Новеллы Уголовно-процессуального кодекса РФ: концептуальный аспект (А.В. Верещагина, "Журнал российского права", N 10, октябрь 2003 г.)

Новеллы Уголовно-процессуального кодекса РФ: концептуальный аспект

Работа над новым Уголовно-процессуальным кодексом РФ, необходимость принятия которого была декларирована еще Концепцией судебной реформы в России 1991 г., продолжалась с разной интенсивностью на протяжении десяти лет.

Первые состоявшиеся обсуждения и практика применения положений этого нормативно-правового акта показали, что юридическая общественность России неоднозначно отнеслась ко многим его нововведениям*(1).

Юридическое сообщество разделилось на его сторонников, которые в целом одобряют УПК РФ, высказывая при этом конструктивную критику, и его противников, в принципе не приемлющих трансформацию сложившейся в советский период формы уголовного процесса.

Предлагавшаяся Концепцией судебной реформы необходимость разработки комплекса судоустройственных и судопроизводственных законов совершенно справедливо обусловливалась началом системных реформ.

Рыночному обществу соответствует уголовная юстиция, функционирующая в рамках самостоятельной судебной власти и основанная на совокупности принципов, выработанных социальной практикой и получивших теоретическое обоснование еще в конце XVIII века*(2).

Авторы УПК РФ исходили из того непреложного факта, что назначение суда заключается в разрешении по существу спора о праве не только при рассмотрении гражданских, но и уголовных дел. При этом права личности, вовлеченной в орбиту уголовно-процессуальной деятельности, вне зависимости от имеющегося у нее процессуального статуса, должны быть защищены.

Основываясь на этих идеях, разработчики закона ввели в его ткань ряд норм, которые, по их мнению, должны способствовать реализации означенной концепции. Некоторые из них попытаемся проанализировать.

1. Отказ от формулирования задач уголовного судопроизводства.

В отличие от ранее действовавшего УПК РСФСР в новом Кодексе отсутствует закрепление задач уголовного судопроизводства. Вместо этого законодатель вводит понятие "назначение уголовного судопроизводства", которое состоит: 1) в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст.6 УПК РФ).

Сравнительный анализ положений ст.2 УПК РСФСР и ст.6 УПК РФ позволяет сделать вывод, что законодатель и ранее признавал объективное назначение уголовного процесса - охрану интересов общества, прав и свобод личности. Одновременно приписывал несвойственные ему задачи, являющиеся прерогативой исполнительных органов власти, занимающихся непроцессуальной деятельностью. Их содержание было обусловлено спецификой господствовавшей идеологии и соответствовавшей ей монократической формой государства, которая характеризуется в том числе "высочайшей степенью централизации власти в руках единственного лица или органа", отрицанием принципа разделения властей как способа организации и функционирования органов государственной власти*(3).

В числе таких задач уголовного судопроизводства предполагалось быстрое и полное раскрытие преступлений, их предупреждение и искоренение.

На суд как государственный орган возлагались обязанности по раскрытию преступлений, изобличению виновных и т.п. Конечно же, это противоречит сущности судебной деятельности.

Эти выводы подтверждаются и тем, что ст.2 УПК РСФСР "Задачи уголовного судопроизводства" была помещена в гл.1 "Основные положения", которые определяли содержание других разделов закона, были обязательны для всех правоприменителей и детерминировали содержание их деятельности.

2. Появление в УПК РФ самостоятельной главы, посвященной принципам уголовного судопроизводства.

В УПК РСФСР не существовало раздела, в котором бы концентрированно излагались принципы уголовного судопроизводства. Большая их часть была закреплена в гл.1 "Основные положения". При этом совершенно неясен был критерий, на основании которого законодатель часть основных начал, касающихся отдельных стадий уголовного судопроизводства, например, гласность (ст.18 УПК РСФСР), закрепил в поименованной главе, а некоторые, например, недопустимость разглашения данных предварительного следствия (ст.139), непосредственность, устность судебного разбирательства (ст.240 УПК РCФСР), - поместил в других частях Кодекса.

Несколько иной подход к регламентации этого вопроса существует сейчас. Исходя из концепции УПК РФ, основанной на положениях ст.2 Конституции РФ и закрепленной в ст.6 УПК РФ, законодатель в гл.2 "Принципы уголовного судопроизводства" воспроизводит конституционные положения, касающиеся статуса личности в России и отправления правосудия.

