязательном процессе, в ходе которого защита могла осуществлять свои права. Следовательно, утверждали они, принцип презумпции невиновности в отношении заявителя был соблюден.

118. Заявитель настаивал на своей жалобе.

2. Мнение Европейского Суда

a) Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

119. Европейский Суд констатирует, что официальные сообщения в прессе от 5 и 6 августа и 12 октября 2009 г., а также от 8 января 2010 г. были опубликованы более чем за шесть месяцев до подачи этой жалобы. Следовательно, данная часть жалобы была подана с опозданием и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

120. Установив затем, что эта жалоба в части, касающейся официального сообщения в прессе от 16 мая 2011 г., а также пресс-конференции 25 июля 2012 г., не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по другим причинам, Европейский Суд объявляет ее приемлемой для рассмотрения по существу.

b) Существо жалобы

121. Европейский Суд напоминает, что пункт 2 статьи 6 Конвенции защищает право любого человека "считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком" (см., среди прочих источников, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аллен против Соединенного Королевства" (Allen v. United Kingdom) от 12 июля 2013 г., жалоба N 25424/09, § 93). Если пункт 2 статьи 6 Конвенции не препятствует органам государственной власти в информировании общественности о проводящихся расследованиях по уголовным делам, он, тем не менее, требует, чтобы они делали это со всей корректностью и со всеми оговорками, необходимыми для соблюдения принципа презумпции невиновности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аллене де Рибемон против Франции" (Allenet de Ribemont v. France) от 10 февраля 1995 г., § 38, Series A, N 308).

122. В данном деле Европейский Суд отмечает, что, информируя общественность о судебном преследовании по уголовному делу в отношении заявителя, обвиняемого в мошенничестве в особо крупном размере, представители Управления МВД России по Уральскому федеральному округу неоднократно использовали слова "мошенник", "преступник" и "основатель финансовых пирамид" для характеристики заявителя (см. выше §§ 50-51). Суд считает, что использование без нюансов и оговорок этих характеристик в отношении заявителя могло побудить общественность поверить в его вину и что оно предрешило оценку обстоятельств дела компетентными судьями в нарушение принципа презумпции невиновности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Юрфи Четинкая против Турции" (Urfi Cetinkaya v. Turkey) от 23 июля 2013 г., жалоба N 19866/04, §§ 132-151; и Постановление Европейского Суда по делу "Максим Петров против Российской Федерации" (Maksim Petrov v. Russiа) от 6 ноября 2012 г., жалоба N 23185/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2021. N 5 (примеч. редактора).), §§ 102-107).

123. Что касается довода властей государства-ответчика о том, что заявитель был осужден за преступление, за которое он преследовался (см. выше § 117), Суд отмечает, что для заявителя тот факт, что он был в конечном итоге признан виновным и приговорен к тюремному заключению, не может лишить его изначального права считаться невиновным, пока его вина не установлена в соответствии с законом. Он говорит о том, что он неоднократно напоминал, что пункт 2 статьи 6 Конвенции регулирует весь уголовный процесс, "независимо от результата судебного преследования" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Минелли против Швейцарии" (Minelli v. Switzerland) от 25 марта 1983 г., § 30, Series А, N 62; и Постановление Европейского Суда по делу "Матьяшевич против Сербии" (Matijasevic v. Serbiа), жалоба N 23037/04, § 49, ECHR 2006-X).

124. Данные факторы являются достаточными для Европейского Суда, чтобы он пришел к выводу о том, что имело место нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

125. Статья 41 Конвенции гласит следующее:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Материальный ущерб и моральный вред

126. Заявитель потребовал 50 000 евро в качестве возмещения морального вреда, который, по его мнению, был ему причинен. Кроме того, он потребовал 263 749 320 российских рублей в качестве компенсации материального ущерба, который, по его мнению, был ему причинен в связи с потерей заработной платы в связи с его содержанием под стражей.

127. Власти Российской Федерации считали, что если Европейский Суд придет к выводу о том, что в данном деле нарушение Конвенции имело место, сумма справедливой компенсации должна быть установлена в соответствии с его прецедентной практикой.

128. Что касается требований заявителя, касающихся предполагаемой потери доходов в связи с его содержанием под стражей, Европейский Суд не усматривает причинно-следственной связи между нарушением пунктов 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции и заявленными суммами (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, § 73, ECHR 1999-II). В этой связи требования заявителя по данному основанию подлежат отклонению. Однако Суд считает, что имеются основания выплатить ему сумму в размере 9 750 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Расходы и издержки

129. Заявитель также потребовал 27 800 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных им в ходе разбирательства в Европейском Суде.

130. Власти Российской Федерации не высказали мнения по данному вопросу.

131. Европейский Суд, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и свою прецедентную практику, считает разумным присудить заявителю сумму в размере 7 500 евро в качестве компенсации всех расходов.

С. Процентная ставка при просрочке платежа

132. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил приемлемой часть жалобы, касающуюся жалоб по пунктам 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции, а также жалобы по пункту 2 статьи 6 Конвенции в отношении заявлений представителей государства, сделанных в официальном сообщении от 16 мая 2011 г., а также в ходе пресс-конференции от 25 июля 2012 г., а оставшуюся часть жалобы неприемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания под стражей заявителя с 14 мая по 11 июля 2011 г. и с 29 ноября по 4 декабря 2012 г.;

3) постановил, что отсутствовало нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания под стражей заявителя с 12 июля 2011 г. по 28 ноября 2012 г. и с 5 декабря 2012 г. по 13 мая 2013 г.;

4) постановил, что имело место нарушение пунктов 3 и 4 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 2 статьи 6 Конвенции;

6) постановил:

a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев выплатить заявителю следующие суммы, которые подлежат конвертации в валюту государства-ответчика по курсу, установленному на день выплаты:

(i) 9 750 (девять тысяч семьсот пятьдесят) евро плюс налог, которым может облагаться данная сумма, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 7 500 (семь тысяч пятьсот) евро плюс налог, которым может облагаться данная сумма, в качестве компенсации расходов и издержек;

b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта;

7) отклонил остальную часть требований о справедливой компенсации.

Совершено на французском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 9 июля 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Алена Полачкова Председатель Комитета Суда