Эволюция принципа непосредственности судебного разбирательства в гражданском процессе (А.Ф. Воронов, "Законодательство", N 4, апрель 2007 г.)

Эволюция принципа непосредственности судебного разбирательства в
гражданском процессе

Принцип непосредственности судебного разбирательства в гражданском процессе можно кратко определить как правило, в соответствии с которым судья должен лично воспринять доказательства по делу и на основе этих доказательств принять решение. Как и другие рассмотренные нами ранее принципы*(1), он имеет долгую и интересную историю развития.

Во времена Русской Правды разбирательство, скорее всего, было непосредственным. Судьей являлся князь, который мог поручить исполнение этих функций своим наместникам. Судебными полномочиями также обладали бояре, тиуны, огнищане и другие лица княжеской администрации*(2). Видимо, они сами воспринимали доказательства и принимали решение на месте.

Так, в ст. 38 Русской Правды краткой редакции (по Академическому списку) сказано, что вора следует привести на княжеский двор на суд (ст. 40 Русской Правды пространной редакции). В статье 29 Русской Правды пространной редакции (по Троицкому I списку)*(3) также устанавливается, что если на княжеский двор придет человек в крови и с синяками, то ему (в доказательство) нет нужды представлять очевидцев вины ответчика. "На княжеском дворе" осуществляли правосудие непосредственно уполномоченные лица, прежде всего сам князь. Испытания железом и водой (ст. 22, 87 и др.) следовало производить в присутствии судей, поэтому ст. 86 Русской Правды предусматривала дополнительно плату (пошлины) за это присутствие.

Непосредственности, очности разбирательства способствовала и его устность. По Русской Правде "производство суда гласно и устно"*(4), стороны, "послухи" и "видоки" заслушивались судьями, присяга произносилась устно перед судьями*(5) (ст. 47, 52 и др.).

Согласно Псковской судной грамоте (ПСГ) разбирательство было также непосредственным: "А князь и посадник на вечи суду не судят, судити им у князя на сенех, взираа правду по крестному целованью..." (ст. 4). Это означает, что указанные лица осуществляли судебное разбирательство в сенях княжеских хоромов самостоятельно. Ордалии уже не упоминаются, но появляется поединок, "поле" (ст. 20, 21, 119 ПСГ и др.), который, естественно, должен восприниматься судьями непосредственно. А. Куницин и М. Михайлов отмечают, что поединки должны были происходить на определенном месте, в присутствии новгородского посадника, княжеского наместника и двух приставов*(6).

В ПСГ получила отражение еще одна составляющая непосредственности: решение выносит тот судья, который начал рассматривать дело: "Дело должен рассматривать тот посадник, который начал его слушать, и новый посадник или иной волоститель не продолжают его слушание, чем соблюдается непрерывность процесса и исключается возможность волокиты"*(7).

Однако с развитием письменности разбирательство дела постепенно стало утрачивать свойство непосредственности. Как проявилась данная тенденция в развитии законодательства и судебной практики?

Во-первых, решение по делу стало приниматься на основании не непосредственно исследованных доказательств, а "судных списков" ("докладов", "протоколов"). А. Куницин, характеризуя производство в "Суде Одрине", существовавшем "уже при издании Русской Правды"*(8), так описывал общий порядок рассмотрения дел: "Жалобы и доносы излагаемы были на суде словесно. Таким же образом ответчики чинили свои оправдания. Дьяки записывали судные речи в протоколы, по точному разумению и желанию тяжущихся, которые к спискам протоколов, если оные утверждали, привешивали свои печати... По утвержденным тяжущимися сторонами протоколам судья рассматривал дело"*(9).

Во-вторых, составлять указанные "протоколы" на практике постепенно стали вместо лиц, непосредственно осуществлявших правосудие, судебные работники. Этому могло способствовать отсутствие четкого разграничения функций. Так, согласно ст. 1 Судебника 1497 г. "суд осуществляется боярами и окольничими в присутствии дьяков". Однако из содержания других норм того же Судебника следует, что многие процессуальные действия совершаются сотрудниками аппарата суда: недельщик организует судебный поединок (ст. 5), дьяк устанавливает срок явки в суд ответчика, а при его неявке подьячий выдает бессудную грамоту (ст. 27), недельщик допрашивает вора и сообщает результаты допроса великому князю или судье (ст. 34) и т.д.

В соответствии со ст. 1 Сводного судебника 1606 г. судить могли не только великий князь, бояре и окольничие, но и дворецкие, казначеи и дьяки, причем за дьяками остались и функции "записи дела".

По Соборному уложению 1649 г. список лиц, осуществляющих правосудие, еще шире: великий князь, бояре, окольничьи, думные люди, дьяки, "всякие приказные люди, судьи"*(10).

В-третьих, часто решение принимал не тот суд, которых исследовал доказательства и составлял "доклад", а вышестоящий.

Рассмотренный порядок получил закрепление в Соборном уложении. Относился он к состязательному процессу, или "суду", к компетенции которого обычно относились гражданские и мелкие уголовные дела. Процесс довольно четко распадался на две процедуры, первая из которых представляла собой судебное следствие, вторая - вершение приговора. Присутствие сторон и поручителей на первой стадии было обязательным: "Доказательства и возражения тяжущихся, представляемые на суд словесно или письменно, и вообще все, что говорилось на суде истцом, ответчиком и судьею, записывалось подьячими того приказа, где происходил суд"*(11). Заканчивалась эта стадия составлением "судного списка" (протокола), подписанного сторонами: "Из записки "истцовых и ответчиковых речей" подьячий составлял короткую выписку (судный список), по которой судьи и постановляли решение о спорном деле. Судный список дьяк сверял с запискою судного дела и скреплял своею подписью, а записку отдавал подьячему на случай спора"*(12).

