Теории правовой сущности третейского соглашения (А.В. Андреева, "Закон", N 1, январь 2008 г.)

Теории правовой сущности третейского соглашения

Увеличение нагрузки на судебную систему как следствие общего роста гражданского оборота и применения закрепляющего его обновленного процессуального и материально-правового законодательства выявили новую тенденцию, определяющую развитие современной гражданской юрисдикции, - поиск механизма альтернативного разрешения споров. Рост удельного веса судебного разбирательства по делам, возникающим в гражданско-правовой сфере, предполагает развитие частноправовых способов разрешения и предупреждения споров, в первую очередь - системы третейских судов.

Российская правовая доктрина рассматривает данный институт исключительно в качестве альтернативного способа защиты прав. Конституция РФ и Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации"*(1) не предусматривают наличия и действия третейского суда в качестве элемента судебной системы РФ. Органы, осуществляющие судебную власть на территории Российской Федерации от имени государства, исчерпывающе определены в ст. 118, 125-127 Конституции РФ. Анализ совокупности этих норм позволяет сделать вывод о том, что третейский суд, являясь органом, осуществляющим защиту нарушенных или оспоренных прав, не осуществляет правосудие и не входит в судебную систему РФ.*(2)

Совокупность правомочий, законодательно переданных третейскому суду, позволяет рассматривать его как особый орган, разрешающий спор между сторонами и выносящий свое постановление по делу в виде решения, влекущего установленные законом последствия. Пункт 1 ст. 11 Гражданского кодекса РФ закрепляет возможность защиты нарушенных или оспоренных гражданских прав не только государственным, но и третейским судом "в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством". Наряду с Гражданским процессуальным кодексом РФ и Арбитражным процессуальным кодексом РФ возможность третейского разбирательства, а также условия отнесения спора к подведомственности третейских судов теперь определяет Федеральный закон от 24.07.2002 N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации".

Основным документом, определяющим компетенцию конкретного третейского суда и саму процедуру разбирательства, является соглашение спорящих сторон о третейском суде. О важности соглашения говорит тот факт, что при его отсутствии невозможно рассмотрение спора третейским судом, а полномочный государственный суд откажет в выдаче исполнительного листа по такому решению, если тем не менее спор рассмотрен по существу и принято решение об удовлетворении исковых требований. Соглашение сторон о передаче спора на разрешение "частного", негосударственного суда является конституирующим признаком третейского суда.

Таким образом, рост обращений хозяйствующих субъектов к третейскому разбирательству, обусловленный социально-экономическими переменами российского общества за последнее десятилетие, свидетельствует об актуальности исследования третейского соглашения как основного условия принятия спора к рассмотрению негосударственным судом.

Целью настоящей статьи является анализ существующих в теории концепций юридической природы третейского соглашения.

1. Договорная теория третейского соглашения

Исходной позицией сторонников договорной теории, рассматривающей третейский суд в качестве "инструмента" свободного предпринимательства, является положение, согласно которому третейское соглашение относится к обычному гражданско-правовому договору: "Cтороны в своем соглашении могут определить вид третейского суда (институционный или ad hoc), в котором они хотят рассмотреть дело, указать на подведомственность спора определенному третейскому суду (в случае обращения в институционный третейский суд), назначить третейских судей, избрать время и место третейского разбирательства, определить порядок его проведения".*(3)

По мнению сторонников рассматриваемой теории, такое соглашение порождает для сторон конкретные гражданско-правовые обязательства, в том числе и обязанность подчиниться решению, вынесенному третейским судом. В конечном счете третейский суд обладает компетенцией на рассмотрение конкретного дела не в силу правовых установлений или предписаний судебных властей, а вследствие соглашения сторон.

Таким образом, гражданско-правовая природа третейского соглашения предполагает рассмотрение третейского суда и сторон спорного правоотношения как равноправных субъектов правоотношений, установлению, изменению и прекращению которых служит третейское соглашение как договор.

Между тем правовое положение третейского суда по отношению к сторонам третейского разбирательства не базируется на принципах равенства. Так, суд вправе давать сторонам обязательные указания, выносить обязательные решения, устанавливающие их взаимные права и обязанности. Согласно ст. 11 Гражданского кодекса РФ третейский суд является равноправным органом по защите нарушенных или оспоренных прав с государственными судами. Аналогичных прав в отношении третейского суда у участников третейского разбирательства не возникает.

Изучение третейского соглашения в рамках договорной теории приводит к его отождествлению с заключением или выполнением одного из видов гражданско-правовых договоров либо с совокупностью отношений участников по нескольким гражданско-правовым договорам.

