Постановление Арбитражного суда Московского округа от 3 июля 2020 г. N Ф05-9478/20 по делу N А40-111646/2019

город Москва

03 июля 2020 г.

Дело N А40-111646/2019

Резолютивная часть постановления объявлена 30 июня 2020 года.

Полный текст постановления изготовлен 03 июля 2020 года.

Арбитражный суд Московского округа

в составе: председательствующего-судьи Дербенева А.А.

судей Анциферовой О.В., Каменской О.В.

при участии в заседании:

от истца - ООО "ГЛОБАЛ ФАРМА" - Станкевич Г.И., доверенность от 22.06.2020;

от ответчика - РУП "Белмедпрепараты" - Бузин М.А., доверенность от 20.08.19,

рассмотрев 30 июня 2020 года в судебном заседании кассационную жалобу РУП "Белмедпрепараты"

на решение Арбитражного суда города Москвы от 12 декабря 2019 года

на постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04 марта 2020 года

по иску ООО "ГЛОБАЛ ФАРМА"

к РУП "Белмедпрепараты"

о взыскании задолженности

УСТАНОВИЛ:

Общество с ограниченной ответственностью "ГЛОБАЛ ФАРМА" (далее по тексту также - ООО "ГЛОБАЛ ФАРМА", истец) предъявило иск (с учетом уточнения исковых требований в порядке статьи 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, принятого к рассмотрению судом) в арбитражный суд к Республиканскому унитарному производственному предприятию "Белмедпрепараты" (далее по тексту также - РУП "Белмедпрепараты", ответчик) о взыскании неосновательного обогащения в размере непредоставленной скидки по поставкам продукции в феврале, марте, апреле 2018 года и в январе 2019 года в размере 26.800.875 руб. 81 коп., а также договорной неустойки за просрочку исполнения обязательств по предоставлению финансовой скидки в размере 2.680.087 руб. 58 коп.

Решением Арбитражного суда города Москвы от 12 декабря 2019 года, оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 04 марта 2020 года, иск удовлетворен полностью.

Не согласившись с принятыми по делу судебными актами, ответчик - РУП "Белмедпрепараты" подал в Арбитражный суд Московского округа кассационную жалобу, в которой просит решение Арбитражного суда города Москвы от 12 декабря 2019 года и постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04 марта 2020 года отменить и направить дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы.

По мнению заявителя кассационной жалобы, выводы судов первой и апелляционной инстанций не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам, а также сделаны при неправильном применении норм права.

По мнению ответчика, суд ошибочно квалифицировал разницу в расчете скидок по спорным периодам поставок продукции как неосновательное обогащение ответчика; суд не дал надлежащей оценки рамочному характеру заключенного сторонами контракта; суд не учел, что обязательства ответчика о предоставлении скидок не являются денежными, должны исполняться путем уменьшения задолженности истца за поставленные товары (прощение долга).

В судебном заседании суда кассационной инстанции ответчик - РУП "Белмедпрепараты" в лице своего представителя настаивал на удовлетворении кассационной жалобы по основаниям, в ней изложенным.

В судебном заседании арбитражного суда кассационной инстанции истец - ООО "ГЛОБАЛ ФАРМА" в лице своего представителя возражал относительно удовлетворения кассационной жалобы по основаниям, изложенным в отзыве.

Кассационной коллегией удовлетворено ходатайство истца о приобщении к материалам дела проекта постановления Арбитражного суда Московского округа, подготовленного истцом, поскольку это допускается пунктом 9.2 раздела II "Инструкции по делопроизводству в арбитражных судах Российской Федерации (первой, апелляционной и кассационной инстанций)", утвержденной постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.12.2013 N 100.

В соответствии с частью 1 статьи 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации арбитражный суд кассационной инстанции проверяет законность судебных актов, исходя из доводов, содержащихся в кассационной жалобе и возражениях относительно жалобы.

Суд кассационной инстанции, изучив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, заслушав явившихся в судебное заседание лиц, участвующих в деле, и, проверив в порядке статей 284, 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации правильность применения арбитражными судами первой и апелляционной инстанций норм материального и процессуального права, а также соответствие выводов, содержащихся в обжалуемых решении и постановлении, установленным по делу фактическим обстоятельствам и имеющимся в деле доказательствам, не находит оснований для отмены или изменения судебных актов судов первой и апелляционной инстанций ввиду следующего.

Как следует из материалов дела и установлено судами, 11.01.2018 между сторонами был заключен контракт на многократные поставки фармацевтической продукции N 643/17697/001/18-1, согласно которому ответчик как продавец принял на себя обязательства осуществлять производство и поставку продукции на территорию России путем последовательного исполнения ряда разовых поставок, а истец как покупатель обязался принимать поставленную продукцию и оплачивать ее стоимость в соответствии с условиями Контракта.

Судами со ссылкой на п. 1 ст. 429.1 Гражданского кодекса Российской Федерации также установлено, что условия Контракта являются общими условиями, имеют силу для всех разовых поставок и могут быть дополнены или изменены соглашением обеих сторон; условия поставки конкретной партии продукции указываются в согласованной сторонами соответствующей спецификации разовой поставки, являющейся неотъемлемой частью Контракта; Контракт действует до 31.12.2022 г., а в части взаиморасчетов до полного исполнения сторонами своих обязательств.

Согласно предмету и п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. ответчик принял на себя обязательство по предоставлению истцу финансовой скидки на условиях, предусмотренных "Положением о предоставлении финансовых скидок (премий, бонусов) при поставке лекарственных средств РУП "Белмедпрепараты" на внешние рынки", утверждаемым приказом генерального директора ответчика (далее - Положение), в счет будущих поставок по результатам выполнения истцом условий предоставления скидки за соответствующий отчетный месяц.

Ответчик представил истцу свое Положение и Приложение N 1 к нему в редакции от 16.01.2018 г., а позднее и в последующих редакциях.

Судами также установлено, что к поставкам продукции в феврале, марте и апреле 2018 г. применяется Положение и Приложение N 1 к нему в редакции от 27.02.2018, а к поставкам продукции в январе 2019 г. применяется Положение в редакции от 10.04.2018 г. и Приложение N 1 к нему в редакции от 31.10.2018 г.

Об изменении условий предоставления скидки ответчик обязан уведомлять истца (абз. 2 п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г.).

В соответствии с п. 1 раздела 1 Положения в редакциях от 27 февраля и 10 апреля 2018 г. скидка - это вознаграждение (премия) без изменения цены единицы отгруженного товара, предоставляющее собой разницу между контрактной стоимостью товара и суммой полученных денежных средств, предоставляемое покупателю-нерезиденту за выполнение им определенных условий договора.

Согласно п. 2 раздела 4 Положения скидка предоставляется в процентах от общей стоимости отгруженного товара по соответствующей спецификации разовой поставки.

В соответствии с п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. ответчик обязан предоставить истцу скидку в размере ставок, оговоренных в Приложении N 1 к Положению, в счет будущих поставок по результатам выполнения истцом условий предоставления скидки за соответствующий отчетный месяц.

Ответчик в разделе 2 Положения установил, что скидка предоставляется при наличии у продавца прибыли от реализации своей продукции и при отсутствии у покупателя просроченной дебиторской задолженности перед продавцом.

Согласно пунктам 2 и 3 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. окончательный расчет скидки определяется на основании акта на предоставление финансовой скидки, который оформляется в виде допсоглашения к Контракту и направляется ответчиком в адрес истца в срок до 15 числа месяца, следующего за отчетным; истец обязан направить ответчику подписанный Акт в течение 5 календарных дней с момента его получения, после чего ответчик обязан направить истцу допсоглашение к Контракту о зачете суммы премии в счет оплаты будущих поставок продукции. На практике стороны ежемесячно подписывали акт на предоставление финансовой скидки, который является неотъемлемой частью Контракта, в котором оговаривали расчет суммы скидки за отчетный период на основе данных об отгрузках продукции по спецификациям разовых поставок, товарно-транспортных накладных, об оплате продукции и стоимости отгруженной продукции, а также условие о зачете суммы скидки в счет оплаты будущих поставок продукции.

Судами также установлено, что в ходе исполнения обязательств по Контракту по поставкам продукции в феврале, марте, апреле 2018 г. и в январе 2019 г. начисление и предоставление истцу скидок было произведено сторонами ошибочно.

Так, в феврале и марте 2018 г. поставки продукции производились на основании спецификации разовой поставки N 2 от 20.02.2018 г. с последующими уточнениями и спецификации разовой поставки N 3 от 22.03.2018 г. с последующим уточнением.

Ответчик направил истцу акт на предоставление скидки N 2 от 01.03.2018 г., согласно п. 2 которого за поставки продукции в феврале 2018 г. истцу была предоставлена скидка в размере 30% от стоимости поставленной продукции на сумму 60 591 964,77 руб., а также акт на предоставление скидки N 3 от 26.04.2018 г., согласно п. 2 которого за поставки продукции в марте 2018 г. истцу была предоставлена скидка в размере 33% от стоимости поставленной продукции на сумму 112 053 420,18 руб.

Стороны при согласовании размера скидки по поставкам в феврале и марте 2018 г. допустили ошибки, поскольку в ходе поставок продукции в указанный период времени ответчик направил в адрес истца письмо N 23-11/77 от 13.03.2018 г. о том, что размер скидки по отгрузкам за февраль - март 2018 г. может составить 35% от суммы закупки при условии, если объем поставки продукции в марте 2018 г. составит не менее 200 миллионов руб., а суммарно за февраль - март 2018 г. не менее 400 миллионов руб., из них объем лекарственных средств цефалоспоринового ряда составит не менее 100 миллионов руб., при условии своевременной оплаты истцом поставленной продукции.

С учетом указанных предложений ответчика о размере и условиях предоставления скидки судами установлено, что по поставкам продукции в феврале 2018 г., кроме основной скидки в размере 30% от стоимости поставленной продукции (201 973 215,89 руб.), что составило 60 591 964,77 руб. согласно п. 2 акта на предоставление скидки N 2 от 01.03.2018 г., истцу должна была быть предоставлена дополнительная скидка в размере 5% от стоимости поставленной продукции на сумму 10 098 660,79 руб., а по поставкам продукции в марте 2018 г. вместе с дополнительной скидкой вместо основной скидки в размере 28% от стоимости поставленной продукции (339 555 818,71 руб.), что составило 95 075 629,24 руб. согласно п. 2 акта на предоставление скидки N 3 от 26.04.2018 г., истцу должна была быть предоставлена основная скидка в размере 30% от стоимости поставленной продукции на сумму 101 866 745,61 руб., т.е. на 6 791 116,37 руб. больше.

Таким образом, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу о том, что в результате допущенной ошибки размер недополученной истцом скидки по поставкам продукции в феврале - марте 2018 г. составил 16 889 777,16 руб.

Поставки продукции в апреле 2018 г. производились на основании спецификации разовой поставки N 4 от 09.04.2018 г. с последующими уточнениями.

В отношении отгрузок продукции истцу на дату подписания Спецификации N 4-09.04.2018 г. действовало Положение в редакции от 27.02.2018 г. и применялись скидки, установленные в Приложении N 1 к Положению в редакции от 27.02.2018 г.

Ответчик направил истцу акт на предоставление финансовой скидки N 4 от 07.05.2018 г., согласно п. 2 которого за поставки продукции в апреле 2018 г. истцу предоставлена скидка в размере 27% от стоимости поставленной продукции на сумму 30 249 350,43 руб.

Судами установлено, что стороны при согласовании размера применяемой скидки ошибочно применили скидки, установленные в Приложении N 1 к Положению в редакции от 10.04.2018 г., которое было утверждено ответчиком после подписания сторонами Спецификации N 4 и направлено истцу 13.04.2018 г. На дату подписания Спецификации N 4 - 09.04.2018 г. действовали скидки в редакции Приложения N 1 к Положению от 27.02.2018 г.

К поставке в апреле 2018 г. должна быть применена скидка, оговоренная в Приложении N 1 к Положению в редакции от 27.02.2018 г., в размере 29% от стоимости продукции, поставка которой была согласована обеими сторонами в Спецификации N 4 (112 034 631,22 руб.), что составляет 32 490 043,05 руб., а не 27% на сумму 30 249 350,43 руб., как указано в п. 2 Акта на скидки N 4, т.е. размер скидки был необоснованно уменьшен на 2 240 692,62 руб.

В январе 2019 г. поставки продукции производились ответчиком на основании спецификаций разовых поставок N 18 от 28.01.2019 г. и N 19 от 29.01.2019 г.

На дату подписания указанных спецификаций действовало Положение в редакции от 10.04.2018 г., действовали скидки, установленные в Приложении N 1 к Положению в редакции от 31.10.2018 г.

В соответствии с п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. при изменении условий предоставления скидки ответчик обязан уведомлять истца. Ответчик направил в адрес истца акт на предоставление финансовой скидки N 13 от 26.02.2019 г., согласно п. 2 которого за поставки продукции в январе 2019 г. истцу была предоставлена скидка в размере 26,5% от стоимости поставленной продукции на сумму 51 873 338,50 руб.