При вершении приговора присутствие сторон было необязательно. Вынести приговор на основании собранных доказательств имели право как суд, который проводил следствие, так и вышестоящая судебная инстанция, вплоть до московских центральных судебных учреждений*(13).

Кто же непосредственно воспринимал доказательства - подьячий, который вел запись, или же подьячий вместе с судьей?

Представляется, что по закону судья должен был присутствовать на суде и воспринимать доказательства и объяснения сторон. Так, ст. 105 Соборного уложения устанавливает: "А кого судьи велят поставити к суду, и исцу и ответчику, став перед судьями искати и от-вечати вежливо и смирно и не шумко, и перед судьями никаких невежливых слов не говорит и меж себя не бранится...". Об этом писали и дореволюционные ученые К. Кавелин и М. Михайлов*(14).

Однако, полагаем, на практике судьи нередко уклонялись от этих обязанностей, перелагая их на подьячих. Такой вывод позволяет сделать, например, Указ от 21 февраля 1697 г., которым предписывалось, чтобы свидетели допрашивались "в приказех перед судьями в правду..." (п. 2)*(15). "Допросы велено было производить в Приказах самим судьям, в городах же в Приказных Избах - Воеводам; после записки допроса он должен быть скреплен подписью истца и ответчика"*(16). "Главное значение при решении дел получают судебные практики, дьяки и подьячие. Для высшего суда, для Боярской Думы, устраняется даже участие сторон и установляется приказная тайна, предоставляющая доклад усмотрению дьяков, которые одни сносятся со сторонами... дела велись по усмотрению дьяков и подьячих"*(17).

Но и это не столь важно, поскольку часто, даже если судья сам воспринимал доказательства и имел право рассмотреть то или иное конкретное дело, не передавая его в вышестоящие судебные органы, все равно решение он принимал "на основании судного списка"*(18). О непосредственности процесса при подобных обстоятельствах говорить трудно. Если же дело вершилось иным судьей (судьями) по готовому "судному списку"*(19) - и вовсе невозможно.

Упомянутый Указ от 21 февраля 1697 г. относится к эпохе Петра I, принесшей много серьезных изменений в жизнь общества. Обновления затронули и право. Петр I вначале проявил себя решительным противником состязательного процесса и сторонником процесса розыскного, инквизиционного. Указ на основании того, что в судах "от истцов и ответчиков бывает многая неправда и лукавство, и ищут многие истцы исков своих затевая напрасно, также и ответчики в прямых исках отвечают неправдою ж", "вместо судов и очных ставок по челобитью всяких чинов людей в обидах и в разореньях" предписывал "чинить розыск в брании и в безчестии или в бою и в увечье и во всех обидах и в разоренье"*(20).

Казалось бы, отмена "очных ставок" свидетельствовала о дальнейшем отходе от непосредственности. Но это не так. Дело в том что под "очными ставками" в то время понималась разновидность процесса, при котором кроме устных состязаний была возможность вести состязание посредством обмена письменными состязательными бумагами. Таким образом Петр I старался вернуть непосредственность разбирательства.

Так, в Указе Петра I от 16 марта 1697 г., изданном в развитие Указа от 21 февраля 1697 г., установлено: "Принимать о том у истцов челобитные за руками и по тем челобитным ответчиков допрашивать в приказах перед судьями... и к тем допросам истцу и ответчику в то же время приложить руки".

Еще отчетливее проявляется позиция царя в Указе от 1 марта 1699 г. "О допросе судьями ответчика против челобитной истца в суде лично и о неприеме у ответчика на письме ответа": "Великий Государь указал, по прежнему своему Великого Государя указу, против истцова челобитья, ответчиков допрашивать судьям перед собою, потому, ведомо Его Великому Государю учинилось, что ответчики против истцова челобитья в спорных делах приносят допросы и сказки, составя в домах своих, и в тех своих допросах и в сказках, отбывая вины своей, пишут иные посторонние дела, хотя себе против истцов челобитья оправданье принести и челобитье его оспорить или к бесчестию пригнать; и для того указал Великий Государь впредь у ответчиков таких допросов на письме не принимать, а допрашивать судьям перед собою против истцова челобитья, в чем кто на кого бьет челом".

Указами от 3 ноября 1706 г. и от 22 марта 1707 г. устанавливался порядок записи допроса: "После того как ответчик против истцова челобитья ответ даст, а истец улику на ответ ответчика выговорит, - записать начерно подьячему и не отходя от стола прочесть перед судьями и тяжущимися, после чего тотчас, не отходя от стола судейского, истец и ответчик обязаны были подписаться на записи"*(21).

В "Кратком изображении процессов или судебных тяжеб" (март 1715 г.), развивающем идеи упомянутых указов, устанавливалось, что разбирательство ведется устно, непосредственно перед судьями. Постепенно формировались правила-исключения из принципа непосредственности. Так, хотя свидетелей по общему правилу допрашивал только сам суд коллегиально, для некоторых свидетелей делалось исключение: "Некоторые из асессоров купно с секретарем к ним из суда отправляются, которые, взяв от них присягу, в домах их свидетельство принимают".

Указ от 5 ноября 1723 г. "О форме суда" ни в коей мере не отошел от петровских идей о непосредственности разбирательства: согласно ему истец и ответчик должны были лично являться в суд на разбирательство "не позднее осьмаго часу поутру" "со всеми к тому иску принадлежащими письмянными документами или доказателствы".

