Последствия злоупотребления правом (В.М. Пашин, "Законодательство", N 12, декабрь 2006 г.)

Последствия злоупотребления правом

Право или обязанность суда?

Вопрос о последствиях злоупотребления правом, который, на первый взгляд, довольно просто решается в п. 2 ст. 10 Гражданского кодекса (ГК) РФ, остается спорным в теории, что иногда ведет к недоразумениям и на практике. Согласно буквальному смыслу указанной нормы суд, квалифицировав действия лица как злоупотребление правом, может отказать этому лицу в защите принадлежащего ему права. Таким образом, поскольку законодатель написал, что суд "может" отказать в защите права, а не, например, "отказывает в защите", получается, что суд произвольно решает, применять ли ему данную санкцию. На этом основании в юридической литературе формулировка п. 2 ст. 10 ГК РФ признается неудачной, так как "совершение злоупотребления правом в случае соответствующего решения суда может остаться без последствий для управомоченного субъекта, то есть безнаказанным"*(1).

Однако здесь необходимо обратить внимание на то, что использованная в п. 2 ст. 10 ГК РФ конструкция не уникальна, законодатель неоднократно использует схожие формулировки. Например, согласно ст. 333 ГК РФ "если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд вправе уменьшить неустойку" (курсив мой. - В.П.). Но ведь при разрешении споров суд выступает как орган государственной власти*(2), а значит, у него не должно быть никаких субъективных прав, которые он мог бы осуществлять или не осуществлять произвольно по своему усмотрению.

В гражданском и арбитражном процессах действует принцип состязательности. И если одна сторона доказала, что противная сторона злоупотребила правом или что неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, то было бы странно, если бы суд, согласившись с этим, тем не менее отказал в применении соответствующих последствий, указанных в п. 2 ст. 10 или ст. 333 ГК РФ. Да и трудно себе представить соответствующее судебное решение; во всяком случае, мы не встречали ни одного дела, в котором суд отказывался бы применить норму п. 2 ст. 10 (или ст. 333) ГК РФ, ссылаясь только на то, что применение этих норм является правом суда, а не обязанностью. Отказ применить эти нормы всегда обосновывается недоказанностью соответствующих обстоятельств.

В связи с изложенным представляется, что использование законодателем слов "суд может", "суд вправе" и т. п. представляет собой лишь прием законодательной техники, подчеркивающий право судейского усмотрения при решении вопросов о том, следует ли квалифицировать действия лица как злоупотребление правом, является ли неустойка явно несоразмерной последствиям нарушения обязательства и т. д., но не вопросов о применении или неприменении последствий такой квалификации. Да, суд может согласиться или не согласиться с тем, что имело место злоупотребление правом, но если уж он квалифицировал действия лица как злоупотребление правом, то он одновременно и вправе, и обязан применить санкцию п. 2 ст. 10 ГК РФ, когда на этом настаивает сторона спора*(3).

Является ли отказ в защите права "относительно определенной
санкцией"?

В юридической литературе, однако, больше споров вызывает другой вопрос: что представляет собой такая санкция, как отказ в судебной защите.

Многие ученые (например, B.C. Ем, Л.В. Щенникова, Т.С. Яценко) полагают, что речь идет об "относительно определенной санкции", которая "имеет конкретные проявления": отказ в конкретном способе защиты; лишение правомочий на результат, достигнутый путем недозволенного осуществления права; лишение субъективного права в целом; возложение обязанностей по возмещению убытков*(4). К сожалению, при этом не поясняется, почему установленная в п. 2 ст. 10 ГК РФ санкция является "относительно определенной", лишь даются ссылки на работу В.П. Грибанова "Пределы осуществления и защиты гражданских прав". Но следует заметить, что В.П. Грибанов называл относительно определенной ту санкцию, которая была установлена в ст. 5 ГК РСФСР 1964 г. А ее формулировка отличалась от нынешней формулировки ст. 10 ГК РФ: там говорилось не об отказе в защите права судом, а о том, что используемые в противоречии с их назначением права не охраняются законом, и это не совсем одно и то же. Таким образом, мнение о том, что санкция п. 2 ст. 10 ГК РФ является относительно определенной, не получила достаточного обоснования в современной юридической литературе.

