Публичная достоверность векселя. Проблемы современного регулирования (Ф.А. Гудков, "Российская юстиция", N 1, январь 2007 г.)

Публичная достоверность векселя. Проблемы современного регулирования

Общепринятые признаки публичной достоверности векселя

К исследованию публичной достоверности векселя цивилисты обращаются давно.

Как отмечал М.М. Агарков, признак публичной достоверности ценных бумаг призван оградить надлежаще легитимированного кредитора, который является последующим добросовестным приобретателем ценной бумаги, от возражений должника, основанных на взаимоотношениях между должником и предшествующим кредитором*(1). Из этой позиции в целом сегодня исходят и современные авторы*(2) *(3) *(4) *(5) *(6) *(7), об этом, собственно, сегодня говорит и Гражданский Кодекс РФ*(8).

Иными словами, такое качество документарной ценной бумаги, как ее публичная достоверность, подразумевает наличие следующих моментов:

- нахождение на руках у кредитора документа, признаваемого законом в качестве ценной бумаги и опознаваемого как таковая по своим характеристическим видовым признакам-реквизитам;

- указание в законе о том, что кредитор по ценной бумаге для обоснования своих требований не обязан доказывать наличие и действительность юридического состава, с которым связывается появление в обороте бумаги, подписанной должником, а должник по бумаге в обоснование своих возражений не вправе ссылаться на обстоятельства, не известные кредитору к моменту приобретения ценной бумаги (т.е. наличие указаний на ограничения возражений - тотальные или за изъятиями).

Еще один признак публичной достоверности векселя

Г.Ф. Шершеневич, сопоставляя договорную и креационную теории выдачи ценных бумаг (и критикуя последнюю), писал, что всякое обещание по бумаге есть волеизъявление обязанного лица*(9). Поэтому проявление у ценной бумаги таких качеств, как ограничение должника в возражениях против кредитора, возможно только в тех случаях, когда должник действительно выдавал эту ценную бумагу, причем делал это по своему волеизъявлению.

То есть для того, чтобы ограничить должника по векселю в возражениях против кредитора, необходимо самое главное - наличие осознанной воли лица, поименованного в качестве вексельного должника, направленной на то, чтобы ограничить себя в этих возражениях, подписав вексель и выдав его держателю.

Между тем, как нетрудно подметить, практически все исследователи, обращавшиеся к данной категории, исходят из презумпции того, что вексель вообще выдавался, т.е. тот факт, что вексельный должник проявил осознанную волю и выдал вексель, подразумевается как данность. Но, к сожалению, это не всегда выполняется.

Справедливо ли распространять правила публичной достоверности на вексель с поддельной подписью, который на самом деле не выдавался поименованным в нем вексельным должником (т.е. когда воля подписанта отсутствовала)? Должен ли вексельный должник, от имени которого поставлена вымышленная подпись, быть ограничен в возражениях по векселю, которого не подписывал, если не сможет доказать факт подделки?

Ответ на вопрос осложняется тем, что приобретатель векселя не мог и не обязан был знать о том, как должна выглядеть истинная подпись от имени векселедателя. В свою очередь вексельный должник не обязан был сообщать неопределенному кругу лиц ни о фактах выдачи векселя, ни о признаках платежности.

Современная практика оборота векселей подразумевает, что неопределенному кругу лиц предполагаются известными лишь родовые "опознавательные" признаки такого документа - это реквизиты, установленные законом. Наличие реквизитов считается достаточным, чтобы наделить кредитора процессуальными преимуществами, присущими ценным бумагам. Однако индивидуализирующие "опознавательные" признаки такого документа (признаки платежности, или подлинности, или истинности, или принадлежности документа конкретному должнику) не могут предполагаться известными неопределенному кругу потенциальных приобретателей, поскольку закон не устанавливает обязанности для векселедателя и иных вексельных должников раскрывать перед неопределенным кругом лиц сведения о том, каковы признаки платежности (истинности) его векселя. Нет обязываний и насчет того, чтобы раскрывать перед держателем или перед неопределенным кругом лиц сведения о фактах выдачи (подписания) тех или иных векселей. Следовательно, неопределенному кругу потенциальных кредиторов не могло быть известно о том, подписывался ли такой вексель вообще.