Однако указанные подходы не выдерживают критики. Например, сопоставление третейского соглашения и договора поручения выявляет существенные различия между ними. Третейские судьи в своей деятельности независимы от волеизъявления сторон третейского соглашения, не имеют перед ними обязательств, и, как следствие, едва ли допустима ситуация, при которой по итогам третейского разбирательства сторонам третейского соглашения представлялся бы отчет третейскими судьями.

Рассмотрение третейского соглашения в качестве соединяющего гражданско-правовые отношения нескольких договоров в единое целое в рамках договорной теории третейского соглашения также представляется недопустимым. Третейское соглашение не призвано оказывать какое-либо влияние на материально-правовое состояние участников третейского разбирательства и их спора. Основной целью третейского соглашения остается определение процедуры разрешения спора.

С другой стороны, согласно договорной концепции правовой природы третейского соглашения передача третейскому суду права на разрешение спора есть своеобразная форма заключения гражданско-правового договора, который не предусмотрен гражданским законодательством.*(4)

Так, заключение третейского соглашения рассматривается как тождественное заключению обычного гражданско-правового договора. Механизм заключения договора в этом случае выглядит следующим образом. Заключая третейское соглашение, стороны принимают на себя обязательства подчиняться правилам соответствующего третейского суда в случае принятия им спора на рассмотрение. Создание постоянно действующего третейского суда, например, и уведомление о его создании в государственный суд являются по сути публичной офертой, а отношения третейского суда и сторон регулируются нормами о договоре присоединения, где в роли условий договора выступают требования, изложенные в регламенте постоянно действующего третейского суда.*(5)

Таким образом, для сторон по третейскому соглашению наступают последствия заключения сделки: возможность пользоваться своими правами и выполнение обязанностей, выражающихся в подчинении решению, вынесенному третейским судом. Третейское решение же является заключительным этапом выражения воли сторон, берущей свое начало в третейском соглашении.

Следовательно, согласно договорной теории третейское соглашение и решение третейского суда представляют собой две стадии одного действия: заключения и выполнения договора. Вследствие того что решение третейского суда порождается третейским соглашением и без него невозможно представить существование решения третейского суда, решение третейского суда также рассматривается как имеющее договорную природу.

Предметом третейского соглашения как договора выступает выбор сторонами вида третейского суда, времени и места проведения третейского разбирательства, определение самой процедуры третейского разбирательства и материального права, подлежащего применению третейскими судьями.

Признание третейского соглашения в качестве гражданско-правового договора, содержащего элементы материального характера и регулируемого материальным правом, создает предпосылки для применения гражданского права по вопросам о форме третейского соглашения, основаниях его недействительности, правосубъектности сторон такого соглашения.

Промежуточной целью третейского соглашения как договора признается организация процедуры третейского разбирательства, конечной - разрешение дела по существу.*(6) Стороны принимают на себя обязательство выполнять решение третейского суда, которое ко времени заключения третейского соглашения не являлось еще определенным, но подлежащим определению. Поэтому решение третейского суда, устанавливающее новые правовые отношения между сторонами, завершает предмет соглашения, в отношении которого сторонами заранее было дано согласие при достижении договоренности о третейском разбирательстве.

При последовательном соблюдении договорной теории для участников третейского разбирательства наступают определенные юридические последствия.

Во-первых, третейские судьи должны нести ответственность за небрежное, некомпетентное или недобросовестное исполнение своих функций, выраженное в вынесении несправедливого решения по существу спора.

Во-вторых, решение третейского суда является лишь оформлением окончательной стадии выполнения сторонами гражданско-правового договора - соглашения о проведении третейского разбирательства. Таким образом, все установленные факты и вынесение постановлений третейским судом по переданным ему на рассмотрение вопросам могут быть использованы лишь как дополнительные доказательства в поддержку выигравшей дело стороны, не имеющие, как при вынесении судебного решения, преюдициального характера.

Однако рассмотрение третейского соглашения исключительно как института договорного права и вследствие этого как явления, в котором преобладают статичные элементы, противоречит сущности третейского разбирательства как способа разрешения спора между сторонами. Третейский суд только тогда становится эффективным инструментом для устранения разногласий между сторонами, когда он основывается не на жестких нормах и правилах, а на индивидуальном подходе к каждому возникшему конфликту. Цель правового регулирования третейского разбирательства заключается не в установлении четких материально-правовых правил решения третейским судом спора между сторонами, пусть даже имеющих характер диспозитивности, а в установлении только порядка, процедуры, в рамках которой третейские судьи должны прийти к объективному решению.

