Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 декабря 2020 г. Дело "Беркман (Berkman) против Российской Федерации" (Жалоба N 46712/15) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Беркман (Berkman)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 46712/15)

Постановление Суда

Страсбург, 1 декабря 2020 г.

По делу "Беркман против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Марии Элосеги,

Ани Зайберт-Фор,

Пеэтера Роосма, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

жалобу, поданную 9 сентября 2015 г. в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) против Российской Федерации в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Еленой Владимировной Беркман (далее - заявительница);

решение об уведомлении властей Российской Федерации о жалобе;

замечания сторон по делу;

проведя 10 ноября 2020 г. закрытое заседание,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

1. Дело касается предполагаемого нарушения статей 11 и 14 Конвенции в связи с неспособностью властей Российской Федерации обеспечить мирное проведение публичного собрания в г. Санкт-Петербурге по случаю дня каминг-аута 12 октября 2013 г. Настоящее дело также касается жалобы заявительницы на то, что ее задержание, удаление с места проведения мероприятия и последующее содержание под стражей в отделе полиции были произвольными и незаконными в нарушение статьи 5 Конвенции и что эти действия были равносильны дискриминации в отношении нее в связи с выражаемой ею поддержкой лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и интерсексуалов (далее - ЛГБТИ).

Факты

2. Заявительница родилась в 1992 году и проживает в г. Санкт-Петербурге. Ее интересы в Европейском Суде представляла адвокат К. Михайлова, практикующая в том же городе.

3. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

4. Обстоятельства дела, как они представлены сторонами, могут быть изложены следующим образом.

I. Публичное мероприятие по случаю дня каминг-аута

5. 27 сентября 2013 г. группа защитников прав ЛГБТИ уведомила власти г. Санкт-Петербурга о своем намерении провести митинг по случаю дня каминг-аута (ежегодный день осведомленности об ЛГБТИ) 12 октября 2013 г. с 14.00 до 15.30 на Марсовом поле, большой площади в центре города. Ожидалось, что в собрании примут участие около 150 человек. Организаторы упомянули, что некоторые участники подойдут к 13.30, чтобы подготовиться к собранию.

6. 30 сентября 2013 г. власти государства-ответчика направили информацию о предстоящем событии в Главное управление МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области и напомнили организаторам собрания, что они будут привлечены к ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации за разжигание ненависти и вражды по признаку этнической принадлежности, языка, происхождения и религиозных убеждений или за пропаганду "нетрадиционных" сексуальных отношений среди несовершеннолетних.

7. Полиция направила около 540 сотрудников, в том числе сотрудников специальных подразделений, для обеспечения общественного порядка во время митинга. По-видимому, распоряжение об усилении безопасности было вынесено в свете ожидаемых столкновений с участниками контрдемонстрации. Информация о каких-либо иных предварительных приготовлениях со стороны властей государства-ответчика отсутствует.

II. Попытка заявительницы принять участие в собрании и ее задержание

8. 12 октября 2013 г. в 11.30 сотрудники полиции прибыли на Марсово поле в г. Санкт-Петербурге. По-видимому, на месте не было установлено каких-либо полицейских заграждений, и полиция не возводила каких-либо заборов по периметру для демонстрантов.

9. Примерно в 13.00 заявительница прибыла на место для участия в подготовке собрания. По ее словам, участники (около 20-30 человек) не смогли собраться, так как более 100 агрессивно настроенных участников контрдемонстрации заблокировали место проведения собрания. Многие из них были одеты в национальные костюмы и вооружены нагайками. Они оскорбляли участников митинга, толкали и били их. Контрдемонстранты окружили участников дня каминг-аута, включая заявительницу, и последовали за ними. Участники обратились за помощью к сотрудникам полиции, но те не отреагировали. Они вмешались только позднее, когда участники контрдемонстрации стали оскорблять сотрудников полиции лично. Сотрудники полиции задержали нескольких участников контрдемонстрации, отвели их в припаркованный неподалеку полицейский автобус и затем отпустили. Отпущенные на свободу участники контрдемонстрации продолжали осуществлять словесные нападения и оказывать физическое давление на ЛГБТИ-активистов, присутствовавших на Марсовом поле.

10. В 13.55 сотрудники полиции окружили группу из 12 демонстрантов, включая заявительницу, Д.Г., Д.М., Н.И., Е.М., С.Л. и Ю.Т., и заявили, что они нарушили общественный порядок, используя нецензурную брань в общественном месте. Затем сотрудники полиции приказали им пройти в полицейский автобус и доставили их в 28-й отдел полиции УМВД России по Центральному району г. Санкт-Петербурга. Сотрудники полиции ссылались на порядок доставления, изложенный в статье 27.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ).

11. Власти Российской Федерации утверждали, что в общей сложности 93 человека были задержаны за нарушение общественного порядка в ходе публичного мероприятия. Их доставили в три отдела полиции, а затем отпустили. Заявительница утверждала, что сотрудники полиции отвозили в различные отделы полиции только участников дня каминг-аута.

III. Административное производство в отношении заявительницы

12. Заявительница содержалась в отделе полиции на основании статьи 27.3 КоАП РФ с 14.30 примерно до 18.30.

13. По ее словам, около 18.00 сотрудники полиции приступили к составлению протоколов об административном задержании, административном доставлении и административных правонарушениях. В первом документе говорилось, что она была задержана 12 октября 2013 г. в 13.15 за мелкое хулиганство - правонарушение, предусмотренное статьей 20.1 КоАП РФ. Затем ее доставили в отдел полиции в целях "быстрого и надлежащего рассмотрения ее дела". Во втором документе указывалось, что основанием для ее задержания послужило использование заявительницей нецензурной брани в ходе публичного собрания и игнорирование предупреждений сотрудников полиции о необходимости воздерживаться от этого. Заявительница подписала два протокола, отметив свое несогласие с ними.

