Обзор Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 21 августа 2020 г. "Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Девятого кассационного суда общей юрисдикции за первое полугодие 2020 года"

Ошибки в применении норм Общей части УК РФ

В соответствии с ч. 2 ст. 63 УК РФ, если отягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса РФ в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания.

Приговором Олюторского районного суда Камчатского края от 2 августа 2019 года Л. осужден за совершение двух преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 160 УК РФ. Обстоятельством, отягчающим наказание за одно из преступлений, суд в соответствии с п. "м" ч. 1 ст. 63 УК РФ признал совершение преступления с использованием доверия, оказанного виновному в силу служебного положения. Вместе с тем, данное преступление квалифицировано судом по ч. 3 ст. 160 УК РФ по признаку "с использованием своего служебного положения" и обстоятельство, предусмотренное п. "м" ч. 1 ст. 63 УК РФ, в силу ч. 2 ст. 63 УК РФ не могло повторно учитываться при назначении наказания.

Кассационным определением от 8 июня 2020 года из приговора исключено указание на признание обстоятельством, отягчающим наказание, совершение преступления с использованием доверия, оказанного виновному в силу служебного положения, наказание смягчено.

Мнение потерпевшего о возможном наказании виновного не является решающим при разрешении вопроса о наказании.

По приговору Долинского городского суда Сахалинской области от 19 июня 2019 года М. осужден по ч. 3 ст. 264 УК РФ к 2 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, на срок 2 года 6 месяцев.

Апелляционным постановлением Сахалинского областного суда от 12 августа 2019 года приговор изменен: исключено указание на применение положений ст. 73 УК РФ и возложение на осужденного обязанностей условно-осужденного. Отбывать наказание М. в виде 2 лет лишения свободы постановлено в колонии-поселении.

При назначении М. наказания судом учтены характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о его личности, влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи, смягчающие наказание обстоятельства.

Суд пришел к выводу о наличии оснований для применения в отношении М. положений ст. 73 УК РФ, поскольку отбывание осужденным наказания без реальной изоляции от общества будет отвечать целям наказания, предусмотренным ст. 43 УК РФ.

Суд апелляционной инстанции признал назначенное осужденному наказание справедливым, однако, согласившись с мнением потерпевшей, исключил из приговора указание на применение условного осуждения.

В силу ст. 29 УПК РФ решение вопроса о назначении виновному лицу наказания является исключительной прерогативой суда, который при назначении наказания руководствуется положениями ст.ст. 6, 60 УК РФ.

Согласно правовой позиции, изложенной в определении Конституционного Суда Российской Федерации от 25 сентября 2014 года N 2053-О, вид и мера ответственности лица, совершившего правонарушение, должны определяться исходя из публично-правовых интересов, а не частных интересов потерпевшего.

В апелляционном постановлении каких-либо конкретных мотивов исключения из приговора положений ст. 73 УК РФ, кроме ссылки на мнение потерпевшей, не приведено, равно как и не указаны обстоятельства, не учтенные судом первой инстанции при разрешении вопроса о возможности условного осуждения.

В связи с изложенным, кассационным определением от 20 января 2020 года апелляционное постановление в отношении М. отменено, уголовное дело передано на новое апелляционное рассмотрение.

Решение о возможности применения принудительных работ как альтернативы лишению свободы к лицу, совершившему два и более преступлений, принимается за совершение каждого преступления.

Приговором Первореченского районного суда г. Владивостока Приморского края от 19 июня 2019 года А. осуждена за совершение двух преступлений, предусмотренных п. "а" ч. 3 ст. 158 УК РФ, и за преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 30 п. "а" ч. 3 ст. 158 УК РФ.

Согласно ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений ей окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок 1 год 6 месяцев. На основании ст. 53.1 УК РФ наказание в виде лишения свободы заменено принудительными работами на срок 1 год 6 месяцев с удержанием 5% заработной платы в доход государства.

Между тем, по смыслу ст. 53.1 УК РФ, если суд придет к выводу о возможности применения принудительных работ как альтернативы лишению свободы к лицу, совершившему два и более преступления, то такое решение принимается за совершение каждого преступления, а не при определении окончательного наказания по совокупности преступлений. При назначении окончательного наказания на основании соответствующей части статьи 69 УК РФ сложению подлежат только сроки принудительных работ.

Применив положения ст. 53.1 УК РФ, суд принял решение о замене принудительными работами наказания в виде лишения свободы, назначенного А. по совокупности преступлений, но не принял такое решение по каждому преступлению.

Кассационным определением от 13 апреля 2020 года приговор изменен: лишение свободы, назначенное А. за каждое из совершенных ею преступлений, заменено на принудительные работы, окончательный срок принудительных работ определен по правилам ч. 3 ст. 69 УК РФ.

Сроки давности совершения преступления, в соответствии с которыми лицо освобождается от уголовной ответственности, исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора суда в законную силу.

Приговором мирового судьи судебного участка N 27 Фрунзенского судебного района г. Владивостока Приморского края от 30 ноября 2018 года К. осуждена по ч. 1 ст. 115 УК РФ к штрафу.

Апелляционным постановлением Фрунзенского районного суда г. Владивостока Приморского края от 3 июня 2019 года приговор оставлен без изменения.