После смерти Петра I его судебные реформы постепенно стали отходить на второй план, а судебная практика возвратилась к нормам Соборного уложения 1649 г. - с разделением судебного разбирательства на несколько обособленных частей, с вынесением решения на основе письменного доклада, который заранее готовился судебными работниками. Законодательство представляло собой сложную смесь из "обломков" Соборного уложения, "Воинских процессов", указов Петра I. При этом "на практике господствовало письменное производство"*(22). Вот как описывается судопроизводство во время царствования Анны Иоанновны: "В судах одновременно несколько пар истцов и ответчиков говорят свои речи, писцы их записывают, а судьи не слушают, но потом из записных тетрадей делают себе выписки. Сенат подтвердил, что судьи должны слушать показания сторон и затем уже делать выписки"*(23).

Такое положение сохранилось вплоть до реформ 1864 г. В соответствии со ст. 441 ч. 2 т. 10 Свода законов Российской империи издания 1857 г. суд был "обязан объяснить приготовляемое к слушанию дело всеми потребными к тому обстоятельствами"*(24). Ссылаясь на статьи "Общего Учреждения Губернского", П. Дегай писал, что "по вступлении дела, обязанность Канцелярии (выделено мной. - А.В.) есть поверить*(25) и рассмотреть, все ли составляющие оное акты и принадлежащие к нему бумаги действительно налицо и в надлежащем ли оные порядке (ст. 114); объяснить дело всеми потребными к тому обстоятельствами и надлежащими необходимыми справками (ст. 115 и 117)"*(26).

После сбора справок, дополнений и объяснений составлялась выписка, или доказательная записка, которую готовила канцелярия "с присовокуплением к оной приличных законов" (ст. 445). В такой записке должны были отражаться "весь ход и все существо дела с начала и до конца" (ст. 446). Затем истец и ответчик приглашались для ознакомления с запиской и "рукоприкладства" (ст. 447-448).

Скрепленную "рукоприкладством" записку секретарь зачитывал в судебном заседании. Он также давал необходимые разъяснения по делу, представляя соответствующие документы. При докладе тяжебного дела, пока судьи еще не начали совещаться и высказывать свои суждения о решении, имели право находиться и тяжущиеся (их поверенные), если они пожелают. При этом, если сочтут что-либо упущенным, они могли заявить об этом, удерживаясь при этом "от всяких споров", а затем тяжущиеся должны были выйти из присутствия, когда судьи начнут обсуждение дела (ст. 462, 465, 467).

Фактически же, как указывал И.Е. Энгельман, отношения со сторонами имела лишь канцелярия, судьи знакомились с делом только по записке, составленной канцелярией*(27).

По поводу введения устного состязания и значения докладной записки велись ожесточенные споры между членами гражданского отделения комиссии, составлявшей проект Устава гражданского судопроизводства (УГС), при этом анализировались новейшие гражданские процессуальные нормативные акты различных государств*(28). В итоге был взят "курс" на непосредственность разбирательства, хотя в законодательстве было закреплено немало исключений из него.

Большинство ученых того времени связывали непосредственность прежде всего суетностью и гласностью процесса. Норма ст. 13 УГС, относящаяся к "Общим положениям", гласила: "При всех действиях судебных установлений... допускается присутствие тяжущихся и посторонних лиц и представление тяжущимися словесных объяснений"*(29). В наиболее общей форме рассматриваемый принцип сформулирован в ст. 339 УГС: "Решение суда должно быть основано на документах и других письменных актах, представленных сторонами, равно и на доводах, изъясненных при изустном состязании". Похожая норма содержалась в ст. 129 УГС.

Однако нередко непосредственность рассматривалась и как самостоятельная ценность, особая характеристика, независимый принцип гражданского процесса.

Непосредственность заключается в том, писал А.Х. Гольмстен, что суд, решающий данное дело, должен стать в непосредственные отношения к тяжущимся сторонам, свидетелям и другим лицам, т.е. из их уст выслушать обстоятельства дела. Опосредованность же означает, что суд воспринимает материалы процесса при посредстве или письменных актов, или других лиц.

Непосредственность надо отличать от устности, так как можно себе представить устный процесс, но без непосредственности. УГС принял непосредственность в качестве общего правила: судья сам расспрашивает тяжущихся, и они сами или через поверенных дают ему объяснения (ст. 330, 335, 338), судья сам допрашивает свидетелей, и они сами дают свои показания (ст. 397, 398) и т.п. Что касается опосредованности, то к ней прибегают лишь в случае неудобства применения непосредственности. УГС допускал это в двух случаях:

а) при совершении процессуального действия не всей судебной коллегией, а одним из ее членов (например, при до просе свидетелей (ст. 386), обозрении книг и актов товарищества или общества (ст. 449), поверке записок и счетов с подлинными книгами (ст. 534), наблюдении за экспертизой (ст. 517), осмотре на месте (ст. 508), допросе окольных людей (ст. 413), освидетельствовании акта и поверке его с другими документами (ст. 548) и обозрении документов, не подлежащих оглашению (ст. 451));

б) при совершении того или иного действия не тем судом, или не тем судьей, которые решают дело (так называемая "реквизация"). Один окружной суд может поручить другому поверку письменного доказательства и осмотр на месте (ст. 505), когда эти действия должны быть совершены в округе последнего*(30).

Теоретические основы непосредственности были блестяще разработаны Е.В. Васьковским. Связывая действие непосредственности с постулатом материальной правды, он писал: "Принцип непосредственности может быть выражен таким положением: суд должен устанавливать фактические обстоятельства дела по возможности на основании личного ознакомления с относящимися к ним доказательствами, давая при этом преимущество первоначальным перед производными, или, если употребить отрицательную формулировку: между судом и исследуемыми фактами должно быть возможно меньше посредствующих инстанций"*(31).