14. Дело заявительницы было передано в Дзержинский районный суд г. Санкт-Петербурга, который 8 ноября 2013 г. прекратил производство по делу об административном правонарушении в отношении нее в связи с отсутствием доказательств ее вины.

IV. Административные производства в отношении других участников публичного мероприятия

15. Полиция предъявила аналогичные обвинения в мелком хулиганстве (использовании нецензурной брани) Д.Г., Д.М., Н.И., Е.М., С.Л. и Ю.Т. В ноябре и декабре 2013 года Дзержинский районный суд г. Санкт-Петербурга прекратил производство по делу об административном правонарушении в отношении Д.Г., Д.М., Е.М., С.Л. и Ю.Т. в связи с отсутствием доказательств их вины.

16. 9 января 2014 г. тот же суд признал Н.И. виновной в предъявленных ей обвинениях. 6 марта 2014 г. в порядке обжалования данное решение было отменено Санкт-Петербургским городским судом, который установил, что полиция не обосновала предъявленные обвинения, и прекратил производство по делу.

V. Гражданское судопроизводство в отношении органов полиции

17. 12 февраля 2014 г. заявительница обратилась с гражданским иском в Василеостровский районный суд г. Санкт-Петербурга к Главному управлению МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, УМВД России по Центральному району г. Санкт-Петербурга, начальнику 28-го отдела полиции УМВД России по Центральному району г. Санкт-Петербурга, а также к двум сотрудникам полиции, которые участвовали в ее доставлении в отдел полиции и ее содержании там. Она обжаловала законность своего задержания и содержания под стражей в отделе полиции. Впоследствии в неустановленный день она дополнила свои исковые требования, утверждая, что власти государства-ответчика не смогли обеспечить личную безопасность участников публичного собрания 12 октября 2013 г.

18. 17 февраля 2014 г. Василеостровский районный суд отклонил ее иск по процессуальным основаниям, не рассмотрев его по существу. Заявительница обжаловала данное решение, и 14 июля 2014 г. Санкт-Петербургский городской суд отменил его.

19. 23 октября 2014 г. Василеостровский районный суд рассмотрел иск заявительницы по существу и отклонил его. Суд отметил, что заявительница нарушила установленный законом трехмесячный срок для обжалования действий полиции. Кроме того, суд заявил, что в любом случае ее иск был необоснованным. Основываясь на видеозаписи события 12 октября 2013 г., суд установил, что полиция вмешалась в проведение публичного собрания из-за конфликта между демонстрантами и контрдемонстрантами. Суд установил, что заявительница была одной из активных участниц этого конфликта. Таким образом, он пришел к выводу о законности ее задержания. Суд не был убежден свидетельскими показаниями, согласно которым сама заявительница не нарушала общественный порядок, поскольку свидетели входили в состав той же группы демонстрантов, что и заявительница. Кроме того, суд пришел к выводу о законности ее задержания, поскольку его продолжительность не превышала 48 часов (максимальный срок административного задержания, предусмотренный статьей 27.5 КоАП РФ). Наконец, суд установил, что утверждения заявительницы о неспособности властей государства-ответчика обеспечить личную безопасность демонстрантов не были подтверждены доказательствами. Он отметил, что власти направили к месту проведения мероприятия около 550 сотрудников полиции и что заявительнице не был причинен вред.

20. 31 декабря 2014 г. заявительница обжаловала указанное решение в Санкт-Петербургский городской суд. Она жаловалась на то, что ее задержание не преследовало законную цель и было произвольным. Она также утверждала, что власти государства-ответчика не выполнили свои позитивные обязательства в соответствии с Конвенцией. Вместо того чтобы гарантировать участникам свободу выражения мнения, сотрудники полиции задерживали их, в то время как ни один из участников контрдемонстрации не был задержан. По словам заявительницы, такой избирательный подход носил дискриминационный характер.

21. 11 марта 2015 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил решение суда первой инстанции без изменения. Он пришел к выводу о законности задержания заявительницы. Задержание рассматривалось как временная мера, принятая для облегчения последующего административного судопроизводства за использование нецензурной брани, поскольку во время проведения мероприятия, учитывая напряженность между участниками собрания и контрдемонстрантами, сотрудники полиции не могли идентифицировать лиц, использовавших ненормативную лексику, и немедленно составить протокол об административном правонарушении. Таким образом, пришлось доставлять задержанных в отдел полиции. Тот факт, что административное судопроизводство в отношении заявительницы было впоследствии прекращено, не делает ее задержание незаконным. Наконец, суд отметил, что жалоба заявительницы была подана с нарушением сроков.

22. 2 сентября 2015 г. заявительница подала кассационную жалобу на постановление от 23 октября 2014 г. и апелляционное решение от 11 марта 2015 г. 25 сентября 2015 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил ее жалобу, оставив выводы судов нижестоящей инстанции без изменения.

23. Позднее, в неустановленный день, заявительница обратилась с жалобой в Верховный Суд Российской Федерации. 20 февраля 2016 г. он отказал в рассмотрении жалобы. По-видимому, заявительница не получила данное решение в письменном виде. Впоследствии она просила суд предоставить ей копию. Письмом от 23 мая 2019 г. Верховный Суд Российской Федерации сообщил ей, что материалы дела были уничтожены в связи с истечением установленного законом срока их хранения.

Соответствующее законодательство Российской Федерации правоприменительная практика

24. Соответствующие положения КоАП РФ, включая статью 27.2 ("Доставление") и статью 27.3 ("Административное задержание"), кратко изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Навальный и Яшин против Российской Федерации" (Navalnyy and Yashin v. Russia) от 4 декабря 2014 г., жалоба N 76204/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 1 (примеч. редактора).), § 44. Что касается иных соответствующих материалов, см. Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (Lashmankin and Others v. Russia) от 7 февраля 2017 г., жалоба N 57818/09 и 14 других жалоб* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 1 (примеч. редактора).), §§ 216-217, 218-219 и 231-242).