Согласно п. "а" ч. 1 ст. 78 УК РФ, лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления небольшой тяжести истекло два года. Частью 2 указанной статьи предусмотрено, что сроки давности исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора суда в законную силу.

К. совершила преступление небольшой тяжести 7 февраля 2017 года.

На момент рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции истек двухлетний срок давности привлечения к уголовной ответственности, в связи с чем К. подлежала освобождению от назначенного наказания, что не было принято во внимание судом апелляционной инстанции.

Кассационным определением от 13 апреля 2020 года состоявшиеся в отношении К. судебные решение изменены, она освобождена от назначенного наказания в связи с истечением срока давности уголовного преследования.

Правила ст. 70 УК РФ могут быть применены в тех случаях, когда лицо в период испытательного срока совершило новое преступление, за которое оно осуждено после истечения испытательного срока по первому приговору.

Приговором Находкинского городского суда Приморского края от 10 июля 2019 года П. осужден по ч. 3 ст. 166 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года 6 месяцев.

П. был ранее осужден к условному лишению свободы приговором от 30 октября 2017 года.

Преступление, за которое П. осужден приговором Находкинского городского суда от 10 июля 2019 года, он совершил в течение испытательного срока при условном осуждении по приговору от 30 октября 2017 года.

Установив этот факт, суд сослался на то, что на момент вынесения приговора испытательный срок, назначенный предыдущим приговором, истек, в связи с чем не применил положения ч. 5 ст. 74 УК РФ.

В силу ч. 5 ст. 74 УК РФ, в случае совершения условно осужденным в течение испытательного срока умышленного тяжкого или особо тяжкого преступления, суд отменяет условное осуждение и назначает ему наказание по правилам, предусмотренным ст. 70 УК РФ. При этом судом не учтено, что правила ст. 70 УК РФ применяются и тогда, когда лицо в период испытательного срока совершило новое преступление, за которое оно осуждено после истечения испытательного срока по первому приговору.

По кассационному представлению прокурора приговор в отношении П. отменен, уголовное дело передано на новое судебное рассмотрение.

Под заглаживанием вреда для целей статьи 76 УК РФ следует понимать возмещение ущерба, а также иные меры, направленные на восстановление нарушенных в результате преступления прав и законных интересов потерпевшего. Способы заглаживания вреда, а также размер его возмещения определяются потерпевшим.

Обещания, а также различного рода обязательства лица, совершившего преступление, возместить ущерб или загладить вред в будущем не являются обстоятельствами, дающими основание для освобождения этого лица от уголовной ответственности.

Указанные требования закона не соблюдены мировым судьей Амурской области по Тамбовскому районному судебному участку при принятии решения о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон в отношении Ч., обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного п. "в" ч. 2 ст. 115 УК РФ.

При разрешении ходатайства обвиняемой о прекращении уголовного дела судом исследована расписка Ч., согласно которой, она взяла на себя обязательство в срок до 25 декабря 2019 года выплатить потерпевшей С. в счет возмещения вреда, причиненного преступлением - 150 000 рублей.

Мотивируя решение о прекращении уголовного дела, суд в постановлении сослался на положения ст. 76 УК РФ, ст. 25 УПК РФ, на ходатайства обвиняемой Ч. и потерпевшей С. о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон, однако не учел и оставил без оценки расписку обвиняемой Ч. о том, что она обязуется возместить ущерб и загладить вред потерпевшей С. в будущем, что в силу закона являлось препятствием для принятия решения о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон.

Обвиняемая Ч. не исполнила обещание возместить ущерб, в связи с чем потерпевшая обжаловала решение мирового судьи в суд кассационной инстанции.

Кассационным определением от 25 марта 2020 года постановление мирового судьи о прекращении уголовного дела отменено, а уголовное дело передано на новое рассмотрение иным составом суда.

Ошибки в применении норм Особенной части УК РФ

Хищение имущества, которое совершено с использованием принадлежащей другому лицу кредитной, расчетной или иной платежной карты путем сообщения уполномоченному работнику кредитной, торговой или иной организации заведомо ложных сведений о принадлежности указанному лицу такой карты на законных основаниях либо путем умолчания о незаконном владении им платежной картой, квалифицируются по ст. 159.3 УК РФ.

По приговору Южно-Сахалинского городского суда Сахалинской области от 19 апреля 2019 года, К. осужден по п. "а" ч. 3 ст. 158 УК РФ и по п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ.

Судом установлено, что К. похитил денежные средства потерпевшей З., используя без ее ведома кредитную карту: оплатил посредством этой карты покупки в магазине.

Эти действия квалифицированы судом п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ как кража, т.е. тайное хищение чужого имущества, совершенная с банковского счета. Однако К. использовал кредитную карту, представив ее сотруднику торговой организации, умолчав о незаконном владении данной картой, что свидетельствует о совершении им хищения в форме мошенничества, уголовная ответственность за которое установлена ст. 159.3 УК РФ.

Кассационным определением от 16 марта 2020 года указанные действия К. переквалифицированы на ч. 1 ст. 159.3 УК РФ.

По аналогичным основаниям кассационным определением от 7 мая 2020 года изменен приговор Магаданского городского суда Магаданской области от 5 октября 2018 года в отношении Т., осужденного по п. "г" ч. 3 ст. 158 УК РФ за хищение имущества путем оплаты покупок чужой банковской картой.

