Законность и квалификационные ошибки (В.В. Колосовский, "Российский юридический журнал", N 4, июль-август 2010 г.)

Законность и квалификационные ошибки

Любые квалификационные ошибки негативно влияют на юридическую практику. На основании исследования судебной практики делается вывод, что далеко не все квалификационные ошибки нарушают требования законности.

Вряд ли кому-нибудь удастся опровергнуть суждение о том, что квалификационные ошибки*(1) были в прошлом, встречаются в настоящем и, к сожалению, неизбежны в будущем. Все судебные решения, в том числе в части уголовно-правовой квалификации, должны быть законными, обоснованными и отвечать требованиям справедливости; сложно представить кого-либо, кто оспорил бы истинность такого суждения.

Квалификационные ошибки и законность, будучи разноуровневыми правовыми категориями, могут выступать некими оценочными критериями при характеристике эффективности и качества юридической деятельности субъектов квалификации, что нередко и происходит в правовой действительности. В связи с этим уместно задуматься о соотношении квалификационных ошибок и законности, ибо это будет способствовать правильному пониманию квалификационных ошибок и объяснению их юридического значения. Всегда ли субъекты правоприменения, допустившие квалификационные ошибки, тем самым нарушают законность?

В 80-е гг. прошлого столетия некоторые ученые активно проводили параллели между совершенствованием деятельности правоприменительных органов, устранением ошибок в правоприменении и необходимостью укрепления законности*(2). Однако не только в научных публикациях можно встретить ссылки на то, что судебные ошибки проявляются в нарушении законности. Об этом имеются указания и в таких нормативных документах, как постановления Пленума Верховного Суда СССР, которые действуют в настоящее время. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 5 декабря 1986 г. N 15 "О дальнейшем укреплении законности при осуществлении правосудия" указывается на необходимость "решительно изживать из судебной практики необоснованное осуждение как грубейшее нарушение социалистической законности, попирающее авторитет правосудия... По каждому факту вынесения неправосудного приговора надлежит тщательно выяснять причины допущенной судебной ошибки и принимать меры к привлечению виновных судей к установленной ответственности вплоть до постановки вопроса об их отзыве с занимаемых должностей"*(3).

Законность есть юридическая абстракция, характеризующаяся как режим, состояние ряда важнейших требований, образующих систему жизнедеятельности права.

По мнению М.С. Строговича, "судебные ошибки - это всегда нарушение законности"*(4). Если полностью следовать этой точке зрения, то квалификационные ошибки - всегда нарушение законности, ибо они являются разновидностью судебных ошибок. Мы не согласны с подобной позицией.

Нет сомнений в том, что субъектами квалификационных ошибок выступают всегда должностные лица, наделенные полномочиями осуществлять квалификацию уголовно-правовых деяний, а нарушителями законности могут быть в некоторых случаях только должностные лица*(5). Однако нарушением законности необходимо признавать не каждое нарушение закона*(6), в ходе которого были допущены квалификационные ошибки*(7), а "тенденцию, линию в противозаконном поведении должностного лица"*(8).

Чтобы более правильно определить, какие квалификационные ошибки считать нарушением законности, а какие нет, нужно, на наш взгляд, обратить внимание на следующее. Во-первых, на то, каким образом квалификационные ошибки как отрицательные результаты деятельности субъектов квалификации в уголовном судопроизводстве затронули права и интересы лиц, заинтересованных в правильной уголовно-правовой квалификации (подсудимых, осужденных, потерпевших и т.д.). Во-вторых, на то, отразились ли они систематически и негативно на правах и интересах указанных лиц. В-третьих, как негативные результаты деятельности субъектов квалификации в итоге отразились на эффективности реализации уголовно-правовых норм.

Квалификационные ошибки - нарушение законности - есть не единичные дефекты в правоприменительной практике, а такие их проявления, которые не просто носят системный характер, а образуют некую закономерность отрицательных результатов деятельности субъекта квалификации, выступающих препятствием для эффективной реализации уголовно-правовых норм.

Перейдем к более подробному рассмотрению предложенной нами концепции о соотношении квалификационных ошибок и законности. Как нам представляется, квалификационные ошибки не всегда затрагивают существенные интересы лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве и заинтересованных в правильной уголовно-правовой квалификации.