Соответствующие международные материалы

25. 31 марта 2010 г. Комитет Министров Совета Европы на 1081-м заседании представителей министров принял Рекомендацию государствам - членам Совета Европы N CM/Rec(2010)5 "О мерах по борьбе с дискриминацией по признаку сексуальной ориентации или гендерной идентичности", которая в соответствующих частях гласит:

"III. Свобода выражения мнения и мирных собраний

/.../

14. Государства-члены должны принять соответствующие меры на национальном, региональном и местном уровнях для обеспечения того, чтобы право на свободу мирных собраний, закрепленное в статье 11 Конвенции, могло эффективно осуществляться без дискриминации по признаку сексуальной ориентации или гендерной идентичности.

15. Государства-члены должны обеспечить, чтобы правоохранительные органы принимали надлежащие меры для защиты участников мирных демонстраций в защиту прав лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров от любых попыток незаконного нарушения или препятствования эффективному осуществлению их права на свободу выражения мнений и мирных собраний".

/.../

26. Руководящие принципы по свободе мирных собраний 2019 года (CDL AD(2019)017), подготовленные Бюро по демократическим институтам и правам человека Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (далее - БДИПЧ ОБСЕ) совместно с Европейской комиссией за демократию через право (далее - Венецианская комиссия) Совета Европы, в соответствующих частях гласят:

"Основные обязательства государств

22. Позитивное обязательство государства по содействию мирным собраниям и их защите. Государства несут позитивное обязательство по содействию мирным собраниям и обеспечению осуществления права на свободу мирных собраний. Данное обязательство должно быть отражено в законодательстве и соответствующих правоприменительных актах и практике. Данное обязательство включает в себя обязанность содействовать проведению собраний в выбранном организатором месте и в пределах "видимости и слышимости" предполагаемых участников. Обязательство защиты также охватывает защиту организаторов собраний и участников от третьих лиц или групп, которые стремятся нарушить их право на свободу мирных собраний...

/.../

24. Равенство и отсутствие дискриминации. Общий принцип, согласно которому права человека должны осуществляться без какой-либо дискриминации, лежит в основе толкования стандартов в области прав человека. Дискриминация по таким признакам, как... сексуальная ориентация, пол, гендерная идентичность... должна быть запрещена.

/.../

Охрана порядка во время собраний

31. Подход с позиций прав человека. Правоохранительные органы должны подходить ко всем аспектам планирования, подготовки и охраны порядка во время собраний с позиций прав человека. Это означает, что они должны учитывать свою обязанность содействовать мирным собраниям и защищать право на свободу мирных собраний. В рамках подхода к охране порядка во время собраний с позиций прав человека следует руководствоваться четырьмя принципами, которые лежат в основе всех связанных с содействием в проведении собраний процессов планирования, подготовки, реализации и подведения итогов со стороны полиции. К таковым принципам относятся: (1) знание заинтересованных групп лиц; (2) обязательство содействовать проведению собрания; (3) признание ценности и важности добровольного общения на всех этапах проведения собрания; и (4) признание разнообразия участников собраний и необходимости проводить различие между ними при активной охране порядка.

32. Применение силы. Правоохранительные органы не должны применять силу на собраниях, кроме случаев крайней необходимости. Сила должна применяться только в минимально необходимой степени в соответствии с принципами ограничения, соразмерности, минимизации ущерба и сохранения жизни. Огнестрельное оружие как потенциально смертоносное оружие не является надлежащим тактическим инструментом для охраны порядка или разгона собраний, и его применения следует избегать.

/.../

Задержание участников собрания и содержание их под стражей

35. Массовые аресты или задержания. Правоохранительные органы должны, насколько это возможно, избегать применения тактики сдерживания толпы (тактика, известная как "кеттлинг", или "сгон" демонстрантов) или массовых арестов участников собрания. Такие неизбирательные меры могут быть равносильны произвольному лишению свободы в соответствии с международным правом в области прав человека. Должны быть разработаны четкие и доступные протоколы остановки, обыска, ареста или задержания участников собрания.

/.../

Раздел B: Руководящие принципы: Пояснительные примечания

81. Обязанность защищать и содействовать проведению спорных, но мирных собраний. Государственные органы должны защищать организаторов и участников мирных собраний, придерживающихся противоречивых или непопулярных взглядов, которые могут вызвать враждебное сопротивление, а также должны защищать мирные собрания от любого лица или группы лиц, которые намеренно стремятся ограничить или свести на нет права других лиц на участие в собраниях. В случаях, когда собрания раздражают или оскорбляют лиц, выступающих против выражаемых взглядов, обязательства государства выходят за рамки простого обязательства не вмешиваться. Скорее, могут потребоваться активные полицейские меры для защиты организаторов и участников собрания от нападок со стороны третьих лиц. Потенциальные беспорядки, возникающие в результате враждебности, направленной против участников мирного собрания, не должны оправдывать несоразмерные ограничения собраний. Однако в качестве крайней меры собрание может быть запрещено, если иным образом невозможно предотвратить или уменьшить риск насильственных контрдемонстраций. В любом случае необходимо соблюдать принцип соразмерности. Власти обязаны гарантировать, что контрдемонстранты не допускают неправомерного и серьезного вмешательства в способность основного мероприятия передать конкретные взгляды.

