Вопросы реализации этического принципа свободы в российском гражданском праве (Ю.В. Романец, "Законодательство", N 8, август 2010 г.)

Вопросы реализации этического принципа свободы в российском гражданском праве

Цель существования человечества - соединение с Богом посредством нравственного совершенствования. Все аспекты жизни и общественные институты должны служить ей. Это в первую очередь касается права, высшее предназначение которого - утверждение нравственных ценностей в обществе. Связь этических норм с юридическим законом (положительным правом) выражается в том, что нравственный закон "есть та общая алгебраическая формула, под которую история подставляет различные действительные величины положительного права"*(1). Игнорирование идеального предназначения права и его нравственной природы приводит к тому, что юридический закон перестает быть правом и, приобретая противоестественные черты лжеправа, в лучшем случае решает лишь локальные практические задачи, бесполезные для нравственного прогресса, а в худшем - усугубляет нравственный регресс.

Таким образом, по-настоящему глубокое исследование юридических проблем невозможно в отрыве от нравственной сущности права. Все сказанное непосредственно касается и юридического принципа свободы. Он вырастает из этического принципа свободы, обусловлен им.

1. Этический принцип свободы как основополагающее начало жизни человека и общества

Бог создал человека сопричастником своей Божественной природы, а значит нравственно совершенным, но лишь "под тем условием, чтобы жить не по себе самому, а по Тому, Кем сотворен, т.е. исполнять более Его волю, чем свою собственную"*(2). Причем эта сопричастность Божественной благодати имела смысл только при свободном желании человека принять ее; свобода (добровольность нравственного выбора) составляла один из краеугольных принципов Божественного замысла о человеке. "Перед человеком стояла задача утвердить себя в свободе, в которой он был создан и в которой он пребывал. В соблюдении заповеди и в послушании воле Божией человек должен был развить полученный от Бога дар свободы... Вместо того, чтобы признать в райской заповеди... меру, необходимую для духовного восхождения, Адам... проявляет непослушание. Свобода первого человека реально проявилась в предпочтении низших желаний и стремлений высшим духовным целям"*(3). С того момента, как был сделан этот судьбоносный выбор, грех вошел в человеческую природу.

Для того чтобы вновь соединиться с Богом, человек должен вытеснить греховное начало из своего существа. Причем предназначение людей заключается не просто в преодолении греха, а в свободном и добровольном его преодолении. Поскольку человек создан как свободный сопричастник Божественной благодати, он может восстановиться и существовать в этой сопричастности только добровольно. Богу нужна от людей свободная воля, противящаяся греху. "Человек дорог Богу не как страдательное орудие Его воли - таких орудий довольно и в мире физическом, - а как добровольный союзник и соучастник Его всемирного дела"*(4). Любая добродетельная мысль, слово или поступок имеют нравственную ценность, если они совершены по велению сердца, а не под принуждением. Поэтому "Бог хранит свободу человека, никогда не насилуя его волю"*(5). В Священном Писании содержится немало Божественных откровений, подтверждающих, что насильно Бог никого не спасает. Человечеству предначертано пройти исторический путь добровольного освобождения от греха, чтобы люди научились властвовать над своими желаниями и, вновь соединившись с Богом, не повторили грехопадения Адама.

Для этого человеку должна быть предоставлена свобода нравственного выбора, т.е. объективная возможность избрать то или иное решение, тот или иной мотив. Истинная свобода совершения нравственного поступка существует лишь тогда, когда человек имеет возможность совершить безнравственный поступок. Только в процессе свободного выбора между добром и злом происходит самосовершенствование личности, потому что именно в процессе свободной внутренней духовной борьбы человек обретает власть над тем, от чего он отрекается. Свободно выбирать может только тот, кто испытал и познал то, между чем он выбирает. Испытать - значит изведать реальный жизненный опыт. Познать - значит нравственно верно оценить испытанное.

Таким образом, нравственный принцип свободы является краеугольным началом существования человека и общества. "В тайне свободы заключается объяснение нравственного смысла человеческого бытия, разгадка падения первозданного человека и судьба человека в мире"*(6).

2. Роль гражданского права в свободном совершенствовании человека

Право, не принуждая к нравственному совершенству, должно создавать юридические условия для свободного и творческого существования, позволяющего реализовать положительный потенциал, освободиться от безнравственного начала и утвердиться в добродетели. Все виды юридических норм должны служить этому. В частности, в дозволительном регулировании не должно быть ограничений для нравственно положительного поведения, вплоть до нравственно совершенного; обязывающие нормы не должны принуждать к безнравственному поведению; в запретительном регулировании не должно быть запрета для нравственно достойного поведения, вплоть до нравственно совершенного.

