Обзор судебной практики по гражданским делам Верховного Суда Чувашской Республики за 1 квартал 2015 года

Практика
рассмотрения дел по спорам, возникающим из договорных правоотношений

Передача прав требования по кредитному договору, заключенному с потребителем (физическим лицом), лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, допускается в случае, если такая возможность передачи прав требования установлена законом либо договором.

ОАО1 обратилось в суд с иском к А.И. о взыскании долга по кредитному договору, мотивировав свои требования тем, что 01 сентября 2008 года между ОАО2 и А.И. был заключен договор о предоставлении кредита на потребительские цели. Банк свои обязательства по предоставлению кредита выполнил надлежащим образом и в полном объеме, однако ответчик от возврата кредита и уплаты процентов уклоняется, что привело к образованию долга в размере 493 507 рублей. 10 декабря 2010 года между ОАО2 и ОАО1 был заключен договор уступки права требования, согласно которому право требования по кредитному договору в размере 493 507 рублей было уступлено ОАО1.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции указал, что при заключении кредитного договора между ОАО2 и А.И. не согласовывалось условие, предусматривающее возможность банка передавать право требования по кредитному договору лицам, не имеющим лицензии на осуществление банковской деятельности.

Судебная коллегия с таким выводом суда не согласилась по следующим основаниям.

Согласно ст. 382 ГК РФ право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона; для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласие должника, если иное не предусмотрено законом или договором.

Статьей 384 ГК РФ установлено, что право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В силу ст. 383 ГК РФ переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, в частности требований об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, не допускается.

Таким образом, по общему правилу, личность кредитора не имеет значения для уступки прав требования по денежным обязательствам, если иное не установлено договором или законом. Вместе с тем, признавая необходимость повышенной защиты интересов граждан как потребителей соответствующих финансовых услуг при заключении ими кредитных договоров, Верховный Суд Российской Федерации в пункте 51 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей" указал на то, что, разрешая дела по спорам об уступке требований, вытекающих из кредитных договоров с потребителями (физическими лицами), суд должен иметь в виду, что Законом о защите прав потребителей не предусмотрено право банка, иной кредитной организации передавать право требования по кредитному договору с потребителем (физическим лицом) лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, если иное не установлено законом или договором, содержащим данное условие, которое было согласовано сторонами при его заключении.

Соответственно, передача прав требования по кредитному договору, заключенному с потребителем (физическим лицом), лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, допускается в случае, если возможность передачи прав требования по кредитному договору лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, установлена законом либо договором.

В соответствии с п. 10.1.3 кредитного договора от 01 сентября 2008 года кредитор имеет право без согласия и уведомления заемщика передать (уступить) все свои права и обязанности по настоящему договору или их часть, а также осуществлять иное распоряжение этими правами. Кроме того, до выдачи кредита А.И. дал письменное согласие кредитору на предоставление информации о нем и информацию о кредитной истории, связанной с заключением и исполнением обязательств по предоставленному кредиту, третьим лицам, в том числе бюро кредитных историй, страховым организациям, а также организациям, предоставляющим услуги по возврату просроченной задолженности.

Судебная коллегия указала, что тем самым А.И. фактически согласился на передачу (уступку) кредитором своих прав (требований) по кредитному договору другим лицам, в том числе и не имеющим лицензии на осуществление банковской деятельности.

Кредитный договор и договор уступки прав требования были заключены до принятия Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", в пункте 51 которого содержатся разъяснения о порядке передачи прав требования по кредитному договору с потребителем (физическим лицом) лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности. В данном Постановлении не установлено, что его действие распространяется на правоотношения, возникшие из ранее заключенных договоров.

При таких обстоятельствах у суда первой инстанции не имелось законных оснований для вывода о недействительности договора уступки права требования со ссылкой на несоответствие данного договора положениям Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей".

Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции и приняла новое решение, которым взыскала с А.И. в пользу ОАО 1 задолженность по кредиту в размере 423 729 рублей, судебные расходы по уплате государственной пошлины (Апелляционное дело N 33-271/2015, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

При разрешении споров, связанных с истребованием имущества из чужого незаконного владения, судам необходимо устанавливать наличие или отсутствие воли собственника на передачу владения вещью иному лицу. При этом недействительность сделок по отчуждению спорного имущества сама по себе не свидетельствует о выбытии имущества из владения собственника помимо его воли.

М.М. обратился в суд с иском к С.И., В.Н., Л.И., мотивировав их тем, что ему на праве собственности принадлежал грузовой самосвал, который был передан им В.Н. на основании доверенности, предусматривающей право на управление и распоряжение транспортным средством. Получая транспортное средство, В.Н. предложил от имени истца продать автомобиль по выгодной цене не менее 500 000 рублей, однако в последующем вопреки воле М.М., переоформил автомобиль на свое имя на основании договора купли-продажи от 5 августа 2013 года, подписанного от лица продавца и покупателя самим В.Н., по цене всего 50 000 рублей. 3 сентября 2013 года ответчик подарил спорный автомобиль своей супруге Л.И., которая 2 апреля 2014 года продала автомобиль С.И. На основании изложенного М.М. просил суд признать недействительными договор купли-продажи от 5 августа 2013 года, договор дарения от 3 сентября 2013 года, договор купли-продажи от 2 апреля 2014 года, прекратить право собственности С.И. на грузовой самосвал, истребовать его из незаконного владения С.И.

Удовлетворяя исковые требования М.М., суд первой инстанции указал, что в силу прямого указания закона (п. 3 ст. 182 ГК РФ) представитель не может совершать сделки от имени представляемого в отношении себя лично, в связи с чем, руководствуясь ст. 168 ГК РФ, пришел к выводу о недействительности сделок и необходимости истребования самосвала из чужого незаконного владения.

При этом при разрешении исковых требований М.М. об истребовании спорного самосвала из владения С.И. суд не учел следующее.

Как разъяснено в пункте 39 совместного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. N 10/22, по смыслу пункта 1 статьи 302 ГК РФ, собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения или владения лица, которому оно было передано собственником, помимо их воли. В связи с этим судам необходимо устанавливать наличие или отсутствие воли собственника на передачу владения иному лицу.

Недействительность сделок по отчуждению спорного имущества сама по себе не свидетельствует о выбытии имущества из владения М.М. помимо его воли.

По делу усматривается, что истец добровольно передал спорный самосвал во владение В.Н., а также наделил последнего правами по отчуждению указанного имущества, рассчитывая получить определенный доход от его продажи.

В свою очередь, В.Н., являясь по смыслу п. 1 ст. 302 ГК РФ лицом, которому имущество было передано собственником, также явно выразил свою волю на выбытие самосвала из своего владения, заключив сделку по его отчуждению.

При этом в ходе рассмотрения дела С.И. в письменной форме заявлял о том, что он является добросовестным приобретателем спорного имущества, которое приобрел по возмездной сделке. Указанные доводы истцом не опровергнуты. Поскольку не доказано иное, следует исходить из того, что приобретая автотранспортное средство - самосвал, в установленном порядке поставленный на учет в органах ГИБДД, у его титульного собственника Л.И. по возмездной сделке, С.И. не знал и не мог знать о том, что указанное лицо не имело полномочий на его отчуждение.

Таким образом, поскольку ответчиком имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, между истцом и ответчиком отсутствуют договорные отношения, то независимо от избранного истцом способа защиты права (т.е. заявление требования об истребовании имущества из чужого незаконного владения, либо заявление требования о признании недействительными сделок по отчуждению указанного имущества, либо заявление этих требований одновременно) применяются правила ст.ст. 301, 302 ГК РФ.

Согласно пункту 35 названного постановления Пленумов в ситуации, когда предъявлен иск о признании недействительными сделок по отчуждению имущества, в том числе к лицу, приобретшему имущество у лица, которое не имело права его отчуждать, следует учитывать правила, установленные ст.ст. 301, 302 ГК РФ.

Поскольку спорный самосвал был передан М.М. во владение В.Н. по воле истца, в последующем выбыл из владения В.Н. также в результате соответствующего волеизъявления, а С.И. приобрел спорное имущество у Л.И. возмездно и добросовестно, исковые требования об истребовании у С.И. автотранспортного средства из чужого владения и связанных с ним требований о прекращении права собственности, возложении обязанности по возвращению имущества в технически исправном и укомплектованном состоянии со всеми необходимыми документами удовлетворению не подлежали.

Следует отметить, что отказ в истребовании имущества из чужого незаконного владения не препятствует лицу, чье право нарушено, обратиться с иском о взыскании убытков по правилам ст. 15 ГК РФ.

Судебная коллегия отменила решение суда в части прекращения права собственности С.И. на грузовой самосвал и в части удовлетворения связанных с этим требований и приняла в указанной части новое решение, которым отказала в удовлетворении требований к С.И. (Апелляционное дело N 33-219/2015, Чебоксарский районный суд Чувашской Республики).

Если исковые требования заявлены к должнику и поручителю как солидарным ответчикам, а договор поручительства признан недействительным, оснований для отказа в удовлетворении исковых требований к должнику не имеется.

Банк обратился в суд с иском к ООО и Э.Г. о взыскании задолженности по кредитному договору.

Исковые требования мотивированы тем, что 20 марта 2013 года между Банком и ООО был заключен кредитный договор сроком до 19 марта 2014 года под 22% годовых. В обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору был заключен договор поручительства с Э.Г., который обязался отвечать перед банком солидарно с заемщиком. Ответчик ООО взятых на себя обязательств не исполняет.

Ответчик Э.Г. обратился со встречным исковым заявлением к Банку о признании договора поручительства от 20 марта 2013 года недействительным по тем основаниям, что на момент заключения договора поручительства у него наблюдалось обострение психического состояния, и он не понимал значения происходящего.

Определением суда по ходатайству представителя Э.Г. была назначена судебно-психиатрическая экспертиза. Согласно заключению комиссии экспертов Э.Г. в юридически значимый период (во время заключения договора поручительства) в связи с обострением имеющегося хронического психического расстройства не мог понимать значение своих действий и руководить ими.

При таких обстоятельствах, исходя из совокупности доказательств, суд первой инстанции обоснованно пришел к выводу, что в момент заключения договора поручительства Э.Г. находился в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий и руководить ими, в связи с чем правомерно на основании п. 3 ст. 177 ГК РФ удовлетворил встречные исковые требования Э.Г. и признал недействительным договор поручительства от 20 марта 2013 года.

При этом, отказывая в удовлетворении исковых требований Банка о взыскании задолженности по кредитному договору с ООО, суд первой инстанции исходил из того, что требование о взыскании кредитной задолженности с ООО в отдельности истцом не заявлено, суд не может выйти за пределы исковых требований и разрешить вопрос о наличии долга и возможности его взыскания с одного ответчика.

Судебная коллегия не согласилась с данными выводами суда первой инстанции по следующим основаниям.

Согласно ст. 819 ГК РФ по кредитному договору банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуются предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты за нее.

Согласно п. 2 ст. 819 ГК РФ к отношениям по кредитному договору применяются правила, предусмотренные параграфом 1 настоящей главы, если иное не предусмотрено правилами настоящего параграфа и не вытекает из существа кредитного договора.

В соответствии с п. 1 ст. 810 ГК РФ заемщик обязан возвратить заимодавцу полученную сумму займа в срок и в порядке, которые предусмотрены договором займа.

В силу пп. 1, 2 ст. 809 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором займа, заимодавец имеет право на получение с заемщика процентов на сумму займа в размерах и в порядке, определенных договором. При отсутствии иного соглашения проценты выплачиваются ежемесячно до дня возврата суммы займа.

Условиями кредитного договора от 20 марта 2013 года предусмотрено, что погашение кредита производится заемщиком ООО ежемесячно в размере не менее 25000 рублей не позднее последнего рабочего дня каждого календарного месяца начиная с апреля 2013 года. 19 марта 2014 года кредит должен быть возвращен заемщиком полностью. Уплата процентов производится заемщиком ежемесячно, не позднее последнего рабочего дня каждого календарного месяца, начиная с марта 2013 года.

Заемщик также обязался уплачивать удвоенные проценты за пользование суммой кредита, начисляемые на сумму просроченного кредита.

Материалами дела подтверждается, что заемщиком погашение кредита и уплата процентов за пользование кредитом производились с нарушением сроков, предусмотренных кредитным договором. Из материалов дела следует и не оспаривается ответчиками, что по состоянию на 16 июня 2014 года задолженность по кредитному договору от 20 марта 2013 года составляет 87 597 рублей.

Признание недействительным договора поручительства не влечет признание недействительным кредитного договора, заключенного с юридическим лицом.

Согласно ст. 323 ГК РФ при солидарной обязанности должников кредитор вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга.

Поскольку исковые требования были заявлены к обоим ответчикам, и истец не отказывался от своих исковых требований к ООО, у суда первой инстанции отсутствовали основания для отказа в удовлетворении исковых требований к данному ответчику.

Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции в части отказа в удовлетворении исковых требований Банка о взыскании с ООО задолженности по кредитному договору с вынесением нового решения об удовлетворении указанных требований (Апелляционное дело N 33-274/2015, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Практика
рассмотрения дел по спорам, возникающим из договора страхования

Стоимость независимой экспертизы (оценки), на основании которой произведена страховая выплата, включается в состав убытков, подлежащих возмещению страховщиком по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, и не может взыскиваться сверх установленного лимита ответственности.

Р. обратился в суд с иском к СОАО о взыскании страхового возмещения, неустойки, компенсации морального вреда, штрафа.

Требования мотивированы тем, что 03 мая 2013 года произошло ДТП с участием автомобиля KIA, принадлежащего истцу на праве собственности, и автомобиля Mercedes, которым управлял на момент ДТП А.Г., признанный виновным в совершении вышеуказанного ДТП. Автогражданская ответственность А.Г. на момент ДТП была застрахована в СОАО. Истец обратился в установленном законом порядке в СОАО с заявлением о выплате страхового возмещения, но ему в выплате было отказано по тем мотивам, что по данному делу была назначена трасологическая экспертиза, в заключении которой указано, что повреждения автомобиля истца не могли образоваться в результате ДТП, произошедшего 03 мая 2013 года. Не согласившись с данным отказом, истец обратился в ООО с целью определения рыночной стоимости услуг по ремонту поврежденного транспортного средства KIA. В соответствии с отчетом ООО рыночная стоимость услуг по ремонту поврежденного транспортного средства (с учетом износа заменяемых деталей) автомобиля по состоянию на 03 мая 2013 года составила 149 708 рублей. Согласно отчету величина дополнительной утраты товарной стоимости автомобиля KIA в результате аварийного повреждения и ремонтных воздействий составляет 9 274 рубля.

В ходе рассмотрения дела истец отказался от исковых требований к СОАО в части взыскания страхового возмещении в сумме 120 000 рублей в связи с их добровольным удовлетворением.

Решением суда постановлено взыскать с СОАО в пользу Р. неустойку в размере 60720 рублей, компенсацию морального вреда 1000 рублей, возмещение расходов по оценке 9000 рублей, расходы по оплате доверенности представителя 800 рублей, штраф за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя в соответствии с п. 6 ст. 13 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" в размере 35 360 рублей.

При этом, взыскивая с ответчика расходы на оплату услуг оценки, суд первой инстанции, принимая во внимание положения ст. 15 ГК РФ, стоимость независимой экспертизы (оценки) включил в состав убытков, подлежащих возмещению страховщиком по договору обязательного страхования.

Вместе с тем судебная коллегия нашла выводы суда первой инстанции о взыскании в пользу истца расходов по оплате услуг оценки ошибочными ввиду следующего.

В соответствии со ст. 7 ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" (в редакции, действовавшей на момент ДТП) (далее - ФЗ "Об ОСАГО") страховая сумма, в пределах которой страховщик при наступлении каждого страхового случая (независимо от их числа в течение срока действия договора обязательного страхования) обязуется возместить потерпевшим причиненный вред, составляет в части возмещения вреда, причиненного имуществу одного потерпевшего, не более 120 тысяч рублей.

Согласно п. 5 ст. 12 названного закона стоимость независимой экспертизы (оценки), на основании которой произведена страховая выплата, включается в состав убытков, подлежащих возмещению страховщиком по договору обязательного страхования. Таким образом, стоимость экспертизы является убытками.

В данном случае суд первой инстанции, взыскивая со страховщика в пользу Р. расходы, понесенные в связи с оценкой ущерба в размере 9000 рублей, вышел за пределы лимита ответственности ответчика в 120 000 рублей по ОСАГО.

Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции в части взыскания с СОАО в пользу Р. расходов на проведение оценки ущерба в размере 9000 рублей с отказом в удовлетворении указанных требований, и изменила размер взыскиваемого штрафа (Дело N 33-20/2015, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Федеральный закон "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" не предусматривает наличие обоюдной вины водителей, участвующих в дорожно-транспортном происшествии, в качестве основания освобождения страховой компании от уплаты неустойки за неисполнение обязательства по выплате страхового возмещения.

Д.А. обратился в суд с иском к ООО о взыскании с ответчика страхового возмещения, неустойки, расходов по определению суммы ущерба, почтовых расходов, штрафа в порядке п. 6 ст. 13 Закона "О защите прав потребителей", компенсации морального вреда, расходов на оплату услуг представителя.

Требования мотивированы тем, что 17 марта 2014 года в результате дорожно-транспортного происшествия (ДТП) по вине водителя автомобиля ГАЗ, принадлежащего А.А., причинены технические повреждения автомобилю Д.А. 21 марта 2014 года истец обращался к ООО с заявлением о страховой выплате, однако 13 мая 2014 года ответчик не признал ДТП страховым случаем и отказал в выплате страхового возмещения.

При вынесении решения о частичном удовлетворении требований Д.А. суд первой инстанции исходил из того, что вина истца Д.А. и водителя А.А. является обоюдной в соотношении 70% и 30%, страховое возмещение с ответчика подлежит взысканию в размере 58121 рублей.

Суд отказал в иске в части требований истца о взыскании с ответчика неустойки, компенсации морального вреда и штрафа, полагая, что данные требования подлежали удовлетворению в случае установления вины только водителя А.А. Размер выплаты установлен с учетом вины обоих водителей, при том, что ранее о соотношении вины истец не сообщал. Штраф подлежит взысканию в том случае, если до подачи иска в суд истец обратился к страховщику с претензией, при этом страховщику должна быть предоставлена возможность добровольно исполнить требования.

Со ссылкой на неустановление вины ответчика в нарушении прав истца как потребителя суд не усмотрел оснований для присуждения истцу компенсации морального вреда.

Однако данные выводы суда об отказе в удовлетворении указанных требований не основаны на материалах дела и не соответствуют нормам действующего законодательства.

Как видно из материалов дела, по результатам рассмотрения представленных истцом документов ответчик принял решение об отказе в страховой выплате по причине невозможности достоверно установить степень вины водителя автомобиля ГАЗ А.А. в причинении ущерба транспортному средству истца, о чем сообщил Д.А. 13 мая 2014 года и 10 июля 2014 года.

Суд первой инстанции при рассмотрении дела установил, что факт причинения ущерба имуществу истца в результате ДТП является страховым случаем, в связи с чем у ответчика возникла обязанность возместить причиненный ущерб путем оплаты стоимости восстановительного ремонта.

В соответствии со ст.ст. 309 и 310 ГК РФ обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов. Односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом.

Статьи 330 и 332 ГК РФ установлено, что в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, в частности, в случае просрочки исполнения, должник обязан уплатить кредитору определенную законом или договором неустойку. Неустойкой (штрафом, пеней) признается определенная законом или договором денежная сумма, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, в частности, в случае просрочки исполнения. По требованию об уплате неустойки кредитор не обязан доказывать причинение ему убытков.