/.../

84. Обязанность принимать специальные меры для надлежащего содействия проведению собраний, связанных с лицами или группами лиц, наиболее подверженными риску. Властям следует принимать позитивные меры по содействию проведению собраний, связанных с отдельными лицами и группами лиц, которые исторически сталкивались с дискриминацией, были маргинализированы или подвергались риску. При этом власти должны учитывать конкретные потребности и проблемы, с которыми сталкиваются такие лица или группы лиц до, во время и после проведения собраний. Это предполагает учет гендерной проблематики и разнообразия в усилиях властей по созданию безопасных и благоприятных условий для осуществления права на свободу мирных собраний; специальные меры защиты, разработанные в сотрудничестве с лицами, подвергающимися риску, например системы раннего предупреждения как основание для применения защитных мер; и публичные заявления перед проведением собраний в целях недвусмысленного выражения терпимой, примирительной позиции.

/.../

87. Обязанность проводить различие между мирными и немирными участниками собраний. Сотрудники правоохранительных органов должны проводить различие между мирными и немирными участниками собраний, поскольку только те лица, которые сами совершают акты насилия, утрачивают правовые гарантии своего права на свободу собраний. Вмешательство властей должно быть нацелено на отдельных правонарушителей, а не на всех участников в целом... за исключением случаев, когда это невозможно ввиду массового характера совершенного насилия.

88. Обязанность снижать напряженность. Если спор возникает во время собрания, общение между организатором и компетентными государственными органами может быть надлежащим средством для достижения приемлемого решения. В ряде стран в составе полиции есть подразделения, специально созданные для снятия напряженности путем диалога. В то же время такой диалог будет возможен только в том случае, если на него согласятся обе стороны: правоохранительные органы и организаторы/участники собрания. Если организаторы или участники собрания не желают участвовать в диалоге, это решение следует принять и оно само по себе не должно пагубно сказываться на выполнении государством своих обязательств в области прав человека в отношении собрания. При невозможности добровольного диалога соответствующие правоохранительные органы должны по-прежнему гарантировать, что их действия направлены на снижение напряженности. Публичные заявления властей и правоохранительных органов перед проведением демонстраций должны четко отражать терпимую, примирительную позицию и предупреждать потенциальных нарушителей закона о возможных санкциях...".

27. В докладе под названием "Лицензия на травлю: насилие и преследование ЛГБТ-сообщества и активистов в Российской Федерации", опубликованном в декабре 2014 года неправительственной организацией "Хьюман Райтс Вотч" (Human Rights Watch), указывалось, что как минимум с середины 2000-х годов власти Российской Федерации отказывались мириться с большинством публичных мероприятий, проводимых в поддержку прав и равенства ЛГБТ-сообщества, и что враждебно настроенные участники контрдемонстраций жестоко разгоняли многие из них. Подавляющее большинство опрошенных "Хьюман Райтс Вотч" лиц, участвовавших в подобных событиях, заявили, что, по их опыту, частота нападений за последние два года возросла. Они отметили, что в 2013 году активисты, выступавшие против геев, осуществляли нападения практически во время всех мероприятий по вопросам равенства ЛГБТ-сообщества, о которых было известно "Хьюман Райтс Вотч". "Хьюман Райтс Вотч" и другие организации также описывали, как участники демонстраций против геев систематически преследовали ЛГБТ-активистов и их сторонников во время публичных мероприятий, использовали оскорбительные для них выражения или угрожали им физическим насилием. В пяти из семи случаев, задокументированных в докладе, полиция не принимала надлежащих мер для предотвращения и пресечения преследований и нападений. Один из таких случаев произошел во время публичного собрания 12 октября 2013 г. в г. Санкт-Петербурге. Доклад в соответствующей части гласит:

"Организация ''Хьюман Райтс Вотч'' наблюдала за митингом, организованным ЛГБТ-активистами 12 октября 2013 г. в г. Санкт-Петербурге и приуроченным к международному дню каминг-аута. После того как на Марсово поле в центр г. Санкт-Петербурга для участия в митинге прибыл десяток ЛГБТ-активистов, превышавшие их по численности как минимум в пять раз гомофобные контродемонстранты стали издеваться над ними и нападать. Противники митинга (некоторые из них были одеты как священники с соответствующими элементами церковного облачения, кто-то пришел в военной форме и камуфляже) кричали, что геи - "ненормальные" и что им не место в г. Санкт-Петербурге. Они заблокировали ЛГБТ-активистам проход к месту проведения митинга. После нескольких попыток добраться туда ЛГБТ-активисты так и не смогли начать мероприятие.

ЛГБТ-активисты сообщили полицейским на Марсовом поле, что им фактически не дают подойти к месту проведения мероприятия. Однако полиция (несколько десятков обычных полицейских и множество омоновцев) не приняла надлежащих мер для обеспечения доступа к месту проведения митинга и пресечения нападок и атак со стороны гомофобов - противников акции. Задерживать противников митинга полиция начала лишь тогда, когда они принялись оскорблять полицейских за то, что те не останавливали митинг ЛГБТ. Кроме того, были задержаны несколько активистов, но их отпустили спустя несколько часов. Предъявленные им вначале обвинения в организации несанкционированного публичного мероприятия и участии в нем были позже сняты".

Право

I. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

28. Заявительница утверждала, что ее административное задержание и последующее содержание под стражей в отделе полиции были произвольными и незаконными. Она ссылалась на пункт 1 статьи 5 Конвенции, который в соответствующих частях гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом...

/.../

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

29. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявительницы была явно необоснованной, поскольку она была законно задержана, доставлена в отдел полиции и заключена под стражу. Содержание ее под стражей не превысило установленный законом срок в 48 часов. Доводы властей Российской Федерации в сущности воспроизводили доводы судов государства-ответчика (см. выше §§ 19 и 21).

30. Заявительница утверждала, что ее жалоба является приемлемой для рассмотрения по существу.

31. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

32. Заявительница, ссылаясь на вывод суда Российской Федерации по возбужденному в отношении нее административному делу (см. выше § 13), утверждала, что она не нарушала общественный порядок и, следовательно, ее задержание было произвольным. Причины доставлять ее в отдел полиции отсутствовали, поскольку протокол об административном правонарушении мог быть составлен на месте. Ее задержание, как и задержание других участников собрания, было направлено на то, чтобы не допустить проведения публичного мероприятия.

33. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в права заявительницы соответствовало требованиям статьи 5 Конвенции. Сотрудники полиции задержали ее за использование нецензурной брани в общественном месте, то есть за мелкое хулиганство, запрещенное КоАП РФ. Затем заявительница была доставлена в отдел полиции, чтобы сотрудники полиции могли подготовить документы, связанные с совершенным ею административным правонарушением. Содержание ее под стражей не превысило установленный законом срок в 48 часов. Последующее прекращение административного производства в отношении заявительницы не делало ее задержание или содержание под стражей незаконными.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

34. Соответствующие общие принципы кратко изложены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "S., V. и A. против Дании" (S., V. and A. v. Denmark) от 22 октября 2018 г., жалоба N 35553/12 и две другие жалобы* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 12 (примеч. редактора).), §§ 89-92).

(b) Применение указанных принципов в настоящем деле

35. 12 октября 2013 г. заявительница была лишена свободы по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции примерно с 13.55 до 18.00 часов. Сотрудники полиции доставили ее в отдел полиции в соответствии с процедурой, предусмотренной статьей 27.2 КоАП РФ. В отделе полиции она была подвергнута административному задержанию согласно статье 27.3 КоАП РФ.

36. Ее задержание и заключение под стражу, по-видимому, имели целью обеспечение того, чтобы она предстала перед соответствующим судебным органом по подозрению в совершении административного правонарушения и, следовательно, подпадали под действие подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Цветкова и другие против Российской Федерации" (Tsvetkova and Others v. Russia) от 10 апреля 2018 г., жалоба N 54381/08 и пять других жалоб* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 7 (примеч. редактора).), §§ 109-116 и 119-124, в отношении административного задержания и заключения заявительницы под стражу в рамках административного производства в связи с использованием нецензурной брани в общественном месте; для сравнения см. также Постановление Европейского Суда, вынесенное Комитетом, по делу "Капустин против Российской Федерации" (Kapustin v. Russia) от 8 октября 2019 г., жалоба N 36801/09, §§ 29-31, где заявитель не подозревался и не обвинялся в совершении какого-либо правонарушения, и в отношении него не было возбуждено административное производство).

37. В соответствии с протоколом задержания заявительницы ее доставили в отдел полиции для составления протокола об административном правонарушении. Европейский Суд отмечает, что статья 27.2 КоАП РФ предусматривает, что подозреваемый может быть доставлен в отдел полиции для составления протокола об административном правонарушении только в том случае, если такой протокол не может быть составлен на месте выявления правонарушения. Однако власти Российской Федерации не утверждали, что в деле заявительницы составление такого протокола на месте протеста было невозможно. Кроме того, власти Российской Федерации не проводили какой-либо реальной оценки необходимости доставления заявительницы в отдел полиции (для сравнения см. Постановление Европейского Суда по делу "Буткевич против Российской Федерации" (Butkevich v. Russia) от 13 февраля 2018 г., жалоба N 5865/07* (* См.: там же. 2018. N 8 (примеч. редактора).), §§ 61-65; Постановление Европейского Суда по делу "Корнеева против Российской Федерации" (Korneyeva v. Russia) от 8 октября 2019 г., жалоба N 72051/17* (* См.: там же. 2020. N 8 (примеч. редактора).), § 34; и Постановление Европейского Суда, вынесенное Комитетом, по делу "Цуканов и Торчинский против Российской Федерации" (Tsukanov and Torchinskiy v. Russia) от 17 апреля 2018 г., жалобы NN 35000/13 и 35010/13* (* См.: там же. 2019. N 2 (примеч. редактора).), §§ 24-28).

38. Ввиду вышеизложенного Европейский Суд устанавливает нарушение права заявительницы на свободу ввиду отсутствия причин и законных оснований для ее задержания. Таким образом, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции. В обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд, сделав данный вывод, не считает необходимым рассматривать по существу жалобу заявительницы на основании пункта 1 статьи 5 Конвенции на ее позднее освобождение из отдела полиции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Завьялова и другие против Российской Федерации" (Zavyalova and Others v. Russia) от 8 сентября 2020 г., жалоба N 74814/14 и 12 других жалоб* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2021. N 2 (примеч. редактора).), § 24).

II. Предполагаемое нарушение статьи 11 Конвенции, взятой в отдельности и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции

39. Заявительница жаловалась на то, что власти Российской Федерации не смогли обеспечить мирное проведение публичного собрания по случаю дня каминг-аута. Сотрудники полиции не сдерживали контрдемонстрантов, чтобы дать заявительнице и другим участникам мероприятия возможность осуществить свое право на свободу собраний. Вместо этого сотрудники полиции задерживали участников и уводили их с места проведения мероприятия как раз перед тем, как оно должно было начаться. Она ссылалась на статьи 11 и 14 Конвенции, которые гласят:

Статья 11

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов государства".

Статья 14

"Пользование правами и свободами, признанными в Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

40. Власти Российской Федерации утверждали, что жалобы заявительницы были явно необоснованными.

41. Заявительница утверждала, что ее жалобы являются приемлемыми для рассмотрения по существу.

42. Европейский Суд отмечает, что настоящие жалобы не являются явно необоснованными или неприемлемыми по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

43. Заявительница поддержала свои жалобы. Она утверждала, что ее задержание, а также задержание других участников собрания было произвольным и необоснованным. По ее словам, это было равносильно дискриминации в отношении нее и других участников по признаку их убеждений и предполагаемой сексуальной ориентации. Вместо задержания участников и удаления их с места проведения мероприятия сотрудники полиции должны были предоставить им возможность провести собрание мирно, не опасаясь подвергнуться физическому насилию. В подтверждение своих доводов заявительница представила видеоматериалы.