При этом признается, что строгое проведение принципа непосредственности иногда невозможно, а иногда, хотя и возможно, связано с большими неудобствами для участвующих лиц или судей. Исключения можно также разделить на три группы:

а) физическая невозможность непосредственного восприятия фактов;

б) невозможность полного соблюдения принципа при рассмотрении дела в апелляционном производстве;

в) неудобство восприятия процессуального материала судом*(32).

Октябрьская революция 1917 г. и последовавшая за ней правовая реформа не повлияли на действие принципа непосредственности. В послереволюционных нормативных актах (указах, инструкциях) принцип непосредственности разбирательства прямо отражен не был, однако применялся на практике и следовал из толкования ряда процессуальных норм. Кроме того, в той или иной мере учитывались нормы УГС.

В ГПК РСФСР, который был введен в действие 1 сентября 1923 г. постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 г.*(33), принцип непосредственности не устанавливался в отдельной норме, однако в ст. 94 было сказано, что "разбирательство дела происходит публично и устно". Согласно ст. 105 того же кодекса "рассмотрение дела по существу начинается предложением суда сторонам дать объяснения со ссылкой на все приложенные ими по делу доказательства". Норма, установленная в ст. 184 ГПК РСФСР 1923 г., гласила: "Решения постановляются только судьями, участвовавшими в заседании, в котором закончено разбирательство дела".

В первые годы после принятия ГПК РСФСР 1923 г. процессуальная наука еще позиционировала непосредственность как принцип гражданского процесса (вероятно, в силу традиции российской процессуальной школы). В.А. Краснокутский писал: "Когда судья при рассмотрении дела сам проверит доказательства, сам выслушает объяснения и сам взвесит этот материал, то возможность ошибки значительно уменьшается. С этой целью законодательства вводят в процесс в качестве дополнения к началу состязательности принцип непосредственности... Принцип непосредственности в процессе дает прямо*(34) и обязывает судью лично выслушать объяснения сторон, вопросами и ответами на них разъяснить непонятное в их объяснениях, произвести осмотр вещей, знание которых необходимо для понимания спора, самостоятельно оценить показания свидетелей и другие доказательства... Поэтому все законодательства кладут начало непосредственности вместе с началом состязательности в основу гражданского процесса, допуская исключения только в случаях невозможности его проведения или в случаях чрезмерной трудности осуществления. Принцип непрерывности несколько приближается к введенному действующим гражданско-процессуальным кодексом началу активности суда (ст. 5)"*(35).

Однако затем принцип непосредственности в доктрине стал "сдавать позиции". Уже в "Курсе гражданского процесса" 1928 г.*(36) принцип непосредственности не упоминался, говорилось только об устности процесса.

А.Ф. Клейнман в 1937 г. также не рассматривал непосредственность в качестве отдельного принципа*(37).

В. Гранберг, не упоминая о принципе непосредственности в первой главе своего "Учебника гражданского процесса" (1940 г.), посвященной принципам гражданского процесса, в главе шестой, именуемой "Судебное разбирательство", писал: "Со всеми имеющимися в деле доказательствами и материалами дела суд знакомится непосредственно... Принцип непосредственности облегчает суду оценку доказательств"*(38).

Таким образом, принцип непосредственности постепенно возвращал свои позиции в процессуальной доктрине.

В работе С.Н. Абрамова 1950 г. непосредственность рассматривалась как самостоятельный принцип процесса: "Для того чтобы вернее установить, какие факты имели место... судьи должны лично, непосредственно обращаться к тем источникам, из которых они могут получить достоверные сведения, т.е. к людям, вещам, документам и т.д."*(39). Далее он скрупулезно перечислил исключения из принципа непосредственности, допускаемые ГПК РСФСР: допрос свидетелей по месту их жительства (ст. 139); принятие и затребование письменных показаний свидетелей, которые не могут по уважительным причинам явиться в суд (п. "е" ст. 80); осмотр на месте может быть произведен единолично председательствующим, а не всем составом суда (ст. 160 и п. "в"*(40) ст. 80); допуск доказательств собранных в порядке их обеспечения судом или нотариусом (ст. 123-127)*(41)

В работе 1954 г. А.Ф. Клейнман уже включил непосредственность в число принципов и указал: "Принцип непосредственности процесса сформулирован в ст. 23 "Основ уголовного судопроизводства СССР, союзных и автономных республик" 1924 г. и в ст. 319 УПК РСФСР следующим образом: "Суд основывает свой приговор исключительно на имеющихся в деле данных, рассмотренных в судебном заседании""*(42). Так принцип непосредственности был дополнен "второй" частью (о том, что решение должно быть основано на непосредственно исследованных в заседании доказательствах). При этом констатировалось, что данный принцип "вернулся" в гражданский процесс через процесс уголовный, подобно принципу непрерывности судебного разбирательства.

К.С. Юдельсон утверждал, что принцип непосредственности включает три требования: суд должен основывать свое решение исключительно на материалах (доказательствах и установленных ими фактах), непосредственно рассмотренных судьями в судебном заседании; суд должен получать сведения непосредственно из того источника, который ими располагает (поэтому недостаточно огласить исковое заявление, необходимо опросить самого истца); целесообразно использовать так называемые первоначальные доказательства в отличие от производных*(43).

М.А. Гурвич, определяя принцип непосредственности как "правило, согласно которому суд обязан основывать свое решение исключительно на тех доказательствах, которые он рассмотрел на судебном следствии, непосредственно воспринимая доказательства и по возможности черпая сведения из первоисточников", указывал, что в гражданском процессе этот принцип должен применяться "по аналогии" с уголовным процессом, а также утверждал, что "из принципа непосредственности вытекает требование неизменности состава суда: дело должно быть разобрано от начала до конца одним и тем же составом судей"*(44).