Пункт 2 ст. 13 ФЗ "Об СОАГО" в редакции, действовавшей на время возникновения обязательств, предусматривалось, что страховщик рассматривает заявление потерпевшего о страховой выплате и предусмотренные правилами обязательного страхования приложенные к нему документы в течение 30 дней со дня их получения. В течение указанного срока страховщик обязан произвести страховую выплату потерпевшему или направить ему мотивированный отказ в такой выплате; при неисполнении данной обязанности страховщик за каждый день просрочки уплачивает потерпевшему неустойку (пени) в размере одной семьдесят пятой ставки рефинансирования Центрального банка Российской Федерации, действующей на день, когда страховщик должен был исполнить эту обязанность, от установленной статьей 7 настоящего Федерального закона страховой суммы по виду возмещения вреда каждому потерпевшему.

В силу п. 3 ст. 401 ГК РФ если иное не предусмотрено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.

Следовательно, ответчик может быть освобожден от ответственности за неисполнение обязательства по выплате страхового возмещения только в случае, если докажет, что надлежащее исполнение данного обязательства оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, либо по иным основаниям, установленным договором страхования или ФЗ "Об ОСАГО".

Такого основания освобождения от ответственности за неисполнение обязательства по выплате страхового возмещения, как наличие обоюдной вины водителей, участвующих в ДТП, договор обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств и названный Федеральный закон не предусматривают.

Выводы суда первой инстанции об отказе во взыскании с ответчика компенсации морального вреда и штрафа судебная коллегия также нашла не соответствующими требованиям законодательства.

Судебная коллегия отменила решение суда в части отказа в удовлетворении требований Д.А. и взыскала с ООО в пользу Д.А. неустойку за нарушение срока страховой выплаты, компенсацию морального вреда, штраф за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя, почтовые расходы (Апелляционное дело N 33-769/2015, Шумерлинский районный суд Чувашской Республики).

Положения об обязательном претензионном порядке урегулирования споров, предусмотренные абзацем 2 пункта 1 статьи 16.1 Закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", применяются при предъявлении потерпевшим иска по страховому случаю, имевшему место после 01 сентября 2014 года.

Пример 1.

В октябре 2014 г. Е.В., Е.М. и И.М. обратились в суд с иском к ООО и С.Г. о возмещении ущерба, причиненного ДТП, компенсации морального вреда.

Исковые требования мотивированы тем, что 16 октября 2011 года С.Г., управляя автомобилем, совершил наезд на пешехода М.И., в результате чего последний получил телесные повреждения, расцененные как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни в момент причинения и повлекшие за собой смерть потерпевшего. Виновником ДТП является С.Г., гражданская ответственность которого застрахована в ООО. Истцы просили взыскать с ООО 160 000 рублей за причинение смерти М.И., расходы на погребение М.И.; с С.Г. - расходы на услуги адвоката, компенсацию морального вреда.

Оставляя исковое заявление без рассмотрения, суд пришел к выводу, что истцами не соблюден досудебный порядок урегулирования споров, предусмотренный ст. 16.1 Федерального закона от 25.04.2002 г. N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" (ФЗ "Об ОСАГО").

Судебная коллегия отменила определение суда, материалы дела направила в суд первой инстанции для рассмотрения по существу по следующим основаниям.

Согласно ч. 1 ст. 16.1 ФЗ "Об ОСАГО" до предъявления к страховщику иска, содержащего требование об осуществлении страховой выплаты, потерпевший обязан обратиться к страховщику с заявлением, содержащим требование о страховой выплате или прямом возмещении убытков, с приложенными к нему документами, предусмотренными правилами обязательного страхования.

Согласно п. 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 января 2015 г. N 2 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" обязательный досудебный порядок урегулирования спора абзацем четвертым пункта 21 статьи 12, абзацем вторым пункта 1 ст. 16.1 и пунктом 3 статьи 19 Закона об ОСАГО предусмотрен с 1 сентября 2014 г. Положения об обязательном досудебном порядке урегулирования спора, предусмотренные абзацем вторым пункта 1 статьи 16.1 Закона об ОСАГО, подлежат применению, если страховой случай имел место после 1 сентября 2014 года.

Согласно ст. 17 вышеуказанного постановления Пленума страховой случай - это наступившее событие, в результате которого возникает гражданская ответственность страхователя и иных лиц, риск ответственности которых застрахован по договору обязательного страхования за причинение вреда жизни, здоровью и/или имуществу потерпевших при использовании транспортного средства (абзац одиннадцатый статьи 1 Закона об ОСАГО).

ДТП произошло 16 октября 2011 года. Поскольку страховой случай имел место до 1 сентября 2014 г., выводы суда о том, что истцами не был соблюден досудебный порядок урегулирования спора, являются необоснованными, в связи с чем у суда отсутствовали основания для оставления искового заявления без рассмотрения (Апелляционное дело N 33-578/2015, Новочебоксарский городской суд Чувашской Республики).

Пример 2.

В.Г., действуя через представителя, обратился в суд с иском к ООО о взыскании суммы страхового возмещения, неустойки за несвоевременное исполнение обязательств по выплате страхового возмещения, компенсации морального вреда, штрафа в порядке ст. 13 Закона "О защите прав потребителей".

Требования мотивированы тем, что в результате дорожно-транспортного происшествия, произошедшего 24 июля 2014 года по вине водителя Э.В., автомобилю истца Ford причинены повреждения в размере 117 189 рублей. Автогражданская ответственность участников ДТП застрахована в ООО. С заявлением в ООО о страховом событии истец обратился 14 августа 2014 года, указанное заявление получено ответчиком 19 августа 2014 года. 21 августа 2014 года ООО выплатило истцу в счет возмещения вреда 21300 рублей, что не соответствует стоимости расходов, необходимых для приведения имущества в состояние, в котором оно находилось до страхового случая. 24 сентября 2014 года истец обратился к ответчику с претензией для выплаты страхового возмещения.

Суд первой инстанции установил, что 29 сентября 2014 года истец обратился в суд с иском к ООО, и 29 сентября 2014 года ООО выплатило истцу страховое возмещение в размере 98 700 рублей, в связи с чем отказал в удовлетворении требований о взыскании страхового возмещения.

Отказывая в удовлетворении требований истца о взыскании с ответчика неустойки, компенсации морального вреда и штрафа, суд, ссылаясь на п. 21 ст. 12, п 2 ст. 13 ФЗ "Об ОСАГО", положения Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2012 года, утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 26 декабря 2012 года, указал, что доказательств уклонения ответчика от выплаты страхового возмещения не представлено, поскольку необходимые сведения для производства страховой выплаты в сумме 98 700 рублей были предоставлены страховой компании только в порядке досудебной претензии, после получения которой ООО произвело выплату возмещения в пределах установленного лимита ответственности.

Судебная коллегия не согласилась с указанными выводами суда.

В соответствии с ч. 2 ст. 13 ФЗ "Об ОСАГО" в редакции, действовавшей на момент разрешения спора, страховщик рассматривает заявление потерпевшего о страховой выплате и предусмотренные правилами обязательного страхования приложенные к нему документы в течение 30 дней со дня их получения. В течение указанного срока страховщик обязан произвести страховую выплату потерпевшему или направить ему мотивированный отказ в такой выплате.

При неисполнении данной обязанности страховщик за каждый день просрочки уплачивает потерпевшему неустойку (пени) в размере одной семьдесят пятой ставки рефинансирования Центрального банка РФ, действующей на день, когда страховщик должен был исполнить эту обязанность, от установленной статьей 7 настоящего Федерального закона страховой суммы по виду возмещения вреда каждому потерпевшему.

Применительно к правилам приведенных выше правовых норм по истечении 30 календарных дней с даты представления последнего необходимого документа, т.е. с 19 сентября 2014 года, страховщик допустил просрочку исполнения обязательства, в связи с чем за указанный истцом период с 19 по 29 сентября 2014 продолжительностью 10 календарных дней с ответчика подлежала взысканию неустойка, размер которой определяется 95700 рублей (недовыплаченное страховое возмещение) х 8,25% / 75 х 10.

Судебная коллегия отметила, что обязанность страховщика по возмещению вреда возникает в момент причинения вреда, положения об обязательном претензионном порядке урегулирования споров, предусмотренные абз. 2 п. 1 ст. 16.1 ФЗ "Об ОСАГО" в редакции Федерального закона N 223-ФЗ, применяются при предъявлении потерпевшим иска по страховому случаю, имевшему место в период с 01 сентября 2014 года. Поскольку ДТП, в результате которого имуществу истца причинен вред, произошло 24 июля 2014 года, то положения указанного абзаца 2 п. 1 ст. 16.1 названного закона к рассматриваемому спору не могут быть применены.

Судебная коллегия отменила решение суда в части отказа истцу во взыскании неустойки, компенсации морального вреда, штрафа, судебных расходов с вынесением нового решения об удовлетворении указанных требований (Апелляционное дело 33-165/2015, Московский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Практика
рассмотрения земельных споров

При уточнении границ земельного участка по основаниям, предусмотренным Федеральным законом "О государственном кадастре недвижимости", его местоположение определяется, прежде всего, исходя из сведений, содержащихся в документе, подтверждающем право на земельный участок, или при отсутствии такого документа - из сведений, содержащихся в документах, определявших местоположение границ земельного участка при его образовании. Лишь при отсутствии названных документов допускается, что границами земельного участка являются границы, существующие на местности пятнадцать и более лет.

Я.С. обратился в суд с иском к администрации г. Чебоксары об установлении границ земельного участка площадью 831 кв. м.

Иск обоснован следующими обстоятельствами. По договору купли-продажи от 8 июля 1998 года Я.С. приобрел в собственность жилой дом. Распоряжением администрации г. Чебоксары от 12 апреля 2000 года N 711-р в пожизненное наследуемое владение Я.С. с 6 августа 1998 года закреплен земельный участок площадью 548 кв. м. для обслуживания названного жилого дома. Право собственности Я.С. на земельный участок и жилой дом было зарегистрировано соответственно 12 марта 2008 года и 27 августа 2008 года. Земельный участок Я.С. был предоставлен без определения границ на местности, его площадь является декларированной. В связи с необходимостью уточнения местоположения границ земельного участка ООО по заказу Я.С. провело кадастровые работы и составило межевой план. Межевой план был направлен для согласования в администрацию г. Чебоксары. Письмом от 21 октября 2013 года Чебоксарский городской комитет по управлению имуществом возвратил межевой план, сообщив о невозможности объединения земельных участков с разными видами разрешенного использования и формирования земельного участка установленной по результатам межевания площадью 848 кв. м. для обслуживания жилого дома. ООО кадастровые работы по уточнению местоположения границ спорного земельного участка были проведены с учетом фактического землепользования, так как земельный участок в определенных по результатам кадастровых работ границах существует более 15 лет, ранее местоположение границ земельного участка было определено картометрическим методом, и точность определения характерных точек границ была ниже нормативной. Кроме того, межевой план был подготовлен в связи с уточнением местоположения границ земельного участка, а не в связи с объединением земельных участков, как было указано в письме Чебоксарского городского комитета по управлению имуществом от 21 октября 2013 года.

Суд первой инстанции обосновано отказал в удовлетворении требований Я.С.

Так, согласно ст. 11.1 Земельного кодекса Российской Федерации (далее - ЗК РФ) земельным участком является часть земной поверхности, границы которой определены в соответствии с федеральными законами.

В силу п. 3 ч. 1 ст. 7, ч. 7 ст. 38 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" уникальной характеристикой земельного участка является местоположение его границ, которое устанавливается посредством определения координат характерных точек таких границ, то есть точек изменения описания границ земельного участка и деления их на части.

Согласно с ч. 3 ст. 25 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" кадастровый учет в связи с изменением площади земельного участка и (или) изменением описания местоположения его границ, за исключением случаев образования земельного участка при выделе из земельного участка или разделе земельного участка, при которых преобразуемый земельный участок сохраняется в измененных границах, осуществляется при условии, если такие изменения связаны с уточнением описания местоположения границ земельного участка, кадастровые сведения о котором не соответствуют установленным на основании указанного Федерального закона требованиям к описанию местоположения границ земельных участков.

Исходя из положений ч. 3 ст. 25 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" уточнение местоположения границ земельного участка допускается в случаях:

отсутствия в государственном кадастре недвижимости сведений о координатах характерных точек границ земельного участка;

если содержащиеся в государственном кадастре недвижимости координаты характерных точек границ земельного участка определены с точностью ниже нормативной точности определения координат для земель определенного целевого назначения;

если содержащиеся в государственном кадастре недвижимости сведения о координатах какой-либо характерной точки границ земельного участка не позволяют однозначно определить ее положение на местности (например, содержатся несколько значений координат указанной характерной точки);

при исправлении ошибки в сведениях государственного кадастра недвижимости в том числе кадастровой ошибки, о местоположении границ земельного участка.

Согласно ч. 9 ст. 38 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" при уточнении границ земельного участка их местоположение определяется исходя из сведений, содержащихся в документе, подтверждающем право на земельный участок, или при отсутствии такого документа из сведений, содержащихся в документах, определявших местоположение границ земельного участка при его образовании. В случае, если указанные в настоящей части документы отсутствуют, границами земельного участка являются границы, существующие на местности пятнадцать и более лет и закрепленные с использованием природных объектов или объектов искусственного происхождения, позволяющих определить местоположение границ земельного участка.

Таким образом, при уточнении границ земельного его местоположение определяется, прежде всего, исходя из сведений, содержащихся в документе, подтверждающем право на земельный участок, или при отсутствии такого документа - из сведений, содержащихся в документах, определявших местоположение границ земельного участка при его образовании.

Лишь при отсутствии названных документов допускается, что границами земельного участка являются границы, существующие на местности пятнадцать и более лет и закрепленные с использованием природных объектов или объектов искусственного происхождения, позволяющих определить местоположение границ земельного участка.

Из дела следует, что по договору купли-продажи от 8 июля 1998 года Я.С. приобрел жилой дом, находящийся на спорном земельном участке площадью 548 кв. м., который затем распоряжением администрации г. Чебоксары от 12 апреля 2000 года N 711-р был предоставлен Я.С. ему в пожизненное наследуемое владение.

План земельного участка площадью 548 кв. м., предоставленного для обслуживания индивидуального жилого дома, составленный Чебоксарским городским комитетом по земельным ресурсом и землеустройству на основании распоряжения администрации г. Чебоксары от 12 апреля 2000 года N 711-р, содержит соответствующие геоданные координат характерных точек данного участка.

По сведениям государственного кадастра недвижимости земельный участок площадью 548 кв. м. имеет вид разрешенного использования - для обслуживания индивидуального жилого дома, поставлен на государственный кадастровый учет 21 июня 2004 года как "ранее учтенный", границы которого установлены.

Следовательно, в силу ч. 9 ст. 38 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" при необходимости уточнения границ земельного участка необходимо было руководствоваться сведениями о его площади и местоположении границ, содержащимися в указанном выше плане земельного участка.

Однако в нарушение приведенной нормы закона при уточнении границ земельного участка истца местоположение его характерных точек определено не исходя из сведений, содержащихся в плане земельного участка, а по фактическому пользованию, связи с чем по результатам проведенных кадастровых работ первоначальные площадь и конфигурация земельного участка существенно изменились.

Решениями филиала ФГБУ "Федеральная кадастровая палата Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии" от 16 июня 2014 года и 27 августа 2014 года истцу ранее уже было отказано в осуществлении государственного кадастрового учета изменений сведений спорного земельного участка, поскольку уточнение местоположения границ земельного участка было произведено по фактическому пользованию без учета сведений, содержащихся в документах, подтверждающих право истца на земельный участок.

При таких обстоятельствах утверждение истца о том, что местоположение границ его земельного участка по результатам проведенных по его заказу кадастровых работ должно быть определено по фактическому пользованию, а площадь его земельного участка должна составлять 831 кв. м., является несостоятельным.

Таким образом оснований для удовлетворения заявленного иска не имелось (Апелляционное дело N 33-266/2015, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Лицо, считающее себя собственником находящегося в его владении земельного участка, право на которое зарегистрировано за иным субъектом, вправе обратиться в суд с иском о признании права собственности. Если иное не предусмотрено законом, иск о признании права подлежит удовлетворению только в случае представления истцом доказательств возникновения у него соответствующего права.

Е.Н. обратилась в суд с иском к администрации Моргаушского района Чувашской Республики, садоводческому некоммерческому товариществу (далее - СНТ), Л.Ф. и просила признать право собственности на земельный участок площадью 300 кв. м., расположенный на территории СНТ под N 91.

В обоснование иска указано, что спорный земельный участок предоставлен Е.Н. в собственность постановлением главы администрации Моргаушского района Чувашской Республики от 15 апреля 1992 года N 5, на основании которого выдан государственный акт на право собственности на землю, пожизненного наследуемого владения, бессрочного (постоянного) пользования землей, зарегистрированный за N 3908 в книге записей государственных актов на право собственности, владения и пользования землей. Собственником земельного участка до этого являлась Л.Ф., у которой Е.Н. купила земельный участок в апреле 1992 года. Позже было издано постановление главы администрации Моргаушского района Чувашской Республики от 18 января 1993 года N 35 о предоставлении земельных участков членам СНТ, в который не были внесены сведения об изменении владельца спорного земельного участка N 91. В связи с этим у Е.Н. возникли трудности при продаже земельного участка. Е.Н. пользуется спорным земельным участком с апреля 1992 года, уплачивает взносы за землю, вносит плату за электроэнергию, споров по местоположению границ земельного участка не имеется.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении требований Е.Н., суд исходил из того, что спорный земельный участок действительно находится в пользовании Е.Н., однако доказательств, свидетельствующих о заключении договора купли-продажи спорного земельного участка в апреле 1992 года между Л.Ф. и Е.Н. в деле не имеется. Спорный земельный участок на основании постановления главы администрации Моргаушского района Чувашской Республики от 18 января 1993 года N 35 был предоставлен члену СНТ - Л.Ф.

Согласно пп. 58 и 59 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 года N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" лицо, считающее себя собственником находящегося в его владении недвижимого имущества, право на которое зарегистрировано за иным субъектом, вправе обратиться в суд с иском о признании права собственности. Если иное не предусмотрено законом, иск о признании права подлежит удовлетворению в случае представления истцом доказательств возникновения у него соответствующего права. Иск о признании права, заявленный лицами, права и сделки которых в отношении спорного имущества никогда не были зарегистрированы, могут быть удовлетворены в тех случаях, когда права на спорное имущество возникли до вступления в силу Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" и не регистрировались в соответствии с пп. 1 и 2 ст. 6 названного закона либо возникли независимо от их регистрации в соответствии с п 2 ст. 8 ГК РФ.

Согласно п. 1 ст. 25 ЗК РФ право собственности на земельные участки возникает по основаниям, установленным гражданским законодательством, федеральными законами, и подлежат государственной регистрации в соответствии с Федеральным законом "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним".

В соответствии со ст. 31 ЗК РСФСР (в редакции, действовавшей до 24 декабря 1993 года) право собственности на землю, пожизненного наследуемого владения, бессрочного (постоянного) пользования земельным участком удостоверяется государственным актом, который выдается и регистрируется соответствующим Советом народных депутатов. Форма государственного акта утверждается Советом Министров РСФСР.

Постановлением Совета Министров РСФСР от 17 сентября 1991 года N 493 были установлены единые для РСФСР две формы (N 1 и N 2) государственного акта.

Инструкцией о порядке выдачи (замены) государственных актов на право собственности на землю, пожизненного наследуемого владения, бессрочного (постоянного) пользования землей, утвержденной 9 марта 1992 года Комитетом по земельной реформе и земельным ресурсам при Правительстве Российской Федерации, было закреплено следующее.