Угроза или насильственные действия в отношении судебного пристава-исполнителя в связи с исполнением решения суда подлежат квалификации по ч. 2 ст. 296 УК РФ.

Приговором Первореченского районного суда г. Владивостока Приморского края от 12 октября 2018 года Х.Ю.А. и Х.Е.А. осуждены к лишению свободы по ч. 1 ст. 318 УК РФ.

Согласно приговору Х.Ю.А. и Х.Е.А. признаны виновными и осуждены за угрозу применения насилия в отношении представителя власти и его близких в связи с исполнением своих должностных обязанностей.

Судом установлено, что указанные деяния осужденные совершили в отношении судебного пристава-исполнителя и ее малолетней дочери с целью воспрепятствовать законным действиям судебного пристава-исполнителя в рамках исполнительного производства в отношении Х.Ю.А., являвшегося должником.

Действия Х.Ю.А. и Х.Е.А. квалифицированы судом по ч. 1 ст. 318 УК РФ.

Из установленных судом обстоятельств следует, что действия осужденных были направлены на воспрепятствование исполнению судебного решения в отношении Х.Ю.А. судебным приставом-исполнителем, т.е. в конечном счете, на воспрепятствование осуществлению правосудия.

Уголовная ответственность за совершение преступлений против правосудия, а именно за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия, предусмотрена ст. 296 УК РФ.

Кассационным определением от 22 июня 2020 года приговор и апелляционное постановление в отношении Х.Ю.А. и Х.Е.А. изменены: их действия переквалифицированы на ч. 2 ст. 296 УК РФ, как угроза причинения вреда здоровью в отношении судебного исполнителя и его близких, в связи с исполнением решения суда. Осужденным назначено наказание в виде штрафа, от которого они освобождены в силу ч. 5 ст. 72 УК РФ.

В соответствии с ч. 3 ст. 30 УК РФ покушением на преступление признаются умышленные действия лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.

Покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.).

Приговором Благовещенского городского суда Амурской области от 25 сентября 2019 года Х. признана виновной в том, что она, действуя умышленно, с целью убийства, нанесла удар ножом в заднюю поверхность грудной клетки потерпевшей, но не смогла довести умысел на убийство до конца по независящим от нее обстоятельствам, так как потерпевшей была оказана своевременная медицинская помощь.

Действия Х. квалифицированы судом по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ, как покушение на убийство, при этом преступление не было доведено до конца по независящим от лица обстоятельствам.

Апелляционным определением Амурского областного суда от 5 декабря 2019 года приговор оставлен без изменения.

Кассационным определением от 18 марта 2020 года судебные решения изменены, действия Х. переквалифицированы с ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ на п. "з" ч. 2 ст. 111 УК РФ и в обоснование указано, что применительно к уголовному делу в отношении Х. доказыванию подлежали наличие прямого умысла на убийство потерпевшей, а также наличие обстоятельств, не зависящих от воли Х., в результате которых преступление не было доведено до конца.

Вместе с тем, суды не приняли во внимание, что Х. после нанесения удара ножом потерпевшей, находясь с ней наедине в квартире, не предприняла дальнейших мер к лишению ее жизни, а напротив вызвала скорую медицинскую помощь, и только в результате своевременно оказанной потерпевшей медицинской помощи удалось избежать наступления смерти.

Согласно разъяснениям, данным в п. 5 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2007 года N 45 "О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений", при квалификации действий виновного как хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору, суды должны исходить из требований, предусмотренных ч. 2 ст. 35 УК РФ. При решении вопроса о квалификации таких действий по ч. 2 ст. 213 УК РФ судам следует иметь в виду, что предварительная договоренность должна быть достигнута не только о совершении совместных хулиганских действий, но и о применении оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

Действия других участников, не связанных предварительным сговором и не применявших оружие или предметы, используемые в качестве оружия, не образуют состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 213 УК РФ. При наличии к тому оснований такие действия могут быть квалифицированы как мелкое хулиганство (ст. 20.1 КоАП РФ).

Приговором Сунтарского районного суда Республики Саха (Якутия) от 19 апреля 2019 года В. осужден за ряд преступлений против личности, в том числе по ч. 2 ст. 213 УК РФ за совершение хулиганства, то есть грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу, с применением предметов, используемых в качестве оружия, группой лиц по предварительному сговору.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Саха (Якутия) от 9 августа 2019 года приговор в отношении В. изменен. Из квалификации его действий по ч. 2 ст. 213 УК РФ исключен квалифицирующий признак "совершение преступления с применением предметов, используемых в качестве оружия".

В описательно-мотивировочной части апелляционного определения указано, что доказательств предварительного сговора В. с иными соучастниками преступления на применение в ходе предстоящей драки ножей или других предметов в качестве орудия, не имеется.

При таких обстоятельствах, исключение судом апелляционной инстанции из осуждения В. по ч. 2 ст. 213 УК РФ обязательного признака, образующего состав преступления, предусмотренный п. "а" ч. 1 ст. 213 УК РФ, то есть совершение хулиганства с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, повлекло за собой принятие судом кассационной инстанции решения о прекращении уголовного преследования в отношении В. по ч. 2 ст. 213 УК РФ на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления.

По смыслу уголовного закона, суду при решении вопроса о наличии в действиях осужденного хулиганства, надлежит устанавливать, в чем конкретно выражалось грубое нарушение общественного порядка, какие обстоятельства свидетельствовали о явном неуважении к обществу, наличие прямого умысла лица на грубое нарушение общественного порядка и явное неуважение к обществу.

