Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 февраля 2021 г. Дело "Н.О. (N.O.) против Российской Федерации" (Жалоба N 84022/17) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Н.О. (N.O.)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 84022/17)

Постановление Суда

Страсбург, 2 февраля 2021 г.

По делу "Н.О. против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:

Дариан Павли, Председателя Комитета Суда,

Дмитрия Дедова,

Пеэтера Роосма, судей,

а также при участии Ольги Чернышовой, заместителя Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

жалобу (N 84022/17), поданную 15 декабря 2017 г. в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) против Российской Федерации в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Узбекистана Н.О. (далее - заявитель);

решение о коммуникации данной жалобы властям Российской Федерации;

решение сохранить анонимность заявителя;

решение о применении обеспечительной меры в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда;

замечания сторон по делу;

проведя 12 января 2021 г. закрытое заседание,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

1. Настоящее дело касается административного выдворения в Узбекистан заявителя, обвиняемого в совершении преступлений по политическим и религиозным мотивам, и поднимает вопросы, связанные со статьями 3 и 13 Конвенции. Оно также касается невыполнения властями Российской Федерации обеспечительной меры, указанной в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда.

Факты

2. Заявитель родился в 1989 году. Его интересы представляли адвокат Т. Широков, практикующий в г. Москве, и правозащитник Б. Хамроев. Заявление было подано Б. Хамроевым от имени заявителя.

3. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека М.Л. Гальпериным.

4. Обстоятельства дела в том виде, в котором они были представлены сторонами, могут быть кратко изложены следующим образом.

А. Процедура выдворения

5. В августе 2013 года заявитель был обвинен в Узбекистане в вербовке узбекских граждан в Исламское движение Туркестана* (* Так в тексте. Возможно, имеется в виду Исламская партия Туркестана (бывшее "Исламское движение Узбекистана"), признанная Верховным Судом Российской Федерации террористической, деятельность ее на территории Российской Федерации запрещена (примеч. редактора).) и содействии их поездкам в лагеря подготовки террористов в Пакистане. Узбекские власти вынесли постановление об объявлении его в розыск.

6. 7 декабря 2017 г. заявитель был освобожден и сразу же повторно задержан за нарушение миграционных правил.

7. 8 декабря 2017 г. Василеостровский районный суд г. Санкт-Петербурга вынес постановление о выдворении заявителя и содержании его под стражей до исполнения данного постановления. Заявитель, присутствовавший на судебном заседании и представленный адвокатом К., признал свою вину в нарушении миграционных правил.

8. Заявитель был помещен в специализированный центр содержания для иностранных граждан.

9. 25 декабря 2017 г. районный суд возвратил без рассмотрения ходатайство о приостановлении действия постановления о выдворении, поскольку к нему не была приложена надлежащим образом оформленная доверенность.

10. Из материалов дела следует, что в неуказанную дату в канцелярию районного суда была подана ксерокопия апелляционной жалобы на вышеуказанное постановление о выдворении, которая впоследствии была направлена в суд апелляционной инстанции.

11. 23 января 2018 г. Санкт-Петербургский городской суд, заседая в составе одного судьи, прекратил апелляционное производство, поскольку оригинал отксерокопированной апелляционной жалобы так и не поступил в суд апелляционной инстанции, а заявитель не подавал каких-либо апелляционных жалоб через администрацию учреждения, где он содержался под стражей.

12. 25 января 2018 г. заявитель был выслан в Узбекистан.

B. Производство в Европейском Суде

13. 11 декабря 2017 г. Б. Хамроев подал ходатайство от имени заявителя в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда, требуя приостановить высылку заявителя в Узбекистан. Ходатайство, отправленное по почте, поступило в Суд 15 декабря 2017 г. К нему прилагался заполненный бланк доверенности от 8 декабря 2017 г.

14. 21 декабря 2017 г. Европейский Суд решил, что ходатайство было преждевременным, и отклонил его.

15. 14 января 2018 г. Б. Хамроев подал еще одно ходатайство об обеспечительной мере. Запрос, отправленный по почте, поступил в Европейский Суд 18 января 2018 г. К нему прилагался заполненный бланк доверенности от 12 января 2018 г.

16. 19 января 2018 г. Европейский Суд решил "в интересах сторон и надлежащего осуществления производства по делу указать властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39, что заявитель не должен быть выдворен в течение периода рассмотрения дела в Суде". Б. Хамроеву было предложено представить надлежащим образом заполненный формуляр жалобы до 15 февраля 2018 г.