Гражданское право в силу особенностей своего предмета и метода имеет наибольшие возможности для реализации указанных аспектов этического принципа свободы. Право использует три вида предписаний: дозволение, обязывание и запрет. Дозволение определяет, что можно делать; обязывание указывает на то, что дoлжно делать; запрет устанавливает, чего нельзя делать. Можно, должно и нельзя - вот суть этих трех различных видов предписаний. Все они представлены в гражданском праве, однако основную роль играют нормы-дозволения. Если гражданское право по характеру норм и направленности регулирования является преимущественно дозволительной отраслью, то главным результатом его регулирующего воздействия является не наложение запретов и не обязывание, а наделение определенным правом. Основным результатом гражданско-правового регулирования выступает правообладание. Главными чертами гражданско-правового метода являются правовая инициатива и правовая диспозитивность, выражающиеся в предоставлении субъектам возможности свободно принимать собственные правовые решения. В сфере частного права хозяином является именно гражданин, а не государство, что пробуждает инициативу человека и позволяет использовать его огромный потенциал для развития общества. Все институты современного гражданского права ориентированы на предоставление гражданам возможности свободно реализовать творческое начало. Причем новый ГК РФ в этом отношении сделал значительный шаг вперед*(7).

В то же время имеются значительные резервы для совершенствования гражданского законодательства в аспекте духовного развития общества.

В отношениях между коммерческими организациями не допускаются дарение (ст. 575 ГК РФ) и прощение долга (ст. 415 ГК РФ)*(8). Законодатель исходит из того, что коммерческие организации созданы для извлечения прибыли, поэтому безвозмездных отношений между ними быть не может. Такой подход не соответствует этической сущности гражданского права, поскольку препятствует высоконравственному поведению. Среди предпринимателей есть люди, способные подняться над меркантильными интересами и общаться со своими контрагентами не по волчьим законам, а по христианским заповедям. Гражданское право должно предоставить им эту возможность. Поэтому, думается, было бы более правильным, если бы ГК РФ, установив презумпцию возмездности отношений между коммерческими организациями, не запрещал при этом прощения долга и дарения.

Однако наряду с этим необходимо учитывать следующее. Прощение долга - высоконравственный поступок, однако, если кредиторы простившего долг лишаются возможности получить удовлетворение своих требований, такое прощение долга является безнравственным и, следовательно, противоправным. Кроме того, нередко механизмы дарения и прощения долга используются для того, чтобы обойти закон, защищающий права и интересы других лиц. Поэтому в законе должно быть закреплено правило о том, что дарение (прощение долга) в отношениях между коммерческими организациями разрешается, если при этом не нарушаются права и законные интересы других лиц.

В ГК РФ предусмотрено важное для нравственного совершенствования положение о свободе в принятии решения о защите нарушенного права. В то же время этот принцип необходимо реализовать в ГК РФ более последовательно. Так, согласно п. 2 ст. 166 ГК РФ суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе. Эта норма предоставляет суду излишне широкие полномочия. Применение последствий недействительности сделки - субъективное право, принадлежащее лицу, интересы которого защищаются путем реализации этого права. Участники гражданских правоотношений свободны в осуществлении своих прав. Поэтому по общему правилу суд не должен применять последствия ничтожной сделки по своей инициативе (при отсутствии соответствующего иска). В то же время когда применение последствий недействительности ничтожной сделки необходимо для защиты публичных интересов, а лица, имеющие право на такой иск, уклоняются от его предъявления, суду должно быть предоставлено право применить указанные последствия по собственной инициативе. Например, суд может применить по своей инициативе двустороннюю реституцию для возврата государству незаконно приватизированного имущества, если уполномоченный государственный орган уклоняется от предъявления иска. Эти исключения не противоречат принципу свободы защиты нарушенного права, поскольку касаются ситуаций, в которых имеет место не добровольный отказ от защиты своего права, а недобросовестное выполнение обязанности по защите чужого права.