При определении размера применяемой скидки ответчик ошибочно исходил из того, что общий объем отгруженной продукции в январе 2019 г. по Спецификации N 18 составил не 201 843 201,80 руб., а 195 748 447,16 руб., поскольку ответчик из стоимости общего объема отгруженной продукции необоснованно вычел стоимость якобы убыточного препарата ибупрофен на сумму 6 094 754,64 руб., поэтому расчет суммы скидки, содержащийся в акте на предоставление скидки N 13 от 26.02.2019 г., является ошибочным, не основан на Положении и условиях Контракта.

К поставке в январе 2019 г. по Спецификации N 18 должна быть применена скидка в размере 29,5% от общей стоимости продукции, поставка которой была согласована обеими сторонами (201.843.201,80 руб.), что составляет 59 543 744,53 руб., а не 51 873 338,50 руб., как указано в п. 2 акта на предоставление скидки N 13 от 26.02.2019 г.

Поскольку по состоянию на момент заключения (подписания) Спецификации N 18 - 28.01.2019 г. ответчик не уведомил истца о том, что поставляемый ибупрофен относится к убыточным позициям и скидка на него не будет предоставлена, то расчет размера скидки должен производиться по указанным выше ставкам от общей стоимости продукции, поставленной в январе 2019 г., т.е. от 201 843 201,80 руб.

Исходя из изложенного, суд первой инстанции пришел к выводу, что размер примененной скидки по поставкам продукции в январе 2019 г. был необоснованно уменьшен на 7 670 406,03 руб., с чем согласился суд апелляционной инстанции.

Таким образом, как указано судами, стороны по результатам отгрузок продукции в спорные периоды поставок фиксировали размер предоставляемых истцу скидок в соответствующих актах на предоставление скидок, указанных выше. При этом размер предоставляемых скидок определялся сторонами ошибочно, без учета всех обстоятельств, прямо влияющих на точное и правильное определение размера предоставляемых скидок, в результате чего истцу был причинен вред.

Истец, подписывая акты на предоставление скидок по спорным периодам поставок, как и ответчик, ошибочно фиксировал причитающиеся ему скидки в размере, меньшем, чем ему причиталось бы в соответствии с условиями Положения и Приложения N 1 к Положению, что противоречит условиям Контракта (в редакции предмета и п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г.).

Исходя из изложенного, суды пришли к выводу о том, что предоставление истцу скидок по спорным периодам поставок продукции производилось сторонами ошибочно, в связи с Контрактом, но не на основании его условий.

При этом суды исходили из того, что правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения подлежат применению также к требованиям одной стороны в обязательстве к другой, например, о возврате ошибочно исполненного (п. 4 Приложения к Информационному письму Президиума ВАС РФ от 11.01.2000 г. N 49 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении").

Довод ответчика о том, что акт на предоставление скидки является самостоятельной сделкой, судами отклонен ввиду следующего.

Во всех актах на предоставление скидки по спорным периодам поставок продукции, имеющихся в материалах дела, сторонами указано, что акт является неотъемлемой частью Контракта и распространяется исключительно на правоотношения сторон, сложившиеся в рамках Контракта (п. 4 актов).

В п. 2 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. указано, что акт на предоставление скидки является дополнительным соглашением к Контракту. Это же положение отражено в п. 4 раздела 4 Положения в редакциях от 27 февраля и 10 апреля 2018 г.

В пунктах 3 и 4 раздела 4 Положения также определено, что акт на предоставление скидки оформляется на основании расчетных данных для определения величины предоставляемой скидки по результатам выполнения покупателем условий предоставления скидки.

Кроме того, в п. 4 раздела 4 Положения ответчик сам указал, что акт является основанием для расчетов по поставкам в следующем отчетном периоде.

В п. 2 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. сторонами оговорено, что акт на предоставление скидки является основанием для определения окончательного размера скидки.

Таким образом, как указано судами, довод ответчика не соответствует положениям ст. 153 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которой сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.

Также судами отклонен довод ответчика о том, что акт на предоставление скидки является сделкой, которая в окончательном виде фиксирует размер предоставляемой истцу скидки и не может быть пересмотрена, ввиду следующего.

Из содержания актов на предоставление финансовой скидки видно, что в части определения размера предоставляемых скидок они составляются сторонами путем расчета, сопоставляя сведения, полученные из первичных документов об отгрузках ответчиком продукции (спецификации, товарно-транспортные накладные) и об оплате истцом поставляемой продукции (платежные поручения), и сами по себе в этой части не устанавливают, не изменяют и не прекращают какие-либо самостоятельные гражданские права и обязанности сторон.

При выявлении истцом ошибок в расчетах предоставленных ему скидок по спорным периодам поставок продукции он произвел перерасчет скидок, предоставил ответчику обоснование такого перерасчета, а также и расчет уточненных сумм скидок.

Таким образом, как указано судами, сам по себе акт на предоставление финансовой скидки не устанавливает, не изменяет и не прекращает какие-либо самостоятельные права и обязанности сторон, а лишь является первичным документом, отражающим текущее состояние взаимных расчетов между сторонами за определенный период времени.

Кроме того, судами отклонены доводы ответчика о том, что предоставление скидки не является денежным обязательством, и что истец избрал ненадлежащий способ защиты нарушенного права, виду следующего.

Согласно п. 1 раздела 1 Положения в редакциях от 27 февраля и 10 апреля 2018 г. скидка - это вознаграждение, представляющее собой разницу между контрактной стоимостью товара и суммой полученных денежных средств, т.е. разницу между двумя стоимостными показателями, выраженными в рублях.

Согласно пунктов 1, 2 и 4 раздела 4 Положения скидка предоставляется в валюте Контракта (рубли) в процентах от общей стоимости отгруженного товара по спецификации; в случае отсутствия поставок на протяжении 60 дней после подписания сторонами акта на предоставление скидки, денежные средства в размере начисленной скидки подлежат возврату путем их перечисления на расчетный счет покупателя.

В имеющихся в материалах дела актах на предоставление скидки размер предоставляемой истцу скидки всегда выражен в рублях и в твердой сумме.

Так, в п. 2 акта на предоставление скидки N 2 от 01.03.2018 г. указано, что предоставляемая истцу скидка составляет 60 591 964,77 руб., а в п. 3 этого же акта говорится, что скидка в указанном выше размере подлежит зачету в счет предварительной оплаты покупателем продукции, поставляемой по спецификации N 2 от 20.02.2018 г.

Аналогичные условия отражены и в других актах на предоставление скидки по всем спорным периодам поставок продукции.

Исходя из изложенного, суды пришли к выводу о том, что требование истца о предоставлении скидки является требованием о выплате ответчиком вознаграждения за выполнение истцом определенных условий контракта.

Как установлено судами, истец в досудебном порядке направлял ответчику предложения о возврате неосновательного обогащения по указанным выше спорным периодам отгрузок продукции путем зачета сумм недоплаченных скидок в счет оплаты будущих поставок продукции, как это предусмотрено условиями Положения, направлял ответчику проекты дополнительных соглашений с условиями о доначислении скидок и зачете их в счет оплаты будущих поставок продукции. Поскольку ответчик отказался от данных предложений, истец обратился в суд с иском о взыскании с ответчика суммы неосновательно обогащения в размере недоначисленных истцу скидок по спорным периодам отгрузок продукции, как это и было указано в претензиях, направленных истцом в адрес ответчика.

Таким образом, судами установлено, что требование истца о предоставлении скидки, как и требование об уплате неустойки за несвоевременность ее предоставления, являются требованиями о взыскании с должника (ответчика) денежных средств.

Кроме того, судами отклонен довод ответчика о том, что предоставляемая истцу скидка по смыслу ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации является обязательством о прощении долга истца перед ответчиком, как не основанный на фактических обстоятельствах и противоречащий положениям действующего законодательства, поскольку в настоящем деле эти признаки прощения долга отсутствуют.

В частности, довод ответчика о том, что его обязательство по предоставлению истцу скидки является обязательством о прощении долга, противоречит п. 1 разд. 1 Положения в редакциях от 27 февраля и 10 апреля 2018 г., согласно которому скидка - это вознаграждение, предоставляемое покупателю (истцу) за выполнение им определенных условий договора. При этом сам ответчик указал, что Положение является локальным актом ответчика, который утверждается и изменяется генеральным директором ответчика без какого-либо согласования с истцом (предпоследний абз. стр. 6 апелляционной жалобы), что соответствует положениям п. 3 раздела 4 Положения.

В рамках правоотношений по предоставлению скидки истец не является по отношению к ответчику должником, а ответчик по отношению к истцу кредитором. Поскольку в силу п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. обязанность по предоставлению истцу скидки лежит именно на ответчике, а у истца есть право требовать предоставления такой скидки, то должником (обязанным лицом) является именно ответчик, а истец является кредитором.

Кроме того, зачет встречных требований (ст. 410 Гражданского кодекса Российской Федерации) представляет собой один из способов, как и прощение долга (ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации), прекращения обязательств, предусмотренных в гл. 26 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При этом в соответствии с условиями Контракта сторонами оговорен в качестве способа предоставления скидки (способа прекращения обязательства по оплате скидки) именно зачет суммы предоставленной скидки в счет оплаты будущих поставок продукции (пункты 1 и 3 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018).

Таким образом, обязательство по предоставлению скидки согласно условиям Контракта и Положения прекращается не путем освобождения истца от исполнения каких-либо обязанностей, а лишь путем зачета суммы причитающейся истцу скидки в счет оплаты ответчику продукции, которая будет поставлена истцу в будущем.

В спорных правоотношениях стороны производят зачет встречных однородных (денежных) требований - суммы скидки, выплачиваемой ответчиком истцу, в счет оплаты стоимости продукции, оплачиваемой истцом ответчику.

Согласно п. 3 ст. 407 Гражданского кодекса Российской Федерации стороны своим соглашением вправе прекратить обязательство и определить последствия его прекращения. Согласно п. 1 ст. 408 Гражданского кодекса Российской Федерации надлежащее исполнение прекращает обязательство.

Таким образом, зачет является следствием предоставления истцу скидки и способом прекращения денежных обязательств обеих сторон: прекращение обязательства ответчика по выплате истцу скидки, с одной стороны, и прекращение обязательства истца по оплате ответчику соответствующей части поставляемой продукции, с другой.

Кроме того, в силу п. 2 ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательство считается прекращенным с момента получения должником уведомления кредитора о прощении долга. Доказательств того, что ответчик направлял истцу уведомление о прощении долга, в материалах дела не имеется.

Кроме того, прощение долга считается состоявшимся, если определен размер прощаемой задолженности, имеющей денежное выражение. Доказательств того, что сторонами определен размер прощаемой задолженности, ответчик также не представил.

Исходя из изложенного, суды квалифицировали правоотношения сторон по ошибочному предоставлению истцу скидок по спорным периодам поставок продукции как неосновательное обогащение ответчика.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

При этом суд апелляционной инстанции отклонил доводы ответчика о том, что судом первой инстанции дана неправильная оценка фактических обстоятельств, которые являются основаниями для расчета и предоставления скидок, ввиду следующего.

В частности, ответчик указал, что судом было установлено, что в феврале и марте 2018 г. поставки продукции производились на основании спецификации N 2 от 20.02.2018 г. с уточнениями (Спецификация N 2) и спецификации N 3 от 22.03.2018 г. с уточнением (Спецификация N 3).

В отношении отгрузок продукции в феврале - марте 2018 г. применялись Положение в ред. от 27.02.2018 г. и скидки в размере, установленном в Приложении N 1 к Положению в ред. от 27.02.2018 г. (далее - Приложение N 1 от 27.02.2018 г.)

Ответчик направил истцу акт на предоставление скидки N 2 от 01.03.2018 г. (Акт на скидки N 2), согласно п. 2 которого за поставки продукции в феврале 2018 г. истцу была предоставлена скидка в размере 30% от стоимости поставленной продукции на сумму 60 591 964,77 руб., а также акт на предоставление скидки N 3 от 26.04.2018 г. (Акт на скидки N 3), согласно п. 2 которого за поставки продукции в марте 2018 г. истцу была предоставлена скидка в размере 33% от стоимости поставленной продукции на сумму 112 053 420,18 руб. Оба акта были подписаны генеральным директором ответчика и заверены оттиском печати ответчика.

Суд установил, что стороны при согласовании размера скидки по поставкам в феврале и марте 2018 г. допустили ошибки, поскольку в ходе поставок продукции в указанный период времени ответчик направил истцу письмо N 23-11/77 от 13.03.2018 г. (далее - Письмо от 13.03.2018 г.), согласно которому размер скидки по отгрузкам за февраль - март 2018 г. может составить 35% от суммы закупки при условии, если объем поставки продукции в марте 2018 г. составит не менее 200 миллионов руб., а суммарно за февраль - март 2018 г. не менее 400 миллионов руб., из них объем лекарственных средств цефалоспоринового ряда составит не менее 100 миллионов руб., при условии своевременной оплаты истцом поставленной продукции.