Ряд исследователей, не используя категорию относительно определенной санкции, рассматривают проблему санкции п. 2 ст. 10 ГК РФ в более узком ракурсе: означает ли полномочие суда отказать в защите права, что можно вообще лишить лицо субъективного права. В.А. Тархов писал по этому поводу: "Не умаляя значения специальных норм о последствиях недействительности сделок, о прекращении права собственности и др., думается, что при отсутствии их лишение субъективных прав может иметь место на основании ст. 10 ГК РФ"*(5).

Противоположную позицию занимает С.Т. Максименко: "Расширительное толкование санкции ст. 10 ГК РФ, согласно которому суд вправе лишить лицо субъективного права, неправильно. Одно дело - отказать лицу в защите его права, другое дело - лишить его этого права. Конечно, лицо, потерпевшее от злоупотребления правом, если нарушены его права, вправе применить для защиты своего права способы защиты, предусмотренные ст. 12 ГК РФ. ... Что касается конкретной санкции ст. 10 ГК РФ, то суд по прямому смыслу этой статьи может лишь отказать в защите права лицу, злоупотребившему правом и обратившемуся за защитой такого права"*(6).

Последняя точка зрения в целом представляется верной. Отказ в судебной защите - вполне конкретная и абсолютно определенная санкция. Никаких оснований полагать, что законодатель подразумевал под отказом в судебной защите нечто большее, чем собственно отказ в защите права судом (т.е. отказ в иске лицу, обратившемуся за защитой права, которым он злоупотребляет), нет. Тем более нельзя забывать, что санкции не могут толковаться расширительно.

Другое дело, что если в результате злоупотребления правом другому лицу причинены убытки (при наличии договорных отношений) или иной вред (в отсутствие договорных отношений), то на лицо, злоупотребившее правом, действительно может быть возложена обязанность возместить убытки (вред), но это будет не санкция за злоупотребление правом, предусмотренная п. 2 ст. 10 ГК РФ, как полагают сторонники концепции относительно определенной санкции, а санкция, предусмотренная ст. 15 либо ст. 1064 ГК РФ. В случае, когда злоупотребление правом привело к причинению вреда, лицо будет нести ответственность не за злоупотребление правом, а за причинение вреда исходя из принципа генерального деликта. Статья 10 ГК РФ здесь может понадобиться только для обоснования противоправности действий причинителя вреда, но не для применения санкции.

Весьма примечательно, что и Т.С. Яценко, один из сторонников признания установленной в п. 2 ст. 10 ГК РФ санкции в качестве относительно определенной, констатирует: "В то же время анализ современной судебной практики показывает, что такая относительно определенная санкция - отказ в защите гражданских прав - практически всегда применяется в форме отказа в удовлетворении требований лица, вытекающих из принадлежащего ему права, которое используется, однако, во вред другому"*(7).

Возможны ли иные санкции за злоупотребление правом?

Рассмотрим теперь вопрос о том, является ли применение этой санкции единственно возможным последствием злоупотребления правом. Если в качестве злоупотребления правом квалифицированы действия истца, то очевидно, что иных последствий для истца, кроме отказа в иске, быть не может, т.е. ст. 10 ГК РФ применяется здесь в качестве эксцепции (возражения на иск). Теперь подумаем, возможно ли предъявление к лицу, злоупотребившему правом, какого-либо требования, основанного только на самом факте злоупотребления правом. (В этом случае в положении злоупотребившего правом окажется ответчик.)

Как уже указывалось, возложение на лицо, причинившее в результате злоупотребления своим правом вред (убытки) другому лицу, обязанности возместить вред является последствием не злоупотребления правом, а именно причинения вреда (убытков) противоправными действиями (тот факт, что противоправность действий выражена в нарушении нормы п. 1 ст. 10 ГК РФ, не противоречит этому выводу, так как ст. 10 ГК РФ используется не для применения санкции, а для признания действий причинителя вреда противоправными). Истец будет в данном случае основывать свои требования не на ст. 10, а на иных статьях (например, 15, 393, 1064) ГК РФ, а если ответчик в качестве возражения будет утверждать, что действовал в рамках своего субъективного права, то истец будет доказывать, что на самом деле имело место злоупотребление правом. Поэтому нельзя согласиться с теми авторами, которые рассматривают возложение обязанности возместить вред в качестве возможного последствия злоупотребления правом*(8).