3. Этические и юридические принципы ограничения свободы поведения

Итак, для реализации человеком своего предназначения - добровольного преодоления греха и утверждения в добродетели - ему должна быть предоставлена свобода поведения, в том числе и безнравственного. Однако эта свобода имеет свои границы. Каждый из нас имеет право на то, чтобы другие члены общества не препятствовали нам жить безопасно и нравственно. Поэтому там, где выбор между добром и злом затрагивает интересы других людей, свобода выбора перестает быть исключительно личным делом. Право на безнравственное поведение отнюдь не означает права на преступление или иной социально вредный поступок. Если следствием свободного выбора является ущемление прав другого человека, необходимо говорить о злоупотреблении свободой. Там, где свобода приобретает качество злоупотребления, она должна быть ограничена. Границы свободного поведения одного человека, ограждающие нравственные интересы других людей, устанавливаются правом. Это в полной мере распространяется на гражданские правоотношения.

В российском гражданском праве законодательной основой для ограничения поведения являются п. 3 ст. 55 Конституции РФ и п. 2 ст. 1 ГК РФ, в которых сказано: права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Юридически ограничивая свободу нравственно недостойного поведения, целесообразно учитывать ряд принципов.

3.1. Принцип реагирования на нарушение. Нравственно недостойное поведение должно попадать в сферу юридического регулирования лишь тогда, когда оно нарушает права или законные интересы других лиц или создает реальную угрозу нарушения. Однако вопрос об основаниях наступления отрицательных последствий для правонарушителя решается по-разному. Угроза правам, защищаемым методами публичного права (например, уголовного или административного), является в определенных случаях самостоятельным основанием для правового реагирования в отношении правонарушителя. Это объясняется общественной опасностью предотвращаемых последствий. Гражданское право, регулирующее правоотношения на эквивалентно-возмездных и компенсационных началах, может предусматривать нормы, направленные на предотвращение нарушений; однако нарушение этих норм должно служить основанием для воздействия на нарушителя лишь в том случае, когда это повлекло ущемление прав или законных интересов других лиц. Если несоблюдение юридической нормы безусловно нарушает права других людей, гражданское право должно реагировать на сам факт нарушения закона. Если несоблюдение законодательного предписания создает только угрозу нарушения чужих прав, а само нарушение может и не состояться в зависимости от конкретных обстоятельств, отрицательные юридические последствия должны наступать лишь в случае реального ущемления прав других лиц.

Значительный интерес представляет реализация этого принципа в институте недействительности сделок. Согласно ст. 166 ГК РФ требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено лицами, указанными в Кодексе; требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом. В ГК РФ понятие "любое заинтересованное лицо" не раскрывается. Однако исходя из рассматриваемого принципа под заинтересованным лицом, имеющим право требовать применения последствий недействительности ничтожной сделки, следует понимать лицо, чьи права или интересы нарушены незаконной сделкой. Если лицо не доказало, что сделка нарушает его права или законные интересы, оно не вправе требовать применения последствий недействительности сделки даже несмотря на то, что сделка формально противоречит закону. Такой же подход распространяется на оспоримые сделки. В этом аспекте оспоримые сделки отличаются лишь тем, что в законе прямо перечислены лица, которые вправе доказывать нарушение их прав. Для некоторых видов оспоримых сделок соответствующие рекомендации содержатся в руководящих разъяснениях высших судов*(9).

В то же время следует отметить, что принцип реагирования на нарушение недостаточно реализован в институте недействительности сделок. Закон не содержит последовательного правового регулирования, ориентирующего правоприменителей на сохранение сделок, формально противоречащих юридическим нормам, но при этом не нарушающих прав и интересов других лиц. Как следствие, во многих случаях суды исходят из необходимости признания недействительной любой сделки, формально не соответствующей закону. Учитывая то, что одной из наиболее распространенных категорий споров, рассматриваемых арбитражными судами, являются дела о признании сделок недействительными и применении последствий их недействительности, такой подход существенно разрушает экономический оборот. Более того, нередко недобросовестные лица злоупотребляют формальным применением норм о недействительности сделок.

Важную роль в решении этой проблемы может сыграть разработка института исцеления недействительных сделок - наделения их законным статусом, несмотря на допущенные нарушения закона. Действующее гражданское законодательство предусматривает возможность исцеления ничтожных сделок (например, суд может признать действительными: ничтожные сделки, не имеющие нотариального удостоверения или не прошедшие государственную регистрацию (п. 2 и 3 ст. 165 ГК РФ); ничтожные сделки, совершенные гражданами, признанными недееспособными вследствие психического расстройства (п. 2 ст. 171 ГК РФ); ничтожные сделки, совершенные малолетними (п. 2 ст. 172 ГК РФ)). Однако это регулирование фрагментарно и непоследовательно.