С учетом указанных предложений ответчика о размере и условиях предоставления скидки истец полагал, что по поставкам продукции в феврале 2018 г., кроме основной скидки в размере 30% от стоимости поставленной продукции (201 973 215,89 руб.), что составило 60 591 964,77 руб. согласно п. 2 Акта на скидки N 2, истцу должна была быть предоставлена дополнительная скидка в размере 5% от стоимости поставленной продукции на сумму 10 098 660,79 руб., а по поставкам продукции в марте 2018 г. вместе с дополнительной скидкой вместо основной скидки в размере 28% от стоимости поставленной продукции (339 555 818,71 руб.), что составило 95 075 629,24 руб. согласно п. 2 Акта на скидки N 3, истцу должна была быть предоставлена основная скидка в размере 30% от стоимости поставленной продукции на сумму 101 866 745,61 руб., т.е. на 6 791 116,37 руб. больше.

Судом установлено, что в результате допущенной ошибки размер недополученной истцом скидки по поставкам продукции в феврале - марте 2018 г. составил 16 889 777,16 руб.

Ответчик со ссылкой на положения статей 432 и 434 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункты 2.5 и 2.6 Контракта, п. 2 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. указал, что договоренности о предоставлении скидок должны достигаться только в двусторонней письменной форме путем заключения дополнительного соглашения. По мнению ответчика, изменение условий о предоставлении истцу скидок путем направления им Письма от 13.03.2018 г. в адрес истца нарушен согласованный сторонами порядок, указанный выше.

Данный довод ответчика судами отклонен как противоречащий фактическим обстоятельствам дела, условиям Контракта и Положения.

Как указано судами, действительно, согласно п. 2 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. окончательный размер скидки определяется на основании акта на предоставление скидки, являющегося дополнительным соглашением к Контракту. При этом в этом пункте говорится об определении не самой величины ставки скидки, на основании которой будет определяться сумма скидки, а об определении уже суммы скидки по факту поставок продукции за конкретный период времени.

Вместе с тем согласно п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. ответчик обязан предоставить истцу скидку в размере ставок, зафиксированных в Приложении N 1 к Положению.

При этом ответчик указал, что само Положение и Приложение N 1 к нему являются локальными актами ответчика, которые утверждаются и изменяются генеральным директором ответчика без какого-либо согласования с истцом, что соответствует положениям п. 3 раздела 4 Положения.

Таким образом, ставки предоставляемых истцу скидок ответчик устанавливает в одностороннем порядке в Приложении N 1 к Положению за подписью генерального директора ответчика.

Об изменении ставок предоставляемых истцу скидок по поставкам с февраля 2018 г. ответчик проинформировал истца путем направления письма N 173 от 27.02.2018 г. Указанное письмо ответчика оформлено на его фирменном бланке и за подписью генерального директора РУП "Белмедпрепараты".

О применении специальных ставок скидок по поставкам продукции в феврале - марте 2018 г. ответчик проинформировал истца путем направления Письма от 13.03.2018 г., оформленного также на фирменном бланке ответчика и также за подписью генерального директора РУП "Белмедпрепараты".

Порядок изменения ставок предоставляемых истцу скидок по поставкам продукции в феврале - марте 2018 г., как и порядок информирования истца об изменении указанных ставок путем направления ответчиком истцу Письма от 13.03.2018 г., полностью соответствует условиям Контракта и Положения.

Таким образом, направляя истцу Письмо от 13.03.2018 г., ответчик информировал истца об изменении условий предоставления ему скидок по поставкам продукции в феврале - марте 2018 г. в том же порядке (в том же виде (форме) и тем же способом), что и об условиях предоставления истцу скидок, содержащихся в Приложении N 1 от 27.02.2018 г.

Также ответчик со ссылкой на положения ст. ст. 435 и 438 Гражданского кодекса Российской Федерации указал, что Письмо от 13.03.2018 г. не является офертой, в нем не выражена воля ответчика на предоставление истцу особых условий по предоставляемым скидкам, в нем лишь даются истцу разъяснения условий нового Приложения N 1 от 27.02.2018 г.

Указанные доводы отклонены судами ввиду следующего.

Договор в письменной форме может быть заключен путем составления одного документа, подписанного сторонами, а также путем обмена письмами, телеграммами, телексами, телефаксами и иными документами, в т.ч. электронными документами, передаваемыми по каналам связи, позволяющими достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору; письменная форма договора считается соблюденной, если письменное предложение заключить договор принято в порядке, предусмотренном п. 3 ст. 438 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора считается акцептом, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или не указано в оферте (п. п. 2 и 3 ст. 434 ГК РФ).

Согласно п. 1 ст. 14 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров, заключенной 11.04.1980 г. в г. Вене, предложение о заключении договора, адресованное одному или нескольким конкретным лицам, является офертой, если оно достаточно определено и выражает намерение оферента считать себя связанным в случае акцепта. Предложение является достаточно определенным, если в нем обозначен товар и прямо или косвенно устанавливаются количество и цена либо предусматривается порядок их определения.

Оферта вступает в силу, когда она получена адресатом оферты; заявление или иное поведение адресата оферты, выражающее согласие с офертой, является акцептом; оферта, заявление об акцепте или любое другое выражение намерения считаются полученными адресатом, когда они сообщены ему устно или доставлены любым способом ему лично, на его коммерческое предприятие или по его почтовому адресу либо, если он не имеет коммерческого предприятия или почтового адреса, - по его постоянному местожительству (п. 1 ст. 15, п. 1 ст. 18, ст. 24 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров).

Указанные выше признаки наличия оферты содержатся в Письме от 13.03.2018 г., а предложение ответчика, содержащееся в этом письме, является достаточно определенным. Последующее поведение истца явно подтверждает акцепт им полученной оферты, а все последующие действия сторон подтверждают не только их намерение реализовать предложение ответчика, но и фактическую реализацию ими этого предложения.

Указанное письмо оформлено на официальном бланке ответчика и подписано уполномоченным представителем ответчика - генеральным директором РУП "Белмедпрепараты", как и Положение и Приложение N 1 к нему от 27.02.2018 г.

Ответчик, проинформировав истца в указанном письме об утверждении нового Положения и Приложения N 1 к нему в ред. от 27.02.2018 г., одновременно в этом же письме указал специальные условия предоставления скидки по поставкам продукции в феврале - марте 2018 г., отличающиеся от общих условий, оговоренных в Приложении N 1 от 27.02.2018 г.

Кроме того, ответчик в этом письме указал конкретные условия (точные цифры) по объемам закупки продукции в феврале - марте 2018 г., при выполнении которых истец может рассчитывать на получение скидки в размере 35% от суммы закупки за этот период.

При этом в самом Письме от 13.03.2018 г. ответчик не указал, что оно носит информационный или иной, необязательный для него характер.

Довод ответчика о том, что его письмо разъясняет условия Приложения N 1 от 27.02.2018 г. также является необоснованным и не соответствует действительности, поскольку в указанных документах содержатся разные условия предоставления скидки.

В частности, применение основной скидки 30% обусловлено в Приложении N 1 от 27.02.2018 г. уплатой истцом аванса в размере 100%, а в Письме от 13.03.2018 г. применение этой же скидки обусловлено своевременной оплатой истцом поставленной продукции.

Согласно условиям Спецификации N 3 оплата продукции производилась на условиях раскрытия покрытого аккредитива, т.е. без обязанности истца уплатить 100% аванса. Это условие также было выполнено истцом, что подтверждается дополнительным соглашением к Контракту N 16 от 22.03.2018 г., платежными поручениями N 612 от 27.03.2018 г. и N 631 от 28.03.2018 г., банковскими ордерами на возврат излишне уплаченной суммы N 930367 от 11.05.2018 г. и N 113929 от 15.05.2018 г. (Приложения N 1 и 2) и актом на предоставление скидки N 3 от 26.04.2018 г., подтверждающими полную оплату истцом суммы 223 631 782,93 руб.

Несмотря на то, что условия об оплате поставляемой продукции были выполнены истцом, ему была предоставлена основная скидка не 30%, как указано в Письме от 13.03.2018 г., а 28%, как это предусмотрено в Приложении N 1 от 27.02.2018 г.

Довод ответчика о том, что истец не выполнил условия п. 1 Приложения N 1 от 27.02.2018 г. в части внесения 100% предоплаты, как указали суды, является необоснованным, т.к. в Письме от 13.03.2018 г. применение максимальной ставки скидки обусловлено ответчиком лишь своевременной оплатой истцом поставленной продукции.

Истцом были выполнены условия предоставления скидки в части своевременной оплаты поставленной продукции, оговоренные ответчиком в Письме от 13.03.2018 г. При этом ответчик никогда не оспаривал своевременность и полноту оплаты истцом продукции, поставленной в феврале - марте 2018 г.

В письме N 1-25/18 от 18.04.2019 г. и в отзыве на иск от 30.05.2019 г., имеющихся в материалах дела, ответчик подтвердил, что стоимость фактически отгруженной истцу продукции в феврале - марте 2018 г. составила 541 529 034,60 руб., из которой стоимость препаратов цефалоспоринового ряда составила 110 421 842,86 руб.

Таким образом, истец выполнил все условия ответчика для применения скидки по отгрузкам продукции в феврале - марте 2018 г. в размере 35% от суммы закупки в указанный период.

Кроме того, истец никаких разъяснений у ответчика не запрашивал, направление ответчиком Письма от 13.03.2018 г. в адрес истца являлось инициативой самого ответчика.

При этом судами учтено то, что ответчик одновременно направил в адрес истца Письмо от 13.03.2018 г. и Приложение N 1 от 27.02.2018 г., в которых содержались различные условия предоставления истцу скидки по результатам поставок продукции в феврале - марте 2018 г. Оба документа были подписаны уполномоченным представителем ответчика. При этом в Письме от 13.03.2018 г. содержалось предложение ответчика приобрести его продукцию в определенный период на определенных условиях, а в Приложении N 1 от 27.02.2018 г. такого предложения в явной форме не содержалось.

Заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение (п. 1 ст. 8 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров).

Судом первой инстанции также было исследовано представленное истцом в качестве письменного доказательства заключение от 24.06.2019 г. специалиста - заведующего отделом экспериментальной лексикографии Федерального государственного бюджетного учреждения науки "Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН", главного научного сотрудника, доктора филологических наук, профессора Баранова А.Н., обладающего специальными познаниями в области языкознания. В результате судом было установлено, что Письмо от 13.03.2018 г. являлось коммерческим предложением ответчика, направленным истцу с целью побудить его приобрести большее количество продукции в феврале - марте 2018 г., с указанием конкретных количественных, стоимостных и временных условий закупки продукции, при выполнении которых истец вправе был рассчитывать на получение скидки в размере 35% от суммы закупки за этот период.

При этом довод ответчика о том, что у специалиста отсутствовала возможность сравнить условия предоставления скидок, указанные в Письме от 13.03.2018 г. и в Приложении N 1 от 27.02.2018 г., поскольку указанное Приложение не было представлено ему для анализа, признан судами необоснованным, поскольку специалисту была представлена полная информация, необходимая и достаточная для проведения анализа, в т.ч. и указанное выше Приложение.

Таким образом, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что судом первой инстанции полно и всесторонне выяснены все обстоятельства, касающиеся предоставления истцу скидки по поставкам продукции в феврале - марте 2018 г.

Суд первой инстанции также установил, что стороны при согласовании размера скидки по поставкам продукции в апреле 2018 г. допустили ошибку.

Поставки продукции в апреле 2018 г. производились ответчиком на основании спецификации разовой поставки N 4 от 09.04.2018 с уточнениями (Спецификация N 4).

В отношении отгрузок продукции истцу на дату подписания Спецификации N 4 - 09.04.2018 г. действовало Положение в ред. от 27.02.2018 г. и применялись скидки, установленные в Приложении N 1 к Положению в ред. от 27.02.2018 г.

Ответчик направил истцу акт на предоставление скидки N 4 от 07.05.2018 г., подписанный генеральным директором ответчика и заверенный оттиском печати ответчика (Акт на скидки N 4), согласно п. 2 которого за поставки продукции в апреле 2018 г. истцу предоставлена скидка в размере 27% от стоимости поставленной продукции на сумму 30 249 350,43 руб.

На дату подписания Спецификации N 4 - 09.04.2018 г. действовали скидки, установленные в Приложении N 1 от 27.02.2018 г., а сторонами были ошибочно применены скидки, установленные в Приложении N 1 к Положению в ред. от 10.04.2018 г. (далее - Приложение N 1 от 10.04.2018 г.), которое было утверждено ответчиком уже после заключения (подписания) Спецификации N 4 и направлено истцу 13.04.2018 г., т.е. в отношении уже законтрактованной партии продукции ответчиком были утверждены новые условия предоставления скидки, существенно ухудшающие положение истца.