Государственный акт на право собственности на землю, пожизненного наследуемого владения, бессрочного (постоянного) пользования землей выдается по форме N 1 - гражданам, которым предоставляются земельные участки для ведения личного подсобного хозяйства, садоводства, животноводства, индивидуального жилищного и дачного строительства, строительства гаражей, для иных целей, связанных с ведением сельскохозяйственного производства, а также предпринимательской деятельности (п. 1.3).

Государственный акт составляется в двух экземплярах, каждый из которых подписывается главой местной администрации и скрепляется гербовой печатью.

Первый экземпляр государственного акта выдается собственнику земли, землевладельцу, землепользователю, второй хранится в районном (городском) комитете по земельной реформе и земельным ресурсам или сельской, поселковой, городской администрации (п. 1.11).

Государственные акты на право собственности на землю, владения, пользования землей выдаются председателем районного (городского) комитета по земельной реформе и земельным ресурсам или его заместителем, а в населенных пунктах - главой или его заместителем сельской, поселковой, городской администрации.

Лицо, которому выдается государственный акт, расписывается в его получении в Книге записей государственных актов на право собственности на землю, пожизненного наследуемого владения, бессрочного (постоянного) пользования и на третьей странице второго экземпляра государственного акта, который остается в районном (городском) комитете по земельной реформе и земельным ресурсам или сельской, поселковой, городской администрации (п. 3.1).

Книга записей государственных актов установленного образца (приложение 2) ведется районным (городским) комитетом по земельной реформе и земельным ресурсам, а в населенных пунктах - сельской, поселковой, городской администрацией. Книга прошнуровывается, свидетельствуется подписью председателя районного (городского) комитета по земельной реформе и земельным ресурсам или главой сельской, поселковой, городской администрации и скрепляется гербовой печатью (п. 3.2). В Книгу записей государственных актов при регистрации вносится номер государственного акта, выдаваемого собственнику земли, владельцу, землепользователю (п. 3.3).

В силу п. 9 ст. 3 Федерального закона "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации" государственные акты, свидетельства и другие документы, удостоверяющие права на землю и выданные гражданам или юридическим лицам до введения в действие Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", имеют равную юридическую силу с записями в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним.

Из дела следует, что в обоснование иска Е.Н. ссылается на государственный акт N ЧР-17-00-003808 на право собственности на землю. Согласно данному государственному акту, он выдан на основании решения главы администрации Моргаушского района Чувашской Республики от 15 апреля 1992 года N 5, подписан от имени главы администрации Моргаушского района Чувашской Республики, но при этом удостоверен гербовой печатью Управления сельского хозяйства администрации Моргаушского района Чувашской Республики.

В архивах Моргаушского района Чувашской Республики и Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Чувашской Республике отсутствуют постановление главы администрации Моргаушского района Чувашской Республики от 15 апреля 1992 года N 5 о предоставлении Е.Н. земельного участка в СНТ, второй экземпляр представленного Е.Н. государственного акта.

Кроме того, постановлением главы администрации Моргаушского района Чувашской Республики от 18 января 1993 года N 35 земельный участок площадью 300 кв. м. N 91 в СНТ предоставлен в собственность Л.Ф. Согласно указанному постановлению на имя Л.Ф. был выдан государственный акт установленной формы на право собственности на землю, о чем имеются соответствующие сведения в архиве Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Чувашской Республике, второй экземпляр данного государственного акта находится на архивном хранении.

Названные постановление и государственный акт Е.Н. не оспорены, не признаны недействительными.

По сведениям государственного кадастра недвижимости в настоящее время собственником участка N 91 в СНТ площадью 400 кв. м значится совсем другое лицо - Е.П.

Поскольку в деле отсутствуют доказательства выдачи Е.Н. государственного акта на спорный земельный участок в соответствии с действовавшим в то время законодательством и имеются документы о правах других лиц на спорный земельный участок, представленный Е.Н. государственный акт не подтверждает возникновения у нее права собственности на спорный земельный участок.

Какие-либо письменные доказательства, подтверждающие наличие договора купли-продажи спорного земельного участка между Л.Ф. и Е.Н., в деле отсутствуют.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Чувашской Республики от 4 марта 2015 года решение районного суда оставлено без изменения (Апелляционное дело N 33-366/2015, Моргаушский районный суд Чувашской Республики).

Такой способ судебной защиты, как признание недействительным выдела земельного участка, действующим законодательством не предусмотрен.

Сельскохозяйственный кооператив (СХК) обратился в суд с иском к А.Ю. о признании недействительным выдела в счет земельных долей земельного участка площадью 74 086 кв. м. из земель сельскохозяйственного назначения, находящегося на территории Атлашевского сельского поселения, признании отсутствующим права собственности на указанный земельный участок, исключении из Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее - ЕГРП) записи от 31 мая 2014 года о государственной регистрации права собственности на указанный земельный участок.

В обоснование иска указано следующее. Постановлением главы администрации Чебоксарского района Чувашской Республики от 17 декабря 1992 года N 650 в качестве правопреемника совхоза "XXV съезд КПСС" был зарегистрирован СХПК (ныне СХК). Порядок проведения земельной реформы в то время был установлен постановлениями Правительства Российской Федерации от 29 декабря 1991 года N 86 "О порядке реорганизации колхозов и совхозов", от 4 сентября 1992 года N 708 "О порядке приватизации и реорганизации предприятий и организаций агропромышленного комплекса", которые предусматривали, что трудовые коллективы реорганизуемых колхозов, совхозов и приватизируемых государственных сельскохозяйственных предприятий должны были принять решение о выборе форм собственности на землю, предусмотренных Земельным кодексом Российской Федерации. В силу действовавшего в то время законодательства бывшие работники совхоза имели возможность распорядиться принадлежащими им земельными долями только одним способом - путем внесения земельных долей в паевой фонд создаваемого кооператива. Реализуя свое право выбора формы собственности на землю, бывшие работники совхоза на собрании конференции трудового коллектива от 5 декабря 1992 года приняли решение о преобразовании совхоза в СХПК и утвердили устав создаваемого кооператива, тем самым распорядившись своими земельными долями. Внесение земельных долей в паевой фонд кооператива было осуществлено в соответствии с пп. 17 и 22 названного постановления Правительства Российской Федерации от 4 сентября 1992 года N 708, согласно которым выделение в натуре земельных долей овощеводческих совхозов с мелиоративными системами не допускалось. С момента внесения земельных долей в паевой фонд СХПК стал их собственником, а бывшие работники совхоза - членами кооператива в соответствии со ст. 14 Закона РСФСР "О собственности в РСФСР". Факт внесения земельных долей в паевой фонд СХПК подтверждается положениями устава кооператива. Так, в п. 5.12 устава указано, что в паевой фонд кооператива входят земельные доли его членов, размер земельной части паевого фонда в натуральной форме составляет 2 914,99 га, в стоимостном выражении - 12 097 000 рублей, земля, используемая кооперативом, принадлежит кооперативу на праве собственности. СХК считает, что ответчик не приобрел права собственности на земельный участок, поскольку он образован из земель коллективно - долевой собственности кооператива, вошедших в его паевой фонд.

Суд отказал в удовлетворении иска, поскольку пришел к выводу об избрании истцом ненадлежащих способов судебной защиты своих прав, не основанных на законе.

При этом суд указал, что действия федеральных государственных органов, уполномоченных на ведение государственного кадастра недвижимости и ЕГРП, по внесению в них сведений о земельном участке и праве на него судом незаконными не признаны, ни один из правоустанавливающих документов, на основании которых ранее регистрировалось право общей долевой собственности прежних собственников земельных долей на первоначальный земельный участок и переход от них прав к ответчику, как и межевой план, на основании которого образован земельный участок, истцом не оспариваются.

Кроме того, суд указал, что земельный участок, право собственности на который истец просит признать отсутствующим, отличается от характеристик земельного участка, на который истец заявляет свои права, и признание отсутствующим права собственности ответчика на земельный участок не приведет к восстановлению прав истца.

Судебная коллегия согласилась с выводами суда первой инстанции по следующим основаниям.

Так, статьей 3 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусмотрено, что заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов.

Судебная защита нарушенных или оспоренных гражданских прав возможна способами, прямо указанными в ст. 12 ГК РФ, а также иными способами, предусмотренными законом.

Избранный истцом способ судебной защиты нарушенного права должен соответствовать содержанию нарушенного права и характеру нарушения, а в результате применения соответствующего способа судебной защиты нарушенное право должно быть восстановлено.

В соответствии с п. 1 ст. 2 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним - это юридический акт признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимое имущество в соответствии с ГК РФ. Государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права. Зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке.

Следовательно, заинтересованным лицом в судебном порядке может быть оспорено зарегистрированное право другого лица на недвижимое имущество, а не сама содержащаяся в ЕГРП запись о государственной регистрации права.

Согласно правовой позиции, изложенной в абз. 2 п. 52 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 года N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" оспаривание зарегистрированного права на недвижимое имущество осуществляется путем предъявления исков, решения по которым являются основанием для внесения записи в ЕГРП. В частности, если в резолютивной части судебного акта решен вопрос о наличии или отсутствии права либо обременения недвижимого имущества, о возврате имущества во владение его собственника, о применении последствий недействительности сделки в виде возврата недвижимого имущества одной из сторон сделки, то такие решения являются основанием для внесения записи в ЕГРП.

Как следует из абз. 4 п. 52 названного постановления, в случаях, когда запись в ЕГРП нарушает право истца, которое не может быть защищено путем признания права или истребования имущества из чужого незаконного владения (право собственности на один и тот же объект недвижимости зарегистрировано за разными лицами, право собственности на движимое имущество зарегистрировано как на недвижимое имущество, ипотека или иное обременение прекратились), оспаривание зарегистрированного права или обременения может быть осуществлено путем предъявления иска о признании права или обременения отсутствующими.

По смыслу данного разъяснения признание зарегистрированного права ответчика на недвижимое имущество отсутствующим является исключительным способом судебной защиты, допустимым при невозможности использования истцом иных специальных способов судебной защиты прав. Кроме того, возможность обращения с требованием о признании зарегистрированного права ответчика на недвижимое имущество отсутствующим может быть реализована в том случае, если истец фактически владеет недвижимым имуществом, зарегистрированное право ответчика на которое он просит признать отсутствующим. В таких случаях, когда нарушением прав истца является сам факт государственной регистрации права собственности ответчика на недвижимое имущество, право истца восстанавливается исключением из ЕГРП записи о государственной регистрации права собственности ответчика.

Согласно материалам дела государственная регистрация права собственности А.Ю. на спорный земельный участок произведена 31 мая 2014 года на основании постановления главы администрации Чебоксарского района Чувашской Республики от 14 декабря 1993 года N 504 "О выдаче государственного акта на право собственности на землю, пожизненного наследуемого владения, бессрочного (постоянного) пользования землей СХПК"; трех договоров купли-продажи от 6 августа 2012 года, заключенных ответчиком с Б.М., А.А. и М.А., предметом каждого из которых являлась 1/1309 доли в праве общей долевой собственности на земельный участок из земель сельскохозяйственного назначения с кадастровым номером;

До выдела спорного земельного участка на основании указанных документов право общей долевой собственности А.Ю. на земельный участок в соответствии с требованиями ст. 131 ГК РФ было зарегистрировано в ЕГРП, которое СХК в судебном порядке не оспаривалось.

В соответствии со ст. 11.1 ЗК РФ (в редакции Федерального закона от 22 июля 2008 года N 141-ФЗ), утратившей силу с 1 марта 2015 года (Федеральный закон от 23 июня 2014 года N 171-ФЗ), земельным участком является часть земной поверхности, границы которой определены в соответствии с федеральными законами.

В силу п. 2 ст. 11.5 ЗК РФ при выделе земельного участка у участника долевой собственности, по заявлению которого осуществляется выдел земельного участка, возникает право собственности на образуемый земельный участок и указанный участник долевой собственности утрачивает право долевой собственности на измененный земельный участок. Другие участники долевой собственности сохраняют право долевой собственности на измененный земельный участок с учетом изменившегося размера их долей в праве долевой собственности.

Абзацем 4 п. 3 ст. 12 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" установлено, что идентификация земельного участка в Едином государственном реестре прав осуществляется по кадастровому номеру, который присваивается ему в порядке, установленном Федеральным законом "О государственном кадастре недвижимости".

При таких обстоятельствах отсутствуют основания для вывода о том, что права СХК нарушены исключительно самим фактом государственной регистрации права собственности А.Ю. на земельный участок и что признание его отсутствующим и исключение соответствующей записи в ЕГРП может восстановить права СХК, считающего, что А.Ю. незаконно выделил земельный участок из находящихся в его собственности земель сельскохозяйственного назначения.

Особенности и порядок выдела земельного участка в счет земельных долей установлены статьей 13 Федерального закона "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения". Процедура выдела земельного участка в счет доли в праве общей долевой собственности на земельный участок из земель сельскохозяйственного назначения завершается постановкой земельного участка на государственный кадастровый учет в порядке, предусмотренном Федеральным законом "О государственном кадастре недвижимости".

С учетом того, что выдел земельного участка завершен его постановкой на государственный кадастровый учет, право собственности А.Ю. на земельный участок зарегистрировано в ЕГРП и не оспорено СХК с использованием надлежащего способа судебной защиты, требование СХК о признании недействительным выдела земельного участка также нельзя признать способом судебной защиты, который может привести к восстановлению прав кооператива как собственника земель сельскохозяйственного назначения, из которых был образован земельный участок.

Кроме того, такой способ судебной защиты, как признание недействительным выдела земельного участка, действующим законодательством не предусмотрен. СХК в целях восстановления тех прав, которые он считает нарушенными, может воспользоваться иными способами судебной защиты, предусмотренными законом (Апелляционное дело N 33-1149/2015, Чебоксарский районный суд Чувашской Республики).

Практика
рассмотрения споров, возникающих из семейных и наследственных правоотношений

Если взыскание алиментов в долевом отношении к заработку и (или) иному доходу родителя существенно нарушает интересы несовершеннолетнего ребенка, суд вправе определить размер алиментов в твердой денежной сумме или одновременно в долях и в твердой денежной сумме.

Решением суда первой инстанции брак между И.З. и М.Н. расторгнут, место проживания несовершеннолетних детей определено с матерью - М.Н., с И.З. постановлено взыскать ежемесячно алименты на содержание детей в размере 1/3 со всех видов заработка, начиная с 26 июня 2014 года, до их совершеннолетия.

При этом в связи с тем, что соглашение об уплате алиментов между сторонами не достигнуто, истица М.Н. просила суд взыскать с И.З. алименты на содержание детей в твердой денежной сумме в размере 6 000 рублей ежемесячно на каждого ребенка.

Отказывая в удовлетворении требования истицы о взыскании с ответчика алиментов на содержание двоих несовершеннолетних детей в твердой денежной сумме и взыскивая их в размере 1/3 со всех видов заработка, суд первой инстанции исходил из того, что И.З. имеет постоянное место работы в ООО, поэтому оснований для применения статьи 83 Семейного кодекса Российской Федерации (далее - СК РФ) не имеется.

Судебная коллегия изменила решение суда в части взыскания алиментов, определив их размер в твердой денежной сумме, по следующим основаниям.

Статья 83 СК РФ гласит, что при отсутствии соглашения родителей об уплате алиментов на несовершеннолетних детей и в случаях, если родитель, обязанный уплачивать алименты, имеет нерегулярный, меняющийся заработок и (или) иной доход, либо если этот родитель получает заработок и (или) иной доход полностью или частично в натуре или в иностранной валюте, либо если у него отсутствует заработок и (или) иной доход, а также в других случаях, если взыскание алиментов в долевом отношении к заработку и (или) иному доходу родителя невозможно, затруднительно или существенно нарушает интересы одной из сторон, суд вправе определить размер алиментов, взыскиваемых ежемесячно, в твердой денежной сумме или одновременно в долях (в соответствии со статьей 81 настоящего Кодекса) и в твердой денежной сумме.

По смыслу приведенной нормы права, закон допускает случаи взыскания алиментов в твердой денежной сумме, когда взыскание в долевом отношении к доходам должника затруднительно или существенно нарушает интересы одной из сторон.

Как разъяснено в п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25.10.1996 г. N 9 "О применении судами Семейного кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел об установлении отцовства и о взыскании алиментов", при взыскании алиментов в твердой денежной сумме судам необходимо учитывать, что размер алиментов, взыскиваемых на несовершеннолетних детей с родителей, должен быть определен исходя из максимально возможного сохранения ребенку прежнего уровня его обеспечения с учетом материального и семейного положения сторон и других заслуживающих внимания обстоятельств.

Согласно ст. 80 СК РФ родители обязаны содержать своих несовершеннолетних детей. Эта обязанность носит безусловный характер и не связывается законодателем с наличием либо отсутствием у гражданина постоянного и достаточного дохода. Таким образом, вне зависимости от материального и семейного положения трудоспособных родителей дети вправе получить от них необходимое и достойное содержание.

Между тем размер алиментов в виде 1/3 части заработка ответчика, исчисленный из его среднемесячного дохода в 10 000 рублей, будет составлять 1 666,66 руб. ежемесячно на каждого ребенка.

В соответствии с постановлением Кабинета Министров Чувашской Республики от 23 октября 2014 г. N 348 "Об установлении величины прожиточного минимума на душу населения и по основным социально-демографическим группам населения в Чувашской Республике за III квартал 2014 года" и п. 2 ст. 4 Закона Чувашской Республики "О прожиточном минимуме в Чувашской Республике" установлена величина прожиточного минимума на душу населения по Чувашской Республике за III квартал 2014 г. для детей в размере 6713 рублей.

Таким образом, 1/3 доля от заработка ответчика, отраженного в справке о доходах физического лица, значительно меньше не только величины прожиточного минимума в Чувашской Республике для детей, призванного обеспечить лишь минимально необходимое содержание несовершеннолетних детей, но и существенно меньше половины величины этого прожиточного минимума, что явно ущемляет права и законные интересы детей на получение достойного содержания от каждого из родителей. Изложенное проигнорировано судом первой инстанции при вынесении решения.

Удовлетворяя исковые требования истицы о взыскании с И.З. алиментов на содержание несовершеннолетних детей в твердой денежной сумме, судебная коллегия исходила из того, что несовершеннолетние дети имеют право на получение минимально достойного содержания от каждого из родителей. Кроме того им необходимо максимально сохранить прежний уровень материального обеспечения, который они имели, проживая с ответчиком, когда доход от его трудовой деятельности поступал в семейный бюджет.

Так как родители имеют равные права и обязанности, т.е. обязаны оба содержать своих несовершеннолетних детей, судебная коллегия пришла к выводу о необходимости взыскания с И.З. алиментов на содержание детей в размере 3 356,5 рублей ежемесячно на каждого ребенка, исходя из 1/2 величины прожиточного минимума на душу населения по Чувашской Республике за III квартал 2014 г. для детей (Апелляционное дело N 33-201/2015, Яльчикский районный суд Чувашской Республики).

То обстоятельство, что в силу пункта 2 статьи 934 ГК РФ выгодоприобретателями по договору личного страхования являются наследники умершего застрахованного лица, не влечет за собой возможность включения в состав наследственного имущества страховой суммы, полагающейся связи со смертью застрахованного лица.

ОСАО обратилось в суд с иском к В.А., В.И., ООО1 о возмещении ущерба, причиненного вследствие ДТП, в порядке суброгации.