Рассматриваемый принцип был нормативно закреплен Основами гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик (1961 г.) (далее - Основы). В статье 35 Основ ("Непосредственность, устность и непрерывность судебного разбирательства) говорилось: "Суд первой инстанции при рассмотрении дела обязан непосредственно исследовать доказательства по делу: заслушать объяснения лиц, участвующих в деле, показания свидетелей, заключения экспертов, ознакомиться с письменными доказательствами, осмотреть вещественные доказательства. Исключения из настоящего правила допускаются лишь в случаях, установленных законодательством союзных республик. Разбирательство дела происходит устно и при неизменном составе судей. В случае замены одного из судей в процессе рассмотрения дела разбирательство дела должно быть произведено с самого начала". В соответствии с ч. 2 ст. 37 Основ "суд основывает решение лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании".

Рассмотренные нормы Основ были воспроизведены в ГПК союзных республику частности, в ст. 146, 192 ГПК РСФСР, принятом Верховным Советом РСФСР 11 июня 1964 г. Кроме того, в данном кодексе раскрывались и конкретизировались некоторые положения: в ст. 166 - об объяснении лиц, участвующих в деле, в ст. 168-173 - О допросе свидетелей и т.д. Были закреплены и гарантии соблюдения принципа непосредственности. Так, ст. 308 ГПК РСФСР 1964 г. гласила, что решение подлежит отмене в кассационном порядке в случае, если решение вынесено не теми судьями, которые указаны в решении (п. 7 ч. 2).

Тем не менее, несмотря на такие изменения в законодательстве, доктринальные трактовки принципа меняются незначительно.

В 1964 г. А.Ф. Клейнман писал, что "принцип непосредственности заключается в том, что судьи, разбирающие дело и постановляющие по нему решение, должны в неизменном составе лично ознакомиться со всеми материалами дела, исследовать прежде всего первоначальные доказательства, проверить лично доказательства в судебном заседании с предоставлением сторонам возможности участвовать при проверке доказательств"*(45). Так была выявлена еще одна составляющая принципа непосредственности - участие сторон в исследовании доказательств.

М.А. Гурвич в 1975 г. выделял субъективную сторону непосредственности (суд первой инстанции обязан "самолично" исследовать доказательства по делу) и объективную сторону этого принципа (доказательства должны быть, как правило, взяты из первоисточников)*(46).

В.М. Семенов рассматривал непосредственность как обеспечение принципа объективной истины, отмечал ее связь с принципами гласности, устности, процессуальной активности суда, равенства прав сторон при состязательной форме судопроизводства. Он привел множество исключений из этого принципа: судебные поручения; обеспечение доказательств; письменные объяснения лиц, участвующих в деле, если дело рассматривается в их отсутствие; копии письменных документов при затруднительности доставки в суд оригиналов; фотографии и описания предметов, доставка которых в суд невозможна; письменное заключение эксперта, если эксперт в суд не явился. Кроме того, В.М. Семенов отмечал, что действие принципа не распространяется на часть судебного заседания, которая осуществляется в совещательной комнате*(47).

Судебная практика широко использовала понятие принципа непосредственности, высшие судебные инстанции требовали неукоснительного его исполнения всеми судами*(48).

М.Т. Авдюков писал, что в силу принципа непосредственности судьи должны лично воспринимать и исследовать не только доказательства, но и другие материалы: соображения, речи и заключения лиц, участвующих в деле, мнения представителей общественности по вопросам оценки доказательств, применения закона и разрешения дела. Неизменность состава суда он считал гарантией принципа непосредственности*(49).

П.В. Логинов, описывая принцип непосредственности, высказал довольно спорное суждение о том, что "установленный законом порядок восприятия материалов и действий при рассмотрении дела по существу полностью распространяется и на производство по проверке законности и обоснованности постановлений суда в порядке кассации и надзора, а также на производство по пересмотру решений по вновь открывшимся обстоятельствам с учетом характера производства в судах кассационной и надзорной инстанций"*(50).

М.К. Треушников неизменность состава суда, в отличие от своих предшественников по научной школе МГУ (П.В. Логинова, М.Т. Авдюкова, А.Ф. Клейнмана) и других ученых, относил (и относит) к принципу непрерывности*(51).

В постановлении Конституционного Суда РФ от 3 февраля 1998 г. N 5-П "По делу о проверке конституционности статей 180, 181, пункта 3 части 1 статьи 187 и статьи 192 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации" принцип непосредственности трактуется так: "...Принцип непосредственности судебного разбирательства, согласно которому арбитражный суд при разбирательстве дела обязан непосредственно исследовать все доказательства по делу (статья 10 АПК Российской Федерации)".

В период подготовки ГПК РФ 2002 г. принцип непосредственности не вызывал таких споров, как другие принципы, и серьезных изменений в его понимании по сравнению с ранее действовавшим законодательством не произошло.

Данный принцип отражен прежде всего в ст. 157 и ч. 2 ст. 195 ГПК РФ: "Суд при рассмотрении дела обязан непосредственно исследовать доказательства по делу: заслушать объяснения сторон и третьих лиц, показания свидетелей, заключения экспертов, консультации и пояснения специалистов, ознакомиться с письменными доказательствами, осмотреть вещественные доказательства, прослушать аудиозаписи и просмотреть видеозаписи", "Разбирательство дела происходит устно и при неизменном составе судей. В случае замены одного из судей в процессе рассмотрения дела разбирательство должно быть произведено с самого начала", "Суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании".