При этом авторы Кодекса, подчеркивая значение и роль его принципов для судопроизводственной деятельности, предваряют их изложение упоминавшимися положениями ст.6 УПК РФ о назначении уголовного судопроизводства. Поэтому можно сделать вывод об обусловленности содержания принципов назначением уголовного процесса, которые следует рассматривать как детализацию концепции УПК РФ. Они определяют процессуальный статус личности вне зависимости от того, в какой ипостаси она выступает, а также служат ориентиром для правоприменителя при принятии им решений, особенно в случаях, когда имеются пробелы в законодательстве и речь идет о применении уголовно-процессуальной аналогии.

Вне рамок гл.2 УПК РФ остались основные начала, которые присущи отдельным стадиям уголовного процесса и имеют прежде всего ярко выраженный процедурный аспект. Такие положения помещены в главах, посвященных общим условиям предварительного расследования и судебного разбирательства. Это - недопустимость разглашения данных предварительного расследования, гласность, устность, непосредственность, неизменность состава суда и т.п. (соответственно ст.161, 240, 241 и др. УПК РФ).

3. Закрепление перечня процессуальных функций и понятия "сторона".

Разработчики УПК РФ вернулись к закреплению в законе трех процессуальных функций - обвинения, защиты и разрешения дела по существу - и восстановили понятие "сторона", под которым понимаются "участники уголовного судопроизводства, выполняющие на основе состязательности функцию обвинения (уголовного преследования) или защиты от обвинения" (п. 45 ч.1 ст.5 УПК РФ).

Термин "сторона" был известен как дореволюционному, так и советскому российскому уголовному процессу вплоть до реформы уголовно-процессуального законодательства 1958 г., когда он был заменен понятием "участник процесса".

Возврат к представлению о том, что существует только три процессуальных функции и распределение субъектов уголовно-процессуальных правоотношений по сторонам в соответствии с возложенными на них функциями (п.46, 47, 52 ч.1 ст.5 УПК РФ), соответствует пониманию уголовно-процессуальной деятельности, направленной на обеспечение правосудного разрешения специфического спора о праве.

Такой подход предполагает закрепление за субъектами уголовно-процессуальных правоотношений (прежде всего государственными органами и должностными лицами) одной конкретной процессуальной функции. Это позволяет им выбрать наиболее оптимальный вариант поведения, активизировать его, поскольку они освобождаются от исполнения взаимоисключающих полномочий, что обычно происходит при наделении субъекта двумя и более процессуальными функциями. В конечном счете это способствует усилению динамики уголовного процесса, перенесению центра уголовно-процессуальной деятельности с досудебного производства на судебные стадии.

4. Упорядочение процессуального статуса участников уголовно-процессуальных отношений.

Несомненное преимущество нового УПК РФ - более продуманная регламентация процессуального статуса субъектов уголовно-процессуальных отношений. Эти положения сосредоточены в специальном разделе акта.

Ранее действовавший уголовно-процессуальный закон дуалистически подходил к нормативному закреплению этого вопроса. С одной стороны, в гл.3 "Участники процесса, их права и обязанности" излагался процессуальный статус лиц, имеющих самостоятельный правовой интерес в деле (обвиняемый, потерпевший и т.п.), и лиц, которые оказывают им содействие в реализации их прав (защитник, представитель потерпевшего, переводчик и т.п.). С другой - в иных разделах имелись положения, касающиеся таких субъектов, как суд, следователь, прокурор, свидетель и т.п. Зачастую полномочия данных субъектов были рассредоточены по различным главам УПК РСФСР, что затрудняло реализацию их процессуальных прав и обязанностей.

Особенно это утверждение справедливо для такого субъекта, как суд. В Кодексе вообще отсутствовали статьи, в которых бы четко излагался его процессуальный статус. Сведения о полномочиях суда можно было найти в гл.1 "Основные положения" (ст.21.2-24), гл.2 "Подсудность" (ст.35-45), гл.20 "Полномочия судьи до судебного разбирательства дела и подготовительные действия к судебному заседанию" (ст.221-239) и др.

Указанная невнятность, объективно обусловленная невозможностью признать, что заинтересованность всех участников процесса в правосудном разрешении дела должна быть равнозначной, являлась основой дискуссии по поводу того, тождественны ли понятия "участник" и "субъект", какой должна быть классификация субъектов уголовно-процессуальных отношений и т.п.