17. 6 февраля 2018 г. Б. Хамроев сообщил Европейскому Суду, что, посетив центр временного содержания иностранных граждан, он узнал о факте выдворения заявителя.

18. 13 февраля 2018 г. Б. Хамроев подал жалобу от имени заявителя. Доверенность была подписана Б. Хамроевым и Т. Широковым, выступавшими в качестве представителей; в графе, предназначенной для подписи заявителя, содержалась следующая пометка от руки: "заявитель был тайно перевезен в Узбекистан".

19. 16 февраля 2018 г. в соответствии с пунктом 2 и подпунктом "а" пункта 3 правила 49 своего Регламента Европейский Суд запросил к 9 марта 2018 г. информацию у сторон. Б. Хамроеву было предложено сообщить Суду, находится ли он по-прежнему в контакте с заявителем или его ближайшими родственниками. Властям Российской Федерации было предложено проинформировать Суд о том, был ли заявитель выслан (депортирован или экстрадирован) в страну своего происхождения.

20. 6 марта 2018 г. власти Российской Федерации проинформировали Европейский Суд о том, что заявитель был выдворен в Узбекистан 25 января 2018 г.

21. 7 марта 2018 г. Б. Хамроев направил в Европейский Суд письмо. В части письма, относящейся к вышеупомянутому запросу о предоставлении информации, содержится следующее:

"По сведениям дяди Н.О. ...[номер мобильного телефона], проживающего в г. Туле [Россия], Н.О. действительно находится в Узбекистане в Каршинском СИЗО, [и] его родственники его не видели. Власти Узбекистана отказываются [разрешать] визиты к Н.О.

[Я] также представляю информацию о назначенном адвокате в Узбекистане: [номер мобильного телефона и имя адвоката]".

22. 3 сентября 2018 г. Европейский Суд уведомил о данной жалобе власти Российской Федерации, которые представили свои замечания 16 января 2019 г.

23. 4 марта 2019 г. Т. Широков представил свои ответные комментарии. В них содержалась ссылка на телефонный разговор с защитником заявителя в Узбекистане, который представил краткий отчет о выдворении заявителя и предполагаемом жестоком обращении с ним в Узбекистане, а также дал понять, что он имел телефонный контакт с заявителем. Никаких подробностей о дате и обстоятельствах беседы, а также о личности защитника Европейскому Суду представлено не было.

24. 21 июня 2019 г. в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 правила 49 своего Регламента Европейский Суд предложил Т. Широкову представить информацию о том, поддерживал ли он контакт с заявителем и/или его ближайшими родственниками, и желает ли заявитель продолжить разбирательство по его жалобе. Ему также было предложено указать, когда он в последний раз контактировал с заявителем, и представить документальные доказательства, подтверждающие его позицию.

25. 13 июля 2019 г. Б. Хамроев направил в Европейский Суд следующее письмо, датированное 7 июля 2019 г.

"Мы, в частности, представитель - правозащитник Бахром Хамроев - поддерживаем связь с матерью и родственниками [заявителя] по телефону [номер мобильного телефона].

Родственники [заявителя направили прилагаемые письма] правозащитнику Бахрому Хамроеву через мессенджер Вотсап.

[Заявитель поддерживает жалобу и требования]".

Письмо Б. Хамроева сопровождалось двумя фотографиями записок от руки, предположительно написанных заявителем и датированных 12 февраля 2019 г. и 8 июля 2019 г. В записках содержался краткий отчет о выдворении заявителя в Узбекистан и предполагаемом жестоком обращении с ним в этой стране, а также указывалось, что он хотел бы, чтобы рассмотрение жалобы продолжалось. Оригиналы этих записок Суду представлены не были.

26. 31 июля 2019 г. власти Российской Федерации представили свои замечания по вышеуказанным материалам. Они заявили, что письмо не подкреплено какими-либо "весомыми доказательствами" и само по себе не может считаться доказательством. Власти далее подчеркнули, что, хотя между заявителем, его родственниками, представителями и адвокатами предположительно существовали контакты, отсутствуют какие-либо доказательства, подтверждающие эти утверждения.

Соответствующий правовой контекст

27. Краткое изложение соответствующего законодательства Российской Федерации см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Акрам Каримов против Российской Федерации" (Akram Karimov v. Russia) от 28 мая 2014 г., жалоба N 62892/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 2 (примеч. редактора).), §§ 88-100.