Таким образом, представляется недопустимым исследование юридической природы третейского соглашения исключительно с позиции договорного права. Выводимая сторонниками рассматриваемой теории полная тождественность существенных условий третейского соглашения и гражданско-правовых договоров видится некорректной. Третейское соглашение необходимо рассматривать именно в совокупности с особенностью проведения третейского разбирательства и решением третейского суда. Заключение сторонами юридически действительного третейского соглашения не означает еще гарантию его принудительного исполнения с помощью государственных судов в случае отказа какой-либо из сторон соблюдать его. Фактически воля сторон провести третейское разбирательство окончательно формируется и проявляется при проведении самого третейского разбирательства.

2. Процессуальная теория третейского соглашения

Для сторонников процессуальной теории при исследовании юридической природы третейского соглашения определяющими являются его процессуальные элементы. Основные положения этой концепции сводятся к признанию третейского суда в качестве особой формы государственного правосудия.

Третейское соглашение рассматривается в качестве соглашения процессуального характера, направленного на исключение юрисдикции государственного суда. Вопросы о действительности третейского соглашения, компетенции третейского суда, исполнения решения третейского суда могут быть разрешены третейским судом только в случае законодательного закрепления за ними такой возможности.

Согласно этой теории третейские судьи, как и судьи, неподконтрольны сторонам по договору и независимы от них, а их компетенция, как и компетенция судей государственных судов, согласуется с законом. Единственное отличие заключается в том, что судьи назначаются органами государственной власти, а третейские судьи - сторонами по спору. Поскольку функции и компетенция органов суда и третейского суда схожи между собой, по мнению сторонников процессуальной теории, деятельность третейского суда аналогична деятельности государственных органов, осуществляющих правосудие. Таким образом, решение третейского суда по своему значению приравнивается к судебному.

Определение третейского соглашения как соглашения сугубо процессуального характера неминуемо влечет разграничение различных по характеру третейского соглашения и решения третейского суда. Так, в третейском соглашении выражена воля сторон, направленная на передачу спора в третейский суд, а в решении суда - воля третейских судей, действующих независимо от сторон.*(7)

Вследствие того что третейские судьи выполняют схожие с судьями действия: разрешение споров, соблюдение определенных правил процедуры, применение норм права, сторонники рассматриваемой теории считают, что третейские судьи, как и судьи государственных судов, осуществляют публично-правовую функцию.*(8) Вопрос о том, что данная функция - функция правосудия - принадлежит лишь государству, разрешается ими следующим образом: государство делегирует часть своих публично-правовых полномочий третейскому суду при условии, что деятельность третейского суда согласовалась с волей государства, закрепленной в его законодательстве.

Таким образом, процессуальная теория незаслуженно умаляет значение гражданско-правового принципа автономии воли сторон. Игнорирование этого принципа ведет к наступлению для сторон третейского разбирательства таких юридических последствий, которые при условии их признания сделали бы третейский суд излишним и бесполезным общественным институтом.

На наш взгляд, третейское разбирательство, несмотря на известное сходство с обыкновенной судебной процедурой, не является процессом в собственном смысле слова, аналогично ему, а не тождественно. Наличие в российском законодательстве указаний относительно процессуальных правил третейского разбирательства, схожих с правилами судопроизводства, является скорее ориентиром для третейских судей. Соблюдение этих правил, за исключением прямо установленных в Федеральном законе "О третейских судах в Российской Федерации", не является императивным.

Представляется, что принцип автономии воли при определении процедуры третейского разбирательства и третейских судей при решении процедурных вопросов и вынесении решения принципиально отличается от степени влияния участников гражданского или арбитражного процессов на ход ведения судебного разбирательства и положения судей.

Так, например, обращение сторон в третейский суд для разрешения конкретного спора возможно лишь при наличии споров и разногласий. Если в государственный суд сторона может подать иск и без соблюдения досудебного порядка урегулирования спора с другой стороной, то третейское соглашение уже само подразумевает формальное требование об отправлении претензии другой стороне до назначения третейского суда для рассмотрения конкретного спора. Третейские судьи могут быть назначены только по конкретному спору между сторонами. Поэтому соблюдение досудебного порядка является обязательной предпосылкой для начала третейского разбирательства в третейском суде для рассмотрения конкретного спора.