Одним из обязательных признаков, образующих объективную сторону хулиганства, является публичная обстановка совершения преступления.

Приговором Благовещенского городского суда Амурской области от 12 июля 2019 года С. осужден по ч. 2 ст. 213 УК РФ, ч. 1 ст. 119 УК РФ (по факту угрозы убийством В.), ч. 1 ст. 119 УК РФ (по факту угрозы убийством С.).

Апелляционным определением Амурского областного суда от 12 сентября 2019 года приговор оставлен без изменения.

С. осужден за хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное с применением предметов, используемых в качестве оружия, связанное с сопротивлением лицу, пресекающему нарушение общественного порядка.

Он же признан виновным и осужден за угрозу убийством в отношении В., являющейся его супругой, и в отношении С., которая в момент совершения преступления пришла в гости к его супруге.

Кассационным определением от 15 мая 2020 года из приговора исключено указание на осуждение С. по ч. 2 ст. 213 УК РФ и в обоснование указано, что из установленных судом обстоятельств дела нельзя сделать вывод о том, что С. совершил противоправные действия в публичной обстановке.

Так, выводы суда относительно квалификации действий С. по ч. 2 ст. 213 УК РФ мотивированы тем, что он, находясь в квартире, принадлежащей на праве собственности его супруге В., в присутствии постороннего лица - С., зная, что в квартире находятся несовершеннолетние дети, высказывался в адрес потерпевших грубой нецензурной бранью, вел себя агрессивно, осуществлял беспорядочные взмахи ножами в непосредственной близости от лица и живота В., нанес потерпевшей С. удар ножом и высказал в адрес потерпевших угрозы убийством.

Между тем суд не учел, что С. находился в квартире, в которой проживал совместно с потерпевшей В., вёл с ней общее хозяйство, у них имеется совместный ребенок и ссора между ними возникла на почве неприязненных отношений.

Из показаний потерпевшей С. следовало, что она длительное время находилась в дружеских отношениях с осужденным С. и его супругой В., пришла в квартиру В. отмечать праздник как подруга, и в сложившейся ситуации её поведение, с учетом обстоятельств, при которых между осужденным С. и его супругой В. возникла ссора, нельзя расценивать как действия постороннего лица, пресекающего нарушение общественного порядка.

Судом не установлено, в чем выразились хулиганские действия С. в отношении малолетних детей, присутствующих в квартире, поскольку из показаний потерпевших следовало, что дети находились в другой комнате, занимались своими делами и происходящее не слышали.

Таким образом, из фактически установленных судом обстоятельств дела следовало, что между осужденным С. и потерпевшей В. в присутствии подруги последней - С. возникла семейная ссора на бытовой почве, в ходе которой осужденный С. взял в руки ножи и высказал угрозу убийством, как В., так и С., которую каждая из потерпевших восприняла для себя реально.

При указанных обстоятельствах, суд кассационной инстанции принял решение об исключении из приговора указания на осуждение С. по ч. 2 ст. 213 УК РФ и признал, что все его противоправные действия, совершенные в отношении каждой из потерпевших - В. и С., в данном случае подлежали квалификации по ч. 1 ст. 119 УК РФ.

В соответствии с п. 10.4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 декабря 2008 года N 25 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения", в силу статьи 4.6 КоАП РФ лицо считается подвергнутым административному наказанию со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания до истечения одного года со дня окончания исполнения данного постановления. В связи с этим суду надлежит выяснить, исполнено ли постановление о назначении лицу административного наказания по части 1 или 3 статьи 12.8 КоАП РФ и дату окончания исполнения указанного постановления, не прекращалось ли его исполнение, не истек ли годичный срок, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию, не пересматривались ли постановление о назначении лицу административного наказания и последующие постановления, связанные с его исполнением.

Приговором Якутского городского суда Республики Саха (Якутия) от 19 августа 2019 года П. оправдан по ст. 264.1 УК РФ за отсутствием состава преступления, на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ. За ним признано право на реабилитацию в соответствии со ст. 134 УПК РФ.

Апелляционным постановлением Верховного суда Республики Саха (Якутия) от 29 октября 2019 года приговор оставлен без изменения.

Органами предварительного следствия П. обвинялся в том, что он будучи подвергнутым 23 апреля 2018 года административному наказанию за управление транспортным средством в состоянии опьянения, в период с 23 часов 20 марта до 00 часов 18 минут 21 марта 2019 года управлял автомобилем "КАМАЗ" в состоянии алкогольного опьянения.

Принимая решение об оправдании П., суд мотивировал тем, что П. не было известно о привлечении его к административной ответственности за совершение административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.8 КоАП РФ, которое было совершено им 24 февраля 2018 года.

Вместе с тем, как следовало из материалов уголовного дела постановление судьи о привлечении П. к административной ответственности по ст. 12.8 КоАП РФ вступило в законную силу 28 мая 2018 года и адвокат Я., действовавший в интересах П., обжаловал это постановление, что доказывает осведомленность П. о привлечении его к административной ответственности. Порядок рассмотрения административного дела не нарушен.

Вопрос об исполнении постановления по делу об административном правонарушении судом не исследовался.