Право

I. Предварительные соображения

28. Принимая во внимание обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд считает необходимым прежде всего рассмотреть необходимость продолжения рассмотрения жалобы в соответствии с критериями, установленными статьей 37 Конвенции и гласящими следующее:

"1. Суд может на любой стадии разбирательства принять решение о прекращении производства по делу, если обстоятельства позволяют сделать вывод о том, что:

(a) заявитель более не намерен добиваться рассмотрения своей жалобы или

(b) спор был урегулирован или

(c) по любой другой причине, установленной Судом, если дальнейшее рассмотрение жалобы является неоправданным.

Тем не менее Суд продолжает рассмотрение жалобы, если этого требует соблюдение прав человека, гарантированных настоящей Конвенцией и Протоколами к ней.

2. Суд может принять решение восстановить жалобу в списке подлежащих рассмотрению дел, если сочтет, что это оправдано обстоятельствами".

29. Европейский Суд повторяет, что представитель заявителя должен не только предъявить доверенность или иной письменный документ о своих полномочиях (пункт 3 правила 45 Регламента Европейского Суда), но важно также, чтобы он поддерживал контакт с заявителем на протяжении всего разбирательства. Такой контакт необходим как для того, чтобы узнать больше о конкретной ситуации заявителя, так и для подтверждения сохранения постоянного интереса заявителя в продолжении рассмотрения его жалобы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V. М. и другие против Бельгии" (V.M. and Others v. Belgium) от 17 ноября 2016 г. (прекращение производства по жалобе), жалоба N 60125/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 12 (примеч. редактора).), § 35).

30. В ряде дел, в рамках производства по которым заявитель не был в контакте напрямую с Судом, Европейский Суд постановил, что для представителей заявителей крайне важным является продемонстрировать, что они получили конкретные и четкие инструкции от предполагаемых жертв по смыслу статьи 34 Конвенции, от имени которых они предположительно действуют (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V.М. и другие против Бельгии" (V.M. and Others v. Belgium); Решение Европейского Суда по делу "Каур против Нидерландов" (Kaur v. Netherlands) от 15 мая 2012 г., жалоба N 35864/11, § 14; Решение Европейского Суда по делу "К.М. и другие против Российской Федерации" (K.M. and Others v. Russia) от 29 апреля 2010 г., жалоба N 46086/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2022. N 1 (примеч. редактора).); Решение Европейского Суда по делу "Четин против Турции" (Cetin v. Turkey) от 13 сентября 2011 г., жалоба N 10449/08; и Постановление Европейского Суда по делу "Асады и другие против Словакии" (Asady and Others v. Slovakia) от 24 марта 2020 г., жалоба N 24917/15, §§ 40-42).

31. Ранее Европейский Суд постановил, что он не может игнорировать в целом нестабильные условия жизни просителей убежища и другие события, которые могут временно помешать общению между законным представителем и заявителями (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шарифи и другие против Италии и Греции" (Sharifi and Others v. Italy and Greece) от 21 октября 2014 г., жалоба N 16643/09, § 131). Так, Суд признал, что контакт между законным представителем и заявителями имел место через третьих лиц в случаях, где такой контакт был регулярным и подтверждался соответствующими документами (ibid., § 130). Однако Суд прекратил производство по жалобам в связи с отсутствием контакта между заявителями и их законным представителем в случаях, когда информация о местонахождении заявителей или обстоятельствах контакта оказалась недостаточной, противоречивой или неподтвержденной (ibid., §§ 129 и 133). Например, Суд счел доказательство контакта необоснованным в тех случаях, когда заявители или их законный представитель не представили каких-либо документов, подтверждающих их правовой статус, или когда они предоставили только ссылку на учетную запись заявителя в социальной сети "Фейсбук"* (* Запрещена в Российской Федерации (примеч. редактора).) без дальнейших объяснений (ibid., § 129). Недавно Суд в Постановлении своей Большой Палаты по делу "N.D. и N.T. против Испании" (N.D. and N.T. v. Spain) от 13 февраля 2020 г., жалобы NN 8675/15 и 8697/15* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2020. N 4 (примеч. редактора).), § 74) указал, что в обстоятельствах этого дела контакт существовал, когда - в отсутствие доводов властей об обратном - адвокаты заявителей предоставили подписанный и содержащий отпечатки пальцев документ о полномочиях, оставались на связи с ними по телефону и с помощью мессенджера "Вотсап", а также передавали конкретные сообщения от заявителей во время слушания.