Доводы ответчика о том, что по состоянию на 09.04.2018 г. истец не имел никаких разумных оснований полагать, что будут применяться скидки в размере, установленном в Приложении N 1 от 27.02.2018 г., поскольку в этом Приложении указано, что оно действует до 31.03.2018 г., признаны судами необоснованными ввиду следующего.

Действительно, на момент подписания Спецификации N 4 - 09.04.2018 г. истец не только не был проинформирован ответчиком о том, что он изменил условия предоставления скидки, но и не мог быть проинформирован об этом, поскольку новые условия еще не были даже утверждены самим ответчиком. О введении новых условий предоставления скидки ответчик уведомил истца только 13.04.2018 г. своим письмом N 23-11/120. Доказательств того, что ответчик информировал истца об изменении размера скидок по поставкам до момента заключения Спецификации N 4, ответчиком представлены не были.

Кроме того, согласно п. 2 приказа ответчика N 330 от 10.04.2018 г. и письма ответчика N 23-11/144 от 29.04.2018 г., имеющихся в материалах дела, Положение и Приложение N 1 к нему, утвержденные приказом ответчика N 173 от 27.02.2018 г., утратили силу с 10.04.2018 г., т.е. уже после заключения сторонами Спецификации N 4.

При указанных обстоятельствах, как указано судами, очевидно, что на момент заключения Спецификации N 4 истец не мог знать о намерениях ответчика изменить условия предоставления ему скидок, а сам ответчик еще не утвердил новые условия.

Довод ответчика о том, что Приложение N 1 от 27.02.2018 г. действовало до 31.03.2018 г. и что в отсутствие Приложения N 1 от 10.04.2018 г. основания для применения скидки по поставкам за апрель 2018 г. отсутствовали, признано судами не соответствующим фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам, т.к. прямо противоречит приказу ответчика N 330 от 10.04.2018 г. и его письму N 23-11/144 от 29.04.2018 г.

При этом сам же ответчик в своей жалобе указал на то, что Положение и Приложение N 1 к нему являются локальными актами ответчика, которые утверждаются и изменяются генеральным директором ответчика без какого-либо согласования с истцом (предпоследний абз. стр. 6 апелляционной жалобы), что соответствует положению п. 3 раздела 4 Положения.

Этот довод ответчика, согласно выводам судов, отклонен, поскольку ответчик, зная что срок действия Приложения N 1 от 27.02.2018 г. истекает, не предпринял никаких действий для принятия нового Приложения N 1 до подписания Спецификации N 4, а утвердил новое Приложение N 1 уже после подписания (заключения) Спецификации N 4 на условиях, значительно ухудшающих положение истца, о чем уведомил истца только 13.04.2018 г.

Судами установлено, что к поставке в апреле 2018 г. должна быть применена скидка, оговоренная в Приложении N 1 от 27.02.2018 г., в размере 29% от стоимости продукции, поставка которой была согласована обеими сторонами в Спецификации N 4 (112.034.631,22 руб.), что составляет 32 490 043,05 руб., а не 27% на сумму 30 249 350,43 руб., как ошибочно указано в п. 2 Акта на скидки N 4.

Таким образом, размер вознаграждения в виде скидки, предоставленной истцу по поставкам продукции в апреле 2018 г., был необоснованно уменьшен на 2 240 692,62 руб.

Судами также установлено, что в январе 2019 г. поставки продукции производились ответчиком на основании Спецификаций N 18 от 28.01.2019 г. и N 19 от 29.01.2019 г.

На дату их подписания сторонами действовало Положение в ред. от 10.04.2018 г. В соответствии с приказом ответчика N 940 от 31.10.2018 г. на момент подписания сторонами указанных спецификаций действовали скидки, установленные в Приложении N 1 к Положению в ред. от 31.10.2018 г. (далее - Приложение N 1 от 31.10.2018 г.).

Ответчик направил в адрес истца акт на предоставление скидки N 13 от 26.02.2019 г., подписанный и.о. генерального директора ответчика и заверенный оттиском печати ответчика (Акт на скидки N 13), согласно п. 2 которого за поставки продукции в январе 2019 г. истцу была предоставлена скидка в размере 26,5% от стоимости поставленной продукции на сумму 51 873 338,50 руб.

10.06.2019 г. ответчик представил в материалы дела Перечень товаров собственного производства, предлагаемых к реализации по ценам ниже себестоимости, утвержденный и.о. гендиректора ответчика 28.01.2019 г., согласно которому вся партия отгружаемого истцу по Спецификации N 18 от 28.01.2019 г. препарата ибупрофен (таблетки, покрытые пленочной оболочкой, 200 мг в контурной ячейковой упаковке (КЯУ) N 10 x 5 в пачке) в количестве 272 тыс. упаковок признана ответчиком убыточной, а также письмо N 24-11/35 от 30.01.2019 г., которым он уведомил истца о том, что препарат ибупрофен является убыточной позицией, на которую не будет предоставлена скидка. Подтверждений того, что указанный Перечень ответчик до суда представлял истцу, ответчиком не представлено.

При определении размера применяемой скидки в Акте на скидки N 13 стороны исходили из того, что общий объем отгруженной продукции в январе 2019 г. по Спецификации N 18 составил не 201 843 201,80 руб., а 195 748 447,16 руб., т.к. ответчик из стоимости общего объема отгруженной продукции вычел стоимость убыточного, по его мнению, препарата ибупрофен на сумму 6 094 754,64 руб.

Данный расчет суммы скидки признан судами ошибочным, поскольку не основан на Положении ответчика, условиях Контракта и фактических обстоятельствах.

Доводы ответчика о том, что истец не выполнил условия предоставления ему дополнительной скидки в размере 5% от общего объема закупки продукции в январе 2019 г., закупив продукции на сумму менее 200 миллионов руб., как того требовалось в соответствии Приложением N 1 от 31.10.2018 г., и что ответчик уведомлял истца о том, что реализация ибупрофена им осуществляется ниже себестоимости начиная с ноября 2018 г., признаны судами необоснованными и не подтвержденными имеющимися в деле доказательствами.

В силу п. 2 раздела 4 Положения в ред. от 10.04.2018 г. скидка предоставляется в процентах от общей стоимости отгруженного товара по спецификации разовой поставки.

По Спецификации N 18 сторонами было законтрактовано ибупрофена к поставке в количестве 272 тыс. упаковок на общую сумму 6 081 920,0 руб., а согласно акта исполнения Спецификации N 18 от 28.01.2019 г., Акта на скидки N 13 ответчик произвел поставку ибупрофена в январе 2019 г. на общую сумму 6 094 754,64 руб.

Указанную сумму ответчик не только вычел из общего объема отгруженной в январе 2019 г. по Спецификации N 18 продукции, но и не применил к ней скидку, заявив, что ибупрофен является убыточной для него позицией.

Данные действия ответчика признаны судами необоснованными, противоречащими условиям Контракта.

Заявляя о том, что ибупрофен является убыточной позицией, на которую истцу не будет предоставлена скидка, ответчик ссылается на свое письмо N 24-11/35, которое он направил истцу 30.01.2019 г. Из содержания этого письма видно, что поставка этой партии ибупрофена была законтрактована сторонами 28.01.2019 г. по Спецификации N 18.

Таким образом, ответчик направил истцу свое письмо сразу же после подписания Спецификации N 18.

На момент подписания сторонами Спецификации N 18 - 28.01.2019 г. ответчик своим внутренним документом (Перечень товаров собственного производства, предлагаемых к реализации по ценам ниже себестоимости) уже признал эту партию убыточной, однако не уведомил об этом истца, сделав это только 30.01.2018 г.

Истцом представлены в материалы дела товарные накладные, которыми подтверждается, что на дату направления истцу указанного письма ответчик уже отгрузил истцу ибупрофен на сумму 2 499 020,68 руб., что составляет более 40% от всей партии поставляемого по Спецификации N 18 ибупрофена.

Кроме того, об убыточности производимого ибупрофена для его поставки в январе 2019 г. ответчик узнал не позднее момента его производства. Истцом также представлены в материалы дела паспорта производства ответчиком ибупрофена, поставляемого по Спецификации N 18, из содержания которых видно, что на 21.01.2019 г. ответчиком уже было произведено 95% партии ибупрофена, который был отгружен по Спецификации N 18, т.е. ответчик уже на 21.01.2019 г. имел полную информацию об убыточности производимого ибупрофена и имел возможность заблаговременно уведомить истца о том, что на приобретаемый в январе 2019 г. ибупрофен скидка истцу предоставлена не будет. Однако, в момент подписания Спецификации N 18 ответчик этого не сделал.

На момент заключения Спецификации N 18 истец не мог знать о намерениях ответчика изменить условия предоставления ему скидок, а сам ответчик, имея на то возможность, исполнение которой зависело исключительно от его воли, своевременно не уведомил истца об изменении таких условий.

Нарушение договора, допущенное одной из сторон, является существенным, если оно влечет за собой такой вред для другой стороны, что последняя в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать на основании договора, за исключением случаев, когда нарушившая договор сторона не предвидела такого результата и разумное лицо, действующее в том же качестве при аналогичных обстоятельствах, не предвидело бы его (ст. 25 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров).

Довод ответчика о том, что в рамках поставок продукции по Спецификации N 18 он заранее уведомлял истца о реализации ибупрофена ниже себестоимости своими письмами N 23-11/364 от 19.11.2018 г. и N 23-11/399 от 10.12.2018 г., признан судами не соответствующим фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам.

Как указано судами, из содержания указанных писем видно, что письмо ответчика N 23-11/364 от 19.11.2018 г. касается продукции, поставляемой только в ноябре 2018 г. и конкретно по спецификации N 16 от 16.11.2018 г., а письмо N 23-11/399 от 10.12.2018 г. касается продукции, поставляемой только в декабре 2018 г. и конкретно по спецификации N 17 от 07.12.2018 г. Довод ответчика о том, что указанные выше письма непосредственно предшествовали спорному периоду и стоимость ибупрофена оставалась без изменения, не имеет правового значения.

Кроме того, ответчик указывал на то, что Положение и Приложение N 1 к нему являются локальными актами ответчика, которые утверждаются и изменяются генеральным директором ответчика без какого-либо согласования с истцом, что соответствует положению п. 3 раздела 4 Положения.

В соответствии с п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 г. при изменении условий предоставления скидки ответчик обязан уведомлять истца.

Как указано судами, поскольку применение или не применение критерия безубыточности продукции в целях предоставления или не предоставления истцу скидки зависит исключительно от ответчика, применяется в одностороннем порядке по его усмотрению и независимо от воли истца, надлежащее исполнение обязанности о заблаговременном, полном и точном информировании истца об убыточности произведенной ответчиком продукции и, как следствие, не предоставлении истцу скидки на поставляемую убыточную продукцию, лежит целиком на ответчике и соответствует принципам добросовестности, разумности, заботливости и осмотрительности стороны в гражданских правоотношениях. Таким образом, указанные письма ответчика не имеют отношения к поставкам продукции, осуществляемым ответчиком в январе 2019 г. по Спецификации N 18.

Поскольку общая стоимость поставленной в январе 2019 г. по Спецфикации N 18 продукции составила 201 843 201,80 руб. при авансе в размере 30% ставка основной скидки должна составлять 24,5%.

В письме N 1-25/18 от 18.04.2019 г. ответчик подтвердил, что общая стоимость препаратов цефалоспоринового ряда (цефтриаксон, цефотаксим, цидапенем), приобретенного истцом в январе 2019 г., составила 60 310 461,0 руб., что от общего объема отгруженной продукции (201.843.201,80 руб.) составляет 29,9%. Следовательно, ставка дополнительной скидки при закупке препаратов цефалоспоринового ряда по поставкам в январе 2019 г. должна составлять 5%.

Таким образом, суммарная ставка предоставляемой истцу скидки по отгрузкам продукции в январе 2019 г. по Спецификации N 18 должна составлять 29,5%.

Согласно пунктам 2.4, 2.6, 3.1, 5.2 Контракта спецификация разовой поставки продукции является неотъемлемой частью Контракта и соглашением сторон.

Поскольку до подписания Спецификации N 18 ответчик не уведомил истца о том, что поставляемый ибупрофен относится к убыточным позициям и что скидка на него истцу не будет предоставлена, то расчет размера скидки должен производиться по указанным выше ставкам от общей стоимости продукции, поставленной в январе 2019 г., т.е. от 201 843 201,80 руб.

Таким образом, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что размер примененной скидки по поставкам продукции в январе 2019 г. был необоснованно уменьшен на 7 670 406,03 руб.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

Кассационная коллегия считает, что выводы судов первой и апелляционной инстанций о применении норм права соответствуют фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам, оценка которым судами дана в соответствии со статьей 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации; суды первой и апелляционной инстанций правильно применили нормы права; кассационная жалоба удовлетворению не подлежит ввиду следующего.

Все доводы ответчика в кассационной жалобе ранее заявлялись им при рассмотрении дела судами первой и апелляционной инстанций, исследованы и оценены судами и правомерно отклонены ими ввиду следующего.