Кроме того, суд указал на то, что преступление, предусмотренное ст. 264.1 УК РФ, может быть совершено только с прямым умыслом, следовательно, привлекаемое к уголовной ответственности лицо должно знать о том, что оно уже подвергалось административному наказанию за управление транспортным средством в состоянии опьянения.

Вместе с тем, такой вывод суда основан на ошибочном толковании уголовного закона.

Исходя из диспозиции статьи 264.1 УК РФ, с субъективной стороны преступление действительно должно характеризоваться умыслом, однако наличие умысла состоит в том, что лицо, управляющее механическим транспортным средством, сознательно нарушает запрет, установленный Правилами дорожного движения, и желает этого.

Наличие ранее назначенного административного наказания за управление транспортным средством в состоянии опьянения характеризует объективную сторону преступления, и с умыслом обвиняемого не связано.

Кассационным определением от 26 февраля 2020 года приговор и апелляционное постановление в отношении П. отменены и уголовное дело передано на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции.

Ошибки в применении норм уголовно-процессуального закона

В процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ (ст. 89 УПК РФ).

Исходя из разъяснениям, данным в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 года N 55 "О судебном приговоре", использование в качестве доказательств по уголовному делу результатов оперативно-розыскных мероприятий возможно только в том случае, когда такие мероприятия проведены для решения задач, указанных в ст. 2 Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности", при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных статьями 7 и 8 указанного Федерального закона, а полученные сведения представлены органам предварительного расследования и суду в установленном порядке и закреплены путем производства соответствующих следственных или судебных действий.

Кассационным определением от 12 февраля 2020 года отменено апелляционное определение Верховного Суда Республики Саха (Якутия) от 29 августа 2019 года в отношении М., осужденного по п. "б" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, и уголовное дело направлено новое апелляционное рассмотрение, по следующим основаниям.

Так, в приговоре в качестве доказательств виновности М. приведены результаты оперативно-розыскного мероприятия "прослушивание телефонных переговоров" и указано, что данное оперативно-розыскное мероприятие проведено на основании постановления Нерюнгринского городского суда от 5 июня 2018 года. Вместе с тем в материалах уголовного дела указанное постановление отсутствовало, на что обращал внимание адвокат, выступая в прениях сторон суда апелляционной инстанции, указывая на отсутствие возможности проверить законность и обоснованность постановления суда, ограничивающего конституционные права подзащитного на тайну телефонных переговоров.

Суд кассационной инстанции пришел к выводу, что отсутствие в материалах уголовного дела постановления суда о даче разрешения на проведение оперативно-розыскного мероприятия, ограничивающего конституционные права М. на тайну телефонных переговоров, лишало суд возможности дать объективную оценку законности получения результатов оперативно-розыскного мероприятия "прослушивание телефонных переговоров" и соответственно их использования в доказывании. Ссылку суда апелляционной инстанции лишь на постановление начальника ОМВД России по Нерюнгринскому району Республики Саха (Якутия) от 24 августа 2018 года о рассекречивании сведений, составляющих государственную тайну, которое содержало информацию о постановлении суда, разрешившего проведение оперативно-розыскного мероприятия, нельзя признать достаточной для признания результатов оперативно-розыскного мероприятия полученными в соответствии с требованиями закона.

В силу ч. 1 ст. 389.24 УПК РФ обвинительный приговор первой инстанции может быть изменен в сторону ухудшения положения осужденного не иначе как по представлению прокурора либо по жалобе потерпевшего, частного обвинителя, их законных представителей и (или) представителей.

Приговором мирового судьи судебного участка N 58 по Хангаласскому району Республики Саха (Якутия) от 30 октября 2019 года К., судимый приговором Хангаласского районного суда от Республики Саха (Якутия) от 14 января 2019 года по ч. 1 ст. 264 УК РФ к 1 году 4 месяцам лишения свободы с применением положений ст. 73 УК РФ условно с испытательным сроком 3 года, с лишением права управления транспортными средствами на срок 2 года, осужден по ч. 1 ст. 115 УК РФ к 8 месяцам исправительных работ с удержанием 10% заработка в доход государства.

Приговор Хангаласского районного суда Республики Саха (Якутия) от 14 января 2019 года постановлено исполнять самостоятельно.

Апелляционным приговором Хангаласского районного суда Республики Саха (Якутия) от 27 января 2020 года приговор мирового судьи судебного участка N 58 по Хангаласскому району Республики Саха (Якутия) от 30 октября 2019 года отменен.

К. признан виновным и осужден по ч. 1 ст. 115 УК РФ к 8 месяцам исправительных работ с удержанием 10% заработка в доход государства.

На основании ч. 4 ст. 74 УК РФ отменено условное осуждение по приговору Хангаласского районного суда Республики Саха (Якутия) от 14 января 2019 года.

В соответствии со ст. 70 УК РФ, с применением п. "в" ч. 1 ст. 71 УК РФ, по совокупности приговоров путем частичного присоединения к назначенному наказанию неотбытой части наказания по приговору Хангаласского районного суда Республики Саха (Якутия) от 14 января 2019 года окончательно назначено 1 год 5 месяцев лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Кассационным определением от 27 мая 2020 года апелляционный приговор отменен, уголовное дело передано на новое апелляционное рассмотрение в тот же суд иным составом суда.