32. Весьма похожие факты и контекст уже были рассмотрены Европейским Судом в его Постановлении по делу "О.О. против Российской Федерации" (O.O. v. Russia) от 21 мая 2019 г., жалоба N 36321/16* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 3 (примеч. редактора).). В этом деле Суд удовлетворился тем, что между представителями и заявителем, депортированным из России в Узбекистан в нарушение примененной обеспечительной меры, поддерживался постоянный контакт (ibid., § 37). Представители заявителя убедительно продемонстрировали наличие контакта следующими доказательствами: (i) подписанная и датированная записка от матери заявителя, написанная от руки; (ii) подписанные и датированные рукописные показания от заявителя, подтверждающие его желание сохранить жалобу в силе; (iii) подписанные и датированные рукописные показания от заявителя, описывающие его депортацию из России; (iv) подписанный и датированный отчет от адвоката заявителя в Узбекистане, в котором говорится, что во время его личной встречи с заявителем последний подтвердил как свое желание продолжить разбирательство по своей жалобе, так и факты, изложенные в вышеуказанных показаниях, написанных от руки (ibid., § 27).

33. Возвращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что в материалах дела нет ни одного документа, исходящего от самого заявителя, что ни Б. Хамроев, ни Т. Широков не участвовали в производстве по административному выдворению и что доверенности от 8 декабря 2017 г. и 12 января 2018 г., якобы подписанные заявителем и предшествующие его выдворению в Узбекистан, были выданы на имя Б. Хамроева.

34. Европейский Суд далее отмечает, что на имя Т. Широкова, который 4 марта 2019 г. представил свои ответные замечания по настоящему делу, не было выдано ни одной доверенности с подписью заявителя. Имя Т. Широкова впервые появилось в жалобе, поданной Б. Хамроевым от имени заявителя 13 февраля 2019 г. Доверенность, включенная в формуляр жалобы, была подписана Б. Хамроевым и Т. Широковым в качестве представителей, а в графе, предназначенной для подписи заявителя, содержалась написанная от руки пометка "заявитель был тайно перевезен в Узбекистан".

35. Наконец, Европейский Суд принимает к сведению тот факт, что запросы от 16 февраля 2018 г. и 21 июня 2019 г. (см. выше §§ 19 и 24), направленные на установление того, поддерживали ли предполагаемые представители контакт с заявителем и/или его ближайшими родственниками, не дали конкретных результатов. Ни в письмах от 7 марта 2018 г. и 13 июля 2019 г., ни в замечаниях по делу от 4 марта 2019 г. не утверждалось о существовании какого-либо прямого контакта между Б. Хамроевым и/или Т. Широковым и заявителем (см. выше §§ 21, 23 и 25). Ответы вышеуказанных представителей содержали ссылки на мать, дядю, родственников и адвоката заявителя в Узбекистане без четкой их идентификации, указания дат предполагаемого общения или предоставления показаний любого из этих лиц. Что касается фотографий рукописных заметок, предположительно написанных заявителем, то следует подчеркнуть, что оригиналы этих документов не дошли до Суда (см. выше § 25). Важно отметить, что ни в какой момент времени Б. Хамроев или Т. Широков не утверждали, что они столкнулись с какими-либо реальными препятствиями в получении доказательств их контакта с заявителем или его ближайшими родственниками.

36. В свете вышеизложенных соображений Европейский Суд приходит к выводу, что, в отличие от упомянутого выше Постановления по делу "О.О. против Российской Федерации" (O.O. v. Russia), в настоящем деле представители не смогли продемонстрировать наличие постоянного контакта с заявителем и подтвердить, что они получили от него конкретные и четкие инструкции.

37. С учетом вышеизложенного и в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 статьи 37 Конвенции Европейский Суд должен сделать вывод о том, что продолжение рассмотрения жалобы по статьям 3 и 13 Конвенции более не является оправданным. Суд также считает, что никакие конкретные обстоятельства, относящиеся к соблюдению прав, гарантированных Конвенцией или Протоколами к ней, не требуют от него продолжения рассмотрения жалобы в соответствии с пунктом 1 статьи 37 Конвенции in fine.

38. Следовательно, производство по данному делу должно быть прекращено в той части, которая касается жалоб в соответствии со статьями 3 и 13 Конвенции. Однако Европейский Суд отмечает, что согласно пункту 2 статьи 37 Конвенции жалоба может быть восстановлена в списке дел, подлежащих рассмотрению, если обстоятельства оправдывают это.