Данные правила раскрываются и конкретизируются в других нормах ГПК РФ: ст. 174 ("Объяснения лиц, участвующих в деле"), ст. 177 ("Порядок допроса свидетеля"), ст. 181 ("Исследование письменных доказательств") и др. Особо отметим норму ч. 1 ст. 67 ГПК РФ: "Суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств".

Интересно, что в ГПК РФ появились нормы, направленные на то, чтобы обозначить в определенных случаях приоритет первоначальных доказательств над производными или вообще исключить производные доказательства из процесса (ч. 7 ст. 67, ч. 1 ст. 69 и др.).

К исключениям из принципа непосредственности (по общепринятой доктрине) можно отнести нормы ГПК РФ об осмотре и исследовании доказательств по месту их нахождения (ст. 58), об осмотре и исследовании доказательств, подвергающихся быстрой порче (ст. 75)*(52), о судебных поручениях (ст. 62-63, 407), об обеспечении доказательств (ст. 64-66), о допросе свидетеля по месту его пребывания (ч. 1 ст. 70), о допросе явившихся свидетелей при отложении дела (ст. 170), об оглашении письменных объяснений лиц, участвующих в деле и не явившихся в судебное заседание (ч. 2 ст. 170), об исследовании доказательств, полученных с помощью судебных поручений, обеспечения доказательств, осмотра на месте (ч. 2 ст. 174, ст. 180, 181, ч. 2 ст. 183)*(53).

Норма ч. 1 ст. 71 ГПК РФ серьезно расширила понятие письменных доказательств: "К письменным доказательствам относятся приговоры и решения суда, иные судебные постановления, протоколы совершения процессуальных действий, протоколы судебных заседаний, приложения к протоколам совершения процессуальных действий (схемы, карты, планы, чертежи)". Данные нововведения подверглись справедливой критике*(54). Действительно, когда суд оглашает протокол допроса свидетеля или осмотра вещественного доказательства, получается, что он исследует письменное доказательство, и тогда исключений из непосредственности нет!

Возможно, в законе следует установить определенные ограничения в отношении использования протоколов и судебных актов в качестве письменных доказательств. На их основе могутустанавливаться, например, факт присутствия данного лица в суде в данное время, факт рассмотрения дела в определенном составе, факт участия переводчика в заседании, факт ведения видеозаписи заседания, факт нарушения тайны совещания судей, факт нарушения порядка в заседании.

В ГПК РФ установлены и определенные гарантии соблюдения принципа непосредственности. С нашей точки зрения, об этом речь идет в ч. 1 ст. 68 ("Если сторона, обязанная доказывать свои требования или возражения, удерживает находящиеся у нее доказательства и не представляет их суду, суд вправе обосновать свои выводы объяснениями другой стороны"), ч. 3 и 4 ст. 167 (указывается на возможность суда рассмотреть дело в отсутствие неявившихся извещенных сторон), ч. 2 ст. 168 (здесь определены санкции в отношении свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика за неявку в заседание по неуважительным причинам), а также ч. 4 ст. 246, п. 2 ч. 1 ст. 362, п. 4-6 ч. 2 ст. 362, п. 2 ч. 2 ст. 364.

Назовем также нормы ГПК РФ, способствующие исполнению принципа непосредственности: о представлении и истребовании доказательств (ст. 57), об обязательном извещении лиц, участвующих в деле, о заседании (ст. 155), об отложении судебного разбирательства (ст. 169), о возобновлении рассмотрения дела по существу (ст. 191, ч. 2 ст. 196), о содержании решения (ч. 4 ст. 198), о принятии решения немедленно после разбирательства дела (ст. 199) и т.д.

О действии принципа непосредственности судебного разбирательства можно говорить применительно к суду первой инстанции (исключение составляет приказное производство) и апелляционной инстанции (см. ч. 2 и 3 ст. 327 ГПК РФ).

Что касается кассационного производства, то анализ соответствующих правовых норм (ст. 358 ГПК РФ и др.) приводит к выводу о том, что принцип непосредственности тут не действует. Речь может идти только об отдельных случаях в виде исключения.

При пересмотре судебных актов в порядке надзора (ст. 386 ГПК РФ) говорить о принципе непосредственности не приходится. Судебное заседание здесь очень напоминает разбирательство дел "по докладу", характерное для России до реформ 1864 г.

Как упоминалось, принятие ГПК РФ 2002 г. не привело к серьезным изменениям в описаниях принципа непосредственности в учебных и научных работах, в большинстве случаев были просто заменены номера статей ГПК.

Однако осмысление принципа непосредственности продолжается. Интересным представляется мнение И.В. Решетниковой, согласно которому неправильно трактовать принцип непосредственности как правило, применяемое преимущественно к исследованию доказательств, так как непосредственность распространяется на все судебное заседание*(55). В.М. Шерстюк (применительно к арбитражному процессу) утверждает, что "под принципом непосредственности следует понимать не только закрепленную в праве обязанность арбитражного суда лично исследовать при разбирательстве дела все доказательства по делу (по возможности первоисточники), но и право лиц, участвующих в деле, иметь реальную возможность лично знакомиться со всеми доказательствами, другими материалами дела и участвовать в их исследовании", "Из этого следует, что принцип непосредственности является важным условием реализации принципа состязательности в арбитражном судопроизводстве"*(56).

На необходимость соблюдения "одного из основных принципов", а именно принципа непосредственности, обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ в п. 6 постановления от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении".

Принцип непосредственности судебного разбирательства - это принцип не только гражданского и арбитражного процесса, но и уголовного, административного процесса, конституционного судопроизводства. Он действует в судопроизводствах самых разных государств с неодинаковыми правовыми системами.

Так в чем же состоит принцип непосредственности и каковы перспективы его развития?