В обоснование принятого решения указано, что основанием к рассмотрению уголовного дела судом апелляционной инстанции являлась апелляционная жалоба осужденного К. на приговор суда первой инстанции, при этом прокурор, частный обвинитель, потерпевший приговор не обжаловали. От частного обвинителя поступили возражения на апелляционную жалобу, в которых она просила об оставлении приговора суда первой инстанции без изменения.

Вместе с тем, в нарушение ч. 1 ст. 389.24 УПК РФ, суд апелляционной инстанции принял решение, ухудшающее положение осужденного, поскольку признал обстоятельством, отягчающим наказание, рецидив преступлений и отменил условное осуждение по предыдущему приговору, назначив наказание по совокупности приговоров, избрав в отношении К. меру пресечения в виде заключения под стражу.

Результаты психофизиологических исследований с использованием полиграфа не могут использоваться в качестве доказательства по уголовному делу.

По приговору Тигильского районного суда Камчатского края от 19 октября 2017 года Т. и З. осуждены по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Апелляционным определением Камчатского краевого суда от 24 января 2018 года приговор оставлен без изменения.

В обоснование вывода о виновности Т. и З. суд в приговоре сослался, в том числе, на выписки из справок о результатах оперативно-розыскного мероприятия "опрос" с использованием полиграфа в отношении каждого из них, и признал данные доказательства допустимыми.

Между тем, судом не учтено, что сведения, полученные в результате применения полиграфа, не являются показаниями обвиняемого в том смысле, который указан в законе, поскольку психофизиологические реакции человека не могут приравниваться к его показаниям.

На этапе предварительного следствия результаты применения полиграфа могут иметь ориентирующее значение и служить одним из способов проверки следственных версий, однако, в судебном разбирательстве и при постановлении приговора результаты такого исследования не могут использоваться в качестве надлежащего доказательства в силу несоответствия требованиям ст. 74 УПК РФ.

Суд апелляционной инстанции, правомочный устранить допущенные нарушения, оставил их без внимания, а кроме того, признавая приговор законным и обоснованным, сослался на заключение эксперта, которое не исследовалось в судебном заседании в суде первой и второй инстанций.

Кассационным определением от 29 мая 2020 года апелляционное определение по уголовному делу в отношении Т. и З. отменено, дело передано на новое апелляционное рассмотрение.

По смыслу положений ч. 1 ст. 338 УПК РФ о формулировании вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, в их взаимосвязи с положениями ст. 252 УПК РФ о пределах судебного разбирательства, в вопросы, составленные по позиции обвинения, не могут быть включены формулировки, не соответствующие предъявленному обвинению.

В ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ. Представляемые присяжным заседателям доказательства должны быть относимыми к обстоятельствам предъявленного обвинения и допустимыми.

Фактические обстоятельства, установленные вердиктом, в соответствии со ст. 348 УПК РФ в ее взаимосвязи со ст. 389.27 УПК РФ о пределах обжалования судебных решений, вынесенных с участием коллегии присяжных заседателей, не могут быть поставлены под сомнение вышестоящим судом.

П. осужден Облученским районным судом Еврейской автономной области с участием присяжных заседателей по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Апелляционным определением суда Еврейской автономной области от 8 октября 2019 года приговор изменен.

Согласно предъявленному обвинению, потерпевший К. сообщил в правоохранительные органы о совершенном в отношении него преступлении (хищении), что повлекло привлечение П. к уголовной ответственности и вызвало у него неприязненные отношения к потерпевшему, на почве которых было совершено преступление.

Формулируя второй вопрос вопросного листа, суд указал на совершение П. действий на почве личных неприязненных отношений к потерпевшему, возникших из-за того, "что последний 14 октября 2012 года сообщил в правоохранительные органы о том, что П. изъял из его жилища некоторое имущество, в связи с чем впоследствии П. был привлечен к уголовной ответственности".

Таким образом, предъявленное обвинение содержит данные о сообщении потерпевшим в правоохранительные органы только о факте хищения, а вопросный лист - еще и о совершении его П.

Аналогичные искажения обстоятельств обвинения допущены и в напутственном слове судьи, что могло повлиять на содержание ответов присяжных заседателей на поставленные перед ними вопросы.

В соответствии с п. 26 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2005 года N 23 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей" при окончательном формулировании вопросного листа в совещательной комнате председательствующий не вправе включать в него вопросы, которые не были предметом обсуждения с участием сторон.

Проект вопросного листа, который предлагался сторонам для обсуждения, в материалах дела отсутствует, в протоколе судебного заседания сведений о том, что он приобщался к материалам уголовного дела, нет. Поэтому довод кассационного представления о том, что вопросный лист содержит формулировки, не обсужденные в судебном заседании с участием сторон, не опровергнут.

Судом кассационной инстанции установлены и иные нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные судом первой инстанции, не указанные в кассационной жалобе и представлении.

Так, в соответствии с ч. 7 ст. 335 УПК РФ, в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

В соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, к недопустимым доказательствам относятся показания свидетелей, основанные на догадке, предположении.

Вместе с тем, судом в присутствии присяжных заседателей допрошена свидетель К., которая не располагала данными, относящимися к фактическим обстоятельствам обвинения, а лишь высказала предположение о том, что причиной происшествия могла быть неприязнь, и сообщила, что не верит в то, что ее сын мог пойти убивать.

Таким образом, присяжным заседателям было представлено не относимое к рассматриваемому делу и недопустимое доказательство, на которое председательствующий сослался в напутственном слове.