Более сложной и практически интересной является иная грань проблемы. По мнению К.И. Скловского, "кроме такого применения статьи 10 ГК РФ, как возражение против заявленного иска, возможно понуждение управомоченного лица к совершению определенного действия"*(9). Здесь действительно основанием иска выступает сама ст. 10 ГК РФ. В качестве примера К.И. Скловский приводит дело, в котором должник, против которого были выданы исполнительные листы по договорам займа, получил жилой дом по наследству, но от принятия наследства и от регистрации права собственности на дом уклонялся с целью избежать обращения взыскания на дом. Суд по этому делу вынес решение о понуждении должника к принятию наследства и регистрации права собственности на дом. Также автор указывает, что "еще в римском праве подобное поведение квалифицировалось как злоупотребление и наследник (не желающий исполнять легат) понуждался к принятию наследства"*(10). Однако, на наш взгляд, возможность квалифицировать уклонение лица от совершения каких-либо действий как злоупотребление правом и понуждать его на этом основании к совершению определенных действий (т.е. к осуществлению права) довольно спорна.

Во-первых, ссылка на римское право явно недостаточный аргумент: в современном российском гражданском праве римское право не играет роли "писаного разума". Во-вторых, вызывает сомнение возможность квалификации бездействия в качестве злоупотребления правом. Шикана формально определяется как "действия граждан и юридических лиц", а не как бездействие, хотя можно пытаться обосновать такую возможность применительно к "иным формам" злоупотребления правом. Главное не в этом. Как представляется, частное право, базирующееся на принципе автономии воли, только в исключительных случаях может возлагать на лицо обязанность совершать какие-либо позитивные действия, если само лицо не приняло на себя соответствующие обязательства. Одно из основных начал отечественного гражданского законодательства, сформулированное в п. 2 ст. 1 ГК РФ, состоит в том, что граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Следовательно, нельзя требовать от лица приобрести и осуществить какое-либо право против его воли и не в его интересах.

Принятие наследства - это именно право лица, которое оно вправе осуществлять по своему усмотрению (п. 1 ст. 9 ГК РФ). Возложение на лицо обязанности принять наследство и стать собственником имущества против его воли противоречит указанному принципу.

Субъективное частное право по своей природе призвано обеспечить интерес управомоченного лица; интересы третьих лиц не могут до такой степени вторгаться в сферу субъективного права, чтобы превратить это право в обязанность.

Если лицо сознательно уничтожает свое имущество (или иным образом уменьшает его стоимость) только для того, чтобы имущество не досталось кредиторам, то вполне обоснованно можно говорить о том, что это лицо злоупотребляет своим правом. В данном случае, запрещая такое поведение, мы не требуем от лица совершения неких позитивных действий в интересах третьих лиц, достаточно, чтобы оно воздерживалось от совершения действий, которые причиняют вред другим. Если же лицо не уменьшает свое имущество путем совершения позитивных действий, а просто не приобретает имущество (например, наследство), чтобы оно не досталось кредиторам, то ситуация существенно иная: мы не можем требовать от лица совершать какие-то активные действия, прикладывать какие-то усилия для удовлетворения чужих интересов.

Интересны рассуждения И.А. Покровского в связи с решением вопроса о том, может ли бездействие, причинившее вред другим лицам, считаться правонарушением и являться основанием привлечения бездействовавшего лица к ответственности. "Если вообще (с известным приближением), - писал И.А. Покровский, - можно сказать, что мы обязаны воздерживаться от действий, способных причинить другому вред, то теперь спрашивается, насколько мы обязаны действовать в интересах других, обязаны в том смысле, что наше бездействие явится основанием ответственности перед ними". И далее: "Общепризнанным юридическим принципом на этот счет является правило, что бездействие будет правонарушением только тогда, когда существовала для лица известная, положительным законом установленная обязанность действовать. ... За пределами этих прямо законом указанных случаев обязанности действовать в интересах других лиц не существует: каждый должен заботиться о своих интересах сам, и нет никакого основания привлекать к принудительному содействию других лиц"*(11). И хотя данный вывод был сделан И.А. Покровским при решении конкретной проблемы, не связанной непосредственно с проблемой злоупотребления правом, этот вывод, на наш взгляд, имеет более общее значение и вполне применим и к рассматриваемому вопросу.