Анализ правоприменительной практики позволяет говорить о том, что не все случаи ошибочной квалификации уголовно-правового деяния следует оценивать как нарушение законности, даже тогда, когда такие ошибки с определенной периодичностью повторяются у одних и тех же субъектов квалификации. Отдельные квалификационные ошибки, например излишнее указание на квалифицирующие признаки, не дают основание полагать, что поведение субъекта квалификации, допустившего ошибку, существенно ухудшает положение лица, привлеченного к уголовной ответственности, а также потерпевшей стороны в уголовном судопроизводстве. Значит, изменение уголовно-правовой квалификации не во всех случаях сопряжено с нарушением законности. Проиллюстрируем это примером из судебной практики.

Верховный Суд РФ своим решением исключил из осуждения Л., Н., С. по п. "ж" ч. 2 ст. 105 и п. "в" ч. 4 ст. 162 УК РФ указание на квалифицирующие признаки "предварительный сговор" и "группой лиц по предварительному сговору". При этом Верховный Суд РФ сослался на то, что исключение названных квалифицирующих признаков, "хотя и изменяет объем их обвинения, однако на квалификацию содеянного ими по конкретным частям указанных статей УК РФ, по которым они осуждены и по которым им назначено справедливое наказание, не влияет"*(9).

Подобные примеры из судебной практики показывают*(10), что квалификационные ошибки могут быть не столь значимыми, чтобы о них говорить как о нарушении законности. На чем основывается такое умозаключение? Рассматриваемые квалификационные ошибки, где субъекты правоприменения необоснованно указывали квалифицирующие признаки, которые впоследствии были исключены, по своим негативным последствиям не могут повлечь существенные нарушения прав и законных интересов заинтересованных лиц (обвиняемых, осужденных, потерпевших и др.). Кроме того, рассматриваемые квалификационные ошибки не явились препятствием для эффективной реализации уголовно-правовых норм, ибо такие квалификационные ошибки (как определенные результаты уголовно-правовой квалификации) в целом не влияют на юридическую оценку поведения этих лиц. Их исключение не влечет изменения статей УК РФ (их частей), а следовательно, неизменными остаются и справедливо назначенные меры наказания виновным лицам. Другими словами, изменение уголовно-правовой квалификации и соответствующее изменение объема обвинения по уголовному делу - это не всегда основание для изменения меры наказания. О таких квалификационных ошибках, безусловно, необходимо вести речь, потому что все они вредны, а также потому, что лица, совершившие преступления и привлеченные к уголовной ответственности, вправе рассчитывать на справедливое правосудие, в частности на правильную оценку их поведения субъектами уголовно-правовой квалификации.

Вместе с тем в правоприменительной практике имеют место и квалификационные ошибки - нарушения законности*(11). Они не только существенно нарушают права и интересы лиц, привлеченных к уголовной ответственности, осужденных и (или) лиц, пострадавших от преступных посягательств, но и подвергают сомнению эффективность применения отдельной уголовно-правовой нормы либо нескольких таких норм. Для иллюстрации сказанного проанализируем практику применения ст. 228.1 УК РФ (незаконное производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов), касающуюся оценки субъектами квалификации представленных сотрудниками правоохранительных органов материалов уголовных дел, при расследовании которых использовалось оперативно-розыскное законодательство Российской Федерации.

В частности, деяния лиц, склоненных оперативными сотрудниками или лицами, оказавшими им содействие, к совершению преступления (если в отношении этих лиц не имелось данных о наличии у них противоправных намерений), субъектами квалификации оценивались как покушение на незаконный сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов и, полагаем, ошибочно были квалифицированы по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ либо по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 228.1 УК РФ, но с указанием на квалифицированный вид анализируемой законодательной конструкции. Рассмотрим следующие судебные решения.

По приговору Орджоникидзевского районного суда Магнитогорска М. был осужден за то, что 5 июня 2007 г. в 7 часов 30 минут сбыл Х. 44,23 грамма героина, а затем в этот же день в 19 часов 50 минут ему же вновь сбыл героин массой 19,801 грамма. Действия М. органы предварительного расследования квалифицировали дважды по п. "г" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, а суд в приговоре - как одно продолжаемое преступление (по п. "г" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ). В приговоре нашло отражение то, что Х., который действовал в рамках оперативно-розыскного мероприятия "проверочная закупка", накануне этих встреч сам предлагал купить у М. наркотическое средство - героин. Оценка того, что наркотическое средство М. было приобретено в ходе оперативно-розыскного мероприятия, в судебном решении не отражено*(12).