39. Вместе с тем Европейский Суд осознает важность обеспечительных мер в системе Конвенции и их исключительный характер, требующий максимального сотрудничества государства (см., прежде всего, Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации" (Savriddin Dzhurayev v. Russia), жалоба N 71386/10* (* См.: там же. 2014. N 5 (примеч. редактора).), §§ 212-213, ECHR 2013 (извлечения)). Учитывая прочно устоявшиеся применимые принципы и важность соблюдения обеспечительных мер для механизма Конвенции, Суд приходит к выводу в свете пункта 1 статьи 37 in fine, что уважение прав человека, определенных в Конвенции, требует продолжения рассмотрения жалобы в соответствии со статьей 34 Конвенции.

II. Предполагаемое вмешательство в право на подачу индивидуальной жалобы в соответствии со статьей 34 Конвенции

40. Представители заявителя жаловались на то, что его выдворение в Узбекистан было нарушением обеспечительных мер, указанных Европейским Судом в соответствии с правилом 39 его Регламента. Это утверждение, в котором основное внимание уделяется вмешательству в право на подачу индивидуальной жалобы, подлежит рассмотрению в соответствии со статьей 34 Конвенции, которая гласит следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

41. Правило 39 Регламента Европейского Суда предусматривает:

"1. По обращению стороны в деле или любого другого заинтересованного лица, либо по своей инициативе Палата или в соответствующих случаях Председатель Секции или специально назначенный судья в соответствии с пунктом 4 настоящего правила вправе указать сторонам на любые обеспечительные меры, которые, по их мнению, следует принять в интересах сторон или надлежащего порядка проведения производства по делу.

2. В случае необходимости немедленное уведомление о мерах, принятых в конкретном деле, может быть направлено Комитету министров.

3. Палата или при необходимости Председатель Секции или специально назначенный судья в соответствии с пунктом 4 настоящего правила вправе запросить у сторон информацию по любому вопросу, связанному с выполнением любой указанной обеспечительной меры...".

42. Европейский Суд повторяет, что в силу статьи 34 Конвенции Договаривающиеся Государства обязуются воздерживаться от любых действий или бездействия, которые могут препятствовать эффективному осуществлению права на подачу индивидуальной жалобы, которое, как последовательно подтверждается, представляет собой краеугольный камень системы Конвенции. Согласно сложившейся прецедентной практике Суда несоблюдение властями государства-ответчика обеспечительной меры влечет за собой нарушение этого права (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, §§ 102 и 125, ECHR 2005-I; см. также из более поздних судебных решений Постановление Европейского Суда по делу "М.А. против Франции" (M.A. v. France) от 1 февраля 2018 г., жалоба N 9373/15, §§ 64-65; и Постановление Европейского Суда "А.С. против Франции" (A.S. v. France) от 19 апреля 2018 г., жалоба N 46240/15, §§ 72-75).

43. Власти Российской Федерации в своих замечаниях по делу заявили, что письмо Европейского Суда с предписанием обеспечительной меры в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда было получено в пятницу 19 июня 2018 г.* (* Так в тексте. Очевидно, это ошибка и имеется в виду 19 января 2018 г. (примеч. переводчика).) в 17.31, то есть после окончания обычного рабочего дня. 22 января 2018 г., после того как "были проведены необходимые и неизбежные процедуры", информация об этой мере была направлена компетентным органам, которые получили эту информацию 24 января 2018 г.

44. Не оспаривается, что депортация заявителя произошла 25 января 2018 г. - через шесть дней после направления 19 января 2018 г. предписанной в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда обеспечительной меры, и что через три дня после этого, то есть 22 января 2018 г., и на следующий день после того, как власти получили эту информацию, то есть 24 января 2018 г., информация о данной мере была направлена компетентным органам. Было также установлено, что после предписания Судом указанной меры Аппарат Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека был надлежащим образом уведомлен об этом и передал данную информацию компетентным органам по обычным каналам связи.