Принцип реагирования на нарушение мог бы быть положен в основу законодательного разграничения оспоримых и ничтожных сделок. Согласно ст. 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. ГК РФ не содержит сущностных признаков ничтожной сделки. Это приводит к тому, что ничтожной признается любая сделка, не соответствующая предписаниям закона, для которой не установлено режима оспоримой сделки или иных последствий нарушения. Такая законодательная конструкция, безусловно, противоречит правовой природе института ничтожных сделок, который призван противодействовать не любым, а наиболее серьезным правонарушениям. Представляется, что ничтожная сделка отличается от оспоримой характером нарушаемой юридической нормы. Первая не соответствует такому законодательному предписанию, сам факт несоблюдения которого однозначно нарушает права контрагентов, третьих лиц или публичные интересы. Оспоримая сделка, напротив, характеризуется таким нарушением закона, которое может и не повлечь реального ущемления чужих прав, поэтому для признания ее недействительной необходимо доказать не только факт правонарушения, но и наличие отрицательных имущественных последствий. Естественным следствием этого подхода стали бы процедурные особенности, предусмотренные ст. 166 ГК РФ: оспоримая сделка недействительна в силу признания ее таковой судом, ничтожная недействительна независимо от такого признания.

Принцип реагирования на нарушение выражается не только в том, что свобода поведения может быть ограничена законом лишь при нарушении или угрозе нарушения чужих прав, но также в том, что закон обязан ограничивать свободу нравственно ущербного поведения, нарушающего чужие права; реально нарушенные права не должны оставаться без юридической защиты. Виды и объем прав и законных интересов, подлежащих правовой защите, должны быть максимально полно учтены в законе. Это особенно актуально в современных условиях, когда экономический оборот становится все более разнообразным.

Законодатель и правоприменитель обязаны распознавать реальное нарушение прав, даже если оно умело замаскировано, и адекватно на это реагировать. Решение этой задачи на практике затрудняется тем, что правовые нормы всегда определяются в виде общей формулы, не привязанной к индивидуальности единичной жизненной ситуации, а конкретные правоотношения бесконечно разнообразны; к тому же недобросовестные субъекты постоянно находят такие способы нарушения чужих прав, которые формально не охватываются действующим законом. Преодолеть эти трудности помогут нравственно-разумные правотворчество и правоприменение. Законодатель не должен стремиться охватить детальным регулированием все многообразие конкретных жизненных явлений - это невозможно по определению; кроме того, закону не под силу угнаться за изобретательностью недобросовестных субъектов. Гораздо важнее правильно сформулировать в законе общую формулу, под которую правоприменитель смог бы подставлять действительные величины бесконечно разнообразных правоотношений; особую роль в этом должны играть принципы права.

Однако каким бы хорошим ни был закон, он не решит задачи эффективной защиты нарушенных прав, если между его общей формулой и конкретной жизненной ситуацией не встанет живое творческое правосознание правоприменителя, которое будет заботиться о том, чтобы в каждом конкретном случае закон был применен в соответствии с заложенным в нем нравственным содержанием.

В последнее время для российского гражданского оборота стала актуальной проблема совершения сделок и иных действий в обход закона, т.е. достижения противоправных целей при помощи формально законных юридических конструкций. Обход закона используется недобросовестными лицами в корпоративной, налоговой, банкротной, приватизационной и других сферах. Формы и способы также разнообразны. Давая правовую оценку этим явлениям, необходимо исходить из того, что если такие сделки и действия нарушают права других лиц, их следует признавать незаконными, даже если формально они безукоризненны. Причем свободу такого поведения следует ограничивать независимо от того, какие нормы обходятся - запретительные или обязывающие.

Свобода поведения, ущемляющего других лиц, может ограничиваться не только запретительными и обязывающими, но также дозволительными нормами. Для того чтобы дозволительное регулирование адекватно ограничивало свободу поведения, важно правильно устанавливать пределы реализации прав. Грех выражается не только в совершении недозволенного, но и в неумеренном пользовании дозволенным. Если реализация субъективного права нарушает права и законные интересы других людей, значит, его обладатель вышел за дозволенные пределы осуществления этого права. Использование права за указанными пределами является уже не реализацией права, а противоправным поведением. В статье 10 ГК РФ пределы осуществления гражданских прав определены указанием на недопустимость действий, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу, в целях ограничения конкуренции, путем злоупотребления доминирующим положением на рынке, а также злоупотребление правом в иных формах*(10).

