Определение Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2023 г. N 465-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Олейниченко Натальи Сергеевны на нарушение ее конституционных прав рядом положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Уголовного кодекса Российской Федерации и Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, а также нормами Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя B.Д. Зорькина, судей А.Ю. Бушева, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, C.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова,

рассмотрев по требованию гражданки Н.С. Олейниченко вопрос о возможности принятия ее жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

установил:

1. Гражданка Н.С. Олейниченко осуждена и отбывает наказание за совершение преступления, связанного с незаконным оборотом наркотических средств.

Заявительница оспаривает конституционность следующих законоположений:

статей 1 "Оперативно-розыскная деятельность", 6 "Оперативно-розыскные мероприятия", 13 "Органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность" и 15 "Права органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность" Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности", статьи 1 "Законы, определяющие порядок уголовного судопроизводства", части первой статьи 75 "Недопустимые доказательства", статей 89 "Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности", 91 "Основания задержания подозреваемого" и 92 "Порядок задержания подозреваемого" УПК Российской Федерации, как позволяющих суду положить в основу обвинительного приговора результаты не предусмотренных законом оперативно-розыскных мероприятий, проведенных не уполномоченными на то органами (должностными лицами);

статьи 8 "Основание уголовной ответственности", части третьей статьи 30 "Приготовление к преступлению и покушение на преступление" и части четвертой статьи 228.1 "Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные сбыт или пересылка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества" УК Российской Федерации и части четвертой статьи 302 "Виды приговоров" УПК Российской Федерации, которые, как утверждает заявительница, допустили квалификацию хранения принадлежащего ей вещества в обустроенных местах, не условленных с их приобретателями, как деяние, непосредственно направленное на реализацию этих веществ;

частей первой и второй статьи 1, частей первой и второй статьи 11 "Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве", статей 46 "Подозреваемый", 49 "Защитник", части третьей статьи 56 "Свидетель", части первой, пунктов 1 и 2 части второй статьи 75, части третьей статьи 84 "Иные документы", статей 87 "Проверка доказательств", 88 "Правила оценки доказательств", 89, 91, 92, части первой статьи 96 "Уведомление о задержании подозреваемого", частей пятой и седьмой статьи 164 "Общие правила производства следственных действий", части третьей статьи 177 "Порядок производства осмотра", статей 180 "Протоколы осмотра и освидетельствования", 189 "Общие правила проведения допроса", 190 "Протокол допроса", части пятой статьи 246 "Участие обвинителя" и части третьей статьи 278 "Допрос свидетеля" УПК Российской Федерации, части 3 статьи 26.2 "Доказательства" и части 9 статьи 27.10 "Изъятие вещей и документов" КоАП Российской Федерации. По мнению заявительницы, данные законоположения допустили использование в качестве доказательств показаний оперативного сотрудника о наличии сведений о ее причастности к незаконному сбыту наркотиков и ее объяснений как фактически задержанного лица без разъяснения ей прав, оснований и мотивов задержания и в отсутствие защитника, не подтвержденных в суде, а также воспроизводящих их показаний сотрудников полиции и понятых; вещественных доказательств, которые были изъяты на основе ее объяснений, полученных без разъяснения права свидетельствовать против себя; протокола личного досмотра, не переданного следствию в установленном законом порядке и не приобщенного к материалам дела, а равно изъятых при проведении досмотра, не упакованных и не опечатанных предметов.

Заявительница просит проверить толкование норм законодательства судами при производстве по ее уголовному делу и утверждает, что применением оспариваемых норм были нарушены права, гарантированные ей статьями 15 (части 1 и 2), 17, 18, 22 (часть 1), 46, 48, 49, 50 (часть 2), 51 (часть 1) и 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

2.1. Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности", определяя содержание (преамбула, статья 1) и регулируя порядок осуществления оперативно-розыскной деятельности, допускает - при наличии одного из оснований, предусмотренных его статьей 7, - проведение закрепленных в части первой статьи 6 оперативно-розыскных мероприятий. Статьи 13 и 15 данного Федерального закона определяют органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, и устанавливают их права при решении возложенных на них задач, включая право проводить гласно и негласно оперативно-розыскные мероприятия. При этом пункт 1 части первой статьи 15 данного Федерального закона устанавливает, в частности, что в случае изъятия документов, предметов, материалов при проведении гласных оперативно-розыскных мероприятий должностное лицо, осуществившее изъятие, составляет протокол в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, что направлено на удостоверение факта, хода и результатов производства оперативно-розыскного мероприятия, а не следственного действия (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 20 ноября 2014 года N 2557-О, от 28 декабря 2021 года N 2699-О, от 21 июля 2022 года N 2061-О и др.).