Положения нового уголовно-процессуального закона положили конец этой полемике. Априори законодатель исходит из того, что "участник" и "субъект" - однозначные понятия. Такой вывод позволяет сделать появление в УПК РФ раздела II "Участники уголовного судопроизводства", в отдельных главах которого изложен процессуальный статус почти всех возможных на сегодняшний день субъектов уголовно-процессуальных отношений*(4). Группы субъектов выделены согласно критерию процессуальной функции, которую реализует участник правоотношения. В главе 8 "Иные участники уголовного судопроизводства" сосредоточены положения, регламентирующие права и обязанности лиц, вовлеченных в уголовно-процессуальную деятельность в силу изначально различных причин (свидетель, эксперт, понятой и т.п.).

Такой подход к регламентации прав и обязанностей субъектов уголовного процесса, по нашему мнению, обусловлен признанием приоритета прав и свобод личности и пониманием уголовно-процессуальной деятельности как специфического разрешения спора о праве. При этом неважно, в какой роли эта личность задействована в процессе - обвиняемого, потерпевшего или свидетеля. Все они - участники конкретного уголовно-процессуального правоотношения со всеми вытекающими из этого последствиями.

5. Институт судебного контроля.

Его положения сосредоточены в гл.5, 13, 14, 16 УПК РФ.

Судебный контроль за досудебным производством возможен в двух формах - предварительный и последующий.

Последующий судебный контроль до вступления УПК РФ в действие был знаком российскому уголовному судопроизводству*(5). Во-первых, его элемент - право на обжалование в суд ареста или срока содержания под стражей - был закреплен в 1992 году*(6). Во-вторых, несколько позже Постановлением Конституционного Суда РФ была подтверждена правомерность обжалования в суд действий (бездействия) и решений дознавателя, органа дознания, следователя и прокурора*(7). Правовой основой такого решения являлись положения ст.46 и 52 Конституции РФ, которыми закреплено право на судебную защиту и обжалование в суд любого решения и действия (или бездействия) любого государственного органа и должностного лица.

На современном этапе последующий судебный контроль характеризуется двумя основными чертами. Он стал: 1) более демократизированным и 2) более упорядоченным.

Свидетельством его демократизации является то, что в законе не содержится закрытого перечня лиц, которые имеют право на обжалование действий (бездействия) и решений правоприменителя, и не определен перечень оснований, позволяющих подать такую жалобу в суд (ст.123 УПК РФ). Иными словами, с точки зрения законодателя любое лицо, в том числе не являющееся участником уголовного судопроизводства, если сочтет, что должностным лицом или государственным органом при производстве процессуального действия или принятии процессуального решения затронуты его интересы, имеет право на их обжалование.

Помимо того, что судебный контроль стал более доступным, в УПК РФ появилась гл.16 "Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство", положения которой закрепляют порядок обжалования процессуальных действий и решений правоприменителя. Именно в связи с появлением в УПК РФ порядка обжалования можно говорить об упорядочении последующего судебного контроля.

Конечно, имеющаяся процедура рассмотрения жалоб небезупречна. По нашему мнению, она имеет ряд серьезных пробелов. Обозначим некоторые из них.

Во-первых, отсутствуют указания на то, каким образом обеспечивается уведомление лиц о поданной жалобе. Это существенный недостаток, поскольку неявка лиц в судебное заседание, своевременно извещенных о времени рассмотрения жалобы и не настаивающих на ее рассмотрении с их участием, не является препятствием к рассмотрению жалобы по существу (ч.3 ст.125 УПК РФ).

Согласно частям 1 и 2 ст.125 УПК РФ жалоба может быть подана как по месту производства предварительного расследования, так и непосредственно в суд. При этом в ст.37-41, 125 Кодекса нет положений, прямо возлагающих на правоприменителя обязанность уведомить заинтересованных лиц о поданных жалобах. Участникам процесса (потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику и их представителям) предоставлено лишь право знать о внесенных по уголовному делу жалобах и представлениях и подавать на них возражения (п.20 ч.2 ст.42, п.19 ч.4 ст.44, ст.45, п.15 ч. 2 ст.54, ст.55 УПК РФ). Что именно законодатель понимает под "правом знать", требует дополнительной интерпретации: то ли это возможность обладать информацией об имеющихся жалобах и представлениях, то ли это еще и возможность фактического ознакомления с содержанием жалобы (представления). Тем более что поименованные участники процесса могут подавать возражения, а следовательно, они должны знать и содержание этих документов.