3.2. Принцип закона своего времени. Анализируя права и интересы, нарушение которых является основанием для юридического ограничения свободы поведения, необходимо учитывать, что не всякий нарушенный интерес должен защищаться правом; соответственно не любое нравственно ущербное деяние подлежит ограничению. "Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он - до времени не превратился в ад"*(11). Право закрепляет лишь определенный минимум этических норм. Подобно тому, как человечество в силу своей греховности может постигнуть лишь незначительную часть физических законов, а все, что выходит за рамки известного, считает чудом, оно не может познать и принять нравственный закон во всей его полноте. Для юридического ограничения свободы поведения необходимо, чтобы при этом нарушались такие права, которые общество (т.е. большинство его членов) считает неприкосновенными. Объем данных прав соответствует той степени нравственности, которую общество на конкретном этапе своего нравственного развития готово принять как гарантию своего нормального существования. Наряду с правами, защищаемыми законом в любом обществе (право на личную безопасность, неприкосновенность имущества и т.д.), существуют интересы, которые в одном обществе признаются нравственно обязательными, а в другом - нет. Чем нравственнее общество - тем больше этических ценностей нуждаются в юридической защите и, соответственно, тем уже должны быть рамки свободы нравственно ущербного поведения.

Степень нравственности, защищаемой законом, предопределяется различными факторами, в том числе историческими и духовными. Этический уровень, естественный для одного общества, может быть неприемлемым для другого. Одна из самых сложных и ответственных задач законодателя - правильно определить минимум нравственного содержания права. С одной стороны, он не должен отрываться от морального состояния общества; в противном случае закон не будет лояльно исполняться. С другой стороны, не следует занижать "этическую планку". Закон должен быть доступным нравственным ориентиром, психологически понуждающим людей к верному направлению для самовоспитания. История знает много примеров того, как высоконравственное поведение, свойственное лишь немногим, становилось общим правилом, как только соответствующая этическая норма облекалась в юридический закон.

Доказательством этически адекватного юридического регулирования является лояльное принятие и исполнение закона большинством членов общества. Если юридическое предписание не принимается обществом, это повод задуматься над тем, соблюдено ли это соответствие. Кроме того, опасность юридического запрета, этически не соответствующего нравственности общества, выражается в том, что, обходя его, люди совершают еще более безнравственные поступки и, следовательно, посягают на более значимые ценности. Поэтому законодатель должен руководствоваться принципом наименьшего зла: нельзя запрещать нравственно ущербное поведение, если запрет повлечет еще более безнравственное поведение. Пример мудрого законотворчества, учитывающего этот принцип, приводится в Новом Завете. В евангельской беседе о разводе Иисус Христос сказал, что Моисей позволил разводиться с женами по жестокосердию иудеев, а сначала брак был нерасторжимым*(12). Нравственное совершенство - нерасторжимость брака - общество уже не воспринимало, поэтому юридический запрет развода повлек бы более тяжелые последствия, чем сам развод: иудеи стали бы убивать своих жен.

Каков моральный уровень современного общества? Есть три состояния человека: плотское, душевное и духовное. Плотское - когда желают наслаждаться удовольствиями и радоваться, хотя бы это сопряжено с причинением зла другим. Душевное - когда не желают ни вредить, ни вреда получить. А духовное - когда ради добра согласны даже потерпеть вред и оскорбление*(13). Этими же категориями можно определить и нравственное состояние общества. Духовное состояние, предполагающее благотворение в ответ на причиняемое зло, свойственно лишь немногим; оно не характерно для нынешнего общества, хотя именно это состояние соответствует духу евангельского учения*(14). В настоящее время большинство людей считают нравственно недостойным получать выгоды за счет ущемления других, поэтому стараются не вредить окружающим и не давать в обиду себя. В имущественных отношениях этически общепризнанным является эквивалентно-возмездный принцип, устанавливающий недопустимость необоснованного обогащения одного человека за счет другого. Соответственно эквивалентно-возмездные права и интересы общество признает подлежащими юридической защите, которая, в свою очередь, также должна основываться на соблюдении эквивалентно-возмездного баланса.