Приобретая документ в условиях полного неведения о том, как должны выглядеть признаки его истинности (платежности), кредитор осознанно принимает на себя риски, возникающие ввиду приобретения подделки. Почему же в таком случае он должен быть защищен процессуальными приоритетами и ограничениями возражений со стороны должника, так же как и в случае приобретения ценной бумаги с известными признаками платежности? Не ущемляется ли здесь процессуально-правовое положение лица, поименованного в качестве должника по такому документу?

А.Ф. Федоров отмечал, что исторически в векселе нашло воплощение двух операций: обмена и перевода денег. Впоследствии к функциям, которые выполнял вексель, добавилось использование векселя как инструмента кредита и использование его для расплаты за товары ввиду отсутствия наличных денег*(10). Трудно представить, чтобы те функции векселя, о которых говорит А.Ф. Федоров, могли быть реализованы в условиях, когда субъекты оборота не знали или не могли знать о том, как должны выглядеть истинные (действительные, подлинные) векселя. Во всяком случае, приобретателям векселей не могли быть не известны персоны векселедателей и их подписи. То есть при выполнении функции денег в обороте публично-достоверные качества векселя должны были быть аналогичны деньгам с той лишь разницей, что принятие векселей во все виды платежей не обеспечивалось возможностью государственного принуждения. Но для денег-то как раз признаки подлинности предполагались известными!

Поэтому вряд ли будет справедливым тезис о процессуальной абстрактности обязательств поименованного в векселе должника только лишь по тому признаку, что документ отвечает требованиям закона по форме (наличие обязательных реквизитов).

Представляется, что публичная достоверность документа (и обязательств из него), о которой говорят теоретики, с вытекающими последствиями по ограничению должника в возражениях может применяться лишь в условиях, когда о признаках платежности этого документа могло быть известно приобретателю.

В отношении приобретателя, который на свой страх и риск приобрел неизвестную ему бумагу (хотя и выправленную по всей форме), это качество может применяться лишь при условии, что держатель докажет, что поименованный должник эту бумагу выдавал.

Признаки "платежности" денег предполагаются известными неопределенному кругу лиц, поскольку объявляются публично (от имени государства) в нормативных актах национального банка. С одной стороны, держатель поддельных денег (монеты или банкноты) не может потребовать от государства принудить кого-либо принять их в расчетах, ссылаясь лишь на то обстоятельство, что ему не было известно о признаках платежности (истинности). С другой - нельзя также и отказать держателю в защите его права на прием денег во все виды платежей, если банкнота или монета полностью отвечает публично объявленным признакам подлинности. Если банкнота или монета отвечает признакам истинности (подлинности), то отказ от реализации закрепляемых ею прав (прием во все виды платежей) не возможен. Но в условиях, когда государство публично объявило о признаках истинности банкнот, соответствующим образом распределяется бремя доказывания, если заходит спор об осуществлении прав по таким банкнотам. Теперь именно держатель принужден доказать, что не мог отличить подделку по тем признакам, которые объявило государство*(11).

Таким образом, понятие публичной достоверности документа, признаваемого ценной бумагой, нельзя сводить исключительно к ограничению материальных возражений против исполнения удостоверенного им обязательства или к презумпции действительности прав, удостоверенных указанным документом (абсолютная процессуальная абстрактность).

Публично достоверным надлежит признавать только такой документ, по поводу выдачи которого его составитель объявил неопределенному кругу лиц о намерении ограничить себя в возражениях (сообщив о фактах выдачи конкретных документов) или хотя бы публично объявил о признаках платежности таких документов, по которым любое заинтересованное лицо сможет опознать их как настоящие, подлинные и выдававшиеся.

Полная публичная достоверность и абсолютная (без изъятий) процессуальная абстрактность вексельных обязательств должна стать возможной только для тех векселей, которые полностью отвечают объявленным эмитентом признакам истинности и опознаются по реквизитам как вексель. Для необъявленных документов или для документов, не отвечающих объявленным признакам истинности, не может предполагаться факт их выдачи и, соответственно, не может предполагаться действительность закрепляемых ими прав против поименованного в документе лица. В этих случаях следует исходить из презумпции того, что поименованное лицо таких документов не выдавало. В случае возникновения спора по удостоверенному им обязательству, держатель такого документа прежде всего обязан доказать факт выдачи такого документа, опровергнув тем самым презумпцию его "невыдачи".