Судом установлено, что 12 сентября 2011 года С.В., управляя автомобилем ВАЗ, в нарушение ПДД выехал на встречную полосу движения в непосредственной близости перед встречным автопоездом в составе тягача и полуприцепа, собственником которого является А.А., под управлением Б.В., и совершил столкновение с ним, после чего произошло столкновение указанных транспортных средств и автопоезда в составе тягача Вольво и прицепа Шмитц, принадлежащего ООО2, под управлением В.П. Виновник аварии - водитель автомобиля ВАЗ С.В. - скончался на месте происшествия. Автогражданская ответственность виновника ДТП была застрахована ООО1.

Транспортное средство Вольво было застраховано в ОСАО по договору страхования КАСКО по риску "ущерб" на срок с 13 сентября 2010 года по 12 сентября 2011 года на страховую сумму 3300847 рублей. По платежному поручению от 01 марта 2012 года ОСАО произвело выплату страхового возмещения ООО2 в размере 633287 рублей.

Суд первой инстанции установил, что ООО1 в пределах лимита в части возмещения вреда, причиненного имуществу нескольких потерпевших, в размере 160000 рублей, предусмотренного п. "б" ст. 7 ФЗ "Об ОСАГО", свои обязательства исполнило в полном объеме, выплатив 120 000 рублей собственнику полуприцепа А.А. и перечислив в ОСАО 40000 рублей в порядке суброгации. С учетом изложенного суд отказал в удовлетворении требований ОСАО, предъявленных к ООО1.

Разрешая требования, предъявленные к ответчикам В.А. и В.И., районный суд, пришел к выводу о том, что каждый из них несёт ответственность в пределах перешедшего наследственного имущества. При этом суд исходил из того, что в состав наследственного имущества умершего С.В. входит денежный вклад в ОАО в размере 4294, 56 рублей и страховое возмещение в размере 10000 рублей, полагающееся по договору личного страхования С.В.

Судебная коллегия выводы суда о включении страховой суммы в состав наследственного имущества нашла ошибочными ввиду следующего.

Согласно ст. 1175 ГК РФ наследники, принявшие наследство, отвечают по долгам наследодателя в пределах стоимости перешедшего к ним наследственного имущества. Наследники должника при условии принятия ими наследства становятся должниками перед кредитором в пределах стоимости перешедшего к ним наследственного имущества.

Из материалов дела следует, что по договору страхования от несчастных случаев от 29 апреля 2011 года С.В. застрахован от несчастных случаев на срок с 18 апреля 2011 года по 17 апреля 2012 года на страховую сумму 10000 рублей. В полисе в качестве выгодоприобретателя указано застрахованное лицо - С.В.

Нотариусом наследникам имущества С.В. - В.А. и В.И. - выданы свидетельства о праве на наследство по закону на 1/2 долю прав на денежные средства, хранящиеся в ОАО в размере 4294,56 рублей и страхового возмещения по договору страхования граждан от несчастных случаев от 29 апреля 2011 года в размере 10 000 рублей.

В соответствии с п. 2 ст. 934 ГК РФ договор личного страхования считается заключенным в пользу застрахованного лица, если в договоре не названо в качестве выгодоприобретателя другое лицо. В случае смерти лица, застрахованного по договору, в котором не назван иной выгодоприобретатель, выгодоприобретателями признаются наследники застрахованного лица.

Согласно ст. 1112 ГК РФ в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности. Из содержания и смысла приведенной нормы следует, что в состав наследства входят лишь те права и обязанности, носителем которых при жизни был сам наследодатель. Для того чтобы имущественные права могли быть включены в состав наследства, они должны возникнуть при жизни наследодателя. В том случае, когда права возникают лишь в результате смерти наследодателя, переход прав по наследству невозможен. Наследник не может приобрести право, которое самому наследодателю не принадлежало.

В данном случае право В.А. и В.И. на получение страхового возмещения по договору страхования жизни С.В. возникло не в результате перехода прав от наследодателя, а по иному основанию - в результате заключения договора страхования.

Таким образом, то обстоятельство, что в силу п. 2 ст. 934 ГК РФ выгодоприобретателями по договору личного страхования являются наследники умершего застрахованного лица, не влечет за собой возможность включения в состав наследственного имущества страховой суммы, полагающейся связи со смертью застрахованного лица.

Судебная коллегия изменила решение суда в части взысканного с В.А. и В.И. размера ущерба и расходов по уплате государственной пошлины (Апелляционное дело N 33-688/2015, Моргаушский районный суд Чувашской Республики).

Практика
рассмотрения споров, возникающих из трудовых и социальных правоотношений

К требованиям о взыскании не начисленной заработной платы применяются трехмесячные сроки обращения в суд со дня, когда лицо узнало о нарушении права.

07 августа 2014 года Л.Г. обратилась в суд с иском к ООО о взыскании задолженности по заработной плате, компенсации морального вреда.

Исковые требования мотивированы тем, что 9 июня 2007 года она была принята на работу в ООО на должность бухгалтера. Приказом генерального директора от 14 мая 2010 года на Л.Г. была возложена дополнительная трудовая обязанность специалиста по кадрам. Приказом от 8 мая 2014 года Л.Г. была уволена с работы по собственному желанию. За период работы с 14 ноября 2009 года по 2 мая 2014 года ответчик не начислил и не выплатил ей заработную плату за работу в субботние дни, не начислил и не выплатил ей заработную плату за исполнение обязанностей специалиста по кадрам за период с 14 мая 2010 года по день увольнения, своими неправомерными действиями причинил моральный вред, который она оценила в 30 000 рублей.

Решением суда первой инстанции постановлено взыскать в пользу истца доплату за работу в выходные и праздничные дни, доплату за совмещение должностей бухгалтера и специалиста по кадрам, денежную компенсацию за причиненный моральный вред.

При этом суд первой инстанции отказал в удовлетворении ходатайства представителя ответчика о применения по делу срока давности для обращения в суд.

С данными выводом суда судебная коллегия не согласилась по следующим основаниям.

Так, согласно ст. 392 Трудового кодекса Российской Федерации (далее - ТК РФ) работник имеет право обратиться в суд за разрешением индивидуального трудового спора в течение трех месяцев со дня, когда он узнал или должен был узнать о нарушении своего права, а по спорам об увольнении - в течение одного месяца со дня вручения ему копии приказа об увольнении либо со дня выдачи трудовой книжки. При пропуске по уважительным причинам установленных сроков они могут быть восстановлены судом.

Согласно п. 56 постановления Пленума Верховного Суда РФ о 17 марта 2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" при рассмотрении дела по иску работника, трудовые отношения с которым не прекращены, о взыскании начисленной, но не выплаченной заработной платы надлежит учитывать, что заявление работодателя о пропуске работником срока на обращение в суд само по себе не может служить основанием для отказа в удовлетворении требования, поскольку в указанном случае срок на обращение в суд не пропущен, так как нарушение носит длящийся характер и обязанность работодателя по своевременной и в полном объеме выплате работнику заработной платы, а тем более задержанных сумм, сохраняется в течение всего периода действия трудового договора.

Однако ссылка районного суда на данное постановление не может быть признана состоятельной, поскольку в пункте 56 речь идет о взыскании начисленной заработной платы.

Ввиду того, что истицей заявлены требования о взыскании не начисленной заработной платы, суд первой инстанции должен был учитывать заявление ответчика о сроках исковой давности. Поскольку истица в период с ноября 2009 года по день увольнения 08 мая 2014 года знала о том, что ей не производится начисление каких-либо доплат, однако своевременно за защитой своих трудовых прав не обращалась, каких-либо уважительных причин для восстановления пропущенного срока не указала, должны применяться трехмесячные сроки обращения в суд со дня, когда она узнала о нарушении своего права.

Ссылка на то, что о нарушении своего права она узнала лишь при увольнении, когда обратилась с заявлением о выплате заработной платы за работу в выходные дни, является несостоятельной. Ежемесячно получая заработную плату, будучи бухгалтером этой организации и лицом, составляющим графики работ, истица должна была знать о том, что ей не производятся дополнительные начисления.

В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 12.11.2001 N 15, Пленума ВАС РФ от 15.11.2001 N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" если в ходе судебного разбирательства будет установлено, что сторона по делу пропустила срок исковой давности и уважительных причин (если истцом является физическое лицо) для восстановления этого срока не имеется, то при наличии заявления надлежащего лица об истечении срока исковой давности суд вправе отказать в удовлетворении требования именно по этим мотивам, поскольку в соответствии с абз. 2 п. 2 ст. 199 ГК РФ истечение срока исковой давности является самостоятельным основанием для отказа в иске.

Из дела усматривается, что оспариваемая ответчиком задолженность по оплате работы в выходные дни имела место с ноября 2009 года по апрель 2014 года, задолженность по доплате за совмещение должности бухгалтера и специалиста по кадрам имела место с мая 2010 года по май 2014 года. С иском о взыскании не начисленной заработной платы истица могла обратиться как в период работы, так и после увольнения в предусмотренный законом трехмесячный срок.

Поскольку в суд истица обратилась 07 августа 2014 года, в пределах трехмесячного срока исковой давности могут быть удовлетворены требования о взыскании не начисленных сумм заработной платы лишь за май 2014 года.

Однако с учетом того, что представителем ответчика не обжаловалось решение суда в части взыскания задолженности по заработной плате за период с 08 февраля по 08 мая 2014 года в размере 4669,20 рублей за работу в выходные дни, с учетом признания иска в указанной части, судебная коллегия нашла возможным согласиться с решением суда о взыскании указанной суммы.

Таким образом, применяя срок исковой давности, судебная коллегия пришла к выводу, что в пользу истицы с ответчика подлежит взысканию задолженность по заработной плате за работу в выходные и праздничные дни в той сумме, какую признал ответчик, а также задолженность по заработной плате за исполнение обязанностей специалиста по кадрам за май 2014 года в пределах срока исковой давности в размере 884,21 рублей (Апелляционное дело N 33-200/2015, Мариинско-Посадский районный суд Чувашской Республики).

Согласно части 1 статьи 261 ТК РФ расторжение трудового договора по инициативе работодателя, в том числе в связи с неудовлетворительным результатом испытания, с беременной женщиной не допускается, за исключением случаев ликвидации организации либо прекращения деятельности индивидуальным предпринимателем.

М.В. обратилась в суд с иском к ЗАО об установлении факта трудовых отношений, возложении обязанности внести в трудовую книжку запись о трудоустройстве с 3 февраля 2014 года, признании увольнения 30 апреля 2014 года незаконным, восстановлении на работе, взыскании компенсации морального вреда.

Требования мотивированы тем, что с 3 февраля по 22 мая 2014 года истец работала у ответчика менеджером по продажам без оформления трудовых отношений, с приказом о приеме на работу ознакомлена не была, выданный ей на руки экземпляр трудового договора работодателем не был подписан, в трудовую книжку запись о приеме на работу не вносилась. Однако она фактически была допущена к работе. 8 мая 2014 года М.В. уведомила работодателя о постановке на медицинский учет в связи с беременностью, представила медицинскую справку. Проработала до 22 мая 2014 года, после чего руководитель предприятия выдал ей трудовую книжку и объявил, что она на предприятии больше не работает.

Отказывая истице в удовлетворении требования о восстановлении на работе, суд первой инстанции исходил из того, что истица была уволена с работы приказом ответчика от 30 апреля 2014 года N ППК 9 в связи с неудовлетворительным результатом испытания. Также отказывая истице в удовлетворении требования об оформлении трудовой книжки, суд исходил из того, что при приеме на работу истица не передала ответчику свою трудовую книжку, ответчик не уклоняется от внесения записи в трудовую книжку истицы.

Судебная коллегия нашла ошибочными указанные выводы суда, поскольку они не соответствуют материалам дела.

Действительно, ответчик представил в суд документы об увольнении истицы с работы 30 апреля 2014 года в связи с неудовлетворительным результатом испытания, в судебном заседании были допрошены свидетели - работники ответчика, подтвердившие составление документов. Однако совокупность имеющихся в деле доказательств опровергает доводы ответчика о законности увольнения истицы 30 апреля 2014 года.

Так, судом установлено, что 3 февраля 2014 года между сторонами подписан трудовой договор N 3, по условиям которого истица М.В. с указанной даты принимается на работу к ответчику менеджером по продажам по основному месту работы с испытательным сроком на три месяца. По условиям трудового договора работнику установлен должностной оклад в размере 12000 рублей, выплата заработной платы производится непосредственно работнику в следующие сроки: аванс - 25 числа, окончательный расчет - 10 числа следующего месяца. После заключения трудового договора и издания ответчиком приказа о приеме на работу N ППК 3 истица приступила к работе, за отработанное время ей выплачивалась заработная плата перечислением на банковский счет в ОАО.

25 апреля 2014 года ответчик перечислил истице на банковский счет 5000 рублей в качестве аванса по заработной плате за апрель 2014 года. 8 мая 2014 года истица получила в медицинском учреждении Врачебное заключение о переводе беременной на другую работу, в котором указано о том, что на 8 мая 2014 года у М.В. беременность - 10 недель, основание перевода - беременность, место работы - ЗАО, менеджер. 12 мая 2014 года ответчик перечислил истице оставшуюся заработную плату за апрель 2014 года в размере 5440 рублей.

С 12 мая 2014 года ответчик перестал допускать истицу к работе, 13 мая 2014 года истица обратилась в медицинское учреждение, которым ей выдан листок нетрудоспособности в связи с болезнью. 22 мая 2014 года ответчик выдал истице трудовую книжку без записи о приеме на работу и увольнении, а 23 мая 2014 года перечислил истице компенсацию за неиспользованный отпуск в размере 2546 рублей.

Ответчик заработную плату за апрель 2014 года выплатил истице 12 мая 2014 года, компенсацию за неиспользованный отпуск - 23 мая 2014 года, тогда как в силу ст. 140 ТК РФ выплата всех сумм, причитающихся работнику, должна была быть произведена в день увольнения. Действия ответчика по перечислению истице заработной платы и компенсации за неиспользованный отпуск наряду с медицинскими документами о беременности и объяснениями истицы подтверждают, что решение о прекращении трудовых отношений с истицей ответчик принял только 22 мая 2014 года, перечислив 23 мая 2014 года компенсацию за неиспользованный отпуск, не желая выполнять требования ст. 254 ТК РФ о переводе беременной женщины на другую работу с сохранением истице среднего заработка по месту работы. Следовательно, документы об увольнении истицы 30 апреля 2014 года не составлялись, подготовлены для оправдания неправомерного увольнения истицы.

Согласно ч. 1 ст. 261 ТК РФ расторжение трудового договора по инициативе работодателя с беременной женщиной не допускается, за исключением случаев ликвидации организации либо прекращения деятельности индивидуальным предпринимателем.

Расторжение трудового договора с работником в связи с неудовлетворительным результатом испытания относится к прекращению трудового договора по инициативе работодателя согласно п. 4 ч. 1 ст. 77 ТК РФ.

Как следует из разъяснений, изложенных в п. 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2014 года N 1 "О применении законодательства, регулирующего труд женщин, лиц с семейными обязанностями и несовершеннолетних", отсутствие у работодателя сведений о беременности женщины не является основанием для отказа в удовлетворении иска о восстановлении на работе.

Из изложенного следует, что при наличии беременности истица не могла быть уволена как 30 апреля 2014 года, так и 22 мая 2014 года.

Разрешая требования в части возложения обязанности внести в трудовую книжку запись о трудоустройстве, судебная коллегия отметила следующее.

В силу ст. 65 ТК РФ трудовая книжка является одним из документов, предъявляемых лицом, поступающим на работу, при заключении трудового договора.

Заключение между сторонами трудового договора 3 февраля 2014 года предполагает, пока не доказано иное, что истица передала ответчику свою трудовую книжку. При этом судебная коллегия исходила из того, что трудовым законодательством не предусмотрена обязанность работодателя выдать работнику документ в виде расписки о передаче (получении) трудовой книжки, на истицу не возлагается обязанность по доказыванию факта передачи трудовой книжки.

Судебная коллегия пришла к выводу, что истцом не пропущены сроки для обращения в суд ввиду следующего.

Ответчик не издал приказ об увольнении истицы 23 мая 2014 года, выдал ей трудовую книжку без записи о приеме на работу и увольнении, что исключало для истицы осведомленность относительно как оснований не допуска к работе, так и факта увольнения.

О своем увольнении, оформленном приказом от 30 апреля 2014 года N ППК 9, истица узнала только после обращения в суд - в судебном заседании 5 августа 2014 года, когда ответчик представил приказ об увольнении истицы и иные документы в обоснование увольнения. После представленных ответчиком документов об увольнении истица 21 августа 2014 года дополнила исковое заявление, предъявив требование о восстановлении на работе.

Для обращения в суд с требованиями об оспаривании увольнения ч. 1 ст. 392 ТК РФ установлен месячный срок со дня вручения работнику копии приказа об увольнении либо со дня выдачи трудовой книжки.

Положениями ст.ст. 65, 80, 84.1 ТК РФ, Правилами ведения и хранения трудовых книжек, изготовления бланков трудовой книжки и обеспечения ими работодателей, утвержденными постановлением Правительства Российской Федерации от 16 апреля 2003 года N 225, Инструкцией по заполнению трудовых книжек, утвержденной постановлением Минтруда России от 10 октября 2003 года N 69, предусмотрена обязанность работодателя по оформлению трудовой книжки работника как при приеме на работу, так и при увольнении.

Поскольку об увольнении, оформленном приказом от 30 апреля 2014 года N ППК 9, истица не знала, при возврате неоформленной трудовой книжки 22 мая 2014 года ответчик не знакомил истицу с приказом об увольнении, следовательно истица обратилась в суд 21 августа 2014 года в месячный срок, когда она узнала об увольнении.

При этом судебная коллегия отметила, что получение истицей 12 мая 2014 года остатка заработной платы за апрель 2014 года не может свидетельствовать об окончательном расчете при увольнении, поскольку за предшествующие месяцы заработная плата выплачивалась в таком же размере и в такие же сроки.

Судебная коллегия отменила решение суда и приняла по делу новое решение, которым установила факт трудовых отношений между М.В. и ЗАО, обязала ответчика внести в трудовую книжку истца запись о приеме на работу, восстановить М.В. на работе с 1 мая 2014 года, взыскала компенсацию морального вреда в размере 5000 рублей (Апелляционное дело N 33-87/2015, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

В соответствии с частью 5 статьи 193 Трудового кодекса Российской Федерации за каждый дисциплинарный проступок к работнику может быть применено только одно дисциплинарное взыскание.

Р.Е. обратилась в суд с иском к Бюджетному учреждению Чувашской Республики "Городская больница" (Больница) о восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула.

Как следует из материалов дела, Р.Е. работала с 7 апреля 2005 года в Больнице медицинским регистратором. По должностной инструкции к обязанностям медицинского регистратора относятся запись пациентов на прием, раскладка и хранение медицинских карт, оформление необходимой информации для пациентов, оформление талонов амбулаторного пациента, оформление и учет листков и справок временной нетрудоспособности, при четком и вежливом обращении с пациентами. С должностной инструкцией истица была ознакомлена.

Приказом от 30 июля 2014 года к Р.Е. применено дисциплинарное взыскание в виде выговора в связи с поступлением жалобы от "пациентки В.". Приказом от 11 августа 2014 года к Р.Е. применено дисциплинарное взыскание в виде выговора в связи с порчей листков нетрудоспособности и ошибками в книге регистрации листков нетрудоспособности.

Приказом от 26 августа 2014 года Р.Е. уволена в соответствии с п. 5 с. 1 ст. 81 ТК РФ за неоднократное неисполнение без уважительных причин трудовых обязанностей.

Отказывая истице в удовлетворении требований о восстановлении на работе и взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, суд первой инстанции исходил из того, что истицей допущено неисполнение трудовых обязанностей, ответчиком соблюден порядок привлечения истицы в дисциплинарной ответственности в виде увольнения.