Другим примером являются правила определения допустимости доказательств при разрешении спора между сторонами. В сущности, правило допустимости доказательств представляет собой установленное законом ограничение в использовании средств доказывания. Уже в силу того факта, что "сочетание слов "допустимость доказательств" противоречиво, поскольку с точки зрения законов логики не могут быть недопустимыми имеющиеся доказательства",*(9) данное правило не может применяться в третейском разбирательстве, как применяется в судебном процессе. Третейские судьи, не связанные процессуальным законодательством, могут не соблюдать правила допустимости доказательств. Границы допустимости доказательств в третейском производстве должны быть шире, чем в судебном процессе, если руководствоваться принципом автономии воли сторон как основополагающим принципом третейского разбирательства. Представляется, что стороны могут договориться об отдельных элементах третейского разбирательства: правилах допустимости доказательств, порядке вручения повесток или уведомлений о проведении устных слушаний, порядке распределения между сторонами расходов.

Тем не менее, безусловно, достижение согласия сторон о всех процессуальных аспектах третейского соглашения до возникновения между ними спора невозможно. Только когда возникает спор, стороны могут судить о методах его процессуального разрешения и, следовательно, о правилах процедуры третейского разбирательства. Исходя из этого соглашения сторон о процессуальных аспектах третейского разбирательства следовало бы признавать действительными при условии заключения их после возникновения спора, что не нашло своего практического применения на данный момент.

Таким образом, несмотря на то что процессуальный характер проведения третейского разбирательства во многом схож с основными принципами и правилами проведения гражданского и арбитражного процессов в государственных судах, данный факт не указывает на их тождественность в силу отличия юридической природы третейского разбирательства от ведения процесса в государственных судах.

3. "Смешанная" концепция юридической природы третейского соглашения

"Смешанная" концепция сочетает в себе основные положения двух предыдущих концепций и рассматривает третейское соглашение как самостоятельный институт, включающий в себя и материально-правовые, и процессуально-правовые элементы. Соединение материального и процессуального элементов в рамках смешанной теории объясняется в первую очередь реалиями практики разрешения коммерческих споров, нежели причинами государственного характера.

"Смешанная" теория заключается в признании за третейским соглашением особенностей, связанных как с чисто процессуальными, так и договорными правоотношениями. Сторонники указанной теории рассматривают третейское разбирательство и третейское соглашение как сложное, "комбинированное явление",*(10) которое имеет свое начало в гражданско-правовом договоре и получает процессуальный эффект на основании законодательства.

Право на защиту представляет собой самостоятельное субъективное право. Отнесение права на защиту, реализуемую посредством обращения в государственный суд, к субъективным правам лица может быть объяснено четким разграничением материально-правовых отношений, складывающихся между сторонами по исполнению договорных обязательств, и процессуальных отношений - при обращении одной из сторон в государственный суд. Обращение сторон в третейский суд означает возникновение не только процессуальных отношений между участниками третейского производства, но и материально-правовых отношений сторон третейского соглашения и третейских судей по его исполнению. Таким образом, отношения, порождаемые третейским соглашением, носят особый характер, соединяющий в себе и материально-правовые, и процессуальные элементы. При этом комплекс материально-правовых отношений, определяемых третейским соглашением, не связан с обязательствами сторон по основному договору, имеет иное содержание, предмет, и обусловливает возникновение процессуальной составляющей: прежде всего права на защиту в третейском суде.

Основной практический вывод, который следует из этой теории, заключается в том, что при решении вопросов, связанных с третейским соглашением, требуется применение как материального, так и процессуального права. "Исходя из смешанной концепции правовой природы арбитража (третейского разбирательства) в случае, если специальное законодательство не регулирует какие-то отношения, применению подлежат общие нормы гражданского права, которые распространяются на все гражданско-правовые договоры".*(11) Так, вопросы о праводееспособности сторон на заключение третейского соглашения, форме этого соглашения, круге отношений, на которое оно распространяется, квалифицируются обычно как подлежащие разрешению с позиций гражданского права. Правила третейского разбирательства, вынесения и исполнения решений третейского суда определяются с применением норм процессуального права.

Представляется, что именно "смешанная" теория юридической природы третейского соглашения в наибольшей степени соответствует цели третейского разбирательства, о чем свидетельствует анализ нормативных требований к третейскому соглашению, практика третейского разбирательства, а также судебные акты и постановления государственных судов.

Так, конкурсный управляющий открытого акционерного общества обратился в арбитражный суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью о признании недействительным соглашения о передаче для рассмотрения иска к ООО в третейский суд и применении последствия его недействительности в виде отмены его решения.

При рассмотрении материалов дела суд кассационной инстанции установил, что в случае заключения третейского соглашения стороны распоряжаются своим правом на обращение в суд, а значит, данное соглашение, направленное на разрешение вопроса подведомственности спора, носит процессуальный характер.