Судами со ссылкой на п. 1 ст. 429.1 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что условия Контракта являются общими условиями, имеют силу для всех разовых поставок и могут быть дополнены или изменены соглашением сторон; условия поставки конкретной партии продукции указываются в согласованной сторонами соответствующей спецификации разовой поставки, являющейся неотъемлемой частью Контракта; Контракт действует до 31.12.2022, а в части взаиморасчётов до полного исполнения сторонами своих обязательств.

Согласно предмету и п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 ответчик принял на себя обязательство по предоставлению истцу финансовой скидки на условиях, предусмотренных Положением о предоставлении финансовых скидок (премий, бонусов) при поставке лекарственных средств РУП "Белмедпрепараты" на внешние рынки, утверждаемым приказом генерального директора ответчика (далее - Положение), в счёт будущих поставок по результатам выполнения истцом условий предоставления скидки за соответствующий отчетный месяц.

Судами также установлено, что к поставкам продукции в феврале, марте и апреле 2018 года применяется Положение и Приложение N 1 к нему в редакции от 27.02.2018, а к поставкам продукции в январе 2019 года применяется Положение в редакции от 10.04.2018 и Приложение N 1 к нему в редакции от 31.10.2018.

Об изменении условий предоставления скидки ответчик обязан уведомлять истца (абз. 2 п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018).

В соответствии с п. 1 раздела 1 Положения в редакциях от 27 февраля и 10 апреля 2018 года скидка - это вознаграждение без изменения цены единицы отгруженного товара, предоставляющее собой разницу между контрактной стоимостью товара и суммой полученных денежных средств, предоставляемое покупателю-нерезиденту за выполнение им определённых условий договора.

В соответствии с п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 ответчик обязан предоставить истцу скидку в размере ставок, оговоренных в Приложении N 1 к Положению, в счёт будущих поставок по результатам выполнения истцом условий предоставления скидки за соответствующий отчётный месяц.

Согласно пунктам 2 и 3 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 окончательный расчет скидки определяется на основании акта на предоставление скидки, который оформляется в виде дополнительного соглашения к Контракту и направляется ответчиком в адрес истца в срок до 15 числа месяца, следующего за отчетным; истец обязан направить ответчику подписанный акт в течение 5 календарных дней с момента его получения, после чего ответчик обязан направить истцу дополнительное соглашение к Контракту о зачёте суммы премии в счет оплаты будущих поставок продукции. На практике стороны ежемесячно подписывали акт на предоставление скидки, который является неотъемлемой частью Контракта, в котором оговаривали расчет суммы скидки за отчётный период на основе данных об отгрузках продукции по спецификациям разовых поставок, товарно-транспортных накладных, об оплате продукции и стоимости отгруженной продукции, а также условия о зачете суммы начисленной скидки в счет оплаты будущих поставок продукции.

Судами было установлено также, что в ходе исполнения обязательств по Контракту по поставкам продукции в феврале, марте, апреле 2018 года и в январе 2019 года начисление и предоставление истцу скидок было произведено сторонами ошибочно.

Судами установлено, что в феврале и марте 2018 года поставки продукции производились на основании спецификации N 2 от 20.02.2018 с уточнениями (Спецификация N 2) и спецификации N 3 от 22.03.2018 с уточнением (Спецификация N 3).

В отношении отгрузок продукции в феврале-марте 2018 года применялись Положение в редакции от 27.02.2018 и скидки в размере, установленном в Приложении N 1 к Положению в редакции от 27.02.2018 (далее - Приложение N 1 от 27.02.2018).

Ответчик направил истцу акт на предоставление скидки N 2 от 01.03.2018 (Акт на скидки N 2), согласно п. 2 которого за поставки продукции в феврале 2018 года истцу была предоставлена скидка в размере 30% от стоимости поставленной продукции на сумму 60 591 964,77 руб., а также акт на предоставление скидки N 3 от 26.04.2018 (Акт на скидки N 3), согласно п. 2 которого за поставки продукции в марте 2018 года истцу была предоставлена скидка в размере 33% от стоимости поставленной продукции на сумму 112 053 420,18 руб. Оба акта были подписаны генеральным директором ответчика и заверены оттиском печати ответчика.

Судами установлено, что стороны при согласовании размера скидки по поставкам в феврале и марте 2018 года допустили ошибки, поскольку при определении размера скидки сторонами не было учтено, что в ходе поставок продукции в указанный период времени ответчик направил истцу письмо N 23-11/77 от 13.03.2018 (далее - Письмо от 13.03.2018), согласно которому размер скидки по отгрузкам за февраль-март 2018 года может составить 35% от суммы закупки при условии, если объём поставки продукции в марте 2018 года составит не менее 200 миллионов руб., а суммарно за февраль-март 2018 года не менее 400 миллионов руб., из них объём лекарственных средств цефалоспоринового ряда составит не менее 100 миллионов руб., при условии своевременной оплаты истцом поставленной продукции.

С учётом указанных предложений ответчика о размере и условиях предоставления скидки истец полагает, что по поставкам продукции в феврале 2018 года, кроме основной скидки в размере 30% от стоимости поставленной продукции (201 973 215,89 руб.), что составило 60 591 964,77 руб. согласно п. 2 Акта на скидки N 2, истцу должна была быть предоставлена дополнительная скидка в размере 5% от стоимости поставленной продукции на сумму 10 098 660,79 руб., а по поставкам продукции в марте 2018 года вместе с дополнительной скидкой вместо основной скидки в размере 28% от стоимости поставленной продукции (339 555 818,71 руб.), что составило 95 075 629,24 руб. согласно п. 2 Акта на скидки N 3, истцу должна была быть предоставлена основная скидка в размере 30% от стоимости поставленной продукции на сумму 101 866 745,61 руб., т.е. на 6 791 116,37 руб. больше.

Судами установлено также, что в результате допущенной ошибки размер недополученной истцом скидки по поставкам продукции в феврале-марте 2018 года составил 16 889 777,16 руб.

Ответчик со ссылкой на положения статей 432 и 434 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункты 2.5 и 2.6 Контракта, п. 2 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 указал в кассационной жалобе, что договоренности о предоставлении скидок должны достигаться только в двусторонней письменной форме путем заключения дополнительного соглашения. По мнению ответчика, изменение условий о предоставлении истцу скидок путем направления им Письма от 13.03.2018 в адрес истца нарушен согласованный сторонами порядок, указанный выше.

Данный довод ответчика является необоснованным, противоречит фактическим обстоятельствам дела, условиям Контракта и Положения.

Согласно п. 2 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 окончательный размер скидки определяется на основании акта на предоставление скидки, являющегося дополнительным соглашением к Контракту. При этом в данном пункте говорится об определении не самой величины ставки скидки, на основании которой будет определяться сумма скидки, а об определении уже суммы скидки по факту поставок продукции за конкретный период времени.

Вместе с тем согласно п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 ответчик обязан предоставить истцу скидку в размере ставок, зафиксированных в Приложении N 1 к Положению.

При этом ответчик в кассационной жалобе указал, что само Положение и Приложение N 1 к нему являются локальными актами ответчика, которые утверждаются и изменяются генеральным директором ответчика без какого-либо согласования с истцом, что соответствует п. 3 раздела 4 Положения.

Об изменении ставок предоставляемых истцу скидок по поставкам с февраля 2018 года ответчик проинформировал истца путем направления письма N 173 от 27.02.2018. Указанное письмо ответчика оформлено на фирменном бланке РУП "Белмедпрепараты", за подписью генерального директора ответчика.

О применении специальных ставок скидок по поставкам продукции в феврале-марте 2018 года ответчик проинформировал истца путем направления Письма от 13.03.2018, оформленного также на фирменном бланке РУП "Белмедпрепараты" и за подписью генерального директора ответчика.

Порядок изменения ставок предоставляемых истцу скидок по поставкам продукции в феврале-марте 2018 года, как и порядок информирования истца об изменении указанных ставок путем направления ответчиком истцу Письма от 13.03.2018, полностью соответствует условиям Контракта и Положения.

Таким образом, направляя истцу Письмо от 13.03.2018, ответчик информировал истца об изменении условий предоставления ему скидок по поставкам продукции в феврале-марте 2018 года в том же порядке (в том же виде (форме) и тем же способом), что и об условиях предоставления истцу скидок, содержащихся в Приложении N 1 от 27.02.2018.

Согласно п. 1 ст. 14 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров, заключенной 11.04.1980 в г. Вене, предложение о заключении договора, адресованное одному или нескольким конкретным лицам, является офертой, если оно достаточно определено и выражает намерение оферента считать себя связанным в случае акцепта. Предложение является достаточно определенным, если в нем обозначен товар и прямо или косвенно устанавливаются количество и цена либо предусматривается порядок их определения.

Указанные выше признаки наличия оферты содержатся в Письме от 13.03.2018, а предложение ответчика, содержащееся в этом письме, является достаточно определённым. Последующее поведение истца явно подтверждает акцепт им полученной оферты, а все последующие действия сторон подтверждают не только их намерение реализовать предложение ответчика, но и фактическую реализацию ими этого предложения.

Письмо от 13.03.2018 оформлено на официальном бланке ответчика и подписано уполномоченным представителем ответчика - генеральным директором РУП "Белмедпрепараты", как и Положение и Приложение N 1 к нему от 27.02.2018.

Ответчик, проинформировав истца в указанном письме об утверждении нового Положения и Приложения N 1 от 27.02.2018, одновременно в этом же письме указал специальные условия предоставления скидки по поставкам продукции в феврале-марте 2018 года, отличающиеся от общих условий, оговорённых в Приложении N 1 от 27.02.2018.

Кроме того, ответчик в этом письме указал конкретные условия (точные цифры) по объёмам закупки продукции в феврале-марте 2018 года, при выполнении которых истец может рассчитывать на получение скидки в размере 35% от суммы закупки за этот период.

При этом в самом Письме от 13.03.2018 ответчик не указал, что оно носит информационный или иной, необязательный для него характер.

Судами правомерно отклонен довод ответчика о том, что его письмо разъясняет условия Приложения N 1 от 27.02.2018, поскольку в указанных документах содержатся разные условия предоставления скидки.

В частности, применение основной скидки 30% обусловлено в Приложении N 1 от 27.02.2018 уплатой истцом аванса в размере 100%, а в Письме от 13.03.2018 применение этой же скидки обусловлено своевременной оплатой истцом поставленной продукции.

Согласно условиям Спецификации N 2 предусмотрен авансовый платеж в размере 100%. Это условие об оплате поставляемой продукции было выполнено истцом, что подтверждается Актом на скидку N 2. Согласно условиям Спецификации N 3 оплата продукции производилась на условиях раскрытия покрытого аккредитива, т.е. без обязанности истца уплатить 100% аванса. Это условие также было выполнено истцом, что подтверждается дополнительным соглашением к Контракту N 16 от 22.03.2018, платежными поручениями N 612 от 27.03.2018 и N 631 от 28.03.2018, банковскими ордерами на возврат излишне уплаченной суммы N 930367 от 11.05.2018, N 113929 от 15.05.2018 и Актом на скидки N 3 (имеются в материалах дела), подтверждающими полную оплату истцом суммы 223 631 782,93 руб.

Несмотря на то, что условия об оплате поставляемой продукции были выполнены истцом, ему была предоставлена основная скидка не 30%, как указано в Письме от 13.03.2018, а 28%, как это предусмотрено в Приложении N 1 от 27.02.2018.

Судами также правомерно отклонен довод ответчика о том, что истец не выполнил условия п. 1 Приложения N 1 от 27.02.2018 в части внесения 100% предоплаты, т.к. в Письме от 13.03.2018 применение максимальной ставки скидки обусловлено ответчиком лишь своевременной оплатой истцом поставленной продукции.

Истцом были выполнены условия предоставления скидки в части своевременной и полной оплаты поставленной продукции, оговоренные ответчиком в Письме от 13.03.2018. Из материалов дела усматривается и судами установлено, что ответчик никогда не оспаривал своевременность и полноту оплаты истцом продукции, поставленной в феврале-марте 2018 года.

В письме N 1-25/18 от 18.04.2019 и в отзыве на иск от 30.05.2019 ответчик подтвердил, что стоимость фактически отгруженной истцу продукции в феврале-марте 2018 года составила 541 529 034,60 руб., из которой стоимость препаратов цефалоспоринового ряда составила 110 421 842,86 руб.

Таким образом, истец выполнил все условия ответчика для применения скидки по отгрузкам продукции в феврале-марте 2018 года в размере 35% от суммы закупки в указанный период.

Кроме того, судами также установлено, что истец никаких разъяснений у ответчика не запрашивал, направление ответчиком Письма от 13.03.2018 в адрес истца являлось инициативой самого ответчика.

Существенным обстоятельством является то, что ответчик одновременно направил в адрес истца Письмо от 13.03.2018 и Приложение N 1 от 27.02.2018, в которых содержались различные условия предоставления истцу скидки по результатам поставок продукции в феврале-марте 2018 года. Оба документа были подписаны уполномоченным представителем ответчика. При этом в Письме от 13.03.2018 содержалось предложение ответчика приобрести его продукцию в конкретный период на конкретных условиях, а в Приложении N 1 от 27.02.2018 такого предложения в явной форме не содержалось.