Можно предположить, что соответствующие должностные лица будут заниматься систематическим толкованием закона и, сравнивая формулировки указанных и ряда других положений, станут уведомлять заинтересованных лиц о поданных жалобах и представлениях, знакомить с ними, не ограничиваясь простым уведомлением, чтобы эти лица могли фактически воспользоваться своим правом на подачу возражений.

Но закон не должен быть рассчитан на добросовестного исполнителя и исходить из предположения, что они будут таковыми. Закон должен быть тщательно прописан, только тогда можно рассчитывать на его надлежащее исполнение. Данная же регламентация позволяет проигнорировать права лиц, интересы которых затрагиваются поданными жалобами.

Во-вторых, имеет место коллизия между положениями ст.123 и ч.1 ст.125 УПК РФ. В положениях ст.123 "Право обжалования" закреплены неограниченный круг лиц, имеющих это право (участники и иные лица), и основание возникновения такого права (если затронуты интересы). В противовес этим положениям в ч.1 ст.125 "Судебный порядок рассмотрения жалоб" законодатель пытается конкретизировать процессуальные решения, которые подлежат обжалованию, - постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, постановление о прекращении уголовного дела. Правда, затем он оговаривается и указывает, что это могут быть и иные решения и действия. В этой же ч.1 ст.125 УПК РФ им ограничиваются и основания, дающие право на обжалование. В качестве таковых обозначены: причинение ущерба конституционным правам и свободам либо затруднение доступа граждан к правосудию.

Несовпадение двух формулировок того, кто и на каких основаниях имеет право на обжалование, по нашему мнению, делает затруднительной их реализацию.

В-третьих, требует конкретизации механизм реализации права на обжалование и участие в судебном разбирательстве таких субъектов обжалования, как "иные лица, чьи интересы непосредственно затрагиваются обжалуемым действием (бездействием) или решением" (ч.1 ст.123, ч.3 ст.125 УПК РФ).

В-четвертых, нельзя согласиться с отсутствием у защитника права знать о принесенных жалобах (представлениях) и права участвовать в судебных заседаниях по поводу их рассмотрения. Реализация этого права в рамках возможности знакомиться "с иными документами, которые предъявлялись либо должны были предъявляться подозреваемому или обвиняемому" (п.6 ч.1 ст.53 УПК РФ) в значительной степени зависит от того, как это положение будет уяснено правоприменителем. Поэтому права защитника знать о принесенных жалобах и представлениях и участвовать в судебных заседаниях по поводу их рассмотрения, должны найти отражение в законодательстве. В этой связи следовало бы дополнить ч.1 ст.53 УПК РФ. Закрепление же в п.10 ч.1 данной статьи права участвовать в рассмотрении жалоб судом касается лишь жалоб, принесенных самим защитником, что следует из формулировки этого положения.

В-пятых, необходимо наделить подозреваемого правом получать копии принесенных по уголовному делу жалоб или представлений и давать на них возражения, аналогично с обвиняемым. Думается, что отсутствие такого права у подозреваемого - существенное умаление его права на защиту.

Несмотря на эти и ряд других недостатков регламентации, включение самостоятельной главы, нормы которой регулируют порядок обжалования, является безусловным достоинством Кодекса.

Предварительный судебный контроль - это новелла уголовно-процессуального законодательства России*(8). Подобных положений в истории нашего процесса не было. Полномочия суда по осуществлению предварительного судебного контроля способствуют укреплению самостоятельности судебной власти, основной задачей которой является "ограждение" прав личности, прежде всего права на свободу и личную неприкосновенность. Всерьез говорить о самостоятельности судебной власти можно только тогда, когда она обладает исключительным правом решать эти вопросы*(9). Появление этих норм более всего приближает наше судопроизводство к состязательному процессу, поскольку в нем усиливаются элементы состязательности в досудебном производстве при принятии решений, которые существенно ограничивают конституционные права граждан.

Полномочия суда по осуществлению предварительного судебного контроля сфокусированы в ч.2 ст.29 УПК РФ, которая содержит исчерпывающий перечень процессуальных действий.

6. Абсолютизация последствий нарушения закона.

В Конституции РФ (ч.2 ст.50) закреплено требование о применении только допустимых доказательств. В соответствие с конституционными положениями была приведена норма, содержащаяся в ч.3 ст.69 УПК РСФСР.

Законодатель в УПК РФ пошел по пути сохранения наметившейся до его принятия тенденции безусловного соблюдения допустимости доказательств. Исходя из буквального смысла ч.1 ст.75 УПК РФ, если доказательство получено с нарушением закона, вне зависимости от того, каким было нарушение, оно в любом случае является недопустимым.