Полагаем, принцип непосредственности в чистом виде предполагает восприятие судьями лично в заседании обстоятельств дела, подлежащих установлению. Но в абсолютном большинстве случаев это невозможно. Значит, следует вести речь о той или иной степени опосредованности восприятия судом фактов через промежуточные звенья - доказательства (сведения о фактах), которые могут быть, в свою очередь, первоначальными или производными.

Принцип непосредственности судебного разбирательства должен быть сформулирован следующим образом: суд обязан формировать решение исходя из обстоятельств, наличие или отсутствие которых установлено на основе информации о них, лично воспринятой судьями в ходе судебного разбирательства по возможности от первоисточника. Под первоисточником при этом следует понимать источник информации об обстоятельстве, устанавливаемом судом, если этот источник формировался в результате непосредственного воздействия на него обстоятельства. Информация от такого источника, как правило, более достоверна, чем из иных источников.

Такое содержание принципа непосредственности не противоречит точке зрения о том, что все, что происходит в судебном заседании, должно восприниматься судьями непосредственно.

Что касается распространения действия этого принципа на иных участников процесса, кроме суда, в частности, на лиц, участвующих в деле, то нельзя сказать, что они должны воспринять доказательства непосредственно. Это их право в судебном заседании (да и не только на этой стадии). Кроме того, перед судом и лицами, участвующими в деле, при непосредственном восприятии доказательств стоят разные цели. Первые хотят убедить суд в своей правоте, выиграть дело. Это составляющая принципа состязательности. У суда цель иная - установить наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для дела, и, применив норму закона, принять решение, т.е. разрешить дело по существу.

Говоря о тенденциях развития принципа непосредственности, следует отметить, что колебания в развитии присущи ему, как и другим гражданским процессуальным принципам: от полной непосредственности (Русская Правда) - постепенно к опосредованности восприятия судом доказательств (Судебники), затем опять к непосредственности (указы Петра I), опять к опосредованности (предреформенное законодательство), к непосредственности с исключениями (с 1864 г. по сегодняшний день).

Развитие науки и техники, появление новых технических устройств, способов передачи и восприятия информации (компьютерных цифровых технологий, Интернета, телевидения, аудио- и видеозаписи) оказывают на рассматриваемый принцип ощутимое воздействие. Это проявляется не только в расширении перечня средств доказывания (видов доказательств), но и в том, что в перспективе, возможно, судебные заседания в определенной мере примут вид "телеконференций" или будут происходить в информационных сетях и т.п.

Первые шаги в этом направлении сделаны. Так, в уголовном процессе никого уже не удивляет участие осужденного в разбирательстве дела в кассационном порядке и в порядке надзора посредством телевизионной или иной подобной связи, правосудие с "аудио-визуальными интернет-мостами "суд-заключенный"" рассматривается как элемент его развития*(57). Руководство арбитражных судов планирует широко внедрять интернет-технологии в судопроизводство: "Люди в мантиях скорее всего с головой уйдут в Интернет. Арбитражные суды уже готовы к внедрению новейших технологий: когда все документы можно подавать в суд не на бумаге, а в электронной форме. Планируется и установить системы видеоконференцсвязи. Так что при желании можно не приезжать на процесс, а участвовать в нем, сидя в офисе за сто километров от суда. Главная проблема здесь вовсе не деньги. Для введения электронного правосудия необходимы изменения в законах"*(58). Внедрение информационных технологии в судопроизводство нашло отражение в Федеральной целевой программе "Развитие судебной системы России на 2007-2011 годы", утвержденной постановлением Правительства РФ от 21 сентября 2006 г. N 583.

Внедрение указанных технологий будет отступлением от принципа непосредственности в чистом виде, однако такой подход может способствовать повышению оперативности осуществления правосудия, а также экономии времени и средств сторон. Тем не менее, к таким проектам следует относиться осторожно и продуманно, предварительно разработать реальный механизм правильного "соединения" новых технических решений и правил судопроизводства.

А.Ф. Воронов,

кандидат юрид. наук, доцент, заслуженный юрист РФ

"Законодательство", N 4, апрель 2007 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Законодательство. 2003. N 12; 2004. N 11, 12; 2005. N 8; 2006. N 5.

*(2) Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России: история, документы: В 6 т. / Науч. коне, проекта Е.А. Скрипилев. Т. 1. Начала формирования судебной власти / Отв. ред. Н.М. Золотухина. М., 2003. С. 17.

*(3) Далее даются ссылки на данную редакцию Русской Правды. См.: Нормативные акты, до Свода законов Российской империи 1857 г. Цит. по: Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Указ. соч. Т. 1; Т. 2. Период абсолютизма / Отв. ред. С.А. Колунтаев. М., 2003.

*(4) Энгельман И.Е. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912. С. 53; Михайлов М. История образования и развития системы русского гражданского судопроизводства до Уложения 1964 года. Спб., 1848. С. 68.

*(5) См.: Демченко В. О показаниях свидетелей по русскому праву до Петра Великого. Киев, 1859. С. 42,43.

*(6) См.: Куницин А. Историческое изображение древнего судопроизводства в России. Спб., 1843. С. 115; Михайлов М. Указ. соч. С. 112.

*(7) Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Указ. соч. Т. 1. С. 71.

*(8) Куницин А. Указ. соч. С. 33, 34.

*(9) Там же. С. 119.

*(10) При этом функции "записи дела" возложены на подьячего.

*(11) См.: Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. М., 1844. С. 102.

*(12) Там же. С. 106.

*(13) См.: Там же. С. 122-123; см. также: Михайлов М. Указ. соч. С. 114.

*(14) См.: Кавелин К. Указ. соч. С. 82; Михайлов М. Указ. соч. С. 82-83.