44. Власти Российской Федерации утверждали, что органы власти приняли все необходимые меры для обеспечения мирного проведения собрания. Они направили 540 сотрудников полиции, которых было достаточно для обеспечения безопасности 150 предполагаемых участников публичного собрания. Как только начались столкновения между демонстрантами и контрдемонстрантами, сотрудники полиции задержали 93 человека, причастных к нарушению общественного порядка, включая заявительницу, которая использовала нецензурную брань, и доставили их в отделы полиции. Полиция не проводила различия между демонстрантами и контрдемонстрантами и обращалась с ними одинаково. Вмешательство полиции спасло обе стороны конфликта от физических травм, которые они могли нанести друг другу.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

45. В контексте статьи 11 Конвенции Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что плюрализм и демократия основываются на подлинном признании и уважении разнообразия. Гармоничное взаимодействие лиц и групп лиц с различной идентичностью необходимо для достижения социальной сплоченности (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Горжелик и другие против Польши" (Gorzelik and Others v. Poland) от 17 февраля 2004 г., жалоба N 44158/98, § 92; Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia) от 12 мая 2015 г., жалоба N 73235/12, § 93; и Постановление Европейского Суда по делу "Бейзарас и Левицкас против Литвы" (Beizaras and Levickas v. Lithuania) от 14 января 2020 г., жалоба N 41288/15, § 107). Говоря об особенностях "демократического общества", Европейский Суд придавал особое значение плюрализму, терпимости и широте взглядов. В данном контексте он полагал, что, хотя интересы отдельных лиц в некоторых случаях должны подчиняться интересам группы, демократия не просто означает, что взгляды большинства всегда должны преобладать: необходимо устанавливать баланс, который гарантирует справедливое и надлежащее обращение с меньшинством и позволяет избежать злоупотребления доминантным положением (см. Постановление Европейского Суда по делу "Янг, Джеймс и Уэбстер против Соединенного Королевства" (Young, James and Webster v. United Kingdom) от 13 августа 1981 г., Series A, N 44, р. 25, § 63; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Соренсен и Расмуссен против Дании" (Sorensen and Rasmussen v. Denmark), жалобы NN 52562/99 и 52620/99, § 58, ECHR 2006-I; Постановление Европейского Суда по делу "Фабер против Венгрии" (Faber v. Hungary) от 24 июля 2012 г., жалоба N 40721/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. редактора).), §§ 37-41; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia), § 93).

46. Государство должно действовать как высший гарант принципов плюрализма, терпимости и широты взглядов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания ''Информасьонсферайн ленция'' и другие против Австрии" (Informationsverein Lentia and Others v. Austria) от 24 ноября 1993 г., Series A, N 276, р. 16, § 38; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia), § 94). Таким образом, подлинная и эффективная свобода мирных собраний не может быть сведена к простой обязанности государства не вмешиваться: одна лишь негативная концепция несовместима с предметом и целью статьи 11 Конвенции. Указанное положение иногда требует принятия позитивных мер, даже в сфере отношений между отдельными лицами, если это необходимо (см. Постановление Европейского Суда по делу "Платформа ''Врачи за жизнь'' против Австрии" (Plattform "Arzte fur das Leben" v. Austria) от 21 июня 1988 г., § 32, Series A, N 139; Постановление Европейского Суда по делу "Уилсон и Национальный союз журналистов и другие против Соединенного Королевства" (Wilson and the National Union of Journalists and Others v. United Kingdom), жалобы NN 30668/96, 30671/96 и 30678/96, § 41, ECHR 2002-V; Постановление Европейского Суда по делу "Политическая партия ''Уранио Токсо'' против Греции" (Ouranio Toxo v. Greece) от 20 октября 2005 г., жалоба N 74989/01, § 37; Постановление Европейского Суда по делу "Организация ''Промо-Лекс'' и другие против Республики Молдова" (Promo Lex and Others v. Republic of Moldova) от 24 февраля 2015 г., жалоба N 42757/09, § 22; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia), § 94). Такое позитивное обязательство имеет особое значение для лиц, придерживающихся непопулярных взглядов или принадлежащих к меньшинству, поскольку они более подвержены виктимизации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бачковский и другие против Польши" (Baczkowski and Others v. Poland) от 3 мая 2007 г., жалоба N 1543/06, § 64).

47. Мирная демонстрация может раздражать или оскорблять лиц, выступающих против взглядов или утверждений, которые такая демонстрация продвигает. Однако участники при поддержке государства должны иметь возможность провести демонстрацию без опасений подвергнуться физическому насилию со стороны своих оппонентов. Такие опасения могут удерживать ассоциации или другие группы лиц, придерживающихся общих идей или интересов, от открытого выражения своего мнения по весьма спорным вопросам, затрагивающим общество. В условиях демократии право на контрдемонстрации не может охватывать воспрепятствование осуществлению права на демонстрацию (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Платформа ''Врачи за жизнь'' против Австрии" (Plattform "Arzte fur das Leben" v. Austria), § 32; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia), § 95).

48. Право на свободу собраний является основным правом в демократическом обществе и, как и право на свободу выражения мнения, составляет одну из основ такого общества. Соответственно, государства должны не только гарантировать право на мирные собрания, но и воздерживаться от применения необоснованных косвенных ограничений данного права. Ввиду сущности свободы собраний и ее тесной связи с демократией необходимы убедительные и веские причины для обоснования вмешательства в данное право (см. Постановление Европейского Суда по делу "Адали против Турции" (Adali v. Turkey) от 31 марта 2005 г., жалоба N 38187/97, § 267; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Политическая партия ''Уранио Токсо'' и другие против Греции" (Ouranio Toxo v. Greece), § 36; и Постановление Европейского Суда по делу "Эмин Гусейнов против Азербайджана" (Emin Huseynov v. Azerbaijan) от 7 мая 2015 г., жалоба N 59135/09, § 97).

49. Европейский Суд напоминает, что в контексте осуществления прав и свобод, гарантированных Конвенцией, статья 14 Конвенции обеспечивает защиту от различия в обращении с лицами, находящимися в аналогичном положении, без объективного и разумного обоснования (см. среди многих других примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Берден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 60, ECHR 2008). Однако это не единственный аспект запрета дискриминации по статье 14 Конвенции. Право не подвергаться дискриминации при осуществлении прав, гарантированных Конвенцией, также нарушается, когда государства без объективного и разумного обоснования одинаково обращаются с лицами, положение которых существенно различается (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Тлимменос против Греции" (Thlimmenos v. Greece), жалоба N 34369/97, § 44, ECHR 2000-IV; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "D.H. и другие против Чехии" (D.H. and Others v. Czech Republic), жалоба N 57325/00, § 175, ECHR 2007-IV; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Курич и другие против Словении" (Kuric and Others v. Slovenia), жалоба N 26828/06, § 288, ECHR 2012; Постановление Европейского Суда по делу "Ранки и Уайт против Соединенного Королевства" (Runkee and White v. United Kingdom) от 10 мая 2007 г., жалобы NN 42949/98 и 53134/99, § 35; Постановление Европейского Суда по делу "Эвейда и другие против Соединенного Королевства" (Eweida and Others v. United Kingdom) от 15 января 2013 г., жалоба N 48420/10; и Постановление Европейского Суда по делу "J.D. и A против Соединенного Королевства" (J.D. and A v. United Kingdom) от 24 октября 2019 г., жалобы NN 32949/17 и 34614/17, § 84). Таким образом, запрет, вытекающий из статьи 14 Конвенции, также повлечет за собой позитивные обязательства Договаривающихся Государств проводить необходимые различия между лицами или группами лиц, обстоятельства которых в существенной степени различаются. В упомянутом выше Постановлении по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia) (§§ 81 и 100) Европейский Суд счел, что власти нарушили свои обязательства, вытекающие из принципа недискриминации, вследствие неспособности защитить демонстрантов от гомофобного насилия и возбудить эффективное расследование.

(b) Применение указанных принципов в настоящем деле

(i) Предполагаемая неспособность властей государства-ответчика содействовать проведению собрания

50. Европейский Суд удостоверился в том, что власти г. Санкт-Петербурга не запрещали проведение публичного собрания в поддержку ЛГБТИ-сообщества, в котором заявительница намеревалась принять участие (для сравнения см. Постановление Европейского Суда по делу "Алексеев против Российской Федерации" (Alekseyev v. Russia) от 21 октября 2010 г., жалоба N 4916/07 и две другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 11 (примеч. редактора).), § 12, а также Постановление Европейского Суда по делу "Алексеев и другие против Российской Федерации" (Alekseyev and Others v. Russia) от 27 ноября 2018 г., жалоба N 14988/09 и 50 других жалоб* (* См.: там же. 2021. N 1 (примеч. редактора).), § 6), и что осознавая риски, связанные с проведением такого мероприятия, они направили значительное число сотрудников полиции на место проведения демонстрации (для сравнения см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia), §§ 73 и 99).

51. Эти сотрудники полиции прибыли на Марсово поле за несколько часов до предполагаемого события (см. выше § 8). В какой-то момент на месте проведения мероприятия появились контрдемонстранты, вооруженные нагайками. Предположительно они были враждебно настроены по отношению к запланированному мероприятию (см. выше §§ 9 и 27). Ничто не свидетельствует о какой-либо реакции на это со стороны полиции. Сотрудники полиции, численность которых в несколько раз превышала численность контрдемонстрантов, не предостерегали последних от воспрепятствования митингу и не пытались обеспечить безопасный периметр для участников дня каминг-аута. В результате бездействия со стороны полиции заявительница и другие участники не смогли найти место для проведения мероприятия на площади, занятой контрдемонстрантами.

52. Согласно утверждениям заявительницы, которые власти Российской Федерации не оспаривали, полиция не вмешалась незамедлительно, когда контрдемонстранты начали издеваться над участниками дня каминг-аута, подвергая их словесным нападкам и толкая их. Сотрудники полиции не приняли каких-либо мер для снижения напряженности между двумя группами лиц. Они вмешались только тогда, когда появился реальный риск нанесения телесных повреждений.

53. Пассивное поведение сотрудников полиции на начальном этапе, явное отсутствие каких-либо предварительных мер (например, официальных публичных заявлений в поддержку терпимости, мониторинга деятельности гомофобных групп лиц или налаживания канала связи с организаторами мероприятия) и последующие задержания в связи с предполагаемыми административными правонарушениями свидетельствуют о том, что сотрудники полиции были озабочены лишь охраной общественного порядка во время мероприятия и не считали необходимым содействовать его проведению. Суды Российской Федерации, рассматривавшие дело заявительницы, придерживались такого же узкого взгляда на позитивные обязательства государства в соответствии с Конвенцией (см. выше §§ 19 и 21).

54. Европейский Суд не удовлетворен таким подходом. Он напоминает, что демонстрация может раздражать или оскорблять лиц, выступающих против взглядов или утверждений, которые такая демонстрация продвигает. Однако участники должны иметь возможность провести демонстрацию без опасений подвергнуться физическому насилию со стороны своих оппонентов (см. выше § 47). Таким образом, подлинная и эффективная свобода мирных собраний не может быть сведена к простой обязанности государства не вмешиваться (см. выше § 46).

