Проблема публичного интереса в гражданском праве (Е. Хохлов, "Корпоративный юрист", N 5, май 2006 г.)

Проблема публичного интереса в гражданском праве

Настоящая статья носит полемический характер. В ней на конкретном примере, отраженном в Постановлении Конституционного Суда РФ от 19 декабря 2005 Г. N 12-П, которое подтвердило конституционность обязательного членства арбитражных управляющих в саморегулируемых организациях, рассматривается проблема влияния публичных интересов на гражданско-правовые отношения.

Публичный и частный интерес

Настоящая статья, являясь комментарием к одному из судебных актов, в то же время охватывает большой объем теоретических проблем, которые в современной науке и практике до конца еще не решены, в частности вопрос о том, насколько предмет гражданско-правового регулирования может расширяться за счет вмешательства государства в диспозитивные отношения между субъектами частного права. То обстоятельство, что указанная проблема рассмотрена Конституционным Судом РФ (далее - КС РФ) на конкретном примере - статус арбитражного управляющего в деле о банкротстве еще более усложняет задачу ее исследования, поскольку вокруг самого института банкротства в современной юриспруденции ведется много споров.

КС РФ в своем постановлении использует термин "публичные интересы", самое простое определение которого - интересы всего общества. Проблему публичного интереса ученые традиционно рассматривают в контексте разделения права на публичное и частное. В юридической науке существуют два основных критерия такого разделения:

1) по защищаемому интересу: публичное право имеет в виду пользу (благо, интересы) государства, а частное - интересы отдельных лиц;

2) по преимущественно используемому методу: публично-правовое регулирование основано на субординации (подчинении властвующему лицу всех иных лиц), а частное право - на координации (дозволении, т.е. предоставлении субъектам возможности по собственному желанию вступать в те или иные правоотношения).

Однако эти критерии носят оценочный характер, поэтому разграничение частного и публичного права представляется довольно условным. И дело, на котором основана данная статья, служит тому подтверждением. В нем КС РФ решал вопрос о том, является ли деятельность арбитражного управляющего значимой и важной для всего общества, либо она представляет интерес только для лиц, непосредственно участвующих в конкретном деле о банкротстве.

Суть дела

Рассмотрим более подробно те выводы, к которым пришел КС РФ. Суть дела состояла в том, что гражданину Меженцеву А. Г. было отказано в удовлетворении заявления об утверждении его в должности конкурсного управляющего 000 "Плодоовощконсерв". При этом арбитражный суд мотивировал свой отказ ссылкой на п. 1 ст. 20 Федерального закона от 26 октября 2002 г. "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве), устанавливающий для любого арбитражного управляющего обязательность членства в саморегулируемой организации арбитражных управляющих, ни в одной из которых гражданин Меженцев А. Г. не состоял. Данное положение Закона о банкротстве и подлежало проверке на его соответствие Конституции РФ.

По мнению КС РФ, согласно конституционным принципам соразмерности государственного вмешательства в права и свободы граждан (видимо, имеется в виду положение ч. 3 ст. 55 Конституции РФ), а также баланса частных и публичных интересов, федеральный законодатель имеет право наделить автономные публично-правовые субъекты, к которым КС РФ относит саморегулируемые организации арбитражных управляющих (далее - СРО), рядом публичных нормотворческих, исполнительно-распорядительных и контрольных полномочий. При этом указывается, что СРО призваны выполнять в сфере банкротства функции саморегулирования в интересах общества, кредиторов и должников.

Далее КС РФ прямо характеризует процедуры банкротства как носящие публично-правовой характер, поскольку они предполагают "принуждение меньшинства кредиторов большинством, а потому, вследствие невозможности выработки единого мнения иным образом воля сторон формируется по другим, отличным от искового производства, принципам". Иными словами, поскольку лица, участвующие в деле о банкротстве, имеют диаметрально противоположные интересы, то законодатель должен гарантировать баланс их прав и законных интересов, что и является публично-правовой целью института банкротства. Достижение этой цели должен обеспечивать арбитражный управляющий.

СРО, с точки зрения КС РФ, создаются в целях координации общего для всех управляющих интереса - защиты "репутационных" прав. Помимо этого, СРО выполняют определенные публично-правовые функции: обращаются в суд за защитой прав и законных интересов своих членов; устанавливают собственные профессиональные правила, обязательные для арбитражных управляющих, состоящих в конкретной СРО; заявляют в арбитражный суд ходатайства об отстранении от участия в деле о банкротстве своих членов, в действиях (бездействии) которых обнаружены нарушения законодательства о несостоятельности (банкротстве); обеспечивают информационную открытость своей деятельности.