Прежде чем провести теоретический анализ представленного нами эмпирического материала, рассмотрим еще один пример из судебной практики.

По приговору Ленинского районного суда Челябинска Р. был осужден по ч. 3 ст. 30, п. "б" ч. 2 ст. 228.1 УК РФ за то, что 1 апреля 2008 г. при встрече с Р-ко, которая действовала в рамках оперативно-розыскного мероприятия "проверочная закупка", сбыл ей героин массой 0,51 грамма, после чего был задержан сотрудниками милиции. При производстве досмотра у него был изъят героин массой 1,074 грамма. Обосновывая данную квалификацию действий Р., суд в своем решении, в частности, указал: "Об умысле именно на сбыт наркотического средства в крупном размере свидетельствует наличие предварительной договоренности с "покупателем", скрытность встречи с "покупателем", передача денег "покупателем" и последующая передача наркотического средства из рук в руки, создание видимости приобретения наркотического средства у третьего лица". Кроме того, суд в этом решении сослался и на то, что действия Р. не были каким-либо образом спровоцированы правоохранительными органами*(13).

Вызывает недоумение противоречивая позиция Верховного Суда РФ, ибо при рассмотрении уголовных дел указанной категории Суд не может не реагировать на случаи совершения провокаций со стороны сотрудников правоохранительных органов. Такие нарушения не только запрещены законом, но и оказывают негативное воздействие на эффективность процесса применения уголовно-правовых норм. Рассмотрим конкретный пример.

Приговором Дмитроградского городского суда Ульяновской области П. был признан виновным в покушении на незаконный сбыт наркотических средств, а также в незаконных приобретении, перевозке и хранении без цели сбыта наркотических средств в крупном размере, т.е. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 228.1 и ч. 1 ст. 228 УК РФ. П. был осужден за то, что 5 сентября 2005 г. по просьбе М., выполняющего поручение сотрудников правоохранительных органов о производстве проверочной закупки наркотических средств, приобрел у лица по кличке "Якут" за свои деньги в другом населенном пункте героин в двух свертках из полимера: 0,333 грамма - для последующей передачи М., 1,108 грамма - для личного потребления. П., предварительно договорившись о встрече с М., прибыл в оговоренное место, где незаконно передал 0,333 грамма героина М., получив от него 500 руб., предварительно помеченные и врученные М. сотрудниками правоохранительных органов. Полученный у П. героин М. передал сотрудникам правоохранительных органов, а у П. героин в количестве 1,108 грамма был изъят в ходе задержания при личном осмотре.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила приговор Дмитроградского городского суда Ульяновской области от 1 февраля 2006 г. и все последующие решения кассационной и надзорной инстанций в части осуждения П. по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ и дело прекратила за отсутствием состава преступления на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ*(14).

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ не усмотрела в действиях П. незаконного сбыта наркотического средства, мотивируя это тем, что П. являлся соучастником в приобретении наркотических средств для М., а поскольку масса героина (0,333 грамма), приобретенного для М., не укладывалась в понятие крупного размера (свыше 0,5 грамма), то уголовное преследование в отношении П. подлежало прекращению. Однако Судебная коллегия не дала оценки тому обстоятельству, что со стороны сотрудников правоохранительных органов имела место провокация, ибо результаты проверочной закупки могут быть положены в основу приговора, если они свидетельствуют о наличии у виновного умысла на незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников правоохранительных органов, а также о проведении лицом всех подготовительных действий, необходимых для сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов*(15).

Таких примеров можно привести множество, но ограниченность рамок данной публикации не позволяет это сделать. Однако и представленного материала вполне достаточно для проведения анализа и формулирования выводов.

Анализ эмпирических данных дает нам основание усомниться в правильности уголовно-правовой квалификации, осуществленной как органами предварительного расследования, так и судами*(16). На наш взгляд, правильнее было бы субъектам квалификации не оценивать поведение лиц как действия, направленные на сбыт наркотического средства, поскольку по этим уголовным делам не был установлен умысел на сбыт наркотических средств. Кроме того, субъектам квалификации не следует оставлять без внимания случаи нарушения закона сотрудниками правоохранительных органов.