Помимо этого, в качестве доказательств присяжным заседателям представлены: заявление потерпевшего, сообщение о преступлении, рапорт сотрудника полиции о происшествии, явившиеся поводом к возбуждению рассматриваемого уголовного дела и не отвечающие требованиям, предъявляемым к доказательствам, указанным в ст.ст. 74, 84 УПК РФ.

Присяжным заседателям представлено заявление потерпевшего о том, что он не возражал против постановления приговора без проведения судебного разбирательства, которое носит процессуальный характер и также не соответствует требованиям, предъявляемым к доказательствам.

В силу положений ст. 335 УПК РФ указанные документы не подлежали исследованию в присутствии присяжных заседателей, ссылка на них в напутственном слове как на доказательства недопустима.

Не выявив указанных выше обстоятельств, суд второй инстанции также допустил существенные нарушения уголовно-процессуального закона.

Так, в нарушение положений ст. 348 УПК РФ об обязательности вердикта, суд апелляционной инстанции, мотивируя свои выводы о юридической квалификации действий П., поставил под сомнение установленный вердиктом факт, связанный с мотивом преступления, сославшись на его недоказанность, что, учитывая требования ст. 334 УПК РФ о разграничении полномочий судьи и присяжных заседателей, является недопустимым.

Указав, что мотив покушения на убийство (сообщение потерпевшим в правоохранительный орган о хищении его имущества) основан только на предположениях самого потерпевшего и никакими другими доказательствами не подтвержден, суд апелляционной инстанции вышел за пределы своих полномочий, поскольку вторгся в разрешение вопросов, входящих в компетенцию присяжных заседателей, при этом проигнорировав данные вердикта.

При таких обстоятельствах суд кассационной инстанции принял решение об отмене приговора и апелляционного определения, и передаче уголовного дела на новое рассмотрение судом с участием присяжных заседателей.

Принятие решения о взыскании процессуальных издержек с осужденного возможно только в судебном заседании, при этом осужденному предоставляется возможность довести до сведения суда свою позицию относительно суммы взыскиваемых издержек и своего имущественного положения.

Приговором Усть-Большерецкого районного суда Камчатского края от 14 марта 2018 года Т. осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ к 7 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. Постановлено взыскать с осужденного в доход федерального бюджета процессуальные издержки в размере 9 240 рублей (вознаграждение адвоката, участвовавшего в деле по назначению следователя).

14 марта 2018 года судом вынесено постановление о взыскании с осужденного процессуальных издержек в сумме 3 548 рублей (вознаграждение адвоката, участвовавшего в деле по назначению суда).

Между тем, вопрос о взыскании процессуальных издержках в судебном заседании не рассматривался, по данному вопросу мнение осужденного и его имущественное положение не выяснялось.

Кассационным определением от 16 марта 2020 года состоявшиеся судебные решения в отношении осужденного Т. отменены в части взыскания с него процессуальных издержек, уголовное дело в этой части передано на новое судебное рассмотрение.

Вопросы реабилитации

Постановлением Первомайского районного суда г. Владивостока Приморского края от 26 августа 2019 года частично удовлетворено заявление реабилитированной Д. о возмещении расходов, понесенных в связи с выплатой вознаграждения адвокату за оказание юридической помощи.

Апелляционным постановлением Приморского краевого суда от 14 октября 2019 года постановление суда первой инстанции оставлено без изменения.

Д., обратившись в суд с заявлением о возмещении расходов, понесенных на оплату труда адвоката, сослалась на соглашение, заключенное между ней и адвокатом, указала, что расходы понесены ею с момента осуществления ее уголовного преследования и до 1 сентября 2018 года.

В обоснование заявленных требований суду представлен акт выполненных работ, из которого следует, что после прекращения уголовного преследования 1 марта 2018 года адвокат знакомился с заключением компьютерной экспертизы, подавал ходатайства и жалобы по делу, участвовал в судебном заседаниях, а также осуществлял "иные действия, направленные на осуществление полноценной защиты Д. в рамках предварительного следствия по уголовному делу, в частности, взаимодействовал с лицом (лицами), привлекаемыми к ответственности наряду с Д., осуществлял поиск лиц и общение с лицами, которые могут являться потенциальными свидетелями защиты".

Вместе с тем, согласно ст. 41 Конвенции от 4 ноября 1950 года "О защите прав человека и основных свобод" (с изменениями, внесенными Протоколом от 13 мая 2004 года N 14) при определении размера компенсации причиненного лицу имущественного ущерба применяется принцип справедливости этого возмещения.

Из правовой позиции, сформулированной в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 2 апреля 2015 года N 708-О, следует что возмещению подлежат лишь фактические расходы реабилитированного лица, которые непосредственно находятся в причинно-следственной связи с оказанной ему юридической помощи.

В состоявшихся по заявлению Д. судебных постановлениях не дана оценка обоснованности понесенных заявителем расходов на оплату труда адвоката после прекращения уголовного дела в отношении Д., необходимости работы, указанной адвокатом в акте, после принятия органом следствия реабилитирующего решения.

В связи с изложенным, кассационным определением от 20 января 2020 года по кассационной жалобе представителя Управления Федерального казначейства по Приморскому краю отменено апелляционное постановление, состоявшееся по заявлению реабилитированного лица, материал судебного производства передан на новое апелляционное рассмотрение.