Судебная коллегия отменила решение суда об отказе в удовлетворении требований Р.Е. с вынесением нового решения об удовлетворении требований о восстановлении на работе и взыскании заработной платы за время вынужденного прогула по следующим основаниям.

В соответствии с ч. 5 ст. 193 ТК РФ за каждый дисциплинарный проступок может быть применено только одно дисциплинарное взыскание.

В приказе ответчика от 26 августа 2014 года об увольнении истицы Р.Е. основаниями указаны приказ от 30 июля 2014 года "О применении дисциплинарного взыскания в виде выговора" и приказ от 11 августа 2014 года "О применении дисциплинарного взыскания в виде выговора".

Таким образом, за нарушение, явившееся основанием для применения к истице дисциплинарного взыскания по приказу от 11 августа 2014 года "О применении дисциплинарного взыскания в виде выговора", к истице повторно применено дисциплинарное взыскание в виде увольнения приказом от 26 августа 2014 года, что не соответствует ч. 5 ст. 193 ТК РФ.

В связи с этим, как указала судебная коллегия, увольнение истицы является незаконным, она подлежит восстановлению на работе в прежней должности с 27 августа 2014 года со взысканием в ее пользу заработной платы за время вынужденного прогула, согласно ч. 1 и ч. 2 ст. 394 ТК РФ (Апелляционное дело N 33-1061/2015, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Распределение суммы ущерба между работниками в зависимости от отработанного времени и полученной заработной платы возможно только в случае принятия на себя работниками коллективной материальной ответственности за ущерб, причиненный при исполнении трудовых обязанностей.

Сельскохозяйственный потребительский перерабатывающий кооператив (СППК) обратился в суд с иском к Е.Н., А.Е., Л.Е. и А.Л. о взыскании материального ущерба, причиненного работниками при исполнении трудовых обязанностей.

Требования мотивированы тем, что Е.Н., А.Е., Л.Е. работали в кафе СППК поварами, а А.Л. - буфетчицей, с ними заключены договоры о полной индивидуальной материальной ответственности. По распоряжению исполнительного директора СППК 28 мая 2013 года в кафе была проведена инвентаризация товарно-материальных ценностей и денежных средств за период с 23 ноября 2012 года по 28 мая 2013 года, по результатам которой выявлена недостача на сумму 345319,08 рублей. С результатами инвентаризации ответчики были ознакомлены, замечаний и возражений по результатам инвентаризации от них не поступило.

В межинвентаризационный период в кафе работали 6 человек: Н., Е., полностью погасившие свою часть долга, и ответчики, которые частично погасили недостачу. Остаток непогашенной суммы ущерба составляет 226009,93 рублей, который распределен между всеми работниками согласно начисленной заработной плате и отработанного времени. На день предъявления иска трудовые отношения с ответчиками прекращены.

Суд исковые требования СППК удовлетворил частично, взыскав материальный ущерб в меньшем размере, чем было заявлено в иске.

Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции и отказала в удовлетворении требований истца по следующим основаниям.

Распределяя сумму ущерба между работниками кафе в зависимости от отработанного времени и полученной заработной платы, истец должен доказать принятие на себя работниками коллективной материальной ответственности за ущерб, причиненный при исполнении трудовых обязанностей. Однако договор о коллективной (бригадной) материальной ответственности за причинение ущерба с работниками не был заключен, поэтому в силу заключенных с каждым работником договоров о полной индивидуальной материальной ответственности истец должен доказать вверение каждому работнику товарно-материальных ценностей и допущенную каждым работником недостачу (размер ущерба), вину каждого работника в причинении ущерба и противоправность его действий, а также причинную связь между ними согласно ст.ст. 244, 247 ТК РФ. При недоказанности работодателем хотя бы одного из перечисленных обстоятельств материальная ответственность ответчиков исключается.

В нарушение ст. 247 ТК РФ истцом не указано, какие именно действия или бездействие каждого из работников кафе повлекли возникновение недостачи в установленном им объеме, а также не доказан размер ущерба, причиненного каждым из работников. При инвентаризации недостача товара, вверенного каждому из работников, не устанавливалась, а был определен суммарный размер недостачи в кафе на дату проведения инвентаризации. Из документов инвентаризации установить размер недостач, причиненных каждым из работников, и его вину в причинении ущерба невозможно, так как передача товарно-материальных ценностей между работниками по окончании ежедневной смены не производилась, и такая обязанность работодателем на них не возлагалась и не контролировалась.

Таким образом, достаточных и достоверных доказательств того, каков реальный размер недостачи, допущенной каждым из работников, и степень его вины в причинении ущерба в установленном инвентаризацией размере, истцом представлено не было. Поэтому из-за недоказанности истцом предъявленных требований иск не подлежал удовлетворению (Апелляционное дело N 33-819/2015, Ядринский районный суд Чувашской Республики).

Первоочередное обеспечение земельными участками инвалидов и семей, имеющих в своем составе инвалидов, для индивидуального жилищного строительства является мерой социальной поддержки, направленной на социальную защиту инвалидов и семей, имеющих в своем составе инвалидов, состоящих на жилищном учете.

И.Г., действующая в интересах несовершеннолетнего ребенка - инвалида Д.В., обратилась в суд с иском к администрации г. Чебоксары о признании права на получение в первоочередном порядке земельного участка для индивидуального жилищного строительства на праве аренды в г. Чебоксары, указав в обоснование иска следующее.

И.Г. является матерью ребенка-инвалида, имеющего в соответствии со ст. 17 Федерального закона "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" право на первоочередное получение земельного участка для индивидуального жилищного строительства, ведения подсобного и дачного хозяйства и садоводства. В июне 2014 года И.Г. обратилась в администрацию г. Чебоксары с заявлением о предоставлении земельного участка для индивидуального жилищного строительства. Решением администрации от 25 июня 2014 года ей отказано в связи с тем, что в настоящее время в Чувашской Республике отсутствует нормативный правовой акт, регламентирующий порядок первоочередного предоставления льготным категориям граждан земельных участков для индивидуального жилищного строительства, отсутствуют свободные земельные участки. Однако И.Г. полагала, что отказ администрации г. Чебоксары в предоставлении земельного участка является незаконным и необоснованным, поскольку она состоит на учете в качестве нуждающейся в улучшении жилищных условий с 17 апреля 2008 года, в связи с чем ее семья имеет право на первоочередное получение земельного участка для индивидуального жилищного строительства.

Удовлетворяя требование И.Г., суд первой инстанции руководствовался ст. 17 Федерального закона "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации", ст. 11, ч. 2 ст. 30.1 ЗК РФ, п. 10 ст. 3 Федерального закона "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации", п. 3 постановления Правительства Российской Федерации от 27 июля 1996 года N 901 "О предоставлении льгот инвалидам и семьям, имеющим детей-инвалидов по обеспечению их жилыми помещениями, оплате жилья и коммунальных услуг". При этом суд исходил из того, что орган, ответственный за предоставление земельных участков, не может ограничивать реализацию инвалидами и семьями, имеющими в своем составе детей - инвалидов, права на соответствующие гарантии и льготы, ссылаясь на отсутствие установленного порядка первоочередного предоставления земельных участков для индивидуального жилищного строительства в соответствии со ст. 17 Федерального закона "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации".

Судебная коллегия отменила решение суда по следующим основаниям.

Согласно п.п. 1 и 2 ст. 28 ЗК РФ земельные участки из земель, находящихся в государственной или муниципальной собственности, предоставляются гражданам и юридическим лицам в собственность или в аренду, а также предоставляются юридическим лицам в постоянное (бессрочное) пользование в случаях, предусмотренных п. 1 ст. 20 данного Кодекса, и гражданам и юридическим лицам в безвозмездное срочное пользование в случаях, предусмотренных п. 1 ст. 24 данного Кодекса.

Предоставление земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности, в собственность граждан и юридических лиц осуществляется за плату. Предоставление земельных участков в собственность граждан и юридических лиц может осуществляться бесплатно в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, федеральными законами и законами субъектов Российской Федерации.

В соответствии с ч. 14 ст. 17 Федерального закона от 24 ноября 1995 года N 181-ФЗ "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" инвалидам и семьям, имеющим в своем составе инвалидов, предоставляется право на первоочередное получение земельных участков для индивидуального жилищного строительства, ведения подсобного и дачного хозяйства и садоводства.

Согласно п. 1 Правил предоставления льгот инвалидам и семьям, имеющих детей инвалидов, по обеспечению их жилыми помещениями, оплате жилья и коммунальных услуг, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 27 июля 1996 года N 901, инвалиды и семьи, имеющие детей - инвалидов, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, принимаются на учет и обеспечиваются жилыми помещениями с учетом льгот, установленных Федеральным законом "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации", по обеспечению жилыми помещениями, оплате жилья и коммунальных услуг, по получению земельных участков для индивидуального жилищного строительства, а также ведения подсобного и дачного хозяйства и садоводства в соответствии с установленным порядком и положениями данных Правил.

Следовательно, первоочередное обеспечение земельными участками инвалидов и семей, имеющих в своем составе инвалидов, для индивидуального жилищного строительства является мерой социальной поддержки, направленной не на всех инвалидов и семей, имеющих в своем составе инвалидов, а на указанные категории лиц, состоящих на жилищном учете.

В соответствии с ч.ч. 1 и 3 ст. 17 Федерального закона от 24 ноября 1995 года N 181-ФЗ "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" инвалиды и семьи, имеющие детей-инвалидов, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, принимаются на учет и обеспечиваются жилыми помещениями в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации и законодательством субъектов Российской Федерации. Инвалиды и семьи, имеющие детей-инвалидов, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, вставшие на учет после 1 января 2005 года, обеспечиваются жилым помещением в соответствии с жилищным законодательством Российской Федерации.

Согласно ч.ч. 2, 3 ст. 52 Жилищного кодекса Российской Федерации состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях имеют право указанные в ст. 49 данного Кодекса категории граждан, которые могут быть признаны нуждающимися в жилых помещениях. Если гражданин имеет право состоять на указанном учете по нескольким основаниям (как малоимущий гражданин и как относящийся к определенной федеральным законом, Указом Президента Российской Федерации или законом субъекта Российской Федерации категории), по своему выбору такой гражданин может быть принят на учет по одному из этих оснований или по всем основаниям.

Принятие на учет граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях осуществляется органом местного самоуправления на основании заявлений данных граждан, поданных ими в указанный орган по месту своего жительства либо через многофункциональный центр в соответствии с заключенным ими в установленном Правительством Российской Федерации порядке соглашением о взаимодействии.

Согласно ч. 1 ст. 4 Закона Чувашской Республики от 17 октября 2005 года N 42 "О регулировании жилищных отношений" состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях имеют право граждане, отнесенные к категории малоимущих в порядке, предусмотренном настоящим Законом, а также иные категории граждан, указанные в ст. 11 данного Закона, которые могут быть признаны нуждающимися в жилых помещениях.

Между тем из дела следует, что в порядке и по основаниям, установленным ст.ст. 51, 52 ЖК РФ, ст. 4 Закона Чувашской Республики от 17 октября 2005 года N 42, пп. 2-5 Правил предоставления льгот инвалидам и семьям, имеющих детей инвалидов, по обеспечению их жилыми помещениями, оплате жилья и коммунальных услуг, семья И.Г. в связи с наличием ребенка - инвалида на учет нуждающихся в улучшении жилищных условий уполномоченным органом местного самоуправления не принималась.

Согласно материалам дела И.Г. с членами своей семьи: супругом и дочерью Е.В. с 17 апреля 2008 года состоит на учете граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях, имеющих право на государственную поддержку за счет средств республиканского бюджета на строительство (приобретение) жилых помещений в соответствии с Порядком ведения органами местного самоуправления Чувашской Республики учета граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях и имеющих право на государственную поддержку на строительство (приобретение) жилых помещений, утвержденным постановлением Кабинета Министров Чувашской Республики от 12 января 2002 года N 2.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату названного постановления следует читать как "12 января 2006 г."

При таких обстоятельствах суд не имел законных оснований считать, что И.Г. в соответствии с ч. 14 ст. 17 Федерального закона от 24 ноября 1995 года N 181-ФЗ "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" вправе требовать от администрации г. Чебоксары предоставления земельного участка в первоочередном порядке для индивидуального жилищного строительства.

Судебная коллегия отменила решение суда и приняла по делу новое решение, которым отказала в удовлетворении иска И.Г. (Апелляционное дело N 33-83/2015, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Отсутствие у сотрудника на момент его гибели при исполнении служебных обязанностей 10-летнего стажа службы в органах внутренних дел в силу части 3 статьи 4 Федерального закона от 19 июля 2011 года N 247-ФЗ не является основанием для отказа членам семьи погибшего сотрудника в реализации права на единовременную социальную выплату на приобретение или строительство жилого помещения.

Л.В. обратилась в суд с иском к Министерству внутренних дел по Чувашской Республике (далее - МВД по ЧР) о признании незаконным отказа в постановке на учет на предоставление единовременной социальной выплаты на приобретение жилого помещения, оформленного протоколом жилищно-бытовой комиссии от 06 июня 2014 г., и возложении обязанности поставить на учет для получения единовременной социальной выплаты на приобретение или строительство жилого помещения, предусмотренной ст. 4 Федерального закона от 19 июля 2011 года N 247-ФЗ "О социальных гарантиях сотрудникам органов внутренних дел РФ и внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ" (далее - ФЗ N 247-ФЗ), с 06 июня 2014 года.

Исковые требования мотивированы тем, что Л.В. является вдовой погибшего 16 сентября 2013 года при исполнении служебных обязанностей В., который проходил службу в МВД России. В органах внутренних дел он служил с 18 апреля 2006 года по день гибели. Общий стаж службы в органах внутренних дел на момент гибели составил 9 лет и 5 месяцев. 06 июня 2014 года истец обратилась к ответчику с заявлением о включении в список сотрудников для получения единовременной социальной выплаты на приобретение жилого помещения в соответствии с ФЗ N 247-ФЗ. Однако оспариваемым решением ей было отказано в удовлетворении данного заявления по тем мотивам, что ее муж не нуждался в жилом помещении, т.к. был обеспечен жильем свыше 15 кв. м.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявленных Л.В. требований по основанию того, что срок службы В. на момент гибели составлял 9 лет и 5 месяцев, тогда как в соответствии с п. 1 ст. 4 ФЗ N 247-ФЗ право на единовременную социальную выплату для приобретения или строительства жилого помещения предоставляется сотруднику, имеющему стаж службы в органах внутренних дел не менее 10 лет в календарном исчислении. В связи с такими выводами суд первой инстанции не стал решать вопрос об обеспеченности семьи погибшего сотрудника ОВД жилым помещением.

Судебная коллегия отменила решение суда первой инстанции, указав следующее.

В соответствии с ч. 1 ст. 4 ФЗ N 247-ФЗ сотрудник, имеющий стаж службы в органах внутренних дел не менее 10 лет в календарном исчислении, имеет право на единовременную социальную выплату для приобретения или строительства жилого помещения один раз за весь период службы в органах внутренних дел. Частью 2 указанной статьи предусмотрены условия, при которых сотруднику предоставляется единовременная социальная выплата.

В силу ч. 3 ст. 4 названного закона единовременная социальная выплата предоставляется не позднее одного года со дня гибели (смерти) сотрудника органов внутренних дел в равных частях членам семьи, а также родителям сотрудника погибшего (умершего) вследствие увечья или иного повреждения здоровья, полученных в связи с выполнением служебных обязанностей, либо вследствие заболевания, полученного в период прохождения службы в органах внутренних дел, при наличии у погибшего (умершего) сотрудника условий, предусмотренных частью 2 настоящей статьи.

Таким образом, в отношении членов семьи сотрудника органа внутренних дел, погибшего при выполнении служебных обязанностей, для реализации прав на единовременную социальную выплату для приобретения или строительства жилого помещения по указанному закону, требуется наличие у погибшего (умершего) сотрудника условий, предусмотренных ч. 2 ст. 4 ФЗ N 247-ФЗ. Суду следовало проверить соответствие семьи погибшего сотрудника ОВД на момент его гибели требованиям, предусмотренным ч. 2 ст. 4 указанного закона.

Статья 4 ФЗ N 247-ФЗ в отношении членов семьи погибших при исполнении служебных обязанностей сотрудников ОВД при реализации права на указанную единовременную социальную выплату не требует наличие условий, предусмотренных в ч. 1 ст. 4. Это обусловлено тем, что отсутствие 10-летнего стажа в органе внутренних дел при календарном исчислении сотрудника вызвано его гибелью при исполнении служебных обязанностей. В рассматриваемом случае стаж В. в органах внутренних дел составляет 9 лет 5 месяцев на момент его гибели.

Таким образом, в рассматриваемом случае отсутствие у В. на момент его гибели при исполнении служебных обязанностей 10-летнего стажа службы в органах внутренних дел в силу ч. 3 ст. 4 ФЗ N 247-ФЗ не является основанием для отказа членам семьи погибшего сотрудника (вдове и малолетней дочери) в реализации права на единовременную социальную выплату.

Основанием для отказа в постановке Л.В. на учет для получения единовременной социальной выплаты явилась обеспеченность при жизни В. площадью жилого помещения на одного человека выше 15 кв. м. При этом из решения жилищной комиссии следует, что для определения нуждаемости при жизни В. в улучшении жилищных условий расчет производился только в отношении него без учета членов семьи (супруги и малолетней дочери), что не соответствует п. 2 ч. 1 ст. 1 ФЗ N 247-ФЗ.

В соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 1 указанного закона членами семьи сотрудника и гражданина Российской Федерации, уволенного со службы в органах внутренних дел, и лицами, находящимися (находившимися) на их иждивении, на которых распространяется действие настоящего Федерального закона, если иное не установлено отдельными положениями настоящего Федерального закона, считаются:

1) супруга (супруг), состоящие в зарегистрированном браке с сотрудником;

2) супруга (супруг), состоявшие в зарегистрированном браке с погибшим (умершим) сотрудником на день его гибели (смерти);

3) несовершеннолетние дети, дети старше 18 лет, ставшие инвалидами до достижения ими возраста 18 лет, дети в возрасте до 23 лет, обучающиеся в образовательных организациях по очной форме обучения;

4) лица, находящиеся (находившиеся) на полном содержании сотрудника (гражданина Российской Федерации, уволенного со службы в органах внутренних дел) или получающие (получавшие) от него помощь, которая является (являлась) для них постоянным и основным источником средств к существованию, а также иные лица, признанные иждивенцами в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.

В силу ч. 3 ст. 4 ФЗ N 247-ФЗ единовременная социальная выплата предоставляется не позднее одного года со дня гибели (смерти) сотрудника органов внутренних дел в равных частях членам семьи, а также родителям сотрудника при наличии у погибшего (умершего) сотрудника условий, предусмотренных частью 2 настоящей статьи.

Пунктом 2 ст. 4 Закона предусмотрено условие, когда сотрудник, в частности, является нанимателем жилого помещения по договору социального найма (членом семьи нанимателя) или собственником жилого помещения, но вместе со своими членами семьи обеспечен общей площадью жилого помещения на одного члена семьи менее 15 кв. м.

В целях реализации положений указанного закона Правительством РФ принято Постановление от 30 декабря 2011 года N 1223 "О предоставлении единовременной социальной выплаты для приобретения или строительства жилья сотрудникам органов внутренних дел Российской Федерации", которым утверждены Правила предоставления этой выплаты (далее - Правила).

Согласно п. 8 Правил при наличии у сотрудника и (или) проживающих совместно с ним членов его семьи нескольких жилых помещений, занимаемых по договорам социального найма и (или) принадлежащих им на праве собственности, определение уровня обеспеченности общей площадью жилого помещения осуществляется исходя из суммарной площади всех жилых помещений.