Судами также исследовано представленное истцом в качестве письменного доказательства заключение от 24.06.2019 специалиста - заведующего отделом экспериментальной лексикографии Федерального государственного бюджетного учреждения науки "Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН", главного научного сотрудника, доктора филологических наук, профессора Баранова А.Н., обладающего специальными познаниями в области языкознания.

Судами было установлено, что Письмо от 13.03.2018 являлось коммерческим предложением ответчика, направленным истцу с целью побудить его приобрести большее количество продукции в феврале-марте 2018 года, с указанием конкретных количественных, стоимостных и временных условий закупки продукции, при выполнении которых истец вправе был рассчитывать на получение скидки в размере 35% от суммы закупки за этот период.

При этом довод ответчика о том, что у специалиста отсутствовала возможность сравнить условия предоставления скидок, указанные в Письме от 13.03.2018 и в Приложении N 1 от 27.02.2018, т.к. указанное Приложение не было представлено ему для анализа, что, по мнению ответчика, делает заключение специалиста неотносимым доказательством, является бездоказательным и необоснованным, поскольку по заявлению истца специалисту была представлена полная информация, необходимая и достаточная для проведения анализа, в.ч. и указанное выше Приложение.

В случае, когда до изменения договора одна из сторон, получив от другой стороны исполнение обязательства по договору, не исполнила свое обязательство либо предоставила другой стороне неравноценное исполнение, к отношениям сторон применяются правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (гл. 60 ГК РФ), если иное не предусмотрено законом или договором либо не вытекает из существа обязательства (п. 4 ст. 453 ГК РФ).

Таким образом, судами полно и всесторонне выяснены все фактические обстоятельства, касающиеся предоставления истцу скидки по поставкам продукции в феврале-марте 2018 года. Судами правильно установлено, что в результате допущенной ошибки размер недополученной истцом скидки по поставкам продукции в феврале-марте 2018 г. составил 16 889 777,16 руб.

Судами также установлено, что стороны при согласовании размера скидки по поставкам продукции в апреле 2018 года допустили ошибку.

Поставки продукции в апреле 2018 года производились ответчиком на основании спецификации разовой поставки N 4 от 09.04.2018 с уточнениями (Спецификация N 4).

В отношении отгрузок продукции истцу на дату подписания Спецификации N 4 -09.04.2018 действовало Положение в редакции от 27.02.2018 и применялись скидки, установленные в Приложении N 1 от 27.02.2018.

Ответчик направил истцу акт на предоставление скидки N 4 от 07.05.2018, подписанный генеральным директором ответчика и заверенный оттиском печати ответчика (Акт на скидки N 4), согласно п. 2 которого за поставки продукции в апреле 2018 года истцу предоставлена скидка в размере 27% от стоимости поставленной продукции на сумму 30 249 350,43 руб.

На дату подписания Спецификации N 4 - 09.04.2018 действовали скидки, установленные в Приложении N 1 от 27.02.2018, а сторонами были ошибочно применены скидки, установленные в Приложении N 1 к Положению в редакции от 10.04.2018 (далее - Приложение N1 от 10.04.2018), которое было утверждено ответчиком уже после подписания сторонами Спецификации N 4 и направлено истцу 13.04.2018, т.е. в отношении уже законтрактованной партии продукции ответчиком были утверждены новые условия предоставления скидки, существенно ухудшающие положение истца.

Судами правомерно отклонен довод ответчика о том, что по состоянию на 09.04.2018 истец не имел никаких разумных оснований полагать, что будут применяться скидки в размере, установленном в Приложении N 1 от 27.02.2018, т.к. в этом Приложении указано, что оно действует до 31.03.2018.

Судами правильно установлено, что на момент подписания Спецификации N 4 - 09.04.2018 истец не только не был проинформирован ответчиком о том, что он изменил условия предоставления скидки, но и не мог быть проинформирован об этом, поскольку новые условия ещё не были утверждены самим ответчиком. О введении новых условий предоставления скидки ответчик уведомил истца только 13.04.2018 своим письмом N 23-11/120. Доказательств того, что ответчик информировал истца об изменении размера скидок по поставкам до момента заключения Спецификации N 4, ответчиком представлены не были.

Судами также установлено, согласно п. 2 приказа ответчика N 330 от 10.04.2018 и письма ответчика N 23-11/144 от 29.04.2018, имеющихся в материалах дела, Положение и Приложение N 1 к нему, утверждённые приказом ответчика N 173 от 27.02.2018, утратили силу с 10.04.2018, т.е. уже после заключения сторонами Спецификации N 4.

В случае изменения или расторжения договора обязательства считаются измененными или прекращенными с момента заключения соглашения сторон об изменении или о расторжении договора, если иное не вытекает из соглашения или характера изменения договора (п. 3 ст. 453 ГК РФ). В случае, когда до изменения договора одна из сторон, получив от другой стороны исполнение обязательства по договору, не исполнила свое обязательство либо предоставила другой стороне неравноценное исполнение, к отношениям сторон применяются правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (гл. 60 ГК РФ), если иное не предусмотрено законом или договором либо не вытекает из существа обязательства (абз. 2 п. 4 ст. 453 ГК РФ).

При установлении исполнении обязательства и после его прекращения стороны обязаны действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга, взаимно оказывая необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставляя друг другу необходимую информацию (п. 3 ст. 307 ГК РФ).

Суды пришли к правильному выводу о том, что при указанных обстоятельствах на момент подписания Спецификации N 4 истец не мог знать о намерениях ответчика изменить условия предоставления ему скидок, а сам ответчик ещё не утвердил новые условия.

Судами также правомерно отклонен довод ответчика о том, что Приложение N 1 от 27.02.2018 действовало до 31.03.2018 и что в отсутствие Приложения N 1 от 10.04.2018 основания для применения скидки по поставкам за апрель 2018 года отсутствовали, поскольку указанный довод прямо противоречит приказу ответчика N 330 от 10.04.2018 и его письму N 23-11/144 от 29.04.2018.

При этом ответчик в кассационной жалобе указал на то, что Положение и Приложение N 1 к нему являются локальными актами ответчика, которые утверждаются и изменяются его генеральным директором без какого-либо согласования с истцом, что соответствует п. 3 раздела 4 Положения.

Судами правильно установлено, что к поставке в апреле 2018 года должна быть применена скидка, оговорённая в Приложении N 1 от 27.02.2018, в размере 29% от стоимости продукции, поставка которой была согласована обеими сторонами в Спецификации N 4 (112.034.631,22 руб.), что составляет 32 490 043,05 руб., а не 27% на сумму 30 249 350,43 руб., как ошибочно указано в п. 2 Акта на скидки N 4.

Таким образом, размер вознаграждения в виде скидки, предоставленной истцу по поставкам продукции в апреле 2018 года, был ошибочно уменьшен на 2 240 692,62 руб.

Судами также установлено, что в январе 2019 г. поставки продукции производились ответчиком на основании Спецификаций N 18 от 28.01.2019 и N 19 от 29.01.2019.

На дату их подписания сторонами действовало Положение в редакции от 10.04.2018. В соответствии с приказом ответчика N 940 от 31.10.2018 на момент подписания сторонами указанных выше спецификаций действовали скидки, установленные в Приложении N 1 к Положению в редакции от 31.10.2018 (далее - Приложение N 1 от 31.10.2018).

Ответчик направил в адрес истца акт на предоставление скидки N 13 от 26.02.2019, подписанный и.о. генерального директора ответчика и заверенный оттиском печати ответчика (Акт на скидки N 13), согласно п. 2 которого за поставки продукции в январе 2019 года истцу была предоставлена скидка в размере 26,5% от стоимости поставленной продукции на сумму 51 873 338,50 руб.

10.06.2019 ответчик представил в материалы дела Перечень товаров собственного производства, предлагаемых к реализации по ценам ниже себестоимости, утверждённый и.о. гендиректора ответчика 28.01.2019, согласно которому вся партия отгружаемого истцу по Спецификации N 18 от 28.01.2019 препарата ибупрофен (таблетки, покрытые плёночной оболочкой, 200 мг в контурной ячейковой упаковке (КЯУ) N 10х5 в пачке) в количестве 272 тыс. упаковок признана ответчиком убыточной, а также письмо N 24-11/35 от 30.01.2019, которым он уведомил истца о том, что препарат ибупрофен является убыточной позицией, на которую истцу не будет предоставлена скидка. Подтверждений того, что указанный Перечень ответчик до суда представлял истцу, в материалах дела отсутствуют.

При определении размера применяемой скидки в Акте на скидки N 13 стороны ошибочно исходили из того, что общий объём отгруженной продукции в январе 2019 года по Спецификации N 18 составил не 201 843 201,80 руб., а 195 748 447,16 руб., т.к. ответчик из стоимости общего объёма отгруженной продукции вычел стоимость убыточного, по его мнению, препарата ибупрофен на сумму 6 094 754,64 руб.

Судами правильно установлено, что данный расчёт суммы скидки является ошибочным, поскольку не основан на условиях Контракта и Положения, а также на фактических обстоятельствах.

Судами также правомерно отклонен довод ответчика о том, что истец не выполнил условия предоставления ему дополнительной скидки в размере 5% от общего объёма закупки продукции в январе 2019 года, закупив продукции на сумму менее 200 миллионов руб., как того требовалось в соответствии Приложением N 1 от 31.10.2018, и что ответчик уведомлял истца о том, что реализация ибупрофена им осуществляется ниже себестоимости начиная с ноября 2018 года.

В силу п. 2 раздела 4 Положения в редакции от 10.04.2018 г. скидка предоставляется в процентах от общей стоимости отгруженного товара по спецификации разовой поставки.

По Спецификации N 18 сторонами было законтрактовано ибупрофена к поставке в количестве 272 тыс. упаковок на общую сумму 6 081 920,0 руб., а согласно акта исполнения Спецификации N 18 от 28.01.2019, Акта на скидки N 13 ответчик произвёл поставку ибупрофена в январе 2019 года на общую сумму 6 094 754,64 руб.

Указанную сумму ответчик не только вычел из общего объёма отгруженной в январе 2019 года по Спецификации N 18 продукции, но и не применил к ней скидку, заявив, что ибупрофен является убыточной для него позицией.

Заявляя о том, что ибупрофен является убыточной позицией, на которую истцу не будет предоставлена скидка, ответчик ссылается на своё письмо N 24-11/35, которое он направил истцу 30.01.2019, из содержания которого видно, что поставка этой партии ибупрофена была законтрактована сторонами 28.01.2019 по Спецификации N 18.

Таким образом, ответчик направил истцу это письмо только после подписания сторонами Спецификации N 18.

На момент подписания сторонами Спецификации N 18 - 28.01.2019 ответчик своим внутренним документом (Перечень товаров собственного производства, предлагаемых к реализации по ценам ниже себестоимости) уже признал эту партию убыточной, однако не уведомил об этом истца до подписания Спецификации N 18, сделав это только 30.01.2018.

В материалах дела имеются товарные накладные, которыми подтверждается, что на дату направления истцу указанного письма ответчик уже отгрузил истцу ибупрофен на сумму 2 499 020,68 руб., т.е. более 40% от всей партии поставляемого по Спецификации N 18 ибупрофена.

Судами также установлено, что об убыточности производимого ибупрофена для его поставки в январе 2019 года ответчик узнал не позднее момента его производства.

В материалах дела имеются паспорта производства ответчиком ибупрофена, поставляемого по Спецификации N 18, из содержания которых видно, что на 21.01.2019 ответчиком уже было произведено 95% партии ибупрофена, который был отгружен по Спецификации N 18, т.е. ответчик уже на 21.01.2019 имел полную информацию об убыточности производимого ибупрофена и имел возможность до подписания Спецификации N 18 уведомить истца о том, что на приобретаемый им в январе 2019 года ибупрофен скидка ему предоставлена не будет. Однако ответчик этого не сделал.

Заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с её намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение (п. 1 ст. 8 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров).

При установлении, исполнении обязательства и после его прекращения стороны обязаны действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга, взаимно оказывая необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставляя друг другу необходимую информацию (п. 3 ст. 307 ГК РФ).

Судами также правомерно отклонен довод ответчика о том, что в рамках поставок продукции по Спецификации N 18 он заранее уведомлял истца о реализации ибупрофена ниже себестоимости своими письмами N 23-11/364 от 19.11.2018 и N 23-11/399 от 10.12.2018, поскольку из содержания указанных писем ответчика видно, что письмо N 23-11/364 от 19.11.2018 касается продукции, поставляемой только в ноябре 2018 года и исключительно по спецификации N 16 от 16.11.2018, а письмо N 23-11/399 от 10.12.2018 касается продукции, поставляемой только в декабре 2018 года и исключительно по спецификации N 17 от 07.12.2018.