Этот подход достаточно последовательно реализован в российском гражданском праве. В статье 1 ГК РФ, в частности, сказано, что гражданское законодательство основывается на признании неприкосновенности собственности, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости обеспечения восстановления нарушенных прав.

Одно из наиболее характерных проявлений эквивалентно-возмездного принципа - компенсационная направленность гражданско-правовых мер ответственности. Лицо, потерпевшее от правонарушения, должно быть поставлено в результате их применения в такое имущественное положение, в котором оно находилось бы, если бы правонарушения не было. Реализация этого принципа предполагает решение двух задач: во-первых, все потери должны быть возмещены, во-вторых, потерпевший не должен получить возмещения, превышающего его потери.

Законодательной основой для решения первой задачи является ст. 15 ГК РФ, регламентирующая компенсацию убытков. В ней сказано, что лицо, право которого нарушено, может требовать, как правило, полного возмещения причиненных убытков. Однако на практике полное возмещение убытков нередко сопряжено со значительными трудностями доказывания их размера. В проекте Концепции совершенствования общих положений обязательственного права обоснованно отмечается, что в ситуациях, когда факт причинения убытков не вызывает сомнений, но точный их размер не подтвержден доказательствами, суды, как правило, отказывают в иске в связи с недоказанностью размера убытков. Между тем, если кредитор доказал существование убытков, отказ в иске лишь в связи с недоказанностью точной цифры убытков равняется, в сущности, отказу в правосудии. Эта несправедливость должна быть устранена предоставлением суду права определять размер убытков по своему усмотрению, основанному на оценке всех материалов дела*(15).

В аспекте решения второй задачи (недопустимость получения потерпевшим возмещения, превышающего потери) наиболее актуальной представляется проблема соотношения неустойки и убытков. В статье 394 ГК РФ сказано, что если за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства установлена неустойка, то убытки возмещаются, как правило, в части, не покрытой неустойкой. Неустойка - простой в применении правовой механизм, потому что для ее взыскания не требуется доказывать убытки. Однако она не должна быть способом получения потерпевшим возмещения, превышающего потери. Имея это в виду, ст. 333 ГК РФ предусматривает, что если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, то суд вправе уменьшить неустойку. Учитывая основополагающее значение эквивалентно-возмездного принципа гражданских правоотношений и компенсационной направленности ответственности, эта норма обоснованно рассматривается как обязанность суда уменьшить размер явно несоразмерной неустойки*(16).

В проекте Концепции совершенствования общих положений обязательственного права высказано мнение о том, что такое толкование привело к реальному ограничению прав участников экономического оборота и нарушению принципа свободы договора. Однако, оценивая эту точку зрения, целесообразно учитывать следующее. Во-первых, принцип свободы договора имеет подчиненное значение по отношению к эквивалентно-возмездному принципу, поэтому он не может применяться ему в ущерб. Во-вторых, на правонарушителя нельзя возлагать бремя доказывания явной несоразмерности неустойки, потому что вывод о явной несоразмерности зависит от размера убытков, который может быть доказан только потерпевшим. В-третьих, если ответчик возражает против иска о взыскании неустойки, нет необходимости требовать от него ходатайства об ее уменьшении, поскольку он уже выразил свое несогласие с заявленным требованием.

Нравственные ценности неизменны, евангельские заповеди истинны и вечны. А вот этическое состояние общества и степень нравственного содержания юридического закона - динамичные категории. Правовые нормы закрепляют критерии нравственно недостойного поведения в контексте своего времени. Поэтому нельзя применять новый закон, отражающий иной этический уровень, к прошлым правоотношениям. Не следует оценивать прошлое поведение людей по меркам нового закона. Этим, в частности, обусловлены правила ст. 4 ГК РФ, регламентирующей действие гражданского законодательства во времени: гражданско-правовые акты не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие; действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом; что касается отношений, возникших до введения в действие акта гражданского законодательства, он применяется к правам и обязанностям, возникшим после введения его в действие. Согласно ст. 422 ГК РФ договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, которые установлены нормативно-правовыми актами, действующими в момент его заключения; если после заключения договора принят закон, устанавливающий иные правила, условия договора сохраняют силу, кроме случаев, когда в законе установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров.