45. Отсутствует какая-либо неопределенность и относительно способа перевозки заявителя в Узбекистан, поскольку это произошло в ходе обычных действий, направленных на приведение в исполнение постановления о выдворении от 8 декабря 2017 г. В этом отношении настоящее дело значительно отличается от ряда ранее рассмотренных дел, когда неисполнение обеспечительной меры имело место в контексте: исчезновения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мамажонов против Российской Федерации" (Mamazhonov v. Russia) от 23 октября 2014 г., жалоба N 17239/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 2 (примеч. редактора).), §§ 173-209), незаконной принудительной перевозки неустановленными лицами при пассивном или активном участии представителей государства (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации" (Savriddin Dzhurayev v. Russia), §§ 177-185, 197-204, 214-219), или иного действия, выходящего за рамки нормального функционирования правоохранительных органов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ермаков против Российской Федерации" (Ermakov v. Russia) от 7 ноября 2013 г., жалоба N 43165/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 3 (примеч. редактора).), §§ 212-217; или Постановление Европейского Суда по делу "Мухитдинов против Российской Федерации" (Mukhitdinov v. Russia) от 21 мая 2015 г., жалоба N 20999/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 1 (примеч. редактора).), §§ 69-72).

46. Вопросы, касающиеся межведомственной коммуникации между органами власти Российской Федерации и наличия "необходимых и неизбежных процедур" для передачи информации об обеспечительных мерах, представляются актуальными для анализа соблюдения государством предписания обеспечительной меры. Однако Европейский Суд не считает необходимым рассматривать эти вопросы в настоящем деле.

47. Следует признать, что практические аспекты обмена информацией между различными ведомствами могут представлять определенные трудности для немедленного осуществления обеспечительной меры, указанной Европейским Судом (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "О.О. против Российской Федерации" (O.O. v. Russia), § 61). Тем не менее представляется, что шестидневный срок в настоящем деле - включая три рабочих дня - сам по себе, а также при его рассмотрении в контексте имеющихся современных технологий был вполне достаточным для того, чтобы все компетентные и соответствующие органы власти были уведомлены о том, что высылка заявителя в Узбекистан была приостановлена Судом.

48. Приведенные выше соображения позволяют Европейскому Суду сделать вывод о том, что ничто объективно не препятствовало соблюдению меры, указанной Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда, и что, не соблюдая эту меру, власти государства-ответчика не выполнили своих обязательств по статье 34 Конвенции.

III. Правило 39 Регламента Европейского Суда

49. Принимая во внимание обстоятельства настоящего дела, в частности выдворение заявителя в Узбекистан в нарушение обеспечительной меры, Европейский Суд считает целесообразным прекратить применение вышеуказанной обеспечительной меры, предписанной властям Российской Федерации.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

50. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб и моральный вред

51. Представитель заявителя потребовал 26 500 евро в качестве компенсации морального вреда и 564 евро в качестве компенсации материального ущерба. Он также попросил, чтобы все суммы были переведены на его банковский счет.

52. Власти Российской Федерации утверждали, что требование о возмещении материального ущерба является необоснованным.

53. Европейский Суд, принимая во внимание свои вышеуказанные выводы в отношении соблюдения статьи 34 Конвенции и свою прецедентную практику по данному вопросу (см., например, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "О.О. против Российской Федерации" (O.O. v. Russia), § 69), присуждает заявителю 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда и считает наиболее целесообразным, чтобы эта сумма была выплачена непосредственно ему или лицу, должным образом уполномоченному им. Суд также отклоняет требование о компенсации материального ущерба как не имеющее отношения к характеру настоящего дела.

B. Расходы и издержки

54. Представители заявителя не заявляли каких-либо требований о возмещении расходов и издержек. Поэтому Европейский Суд считает, что отсутствуют основания для вынесения решения по этому вопросу.

С. Процентная ставка при просрочке платежа

55. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил прекратить производство по жалобе заявителя в отношении статей 3 и 13 Конвенции и продолжить рассмотрение жалобы в отношении статьи 34 Конвенции;

2) постановил, что власти государства-ответчика не выполнили обеспечительную меру, указанную Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда, и поэтому не исполнили своих обязательств по статье 34 Конвенции;

3) решил прекратить применение обеспечительной меры, указанной властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда;

4) постановил:

а) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев в качестве компенсации морального вреда выплатить непосредственно заявителю или лицу, должным образом уполномоченному им, 10 000 (десять тысяч) евро, переведенные в валюту государства-ответчика по курсу, установленному на день выплаты, плюс любой налог, которым может облагаться эта сумма;

b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на данную сумму начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта;

5) отклонил остальные требования заявителя относительно справедливой компенсации.

Составлено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 2 февраля 2021 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Ольга Чернышова Заместитель Секретаря Секции Суда

Дариан Павли Председатель Комитета Суда