Обобщения

В силу вышесказанного правильной представляется следующая логика:

- если лицо объявляло о себе как о векселедателе тех или иных векселей и (или) неопределенный круг лиц мог получить информацию о признаках платежности выдаваемых этим лицом векселей, то только к таким документам публичная достоверность может применяться в полном объеме; т.е. только по "объявленным" векселям должник должен опровергать факт их выдачи, доказывая подделку;

- если лицо никак не объявляло неопределенному кругу лиц о себе как о векселедателе конкретных векселей и (или) о признаках платежности своих векселей, то для обоснования вексельного иска именно держатель векселя должен доказать, что вексель подлинный и выдавался векселедателем; т.е. факт выдачи поименованным должником "необъявленного" им векселя должен доказывать держатель-кредитор. Именно для таких векселей должны применяться положения п. 2 ст. 147 ГК РФ. Свойство процессуальной абстрактности у "необъявленных" векселей должно появляться лишь после того, как будет опровергнута презумпция их "невыдачи".

Сегодняшнее положение дел

Оборот векселей в РФ сегодня не отвечает вышеуказанным критериям и вышеуказанному алгоритму в распределении бремени доказыания*(12). Де-факто рынок исходит из презумпции того, что любой документ, удовлетворяющий вексельным реквизитам, действительно выдавался поименованным в нем лицом с намерением принять на себя и процессуальные, и материальные ограничения в возражениях. Соответственно предполагается, что любое лицо, поименованное в векселе в качестве должника, в первую очередь должно опровергать ни на чем не основанную презумпцию факта выдачи предъявленного ему документа. Из этого исходит сегодня и арбитражная практика.

Процессуальные приоритеты вексельного кредитора по отношению к поименованному в векселе должнику возникают безотносительно к волеизъявлению поименованного должника по выдаче бумаги и безотносительно к тому, объявляло ли это лицо о фактах выдачи или о признаках платежности своих векселей. Это приводит к дестабилизации правового положения лица, названного должником в таком документе, обременяя его необходимостью оправдываться, доказывая, что он не выдавал таких ценных бумаг, не подписывал их или не имел полномочий на их подписание.

Вексельное законодательство РФ не содержит правовых норм, которые позволяли бы урегулировать указанную нестабильность в правовом положении вексельного должника. В современном правовом регулировании вексельного оборота в России отсутствуют элементы, с помощью которых участники предпринимательской деятельности могли бы публично объявить о своем намерении ограничить себя в возражениях по тем или иным вексельным обязательствам.

Точнее - отсутствуют законодательно закрепленные механизмы, через которые такое объявление могло бы предполагаться достоверным и истинным. Признаки платежности (или истинности) векселей, выпускаемых в обращение, не объявляются векселедателем неопределенному кругу лиц и сведения об этих признаках нельзя получить из публичных (государственных) источников, т.е. они не могут быть подтверждены со стороны государства.

Закон не обязывает выдавать вексель на защищенном от подделки бланке, отвечающем критериям защищенной полиграфической продукции, и не объявляет недействительными или поддельными те векселя, которые выпущены не на бланках. В таких условиях вексельный должник не только обязан представить доказательства того, что он не выдавал таких векселей, но и лишен возможности ссылаться в обоснование этого на несоответствие признаков технической защиты бланка.

Сегодня мы можем столкнуться с ужасающей по своим последствиям дестабилизацией процессуально-правового положения вексельного должника. Например, запросто может быть реализована самая настоящая процессуальная война против любого лица. Мошенник может на обычных листах бумаги изготовить миллионы вымышленных векселей от имени любого избранного им лица и за бесценок выпустить их в оборот. По каждому из таких векселей по мере предъявления требований об их оплате поименованный вексельный должник принужден будет доказать, что он их не выдавал. Сделать это можно будет только путем почерковедческой экспертизы, ибо ссылка на отсутствие защиты бланка невозможна. Если почерковедческая экспертиза даст неопределенный результат (ввиду малой протяженности автографа, например), будет считаться, что должник не доказал, что он не выдавал таких векселей и будет принужден платить по ним.