Принцип своего времени применим и к толкованию закона. Интерпретируя нормы права, юристы наполняют их нравственным содержанием в соответствии с современными реалиями. С изменением условий жизни (нравственных, экономических, социальных) может возникнуть необходимость в переосмыслении закона. Однако новое понимание нельзя распространять на правоотношения, сложившиеся в прежних условиях.

3.3. Основанием для законодательного ограничения свободы поведения является нарушение интересов контрагента, третьих лиц или общества в целом. Обеспечение интересов третьих лиц, не участвующих в правоотношении, является актуальной проблемой. Частично она решена в российском законодательстве.

В ряде случаев действительность сделки поставлена в зависимость от того, согласно ли с ней определенное лицо, не являющееся ее стороной. Здесь имеются в виду такие сделки, как распоряжение земельным участком, находящимся в постоянном пользовании (ст. 270 ГК РФ); отчуждение жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние лица (п. 4 ст. 292 ГК РФ); распоряжение недвижимым имуществом, принадлежащим на праве хозяйственного ведения (п. 2 ст. 295 ГК РФ); распоряжение имуществом казенного предприятия (п. 1 ст. 297 ГК РФ); залог права аренды или иного права на чужую вещь (п. 3 ст. 335 ГК РФ); уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника (п. 2 ст. 388 ГК); перевод долга (п. 1 ст. 391 ГК РФ); изменение или расторжение договора, заключенного в пользу третьего лица (п. 3 ст. 430 ГК РФ); совершение арендатором сделок с арендованным имуществом (п. 2 ст. 615 ГК РФ); заключение заказчиком, связанным договором генерального подряда, договоров о выполнении отдельных работ не с генеральным подрядчиком (п. 4 ст. 706 ГК РФ); передача хранителем вещи на хранение третьему лицу (ст. 895 ГК РФ); передача доверительным управляющим функций управления другому лицу (ст. 1021 ГК РФ).

Однако законодательное регулирование в этом аспекте требует дальнейшего развития, так как большое количество недобросовестных действий, причиняющих ущерб третьим лицам, в настоящее время остается за рамками закона. Проблема обеспечения интересов третьих лиц усугубляется тем, что во многих случаях сложно предвидеть, чьи права могут пострадать в результате недобросовестных действий. Поэтому наряду с регламентацией отдельных составов правонарушений необходимо предусмотреть в ГК РФ общий принцип, запрещающий поведение, которое нарушает права и законные интересы третьих лиц.

Не менее важным фактором, который должен ограничивать свободу поведения, является нарушение публичных интересов, т.е. совокупных интересов всех членов общества. Они могут быть имущественными, социальными и этическими (этические интересы - это прежде всего забота о нравственном состоянии общества). В аспекте обеспечения нравственных публичных интересов необходимо исходить из безусловного принципа: пропаганда порока (т.е. совершение действий, вызывающих желание грешить) - явление недопустимое. Пропагандой греха может быть не только сознательное подталкивание к порочному поведению, но и личный греховный пример. Грешить или не грешить - личное дело человека, но лишь при условии, что при этом не нарушаются интересы других людей. Если та или иная форма порочного поведения становится его рекламой, указанное поведение уже не является личным делом и поэтому должно пресекаться, даже если при этом не страдают права конкретных людей*(17). Для адекватного ограничения свободы поведения, нарушающего публичные нравственные интересы, необходимо правильно устанавливать степень его отрицательного влияния на общественные нравы. Чем опаснее порок - тем жестче должны быть законодательные предписания.

В аспекте недопустимости пропаганды греха следует обратить особое внимание на необходимость правильного формирования дозволительного регулирования. Регламентация греховного поведения посредством норм-дозволений сама по себе может быть его пропагандой, поскольку разрешение законом порочных поступков может восприниматься нравственно неокрепшими людьми как их общественное одобрение. В результате закон становится средством пропаганды греха, что, конечно же, недопустимо. Например, свобода вступления в однополый брак и соответственно регламентация имущественных отношений однополых супругов должна запрещаться правом не потому, что такой брак нарушает нравственные интересы его участников (каждый из них считает это нормальным и добровольно делает свой выбор), а потому, что легализация этого порока стала бы его пропагандой и, следовательно, средством нравственного разложения других членов общества.