На этом основании суд признал не подлежащими применению нормы ГК РФ, на которых истец основывал свои требования и признал вынесенный нижестоящей инстанцией судебный акт законным и обоснованным.*(12)

Теоретическим обоснованием признания "смешанной" юридической природы третейского соглашения, по нашему мнению, является переход правоотношений, возникающих в ходе его осуществления, из материально-правовых в процессуальные.

Так, на первоначальной стадии исполнения третейского соглашения, когда одна из сторон обращается к третейскому суду как способу защиты нарушенного права, отношения возникают только между сторонами основного договора. При переходе третейского суда в форму защиты нарушенного права появляется третий участник третейского разбирательства - третейский суд.

Последовательное возникновение прав и обязанностей участников третейского разбирательства на всех его стадиях, вплоть до исполнения решения третейского суда, свидетельствует о длящемся характере третейского соглашения. Так, праву стороны на обращение в третейский суд корреспондирует обязанность другой стороны назначить третейского судью или выдвинуть кандидатуру единоличного третейского судьи, праву сторон на получение третейского решения - обязанность третейского суда его вынести, праву выигравшей стороны требовать исполнения третейского решения - обязанность другой стороны его исполнить. Указанные права и обязанности составляют содержание третейского соглашения.

Таким образом, возможное применение материально-правовых терминов соответствующего института гражданского права (договора), таких как недействительность, ничтожность, предмет третейского соглашения, приобретает иную смысловую нагрузку и служит иным целям, нежели в гражданско-правовом обязательстве, - целям процессуального характера, что определяет "смешанную" природу третейского соглашения.

На основе проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

Третейская форма защиты гражданских прав, давно признанная федеральным законодательством в качестве альтернативы государственной, получила нормативное закрепление основ и порядка своего осуществления. Федеральный закон "О третейских судах в Российской Федерации", Гражданский процессуальный кодекс РФ и Арбитражный процессуальный кодекс РФ определили правовой статус третейского суда. Тем не менее основа деятельности третейского суда - третейское соглашение - не получила детальной регламентации на уровне положений закона.

С одной стороны, подобная позиция законодателя лишний раз свидетельствует о предоставлении сторонам заключаемого третейского соглашения максимальной свободы выбора поведения при определении формы защиты своих прав.

С другой стороны, изучение судебной практики свидетельствует о том, что, например, отсутствие норм, определяющих случаи недействительности третейского соглашения, дает основание применять в указанных случаях нормы гражданского законодательства, что влечет неверную оценку юридической природы третейского соглашения в качестве исключительно гражданско-правовой сделки как сторонами, так и государственными судами.

Признание именно "смешанной" концепции правовой природы третейского соглашения обусловливает возможность решения подобных вопросов, в частности, в отношении формы и действительности третейского соглашения путем применения по аналогии норм гражданского законодательства, а вопросов процедуры третейского разбирательства - путем применения по аналогии норм гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства, регулирующих сходные правоотношения, что, как представляется, в значительной степени отвечает задачам третейского производства.

А.В. Андреева,

юрист

"Закон", N 1, январь 2008 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации".

*(2) Указанный вывод находит свое подтверждение и в практике Конституционного Суда РФ. Так, Определением от 13.04.2000 N 45-О Конституционный Суд РФ признал обращение третейского суда недопустимым по смыслу Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" как исходящее от ненадлежащего заявителя в связи с тем, что ни Конституция Российской Федерации, ни Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" не относят третейские суды к судебной системе.

*(3) Минаков А.И. Арбитражное соглашение и практика рассмотрения внешнеэкономических споров. М., 1985.

*(4) Морозов М.Э., Шилов М.Г. Правовые основы третейского разбирательства. Новосибирск, 2002.

*(5) См. там же.

*(6) Bernard A. "L" Arbitrage volontaire en droit privee. Brussels, 1937.

*(7) По мнению А. Пилье, мотивы вынесения решения третейского суда не зависят от мотивов заключения третейского соглашения (Pillet A. Traite de droit international prive. Paris, 1924).

*(8) Лебедев С.Н. Международный торговый арбитраж. М., 1965; Минаков А.И. Указ. соч.

*(9) Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1998.

*(10) Минаков А.И. Указ. соч.

*(11) Киселева Т.С. Форма и порядок заключения арбитражного соглашения: сравнительно-правовой анализ // Третейский суд. 2002. N 1/2.

*(12) Постановление ФАС Северо-Западного округа от 29.01.2004 по делу N А42-914/03-9.