В отличие от банкнот, вексель содержит такой реквизит, как подпись векселедателя, который является ключевым элементом в признаках платежности. Но закон не обязывает вексельного должника оповещать неопределенный круг лиц ни о фактах подписания векселей, ни о том, как выглядит собственноручная подпись вексельного должника, ни о наличии у подписанта полномочий на подписание векселя. Как должна выглядеть настоящая подпись вексельного должника, не знает никто, кроме самого должника.

Предложения по внесению изменений в законодательство

Полагаем, что названный порок в публичной достоверности ценных бумаг по законодательству РФ является серьезнейшим недостатком в институте документарных ценных бумаг в РФ, и это нужно исправлять на законодательном уровне.

Конечная цель - создать правовые механизмы, через которые участники оборота документарных ценных бумаг, выступающие в роли обязанных по бумаге лиц, смогли бы объявить о фактах выдачи векселей и (или) о признаках их платежности. В этот процесс неизбежно должно вмешиваться государство, официально удостоверяя истинность заявлений вексельного должника.

Говорить о раскрытии перед неопределенным кругом лиц сведений о признаках технической защиты бланка можно будет лишь после того, как в законе появятся обязывания на выдачу векселей на защищенных бланках и соответствующие санкции. Если вексель выдается на незащищенном специальном бланке или вообще без использования защищенного бланка, речь может идти только о раскрытии сведений о фактах выдачи, о признаках собственноручной подписи и сведений о наличии полномочий на подписание векселя. Но здесь мы, очевидно, столкнемся с тем, что, сохраняя коммерческую тайну и опасаясь подделки документов, вексельный должник не захочет раскрывать эти сведения перед неопределенным кругом лиц. Хотя опасения эти, по нашему мнению, не имеют под собою логической основы, ведь если злоумышленник захочет подделать бланк или подпись того или иного лица, он попросту скопирует подлинный вексель.

Здесь дело скорее в том, что нужен не столько образец подписи для всеобщего обозрения и публичное заверение в наличии полномочии, а незаинтересованный публичный "свидетель" подписи и полномочий. Таким "свидетелем" мог бы выступить нотариус. Выход видится именно в том, чтобы ввести в вексельное законодательство механизм нотариального удостоверения подписи вексельного должника и полномочий этой подписи. Нотариальное свидетельство вексельной подписи одновременно удостоверит и факт выдачи векселя. Это удостоверение необходимо связать с представлением нотариусу заверений о наличии полномочий у подписанта, если последний представляет вексельного должника. По поводу указанных фактов нотариус должен вести государственный реестр.

То есть в закон необходимо ввести обязывания насчет:

нотариального удостоверения вексельной подписи;

выдачи векселя на защищенных бланках;

раскрытия (декларирования) нотариусу информации о полномочиях подписанта.

Для завершенности правовой нормы необходимо сформулировать ее санкцию.

Здесь можно пойти по одному из двух путей.

Первый путь. Невыполнение этих обязанностей должно приводить к тому, что документ не признается векселем, и иск из него не может быть заявлен по правилам вексельного законодательства.

Второй путь - установить специальные последствия невыполнения указанной обязанности.

В частности, можно было бы установить норму, согласно которой исковые требования из "необъявленных" векселей могут быть удовлетворены лишь при условии, что кредитор (держатель векселя) докажет, что эти векселя действительно выдавались поименованным должником. При этом должник не может ссылаться на несоответствие признаков технической защиты бланков, но в любой момент вправе заявить о недействительности правомочий подписи, хотя бы даже кредитор об этом и не знал.

Для "объявленных" векселей должник, который использовал нотариальное удостоверение подписи, а также сообщил нотариусу сведения о наличии полномочий на подписание векселей и публично объявил о признаках технической защиты бланка, должен быть лишен права ссылаться на подделку своей подписи, отсутствие полномочий подписанта, но получает безусловное право ссылаться на несоответствие объявленных признаков технической защиты бланка.

Второй путь представляется более лояльным, поскольку подобные нововведения, вне всякого сомнения, усложнят вексельный оборот "объявленных" векселей, а держатели "необъявленных" векселей окажутся в худшем процессуальном положении по сравнению с тем, которое существует у них сегодня.