Основанием для ограничения свободы поведения должно быть нарушение основ Божественного мироустройства, выражающееся в попытках человека поставить себя на место Бога, взять на себя такие функции, которые по определению принадлежат только Ему. Опасность такого поведения состоит в том, что, обожествляя себя, человек выстраивает жизнь сообразно своему пониманию мира, принципиально отличному от Божьего замысла о человеке. Люди становятся нарушителями Богом данных законов. Тот, кто преступает закон, рано или поздно за это расплачивается. За посягательство на краеугольные начала общественной жизни человечество неминуемо несет ответственность в виде новых тягот и страданий. Проблема в том, что люди осознают истинные причины этих трагических последствий со значительным опозданием. Таким образом, юридический закон должен ограничивать свободу поведения, противоречащего основам Божественного мироустройства, не для того, чтобы защитить права Всевышнего (Он в этом не нуждается, Его права абсолютны и нарушить их невозможно), а чтобы предотвратить трагические последствия для самих нарушителей, третьих лиц и всего общества. В связи с этим следует признать нравственно недопустимыми, в частности, суррогатное материнство; репродуктивные технологии, связанные с донорством половых клеток; клонирование человека; эвтаназию*(18).

Юридический закон призван быть восприимчивой формой нравственного содержания. Без реализации этических начал в правовых нормах невозможно достойное будущее России. Поэтому главная задача юридической общественности - сделать все, чтобы наше время стало эпохой расцвета нравственной юриспруденции.

Список литературы

1. Архимандрит Платон (Игумнов). Православное нравственное богословие. М., 1994.

2. Блаженный Августин. О граде Божием. М., 1994. Т. 3.

3. Святое Евангелие с толкованием блаженного Феофилакта, Архиепископа Болгарского. Свято-Успенская Почаевская Лавра, 2008.

4. Соловьев В.С. Оправдание добра: Нравственная философия. М., 1996.

5. Соловьев В.С. Право и нравственность. Очерки из прикладной этики // Соловьев В.С. Полное собрание сочинений: В 20 т. М., 2000.

6. Яковлев В.Ф. Гражданский кодекс РФ: развитие общих положений гражданского права // Кодификация российского частного права / Под ред. Д.А. Медведева. М., 2008.

7. Яковлев В.Ф. Экономика. Право. Суд. М., 2003.

Ю.В. Романец,

доктор юридических наук,

судья в отставке

"Законодательство", N 8, август 2010 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Соловьев В.С. Право и нравственность. Очерки из прикладной этики // Соловьев В.С. Полное собрание сочинений: В 20 т. М., 2000.

*(2) Блаженный Августин. О граде Божием. М., 1994. Т. 3. С. 7-8. 

*(3) Архимандрит Платон (Игумнов). Православное нравственное богословие. М., 1994. С. 110-111

*(4) Соловьев В.С. Оправдание добра: Нравственная философия. М., 1996. С. 183.

*(5) Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. IV.6.

*(6) Там же. С. 105.

*(7) Подробнее об этом см.: Яковлев В.Ф. Экономика. Право. Суд. М., 2003. С. 45-46, 50; Он же. Гражданский кодекс РФ: развитие общих положений гражданского права // Кодификация российского частного права / Под ред. Д.А. Медведева. М., 2008. С. 49.

*(8) Пункт 3 информационного письма ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. N 104 "Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о некоторых основаниях прекращения обязательств".

*(9) См., напр.: п. 2 и 3 постановления Пленума ВАС РФ от 20 июня 2007 г. N 40 "О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о сделках с заинтересованностью".

*(10) Практика применения ст. 10 ГК РФ подробно освещена в информационном письме Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. N 127.

*(11) Соловьев В.С. Оправдание добра: Нравственная философия. С. 332.

*(12) Евангелие от Матфея. 19, 8.

*(13) См.: Святое Евангелие с толкованием блаженного Феофилакта, Архиепископа Болгарского.

Свято-Успенская Почаевская Лавра, 2008. С. 454.

*(14) См.: Евангелие от Матфея. 5, 44-46.

*(15) Проект Концепции совершенствования общих положений обязательственного права России, рекомендованный к опубликованию Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 26 января 2009 г.

*(16) Соответствующие рекомендации даны в информационном письме Президиума ВАС РФ от 14 июля 1997 г. N 17 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации".

*(17) В частности, необходимостью обеспечения публичных нравственных интересов было обусловлено принятие Федерального закона от 29 декабря 2006 г. N 244-ФЗ "О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации". См. также: Определение Конституционного Суда РФ от 1 апреля 2008 г. N 392-О-О.

*(18) Подробнее см.: Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. ХII.4, ХII.6, ХII.8.