Таким образом, такой вариант применения ст. 10 ГК РФ, когда управомоченное лицо понуждается к совершению определенного действия, является, по нашему мнению, необоснованным. Кстати, решение суда по упомянутому ранее делу не было исполнено, должник не совершил предписанных судом актов. В связи с этим К.И. Скловский предположил, что в данном случае решение суда само по себе является основанием для регистрации права собственности на имущество, а в резолютивной части решения следовало указать не обязанность должника совершить определенные действия, а прямо предписать произвести регистрацию*(12). По существу позиция К.И. Скловского означает, что лицо против его воли объявляется собственником имущества; такое последствие злоупотребления правом из ст. 10 ГК РФ, по нашему мнению, не вытекает.

Является ли отказ в защите права мерой ответственности?

Следует также ответить на вопрос о том, является ли установленная в п. 2 ст. 10 ГК РФ санкция мерой ответственности. Здесь проблема осложняется тем, что в отечественной теории гражданского права само понятие ответственности является спорным. Но все же в последнее время начинает преобладать взгляд на гражданско-правовую ответственность как на меру государственного принуждения, влекущую определенные неблагоприятные имущественные последствия для правонарушителя. При этом такие неблагоприятные последствия связаны с некими дополнительными потерями, которые правонарушитель не понес бы в случае несовершения им правонарушения*(13). Так, взыскание убытков или неустойки - мера ответственности, а принуждение к исполнению обязательства в натуре - не мера ответственности, поскольку в этом случае лицо не несет дополнительных обязательств, помимо уже существующих. Такой подход представляется правильным. Опираясь на него, можно утверждать: отказ лицу в защите права - последствие, не являющееся мерой ответственности.

В самом деле, если взять злоупотребление правом в форме шиканы, то от того, что истцу отказали в защите права, которое он собирался использовать исключительно с намерением причинить вред другому лицу, никаких дополнительных неблагоприятных последствий имущественного характера истец не несет и, пожалуй, вообще ничего в имущественном плане не теряет. Просто он не сможет получить "моральное удовлетворение" от причиненного другому лицу неудобства, но это, конечно, не является ответственностью. Но и применительно к иным формам злоупотребления правом, несмотря на то что общие признаки для таких форм не установлены, вряд ли можно говорить о том, что отказ в защите права представляет собой меру ответственности.

В.М. Пашин,

магистр частного права

"Законодательство", N 12, декабрь 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Яценко Т.С. Категория шиканы в гражданском праве: история и современность. М., 2003. С. 110. В качестве типичного примера такой позиции приведем высказывание В.А. Белова: "Норма п. 3 ст. 10 ГК лишь управомочивает, но не обязывает суд отказывать в защите прав, осуществляемых недобросовестно. Между тем, всякие попытки недобросовестного оперирования с правами и обязанностями должны (не могут, а именно должны) и, причем жесточайшим образом, пресекаться правоохранительными органами, судами и арбитражными судами" (Белов В.А. Гражданское право: Общая часть: Учебник. М., 2002. С. 582).

*(2) Кроме третейских судов.

*(3) В литературе высказано и иное мнение (см.: Садиков О. Злоупотребление правом в Гражданском кодексе России // Хозяйство и право. 2002. N 2. С. 17).

*(4) См.: Щенникова Л. Злоупотребление правом (дух и буква закона) // Законодательство. 1999. N 5; Гражданское право: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов: В 2 т. М, 2000. Т. 1. С. 395; Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 89 (серия "Классика российской цивилистики").

*(5) Тархов В.А. Гражданское право: Общая часть: Курс лекций. Чебоксары, 1997.

*(6) Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. М., 1998. С. 247.

*(7) Яценко Т.С. Указ. соч. С. 1С

*(8) См.: Там же. С. 110-111.

*(9) Скловский К.И. О применении норм о злоупотреблении правом в судебной практике // Вестн. ВАС РФ. 2001. N 2.

*(10) Скловский К.И. Указ. соч.

*(11) Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 2001. С. 281 (серия "Классика российской цивилистики").

*(12) См.: Скловский К.И. Указ. соч.

*(13) См., напр.: Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. О.K. Толстого, А.П. Сергеева. М, 1996. С. 479.