Довод ответчика о том, что указанные выше письма непосредственно предшествовали спорному периоду и стоимость ибупрофена оставалась без изменения, не имеет правового значения, поскольку указанные выше письма ответчика никак не связаны с поставками продукции в январе 2019 года.

Ответчик в кассационной жалобе указал на то, что Положение и Приложение N 1 к нему являются локальными актами ответчика, которые утверждаются и изменяются его генеральным директором без какого-либо согласования с истцом, что соответствует п. 3 раздела 4 Положения.

В соответствии с п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 при изменении условий предоставления скидки ответчик обязан уведомлять истца. Поскольку применение или не применение критерия безубыточности продукции в целях предоставления или не предоставления истцу скидки зависит исключительно от ответчика, применяется в одностороннем порядке по его усмотрению и независимо от воли истца, надлежащее исполнение обязанности о заблаговременном, полном и точном информировании истца об убыточности произведенной ответчиком продукции и, как следствие, не предоставлении истцу скидки на поставляемую убыточную продукцию, лежит целиком на ответчике и соответствует принципам добросовестности, разумности, заботливости и осмотрительности стороны в гражданских правоотношениях.

Таким образом, указанные письма ответчика не имеют отношения к поставкам продукции, осуществляемым ответчиком в январе 2019 года по Спецификации N 18. Такие действия ответчика содержат признаки одностороннего отказа от исполнения обязательств, одностороннего изменения его условий и заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав.

Поскольку общая стоимость поставленной в январе 2019 года по Спецификации N 18 продукции составила 201 843 201,80 руб., при авансе в размере 30% ставка основной скидки должна составлять 24,5%.

В письме N 1-25/18 от 18.04.2019, имеющемся в материалах дела, ответчик подтвердил, что общая стоимость препаратов цефалоспоринового ряда (цефтриаксон, цефотаксим, цидапенем), приобретённого истцом в январе 2019 года, составила 60 310 461,0 руб., что от общего объёма отгруженной продукции (201.843.201,80 руб.) составляет 29,9%. Следовательно, ставка дополнительной скидки при закупке препаратов цефалоспоринового ряда по поставкам в январе 2019 года должна составлять 5%.

Таким образом, суммарная ставка предоставляемой истцу скидки по отгрузкам продукции в январе 2019 года по Спецификации N 18 должна составлять 29,5%.

Судами правильно установлено, что поскольку до подписания Спецификации N 18 ответчик не уведомил истца о том, что поставляемый ибупрофен относится к убыточным позициям и что скидка на него истцу не будет предоставлена, то расчёт размера скидки должен производиться по указанным выше ставкам от общей стоимости продукции, поставленной в январе 2019 года, т.е. от 201 843 201,80 руб.

К поставке в январе 2019 года по Спецификации N 18 должна быть применена скидка в размере 29,5% от общей стоимости продукции, поставка которой была согласована обеими сторонами (201.843.201,80 руб.), что составляет 59 543 744,53 руб., а не 51 873 338,50 руб., как указано в п. 2 Акта на скидки N 13.

Суды пришли к правильному выводу, что размер применённой скидки по поставкам продукции в январе 2019 года был ошибочно уменьшен на 7 670 406,03 руб.

Таким образом, стороны по результатам отгрузок продукции в спорные периоды поставок фиксировали размер предоставляемых истцу скидок в соответствующих актах на предоставление скидок, указанных выше. При этом размер предоставляемых скидок определялся сторонами ошибочно, без учета всех обстоятельств, прямо влияющих на точное и правильное определение размера предоставляемых скидок, в результате чего истцу был причинен вред.

Согласно п. 1 ст. 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество за счёт другого лица, обязано возвратить последнему неосновательно приобретённое или сбережённое имущество (неосновательное обогащение). При этом правила о возврате неосновательного обогащения применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли (п. 2 ст. 1102).

В силу положений ст. 1103 Гражданского кодекса Российской Федерации нормы об обязательствах вследствие неосновательного обогащения подлежат применению к требованиям о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица, если иное не установлено Гражданским кодексом Российской Федерации, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа соответствующих отношений.

Стороны, подписывая акты на предоставление скидок по спорным периодам поставок, ошибочно фиксировали причитающиеся истцу скидки в размере, меньшем, чем ему причиталось бы в соответствии с условиями Положения и Приложения N 1 к Положению, что противоречит условиям Контракта (в редакции предмета и п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018).

Таким образом, предоставление истцу скидок по спорным периодам поставок продукции производилось сторонами ошибочно, в связи с Контрактом, но не на основании его условий.

Доводы заявителя кассационной жалобы об обратном основаны на переоценке представленных в дело доказательств. Иное толкование заявителем положений гражданского законодательства, а также иная оценка обстоятельств настоящего дела не свидетельствуют о неправильном применении судами норм материального права.

Правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения подлежат применению также к требованиям одной стороны в обязательстве к другой, например, о возврате ошибочно исполненного (п. 4 Приложения к Информационному письму Президиума ВАС РФ от 11.01.2000 N 49 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении").

Довод ответчика о том, что акт на предоставление скидки является самостоятельной сделкой, которая была исполнена сторонами без возражений и замечаний, является финальным документом, ликвидирующим потенциальные расчетные споры, является необоснованным.

В самом Контракте сторонами не оговорены условия предоставления скидок и их размер, однако оговорен порядок определения таких условий.

Судами установлено, что во всех актах на предоставление скидки по спорным периодам поставок продукции, имеющихся в материалах дела, сторонами указано, что акт является неотъемлемой частью Контракта и распространяется исключительно на правоотношения сторон, сложившиеся в рамках Контракта (п. 4 актов).

В соответствии с п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 ответчик обязан предоставить истцу скидки на условиях Положения и в размере ставок, оговоренных в Приложении N 1 к Положению, в счёт будущих поставок по результатам выполнения истцом условий предоставления скидки за соответствующий отчётный месяц.

В п. 2 дополнительного соглашения N 8 к Контракту от 20.02.2018 говорится, что акт на предоставление скидки является основанием для определения окончательного размера скидки и является дополнительным соглашением к Контракту. Это же условие оговорено в п. 4 раздела 4 Положения в редакциях от 27 февраля и 10 апреля 2018 года.

Указанный довод ответчика также не соответствует положениям ст. 153 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которой сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.

Довод ответчика о том, что акт на предоставление скидки является сделкой, которая в окончательном виде фиксирует размер предоставляемой истцу скидки и не может быть пересмотрена, также подлежит отклонению ввиду его несостоятельности.

Этот довод ответчик обосновал тем, что в акте указаны основания, период, размер, порядок предоставления скидки, а также акт составлен в двусторонней письменной форме.

Однако основания и порядок предоставления скидок, а также порядок определения периода и размера предоставляемых скидок оговорены сторонами в пунктах 1 и 2 дополнительного соглашения N 8 к Контракту от 20.02.2018.

Из содержания актов на предоставление скидок видно, что в части определения размера предоставляемых скидок они составляются сторонами путем расчета, сопоставляя сведения, полученные из первичных документов об отгрузках ответчиком продукции (спецификации, товарно-транспортные накладные) и об оплате истцом поставляемой продукции (платёжные поручения), и сами по себе в этой части не устанавливают, не изменяют и не прекращают какие-либо самостоятельные гражданские права и обязанности сторон.

Сам по себе факт согласования и исполнения сторонами актов на предоставление скидок не делает их неоспоримыми в случае выявления содержащихся в этих актах ошибок.

По факту выявления истцом ошибок в расчетах предоставленных ему скидок по спорным периодам поставок продукции он произвел перерасчет скидок, предоставил ответчику обоснование такого перерасчета, а также и сам расчет уточненных сумм скидок.

Судами правильно сделан вывод о том, что сам по себе акт на предоставление скидки не устанавливает, не изменяет и не прекращает какие-либо самостоятельные права и обязанности сторон, а лишь является первичным документом, отражающим текущее состояние взаимных расчётов между сторонами за определённый период времени.

Довод ответчика о том, что суды не применили нормы ст.ст. 429.1, 431, 432, 434 ГК РФ, а также п.п. 31 и 31 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25.12.2018 г. N 49 также является необоснованным, поскольку судами обеих инстанций дана правовая оценка условиям Контракта и дополнительных соглашений к нему именно с позиции того, что Контракт является рамочным договором.

Ссылки ответчика на судебную практику, которая, по мнению ответчика, подтверждает его позицию, также являются необоснованными, поскольку во всех судебных актах, на которые ссылается ответчик, говорится о прекращении обязательств ввиду их надлежащего исполнения. Однако в спорных правоотношениях сторон судами было правильно установлено ненадлежащее исполнение ответчиком своих договорных обязательств по предоставлению истцу скидок в полном размере по спорным периодам поставок.

Учитывая указанные выше условия Контракта и Положения, а также приведенные выше положения Гражданского кодекса Российской Федерации, довод ответчика о том, что акт на предоставление скидки является самостоятельной сделкой, является необоснованным, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и противоречит условиям Контракта и Положения.

Доводы ответчика о том, что предоставление скидки не является денежным обязательством и что истец избрал ненадлежащий способ защиты нарушенного права, не принимаются во внимание судебной коллегии по следующим основаниям.

Согласно п. 1 раздела 1 Положения в редакциях от 27 февраля и 10 апреля 2018 года скидка - это вознаграждение, представляющее собой разницу между контрактной стоимостью товара и суммой полученных денежных средств, т.е. разницу между двумя стоимостными показателями, выраженными в рублях.

Согласно пунктов 1, 2 и 4 раздела 4 Положения скидка предоставляется в валюте Контракта (рубли) в процентах от общей стоимости отгруженного товара по спецификации; акт является основанием для расчетов по поставкам в следующем отчетном периоде (как предварительная оплата) либо для уменьшения суммы задолженности (при условии отсрочки платежа); в случае отсутствия поставок на протяжении 60 дней после подписания сторонами акта на предоставление скидки, денежные средства в размере начисленной скидки подлежат возврату путем их перечисления на расчетный счет покупателя.

Так, в п. 2 акта на предоставление скидки N 2 от 01.03.2018 указано, что предоставляемая истцу скидка составляет 60 591 964,77 руб., а в п. 3 этого же акта говорится, что скидка в указанном выше размере подлежит зачету в счет предварительной оплаты покупателем продукции, поставляемой по спецификации N 2 от 20.02.2018. Аналогичные условия отражены и в других актах на предоставление скидки по всем спорным периодам поставок продукции.

Требование истца о предоставлении скидки является требованием о выплате ответчиком вознаграждения за выполнение истцом определённых условий Контракта.

В силу п. 1 раздела 1 и п. 2 раздела 4 Положения предоставление скидки - это обязательство ответчика выплатить вознаграждение в размере конкретной суммы за выполнение последним условий Контракта, т.е. исполнить денежное обязательство.

Довод ответчика о том, что предоставляемые истцу скидки по своей правовой природе не являются денежным обязательством и по смыслу ст. 415 ГК РФ должны быть квалифицированы как обязательства о прощении долга истца перед ответчиком, основан на ошибочном понимании им правовой природы обязательства о предоставлении скидки как денежного обязательства ответчика, с одной стороны, и способа прекращения (исполнения) обязательства ответчика по предоставлению истцу скидки, с другой.

Судами установлено, что в качестве способа прекращения этого денежного обязательства ответчика перед истцом стороны оговорили зачет суммы скидки, предоставляемой ответчиком, в счет оплаты истцом продукции, поставляемой ответчиком в будущем (пункты 1 и 3 дополнительного соглашения N 8 к Контракту от 20.02.2018).

Зачет является одним из способов прекращения обязательств, предусмотренных главой 26 Гражданского кодекса Российской Федерации. При этом встречные требования возникают из обязательств, в которых участвуют одни и те же лица, являющиеся одновременно и должниками, и кредиторами по отношению друг к другу, а сами требования должны быть однородными, т.е. требования, предмет которых определен одними и теми же родовыми признаками.

Поскольку в силу ст. 410 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательство прекращается полностью или частично зачетом встречного однородного требования, то зачет суммы предоставленной истцу скидки (вознаграждения) против стоимости поставляемой ответчиком продукции подтверждает однородность этих встречных (денежных) требований.

Судами установлено, что истец в досудебном порядке направлял ответчику предложения о возврате неосновательного обогащения по указанным выше спорным периодам отгрузок продукции путем зачета сумм недоплаченных скидок в счет оплаты будущих поставок продукции, как это предусмотрено условиями Контракта и Положения, направлял ответчику проекты дополнительных соглашений с условиями о доначислении скидок и зачете их в счет оплаты будущих поставок продукции.

Поскольку в добровольном порядке ответчиком требования истца удовлетворены не были, последний обратился в суд с иском о взыскании с ответчика суммы неосновательно обогащения в размере недоначисленных истцу скидок по спорным периодам отгрузок продукции, как это и было указано в претензиях, направленных истцом в адрес ответчика.