В результате КС РФ пришел к выводу о том, что поскольку СРО призваны выполнять публично-правовые функции, то для них неприменим закрепленный в Конституции РФ принцип добровольности, действующий в отношении объединений, которые создаются гражданами исключительно на основе общности интересов.

В кратко изложенной мотивировочной части рассматриваемого постановления была предпринята попытка разрешить очень сложную проблему цивилистики. Конечно, создать непротиворечивую теорию, особенно в сфере банкротства, очень трудно, однако в данном случае позиция КС РФ даже не является надлежащим образом обоснованной. Представляется, что КС РФ, исходя из частного вывода о том, что СРО осуществляют публично-правовые функции и потому членство арбитражных управляющих в них обязательно, сделал общий вывод о публично-правовом характере процедур банкротства. Так, из указания КС РФ на то, что публичный характер процедуры банкротства состоит в необходимости обеспечения принуждения меньшинства кредиторов большинством, почему-то следует, что такой характер данной процедуры позволяет обеспечить баланс интересов уже всех лиц, участвующих в деле, а не только кредиторов, как было обозначено в начале мотивировочной части. Каким образом произошел переход от частного интереса к общему, остается неясным.

На основе немотивированной посылки КС РФ делает вывод о том, что публичные интересы в деле о банкротстве защищает арбитражный управляющий. Далее КС РФ приводит примеры того, что СРО осуществляют публично-правовые функции, как в отношении арбитражных управляющих, так и в отношении всего общества в целом (например, обеспечивают открытость процедур банкротства). Но почему саморегулируемые организации наделены законодателем такими публично-правовыми функциями и насколько это является оправданным, КС РФ опять же не объясняет.

Интересы участников процедуры банкротства

Следуя логике КС РФ, начнем с вопроса о сущности института банкротства, который, по замечанию А.Б. Агеева, является неисчерпаемым объектом для изучения*(1). Приведем самые распространенные воззрения на юридическую сущность банкротства.

Во-первых, это специфический способ принудительной ликвидации лица, которое не в состоянии удовлетворить требования своих кредиторов.

Во-вторых, это комплексная мера принуждения, состоящая в особом порядке исполнения обязательств. В результате ее использования кредиторы получают возможность определять решения должника, а правоспособность последнего ограничивается. Данная мера не просто применяется судом (с помощью арбитражного управляющего), а проводится под его непосредственным контролем.

В-третьих, банкротство действительно несет в себе публичный элемент, который, вопреки мнению КС РФ, состоит не в необходимости принуждать меньшинство кредиторов воле большинства, а в проведении реабилитационных процедур в целях восстановления платежеспособности должника и в обеспечении законности при осуществлении процедур банкротства.

Таким образом, банкротство - это специфический институт, который опосредует различные и зачастую противоречивые интересы, как минимум, трех групп лиц: кредиторов, должника и государства. При этом кредиторы выступают как одна цельная группа, поскольку законодательство признает за ними общий интерес: получить как можно более полное удовлетворение своих требований. Данный интерес является сугубо частным, так как он характеризует не только всех кредиторов вместе, но и каждого в отдельности.

То обстоятельство, что большинство кредиторов не учитывают волю меньшинства, еще не говорит о публичном характере процедуры банкротства. Схожие ситуации возникают и в других областях гражданского права (например, при принятии решений общим собранием участников хозяйственного общества), но для их характеристики не используется понятие публичного интереса, поскольку решение участников определяет волю частноправового субъекта.

На стадии банкротства весьма вероятны нарушения прав должника, правоспособность которого в этом случае ограничена. Следовательно, государство обязано гарантировать надлежащий контроль за соблюдением его интересов, которые состоят в том, чтобы после удовлетворения требований кредиторов остаться "на плаву", получить "fresh start" ("новый старт"), т.е. не быть ликвидированным.

Обеспечение данного интереса, в том числе в результате использования реабилитационных процедур, действительно публично-правовая задача. Но она возникает при любом судебном разбирательстве и всегда относится к компетенции суда, специально созданного для этих целей юрисдикционного органа. Каждая процедура осуществляется по результатам судебного рассмотрения (о чем выносится соответствующее определение), т.е. возможности контроля за соблюдением прав должника при процедуре банкротства весьма широки.

Интересы государства в процессе банкротства следует разделить на два вида: интерес такого же кредитора, как и остальные (в части неуплаты обязательных платежей), и интерес в обеспечении прав кредиторов и должника, которые, как мы выяснили выше, осуществляет арбитражный суд. Почему в таком случае КС РФ считает банкротство публично-правовым институтом, остается неясным.

