Практика нового ГПК: успехи и проблемы (Б. Журбин, "эж-ЮРИСТ", N 48, декабрь 2004 г.)

Практика нового ГПК: успехи и проблемы

За два года, прошедшие с момента принятия Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, практикой подтверждена обоснованность многих его новелл. В то же время в законе немало несовершенных норм, а позиция законодателя нередко искажается в судебной практике. В настоящей статье сформулированы предложения по совершенствованию процедуры рассмотрения споров в сфере гражданской юрисдикции.

Полномочия прокурора

Новый Кодекс, как известно, существенно ограничил полномочия прокурора. В условиях состязательности вряд ли уместно ссылаться на заинтересованность государства в исполнении законов и соблюдении правопорядка и утверждать, как это делалось ранее в оправдание "каучуковой" нормы ст. 41 ГПК РСФСР, что нарушение прав любого частного лица одновременно означает ущемление государственных интересов.

Прокурор теперь лишен возможности подать в суд общей юрисдикции заявление в интересах организации, однако за ним сохранено право обращаться в суд в защиту граждан, которым не по карману услуги адвоката, по их просьбе. Такой сбалансированный подход находит поддержку как у теоретиков, так и практиков.

Согласно ч. 1 ст. 45 ГПК РФ "прокурор вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов граждан, неопределенного круга лиц... ". В силу же ч. 1 ст. 46 ГПК РФ интересы определенной "группы граждан" могут быть защищены путем предъявления иска в интересах "других лиц". Но именно такой иск прокурор заявить не вправе.

Фиксация права на обращение в суд в защиту гражданина, неопределенного круга лиц и невозможность осуществить защиту группы граждан - пример непоследовательности законодателя. Норма закона в данной части противоречит позиции КС РФ, который хотя и ограничил задолго до нового Кодекса сферу прокурорской активности в гражданском процессе, но вместе с тем не подверг сомнению полномочия по защите граждан отдельных категорий. "... Права, предоставленные прокурору ч. 1 ст. 41 ГПК РСФСР, должны использоваться для защиты прав и свобод граждан, особо нуждающихся в правовой и социальной защите, а ситуации, требующие предъявления прокурором исков в суд, должны носить характер серьезных нарушений, иметь важное общественное значение и быть связанными с необходимостью защиты так называемого безгласного интереса" *(1).

Поэтому полагаем правильным дополнить полномочия прокурора (ч. 1 ст. 45 ГПК РФ) указанием на право предъявления иска в защиту "группы граждан".

Сoучастие - с адвокатом

Одним из проявлений принципа состязательности и равноправия сторон служит право каждой из них иметь представителя. При этом в гражданском процессе в отличие от уголовного (ч. 2 ст. 49 УПК РФ) функции представителя может осуществлять не только адвокат. В ст. 49 ГПК РФ законодатель отказался от перечисления круга лиц, которые вправе представительствовать в суде, а сформулировал общее правило, указав на исключения из него.

Теперь по выданной стороной в споре доверенности суд в отличие от п. 7 ст. 44 ГПК РСФСР обязан допустить в качестве добровольного (договорного) представителя любое дееспособное лицо (не являющееся адвокатом), кроме судьи, следователя или прокурора, если только они не представляют в деле соответствующие органы (ст. 51, 53 ГПК РФ).

Попутно заметим, что и п. 1 ч. 2 ст. 48 ГПК РФ в отличие от п. 4 ст. 2 ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре" и ч. 5 ст. 59 АПК РФ не содержит императивного предписания о допустимости участия в процессе только адвоката в качестве представителя организации по договору. На это обратил внимание Конституционный Суд РФ *(2).

Таким образом, процессуальное положение представителей сторон в гражданском процессе является одинаковым, что должно находить выражение как в процедуре проведения судебных действий, так и в оформлении судебных постановлений. Однако в практике, к сожалению, сформировалось обыкновение оформлять указанные акты с нарушением принципа равенства сторон. Зачастую вводная часть судебных постановлений начинается словами:

 "Суд в составе:

 председательствующий ______________________________________________

 с участием адвоката _______________________________________________

 при секретаре _____________________________________________________ ..."

Из приведенного текста следует, что представитель одной из сторон (адвокат) явно выделяется в своем процессуальном положении по отношению к представителю другой стороны (не адвокату). Однако указанная выше конструкция не соответствует ч. 2 ст. 198, п. 2, 3 ч. 1 ст. 225, п. 3, 5 ст. 229 ГПК РФ и вообще не предусмотрена каким-либо правовым актом, а, видимо, отражает внутреннее неравное отношение использующих ее судей к представителям сторон, обладающим или не обладающим статусом адвоката.

Налицо очевидное нарушение гражданской процессуальной формы, когда судьи вольно или невольно создали "новый вид соучастия".

С данной позицией согласился Саратовский областной суд, Указав, что "поскольку стороны, третьи лица могут вести свои дела через представителей, не являющихся адвокатами, что по действующему законодательству допустимо (ст. 49, 53 ГПК РФ), то в этих случаях в судебных документах должно отражаться фактическое положение, т.е. указываться, кто выполняет в процессе функцию представителя" *(3).

Можете жаловаться...

В соответствии с ч. 3 ст. 17 Закона РФ "О защите прав потребителей" (далее - Закон о потребителях) потребители по искам, связанным с нарушением их прав, освобождаются от уплаты государственной пошлины. Кроме того, в п. 8 ч. 1 ст. 89 ГПК РФ указано, от ее уплаты освобождены истцы по искам, связанным с нарушением прав потребителей.

В этих нормах выразилось намерение законодателя предоставить гражданам-потребителям как слабой стороне в обязательстве льготу при обращении за защитой в суд. Общепринятое в науке, но нормативно не закрепленное представление о потребителе как о "менее защищенной стороне договора", права которой подлежат повышенной защите, нашло недавно подтверждение в практике КС РФ *(4).

Между тем суды не всегда правильно применяют нормы специального законодательства при разрешении споров. К примеру, отказывая в возврате госпошлины, взысканной с ответчиков-потребителей за подачу апелляционной жалобы по иску ЖСК о взыскании с них задолженности по коммунальным услугам, суд указал, что податели жалобы "по настоящему делу являются не истцами, а ответчиками. С иском в защите своих прав по настоящему делу в суд не обращались, а потому должны оплачивать госпошлину на общих основаниях, поскольку ответчики от уплаты госпошлины не освобождены" *(5).

Вряд ли уместно отрицать потребительский характер правоотношений сторон по делу, так как спор возник по поводу оказанных (а с позиции ответчиков, не оказывавшихся вовсе) коммунальных услуг. Очевидно, законодатель не мог и предполагать, что его воля обеспечить гражданам-потребителям беспрепятственный доступ к правосудию будет так искажена. По логике суда следовало бы предположить отсутствие обязанности у истца платить госпошлину.

Далеко не всегда есть основания для предъявления по данной категории споров встречного иска потребителя о взыскании неосновательно полученного, если (в рассматриваемом деле именно так) истец настаивает на взыскании дополнительной оплаты. Но поскольку в досудебном порядке собственность на имущество к нему не перешла, то отсутствует само неосновательное обогащение, а встречный иск неуместен. В противном случае иск был бы подан потребителем, а не ЖСК.

Более того, суд, обязанный разъяснять сторонам их процессуальные права, вовсе не должен и не вправе разъяснять их права в материальных отношениях.

Обжалование потребителем решения мирового судьи в описанной ситуации как раз и означает реализацию одного из способов защиты своих прав, которым в иных обстоятельствах стало бы предъявление иска.

Во избежание подобных казусов в дальнейшем следует внести в п. 8 ч. 1 ст. 89 ГПК РФ уточнение, заменив слово "искам" словом "делам".

Обеспечение по усмотрению

В силу ч. 1 ст. 145 ГПК РФ на все определения суда об обеспечении иска может быть подана частная жалоба. В практике возник вопрос, сохраняется ли такая возможность в случае отказа в применении мер обеспечения судом апелляционной инстанции, где дело рассматривается по правилам производства в суде первой инстанции (ч. 2 ст. 327 ГПК РФ)?

Потребитель предъявил иск к перевозчику (иностранной фирме) и организации, представляющей его в регионе (саратовской фирме), требуя взыскать с них убытки и компенсацию морального вреда в солидарном порядке. При рассмотрении апелляционной жалобы выяснилось, что иностранная фирма-перевозчик не зарегистрирована органами МНС РФ, деятельности в России не ведет и, следовательно, какое-либо взыскание с нее невозможно. Поэтому истцом было подано заявление об обеспечении иска путем запрета соответчику (саратовской фирме), только за счет которого реально могли быть удовлетворены требования истца, совершать любые предусмотренные законодательством действия по добровольной ликвидации.

Судом в удовлетворении заявления было отказано со ссылкой на то, что подобное ограничение "противоречит праву юридического лица, предусмотренному его учредительными документами, препятствует его уставной и хозяйственной деятельности. Обеспечение прав и законных интересов взыскателей в отношении ответчиков предусмотрено ст. 56, 61 ГК РФ, в том числе в случае ликвидации юридического лица" *(6).

Непонятно, каким образом просьба запретить прекращение уставной и хозяйственной деятельности в форме самоликвидации может препятствовать в осуществлении этой самой деятельности? При самоликвидации неприменима норма о субсидиарной ответственности учредителей, так как нет банкротства вообще, а тем более вызванного действиями учредителей (абз. 2 ч. 3 ст. 56 ГК РФ); соответственно в ее случае интересы истца будут удовлетворены в последнюю, пятую, очередь (ст. 64 ГК РФ).

Наконец, заявленные истцом меры обеспечения не подпадают под недопустимые для акционерных обществ (постановления Пленума ВС РФ от 10.10.2001 N 12 и от 20.11.2003 N 17), следовательно, вполне приемлемы и законны.

Указанные доводы, в развернутом виде изложенные в частной жалобе, не достигли своей цели, поскольку судом она была возвращена. Действующее законодательство не допускает возможности кассационного обжалования апелляционных определений (ст. 335 ГПК РФ). Однако распространение общего правила именно на определения об обеспечении иска не способствует эффективности судебной защиты и реальному восстановлению в правах, поскольку основанное исключительно на усмотрении судьи постановление фактически избегает вышестоящего контроля.

Дело в том, что оспаривание судебного акта по такому вопросу в большинстве случаев сводится к проверке его обоснованности, тогда как суд надзорной инстанции (и то только после прохождения длительной процедуры) ограничится проверкой его законности.

В свою очередь, кассационное обжалование подобных определений будет существенно затруднено, если суды общей юрисдикции воспримут сделанный в арбитражной практике вывод о том, что "действующее законодательство не предусматривает конкретных обязательных оснований принятия мер по обеспечению иска, в частности не выдвигает условием обеспечения иска его обоснованность представленными доказательствами. Поэтому арбитражный суд, удовлетворяя ходатайство об обеспечении иска, не обязан приводить какие-либо данные, обосновывающие его действия" *(7).

Как видим, у судов сложилось представление о неограниченности своего усмотрения в вопросах обеспечения иска.

Необходимо также отметить, что возможные ссылки на Определение КС РФ от 15.05.2002 N 110-О, которым подтверждена конституционность аналогичной статье 335 ГПК РФ нормы прежнего Кодекса, не может препятствовать законодателю установить иное правило: "... законодатель в силу своих полномочий вправе установить такой порядок проверки законности и обоснованности судебного решения с целью исправления судебной ошибки, который наиболее соответствовал бы особенностям того или иного вида судопроизводства" *(8).

Поэтому предлагаем ст. 335 ГПК РФ дополнить словами: "за исключением определений об обеспечении иска, на которые может быть подана частная жалоба в суд кассационной инстанции".

Всему свое время?..

В судебной практике нередки случаи искусственного затягивания процесса из-за уклонения ответчика от представления имеющихся у него доказательств. "Придерживание" в тактических целях доказательственного материала не позволяет суду на стадии подготовки дела к слушанию определить все юридически значимые обстоятельства и распределить бремя доказывания между сторонами.

Позиция о том, что "по существу личность (к примеру, ответчик) может принуждаться к участию в гражданском процессе уже самим фактом подачи иска" *(9), хотя и нашла подтверждение в процедуре раскрытия доказательств, впервые предусмотренной ГПК РФ (ст. 149), не стала для сторон обязательной.

В частности, ответчик не обязан представлять возражения на иск (ч. 2 ст. 150 ГПК РФ) и, таким образом, до поры до времени может ограничиться простым его отрицанием. Как представляется, в данном случае он должен сослаться на обстоятельства, прекращающие право истца на предмет спора. Это в равной мере распространяется и на третьих лиц на стороне ответчика, которые или указываются в исковом заявлении, или могут вступить в процесс при подготовке дела (п. 4 ч. 1 ст. 150 ГПК РФ).

Ответчика вполне устраивает ситуация, при которой ему известны обстоятельства и утверждения истца (основание иска), тогда как последнему доводы ответчика неведомы до начала рассмотрения дела по существу. Разбирательство "по имеющимся в деле доказательствам" (ч. 2 ст. 150 ГПК РФ) не препятствует ответной стороне представить доказательства в любое время: "Если же не будет поздно потом, к чему спешить? " *(10).

В целях надлежащего выполнения задач стадии подготовки дела к разбирательству следует предусмотреть обязанность представления возражений на иск, возложив ее как на ответчика, так и на третьих лиц. Что касается последствий невыполнения этой обязанности, то вряд ли необходим "запрет для сторон ссылаться на какие-либо обстоятельства и доказательства, помимо указанных в состязательных бумагах" *(11).

Учитывая низкий уровень правовой грамотности населения, полагаем, что в гражданском процессе (в отличие от арбитражного) пока можно ограничиться менее строгими мерами процессуальной ответственности, и предлагаем ч. 2 ст. 150 ГПК РФ изложить таким образом:

"Судья направляет или вручает ответчику и третьим лицам копии заявления и приложенных к нему документов, обосновывающих требование истца, и устанавливает срок для представления возражений и обосновывающих их доказательств. Данный срок устанавливается судом с учетом времени, необходимого для направления возражений и обосновывающих их доказательств истцу и ознакомления с ними истца до назначенного судом дня рассмотрения дела.

Ответчик и третье лицо обязаны направить суду возражения на заявление с приложением подтверждающих их доказательств в срок, назначенный судом. Судья разъясняет, что непредставление ответчиком и третьим лицом возражений и обосновывающих их доказательств в установленный судьей срок не препятствует рассмотрению дела по имеющимся в деле доказательствам.

Лицо, не представившее возражения, не вправе в своей кассационной (апелляционной) жалобе ссылаться на то, что судом в мотивировочной части решения не отражены приведенные им в заседании обоснования, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом".

При введении данной нормы все же следует сохранить право (не только ответчика, но и истца) представить новые доказательства, условием реализации которого должно служить установление судом уважительности их несвоевременного представления. Именно так решается этот вопрос в ст. 131 "Представление доказательств" нового ГПК Украины, принятого 18 марта 2004 г.:

"1. Стороны (это должно распространяться и на третьих лиц. - Б.Ж.) обязаны представить доказательства или известить о них суд до или во время предварительного судебного заседания по делу. Доказательства представляются в срок, установленный судом с учетом времени, необходимого для представления доказательств.

2. Доказательства, представленные с нарушением требований, установленных частью первой настоящей статьи, не принимаются, если сторона не докажет, что доказательства представлены несвоевременно по уважительным причинам".

Полагаем, что эта краткая норма, если ее дополнить правом лиц, участвующих в деле, заявлять ходатайства в адресованных суду документах, может стать разумной заменой декларативных положений ст. 150 ГПК РФ.

Предлагаемые изменения, видимо, не должны применяться, если новые доказательства представлены после изменения основания или предмета иска либо уменьшения или увеличения исковых требований, а также при предъявлении встречного иска, когда подготовительные действия совершаются отдельно. Приведенная норма оставляет за участвующими в деле лицами право ходатайствовать перед судом об истребовании доказательств.

Взор на надзор

Прежде всего вызывает сомнение обоснованность предварительного изучения надзорной жалобы судьей суда надзорной инстанции единолично (ст. 379 ГПК РФ). Субъективизм в данном вопросе во многом удастся избежать, если его будет рассматривать коллегия судей. Именно такое регулирование предложено в АПК РФ.

Целесообразность подобного регулирования можно проиллюстрировать следующим примером. Отказывая в истребовании дела, судья Саратовского областного суда указал: "Дополнение к договору (о долевом участии в строительстве квартиры. - Б.Ж.) о том, что вселение в квартиру будет произведено в мае 1999 года, не свидетельствует об обязательстве ЖСК сдать дом в эксплуатацию к этому сроку, в связи с чем данный срок не мог быть пропущен ЖСК".

Однако очевидно, что квартира отличается от стройплощадки именно фактом сдачи строения в эксплуатацию. Суд же фактически делает вывод, что сдать в эксплуатацию можно отдельную квартиру, не сдав при этом в эксплуатацию дом, в котором она находится. Юридически вселение в квартиру никак не может предшествовать сдаче дома в эксплуатацию, так как "объекты жилищного строительства до ввода их в эксплуатацию не могут рассматриваться как жилищный фонд".

В том же определении суд пришел к удивительным выводам: "Из закона следует, что общественное объединение (потребителей. - Б.Ж.) вправе обратиться в суд от своего имени лишь в защиту прав неопределенного круга потребителей. Представлять в суде интересы конкретного потребителя такая организация вправе лишь по доверенности (ст. 48, 53 ГПК РФ)". Интересно сопоставить первый тезис суда с п. 3 ст. 17 Закона о потребителях, чтобы убедиться в его неверности.

Второе же утверждение открывает новое слово в юриспруденции: оказывается, доверенность выдается организации, а не конкретному гражданину - ее представителю (имеется в деле). Кроме того, совместное подписание искового заявления самим потребителем и руководителем объединения, а также подтверждение истцом-потребителем в суде (ч. 6 ст. 53 ГПК РФ) полномочий своего представителя прямо указывают на статус данного объединения как процессуального истца, обратившегося в суд в защиту интересов гражданина по его просьбе (ч. 1 ст. 46 ГПК РФ).

К сожалению, определения, выносимые судьей единолично от имени суда надзорной инстанции, не подлежат обжалованию (ст. 7 ГПК РФ). "Право не согласиться" с ним председателя суда процессуально не влечет отмены данного акта, поскольку реализация данного права, как следует из официального толкования В.М. Жуйкова, возможна только по вновь поданной надзорной жалобе *(12).

В целом поддерживаем новеллы, введенные Федеральным законом от 28.07.2004 N 94-ФЗ. Возможность восстановления срока надзорного обжалования прямо вытекала из общей нормы ст. 112 ГПК РФ в прежней редакции, а суды применяли ее, следуя официальной позиции ВС РФ, выраженной еще в Постановлении Пленума ВС РФ от 23.04.2003 N 3.

Разрешение указанного вопроса судом первой инстанции, а не судом, полномочным рассмотреть жалобу по существу (в отличие от ГПК Украины), вызвано не только необходимостью соблюдения процессуальной формы (ч. 5 ст. 112 ГПК РФ), но в большей степени объективными обстоятельствами. Именно в целях предоставления лицам, заинтересованным в обжаловании вступившего в законную силу судебного постановления (которым ранее спор был разрешен по существу), возможности устранить предположительную тенденциозность вынесшего его суда первой инстанции (утверждать отсутствие которой у стороны не всегда есть основания) ч. 5 ст. 112 ГПК РФ допускает вторичную проверку уважительности причин пропуска процессуального срока судом вышестоящей (кассационной) инстанции.

Только непонятно, каким образом практически можно восстановить срок надзорного обжалования как срок, предусмотренный законом? Подлежит ли он восстановлению на день вступления в силу соответствующего определения суда? Из ч. 3 ст. 112 ГПК РФ, очевидно, следует, что восстановление срока суд обращает в прошлое, т.е. на момент подачи жалобы в суд. Соответственно после такого "восстановления" невозможно подать жалобу в суд надзорной инстанции, даже если он находится в том же городе.

Таким образом, необходимо либо законодательно закрепить обязанность суда первой инстанции принимать к рассмотрению надзорную жалобу (после восстановления срока) для последующего направления ее в суд надзорной инстанции, либо подчинить срок, указанный в ч. 2 ст. 376 ГПК РФ, действию правил о продлении процессуальных сроков, обращенных в будущее, через изменения ст. 111 ГПК РФ. Полагаем, правильным был бы второй вариант, когда суд первой инстанции продлевает пропущенный срок, например, на месяц со дня вступления определения в силу, а в течение вновь назначенного срока сторона направляет жалобу в суд надзорной инстанции.

Выявленная коллизия норм уже вызывает негативные последствия на практике: именно по изложенным формальным основаниям определения о восстановлении срока надзорного обжалования отменяются, а вследствие несовершенства процедуры право граждан на судебную защиту не обеспечивается.

Вызывает недоумение и рассмотрение судами данных заявлений в порядке особого производства, хотя вряд ли можно утверждать, что ст. 112 ГПК РФ является частным случаем особого производства в смысле ч. 2 ст. 262 ГПК РФ. Неоправданна и трактовка подобного разбирательства как установления факта, имеющего юридическое значение (п. 10 ч. 1 ст. 264 ГПК РФ), поскольку вполне очевидным и не требующим подтверждения судом фактом является именно пропуск срока. Восстановление его не устанавливает новый факт, так как нельзя установить то, чего нет.

Б. Журбин,

Саратовская государственная академия права

"эж-ЮРИСТ", N 48, декабрь 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

(1) Определение КС РФ от 6.07.2000 "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Гришина Г.Ф. на нарушение его конституционных прав ч. 1 ст. 41 ГПК РСФСР".

(2) Постановление КC РФ от 16.07.2004 N 15-п "По делу о проверке конституционности части 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Государственного собрания - курултая Республики Башкортостан, губернатора Ярославской области, Арбитражного суда Красноярского края, жалобами ряда организаций и граждан"//Российская газета. 2004. 27 июля.

(3) Письмо заместителя председателя Саратовского областного Суда от 6.01.2004 N 01-11.

(4) Определение КС РФ от 22.04.2004 N 154-О.

(5) Архив судебного участка N 1 Ленинского района г. Саратова. 2004. Дело N 2-350/2003.

(6) Архив Волжского районного суда г. Саратова. 2004. Дело N 2-122/03.

(7) Постановление ФАС ЦО от 26.04.2001.

(8) Определение КС РФ от 15.05.2002 N 110-О.

(9) Мохов А. Личные неимущественные права и их ограничения в гражданском процессе//Российская юстиция. 2001. N 9. С. 25.

(10) Баулин О. В. Указ. соч. С. 186.

(11) Там же. С. 189.

(12) Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации/под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003. С. 759.