Аналогичную позицию можно встретить и в решениях Европейского Суда по правам человека: "Если преступление было, предположительно, спровоцировано действиями тайных агентов и ничто не предполагает, что оно было бы совершено и без какого-либо вмешательства, то эти действия уже не являются деятельностью тайного агента и представляют собой подстрекательство к совершению преступления. Подобное вмешательство и использование его результатов в уголовном процессе могут привести к тому, что будет непоправимо подорван принцип справедливости судебного разбирательства"*(17). Это решение Европейского Суда положительно повлияло на формирование оперативно-розыскного законодательства РФ, хотя и не в полной мере способствовало правильному его становлению*(18). Как видим, наименьшее позитивное влияние этот правовой прецедент оказал на процессы осуществления субъектами квалификации оценки деяний, имеющих признаки составов посягательств на незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов.

В приведенных нами примерах из практики районных судов видно, что при оценке поведения лиц субъектами квалификации не были учтены требования Закона РФ от 12 августа 1995 г. "Об оперативно-розыскной деятельности" (с изм. и доп.)*(19). В соответствии со ст. 5 этого Закона органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация). Также заметим, что действия лиц, признанных виновными в покушении на сбыт наркотических средств, были, предположительно, спровоцированы сотрудниками правоохранительных органов. К сожалению, подобные случаи не единичны. Такие квалификационные ошибки есть нарушения законности.

Однако отрадно отметить и то, что можно встретить судебные решения, когда квалификационные ошибки устранялись. Так, определением Челябинского областного суда отменен приговор в отношении Г., в обоснование вины которого были положены материалы уголовного дела, указывающие на то, что героин он реализовал в рамках оперативно-розыскного мероприятия "проверочная закупка". Действия его ошибочно были квалифицированы по ч. 3 ст. 30, п. "б" ч. 2 ст. 228.1 УК РФ. При новом рассмотрении этого дела суд первой инстанции ошибку в квалификации устранил. Действия этого лица квалифицировали по ч. 1 ст. 228 УК РФ (незаконное приобретение, хранение без цели сбыта наркотических средств в крупном размере)*(20).

Квалификационные ошибки, проявляющиеся в нарушении законности, к сожалению, не ограничиваются приведенной нами категорией уголовных дел. Имеются случаи нарушения законности субъектами квалификации, например, при оценке деяний, имеющих признаки посягательства на производство, хранение, перевозку либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности*(21).

Итак, можно предложить некоторые выводы:

все квалификационные ошибки вредны для правоприменительной практики, однако не все квалификационные ошибки есть нарушение законности;

наиболее опасны квалификационные ошибки - нарушения законности;

необходимо принимать меры для устранения всех квалификационных ошибок, однако в первую очередь тех из них, которые проявляются в нарушении законности;

при разработке мер по предупреждению квалификационных ошибок следует руководствоваться принципами и нормами отечественного законодательства, однако в полной мере учитывать и акты международно-правового характера, такие как решения Европейского Суда по правам человека.

В.В. Колосовский,

кандидат юридических наук, доцент Южно-Уральского

государственного университета (Челябинск)

"Российский юридический журнал", N 4, июль-август 2010 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) По мнению автора, квалификационная ошибка - вызванная заблуждением субъекта правоприменения неправильность в его действиях, не отвечающая целям и задачам правосудия, требующая соответствующих мер социально-правового реагирования. Подробнее о квалификационных ошибках см.: Колосовский В.В. Квалификационные ошибки. СПб., 2006.

*(2) См., например: Вопленко В.Н. Причины ошибок в правоприменении (опыт конкретно-социологического изучения) // Сов. государство и право. 1982. N 4. С. 103.

*(3) Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам (с комментариями и пояснениями) / отв. ред. В.И. Радченко; науч. ред. А.С. Михлин. М., 2008. С. 44.

*(4) Проблемы судебной этики / под ред. М.С. Строговича. М., 1974. С. 88.

*(5) По нашему мнению, субъектами законности выступают должностные лица, поэтому требование соблюдения законности относится в первую очередь к должностным лицам. Что касается несоблюдения гражданами норм права, то это следует рассматривать (при наличии соответствующих объективных и субъективных признаков) как правонарушение.

*(6) Иной точки зрения придерживается К.Р. Мурсалимов (Мурсалимов К.Р. Правоприменительные ошибки, проблемы теории: автореф. дис.: канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2000. С. 3).