Правовой статус арбитражного управляющего

В отношении правового статуса арбитражного управляющего нет единого мнения: одни ученые полагают, что арбитражный управляющий представляет интересы только государства (независим от кредиторов и должника), другие - только кредиторов (действует как их представитель), третьи - только должника (осуществляет его реабилитацию). Существует точка зрения, согласно которой он имеет и свои собственные интересы (является индивидуальным предпринимателем, извлекающим прибыль из своей деятельности). Не исключено, что деятельность арбитражного управляющего связана с реализацией всех этих интересов.

Сущность данного правового института заключается в необходимости соблюдения баланса всех указанных интересов при непосредственном осуществлении процедур банкротства (публичный характер такой деятельности не вызывает сомнения, так как, по сути, она представляет собой исполнительное производство).

Простая совокупность частных интересов кредиторов и должника не создает такой их общности, которую можно признать публичным интересом. Публичные интересы обеспечиваются судом и специальным лицом, которое исполняет соответствующие судебные акты (в этом отношении статус арбитражного управляющего носит публично-правовой характер), защищая также и обозначенные частные интересы (в этом отношении статус арбитражного управляющего является частноправовым).

Таким образом, статус арбитражного управляющего носит двоякий характер. Какому из его элементов необходимо отдать предпочтение? И насколько такое предпочтение будет оправданным? По мнению КС РФ, публичный интерес в деле о банкротстве выше частного, хотя в начале мотивировочной части своего постановления, выражающего соответствующую правовую позицию, содержится утверждение о том, что цель самого института состоит в обеспечении баланса противоречивых интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве (частных интересов).

Представляется, что право выбора арбитражного управляющего должно принадлежать только кредиторам как инициаторам процедуры банкротства, а утверждение его кандидатуры должно производиться исключительно арбитражным судом, что вполне решает проблему баланса частных и государственных интересов. При этом арбитражному суду следует руководствоваться определенными критериями, которые исчерпывающим образом необходимо перечислить в Законе о банкротстве, поскольку иное нарушало бы интересы лиц, профессионально занимающихся арбитражным управлением. Контроль за деятельностью арбитражного управляющего будут осуществлять те же лица: кредиторы (которые смогут заявить ходатайство об отстранении арбитражного управляющего) и арбитражный суд (который будет принимать окончательное решение как по обоснованному требованию кредиторов, так и по собственной инициативе).

Мы прекрасно понимаем стремление законодателя сохранить определенные рычаги административного регулирования в отношении деятельности арбитражных управляющих после отмены ее лицензирования, однако создание СРО является всего лишь "полумерой". В этой связи обоснованным выглядит Особое мнение судьи КС РФ А. Л. Кононова по данному делу, в котором отмечается, что подобные способы регулирования были характерны для советского строя. И действительно, неужели создание, например, профсоюзной организации не преследует публичной цели? Ведь защита прав работников - это общая направленность всего трудового законодательства. Но вступление в профсоюз осуществляется исключительно по желанию работника, т.е. в схожей ситуации законодатель признает, что частный интерес выше публичного, что полностью согласуется с положениями Конституции РФ.

Некоторые выводы

Любое гражданское законодательство преследует публичные цели - по установлению единого регулирования правоотношений в частной сфере. Гражданское право, как и любая система обязательных норм, является публичным в том смысле, что исходит от государства и содержит определенный набор императивных норм, обязательных для соблюдения всеми участниками гражданских правоотношений.

Однако интересы отдельных лиц опосредуются в гражданском праве путем наделения их как конкретными субъективными правами, так и общим правом (элементом правоспособности) по собственному усмотрению принимать на себя какую-либо юридическую обязанность. В случае отсутствия конкретного субъективного права лицо имеет возможность реализовать также свой охраняемый законом интерес. Именно в установлении и обеспечении соблюдения такого рода регулирования и состоит публичный интерес в гражданском праве.

Возвращаясь к проблеме статуса арбитражного управляющего, следует отметить, что публичный интерес и здесь должен реализовываться путем наделения участников сложного процесса банкротства субъективными правами, дающими возможность реализовать свои интересы по собственному желанию. Только при таком подходе будет достигнут баланс противоречивых интересов участников процедур банкротства, без установления приоритета публичных интересов над частными.

Таким образом, при рассмотрении жалобы гражданина Меженцева А. Г. КС РФ следовало учесть, что публичные интересы в гражданском праве не должны выражаться в установлении каких-либо запретов и ограничений там, где возникшую проблему можно решить, используя частноправовой метод регулирования.

Е. Хохлов,

юрист

"Корпоративный юрист", N 5, май 2006 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Агеев А.Б. Банкротство в гражданском праве. Проблемы теории. Автореф. ... дисс. канд. юрид. наук. М., 2001. С. 4.