Новой для нашего законодательства, в сравнении с ранее действовавшей регламентацией, является попытка закрепить элементы процедуры исключения доказательства (ст.235 УПК РФ), которая может быть проведена в рамках предварительного слушания.

Сравнительный анализ содержания ст.75 и ст.235 УПК РФ позволяет сделать вывод: несмотря на декларированную недопустимость доказательств, полученных с нарушением закона (ч.1, 2 ст.75), вопрос о том, будут ли они обладать юридической силой, решается непоследовательно. Судьба таких доказательств в итоге решается судом (ч.5 ст.235 УПК РФ). Об этом свидетельствует использование в ч.5 этой статьи союза "если" ("если суд принял решение об исключении доказательств:"), который указывает на обусловленность допустимости или недопустимости доказательства наличием решения суда, а не факта нарушения закона.

Если следовать логике законодателя, даже существенное нарушение закона не является безусловным основанием для признания доказательства недопустимым и исключения его из процесса доказывания при отсутствии соответствующего решения.

В связи с изложенным следовало бы уточнить редакцию ст.235 УПК РФ. В частности, должно быть указано на обязанность суда признать доказательство недопустимым при наличии существенного нарушения закона, в иных же случаях - сохранить усмотрение суда при решении этих вопросов.

Это крайне важно сделать потому, что нельзя всерьез говорить о защите прав личности в процессе, если закон допускает применение доказательства, полученного с его нарушением.

Таким образом, две основополагающие, взаимосвязанные идеи являются концептуальной основой УПК РФ: 1) приоритет прав личности и 2) признание уголовно-процессуальной деятельности процедурой разрешения спора о праве. Названные идеи получают свое развитие во многих положениях нового Кодекса. Прежде всего в тех, которые закрепляют основные элементы процессуальной формы: уголовно-процессуальные принципы, процессуальные функции, процессуальный статус субъектов, институт судебного контроля, доказательства. В конечном счете эти и ряд других нововведений привели к отказу от советской формы процесса и закреплению принципиально иной уголовно-процессуальной формы, которую, с нашей точки зрения, следует рассматривать все-таки как промежуточную. Ее развитие может пойти как по пути дальнейшего укрепления начал состязательности, так и возврата к имевшемуся в России судопроизводству.

А.В. Верещагина,

доцент кафедры уголовного права и процесса

Института права Владивостокского госуниверситета экономики

и сервиса, кандидат юридических наук

"Журнал российского права", N 10, октябрь 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Правовая и криминологическая оценка УПК РФ. Материалы Международной научно-практической конференции // Государство и право. 2002. N 9. С.89-120; N 10. С.94-125; Рохлин В.И. Новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: достижения и упущения // Правоведение. 2002. N 4. С.6-13; Михайловская И. Права личности - новый приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Российская юстиция. 2002. N 7. С.2-4; Наумов А. Суд как орган борьбы с преступностью, а прокуратура - как институт общего надзора // Российская юстиция. 2002. N 1. С.24-26; и др.

*(2) В качестве примера можно привести классический труд И. Бентама, который был опубликован в России в период подготовки судебной реформы Александра II. См.: Бентам И. О судоустройстве. СПб., 1860.

*(3) См.: Чиркин В.Е. Основы сравнительного государствоведения. М., 1997. С.112-115.

*(4) К сожалению, вне поля зрения авторов УПК РФ остался правовой статус таких лиц, как секретарь судебного заседания, судебный пристав и др., которые играют немаловажную роль в процессе.

*(5) См.: Верещагина А.В. Трансформация института судебного контроля в уголовно-процессуальном законодательстве России. Научно-практическая конференция "Правовая и криминологическая оценка нового УПК РФ" // Государство и право. 2002. N 10. С.122-124.

*(6) См.: Закон РФ от 23 мая 1992 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" // Ведомости РФ. 1992. N 25. Ст.1389.

*(7) См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 г. N 4-П // СЗ РФ. 1995. N 19. Ст.1764.

*(8) Подробнее об этом см.: Верещагина А.В. Обеспечение права обвиняемого на защиту на досудебных стадиях (по российскому дореволюционному законодательству) // Государство и право. 2002. N 5. С.79-84.

*(9) Об этом писал еще И.Я. Фойницкий. См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т.1. СПб., 1912. С.192.