Суд апелляционной инстанции указал на то, что правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения подлежат применению также к требованиям одной стороны в обязательстве к другой, например, о возврате ошибочно исполненного (п. 4 Приложения к Информационному письму Президиума ВАС РФ от 11.01.2000 N 49 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении").

Отказ ответчика от подписания дополнительных соглашений о доначислении сумм скидок по спорным периодам поставок и от зачета сумм доначисленных скидок в счет оплаты истцом будущих поставок никак не отменяет само денежное обязательство ответчика по предоставлению истцу скидок в полном размере.

Ссылка ответчика в кассационной жалобе на п. 37 постановления Пленума Верховного Суд Российской Федерации от 24.03.2016 N 7 в обоснование довода о том, что денежным обязательством является только предусматривающее уплату (передачу) денег в погашение денежного долгам, является необоснованной, поскольку в указанном пункте постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации говорится об иных правоотношениях, а именно о том, что положения ст. 395 ГК РФ не применяются к отношениям сторон, не связанным с использованием денег в качестве средства платежа (средства погашения денежного долга).

Ссылка ответчика в кассационной жалобе на п. 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14.03.2014 N 16 в обоснование довода о том, что законодательством не исключена возможность зачета неоднородных требований по соглашению сторон, также является необоснованной, поскольку в указанном пункте постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации говорится об иных правоотношениях, а именно о том, что нормы ст. 410 ГК РФ, устанавливающие предпосылки прекращения обязательства односторонним заявлением о зачете, не означают запрета соглашения договаривающихся сторон о прекращении неоднородных обязательств или обязательств с ненаступившими сроками исполнения. Из материалов дела видно, что стороны Контракта не заключали такого соглашения (о прекращении неоднородных обязательств путем их зачета), и, кроме того, судами правильно установлено, что зачет суммы предоставленной истцу скидки (вознаграждения) против стоимости поставляемой ответчиком продукции подтверждает однородность этих встречных (денежных) требований.

Таким образом, суды правильно установили, что требование истца о предоставлении скидки, как и требование об уплате неустойки за несвоевременность ее предоставления, являются требованиями о взыскании с должника (ответчика) денежных средств.

Довод ответчика о том, что предоставляемая истцу скидка по смыслу ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации является обязательством о прощении долга истца перед ответчиком, не основан на фактических обстоятельствах и противоречит положениям действующего законодательства.

Согласно п. 1 ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей, если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора.

Судами правильно установлено, что в данном случае эти признаки прощения долга полностью отсутствуют.

В частности, довод ответчика о том, что его обязательство по предоставлению истцу скидки является обязательством о прощении долга, противоречит п. 1 раздела 1 Положения в редакциях от 27 февраля и 10 апреля 2018 года, согласно которому скидка - это вознаграждение, предоставляемое покупателю (истцу) за выполнение им определенных условий договора. При этом ответчик в своей жалобе указал, что Положение является локальным актом ответчика, который утверждается и изменяется его генеральным директором без согласования с истцом, что соответствует п. 3 раздела 4 Положения.

В рамках правоотношений сторон по предоставлению скидки истец не является по отношению к ответчику должником, а ответчик по отношению к истцу кредитором.

Поскольку в силу п. 1 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018 обязанность по предоставлению истцу скидки лежит именно на ответчике, а у истца есть право требовать предоставления такой скидки, то должником (обязанным лицом) является именно ответчик, а истец является кредитором.

Кроме того, зачет встречных требований (ст. 410 Гражданского кодекса Российской Федерации) представляет собой один из способов, как и прощение долга (ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации), прекращения обязательств, предусмотренных в главе 26 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При этом в соответствии с условиями Контракта сторонами оговорен в качестве способа прекращения обязательства по оплате скидки именно зачет суммы предоставленной скидки в счет оплаты будущих поставок продукции (пункты 1 и 3 дополнительного соглашения к Контракту N 8 от 20.02.2018).

Учитывая указанные обстоятельства, довод ответчика о том, что его обязательство по предоставлению скидки является обязательством по прощению долга, содержит признаки одностороннего отказа от исполнения обязательства и одностороннего изменения его условий, что по общему правилу недопустимо.

Таким образом, обязательство по предоставлению скидки согласно условиям Контракта и Положения прекращается не путём освобождения истца от исполнения каких-либо обязанностей, а лишь путем зачета суммы причитающейся истцу скидки в счёт оплаты ответчику продукции, которая будет поставлена истцу в будущем.

Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов; по общему правилу односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются; стороны своим соглашением вправе прекратить обязательство и определить последствия его прекращения; надлежащее исполнение прекращает обязательство (ст. 309, п. 1 ст. 310, п. 3 ст. 407, п. 1 ст. 408 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Судами установлено, что зачет является следствием предоставления истцу скидки и способом прекращения денежных обязательств обеих сторон: прекращение обязательства ответчика по выплате истцу скидки, с одной стороны, и прекращение обязательства истца по оплате ответчику соответствующей части поставляемой продукции, с другой.

В силу п. 2 ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательство считается прекращенным с момента получения должником уведомления кредитора о прощении долга.

Доказательств того, что ответчик направлял истцу уведомление о прощении долга, в материалах дела не имеется.

Кроме того, прощение долга считается состоявшимся, если определен размер прощаемой задолженности, имеющей денежное выражение. Довод ответчика о том, что сторонами согласован размер прощаемой задолженности, не соответствует фактическим обстоятельствам дела, поскольку во всех актах на предоставление скидки, имеющихся в материалах дела, стороны согласовывали только зачет суммы предоставленной ответчиком скидки в счет оплаты истцом поставляемой в будущем продукции и никогда не упоминали о прощении кому бы то ни было задолженности. Судами правильно установлено, что доказательств того, что сторонами определен размер прощаемой задолженности, ответчик также не представил.

Обязанность ответчика произвести доначисление скидок по спорным периодам поставок основана не на неисполнении ответчиком условий Контракта, а на требовании истца исправить ошибочно исполненное обязательство по предоставлению скидок по спорным периодам поставок продукции. В силу п. 4 Приложения к Информационному письму Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11.01.2000 N 49 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении" правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения подлежат применению также к требованиям одной стороны в обязательстве к другой, например, о возврате ошибочно исполненного.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 6 от 11.06.2020 "О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств":

1) для прекращения обязательств зачетом, по общему правилу, необходимо, чтобы требования сторон были встречными, их предметы были однородными и по требованию лица, которое осуществляет зачет своим односторонним волеизъявлением, наступил срок исполнения; в целях применения ст. 410 ГК РФ предметы активного и пассивного требований должны быть однородны, т.е. стороны после осуществления зачета должны оказаться в том же положении, как если бы оба обязательства были прекращены исполнением (пункты 10 и 12 постановления);

2) прощение долга не свидетельствует о заключении договора дарения, если совершается кредитором в отсутствие намерения одарить должника. Об отсутствии такого намерения могут свидетельствовать, в частности, взаимосвязь между прощением долга и получением кредитором имущественной выгоды по какому-либо обязательству, например, признанием долга, отсрочкой платежа по другому обязательству, досудебным погашением спорного долга в непрощенной части и т.п.), достижение кредитором иного экономического интереса, прямо не связанного с прощением долга, и т.п. Отношения кредитора и должника по прощению долга квалифицируются судом как дарение только в том случае, если будет установлено намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара (п. 3 ст. 423 ГК РФ). В таком случае прощение долга должно подчиняться запретам, установленным ст. 575 ГК РФ, п. 4 которой, в частности, не допускается дарение в отношениях между коммерческими организациями (п. 31 постановления);

3) прощение долга представляет собой двустороннюю сделку с подразумеваемым, по общему правилу, согласием должника на ее совершение: обязательство считается прекращенным с момента получения должником уведомления кредитора о прощении долга, если иное не предусмотрено соглашением сторон (п. 34 постановления).

Выводы судов в оспариваемых ответчиком судебных актах по делу полностью соответствуют указанным выше разъяснениям Верховного Суда Российской Федерации.

Таким образом, суды правильно квалифицировали правоотношения сторон по ошибочному предоставлению истцу скидок по спорным периодам поставок продукции как неосновательное обогащение ответчика.

Ссылки ответчика на преюдициальное значение судебных актов по делу N А40-150421/2019 являются необоснованными ввиду следующего.

В определении Конституционного Суда Российской Федерации от 06.11.2014 N 2528-О "По вопросу администрации Краснодарского края о проверке конституционности части 2 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации" говорится, что в системе действующего правового регулирования предусмотренное ч. 2 ст. 69 АПК РФ основание освобождения от доказывания во взаимосвязи с положениями ч. 1 ст. 64 и ч. 4 ст. 170 АПК РФ означает, что только фактические обстоятельства (факты), установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица, при этом не исключается их различная правовая оценка, которая зависит от характера конкретного спора.

Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации также неоднократно указывал на то, что ч. 2 ст. 69 АПК РФ освобождает от доказывания фактических обстоятельств дела, но не исключает их различной правовой оценки, которая зависит от характера конкретного спора (постановления Президиума ВАС РФ от 15.06.2004 N 2045/04, от 31.01.2006 N 11297/05 и от 25.07.2011 N 3318/11).

Кроме того, из содержания судебных актов по делу N А40-150421/2019 видно, что в этом деле речь идет о поставках продукции в другой период (март 2019 года), на основании другой спецификации, т.е. по сути другого договора (с учетом рамочного характера Контракта), и на основании иных условий.

В частности, в спорных правоотношениях сторон по делу N А40-150421/2019 ответчик вообще отказался предоставить истцу скидку по поставкам продукции в марте 2019 года, незаконность чего оспаривается истцом в указанном деле.

В настоящем деле истцу была предоставлена скидка, однако ее размер был определен сторонами ошибочно, что было правильно установлено судами первой и апелляционной инстанций.

Cогласно п. 4 Приложения к Информационному письму Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11.01.2000 N 49 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении" правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения подлежат применению также к требованиям одной стороны в обязательстве к другой, в т.ч., например, о возврате ошибочно исполненного.

Таким образом, в названных делах речь идет о различных фактических обстоятельствах, не связанных между собой, т.е. судебные акты по делу N А40-150421/2019 не имеют преюдициального значения для рассмотрения спора по настоящему делу.

При таких обстоятельствах суды пришли к правильному выводу о наличии оснований для удовлетворения исковых требований.

Доводы кассационной жалобы по существу направлены на переоценку установленных судами обстоятельств, что в силу ст. 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не входит в компетенцию суда кассационной инстанции.

В соответствии с положениями ст. 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации суду кассационной инстанции не предоставлены полномочия пересматривать фактические обстоятельства дела, установленные судами при их рассмотрении, давать иную оценку собранным по делу доказательствам, устанавливать или считать установленными обстоятельства, которые не были установлены в решении или постановлении, либо были отвергнуты судами первой или апелляционной инстанции.

Таким образом, фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены судами первой и апелляционной инстанций на основании полного, всестороннего и объективного исследования имеющихся в деле доказательств с учетом всех доводов и возражений участвующих в деле лиц, а окончательные выводы судов соответствуют фактическим обстоятельствам и представленным доказательствам, основаны на правильном применении норм материального и процессуального права, в связи с чем у суда кассационной инстанции отсутствуют основания для отмены либо изменения принятых по делу судебных актов, предусмотренные ст. 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Иная оценка заявителем кассационной жалобы установленных судом фактических обстоятельств дела и толкование положений закона не означает допущенной при рассмотрении дела судебной ошибки.

Доводы кассационной жалобы, сводящиеся к иной, чем у судов, оценке доказательств, не могут служить основаниями для отмены обжалуемых судебных актов, т.к. как они не опровергают правомерность выводов арбитражных судов и не свидетельствуют о неправильном применении норм материального и процессуального права.

Доводы кассационной жалобы о неправильном применении судами норм материального права подлежат отклонению, как основанные на неверном их толковании и понимании заявителем.

Нарушений норм процессуального права, являющихся безусловным основанием для отмены судебного акта, арбитражными судами первой и апелляционной инстанции при вынесении обжалуемых судебных актов, не допущено.

Иные доводы о нарушении судами первой и апелляционной инстанций норм права, приведенные в кассационной жалобе, подлежат отклонению, поскольку основаны на неправильном толковании норм права, а также как направленные на переоценку установленных судами первой и апелляционной инстанций обстоятельств и представленных в материалы дела доказательств, которая в силу положений статьи 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не входит в полномочия суда кассационной инстанции.

Руководствуясь ст. ст. 284-289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд

ПОСТАНОВИЛ:

Решение Арбитражного суда города Москвы от 12 декабря 2019 года и постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04 марта 2020 года по делу N А40-111646/2019,- оставить без изменения, а кассационную жалобу РУП "Белмедпрепараты" - без удовлетворения.

Председательствующий судья

А.А. Дербенев

Судьи

О.В. Анциферова
О.В. Каменская

Откройте актуальную версию документа прямо сейчас

Получить бесплатный доступ

Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.

"Согласно постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 6 от 11.06.2020 "О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств":

...