*(15) Цит. по: Демченко В. Указ. соч. С. 107.

*(16) Михайлов М. Русское гражданское судопроизводство в историческом его развитии от Уложения 1649 года до издания Свода законов. Спб., 1856. С. 116.

*(17) Энгельман И.Е. Указ. соч. С. 46, 48.

*(18) Михайлов М. История образования и развития системы русского гражданского судопроизводства до Уложения 1964 года. С. 113.

*(19) Как отмечал М. Михайлов, в вышестоящем суде лишь спрашивали: "Таков ли вам суд был каков всем списке (судном) писан?" (Там же. С. 114, 115).

*(20) Нормативные акты периода Петра I цит. по: Кутафий О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Указ. соч. Т. 2; Хрестоматия по истории государства и права СССР. Дооктябрьский период / Под ред. Ю.П. Титова, О.И. Чистякова. М., 1990.

*(21) Михайлов М. Русское гражданское судопроизводство в историческом его развитии от Уложения 1649 года до издания Свода законов. С. 117.

*(22) Энгельман И.Е. Указ. соч. С. 50.

*(23) Там же.

*(24) Здесь и далее цит. по: Свод законов Российской империи издания 1857 г. Т. 10. Ч. 2. Законы о судопроизводстве и взысканиях гражданских. Спб., 1857.

*(25) Термин "поверить" почти вышел в наше время из употребления, он близок по значению к словам "проверить", "исследовать", "сверить", "изучить".

*(26) Дегай П. Учебная книга российского гражданского судоустройства и судебного делопроизводства. Спб., 1847. С. 10.

*(27) См.: Энгельман И.Е. Указ. соч. С. 51.

*(28) Объяснительная записка к проекту Устава гражданского судопроизводства. БВД. С. 184,185 и др.

*(29) Здесь и далее нормы УГС цит. по: Устав гражданского судопроизводства / Сост. В.И. Буковский. Рига, 1925.

*(30) Гольмстен А.Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. Спб., 1913. С. 127-128.

*(31) Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса (с изд. 1917 г.). Краснодар, 2003. С. 140.

*(32) См.: Там же. С. 140-142.

*(33) Гражданский процессуальный кодекс РСФСР: С алфавитно-предметным указателем. М., 1923.

*(34) Видимо, опечатка, следует читать как "дает право".

*(35) Краснокутский В.А. Очерки гражданского процессуального права: Опыт систематизации законодательства РСФСР и СССР по судоустройству и гражданскому судопроизводству. Кинешма, 1924. Цит. по: Гражданский процесс. Хрестоматия: Учебное пособие / Под ред. М.К. Треушникова. М.,2005. С. 239.

*(36) Гойхбарг А.Г. Курс гражданского процесса. М, 1928. С. 98.

*(37) Клейнман А.Ф. Гражданский процесс: Учебник для юридических школ. М., 1937. С. 59.

*(38) Гранберг В. Учебник гражданского процесса. М, 1940. С. 49.

*(39) Абрамов С.Н. Гражданский процесс. Кн. 5. М., 1950. С. 18.

*(40) Видимо, допущена опечатка: законом данное правило установлено в п. "б" ст. 80.

*(41) См.: Там же. С. 18-19.

*(42) Там же. С. 73.

*(43) Юдельсон К.С. Советский гражданский процесс: Учебник. М, 1956. С. 52.

*(44) Советское гражданское процессуальное право: Учебное пособие / Под ред. М.А. Гурвича. М., 1957. С. 50-52.

*(45) Советский гражданский процесс: Учебник / Под ред. А.Ф. Клейнмана. М., 1964. С. 32.

*(46) Советский гражданский процесс: Учебник / Под ред. М.А. Гурвича. М., 1975. С. 35.

*(47) См.: Семенов В.М. Конституционные принципы гражданского судопроизводства. М., 1982. С. 102, 103.

*(48) См.: постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 29 июня 1976 г. N 2 (п. 7); от 26 сентября 1973 г. N 9 (п. 2); постановления Пленума Верховного Суда СССР от 9 июля 1982 г. N 7 (п. 5); от 5 декабря 1986 г. N 15 (п. 1) и др.

*(49) См.: Советский гражданский процесс / Под ред. А.А. Добровольского. М., 1979. С. 27.

*(50) Советский гражданский процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. М., 1989. С. 42.

*(51) Учебник гражданского процесса / Под ред. М.К. Треушникова. М., 1996. С. 49.

*(52) См. также п. 10 ч. 1 ст. 150 ГПК РФ.

*(53) Нормы ст. 58, 75, 183 ГПК РФ следует отличать от нормы ст. 184 ГПК РФ об осмотре на месте, который осуществляется в рамках судебного разбирательства, здесь нет исключения из принципа не посредственности.

*(54) См.: Шварц М.З. Некоторые вопросы правового регулирования письменных доказательств в ГПК и АПК // Новеллы гражданского процессуального права: материалы научно-практической конференции, посвященной 80-летию М.С. Шакарян. М., 2004. С. 73-77.

*(55) Гражданский процесс: Учебник / Под ред. В.В. Яркова. М, 2004. С. 48.

*(56) Шерстюк В.М. Развитие принципов арбитражного процессуального права. М., 2004. С. 73.

*(57) См.: Телеков М. Правосудие в режиме он-лайн // Российская газета. 2006. 24 января.

*(58) Куликов В. Правосудие в Сети. Антон Иванов предложил арбитражу перейти в Интернет // Российская газета. 2006. 25 мая; см. также: Куликов В. Арбитраж уходит в Интернет. Глава Высшего Арбитражного Суда заявил о переходе на электронные технологии // Российская газета. 2005. 18 октября.