В одной из своих работ мы уже предлагали указанный путь регулирования*(13). Однако Д. Березин считает, что реализация предложений Ф. Гудкова приведет к тому, что вексель перестанет быть интересен большому кругу лиц по следующим причинам: 1) удостоверение подписи у нотариуса приведет к большому количеству злоупотреблений полномочиями; 2) усложнится вексельный оборот, и без того очень формализованный; 3) будут возможны злоупотребления нотариусов в отношении реализации сведений из реестра в преступной среде*(14).

Вместе с тем Д. Березин предлагает ввести в действующий УК РФ новую статью 186-1, в соответствии с которой определить как уголовно наказуемое деяние изготовление или сбыт поддельных векселей путем внесения в них ложных сведений, а также изменение их первоначального содержания. Согласиться с такой критикой и с таким предложением сложно.

Во-первых, потому, что публичный реестр сведений о фактах удостоверения подписей на векселе для того и создается, чтобы обеспечить доступ к сведениям неопределенному кругу лиц.

Во-вторых, уголовно-правовое преследование мошенников ничего не изменяет в гражданско-правовом положении векселеучастников, не изменяет распределение обязанности доказывания при заявлении возражений при оплате векселя, не устраняет указанной нами дестадилизации, и уж тем более никак не способствует возврату необоснованно полученных денег.

В-третьих, юридическое значение в гражданском или арбитражном процессе может иметь только криминальное поведение, установленное вступившим в законную силу приговором суда.

Ф.А. Гудков,

советник Ассоциации Участников Вексельного Рынка (АУВЕР),

руководитель отдела юридического и налогового

консалтинга Аудиторской фирмы "ЦБА" (г. Москва)

"Российская юстиция", N 1, январь 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Агарков М.М. Основы банковского права: Курс лекций. Учение о ценных бумагах: Научное исследование. М., 1994 г. С. 206.

*(2) Белов В.А. Вексельное законодательство России: Научно-практический комментарий. 2-е изд. М.: Учебно-консультационный центр "Юринфор", 1999. С. 144. Также: Белов В.А. Вексельное право: Учебник. М., АО "Центр Юринфор", 2003. С. 10.

*(3) Шевченко Г.Н. Понятие и признаки ценных бумаг. // Закон, июль 2006. С. 12

*(4) Бушев А.Ю. Об экономическом и юридическом значении родового понятия ценной бумаги. // Закон, июль 2006. С. 18

*(5) Бушев А.Ю., там же, с. 21.

*(6) Туктаров Ю.Е. Ценные бумаги в контексте истории фондового рынка. // Закон, июль 2006. С. 27

*(7) Ломидзе О.Г. Публичная достоверность ценной бумаги и стабилизация положения приобретателя. // Закон, июль 2006. С. ЗО

*(8) п. 2 ст. 147 ГК РФ

*(9) Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. 2: Товар. Тopговой сделки. М., Статут. 2003. С. 67

*(10) Федоров А.Ф. Вексель. Историко-юридическое исследование. М., Концерн "Банковский деловой центр", 1997. С. 8-9, 14, 18.

*(11) Никому и в голову не приходит такой сценарий: продавец товара на рынке получил от покупателя банкноту номиналом 3000 рублей, на которой будет указано, что она выпущена Центральным Банком России. Впоследствии, когда какой-нибудь коммерческий банк РФ отказался принять эту банкноту на денежный рублевый вклад, ее владелец требовал бы от Центрального Банка России представить доказательства того, что тот не выпускал в обращение банкнот номиналом 3000 руб.

*(12) С эмиссионными ценными бумагами положение в этом вопросе даже лучше, чем с векселями. В соответствии с законодательством любые выпуски ценных бумаг регистрируются государством (ФЗ "О рынке ценных бумаг"). При этом эмитент заявляет о признаках истинности (реквизиты выпуска) и о правовом содержании ценной бумаги. И любое заинтересованное лицо может от государства получить абсолютно достоверную информацию об этих качествах документов.

*(13) Ф.А. Гудков. О проблемах публичной достоверности векселя. // Рынок Ценных Бумаг, N 5, 2006.

*(14) Березин Д.В. О проблемах совершенствования вексельного законодательства в России. // Рынок Ценных Бумаг, 2006, N 9. С. 47