*(7) А.Б. Лисюткин, отстаивая точку зрения о том, что не всякое нарушение закона - нарушение законности, пишет: "Нравственный аспект законности выражает в правоведении идею социальной справедливости: Именно это качество законности может быть применено для выявления качественных параметров юридического значения ошибки" (Лисюткин А.Б. Ошибка как категория правоведения: теоретико-методологический аспект: дис.: д-ра юрид. наук. Саратов, 2002. С. 331).

*(8) Витрук Н.В. Законность: понятие, защита и обеспечение // Общая теория права. Курс лекций / под общ. ред. В.К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. С. 529.

*(9) Уголовное дело N 48-007-39 // Архив Верховного Суда РФ за 2008 г.

*(10) Аналогичные примеры можно привести и из практики судов Челябинской области. Так, кассационная инстанция, исключив из осуждения Б. по ч. 3 ст. 158 УК РФ указание на квалифицирующий признак "причинение значительного ущерба гражданину", в определении отметила: "Исключение из обвинения ошибочно вмененного квалифицирующего признака не ухудшает положения осужденного" (Дело N 8381 // Архив Челябинского областного суда за 2006 г.).

*(11) Иного мнения придерживается А.Б. Лисюткин (Лисюткин А.Б. Указ. соч.).

*(12) Уголовное дело N 1-71 // Архив Орджоникидзевского районного суда Магнитогорска за 2008 г.

*(13) Уголовное дело N 1-641 // Архив Ленинского районного суда Челябинска за 2008 г.

*(14) Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 19 октября 2007 г. Дело N 80-Д07-17 // Архив Верховного Суда РФ за 2007 г.

*(15) Аналогичного мнения придерживается В.Н. Курченко (Курченко В.Н. Судебная практика использования проверочной закупки наркотиков // Рос. юстиция. 2007. N 11).

*(16) Более того, подобные примеры указывают на то, что еще имеет место в правоприменительной практике объективное вменение.

*(17) См., например: постановление Европейского Суда по правам человека (Первая секция) от 15 декабря 2005 г. Дело "Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации" (Жалоба N 53203/99) // ИПС "Гарант".

*(18) Так, и в настоящее время в Законе "Об оперативно-розыскной деятельности" отсутствие дефиниций оперативно-розыскных мероприятий, описание действий, составляющих проверочную закупку, препятствует разграничению проверочной закупки и провокации преступления. Аналогичное мнение высказывают А.В. Федоров и С.В. Шутков (Федоров А.В., Шутков С.В. К вопросу об укреплении правовых гарантий обеспечения прав личности при проведении проверочной закупки и других оперативно-розыскных мероприятий // Наркоконтроль. 2007. N 2).

*(19) Рос. газ. 1995. 18 авг.

*(20) Уголовное дело N 1-13 // Архив Металлургического районного суда Челябинска за 2009 г.

*(21) На нарушение законности в рассмотрении уголовных дел этой категории мы обращали внимание субъектов квалификации, когда стала почти повсеместной практика осуждения лиц, которые, не будучи субъектами преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ, занимались реализацией, например, спиртосодержащих жидкостей, изготовленных в кустарных условиях. См., например: Колосовский В.В., Савченко А.Н. Установление потерпевшего и субъекта преступления, предусмотренного статьей 238 УК РФ // Уголовный процесс. 2008. N 3. С. 11-13. Более того, сложилась определенная тенденция, когда за одинаковые действия в судах Челябинской области лица признавались виновными и осуждались по ст. 238 УК РФ, а в судах Курганской области такое поведение признавалось невиновном и лица подлежали оправданию. Так, Ш., которая обвинялась по ч. 1 ст. 238 УК РФ в том, что 3 ноября 2006 г., будучи физическим лицом, сбыла С. 200 граммов спиртосодержащей жидкости, не соответствующей госстандарту, за 15 руб., была впоследствии судом оправдана (Уголовное дело N 1-159 // Архив Шадринского городского суда Курганской области за 2007 г.). По приговору суда Х. была признана виновной и осуждена по ч. 1 ст. 238 УК РФ за то, что 18 февраля 2006 г., будучи физическим лицом, сбыла Ч., который не был потребителем в смысле Закона "О защите прав потребителей", 490 граммов водно-спиртовой смеси ненадлежащего качества (Уголовное дело N 1-1184 // Архив Центрального районного суда Челябинска за 2006 г.). На наш взгляд, более правильной при рассмотрении уголовных дел по ст. 238 УК РФ следует признать практику судов Курганской области.