Согласно п. 3 Правил предоставление единовременной выплаты членам семьи, а также родителям погибшего (умершего) сотрудника осуществляется не позднее 1 года со дня гибели (смерти) сотрудника в порядке и условиях, которые установлены для сотрудников.

В. имел семью в составе из трех человек, включая супругу и малолетнюю дочь. На момент смерти он был зарегистрирован в жилом доме, принадлежащем на праве собственности матери. Согласно выписке из похозяйственной книги по состоянию на 16 сентября 2013 года общая площадь указанного жилого дома составляла 78 кв. м. (согласно техпаспорту на 1996 года жилой дом площадью 50,2 кв. м). На момент смерти В. в доме были зарегистрированы и проживали 4 человека, соответственно, на В. приходилось 19,5 кв. м. общей площади жилого помещения.

Истец Л.В. и её несовершеннолетняя дочь зарегистрированы и проживают в жилом помещении, принадлежащем на праве собственности матери истца. Общая площадь занимаемого истицей жилого помещения составляет 25,27 кв. м., в нем зарегистрированы 3 человека. Соответственно на супругу погибшего и несовершеннолетнюю дочь на двоих приходилось 25,27 : 3 х 2 = 16,84 кв. м. Общая обеспеченность семьи погибшего сотрудника на одного человека составляла: 19,5 + 16,84 : 3 = 12,11 кв. м., т.е. менее 15 кв. м.

Таким образом, В. с составом семьи, включая супругу и малолетнюю дочь, нуждался в улучшении жилищных условий, поскольку обеспеченность жилой площадью составляла менее 15 кв. м. на одного члена семьи.

Таким образом, отказ в постановке Л.В. на учет для предоставления единовременной социальной выплаты на строительство или приобретение жилого помещения, оформленного протоколом жилищно-бытовой комиссии от 06 июня 2014 г., является незаконным.

Судебная коллегия отменила решение суда и приняла по делу новое решение, которым удовлетворила требования истца (Апелляционное дело N 33-156/2015, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Практика
рассмотрения дел по спорам, возникающим вследствие причинения вреда и неосновательного обогащения

Статья 243 ТК РФ устанавливает исчерпывающий перечень случаев привлечения работника к полной материальной ответственности, в иных случаях применяется правило об ограничении размера материальной ответственности работника пределами его среднего месячного заработка.

Государственное унитарное предприятие (далее - ГУП) обратилось в суд с иском к В.Л. о возмещении ущерба в размере 536 069,38 рублей в порядке регресса.

Требования мотивированы тем, что в результате ДТП, произошедшего по вине ответчика, исполнявшего свои трудовые обязанности водителя при управлении автобуса, пассажир автобуса Е.Н. получила тяжкий вред здоровью, принадлежащий истцу автобус получил механические повреждения. Решением суда от 01 мая 2013 года с ГУП в пользу Е.Н. взыскана компенсация морального вреда в размере 200 000 рублей, указанная сумма перечислена Е.Н. в полном объеме. Согласно отчету стоимость причиненного автобусу ущерба составляет 867 131 рублей, стоимость ремонта кузова, восстановительного ремонта автобуса составила 350 198,34 руб.

Удовлетворяя заявленные исковые требования, суд первой инстанции пришел к выводу об их обоснованности, отметив, что ответчик виновен в совершении ДТП и причинении ущерба работодателю и третьим лицам.

Судебная коллегия изменила решение суда в части взысканной с ответчика в пользу истца суммы возмещения ущерба, отметив следующее.

Статья 243 ТК РФ устанавливает исчерпывающий перечень случаев привлечения работника к полной материальной ответственности, в иных случаях применяется правило об ограничении размера материальной ответственности работника пределами его среднего месячного заработка.

В соответствии со ст.ст. 233 и 241 ТК РФ работник несет материальную ответственность за ущерб, причиненный по его вине, в пределах своего среднего месячного заработка, если иное не предусмотрено Кодексом или иными федеральными законами.

Материальная ответственность в полном размере причиненного ущерба может возлагаться на работника лишь в случаях, предусмотренных ТК РФ или федеральными законами. Оснований для возложения на В.Л. обязанности по полной материальной ответственности, которые установлены ст. 243 ТК РФ, не имеется, надлежащих доказательств обратного в материалах дела не содержится.

По делу отсутствуют сведения о привлечении ответчика В.Л. к административной ответственности, хотя иск необоснованно предъявлен по основаниям, предусмотренным п. 6 ч. 1 ст. 243 ТК РФ.

По факту ДТП должностным лицом ГИБДД МО МВД России 05 марта 2013 вынесено постановление о прекращении дела об административном правонарушении. Постановлением районного суда от 06 июня 2013 года В.Л. освобожден от уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 264 УК РФ, в связи с примирением с потерпевшей в соответствии со ст. 76 УК РФ, и уголовное дело прекращено на основании ст. 25 УПК РФ.

В соответствии с п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.11.2006 N 52 (ред. от 28.09.2010) "О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю" следует учитывать, что работник может быть привлечен к материальной ответственности в полном размере на основании пункта 5 части первой ст. 243 ТК РФ, если ущерб причинен в результате преступных действий, установленных вступившим в законную силу приговором суда. Учитывая, что наличие обвинительного приговора суда является обязательным условием для возможного привлечения работника к полной материальной ответственности по пункту 5 части первой ст. 243 ТК РФ, прекращение уголовного дела на стадии предварительного расследования или в суде, в том числе и по нереабилитирующим основаниям, не может служить основанием для привлечения лица к полной материальной ответственности.

При таких обстоятельствах с ответчика подлежала взысканию в пользу истца ГУП в возмещение ущерба сумма в размере среднего месячного заработка.

Ссылка истца на договор о полной материальной ответственности, заключенный с В.Л. 11.01.2011 года, основанием для иного вывода не является. Данным договором предусмотрена полная материальная ответственность за недостачу вверенного ему работодателем имущества, а также за ущерб, возникший у работодателя в результате возмещения им ущерба иным лицам. Между тем условия договора не должны противоречить положениям закона, в частности, требованиям ст. 241 ТК РФ, ограничивающей размер материальной ответственности работника в отсутствие законных оснований для возложения на него полной материальной ответственности.

Обращение потерпевшей Е.Н. в суд с требованием о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья, при условии, что ГУП несет ответственность как владелец источника повышенной опасности, не порождает у работодателя регрессное право на взыскание с работника материального ущерба за пределами размера ответственности работника, определенного законом.

В Перечень должностей и работ, замещаемых или выполняемых работниками, с которыми работодатель может заключать письменные договоры о полной индивидуальной или коллективной (бригадной) материальной ответственности, установленный Постановлением Минтруда РФ от 31 декабря 2002 года N 85, должность водителя, занимаемая В.Л., равно как и работа, им выполняемая, не включены.

При таких обстоятельствах, учитывая положения названных норм права, судебная коллегия пришла к выводу, что договор о полной материальной ответственности не мог быть заключен с ответчиком и не может служить основанием для привлечения его как работника к полной материальной ответственности.

Изменив решение, судебная коллегия взыскала с В.Л. в пользу ГУП 14 678 рублей и расходы по оплате государственной пошлины в размере 587 рублей (Апелляционное дело N 33-572/2015, Новочебоксарский городской суд Чувашской Республики).

Обязанность по возмещению ущерба в полном объеме предполагает взыскание ущерба в размере, определяемом на момент его возмещения.

К.В. обратился в суд с иском к Р.Ю. о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением, в размере 518 000 рублей, взыскании компенсации морального вреда, процентов за пользование чужими денежными средствами, неполученного дохода.

Исковые требования мотивированы тем, что вступившим в законную силу приговором суда от 23 августа 2013 года ответчик признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК РФ, по факту хищения автомашины истца стоимостью 350 000 рублей.

Решением суда первой инстанции постановлено взыскать с Р.Ю. материальный ущерб, причиненный преступлением, в размере 101 000 рублей, расходы на оценку ущерба в размере 3000 рублей. В удовлетворении требований о взыскании компенсации морального вреда, упущенной выгоды и процентов за пользование чужими денежными средствами отказано.

Судебная коллегия изменила решение суда в части размера материального ущерба, подлежащего взысканию с Р.Ю., указав следующее.

Статьей 52 Конституции Российской Федерации гарантировано право потерпевшего от преступления лица на возмещение убытков.

В соответствии с п. 1 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

Исходя из положений ст. 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, вправе требовать полного возмещения причиненных ему убытков.

Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

В соответствии с ч. 4 ст. 61 ГПК РФ вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор суда, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом.

Из данной правовой нормы следует, что преюдициальными для гражданского дела являются выводы приговора суда только по двум вопросам: имели ли место сами действия и совершены ли они данным лицом. Иные факты, содержащиеся в приговоре суда, преюдициального значения не имеют.

Исходя из этого суд, принимая решение по иску, вытекающему из уголовного дела, не вправе входить в обсуждение вины ответчика, а может разрешать вопрос лишь о размере возмещения.

При определении размера ущерба, суд первой инстанции исходил из рыночной стоимости автомобиля на дату его изъятия (7 июля 2010 года) из владения истца. С учетом выплаченной ответчиком Р.Ю. истцу суммы в размере 350 000 рублей, суд взыскал невозмещенную сумму ущерба в размере 101 000 рублей

Вместе с тем, обязанность по возмещению ущерба в полном объеме предполагает взыскание ущерба в размере на момент его возмещения.

Согласно заключению ООО рыночная стоимость автомобиля по состоянию на 7 июля 2010 года (дата изъятия автомобиля у потерпевшего) составляет 451 000 рублей, по состоянию на 14 апреля 2014 года - 518 000 рублей. Из материалов дела следует, что ответчик Р.Ю. в счет возмещения материального ущерба, перечислил потерпевшему 31 марта 2014 года 70 000 рублей, 7 мая 2014 года - 5 000 рублей, в мае 2014 года - 275 000 рублей.

С учетом того, что материальный ущерб частично возмещен ответчиком в мае 2014 года после предъявления К.В. иска, в силу ст. 1064 ГК РФ подлежит возмещению причиненный вред именно в размере 518 000 рублей (рыночная стоимость автомобиля на дату возмещения ущерба 14 апреля 2014 года). С ответчика в пользу истца подлежал взысканию материальный ущерб в размере 168 000 (518 000 - 350 000) рублей (Апелляционное дело N 33-711/2015, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

В случае если лицо пользовалось земельным участком, находящимся в муниципальной собственности или земельным участком, государственная собственность на который не разграничена, а договор аренды при этом заключен не был и арендные платежи за пользование земельного участка лицом не вносились, с него подлежит взысканию сумма неосновательного обогащения соразмерно арендной плате и проценты за пользование чужими денежными средствами.

Администрация г. Чебоксары обратилась в суд с иском к Е.Л. о взыскании неосновательного обогащения в виде сбережения денежных средств за пользование земельным участком, процентов за пользование чужими денежными средствами, пени за ненадлежащее исполнение обязательств по договору аренды земельного участка.

Исковые требования мотивированы тем, что на земельном участке расположен памятник архитектуры XVIII века "Дом купца Кадомцева", собственником которого с 4 марта 2009 года является Е.Л. При этом он использует земельный участок, не являясь его собственником, без заключения договора аренды, без уплаты арендной платы за пользование им. В связи с невнесением в установленном размере арендной платы у Е.Л. возникло неосновательное обогащение в сумме 523 339,25 рублей за пользование земельным участком в период с 4 марта 2009 года по 31 октября 2013 года.

Судом установлено, что Е.Л. на основании договора купли-продажи недвижимого имущества от 6 февраля 2009 года приобрел в собственность памятник архитектуры XVIII века "Дом купца Кадомцева". Право собственности Е.Л. на указанный объект зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним, что подтверждается свидетельством о государственной регистрации права от 4 марта 2009 года.

Между администрацией г. Чебоксары и ООО заключен договор аренды от 16 августа 2000 года земельного участка для эксплуатации указанного памятника. Договор заключен сроком до 9 июля 2009 года. Согласно выписке из ЕГРЮЛ директором ООО является Е.Л.

Постановлением администрации г. Чебоксары от 30 октября 2013 года у ООО прекращено право аренды указанного земельного участка с 4 марта 2009 года. С 4 марта 2009 года земельный участок предоставлен Е.Л. для обслуживания здания памятника архитектуры с заключением договора аренды земельного участка. Арендные платежи за использование земельного участка постановлено производить с 4 марта 2009 года.

Между тем, договор аренды земельного участка между администрацией г. Чебоксары и Е.Л. заключен не был, плата за пользование земельным участком ответчиком не вносилась, указанные обстоятельства сторонами не оспариваются.

Судом первой инстанции установлен факт использования Е.Л. данного земельного участка.

Решением суда первой инстанции постановлено взыскать с Е.Л. в пользу администрации г. Чебоксары сумму неосновательного обогащения в размере 314 210, 17 рублей, проценты за пользование чужими денежными средствами за период с 01 января 2012 года по 31 декабря 2013 года в размере 25 285,64 рублей. В удовлетворении остальной части требований отказано.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Чувашской Республики от 18 февраля 2015 года решение суда оставлено без изменения.

Судебная коллегия указала следующее.

Частично удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции правомерно руководствовался ст.ст. 1102, 1105 ГК РФ и ст. 65 ЗК РФ.

Согласно п. 1 ст. 65 ЗК РФ использование земли в Российской Федерации является платным. За земли, переданные в аренду, взимается арендная плата. Порядок определения размера арендной платы, условия и сроки внесения арендной платы за земли, находящиеся в муниципальной собственности, устанавливаются органами местного самоуправления.

В силу п. 2 ст. 1102 ГК РФ лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных статьей 1109 настоящего Кодекса.

Согласно п. 2 ст. 1105 ГК РФ лицо, неосновательно временно пользовавшееся чужим имуществом без намерения его приобрести либо чужими услугами, должно возместить потерпевшему то, что оно сберегло вследствие такого пользования, по цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило.

В соответствии со ст. 395 ГК РФ за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения их возврата, иной просрочки в их уплате подлежат начислению проценты на сумму этих денежных средств.

Поскольку договор аренды используемого земельного участка между сторонами не заключался, что позволило Е.Л. безвозмездно использовать земельный участок, им не представлено доказательств перечисления денежных средств за использование земли, суд правомерно взыскал с ответчика сумму неосновательного обогащения соразмерно арендной плате.

Рассмотрев заявление ответчика о пропуске истцом срока исковой давности, установив, что администрацией г. Чебоксары иск подан 17 февраля 2014 года, руководствуясь ст.ст. 199, 200 ГК РФ, суд правильно применил срок исковой давности для защиты права за период с 4 марта 2009 года по 16 февраля 2011 года, и отказал в удовлетворении иска в данной части.

Отказывая в удовлетворении требований администрации г. Чебоксары о взыскании пени по договору аренды за период с 4 марта 2009 года по 31 октября 2013 года, суд исходил из того, что договор аренды земельного участка с Л.Е. не заключался, в связи с чем требовании о взыскании пени за нарушение срока исполнения договора аренды не основано на законе.

Судом правильно установлены юридически значимые для дела обстоятельства, применены нормы материального и процессуального права и постановлено законное и обоснованное решение в соответствии с требованиями гражданского процессуального законодательства (Апелляционное дело N 33-357/2015, Московский районный суд г. Чебоксары чувашской Республики).

Рассмотрение вопросов, связанных с исполнением судебных решений

В силу статьи 278 ГК РФ обращение взыскания на земельный участок по обязательствам его собственника допускается только на основании решения суда.

А.Б. обратилась в суд с иском к А.А. об обращении взыскания на принадлежащее должнику А.А. имущество - земельный участок и гараж-бокс в гаражном кооперативе, взыскании расходов на представителя и государственной пошлины.

Требования мотивированы следующим. Решением суда от 20 июня 2014 года постановлено взыскать с А.А. в пользу А.Б. неустойку в связи с образованием задолженности по уплате алиментов. Постановлением судебного пристава-исполнителя от 07 июля 2014 года возбуждено исполнительное производство. До настоящего времени ответчик взысканную судом сумму неустойки не погасил.

Судом установлено, что должнику был установлен 5-дневный срок для добровольного исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе. В ходе совершения исполнительных действий судебным приставом-исполнителем вынесено постановление об обращении взыскания на заработную плату должника по месту работы. Задолженность А.А. погашена частично. По данным Управления Росреестра по Чувашской Республике у А.А. имеется квартира, гараж-бокс и земельный участок в гаражном кооперативе. 12 августа 2014 года в рамках указанного исполнительного производства судебным приставом-исполнителем были вынесены постановления о запрете регистрационных действий в отношении указанных объектов недвижимого имущества.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что истцом не представлены доказательства уклонения ответчика от исполнения требований исполнительного документа, наоборот, на данном этапе с заработка ответчика производятся удержания в соответствии с требованиями закона Федерального закона от 02 октября 2007 года N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" (далее - ФЗ N 229-ФЗ). В течение незначительного промежутка времени с должника взыскана сумма в размере 27 464,03 рублей, остаток задолженности по исполнительному производству составил 832 701,46 рублей.

При этом суд отметил, что вопросы реализации решения суда (в том числе вопросы о возможности либо невозможности его исполнения), в частности относительно обращения взыскания на объект недвижимости - гараж-бокс, должны разрешаться в порядке, установленном для исполнения судебных решений, но не путем вынесения самостоятельного судебного решения.

Судебная коллегия нашла ошибочными выводы суда об отказе в удовлетворении требований А.Б. об обращении взыскания на земельный участок по следующим основаниям.

В силу ст. 24 ГК РФ гражданин отвечает по своим обязательствам всем принадлежащим ему имуществом, за исключением имущества, на которое в соответствии с положениями ст. 446 ГПК РФ не может быть обращено взыскание по исполнительным документам. В соответствии со ст. 237 ГК РФ изъятие имущества путем обращения взыскания на него по обязательствам собственника производится на основании решения суда, если иной порядок обращения взыскания не предусмотрен законом или договором.

В силу ст. 278 ГК РФ обращение взыскания на земельный участок по обязательствам его собственника допускается только на основании решения суда.

Согласно ч. 4 ст. 69 ФЗ N 229-ФЗ при отсутствии или недостаточности у должника денежных средств взыскание обращается на иное принадлежащее ему на праве собственности имущество.

Доказательств надлежащего исполнения обязательств, возникшего у А.А. на основании решения суда, а также наличия иного имущества, на которое может быть обращено взыскание, суду не представлено. Право собственности ответчика на земельный участок подтверждается представленными доказательствами. В связи с этим судебная коллегия пришла к выводу, что имеются законные основания для обращения взыскания на указанное имущество ответчика.

При этом судебная коллегия отметила, что находящийся в собственности ответчика земельный участок не является имуществом, на которое в соответствии со ст. 446 ГПК РФ не может быть обращено взыскание. Доказательств обратного ответчик в соответствии со ст. 56 ГПК РФ не представил.

Удовлетворяя требование А.Б., судебная коллегия приняла во внимание, что ответчиком А.А. на протяжении достаточного времени с момента вступления решения в законную силу не предпринималось каких-либо мер к погашению задолженности, что отдаляет реальную защиту нарушенных прав или охраняемых законом интересов истца и противоречит общим целям правосудия.

При этом судебная коллегия согласилась с выводом суда об отказе в обращении взыскания на гараж-бокс, поскольку судебный пристав-исполнитель в рамках исполнительного производства самостоятельно решает вопрос об обращении взыскания на имущества должника и дополнительного решения суда не требуется.

Судебная коллегия отменила решение суда в части отказа в удовлетворении требований об обращении взыскания на земельный участок и приняла новое решение об удовлетворении указанных требований (Апелляционное дело N 33-103/2015, Новочебоксарский городской суд Чувашской Республики).

Нормы материального и процессуального права не исключают переход обязанности наследодателя по исполнению решения суда, на основании которого у него возникло денежное обязательство перед ответчиком, к наследникам.

Судебный пристав-исполнитель обратился в суд с заявлением о прекращении исполнительного производства от 9 апреля 2013 года о взыскании с Е.Г. в пользу Пенсионного фонда Российской Федерации денежной суммы в связи со смертью должника.

Судом установлено, что на основании вступившего в законную решения суда от 13 апреля 2011 года выдан исполнительный лист о взыскании с Е.Г. в пользу истца неправомерно полученной ежемесячной компенсационной выплаты нетрудоспособному лицу, осуществляющему уход за ребенком-инвалидом.

На основании указанного исполнительного листа возбуждено исполнительное производство. В ходе исполнительного производства установлена смерть должника Е.Г. 19 декабря 2012 года, которая подтверждена свидетельством о смерти.

Удовлетворяя заявление судебного пристава-исполнителя о прекращении исполнительного производства, суд первой инстанции исходил из того, что ежемесячная компенсационная выплата нетрудоспособному лицу, осуществляющему уход за ребенком-инвалидом, неразрывно связана с личностью гражданина, ее получавшего, и обязательство по возврату выплаты не допускает правопреемство.

Однако судом не учтено, что решением суда от 13 апреля 2011 года с Е.Г. взыскана неправомерно полученная компенсация, следовательно, у ответчика возникло денежное обязательство перед Пенсионным фондом Российской Федерации по исполнению решения суда. В таком случае нормы материального и процессуального права не исключают переход обязанности Е.Г. по исполнению решения суда к ее наследникам согласно ст. 1112 ГК РФ.

Поскольку судебный пристав-исполнитель не выяснял вопрос о наличии у Е.Г. наследников, в деле такие доказательства не имеются, отсутствовали основания для прекращения исполнительного производства по п. 1 ч. 1 ст. 43 ФЗ N 229-ФЗ.

Судебная коллегия отменила определение суда и отказала в удовлетворении заявления судебного пристава-исполнителя о прекращении исполнительного производства (Апелляционное дело N 33-939/2015, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Согласно пункту 1 статьи 78 Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ обращение взыскания на заложенное имущество осуществляется по исполнительному документу - судебному акту, исполнительному листу, исполнительной надписи нотариуса. Вопрос об обращении взыскания вправе ставить перед судом и судебный пристав-исполнитель.

Судебный пристав-исполнитель обратился в суд с заявлением об обращении взыскания на имущество должника, мотивировав свои требования тем, что должник А.Н. имеет в собственности транспортное средство, выступающее предметом залога по договору, заключенному с ОАО.

Возвращая заявление судебного пристава-исполнителя, суд первой инстанции указал, что судебный пристав-исполнитель не имеет прав на его подачу, поскольку в заявлении, поданном от своего имени, фактически защищает права другого лица (взыскателя), при том, что ему законом такое право не предоставлено.

Отменяя определение суда первой инстанции, судебная коллегия указала следующее.

Судом установлено, что в производстве судебного пристава-исполнителя находится исполнительное производство, возбужденное на основании исполнительного листа о взыскании с А.Н. в пользу взыскателя С.П. задолженности и процентов в размере 285 798 рублей.

В соответствии со ст. 2 ФЗ N 229-ФЗ задачами исполнительного производства являются правильное и своевременное исполнение судебных актов, актов других органов и должностных лиц, а в предусмотренных законодательством Российской Федерации случаях исполнение иных документов в целях защиты нарушенных прав, свобод и законных интересов граждан и организаций, а также в целях обеспечения исполнения обязательств по международным договорам Российской Федерации.

При этом непосредственное осуществление функций по принудительному исполнению судебных актов, актов других органов и должностных лиц возлагается на судебных приставов-исполнителей структурных подразделений Федеральной службы судебных приставов и судебных приставов-исполнителей структурных подразделений территориальных органов Федеральной службы судебных приставов (п. 2 ст. 5 названного закона).

Согласно п. 1 ст. 64 того же закона исполнительными действиями являются совершаемые судебным приставом-исполнителем в соответствии с настоящим Федеральным законом действия, направленные на создание условий для применения мер принудительного исполнения, а равно на понуждение должника к полному, правильному и своевременному исполнению требований, содержащихся в исполнительном документе. Судебный пристав-исполнитель вправе совершать исполнительные действия, как прямо предусмотренные указанной нормой, так и иные действия, необходимые для своевременного, полного и правильного исполнения исполнительных документов (п. 17).

При этом мерами принудительного исполнения являются действия, указанные в исполнительном документе, или действия, совершаемые судебным приставом-исполнителем в целях получения с должника имущества, в том числе денежных средств, подлежащего взысканию по исполнительному документу, в том числе и обращение взыскания на имущество должника, включая денежные средства и ценные бумаги.

В соответствии с п. 14.1 ст. 30 названного закона судебный пристав-исполнитель в постановлении о возбуждении исполнительного производства обязывает должника предоставить документы, подтверждающие наличие у должника принадлежащих ему имущества, доходов, на которые не может быть обращено взыскание по исполнительным документам, в том числе денежных средств, находящихся на счетах, во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях, а также имущества, которое является предметом залога.

Согласно п. 1 ст. 78 ФЗ N 229-ФЗ обращение взыскания на заложенное имущество осуществляется по исполнительному документу - судебному акту, исполнительному листу, исполнительной надписи нотариуса.

По смыслу приведенных выше положений закона, судебный пристав-исполнитель имеет право и обязан принимать все предусмотренные законом меры для правильного и своевременного исполнения судебных актов, актов других органов и должностных лиц, для чего имеет право обращаться в суд с соответствующими заявлениями, если разрешение вопроса, связанного с производством исполнительных действий, возможно только в судебном порядке.

Оснований же расценивать заявление судебного пристава-исполнителя об обращении взыскания на имущество должника как поданное в интересах другого лица не имеется, в связи с чем положения п. 4 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ, на которые сослался суд первой инстанции, применению на стадии разрешения вопроса о принятии заявления к производству не подлежали.

Судебная коллегия отменила определение о возврате заявления и материал по заявлению судебного пристава-исполнителя об обращении взыскания на имущество должника передала в суд первой инстанции для решения вопроса о принятии заявления к производству (Апелляционное дело N 33-1048/2015, Московский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Процессуальные вопросы

Заявление внешнего (конкурсного) управляющего об оспаривании сделок, совершенных должником или другими лицами за счет должника, подается в арбитражный суд, рассматривающий дело о банкротстве должника.

Конкурсный управляющий сельскохозяйственного производственного кооператива (СХПК) обратился в суд с иском к А.В. о признании недействительным договора купли-продажи самоходной машины от 24 апреля 2013 года и возврате Кооперативу трактора N 1, признании незаключенным договора купли-продажи самоходной машины от 24 апреля 2013 года и возврате Кооперативу трактора N 2; А.И. о признании незаключенным договора купли-продажи самоходной машины от 19 апреля 2013 года и возврате Кооперативу трактора МТЗ-80; А.А. о признании недействительным договора купли-продажи самоходной машины от 16 мая 2013 года и возврате Кооперативу комбайна.

Требования мотивированы тем, что решением арбитражного суда от 8 ноября 2013 года в отношении СХПК введена процедура конкурсного производства, конкурсным управляющим кооператива утвержден В.Е. Указанное имущество реализовано в нарушение норм Федерального закона "О сельскохозяйственной кооперации", согласно которым отчуждение основных средств кооператива входит в компетенцию правления или общего собрания членов кооператива. Между тем, правлением кооператива или общим собранием членов кооператива решения о реализации транспортных средств не принимались.

Решением суда первой инстанции исковые требования СХПК к А.А. и А.И. удовлетворены, в удовлетворении требований к А.В. отказано.

Отменяя решение суда первой инстанции и прекращая производство по делу, судебная коллегия отметила следующее.

Согласно ч. 1 ст. 27 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ). к подведомственности арбитражных судов отнесены дела по экономическим спорам и другие дела, связанные с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности

В соответствии с ч. 2 ст. 27 АПК РФ арбитражные суды разрешают экономические споры и рассматривают иные дела с участием организаций, являющихся юридическими лицами, граждан, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица и имеющих статус индивидуального предпринимателя, приобретенный в установленном законом порядке, а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом и иными федеральными законами, с участием Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, образований, не имеющих статуса юридического лица, и граждан, не имеющих статуса индивидуального предпринимателя.

Таким образом, по общему правилу подведомственности критериями разграничения дел между судами общей юрисдикции и арбитражными судами являются субъектный состав и характер споров. Гражданин, не являющийся индивидуальным предпринимателем на момент обращения в арбитражный суд, может быть стороной арбитражного процесса в случаях, предусмотренных АПК РФ и иными федеральными законами.

Специальная подведомственность дел арбитражным судам установлена ст. 33 АПК РФ, и в силу п. 1 ч.ч. 1 и 2 данной статьи арбитражные суды рассматривают дела о несостоятельности (банкротстве) независимо от того, являются ли участниками правоотношений, из которых возникли спор или требование, юридические лица, индивидуальные предприниматели или иные организации и граждане.

Согласно ч. 1 ст. 223 АПК РФ дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным настоящим Кодексом, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротства).

Правилами главы III.1 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" регламентированы особенности оспаривания сделок должника в ходе процедуры конкурсного производства.

Взаимосвязанные положения п. 1 ст. 61.1, п. 1 ст. 61.8 и ст. 61.9 названного закона предусматривают, что заявление об оспаривании сделок, совершенных должником или другими лицами за счет должника, как по специальным основаниям, предусмотренным данным Законом, так и по общим основаниям, предусмотренным гражданским законодательством, может быть подано в арбитражный суд внешним управляющим или конкурсным управляющим от имени должника по своей инициативе либо по решению собрания кредиторов или комитета кредиторов, такое заявление внешним управляющим или конкурсным управляющим подается в арбитражный суд, рассматривающий дело о банкротстве должника, и подлежит рассмотрению в деле о банкротстве должника.

В постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 сентября 2013 года N 755/13 указано на то, что поскольку требование конкурсного управляющего должником о признании подписанного должником договора незаключенным сводится к оспариванию договорного правоотношения путем признания его несуществующим (несостоявшимся), то такое требование также подлежит разрешению в деле о банкротстве.

Как следует из материалов дела, решением Арбитражного Суда ЧР от 8 ноября 2013 года СХПК признан несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство. Определением Арбитражного Суда ЧР от 13 ноября 2014 года срок конкурсного производства в отношении СХПК продлен до 8 мая 2015 года.

Из материалов дела также видно, что конкурсным управляющим оспариваются сделки, совершенные должником 19 апреля 2013 года, 24 апреля 2013 года, 27 апреля 2013 года, 16 мая 2013 года. Таким образом, конкурсным управляющим оспариваются совершенные Кооперативом сделки, в то время как Кооператив признан банкротом и в отношении него открыто конкурсное производство, которое в настоящее время не завершено.

Принимая во внимание установленные по делу обстоятельства с учетом вышеприведенных норм действующего законодательства, судебная коллегия пришла к выводу, что спор не подведомственен суду общей юрисдикции и подлежит рассмотрению в арбитражном суде, рассматривающем дело о банкротстве Кооператива (Апелляционное дело N 33-170/2015, Красноармейский районный суд Чувашской Республики).

Требования кредитора о признании права собственности на недвижимость подпадают под список исключений, которые рассматриваются вне рамок дела о банкротстве судом, арбитражным судом в порядке, предусмотренном процессуальным законодательством.

С.Э. обратился с иском к Управлению Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Чувашской Республике (далее - Управление Росреестра по ЧР), Инспекции Федеральной налоговой службы по г. Чебоксары (далее - ИФНС по г. Чебоксары) о признании права собственности на объекты недвижимости: реконструкция незавершенного строительством нежилого здания с одноэтажными пристроями под административное здание производственной базы и земельный участок.

Требования мотивированы тем, что 01 октября 2012 года между ОАО и ООО были заключены кредитный договор и договор ипотеки, свое право требования по которым 17 марта 2014 года ОАО переуступил истцу. Учитывая, что залогодатель с марта 2014 года не выполняет свои обязательства по договору об ипотеке и кредитному договору, на основании п. 2 ст. 349, п. 2 ст. 350.1 ГПК РФ истец уведомил залогодателя о начале обращения взыскания на предмет залога и об оставлении предмета ипотеки за собой.

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущены опечатки. Имеются в виду п. 2 ст. 349, п. 2 ст. 350.1 ГК РФ

20 октября 2014 года истец обратился в Управление Росреестра по ЧР с заявлением о государственной регистрации за собой права собственности на объекты недвижимости. 28 октября 2014 года истец получил от Управления Росреестра по ЧР уведомление о приостановлении государственной регистрации по причине неснятых запретов на отчуждение, внесенных ИФНС по г. Чебоксары и Межрайонным отделом судебных приставов по исполнению особых исполнительных производств.

По мнению истца, данные запреты не являются препятствием для регистрации за ним права собственности на указанные объекты, так как на основании статьи 334 ГК РФ в силу залога кредитор по обеспеченному залогом обязательству (залогодержатель) имеет право в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником этого обязательства получить удовлетворение из стоимости заложенного имущества (предмета залога) преимущественно перед другими кредиторами лица, которому принадлежит заложенное имущество (залогодателя).

Прекращая производство по делу, суд первой инстанции исходил из того, что решением Арбитражного Суда ЧР от 04 декабря 2014 года ООО признано несостоятельным (банкротом) и в отношении него открыта процедура наблюдения.

Отменяя постановление суда, судебная коллегия указала следующее.

Из смысла ст. 22 ГПК РФ, ст.ст. 27 и 33 АПК РФ следует, что подведомственность дел между судами общей юрисдикции и арбитражными судами определяется, исходя из характера спорных правоотношений и их субъектного состава.

Как усматривается из искового заявления, истец просил признать за ним право собственности на объекты недвижимости в связи с неисполнением ответчиком имеющихся перед ним обязательств.

Согласно абз. 7 п. 1 ст. 126 Федерального закона от 26.10.2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" все требования кредиторов по денежным обязательствам, об уплате обязательных платежей, иные имущественные требования, за исключением текущих платежей, указанных в пункте 1 статьи 134 настоящего Федерального закона, и требований о признании права собственности, о взыскании морального вреда, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, о признании недействительными ничтожных сделок и о применении последствий их недействительности могут быть предъявлены только в ходе конкурсного производства.

Пунктом 5 ст. 4 Федерального закона от 26.10.2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" предусмотрено, что требования кредиторов по обязательствам, не являющимся денежными, могут быть предъявлены в суд и рассматриваются судом, арбитражным судом в порядке, предусмотренном процессуальным законодательством.

Таким образом, к участию в деле о несостоятельности (банкротстве) допускаются только кредиторы по денежным обязательствам. Что касается требований кредитора о признании права собственности на недвижимость, то данные требования в силу вышеприведенных требований закона подпадают под список исключений, которые рассматриваются вне рамок дела о банкротстве должника.

На основании вышеизложенного судебная коллегия нашла вывод суда неверным в силу того, что истцом заявлено требование не об исполнении денежного обязательства, иск возник из гражданских правоотношений, в связи с чем вопрос о его подведомственности подлежит разрешению с учетом общих правил разграничения подведомственности дел между судом общей юрисдикции и арбитражным судом.

При этом судебная коллегия приняла во внимание, что истец не имеет статуса индивидуального предпринимателя и в суде выступает как физическое лицо, следовательно, спор по характеру правоотношений и субъектному составу не относится к категории споров, подведомственных арбитражному суду.

Судебная коллегия отменила определение суда, дело вернула в суд первой инстанции для рассмотрения по существу (Апелляционное дело N 33-474/2015, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

То обстоятельство, что предметом иска является нежилое помещение, в том числе такое, которое может быть использовано для предпринимательской деятельности, на подведомственность спора не влияет.

А.В. обратилась в суд с иском к ООО о взыскании понесенных расходов за ненадлежащее исполнение работ по договору подряда и обязании устранить недостатки.

Прекращая производство по делу, суд первой инстанции сослался на положение п. 1 ст. 220 ГПК РФ и указал, что заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку оно рассматривается и разрешается в ином судебном порядке. Поскольку монтажные работы, являющиеся предметом спора по исковому заявлению, были проведены в нежилом помещении, используемом истцом для предоставления услуг населению в сфере общепита, т.е. используется для предпринимательской деятельности, то спор подведомственен арбитражному суду.

Судебная коллегия с данными выводами суда не согласилась ввиду следующего.

Суды рассматривают и разрешают дела, предусмотренные ч.ч. 1 и 2 ст. 22 ГПК РФ, за исключением экономических споров и других дел, отнесенных федеральным конституционным законом и федеральным законом к ведению арбитражных судов.

В соответствии с ч.ч. 1 и 2 ст. 27 АПК РФ арбитражному суду подведомственны дела по экономическим спорам и другие дела, связанные с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности.

Арбитражные суды разрешают экономические споры и рассматривают иные дела с участием организаций, являющихся юридическими лицами, граждан, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица и имеющих статус индивидуального предпринимателя, приобретенный в установленном законом порядке, а в случаях, предусмотренных этим Кодексом и иными федеральными законами, с участием Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, образований, не имеющих статуса юридического лица, и граждан, не имеющих статуса индивидуального предпринимателя.

Таким образом, критерием отнесения того или иного спора к компетенции арбитражного суда является субъектный состав лиц, участвующих в деле, при условии экономического характера спора.

Между тем, из материалов дела следует, что договор подряда на выполнение монтажных работ от 4 февраля 2013 года заключен между ООО и А.В. - физическим лицом. А.В. обратилась в суд как физическое лицо. В материалах дела отсутствуют сведения о том, что А.В. является лицом, имеющим статус индивидуального предпринимателя. Какие-либо сведения о том, что нежилое помещение используется истцом в целях предпринимательской или иной экономической деятельности, в материалах дела отсутствуют.

При отсутствии в материалах дела доказательств, подтверждающих наличие у истца статуса индивидуального предпринимателя и осуществление им предпринимательской деятельности, вышеуказанный спор относится к компетенции суда общей юрисдикции. То обстоятельство, что предметом иска является нежилое помещение, в том числе такое, которое может быть использовано для предпринимательской деятельности, на подведомственность спора не влияет, поскольку закон не ограничивает права физических лиц иметь в собственности любое имущество, в том числе и нежилые помещения.

В этой связи, вывод суда о подведомственности указанного спора арбитражному суду является ошибочным.

Судебная коллегия отменила определение суда о прекращении производства по делу, материалы гражданского дела направила в суд первой инстанции для рассмотрения по существу (Апелляционное дело N 33-335/2015, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Поскольку требования об оспаривании приказов о привлечении к дисциплинарной ответственности, восстановлении на службе в органах внутренних дел, взыскании денежного довольствия за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда вытекают из контракта о прохождении службы, лицо в соответствии с частями 9 и 10 статьи 29 ГПК РФ вправе обратиться с указанными требованиями в суд не только по месту нахождения ответчика, но также и по месту исполнения им служебных обязанностей.

А.П. обратился в суд с иском к МВД по Чувашской Республике об оспаривании приказов о привлечении к дисциплинарной ответственности и увольнении, восстановлении на службе, взыскании денежного довольствия за время вынужденного прогула, компенсации морального вреда.

Удовлетворяя заявление ответчика о передаче дела по подсудности в Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики, суд первой инстанции исходил из того, что дело подлежит рассмотрению по месту нахождения ответчика, в контракте о прохождении службы в органах внутренних дел не закреплено рабочее место истца, отсутствуют сведения об исполнении А.П. служебных обязанностей.

Судебная коллегия не согласилась с указанными выводами суда первой инстанции, поскольку они не основаны на требованиях действующего законодательства.

В соответствии с ч.ч. 9 и 10 ст. 29 ГПК РФ иски, вытекающие из договоров, в которых указано место их исполнения, могут быть предъявлены также в суд по месту исполнения такого договора, выбор между несколькими судами, которым согласно настоящей статье подсудно дело, принадлежит истцу.

Как усматривается из материалов дела, 2 марта 2012 года сторонами заключен контракт о прохождении А.П. службы в органах внутренних дел Российской Федерации по должности старшего оперуполномоченного группы уголовного розыска отделения полиции по Порецкому району межмуниципального отдела Министерства внутренних дел Российской Федерации "Алатырский", реализующего задачи и функции органов внутренних дел на территории города Алатырь, Алатырского и Порецкого районов. Условиями служебного контракта предусмотрено, что при возникновении спора о выполнении условий контракта и не достижении соглашения между сторонами служебный спор подлежит разрешению в порядке, установленном Федеральным законом "О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации".

Так как истец работал у ответчика в отделении полиции по Порецкому району, его требования вытекают из контракта о прохождении службы в органах внутренних дел, место исполнения которого фактически находилось по месту нахождения структурного подразделения ответчика, реализующего задачи и функции органов внутренних дел на территории города Алатырь, Алатырского и Порецкого районов, то А.П. в соответствии с ч.ч. 9 и 10 ст. 29 ГПК РФ вправе был обратиться с указанными требованиями в суд не только по месту нахождения ответчика, но также и по месту исполнения им служебных обязанностей на территории Порецкого района Чувашской Республики, то есть в Шумерлинский районный суд Чувашской Республики, в юрисдикцию которого входит место исполнения контракта.

При таких обстоятельствах оснований для удовлетворения заявления ответчика о передаче гражданского дела по подсудности по месту нахождению ответчика не имелось.

Судебная коллегия отменила определение суда, отказав ответчику в удовлетворении ходатайства о передаче гражданского дела в Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики для рассмотрения (Апелляционное дело N 33-1082/2015, Шумерлинский районный суд Чувашской Республики).

Часть 1 статьи 30 ГПК РФ устанавливает исключительную подсудность для исков о любых правах на недвижимое имущество, в том числе о правах, возникших из договора аренды.

Э.П. обратился в Канашский районный суд Чувашской Республики с иском к ООО о досрочном расторжении договора аренды нежилого помещения, взыскании просроченной арендной платы, пени, упущенной выгоды, возмещении ущерба, причиненного арендованному имуществу.

Возвращая исковое заявление, судья исходил из того, что настоящее исковое заявление следует подавать в соответствии со ст. 28 ГПК РФ по месту нахождения ответчика в Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики.

Судебная коллегия отменила определение судьи от 29 января 2015 года, которым исковое заявление возвращено, и материал направила в суд первой инстанции для решения вопроса о принятии иска к производству суда по следующим основаниям.

Согласно ч. 1 ст. 30 ГПК РФ иски о правах на земельные участки, участки недр, здания, в том числе жилые и нежилые помещения, строения, сооружения, другие объекты, прочно связанные с землей, а также об освобождении имущества от ареста предъявляются в суд по месту нахождения этих объектов или арестованного имущества.

Из обзора судебной практики по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2003 года (по гражданским делам), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации от 7 апреля 2004 года, усматривается, что ч. 1 ст. 30 ГПК РФ устанавливает исключительную подсудность исков о правах на земельные участки, в том числе жилые и нежилые помещения, строения, сооружения, другие объекты, прочно связанные с землей. Такие иски предъявляются в суд по месту нахождения этих объектов. Исключительная подсудность установлена для исков о любых правах на недвижимое имущество (земельные участки, жилье и нежилые помещения, здания, строения и т.д.), в том числе о праве владения и пользования им, о разделе недвижимого имущества, находящегося в долевой или совместной собственности, и выделе из него доли, о праве пользования недвижимым имуществом (включая определение порядка пользования им), не связанным с правом собственности на него (например, о правах, возникших из договоров найма жилого помещения, аренды и т.п.).

Таким образом, иски о любых правах на недвижимое имущество на основании ч. 1 ст. 30 ГПК РФ должны рассматриваться в суде по месту нахождения этого имущества.

Из представленных материалов усматривается, что истцом наряду с требованиями о взыскании денежных средств заявлено также требование о досрочном расторжении договора аренды нежилого помещения. Поскольку нежилое помещение, права на которое являются предметом искового заявления, расположено на территории, подсудной Канашскому районному суду Чувашской Республики, оснований для возвращения иска не имелось.

Кроме того, судебная коллегия отметила, что определением судьи Ленинского районного суда г. Чебоксары Чувашской Республики от 23 января 2015 года аналогичное исковое заявление Э.П. к ООО было возвращено с указанием о необходимости обращения в Канашский районный суд Чувашской Республики по месту нахождения объекта недвижимости, являющегося предметом договора аренды, на основании ч. 1 ст. 30 ГПК РФ.

В соответствии с ч. 4 ст. 33 ГПК РФ споры о подсудности между судами в Российской Федерации не допускаются.

При изложенных обстоятельствах у судьи не имелось оснований для возвращения искового заявления Э.П. (Апелляционное дело N 33-1154/2015, Канашский районный суд Чувашской Республики)

Требования о возмещении районным судом вреда, причиненного при осуществлении правосудия по конкретному уголовному делу, в силу действующего законодательства не могут быть предметом самостоятельного рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

В.В. обратился в суд с иском к Ленинскому районному суду г. Чебоксары Чувашской Республики о возмещении материального и морального вреда, причиненного в результате незаконного рассмотрения материала в порядке уголовного судопроизводства.

В обоснование исковых требований истцом указано, что Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики 24 сентября 2014 года вынес незаконное решение о замене назначенного ему по приговору от 6 ноября 2002 года наказания в виде исправительных работ на лишение свободы сроком на 4 месяца 14 дней с отбыванием в исправительной колонии строгого режима. Постановлением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Чувашской Республики от 21 октября 2014 года указанное постановление отменено. В связи с этим истец полагал, что он незаконно находился в местах лишения свободы с 24 сентября 2014 года по 23 октября 2014 года, вследствие чего состояние его здоровья ухудшилось, он потерял работу. В результате неправомерного содержания под стражей ему причинен материальный ущерб в размере 60000 рублей и моральный вред в размере 60000 рублей.

Оставляя исковое заявление В.В. без движения по мотиву несоответствия его требованиям ст.ст. 131, 132 ГПК РФ, судья указал, что истец не обосновал требование о возмещении вреда здоровью в размере 60000 рублей, не указал, из чего складывается эта сумма. Также судьей указано, что истцу необходимо уточнить ответчика в связи с тем, что Ленинский районный суд г. Чебоксары не может выступать субъектом гражданских правоотношений и быть ответчиком по делу.

Судебная коллегия отменила определение суда и отказала в принятии искового заявления по следующим основаниям.

Как следует из текста искового заявления, В.В. предъявил иск в связи с незаконными действиями Ленинского районного суда г. Чебоксары, и истцом по существу заявлены требования о возмещении районным судом вреда, причиненного при осуществлении правосудия по конкретному уголовному делу.

Однако данные требования в силу действующего законодательства не могут быть предметом самостоятельного рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства, возможность предъявления исковых требований к судебным органам законом не предусмотрена.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ судья отказывает в принятии искового заявления, если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке.

Поскольку требования, с которыми обратился истец, не подлежат рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, судье следовало отказать в принятии искового заявления В.В. (Апелляционное дело N 33-1058/2015, Ленинский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

Споры о законности применения дисциплинарных взысканий относятся в соответствии со статьей 381 Трудового кодекса Российской Федерации к индивидуальным трудовым спорам и должны рассматриваться судами в порядке искового производства.

Н.И. обратилась в суд с иском к ООО об оспаривании приказов о применении дисциплинарных взысканий, мотивируя требования тем, что 09 июля 2013 года она была принята на работу в обособленное подразделение ООО, приказом от 23 сентября 2014 года была уволена по п. 2 ч. 1 ст. 81 ТК РФ в связи с сокращением численности работников. Решением суда от 20 ноября 2014 года была восстановлена на работе с 23 сентября 2014 года, в ее пользу взыскан утраченный заработок, компенсация морального вреда и судебные расходы. Приказом от 19 декабря 2014 года к ней было применено дисциплинарное взыскание в виде выговора. Приказом от 22 декабря 2014 года она была лишена премии за декабрь 2014 год. Основания для наложения дисциплинарного взыскания и лишения премии отсутствовали.

Оставляя исковое заявление Н.И. без движения, судья исходил из того, что Н.И. оспариваются решения должностного лица о наложении дисциплинарных взысканий и поданное ею исковое заявление не соответствует требованиям ст. 254 ГПК РФ, согласно которой гражданин, организация вправе оспорить в суде решение, действие (бездействие) органа государственной власти, органа местного самоуправления, должностного лица, государственного или муниципального служащего, если считают, что нарушены их права и свободы.

Однако судьей не учтено, что в силу ст. 11 ТК РФ трудовые отношения и иные непосредственно с ними связанные отношения регулируются трудовым законодательством и иными актами, содержащими нормы трудового права.

Согласно ст. 192 ТК РФ за совершение дисциплинарного проступка, то есть неисполнение или ненадлежащее исполнение работником по его вине возложенных на него трудовых обязанностей работодатель вправе применить дисциплинарные взыскания, в том числе и выговор.

Споры о законности применения дисциплинарных взысканий относятся в соответствии ст. 381 ТК РФ к индивидуальным трудовым спорам и должны рассматриваться судами в порядке искового производства, поскольку трудовые споры не относятся к категории дел, рассматриваемых в порядке ст. 254 ГПК РФ.

Судебная коллегия отменила определение судьи и вернула материал в тот же суд для решения вопроса о принятии искового заявления к производству суда (Апелляционное дело N 33-902/2015, Алатырский районный суд Чувашской Республики).

Судья не может при разрешении вопроса о принятия искового заявления к производству суда давать правовую оценку обстоятельствам, указанным истцом в исковом заявлении, поскольку данное право предоставляется законом суду лишь при рассмотрении дела по существу в судебном заседании при участии сторон.

П.В. обратился в суд с исковым заявлением к ООО об истребовании имущества из чужого незаконного владения.

Оставляя исковое заявление П.В. без движения, судья исходил из того, что заявление не соответствует положениям ст.ст. 131, 132 ГПК РФ, поскольку истец не приложил к исковому заявлению доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых основаны исковые требования. Судья также исходил из того, что в исковом заявлении не указано, какими конкретно действиями ответчика нарушены права, свободы и законные интересы истца, и не приложены доказательства, подтверждающие отказ ответчика в возращении имущества. По мнению судьи, отсутствие указанных документов препятствует определению заинтересованности заявителя при обращении за судебной защитой, характера нарушенных прав и законных интересов.

Кроме того, судья указал, что в нарушение ч. 2 ст. 71, ч.ч. 1, 2 ст. 57 ГПК РФ к исковому заявлению приложены ненадлежащим образом заверенные копии документов, а в ходатайстве об истребовании документов не обоснованно отсутствие возможности получения их самостоятельно, и не представлено доказательств, подтверждающих принятие мер по сбору доказательств.

Судебная коллегия нашла выводы суда ошибочными ввиду следующего.

На стадии принятия заявления судья устанавливает, имеет ли истец какие-либо основания обращаться в суд с заявленными исковыми требованиями.

Судья не может при разрешении вопроса о принятия искового заявления к производству суда давать правовую оценку обстоятельствам, указанным истцом в исковом заявлении, поскольку данное право предоставляется законом суду лишь при рассмотрении дела по существу в судебном заседании при участии сторон.

Из искового заявления и заявления об уточнении исковых требований видно, что в соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 131 ГПК РФ истцом указано, в чем заключается нарушение прав, законных интересов истца и его требования. Кроме того, согласно п. 5 ч. 2 ст. 131 ГПК РФ в исковом заявлении указаны также обстоятельства, на которых истец основывает свое требование, и доказательства, по мнению истца, подтверждающие эти обстоятельства.

В соответствии со ст. 132 ГПК РФ к исковому заявлению прилагаются, в частности, документы, подтверждающие обстоятельства, на которых истец основывает свои требования. Письменные доказательства представляются в подлиннике или в форме надлежащим образом заверенной копии (ч. 2 ст. 71 ГПК РФ).

В случаях, когда представление таких доказательств для названных лиц затруднительно, по их ходатайству, отвечающему требованиям ч. 2 ст. 57 ГПК РФ, суд оказывает содействие в собирании и истребовании от организаций и граждан, в частности, письменных и вещественных доказательств, после принятия заявления к производству суда.

Оставляя исковое заявление П.В. без движения, судья также не учел, что в силу положений ст.ст. 148, 150 ГПК РФ представление необходимых доказательств сторонами, другими лицами, участвующими в деле, является одной из задач стадии подготовки дела к судебному разбирательству. Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности при рассмотрении дела по существу (ст. 67 ГПК РФ), а не на стадии принятия искового заявления.

Судебная коллегия отменила определение судьи и передала вопрос о принятии искового заявления на рассмотрение в суд первой инстанции (Апелляционное дело N 33-1067/2015, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).

В силу подп. 19 п. 1 ст. 333.19 Налогового кодекса Российской Федерации государственные органы, выступающие в качестве истца и ответчика по делам, рассматриваемым в судах общей юрисдикции, освобождаются от уплаты государственной пошлины.

Решением суда удовлетворен иск Д.А. к Управлению Федеральной службы исполнения наказаний по Чувашской Республике (УФСИН России по ЧР) о восстановлении на работе, взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула.

При этом суд первой инстанции ошибочно взыскал с УФСИН России по ЧР государственную пошлину в доход местного бюджета в размере 3469,29 рублей.

В силу подп. 19 п. 1 ст. 333.19 Налогового кодекса Российской Федерации (НК РФ) государственные органы, выступающие по делам, рассматриваемым в судах общей юрисдикции, в качестве истцов и ответчиков, освобождаются от уплаты государственной пошлины.

Статьей 393 ТК РФ предусмотрено, что при обращении в суд с иском по требованиям, вытекающим из трудовых отношений, в том числе по поводу невыполнения либо ненадлежащего выполнения условий трудового договора, носящих гражданско-правовой характер, работники освобождаются от оплаты пошлин и судебных расходов.

Согласно ч. 4 ст. 103 ГПК РФ в случае, если обе стороны освобождены от уплаты судебных расходов, издержки, понесенные судом, а также мировым судьей в связи с рассмотрением дела, возмещаются за счет средств соответствующего бюджета.

Учитывая, что истец освобожден от уплаты государственной пошлины в силу положений ст. 393 ТК РФ, а ответчик, являющийся государственным органом, также относится к категории лиц, освобожденных от уплаты государственной пошлины, УФСИН России по ЧР освобождается от ее уплаты, в том числе и в порядке возмещения государству пошлины (в доход соответствующего местного бюджета), от уплаты которой был освобожден истец при обращении в суд.

Судебная коллегия отменила решение суда в части взыскания с УФСИН по ЧР в доход местного бюджета государственной пошлины (Апелляционное дело N 33-1113/2015, Московский районный суд г. Чувашской Республики).

Пересмотр по вновь открывшимся или новым обстоятельствам постановлений судов апелляционной, кассационной или надзорной инстанции, которыми изменено или принято новое судебное постановление, производится судом, изменившим судебное постановление или принявшим новое судебное постановление.

Решением Новочебоксарского городского суда Чувашской Республики произведен раздел совместного нажитого имущества А.А. и Т.М. Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Чувашской Республики указанное решение изменено.

А.А. обратился в городской суд с заявлением о пересмотре решения и апелляционного определения по вновь открывшимся обстоятельствам, которое определением городского суда оставлено без удовлетворения.

Судебная коллегия отменила определение суда и приняла заявление А.А. о пересмотре судебных решений к производству Верховного Суда Чувашской Республики, указав следующее.

В соответствии с ч. 1 ст. 392 ГПК РФ судебные постановления, вступившие в законную силу, могут быть пересмотрены по вновь открывшимся или новым обстоятельствам. Согласно ст. 393 ГПК РФ вступившее в законную силу судебное постановление пересматривается по вновь открывшимся или новым обстоятельствам судом, принявшим это постановление. Пересмотр по вновь открывшимся или новым обстоятельствам постановлений судов апелляционной, кассационной или надзорной инстанции, которыми изменено или принято новое судебное постановление, производится судом, изменившим судебное постановление или принявшим новое судебное постановление.

Из материалов дела усматривается, что решение Новочебоксарского городского суда Чувашской Республики от 10 сентября 2014 года было частично изменено апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Чувашской Республики от 19 ноября 2014 года и этим апелляционным определением резолютивная часть решения изложена в новой редакции.

С учетом изложенного и в соответствии с положениями ст.ст. 392, 393 ГПК РФ судебным постановлением, которым спор был окончательно разрешен по существу является указанное апелляционное определение, в связи с чем рассмотрение данного дела находится в компетенции Верховного Суда Чувашской Республики (Апелляционное дело N 33-1144/2015, Новочебоксарский городской суд Чувашской Республики).

Определение об отказе в принятии встречного иска по мотивам отсутствия условий, предусмотренных статьей 138 ГПК РФ, обжалованию не подлежит.

Н.М. обратился в суд с иском к В.А. о компенсации морального вреда, причиненного необоснованным привлечением к уголовной ответственности.

В.А. подал встречный иск к Н.М. о возмещении убытков и компенсации морального вреда, вызванных преступными действиями Н.М.

Определением суда в принятии встречного искового заявления отказано, поскольку оно не соответствует требованиям ст. 138 ГПК РФ.

Представителем В.А. подана частная жалоба на указанное определение суда, которая судебной коллегией оставлена без рассмотрения по следующим основаниям.

Отказывая в принятии встречного иска, суд первой инстанции исходил из того, что встречное требование не направлено к зачету первоначального требования, обстоятельства, изложенные в исках, не связаны друг с другом, в связи с чем совместное рассмотрение первоначального и встречного иска не приведет к более быстрому и правильному рассмотрению споров.

Из разъяснений, содержащихся в абз. 3 п. 10 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 26 июня 2008 года N 13 "О применении норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении и разрешении дел в суде первой инстанции" следует, что определение об отказе в принятии встречного иска по мотивам отсутствия условий, предусмотренных статьей 138 ГПК РФ, обжалованию в суд апелляционной или кассационной инстанции не подлежит, поскольку не препятствует реализации права на обращение за судебной защитой путем предъявления самостоятельного иска и возбуждения по нему другого производства (статьи 331, 371 ГПК РФ).

Поскольку обжалуемое определение принято не в порядке ст. 134 ГПК РФ и не препятствует реализации права на обращение за судебной защитой путем предъявления самостоятельного иска и возбуждения по нему другого производства, то оно не подлежит обжалованию в апелляционном порядке.

Согласно правовой позиции, изложенной в абзаце 3 пункта 40 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 июня 2012 года N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции" частная жалоба, поданная на судебное постановление, не подлежащее обжалованию в порядке апелляционного производства, подлежит оставлению без рассмотрения по существу.

При таких обстоятельствах, жалоба представителя ответчика В.А. на определение суда об отказе в принятии встречного иска оставлена без рассмотрения по существу (Апелляционное дело N 33-643/2015, Калининский районный суд г. Чебоксары Чувашской Республики).