Вопросы, связанные с исполнением приговоров

В случае замены исправительных работ лишением свободы согласно ч. 4 ст. 50 УК РФ замена производится из расчета один день лишения свободы за три дня исправительных работ.

Постановлением Михайловского районного суда Приморского края от 3 февраля 2020 года С., осужденному приговором того же суда по ч. 1 ст. 157 УК РФ к 7 месяцам исправительных работ с удержанием из заработка 5% в доход государства, неотбытое наказание (6 месяцев 12 дней исправительных работ) заменено на наказание в виде лишения свободы на срок 6 месяцев 12 дней с отбыванием наказания в колонии-поселении.

Согласно ч. 4 ст. 50 УК РФ, в случае злостного уклонения осужденного от отбывания исправительных работ, суд может заменить неотбытое наказание принудительными работами или лишением свободы из расчета один день принудительных работ или один день лишения свободы за три дня исправительных работ.

Установив, что не отбытая осужденным часть наказания в виде исправительных работ составляет 6 месяцев 12 дней, суд, в нарушение ч. 4 ст. 50 УК РФ заменил ее наказанием в виде лишения свободы на тот же срок.

Кассационным определением от 29 мая 2020 года постановление суда изменено: неотбытое наказание заменено из расчета один день лишения свободы за три дня исправительных работ, осужденный освобожден от наказания в связи с его отбытием.

В силу ч. 1 ст. 80 УК РФ лицу, отбывающему лишение свободы, возместившему полностью или частично вред, причиненный преступлением, суд с учетом его поведения в течение всего периода отбывания наказания может заменить оставшуюся неотбытой часть наказания более мягким видом наказания.

В соответствии с ч. 3 ст. 80 УК РФ при замене неотбытой части наказания суд может избрать любой более мягкий вид наказания в соответствии с видами наказаний, указанными в ст. 44 УК РФ, в пределах, предусмотренных Уголовным кодексом РФ для каждого вида наказания.

В числе прочих видов наказаний статья 44 УК РФ предусматривает наказание в виде исправительных работ.

Согласно ч. 2 ст. 50 УК РФ исправительные работы устанавливаются на срок от двух месяцев до двух лет.

Постановлением Хабаровского районного суда Хабаровского края от 26 марта 2018 года осужденному К. неотбытая часть наказания в виде лишения свободы заменена исправительными работами на срок на 2 года 2 месяца 11 дней с удержанием 10% заработка в доход государства.

Таким образом, при принятии решения о замене отбытой части наказания более мягким видом наказания судом нарушены положения ч. 2 ст. 50 УК РФ, что послужило основанием для изменения судебного решения кассационным определением от 19 февраля 2020 года.

С учетом положений п. 15 ст. 397 УПК РФ суды вправе в порядке, предусмотренном ст. 399 УПК РФ, разрешить вопросы, которые не затрагивают существо приговора.

Согласно ст. 399 УПК РФ при рассмотрении вопросов, связанных с исполнением приговора, о дате, времени и месте судебного заседания должны быть извещены лица, указанные в части первой данной статьи.

Постановлением Петропавловск-Камчатского городского суда Камчатского края от 22 августа 2018 года принято решение о судьбе вещественных доказательств по уголовному делу в отношении Ш. и К., осужденных ранее приговором того же суда. Постановление вынесено в порядке гл. 47 УПК РФ для разъяснения сомнений и неясностей, возникших при исполнении приговора.

Осужденный Ш. не извещался о дате, времени и месте рассмотрения вопроса в порядке исполнения приговора, несмотря на то, что данный вопрос затрагивал его законные права и интересы.

Кроме того, суд принял решение не только о судьбе вещественных доказательств (об их уничтожении), но и об уничтожении принадлежавшего осужденному Ш. предмета, который не признавался вещественным доказательством по делу и на который приговором было обращено взыскание в счет погашения удовлетворенных исковых требований потерпевшего.

Кассационным определением от 8 июня 2020 года постановление суда отменено, материалы судебного производства переданы на новое судебное рассмотрение.

Уголовный закон, улучшающий положение лица, совершившего преступление, распространяется на лиц, отбывших наказание, но имеющих судимость.

Постановлением Уссурийского районного суда Приморского края от 24 февраля 2016 года прекращено производству по ходатайству осужденного П. о приведении приговора Шкотовского районного суда Приморского края от 18 октября 2006 года в соответствие с Федеральными законами от 29 июня 2009 года N 141-ФЗ, от 7 марта 2011 года N 26-ФЗ, от 7 декабря 2011 года N 420-ФЗ.

Принимая решение о прекращении производства по ходатайству осужденного, суд первой инстанции указал, что назначенное указанным приговором наказание отбыто, и все правовые последствия себя исчерпали.

В силу ст. 10 УК РФ, уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость.

На момент обращения в суд с ходатайством о приведении приговора Шкотовского районного суда Приморского края от 18 октября 2006 года в соответствие с изменениями уголовного закона судимость П. не была снята или погашена.

При таких обстоятельствах вывод суда об отсутствии оснований для рассмотрения ходатайства не соответствует положениям ст. 10 УК РФ.

Кассационным определением от 17 февраля 2020 года постановление суда отменено, ходатайство осужденного передано на новое рассмотрение.

Обзор подготовлен судебной коллегией по уголовным делам Девятого кассационного суда общей юрисдикции