Результаты же оперативно-розыскных мероприятий, как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм уголовно-процессуального закона, т.е. так, как это предписывается статьями 49 (часть 1) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения от 25 ноября 2010 года N 1487-О-О, от 25 января 2012 года N 167-О-О, от 29 мая 2014 года N 1198-О, от 29 сентября 2015 года N 2255-О, от 29 марта 2016 года N 479-О, от 28 марта 2017 года N 596-О, от 25 января 2018 года N 184-О, от 28 апреля 2022 года N 885-О и др.). В свою очередь, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, устанавливая порядок уголовного судопроизводства (статья 1), закрепляет понятие недопустимых доказательств (часть первая статьи 75) и прямо запрещает использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам этим Кодексом (статья 89).

Настаивая на неконституционности данных норм, а также статей 91 и 92 УПК Российской Федерации, регламентирующих основания и порядок задержания подозреваемого, Н.С. Олейниченко утверждает, что в основу ее приговора положены результаты оперативно-розыскных мероприятий, проведенных с нарушениями законодательства, и ставит под сомнение допустимость соответствующих доказательств. Между тем проверка данных доводов и переоценка доказательств по конкретному уголовному делу не относятся к полномочиям Конституционного Суда Российской Федерации.

2.2. Статья 228.1 УК Российской Федерации применяется во взаимосвязи с положениями Общей части этого Кодекса, в том числе со статьей 8, определяющей основание уголовной ответственности, частью первой статьи 14 и частью третьей статьи 30, закрепляющих понятия преступления и покушения на преступление, а также с учетом разъяснений, данных Пленумом Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 15 июня 2006 года N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами", согласно пункту 13.2 которого если лицо в целях осуществления умысла на незаконный сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, незаконно приобретает, хранит, перевозит, изготавливает, перерабатывает эти средства, вещества, растения, тем самым совершает действия, направленные на их последующую реализацию и составляющие часть объективной стороны сбыта, однако по не зависящим от него обстоятельствам не передает указанные средства, вещества, растения приобретателю, то такое лицо несет уголовную ответственность за покушение на незаконный сбыт этих средств, веществ, растений.

Оспариваемые законоположения не содержат неопределенности, в результате которой лицо было бы лишено возможности осознать противоправность своих действий и предвидеть наступление ответственности за их совершение и которая препятствовала бы единообразному пониманию и применению данных норм правоприменительными органами (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 25 октября 2016 года N 2355-О, от 26 октября 2017 года N 2313-О и N 2314-О, от 30 января 2020 года N 229-О и др.). Проверка же правильности квалификации содеянного Н.С. Олейниченко, на что, по существу, направлено ее обращение в этой части, не относится к полномочиям Конституционного Суда Российской Федерации.

2.3. Поставив вопрос о проверке конституционности норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, закрепляющих принципы уголовного судопроизводства, определяющих правовой статус отдельных его участников, регулирующих правила доказывания, основания и порядок задержания, проведения некоторых следственных действий, а также норм Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, касающихся доказывания при производстве по делу об административном правонарушении, Н.С. Олейниченко утверждает о несоблюдении следователем и судами этих и других норм законодательства, нарушении права на защиту, ведет речь о нарушениях порядка собирания и закрепления доказательств, обосновании приговора недопустимыми доказательствами, иных существенных нарушениях порядка уголовного судопроизводства и административного законодательства.

Тем самым, по существу, заявительница предлагает Конституционному Суду Российской Федерации дать оценку не обжалуемым нормам, а действиям и решениям правоприменителей по ее уголовному делу. Между тем проверка правильности выбора и казуального толкования правовых норм с учетом фактических обстоятельств конкретного дела, на что в итоге направлено обращение Н.С. Олейниченко, настаивающей на оценке правильности применения норм судами в ее уголовном деле, к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, установленной статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не относится.

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Олейниченко Натальи Сергеевны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин