Факторинг (юридическая природа и соотношение со смежными сделками) (В.А. Белов, "Бизнес и банки", N 30, июль 1998 г.)

Факторинг (юридическая природа и соотношение со смежными сделками)

Постановка вопроса

Включение в новый российский ГК норм о финансировании под уступку денежного требования, или т.н. "факторинге" (глава 43 ГК РФ), несомненно, решило целый ряд существовавших доселе юридических вопросов. Конечно же, это обстоятельство не может быть оценено иначе, как положительно. Но вместе с тем, в ходе двухлетней практики применения (а точнее - попыток применения) данных норм весьма выпукло обозначились некоторые новые проблемы, вызванные, главным образом, новизной подобных норм для российского законодательства. Законодателю, конечно, следовало бы формулировать любые относительно новые нормы имея в виду, что уровень профессиональной подготовки лиц, занимающихся применением правовых норм, оставляет во многом желать лучшего.

Главным вопросом, выявившимся в процессе применения норм о финансировании под уступку денежного требования (факторинге), оказался вопрос о соотношении конструкции факторинга со смежными сделками. К таковым относятся, прежде всего, договоры цессии (точнее - сингулярной сукцессии, ст. ст. 382 - 390 ГК РФ), купли-продажи права (ст. 454 ГК РФ), дарения права (ст. 572 ГК РФ) и залога права (статья 336 ГК РФ). Причиной появления этого вопроса стало, вероятно, предписание статьи 825 ГК РФ, ограничивающее круг лиц, которые имеют право осуществлять финансирование под уступку денежных требований организациями, имеющими на это специальное разрешение (лицензию). Данная норма нередко получает расширительное толкование и рассматривается арбитражными судами как основание для квалификации в качестве ничтожных любых сделок по уступке денежных требований, в которых лицо, приобретающее денежное требование, не имеет для этого лицензии. На фоне иного (до сих пор открытого) вопроса о том, кто и в каком порядке должен выдавать подобного рода лицензии, первый вопрос перерастает в проблему.

Попробуем в ней разобраться.

Абстрактные и каузальные договоры

Заключение определенных договоров преследует достижение их сторонами обычно строго определенных хозяйственных целей. Так, договор купли-продажи заключается покупателем для того, чтобы приобрести право собственности на вещь, а продавцом - для того, чтобы стать собственником денег в определенной сумме. Подрядчик вступает в договор ради денег, а заказчик - ради результата работ; меняющий и променивающий - ради вещей, перевозчик - ради денег, пассажир - ради услуг по перевозке и т.д.

Но не всегда хозяйственные цели сделок предопределены их конструкцией. Законодательства большинства государств знают такие сделки, заключение которых само по себе ничего не говорит о тех целях, которые преследуются их сторонами, или, во всяком случае, о цели, которая преследуется одной из сторон. К такого рода сделкам относится и договор об уступке требования (договор цессии или еще иначе - договор сингулярной сукцессии). Его заключение может преследовать достижение различных хозяйственных целей, ибо закон не устанавливает, право на какой экономический эквивалент приобретает лицо, уступившее требование. Цедент обязуется "передать" требование, являющееся предметом уступки, цессионарий - имеет право требовать такой "передачи" - с этим все понятно. Но абсолютно не понятно, а что же взамен обязан отдать цеденту цессионарий? Что цедент имеет право получить за "переданное" (уступленное) требование? И что имеет в виду законодатель, умалчивая об эквиваленте за уступленное требование?

Умолчание законодательства по вопросу об основаниях совершения каких-либо сделок означает не только возможность различных оснований совершения этих сделок, но также и то, что основание не влияет на юридическую природу данных сделок, а значит - и на содержание рожденных этими сделками правоотношений, т.е., признание законодателем абстрактной природы таких сделок. Можно уступить право требования в качестве отступного, погасив тем самым существующий долг. Можно продать право требования, т.е., получить за переданное право денежную сумму. Можно принять на себя чужой долг как за вознаграждение со стороны прежнего должника, так и без него, т.е., облагодетельствовать должника и т.д.. Цессия всегда остается цессией, вне зависимости от того, почему она совершена, также, впрочем, как и перевод долга. Будет ли в соглашении о цессии прямо сказано, что за основание его породило, не будет ли - это неважно. Важно лишь то, чтобы это основание в действительности существовало, хотя бы и не указанное в соглашении, хотя бы и не то, которое указано в соглашении. Умолчание законодательства и документа о сделке об основании последней свидетельствует о том, что совершившие сделку не преследовали целью связывать кредитора бременем доказывания наличности и действительности именно данного конкретного основания. Оно свидетельствует в пользу предположения о наличности и действительности этого основания, если иное не будет доказано в каждом конкретном случае заинтересованным лицом.

Следует указать, что в вопросе о природе сделок сингулярной сукцессии и перевода долга современная российская учебная литература ориентируется на традиции советской юридической мысли. "Советское право вообще относится отрицательно к абстрактным сделкам", - писал И.Б. Новицкий. "Советскому праву нет надобности в таком чрезмерном укреплении права кредитора, чтобы не давать должнику возможности даже ссылаться на неосуществление того основания, из которого возникает право кредитора. Советскому праву чужд формальный подход; оно обращает главное внимание на материальную сущность отношения. ... Поэтому абстрактные сделки допускаются у нас только в совершенно исключительных случаях (например, расчеты по сальдо). Относительно абстрактности уступки права требования никаких указаний в законе нет, а потому нет оснований признавать ее абстрактной"*(1) (выделено мной, В.Б.). Тот же самый вывод и на том же самом основании сделан И.Б. Новицким и в отношении перевода долга*(2).

В последних учебниках гражданского права указанный тезис И.Б. Новицкого едва ли не дословно повторен: "для действительности абстрактных сделок обязательно указание на их абстрактный характер в законе"*(3) (выделено мной, В.Б.); "действительность абстрактных сделок, недопустимость оспаривания их основания возможны лишь при обязательном отражении их абстрактного характера и установлении соответствующего запрета в законе"*(4) (выделено мной, В.Б.).

Приведенные выше высказывания в современных условиях никак не могут быть признаны правильными. То, что безусловно соответствовало действительности во времена написания своих работ И.Б. Новицким и вывод о чем делал честь ученому, сегодня не имеет никакого отношения ни к действительности, ни к чести "авторов" приведенных тезисов. Сделка абстрактна не потому, что ее так "обозвал" закон ! Ведь с этой точки зрения даже вексель не есть абстрактная сделка, потому что ни один нормативный акт не снабжает термин "вексель" таким эпитетом. Сделка абстрактна потому, что из самого содержания сделки вытекает, что ее совершивший желал бы облегчить режим осуществления прав, порожденных этой сделкой. Внешне абстрактность сделки выражается в ее содержании в виде отсутствия условия об эквиваленте за предоставленные права. Так, если в заключенном договоре идет речь о том, что одно лицо обязуется передать другому определенную вещь, но нет ни слова об основании передачи (то ли за эту вещь оно получит деньги, то ли иную вещь, то ли рассчитывает на дарение, то ли - на арендную плату, то ли еще на что-то - непонятно) - перед нами абстрактный договор, если угодно - договор о передаче вещи, или договор о традиции. Но если перед нами договор о передаче вещи, в котором хотя и прямо сказано, что он "абстрактный", но при этом указывается, что вещь передается за предоставленные деньги, нет никаких оснований квалифицировать данную сделку как абстрактную.

Сингулярная сукцессия и факторинг

Договор сингулярной сукцессии (уступки требования) не содержит в себе указания на основание его совершения. Обыкновенно он заключается для специфического осуществления субъективного гражданского права требования - реализации этого требования третьему лицу за некоторый эквивалент (какой именно - по общему правилу значения не имеет). Но он может быть заключен также и для обеспечения исполнения обязательств цедента перед цессионарием. Например, если имеется договор, по которому цессионарий (приобретающий требование) является кредитором цедента (уступающего требование), то ничто не мешает обеспечить исполнение обязательств по данному договору со стороны цедента уступкой принадлежащих им требований к своим дебиторам цессионарию. Если договор, обязательства из которого являются предметом обеспечения, является кредитным договором или договором о финансировании*(5), то установив обеспечение их исполнения уступкой требований заемщика к своим дебиторам в пользу кредитора (финансового агента) стороны становятся участниками отношений факторинга.

Нужно отметить, что именно профессиональное предоставление кредитов, осуществление финансирования, а также - оказание вспомогательных услуг, связанных со взысканием дебиторской задолженности и является содержанием деятельности, требующей лицензирования по статье 825 ГК РФ. Профессиональное кредитование и финансирование никогда не производится за счет свободных собственных средств, но всегда осуществляется средствами, обремененными обязательственными правами третьих лиц (т. н. "привлеченными" средствами). Именно профессиональная банковская деятельность - кредитование и финансирование под особое обеспечение, а вовсе не деятельность по "покупке прав требования", как это нередко утверждается, является предметом лицензирования. А это значит, в частности, что органом, лицензирующим такую деятельность, должен быть Банк России, а не Министерство финансов, как полагают некоторые авторы*(6). Отличие факторинга от покупки (возмездной уступки) права требования прежде всего в том, что финансовый агент предоставляет денежную сумму цеденту на целевой, срочной и возвратной основе. Только нарушение обязательств по возврату этих сумм может служить для финансового агента основанием предъявления приобретенных требований должникам от своего имени для осуществления. В отличии от этого возмездная уступка требования предполагает передачу эквивалента (в частности - денег) взамен на требование без каких бы то ни было условий об основаниях возврата денег или права, кроме случаев, установленных в законодательстве.

Следовательно, уступка требования при факторинге от обычной уступки в порядке сингулярной сукцессии ничем не отличается. В этой связи нужно отметить, что сожаление Е.А. Павлодского о том, что ГК не распространяет прямо действие норм о цессии на отношения из финансирования под уступку денежного требования, не имеет никаких оснований. Глава 43 называется "финансирование под уступку", в то время, как переход требования на основании статей 382 - 386 ГК РФ и называется его уступкой. Следовательно, осуществление уступки требования с целью получения финансирования просто не может происходить с нарушением норм ГК о сингулярной сукцессии, никакого "прямого" распространения действия этих норм на отношения факторинга и не нужно.

Отличие обычной сингулярной сукцессии от уступки, совершаемой в рамках факторинга, в фактических целях совершения этих сделок, а как следствие - в их юридическом статусе. Обычная сингулярная сукцессия - сделка самостоятельная, преследующая собственную хозяйственную цель. Сукцессия при факторинге - сделка, дополнительная к основной - кредитному договору или договору о финансировании, заключаемая с целью обеспечения исполнения обязательств заемщика. Об этом говорит само наименование сделки: перед нами не особая юридическая конструкция уступки, а совершенно иная сделка - финансирование (сопряженное с обычной общегражданской уступкой, осуществляемое под обыкновенную, регулируемую главой 24 ГК РФ, уступку). Самостоятельная сингулярная сукцессия никак не зависит от иных сделок, в то время, как судьба сукцессии при факторинге всецело определяется судьбой основного договора - договора о финансировании. Уступка требования по самостоятельной сукцессии по общему правилу безвозвратная, а уступка в рамках обеспечения предполагает регрессный оборот требования, т.е., его возврат к цеденту в случае надлежащего исполнения им обеспеченного обязательства.

В силу этого обстоятельства на практике оба договора нередко объединяются единым документом, традиционно называемым договором факторинга. Акцессорная природа уступки при факторинге в сочетании с указанным своеобразным способом ее оформления приводят к возникновению весьма своеобразной титулированной сингулярной сукцессии со всеми, вытекающими отсюда последствиями. Именно учитывая такое своеобразие законодатель по общему правилу запретил переуступку требований, приобретенных финансовым агентом по факторингу - как быть финансовому агенту, если после переуступки он получит от должника надлежащее исполнение и требование о возврате уступленного права ?

Иные отличия обычной сингулярной сукцессии от своего факторингового "тезки" являются, скорее, плодом развития положительного законодательства, чем закономерностью. Так, предметом цессии может быть лишь реально существующее требование, причем, не обязательно денежное. Предметом же уступки по договору о факторинге может быть требование как реально существующее, так и то, которое должно возникнуть в будущем*(7), причем, оно должно иметь непременно денежный характер. Факторинговые операции - это операции по предоставлению кредитов под специфическое обеспечение - уступку или залог, т.е. - под обязательство уступки денежных требований*(8), в то время, как основание совершения самостоятельной сингулярной сукцессии остается по общему правилу за пределами соглашения о цессии. Нередко упоминаемое в качестве критерия для различия цессии и цессии при факторинге наличие в последнем случае дополнительных финансовых услуг финансового агента*(9) в действительности не является необходимым элементом факторинга, причем - даже по нормам действующего российского ГК. То же самое следует сказать и о предписании, согласно которому финансовый агент ничего не теряет в случае, если предметом уступки по факторингу стало требование, запрещенное к уступке*(10) - эта особенность действующего законодательства абсолютно не объясняется какими-либо теоретическими соображениями и никак не сопрягается с вполне логичным и нормальным положением о запрете переуступки требования финансовым агентом*(11).

Итак, факторинг и сингулярная сукцессия - две разные сделки. Первая сделка - комплексный договор, элементами которого являются в частности и элементы договора титулированной акцессорной сингулярной сукцессии, в то время, как сам договор сингулярной сукцессии имеет, по общему правилу самостоятельный характер и собственную хозяйственную цель. Можно сказать, что цессия, совершаемая в рамках факторинга - это титулированная цессия, содержанием "титула" (основания) которой обязательно является получение цедентом денег от цессионария на срочной и возвратной основе от организации, обладающей специальной правоспособностью на профессиональное совершение таких сделок (т.е., от кредитной организации).

Соотношение со сделками купли-продажи, мены и дарения прав

Теперь рассмотрим вопрос о соотношении факторинга ( сингулярной сукцессии, совершаемой в операции факторинга) со сделками купли-продажи, мены и дарения права.

Договоры купли-продажи и мены относятся к числу договоров, опосредующих процесс передачи имущества в собственность или иное вещное право. Хотя имущественные права и причислены законодателем к категории "имущество", несмотря на это они не могут находиться в чьей-либо собственности или принадлежать кому-либо на ином вещном праве. Поэтому сразу следует оговориться, сказав, что термины "купля-продажа права" и "дарение права" носят в известной мере условный характер и обозначают, соответственно, перемену субъекта имущественного права за денежный или иной эквивалент, имеющий иную вещественную оболочку (купля-продажа, мена), либо без такового эквивалента (дарение). Соответственно этому и положениям п. 1 статьи 454 ГК РФ, договор купли-продажи права должен быть определен именно как соглашение, в силу которого одна сторона (продавец права) обязуется передать другой стороне (покупателю) имущественное право, а последний обязуется принять данное право и уплатить за него определенную денежную сумму (цену). Аналогично должны определяться договоры мены и дарения права (см. статьи 567 и 572 ГК РФ).

Сходство названных договоров с договором возмездной сингулярной сукцессии только кажущееся, чисто внешнее. Действительно, сходство исчерпывается на том, что и договор цессии и перечисленные договоры заключаются между двумя правообладателями - прежним и новым. В остальном перед нами совершенно различные договорные типы.

Предметом сингулярной сукцессии может быть только обязательственное право требования. Очевидно, такое ограничение неприменимо в случаях с договорами купли-продажи, мены и дарения - ГК однозначно говорит лишь о том, что их предметом может быть имущественное право. То, что оно должно быть непременно и только правом обязательственным, ГК не уточняет. Следовательно, положения ГК РФ о купле-продаже, мене и дарении применимы не только к обязательственным, но и иным гражданским имущественным правам - вещным, корпоративным и исключительным*(12), а также, по-видимому, и к правам процессуальным (например, к праву предъявления иска).

В части, касающейся случаев применения норм ГК о купле-продаже, мене и дарении к правам обязательственным, основное различие этих институтов с сингулярной сукцессией суть следующее. Содержание сингулярной сукцессии не зависит от той хозяйственной цели, которую она преследует, в силу чего указание в договоре сингулярной сукцессии на ее основание не является обязательным элементом (существенным условием) договора. В то же время договор не будет договором купли-продажи, если в нем нет указания именно на денежный эквивалент (цену) предоставления права. Договор не может быть признан договором мены, если в нем прямо не указан тот вещный эквивалент, который передается в обмен на предоставленное право*(13). И, наконец, договор не будет договором дарения, если в нем прямо не указано, что речь идет о безвозмездном предоставлении имущественного права, именно о передаче его в дар, а не о чем-то ином. Сингулярные сукцессии, совершенные по указанным выше основаниям - за деньги, за вещи и даром - это лишь частные случаи конструкции цессии, да притом цессии титулированной.

Наконец, вопрос о том, как отграничить титулированную сукцессию обязательственных прав, произведенному по одному из указанных выше оснований, от смежного договорного типа, имеет неоднозначное решение. Мы бы предложили руководствоваться презумпцией абстрактного характера сингулярной сукцессии. На фоне каузального (материального) характера трех сходных с ней договоров именно данная презумпция лучше всего оттеняет конструкцию цессии. Иначе говоря, новый кредитор по договору сингулярной сукцессии обязан доказать должнику лишь факт передачи ему цедентом имущественных прав, но не основательность их приобретения. Основательность в этом случае предполагается, если иного не докажет должник. В то время, как новый кредитор, купивший (променявший или получивший в дар) имущественное право, обязан, прежде чем реализовывать приобретенное право, доказать должнику (а в случае приобретения абсолютного права - всем заинтересованным третьим лицам) не только факт, но и основательность приобретения имущественного права.

Соотношение с залогом прав

Последний вопрос настоящей статьи касается соотношения процедуры уступки требования со сделкой залога имущественного права.

Указание на возможность залога имущественных прав содержится в статье 336 ГК РФ. В отличии от норм о купле-продаже, мене и дарении прав данная статья ограничивает возможность залога только одним видом имущественных прав - требованиями, или обязательственными правами. Поэтому различить договор залога прав и договор их уступки в порядке цессии по возможному предмету этих договоров не представляется возможным. И предметом залога и предметом сингулярной сукцессии могут быть только обязательственные имущественные права (но не вещные, не исключительные и не корпоративные). Более того, существует и "обратное" совпадение объектов - мы указывали, что перечень требований, законодательно запрещенных к сукцессии, представляет собой и перечень требований, запрещенных также и для залога.

Единственное различие залога и сукцессии обязательственных прав, выводимое на материалах ГК, касается возможности залога требований не только действительных, но и тех, которые залогодатель приобретет в будущем (п. 6 статьи 340). Уступка же не существующих требований в порядке цессии невозможна.

Законодательные нормы, устанавливающие понятие и правовой режим залога имущественных прав, в настоящее время сосредоточены в Законе Российской Федерации от 29 мая 1992 г. "О залоге" - акте, действующим в части, не противоречащей Гражданскому кодексу Российской Федерации. Непосредственно залогу прав посвящены статьи 54-58 Закона, по словам А.Л. Маковского - "неудачных, но пока ничем не замененных"*(14).

Основное теоретическое различие сукцессии и залога требований состоит в том, что сделка залога не переносит имущественного права с залогодателя на залогодержателя, а лишь обременяет его. Цедент, однажды уступивший имущественное право, не может уступить его повторно, в то время, как лицо, заложившее имущественное право, может его и уступить и перезаложить, причем, ни последующая уступка этого права, ни его перезалог не являются основаниями для снятия с него обременения первоначальным залогом (см. об этом статью 342 ГК РФ и статью 32 Закона о залоге).

Из приведенного различия вытекает и основное качество, практически различающее сделки залога и сукцессии. Согласно п. 1 статьи 57 Закона о залоге при залоге прав, если иное не предусмотрено договором, залогодержатель вправе независимо от наступления срока исполнения обеспеченного залогом обязательства требовать в суде, арбитражном суде перевода на себя заложенного права, если залогодатель не исполнил обязанности, предусмотренные статьей 56 Закона. В случае же неисполнения обязательства, обеспеченного залогом права, залогодержатель вправе обратить взыскание на предмет залога в общем порядке, т.е., путем продажи его с публичных торгов. Сказанное означает, что договор о залоге права имеет значение лишь своеобразной юридической предпосылки, необходимой для последующего перехода заложенного права к залогодателю, либо - для титулирования (легитимации) последнего в качестве управомоченного на продажу права.

Наше соображение об отсутствии при залоге права его уступки залогодержателю и сохранении его за залогодателем подтверждается также правилами статьи 58 Закона о залоге - о поступлении в залог (в погашение обеспеченного обязательства) всего, полученного должником (залогодателем) от реализации принадлежащего ему заложенного права.

Вместе с тем, нужно заметить, что залогодержатель имущественного требования получает и ряд процессуальных правомочий, которые вообще говоря свойственны только правообладателям, т.е., кредиторам, но не третьим лицам. Эти права предусмотрены статьей 57 Закона о залоге и состоят в (а) возможности вступать в качестве третьего лица в дело, в котором рассматривается иск о заложенном праве и (б) в возможности самостоятельно предпринимать меры, необходимые для защиты заложенного права от нарушений со стороны третьих лиц, если таких мер не предпринимает правообладатель (залогодатель).

В.А. Белов

"Бизнес и банки", N 30, июль 1998 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950, с. 224.

*(2) Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч., с. 232.

*(3) Гражданское право: Учебник. Под ред. Ю.К. Толстого и А.П. Сергеева. Ч. 1. М., 1996, с. 196 - 197 (автор главы М.В. Кротов).

*(4) Гражданское право: Учебник. Под ред. А.Г. Калпина и А.И. Масляева. Ч. 1. М., 1997, с. 158 (автор параграфа - А.Г. Калпин).

*(5) См. о таких договорах: Агарков М.М. Основы банкового права. Учение о ценных бумагах. М., 1994, с. 93 - 98; Дмитриевский Н.П. Договоры о финансировании и их юридическая природа. // Право и жизнь. 1925. N 9 - 10, с. 35 - 38.

*(6) См., например: Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный). Рук. и отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1996, с. 392 (автор комментария Е.А. Павлодский); Коммерческое право: Учебник. Под ред. В.Ф. Попондопуло и В.Ф. Яковлевой. СПб., 1997, с. 350).

*(7) Это обстоятельство позволяет заключать договоры факторинга, предусматривающие обязанность уступки клиентом финансовому агенту всех существующих на определенную дату или всех могущих возникнуть в будущем требований, без их конкретизации.

*(8) Обращаем внимание, что обеспечительную цель при факторинге преследуют как залог, так и уступка денежных требований, а не только залог, как полагает, например, Е.А. Суханов, невольно противопоставляя тем самым передачу требования за деньги (куплю-продажу требования) и залог требования. В таком случае остается непонятным, чем же первый вариант факторинга (требование за деньги) отличается от купли-продажи требования (п. 4 статьи 454 ГК РФ). См.: Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. Под ред. В.Д. Карповича. М., 1996, с. 168.

*(9) См., напр.: Гражданский кодекс Российской Федерации. часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель. Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского и С.А. Хохлова. М., 1996, с. 435, 437 и др. (автор комментария - А.С. Комаров); Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный). Рук. и отв. ред. О.Н. Садиков .., с. 391, 396.

*(10) На этом различии акцентирует внимание Е.А. Павлодский. См.: Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный). Рук. и отв. ред. О.Н. Садиков .., с. 394, 397. Именно по этому критерию различают цессию и факторинг также в учебнике: Коммерческое право .., с. 352.

*(11) В указанном выше Комментарии к ГК Е.А. Павлодский, не анализируя теоретических положений, ставших основанием для запрета последующей уступки требования финансовым агентом, похоже приходит к выводу о противоречии данного предписания норме, объявляющей недействительными в отношении финансового агента запреты первоначальной уступки. См.: Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный). Рук. и отв. ред. О.Н. Садиков .., с. 395.

*(12) Подробнее см.: Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный). Рук. и отв. ред. О.Н. Садиков .., с. 5 (автор комментария - М.Г. Розенберг).

*(13) Говоря о вещном эквиваленте, передаваемом в обмен, мы имеем в виду самое широкое значение термина "вещь", т.е, включающее в себя также и деньги. Вопреки общераспространенному мнению считаем нужным заметить, что деньги также могут быть предметом мены, но лишь тогда, когда они принимаются в обмен не счетом, а весом или мерой (килограмм рублевых монет, мешок сторублевых купюр и т.п.). Конечно, данное соображение интересно в основном с точки зрения теории, но вряд ли найдет практическое применение.

*(14) Интервью с доктором юридических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ, А.Л. Маковским. // Законодательство. 1997. N 6, с. 5.