55. Европейский Суд отмечает, что соблюдение государством своих позитивных обязательств в соответствии с Конвенцией в настоящем деле должно оцениваться в свете предмета собрания. Такие обязательства имели первостепенное значение в настоящем деле, поскольку заявительница, а также другие участники дня каминг-аута принадлежали к меньшинству. Они придерживались непопулярных в Российской Федерации взглядов и потому подвергались виктимизации (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia), §§ 63-64; и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Бачковский и другие против Польши" (Baczkowski and Others v. Poland), § 64), особенно с учетом исторически враждебного отношения со стороны общества к ЛГБТИ в Российской Федерации (см. выше § 27; для сравнения см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia), § 68). Если проводить оценку с учетом данных обстоятельств, становится особенно очевиден дискриминационный подтекст инцидента 12 октября 2013 г. и степень уязвимости заявительницы, которая публично позиционировала себя как лицо, против которого направлены сексуальные предрассудки.

56. Действительно, во время конфликта между участниками мероприятия и контрдемонстрантами последние применяли словесные нападки, со злым умыслом используя выражения, оскорбительные для гомосексуалистов (см. выше § 27). Гомофобный подтекст высказываний контрдемонстрантов и их действий был очевиден для властей государства-ответчика. Однако они должным образом не отреагировали на это.

57. Соответственно, власти государства-ответчика не смогли должным образом содействовать проведению запланированного мероприятия, сдерживая гомофобные словесные нападки и физическое давление со стороны контрдемонстрантов. В результате пассивного отношения полиции участники мероприятия, посвященного борьбе с дискриминацией по признаку сексуальной ориентации, сами стали жертвами гомофобных нападений, которые власти государства-ответчика не предотвратили или не смогли должным образом сдержать.

58. Таким образом, Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации не выполнили свои позитивные обязательства по статье 11 Конвенции, взятой как в отдельности, так и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции (для сравнения см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Общественная организация ''Идентоба'' и другие против Грузии" (Identoba and Others v. Georgia), §§ 92 и 100).

(ii) Предполагаемое вмешательство в право заявительницы на свободу собраний

59. Европейский Суд отмечает, что сотрудники полиции задержали заявительницу и других участников собрания на основании предполагаемого использования ими нецензурной брани. Задержание заявительницы помешало ей принять участие в публичном мероприятии. Таким образом, такие действия со стороны полиции были равносильны вмешательству в ее права, закрепленные в статье 11 Конвенции.

60. Европейский Суд уже постановил, что задержание заявительницы не отвечало требованию законности (см. выше § 38). Соответственно, указанное вмешательство было незаконным (для сравнения см. Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров против Российской Федерации" (Kasparov v. Russia) от 11 октября 2016 г., жалоба N 53659/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 4 (примеч. редактора).), § 69; и Постановление Европейского Суда по делу "Хаким Айдын против Турции (Hakim Aydin v. Turkey) от 26 мая 2020 г., жалоба N 4048/09, § 51).

61. Кроме того, учитывая, что действия заявительницы явно носили ненасильственный характер, Европейский Суд считает, что основания для задержания, на которые ссылались власти Российской Федерации, были недостаточными, чтобы оправдать лишение заявительницы возможности продолжать участвовать в мероприятии (для сравнения см. Постановление Европейского Суда по делу "Христианско-демократическая народная партия против Республики Молдова" (N 2) (Christian Democratic People's Party v. Moldova) (N 2) от 2 февраля 2010 г., жалоба N 25196/04, § 27).

62. Таким образом, Европейский Суд считает, что имело место нарушение негативных обязательств государства по статье 11 Конвенции в отдельности.

63. В обстоятельствах настоящего дела, с учетом материалов дела и доводов сторон (включая видеоматериалы и утверждения о количестве участников и задержанных лиц (см. выше §§ 9, 11 и 43), Европейский Суд не может считать установленным, что сотрудники полиции задерживали только участников публичного мероприятия и игнорировали нарушения общественного порядка со стороны их оппонентов. Соответственно, он не может сделать вывод о том, что рассматриваемое вмешательство повлияло на права заявительницы, гарантированные статьей 14 Конвенции. Таким образом, нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи с негативными обязательствами по статье 11 Конвенции отсутствовало.

III. Иные предполагаемые нарушения

64. Заявительница жаловалась в соответствии со статьей 14 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 5 Конвенции на то, что она была задержана на основании ее позиции в поддержку ЛГБТИ-сообщества.

65. Власти Российской Федерации утверждали, что данная жалоба была явно необоснованной.

66. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу. В свете выводов, изложенных выше в §§ 38 и 62, Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать данную жалобу по существу.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

67. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Моральный вред

68. Заявительница требовала выплаты 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

69. Власти Российской Федерации утверждали, что требование заявительницы было чрезмерным.

70. Европейский Суд удовлетворяет заявленное требование и присуждает заявительнице 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

71. Заявительница не требовала компенсации судебных расходов и издержек. Соответственно, отсутствует необходимость присуждать компенсацию по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежа

72. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с задержанием заявительницы;

3) постановил, что имело место нарушение позитивных обязательств властей государства-ответчика в соответствии со статьей 11 Конвенции в отдельности и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение негативных обязательств властей государства-ответчика в соответствии со статьей 11 Конвенции;

5) постановил, что отсутствовало нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи с негативными обязательствами по статье 11 Конвенции;

6) постановил, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать по существу жалобу заявительницы согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции на содержание ее под стражей в отделе полиции, а также рассматривать по существу ее жалобу согласно статье 14 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 5 Конвенции;

7) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице 10 000 (десять тысяч) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу на день выплаты;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанную выше сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процентных пункта.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 1 декабря 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда