Проблема квалификации понятий в правоприменительной практике при разрешении споров с иностранными участниками (Н.С. Бирюкова, "Журнал российского права", N 7, июль 2005 г.)

Проблема квалификации понятий в правоприменительной практике
при разрешении споров с иностранными участниками

Вопросы квалификации юридических понятий при определении применимого права*(1), нечасто обсуждавшиеся в отечественной научной литературе, вновь приобрели актуальность со вступлением в силу третьей части Гражданского кодекса РФ*(2), содержащей раздел VI "Международное частное право", в котором имеется специальная статья, непосредственно посвященная этому вопросу. Но почему именно теперь, в XXI веке, после длительного отсутствия внимания к данной проблеме, положения, касающиеся ее разрешения, включены в ГК?*(3) Насколько острой была необходимость в этом? Как решается проблема квалификации в современной правоприменительной практике России? Очевидно, что некоторые из поставленных вопросов обладают явно теоретическим характером, другая же их часть связана с конкретной, иногда весьма обыденной деятельностью правоприменительных органов. Для последних чрезвычайно важно не только иметь общее представление о том, что составляет существо названной проблемы, но и реально знать, возможно ли ее разрешение и каковы предусмотренные законом в этих целях средства в процессе рассмотрения спорных отношений.

Проблема квалификации понятий как исторически сложившийся институт международного частного права. На существование трудностей, связанных с уяснением содержания понятий, с которыми сталкивается суд при разрешении частноправовых споров международного характера вообще и с иностранными участниками в частности, ученые обратили внимание достаточно давно. Как теоретический феномен проблема квалификации была сформулирована в конце XIX века. Первенство в формулировании этой проблемы поделили между собой представитель Германии Франц Кан*(4) и представитель Франции Этвенн Бартен*(5). Уже из наименований трудов упомянутых авторов со всей очевидностью следует, что данная проблема лежит в недрах международного частного права, а конкретнее - коллизионного права.

Действительно, проблема квалификации была продуктом той эпохи развития международного частного права, когда оно, по сути, понималось больше как коллизионное право, объединяющее коллизионные нормы, жестко привязывающие то или иное общественное отношение к конкретной правовой системе*(6). Вследствие этого, если есть хотя бы две правовых системы, которые могут быть признаны применимым правом (ведь именно в этом и проявляется сущность объекта международного частного права в целом), должна быть и норма, которая, как мост, соединяет спорное отношение с правом того или иного государства. Норма какого из государств будет приниматься во внимание при определении применимого права: того, с которым связано правоотношение, или государства, где рассматривается спор? В соответствии с исторически сложившимся и практически повсеместно применяемым в настоящее время правилом применению подлежит коллизионная норма государства суда*(7).

Но и здесь необходимо уточнение: при этом речь идет лишь о "внешней оболочке" коллизионной нормы (используется только ее формулировка). Между тем основное содержание всех споров, которые ведутся по этому вопросу, сводится к тому, как понимать содержание этой нормы, то есть в соответствии с каким правопорядком раскрывать и толковать содержание нормы: государства, с которым связано правоотношение, или государства, судом которого рассматривается спор?*(8) Эта проблема с самого начала вызывала значительный теоретический и практический интерес, поскольку от того, правовые понятия какой страны будут использованы при решении вопроса о применимом праве, очень часто зависит и то, какое право будет признано применимым.

Одним из первых примеров проблемы квалификации является английское дело In re Martin*(9). Так, при разрешении этого дела признание английского или французского права применимым (lex causae) зависело от того, будет ли спорное общественное отношение отнесено к категории семейных или наследственных дел*(10). При этом, если речь шла о наследственном правоотношении, то в соответствии с привязкой действовавшей в то время коллизионной нормы Великобритании, относящейся к вопросам наследственного права, компетентным было бы право Великобритании, и соответственно, если речь шла о семейном правоотношении - привязка отсылала регулирование к праву Франции*(11).

На протяжении ХХ века вопросы квалификации понятий неизменно пользовались интересом у исследователей. Первоначально проблема квалификации разрабатывалась преимущественно учеными из государств континентальной Европы, затем инициатива перешла к ученым из стран "общего права"*(12). Но в целом проблема квалификации прочно увязывалась с коллизионно-правовым регулированием.

При этом в течение ХХ столетия отношение к коллизионному праву как к единственному способу определения применимого права постепенно менялось. Подверглось изменению также и отношение к квалификации понятий. В середине 50-х гг. ХХ века в США наметилась тенденция, направленная на отход от классической концепции в сфере коллизионно-правового регулирования. Речь шла о переходе к более "мягким" способам определения применимого права, максимально учитывающим интересы всех заинтересованных сторон. Основную цель при разрешении спора, связанного с коллизиями материального права, американские ученые видели не в единообразии и предсказуемости, характерных для коллизионно-правового регулирования, а в достижении, как им казалось, по-настоящему справедливого в данном конкретном случае результата*(13). Американские ученые отказались от механического, по их мнению, определения применимого права. Предпочтение отдавалось поиску среди фактических элементов, присущих данному общественному отношению, таких, использование которых в качестве привязки приведет к применению права, в соответствии с которым будет достигнут наиболее справедливый результат.

Значимость проблемы квалификации как теоретической и практической проблемы в это время была поставлена под сомнение*(14). Если до этого определение применимого права находилось в прямой зависимости от квалификации понятий коллизионной нормы, то теперь стал преобладать другой подход*(15).

В 60-70-е гг. в США был предложен еще более революционный способ решения вопроса о применимом праве, основанный на отрицании значимости коллизионных норм как таковых. Вместо коллизионных норм при решении вопроса о применимом праве было предложено использовать некие "подходы", определявшиеся как "фактор или совокупность факторов, которые должны приниматься во внимание судом при принятии решения о применимом праве"*(16). Идея заключалась в том, что каждое решение, выносимое с учетом этих факторов, будет по существу решением ad hoc, и судья при этом не будет связан какими-либо жесткими рамками. Ему не придется больше четко следовать положениям "плохо сформулированных" коллизионных норм при определении применимого права, а соответственно, и "квалификация понятий этих норм будет не нужна" (курсив мой. - Н.Б.)*(17).

Однако эти замыслы настолько отличались от прежних подходов, что и сегодня они в целостном виде в нормативных актах США не отражены. Поэтому для решения вопроса об определении применимого права в США до сих пор используются именно коллизионные нормы, сосуществующие во втором (1971 г.) Своде правил о конфликте законов с "факторами, которые следует учитывать при определении применимого права".

Как было отмечено, если имеются коллизионные нормы, то сохраняется и потребность в их квалификации. В результате во втором Своде правил о конфликте законов квалификации понятий посвящены ст. 145, 188. При этом число проблем, связанных с квалификацией понятий, существовавших в США еще со времен первого Свода (1934 г.), с созданием второго Свода не только не уменьшилось, но даже наоборот, их количество увеличилось*(18). Кроме того, важно иметь в виду, что Свод правил о конфликте законов в США общеобязательным актом не является, хотя, безусловно, имеет большое значение*(19). В каждом штате принимаются местные акты, посвященные решению этой проблемы. Огромное значение имеет и практика судов. По свидетельству же американского ученого С. Симеонидеса, многие суды в США все еще применяют некоторые положения первого (1934 г.) Свода правил о конфликте законов, являющегося ярким образцом классического территориального подхода к решению вопроса об определении применимого права*(20). Таким образом, вывод о том, что проблема квалификации понятий сохраняет свою актуальность в США, не вызывает сомнений.

Американские доктрины, созданные в рамках "коллизионной революции", активно обсуждались в Европе. Наиболее признанные ученые того времени, по высказыванию видного немецкого ученого Ф.К. Джунгера, отнеслись к ним скептически*(21). Но американские идеи все же не смогли не повлиять на взгляды европейских ученых - некоторые из них, анализируя американские теории, фактически стали их сторонниками*(22). Однако единства мнений по поводу того, какая из американских теорий является более предпочтительной для европейских государств, не было*(23). В целом можно сказать, что научные труды 60-70-х гг. ХХ века заложили прочные основы для будущего развития международного частного права. Что касается США, то главным направлением на протяжении 80-90-х гг. является заявляемый курс на устранение коллизионных норм и всего, что с ними связано, при фактическом их сохранении и активном применении, обусловливающем и квалификацию понятий, связанных с ними.

В других странах, в частности в странах Западной Европы, коллизионно-правовое регулирование по-прежнему остается действенным. Более того, за последние пятнадцать лет во многих государствах были предприняты развернутые кодификации коллизионных и иных норм МЧП*(24).

Коллизионно-правовое регулирование существует и совершенствуется также и в бывших союзных республиках СССР. Следует отметить тот факт, что в результате разработки модели гражданского кодекса для стран СНГ в соответствующих разделах гражданских кодексов стран Содружества, посвященных международному частному праву, ныне содержатся специальные положения, посвященные квалификации правовых понятий*(25). Теперь этому следует и Российская Федерация.

Квалификация понятий и современное российское регулирование в области международного частного права. Квалификация понятий является одной из граней процесса толкования, так как она тесно связана с установлением содержания и сферы действия правовых норм. Поскольку ни один законодатель не в состоянии создать нормативно-правовой акт, в котором были бы исчерпывающим образом описаны все реально возможные в объективной действительности ситуации, он идет другим путем. В законах закрепляются лишь достаточно общие формулы, применимость которых к конкретным жизненным ситуациям и определяется судом и иными правоприменительными органами с помощью такого инструмента, как квалификация.

Сутью квалификации является соотнесение основных признаков и элементов состава конкретного общественного отношения с признаками, отраженными в соответствующей норме права, а также принятие на этой основе решения о соответствии правоотношения данной норме. При этом квалификация имеет огромное процессуальное значение (практически во всех процессуальных отраслях - административный, уголовный, гражданский, арбитражный процессы), так как именно она обосновывает применение тех или иных правовых норм к конкретному общественному отношению.

Необходимо отметить, что квалификация при разрешении "внутрироссийских споров" (в отсутствие "иностранного элемента") нигде не регламентирована. Что касается споров с "иностранным элементом", то вопросы, связанные с квалификацией, нашли отражение в нормативно-правовом акте, причем в отраслеобразующем своде норм материального права - Гражданском кодексе РФ (ст. 1187).

Действительно, процесс квалификации не регламентирован, но регламентированы требования к конечному результату квалификации, находящему отражение в мотивировочной части судебных актов, когда неправильная или не соответствующая закону квалификация могут являться основаниями для отмены акта. Так, основанием для отмены судебных решений бывает неприменение или неверное применение, а также неправильное толкование норм международных договоров*(26). Особые трудности в правоприменительной деятельности вызывает толкование норм иностранного права, а также предписаний международных договоров. Например, положений Венской конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. (далее - Венская конвенция)*(27).

Необходимо отметить, что Венская конвенция вообще применяется судами неоправданно часто. Иногда для этого достаточно лишь того факта, что в общественном отношении участвует иностранный контрагент, невзирая на правовую природу спорного правоотношения, которое не всегда связано с международной куплей-продажей товаров. Скажем, при разрешении спора между ЗАО "Зерноперерабатывающий комбинат "Барнаульская мельница" и фирмой "О.И.Л. Отто Интернациональ Лизинг Акциенгезельшафт", основанного на отношениях по лизингу оборудования, судом первой инстанции к отношениям сторон по данному спору была применена Венская конвенция. Дело рассматривалось в кассации, но суд кассационной инстанции не отметил этот факт. Постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 января 2003 г. N 1/03 решения судов первой инстанции и кассационной инстанции были отменены. При этом Президиум указал, что "применив положения Венской конвенции, суды фактически исходили из наличия между сторонами отношений купли-продажи товаров, однако истец с требованием об исполнении ответчиком договора купли-продажи в суд не обращался. Таким образом, суды рассмотрели и суд кассационной инстанции удовлетворил требование, которое истцом не заявлялось". Это произошло из-за того, что суд неверно осуществил квалификацию и не определил правовую природу договора с учетом совокупности всех содержащихся в нем условий и характера прав и обязанностей сторон.

Примером обратной ситуации является разрешение спора между ООО "КСП-Сервис" и АО "Энергополь-Трейд" (Польша), основанного на договоре поставки, когда Арбитражный суд г. Москвы вообще не рассматривал вопрос о том, является ли данный договор поставки международным (внешнеэкономической сделкой) и применима ли к возникшим из него отношениям Венская конвенция. Все это послужило основанием для отмены Федеральным арбитражным судом Московского округа решения по данному делу*(28).

Факт того, что в настоящее время и в нормативных актах, и в решениях суда expressis verbis говорится о квалификации и о связанных с нею проблемах, возникающих при разрешении споров с иностранными участниками, свидетельствует о том, что сегодня в российской действительности разрешение проблемы квалификации постепенно направляется в русло использования практических средств и, кроме того, возможности для постановки вопроса о квалификации все больше расширяются. Во многом это обусловлено тем, что современное российское законодательство в области международного частного права не только непосредственно - легально закрепило наличие этого института для целей регулирования частноправовых отношений международного характера (ст. 1187 ГК), но и обеспечивает немало предпосылок для него в виде формулирования соответствующих предписаний в иных статьях.

В частности, в соответствии с правилами ст. 1219 ГК, к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, применяется право страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда. Нужно отметить, что данная формулировка, по сути, воспроизводящая положения § 384 первого американского Свода правил о коллизии законов*(29), на наш взгляд, содержит целый ряд предпосылок, которые могут вызвать проблемы при квалификации. Дело в том, что "место причинения вреда" в принципе можно понимать и как место совершения вредоносного действия, и как место, где наступил (проявился) сам вред*(30). При этом действие, причинившее вред, может выражаться в единичном акте, а может состоять из ряда однородных действий, направленных на причинение вреда. ГК РФ (ст. 1219) четкого определения понятия "место причинения вреда" не содержит. В силу этого непонятно, какое из государств будет считаться местом совершения соответствующего деяния, если осуществление деяния, повлекшего в конечном результате причинение вреда, началось в одном государстве, продолжилось в другом и завершилось в третьем. Если бы последовала конкретизация формулировок положений данной статьи, материальная основа проблемы квалификаций была бы в определенной мере сужена. Однако в существующих условиях имеющееся регулирование будет порождать все большее число проблем, связанных с квалификацией понятий, и, соответственно, повышать значимость процесса их разрешения в практическом плане.

Статья 1205 ГК закрепляет общие положения о праве, подлежащем применению к вещным правам. В основе данной статьи лежит правило о том, что "содержание права собственности и иных вещных прав на недвижимое и движимое имущество... определяется по праву страны, где это имущество находится". Помимо этого, важный с точки зрения квалификации вопрос о принадлежности имущества к недвижимым или движимым вещам определяется также согласно п. 2 ст. 1205 ГК по праву страны, где это имущество находится. Таким образом, законодатель лишь установил факт распределения имущества на категории, не затронув по существу сам вопрос о критериях его подразделения на движимое и недвижимое. Данные нормы являются lex generali по отношению ко всем правилам, регулирующим вопросы определения права, подлежащего применению к возникновению и прекращению вещных прав. Однако в части третьей ГК содержится еще один блок предписаний, которые касаются вещных прав, точнее, перехода права собственности на наследуемое имущество (ст. 1224). Нормы, содержащиеся в данной статье, предназначены для определения права, применимого к отношениям по наследованию. В данном случае речь идет не об имуществе в целом, а лишь о недвижимом имуществе: в абзаце втором п. 1 ст. 1224 ГК закрепляется правило о том, что "наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество". Однако, что именно подразумевается под недвижимым имуществом, не определяется.

Вместе с тем в Российской Федерации разграничение между недвижимыми и движимыми вещами осуществляется на основании ст. 130 ГК, признающей недвижимыми вещами все, что прочно связано с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, а также подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты. Вещи, не относящиеся к недвижимости, включая деньги и ценные бумаги, квалифицируются как движимое имущество. Подобный подход не является общераспространенным во всем мире. Например, в гражданском праве Испании недвижимыми вещами признаются машины, сосуды, инструменты и приспособления, минеральные удобрения, предназначенные для обработки земли*(31), то есть вещи, которые в соответствии с положениями российского права следовало бы признать движимыми.

В свою очередь, недвижимыми вещами в Испании считаются сервитуты, которые в соответствии с российским правом вещами вообще не являются (они относятся к категории имущественных прав). Кроме того, в соответствии с правом Испании из разряда движимых вещей исключаются деньги, ценные бумаги, драгоценности, коллекции произведений науки и искусства, книги, награды, оружие, одежда и другие вещи*(32).

Так, если недвижимые в соответствии с правом lege fori - закона суда вещи находятся за границей, то lex fori признает, что определение правового статуса данных вещей должно осуществляться в соответствии с lege situs (если дело рассматривается в Российской Федерации, то правовым основанием для подобного вывода является ст. 1224 ГК)*(33). Однако может иметь место ситуация, когда имущество, находящееся в другом государстве, рассматривается в государстве суда как недвижимость (если предположить, что государство суда совпадает с государством последнего домициля наследодателя), но в иностранном государстве, где это имущество находится, оно считается движимым. В этом случае, следуя буквальному смыслу ст. 1224 ГК, отсылающей регулирование отношений по поводу недвижимого имущества к закону места нахождения вещи - lege rei sitae, право этого государства будет применяться автоматически не в силу собственных предписаний, а в силу того, что на него указала привязка российской коллизионной нормы.

Приведенная выше позиция основывается на применении при первичной квалификации права страны суда*(34). Даже если предположить, что для определения понятия "недвижимое имущество" при применении ст. 1224 ГК в нынешней редакции, в рамках первичной квалификации должно применяться соответствующее иностранное право*(35), трудности при квалификации данного понятия устранены не будут. Так, уязвимым моментом является ситуация, когда в соответствии с lege rei sitae спорное имущество считается движимым, хотя в соответствии с lege fori оно считалось бы недвижимым. Возникает вопрос: какую из квалификаций и на каком основании следует предпочесть? В данном случае объективных оснований для разрешения проблемы не существует, поэтому роль усмотрения суда неоправданно возрастает.

Аналогичные трудности зачастую возникают при разграничении категорий сделок (коммерческих или общегражданских), при определении гражданской и брачной правоспособности, при разграничении вопросов ответственности, основанной на контракте, и ответственности, возникающей вследствие причинения вреда, при определении вопросов действительности договора, брака, завещания и т.д. по существу от вопросов формальной действительности*(36). Еще большие сложности возникают с квалификацией в случаях, связанных с таким явлением, как подвижные коллизии (фр. - conflits mobiles)*(37), и др.

В заключение стоит еще раз подчеркнуть, что проблема квалификации понятий по-прежнему актуальна для России. В условиях современной глобализации международных связей количество споров с иностранными участниками не только не сокращается, но и неуклонно возрастает. Несмотря на то, что коллизионно-правовое регулирование и его институты, связанные с определением применимого права, не всеми признаются оптимальными*(38), вследствие чего некоторые государства пытаются изобрести новые методы решения предварительного вопроса, российское международное частное право, как и международное частное право подавляющего большинства других государств, основано на коллизионно-правовом методе регулирования. Более того, потребность в квалификации понятий и проблемы, связанные с ее практическим осуществлением, видятся даже и в рамках функционального подхода, характерного для США.

В целом можно констатировать, что до тех пор, пока не будет создана единая общемировая или региональная правовая система (реалистичность создания которой на практике всегда подвергалась сомнениям*(39)), способная предоставить общий ключ к толкованию всех возможных правовых понятий, проблема квалификации понятий будет сохранять свое значение для достижения практических целей регулирования отношений в обществе.

Н.С. Бирюкова,

ведущий юрисконсульт (Москва)

"Журнал российского права", N 7, июль 2005 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Последнее специальное исследование проблемы квалификации, известной в международном частном праве также под названием "скрытые коллизии", было предпринято еще в 1979 году Л.А. Лунцем (см.: Лунц Л.А. К вопросу о "квалификации" в международном частном праве // Советский ежегодник международного права. 1979. М.: Наука, 1980. С. 212-219). В последующем исследователи "общей части" международного частного права лишь ссылались на указанную статью Л.А. Лунца при освещении вопросов, связанных с квалификацией. Следует обратить внимание на кавычки, поставленные авторитетным специалистом перед термином "квалификация" при употреблении данного понятия и формулировании проблемы, что, на наш взгляд, демонстрирует некоторую зыбкость ее существования в тот период, по крайней мере, для отечественного правоведения. В настоящее время, несомненно, с проблемы квалификации (проблемы понятий) полностью снят покров условности.

*(2) См.: Гражданский кодекс РФ от 26 октября 2001 г. N 146-ФЗ. Часть третья // СЗ РФ. 2001. N 49. Ст. 4552.

*(3) Учитывая, что ни один из ранее действовавших гражданских кодексов (ни в СССР, ни в РСФСР) не содержал норм, посвященных квалификации.

*(4) См.: Kahn F. Gesetzeskollisionen: Ein Beitrag zur Lehre des Internationalen Privatrechts (1891).

*(5) См.: Bartin E. De l'impossibilitе d'arriver а la suppression dеfinitive des conflits de lois // Clunet., 1897. No. 225.

*(6) Этот подход в своей основе имеют работы Дж. Стори (Story J. Commentaries of the Conflict of Laws, 1 ed. 1834, 8 ed., Bigelow, 1883) и Карла фон Савиньи (F.C. von Savigny. A Treatise on the Conflict of Laws, Trans. from German by Guthrie. 1869).

*(7) См.: Международное частное право: современные проблемы: В 2 кн. Кн. 1. М.: Наука, 1993. С. 148-155; Лунц Л.А. Курс международного частного права: В 3 т. М.: Спарк, 2002. С. 775.

*(8) Не имея цели в настоящей статье подробно исследовать варианты ответа на этот вопрос, отметим, что основные пути разрешения проблемы были предложены еще первыми ее исследователями в 1891 и 1897 гг. Указанные способы разрешения проблемы квалификации предписывают осуществлять квалификацию понятий в соответствии с правом государства суда (квалификация по lege fori) либо в соответствии с применимым правом (квалификация de lege causae). Однако оба этих подхода в своем "чистом" виде обладают рядом недостатков, отмечавшихся еще первыми разработчиками проблемы, а также их последователями (обзор некоторых мнений см.: Лунц Л.А. Курс международного частного права. С. 250-255). Именно поэтому в дальнейшем в ходе эволюции научных взглядов на проблему квалификации имели место попытки сближения квалификации по lege fori и по lege causae.

*(9) См.: [1900] 15 B. Y. B. I. L. Р. 211.

*(10) Спор возник по поводу действительности завещания, оставленного старой девой, домицилированной в Великобритании, вышедшей замуж и впоследствии умершей во Франции. В соответствии с действовавшим в то время правом Великобритании завещание аннулировалось последующим вступлением в брак, однако в соответствии с внутренним правом Франции этого не происходило. Поэтому для того, чтобы разрешить спор, необходимо было решить, к какой категории должно быть отнесено основание иска.

*(11) Суд пришел к выводу, что речь шла о семейных делах, поэтому применимым правом было признано французское право.

*(12) Среди американских ученых первой половины ХХ века наибольший вклад в развитие научных представлений о проблеме квалификации понятий внесли: Beale J.H. Summary of the Conflict of Laws; Cook W.W. The Logical and Legal Bases of the Conflict of Laws. Harv. Univ. Press, 1942; Unger J. The Place of Classification in Private International Law // Bell Yard., 1937. No. 19; Robertson A.H. Characterization in the Conflict of Laws. Harvard, 1940; Lorenzen E.G. The Qualification, Classification or Characterization Problem in the Conflict of Laws // Yale L.J. 1941. No. 50.

*(13) См.: Cramton R.C. Conflict of Laws. Cases-Comments-Questions. West Publishing, 1993. Р. 128.

*(14) Некоторые ученые прямо противопоставляли свои позиции по поводу проблемы квалификации "ортодоксальному подходу" к ней как подходу, сформулированному на предыдущем этапе. См.: Morse J. Characterization: Shadow or Substance // Columbia Law Review. 1949. No. 8. P. 1030; Bland A.J. Classification Re-Classified // International and Comparative Law Quarterly. 1957. Vol. 6 (January). Р. 14.

*(15) По мнению Пьера Лалива, одного из сторонников такого подхода, "было бы ошибкой утверждать, что суд применяет lex domicilii только потому, что необходимо разрешить вопрос о правоспособности. Более верным было бы сказать, что в большинстве случаев имеет место обратная последовательность: суд квалифицирует вопрос как вопрос правоспособности, потому что он считает более целесообразным применить для его урегулирования закон домициля. Соответственно, постулат "выбор применимого права зависит от квалификации" неверен" (Lalive P.A. The Transfer of Chattels in the Conflict of Laws. 1955).

*(16) Reese W.L.М. Choice of Law: Rules or Approach // Cornell L. Rev. 1972. No. 57. P. 315.

*(17) См.: Reese W.L.М. Оp. сit. P. 317.

*(18) См.: Posnak B. The Restatement (Second): Some Not So Fine Tuning for a Restatement (Third): A Very Well-Curried Leflar over Reese with Korn on the Side (Or Is It Cob?) // Indiana L.J. 2000. Р. 367.

*(19) См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 112.

*(20) См.: Symeonides S. Choice Of Law In The American Courts In 1997, Am. J. Comp. L., 1998. Р. 16.

*(21) См.: Juenger F.K. Trends in European Conflicts Law // Cornell L. Rev. 1975. No. 60.

*(22) См.: Lalive P.A. Op. cit. Р. 129.

*(23) См.: Morris. Book Review // Am. J. Comp. L., 1973. No. 22. Р. 322.

*(24) См.: ФРГ (Federal Republic of Germany: Act on the Revision of the Private International Law // International Legal Materials. Vol. XXVII 1 (1988); Италия (Закон 1995 г. N 218 "Реформа итальянской системы международного частного права"); Румыния (Закон 1992 г. N 195 применительно к регулированию отношений международного частного права); Швейцария (Федеральный закон 1987 г. "О международном частном праве").

*(25) См.: Гражданский кодекс Армении 1998 г. (Раздел 12. Международное частное право) // Международное частное право. Иностранное законодательство. М., 2001. С. 70-79; Гражданский кодекс Белоруссии 1998 г. (Раздел VII. Международное частное право) // Там же. С. 80-89; Гражданский кодекс Казахстана. Особенная часть. 1999 (Раздел VII. Международное частное право) // Там же. С. 109-118.

*(26) См.: Статья 270 АПК РФ от 24 июля 2002 г. N 95-ФЗ//СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3012.

*(27) Подробнее о проблемах квалификации в связи с толкованием международных договоров см.: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 42-66.

*(28) См.: Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 28 февраля 2002 г. N КГ-А40/854-02.

*(29) См.: Cramton R.C. Op. cit. Р. 14.

*(30) В США при этом говорят о правиле "место, где кровь коснулась земли" ("bloody red rule" - where the blood hits the ground).

*(31) См.: Основные институты гражданского права зарубежных стран/ Под ред. В.В. Залесского. М., 1999. С. 214.

*(32) См.: Там же. С. 217-225.

*(33) Следует упомянуть, что в связи с этим в литературе рассматривался вопрос о том, возникает ли в результате действия правового режима, предусмотренного ст. 1205 и ст. 1224 ГК, "расщепление" статута наследственного правоотношения (см.: Международное частное право: Учебник / Отв. ред. Г.К. Дмитриева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 538). Указанный вопрос выходит за рамки настоящей статьи и, безусловно, заслуживает специального исследования.

*(34) Это основной вариант разрешения проблемы квалификации понятий, предусмотренный ст. 1187 ГК.

*(35) Подобная возможность предусмотрена ст. 1187 ГК РФ.

*(36) Исчерпывающий, на наш взгляд, перечень смежных правовых категорий как предпосылок возникновения проблемы квалификации содержится в работе канадского исследователя Дж. Кастела (см.: Castel J.-G. Conflict of Laws. Cases, Notes and Materials. 3 ed. Toronto. Butterworths, 1974. Р. 14-16).

*(37) См.: Ануфриева Л.П. Международное частное право: В 3-х т. Т. 2: Особенная часть: Учебник. М.: Бек, 2002. С. 124-126.

*(38) См.: Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. М.: Статут, 2002. С. 6.

*(39) См.: Falconbridge J.D. Essays of the Conflict of Laws. 2 ed. Toronto, 1954. Р. 187.